Гарри Поттер и кошмары грядущего прошлого (гет)

Тридцатилетний Гарри Поттер, последний выживший член Ордена Феникса, быстро моргал, пытаясь восстановить зрение. В ушах до сих пор звенело от взрыва, и без зрения он оставался почти беспомощным. Гарри смахнул слёзы, не обращая внимания на хаос вокруг. «Я обязан это увидеть, — подумал он. — Я так долго этого ждал… Я обязан это сделать». Он сощурился, поднимая трясущуюся руку, чтобы защитить лицо.

Куски плоти, капли крови, осколки гравия продолжали падать, но расплывчатость начала понемногу уходить. Прямо перед ним был дымящийся кратер, почти двадцать футов в диаметре. Дыхание отдавало болью в легких. Неужели это конец? Он снова заморгал, когда увидел массу расплавленной стали на краю кратера. Меч Гриффиндора перестал существовать, выполнив свою задачу — окончательное уничтожение линии рода Салазара Слизерина. Гарри почтил память полуоформившегося сознания, жившего раньше в клинке.

«Частичка Годрика, жившая в мече, наверняка сейчас счастлива, — размышлял он. — Она выполнила своё предназначение и может двигаться к следующему великому приключению, как привык говорить Альбус».

— Думаю, теперь моя очередь, — вслух произнёс Гарри.

Взглянув на место последнего сражения, он аппарировал.

* * *

Гарри появился на руинах Большого Зала Хогвартса. Постоянная капель дождя с полуразрушенного потолка выбивала тихую мелодию на разбитых плитах. Похоже, в эти дни дождь шёл постоянно, и Гарри задавался вопросом, было ли это последствием прошедшей здесь битвы. Если сами небеса оплакивали то, что случилось так много лет назад, кем он был, чтобы не плакать вместе с ними?

Тем не менее, удары капель по камню по-своему успокаивали. Он был рад любому бальзаму для израненной души. Ярость ушла, и сейчас Гарри чувствовал себя пустым и холодным… Как выжженный дом после пожара. Как дом двенадцать на площади Гриммо.

Изможденный мужчина в изодранной и запачканной кровью мантии упал на колени на мокрый каменный пол. Его переполнили воспоминания о счастливых временах в этом месте, и он горько заплакал. Потом наступила темнота.

Гарри проснулся мокрым, замёрзшим и дрожащим. Он медленно поднялся на ноги, пытаясь вернуть чувствительность пальцам. «Как глупо, — думал он, когда все шрамы и плохо вылеченные переломы начали пульсировать от боли. — Мне, черт побери, не двадцать. Я весь день буду восстанавливаться, и если кто-то меня подстережет...»

Он оборвал эту мысль. Война закончилась. Он наконец прикончил ублюдка. Даже если бы у него остались Пожиратели, Том забрал бы их с собой, надеясь на преимущество там. Даже если кто-то избежал битвы, Гарри помнил рассказ Гермионы о её исследованиях Чёрной Метки — извращённого варианта Протеевых чар. С окончательной смертью обладателя Главной Метки остальные тоже умрут. Гарри подумал, что об этом маленьком сюрпризе Пожирателей не предупреждали.

Гарри глубоко вдохнул и выдохнул. Всё кончилось, и он мог наконец расслабиться. Он посмотрел вверх, сквозь разбитые каменные своды, на грозовые тучи, что клубились над его головой. Война закончилась, но цена была слишком высокой. Его руки сжались в кулаки, обломанные ногти впились в ладони. Слишком высокая цена…

Камни вокруг начали двигаться, мелкая крошка посыпалась вниз с кучи обломков, оставленной после уборки. Министерство едва сумело набрать достаточное количество авроров, чтобы забрать тела; у него не было времени даже обсудить восстановление Хогвартса. Потом уничтожили и его.

Гарри сглотнул, с силой заставляя свою магию отступить. Где-то глубоко в душе ему хотелось выпустить её, позволить бесконтрольно бушевать, позволить снести окружающие стены себе на голову. «Я должен поговорить с Альбусом», — подумал он, отчаянно выискивая любые способы отвлечься.

Он до сих пор помнил путь к кабинету директора и едва замечал попадающиеся по пути обвалившиеся стены или трещины в полу. Когда Гарри достиг наполовину расплавленной горгульи, он положил руку на её обезображенное лицо и прошептал: «Конец света». Чары, вновь наложенные на статую, заставили её отодвинуться с протяжным скрипом камня по камню. Гарри медленно поднялся по лестнице.

Кабинет директора выглядел как место стихийного бедствия. Каменные стены почернели от огня, и от мебели не осталось ничего, кроме пепла. Гарри вспомнил, как вздрогнула Гермиона, когда она впервые увидела судьбу бесценных томов. Конечно, Гарри и друзья были немного не в себе к тому времени, но эта её реакция оставалась неизменной с первых лет их знакомства. Они с Роном всегда над ней подшучивали… Это воспоминание выдернуло из памяти многие другие, и горечь затопила его разум.

— Гарри? — голос директора вернул его обратно.

Он благодарно кивнул.

— Я вернулся, Альбус.

Лицо на портрете улыбнулось, но брови над глазами, не сверкавшими столько лет, всё ещё хмурились. Угол, в котором находился портрет Дамблдора, был единственным не затронутым пламенем. Том Риддл наложил на портрет щит, когда вошёл сюда тринадцать лет назад. Он хотел поговорить с единственным оставшимся следом своего бывшего учителя, позлорадствовать над тем, как крестраж в Распределяющей Шляпе так и не был обнаружен, как кусок души был надёжно спрятан за магией, наложенной Основателями.

— Удался ли твой план?

Гарри медленно кивнул, борясь с воспоминаниями. Когда сработали тихие чары оповещения на Чаше Пуффендуй, Волдеморт проверил остальные тайники с крестражами. Когда он обнаружил исчезновение почти всех, Том собрал все свои силы и атаковал Хогвартс, забрав последний крестраж из кабинета директора. В то время как Гарри, Рон и Гермиона тихо обыскивали Малый Хэнглтон, школа была сожжена и уничтожена. Единственное предупреждение пришло лишь под конец, когда радость и облегчение Волдеморта снесли щиты окклюменции Гарри так, словно их никогда и не было… к тому времени было уже поздно.

Выживших после Бойни в Хогвартсе было так мало, что общую её картину восстанавливали по положению трупов и рассказам привидений. Невилл Лонгботтом, взявший на себя руководство ОД после ухода Гарри и его друзей, повёл студентов во двор для помощи учителям. Судя по количеству убитых Пожирателей, они неплохо держались. Затем в бой вступил Волдеморт, невероятно мощными взрывными проклятиями снося стены на сопротивляющихся. Они были быстро уничтожены.

Когда Гарри пришел в сознание, они втроем аппарировали в Хогсмид. Всё было кончено. Он едва помнил быстрый бег к дымящемуся замку. Жители посёлка уже пробирались сквозь руины, отчаянно пытаясь найти уцелевших. Они нашли Луну рядом с Невиллом в центре двора. Их глаза были широко открыты, остекленевший взгляд указывал на Убивающее заклятие. Среди тел в чёрных мантиях перед ними было знакомое лицо. Гарри остановился посмотреть на Беллатрису Лестрейндж, чья маска была отброшена в смертельных муках. От её грудной клетки осталось кровавое месиво. Он понадеялся, что Невилл осознал перед концом — он уничтожил женщину, запытавшую его родителей до безумия.

Он стоял там, не желая уходить. Ведь было ещё одно тело, которое ему надо было искать, которое он так боялся найти. Пока он его не увидел, пока он не знал наверняка, он мог хранить небольшую надежду. От сдавленного крика Рона кровь застыла в жилах. Он не мог позволить лучшему другу смотреть на это в одиночку.

Рон стоял на коленях в одном из углов двора, рядом Гермиона обнимала его за плечи. Гарри ощутил, как ноги сами несли его. Он на тринадцать лет запомнил, насколько долгим был этот путь. Его глаза были прикованы к земле прямо перед ним. Пока он не увидел это, пока не понял, ещё был шанс, ещё была надежда… Гарри остановился рядом с Роном и посмотрел вперёд.

Джиневра Молли Уизли лежала на земле. Его глаза смотрели лишь на лицо, не обращая внимания ни на порванную мантию, ни на кровавые раны, признаки долгой и мучительной смерти. Её лицо было белым, россыпь веснушек чётко выделялась в гаснущем свете… Она выглядела почти безмятежной, словно во сне. Гарри видел её спящей лишь раз после того, как они начали встречаться на шестом курсе. Джинни задремала во время учёбы, положив голову ему на колени. Складка между бровями разгладилась, губы расслабились в мягком изгибе. Он помнил, как смотрел на нее часами, забыв про учёбу, пока она не проснулась. Теперь он смотрел на лицо любимой девушки, понимая, что она не проснётся никогда. Никакой принц со своими поцелуями не сможет пробудить её от смерти.

Следующим, что он помнил, был он сам, сидящий на кровати в Норе. Он смотрел на свою палочку, понимая, что два слова могут покончить со всем этим. Лишь мысль о том, какое отвращение Джинни испытает, если он даст Тому победить, позволила ему положить палочку и уснуть.

— Гарри? — мягко спросил Дамблдор.

Гарри встрепенулся, выныривая из воспоминаний. Он не был удивлён, ощутив слёзы на лице. Он стал плакать гораздо чаще в последний год, с тех пор как начал путешествовать в одиночестве. Гарри не хотел, чтобы Гермиона волновалась, а Рон чувствовал себя неловко, хотя в конце концов друг прекрасно его понял. Он снова глубоко вдохнул, чтобы голос звучал более твердо.

— Вы были правы: кто-то из американцев снабжал его информацией. План сработал.

* * *

После уничтожения английского Министерства и большинства европейских Американский Департамент Иностранных Дел выделил несколько дивизий военных магов в качестве экспедиционных войск. Командир армии получил указания сделать всё возможное для «удержания ситуации под контролем» и недопущению Тёмного Лорда на запад Атлантики. Поначалу новички не составляли конкуренции закалённым в боях Пожирателям. Однако они быстро учились на своих ошибках и даже сумели освободить несколько больших городов, хотя и уплаченная цена была очень высока. От Косой аллеи остались дымящиеся руины задолго до смерти последнего Пожирателя. Единственный, с кем не смогли справиться хорошо укомплектованные Янки, был Волдеморт. Могучие проклятия, которые должны были превратить его в хорошо прожаренное мясо, либо не попадали, либо не имели почти никакого эффекта. Когда количество смертей стало увеличиваться каждый день, Гарри без особого энтузиазма связался с Александром Хастингсом, американским генералом, и рассказал короткую историю про собственную роль в войне и о пророчестве.

Американцы неплохо помогли, и облегчение, которое они принесли англичанам, как магам, так и магглам, было очень кстати, даже если оно пришло слишком поздно для тех, кого Гарри любил. К сожалению, противник становился всё более и более неуловимым, с тех пор как Гарри стал использовать свой шрам для поиска Волдеморта. Их дуэли в легилименции и окклюменции происходили почти каждую ночь, практически всегда оканчиваясь ничьёй. Несмотря на то, что Гарри видел лишь отблески окружавшей Волдеморта действительности, иногда даже этого хватало, чтобы понять, где тот находится. Сумасшедший маг всё ещё атаковал, по-видимому, наугад, но он всегда уходил до прибытия Гарри. После атаки на очередную крысиную нору Волдеморта, явно освобождённую за минуты до атаки, Гарри и Альбус начали подозревать, что среди американцев есть шпион.

Ловушка была грубой, но эффективной. Гарри, весь в крови и кричащий от боли, аппарировал в лагерь к американцам. Он с безумным взглядом громко кричал на весь лагерь о своем ранении в подземельях разрушенного Хогвартса. Когда же Гарри остался наедине с целителем, он его оглушил и изменил ему память. Гарри не знал, кто передаёт информацию Волдеморту, и не хотел полагаться на удачу.

Затем весь лагерь стал свидетелем яростного спора между главным целителем и очень упрямым Гарри Поттером. После чего Поттер вышел из лазарета с огромной повязкой на голове и кусками бинта, выглядывающими из-под рваной одежды. В то время как целитель отчитывал его по поводу мозговой травмы и магического истощения, Гарри кричал про нечто чрезвычайно важное, способное окончить войну, прямо под домом его родителей в Годриковой Лощине и о том, что никто его не остановит от путешествия туда.

Гарри аппарировал недалеко от последней стоянки Волдеморта в графстве Суррей. Игнорируя боль в шраме, он прощупывал окружающую местность с помощью легилименции. Тонкая паутина ментальной энергии обнаружила враждебный разум, находящийся в раздумьях, внутри городской ратуши. Гарри спокойно сидел до тех пор, пока слабый отблеск самодовольного превосходства не вспыхнул и затем полностью не исчез. Гарри быстро подошёл к уже пустому зданию. На двери было громадное количество обнаруживающих и сигнализирующих заклинаний. Гарри мрачно ухмыльнулся, вытаскивая набор отмычек. Он вспомнил, как давно погибшие близнецы научили его открывать двери маггловским способом.

Гарри нашёл Распределяющую Шляпу на столе в подвале. Когда он поднял её со стола, шов на тулье приоткрылся.

— Ты знаешь, что тебе нужно сделать, — прошептала она. У него не было времени пытаться распутать чертовски сложные магические нити, пронизывающие Шляпу. Школы, бывшей центром её существования, больше не существовало.

— Мне очень жаль, — сказал он, вынося её на улицу.

— Не стоит, — ответила она. Гарри мог поклясться, что ткань свернулась в ухмылку. — Это был действительно умный план. Я до сих пор уверена, что ты преуспел бы в Слизерине.

— Может быть, — согласился Гарри, положив шляпу и отступая назад. Он поднял палочку. — Спасибо, — прошептал он и взорвал шляпу к чертям собачьим.

Том всё ещё копался в развалинах дома, когда вдруг поднялся антиаппарационный барьер.

— А, Поттер, — он лениво протянул, как только грязный любитель магглов появился прямо перед ним. — Я уж боялся, что ты расщепился по дороге сюда, — глаза Волдеморта переместились с палочки в его руке на повязку на голове.

— Извини, — прорычал Гарри. — Пришлось заглянуть в Суррей, поболтать со старым другом, — его рука рванула вверх, и он выплюнул: — Редукто!

Щит Волдеморта поднялся почти сразу же, но луч белого света ослеплял своей мощностью. Стена синего света сломалась, и Волдеморту пришлось отступить на несколько шагов.

— Ты не настолько ослаблен, как я думал, — фыркнул он. — Хорошо. Я надеялся, что мне не будет скучно.

Несмотря на тон, Гарри понял, насколько его враг потрясён уничтожением последнего крестража. Он продолжал наступать, заставляя Тёмного Лорда отступать, пока Гарри пробивал его защиту.

— Убив меня, ты ничего не добьешься, — сказал Волдеморт, когда они сделали круг по холму. — Я ведь уже победил, я убил всех, кого ты любил, Гарри. Они все умерли за тебя, и ты ничего не сможешь для них сделать, — он похлопал по мечу Гриффиндора на поясе. Темный Лорд не мог его использовать, но носил меч как трофей, в память о Бойне в Хогвартсе.

Гарри заставил себя ускорить атаки, несмотря на то, что слова разрывали его душу на части. Джинни наверняка хотела бы, чтобы он прикончил ублюдка вне зависимости от цены. Мысли о ней заставили сердце сжаться, прямо как тринадцать лет назад. Он знал, что ему нужно сделать. Он наконец сумел пробить защиту Тёмного Лорда Режущим проклятием. Оно оторвало кусок плоти с плеча, заставив Волдеморта упасть на колено. Его палочка упала на траву.

Гарри позабыл о боли в своих ранах, пока вспоминал все потери в своей жизни, начиная с родителей. Вспомнил всех друзей, учителей. Вспомнил о Уизли, ставшими для него второй семьей. Вспомнил о Роне, Гермионе, которые были с ним почти до конца. Вспомнил о Джинни. И тут плотину прорвало. Щиты Окклюменции снесло, и он послал все свои чувства Волдеморту. Трава перед ним осветилась зелёным светом, исходившим от шрама.

Волдеморт закричал, когда поток эмоций ворвался в его разум. Чёрная душа высыхала от моря любви и горя. «Сила, которой он не знал» мучила его так, что Круциатус казался лёгким прикосновением. Гарри показалось, что Волдеморт сошёл с ума задолго до того, как он оказался способен поднять палочку и сотворить взрывное проклятие. Впрочем, это было уже неважно.

* * *

— Гарри? Сработал ли план?

Гарри несколько раз моргнул, пытаясь осмыслить вопрос директора.

— Да, сработал.

— Значит, всё наконец закончилось, — с облегчением заметил портрет.

— Думаю, да, — тихо сказал Гарри.

— Я знаю, Гарри, все мы прошли через много ужасных потерь. Защита света всегда требует высокую плату, — нравоучительно произнёс Дамблдор. Когда-то это сводило Гарри с ума, но теперь он понимал — так старик борется со своим собственным горем. Его чрезмерная формальность помогает ему бороться с призраками прошлого.

Гарри не обратил на него внимания и наколдовал стул. Он упал на него и положил голову на руки, локтями обхватив колени.

— Гарри, ты сделал великое дело.

— Не думаю, — рассеянно ответил он, звуча глухо даже для него самого. Всё наконец закончилось. Война закончилась. Жаль, что праздновать некому.

— Думаю, ты должен отдохнуть, — предложил директор. — Всё будет выглядеть лучше, когда ты оправишься и осмыслишь произошедшее.

Гарри медленно покачал головой, но всё равно поднялся на ноги. Он положил руку на стену рядом с портретом, и её секция скользнула внутрь, а затем в сторону.

Личные покои директора рядом с его кабинетом были защищены куда лучше остальной школы и сумели выстоять, когда та пала. У профессора Макгонагалл не хватило духа тронуть комнату во время своего короткого пребывания на посту директора. Огонь даже не смог согреть стены. Портрет рассказал Гарри и его друзьям, как открыть дверь, когда они впервые осматривали уничтоженный кабинет.

Глаза зацепились за старые книжные полки. Частная коллекция запрещенных книг Дамблдора была дополнена всем, что Гермиона смогла наскрести с разрушенной библиотеки. Пролетевшая мимоходом мысль о ней заставила глаза гореть от невыплаканных слёз, и он отвернулся к кровати. Гарри вылез из своей порванной мантии и быстро принял душ. Когда он наконец смыл всю грязь, Гарри понял, насколько устал. Как только его голова коснулась подушки, он мгновенно уснул.

Гарри Поттер спал без снов впервые за десять лет.

* * *

Гарри выработал себе привычку за годы постоянной борьбы — каждый вечер, выполняя упражнения по Окклюменции и готовясь ко сну, составлять список того, что нужно сделать. Тогда, просыпаясь, он мог начать немедленно работать и перестать думать о своих снах. Вначале Гермиона восхищалась его тягой к работе, хотя позже она всё-таки поняла, что он благодаря работе отвлекается. По крайней мере, она позволила ему справляться с воспоминаниями самому, вместо того чтобы постоянно пытаться вывести его на разговор о том, что случилось. Рон считал его сумасшедшим из-за привычки выпрыгивать из кровати и немедленно приниматься за дело. Но в их последние годы вместе, когда Гермиона погибла, Рон начал делать то же самое.

Сегодня Гарри проснулся со странным чувством апатии. Он отчаянно пытался вспомнить свой список, пока не понял, что его нет. Всё было сделано.

Завершено.

Вот чёрт.

Он уткнулся взглядом в потолок, пытаясь не думать о прошлом. Может, покинуть страну? Европа была не в лучшем состоянии. Может, Америка? Вряд ли там его оставят в покое. Слишком много рассказов просочилось с беженцами, они сразу поймут, кто такой Гарри Поттер. Они даже могут попытаться посадить его в тюрьму либо вовсе не разрешить въезд, сославшись на его опасность для окружающих.

Кроме того, он провёл лучшие годы своей жизни в Шотландии, а Хогвартс стал почти домом. Разумеется, «дом» превратился в выжженные развалины, но ведь он не может иметь всё и сразу. Гарри отвлёкся от невесёлых мыслей, когда желудок напомнил ему, что он ничего не ел после вчерашнего завтрака.

Вздохнув, он взял свою палочку с прикроватной тумбочки и наколдовал простейший завтрак из чая и тостов. На такой пище человек не мог долго протянуть, если он заботился о витаминах. Или о вкусе. Гарри постепенно стал забывать вкус настоящей еды — из-за этого производимые им продукты стали и вовсе безвкусными. Этот тост напоминал картон по вкусу и текстуре, но, по крайней мере, он успокаивал урчание в желудке.

Когда Гарри закончил завтракать и попытался встать, он вздрогнул. У него было огромное количество порезов и царапин, тело покрылось тёмно-синими синяками. Судя по боли глубоко в груди и слабости, у него, вероятно, было сильнейшее магическое истощение. Гарри подошел к книжным полкам и взял несколько подвернувшихся под руку книг, затем вновь улёгся на кровать. Ему пока не хотелось разговаривать с Дамблдором.

За последние четыре года Гарри очень сильно изменил отношение к учёбе. Без Гермионы придумывание новых заклинаний стало его заботой. Рон был отличным стратегом и тактиком, но копание в книгах было не для него. Кроме того, смерть почти жены слишком сильно ударила по Рону, и ему стало труднее концентрироваться, чем столь же убитому горем лучшему другу. Гарри сумел найти способ сохранять ясный ум — он в уме задавал вопросы своей подруге обо всём, что читал. Он представлял её лекции о прочитанном, и это помогало держать себя в руках. Ещё это была его дань памяти умнейшей ведьме, что он когда-либо знал.

В одну не самую лучшую ночь в заброшенной гостинице Рон захотел узнать, почему Гарри улыбается, читая старую книгу из Флориш и Блоттс. Гарри посмотрел на друга и рассказал ему про свои разговоры с Гермионой. Рон уставился на него и наконец сказал:

— Ну ты и псих, — он вышел во двор. Гарри встал и пошел за ним в темноту. Он едва различил огромную фигуру друга в приглушенном свете, и, когда он положил руку тому на плечо, Гарри понял, что Рон рыдает. Он развернул его и обнял. Гарри увидел слёзы на его лице впервые после сожжения Норы.

Гарри глубоко вдохнул и вытер слёзы на своем лице. Он расклеивался каждый раз, вспоминая прошлое. Он должен взять себя в руки, если собирается жить дальше. Едва различимый голос на краю сознания поинтересовался, а хочет ли он, собственно, жить дальше. Гарри на секунду задумался, было ли это эхо Волдеморта или тот кусочек его собственной души, что хотел умереть после смерти Джинни.

Гарри сжал зубы и открыл самую толстую книгу, «Исследования в передовой теоретической травматологии, том XII». Вскоре воображаемый голос Гермионы уже объяснял, как воздействие вовремя применённых бодрящих, успокаивающих и сбивающих с толку чар может использоваться в лечении некоторых психических расстройств.

* * *

Лишь на второй день чтения в кровати Гарри заметил нечто странное. Последняя статья его заинтересовала. Он вновь её прочитал, пытаясь понять, что же такого интересного там проскользнуло. Это были чисто теоретические исследования переносов во времени, и автор явно указывал, что эта статья используется лишь в качестве упражнения по Арифмантике и как доказательство теоремы. Гарри ещё раз просмотрел уравнения, пытаясь вместе с голосом Гермионы направить в нужное русло ещё и её блестящий ум.

Формулы описывали создание сбалансированных пространственных изменений, необходимых для создания временного сдвига. Фокусом сдвига было вогнутое поле, параметры которого зависели от мощи задействованных сил. Любой объект, пересекающий это поле, осуществлял перенос во времени, сила которого в различные моменты тоже была разной, поскольку взаимодействующие силы изменялись.

Причиной, по которой исследования были чисто теоретическими, были затраты энергии. Относительная масса измерялась функцией умножения массы на квадратную скорость. Затраты энергии для временного сдвига измерялись умножением относительной массы на размер сдвига во времени. Даже мельчайшая молекула воздуха, пересекая границу поля, моментально поглощала всю энергию, и поле рушилось.

Когда он убедился, что смог понять теорию, Гарри задумался, почему он вообще заинтересовался этим исследованием. Ну да, если бы можно было отправиться назад во времени или послать сообщение, много горя можно было бы избежать. Но даже простой кусок пергамента с предупреждением Дамблдору будет слишком большим. Статья чётко и ясно указывала, что взгляд был не способен проникнуть за границы поля, так же как и различного рода магия, предсказания или легилименция. Возможности для контакта не было.

Возможно ли послать информацию, ничего не весящую, да ещё и без магии? Чёрт побери, сколько вообще он знал таких вещей? Гарри забрасывал «внутреннюю Гермиону» вопросами. Он чувствовал, что это чертовски важно. Что-то в этой статье притянуло его внимание и заставило почувствовать что-то, чего он не ощущал уже очень давно.

Надежду.

Наконец в начале третьего дня Гарри решил выйти из своего святилища. Ему нужно было поесть нормальной еды и поговорить со своим бывшим наставником.

* * *

— Гарри, это очень интересно, и я рад, что ты нашёл себе полезное занятие. Но я не понимаю, почему ты так заинтересовался этой статьей, — Дамблдор нахмурился, глядя на Гарри с портрета, после того как тот прочитал статью вслух.

Гарри поднялся с наколдованного стула и начал расхаживать перед портретом. Эта привычка сохранилась с давних времён, когда он присматривал за Гриффиндорской гостиной. Мысль заставила желудок сжаться, потому что вся Гриффиндорская башня была взорвана и уничтожена во время разрушения Хогвартса.

— Затраты энергии делают обычное использование поля невозможным. Но как насчёт переноса чего-то невесомого?

— Исходя из того, что я понял, заклинания тоже не смогут пересечь барьер, — ответил директор. Гарри не нужно было на него смотреть, чтобы понять, что его глаза вновь засверкали. Портрет наставника не имел возможности исследовать магические теоремы, и дискуссия явно пришлась ему по вкусу.

— Верно, — сказал Гарри, посмотрев на него в упор. — Но как на счёт памяти, духов… душ?

Дамблдор поправил очки, размышляя.

— Нет, боюсь даже астральная проекция несёт довольно много магической энергии для разрушения поля.

— А как насчёт… — голос понемногу стихал. — Как на счёт магии, изымающей душу из тела? Если душа… начнёт двигаться самостоятельно…

Дамблдор нахмурился.

— Гарри, я не знаю заклинания, которое временно вытянет душу из тела. Разве что… — его глаза расширились. — Мой дорогой мальчик, ты ведь не предлагаешь это всерьез…

Гарри потерялся в своих мыслях, уставившись в никуда.

— Создать вокруг тела поле, использовать Авада Кедавра. Если мой дух покинет тело, он пройдёт сквозь него… а потом?

— Гарри, ты ведь не думаешь…

— Альбус, — его голос был едва различим. — Если мой дух, покинув мёртвое тело, вдруг окажется рядом с живым, что случится тогда?

— Гарри, это не…

— Альбус, я выполнил ваше пророчество. Если вас заботит не чертов Мальчик-Который-Выжил, а я, Гарри Джеймс Поттер, то вы ответите на мой чёртов вопрос, — огрызнулся Гарри. Повисла напряжённая тишина.

Портрет директора выглядел расстроенным.

— Теоретически вступит в силу Принцип Слияния Йоханцена. Душа вновь будет втянута в тело так же, как это происходит у магглов, погибших, но затем вернувшихся к жизни благодаря продвинутой медицине. Они рассказывают удивительные истории про существование вне тела. Карл нашёл истоки своих идей именно там. Весьма занимательно, как он вывел свою теорему…

— Благодарю вас, Альбус, — улыбнулся Гарри. Директору не удастся отвлечь его так просто.

— Гарри, — тихо сказал портрет. — То, что ты предлагаешь сделать, — невероятно глупо. Ты хочешь убить себя, надеясь, что твой дух пройдёт сквозь поле, надеясь, что временное поле поступит так, как ты думаешь, и отправит тебя в прошлое, надеясь, что твоя душа будет втянута в твоё тело. Это не план, Гарри, это всего лишь догадки и благородные намерения.

— Думаю, да. Но вы сказали слово «надеясь» трижды. У меня не было никакой надежды уже долгое время, — ответил молодой человек, вздыхая.

— Гарри, — сказал Дамблдор, впервые на его памяти ворча как старик. — Ты победил. Волдеморт мёртв. У тебя вся жизнь впереди, и она у тебя не для того, чтобы выбрасывать её просто так…

Гарри взорвался.

— Вся моя жизнь? И что я должен ожидать от моей жизни? Все, кого я любил, все, о ком я мог сказать хоть одно доброе слово, мертвы! Все места, где я был, в руинах! У меня нет причин дальше жить!

— Гарри, — Дамблдор вновь восстановил контроль над эмоциями. — Многие люди отдали жизнь, чтобы выжил ты. Выбросить это всё к чертям сейчас будет величайшим оскорблением всех их жертв.

— Они сделали это не для меня, — холодно ответил Гарри. — Большинство, по крайней мере. Они сделали это для Мальчика-Который-Выжил, их оружия против Волдеморта. И если вы забыли, я никого об этом не просил.

Дамблдор вздохнул, пальцем поправляя очки.

— Прости, Гарри, я не хотел поднимать эту тему таким образом… Но твоя жизнь важна для меня. Я не хочу, чтобы ты её выбрасывал. Пройдёт время, и твоё горе тоже пройдёт. Этот урок я выучил уже очень давно.

Гарри вновь опустился в кресло. Споры с директорским портретом были ничуть не лучше споров с ещё живым Альбусом.

— Я не думаю, что у меня столько времени, — сообщил он своим рукам. — Я почти убил себя после случившегося здесь. Я по нескольку раз в году отговаривал себя от смерти, и каждый раз это было всё сложнее. У меня была цель — остановить Тома, но теперь меня ничто не держит, — он вновь посмотрел на портрет. Альбус застыл, словно на маггловской картине. — А ведь я смогу придать ценность своей смерти.

— Гарри, — мягко сказал директор, — до этого момента я никогда так не жалел о своей смерти. Ты слишком одинок, и я ничего не могу с этим поделать.

Гарри глубоко вздохнул и заставил себя успокоиться.

— Вы можете помочь мне с этим.

— Хорошо, — согласился Дамблдор. Он нахмурился. — Думаю, вначале нужно продумать, как твои действия повлияют на само время и пространство в твоем прошлом.

— Я уже думал над этим, — выпрямился Гарри. Худшая часть разговора уже позади. — Либо моё путешествие изменит реальность, надеюсь, к лучшему, или же создаст альтернативную реальность. Или, согласно Хобсону, моё путешествие во времени перенесёт меня в альтернативную реальность, где время ещё не продвинулось настолько далеко. Что угодно — лучше, чем оставаться здесь.

— Если твоя душа вселится в твоё тело, ты уничтожишь самого себя в том возрасте. Ты не думал о путешествии как о способе убийства себя-ребёнка?

Гарри на мгновение задумался.

— Если бы я знал, что моя смерть спасёт столько жизней, я бы умер сразу же. Младший я был таким же. Я не настолько изменился, Альбус, — он едва заметно усмехнулся.

Впрочем, директор ещё не закончил.

— Ты понимаешь, что таким образом воскресишь Тома Риддла?

— Даже если и так, — предположил Гарри. — Это будет малая цена за жизни всех погибших в этой войне. Борьба с ним будет проще, если у меня есть шанс всё улучшить.

— Улучшить, Гарри?

— Я планирую жульничать, как Драко Малфой на экзамене по зельям, — ответил Гарри, мягко улыбаясь.

* * *

После восстановления магической силы Гарри аппарировал в лагерь Экспедиционных Сил Америки. После их первого приезда Гарри и Рон заключили союз с военными магами. После того как Гарри показал, на что способен, за последующие два года генерал Хастингс без труда общался с ним как с союзником.

На закрытом совещании с седым генералом Гарри объяснил свои подозрения насчёт шпиона Волдеморта и извинился за уловку с целителем. Вначале Хастингс не поверил, но, как только Гарри повторил несколько реплик Волдеморта, весьма огорчился. Впрочем, как только Гарри рассказал американцу о смерти Волдеморта, тот глубоко вздохнул и предложил ему рюмку чего-то под названием «Джек Дэниэлс».

После того как они выпили, Хастингс напрямую спросил, чем тот собирается заняться.

— Думаю уехать подальше, где всё тихо и спокойно. И красиво, — вот всё, что он ответил.

— Рад это слышать, — дружелюбно отозвался Хастингс. — Полагаю, в Вашингтоне будут рады ещё больше.

Гарри просто пожал плечами. Мягкая теплота разлилась по желудку. Правда, в горле немного запершило.

— Ты мог бы податься в политику, знаешь ли, — хитро посмотрел на него Хастингс. — В правительстве осталось не так много людей, как у магов, так и у магглов. Ты только что прибил чуть ли не Антихриста. Каждый посчитает тебя героем, и ты сможешь построить свою страну так, как тебе захочется.

Лицо Гарри Поттера выражало полнейший ужас. Он скривился, когда американский генерал рассмеялся, хлопая себя по коленям.

— Бог ты мой, ты бы видел своё лицо! Вперёд, наслаждайся своей тихой жизнью. Но если тебе когда-нибудь надоест, найди меня. Я предупрежу Вашингтон, чтобы они начали поставлять гуманитарную помощь немедленно, ведь этот сумасшедший наконец стёрт в пыль.

Гарри покачал головой, вставая. Он сделал жест, весьма отдалённо напоминающий американский военный салют и аппарировал обратно в Хогвартс.

* * *

Лишь через месяц приготовления были завершены. Он исписал стопки пергамента уравнениями и заметками. Гарри не был уверен, смог ли бы он закончить свою работу без помощи директора. К счастью, в сравнительно неповреждённых подземельях Хогвартса он нашёл материалы и инструменты для приготовления призм, которые будут поддерживать поле.

Прерываясь на обед, Гарри слушал рассказы портрета: про прошлое, про причины и следствия, про то, каким образом всё закончилось именно так. Это было горькое время для них обоих. Гарри давно простил директора за сделанное и несделанное. С другой стороны, смерть тоже изменила мировоззрение Великого Лидера Света. Под конец они согласились, что Альбус хотел как лучше, даже если всё кончилось трагически. Теперь была очередь Гарри.

Разговоры про давно утраченных друзей и печаль, их сопровождавшая, были смягчены возможной скорой встречей с ними. И правда, Гарри только сейчас начал понимать, что скоро увидит массу людей — и должен будет непринуждённо вести с ними разговоры. Впрочем, оглядываясь назад, он понимал, что сыграет в игру без возможности проиграть. Единственная судьба, которой он страшился, — необходимость стареть в одиночестве в мире, полном горя и отчаяния. Он шокировал Альбуса, поделившись с ним подобными мыслями, но затем получил его полное согласие. Портрет стал помогать в проекте с куда большим энтузиазмом.

Проверяя свои расчёты в четвёртый раз, Гарри старательно сжёг записи, оставив лишь последний лист с точно рассчитанными координатами и расстояниями между призмами. Они оба согласились, что подобные расчёты не должны просто лежать и ждать, пока их найдут. Написав записку Генералу Хастингсу, он прикрепил её к своей мантии.

— Хастингс может заглянуть как-нибудь, Альбус. По мне, будет неплохо, если он оставит вас в качестве советчика.

Портрет директора с интересом на него посмотрел. Парень еле заметно усмехнулся.

— Я не хочу, чтобы вы покрывались здесь плесенью. Если я не смогу изменить эту временную линию, тогда вы сможете помочь с восстановлением, — Гарри подумал немного и добавил. — Может, вы сумеете рассказать людям про прекрасную школу, построенную, чтобы делиться знаниями магии с новыми поколениями магов.

— Гарри, я не знаю, что случится здесь, но я уверен, что там ты изменишь всё к лучшему, что бы ты ни делал. Я хочу, чтобы ты знал — я горжусь той небольшой помощью, которую я тебе оказывал все эти годы. Я горжусь этим больше, чем всеми остальными своими поступками за всю мою жизнь.

Гарри уставился на портрет.

— Это было куда больше, чем небольшая помощь.

— Прощай, Гарри. Всех благ в твоём великом путешествии.

— Прощайте, Альбус. Я желаю вам того же, — сказал он и аппарировал из разрушенного кабинета в последний раз.

* * *

Дом номер четыре на Тисовой улице абсолютно ничем не отличался от окружавших его участков, и это был факт, которым Дурсли чрезвычайно гордились. То, что все дома были выжженными руинами, немного уменьшало радость по этому поводу.

Высматривая в руинах места для призм, Гарри порадовался, что дом неузнаваем. Ему не нужны были напоминания про далеко не лучшие годы, проведённые здесь.

Теоретически временной сдвиг выходил в расчетную точку, и его можно было создать в любом месте дома, но в плане и так было много слабых мест, и Гарри не желал испытывать удачу. Ему хотелось, чтобы душа вышла из поля как можно ближе к физическому телу. Учитывая запас силы, который у него был, он рассчитал максимально далёкую от настоящего точку во времени — август 1991 года. Через столько лет сложно было рассчитать точный день. Паническое бегство дяди в июле ставило под вопрос нахождение тела Гарри рядом с Тисовой улицей, когда в него вселится его душа. Он, конечно, хотел бы сделать шаг назад, но в таком случае темпоральное поле потребовало бы ещё больше энергии. Ему надо было быть уверенным, что его энергии хватит для одного заклинания. Очень мощного, последнего заклинания.

Гарри очистил место рядом с бывшей лестницей. Убрав кусочки обугленного дерева, он установил призмы на точно рассчитанном расстоянии друг от друга. Он должен сделать всё с первого раза. Второго шанса не будет.

Гарри наложил чары для измерения углов и расстояния. Перепроверив всё по листку, он сжёг и его. Когда пергамент был уничтожен, он направил палочку на каждую призму и накачал её энергией. Когда они заряжались друг за другом, стоящие рядом призмы соединялись пучками света. Когда зарядилась последняя, вокруг поднялась сфера временного сдвига. Он порадовался, что установил барьер, удерживающий воздух подальше от сферы. Модифицированные чары головного пузыря сработали безупречно, иначе поле рухнуло бы, пытаясь отправить случайный атом атмосферы на девятнадцать лет назад.

Гарри глубоко вздохнул и улёгся на пол, расслабляя мышцы. Глубокая усталость разлилась по венам. Осталось лишь одно заклинание, и всё закончится. Он направил палочку на себя и подумал о Джинни. Память о ней удерживала его от этого годами… теперь он делает это, чтобы её вернуть.

Гарри отодвинул эту мысль подальше и припомнил всех, кого потерял, кому позволил умереть. Заклинание требовало истинной ненависти. К счастью, у него было более чем достаточно ненависти к себе самому.

— Авада Кедавра!

Когда ослепительный зелёный свет залил сферу, Гарри Поттер почувствовал надвигающуюся смерть и больше не ощутил ничего.

Иногда, когда тело понимает, что смерть неминуема, оно рефлекторно реагирует. После удара заклинания спина выгнулась, а руки беспомощно раскинулись. Палочка из остролиста и пера феникса одиннадцати дюймов вылетела из вялых пальцев. В момент, когда прыгающая по полу палочка соприкоснулась с полем, оно пало…

…и Гарри Джеймс Поттер, Мальчик-Который-Выжил, упал на землю мёртвым.

P.S. от автора: Моя версия Гарри Поттера довольно эмоциональна, но, в конце концов, он жил (и умер) в своём самом страшном кошмаре.

P.S. от переводчика: Следующая глава выйдет в течении пары дней, новые главы будут выходить приблизительно каждые 7-8 дней