Разные вкусы (джен)

Темнота надвигалась с востока, заполняя тесный распадок, накрывала звёздным пологом уставшую землю. Птицы устраивались на ночёвку и лишь изредка перекликались друг с другом. Закат выцвел по кромке неба оранжевым с зеленью. Два всадника ехали по каменистой дороге. Один из них немного отстал и остановился возле поворота.

— Посмотри, Геральт, развилка. Ну, и куда теперь? — спросил он своего спутника.

— Давай подумаем. Тракт ведёт в гору, а поворот к реке. Скоро станет совсем темно, и лошади устали. Надо выбрать место для привала.

— Среди скал лошадей ни накормить, ни напоить. У реки должна быть деревня или хотя бы хутор, — поделился соображениями Лютик.

— Так-то оно так, только я не слышал, чтобы здесь была деревня.

— Что с того? Место не бойкое, чтобы быть на слуху. Даже если нет жилья, то у реки намного приятнее, чем среди скал, — Лютик бросил поводья и привстал на стременах. — Послушай, дружище, — он принюхался. — Чутьё мне подсказывает, что если свернём к реке, то голодными не останемся.

Геральт последовал его примеру и жадно втянул воздух.

— Ты прав, запах бигоса ни с чем не спутаешь.

— Бигос, — с сомнением произнёс Лютик. — Мне так не кажется. Хотелось бы, чтоб это был не бигос.

— Только его запах настолько ядрёный, что разносится на версту.

Они свернули и поехали по узкой дороге, ведомые запахом пищи. Раскидистые ивы сомкнулись за ними подобно ажурным воротам. Место оказалось красивым, привольным. Жаль, дорога была неторной. Высокая трава после вчерашнего ливня склонилась до середины колеи. Кое-где почву размыло, и небольшие овражки время от времени преграждали путь.

— Слушай, Лютик, дорога больно худая.

— И что с того? Может, это старая, а новую проложили в другом месте. Может, люди постоянно здесь не живут, а приехали на покос. Может, ливень был здесь настолько сильным, что размыл дорогу. Не узнаем, пока не подъедем поближе.

Долина стала просторнее, речка немного присмирела и спряталась в прибрежных зарослях. По обеим сторонам от дороги раскинулись луга с высокой травой.

— В сумерках ты видишь лучше, чем я, — рассуждал Лютик. — Однако нос меня никогда не обманывал. Сейчас он мне сообщает об утке, запечённой с яблоками, посыпанной тмином и сочной брусникой. М-м-м, вкуснятина, слюнки текут.

— Не знаю, о чём ты. По-моему, пахнет бигосом из квашеной капусты со шкварками. Оно и понятно, откуда здесь взяться богатым панам с изысканными яствами.

— Ничего подобного! — запротестовал Лютик. — Кабы пахло бигосом, меня бы сразу стошнило. Не хочу слышать об этой мужицкой еде.

— Ага, а вчера на постоялом дворе так на него налегал, аж за ушами трещало, добавку просил.

— Это я с голодухи. Разве ты не заметил, что сало горчило, а капуста была подгнившей? Я полночи потом маялся животом, — признался Лютик.

— Э, как тебя прихватило! Совсем запаха капусты не чуешь? Ведь пахнет бигосом!

— Не порть мне аппетит. Уверен, что здесь неподалёку гуляют свадьбу и за парочку песен нас угостят по-королевски.

Деревья расступились, и друзья увидели на поляне добротный дом, подсвеченный праздничными огнями. За пряслом стояли громадные стога. Хотя рядом с домом никого не было видно, звучал задорный смех и гудели рожки. За домом поскрипывали качели, в хлеву шумно вздыхали коровы.

Лютик, обнадёженный идилличной картиной сельского праздника, спешился. Он отпустил лошадь пастись и почти бегом устремился к накрытому во дворе столу. Мягкая трава, мокрая от вечерней росы, приятно пружинила под ногами. Лютик предвкушал буйное пиршество. На длинном столе, застеленном белой скатертью, стояло несметное количество блюд. Здесь были и запечённые утки, и зажаренные гуси, и окорок с подрумяненными боками. Первым делом Лютик потянулся к утиной ножке, следующим на очереди был кувшин с вином.

— Стой, не двигайся, — услышал он окрик Геральта.

— Ведьмаку, может, на свадьбе и не обрадуются, а знаменитый менестрель точно будет желанным гостем.

— Не сомневаюсь, что желанным, — серьёзно ответил Геральт.

Лютик обернулся и увидел ведьмака с лицом, обмотанным тряпицей, и с обнажённым мечом в руке.

— Ты что? — испугался Лютик. — Решил ограбить крестьян? Зачем ты выхватил меч?

В следующее мгновение Геральт накинул другу на голову холщовый мешок, пропитанный каким-то вонючим зельем. У Лютика запершило в горле, а из глаз брызнули слёзы. Он поскользнулся и, не удержавшись на ногах, упал. Рядом с ним просвистел клинок. Ведьмак с кем-то сражался. Ещё пара мгновений, и раздалось мерзкое хлюпанье и урчанье.

Когда Лютик содрал с головы противный мешок, то вконец растерялся. Оказалось, он лежал в липкой грязи. Хутор пропал, прясло превратилось в камыши, а стога — в плакучие ивы. Геральт же не тратил времени даром и разделывал побеждённого монстра. Это была огромная улитка с серым студенистым телом и раковиной размером с фургон.

— А-а-а, Геральт! — закричал Лютик. — Это что за нечисть?

— Мезослимак, — тяжело дыша, отозвался Геральт. — Наводит на путников морок, чтобы лишить воли и потом сожрать. Подлая тварь, но на вкус, говорят, ничего.

— Ты собираешься его есть?! — изумился Лютик. — Он же меня чуть не слопал.

— Если не хочешь, довольствуйся краюхой хлеба и копчёным салом, — невозмутимо ответил Геральт. — Ты же ешь налимов и сомов, а они не против полакомиться утопленниками.

— Фу, Геральт, какой у тебя отвратительный вкус.

— К нашему счастью. Кабы ты тоже любил бигос, я бы ни за что не догадался, что это наваждение.

— Выходит, эта улитка-переросток знает, кто что любит, и приманивает именно тем, что путнику по душе.

— Как видишь. Вот такая коварная тварь.

Лютик с ругательствами поднялся на ноги, отряхнул с одежды грязь и осторожно пошёл умываться. Дрожа всем телом, он спустился к воде. Ему чудились монстры в деревьях, склонившихся к реке, в корягах, торчащих из ила. Однако поблизости не было ни души; лишь они с Геральтом, да лошади, да жабы, да потревоженная выпь на соседней протоке.