Потерянные души (гет)

Холодно… Она не знала, как оказалась здесь и почему вокруг лишь снег и колючий холод. В любом облике — анимешной девочки, облачка пара, мерцающего огонька или летящей звезды — ей не удавалось согреться. Холод проникал прямо в душу. В скованной льдом памяти иногда проступали картины другой жизни, где за зимой приходила весна, мягкое тепло согревало землю, распускались листья и бутоны цветов. Больше она ничего не могла вспомнить, даже собственное имя. Но зачем нужно имя, когда некому звать? Есть ли здесь, среди вечной стужи кто-то еще? Ей отчаянно хотелось найти хотя бы одну живую душу. И она бродила по бескрайней стылой равнине, разгребала сугробы замерзшими пальцами, роняла капли крови на снег, стараясь разбить траурно-белую монотонность ярко-алыми пятнами. Словно из крошечных капель тепла могла прорасти новая жизнь. Но метель непреклонно наводила порядок в царстве вечной зимы.

* * *

— Как она?

Нора Юн подняла голову и встретилась взглядом с бывшим мужем. Чон Юн выглядел паршиво — несвежая рубашка, помятый пиджак, круги под глазами. Скорее всего, не спал всю ночь и приехал в больницу прямо из аэропорта. Хотя вряд ли у нее самой вид был лучше.

— Без изменений, — вздохнула Нора и встала со стула. — Пойдем, нам нужно поговорить с лечащим врачом.

Медсестра впустила их в кабинет и закрыла дверь. Врач, смуглая темноволосая женщина средних лет, показала на стулья и заглянула в экран планшета на столе.

— Мистер и миссис Юн, — она вежливо кивнула. — К сожалению, пока не могу вас обнадежить.

— Простите, — Чон кашлянул. — Я только сегодня прилетел и не совсем в курсе, что именно произошло.

Его лицо, как всегда, оставалось спокойным, но руки слегка подрагивали. Нора пыталась объяснить ему по телефону, однако сама до конца не понимала. Все, что она знала — их дочь Эйприл по каким-то причинам потеряла сознание и до сих пор не пришла в себя. Скорую вызвала девушка, с которой они вместе снимали квартиру.

— Вы когда-нибудь слышали про потерянные души? — спросила врач. — Их еще называют потеряшками.

* * *

Прошли часы, а возможно, годы. В этом мире трудно было что-то определенно сказать о времени. Она чуть не расплакалась, когда наконец в отпечатке своего следа увидела маленький куст с голыми ветками и уловила слабый отголосок тепла. Рука сама потянулась к нему, и в голове возникли обрывки чужих образов — капля крови, снег, анимешная девочка. Она впервые увидела себя со стороны: широко распахнутые фиалковые глаза, чуть вздернутый нос, карминно-розовые губы, снежинки в спутанных каштановых волосах. Затем родилась его первая эмоция — интерес: «Кто ты?» Если она ответит, услышит ли он?

— Не знаю.

— Где мы? — слова сами собой возникли в голове. — Почему здесь так… холодно?

Она ощутила внутреннюю дрожь — его, не свою — и постаралась передать ему немного тепла.

— Прости, я ничего не знаю. Даже как меня зовут, — подумав, она предложила: — Хочешь придумать мне имя?

— Саволь. Нравится? — после паузы откликнулся он. Вместе с именем пришел образ цветущих деревьев и кружащих в воздухе лепестков. Она мысленно повторила «Саволь»; звучало странно, но ей правда нравилось.

— А ты? Хочешь, буду называть тебя Зимним цветком?

— Но я не цвету, — он передал новые эмоции: грусть, сожаление.

— Когда-нибудь зима закончится, — она тоже постаралась вложить чувства: надежду. — И тогда ты обязательно зацветешь.

— Ты не уйдешь? Останешься со мной? — в его мыслях прозвучали тревога и сомнение.

— Да, — она добавила уверенность.

* * *

Кажется, Нора что-то такое слышала или читала о «Потерянных душах»: безумные игроманы, сутками не вылезавшие из виртуальной реальности, или вроде того. Но Эйприл никогда особо не увлекалась играми. По крайней мере, насколько Нора ее знала. А знала ли? Сердце кольнуло острое чувство вины, в последнее время она мало общалась со старшей дочерью — то Дэнни болел, то у Элис резались зубки. Они созванивались время от времени — «у меня все нормально», «закончила первый курс», «нет, ни с кем не встречаюсь». Но Чон тоже хорош! С тех пор, как Эйприл выросла, ему до нее вообще не было дела.

— Давайте, я объясню, — не дождавшись ответа, продолжила врач. — Мы называем это состояние виртуальной комой. Первые случаи появились несколько лет назад. Все начинается с того, что человек теряет интерес к реальной жизни. Иногда сутками сидит в виртуале. И в какой-то момент мозг перестает воспринимать внешние сигналы. Даже если отключить виртуальную гарнитуру, возврата в реальность не происходит. Человек впадает в кому. Очнувшиеся пациенты…

— Очнувшиеся? — перебила Нора. Возможно, все было не так страшно.

— Единичные случаи, — врач вздохнула. — Так вот, те пациенты рассказывали, что перешли из виртуальной реальности в собственные видения. При этом перестали осознавать, что с ними происходит. Ничего не помнили о себе. Почти у всех видения носили депрессивный характер.

— Как можно вывести человека из этого состояния? — спросил Чон.

— Виртуальная кома пока мало изучена, — врач покачала головой. — Никакие внешние стимуляторы не действуют. Все, что мы можем сделать — поддерживать жизнедеятельность и надеяться на благополучный исход.

* * *

С тех пор Саволь не отходила от Зимнего цветка. Чаще всего она лежала на снегу, замкнув руки в кольцо вокруг него, делясь своим теплом и принимая ответное. Она перестала замечать, в ком из них зарождалась та или иная эмоция, теперь они все делили на двоих. Каждое чувство, каждая мысль, каждый образ становились общими. Порой они казались себе гаснущими угольками и погружались в глубины отчаяния. Потом выныривали, глядя с надеждой на просветы в снежной пурге. Саволь заметила, что лучше всего помогают приятные воспоминания — те крошечные обрывки, которыми они делились друг с другом, как величайшей ценностью. В такие моменты вокруг словно становилось теплее. Может, если собрать все образы вместе, им удастся преодолеть вечный холод? Зимний цветок откликнулся на эту мысль и воскресил в памяти первую картинку — цветущие деревья, метель из розовых лепестков, голубое небо, тонкий аромат в воздухе, чей-то веселый смех. Он старался сделать образ наиболее ярким, долго перебирал каждую деталь. Вслед за ним Саволь представила парк с зелеными лужайками — бегуны, влюбленная пара на скамейке, запах свежей травы, воркование голубей. Воспоминания выстраивались одно за другим и складывались в красочный калейдоскоп — цветущая сакура и красные клены, шуршание осенних листьев, запах уличной еды, динамичная музыка, отражение облаков в стеклах небоскребов, желтые ирисы на берегу пруда, крики чаек над морем, чьи-то нежные руки и ласковые слова. С каждой деталью тепло вокруг них крепло и наконец накрыло их куполом. Саволь с Зимним цветком наслаждались каждым мгновением под его защитой и впервые забыли про холод. А вместе с теплом в них рождалось что-то новое, неведомое, прекрасное — словно зрели невидимые бутоны, готовые распуститься.

И они зацвели. Ярко-алые цветы на тонких ветках, вопреки вечной зиме. Треснул сковавший души лед. Приглушенные чувства — радость, восторг, эйфория — вырвались на свободу и взорвались тысячью фейерверков. Снежный мир начал рассыпаться и таять…

* * *

— Как ты нас напугала!

Эйприл смотрела на слезы в глазах мамы, на внешне спокойное, но измученное лицо отца. Страшно представить, какую боль она им принесла.

— Я… — голос слушался плохо, словно Эйприл разучилась говорить, пока лежала в коме. — Я обещаю больше так не делать.

Она вдруг вспомнила, о чем хотела спросить отца. В детстве он немного учил ее корейскому, но родители разошлись, когда Эйприл была еще маленькой. Теперь в памяти, в лучшем случае, осталась пара десятков слов.

— Папа, что значит Саволь? Это ведь корейское слово?

* * *

С самого утра Эйприл страшно нервничала и вела себя как ходячая катастрофа. Джейн — подруга и верная помощница — ходила за ней по пятам и устраняла последствия. Последней каплей оказался горшок с азалией, который Эйприл чуть не уронила с офисного стола. Джейн переставила его подальше и взорвалась:

— Соберись!

Эйприл вздрогнула от неожиданно громкого окрика.

— Думаешь, я справлюсь? — беспомощно спросила она. — Вдруг я скажу что-нибудь не то? Или вообще не буду знать, что говорить?

— Справишься, — Джейн положила руку ей на плечо. — Ты же понимаешь, как важно заявить о себе миру. Мы столько времени добивались этой пресс-конференции. Все, давай, пора подключаться!

Эйприл глубоко вдохнула и села в кресло перед монитором.

На первых вопросах она немного спотыкалась, мямлила, но дальше пошло легче — страх отступил.

— В чем состоит суть вашего метода? В двух словах.

— Наш специалист погружается в управляемую виртуальную кому и вступает в контакт с потерянной душой. Его задача — пробудить позитивные воспоминания и вызвать сильные эмоции.

— Разве это не опасно для ваших специалистов?

— Все участники программы осведомлены о возможных рисках. И мы постоянно работаем над тем, чтобы повысить безопасность погружения.

— Насколько мне известно, официальная медицина не признает ваши методы. Это правда?

— Да, но среди наших волонтеров есть психиатры, психологи и даже нейробиологи. Мы не какие-нибудь дешевые шарлатаны, — Эйприл улыбнулась. Джейн показала ей поднятый вверх большой палец.

— Вы знаете, что в Южной Корее существует похожая программа? Кто у кого позаимствовал идею?

— Честно говоря, я не в курсе, — Эйприл взглянула на данные журналиста в бегущей строке: представитель корейского новостного сайта. — Но рада, что у нас есть единомышленники.

— Откуда вообще взялась идея вашей программы?

— Пять лет назад я сама была потерянной душой, — Эйприл услышала удивленные возгласы. — Мне удалось выйти из виртуальной комы только благодаря другому человеку и нашим воспоминаниям.

— Кто этот человек, если не секрет?

— Мы незнакомы.

— Вы не встретились в реале?

— Нет, — если бы она знала, как его найти!

Когда пресс-конференция закончилась, Эйприл устало откинулась на спинку кресла.

— Ты была великолепна! — широко улыбнулась Джейн. — Не забудь отправить ссылку родителям. Они могут гордиться своей дочерью.

Эйприл улыбнулась в ответ. Конечно, она не забудет.

* * *

Эйприл опаздывала в офис и, как назло, встряла в пробку. Заиграла мелодия на мобильном.

— Ты скоро? — раздался в трубке нетерпеливый голос Джейн.

— Буду примерно через полчаса.

— Тут тебя ждут, — загадочно проронила Джейн.

— Кто?

— Приезжай, сама узнаешь, — она хихикнула и отключилась.

Когда Эйприл вошла в приемную, навстречу ей с дивана поднялся молодой человек, судя по внешности, кореец. Она внимательно всмотрелась в симпатичное, приветливое лицо — оно было незнакомым.

— Добрый день, — произнес он по-английски с иностранным акцентом. — Я Чан Юнхо, руководитель программы «Апрель». Простите, что не ответил на ваше письмо. Я был уже в пути.

После пресс-конференции Эйприл связалась с тем самым журналистом из Южной Кореи и подробно расспросила о программе, которую он упомянул в интервью. Узнав контакты, она написала письмо. Эйприл не хотела себе признаваться, но все это время в ней теплилась надежда. Возможно, всего лишь совпадение, но…

— Ваша программа называется «Апрель», — она вдохнула, справилась с дрожью в голосе и продолжила: — Так написано в английской версии сайта. По-корейски — «Саволь»⁽¹⁾. Правильно?

— Когда-то я дал такое имя одной потерянной душе… — Юнхо улыбнулся.

— Зимний цветок, — у нее перехватило дыхание.

Эйприл протянула руки, и он бережно взял ее ладони в свои. Она почувствовала знакомое тепло и вместе с ним эмоции: волнение, радость и что-то еще, чему пока не могла найти определение. Сердце забилось чаще.

— Я сразу понял, что это ты. Как только увидел пресс-конференцию.

1) Название программы на английском April (эйприл) совпадает с именем героини в реале, а на корейском 4월 (саволь) — в виртуальном мире, где встретились герои.

Вернуться к тексту