Лето в Хогвартсе (гет)

Том проводил взглядом удаляющиеся кареты и усмехнулся.

Вот так. Никакой Дамблдор ему не указ. Том будет жить в Хогвартсе целое лето!

Он был доволен изящной авантюрой: вместе со всеми он собирал вещи, крутился возле карет, шутил и громко смеялся...

По тому, как реагировали на его смех другие, можно было понять, где они живут. Родовитые аристократы из богатых мэноров смеялись в ответ и вообще излучали довольствие и безмятежность. Дети и воспитанники чистокровных семей вели себя чуть напряженнее, но были рады вернуться домой. И только маглорождённые, особенно те, что жили в больших городах, испуганно озирались по сторонам. И, видя их несчастные взгляды, Том про себя зло смеялся: он-то остаётся в Хогварсте, а они — нет.

Только группа однокурсников с Рейвенкло несколько выбивалась из его классификации. Они были мрачными, но не испуганными — ну, мало ли что у них сегодня случилось? Том, отметив странность, тут же про неё забыл. Шумно залез в одну карету, сказал, что поедет в другой, с девушками; заглянул к девушкам, сказал, что поедет с ребятами с другого курса...

А потом незаметно наложил на себя заклятие невидимости, увернулся от ластившихся фестралов и скрылся за ближайшим валуном.

Фестралов, кстати, он не учёл — как и тех, кто их видит. Последние вполне могли обнаружить, что фестралы проявляют загадочную активность к чему-то невидимому... а еще фестралам нравился Том.

Тому нравилось думать, что это из-за его магической силы. Он даже пару раз брал на кухне сырое мясо, заходил в Запретный лес — не дальше опушки — и звал их; и они прилетали, приходили, ели прямо с рук, и ему нравилось это общение с жуткими, пугающими красавцами. Змеи да фестралы — вот те животные, к которым он испытывал особое, трепетное отношение. Этим летом он хотел найти в замке Тайную Комнату, где осталось чудовище Слизерина, и всё гадал, что оно из себя представляло. Химера? Василиск? Гидра? А у Нидерландов и вовсе было поверье о змеином короле, чья корона сулила удачу, богатство и — самое главное — бессмертие. Вот бы чудовищем Слизерина был этот самый змеиный король!

Со смертью Том познакомился близко в прошлом году, когда на Лондон начали падать бомбы. Удушающий свист и оглушительный грохот. Снаряд разорвался совсем рядом, и он даже побежал посмотреть — и увидел пострадавшего. Погибшего. Это была половина человека, из которой вываливались какие-то органы, но этот человек — половина человека! — ещё двигался, и дышал, и смотрел на Тома бездумно, полз на него, словно был всё ещё жив...

Недолго. Тот человек вдруг захрипел и упал, а вокруг бежали люди, что-то говорили... Был ещё один свист, который, казалось, заполнил всё вокруг, — и Том рванул к приюту, спрятался со всеми в хлипком подвале, который едва мог спасти от прямого попадания. Но прямого попадания не было, а потом он уехал в Хогвартс и пугался самой мысли о том, чтобы вернуться в Лондон, к боли, грязи, пустоте... Он даже подходил к Дамблдору, чтобы тот разрешил ему остаться дома, в Хогвартсе... но когда этот... преподаватель — даже мысленно Том выплёвывал это слово, наделяя всей ненавистью, которую испытывал — был справедлив? Какое ему было дело до жизни таких, как Том? До его кошмаров? Разве знал он, что тот погибший — та половина человека — до сих пор ему снилась, так, что заглушающие чары иной раз слетали, и Тому приходилось накладывать их в два, в три слоя?

Наверное, всё дело было в том, что Том был маглорождённым. Дамблдор хоть и декларировал всеобщее равенство, но Том помнил, что отец того умер в тюрьме за нападение на детей-маглов. И это лицемерие Дамблдора выводило Тома из себя, так что он решил наверняка, что когда вырастет, будет декларировать свои взгляды спокойно и уверенно — и горе тем, кому они не понравятся!

Оставаясь невидимым, Том отправился на кухню. Пора было подкрепиться, а домовые эльфы всегда были милы и услужливы... и вместе с тем держались отстранённо, разговаривали при нём шепотом, словно что-то скрывали. Впрочем, у Тома всё лето впереди — он ещё успеет выяснить все тайны и фестралов, и домовых эльфов, и почтовых сов. И, наконец, найти Тайную Комнату.

Но поужинать на кухне ему не удалось. Во-первых, выяснилось, что он пришёл прямо во время ужина домовых эльфов. Во-вторых, там была девчонка, которую все за глаза называли плаксой Миртл. Растрёпанные хвостики, огромные очки и прыщавое лицо. Уродина, да и только. Том слышал, что она из бедной чистокровной семьи, но родители её — то ли сквибы, то ли маглы; что она сирота и воспитывают её тётушки, у каждой из которых был свой выводок детей. Среди этих детей было то ли шесть, то ли восемь учеников Хогвартса, но за кузину никто из них не заступался — видимо, в семье её не любили ещё больше, чем в Хогвартсе.

Хотя... она же училась на Рейвенкло, а они сегодня были чем-то расстроены. Можно было аккуратно расспросить её, что произошло...

Том шагнул в кухню, и тут его заметили.

Эльфы разом побросали ложки, подбежали к нему и обступили со всех сторон.

— Мастер Том не должен быть в Хогвартсе, — наперебой загомонили они. — Мастер Том должен выйти за ворота. Мастер Том...

Тут к нему обернулась Миртл. Элизабет Миртл — так, кажется, её звали. Её глаза были наполнены слезами, а лицо выражало такое отчаянье, что ему даже захотелось её пожалеть.

— Если он в Хогвартсе, то я хочу отсюда уйти! — вдруг завопила та. — Выпустите меня, пусть он остаётся!

Миртл рванула к нему, но тут на неё кинулось несколько домовых эльфов. Они повисли на ней, как ёлочные игрушки, цепляясь за одежду, очки и волосы.

— Что здесь происходит? — успел спросить Том, но его тут же вытолкнули за дверь, которая больше не открывалась, что бы он ни делал.

Том пожал плечами. Он надеялся, что к завтрашнему дню эльфы разберутся, а пока решил устроиться под раскидистым вязом на берегу озера да поужинать рыбой, которую сам и выловит.

Костёр развести было совсем несложно, да и "Акцио" далось ему без труда. Кажется, он умудрился вытащить лосося — впрочем, в видах рыб он не разбирался. Подождав, когда костёр разгорится, он потушил его, а рыбу, завёрнутую в лист лопуха, закопал в горячую золу. Вот и пригодились вылазки на природу от приюта...

Снова развёл костёр, трансфигурировал себе скамью, стол, тарелку и стакан, наполнил стакан "Агуаменти"... Рыба уже была готова, чешуя осталась на листе, а само филе оказалось таким нежным, что Тому показалось, что ничего вкуснее он в жизни не ел!

На Хогвартс спускалась ночь, заползая в низины и закоулки, когда Том заклинанием убрал всё за собой. Он вспомнил про неласковый приём на кухне и удивился: чем это девчонка Миртл так зацепила эльфов, что они все ринулись её защищать от страшного слизеринца? Послышался хлопок; Том вздрогнул и обернулся. Перед ним стоял эльф.

— Мастер Том, вам нельзя колдовать больше... Мастеру Тому надо уходить из Хогвартса. Чарми может проводить мастера Тома.

— В чём дело? Объясни всё толком. В Хогвартсе же не работают чары, отслеживающие колдовство несовершеннолетних!

— Чары здесь не при чём. Мастер Том должен покинуть Хогвартс. Летом все покидают Хогвартс.

— Но Элизабет Миртл осталась!

— У Лиззи такой жребий. Мастер Том должен покинуть Хогвартс.

— А мне нельзя тоже такой жребий?

Домовик по имени Чарми задрожал.

— Мастер Том не знает, о чём говорит. Мастер Том должен покинуть Хогвартс до полуночи, иначе пути назад уже не будет!

Рассердившись, Том швырнул в него Оглушающим заклятием. Эльф перекувыркнулся в воздухе и ударился головой о ствол вяза. Том тут же пожалел о своей несдержанности, впрочем, ненадолго, потому что Чарми с окровавленной головой снова поднялся и повторил:

— Мастер Том должен покинуть Хогвартс до полуночи и не должен колдовать! Чарми сказал.

Том швырнул ещё одно заклятие — но уже не попал, потому что эльф исчез с оглушительным хлопком.

Внезапно вдали он услышал голоса. Он снова наложил на себя заклятие невидимости и — на всякий случай — заглушающие чары и проследовал к источнику звука.

У самых ворот стояли директор Диппет и профессор Дамблдор.

— Осталось совсем немного до полуночи, — покачал головой Диппет. — Ты не успеешь проверить весь замок. В конце концов, фестралы могли и ошибиться.

— А если нет? Каждую весну я со страхом жду, останется ли кто-то на лето, и если останется, то кто... Я натаскиваю отстающих, лишь бы дать им иммунитет. Элизабет Миртл достаточно. Зачем нам терять ещё одного ученика?

— Если он настолько глуп, что остался в Хогвартсе на лето, хотя и профессора, и книги говорят, что делать этого ни в коем случае нельзя, то туда ему и дорога, — резко ответил Диппет.

Том усмехнулся. Эти глупые предрассудки ничуть его не волновали. Наверняка Дамблдор знает, что он здесь, и пытается таким образом его отговорить.

— Я послал Патронус всем семьям, — продолжал тем временем профессор Диппет. — Никто не прислал ответного с сообщением, что их ребёнок не приехал. Значит, всё в порядке.

— А если это маглорождённый? — разволновался Дамблдор. — Ты и им отправил Патронуса?

Диппет промолчал.

— Значит, это маглорождённый! Значит, это правда — здесь остался ещё один ребёнок!

— Значит, этого лета хватит на два года! — отчеканил Диппет. — Значит, Элизабет будет легче не одной. Всего три минуты до полуночи, не хватало ещё, чтобы мы остались здесь на лето...

Они шагнули за ворота, и только когда те закрылись, Том встал перед ними и снял невидимость и неслышимость.

— Ваши сказки меня не убедили, профессор, директор, — весело произнёс он. — До встречи в сентябре!

— Том, как же так! — вскинулся Дамблдор.

Диппет молчал.

— Нет, я этого так не оставлю, — продолжал Дамблдор. — Вингардиум левиоса!

Том почувствовал, как его ботинки отрываются от земли.

— Агуаменти, — прорычал он, направляя палочку на Дамблдора. Не помогло: хоть Дамблдор и оказался мокрым, сосредоточения не потерял и по-прежнему продолжал колдовать. Когда ботинки Тома оказались уже выше ворот, Дамблдор прокричал "Акцио", но Том вместо того, чтобы перелететь за ворота, упал на землю.

— Нет, Альбус, — прогремел голос Диппета. Том поднял глаза: Диппет держал две палочки — свою и Дамблдора. — Он сделал свой выбор. Ты не вправе принимать за него решения.

— Томми, как же так, — шептал Альбус. — Томми, когда я приеду... когда мы встретимся... я обещаю, что буду о тебе заботиться.

По воротам пробежали искры — и исчезли. Запахло озоном.

— Полночь, — произнёс Диппет, схватил Альбуса под локоть и аппарировал.