Звёздной тропой (гет)

Андромеда поёжилась от вечерней прохлады и оглянулась на дом, в котором прожила большую часть своей жизни. Почти двадцать пять лет.

В отличие от других особняков по улице он не был украшен, а в окнах не горел свет. Стоял холодным памятником некогда счастливой семье, чьё существование теперь стало историей.

Спустя пару месяцев после окончания войны Андромеда выставила дом на продажу. Жить в стенах, наполненных общими воспоминаниями, она не могла. Это было физически невыносимо.

Продавался дом долго, но под Рождество случилось чудо — покупатель нашёлся. Супруг выбрал его в качестве подарка молодой жене. Андромеда согласилась передать ключи и снять защитные чары сразу же. Даже несмотря на то, что это означало остаться без крыши над головой вечером в Сочельник.

Оно, на самом деле, было и к лучшему. Меньше всего ей хотелось ужинать в пустой столовой, а с утра спускаться по лестнице и знать, что никто не обнимет и не поздравит с Рождеством. Что не будет смеха, не будет споров, не будет гостей.

— Миссис Тонкс, — раздался голос совсем рядом.

— Мисс Блэк, — невозмутимо поправила Андромеда и повернулась к волшебнику. Тот широко и счастливо улыбался ей, но отклика в душе это не нашло. — Полагаю, деньги уже на счету в Гринготтсе?

— Да, вот расписка, — сказал он и протянул бумажку с печатями банка.

Андромеда пробежалась глазами по тексту и, вытащив из сумочки ключи, кивнула:

— Все заклинания я уже сняла. Дом ваш. Желаю прожить в нём счастливую жизнь.

Волшебник поблагодарил её и двинулся по тропинке к крыльцу. Он был окрылён, влюблён и стоял на пороге новой жизни.

На пороге новой жизни стояла и Андромеда, только счастлива она не была. Её словно выкинуло обратно — на двадцать пять лет назад, где у неё не было ни мужа, ни дочери, ни дома, — ничего. Где была она одна, мисс Андромеда Блэк. Разругавшаяся со всеми родственниками и друзьями строптивая староста Слизерина.

В окнах дома зажёгся свет. Андромеда выдохнула. От сердца немного отлегло. Словно она оставила груз воспоминаний внутри этих стен.

Оглянувшись на яркие мигающие огни декораций по улице, Андромеда взмахнула палочкой и вызвала "Ночной рыцарь". Она понятия не имела, куда идти дальше, но уже давно решила, что первой покупкой будет домовой эльф.

Тридцать лет назад Андромеда Блэк отказалась от своей жизни в угоду мужу, полностью приняв его полу-маггловский быт. И ей казалось правильным начать с того, чтобы вернуться туда, откуда всё начиналось.

* * *

В восемь вечера на Косой аллее уже почти никого не было, зато горели огоньки и играла приятная музыка. Андромеда вышла из третьего по счёту отеля, где слышала одну и ту же фразу: "Сожалеем, у нас закончились номера". Оставался вариант поискать в маггловских отелях, но о существовании маггловского мира Андромеда хотела забыть. Всё маггловское ассоциировалось с Тедом и Нимфадорой.

— Мисси Блэк, — пропищал приобретённый час назад в Лютном ямбо. — Малыш Тедди замерзать.

— Так наложи согревающие чары?

— Амар не уметь.

Андромеда склонилась к люльке, которую тащил её новый африканский помощник, и, погладив бирюзовые волосики внука, прошептала несколько заклинаний. Мальчик даже не проснулся. Он был совсем не похож на Нимфадору.

— Если бы Амару быть нужен дом, чтобы переночевать, Амар бы пойти к его брат или сестра, — сказал ямбо.

На нос Андремеде упала снежинка. Её утопило в воспоминаниях, как в омуте памяти.

— Защищайся, Цисси! — кричала она, забегая за дерево и подмигивая спрятавшейся за соседним Белле.

Маленькая Нарцисса специально упала и заплакала.

— Я так не играю! Я пожалуюсь родителям!

— Ябеда! — зло возмутилась старшая сестра.

Андромеда моргнула.

Это было так чертовски давно, словно в прошлой жизни.

— Или к друг, — продолжал размышлять Амар. — Да, наверное, к друг.

Подул лёгкий ветерок.

— И что ты ей сказал? — спросила она, присаживаясь рядом.

Рудольфус улыбнулся уголком губ и ответил:

— Ну, конечно, "нет", Меди. А ты что ожидала? — подперев щёку рукой, он хитро ей подмигнул: — Только глупец променяет Андромеду Блэк на Розье. Будь она хоть тысячу раз самой красивой девчонкой Хогвартса.

— И ты пойдёшь со мной на этот бал? Просто чтобы поддержать? — скептически спросила она.

Лестрейндж улыбнулся и коротко ответил:

— Ну да. Мы же друзья.

Друзья. Конечно. История потом показала, какие они "друзья".

Андромеда глубоко вдохнула, старательно отгоняя воспоминания, которые не тревожили её уже много лет.

Или это была плата?

С возвращением, Меди Блэк. Этот мир скучал по тебе.

Или это она скучала по этому миру? Там, где у неё были две любимые сестры, где на неё смотрели с восхищением и лёгким раболепием. Где был лучший друг, коего ещё надо было поискать. Где она была... на своём месте?

— Амар? — произнесла она и посмотрела на качающего люльку ямбо. Тот повёл ушами. — Сможешь аппарировать по моему следу?

— Конечно, мисси.

— Тогда сундук на тебе, а я возьму Тедди.

Они отошли к зоне, где аппарация была разрешена, и исчезли с Косой аллеи.

* * *

— Динки, налей ещё, — произнесла Нарцисса, махнув домовому эльфу. — И зажги ёлку. Сегодня же праздник.

С соседнего кресла раздался смешок. Нарцисса посмотрела на развалившегося деверя и сказала:

— Я не упущу своей возможности загадать желание.

— По-моему, верить в чудеса больше не приходится. Последние закончились, когда я умудрился отравиться перед последней битвой.

Нарцисса поблагодарила эльфа за бокал вина и перевела взгляд на взорвавшуюся разноцветными огнями огромную рождественскую ёлку.

Чудес действительно ждать не приходилось: с каждым днём ситуация только осложнялась и ухудшалась. Судебные процессы тянулись, дела обрастали подробностями и свидетелями, сроки множились. Все выжившие Пожиратели смерти находились в камерах временного заключения в Министерстве. Исключение составляли лишь несколько по разным обстоятельствам не участвовавших в битве за Хогвартс, в том числе и Рудольфус. Им было предложено блокирующее сильную магию проклятье и еженедельный контроль.

— Загадаешь, чтобы мужа с сыном освободили?

— Нет, — ответила Нарцисса, подумав. — Только Драко. Нельзя быть чересчур жадной. Звёзды могут обидеться.

— Резонно. Эй, малыш, — сказал Рудольфус домовику. — Принеси мне виски шотландского, пожалуйста.

Спустя несколько минут, Нарцисса спросила:

— А ты что загадаешь?

Рудольфус сделал большой глоток, но так и не ответил. Он смотрел, как в камине горит пламя.

* * *

Последний раз она стояла на крыльце этого огромного особняка на последнем курсе Хогвартса. В тот год она уже рассорилась с кем было только возможно, но отказаться от ежегодного Рождественского бала у Малфоев не смогла. Пойти её упросила безумно влюблённая в молодого Малфоя Нарцисса, стеснявшаяся с ним общаться наедине.

Тот вечер показался Андромеде отвратительным. Теперь же, спустя столько лет, ничего ужасного она в нём не видела. Существовали вещи и пострашнее различий во взглядах.

Дверь им открыл один из домовиков Малфоев и пропищал что-то про то, что оповестит хозяйку.

— Не стоит, спасибо. Я её сестра.

Было глупо, но почему-то Андромеда хотела увидеть, как после стольких лет поведёт себя Нарцисса.

Андромеда шла по богато обставленному холлу и коридорам, дышала воздухом, словно пропитанным вековой магией, и не до конца верила, что это снова происходит с ней. Двадцать пять лет жизни в маленьком коттедже на зарплату Теда. Двадцать пять лет закупок в маггловских магазинах и поездок на маггловском транспорте. Двадцать пять лет без её жизни.

Первое, что бросилось в гостиной в глаза, это круглый стол с нетронутыми рождественскими блюдами. В углу мерцала ёлка, а в креслах у камина сидели двое. Нарцисса и Рудольфус. Внутри что-то дрогнуло и раскололось.

Постаревшие и измученные. Одинокие. Каждый со своим горем. Такие же, как и она.

И зачем вообще нужна была эта война, если никто не остался счастливым?

Андромеда и понятия не имела, что так сильно скучала.

Так сильно.

До боли в груди.

— Цисси! — произнесла она, не узнавая свой голос. Хриплый от нервов.

Сестра медленно повернулась и замерла. Моргнула. Словно не верила собственным глазам.

— Андромеда, — поражённо вскинув голову, выдохнул Рудольфус.

Она натянуто улыбнулась.

— Тебе возраст к лицу, Лестрейндж.

Ублюдок выглядел чертовски хорошо для своих лет.

Рудольфус промолчал, не отрывая от неё взгляда тёмных глаз. Он всегда так смотрел, когда хотел что-то сказать, но не решался. Андромеда перевела взгляд на сестру. Та сидела в кресле и, боясь пошевелиться, смотрела на неё.

— Я продала дом, — прокашлявшись, решила пояснить Андромеда. — И во всех отелях на Косой аллее, вроде как, всё занято. Раз уж сегодня Сочельник... разрешишь остаться?

Из глаз Нарциссы потекли слёзы.

— Это "да, конечно, оставайся", — хриплым голосом сказал Рудольфус.

Андромеда быстро пересекла гостиную и, опустившись рядом с сестрой, обняла её. Глаза были сухими, только сердце жало.

Пустота внутри заполняться не хотела, слишком долго она была там, слишком давно обосновалась. Андромеда сидела, сжимая рыдающую младшую сестру в объятиях и смотря на сидящего напротив Лестрейнджа. А он смотрел на неё. Молча. Потому что нечего им было, в общем-то, обсуждать.

Нарцисса плакала за них двоих.

Так было всегда. Нарцисса всегда была той, кого они с Беллой успокаивали. Делала ли это Белла, когда осталась одна?

Скорее всего, нет. Особенно после Азкабана — нет.

И сердце Андромеды сжималось и за покойную старшую сестру. За её беспокойное сердце, за бешеный нрав и вечное стремление куда-то бежать. За её несчастную любовь и погибшие идеалы. За поломанную жизнь, пусть и собственными руками.

— Прости, ради Мерлина, — выдохнула Нарцисса, сжимая её плечи. — Прости, Меди. Если бы я была рядом, если бы видела... Я бы остановила её, клянусь!

Андромеда сглотнула боль, и она пробежала по телу мурашками. Теперь боль — вечная спутница.

— Я оплакиваю их обеих, — всё, что смогла сказать Андромеда.

Это был её способ сказать о прощении.

По-другому не могла. Словами не получилось. Слишком свежа была рана.

— Ты всегда была милосердной, — затихнув сказала Нарцисса и, встав, взяла со стола салфетки и вытерла глаза.

Андромеда повернулась к ней, и несколько долгих мгновений они смотрели друг на друга молча. Изучая. Привыкая.

— Со мной внук и ямбо, которого я час назад купила в Лютном.

— Как зовут малыша?

— Тедди. Тедди Люпин. Это было желание Нимфадоры — назвать в честь отца. Я была против.

— Ну да, — раздался голос Рудольфуса. — Была бы твоя воля, мальчика был звали Персеус или Таурус. Или Цефеус.

Андромеда моргнула и коротко улыбнулась. Рудольфус выглядел неуверенным, что всегда было нонсенсом.

— Точно не Тедди, — согласилась она, глядя ему в глаза.

Точно.

Едва ли, правда, он понял.

— Меди? — неуверенно начала Нарцисса, словно пробуя старые привычки на вкус. — А можно на него посмотреть?

— Разумеется, — улыбнулась Андромеда. Нарцисса всегда любила детей. Удивительно, что у неё был всего лишь один сын.

* * *

— Какой он славный, — прошептала Нарцисса, склонившись над переносной люлькой.

Тедди сладко спал, сопя своим маленьким носиком. Губы Нарциссы дрогнули, и она длинными пальцами едва-едва дотронулась до тёмных волос малыша и поражённо выдохнула, когда они сменили цвет на бирюзовый.

Нарцисса с удивлением смотрела несколько секунд на Тедди, а потом на стоящих рядом Андромеду и Рудольфуса.

— Он же метаморф.

— Да, — кивнула Андромеда, складывая руки на груди.

Последний раз она нервничала от этого вопроса, когда Нимфадора была маленькой.

— Но как? Этот дар передаётся только по наследству. У нас его не было, — произнесла Нарцисса, имея в виду Блэков.

У нас.

В груди опять сжалось сердце.

— Может, где-нибудь проскочил, — пожала плечами она. — Или у Теда в роду были маги. Об этом можно только гадать.

— Твой Тед по Трансфигурации имел одни тролли да удовлетворительно, — сказал Рудольфус.

Андромеда посмотрела на него и подняла бровь.

Будешь дальше говорить?

Рудольфус невозмутимо отзеркалил жест. Её это удовлетворило. Не будет.

— В любом случае, это потрясающе, — сказала Нарцисса и улыбнулась. — Тедди — очень красивый ребёнок, Меди. Замечательный.

Андромеда не выдержала и вместо того, чтобы вежливо поблагодарить, сказала:

— Тебе любого ребёнка покажи, и он будет красивым и замечательным.

Голубые глаза Нарциссы заискрились смехом, и она развела руками.

— Грешна.

Часы показывали половину десятого. Передав малыша Тедди домовому эльфу, они сели за стол. В бокалах заиграло вино, и все немного расслабились.

— Как дела у Драко? — спросила Андромеда после второго бокала.

Она видела племянника лишь пару раз и издалека, но не могла не переживать. Он всё равно был родной.

— Не знаю, — только и ответила Нарцисса. — не знаю.

* * *

Они ещё долго сидели за столом, пили вино и обсуждали всё подряд, словно и не было этих долгих лет разлуки.

Нарцисса болтала без умолку, рассказывая о смешных случаях из детства Драко и жалуясь на эльфов Малфой-мэнора, с которыми долго не могла поладить. Потом Рудольфус вставлял свои пять кнатов, и они смеялись.

Как в старые добрые времена, только что людей недоставало.

Но чем дольше проходило времени, тем больше Нарцисса зевала. Она и выпила больше всех, и перенервничала, и, в итоге, ушла спать в начале двенадцатого, так и не дождавшись полуночи.

— Спокойной ночи, — улыбнулась она и дрожащим голосом продолжила: — Я очень скучала! Я прикажу эльфам постелить тебе в гостевой спальне. Добро пожаловать домой, Меди.

Только когда сестра скрылась на лестнице, Андромеда выдохнула и сморгнула выступившие на глаза слёзы. Усталость накатила, и хотелось поскорее лечь в постель и выплакать всё накопившиеся за день.

Не давал покоя и Рудольфус, у которого сна не было ни в одном глазу, а алкоголь словно и не действовал. С ним всегда это происходило. По жизни расслабленный и любящий пошутить Лестрейндж с каждым выпитым бокалом становился только более серьёзным.

Андромеда бы и рада уйти, но знала, что он бы в любом случае не позволил. Поэтому закрыв глаза и вытерев слёзы, осталась за столом.

— Это я — метаморф, — сказал Рудольфус, когда наверху хлопнула дверь. — Мой отец был метаморфом, мой дед, прадед, прапрадед. Этот дар передаётся в моей семье.

Он говорил так спокойно и медленно. Андромеда чувствовала на себе его тяжёлый взгляд, но лишь поморщила носик.

— Нимфадора тоже была метаморфом, да?.. Андромеда, я спросил.

— А я не ответила, — раздражённо сказала она, резко открывая глаза и встречаясь с ним взглядом. И избегая вопроса, на который не хотела тем более отвечать, продолжила: — Думаешь, такой особенный? Дар пусть и редкий, но не уникальный.

— Та ночь на Рождество, да?

Андромеда за секунду заметила всплеск ярости и успела отскочить в сторону от стола, прежде чем он полетел в стену. Рудольфус отвернулся и прошёл по гостиной, словно не мог устоять на месте.

Похоже, время любезностей закончилось.

Андромеда сдула с носа выбившийся локон и зло произнесла:

— Держи себя в руках, придурок!

— Да ты даже не отрицаешь! — в тон ей прикрикнул Рудольфус. Вены на его висках вздулись от ярости, а в глазах была тьма.

Андромеда отшатнулась.

Она знала, что Азкабан убивал и сводил с ума, но почему-то с начала вечера казалось, что Лестрейнджа это не коснулось.

— Не подходи ко мне, — предупредила она.

Рудольфус сжал губы и размашисто взмахнул волшебной палочкой: хрустальная люстра с грохотом упала на пол и разлетелась по гостиной.

Андромеда отскочила к окну, а Лестрейндж не сдвинулся с места и даже не моргнул.

— Ты болен, — прошептала она.

— Да, я спятил, Меди, — сказал спокойно он, всё ещё сжимая пальцами палочку. — Какого чёрта ты не сказала?

— Не сказала что? Что беременна? А тебе была разница?

— Я любил тебя, Меди, — спокойно сказал Рудольфус, а потом резко опустился до яростного рыка: — Любил всегда и больше жизни! Не ты ли клялась мне в том же самом? И это — твоя любовь? Узнать о дочери только после её гибели?

— У неё был отец.

— Я БЫЛ ЕЁ ОТЕЦ.

— Нет, у неё был законный, отец, Рудольфус, — твёрдым голосом продолжила Андромеда. Храбрость никогда не была ей свойственна, но гордость — да. А гордость не позволяла показывать испуг. Пусть Лестрейндж и выглядел так, словно был способен на убийство. — Моей дочери не нужен был отец, женатый на её тётке. Тем более, сидящий в Азкабане.

Рудольфус смотрел на неё так, словно хотел придушить. Он долго молчал, а потом произнёс:

— Мы дружили с детства. Я всего ставил твои интересы выше своих. Прости, что не смог пойти против магического контракта, — он зло усмехнулся. — Извини, Меди. Но ты не дура, и сама понимала, что это физически невозможно. Однако его составил и подписал не я, а наши отцы. А шанса ты не дала почему-то именно мне.

Андромеда не выдержала и улыбнулась.

— Потому что ты бы ничего не смог сделать, сколько бы я тебе шансов не давала. Контракт у Блэков один — пожизненный. Пока один не умрёт, второй не сможет освободиться. А я, как ты сам заметил, не дура, чтобы плакать в подушку всю жизнь.

— Ты что-то выпила в ту ночь, когда пришла ко мне? — Рудольфус прищурился и стал медленно подходить. — Чтобы забеременеть? А я-то дурак не понимал, почему ты так резко оборвала все связи. Не похоже на Андромеду Блэк, которой всегда и во всём надо было быть лучше всех!

Вытянув палочку перед собой, Андромеда повторила:

— Я сказала: не подходи ко мне, — но Рудольфус не послушал.

Он подошёл так близко, что кончик её палочки упёрся ему в грудь.

— Что ты сделала, Меди? — елейно так, обманчиво мягко.

Андромеда встретилась с ним твёрдым взглядом и спустя несколько мгновений ответила:

— Заклинание, — и, холодно улыбнувшись, продолжила: — И да. Этот ребёнок мне был нужен. Нимфадора была нужна мне. Она была только моей дочерью, и никогда — твоей.

— Андромеда Блэк никогда бы в жизни не пошла в авроры, также, как и твой магглорождённый муженёк, — процедил Рудольфус. — Смелости бы не хватило.

— А ты смелый?

— Я — да.

— Твоя смелость уничтожила твою жизнь, — сказала Андромеда, хотя не собиралась.

Его жизнь перестала быть её делом много лет назад.

— Как и жизнь нашей дочери.

Сказанные слова не вернёшь, но Андромеда вдруг захотела отмотать время назад и остановить эти препирательства многим раньше. До этого момента. Чтобы не слышать то, что знала сама: то, что Нимфадора пошла в авроры, было и её ошибкой тоже.

Андромеда знала, в кого дочь такая, но никогда не препятствовала. Вероятно, потому что любила в ней это.

Видимо, эмоции отразились на её лице, потому что гнев его начал утихать.

— Я не буду извиняться, — сказал Рудольфус и отвёл рукой палочку от груди. — Мне больнее.

Андромеда покачала головой. На мгновение стало обидно. Ей по-детски казалось, что пострадавшая сторона — она. И право страдать тоже имеет только она.

— У тебя нет монополии на боль, — сказал Лестрейндж, словно услышав её мысли.

Тело словно пробило разрядом.

— Ты что, легилиментом заделался? — обиженным тоном спросила она у пятнадцатилетнего кудрявого мальчишки.

Тот широко и довольно улыбнулся:

— Мне не нужны глупые заклинания, чтобы услышать, о чём ты там себе думаешь!

Рудольфус коротко улыбнулся. Взгляд его успокоился. Ярость утихла. Кажется, он даже перестал злиться.

— На самом деле, я давно понял и принял твоё решение выйти за Тонкса. Просто не ожидал... такого. Узнать о том, что у тебя была дочь от любимой женщины, и ты даже не имел возможности мельком увидеть её. Колдографию хоть покажешь?

Грудь сдавило от боли. А Рудольфус смотрел спокойно так, изучающе.

Впервые за весь вечер на глаза навернулись слёзы.

Действительно. Не должен родитель знакомиться с ребёнком по колдографии.

Большие часы над камином громко начали свой отсчёт. Рудольфус отошёл к столу и наполнил их бокалы.

Гостиная погрузилась в тишину, разрываемую лишь тиканьем секундной стрелки. Андромеда села в кресло, где ещё несколько часов назад сидела сестра и приняла из рук Лестрейнджа бокал. От камина отдавало теплом, а от украшенной ёлки — разноцветными огнями.

— Надо загадать желание, — сказала Андромеда тихо и пригубив вино, закрыла глаза.

Она всегда это делала. Желание на Рождество — то, что у неё никто не мог отнять.

Часы оттикали своё, открылись шкатулки на каминной полке, и по гостиной разлилась музыка. Дурацкий рождественский вальс Торина Флауэрса. Никакого тебе Фрэнка Синатры в доме чистокровных волшебников!

Андромеда даже грустно улыбнулась.

Добро пожаловать обратно, Меди.

— Я загадал, чтобы мои счета разморозили, — через силу пошутил Рудольфус.

Он всегда был отходчивым, но сегодня был не тот случай.

— А ты что загадала?

— Если скажу, не сбудется.

— Тогда мой внук что, будет нищим? Меня это не устраивает.

Андромеда ухмыльнулась. А вот и старый-добрый Слизерин. Меньше эмоций, больше практичности.

Я тоже скучала.

— С Рождеством, Рудольфус, — сказала она и допила вино.

— С Рождеством, Меди.

* * *

С утра Андромеда проснулась с лёгкой головной болью. В её возрасте пить столько вина было глупо.

Рядом на кровати лежал маленький Тедди и что-то тихо агукал себе под нос, сонно моргая голубыми глазками. Андромеда улыбнулась, проведя ладонью по его волосам, и те сразу же поменяли цвет. Очаровательно.

— Мисси, вы проснулись, — возник рядом Амар. — Хозяйка Нарцисса просила вам сказать, что завтрак подают в десять в оранжерейном крыле.

— Спасибо, Амар.

Ямбо похлопал ушами и исчез.

— Ну что, малыш, пойдём завтракать? — спросила Андромеда у внука. — Я понимаю, что у тебя здесь тысяча нянек, но надо подумать и обо мне.

В гостиной уже было убрано, и ничто не напоминало о вечернем погроме авторства Рудольфуса Лестрейнджа. Андромеда, проходя мимо, пожалела эльфов. И надеялась, что Нарцисса о случившимся не знала. Не было желания рассказывать правду. Пока нет.

Уже проходя холл, она остановилась. Тяжёлая входная дверь открылась, и на пороге появился племянник. Это точно был он. Повзрослевший, но худющий и ещё более бледный чем обычно.

"Мальчишка", — ласково подумалось Андромеде.

Прижав к груди Тедди, она подошла ближе. Драко выглядел удивлённым.

— Доброе утро, Драко, — сказала она. — Я — Андромеда. Старшая сестра твоей матери.

Он вежливо склонил голову и улыбнулся уголками губ. Глаза остались пустыми. Мальчик был вымотан.

Чёртовы министерские зверюги, он же ещё ребёнок.

— Я знаю, кто вы. Вы похожи на тётю Беллу.

— Так и есть, — ответила Андромеда.

Взгляд Драко скользнул по Тедди.

— А мальчик?..

— Мой внук. Его зовут Тедди.

Сын Нарциссы улыбнулся уже смелее и теперь больше напоминал мать, а не отца.

— Я кто-то вроде его дяди?

Андомеда кивнула.

— Пройдём в столовую? Ты как раз успел на завтрак.

В оранжерее их уже ждали. Возле накрытого стола порхала Нарцисса, а Рудольфус подпирал дверной косяк.

Андромеда остановилась возле него и сказала:

— Цисси, смотри кого я привела?

Рудольфус усмехнулся, заметив Драко, и перевёл взгляд на Андромеду. Она вскинула подбородок:

— Что?

— Ты это загадала вчера вечером? Чтобы мальчишку отпустили?

Поведя плечиком, она ответила, словно это было нечто самим собой разумеющимся:

— Ну, Цисси же заснула и пропустила Рождество.

— Ты великолепна.

Андромеда молча улыбнулась, наблюдая, как сестра сжимает в объятиях сына. Сердце сжалось от боли, но менее сильной, чем обычно.

Маленький Тедди в руках заворчал и потянул ручки к Рудольфусу. Андромеда даже несколько опешила от того, как уверенно и быстро Лестрейндж забрал его из её рук. И как беспрекословно она его отдала.

Рот открылся, но слов Андромеда так и не нашла.

Тедди счастливо заулыбался беззубой улыбкой и замахал ручками. Волосы сами собой начали менять цвет. Бирюзовый — оранжевый — голубой, — и обратно. Губы Рудольфуса растянулись в улыбке, и чёрные с проседью волосы на его голове заискрились всеми цветами радуги. Малыш Тедди сначала замер, а потом засмеялся.

Андромеда подавилась смешком.

— Мы тоже так умеем, — подмигнул ему Лестрейндж и сказал уже скорее самому себе: — Давно я не использовал этот трюк развлечения ради.

— Значит, готовься, — ответила Андромеда. — Тедди теперь от тебя не отстанет.

Рудольфус повернулся к ней.

— Переедете ко мне, когда мои счета разморозят?

Уже не "если", а "когда". Губы Андромеды дрогнули в улыбке. Кажется, она подарила новый смысл жизни этому беспокойному сердцу.

— Когда разморозят, тогда и поговорим, — скорее из вредности ответила она. — Я теперь играю в чистокровную ведьму, знаешь ли, и работать больше не хочу.

Тёмные глаза заискрились смехом.

— Такая ты вредина, Меди.

— Такая ты вредина, Меди, — бурчал Руди, расфасовывая плюй-камни по цвету в разные отделы коробки.

— Хватит бурчать! Сам накосячил, сам и убирай! — отвечала Меди с дивана, листая новую книжку.

Андромеда улыбнулась и тихо ответила, глядя ему в глаза:

— На том и стоим.