Девятилетний план (плюс семь месяцев, двенадцать дней, четырнадцать часов и тридцать семь минут) (гет)

— Я ни под каким видом не дам этой глупой девчонке место преподавателя в моей школе!

— Вовсе она не глупая девчонка, она опытная волшебница, героиня войны и уважаемая выпускница этой школы!

— А также принадлежит к числу твоих драгоценных гриффиндорцев, да-да-да. Это не мешает ей быть пустышкой и плохой матерью, и я убежден, что одного этого достаточно, чтобы дисквалифицировать ее как кандидатку на эту должность.

— Север-р-у-у-с!

— Не надо мне тут грозить своим шотландским акцентом, Минерва. Не впечатляет.

— Да как тебе вообще пришло в голову называть ее пустышкой! Из всех возможных эпитетов...

— Она дает интервью «Ведьмополитену», — перебил он вкрадчивым тоном. Это сразу же охладило пыл Макгонагалл.

— Ну-у… Это и впрямь было довольно… странно.

— Пустышка.

— Она наверняка может это объяснить.

— Ну разумеется, всегда можно объяснить, зачем выставляешь себя на публике поверхностной дурочкой.

Тишина.

— И вовсе она не плохая мать.

— Конечно, плохая. Она бросает двух своих малолетних сосунков и отдает их на воспитание идиоту-муженьку…

— Бывшему.

— …тому, который якобы бог секса… ради собственной карьеры. По определению это и есть плохая мать.

— Я уверена, у нее на то есть причины.

— Конечно, Минерва. Причины есть всегда. И в данном случае это повод дисквалифицировать Гермиону Грейнджер и не допустить ее к преподаванию в этой школе.

— Уизли.

— Еще один показатель отсутствия мозгов.

— Северус, я буду за нее сражаться.

Дверь захлопнулась.

«Конечно, будешь, и я позволю тебе победить».

Неплохой результат на сегодня.

* * *

С ее слов: «У него не только тело секс-бога, но и шрамы в очень сексуальных местах!»

Сексуальные места? Со шрамами? Знал он об этих шрамах, и все они располагались на гребаной заднице упомянутого «секс-бога». Да побойтесь Мерлина, в конце концов.

Разумеется, это вряд ли удивит поклонниц вратаря «Пушек Педдл», впервые за всю историю квиддича снявшегося с обнаженным торсом для рекламных плакатов. Эти плакаты занимают первое место среди самых популярных квиддичных сувениров и украшают стены многих женских спален. «Все мы сходили с ума по его старшему брату Биллу. Но затем Рон вырос и... Объемы продаж говорят сами за себя», — поясняет Гермиона со звонким смехом.

«Звонкий смех»? Это-то ржание? Ха!

«Он такой романтичный. Всегда приходит с цветами в одной руке и коробкой шоколадных конфет в другой!»

Тогда она уже должна была стать размером с гиппогрифа, не говоря уж о том, что она, похоже, не способна выдать ни единой реплики без восклицательного знака. Может, во время интервью еще и рукой трясла в воздухе и подпрыгивала на месте — «Спросите меня, спросите!»

«Ни одна ведьма не могла бы мечтать о лучшем муже или отце для своих детей…»

Видимо, отличная причина, чтобы бросить этого самого мужа и оставить ему этих самых детей.

«Рози и Хьюго обожают его. С ними он и сам как ребенок!»

Интересно, он хоть к горшку приучен?

«Но когда они отправляются в постель…» Все мы помним, какой шлейф из разбитых сердец (а среди них и сердца звезды квиддича Виктора Крама и спасителя колдовского мира Гарри Поттера) она оставила, прежде чем подарить свою любовь лучшему другу детства. Ошеломительно красивая молодая ведьма лукаво замолкает, предлагая нам пофантазировать самим, чем же занимается Золотая парочка кавалеров ордена Мерлина первой степени, уложив детей спать.

Она дает интервью не просто «Ведьмополитену», но еще и Рите, мать ее, Скитер?

Вероятно, ее гениальные мозги усохли до размеров жучиной жопки.

Девушка на обложке до сих пор кокетничала, широко улыбаясь и подмигивая из-под этой пакли, именуемой волосами (похоже, их не сумел обуздать даже колдостилист, приводя в порядок для фотосессии), хотя журнал валялся в его столе четыре месяца, если не все пять.

Как он и говорил. Пустышка и плохая мать.

К счастью, в первое он не поверил ни на секунду, а второе его вообще не колыхало.

Интересно, а сиськи у нее выросли?

* * *

— Миссис Уизли…

— Миз⁽¹⁾ Грейнджер.

— Ладно, мисс Грейнджер, это такая честь для…

— Миз. И нечего так ухмыляться. Ветер может и перемениться, и где вы тогда окажетесь?

— На этом же самом месте директора Хогвартса, и ваше будущее все равно будет в моих руках.

— Это вряд ли.

— Невзирая на ваше слабое резюме…

— Слабое?!

— Сплошь теоретические знания без практического опыта работы.

— Я занималась…

— Занимались семьей, да, я в курсе. Несмотря на это, а также на вашу склонность к злоупотреблению своим несколько сомнительным статусом героини войны…

— Сомнительным?!

— Не будь вы частью Золотого трио, почли бы за счастье получить орден Мерлина второй степени, а то и вовсе прозябали бы с третьей, как мисс Лавгуд и мисс Уизли. И нечего брызгать слюной, это не очень профессионально. Как я уже сказал, ваша склонность к злоупотреблению…

— Я вовсе не злоупотребляю…

— О, поведайте же мне, миз Грейнджер, для чего вы в таких подробностях обсуждаете боевые ранения вашего бывшего супруга в легкомысленных интервью с…

— Не было там никаких подробностей, и они вовсе не легкомысленные…

— Секс-бог, шрамы в сексуальных местах? Знакомо звучит?

— Это факты, профессор.

— Шрамы на заднице?

— У Рона Уизли очень сексуальная задница.

Многозначительное покашливание.

— В общем, невзирая на тот факт, что…

— К черту ваши факты, давайте ближе к делу.

— Вы плохая мать.

— А ну возьмите свои слова назад, а не то я… ах вы, ублюдок! Как вы это сделали? Сейчас же отдайте палочку!

— А не то вы что? Мои родители были женаты, кстати. Беспалочковой магией. И вы, должно быть, шутите. Вам повезет, если я не сдам вас аврорам.

— Половина аврората — мои близкие друзья. Да, и впрямь повезет. На самом деле, очень даже повезет — валяйте, вызывайте их. Вперед! И не забудьте сказать им, что я плохая мать.

— Нет необходимости. В прессе и так все есть.

— Меня ни в одной статье не называли плохой матерью!

— Пока что. Но еще назовут, едва станет известно, что вы бросаете детей под сомнительной опекой их папочки-имбецила, а сами рветесь к славе и карьере в…

— Собеседование окончено. Верните мне палочку.

— Разве что у вас была серьезная причина… Что, застукали его, когда он полез в трусы к другой ведьме?

— Это было еще до свадьбы!

— Значит, кто-то полез в ваши?

— В этом почти не было его вины. Фред и Джордж…

— Даже представлять не хочу. Какого… А ну отдайте!

— Вы не единственный, кто владеет беспалочковой магией, профессор.

— Кхм. Ну что ж… Тогда, может, поменяемся? Мою палочку на вашу.

— Профессор, я сейчас кое-что попробую, но вам, наверное, лучше пригнуться.

БА-БАХ!

— Грейнджер! Мое окно!

— Ну, и как вам такое, профессор? Кажется, я нравлюсь вашей палочке!

Пф-ф-ф.

— А вот это уже досадно, да? Моя палочка, похоже, вообще не реагирует на вас.

— Угрожать волшебнику его же собственной палочкой крайне неэтично, а я убежден, что с этикой у вас как раз все в порядке.

— Ха!

— Знаете, когда я назвал вас плохой матерью, это был почти комплимент.

* * *

— Это нарушение субординации, Минерва, и я этого не потерплю.

— Когда вы оба научитесь себя вести, тогда я и верну вам палочки!

Дверь захлопнулась.

— М-да… По крайней мере, она починила ваше окно, профессор.

— Ну просто бесподобно.

— Прошу прощения за то, что угрожала вашему мужскому достоинству.

— Ваша палочка… в смысле моя… даже и близко не подобралась к моему достоинству!

— В смысле, за то, что выхватила у вас палочку и применила против вас. Это же наверняка сродни кастрации.

— Миз Грейнджер, Минерва не лишила меня способности колдовать без палочки, так что придержите-ка язык.

— Моя беспалочковая магия тоже при мне, профессор, так что держите свои грязные мыслишки подальше от моего языка!

— Похоже, мы зашли в тупик.

— Зачем вы вообще меня пригласили на собеседование, если не собирались брать на работу?

— Боже правый, Грейнджер, вы что, плачете?

— Нет.

— Плачете. Я вижу слезу.

— У меня аллергия.

— На что?

— На самодовольных засранцев.

— Я пытался сказать, но вы все время меня перебивали. Невзирая на ваши многочисленные недостатки, я хотел бы предложить вам место в Хогвартсе на ближайший учебный год.

— Что за место? Это слово, знаете ли, очень неоднозначное, зависит от контекста.

— Невзирая на очевидное отсутствие у вас…

— Прекратите «невзирать», это уже раздражает.

— …отсутствие у вас какого-либо очарования, я бы хотел предложить вам должность преподавателя Чар.

— О!

— Разумеется, если вас интересует какое-нибудь… хм… другое место, можем обсудить в более уютной обстановке.

— Что? Стойте! Что значит…

— Минерва, можешь вернуть нам палочки. Миз Грейнджер согласилась преподавать у нас.

Дверь распахнулась.

— О, моя дорогая!

— А теперь прошу меня простить, мое присутствие требуется в классе зельеделия, я должен проследить за новым Мастером зелий.

— Что значит «в более уютной обстановке»?..

Дверь снова захлопнулась.

— Гребаный ублюдок!

— Мисс Грейнджер! Что за выражения!

Тем временем за дверью: «И снова удачный день».

* * *

— Гермиона, я так рада, что ты теперь часть нашего коллектива.

— О, этот виски мне нравится. — Глоток и кряхтение. — Очень хороший.

— Он старше тебя, дорогая, он и должен быть хорошим. Итак, что ты там сделала с Северусом? Как ты его убедила? Он буквально рогом уперся, до того был против… да тебе, полагаю, это и так известно.

— Я пустила слезу. Всего одну.

— Ты всегда была талантлива.

— Я сейчас покраснею. Ой, а можно мне еще?

— На один палец или два?

— На три, если можно. Похоже, год будет долгим… — кряхтение, кашель, глоток. — И трудным.

* * *

— Профессор, что это вы делаете?

— Разве не ясно? Пришел к моему профессору по чарам, чтобы она помогла мне наколдовать защиту вокруг замка.

— Но… уже почти полночь! Это что, не может подождать?

— Эти чары необходимо накладывать при последнем ударе часов в полночь, миз Грейнджер. Так вы идете или нет?

— Погодите, мне надо мантию накинуть.

— Батюшки, это, видимо, и есть ваши дети.

— Какого… Я не приглашала вас зайти! Возвращайтесь в коридор и ждите там, пока я не… Что значит «батюшки»?

— Миз Грейнджер, да они же уроды.

— ЧТО?!

— Я в высшей степени честен.

— Вы, наглая сальноволосая летучая мышь! Вы какой угодно, но уж точно не честный! В вас вообще нет ни капли искренности!

— Время идет, миз Грейнджер. У меня нет времени на вашу возню.

— Да я не… Стойте, я же не обулась! Профессор! Прекратите… Да отпустите же! Я не ребенок, чтоб меня таскали по замку за… Блин! Тут пол ледяной, а вы не дали мне обуться!

— Вы уверены, что достаточно созрели, чтобы учить детей, миз Грейнджер? Вы же ноете как пятилетка!

* * *

— Какого черта мы делаем на Астрономической башне?

— Я же сказал, миз Грейнджер. Нужно установить полуночные защитные чары.

— Чары не могут быть привязаны ко времени, таких не существует. Они или есть, или их нет. В жизни не слыхала большей чепухи, чем охранные заклинания, которые нужно накладывать в полночь!

— А Минерва-то думала, что вы достаточно квалифицированы, чтобы преподавать Чары. Если бы она только знала… Но не бойтесь, я не расскажу ей о вашей некомпетентности. А теперь я вас попрошу…

— Некомпетентности?! Снейп, да ты это все сочиняешь на ходу!

— Хватит уже скакать вокруг меня. Как вы вообще колдуете, если не можете устоять на месте?

— У меня ноги, блядь, замерзли!

— Вы ругаетесь как матрос — но я все же вас нанял. Чего не сделаешь ради любви. Вы у меня в долгу, миз Грейнджер. Вдобавок, вы же волшебница. Не знаете согревающих заклинаний, что ли?

— Вы прекрасно знаете, что согревающее заклинание будет эффективным только если его накладывать ДО того, как вытащишь человека на каменный парапет посреди сраной, блин, ночи!

— Что за выражения?

— И кто вытащил! Псих ненормальный, который хочет, чтобы я подхватила воспаление легких, да при этом называет меня некомпетентной, а моих детей — уродами!

Тишина.

— Ну? Что там за заклинание, с которым вам так нужна помощь? И давайте поживее, пока я не отморозила себе пальцы на ногах!

И снова тишина.

— На что вы там уставились?

— На ваши соски. Они у вас всегда так оттопыриваются, когда вы беситесь, или… Стойте, куда вы? Мы же не закончили. Мы еще даже не начинали, миз Грейнджер. Я вынужден настаивать, чтобы вы…

Дверь захлопнулась.

А неплохо все прошло.

* * *

— Бляха-муха, он сказал... что?..

* * *

БУМ-БУМ-БУМ!

— Миз Грейнджер, подите прочь. Сейчас три утра, и вид у вас просто кошмарный — вы напугаете детей.

— Не смейте захлопывать дверь у меня перед носом! Я требую объяснений!

— Предупреждаю, если вы и дальше будете так набрасываться на меня среди ночи, да еще в таком наряде, я сочту это попыткой соблазнения!

— Ой, заткнитесь уже, а то звучит так, будто вы как раз на это и рассчитываете, черт бы вас побрал.

— Не говорите, что я вас не предупреждал.

— Что значит «чего не сделаешь ради любви»?

— Ну, сначала я хотел бы выяснить, что ВЫ сделаете ради любви?

— Не я, нетопырь вы этакий! Речь шла о вас!

— Стойте смирно.

— Даже не пытайтесь меня целовать… Профессор Снейп… вы что, принюхиваетесь к моему дыханию?!

— Я чую виски Минервы. Похоже, в школе будут серьезные проблемы, раз двое преподавателей не могут удержаться, чтоб не заглянуть в бутылку.

— Я не пьяна! И вам не удастся съехать с темы! Я хочу знать, что вы имели в виду, когда сказали — цитирую — «чего не сделаешь ради любви».

— Миз Грейнджер, уже четвертый час ночи, и я теряю терпение. Так что даю вам простой выбор. Или вы потерпите и дождетесь ухаживаний и соблазнения, после чего мы перейдем к горячему, грязному сексу, или же терпеть не станете. Отвечайте прямо сейчас. Хватит вам терпения?

— А если не хватит, то что?

— Обойдемся без ухаживаний.

— Дайте-ка угадаю. Это вы так представляете процесс соблазнения? Заявить мне, что я пустышка, плохая мать с детьми-уродами, злоупотребляющая сомнительным статусом героини войны и… и так далее?

— Да.

— Вы что, правда такой идиот?

— Очевидно, нет. Вы в школе меньше двенадцати часов — и уже явились ко мне в спальню в прозрачной ночнушке. С торчащими сосками, заметьте.

— Вы хотите сказать, что дали мне работу, которой я, по-вашему, не заслуживаю, только чтобы я оказалась здесь, и вы могли меня оскорблять — и при этом с какой-то дури убеждены, что такое поведение приведет меня в вашу постель?

— Не стоит так беситься только потому, что это работает. Я, вообще-то, признанный стратег. И не надо скрещивать руки на груди, это портит весь вид.

— Я ухожу. Я ухожу из этой комнаты прямо сейчас, а завтра уйду из Хогвартса. Да я, блин, из страны уеду, если придется, но я не стану стоять здесь и выслушивать оскорбления от… от…

— Миз Грейнджер, я надеялся, что до этого не дойдет, но вы меня вынуждаете…

— Уберите руки от моей груди!

— Если бы вы только были терпеливы… если бы вы подождали три месяца, две недели и шесть дней, прежде чем разводиться с этим секс-богом… если бы подождали хотя бы до завтрашнего утра и только тогда заметили, что я произнес слово «любовь» по отношению… ну, вообще-то, к вам... если бы вы благоразумно сделали хоть что-нибудь из этого... или же все сразу, ухаживания бы шли своим чередом, как полагается, и все было бы пристойно и ответственно. Но вы, похоже, не оставили мне выбора.

— Прекратите нюхать мое… о! М-м-м…

— А вы не ерзайте. Хотя… Можете ерзать. Вообще-то… Мерлин, да… вы чудесно ерзаете…

— Я совсем запуталась… О!.. Боже… О-о-о, Бо-оже… я и не знала, что это место такое… Боже, твой язык…

— Ты очень умная ведьма.

— Чего… А что я такого сделала?

— Ты решила обойтись без ухаживаний и перейти сразу к горячему грязному сексу.

— Я… ничего такого я… о Боже-Боже… О-о-о, Бо-о-же!

— Что, уже передумала? Если да, можем вернуться к…

— Только посмей остановиться — прокляну к чертовой матери!

— А-а.

— Я… я… о-о-о! Стой, что ты де… О БОЖЕ!

— Прошу, зови меня Северус… о, а ты не станешь слишком возражать, если… дай-ка руку, вот сюда-а… о да, ты умница…

Всхлип.

Стон.

Оханье.

— Миз Грейнджер…

— Можешь звать меня… обожеобожебоже-е-е-а-а-а!.. Гермиона!

— Гермиона, а ты часто выкрикиваешь собственное имя во время секса?

— Скотина!

— Ай-яй-яй. Как я и говорил… Мерлин, ты где этому научилась?

Самодовольное молчание.

— Я же сказала, он бог секса.

— Твою мать.

— Северус, — придушенный стон, — сними уже с меня трусы, наконец.

* * *

Чуть позже.

— Мне придется пересмотреть свое мнение о тебе, Гермиона.

— Ну блин, а теперь-то что не так?

— Знал бы я, какая ты развратница...

— Что?!

— Ты так быстро и так охотно прыгнула в мою постель…

— Меня туда затащили. Затащили! Я же сказала, чтоб ты сделал это прямо здесь, на полу, но ты, блин, пожалел свои дряхлые колени…

— Даже если так… Я не ждал, что это произойдет так быстро. Признаюсь, меня это застало врасплох.

— Да иди ты.

— Это однозначно нарушило весь мой план.

— План? У тебя был план?

— Так и знал, что ты заведешься от слова «план».

— И ничего я не…

— Соски. Торчат.

— Говнюк.

Самодовольное молчание.

— Что за план?

— Тебя это, возможно, удивит, но я люблю тебя, Гермиона Грейнджер, уже… — быстрые подсчеты, — ...девять лет, семь месяцев, двенадцать дней и несколько часов, минут, секунд...

— Это абсурд. Это значит, что ты засек время на часах, когда влюбился?

— Точно.

— Северус Снейп, даже ты не до такой степени ботан.

— Ты меня обижаешь.

— Ну ладно, что это был за момент? Постой-ка… девять лет, семь месяцев… Да я же была ребенком!

— Ты никогда не была ребенком, но это уже тема для совсем другого разговора. А уж признаться, что у меня были чувства к ребенку, было бы и вовсе непрофессионально, даже оскорбительно для всех присутствующих. Ты меня обижаешь.

— Девять лет, семь месяцев… Выпускной в Хогвартсе?

— Это было совершенно изумительно. Передвинь, пожалуйста, пальцы… да, вот сюда, так лучше.

— Похоже, Северус-Снейп-после-секса порвет все мои шаблоны. Так что ты там говорил?

— Это был гром среди ясного неба. Внезапный и беспощадный. Молнии богов. Я стоял себе, никого не трогал, скрипел зубами, ждал, когда уже закончится очередной бесконечный учебный год, мать его так…

Фырканье.

— …профессор Дамблдор объявил твою фамилию, со всеми этими послевоенными дурацкими регалиями, и ты шла через Большой Зал за своим дипломом, а я изо всех сил старался не заснуть. И тут тебе в ладонь шлепают этим пергаментным свитком…

Драматическая пауза.

Тычок локтем под ребро.

— Ангельский хор.

— Что?

— Я говорю, я услышал ангельские голоса. Тот самый гром среди ясного неба. Я влюбился.

Тишина.

— Миз Грейнджер, вы опять плачете?

— Нет, у меня аллергия.

— И на что в этот раз?

— Не знаю. Когда узнаю, сразу скажу.

— Итак, ангельский хор…

— Это все, конечно, очень красиво, но на такую хрень купился бы только полный дегенерат, Снейп.

— Ты меня обижаешь!

— Ни черта ты не в тот момент в меня влюбился! Да ты на меня слюни пускал месяцами, может, и дольше! И даже не смей отпираться, я знала, я чувствовала!

Пинок.

Писк.

Бух!

— Прошу прощения, что отнял у вас время, миз Грейнджер. Думаю, вам следует вернуться к себе в комнату и сделать вид, что этого никогда…

— Ах ты, сволочь! Ты выпихнул меня из кровати!

— Это случилось против моей воли. Просто рефлекс. Рефлекторная реакция на оскорбление моей честности и прямоты!

— Урод, у меня теперь задница болит!

— Ты вовсе не тот ангел, которого я представлял в своей постели. Это все ужасная ошибка, но я уверен, что мы сможем забыть об этом… так сказать… и продолжить рабочие отношения как взрослые люди, словно этого прискорбного временного помутнения рассудка никогда не было.

— Ты хотел меня, признайся! Где веритасерум? Будь мужиком, прими его и скажи, что не хотел меня.

— Когда речь шла о моем положении в этой школе, я всегда вел себя как истинный профессионал...

— Ха!

— …и если бы я воспринимал тебя иначе чем ребенка, отданного под мою опеку, это было бы грубейшим нарушением, заслуживающим всяческого порицания! Признать, что я хоть раз заметил твои торчащие соски, когда этот кретин Уизли тебя бесил, было бы в высшей степени оскорбительно! Заявлять, что я хоть раз хотел заплести твои волосы в миленькие косички, и завязать их шелковыми ленточками, и…

— Кхм…

— Вот поэтому я ничего подобного не сделал. Это было бы абсолютно непрофессионально с моей стороны и оскорбительно для всех… А ты почему до сих пор сидишь на полу?

— Ты прав. Я уйду прямо сейчас. Я уйду из этой комнаты, и из этой школы, и соглашусь на одну из семнадцати других работ, которые мне предлагали — в местах, куда я бы пошла, если бы действительно хотела сделать карьеру! И сочла бы этот крайне неудачный опыт избавлением от кромешного ада, который в противном случае ждал бы меня в будущем!

— Всего лишь семнадцать? Миз Грейнджер, когда я за день получаю семнадцать предложений работы — я считаю, что день не задался.

— Ай!

— Больно? Дай-ка я потру…

— Не смей!

— Ну пожалуйста. И не тронь палочку.

— В следующий раз, когда будешь искать преподавателя, уж постарайся не упирать на то, что она плохая мать, пустышка, развратница с сомнительным статусом героини войны и детьми-уродами. Может, в следующий раз тебе попадется идеал добродетели, и ты позволишь нам, обычным людям, спокойно прозябать в своих недостатках!

— Но этого же не было в моем плане, черт побери! Да и вот этого тоже!

— Что за долбанный план?

— Ну, сначала это был план-десятилетка. Я как абсолютно рациональный, ответственный и разумный человек…

Закатывание глаз.

— …осознал, что было бы крайне глупо действовать, исходя из своей внезапной влюбленности… а это была влюбленность, я не отрицаю… Поэтому я разработал план-десятилетку, по итогам которого, если мои чувства останутся прежними, я бы начал ухаживать за тобой, соблазнил тебя, увел от этого секс-бога и забрал себе. Это был прекрасный план, прекрасный — пока ты не поломала его ко всем чертям!

— Это я-то поломала? Да что я такого сделала?

— Ты бросила своего секс-бога на полгода раньше, вынудив меня ускориться и перейти в нападение слишком рано. С тех пор все покатилось по наклонной, о чем и свидетельствует нынешняя ситуация.

— Н-ну… кое-что все же удалось неплохо. И хватит раздуваться от гордости!

— Ну да, я всегда знал, что уж это точно выйдет как надо. Я и впрямь горжусь своей работой. А вот все остальное катится к чертям, и все потому, что ты не могла потерпеть.

— Черт тебя дери, Снейп, не все в мире вращается вокруг тебя и твоих планов! Это моя жизнь, и если я знаю, что не смогу прожить с Роном Уизли еще полгода, чтоб мои мозги при этом не усохли до размеров жучиной жопки, я имею полное право действовать! Ты не единственный, у кого тут есть планы!

— Скажи на милость, что же это у тебя за планы, из-за которых ты оказалась в этом богом забытом месте на задворках цивилизации и собираешься учить всяких болванов!

— Мой план-десятилетка, который я составила в ночь выпускного. Я пообещала себе, что схвачу за хвост эту невероятную удачу… поправочка — ту удачу, которая была очевидна для всех, кроме меня, судя по всему… и у меня будет жизнь, наполненная смыслом, где я замужем за Рональдом Уизли, получила образование, родила детей и живу долго и счастливо! Я пообещала себе, что если по истечении десяти лет я не преодолею свою глупую школьную влюбленность в преподавателя зелий, я или покончу с собой, или отброшу все разумные доводы и буду его добиваться! Такой вот долбанный план!

— Ну что ж… Теперь ситуация предстает в несколько ином свете, не так ли?

Молчание.

— Если бы я знал, что женщина, в которую я влюбился, едва она получила свой диплом, была подвержена глупым школьным влюбленностям в учителей, я бы, возможно, сэкономил себе десять лет планирования, поскольку такая поверхностная личность совершенно не заслуживает моего уважения, а тем более моих нежных чувств.

— Это звучало бы куда убедительней, если бы твои пальцы не пробирались мне между ног, Северус Снейп!

— Ну и ладно.

— Я разве просила тебя прекратить?

— Ведьма, как же ты меня бесишь. Тебя так трудно удовлетворить…

Мурлыканье.

— Да прямо.

— …и невозможно забыть.

— М-м-м…

* * *

— Гермиона, нам надо обсудить Очень Важный Вопрос.

— В самом деле?

— Насчет детей.

— Никаких детей.

Молчание.

— Неужели ты хочешь детей? Да ты их ненавидишь.

Молчание.

— А они ненавидят тебя.

— Наглое вранье. У меня есть подход к детям. Дети меня обожают.

— Северус! Что ты хочешь сказать? — глухой всхлип. — Боже. Ты болен, да? Ты совершенно потерял рассудок. Ты… О, Мерлин, только не говори мне, что умираешь!

— Ты промочишь мне ночную сорочку! Прекрати немедленно. Я не собираюсь терпеть твои несуразные сопли, и я не умираю!

— С чего тогда ты выдал такой бред?

— Миз Грейнджер, с прискорбием сообщаю, что все случившееся между нами за последние сутки было досадной ошибкой, и я надеюсь, что вы сможете забыть об этом и жить счастливой жизнью, приняв одно из трех других предложений о работе.

— Из семнадцати!

— Без разницы.

— Ты хочешь детей?

— Нет, я не хочу детей. Я хочу детей от тебя. Есть разница.

— От меня? Ты хочешь детей от меня? Но ты же сказал, что у меня страшные дети.

— Они не виноваты, что ты не удосужилась подумать, выбирая себе первого партнера. Генетика, знаешь ли, очень важна.

— Я не могу подпустить тебя к тем детям, которые у меня уже есть, я боюсь, что ты будешь с ними жесток. Как я вообще могу думать…

— Я? Жесток? Разве это я бросил их на безмозглого папашу только потому, что мне захотелось трахнуть своего бывшего преподавателя зелий? Это я, что ли, лишил их материнской любви в том возрасте, когда они столь ранимы? — Пауза. — Сколько им вообще? А, ладно, неважно. Факт в том, что я никогда не был и не буду жесток ни к одному твоему ребенку, Гермиона. И твои сомнения на этот счет не сулят ничего хорошего нашему браку.

— Браку?

— Ты же не думала, что вопрос о детях, которых у нас не будет, не касается брака, которого у нас тоже не будет? Я приличный человек.

— Ты… хочешь детей от меня? Моих детей-уродов? И жениться на мне?

— Они не будут уродами.

— Северус, они будут лохматыми, кривозубыми, длинноносыми, заносчивыми всезнайками, не умеющими вести себя в обществе, но зато с привычкой ходить всюду, уткнувшись носами в книжки. К тому же, они будут швыряться проклятиями направо и налево, едва что-нибудь, на свою беду, попадется им под ноги.

— Именно. Они не могут не быть красивыми, это просто невозможно.

— Северус, а ты все-таки романтик.

— Наши дети перевернут мир вверх тормашками и сделают его гораздо лучше.

— Ты еще и мечтатель.

— А наши уизлевские дети…

— Наши?

— Ты же не думаешь, что я лишу их преимуществ моих воспитательных методов и любви? Мое отношение к людям никогда не зависело от внешности. Как я уже сказал, наши уизлевские дети…

— Умоляю, не вздумай сказать это при Роне.

— Прости, но я думал, что он один из них.

— А, ну ладно, раз уж ты так на это смотришь…

— Однако же ты должна пообещать мне, что не бросишь нас так, как бросила свою первую семью. Клятва на палочке, или может, даже Непреложный обет. Да, определенно, Непреложный обет — отличный вариант.

— Я их не бросала!

— Забавно. А как, по-твоему, это называется?

— Это называется дать им выбор и позволить остаться с отцом, если они так решили.

— А-а. Это-то меня и тревожит.

— Нет, это практично, — шмыганье носом. — И логично.

— Вот, возьми платок. И напомни мне сварить тебе зелье от аллергии.

— Спасибо, — шмыганье, сморкание, шмыганье. — Видишь ли, Рози очень практична.

— Пошла в Молли? — фырканье.

— Она сообщила мне, что Рону они нужны больше, чем мне, и ей осталось два года до Хогвартса, а потом она уедет учиться. Скорей всего, они побудут с Роном еще три года, а потом ему уже не придется… А еще у нее доброе сердце, и ей невыносимо думать, что ему будет одиноко…

— А ты? О тебе она не подумала? Что тебе будет одиноко.

— Вхогвартсезамечательнаябиблиотека…

— Не бубни себе под нос.

— В Хогвартсе замечательная библиотека. Рози предположила, что я как-нибудь перебьюсь.

— О, я уверен, мы для тебя что-нибудь придумаем. Итак, ты не бросила детей, и уж точно не ради карьеры, иначе ты бы приняла одно из тех двух предложений работы…

— Их было семнадцать!

— …вместо преподавательской должности. Похоже, мне придется пересмотреть свое мнение о вас, миз Грейнджер. Снова. После того как вы объясните мне эти интервью в «Ведьмополитене».

— Ах, эти. Ими занимаются Фред и Джордж. Я всего лишь убираю восклицательные знаки из текста и получаю свою долю от продажи рекламных квиддичных товаров «Волшебных Вредилок Уизли». Это было частью нашей договоренности, когда мы с Роном разводились.

— Значит, секс-бог — это выдумка, я так и знал!

— Боюсь, ты ошибаешься, Северус. Похоже, у меня талант находить секс-богов в самых неожиданных местах.

Обиженное молчание.

— Тем не менее, мне пришлось пересмотреть свое мнение о Рональде Уизли. Как бы божественен он ни был в койке, теперь я понимаю, что он всего лишь… секс-божок.

— И когда же мы увидим это уточнение в «Ведьмополитене»?

— Северус, заткнись и поцелуй меня.

Он выполнил просьбу.

* * *

Неслучившийся эпилог

У этой истории не будет эпилога, поскольку уже одно его наличие подразумевает неспособность автора завершить историю, вкупе с отсутствием веры означенного автора в то, что читателям хватит ума и воображения представить себе будущее персонажей, и для этого нет нужды расписывать его во всех подробностях.

Если бы здесь и был эпилог, его написали бы вовсе не для того, чтобы рассказать читателям, сколько детей в итоге было у счастливой парочки (семь — и все дочки), или как их назвали (в честь богинь-плеяд), или что они в итоге перевернут колдовской мир вверх тормашками и сделают его намного лучше. Существуй этот эпилог на самом деле, автор бы не пал так низко, чтобы писать о том (перефразируя некий маггловский роман), что ни одна из ведьм семьи Снейпов не была красавицей, но волшебники редко осознавали этот факт, хоть и были очарованы ими по уши. И, разумеется, мы не узнали бы (поскольку это и так ясно), что своим потрясающим шармом они обязаны братьям и сестрам со стороны Уизли, которые безмерно их любили. Ибо, раз уж на то пошло, в вопросах наследственного обаяния на родителей рассчитывать не стоило.

Наконец, если бы этот эпилог существовал, то исключительно ради одной цели.

Открыть всем неожиданную правду о том, что у Северуса Снейпа и впрямь был подход к детям.

И что они его обожали.

Но писать такой эпилог было бы непрофессионально и оскорбительно для всех присутствующих.

---

---

1) Ms/миз — обобщенное сокращение, которое указывает на женский пол, невзирая на брачный статус женщины. Снейп попробовал "миссис" и "мисс", но Грейнджер настаивала на более нейтральном обращении.

Вернуться к тексту