Тридцать дней рождения Северуса Снейпа (джен)

1

Северус Снейп родился уродливым и недовольным, и воспоминания об этом постоянно смутно маячили в его сознании, особенно в день его рождения. В детстве он неоднократно страдал от попыток устроить праздник в честь этой даты. Единственную каплю радости в его жизнь принёс только учебник зелий для продвинутых, который он обнаружил в упаковке непривлекательной расцветки в свой двенадцатый день рождения. Позже он с удовольствием узнал, что взрослые люди отмечают годовщину появления на свет на свое усмотрение, то есть, в его случае — никак. Каждый год он получал бутылку кое-чего покрепче (от Минервы), пакетик экзотических ингредиентов (от Помоны) и носки (от Дамблдора), время от времени ещё и открытку, подписанную остальными коллегами. Эта традиция его полностью устраивала.

Нынешний день рождения он провёл как и любой другой день, разве что ради праздника снял с Гриффиндора больше баллов, чем обычно. Потом получил свои поздравления, свой качественный алкоголь и свой жемчужник нигерийский (особенно полезен для лечения пищеварения у рептилий и от похмелья — на выбор подарка, по-видимому, повлиял конфликт по поводу теплиц на прошлой неделе), вместо носков на этот раз его ожидал зелёный шарф. В камине его подземной обители горел огонь, на столе помимо стопки пергаментов, предназначенных, к сожалению, для проверки, а не для растопки, стоял стакан виски, а по комнате тихо текли звуки фортепианной сонаты. Идеальный вечер. Тишина и спокойствие. Очень хороший виски.

Стук в дверь.

Если бы взгляд мог убивать, смельчак за дверью был бы мёртв в мгновение ока. А дверь бы полыхала. В порыве отвращения Северус решил притвориться, что его нет дома. Он понимал, что это глупо, но инстинкт асоциала был сильнее.

Стук в дверь. На этот раз более энергичный.

Он скрипнул зубами и двинулся к двери. Сейчас этот нахал получит. Ни один глупый студент не испортит ему этот день.

Когда дверь открылась, ему показалось, будто его сердце на мгновение остановилось, а весь воздух из лёгких исчез, как по мановению волшебной палочки.

— Долго ты собирался, — засмеялось рыжеволосое видение и вошло мимо него в комнату.

— Лили?

— М-м? — спросило с улыбкой существо. Оно выглядело как Лили, будто вышло из его воспоминаний. Оно было красивым и определённо живым. Что-то было не так.

— Почему ты на меня так пялишься, дорогой? Ты же не думал, что именно сегодня я оставлю тебя в одиночестве?

Северус недоверчиво уставился на неё, не в силах вымолвить ни слова. Это ненормально. Это не могло быть правдой. Может что-то подмешали в Минервино виски. Или он нанюхался жемчужника нигерийского, особенно полезного для лечения пищеварения у рептилий и от похмелья. Может споткнулся в ванной и разбил голову. Подарок Дамблдора казался самым безопасным, что было крайне необычно.

— Что ты такое? — каждый слог он приправил обещанием немедленной расправы с добавлением капли чистого ужаса, который ему не удалось подавить. Для усиления эффекта он нацелил палочку на существо, которое не могло быть Лили — а если бы это и была она, то решительно не называла бы его дорогим и не носила бы торты (один она уже успела поставить на письменный стол рядом с бутылкой предположительно галюциногенного виски, он оказался шоколадным).

— Северус, что происходит? — её голос был безупречной калькой с воспоминаний о ней.

— Лила Эванс уже более десяти лет мертва.

Она хихикнула. Это был не самый приятный звук, особенно потому что настоящая Лили смеялась совсем по-другому. Он точно это помнил, её смех часто звучал в его кошмарах вместе с видениями её мёртвого тела. Тело, стоящее перед ним, не было Лили. Оно походило на неё до мельчайших деталей, но не было Лили.

— Я не нуждаюсь в объяснениях, исчезни, что бы ты ни было.

— Торт вишнёвый.

2

Северус Снейп сидел в кресле у камина, листал новейшее издание «Ядовитых грибов для профессиональных магов» (подарок от себя самого) и смаковал виски. Минерва никогда его не разочаровывала. Что касается Дамблдора… Фиолетово-синие носки. Безнадёжно бесполезны. По комнате текли звуки джаза. Магловская музыка околдовывала, хоть и в переносном смысле. Идеальный вечер, отлично проведённый день рождения. Тишина и спокойствие. Очень хороший виски.

Пламя камина сверкнуло зеленью, и из него высунулась голова оборотня, которого он никогда не был рад видеть.

— Люпин, если ты немедленно не исчезнешь из моего камина…

— Не заскочить ли мне в гости, подумал я, — перебил его Люпин с прямо-таки удивительной беспечностью. — Я узнал, что у тебя день рождения, и мне это показалось идеальным поводом закопать топор войны.

— У волколаков нет противостоящих пальцев, Люпин, — прошипел он, подавляя желание швырнуть в голову Люпина стакан или книгу. — Я не нуждаюсь в визитах, убирайся в свою нору.

— Этот торт шоколадный?

Снейп моргнул. Он медленно повернулся и осмотрел свой письменный стол. В центре стоял тёмный десерт в виде торта.

— Вишнёвый, — выдохнул он почти невольно. Как туда попала эта вещь? И кто… В его сознании замельтешили нечёткие образы. Зелёный шарф. Сычужник… Нет, жемчужник нигерийский. Лили.

— Особенно полезен для лечения пищеварения у рептилий и от похмелья, — со скукой сказали из камина. Лицо Люпина приобрело непривычно саркастичное выражение. — Всего наилучшего, Северус.

3

Близилась полночь, а Северус Снейп, самый задёрганный учитель Хогвартса, отмечал день рождения проверкой эссе об оборотнях. Замена иногда приносила маленькие радости. Красные чернила красиво выделялись на фоне коричневатых оттенков пергамента. Виски придавал всему какую-то праздничную атмосферу. Граммофон в углу бормотал что-то о подводных лодках. Тишина и спокойствие. Тишина и спокойствие.

Чья-то рука закрыла ему глаза. Последовала очень короткая стычка, которая закончилась чернилами на ухоженном лице Гилдероя Локхарта. Он катался по полу и визжал.

— Встаньте, — процедил Снейп. — Как вы сюда попали, Мерлина ради?

— Я всегда здесь был, — рявкнул Локхарт, поднимаясь. — Красные чернила с этой рубашки не вывести. Что на тебя нашло?

— Тыкать будете своим надцатилетним фанаткам. Может какая-нибудь из них обучит вас заклинанию для выведения пятен, они могли его видеть в учебнике для первого класса.

Гилдерой выглядел уничтоженным, что и было целью Снейпа, и доставило большое удовлетворение его холодному чёрному сердцу. Потом зародилось сомнение. Локхарт уже год лежал в Мунго. Он не помнил даже собственного имени, и казалось крайне неправдоподобным, что он способен хотя бы одеться, не то что самостоятельно попасть в Хогвартс и в его кабинет.

— Что ты такое? — прошипел он и ткнул непрошеного гостя палочкой в шею. Эти три слова зазвучали эхом в его голове. Будто он уже когда-то —

4

— Возьми меня, Северус, возьми меня здесь и сейчас! — патетично провозгласило чудовище в розовом под звуки «Полета валькирий» Вагнера. Комната пропахла вишнями и хорошим виски. На этом положительные моменты кончались, но им всё же удалось подавить его страстное желание наколдовать в подземелье окно и кинуться в озеро.

— Господи Иисусе! — проснулось в нем полухристианское воспитание, когда Та-Кого-Лучше-Не-Называть приблизилась и драматично отшвырнув халат, показала абсолютно всё. — Петрификус Тоталус!

Ужас остановился, нежеланная посетительница рухнула на пол, и Северус Снейп налил себе ещё стакан виски. Этот день рождения… уже однажды —

5

Над камином сушились ромашки и синие вязаные носки со звёздочками, подарки от Помоны и Дамблдора. Северус Снейп смотрел в пустоту, на пергамент с особо чудовищным эссе о магической флоре центральной Африки капали с кончика пера красные чернила. Музыкальным сопровождением сцены служила оперная ария из «Проданной невесты».

— Тишина, — тихо сказал он, словно пытаясь вспомнить.

Раздался стук в дверь.

— И спокойствие, — он обречённо встал и бросил перо на красное пятно рядом с жемчужником нигерийским.

— Особенно полезным для лечения пищеварения у рептилий и от похмелья.

За дверью стояла Минерва Макгонагалл в клетчатом халате. Он втянул носом воздух. По крайней мере, халат не розовый. В глубине души он чувствовал, что розовые халаты представляют угрозу.

— Минерва, входи, но ради Мерлина, не снимай халат.

Она моргнула и нахмурилась. Почти как настоящая Минерва Макгонагалл, почти совсем как она. Он отодвинулся, чтоб впустить ее. Она скользнула мимо него почти как настоящая Минерва Макгонагалл. Может это и была она. Это был невероятно длинный вечер. Невероятно длинный вечер?

Она села в кресло у камина и пристально на него уставилась. Он держался на безопасном расстоянии.

— Я знаю, что ты не Минерва Макгонагалл. Но… — он решительно остановил движением руки имитацию заместительницы директора, которая открыла рот, чтоб ответить. — Но явно пытаешься ею быть. Ты имеешь какую-то долю её интеллекта. Процентов двадцать, не больше, но этого должно хватить.

— Сделай одолжение, Северус, воспользуйся моими двадцатью процентами интеллекта, — резко ответила она и скрестила руки на груди. — У нас не слишком много времени.

— Я проживаю один и тот же вечер, снова и снова.

Знаю я деву…

— Временная петля.

…у нее есть дукаты…

— Именно.

…и домик, и домик…

— Видимо, это идея автора.

6

К нынешнему дню рождения он получил не виски, а вишнёвую наливку. Он смешал её с водкой и задумчиво смотрел на пламя. Объективно день был идеальным. Гриффиндорцы чуть не подожгли кабинет зелий, и он видел, как Драко Малфой споткнулся о собственную мантию. В виде исключения у него не было эссе, которые можно было бы поливать красными чернилами. К полуночи в камине материализовался Сириус Блэк, который как раз делал ему массаж. Он мурлыкал знакомую мелодию (это была I Want To Break Free от знаменитой группы Queen) и источал запах угля.

— Надеюсь, я утром поскользнулся в ванной и разбил себе череп.

7

— Почему ты выглядишь, как Хелен Маккрори?!

— Почему ты не выглядишь, как Алан Рикман?!

8

Северус Снейп обвёл взглядом свой кабинет. Технически также гостиную, холл и периодически помещение для сушки растений. Он пытался ухватить детали. В его ушах звучали миролюбивые голоса Бьорна, Бенни, Агнеты и Анни-Фрид. В данный момент они убеждали его, что чикитита и боль пройдёт. Подарок Дамблдора казался самым безопасным и обнадёживающим, что было крайне необычно.

Он не совсем понимал, что происходит. Недавно, когда он поднял голову и начал рассматривать свой кабинет, гостиную… «и периодически помещение для сушки растений»… у него появилось ощущение, будто это было единственным, что он сделал в жизни. Его разум был окутан туманом, запахи, вкусы, цвета и звуки роились в сознании. Он не был уверен ни в чём, даже в том, есть ли надежда на спасение.

Он встал и направился к выходу. Раздался стук в дверь. Он открыл.

— Профессор, — пролепетала мисс Грейнджер, прокраснев и уставившись в пол. — Простите, что я вас беспокою…

— Кто вас послал, Грейнджер? Откуда вы взялись?

— Я принесла вам своё эссе, — пискнула гостья. Почти как настоящая Гермиона. Он почувствовал отвращение к самому себе, обнаружив, как хорошо он её изучил. Взял поданную папку и захлопнул дверь у неё перед носом. Открыл —

9

На письменном столе лежала папка, заваленная пергаментами, исписанными красным. Пергаменты, исписанные красным, в свою очередь, лежали под скудно одетым телом мадам Розмерты. Неизвестно, когда она явилась, просто она там была и была там всегда. У Северуса Снейпа был день рождения, и ей казалось, что будет уместным оказать ему внимание особым образом. Однако она начинала мерзнуть. Именинник поднял брови, заметив ее присутствие, хлопнул стакан виски, встал и покинул помещение.

…и домик, и домик…

10

Вечер протекал под успокаивающие звуки «Четырех времен года» Вивальди, магловская музыка околдовывала.

— Хоть и в переносном смысле, золотце, — промурлыкала женщина, соблазнительно вьющаяся вокруг… собственно, как бы в целом вокруг сопротивляющейся реальности. — Не будем терять время, ага?

Северус Снейп сидел в кресле, с бутылкой в руке и зеленым шарфом на шее (подарок от Дамблдора). У него был день рождения, и он собирался отпраздновать его в одиночестве, заперевшись в подземельях, защитившись от внешних влияний. Это не было ему позволено, нарратив его ненавидел. А женщина приближалась.

— Кто вы? Что вы делаете у меня дома? — его тон нимало её не смутил. Она улыбнулась, и ему пришло в голову, что целую вечность он не видел никого настолько настоящего. Эта мысль его поразила. Что она должна означать, ради всех проклятых?

— Я оригинал, — шепнула она и попыталась погладить его по щеке. Он уклонился, а она засмеялась.

— Ну ладно, Сева. Меня зовут Джиджи Женевьев Мэри Сью Жерар Рейвен Уэй, я новая преподавательница трансфигурации, наполовину вейла и полностью вампир. Моя жизненная цель — вынуть у тебя мозги, а потом пожертвовать собой ради общего блага.

— Меня это не удивляет, — заметил он с отвращением, потому что его это не удивляло. Казалось, что это какой-то повторяющийся —

11

Они сошлись у торта, Северус Снейп и Беллатриса Лестрейндж. «Он вишнёвый», — медленно произнесли они в унисон, с ненавистью глядя друг другу в глаза. Торт промолчал, хотя на самом деле он был шоколадным.

— Ложь! — завопила Беллатриса и смела торт и всё остальное с поверхности письменного стола Снейпа. Красные чернила разлились по полу, впитываясь в ковёр и создавая аномально разумные формы. Время накренилось. Пергаменты разлетелись вокруг, некоторые впорхнули в ярко-алое пламя камина. Огонь заплясал, и горело всё.

Северус Снейп, самый задёрганный учитель Хогвартса, апатично смотрел на разрушение своего кабинета, а Беллатриса Лестрейндж, почти настоящая, делала то же самое, только при этом улыбалась. Бумажные стены падали, как кулисы.

12

Подарки: виски, отвар мандрагоры, чёрная вязаная шапка с помпоном

Музыка: Final Countdown — Europe

Персонажи: Фред и Джордж Уизли

Сюжет: юмор? пранк? Снейпа достали? Какая-нибудь новая таинственная фигня

Повторяющиеся мотивы:

— «почти как настоящий…»

— угрожает палочкой

— «что ты такое»

— возможно упоминание о халатах

добавить бессмыслицы

13

У Северуса Снейпа был день рождения. Однако тишина и спокойствие в душу не снизошли.

Он сидел за письменным столом, перед ним лежала папка, которая казалась смутно знакомой. В одном углу она была забрызгана красными чернилами, выцветшими, возможно, от времени. Он открыл папку. В ней лежала тощая пачка бумаги — не пергамента, — и первый лист украшали два слова: «Для Читателя».

— Всего наилучшего, Северус, — раздалось прямо над ним. Он дёрнулся и поднял взгляд. Великий Альбус Вульфрик Персиваль собственной персоной.

— Персиваль Вульфрик Брайан, — подмигнул тот ему из-за очков-половинок. Но что-то с ним было не так.

— Посмотри вокруг, Северус, всё не так.

Он хотел возразить, и в этот момент краем глаза заметил какую-то облачную дымку. Как только он обратил на неё внимание, она заполнила всё вокруг каким-то скользящим движением, вызвавшим исключительно неприятные ощущения в желудке. Они стояли на вокзале Кингс-Кросс.

— Где мы? — спросил он, хотя кое-какие подозрения у него были. Неужели он наконец избавлен от утомительных страданий бытия? Он стукнулся головой в ванной и разбил себе череп?

— Ничего не знаю о твоей ванной. Но это своего рода загробный мир, да, — кивнул Дамблдор. — Хотя, метафизически говоря, никто из нас не испытает смерти. Мы вечны, пока о нас читают. Пока нас используют, мы существуем.

— Проклятие, что это должно означать?

…I'm just a poor boy, from a poor family…

— Дамблдор!

…Bismillah, we will not let you go!..

— Кто такой Читатель?!

…Let him go! We will not —

14

— Поцелуй меня, Нюниус.

— Авада Кедавра.

15

…панк… Нынешний день рождения решительно не удался. У него было ощущение, что он тянется долгие месяцы. Слизеринцы подожгли кабинет зелий, а поскольку при этом присутствовала Минерва, ему пришлось снять баллы со своего факультета, в спешке он…панк… споткнулся о собственную мантию и чуть не упал с лестницы (его видел Пивз, так что вся школа уже была в курсе). Последняя искра надежды погасла, когда он обнаружил, что все…панк… запасы красных чернил впитались в ковёр, образуя аномально разумные формы.

— Время накренилось.

Он понятия не имел, почему сказал это, и по какому поводу ему пришла на ум Беллатриса Лейстрейндж, вишнёвый…панк… торт и ромашки под луной. Иглу граммофона заело на одном слове песни, которую он раньше никогда не слышал и слышать не хотел.

Пламя камина сверкнуло зеленью, и в комнату…панк… эффектно шагнул Люциус Малфой. Он источал запах угля. Северус застонал. Изначально это должен был быть мысленный стон, но из-за недостаточного старания он приобрёл громкость, уловимую человеческим слухом.

— Чего ради ты осчастливил меня визитом? До святого Георгия еще три месяца.

Малфой проигнорировал намёк на змеев, будто не понял его.

— Ты оскорбил мою жену.

Туманный образ, то ли воспоминание, то ли дежа…панк… вю. В любом случае сформировалась фраза:

— Она выглядела, как Хелен Маккрори.

— Это можно понять, — сказал Люциус после паузы. — Панк в другом месте.

Магловская музыка —

16

— Я принесла вишнёвую наливку, — замахала Тонкс бутылкой у него перед носом. — Слышала, что у вас тут есть аномально разумные формы.

— На ковре. — Он стоял на столе. У него не было для этого никакой причины, может, он так родился, Maybe It's Maybelline. Между стенами метался шёпот эльфов, потому что из граммофона звучала аудиокнига Толкина.

— Потрясающе!

— Вы пришли сюда с какой-то целью? Оборотни закончились? — во временной линии была нестыковка, и он это знал. Откуда он это знал — другой вопрос. Уверен он был лишь в том, что у него день рождения, его зовут Северус Снейп, а существо перед ним — почти Нимфадора Тонкс, которая восторгается аномально разумными формами. По неизвестной причине она была в халате. Под ним полностью одета.

— Времени нет.

— Времени на что?

— Праздник через три дня.

17

— Сядьте, Поттер, — гаркнул Снейп, когда указанный ученик явился в его кабинет. Сегодня Поттер не провинился ничем, кроме факта своего существования, а этого факта всегда было достаточно для отработки. — Подготовьте жемчужник нигерийский к дистилляции.

— Жемчужник нигерийский, особенно полезный для лечения пищеварения у рептилий и от похмелья?

— Молчите и работайте.

Пока Поттер страдал, профессор зелий сидел в кресле у огня, весело пылающего, но таящего угрозу, слушая тихий концерт струнного квартета и просматривая подарок от Дамблдора. В этот раз были не фиолетово-синие носки, а карта пражского общественного транспорта. Подходит исключительно для гурманов.

— Ой, зараза! — раздалось у него за спиной. — Я порезался, профессор!

— Вы молодчина. Десять баллов Слизерину. — Тишина и спокойствие. Пара капель крови Избранного на папке, лежащей на краю стола.

18

Северус Снейп стоял у камина и с ненавистью смотрел на пламя. Пламени было наплевать. Если бы эта сцена продлилась дольше, Снейпу пришло бы в голову, что у него в данный момент нет причин для ненависти, а также что у него нет причин стоять у камина или быть одетым в чёрную вязаную шапку с помпоном. Но всё же он смотрел с ненавистью, и так оно должно было быть.

— У нас нет причин к ненависти, а также нет причин стоять у камина или быть одетым в чёрную вязаную шапку с помпоном, — сказал он, а кроме него ещё кто-то за его спиной. Он обернулся. Это был мужчина с крючковатым носом, чёрными волосами и чёрными глазами. У него не было на голове чёрной вязаной шапки с помпоном. Вместо этого его шея была обёрнута зелёным шарфом с узором вишнями. — У нас есть причина считать, что мы фикция.

— Сегодня девятое января, и у нас день рождения. Уже несколько дней.

— Нет времени. Праздник —

19

Это был не совсем вальс, то, что раздавалось в подземных апартаментах Северуса Снейпа, но его можно было танцевать в ритме вальса. Так они и делали. Каркаров вёл. Это было слишком даже для меня.

20

Была всего лишь половина седьмого, когда Северус Снейп вернулся в относительную безопасность своего подземного логова, налил экстраординарное количество виски от Минервы и включил джаз. Ничто не доставляло ему большего удовольствия, чем мысль, что сегодня он никого не увидит и ни с кем не будет разговаривать. Он не будет ни с кем танцевать или стоять на столе. Он не знал почему, но последние две возможности казались столь же реальными, как и предыдущие.

— Всего наилучшего, — сказал он Читателю и выпил.

Через три часа он пребывал в приятно бессознательном состоянии, граммофон мурлыкал, пламя пламенело. Северус Снейп был самим собой, и всё было в полном порядке.

— Как раз наоборот, не забывай о том шоколадном торте, о Беллатрисе, Тонкс, Сириусе Блэке, Долорес Амбридж, Лили, Хелен Маккрори… — глас свыше умолк. Он отдалённо напоминал Дамблдора, как если бы тот был Джудом Лоу.

Северус мгновенно протрезвел. Он встал и из-под кучки пергаментов, предназначенных, к сожалению, для проверки, а не для растопки, вытащил папку. Он мало знал о папке, подозревал лишь, что здесь замешана Грейнджер. Открыл. Для Читателя. Перевернул страницу.

«Северус Снейп родился уродливым и недовольным, и воспоминания об этом постоянно смутно маячили в его сознании, особенно в день его рождения. В детстве он неоднократно пострадал от попыток устроить праздник в честь» —

21

— Я слышала, что у вас тут есть аномально разумные формы, — сказала Луна Лавгуд тоном детектива, который уже многое повидал. — Вишнёвую наливку я не принесла, мне двенадцать лет.

— На ковре. — Северус Снейп стоял на столе. У него не было для этого никакой причины, может, он так родился, Maybe It's Maybelline. Между стенами метался шёпот богов, потому что из граммофона звучала аудиокнига Лавкрафта. — Это…

— Уже однажды происходило, — кивнула Луна, внимательно рассматривая красноту на полу. — Здесь была Тонкс, но автору показалось, что это как-то неправильно. Так она послала меня.

— Это часто происходит? — его холодное чёрное сердце привыкало к причудливости ситуации. Реальность ничего не означала. На полу у камина он заметил карту пражского общественного транспорта и новейшее издание «Ядовитых грибов для профессиональных магов» (подарок от себя самого).

Луна пожала плечами. Метанарративы её не касались. Она пришла ради аномально разумных форм.

«На ковре», — подумал он и —

22

На письменном столе стояла необычная группа из четырёх предметов: чайник, бутылка рома и две тарелки с тортом. Один кусок был вишнёвый, а второй шоколадный, но в конце концов это не имело никакого значения. Северус Снейп недоверчиво смотрел на этот натюрморт. Но он видел и более странные вещи. И он уж точно не имел в виду те, которые не случились в его день рождения. Те он тоже видел. Но к ним это точно не относилось.

Он насторожился, когда рядом с ним Петуния протянула руку к столу, взяла тарелку с тортом и ром и села в кресло у камина. Пламя пламенело. Граммфон сообщал новости спорта.

— Ты забыл ложки и чашки. Сахар и молоко. Салфетки. Десертные вилки. Этот абзац вообще написан спустя рукава, Северус.

Вот до чего дошло. Он проводит свой день рождения с Петунией Дурсль, которая накачивается ромом. Он назвал бы её ведьмой, если бы это имело смысл. Назвал бы её почти настоящей, если бы она такой была.

— Называй меня чем хочешь, но сядь уже и прекрати на меня таращиться.

Он сел и прекратил на неё таращиться. В комнате вдруг оказались два кресла у камина.

— Я видел Лили.

— Пф, — фыркнула она. — Задолго до меня, не так ли? Мисс идеал! Даже в литературе нонсенса она не может не влезть. Я была единственной, кто знал ей цену, — она была чудовищем, настоящим чудовищем! Но не для наших родителей, они-то с ней сюсюкались — Лили то, Лили это! Они гордились, что в их семье есть своя ведьма! ⁽¹⁾

Он услышал нюанс речи, который не должен был слышать. Во всяком случае, обычно люди не слышат курсив.

— Это была цитата! — взвизгнула она.

— Я заперт в книге.

— Я тебя умоляю, кому надо писать о тебе книги? Ха!

Вокруг без малейшей причины взлетели пергаменты. Прогремел гром. Драма.

23

Северус Снейп отмечал день рождения по-своему — сидя дома, с качественным алкоголем и эссе о ядовитых грибах (он искал в них цитаты из новейшего издания «Ядовитых грибов для профессиональных магов» (подарок от себя самого), но безуспешно, что его радовало, потому что это обещало больше красных чернил). Пробил одиннадцатый час, а свет лампады всё не гас. И теплилась лампада.

«У бедного оклада», — деламировал бархатный голос из граммофона. Северус давно обнаружил, что центрально-европейская поэзия на оригинальных языках успокаивает. ⁽²⁾ Тишина и спокойствие.

Раздался стук в дверь Он кинул на дверь убийственный взгляд, но та осмелилась не воспламениться. Тогда он встал и открыл.

— Добрый вечер, Северус. Я не помешала, можно войти?

Поппи Помфри в халате. Он сам не знал, почему его это так обеспокоило.

— Я проверяю эссе.

— Прости, так я пойду.

24

— Полетаем? Я в основном лесбиянка, но ты мог бы меня уговорить, котик.

Стук в дверь. Нет: стук её дверью.

25

Виски.

Он думал, что это признак панка

Ром.

Но девчонки сказали.

Вишнёвая наливка.

Что панк в другом месте.

Травяной чай.

Но девчонки сказали.

Пиво.

Да быть этого не может!

Дистиллят жемчужника нигерийского.

Хагрид принёс всё. Северуса даже не беспокоило, что он был не совсем настоящим. Всё это плохо кончилось, но поскольку этого никто нигде не написал, ничего на самом деле не произошло.

26

Перекур с Ритой Скитер. Это сцена будет дописана, когда все вернутся.

27

Существует вообще что-то настоящее? Имеют ли значение зелёные шарфы? Каждый ли может стоять на столе? Сколько дней рождения может выдержать один человек? Действие будет идти в вопросах? Should I stay or should I go?

— Вы чувствуете свой третий глаз, друг мой?

— Как вы сюда попали? Кто вас послал?

— Кому служат наши телесные оболочки? Можем ли мы полагаться на свои чувства?

— Вы упали с башни, Сибилла?

Я упал в ванной и разбил себе череп? Кто любит экспериментальную прозу? Этично ли мучить профессоров зелий в бесконечной временной петле? И когда придёт этот проклятый волшебник?! Should I stay or should I go now?

— Кто такой Читатель?

— А кто не Читатель?

28

Он дёрнулся и проснулся с ощущением, что давится перьями. Он мог бы поклясться, что закрыл глаза всего на две секунды, но, должно быть, прошло больше времени, потому что пламя в камине погасло, и в комнате звучали последние звуки "Марсельезы". Тем не менее, было довольно тепло и торжественно. Он протёр глаза, встал и попытался потянуться. И тут откуда-то снизу на него накинулась метёлка для пыли, что его окончательно разбудило.

— Добби.

Он не знал всех хогвартских эльфов по именам, что можно было объяснить главным образом тем, что ни у кого из них не было чёрной вязаной шапки с помпоном и они не источали запах угля.

— Добби приберёт, сэр, — с энтузиазмом произнесло существо, и его большие уши затрепетали. Северус оглянулся вокруг. Он тщетно пытался вспомнить, когда в последний раз видел в своём подземном жилище окна с видом в сад. Они сверкали, как никогда раньше.

— Что ты такое? — спросил он, но не ждал —

29

Северус Снейп предавался сентиментальности строго методично. Например, свою горькую судьбину он оплакивал раз в месяц, и этот день был записан в его календаре. Открытки ко дню рождения он каталогизировал. Без особого усердия, они кучей валялись в ящике стола, но всё же это была каталогизция. Периодически — обычно в день своего рождения — он их перечитывал. После хорошего виски (Минерва никогда его не разочаровывала), воспоминания были особенно приятны.

Он выдвинул ящик и достал одну открытку. Нахмурился. На лицевой стороне была надпись «Всего наилучшего!» и мелкие изображения растений с акцентом на ромашки. Развернул. Внутри было пусто. Пламя камина сверкнуло зеленью. Вошла Олимпия Максим. Снейп моргнул.

— Вы не видели Агррида?

Он почувствовал облегчение. Её французский акцент был настолько фальшивым, что она не могла быть настоящей. У него не было ни времени, ни настроения на настоящего директора.

— Он был здесь всюду, — Снейп небрежно повёл рукой по комнате. — Здесь вот сидел, как сидишь ты, ты, ты и ты. Везде здесь сидел. Я, разумеется, сделал ему замечание.

— Merci beaucoup, — сказала она и запрыгнула обратно. Тут сказочке конец, а кто слушал — молодец.

30

Он видел их всех. Как они входят через дверь или камин, как падают с неба, как они просто всегда здесь были, и этому нет оправдания или объяснения. Он был сыт всем этим по горло. То есть, кроме времени у него абсолютно всего было по горло. Он вышагивал по комнате и пытался упорядочить мысли до того, как период времени, в котором он существует, закончится. Его утешала мысль, что кто бы ни стоял за его пленением (и именно в день его рождения!), он наслаждается его страданиями и хочет смотреть ещё. Он не представлял, что случится, если он надоест этому богу — впрочем, он был практически уверен, что это баба.

Он ждал. И не слышал никакой музыки. Стук в дверь. Он открыл с палочкой в руке:

— Что вы такое?

— Это достаточно серьёзный вопрос, вам не кажется? — ответил мужчина за дверью и подмигнул. — У нас не так уж много времени, так что познакомимся попозже. — Звучало это безумно сексуально.

Потом дверь сама по себе захлопнулась у него перед носом. Кто-то стоял за ним. Кто-то змееподобный, а главное — достаточно мёртвый…

— Северус-с-с.

Он обернулся и посмотрел в обольстительно красные глаза Тёмного Лорда. Они не были достаточно настоящими. Он не стал церемониться и хвататься за палочку, взял Волдеморта за рукав модной длины по щиколотку, распахнул дверь и вышвырнул эту отвратительную имитацию. Она рассеялась облаком дыма.

— Впечатляет.

— Лестью вы меня не возьмёте. Зачем вы здесь?

— Моя организация отметила в этой области временную аномалию, конкретно петлю. Мы выяснили, что она направлена на вас. Мы пришли вас спасти.

— Вы здесь один.

— Автор никогда не смотрела «Торчвуд», так что не отважится по нему писать.

— Автор?

— Этого текста. Её называют Смерть. С точкой в конце. Но мы не знаем о ней ничего конкретного.

— Как это возможно, что мы в тексте?

— Мета. Вы персонаж книги. Я телесериала. У нас нет свободной воли. Мы разумны настолько, насколько разумны наши творцы. У нас столько времени, сколько у наших творцов.

— А сколько времени…

Его прервали краткие паузы между ударами в пустоте где-то над ними. Они подняли головы. Пустота меркла. Конец игры. Ctrl + S. Начинается сохранение. Всего наилучшего, Читатель, Читательница, и покой всем людям доброй воли.

 

---

1) «Гарри Поттер и философский камень», глава 4.

Вернуться к тексту

2) «Карел Яромир Эрбен — Баллады, Стихи, Сказки» https://nordenvinden.livejournal.com/35977.html

Вернуться к тексту