Ля ты крыса (джен)

Питер Петтигрю с детства чувствовал родство с одним животным.

Он был ничем не примечательным мальчиком с блеклыми волосами и в целом среднестатистической наружностью. Из таких ребят, которых никто не замечает, пока они не скажут что-то очень громко или не привлекут внимание толчком. Но таким был только фасад. Внутри Питер чувствовал себя кем-то одновременно и схожим, и абсолютно другим. Не мог сформулировать, не знал, как такое вообще возможно, но понимал, что не такой, как многие сверстники. И только попав в детстве в магловский зоопарк в Лондоне, он нашёл то, что так долго искал.

На него сквозь стекло террариума смотрел хамелеон.

Меняющий окраску в тон окружающей среде. Незаметный, но при этом яркий. Хищник, умеющий смотреть одновременно в разные стороны и на триста шестьдесят градусов. Охотник, умеющий долго выжидать без движений, чтобы резко схватить добычу. Холоднокровный и хладнокровный, греющийся в чужих лучах без желания греть других.

Магл-экскурсовод подробно рассказывал именно об этом животном, видимо, часто пользующимся популярностью у детворы. По мнению Питера, это было абсолютно заслуженно: больше никаких животных он и не запомнил.

Зато про хамелеона запомнил все, даже попросил маму купить книгу с замершими картинками в лавке зоопарка, из которой узнал, что в переводе с греческого хамелеон — «земляной лев», и это знание повлияло на его жизненный путь, по крайней мере, на детский период жизни.

С момента осознания своего внутреннего «я» жизнь Питера значительно упростилась. Теперь достаточно было оценить обстановку и мимикрировать, «перекрашиваясь» в нужный цвет.

Перед требовательными родителями — в «послушный».

Перед Сириусом Блэком — в «отвязно-авантюрный».

Перед Джеймсом Поттером — в «беззащитный».

Перед Ремусом Люпиным — в «сострадательный».

И выжидать, греясь в лучах дружбы и сочувствия, пока это выгодно и спокойно. У хамелеонов нет амбиций, нет желания стать правителями тропического леса — только комфортно жить, желательно подольше.

Замаскировать серебристо-зелёный в золотисто-красный пришлось ещё до школы, когда пришло осознание, что выживаемость в этом цвете будет выше — да и «лев» направлял на этот путь, так что Питер без колебаний выбрал его. Что не помешало «перекраситься» обратно в предательски-эгоистичный, когда ветер перемен нашептал вероятность победы сил Тёмного Лорда.

Выходить из зоны комфорта было тяжело — вероятно, тяжелее, чем другим людям, — но Питера никогда ранее не подводили его инстинкты.

Друзья насмешливо звали Хвостом, с одной стороны, ставя в ряд с собой — ведь они и друг другу придумали прозвища, — а с другой, подчёркивая его второстепенное положение в их обществе. Но Питера это совершенно не волновало. У хамелеонов тоже есть хвост, да ещё какой: цепкий, практичный, функциональный — не чета крысиному. И пусть остолопы остаются в неведении, какую рептилию пригревают у себя на груди. А быть «бедняжкой, недалёким прихвостнем самых талантливых студентов факультета» было максимально выгодно как для учебных результатов — кто-то из преподавателей жалел, а с другими предметами помогали эти самые талантливые студенты, — так и для выживания в непростой период начавшейся войны.

Создание анимагической формы стало тяжёлым испытанием. И не потому, что Питер был магически слабоват для этой магии — совсем нет. Дело в том, что ему пришлось сопротивляться, чтобы не явить миру настоящее «второе я». Хамелеон в климате Великобритании долго не проживёт, да и не хотелось заставлять во всех смыслах удобных друзей сомневаться в том, что они видят Питера насквозь, всё о нём знают и ничем не рискуют, доверяя секреты и оберегая от внешнего мира. Пусть лучше продолжают жалеть и списывать со счетов, думая о серьёзных сложных заданиях. Пересидит в безопасности. Как крыса? Нет, как хамелеон, принимающий самую эффективную форму, чтобы затаиться и выжить.

После сорвавшегося плана по победе Тёмного Лорда Питеру пришлось делать то, что он умел лучше всего. Снова сливаться с окружающим миром. Семья Уизли стала отличным вариантом для этого. В форме крысы подбежать к одному из рыжих отпрысков, постоять на задних лапках с милой мордочкой и трогательно сложенными передними лапками — тем самым заставляя взять к себе и упрашивать родителей оставить. И после в течение двенадцати лет Питер зализывал раны, не переставая исследовать окружение, чтобы не упустить момент, когда снова придёт необходимость подстраиваться.

Одного только не хватает хамелеону — регенерации, присущей многим рептилиям. Отрезанный палец не отрос, отрубленная рука хоть и была восстановлена колдовством, навсегда стала напоминанием о потере и увечье. Инородная плоть пусть и служила для Питера-человека, вызывала отторжение Питера-хамелеона. И с этого времени всё пошло наперекосяк.

Если хамелеон раскрыл своё убежище, он больше не в безопасности. После воскрешения Лорда Питер играл разными красками, но уже не мог притвориться «своим» или в достаточной степени стать незаметным. От него скрывали важную информацию, потому что считали ненадёжным. Приходилось подслушивать, что происходит в доме Снейпа, но ничего важного узнать он никак не мог. В Малфой-меноре согласился охранять пленников — это поручение абсолютно противоречило естеству хамелеона. Но мимикрировать, выжидать и резко атаковать — этому уже не было места в новой жизни.

И в конечном итоге искалеченный хамелеон оказался убит собственным заколдованным протезом. Возможно, это было заранее просчитанное колдовство Тёмного Лорда, направленное против «профессионального» предателя, но может, самоубийство свершилось по внутренним причинам, когда желание приспособиться и убить Гарри Поттера встало в конфликт с долгом жизни.

Хамелеоны долго не живут, про это Питер узнал ещё в детстве.

Даже когда все события начинали складываться вроде бы и не плохо, но всё равно в целом против него, он уже чувствовал, что ему осталось немного. И заранее смирился с неизбежным. Металлическая рука с неведомой силой сжимала горло, кислород в тучном нетренированном теле закончился быстро, сердце остановилось, и Питер рухнул на каменный пол. В это же мгновение в некоем магловском зоопарке Лондона в несколько лет пустующем террариуме появился новорожденный хамелеон. Работники зоопарка, утром совершенно случайно бросившие взгляд в его сторону, ещё долго будут судачить и гадать, как получили нового жителя. Официальный вердикт: самка, жившая здесь ранее, смогла спрятать яйцо, и только спустя несколько лет сложились условия, достаточно благоприятные для вылупления дитёныша. «Если это не так, то тут замешано какое-то колдовство, ей-богу!» — причитал директор зоопарка. И только сам хамелеон незаметно растягивал свой широкий рот в улыбке. Наконец-то он стал самим собой.