Морда (джен)

Двенадцатая экспедиция закончилась ничем.

Плевуха, начальник отряда, вторые сутки пил. Его морда стала красной как свёкла. Викочка Овсянкина, МНС, истерически страдала в блогах, не зная, чем утешить подписчиков.

«Нет, мы не забросили проект «Насквозь», — писала она, — в ближайшее время планируется новая экспедиция, и на этот раз мы обязательно проникнем в Заброшенный Город. Теперь мы вооружены новейшим оборудованием и сможем пройти мимо Неё беспрепятственно. Мы, группа учёных, не позволим, чтобы Она закрывала нам путь к новым тайнам планеты Земля. Ждите новых сообщений!»

Змеев, мусоля сигу, скептически скосил глаза на экран. Здоровенная плазма осчастливила посетителей забегаловки выпуском новостей, но внимание Змеева привлёк лишь репортаж из Дуйска. Крепкая круглолицая блондинка в меховом опасном декольте и джинсах-скинни, больше похожих на синий боди-арт, свербящим голосом кричала в микрофон:

— Тем временем на Дуйском Холме, известном на просторах интернета как Гора Дураков, группа энтузиастов готовится продолжить поиски входа в так называемый Заброшенный Город, хорошо видимый с дронов, но абсолютно недоступный для путешественников. Эти развалины расположены в долине, со всех сторон окружённой оврагами. По неизвестной причине все спуски в долину, едва к ним приближаются люди, оказываются закрытыми геологическим образованием, по форме напоминающим человеческое лицо. С легкой руки знаменитого академика, члена Новосибирского университета Аномальных Явлений и Материалов, профессора Всеволода Змеева, явлению было дано название «Морда».

— Вообще-то «Харя», — пробормотал Змеев. Это значило Хроно-Аномальное Рекурсивное Явление. Но какой-то журналист-борзописец решил исправить научный термин на более благозвучную, как ему показалось, «морду», она и прижилась. Поэтому Змеев журналистов недолюбливал. — Бармен, ещё пива!

Во время работы профессор был трезв и зол, но в остальные периоды жизни пил, курил и предавался иным порокам, тайным и явным. Ему подали вторую кружку, словно из запотевшего янтаря, и он меланхолично сдул обильную шапку пены.

— Никто до сих пор так и не смог проникнуть в Заброшенный Город, — тарахтела журналистка, не обращая внимания на попавшие в рот волосы. — Каменная Морда не пропускает в таинственное древнее поселение ни археологов, ни исследователей аномальных зон, ни любопытных туристов. Двенадцать раз группа отважных учёных пыталась обойти этот барьер, но всегда терпела неудачу. Быть может, тринадцатая попытка станет счастливой? Экспедиция запланирована на эти выходные.

— Они что, очумели? — спросил Змеев в пустоту. — Январь же на дворе. Чёрта с два они меня сдёрнут в эту экспедицию.

— Кто хочет больше узнать о Заброшенном Городе и его каменном страже, смотрите сегодня вечером передачу «Говорящие головы»! — проорала блондинка и двадцать секунд стояла с деревянной улыбкой, пока коллеги-телевизионщики в студии не опомнились и не запустили сорокаминутный блок рекламы.

— Всеволод Ипатьич! Вы должны что-то сделать!!!

— Единственное, что я должен, Викочка, это натереть ржаные сухарики чесноком. Употребление пива — это не только питие, но и едьба. К тому же я не доверяю тем, кто не закусывает.

— Вы что, опять в кабаке?

Профессор обвёл глазами щербатую стойку, за которой скучала пухлая официантка, рассеянно лузгающая семечки и косящаяся в пузатый экран маленького телевизора, где мелькали кадры импортного сериала про тяжелую жизнь танцовщиц кабаре.

— Какой кабак?! Я в благородном старинном пабе! Всё, пока-пока, у меня сейчас сядет батарейка, и я не смогу вызвать такси. И тогда придётся… ик… ехать на своем лимузине…

Разговор произошёл через две кружки после выпуска новостей. Забегая вперёд, скажем, что в этот вечер Змеев был благополучно доставлен домой на такси. Автомобиль Змеева был давно сломан и с начала зимы погребён под снежным сугробом.

На следующий день Плевуха обьявил слёт.

— Слёт бывает у уток и пионеров, — заметил Змеев, отключая видео. Он не хотел, чтобы его видели опухшим.

— Я хотел назвать нашу конференцию «сполз», но подумал, что вы обидитесь, — сказал в микрофон Плевуха. По язвительности он не уступал Змееву. Как они уживались в одной экспедиции, загадка. — Итак, на повестке дня, — перешёл он к делу. — Викочка, биолокационные рамки закупили?

— Да! Двенадцать штук! И ещё три сами сделали.

— Зачем так много?

— Ну, я подумала, вдруг несколько штук погнутся.

— Нда. Ладно. Термос на три литра есть?

— Два! — ответила Олеся Петровна, ответственная за хозяйственную часть.

— Это мало. Купите трёхлитровый. Зарядное устройство для аппаратов связи на условнобесконечном источнике энергии есть?

— Что?! А, солнечная заряжалка для телефонов? Взяли!

— Самообразовавшиеся отверстия в рюкзаках ликвидированы?

— Дырки заштопаны!

— В таком случае будем считать, что наш отряд оснащен новейшим оборудованием.

— Эта пучеглазая рыба-пила по телевизору уже сказала, — кивнул Змеев. — Сам слышал. Только я не поеду.

— Поедете, — грозно сказал Плевуха. — Без специалиста по физике аномальных явлений экспедиция не имеет смысла.

— Она и с физиком его не имеет, — скептически бросил Змеев, и конференция неодобрительно загудела.

— Сева, ты подрываешь наш боевой дух! — упрекнула его Олеся Петровна. Она была старше Змеева на три года и при случае старалась окружить его материнской заботой.

— Ваш дух выдует первая же метель, — ответствовал Змеев. — Признайтесь честно, кому из вас пришла идея переться туда зимой? Я никому не скажу.

В конфе подобное заявление звучало особенно трогательно, и раздались смешки.

— Ядовитый ты, Змеев, — перешёл на «ты» Плевуха. — Лучше бы башку помыл — в чате женщины, а у тебя вид, словно ты из помойки вылез.

— Где?! Я ж отключил камеру! — всполошился Змеев и схватился одной рукой за свои немытые чёрные патлы, а другой за компьютерную мышку в форме автомобиля. — Чтоб тебя… Когда я уже привыкну к твоим плоским шуточкам?

В чате грохнули.

— Может и плоским, но они работают! — сказал Плевуха. — Короче,

выдвигаемся пораньше, завтра в семь, встреча на Дуйском вокзале. Э, а что это за Вантус у нас в конфе? Я его не приглашал!

— Я не Вантус, а Бантик! — закричал Бантик женским голосом и обиженно вышел из чата.

— Здесь стало небезопасно. Расходимся. Итак, завтра в семь вечера на вокзале, — ещё раз напомнил начальник.

— Так вы говорили — «пораньше»! — сказала Викочка.

— Ну и что тут не так? Семь вечера завтра гораздо раньше, чем семь утра послезавтра!

— Логично, — согласилась Викочка, и Плевуха удалил спалённую конфу.

На следующий день в семь утра на Дуйском вокзале толпилась съёмочная группа в полном составе.

— Сейчас они придут. Сейчас. Уже скоро. Я сама слышала: в семь! — подбадривала невыспавшихся коллег Марго Карго, звезда канала новостей.

— Семичасовая уже ушла, — зевнул оператор, молодой волосатый парень с тяжёлым взглядом и тяжёлым штативом за спиной.

— Значит, поедут на девятичасовой, — не сдавалась Марго. В ней бурлила энергия.

— Я пойду в буфет, беляшей куплю, — никаким голосом сказал звукооператор.

— Кофе… Возьми мне его… — со скорбью в голосе, словно это было последнее желание, сказал шофёр. Марго накануне поклялась, что в семь, отсняв сенсационный материал о начале экспедиции, они все попрыгают в машину и помчатся по параллельной дороге к Горе Дураков, но что-то пошло не так. Исследователи не появились ни в семь, ни в восемь, ни в девять, ни в половине второго. Как ни старалась Марго, её энтузиазма не хватило, чтобы удержать съёмочную группу — коллеги разбежались. Сама Марго выстояла дольше всех, но в половине седьмого вечера сдалась и она. У нормальных людей закончился рабочий день, стало темно и пошёл снег. Она с завистью смотрела на спешащих домой кутающихся в шарфы людей. Захотелось домашнего тепла, какао с зефирками и завернуться в пледик. Помянув недобрым словом разгильдяев-исследователей, Марго махнула рукой и вышла через северный вход зала ожидания.

В этот момент через южный вход ввалилась бодрая компания в составе Плевухи, Змеева, Викочки и Олеси Петровны. Они были с головы до ног обвешаны новейшим оборудованием и туристическим скарбом. Шумно обсуждая предстоящий поход, они сбросили рюкзаки в кучу. Мужчины остались на охране, Викочку послали за пирожками, Олесю Петровну — класть деньги на мобильные. До электрички оставалось совсем немного времени. Возле кассы к ним присоединился высокий человек с бородой и длинными волосами. Очень заросший и с очень длинными волосами, его можно было спутать с кузеном Оно из кинокартины «Семейка Адамс». На него оглядывались немногочисленные посетители вокзала и почему-то тут же смущенно или испуганно отводили глаза. Плевуха пожал волосатому руку и объявил:

— Позвольте вам представить: Мирон Пнёв, экстрасенс.

— Можно просто Рон, — пробасил Пнёв из-под бороды и, должно быть, улыбнулся, потому что его свисающие рыжеватые усы и светло-русые космы зашевелились.

— Начитался, — буркнула вполголоса Олеся Петровна, но Змеев услышал и заржал.

Остальные члены экспедиции ничуть не возражали против наличия в Отряде экстрасенса. После церемонии знакомства Плевуха глянул на часы, треснул себя по шапке и крикнул:

— Э, опаздываем!

Они устремились на перрон. В этот же момент из динамиков раздалось неразборчивое «бу-бу-бу» — вероятно, диспетчер сообщала народу, что семичасовая электричка скоро тронется в путь от четвертой платформы, и если кто хочет на ней уехать, то ещё есть шанс. Пятеро энтузиастов, совершив небольшой забег по припорошённому снегом перрону, заняли места на жёстких деревянных сиденьях, спроектированных так, чтобы жизнь медом не казалась всем, у кого анатомия приматов. Но как только за окнами покатился перрон и замелькали огни на столбах, из рюкзаков появились бутерброды с колбасой и привокзальные пирожки. Так началась самая сенсационная экспедиция 21 века.