Маглы с Бейкер-стрит (джен)

Во множестве расследований, проведенных моим другом Шерлоком Холмсом, есть несколько случаев, которые так и не стали достоянием широкой публики. Дело не в том, что великий сыщик потерпел неудачу — отнюдь. Сами по себе обстоятельства подчас делают невозможной огласку, и тогда я, по нашему общему соглашению, храню молчание. Такие эпизоды так и остаются черновиками, лежащими среди сотен запылившихся бумаг в моем постоянно растущем архиве. Иногда я перечитываю их, но ни одному их слову не суждено быть прочтенным за пределами нашего очень маленького круга — пока не настанет время. Даже сейчас, в моем весьма почтенном возрасте, когда привычный мир изменился до неузнаваемости, я все еще помню в мельчайших деталях то, как начиналось одно из таких дел.

За окном с самого утра шелестел ледяной зимний дождь, столь привычный для Лондона в это время года. Молодая леди, которая представилась Венузией Крикерли, спокойно сидела у нас в гостиной у камина, испытующе глядя на Холмса. С первой же минуты она показалась мне необычной, хотя, спроси меня кто, я бы не смог объяснить, отчего у меня сложилось такое впечатление. Элегантное, но непримечательное платье темно-зеленого цвета, надетая не по сезону самая заурядная шляпка — из тех, которые так любимы нынешними модницами, стесненными в средствах. Каштановые кудри, выбивающиеся из-под полей. Тонкие запястья и пальцы без следов изнурительного труда: я счел, что она происходит из обедневшего аристократического семейства, и разговор наверняка зайдет на тему наследства. С самого начала все пошло не так, как я ожидал.

— Мне сказали, что вы лучший в своем деле, мистер Холмс, — сказала она голосом, в котором сочетались мелодичность со звенящей сталью, и не было ни тени вопросительной интонации.

— Так иногда говорят, — кивнул Холмс, продолжая выжидательно смотреть на посетительницу.

— Я охотно верю этому, — пожала та плечами, обведя взглядом помещение и задержавшись на лабораторном столе, заставленном химической посудой. — Не сомневаюсь, что вы прекрасно работаете в привычных условиях. Вы знаете преступный мир Лондона, у вас богатые познания в химии и криминалистике… Да, я навела справки, прежде чем обратиться к вам.

Последняя ремарка явно предназначалась мне: должно быть, мисс Крикерли заметила, как изменилось выражение моего лица.

— В то же время, — продолжала она, — мы не уверены в том, что вы сможете проявить свое дарование в непривычной обстановке. И, поверьте, мы не стали бы вас беспокоить, если бы не настоятельная просьба… с самого верха.

За окном полыхнуло, и немедленно последовал оглушительный раскат грома. От грохота в жарко полыхавшем камине осыпались поленья, взметнув пепельные хлопья. Дождь немедленно перешел в настоящий ливень, и рама начала подтекать. Покосившись на успевшую набежать на подоконник лужицу, Холмс едва заметно пожал плечами и стряхнул пепел, осыпавшийся на мундштук трубки.

— Смею полагать, что применимость моего дедуктивного метода привычной обстановкой не ограничивается, — сказал он. — Могу ли я узнать, кто такие «вы»?

— А как вы полагаете?

— Вы правы, окружение у вас было необычным, мисс Крикерли, — сказал Холмс и глубоко затянулся. — Если бы не ваш безупречный британский выговор, я счел бы, что вы иностранка, причем из крайне экзотичной страны. Вы образованы, занимаетесь садоводством, но не зарабатываете этим на жизнь. Вы скрытны — не по складу характера, но по необходимости. Вы прибыли к нам… довольно необычным транспортом, что для вас в порядке вещей. Кроме того, вы, вероятно, связаны с правительством, и, как это ни удивительно для леди, вам приходилось сражаться. Я склонен полагать, мисс, что вы входите во влиятельную тайную организацию оккультного толка.

Легкая ирония, которая поначалу сквозила во взгляде мисс Крикерли, медленно уступала место вначале уважению, а потом — искреннему восхищению. Когда Холмс завершил свой анализ, она кивнула и, помолчав, сказала:

— В главном вы, пожалуй, не ошиблись. Могу я узнать, как вы сделали свои выводы? Это даже похоже на… волшебство.

— Никакого волшебства, мисс, — сдержанно улыбнулся Холмс. — У вас грамотная и уверенная речь, богатый словарный запас — образованного и общительного человека видно сразу. В то же время вы до сих пор ни слова не сказали о том, кто вы и какое дело вас сюда привело, а значит, вам приходится проявлять скрытность. Ваши руки не знакомы с тяжелым физическим трудом, однако совсем недавно вы работали с землей, судя по ее частицам под ногтями. У вас пружинистая походка, которая, уж простите меня, больше подходит воину, чем леди из высшего света, и даже высокий воротник не может полностью скрыть шрам на шее, оставленный, должно быть, каким-то режущим оружием. Но самое удивительное — то, как вы добрались сюда.

— Почему же? — загадочно улыбнулась посетительница.

— За окном дождь, при вас нет зонта, а ваша одежда и волосы совершенно сухи. И я не слышал приближения кэба перед вашим визитом.

— Логично. А связи с правительством? Оккультизм?

— Когда человек, для которого скрытность — образ жизни, употребляет слово «мы», можно не сомневаться, он входит в тайную организацию или в правительство. В вас нет ни капли вычурности, скрывающей неуверенность, столь характерной для мелких культов-однодневок, а значит, ваша организация могущественна и респектабельна, и уже потому — наверняка связана с правящими кругами. И еще… На проксимальной фаланге указательного пальца правой руки у вас потертость. Такую оставляет школьная указка, но кожа на ваших ладонях не испорчена мелом, а манера речи не характерна для преподавателей. С учетом ваших оккультных интересов я могу предположить, что это была не указка, а какой-то ритуальный жезл или…

— Пожалуй, я напрасно сомневалась, — сказала она с улыбкой. — Ваша репутация полностью заслужена. Королева сделала верный выбор.

— Королева?! — воскликнул я. — Вы имеете в виду саму… саму…

— Я имею в виду королеву Викторию, доктор Ватсон, — спокойно ответила Венузия. — В настоящий момент она пребывает в Осборн-хаусе на острове Уайт. В последние месяцы у нее сильно пошатнулось здоровье, и потому она почти не встает с постели. Сегодня утром она попросила обратиться за помощью к мистеру Шерлоку Холмсу.

— Разумеется, я сделаю все, что в моих силах, — сказал Холмс. — Но что от меня требуется?

— Королева убеждена, что ее хотят убить.

— Это немыслимо! — искренне возмутился я. — Ее величество… Она ведь никогда и никому… Кто может желать ей смерти?

— Мы не знаем, — вздохнула мисс Крикерли. — В Осборн-хаусе надежная охрана. Более надежная, чем вы можете себе представить. Никто из нас не обнаружил никаких признаков готовящегося покушения. Однако Ее Величество полагает, что кто-то наводит на нее проклятие, медленно сводящее ее в могилу.

Увидев выражение моего лица, она слабо усмехнулась и покачала головой:

— Понимаю, что вы думаете. Нет, душевное здоровье королевы в полном порядке. Однако она действительно очень больна, и состояние ее ухудшается. Мы проверяли версию об отравлении. Наш специалист, мистер Лангарм, ежедневно проверяет все, что Ее Величество употребляет в пищу, в том числе пробует это сам. В этих условиях версия о медленно действующем проклятии может иметь смысл. Мы все будем очень благодарны, если завтра с утра вы посетите Осборн-хаус.

Холмс неторопливо затянулся и вытащил трубку изо рта.

— Мисс Крикерли, — сказал он. — Мы с моим другом, конечно же, с радостью выполним просьбу Ее Величества. Однако боюсь, что проклятия — не по моей части. О магии я ничего не знаю и, уж простите, не думаю, что она существует.

Мисс Венузия Крикерли сделала неуловимое движение рукой, а в ладони у нее оказалась резная палочка из красного дерева с золотой инкрустацией на рукояти.

— То, что вы назвали ритуальным жезлом, мистер Холмс, — это волшебная палочка, — с улыбкой сказала она и направила палочку на треснувшую раму окна, лужа под которым уже принимала угрожающие размеры. — Репаро!

Я вскочил и ошарашенно уставился на окно. Не веря своим глазам, подошел ближе и провел пальцем по безупречной деревянной поверхности: ни трещины, ни даже царапины, хотя лужа воды на подоконнике никуда не делась. Я посмотрел на Холмса и встретил столь же потрясенный взгляд.

— Черт возьми, Холмс, — пробормотал я.

— А теперь слушайте меня очень внимательно, джентльмены, — сказала мисс Крикерли с неожиданной твердостью в голосе. — Магия существует, и для успешного расследования вам понадобится знать как можно больше о ее видах и возможностях. Доктор Ватсон, у вас есть на чем делать заметки? Тогда записывайте, прошу вас. Начнем с легилименции…

Было 22 января 1901 года. До смерти Ее Величества королевы Виктории оставалось ровно четыре часа.

* * *

Мы не ожидали визита мисс Крикерли на следующий день. Страшная новость оглушила нас обоих, и с утра мы оба были в подавленном настроении. Не только из-за того, что мы опоздали на какие-то сутки. Смерть королевы Виктории просто не укладывалась в голове.

Она правила Англией, когда я родился. Она правила Англией, когда я получал первые знания о мире — ужасающе поверхностные, как теперь стало ясно. Она продолжала править, когда я покинул родные края, чтобы с семьей отправиться в Австралию, и когда спустя десять лет мы вернулись, она по-прежнему была на троне. Королева все еще правила Англией, когда я получил степень доктора медицины, а затем отправился в восточные колонии, чтобы позже принять участие в кровопролитной афганской войне. Королева была Англией — она просто не могла умереть.

Холмс угрюмо сидел в своем кресле, яростно дымя трубкой: он даже не прикоснулся к утренним газетам, которые ранее неизменно просматривал в поисках интересного дела в криминальной хронике. Я стоял у окна, рассеянно проводя пальцами по раме, испытавшей вчера прикосновение настоящей магии. В голове было пусто. Постучав, в гостиную осторожно вошла миссис Хадсон с заплаканным лицом, что тщетно попыталась скрыть пудрой: она тяжело переживала смерть Ее Величества.

— Пришла леди, которая была вчера, мистер Холмс, — сказала она севшим голосом. — С ней незнакомый джентльмен.

— Спасибо, миссис Хадсон, — ответил Холмс. — Проводите их к нам.

На этот раз Венузия Крикерли была одета в просторную серую мантию с капюшоном. Свирепое лицо прибывшего с ней джентльмена, облаченного в похожую мантию черного цвета, прорезали два жутковатого вида шрама: от подбородка до короткой седой шевелюры. Грубо выполненный амулет из черненого серебра на шее лишь усиливал впечатление. Джентльмен решительно шагнул вперед и протянул мне руку:

— Марсель Бос, — представился он. — Аврор.

— Вы готовы к поездке? — спросила Венузия Крикерли.

Она уже не улыбалась и, судя по осунувшемуся лицу, провела последнюю ночь без сна.

— Мои услуги еще требуются? — спросил Холмс. — Сообщали о сердечном приступе.

— Вы никак шутите, мистер Холмс? — вспыхнула Венузия. — Что мы должны были сказать маглам? Что Ее Величество, всенародно любимая королева и глава церкви, была убита заклинанием Авада Кедавра? Средневековая охота на ведьм всем нам покажется детскими шалостями после такого. Ваши услуги теперь нужны как никогда: мы должны найти убийцу по горячим следам. И не забудьте одеться потеплее: на острове сейчас ветрено.

— Господи Боже, — проговорил я, снимая с вешалки пальто. — Авада Кедавра? То самое Непростительное заклинание?

— Рада, что вы запомнили, — сухо ответила мисс Крикерли и сделала глубокий вдох перед тем, как продолжить. — Виктория, королева Великобритании, скончалась вчера в половине шестого. В спальне королевы при этом присутствовали ее сын и наследник Эдуард, а также внук — император Германии Вильгельм II. Оба утверждают, что никого не видели. Мы полагаем, что в момент убийства оба они были подвергнуты действию заклинания Конфундус, а сам преступник, вероятно, прибег к дезиллюминационным чарам, чтобы проникнуть в спальню незаметно.

Холмс быстро облачился в пальто, цилиндр, свернул и положил во внутренний карман мои вчерашние записи и проговорил:

— Мы готовы. Как долго добираться до острова на вашем… транспорте?

— Пару секунд, мистер Холмс, — мрачно усмехнулся Марсель Бос. — Позвольте вашу руку.

Венузия крепко взяла меня за запястье, и мир завертелся адской каруселью. Я пытался вдохнуть, но спазм сжал мою грудь, и у меня получился только протяжный мучительный хрип. Вот какова трансгрессия! Пытка закончилась неожиданно, и страшный туманный мир, сквозь который Венузия тащила меня подобно дантовскому Вергилию, исторг нас из своего чрева. Я повалился на мягкий слой прелой листвы, влажной после дождя, и желудок словно сдавила чья-то гигантская ладонь.

Тошнота продолжалась не меньше минуты, головокружение давало о себе знать короткими приступами почти полчаса. Шерлок Холмс перенес трансгрессию несколько лучше. Во всяком случае, твердо стоять на ногах он смог заметно раньше меня, хотя ошеломлен был ровно настолько же. Венузия Крикерли, убедившись, что я пришел в себя, отпустила мое запястье. Марсель, сопровождавший Холмса, помог моему другу встать и указал в узкий просвет между деревьев — туда убегала едва заметная, припорошенная снегом тропинка.

— Швейцарский дом в той стороне, — сказал он грубым, хриплым голосом, отлично сочетавшимся с его суровым обликом.

— А где Осборн-хаус? — спросил Холмс.

— У нас за спиной. Если пожелаете осмотреть Королевский павильон и спальню, я вас проведу. Магов туда не пускают, кроме нас двоих, но вы маглы. Однако должен сразу предупредить: там сейчас не протолкнуться. Все участники расследования сейчас находятся в Швейцарском доме, это в полумиле от резиденции Ее Величества. Подробный план здания у нас есть, если что.

Он протянул Холмсу сложенный вдвое лист плотной бумаги с искусно выполненным черной тушью чертежом. Холмс кивнул, и, бегло просмотрев лист с обеих сторон, спрятал его во внутренний карман пальто к другим бумагам. Все вместе мы направились следом за Босом по тропинке. Ярдов через триста деревья закончились, и мы вышли на садовую аллею, в конце которой высился двухэтажный деревянный дом с покатой крышей.

— Швейцарский дом, — объявил аврор. — Его установили здесь еще полвека назад, дети здесь проводили время, учились… Но он уже давно пустует, так что мы организовали там временное жилище для наших авроров. Теперь же это еще и тюремная камера для… подозреваемых.

— А есть и подозреваемые? — полюбопытствовал я.

— Разумеется, — сказала Венузия. — В Королевском крыле или поблизости круглосуточно находились три аврора, время от времени сменяясь: в момент убийства это были Эбел Санкара, Лю Сяомин и Фрэнк Лангарм.

— Лангарм? — переспросил Холмс. — Тот самый, который следил за безопасностью пищи?

— Совершенно верно, — кивнула она. — Талантливый зельевар и, признаться, я совершенно не представляю его в роли убийцы. Но то же самое относится и ко всем прочим. В их компетентности и лояльности не было сомнений, иначе им бы не поручили охрану самой королевы. Тем не менее, факт остается фактом: возможность совершить убийство была только у этих троих. Конечно, в Осборн-хаусе предостаточно и маглов, но смерть ее величества была вызвана магией, это мы установили совершенно надежно.

— Мог ли на охраняемую территорию проникнуть еще какой-либо маг? — поинтересовался Холмс.

— Исключено, — отрезал ответил Марсель Бос и, поднявшись на крыльцо, распахнул перед нами входную дверь. — О появлении мага или неопознанного зачарованного артефакта внутри периметра нам стало бы известно в тот же миг. Проклятье, да всем стало бы известно: охранными чарами там все напичкано снизу доверху. Возможно, какой-то преступный гений и нашел способ, но за все время службы я ничего подобного не слышал.

— Что еще вы установили? Есть ли хоть какие-то улики?

— Весьма скудные, мистер Холмс, — вмешалась мисс Крикерли. — Мы допросили всех подозреваемых под действием сыворотки правды. Тщетно, как вы понимаете: каждый из них в половину шестого занимался своим делом. Конечно, сыворотка правды не является абсолютно надежным средством. Уже изобретено несколько составов, подавляющих ее действие, хотя они малоизвестны за пределами Министерства. Пришлось дополнить допрос легилименцией.

— А кто из вас легилимент? — полюбопытствовал я, снимая пальто.

— Я, — спокойно ответила Венузия.

— Вы можете читать мои мысли? — воскликнул я громче, чем собирался.

— Да не волнуйтесь так, доктор Ватсон. Я не занимаюсь этим без насущной необходимости. Все ваши тайны — все еще при вас. — Она тяжело вздохнула и продолжила: — Увы, но и легилименция — не всесильна. Лю Сяомин — зарегистрированный окклюмент, причем сильнейший. Она способна не просто закрыть свое сознание, но и подсунуть легилименту чистейший вымысел. Судьба любит такие шутки. Мы собрали здесь лучших из лучших, и вот теперь это работает против нас.

Холмс внимательно выслушал Венузию, кивнул и спросил:

— Что-нибудь еще?

— Только одно. Я вчера не успела рассказать, но у нас есть способ обнаружить по крайней мере орудие убийства. Заклинание Приори Инкантатем позволяет установить, как именно использовалась палочка в последнее время. Если с ее помощью убили королеву, мы бы это моментально обнаружили.

Она умолкла, опустив голову, потом взглянула в глаза Холмсу и сказала:

— Так вот, и здесь неудача. Мы исследовали все палочки на территории Осборн-хауса, включая мою и Марселя, потому что преступник мог похитить чужую специально для убийства… Ни в одной из них — никаких следов Убивающего заклятия. Только самые тривиальные, бытовые заклинания, в основном трансфигурация, Вингардиум Левиоса, Агуаменти, Импервиус и все в таком духе.

— Справедливости ради, — подал голос Марсель Бос, — существует и беспалочковая магия. В африканской школе магии, Уагаду, изучают стихийные формы магии и палочками не пользуются вовсе. Но если кто-то из наших авроров и владеет ей, то мне об этом неизвестно. Разве что Эбел Санкара… Она… Да, она может. Никогда не слышал, чтобы такое могущественное заклятие, как Авада Кедавра, кому-то удавалось использовать без палочки, но других вариантов у нас, боюсь, просто не остается.

— Благодарю, я вас понял, — кивнул Холмс. — Ну что ж… Давайте поговорим с этой леди в первую очередь.

Венузия извлекла из складок мантии три свернутых листа пергамента и протянула моему другу.

— Здесь выписка из министерских документов на каждого из подозреваемых. Возможно, пригодится.

Мы поднялись на второй этаж, и мисс Крикерли указала пару дверей по обе стороны от изогнутого коридора.

— Здесь моя комната и комната моего коллеги, — сказала она, проходя мимо них. — А дальше, за поворотом — комнаты подозреваемых. Не волнуйтесь, палочки у них изъяли. Кроме того, каждый из них — внутри защитной сферы.

Марсель Бос пропустил нас вперед, и мы остановились напротив первой из дверей.

— Алохомора, — шепнула Венузия Крикерли, направив кончик палочки к замочной скажине, откуда немедленно послышалось металлическое клацанье.

Она распахнула дверь и, войдя внутрь, я вздрогнул. В центре хорошо освещенной комнаты на резном кресле сидела женщина. Но какая! Высокая — заметно выше нас с Холмсом, — с кожей глубокого черного цвета, и начисто лишенной растительности головой. Облачена она была в столь же черную мантию, и белки широко раскрытых глаз словно светились на этом фоне, производя поистине устрашающее впечатление.

— Знакомьтесь, джентльмены, — сказала мисс Крикерли, — это Эбел Санкара из Нигерии. Эбел, это Шерлок Холмс и его коллега, Джон Ватсон, они зададут тебе несколько вопросов. Я вас пока оставлю.

Когда Венузия вышла за дверь, я нерешительно сделал шаг вперед, и уперся в невидимую преграду. Перед моим лицом на мгновение вспыхнула прозрачная поверхность, похожая на гигантский мыльный пузырь, охватывавший без малого все пространство комнаты.

— Протего Хоррибилис, — низким грудным голосом проговорила Эбел Санкара, — и несколько вспомогательных чар. Я к вашим услугам, джентльмены.

— Рады видеть вас, мисс Санкара… — произнес я.

— Миссис, — перебил меня Холмс. — Миссис Санкара была замужем, и овдовела, полагаю, больше года назад.

— Не знала, что это включили в мою характеристику, — сказала Эбел, сощурив глаза.

— Не включили, — покачал головой Холмс. — Но я вижу обручальное кольцо на вашей правой руке, как и едва заметный след его — на левой, где оно находилось в период замужества. Зато в характеристику включили кое-что другое…

Холмс пробежался глазами по листу пергамента и продолжил:

— Насколько я понимаю, вы на хорошем счету в Министерстве. Один из лучших ликвидаторов заклятий.

— Я вижу, вы подготовились, — усмехнулась Эбел. — Да, все так. Я была на хорошем счету.

— Здесь также говорится, — продолжал Холмс, — что в молодости вы изучали, гм, некромантию и техники худу. У этих… направлений дурная репутация, не так ли?

Глаза Эбел вспыхнули, но речь оставалась спокойной, сдобренной изрядной долей сарказма.

— Все так. Африка — другой мир, мистер Холмс. — Там это средство выживания.

— Понимаю. Скажите, миссис Санкара, где именно вы находились вчера в половину шестого?

— У дверей в спальню королевы. Был мой черед стоять на страже, и я была на посту с шести утра, заступила сразу после Марселя. В перерывах меня сменял Фрэнк Лангарм, но последний раз он это делал в четыре.

Холмс развернул карту Осборн-хауса, нашел Королевский павильон и с полминуты рассматривал планировку. Потом он вновь поднял взгляд на Эбел и спросил:

— Насколько я вижу, в спальню ведут две двери. Какую из них вы охраняли?

— Я охраняла вход из гостиной. Вторая дверь ведет в личный кабинет королевы, и другим путем в него попасть невозможно. Убийца должен был пройти мимо меня в любом случае.

— Он мог трансгрессировать?

— Весь дворец под действием антитрансгрессионных чар — таких же, как в Хогвартсе. Домовой эльф мог бы преодолеть их, но домовиков здесь нет.

— Тогда как, по-вашему, убийца проник в спальню? — не выдержал я.

Эбел пожала плечами и ответила:

— Насколько я понимаю, это вы и должны выяснить? Хотя, уж простите, идея привлечь к расследованию маглов мне кажется… неудачной. Впрочем, я могу предположить один способ. Обычная трансгрессия во дворце не действует. Однако убийца мог воспользоваться заранее установленным в спальне или кабинете портключом. Его так и не нашли, но преступник мог забрать его или уничтожить.

Холмс бросил на меня выразительный взгляд, и я бросился записывать последние слова подозреваемой, пока мой друг задавал следующий вопрос:

— Прошу меня простить, но вы сами могли бы войти в спальню незаметно для присутствующих? Или заставить их забыть об этом?

Она резко выпрямилась и посмотрела в глаза Холмсу: с гневом или гордостью — я так и не смог распознать.

— Конечно, я могла проделать и первое, и второе, и много чего еще. А прямо сейчас я легко могу освободиться от всех этих чар, что бы вам ни говорили мои… коллеги. Но, как видите, я уважаю закон и добровольно принимаю ограничение свободы.

Мы беседовали еще четверть часа, но не добились ровным счетом ничего — во всяком случае, так мне показалось, хотя Холмс удовлетворенно кивал, внимательно выслушивая каждый ответ Эбел: о том, что она слышала из-за двери, о входивших и выходивших из спальни слугах, о ее способности распознать зачарованный предмет и, в частности портключ. В конце концов я заскучал и, попросив у Холмса бумаги с характеристиками авроров, рассеянно просмотрел их все, надеясь выудить оттуда что-то имеющее отношение к делу.

Когда, завершив разговор и распрощавшись, мы вышли за дверь и отошли от нее на достаточное расстояние в компании Венузии и Марселя, я озадаченно спросил у Холмса:

— Вы думаете, что это она?

— У Эбел, конечно, была отличная возможность убить королеву, — ответил тот. — Но с тем же успехом убийца мог нейтрализовать и саму Эбел. Одной только возможности убить недостаточно. Что интересует меня в этом деле больше всего — мотив убийцы.

— Простите? — нахмурилась подошедшая к нам мисс Крикерли.

— Мотив, — повторил Холмс. — Зачем аврору убивать ее величество? У меня сложилось впечатление, что маги сторонятся магловской политики.

— Не имею представления, — покачала головой она. — Да, мы обычно избегаем политики, а королеву Викторию все любили, и маглы, и маги.

— В Англии — да. А вот в других странах… Например, военная кампания в Африке не могла не породить недоброжелателей, готовых нанести удар в самое сердце Англии. Среди них могут быть и маги.

— Война с бурами? — припомнил я. — Но ведь буры…

Холмс покачал головой.

— В данном случае — нет, — сказал он. — Я говорю про Северную Нигерию. Восстание, начавшееся в прошлом году, уже приняло масштабы полноценной войны, и потери огромны. Эбел давно покинула родину, но не могла ли она сохранить лояльность ей? Должен сказать, мне кажется несколько сомнительной идея назначать иностранцев на такие должности.

Марсель Бос хмыкнул и покачал головой.

— Мистер Холмс, — проговорил он с явными снисходительными нотками в голосе, — вы так говорите, потому что не совсем понимаете, как организовано общество магов. На самом деле связи между магами разных стран — куда теснее, чем между магами и маглами. Мы привлекли лучших сотрудников к охране королевы, и ничего удивительного, что среди них — два выходца из других стран.

— Вы и сами голландец, не так ли? — спокойно спросил Холмс. — У вас очень характерный акцент.

Марсель поднял на него возмущенный взгляд.

— И что вы хотите этим сказать? Если вы сомневаетесь в моей лояльности…

— Ничего подобного, — заверил его Холмс. — Простое любопытство. Кстати, не помешает поговорить и со второй иностранкой, Лю Сяомин, насколько я помню.

— Довольно… э-э-э… необычно видеть в охране женщин, — проговорил я и сразу пожалел о своих словах.

Венузия широко улыбнулась, но от ее улыбки мне отчего-то захотелось оказаться как можно дальше от Швейцарского дома.

— Мы лишены подобных предрассудков, доктор Ватсон, — сказала она, открывая дверь. — Физическая сила не имеет значения для мага, а магической мужчины и женщины наделены в равной степени. Сейчас вы лишний раз в этом убедитесь. Лю Сяомин, джентльмены!

Вторая подозреваемая являла собой разительный контраст с Эбел — крупной и устрашающей чернокожей воительницей, рядом с которой, наверное, невозможно было чувствовать себя комфортно. Когда мы вошли в дверь, на секунду я застыл в ступоре на пороге пустой комнаты. Только потом мой растерянный взгляд зацепился за миниатюрную женщину в темно-красной мантии, неподвижно сидевшую в непомерно большом кресле: бледную, с угольно-черными волосами и широко посаженными темными глазами.

Казалось бы, у нее достаточно яркая внешность, чтобы моментально привлечь внимание, но что-то заставляло меня смотреть куда угодно, только не на нее. На колдографию молодого мужчины на столике за креслом. На золотые песочные часы там же, с песком, сыпавшимся снизу вверх. На кожаный пояс с отделениями для инструментов, висевшем на бронзовом крючке справа. Требовалось недюжинное усилие, чтобы вернуть свой взгляд на обитательницу комнаты.

— Добрый день, мисс — пробормотал я. — Простите, я сразу не…

Сяомин изогнула в улыбке тонкие губы.

— Не только вы. Со временем профессия становится второй натурой, знаете ли, — проговорила она с сильным акцентом. — Шерлок Холмс и доктор Ватсон, полагаю?

Только теперь я осознал в полной мере то, что успел прочитать в министерском пергаменте. Лю Сяомин — мастер скрытности. Если нужно незаметно проникнуть в охраняемое помещение, проследить за человеком, спрятаться, то лучше нее эту работу никто не сделает. Она в совершенстве владела дезиллюминационными чарами, дополняя их артефактами и немагическими техниками. Даже речь ее, громкая и отчетливая, почему-то вызывала ассоциации с неясным шумом ветра, и возникал соблазн тут же забыть услышанное. Я встряхнул головой, избавляясь от наваждения.

Произнеся слова приветствия, Холмс не стал ходить вокруг да около, и задал подозреваемой те же вопросы, что и в прошлый раз. Ответы также не оказались неожиданными. В момент преступления Лю Сяомин патрулировала прилегающую территорию, чем занималась и основную часть дня, изредка заходя в здание. Нет, ее работа никогда не казалась ей обременительной. Да, ей нравится гулять на свежем воздухе. Нет, бдительности она никогда не теряет.

— Вы не объясните, мисс, что это за полоска ткани у вас на запястье? — неожиданно спросил Холмс, когда, как мне казалось, мы уже готовы были уходить.

В самом деле: правый рукав Лю Сяомин немного соскользнул, открыв нашим взглядам алую ленту, на которой золотой нитью были вышиты несколько китайских иероглифов. Она бросила быстрый взгляд на ленту и поправила рукав.

— Ничего особенного, мистер Холмс, — сказала она. — Такие носят у меня на родине, в Тяньцзине. Магических свойств у нее нет, если вы об этом.

— Мне не совсем понятно вот что, — сказал Холмс. — В этих документах говорится, что на Британское Министерство магии вы работаете уже около десяти лет. Однако на колдографии за вашей спиной указана дата — 1898 год, и она определенно сделана в Китае.

— Так и есть. Я десять лет работала на Министерство, но только два последних года — на территории Великобритании. До того я выполняла задания в Китае.

— Какого рода задания?

— Весьма щекотливого, мистер Холмс, — сказала Сяомин, одарив моего друга непроницаемой улыбкой. — И, конечно, ни одно из них не имело ни малейшего отношения к делу, которое вы расследуете.

— Вы очень скрытны, мисс, — заметил Холмс. — Во всех смыслах.

— О, спасибо. У меня обширный опыт.

— Настолько, что при необходимости вы могли бы незамеченной пройти мимо любого из других авроров? — как бы невзначай спросил Холмс.

— При всем уважении к нашей грозной Эбел, я еще будучи девочкой тринадцати лет прошла бы мимо нее в спальню и обратно, успев по дороге прихватить ее палочку. Вот только я этого не делала, джентльмены. Так и передайте Венузии, которой отчего-то посчастливилось не попасть в число подозреваемых.

— А вы ее подозреваете? — немедленно спросил Холмс, подняв на нее внимательный взгляд.

Она пожала плечами.

— Венузия, конечно, находилась здесь, это за пределами охраняемой территории. Но она участвовала в установке защитных чар и вполне могла заранее сделать для себя лазейку. Я не обвиняю ее, но считаю, что наши авроры поспешили, сочтя, что у нее алиби.

— Как насчет мистера Боса?

— Он в половину шестого отдыхал после ночной смены, но это по словам Венузии. Все может быть, мистер Холмс.

Холмс кивнул, поднялся на ноги и проговорил:

— Большое вам спасибо, мисс. Вы нам очень помогли.

Попрощавшись вслед за ним с Лю Сяомин, я вместе со своим другом покинул комнату. У порога нас уже ждали Венузия и Марсель. Венузия, услышав мой краткий пересказ разговора с Лю Сяомин, только усмехнулась.

— Не огорчайтесь, джентльмены. За все время мы не добились от нее большего.

— А я нисколько не огорчен, — заявил Холмс, доставая трубку. — На мой взгляд, разговор был исключительно полезным, особенно в том, что касается прошлого этой особы. Ваше Министерство интересуется прошлой жизнью своих сотрудников, надеюсь?

— Само собой, — вмешался Марсель Бос. — Лю Сяомин уже много лет демонстрирует полную лояльность, в том числе и в… весьма щекотливых делах. Она происходит из небогатой семьи, магию изучала в провинции…

— Нет, речь о другом, — покачал головой Холмс. — Вы уже упомянули, что связи магов между собой сильнее, чем этих же магов — с собственным государством. Но из того, что нам успела рассказать мисс Крикерли в свой прошлый визит, я понял, что войны между магами — тоже не редкость. Не обязательно быть лояльным иностранному государству, чтобы убить королеву. Можно быть лояльным враждебной организации магов.

— Это так, — нахмурился аврор, — но… Что вы собственно хотите этим сказать? Лю Сяомин работает на врага?

— Об этом еще рано судить, — уклонился от ответа Холмс. — С вашего позволения, я бы поговорил с последним подозреваемым.

Мистер Бос посторонился, пропуская нас к двери в самом конце коридора, которую Венузия Крикерли заблаговременно отомкнула. Мы с Холмсом вошли внутрь полутемной комнаты, и я прикрыл за собой дверь. Не знаю, кого я ожидал увидеть после двух первых допросов: министерская характеристика, подробно описывая мастерство Фрэнка Лангарма по части приготовления зелий, ничего не говорила о внешности и привычках последнего из авроров. Наверное, я готовился встретить сурового зельевара с орлиным носом и в черной мантии, словом, кого-то похожего на злого средневекового колдуна.

К моему удивлению, аврор Фрэнк Лангарм оказался совсем молодым светловолосым мужчиной болезненного вида в сером клетчатом пиджаке, который при нашем появлении вздрогнул и поднял на нас с Холмсом откровенно испуганный взгляд.

— Вы ми… — Он судорожно сглотнул и начал заново: — Вы мистер Холмс, верно? И доктор Ватсон?

— Это так, мистер Лангарм, — поклонился Холмс. — Простите, не имею возможности пожать вам руку.

— Да… — растерянно улыбнулся аврор. — Заперли меня в этом Протего Хоррибилис. Хорошо хоть, есть что почитать.

На столе за спиной аврора и впрямь высились две впечатляющие стопки книг. Сам стол пребывал в плачевном состоянии: его поверхность пятнали многочисленные следы каких-то жидкостей. Должно быть, зельеварением он занимался прямо у себя в комнате, хотя никаких приспособлений и посуды для этого я не заметил.

— Вы любите читать? — спросил Холмс, усаживаясь в кресло напротив.

— Очень. Я ведь на Когтевране учился, у вас, наверное, это отмечено, — сказал Фрэнк, кивнув на пачку пергаментных листов в руках моего друга.

— Этим же вы занимались и вчера в половину шестого?

— Так и есть. Я был на своем посту на втором этаже Осборн-хауса, это почти над спальней Ее Величества. Сидел у окна, читал, когда вдруг услышал крики…

— А до этого момента вы ничего подозрительного не слышали и не видели?

Тот лишь покачал головой, приняв при этом еще более затравленный вид, чем в начале.

— Мисс Лю Сяомин сообщила, что в момент трагедии она патрулировала прилегающую территорию. Вы ее видели?

— Да, конечно! — без колебаний воскликнул Фрэнк, потом замялся и добавил: — Она… Я видел, как она дважды прошла в сотне ярдов от входа непосредственно перед… перед тем, как это произошло.

— Вот как! — с интересом сказал Холмс. — А когда подняли тревогу, где она была?

— Там же, на территории, я видел, как она спешила ко входу. Уверяю вас, Холмс, это не ее рук дело. Я знаю, что на нее легко подумать, у нее достаточно мастерства… Но это точно не она.

— Я вас понял, — кивнул мой друг. — Но у меня есть еще один вопрос. Насколько я знаю, вы проверяли все яства королевы. И даже пробовали их сами. У вас ничего не вызвало подозрений?

— Думаю, я бы обнаружил опасные ингредиенты, окажись они в кушанье. У меня достаточно квалификации, — сказал Фрэнк, и впервые в его голосе прозвучало что-то похожее на гордость. — Кроме того, я ведь и сам употреблял их в пищу.

— И вы не испытывали ухудшения самочувствия в последние месяцы?

Фрэнк снова замялся и опустил глаза.

— Да как вам сказать… Здоровье, если честно, у меня всегда оставляло желать лучшего, а тут, на побережье, такой ветер… Да, иногда я испытывал недомогание, но в этом нет ничего удивительного. Ну и не я один проверял королевскую пищу, если уж на то пошло. Эбел у нас — отличный ликвидатор заклятий, она проверяла все, что приносили королеве на предмет скрытых чар, в том числе и еду. Марсель следил за тем, чтобы никто не отравил и не проклял пищу уже после проверки. Клянусь, мистер Холмс, у нас не было поводов для тревоги!

— Зато они были у Ее Величества, верно? — тихо спросил Холмс.

— Да, — пробормотал Фрэнк, опустив голову. — Она говорила, что кто-то хочет ее убить, но… — Он тяжело вздохнул и сказал уже тверже. — Но мы все были уверены, что она ошибается. Увы, мистер Холмс, королева оказалась права, а мы проворонили убийцу.

— Вряд ли в том ваша вина, — сказал Холмс, поднимаясь. — Вам всем противостоял очень сильный и целеустремленный противник. Ватсон, — повернулся он ко мне. — Если вас не затруднит, сходите к Осборн-хаусу и посмотрите, насколько далеко просматривается территория. А мне не помешает как следует обдумать это дело. Я до сих пор не понимаю некоторых деталей.

* * *

Признаться, я был несколько удивлен поручением Холмса. В конце концов, у него была подробная карта, и уже на ее основе нетрудно составить хотя бы приблизительное впечатление о видимости с любой стороны Осборн-хауса. Но почти сразу я сообразил, что моему другу просто хочется побыть в одиночестве и покое, а потому с готовностью накинул пальто и направился к выходу, объяснив Венузии и Марселю, куда намерен идти.

— Я пойду с вами, — сказала мисс Крикерли. — Без сопровождения вас могут задержать: там сейчас работают маглы.

Мы вышли на крыльцо, и я поморщился от резкого холодного ветра, бросившего мне в лицо россыпь ледяных капель с солоноватым привкусом. Не лучший климат для королевы. Зимой уж точно. Я было направился в сторону леса, из которого мы вышли утром, но Венузия взяла меня за локоть и указала на дорогу, идущую вдоль деревьев.

— Лучше туда. Ненамного дольше, но зато не придется пробираться через заросли.

Небо закрыла плотная пелена туч. Несмотря на то, что до вечера было еще далеко, мрак опустился такой, как будто солнце давно зашло за горизонт. Минут пять мы шли в молчании, и я, наконец, не выдержал:

— Мой друг упомянул, что вы занимаетесь садоводством… Вы любите цветы?

— Я занимаюсь гербалистикой, — сказала Венузия. — Растения — неисчерпаемый источник ингредиентов для зелий… и ядов. — Она бросила на меня быстрый взгляд. — Они могут быть полезными и сами по себе. Дьявольские силки, например, издавна использовались для защиты подземелий от проникновения. Поэтому… Да, я люблю растения, доктор Ватсон. Но не из-за их красоты и не потому, что некоторые из них дарят женщинам.

Она грустно улыбнулась и снова бросила на меня странный взгляд. В другой ситуации я мог бы принять это за признак симпатии, но… Не копалась ли она при этом в моей голове, препарируя каждую из проносящихся там мыслей? Из-за деревьев показались светлые стены трехэтажного здания с возвышавшейся над ней башенкой.

— Осборн-хаус, — сказала Венузия. — То самое крыло. Окна королевской спальни отсюда не разглядеть из-за сада. Но вон тот ряд окон — как раз над ней.

Мы прошли еще сотню ярдов, и Венузия остановилась.

— Мне дальше не стоит, — сказала она. — Отсюда начинается охраняемый периметр, и мне придется лишний раз объясняться.

— Дальше и не требуется, — кивнул я и еще раз оглядел ряды окон за облетевшими розовыми кустами перед зданием, среди которых бродили двое джентльменов, один из которых таскал за собой громоздкий фотоаппарат. — Я уже составил представление. Наверное, можно возвращаться.

— Почему вы спросили о садоводстве, доктор Ватсон? — неожиданно поинтересовалась Венузия, когда мы уже были на полпути к Швейцарскому дому. — У вашего друга уже есть версия?

— Уверен в этом, — кивнул я. — Но меня он обычно не посвящает в свои догадки до тех пор, пока не найдет им подтверждение. Так что, уж простите, обычное праздное любопытство. Другие авроры тоже интересуются, гм, гербологией?

— Некоторые. Из тех, кто находится на этом острове, по-настоящему разбираюсь в ней только я. Впрочем, Марсель тоже всегда с удовольствием слушал мои рассказы… Что там происходит, черт возьми? — изменившимся голосом проговорила она, глядя на ярко освещенные окна Швейцарского дома.

— А что не так? — нахмурился я.

— Заключенных на втором этаже больше нет, — сказала она. — Весь второй этаж темный, освещение только на первом.

У меня внутри будто что-то оборвалось. Переглянувшись, мы бегом поспешили ко входу. Только теперь я осознал, насколько опасно то, чем мы сейчас занимаемся. Нам с Холмсом столько раз приходилось иметь дело с преступным миром, и не однажды мы попадали в ситуацию, когда из-за любого угла можно ожидать пулю или нож убийцы. Но все это — хорошо знакомые угрозы, и мы оба хорошо знали, как им противостоять. То, с чем мы столкнулись сейчас, было бесконечно далеко от нашего повседневного опыта. Угроза исходила не просто от какого-то убийцы, но от мастера магии, которому уже удалось обвести вокруг пальца всех прочих — тех, кого считали лучшими из лучших.

Задыхаясь, я в два прыжка преодолел ступеньки и рывком распахнул входную дверь. Венузия уже была рядом со мной, вытянув перед собой палочку.

— Что случилось, мой друг? — спокойно спросил Холмс, стоявший напротив.

Венузия протиснулась мимо меня в дверь и проговорила:

— Лучше бы вам на это ответить. Что тут происходит? Где подозрева… Ах, вот как.

Я вошел следом и увидел всех троих авроров, которых ранее держали в своих комнатах. Они расположились вдоль правой стены, и, судя по легкому дрожанию воздуха перед ними, защитные чары никуда не делись. Марсель Бос пожал плечами и сказал:

— Мистер Холмс пожелал переместить их вниз для совместного разговора. Если что, Венузия, я возражал против этой затеи.

— Зачем это вам понадобилось? — резко спросила мисс Крикерли, повернувшись к моему другу.

— Я лишь хотел кое-что проверить. Уверяю вас, это не создало никакой угрозы побега.

— Откуда вам знать? — вспыхнула она. — Перемещение — всегда риск. Не знаю, как у вас, маглов, но у нас пять шестых всех случаев побега из-под стражи происходит во время перевода заключенного в другое место.

— Если позволите, я объясню, — безмятежно отозвался Холмс. — И это, и многое другое тоже.

— Да, сделайте милость. Вы что, раскрыли дело?

— Некоторых деталей я по-прежнему не знаю… Но, надеюсь, это мы тоже сейчас проясним.

Как ни привык я к поразительным догадкам моего друга, но сказать, что я удивился, — ничего не сказать. Дело казалось мне совершенно безнадежным, хоть я и гнал от себя подобные мысли. Уж точно я не надеялся, что мы добьемся хоть какого-то прогресса в первый же день.

— Для начала, мисс Крикерли, я хотел бы еще раз коснуться вопроса об орудии убийства. Вы упомянули, что, применив Приори Инкантатем к палочкам присутствующих здесь авроров, вы не обнаружили никаких следов Убивающего заклятия…

— Так и есть!

— Где сейчас эти палочки?

— Все улики — здесь, — нахмурившись, сказал Марсель, указывая на объемистый сундук в углу. — Но зачем?..

— Можно взглянуть на них?

Помедлив, он пожал плечами и взмахнул палочкой, проговорив:

— Систем Аперио!

Крышка сундука с грохотом откинулась, и Марсель извлек оттуда три палочки разной формы и цвета, протянув их Холмсу.

— Благодарю, — кивнул Холмс и передал Венузии одну из них — короткую изогнутую палочку из светло-желтой древесины. — Кому она принадлежит?

— Платан и сердечная жила дракона, — проговорила мисс Крикерли. — Это палочка Лю Сяомин.

— Так и есть, — подала голос Сяомин. — Это моя палочка.

— Вы не могли бы снова применить к ней Приори Инкантатем?

Венузия выпрямилась: казалось, предложение Холмса оскорбило ее до глубины души.

— И в чем смысл, позвольте спросить? — бросила она. — Если вы не доверяете предыдущей проверке, то смею заметить, что я проводила ее в присутствии других авроров. Марсель может подтвердить.

— Ну что вы, мисс! — успокаивающе произнес Холмс. — Недоверие тут ни при чем. Просто кое-что могло измениться.

— Но, Холмс, — сказал я, вконец запутавшись, — даже если что-то изменилось, какая теперь разница? Убийство уже произошло!

— Просто проверьте, прошу вас, — повторил Холмс, не удостоив меня ответом.

— Извольте, — прохладно ответила Венузия. — Приори Инкантатем!

Палочка озарилась золотистым сиянием, из которого стали сгущаться образы: иногда имеющие вполне определенные очертания, иногда остававшиеся неясными пульсирующими сгустками света. Холмс указал на один из таких сгустков:

— Что это?

— След от трансфигурации. Есть способы определить исходную форму трансфигурируемого объекта, но, боюсь, это не по моей части. Но, как видите, джентльмены, эта палочка не была орудием убийства. Делетриус!

— Любопытно, — проговорил Холмс и протянул палочку из темно-красной древесины с золотой инкрустацией на рукояти. — Что вы можете сказать об этой?

— Это моя, — подала голос Эбел Санкара. — Можете быть уверены, никто не совершал убийства с ее помощью. Она оставалась при мне все это время.

— Приори Инкантатем! — сказала Венузия.

Все повторилось с отличием лишь в образах, появившихся из древка палочки. Мисс Крикерли, поджав губы, отложила палочку в сторону.

— Еще одну? — спросила она со вздохом.

— Будьте так любезны, — кивнул Холмс, передавая ей последнюю палочку — вытянутую остроконечную палочку из ореховой древесины и массивной резной рукоятью.

— Палочка Фрэнка… Приори Инкантатем! — проговорила мисс Крикерли.

Золотое сияние, поначалу окутавшее палочку, вдруг окрасилось в ядовито-зеленые тона. Венузия тихо ахнула. Фрэнк Лангарм выкрикнул что-то нечленораздельное. Марсель побледнел и отступил назад. Облако зеленого света пульсировало, росло в размерах, и через пару секунд из него выплыл призрачный, хорошо знакомый мне образ.

— Ваше Величество, — пробормотал я в смятении.

Королева обернулась ко мне, и ее губы сложились в слабую улыбку. Образ задрожал и растворился в зеленом облаке.

— Делетриус, — сказала Венузия и медленно обернулась к мистеру Лангарму. — Как ты мог, Фрэнк? — тихо спросила она.

Фрэнк с совершенно белым лицом сидел в молчании, приоткрыв рот: похоже, что он был потрясен не меньше нашего. Наконец его сил хватило на то, чтобы покачать головой и произнести:

— Нет… Это… Нет, это не я. Меня там даже не было! Я сидел с книгой у окна и…

— Да, мистер Лангарм, — кивнул Холмс. — Вы сидели у окна, и, как вы нам сказали, видели там мисс Сяомин.

— Это так! Я видел…

— Позвольте усомниться в этом. Когда мы с моим другом доктором Ватсоном вошли в комнату мисс Сяомин, то не сразу увидели ее, хотя она находилась прямо перед нами. Она мастер скрытности, не так ли? Со временем профессия становится второй натурой, как она сама сказала. Я не думаю, что вы увидели бы ее на таком расстоянии, мистер Лангарм. Отсюда вопрос: зачем вы солгали?

— Я… Я просто… — Фрэнк, похоже, едва не плакал. — Прошу вас. Сяомин не могла сделать ничего плохого. Кто-то другой взял мою палочку…

— Тогда зачем вы лжете, выгораживая ее? Она вам симпатична, это очевидно. Но бросаетесь на ее защиту вы оттого, что уверены: подозрение падет именно на нее. Что вы такого о ней знаете? Это заинтересовало меня сразу же, как состоялся наш первый разговор, поэтому, когда мистер Бос любезно переместил всех подозреваемых на первый этаж, я позволил себе осмотреть ее комнату. Ватсон, помните колдографию молодого человека, которая была в комнате мисс Сяомин?

Не успел я ответь, как Лю Сяомин резко отозвалась:

— Это мой жених, мистер Холмс. Бывший жених. Он мертв. Убит в сражении два года назад. И если вы думаете, что он имеет хоть какое-то отношение…

— Вблизи мне удалось подробней рассмотреть его, хотя он был крайне возмущен моим интересом и громко ругался по-китайски. Думаю, не ошибусь, сказав, что, судя по манере одеваться и оружию, он принадлежал к числу ихэтуаней, недавно развязавших кровавое восстание в вашей родной провинции. Вы много лет плодотворно работали на Министерство, не покидая Китая, но после смерти жениха решили вдруг обосноваться здесь. Отчего так?

— Потому что не могла больше находиться там, понятно? — тихо ответила Лю Сяомин. — Рядом с людьми, которые убили его.

— У вас на запястье красная лента. Я не знаю китайского, но, так уж вышло, знаком с китайскими числительными, и мне не составило труда разглядеть в надписи на ленте слова «три сотни». В прошлом году, расследуя дело среди китайских моряков в доках, я услышал про Хундэнчжао, женский оккультный орден ихэтуаней. Как я припоминаю, своим девизом они имели призыв убить дракона, тигра и три сотни баранов, подразумевая под этим императора, принца и работников правительства. У вас не самые лучшие отношения с монаршей властью, мисс, я прав?

— Это давно в прошлом, — глухо сказала она. — После его смерти я хотела начать жизнь заново. Эта лента… Она дорога мне. Вам не понять.

— Я вызову авроров из Министерства, — сказала Венузия, направляясь к двери.

— Не спешите, мисс Крикерли, — сказал Холмс. — Это только полдела.

— Вы так считаете? — обернулась к нему Венузия. — Сяомин похитила палочку у Фрэнка, прокралась в спальню королевы и…

— И что дальше? — спокойно спросил Холмс. — Почему в первый раз заклинание Приори Инкантатем не показало следов убивающего Заклятия? Почему Лю Сяомин не призналась в своей виновности под действием сыворотки правды? Она окклюмент, да, но этого мало.

— У вас есть объяснение?

— И неплохое. Появление постороннего мага на территории Осборн-хауса было бы замечено. Однако Лю Сяомин патрулировала прилегающую территорию, где ее и настигло заклинание Империус: судя по тому, что я уже знаю, мастерски выполненное. Кто-то вручил ей эту палочку и велел с ее помощью убить королеву. Там она трансфигурировала орудие убийства в какой-то заурядный предмет обихода и оставила его в спальне, а сама покинула территорию дворца и, наконец, подверглась заклинанию Обливиэйт, на чем ее роль в этой истории завершилась. Не имея больше воспоминаний об этом событии, она легко прошла проверку сывороткой правды. Тем временем в поднявшейся суматохе истинный убийца вместе со всеми вошел в спальню королевы и вынес оттуда трансфигурированную улику — ту самую, которую вы сейчас держите в руках.

— Подождите! — воскликнула Венузия. — Не сходится. Во-первых, на острове больше не было магов, кроме нас пятерых, это абсолютно точно, и у двоих находившихся за пределами дворца железное алиби на половину шестого. Во-вторых, где в таком случае вторая палочка — копия этой? Ее просто не могло быть: неопознанный магический артефакт мгновенно вызвал бы тревогу!

— Все правильно, это не копия, мисс Крикерли. Это та самая. Откиньте все заведомо ложные объяснения, и тогда оставшееся — и есть истина. Из того, что вы рассказали мне вчера, я знаю лишь один способ для предмета или человека находиться в двух местах одновременно, а значит — обеспечить себе железное алиби на любое требуемое время. Хроноворот.

— Что? — побледнела Венузия.

— Вы меня слышали. После уже состоявшегося убийства один из двоих имевших алиби взял из этого сундука палочку Фрэнка, которая уже успешно прошла проверку, и вернулся назад во времени. Подкараулив Лю Сяомин, он взял ее сознание под контроль и вручил ей будущее орудие убийства. Дальше вы знаете: заявившись на место преступления, он забрал трансфигурированную палочку и вернул ее в хранилище улик, когда забирал оттуда еще не использованную.

Я попытался представить себе эту адскую петлю во времени, и у меня разболелась голова. Мисс Крикерли, тем не менее, похоже, отлично понимала объяснения Холмса, кивая с серьезным видом. Хмурый Марсель Бос стоял рядом, внимая долгой речи Холмса. В конце концов он проговорил:

— Значит, остаемся только мы с Венузией. И кого же из нас вы подозреваете?

— Того, у кого при себе хроноворот. Я для того и собрал всех вместе без лишних объяснений, чтобы предотвратить попытку его спрятать.

— Ни у кого из нас нет, — покачала головой Венузия. — У меня уж точно.

— Если только он не трансфигурирован во что-то еще. Трансфигурация — отличное средство сократия улик. Извините, но, думаю, нам следует выпустить из защитной оболочки этих достойных авроров и обыскать вас обоих, применяя к каждому предмету в вашем имуществе Фините Инкантатем. Рано или поздно мы…

Марсель метнулся к выходу, выхватывая на ходу палочку. К его несчастью, Эбел оказалась быстрее. Защитная оболочка вокруг нее полыхнула голубым огнем и лопнула, а бывшая пленница черной молнией метнулась ему наперерез. Марсель вскинул палочку и выкрикнул:

— Ступефа!..

Эбел выбросила перед собой руки. Палочка вылетела из рук Марселя и покатилась в угол, а самого его отбросило на добрых четыре фута назад.

— Я училась в Уагаду, Марсель, — прошипела Эбел и склонилась над поверженным противником. — Всегда хотела спросить, что это за амулет.

Она протянула руку, и ее пальцы на мгновение вспыхнули алым светом. Амулет утратил форму, уменьшился в размерах и обратился крохотными песочными часами, закрепленными в золотистой оправе.

— Хроноворот, — прошептала Венузия Крикерли. — Марсель… Зачем? Мы все доверяли тебе...

Он застонал и с трудом сел. Изо рта его стекала тонкая струйку крови: похоже, Эбел особенно не сдерживалась.

— Зачем? — переспросил он. — В самом деле, зачем кто-то может убить всеми любимую старушку, которая и так скоро отдаст Богу душу? Она королева, черт возьми! Первое лицо государства. По одному ее слову начинаются и прекращаются войны. Истребление буров, развязанное ее войсками...

— Так ты... из буров? — пробормотала Венузия.

— Вот тут признаю свою оплошность, — покачал головой Холмс. — Буры говорят на диалекте голландского языка, оттого я неверно опознал ваш акцент, мистер Бос. И все же признаюсь, ваши мотивы — наиболее темная часть в этом деле. Мисс Крикерли многое рассказала нам о возможностях магии, но чем живут маги, как они думают — знать это можно, лишь проведя с ними немало времени. Вы сами сказали, что международные связи магов сильнее, чем их привязанность к маглам своей страны, и тем не менее...

— И тем не менее, когда война приходит в страну, умирают и маги, и маглы, — со стоном прорычал Марсель. — Общая беда объединяет куда сильнее, чем образ жизни и философия. Я, как и многие другие, считал себя выше политики маглов, пока двадцать лет назад английские войска не устроили резню в нашем маленьком поселении. Да, я знаю, что вы скажете. Королева — не полководец, она не отдавала приказы войскам… Но Ее презренное Величество, черт возьми, королева Великобритании стояла за всем этим. Она могла остановить войну одним словом, одним росчерком пера — и не сделала этого. Наших сил было недостаточно для отражения английских войск, и тогда мы решили взять повыше. К сожалению, у меня ушли годы на то, чтобы внедриться в Министерство и подобраться к цели достаточно близко. Теперь уже поздно что-либо исправить, но я все еще солдат, исполняющий приказ. Солдат, потерявший семью. Хотите знать, чем живут и дышат маги, мистер Холмс? Я дышал местью — все эти годы. Это достаточно сильный мотив для вас?

Во время его страстной речи Венузия не произнесла ни слова — лишь смотрела на него, широко раскрыв глаза, словно видела впервые в жизни. Когда Марсель умолк, она проговорила:

— Освободи остальных, Эбел. Я вызову авроров из Министерства. И… Большое вам спасибо, джентльмены.

Мисс Крикерли бросила на нас последний взгляд и, резко развернувшись, зашагала к двери.

* * *

Пару дней спустя мы с Холмсом коротали вечер — столь же дождливый, что и несколько предшествующих недель. Холмс, сидя в кресле, читал письмо из Британского Министерства магии, которое доставила нам — вот чудо! — крупная серая неясыть. Я же, стоя у окна, отрешенно смотрел на залитую водой улицу. Природа оплакивала одну из величайших королев Англии, как и мы все. И все же к моей печали примешивалось и другое чувство — сопереживание человеку со сломанной жизнью, безусловно одаренному даже по меркам лучших из авроров, но использовавшему свое дарование для мести. Как бы я поступил, окажись я в его положении? Мне ужасно не хотелось думать об этом, поэтому я нарушил молчание:

— Одна вещь меня смущает в этом деле, Холмс... Что если бы Марсель не носил с собой хроноворот? Он ведь запросто мог его спрятать или уничтожить после использования, и тогда не удалось бы выяснить, кто из авроров совершил это ужасное преступление. Согласитесь, без толики удачи расследование могло бы зайти в тупик.

— Нет никакой удачи, Ватсон, — безмятежно отозвался Холмс. — Есть лишь законы вероятностей, и мне не было надобности полагаться на судьбу. Видите ли, я был почти уверен в виновности Марселя задолго до того, как Венузия устроила нам эффектное представление с Приори Инкантатем.

— Но... как?

— Показания Фрэнка. Хоть он и пытался обмануть нас, но делал это ради симпатичной ему Лю Сяомин, и, думаю, вы согласитесь со мной в том, что по своему душевному складу он простодушный и честный молодой человек, совершенно не привыкший и не умеющий лгать. Одна мимоходом сказанная им фраза слишком многое объясняла, чтобы просто отмахнуться от нее. Фрэнк обмолвился, что после него пищу королевы на предмет проклятий проверял Марсель. А раз так, значит именно у последнего оставалась возможность что-то сделать с ней. Так он и поступил в действительности: авроры уже выяснили недостающие детали.

Холмс протянул мне письмо, подписанное Венузией Крикерли.

— Вот, если желаете. Марсель Бос не стал рисковать, накладывая проклятие на королевские яства, равно как и носить с собой яд. Он поступил умнее: вырастил в королевской спальне чрезвычайно ядовитое растение — асмодееву герань, о которой узнал от Венузии во время их бесед. Венузия любила поговорить об интересующем ее предмете — гербалистике, как вы сами упоминали. С виду она неотличима от обычной домашней герани, но ее пыльца вызывает тяжелое отравление при употреблении внутрь и вдыхании, и королева Виктория, к несчастью, подвергалась действию яда обоими путями. Это, несомненно, вскоре привело бы к ее смерти, но она заподозрила неладное и позвала нас на помощь. Вот почему мистер Бос решил ускорить события: он далек от того, чтобы недооценивать возможности маглов.

Я развернул письмо и пробежал его глазами. Помимо недостающих деталей едва ли не половина его представляла собой комплименты в адрес Холмса, да и в мой адрес тоже, хотя моя роль в этом деле, признаюсь, мало отличалась от нуля. Покачав головой, я спросил:

— Как вам удалось, Холмс? То есть, нет, не так. Я видел, все происходило на моих глазах. Но ведь мы с вами, по сути, оказались как в тумане. Помните, как сказала Эбел? Африка — другой мир. Еще более верно это для мира магии. Совершенно другой мир с другими законами: как вы не утратили способность делать выводы в этих, совершенно иных, непривычных условиях? Не думал, что это возможно.

Он помолчал, набивая трубку, неторопливо раскурил ее и заговорил:

— Поначалу и мне так казалось, Ватсон. В день, когда мисс Крикерли явила нам магию, я тоже был в смятении. Но лишь до момента, пока не понял самое важное: законы логики, законы правильного мышления едины для всех миров. Великий Аврелий Августин как-то сказал: «Мы не знаем, долго ли просуществуют земля и небо, но знаем, что всегда три плюс семь будет десять».

— Так ли это? Магия нарушает все привычные законы…

— Но не законы мысли, мой друг. Какими бы поразительными ни были способности магов, какие бы чудеса не являли нам их артефакты, но каждая из этих способностей, устройств и составов имеет строго определенное действие. Они удивительны, невероятны и восхитительны, но главное — предсказуемы. Магия могущественна, спору нет. Но человеческий разум стоит выше этого могущества и управляет ей — иначе не было бы никаких магов, а была бы только слепая и непостижимая стихийная сила. Наши маги тоже осознают это. Почему, вы полагаете, они не стерли нам память, как обычно поступают в таких ситуациях? Мне кажется, все просто: они подозревают, что наша помощь им еще не раз понадобится.

Холмс глубоко затянулся и опустился в кресло напротив камина. Потом вытащил трубку изо рта, улыбнулся и проговорил:

— И это так, Ватсон. Да, мир магии — другой мир. Но, сохраняя способность наблюдать и делать выводы, мы с вами все еще можем приносить пользу в любом из мыслимых миров.