Пламя Аверно (гет)

Солнце медленно приближалось к горизонту, когда Карлах вышла на балкон их комнат в таверне, облокотилась о перила и оглядела раскинувшуюся под окном улицу. Всюду царил разгром: нападение армии иллитидов во главе с Абсолют оставило половину города в руинах, снесло до основания многие знакомые Карлах с детства места, разрушило дома и сломало семьи, но при этом на обломках камней и на покрытых пеплом улицах было людно. Радостный, вопреки печальным событиям последней ночи, гул толпы доносился до последнего этажа таверны и вселял в сердце Карлах надежду. Врата Балдура пережили самую страшную ночь, но вслед за ней забрезжил рассвет, полный надежды. Люди и гномы, эльфы и тифлинги, полуорки и дроу, драконорожденные и дворфы, — все они были на улицах, помогали друг другу, обнимали родных при встрече, заходились горькими слезами, узнавая о печальной судьбе близких. Но они жили и были счастливы, что встретили новый день, не присоединившись к безмолвной армии иллитидов, подчиняющихся Старшему Мозгу. Радость от того, что удалось остаться в живых, приглушала боль потери.

Карлах смотрела вниз с толикой печали. У этих людей было будущее: они будут хоронить и оплакивать погибших, отстраивать новые дома, становиться ближе к соседям, потому что общая беда ещё как объединяет… А вот у них будущего не было.

Небольшой отряд, объединенный общей бедой — личинкой иллитидов в мозгу, — распался в одночасье, когда эта самая личинка погибла вместе с побежденным Старшим Мозгом, ее создавшим. И друзья, ведь все они, как казалось Карлах, и правда стали друзьями, разбежались ещё до заката. Лаэзель улетела с Орфеем продолжать борьбу против тирании Влаакит. Гейл с его жаждой силы настолько сфокусировался на поисках пропавшей короны Карсуса, что отправился на её поиски сразу после окончания битвы. Хальсин, добрейшая душа, отправился помогать жителям Балдура, а затем и вовсе планировал отправиться в Тёмные Земли, помогать исцелить природу после снятия проклятия. Джахейра и Минск, больше не собирающийся повторять ошибку и оставлять её, последовали за Хальсином. Шэдоухарт с родителями решили сразу уехать из города, потому что им хватало собственной боли и не было сил помогать чужим людям с их. Тав, мерно покачивая щупальцами в своём новом иллитидском обличье, скрывалась в комнатах, которые занимал их отряд, и планировала покинуть Врата Балдура с наступлением темноты, потому что иллитиду озлобленные горожане были бы совершенно не рады. Уилл собирался убедиться, что Тав доберется до Подземья в безопасности, проводить её, а затем отправиться нести свою личную вендетту в Аверно, истребляя демонов, что так легко совращают души людей в отчаянных ситуациях, а то и коварно подстраивают их, чтобы заполучить свое — чужие души.

При мысли об Аверно Карлах тут же почувствовала, как горит. Огонь с пальцев чуть не перекинулся на перила, но Карлах успела вовремя отпрянуть, чтобы не устроить пожар. Она ненавидела это место каждой частичкой своего тела, которое все чаще предавало её из-за адского движителя, заменившего ей сердце. Она знала, что её дни сочтены.

— И какая же мысль заставила тебя так полыхнуть, моя дорогая? — насмешливый и ставший родным за последние месяцы голос вырвал Карлах из череды своих мыслей.

— Привет, солдат, — широко улыбнулась она Астариону, вставшему чуть поодаль от открытой балконной двери, чтобы не попасть под тёплые лучи солнца, которые так любила Карлах и которые снова были смертельны для него. — Да вот, просто смотрю на город.

— И как он? — с горечью спросил Астарион, приподнимаясь на цыпочки, чтобы попытаться увидеть хоть что-то с того места, где стоял.

— Дождёмся захода солнца, и увидишь сам, — Карлах не стала задерживаться снаружи и вошла в помещение. — Врата Балдура выстояли. Мы всех спасли.

Астарион закатил глаза и самодовольно хмыкнул.

— Интересно, напишут ли историю о наших подвигах? Или, может, сложат песни? Я бы попросил Тав, но она с этими щупальцами едва ли сможет продолжить играть на скрипке.

Карлах бросила взгляд вдаль, где сидела их подруга, отрешенная и умиротворенная, что совершенно разнилось с её суматошным характером. Видимо, превращение изменило её больше, чем она была готова им признаться.

— Я могу попросить Альфиру, она будет счастлива написать песню в нашу честь! — отмахнулась от грустных мыслей Карлах. — Только представь куплет, посвящённый бесподобно красивому белокурому эльфу-вампиру, который поступил правильно и стал героем, спасшим этот город, бескорыстно и не думая о своём собственном будущем…

— Ты перегрелась, Карлах? — скривился Астарион. — Кто захочет слушать такую песню? Хотя часть про красоту протагониста можно оставить, но вот историю о его истинной натуре лучше опустить.

— Но тогда эта песня будет неполной, — возразила Карлах. — Я горжусь твоим поступком, что ты не покинул нас и сражался вместе со всеми, зная, что в случае нашей победы ты потеряешь больше всех…

Она импульсивно схватила его за руку, поглаживая тонкие пальцы.

— Мне правда жаль, что ты снова вынужден скрываться в тени, — тихо сказала она, потупив взгляд.

— Ты в этом не виновата, — Астарион поднял свободную руку и нежно провел ей по щеке Карлах. Карлах вновь подняла взгляд. — Это был мой выбор, потому что я не хотел терять себя, как тогда, в битве с Касадором, не хотел терять тебя, а я точно потерял бы, если бы мы стали частью армии Абсолют, и не хотел терять нас.

Он привстал на цыпочки, нежно целуя Карлах. Она ответила, не колеблясь ни секунды, углубляя поцелуй и притягивая Астариона к себе, заключая его в объятия.

— Ай! Постой, — он зашипел и резко выпутался из объятий, Карлах сделала шаг назад в непонимании.

Неужели и эта глава её жизни закончится этим вечером? Неужели все, через что они с Астарионом прошли, вся боль, все невзгоды, все непонимание и принятие, все тёмные и светлые моменты, — неужели это останется в прошлом?

— Прости, если я что-то сделала не так… — пробормотала она, нервно перебирая пальцами и потупив взгляд.

— Карлах, ты горишь! — в голосе Астариона не было осуждения, только искреннее беспокойство.

Карлах удивлённо вскинула голову и наткнулась на обеспокоенный взгляд Астариона. Он волновался за неё, нервно кусая губы и потирая плечо, на котором виднелся чёткий след от ожога, но он переживал не за себя, а за неё.

Карлах перевела взгляд на свои руки: на кончиках пальцев плясало пламя, из клапанов на плечах шёл дым, а движитель в груди горел сильнее обычного. Она прикрыла глаза, усилием воли пытаясь вернуть под контроль адское пламя, но тут случилось то, чего она так боялась: движитель в груди затарахтел, отказываясь поглощать собственный огонь, а тело Карлах прошило болью. Она упала на колени с криком, пытаясь совладать с бесконтрольной силой внутри грудной клетки, но это было бессмысленно, пламя начинало поглощать её изнутри.

— Карлах! Карлах! — взволнованный голос Астариона, к которому присоединился обеспокоенный голос Уилла и отстраненный шелест Тав.

— Что с ней? — это Уилл, прибежавший на крик и пытающийся придумать, как помочь.

— Её движитель не выдерживает! — сорвался на крик Астарион.

— Она так долго не протянет, — констатировала очевидный факт Тав.

Карлах была с ней согласна. Все её силы уходили сейчас на то, чтобы не дать пламени вырваться, не дать покалечить небезразличных ей людей.

— Ей нужно в Аверно, — твёрдо произнёс Уилл, здраво оценив ситуацию. — Идём, я наколдую врата, нам срочно нужно к порталу в Дом Надежды.

— Нет! — прохрипела Карлах. — Только не в Аверно! Уж лучше умереть дома, чем вечность гнить в аду!

Кто-то упал рядом с ней на колени.

— Открой глаза! — требовательно произнёс Астарион, хватая её за руку, невзирая на обжигающее пламя. — Смотри мне в глаза! — прикрикнул он.

Карлах с трудом разлепила веки, чувствуя, как теряет концентрацию при взгляде в любимые глаза цвета рубинов.

— Я не позволю тебе умереть, — твёрдо сказал Астарион тоном, не терпящим возражений. — Я слишком дорожу тобой, и лишь Ао знает, что со мной станет, если ты погибнешь!

Карлах почувствовала, как у неё дрожат губы, а по щеке сползла мгновенно испарившаяся слеза.

— Но…

— Никаких «но»! — перебил её Астарион. — Я последую за тобой хоть в Аверно, хоть на Астральный план, да куда угодно! Моя жизнь и так полное дерьмо, поэтому я не хочу терять то единственное настоящее чувство, которое привело нас сюда. Я не хочу жить без тебя, Карлах, поэтому, если ты сейчас решишь сдаться и позволить этой дьявольской машине внутри поглотить себя, знай, что я выйду на солнце следующим утром!

Карлах не могла этого допустить. Астарион должен был жить. Она любила его и слишком хорошо знала, что он не разбрасывается пустыми угрозами, не с ней.

Усилием воли она смогла убавить пламя, хотя бы чтобы ладони Астариона не покрывались болезненными волдырями, потому что он не планировал отпускать её руки.

— Хорошо, — сдалась Карлах. — Но нам нужно спешить, у меня не осталось времени.

— Врата открыты! — прокричал с балкона Уилл.

Тав спокойно кивнула ей, прощаясь, и Карлах, которой в этот момент помогал подняться на ноги Астарион, кивнула в ответ.

— Спасибо тебе за все, — кивнула она подруге, прежде чем выйти на балкон.

Последние лучи закатного солнца обжигали Астариона, поддерживающего Карлах, его кожа покрылась тонким слоем пепла уже за те несколько секунд, что они провели на свету, прежде чем прыгнуть во врата вслед за Уиллом. Он открыл портал в тень, за что Карлах была ему благодарна — она тоже не могла видеть, как страдает Астарион, тем более сейчас, когда его взгляд был сосредоточенным и полным решимости во что бы то ни стало спасти её.

Они побежали в тени переулков настолько быстро, насколько позволяло состояние Карлах, останавливаясь на несколько секунд, чтобы она могла перевести дух и унять пламя, рвущееся наружу. Астарион, чья рубашка уже была прожжена в нескольких местах, а на щеке был солнечный ожог, словно не замечал своих травм, просто сосредоточенно следуя за Уиллом, который бежал впереди, показывая дорогу.

До «Дьявольской платы» они добрались так быстро, как только позволяло их состояние.

— Хальсик! — Уилл буквально выбил дверь, с порога зовя хозяйку магазина.

— Чего тебе, рогатый? — недовольно проворчала хозяйка из-за стойки, лениво перелистывая страницы книги, от которой её оторвали.

— Нам нужно в Аверно! Сейчас! — вмешался в разговор Астарион, вбежавший следом за Уиллом и все ещё поддерживающий опирающуюся на него Карлах.

— Что за спешка, мальчики? — Хальсик подняла взгляд на нарушителей спокойствия и тут же вскочила с места, едва увидев состояние Карлах, которая только тихо мычала, крепко сцепив зубы, пытаясь бороться с пламенем, рвущимся наружу. — Как же вам повезло, что с этим нападением иллитидов у меня не было клиентов, так что ваш портал ещё на месте. Могу открыть за умеренную плату…

— Забирай все! — Астарион вытащил из кармана мешочек с монетами и бросил Хальсик, не считая. — Только помоги нам, быстрее!

Хальсик уверенным движением подбросила кошель на ладони, оценивая вес, приоткрыла, убеждаясь, что внутри золото, и, что-то прикинув, кивнула.

— Портал в Аверно в один конец, — объявила она. — Если устраивает, тащите её наверх. Только ковры не спалите! Это ручная работа.

Она поднялась по лестнице первой, а Астарион, сплюнув на тот самый ковёр ручной работы, потащил Карлах следом.

— Осталось чуть-чуть, дорогая, потерпи! — шептал он, пока Карлах, с трудом переставляя ноги, поднималась наверх.

Её взгляд мутнел, в груди бил набат адский движитель, работающий на последнем издыхании и буквально разваливающийся в Фаэруне, не приспособленный к местному климату и атмосфере. Карлах уже казалось, что проклятый движитель обязательно рванет даже в проклятом Аверно. Но сейчас она гнала прочь эти мысли. Она все же хотела жить.

На глаза снова наворачивались слезы, от жалости к себе, от нежности к Астариону, от благодарности к Уиллу. Они остались рядом, не бросили её, когда личинки перестали объединять их сознание. Они остались важны друг другу.

Уилл, тоже пострадавший от рук Зариэль и своей хозяйки Мизоры, понимал Карлах, тоже бывшую в услужении у архидьяволицы, как никто другой, он стал её товарищем по несчастью, а затем и другом. Но сердце Карлах, бьющееся в какой-то проклятой колбе на корабле Зариэль, принадлежало Астариону, который, пусть вначале и был эгостичным самовлюбленным придурком, изменился за время их совместного путешествия. Он научился доверять, научился любить по-настоящему… И сейчас его совершенно не заботили собственное самочувствие, ожоги по всему телу от прикосновений Карлах, ожоги от солнечных лучей, под которые он бесстрашно выскочил, потому что её жизнь была под угрозой.

Пока Хальсик читала заклинание, открывающее портал, Карлах повернулась к Астариону, пытаясь подобрать слова, чтобы поблагодарить его за все и попрощаться, на случай, если уже слишком поздно и даже возвращение в Аверно не спасёт её от гибели. Но все слова застряли в горле, когда она увидела его беспокойный взгляд.

— Астарион… — прошептала она.

— Тш-ш… — он приложил палец к её губам. — Ничего не говори, побереги силы.

Он снова подался вперёд первым, целуя её, словно в последний раз. Она ответила ему с тем же напором, чувствуя на губах соль от слез, причём не своих. Астарион тоже не знал, что их ждёт.

— Всё готово! — объявила Хальсик, когда за её спиной разверзлась завихряющаяся в пространстве дыра. Их путь к спасению или к неминуемой гибели.

— Вместе? — Астарион отступил на шаг и протянул ей руку.

— Вместе, — её ладонь уверенно легла в его, и они сделали шаг в неизвестность.

* * *

Спустя несколько дней, когда её движитель остыл, а найденный Астарионом среди обитателей Дома Надежды адский механик смог подправить механизм, Карлах смогла снова вдохнуть полной грудью, не опасаясь взорваться.

Она обвела взглядом потолок вычурной спальни, когда-то принадлежавшей дьяволу Рафаилу, которого они убили, чтобы добраться до хранившегося здесь артефакта, который должен был стать ключом к их победе. А теперь, за отсутствием хозяина, Дом Надежды стал их пристанищем. Их новым домом.

Карлах повернула голову, чтобы увидеть Астариона, мирно посапывающего на соседней подушке, крепко переплетя пальцы их рук, словно боясь, что она в любой момент пропадет. Карлах улыбнулась, в груди защемило от нежности. Он был рядом, правда последовав за ней даже в ад, и она не могла передать словами, насколько она была благодарна.

Карлах повернулась на бок, целуя Астариона в лоб. Он тут же открыл глаза, хитро улыбаясь. Все же он был вампиром, и ему не нужен был сон.

— И давно ты лежишь любуешься? — с усмешкой спросил он, поднимаясь на локте.

— Я готова любоваться целую вечность. До сих пор не верю, что ты со мной.

Астарион улыбнулся, на этот раз той улыбкой, которой удостаивалась лишь Карлах, — искренней и тёплой.

— Ну, вечность у нас как раз есть…