Ромео и... (джен)

Противоположности притягиваются! Шансон и Ромео как нельзя лучше олицетворяли эту старинную истину. Каждый, кто хоть раз видел их, с трудом верил в дружбу столь противоположных личностей. Ромео, красавец перс с лоснящейся рыжей шерстью и глазами цвета янтаря, одними лишь упругими боками оповещал о глубочайшем достатке своего положения. Воспитанник работницы библиотеки, он в совершенстве разбирался в классической литературе и поэзии и попутно являл собой яркий образец изящных манер.

Шансон же был совсем иным. Благородный разбойник дворовых кровей, он больше походил на манула, чем на обычного беспородного кота. Шансон знал толк в кошках, изысканной просрочке и воробьях. Глубокие шрамы на морде и подранное ещё в молодости ухо красноречиво намекали на обширный опыт в драках.

Всё же эти двое успешно уживались. И именно благодаря разногласиям в вопросе весенних перепитий. Едва на дворе расцветала весна, как Ромео и Шансон садились на балконе хозяйки Ромео и с головой погружались в любовные проблемы кошачьего мира.

— Р-Р-Ромео, ты глуп! — низко проурчал Шансон. — Ты позоришь великое имя Уильяма нашего Шекспиру!

— Можно подумать, будто ты читал Шекспира, — деловито отвечал Ромео.

— Да, — гневно распушил усы Шансон, — в отличие от некоторых, у меня хозяин не библиотекарь, а простой дворник. Только и мы себя не на помойке нашли!

— Верно, это он тебя там нашёл, — осторожно заметил Ромео. — Ещё котёнком.

— Ну и что? — топнул лапой Шансон. — Я, может, и не такой интеллигент, как ты, но Шекспиром интересуюсь. Не полный сборник, конечно, всё больше отрывками, но читал. У меня хозяин в него селёдку заворачивает. Вот что значит истинная сила исскуства — лежит себе рыбина и протекать не думает!

— Шекспиром рыбу? — ужаснулся Ромео.

Подобного издевательства над бумажной святыней утончённая душа пушистого аристократа стерпеть не могла. Ромео распирало от вопиющей безбожности старого друга. Хотелось выговорить всё в эту наглую, побитую жизнью морду.

— Шансик, ты — варвар! — профыркал Ромео, показывая тем самым, насколько глубоко он оскорблён.

— Я практичный! Ты мне сам говорил, что исскуство должно служить на благо своих почитателей. А вот ты исскуство в лице Шекспира не почитаешь!

— Это ещё почему? — поражённо моргнул Ромео.

— За тобой все красавицы нашего района бегают, а ты всё проявляешь этот нездоровый интерес к котлетам! Будь твоя воля, ты бы с ними в постель ложился.

— А чем такая любовь плоха?

— Тебе было завещано страдать за любовь! Вон, твой тёзка за неё даже помер. А тебя когти откидывать никто не просит, помнут бока пару раз и всё! Ты знаешь, сколько раз меня за мою Мурку по морде отхаживали? Ничего, пятый год вместе котят растим.

— Да почему именно так? — отчаянно вскричал Ромео. — Шансик, ты любишь есть?

— Обожаю!

— Но ты же не потянешь в рот ёжика?

— Я что, дурак? Он же колется!

— Ну так почему я-то должен страдать? Почему любовь должна быть обязательно через боль? Ты даже представить себе не можешь, какие радость и наслаждение дают мне эти божественные куски фарша. Обжаренные моей хозяйкой до золотистой корочки да ещё и на сливочном масле, они возносят меня на самую вершину блаженства. Лишь когда я кладу в рот котлету, я чувствую себя поистине живым! Ни одна кошка не даст мне такого ощущения!

— Вот я всегда говорил — образование до добра не доводит! — хмуро посмотрел на друга Шансон. — Что за неведому зверушку из тебя хозяйка слепила?

Ромео хотел было что-то ответить, но тут на балконе появилась хозяйка и ласково потрепала обоих котов по холке.

— Ромео, приглашай гостя к ужину! У нас сегодня твои любимые.

— Вот! — возликовал Ромео. — Теперь-то уменя появился шанс тебя переубедить! Пойдём!

— Я, конечно, не сторонник таких нетрадиционных отношений, но от шведского стала отказываться не привык, — важно проворчал Шансон и последовал за Ромео.

* * *

Шансон и Ромео с аппетитом уплетали угощение. Ромео на секунду оторвался от трапезы, внимательно посмотрел на друга и с гордостью спросил:

— Ну разве она не очаровательна? Моя самая обожаемая — Новомихайловская.

— Пусть я и не одобряю эту твою дурость, — уже не так уверенно гнул своё Шансон, — но что-то в этом есть. Должно быть — специи.

Шансон откусил ещё. В этот раз он разжёвывал очень тщательно и всё силился понять причину такой тяги своего товарища к этим мясным овалам.

— Нет, ну довольно прикольно!

— Во-о-от! — удволетворённо закивал головой Ромео.

— Приятный вкус, нежное мясо! Прямо так и тает во рту!

— А я тебе о чём? — ткнул друга в плечо Ромео. — Ну как в такую можно не влюбиться?

— Хорошо, признаю: за такие котлеты и полцарства отдать не жалко. Люби ты себе на здоровье, маньяк несчастный.

— То-то же! — удволетворённо промурчал Ромео и вновь принялся за ужин.

— Но только кошку тебе непременно надо найти! От котлет котята не появятся.

— Ну Шансик!

И всё по новой! Шансон упрямо придерживался своего мнения, а Ромео отчаянно пытался переубедить чёрствого товарища. И эта история, ещё более трагическая, чем повесть Шекспира, повторялась из года в год. Шансон упрямствовал, Ромео боролся за свою любовь. И оба прекрасно знали исход данной истории, но продолжали отыгрывать свои роли. Ведь один любил, а другой не мог смириться с выбором друга. Нет повести абсурднее на свете, чем повесть о Ромео и его котлете.