Несчастная и нечестная (гет)

Я знаю твой характер, Лиззи. Мне хорошо известно,

что ты не сможешь быть счастливой, не сможешь себя уважать,

если только не будешь ценить своего мужа, если не станешь

смотреть на него, как на человека, стоящего выше тебя.

Твои остроумие и жизнерадостность грозят тебе,

в случае неравного брака, многими бедами".

("Гордость и предубеждение", ч.III, гл. 27)

Сентябрь 1812 года, Розингс-парк, Главный дом

— Энн, я совершил невероятную глупость.

Она устало вздохнула:

— Миссис Коллинз?

Дарси опешил.

— Ты думал, я не догадываюсь?

— Я...

Он повесил голову от стыда. Изменять жене — грех, а то, что та все время об этом знала, делало этот грех непростительным.

— О чем я не догадываюсь, — неумолимо продолжала та, — это с чего ты решил повиниться именно сейчас.

Он взглянул на ее и быстро отвел глаза. Энн утешилась тем, что ему по крайней мере хватило совести смутиться.

— О. Понимаю.

— Мы не хотели... Я не хотел... — запинаясь, сказал он.

Она отмахнулась от его объяснений.

— Не трать время, пытаясь оправдаться. Мы оба знаем, что это невозможно.

Дарси кивнул, стиснув челюсти. В объятиях Элизабет он мог забыть о своем долге, о клятвах, которые он... которые они принесли, о позоре, который навлекли на свои головы и головы своей родни, но он не мог лгать прямо в лицо жене. Несколько минут оба молчали.

— Ты уверен, что ребенок твой? — в конце концов спросила Энн.

При этом оскорбительном намеке на свою возлюбленную Дарси нахмурился. Его жена приподняла бровь.

— У нее есть муж.

— Ребенок мой, — проговорил он через стиснутые зубы. — Никаких сомнений.

— Отлично. Это упрощает дело.

Он удивленно поднял голову. Впервые с начала разговора он встретился с ней глазами.

— Если бы были сомнения насчет отцовства, ей пришлось бы или сделать вид, что ты ни при чем, и рисковать тем, что ребенок все-таки твой, или родить его в тайне и рисковать, что он — не твой. Раз ты уверен, есть способ все уладить.

— Я его не брошу.

И ее тоже.

— Я этого и не требую, — дерзко бросила она. Ни его, ни ее.

Дарси обнаружил, что испытывает привычное раздражение, которое у него всегда вызывала Энн. Он знал, что ему следовало бы каяться и стыдиться, но он не мог. И не хотел — стыдиться Элизабет! Нет, как бы они не были виноваты перед его женой. Которая заслуживала снисхождения и хотя бы толики уважения. Но как же она его бесила!

— Тогда чего ты требуешь?

— Ребенка.

— Что? — захлебнулся он.

— Тебе нужен наследник, — спокойно объяснила она. — Я его тебе родить не могу. Она может, но ты не можешь его признать. Сделаем вид, что ребенок — мой, и разом решим обе проблемы. Думаю, ты бы в любом случае предпочел, чтобы Пемберли унаследовал ее сын.

Муж молча смотрел на нее.

— Я даже готова объявить ребенка своим наследником, безразлично, мальчика или девочку. Чего тебе еще надо?

— Энн, я не знаю, что сказать.

— Тогда не говори. Мне все равно.

— Но это же смешно! — воскликнул он. — Неужели ты это серьезно?

— Уверяю тебе, полностью.

— Но...

— Можешь предложить что-то получше? — холодно осведомилась она. — Может, хочешь оставить их на милость Коллинза? Если его удастся убедить, что ребенок — его, конечно.

— Нет!

— Тогда...

И Энн приподняла брови, как всегда в минуты торжества, бросая ему вызов.

Дарси мимолетно удивился, почему этот жест жены вызывает у него отвращение, а такое же движение бровей Элизабет — безумное желание.

— Это не справедливо! — возмутился он.

— В нашем положении о справедливости лучше забыть, — ответила она. — Ребенку-то за что страдать?

— Элизабет не согласится.

— Ей следовало подумать об этом до того, как она соблазнила чужого мужа.

— Она не соблазняла!

— До того, как поддалась соблазну, — уступила она с тем же невыносимым хладнокровием. — Какая разница!

— Тебе действительно все равно?

— А ты бы предпочел, чтобы я ярилась и бушевала?

— Да нет. Просто интересно.

— Я тоже не хотела идти за тебя. Это все матушка постаралась.

— А это причем? — спросил он с искренним недоумением.

— Я не хотела быть твоей женой. То, что ты нашел утешение с другой, меня вполне устраивает. Я считала, ты и сам понимаешь.

Он потряс головой. Если честно, он вообще не принимал в расчет ее чувства. Для них просто не оставалось места, настолько его обуревали свои собственные: сначала ярость и негодование из-за принуждения к браку, а потом любовь — и страсть — к Элизабет.

— Вижу, что думала о тебе лучше, чем ты заслуживаешь. Тебе повезло, что я — женщина разумная.

Спорить с этим не приходилось.

— Я даже готова позволить ей принимать участие в воспитании ребенка. Ему понадобится кормилица.

Дарси пронзил приступ острой боли при одной мысли о том, что Элизабет выпадет такая участь.

— Какая широта души! — с глубокой иронией заметил он.

— Господи, Дарси, а чего ты хотел? — возразила она, наконец не выдержав. — Ты обрюхатил жену своего священника! Если тебе все равно, что ты оскорбил меня, мог бы, кажется, хоть немного устыдиться, что погубил ее!

— Думаешь, я не понимаю! — воскликнул он, глубоко задетый ее словами. — Думаешь, я был слеп все эти месяцы? Я должен был жениться на ней, дать ей свое имя, и спасти от этого идиота, а вместо этого я прикован к тебе!

— А я — к тебе, — запальчиво бросила она.

— Тебя не шантажировали.

— Думаешь, меня не волнует репутация Джорджианы и ее чувства?

Она снова его удивила, и он не сумел это скрыть.

— Волнует, можешь мне поверить. Матушка вынудила меня так же, как тебя.

— Тогда ты заслуживаешь моей благодарности, — ответил он серьезно после паузы.

— Мне она не нужна. Слишком поздно. Ты уничтожил даже возможность нашего счастья.

Дарси молчал. Он начала испытывать что-то вроде раскаяния. Выражение его лица задело Энн сильнее, чем его неверность.

— Не трать время на ложные сожаления, — выплюнула она. — Теперь это бессмысленно.

— Мне жаль, что я причинил тебе боль, — сказал он с отголоском сочувствия в голосе.

— Ты себе льстишь.

— Нет. Я знаю, что ты ко мне равнодушна, но мое поведение, думаю, тебя задело. Я не могу сожалеть об отношениях с Элизабет, — продолжал он со своей бестактной прямотой, — ни о том, что сделал, чтобы защитить сестру, но мне жаль, что тебя в это втянули. Я теперь вижу, что поступил с тобой нечестно.

Она отвернулась. Он молча несколько мгновений смотрел на нее.

— Думаю, ты права, — наконец сказал он, поняв, что она не ответит. — Я постараюсь уговорить Элизабет.

Энн повернулась к нему с прежним бесстрастным лицом.

— Хорошо. Когда она поймет, что другого выхода нет, отправишь ее ко мне. Нам многое предстоит продумать.

Дарси кивнул в знак согласия. Его ужасала сама мысль предложить Элизабет такое, он даже представить не мог, каково ей будет потом. Он знал, что она согласится: ради ребенка, из чувства вины перед Энн, из желания доставить ему радость — она знала, как он мечтал о сыне. О себе она думать не станет. И оставил ли он ей выбор? Он не просил ее полюбить себя, но воспользовался этой любовью, зная, что она рискует гораздо больше, чем он. И это он, чтобы вырваться из постылого брака, обрек их обоих на позор и несчастье.