Мой дом - моя крепость (гет)

Стены гостиной были подернуты темно-серой дымкой — дело рук Олдуса. Это он заставил и сам особняк Крэббов как бы оплакивать внезапную кончину своих хозяев. Шершавые каменные стены будто впитали в себя всю черноту долгой осенней ночи, люди на портретах облачились в темные одежды, по зачарованным окнам змеились капли непрекращающегося ливня. Олдус был сильным волшебником. Он стал главой семьи, и теперь жизнь младших братьев и сестёр во многом зависела именно от него.

Вот они и собрались в гостиной — Олдус, Ирма, Эдгар, Генри и Элизабет, чтобы ознакомиться с завещанием родителей и честно разделить наследство. Пока сухопарый и чопорный управляющий колдовал над свитком с последней волей мистера и миссис Крэбб, их младшая дочь Элизабет безучастно смотрела в окно. Магия Олдуса уже начала развеиваться, и за струями дождя можно было разглядеть соседнюю деревушку и несколько мельниц у пруда. Внезапная кончина обоих родителей стала для Элизабет большим ударом, первой и огромной потерей за все ее четырнадцать лет жизни.

Управляющий сухим и скучным голосом зачитывал завещание — Олдус, Ирма, Эдгар и Генри педантично записывали все причитающееся им имущество в большие свитки. Элизабет, занятая печальными мыслями, не вслушивалась в текст, но пристальные взгляды Олдуса и Ирмы заставили ее обратить внимание на старика управляющего, имени которого она не знала.

— …также мы завещаем Элизабет шкатулку ее бабки Луэллы Крэбб со всеми драгоценностями; портреты из синей спальни; картины кисти Пьелона; десять тысяч галлеонов и девичьи платья Кэтрин и Ирмы Крэбб. Если на момент нашей смерти Элизабет войдет в возраст, необходимо найти ей подходящего мужа из Ноттов, Слизнортов, Мраксов, Лонгботтомов или других чистокровных семей, если у первых не найдется мужчины подходящего возраста. До совершения брачного обряда старшие братья должны хранить и опекать Элизабет, ограждая ее от дурного влияния общества и неприличных книг…

Дальше управляющий начал перечислять указания по поводу кузенов, племянников, друзей и знакомых четы Крэбб, а Элизабет собралась вернуться в свое отрешенное состояние, как перед ней опустился свиток со строками, касающимися ее доли наследства. Она несколько раз скользнула взглядом по написанному, пока наконец не сосредоточилась на его смысле. Участок леса и поля неподалеку от Литтл-Хэнглтона. Кажется, это она прослушала… Шкатулка любимой бабушки Луэллы… портреты юных родителей и погибшей старшей сестры Маргарет, которые висели в маленькой синей спальне… картины Пьелона — яркие миниатюры с забавными детскими сюжетами, которые украшали детскую комнату сестер… галлеоны… девичьи платья мамы и Ирмы… муж…

Элизабет стало очень-очень жарко. Она уже достигла возраста заключения брачного соглашения, поэтому помолвка могла состояться уже довольно скоро. На мгновение радостное предвкушение заполнило ее душу, но вскоре отошло на задний план под гнетом скорби и печали. Элизабет невольно перебрала в памяти семьи Ноттов, Слизнортов, Мраксов, Лонгботтомов. Нотты все уже женаты, у Слизнортов два мальчика, но они еще даже не получили письма в Хогвартс; у Мраксов, кажется есть неженатый сын — Максвелл… Марвин... Марволо! Марволо Мракс. Элизабет пыталась вспомнить, что она знает об этом юноше. Он совершеннолетний, учился вместе с Эдгаром, иногда бывал на приемах. Эдгар говорил, что заносчивее и эгоистичнее Мракса не найдется человека во всей Англии. Мракса не устраивали соседи по комнате, поэтому он перешел на домашнее обучение. В памяти всплывали разрозненные воспоминания, которые никак не складывались в один образ. Элизабет подумала про Лонгботомов: она училась на одном курсе с Гарольдом, но плохо его знала, потому что он был из Когтеврана. Гарольд был пухлый, улыбчивый и очень умный. У него был старший брат Реджис с Гриффиондора. Реджис был старостой школы и казался Элизабет намного симпатичнее младшего брата. Невольно она представила себя рядом с ним в подвенечном платье и покраснела. Вот бы Олдус предложил такую помолвку.

За этими мыслями Элизабет не заметила, как тиски скорби и страха начали наконец слабеть. К концу оглашения завещания она почувствовала себя немного свободнее. Это заметила Ирма. Проводив управляющего, она ласково провела по волосам Элизабет и приобняла ее.

— Завтра нужно вернуться в Хогвартс. Или задержишься еще на день?

— Я и так много пропустила. Но мне жаль расставаться с тобой. Ты приедешь на Рождество?

Ирма вздохнула и зачем-то расправила платье на округлившемся животе.

— Не знаю, дорогая. Я давно хотела сказать тебе…Нужно было сделать это раньше… В общем, мы готовимся к переезду на континент. Бенджамин получил место во Франции, и… — Ирма печально посмотрела на Элизабет и, заметив, как дрогнули ее губы, быстро обняла ее.

— Бетти, дорогая! Не думаю, что наша разлука будет долгой. Мы обязательно увидимся, когда родится наш первенец. Ты даже не успеешь соскучиться!

Элизабет снова стало грустно и тоскливо, а Ирма ободряюще заговорила о другом:

— Ты знаешь, что Олдус планирует совершить твою помолвку этим летом?

— Откуда ты знаешь? — удивилась Элизабет. — Завещание прочитали только что.

— Насколько я понимаю, родители говорили с ним незадолго до своей кончины. По мнению отца, лучшим вариантом была ваша помолвка с Ноттами, но Торнтон обручился прошлым летом, поэтому это невозможно. Олдус считает, что Мраксы будут рады вновь породниться с нами.

Элизабет остановилась и недоуменно посмотрела на сестру.

— Почему Мраксы? Я немного помню рассказы Эди о Марволо. Мне он кажется не самым приятным человеком.

Ирма вздохнула и вновь погладила Элизабет по голове.

— Милая, я скажу тебе честно — я знаю многих юношей и молодых мужчин из высокородных семейств, но среди них очень мало приятных кандидатов в мужья. В глазах большинства твоя задача сводится к тому, чтобы родить здорового наследника. Тогда новая семья будет относиться к тебе нормально. Но ты еще юна, чтобы думать об этом, — Ирма слегка дернула Элизабет за кончики косы и ободряюще улыбнулась.

— Но если Олдус планирует помолвку следующим летом…

— Не переживай, Бетти. От помолвки до свадьбы могут пройти годы. Радуйся жизни, дорогая. И наслаждайся своей юностью.

Элизабет кивнула, но в своей комнате дала волю слезам. Она оплакивала родителей, свою свободу и юность, будто предвидя грядущие события.

* * *

Хогвартс оказал живительное воздействие на Элизабет. Ее горе и тревоги слились с заботами повседневности — лекции, практические занятия, клубы по интересам, общение с подругами помогли не свалиться в бездну отчаяния, на краю которой она находилась перед возвращением из дома.

Приближались рождественские каникулы. Студенты одновременно подчищали хвосты и готовились к святочному балу. Студентки последних курсов благосклонно принимали приглашения и выписывали платья по каталогам. Элизабет и ее подруги отчаянно им завидовали, но тешили себя мечтами о следующем святочном бале, на котором им уже можно будет появиться и танцевать до утра.

Накануне Сочельника многие ученики отправились по домам. Сразу после завтрака в гостиной Слизерина появился Олдус и доставил Элизабет домой по каминной сети.

Выходя из камина, Элизабет восторженно вздохнула и, не удержавшись, захлопала в ладоши. Дом преобразился — стены казались запорошенными снегом, тут и там висели ароматные еловые венки, сосульки, елочные игрушки, в воздухе парили маленькие зачарованные снежинки. Элизабет бросилась на шею Олдусу:

— Олдус, как же здорово ты устроил! Папе и маме очень бы понравилось. А елка есть? Ты не украшал ее без меня?

Под натиском сестры обычно чопорный Олдус засмеялся и обнял ее в ответ:

— Конечно нет, Бетти. Разве мы могли не дождаться тебя?

Элизабет радостно взвизгнула:

— Кто-то приехал? Кто? Скажи! Это Ирма? Или кто-то из братьев?

Олдус покачал головой, не прекращая улыбаться:

— Ирмы здесь нет, но вот все остальные собрались. Эдгар привел все семейство, так что будешь на каникулах возиться с племянниками и развлекать Аурелию.

Элизабет запрыгала от радости и бросилась в главную гостиную, в которой обычно стояла праздничная ель. В гостиной было шумно — малыши играли с собаками Генри, взрослые что-то весело обсуждали. Элизабет встретили радостными возгласами, объятиями, поцелуями. Она растворилась в предпраздничной суете. Вместе с племянниками она наряжала ель и отдавала распоряжения эльфам по украшению гостиной и бального зала. Параллельно Элизабет сплетничала с Аурелией, женой Эдгара, о знакомых и незнакомых дамах. Вечером Аурелия провела ревизию ее гардероба и дала несколько дельных советов. Вместе они подобрали наряды для Рождественского бала и долго рассматривали украшения бабушки Луэллы. В ту ночь Элизабет засыпала со сладостным предвкушения чуда, которое ощутила впервые с момента смерти родителей.

Следующий день прошел в суматохе подготовки к праздничному балу. Несмотря на это Элизабет нашла время поиграть с племянниками в снежки и покататься с горки, которую традиционно воздвигали на берегу замёрзшего пруда. Она любила зимние забавы наравне с младшими детьми. После согревающего чая она начала готовиться к приему гостей. Обычно семейство Крэбб праздновало Рождество в небольшом кругу. Так планировалось и в этот раз. Элизабет попросила список гостей у Эдгара, который невозмутимо допивал свой чай, не обращая внимание на расшалившихся детей. К ее удивлению, Эдгар ответил вежливым отказом:

— Ты все узнаешь вечером. Тебя ждет небольшой сюрприз. — Эдгар улыбался, но при словах о сюрпризе непроизвольно поморщился, отчего Элизабет не на шутку встревожилась.

Гости начали прибывать после обеда. Взволнованная Элизабет в темно-зеленом шелковом платье впервые встречала гостей в роли хозяйки. В этом ей помогали старшие братья и Аурелия, но Элизабет чувствовала себя ужасно взрослой и важной дамой. Она старалась поддерживать светские беседы и следить за своей речью, но то и дело конфузилась, говорила какую-нибудь глупость или позволяла себе слишком громкие восклицания. Светские дамы со снисходительными улыбками прощали ей эту неопытность. Они бросали друг на друга такие насмешливые взгляды, что даже неискушенная Элизабет понимала, какой смешной она всем кажется. Но эти минуты неловкости не омрачали ее праздничного настроения. Она с нетерпением ждала открытия бала, наблюдая за тем, как музыканты настраивают инструменты, как дамы прихорашиваются перед большими зеркалами, пока мужчины увлеченно обсуждают что-то в своем кругу.

Парадные двери в очередной раз распахнулись, и в зал вошли полная женщина средних лет под руку с молодым человеком. Элизабет на мгновение окаменела — это были Пипа и Марволо Мраксы. Пипа — необъятная дама с пробивающимися усиками над верхней губой и короткими толстыми пальцами — широко улыбалась, приветствуя знакомых. Марволо наоборот был подчеркнуто строг и холоден. Невысокого роста, коренастый, с редкими прилизанными волосами он смотрел на людей вокруг с какой-то неприязненной насмешкой. Кто-то слегка подтолкнул Элизабет в спину, и она невольно шагнула к новым гостям. Это помогло стряхнуть внезапное оцепенение, и в следующую секунду Элизабет уже протягивала руку Марволо для традиционного поцелуя. Олдус, который и подтолкнул Элизабет навстречу Мраксам, тоже склонился к протянутой руке Пипы.

— Миссис Мракс, Марволо, — они обменялись рукопожатиями, — мы рады вас видеть. Как ваше здоровье, миссис Мракс? Говорят, вы недавно лежали в больнице святого Мунго.

— Иногда мне кажется, что Англия — большая деревня. Ничего нельзя сохранить в тайне! — звучно захохотала миссис Мракс. — Представляете, какие-то выродки из магглов посмели напасть на меня. Впятером. — она ещё раз хохотнула, и Марволо вступил в беседу:

— Магглорожденное отребье решило доказать, что оно лучше чистокровных магов. Поверьте, они горько жалеют о своём поступке. А кто-то уже и на это не способен. — Он мягко улыбнулся, но в этой улыбке было столько затаенной опасности, что Элизабет стало не по себе.

— Не будем о грустном. Сегодня праздник, — Олдус обвёл рукой зал. — Вы видели нашу оранжерею? Я с удовольствием проведу небольшую экскурсию.

Олдус удалился вместе с Мраксами, и Элизабет задышала свободнее. Пипа и Марволо произвели на неё неприятное впечатление. Всё внутри сопротивлялось возможному браку. Ей захотелось плакать — но разве можно себе это позволить сейчас? Элизабет вздохнула и обвела взглядом зал, заполненный людьми. Здесь было человек тридцать, чистокровнейшие из чистокровнейших, элита магической Британии. Так, по крайней мере, думали Элизабет и сами гости. Но только сейчас она обратила внимание, что среди всех гостей едва ли найдётся пять человек, которых можно было бы назвать красивыми. У большинства были какие-то внешние пороки — хромота, кривые ноги, редкие волосы, чрезмерная полнота или худоба, косые глаза или глаза навыкате. Дамы лучше умели маскировать свои недостатки, но от слухов ещё не придумали лекарства. Невольно вспоминались обрывки взрослых разговоров, что у полукровок чаще рождаются красивые и умные дети. Правда, обычно эти разговоры велись в семейном кругу после обильных праздничных застолий и вызывали бурные споры. Обычно детям не позволялось слушать "такое", но Элизабет в детстве пару раз засыпала во время ужина и просыпалась в разгар споров. В такие моменты ей было немного страшно, она боялась открыть глаза и притворялась спящей.

Пока Элизабет в задумчивости стояла у парадных дверей зала, вновь зазвонил колокольчик, оповещая о новых гостях. Она на секунду прикрыла глаза, улыбнулась и обернулась, чтобы встретить новоприбывших. Сердце тут же рухнуло куда-то. В зал входили Лонгботтомы — супруги Фердинанд и Маргарет вместе с сыновьями Гарольдом и Реджисом. И хоть юные Лонгботтомы тоже не были красавцами, но разница с Мраксами была очевидна. Элизабет радостно двинулась в сторону гостей. Пока они обменивались любезностями, из окружающей толпы отделились Прюэтты и тоже подошли поздороваться.

— Маргарет, ты как всегда очаровательна, — заметила миссис Прюэтт, слегка обнимая её. И правда, сама миссис Прюэтт на её фоне выглядела старой. Ей было около шестидесяти, а нездоровая худоба добавляла возраст.

— Что ты, дорогая, — отмахнулась миссис Лонгботтом, — мы не молодеем. Зато наши дети... — она театрально промокнула сухие глаза батистовым платком.

— Вы слышали, мисс Крэбб, что наши дети объявили о помолвке? Свадьба планируется в мае. Мы обязательно пришлем приглашения вашей семье.

Элизабет почувствовала, что не может дышать, а во рту всё стало сухим и язык перестал слушаться. Наверное, ужас отразился на её лице, потому что миссис Лонгботтом и миссис Прюэтт встревоженно переглянулись. Элизабет постаралась совладать с собой и улыбнулась как можно жизнерадостнее:

— Какая чудесная новость! Реджис, Александра, вы чудесно смотритесь вместе!

Элизабет не лгала. Неуклюжесть Реджиса с лихвой компенсировала хрупкая красота Александры Прюэтт. "Наверное, у них роду много полукровок", — мелькнуло в голове Элизабет, пока она по традиции обнимала Александру — невысокую стройную девушку с тонкими чертами лица. Она была младшей дочерью многочисленного семейства Прюэттов, такая же рыжая и жизнерадостная, как большинство ее родственников. Реджис и Александра выглядели немного смущенными и бросали друг на друга нежные взгляды. Элизабет тараторила им какие-то пожелания, провожая к столу с закусками, а в голове у нее стремительно и неуловимо роились горькие мысли. Она то представляла себя на месте Александры, то пыталась представить Марволо с влюбленным выражением лица, то подбирала слова для разговора с Олдусом, что готова пойти за любого чистокровного, кроме Марволо, то вспоминала грустные слова Ирмы "я знаю многих юношей и молодых мужчин из высокородных семейств, но среди них очень мало приятных кандидатов в мужья". Пожалуй, впервые в жизни Элизабет пожалела о том, что ее семья настолько заботится о статусе крови.

Весь вечер Элизабет провела как в тумане, ей очень хотелось поговорить с Олдусом и Ирмой. Даже танцы не смогли полностью вернуть ее к реальности. Большинство ее партнеров составляли юноши и молодые мужчины, которые по правилам этикета обязаны были пригласить ее как хозяйку дома. Они вели светские беседы ни о чем, кто-то шутил, кто-то расспрашивал о семье — Элизабет улыбалась и отвечала, почти не вникая в суть разговора. С замиранием сердца она ждала, когда Марволо предложит ей танец. Казалось, это должно было произойти в самом начале, ведь не мог Марволо не знать о намечающейся помолвке. Элизабет постоянно выискивала его в толпе взглядом. Большую часть времени Марволо провел, беседуя с Эдгаром и его друзьями. Они веселились, пили вино и пунш, пока не пришло время праздничного ужина. После ужина часть гостей разошлась по домам, осталась в основном молодежь. Элизабет уже ничего не понимала — неужели Марволо не хочет обсудить с ней предстоящее событие, а вдруг у него уже есть невеста и он вежливо отклонил предложение Олдуса. Почему-то Элизабет была уверена, что во время прогулки по оранжерее Олдус затронул этот вопрос. Что же сказали Мраксы?... Когда Элизабет почти убедила себя, что Марволо уже с кем-то помолвлен, она заметила, как Пипа о чем-то с ним разговаривает. Марволо выслушал ее, кивнул и начал кого-то искать. Их взгляды встретились, Элизабет почувствовала, что краснеет, и тут же потупилась. Марволо же ленивой походкой отправился в ее сторону.

— Позволите пригласить вас на танец, мисс? — скучающе спросил он и улыбнулся одними губами. Элизабет чувствовала, что дрожит всем телом. Ей хотелось отвернуться и убежать в свою комнату, но она покорно приняла протянутую руку, и танец начался.

Марволо хорошо вёл, но поначалу молчал. Это нервировало Элизабет, и она совершала много маленьких ошибок и постоянно сбивалась с ритма.

— Вас поставили в известность о будущей помолвке? — так же скучающе поинтересовался Марволо.

— Пока это всего лишь один из вероятных вариантов, — грубее, чем хотела, ответила Элизабет.

— Открылись новые обстоятельства, — в голосе прозвучала насмешка. — Вас проиграли в карты. Не останавливайтесь, — он крепче схватил её, когда Элизабет чуть не упала, наступив на подол собственного платья.

— Олдус никогда бы... — возмущённо зашептала Элизабет, но Марволо поморщился и перебил её:

— Луэлла Крэбб и Гортензия Мракс — родные сестры. Наши бабушки любили азартные игры и, как оказалось, иногда позволяли себе лишнее... Я сейчас имею в виду алкоголь. Никто не знает подробностей, но недавно выяснилось, что Луэлла Крэбб, будучи в состоянии... кхм-м... проиграла сестре желание. Гортензия тоже была не в лучшем состоянии... Как она сформулировала желание — неизвестно, но теперь их внуки должны заключить брачный союз, — Марволо так поморщился, что было ясно — он не в восторге от вмешательства в свою жизнь нетрезвой бабушкиной фантазии.

— Вы уверены, что это правда?

— По завещанию ваших родителей один из дневников Луэллы Крэбб был передан нашей семье. Там все довольно расплывчато, но суть ясна. Не хочу показаться жестоким, но я жалею, что он перешел к нам раньше. В таком случае, возможно, не нам пришлось бы расплачиваться за ошибки предков.

— А если мы откажемся? — с вызовом спросила Элизабет.

— Мы пока не нашли того, кто ответил бы на этот вопрос. Возможно, ничего не случится, но так же возможно и то, что на нас ляжет какое-нибудь гаденькое родовое проклятье. В любом случае, это станет известно после заключения брака.

— Как? — удивилась Элизабет. Марволо посмотрел на нее не менее удивленно и насмешливо поинтересовался:

— Выражение "консуммация брака" вам совсем ни о чем не говорит?

Элизабет отрицательно покачала головой и потребовала:

— Объясните.

— Не думаю, что я тот человек, который должен говорить с вами об этом, — презрительно выдавил он. Они помолчали, и неожиданно Марволо заговорил зло и быстро:

— Я в бешенстве. Я не хотел жениться ещё лет десять, и если б не возможное проклятье, ни за что не связался бы с... Тем более с такой малолеткой... Послушай, Элизабет, твоя бабка наворотила дел, и я должен их расхлебывать. Надеюсь, ты понимаешь это и будешь делать всё, чтобы искупить её ошибку. Я всё продумал. Помолвку объявят весной, мы поженимся летом. Ты родишь наследника великому роду Салазара, на этом наше общение сойдёт на нет. Мы будем свободны, хоть и продолжим сосуществовать в одном доме. Можешь завести себе хоть десяток любовников, если об этом никто не узнает. И в мою жизнь ты лезть тоже не будешь. Ты всё поняла?

Элизабет было страшно, всё внутри вопило от несправедливости

— Вы не можете обвинять мою бабушку...

— Прежде чем садиться играть, в карты, нужно научиться в них играть. — бросил Марволо, не глядя на бледную Элизабет. Он коротко поклонился ей и отошёл — музыка стихла. Элизабет еле стояла на ногах, она покачнулась, ее подхватил за локоть Генри.

— Что случилось, Бэтти? Этот Мракс так лихо закрутил тебя в танце? — он засмеялся было, но осекся, глядя на побелевшую Элизабет. Генри повел ее к выходу, полушутя объясняя взволнованным гостям, что у Элизабет закружилась голова и ей нужно срочно подышать свежим воздухом. Наконец они вышли в широкий коридор, откуда свернули на небольшой балкончик. К ним тотчас присоединился Олдус.

— Бетти, что случилось? Ты не могла удалиться из зала, не привлекая лишнего внимания? — возмущенно спросил он, но, заметив ее состояние, повторил намного мягче: — Что случилось?

— Марволо мне все рассказал! Про желание, которое проиграла бабушка, и про проклятье, и про то, что я малолетка!.. — Элизабет разрыдалась. Братья переглянулись. Генри закатил глаза, а Олдус так же мягко сказал:

— Марволо погорячился. Я могу его понять, — Элизабет посмотрела на него и заплакала еще горше. — Я хотел сказать, что неожиданная женитьба кого хочешь выведет из равновесия, — поправился он. — В целом, Мраксы — неплохой вариант. У них тоже есть земли около Литтл-Хэнглтона, и...

— Да он ненавидит меня! Он злой! Он сказал, что...

— Успокойся, Элизабет, — твердо сказал Олдус. — Марволо не злой человек. Он очень импульсивный, но не злой. Эдгар рассказывал про эту особенность их семьи. Настроение Мраксов меняется внезапно. Они могут вспылить, но быстро успокаиваются. Думаю, он уже жалеет о том, что наговорил тебе.

— Я не хочу за него замуж!

— А какие есть варианты? — Олдус взъерошил волосы и начал поправлять воротник. — Ты либо получаешь проклятье, которое скорее всего невозможно снять, либо выходишь замуж за потомка Гортензии. Если б это случилось лет двести назад, мы поженили бы тебя с Генри, но сейчас браки между единокровными родственниками запрещены.

Элизабет и Генри изумленно посмотрели на Олдуса — он и такой вариант рассматривал, ничего себе!

— Мне очень жаль, что тебе приходится взрослеть раньше нас, — сочувственно добавил Олдус, — но я не вижу других вариантов. Мраксы предоставили нам право выбора — объявим о помолвке сейчас или весной?

— Какая разница? — горько спросила Элизабет. — Меня на этой помолвке все равно не было.

Генри сочувственно погладил ее по спине.

— Значит, объявим весной. Тогда ты точно закончишь этот год в Хогвартсе. А следующей зимой сыграем свадьбу.

— А как же Хогвартс?

— Будем настаивать, чтобы тебе дали доучиться... — слабо улыбнулся Олдус. Но Элизабет уже поняла, что ее учеба подходит к концу. К седьмому курсу в Хогвартсе едва оставалось полтора десятка девушек. Остальные, выйдя замуж, занимались домашними хлопотами, а тем, кому повезло больше — сдавали экзамены частным порядком.

Детство Элизабет подходило к концу.