Hazel (гет)

Без Тео дом осиротел и казался непривычно тихим. Не слышался торопливый топот детских ног; весёлый смех или беззаботные вокальные упражнения; деловитые шелест и шорох, стук и звуки падения неизвестных предметов. Никто не гремел посудой на кухне, не кричал со второго этажа, призывая немедленно посмотреть на очередное «это». Так сын называл любую штуку, которую отец просто обязан был увидеть и оценить, будь то домик, устроенный в платяном шкафу, крепость из подушек в гостиной или разрисованные обои в рабочем кабинете — чтобы было не так скучно работать.

В этой гробовой тишине треск камина звучал иррационально громко, раздражая и закладывая уши. Недовольство усиливалось с каждым глотком «Огденского», за которым он прятался от давящего одиночества. Можно было позвать Ханни, но тогда придётся опять слушать его причитания, что хозяин слишком много выпил, хозяину надо беречь своё здоровье. Признак хорошего домового эльфа — его незаметность, вот и пусть лучше не попадается на глаза. Без него тошно.

К дракклу!

Лиам вытянул руку с палочкой к камину, потушил огонь, прикрыл глаза. Из груди вырвался тягостный вздох.

Он всегда знал, что расставание дастся ему нелегко, страшился этого момента и готов был малодушно проклясть Хогвартскую сипуху, которая принесла в июле письмо для Тео. Сын носился по дому с горящими глазами, с восторгом описывая свои грядущие планы в школе, и обещал писать дорогому отцу чуть ли не каждый день, чтобы тот не успел соскучиться.

Лиам же прятал грусть в глазах и старался улыбаться, поддерживая энтузиазм сына. Но когда алый поезд скрылся вдали, а сам он аппарировал домой, тоска с новой силой вгрызлась в сердце. Не думал, что будет настолько паршиво.

Стены огромного родового поместья, которое служило семейным гнездом не одному поколению Ноттов, сейчас давили на него, заставляя топить свои чувства в бутылке. Лиам старался не думать об этом одиннадцать лет, пока растил сына, полностью погрузившись в его воспитание, но сейчас, оставшись один…

Ему было одиноко как никогда.

Когда-то Лиам мечтал о большой семье. О жене, которая будет ждать его в тёплом доме, о детях, которых будет минимум трое, а после и о внуках. Их брак с Мириам Селвин был обговорён между родителями ещё задолго до того, как Мириам научилась ходить пешком под стол. Священные двадцать восемь не могли позволить себе небрежность в растрачивании драгоценной чистой крови, поэтому выбор спутника жизни лишён был таких глупостей как любовь или романтика. Чистота крови прежде всего.

Но Лиаму чрезвычайно повезло, ведь Мириам ему на самом деле нравилась. Девушка расцветала на его глазах, их беседы на светских раутах давно перестали быть формальными. Лиам чувствовал, что Мириам тоже тянется к нему, несмотря на разницу в возрасте.

Именно тогда Лиам загорелся идеями набирающего обороты нового лидера Волдеморта. Тёмного Лорда. Идеи чистоты крови, сохранения крупиц драгоценной древней магии, нерастрачивания попусту истинных сокровищ находили в его душе горячий отклик. Он считал магглов кем-то вроде домовых эльфов и искренне не понимал, как некоторые маги могут марать своё имя, связываясь с этими отбросами.

Тёмный Лорд умел вести за собой; почитателей его программы становилось всё больше, и Уильям Нотт гордился, что являлся одним из первых соратников великого лидера, был с ним с самого начала.

Первые звоночки прозвучали в тот год, когда Мириам достигла возраста совершеннолетия и они сыграли свадьбу. Молодая жена и обустройство теперь уже своего семейного гнезда вышли у Лиама на первый план, но Тёмный Лорд считал семейные узы слабостью. Он лично поздравил Лиама и Мириам с бракосочетанием, но при этом так посмотрел на молодожёнов, что Лиама пробрала ледяная дрожь.

Ему пришлось доказывать, что служба идеям Тёмного Лорда всегда стояла и будет стоять на первом месте. Постоянные выдёргивания из поместья в любое время дня и ночи, неоправданные нападения на магглов поселили в его душе раздрай. Он уже и сам не был уверен в искренности своей клятвы в службе этому человеку. Но Тёмному Лорду нельзя было подать заявление об уходе в отставку.

А потом Мириам забеременела, и для почти пятидесятилетнего Лиама это было сродни чуду. Когда родился Тео, то он даже порадоваться толком не успел, ведь Мириам, его любимая Мириам, слегла с лихорадкой. И тогда же все его мечты о крепком браке и семье перечеркнулись. Не принесло облегчения даже то, что Тёмный Лорд внезапно исчез. Лиаму удалось отвертеться от всех обвинений в пособничестве, но радовался он не за себя. Если бы его упекли в Азкабан, Тео остался бы без матери и отца. Политика Министерства вынудила всех, кто когда-то стоял в одних рядах с Волдемортом, затаиться. Некоторые, такие как Люциус Малфой, откупились галлеонами. Были и безумцы типа Крауча-младшего и супругов Лестрейндж, которые желали непременно разыскать своего хозяина. Лиама полностью устраивало отсутствие Тёмного Лорда. Сгинул ли он насовсем или нет — без него было спокойнее.

Мириам не помогли целители, и Лиам тогда думал, что не сможет когда-то ещё полюбить, прикоснуться к другой девушке так, чтобы перед глазами не стоял облик его жены. Всё своё время он посвящал теперь сыну.

На светских приёмах ему, конечно, оказывали знаки внимания многие дамы, даже не думая про его сомнительное прошлое. Но они видели в первую очередь его фамилию, кошелёк, не замечая за всеми регалиями его самого.

Если Лиам и пустил бы женщину в свою жизнь, то с непременным условием: она должна была обязательно полюбить его сына. Или не появляться вовсе на пороге его дома.

Прошла всего неделя с отъезда Тео в Хогвартс, и он точно не должен был так быстро расклеиться, но держаться больше было не перед кем. Лиам поднял бутылку, чтобы налить бокал, и расплескал содержимое по стеклянной столешнице.

— Драккл, — простонал он, отшвырнул бутылку и потёр виски.

В кого он превращается? Чистокровный маг одного из самых почитаемых родов, его фамилию чтут, её боятся, а он тут спивается в одиночестве. Сыну бы точно такое не понравилось. А для кого, если не для него, стараться поддерживать статус?

Через пару часов, приняв душ и наложив на себя отрезвляющее заклинание, Лиам прогуливался по Косой аллее. В Лондоне было достаточно закрытых мест для избранных, где он мог бы скоротать своё время, но сейчас не хотелось чего-то выдумывать, кому-то дежурно улыбаться или вести лицемерные разговоры о погоде. Поэтому он просто решил пройтись по улице.

И пожалел о своём решении очень быстро. Его узнавали, на него смотрели, шептались за спиной. В целом, он к этому давно привык, но сейчас внимание раздражало, а осознание, что во всей магической Британии не будет такого места, где он сможет спокойно пройтись, чтобы на него не косились, бесило.

Лиам невольно ускорил шаг, словно сбегая от взглядов, запетлял между домами и вдруг с лёгким удивлением обнаружил себя возле стены, разделяющей магический проход между Косой аллеей и маггловской частью Лондона.

Он по-прежнему дел с магглами не водил и смотрел на них не больше, чем на мусор под ногами. Но, занимаясь артефакторикой, много изучал их мир с профессиональной точки зрения. Знал, чем живёт их общество, следил за их прогрессом.

На размышления он потратил меньше нескольких секунд и уверенно шагнул к разделяющей миры стене. Что он теряет от визита на маггловскую улицу? Абсолютно ничего. Он будет точно так же окружён людьми, но те едва ли на него обратят внимание. Откуда им его знать?

Так и повелось.

Сначала это были недолгие прогулки. Лиам бродил по маггловскому Лондону пару часов, после чего из укромного уголка аппарировал домой, где обыкновенно проводил вечер в компании «Огденского», чтобы быстро уснуть и не лезть на стены в тихом доме.

Его комната была просторной, слишком неуютной для него одного, и Лиам перебрался в небольшую гостевую спальню на первом этаже. Сюда едва вмещались кровать и шкаф, оставляя немного свободного пространства между ними, и Лиам решил, что это будет лучшим вариантом. Здесь не так ощущалась пустота дома.

Вскоре прогулки по маггловскому Лондону стали более длительными. Он заходил в небольшие кафе, где мог подолгу сидеть, просто наблюдая за магглами, за их размеренной жизнью. И не мог не улыбаться, видя семьи с детьми, хоть они и вызывали крепкое чувство зависти. Таких здесь было много.

Время шло. Тео с восторгом писал про Хогвартс, про уроки, про то, как выиграл в волшебные шахматы у Драко Малфоя и про то, как они с Блейзом Забини строили козни гриффиндорцам. Лиам брал письма с собой на прогулки и читал их на веранде какого-нибудь летнего кафе, наслаждаясь последними тёплыми деньками и тем, что на него никто не смотрит. Может, именно поэтому в один из дней он вдруг поймал себя на мысли, что сам с интересом заглядывается на окружающих. На женщин.

Конечно, об отношениях речи идти не могло, но вот для одной-двух приятных ночей… Лиам даже если бы напрягся, то не смог бы вспомнить, когда в последний раз бывал в объятьях женщины. После смерти супруги все плотские желания ушли на второй план. Тео поначалу отбирал всё его время, какие там свидания, а дальше…

А дальше не хотелось давать никому ложных надежд и портить своё имя ещё больше. Прослыть повесой и бабником он хотел меньше всего, ведь это всё в будущем наверняка отразилось бы на сыне, а он и так уже навёл на их фамилию тень, хотя и не считал тогда это чем-то неправильным.

Бордели и иные публичные места Лиам не рассматривал. Ему казалось это неправильным по отношению к сыну, хотя в юности никакими предубеждениями перед подобными заведениями не страдал.

Но вот с магглами был другой вопрос… Лиам проводил задумчивым взглядом миловидную даму в кремовом пальто, которая, бодро цокая небольшими каблучками, куда-то спешила. Она уверенно смотрела вперёд, не обращая ни на кого внимания, и чуть прикусывала нижнюю губу, подведённую коралловой помадой.

В конце концов, он же не стар! Вполне хорош собой и умеет быть обходительным с женщинами. Ему наверняка не составит труда обольстить девушку, а уж куда привести её, вопрос даже не стоял. За это время, что он проводил на маггловской стороне, Лиам вполне освоился и с такси, и с отелями, и даже пару раз ездил на метро, после чего поклялся вовсе никогда туда не спускаться.

Когда всё было тщательно обдумано, Лиам направился в маггловский бар. Всё же эти магглы не особо отличались от волшебников в этом плане. Стоило подсесть к одинокой даме, угостить её и разлиться патокой в комплиментах, как их знакомство плавно перетекло в отель неподалёку.

После этого дома стало ещё невыносимее. Да так, что Лиам успел несколько раз пожалеть о своём решении. А потом снова направился в бар, но уже другой, не желая где-то примелькаться.

Осень плавно перетекла в зиму, Теодор приехал на Рождественские каникулы, и дышать дома стало легче. Они даже не пошли на традиционный раут, который устраивали в этом году Малфои, чтобы провести больше времени дома вдвоём.

Но всё хорошее заканчивается, и снова начались учебные дни, а там и снова пришла тоска, которая совсем отступила, пока сын был рядом. И эта тоска опять погнала его на маггловскую сторону, на этот раз к северу от Чаринг-Кросс, в Энфилд.

Стояло раннее январское утро, кафе только-только открывались, и вокруг было довольно красиво. На небольших домиках вдоль Оак авеню шапками лежал снег, все обочины были такими же белыми, и вокруг туда-сюда сновали люди. В одиночку, с детьми, в компании друзей, увешанные покупками и просто прогуливающиеся. Они кутались в шарфы, выдыхали морозные облачка пара, безжалостно топтали новый снег, оставляя на нём следы.

И Лиам замер посередь площади, просто наслаждаясь жизнью вокруг себя. Эту осень он жил от отъезда сына и до его приезда. Он плохо запомнил, что вообще делал. Жизнь его будто поставили на тягучую паузу, и только сейчас она вошла в обычное русло.

Город жил, и Лиам сейчас был частью этой кипучей деятельности. Всё так же один, но окружённый десятками других людей, которые обходили его, обтекали, словно горный поток камень. И на пару секунд Лиаму стало жутко от осознания собственной никчёмности в этом чуждом ему мире.

Глубоко вздохнув, он направился в сторону ближайшего кафе, решив отвлечь себя хотя бы чашкой горячего кофе. Он, на удивление, у магглов получался просто превосходный, да такой, что в не каждом магическом заведении способны сварить.

— Доброе утро, сэр. Вы определились с заказом? — спросила официантка, выдёргивая Лиама из размышлений.

Он поднял взгляд и на пару секунд потерял дар речи. Первое, что он увидел — глаза. Таких точно не могло быть у простых людей. Немного раскосые, они смотрели будто в самую душу. Под глазами были заметны круги. Нос с небольшой горбинкой, тонкие губы, русые волосы, заплетённые в тугую косу… Она ничем не отличалась от тысяч таких же, обладая самой простой, ничем не примечательной внешностью, но эти глаза...

Во дворе поместья Ноттов рос орешник. Посажен он был дедом Лиама, поэтому ещё в его детстве уже был огромным кустом, занимающим добрую часть лужайки. Лиам любил играть в тени разлапистого орешника, представляя, что это зачарованный лес. Сколько бы домовые эльфы не старались окультурить орешник, подрезая его пышную крону, тот не желал принимать форму шара и на утро после стрижки вновь торжествующе топорщил ветви в разные стороны. Сам Гаррик Олливандер приходил к отцу Лиама и просил разрешения срезать несколько ветвей чудесного орешника на древесину для волшебных палочек.

Так вот, больше всего Лиам любил, когда в сентябре-октябре на ветвях орешника вызревали орехи. Желтовато-коричневая скорлупа покоилась на махровом зелёном ложе прицветника. Лиам укладывал орешек на раскрытую ладонь и смотрел сквозь обёртку на солнце. Шершавая обёртка приятно щекотала кожу, а солнечные лучи разбегались по скорлупе жёлтыми нитями.

Глаза официантки-магглы были такими же. Лиам будто увидел перед собой орешник. Желтовато-коричневая серединка с лучиками и махровая нежная зелень вокруг.

— Сэр? — она доброжелательно улыбнулась, и Лиам подавился воздухом, неловко закашлявшись.

Она была младше него на добрый десяток лет, ей было едва ли за сорок, и на миловидном лице с веснушками были заметны мимические морщинки. Но она была магглой! Лиам не чувствовал себя таким глупым юнцом со времён Хогвартса.

Он едва промямлил что-то про чашку кофе, согласился на какой-то десерт и ещё что-то фирменное. Кажется, он готов был сейчас скупить весь нехитрый ассортимент меню, если бы она предложила.

Дома из головы всё не выходила незнакомка с глазами цвета орешника. Казалось бы, что в них особенного?

Это быстро вошло в привычку. Практически каждое утро, если не было других дел, он приходил в маггловское кафе на Оак авеню и сидел там несколько часов, наблюдая за тем, как работает Элизабет. Её имя он прочитал на бейдже и ничуть не удивился — оно ей здорово подходило.

Элизабет порхала между столиками в бело-красном платье по колено и милом фартучке. Улыбалась гостям, переговаривалась о чём-то с постоянными клиентами и буквально дышала жизнью.

Лиам сидел обычно за самым дальним столиком, где был самый лучший обзор, и старательно пытался скрыть свой интерес, но, ловя смеющийся взгляд Элизабет, понимал, что выходит у него из рук вон плохо.

Он просто смотрел, не пытаясь с ней разговориться. Только наслаждался энергией, солнечными лучами исходящей от её глаз. Понедельник, четверг и пятница. В эти дни она была в кафе всегда, но Лиам заглядывал и в другие, надеясь, что она могла поменяться с кем-то.

Он сам не знал, для чего тут сидит. Подозвать и заговорить, позвать на свидание? Он стеснялся, словно мальчишка. Он не был уверен, что Элизабет свободна. Разве может человек с такими глазами и неуёмной энергией жизни быть одиноким? Наверняка дома её поджидали любящий муж и дети, а может, уже и внуки. Лиам боялся получить отказ, ведь тогда его дальнейшее присутствие здесь было бы неуместным.

Вместо выпивки он теперь вечерами пропадал в омуте памяти, разглядывая Элизабет и просто наслаждаясь её улыбкой и глазами. Глазами цвета орешника… Он даже стены в рабочем кабинете перекрасил в близкий к этому оттенок. Это начинало походить на настоящее помешательство, поэтому он буквально заставлял себя не торчать в кафе целый день, а заниматься другими делами. Предвкушая, как вновь сядет за дальний столик и будет исподтишка любоваться Элизабет.

Почему-то меньше всего его заботило, что Элизабет маггла. Кто бы ему сказал, что он, Уильям Нотт, представитель из списка священных двадцати восьми, потеряет голову как прыщавый юнец от простой магглы. Каких-нибудь полгода назад за такие вздорные предположения он бы просто проклял любого глупца.

С другой стороны, он же не собирался с ней заводить семью, строить будущее и рожать детей? Просто она до краёв была наполнена жизнью, и потерянный и одинокий Лиам этой энергией разве что не питался, заряжаясь до новой встречи.

Однажды в начале марта Элизабет не оказалось на рабочем месте и Лиам, тщетно прождав её почти до вечера, вышел на улицу. Домой идти не хотелось, он завернул в ближайший бар. Постоянное нервное напряжение сыграло с ним злую шутку — он просто не уследил, сколько выпил. Очнулся, когда в голове был туман, а взгляд разбегался, не желая фокусироваться на чём-то одном. В теле была приятная слабость, и Лиам решил, что в таком состоянии ему лучше будет дойти до какого-нибудь отеля и переночевать там, чем аппарировать домой. Но отель ещё нужно было разыскать, а прохожие предпочитали обходить его по дуге. Лиам их в этом не винил.

Он применил отрезвляющее заклинание, сел на скамью в парке, ожидая, когда чудовищная головная боль отпустит. Можно было отправляться домой, но идея с отелем по-прежнему казалась привлекательной. В пустое поместье возвращаться не хотелось. А ещё накатила дикая усталость, и у него возникло подозрение, что если он не поднимется со скамьи в ближайшие минуты, то заночует прямо здесь, как последний бродяга. Тут на перекрёстной аллее он углядел силуэт женщины. Она как раз прошла под свет фонаря, и Лиам не смог сдержать восхищённого вздоха.

Это была Элизабет. Она шла в весеннем сером пальто. Ярко-красный шарфик сейчас ослабленно болтался, и она тщетно пыталась поправить его на ходу. Руки её были заняты с виду тяжёлыми пакетами.

Он едва заметно достал палочку и направил её на Элизабет, шепнув заклинание. Ручки пакетов не выдержали и лопнули. Пакеты упали, и их содержимое рассыпалось по тротуару. Элизабет замерла, грудь её тяжело поднялась. Она опустилась на корточки и принялась собирать продукты, а Лиам поспешил ей на встречу.

— Доброго вечера, — от него наверняка ещё несло алкоголем, но Лиама сейчас это мало волновало. — Тяжела ноша была? — с лёгкой улыбкой спросил он и тоже опустился на корточки, чтобы помочь собрать продукты.

— Ох… Это вы, — Элизабет вздрогнула, стоило Лиаму подойти, но заметно расслабилась, когда угадала в нём постоянного посетителя. — Что-то я переоценила возможности, да, — она с горечью хмыкнула, пытаясь запихнуть пачку риса поверх других покупок в пакет без ручек. — И как только теперь донесу всё?..

— Так давайте я помогу, — тут же вызвался Лиам. — Не смотрите на моё состояние, мисс, ноги меня пока держат вполне крепко, — он рассмеялся, укладывая мешочек с яблоками в пакет и легко подхватывая его на руки. — Так что вам остаётся только указать мне путь.

— Мне как-то неудобно, право, — пробормотала она, обнимая свой пакет. Он был несколько легче того, что держал Лиам. — Я даже не знаю вашего имени…

— Уильям, — тут же представился он. — Но лучше просто Лиам. Неудобно же будет нести два пакета без ручек. Я просто не могу позволить себе оставить даму в беде! — он гордо выпятил грудь, едва сдерживая смешок.

— Элизабет, — она смущённо улыбнулась, отводя взгляд своих очаровательных глаз. — Здесь совсем недалеко, пойдёмте, — она всё же смогла поправить шарф, на секунду перехватив пакет одной рукой.

— Прошу, обращайтесь ко мне на «ты», я ещё не так стар, — хмыкнул Лиам, чувствуя себя сейчас чуть ли не самым счастливым человеком на свете.

Элизабет в ответ мягко улыбнулась и кивнула, принимая и помощь, и форму обращения. Она действительно жила неподалёку, и за короткое время их прогулки они едва ли перебросились парой фраз. Элизабет спросила, где живёт Лиам, а тот ответил что-то абсолютно невнятное, не в силах сейчас придумывать убедительную ложь.

— А почему вас сегодня не было? — спросил он и тут же понял, что прокололся. Стушевался, попробовал нести какую-то чушь и замолчал.

Она, видимо, была очарована его глупостью, потому что глаза её смеялись. Но, как всему прекрасному суждено заканчиваться, так и их прогулка подошла к концу перед подъездной аллеей небольшого уютного домика.

— Вот, здесь я и живу, — Элизабет неловко потопталась на месте, разглядывая Лиама, который буквально не мог отвести от неё взгляда. — И я понимаю, что сейчас поздно, и тебя дома наверняка ждут…

— Нет, — перебил он её решительно. — Я сейчас живу один, и у меня даже мышей нет дома, чтобы те меня ждали, — он вцепился крепче в пакет с продуктами, словно в нём был смысл его жизни.

— Ох... — Элизабет смутилась, очаровательно прикусив нижнюю губу и отводя взгляд. — Тогда, может, ты захочешь отужинать со мной? Я…

— Да, — Лиам кивнул, не дослушав. — Да, я был бы тебе очень благодарен за ужин.

— Правда? — смутилась Элизабет и поднялась на крыльцо.

Лиам опустил взгляд и сосредоточился на том, чтобы не запутаться в ступеньках.

Он был пьян. Пьян так, как никогда в жизни. Но виной тому был совсем не маггловский алкоголь — отрезвляющее заклинание давно выветрило все пары. Лиам был пьян от ощущений. Он чувствовал себя юнцом. Ему хотелось бегать, кричать от эмоций. Или сесть с Элизабет на маленький диван в её гостиной, взять её за руки и так и просидеть до скончания веков, сжимая мягкие ладони и глядя в глаза цвета орешника.