Аромат магнолий (джен)

В Бостон наконец добралась весна, и на улицах, залитых золотым солнечным светом, расцвели магнолии. Зарисовав в альбоме облако изящных бело-розовых цветов, распустившихся прямо напротив её окна, одиннадцатилетняя Брианна Рэндолл довольно улыбнулась и спустилась по лестнице вниз, в кабинет отца.

— Погода хорошая, — констатировала очевидное она. — И уже апрель.

На пару мгновений Фрэнк Рэндолл в замешательстве уставился на дочь, но, быстро сообразив, в чём дело, поспешно хлопнул себя по лбу.

— Да… Точно, я ведь обещал тебе поездку в Диснейленд… Извини, малышка, но на этих выходных не получится. На следующей неделе у меня международная конференция, и я должен подготовить доклад…

— Что за конференция? — осведомилась мать Брианны, Клэр, входя в кабинет вслед за дочерью.

Фрэнк, не взглянув в её сторону, отрывисто произнёс:

— Шестнадцатого апреля — очередная годовщина битвы при Каллодене. Неужели ты забыла?

У Брианны чудесная, благополучная и, несомненно, счастливая семья. Клэр Рэндолл — очень красивая женщина. У неё темные кудрявые волосы и проницательные янтарные глаза. В отличие от своей не по возрасту долговязой дочери, миссис Рэндолл никогда не сутулится, не грызёт ногти и не пытается стать незаметней (Брианна, может быть, и хотела бы порой прикинуться невидимкой, но разве это возможно с густой копной ярко рыжих волос?). Клэр редко тушуется, но что-то в небрежно брошенных словах Фрэнка заставляет её вдруг съёжиться, словно от удара, обхватить себя руками и опустить глаза, спрятав от мужа и дочери чуть побледневшее лицо…

— Когда и где была эта битва? — спросила Брианна, продолжая краем глаза наблюдать за матерью. Сколько Брианна себя помнит, Клэр никогда не интересовалась историей. Иное дело — медицина. Клэр Рэндолл — хирург в Бостонском госпитале, что довольно необычно для женщины (большинство родительниц Брианниных одноклассниц довольствуются ролью домашней хозяйки, жены и матери). А вот Фрэнк Рэндолл — известный историк и преподаватель, специализирующийся в основном на восемнадцатом веке и Шотландии. Несмотря на рано посеребрившую виски седину, он очень красив и обаятелен, а уж слушать его рассказы — одно удовольствие. Брианна с семи лет проводит много времени в его кабинете в университете, а порой даже присутствует на лекциях. О героических сражениях прошлого профессор Рэндолл готов говорить часами, и обычно он очень рад, когда дочь интересуется его работой, однако её вопрос о Каллодене вызывает у него почему-то болезненную гримасу.

— Два века назад, в Шотландии. Она положила конец восстанию якобитов тысяча семьсот сорок пятого года. Ну а поездку в «Самое лучшее место на Земле» придётся немного отложить… Прости, принцесса!

«Я украду твоего папу на пять минут. Не возражаешь, принцесса?» — Брианна вдруг вспомнила, как на прошлой неделе они с Фрэнком случайно столкнулись в кафе с одной из папиных студенток. В руках у Брианны стремительно таяло сливочное мороженое, а назойливая девица всё никак не могла отстать от «профессора», засыпая его вопросами о грядущем экзамене.

— Подойдите ко мне в понедельник к четырём часам на консультацию, — не выдержал Фрэнк, одарив студентку вежливым, но строгим взглядом. Как и положено. — А сейчас извините, нам с дочерью пора.

У самой двери Брианна обернулась. Девица о чём-то говорила со своей подругой — шёпотом, но достаточно громко, чтобы Брианна услышала:

— …совсем на него не похожа…

Мама молчит, и в её глазах появляется знакомая Брианне отстранённость. При дочери они с папой никогда не ругаются, однако иногда, под покровом ночи лежа без сна в своей комнате, Брианна слышит их голоса — приглушённые, злые, холодные. А ещё ловит взгляды… И от непрошеной, тщательно гонимой прочь мысли, что её семья вовсе не такая уж и счастливая, у Брианны сжимается сердце.

— Взрослые всегда что-то скрывают, — сказала как-то Брианне её подруга Китти. Её родители не так давно совершили немыслимое — подали на развод, когда выяснилось, что у отца Китти есть другой ребёнок и другая женщина. Фрэнк назвал это позором, а Клэр едко поинтересовалась: что именно — сам факт развода или наличие у отца Китти семьи на стороне? — Родителям кажется, что мы ничего не видим и ни о чём не догадываемся. Может, оно и так, но сейчас мне кажется, что я всегда… знала. Знала, что что-то происходит. Просто предпочитала не замечать.

Брианна очень сочувствовала Китти, малодушно радуясь, что её семье подобное не грозит. Ведь её отец — самый лучший на свете человек, и он очень любит её мать. Конечно, все эти девицы, посещающие папины лекции в университете, немножко влюблены в него — Брианна не раз замечала, как они буквально смотрят ему в рот и будто бы ненароком поправляют волосы, обнажая тонкое нежное ушко и изящный изгиб шеи… Ну и что с того? Папе совершенно точно нет до них всех никакого дела, ведь у него есть она, его любимая Брианна. И мама.

— Не расстраивайся, милая, — теплота в голосе отца заставила Брианну вынырнуть из своих мыслей. — Мы обязательно съездим в Диснейленд. Только чуть позже.

Клэр натянуто заулыбалась.

— А на этих выходных мы можем сходить погулять в парк, чтобы не мешать дома твоему отцу… — начала она.

— Очень мило с твоей стороны, но я собирался поработать с документами в университете, — перебил её Фрэнк. — Мне разрешили взять их к себе в кабинет, но не домой.

Пару мгновений Клэр бесстрастно смотрела на мужа.

— Понятно, — только и сказала она.

Конечно, расстраиваться было не из-за чего. Поездка в Диснейленд — «Самое лучшее место на Земле», как они с родителями его называли, — не отменилась, а лишь отложилась. Ну а всё остальное — и битва, произошедшая два века назад в Шотландии, и развод родителей Китти, и настырная девица из кафе — не имеет к Брианниной семье никакого отношения, а значит, не стоит её внимания.

И лишь пару дней спустя, открыв из-за беспричинного любопытства выпавший из кармана папиного плаща бумажник, Брианна вновь ощутит холодную тень сомнения…

«Дорогой Фрэнк…» — чужой, не мамин, почерк звал её отца вечером в номер небольшой неприметной гостиницы на окраине города. Вместо подписи в конце — размашистое фамильярное «Целую».

Немного помедлив, Брианна вложила записку между банкнот. Наверняка этому есть разумное объяснение — у папы всегда и для всего есть разумное объяснение. А значит, беспокоиться незачем. Тревога, пахнущая, как и записка, чужими духами с нотками весеннего аромата цветущих магнолий, свернулась клубочком в архивах памяти, затаившись там, но не исчезнув…

«Беспокоиться незачем», — повторила про себя Брианна, возвращая бумажник на место. Скоро они всей семьёй поедут в «Самое лучшее место на Земле», где будут гулять и смеяться, кататься на каруселях и есть сладкую вату.

«Беспокоиться незачем» — мама и папа не будут хмуро коситься и отпускать в адрес друг друга колкости. Может быть, папа даже возьмёт маму за руку. Может быть, она даже не отдёрнет её от неожиданности…

«Беспокоиться незачем» — в «Самом лучшем месте на Земле» просто невозможно не быть счастливыми, и они трое обязательно будут счастливы.

Впрочем… у Брианны и так чудесная, благополучная и, несомненно, счастливая семья. Ведь счастливая?