Синяя лошадка (джен)

Лето шло своим чередом. В воздухе витал аромат роз и белых акаций, радующих глаза своей красотой и нежностью. После войны маленький домик Уизли преобразился: пропала эдакая "кособокость", он стал больше и аккуратнее, потихоньку превращаясь в настоящее жилище. Миссис Уизли, стараясь отвлечься от тоски по умершему сыну, вплотную занялась садом. В этом ей активно помогали Гермиона и Джинни, и общими усилиями садик запестрел разнообразием цветов и запахов.

Был поздний вечер. Тихое, ленивое спокойствие, царившее в Норе, было прервано громким криком на верхнем этаже. Сидевшие в гостиной Уизли и Гермиона встревоженно переглянулись. По ступенькам прокатился топот детских ботинок, и в гостиную вбежала маленькая девочка с длинными косичками. Не медля ни секунды, она бросилась к Джинни и спряталась у нее за спиной. На лестнице вновь раздались шаги: тихие, спокойные. Вскоре показался Гарри — зеленые глаза блестели за стеклами очков, растрепанные волосы были еще непослушнее, чем раньше.

Устало проведя рукой по волосам, он обратился к девочке, выглядывающей из-за спины Джинни:

— Глэдис, в чем дело? Пора спать!

Девочка обиженно засопела и, гордо вскинув голову, заявила:

— Я не хочу спать!

Судя по виду Гарри, это он уже слышал не в первый раз.

— Так, малыш, сейчас ты быстро идешь спать, или я тебя заколдую! — Чтобы угроза подействовала, Гарри вынул из кармана палочку, многозначительно нацелив ее на Глэдис.

Та отвернулась, но послушно двинулась в сторону лестницы, бурча себе под нос. Старшие Уизли проводили ее умиленными взглядами. Гарри двинулся за ней.

Спальня Глэдис, теплая, окутанная мягким полумраком, действовала успокаивающее. Вскоре девочка лежала в кровати, подсунув ладошку под щеку, и требовательно смотрела на Гарри.

— Расскажи сказку!

Тот, как всегда, начал отнекиваться:

— Глэдис, ну не знаю я никаких сказок!

— Не ври! Когда ты был маленьким, тебе же рассказывали сказки! И я хочу!

Гарри вздохнул. Нет, маленькая Глэдис Смит не знала о детстве Гарри Поттера. И не надо ей этого. Окунувшись в воспоминания своего детства, Гарри подумал, что ему-то никогда не рассказывали сказок. Впрочем, очень быстро он тогда нашел выход из этой ситуации: садился под дверь в комнату Дадли и подслушивал. Тетя Петунья всегда баловала своего крошку-сыночка сказками на ночь. А еще...

Голос Глэдис выдернул его из воспоминаний. Удобно устроившись рядом с девочкой, он задал вопрос, долго мучивший его. Но так как к делу нужно подойти аккуратно, он начал издалека:

— Глэдис, а тебе мама сказки рассказывала?

Как он и ожидал, она напряглась. Немного подумав, все же ответила:

— Да, но не часто. Они с папой... постоянно куда-то исчезали, были взволнованы.

— А чем? Не знаешь?

Глэдис молчала, предавшись воспоминаниям. Рассказать или не рассказать? Она любила Гарри, доверяла, но не знала, готова ли поведать ему свой самый большой страх. Забыть это она не сможет и нести это бремя одна — тоже. Но не сейчас.

Гарри ушел. Рассказал ей сказку про Дюймовочку и ушел. Страх темноты опустился на Глэдис. Она честно пыталась уснуть, но мысли о прошлом не отпускали.

Битва за Хогвартс окончена. Волан-де-Морт пал. Пожиратели смерти бежали из страны.

Похороны умерших... Среди скорбящих стояла маленькая девочка с косичками. Прижимая к груди плюшевого зайца, она испуганно смотрела на тёмные гробы. Неожиданно ее взгляд остановился на Гарри. Приветливо улыбнувшись, тот подошел к ней. Девочка не тронулась с места, настороженно глядя на него.

— Не бойся... Где твоя семья?

— Все погибли...

— У тебя никого не осталось? Бабушка? Дедушка?

Девочка отрицательно качнула головой. На вид ей было лет восемь, не больше. Острая жалость полоснула по сердцу Гарри, словно ножом. Он взял ее за руку и повел к семье Уизли.

— Она осталась одна, — безапелляционно сказал он. — Ее могут отправить в приют, поэтому я возьму ее к себе. Воспитаю, как свою дочь.

Так она обрела семью. Гарри стал ее единственным близким человеком. Не скоро она смогла позабыть весь ужас и страх, что преследовали ее в дни войны. Постепенно возвращаясь к жизни, она и сама не заметила, как начала доверять спасшему ее человеку.

Гарри.

Она доверилась, полюбила его и... не заметила, как рассказала ему о своем самом страшном кошмаре. И страхе.

Ночь. Мама ласково гладит ее по волосам, тихо рассказывая сказку. Маленькая Глэдис уже почти заснула, вполуха слушая сказку. Неожиданный шум во дворе заставляет ее проснуться.

— Мама!

— Тише, милая, все будет хорошо!

Мать непривычно взволнованная. Шум во дворе усиливается, становится четче. Можно уже расслышать отдельные слова: "Грязнокровки..." "Авада...".

Странный зеленый всполох виден из окна. Неизвестно когда раздавшийся крик замолкает. Глэдис страшно, она видит, как мать хватается за палочку, взволнованно смотрит на дверь.

Резкий стук подобен пушечному выстрелу. Глэдис вздрагивает. Удар повторяется, и дверь с грохотом слетает с петель.

Ворвавшиеся в маленькую комнатку люди в страшных масках поднимают палочки. Точно такие же, как у мамы...

— Беги, Глэдис!

Она с легкостью запрыгивает на подоконник и оглядывается на маму. Подняв палочку, та пытается оттеснить людей в страшных масках. Всполох зеленого света... Глэдис с ужасом смотрит на оседающую на пол маму...

Резкий окрик подстегивает ее, вырывает из объявшего ее ужаса...

Быстрее, быстрее от этих людей! Она успеет, она не сдастся!

Глэдис проснулась, вскочив с кровати. Тяжело дыша, она вдруг увидела Гарри, стоящего у двери. Взволнованно глядя на нее, он подошел, опустившись на колени, мягко погладил ее по голове, прижал к груди. Глэдис, не отдавая отчета в своих действиях, разрыдалась. Гарри поглаживал ее по спине, шептал успокаивающие слова. Нескоро она успокоилась. Минут через двадцать Глэдис выпрямилась и удивленно оглядела комнату. Все вещи были раскиданы, стоящий у письменного столика стул разлетелся на части — только ножки остались. Аккуратно убранные шторы в беспорядке трепыхались у разбитого окна.

— Что случилось?

Гарри внимательно смотрел на нее, не спеша отвечать.

— Гарри...

— Твоя мать была волшебницей? — без предисловий начал он.

Глэдис не стала ничего скрывать. Кивнув, она, не дожидаясь вопросов, рассказала ему все. Он слушал внимательно, изредка хмурясь. Глэдис была благодарна ему за молчание. Когда она закончила, они несколько минут сидели в тишине посреди разрушенной комнаты. Наконец Гарри прервал молчание:

— Почему ты мне раньше этого не говорила? Магические выбросы — вещь серьезная и непредсказуемая. Глэдис, ты от меня точно больше ничего не скрываешь?

Девочка отрицательно мотнула головой. После разговора с человеком, который стал ей буквально отцом, ей полегчало. И правда, зачем так долго было молчать? Голова немного болела, очевидно, стихийный выброс магии так сказался. Ну а так все было хорошо.

После завтрака Гарри отвел девочку в свою спальню, где рассказал немного о магии и магических выбросах. Глэдис, внимательно слушая, удивлялась все больше и больше. Мама ей такого не рассказывала! Все, что она слышала от нее: " Нет, Глэдис, ты еще маленькая!"

Гарри предложил Глэдис попробовать магический эксперимент. Он взял с полки старую книгу заклинаний и показал одно из них. Глэдис была в восторге и с нетерпением ждала своей очереди. Гарри помог ей сосредоточиться и направил её энергию на небольшой цветок в горшке. Они вместе произнесли заклинание, и цветок внезапно засиял мягким светом. Глэдис ахнула от удивления и радости, а Гарри улыбнулся и сказал, что у неё отлично получилось.

После этого они ещё долго сидели в комнате, обсуждая магию и придумывая новые эксперименты. Глэдис чувствовала, что её жизнь становится интереснее и ярче. Она поняла, что магия — это не только что-то страшное и непонятное, а нечто удивительное и волшебное. Эта была не та магия, которую она помнила в день смерти родителей.

— А почему ты не можешь без палочки? — спросила Глэдис, глядя, как Гарри водит палочкой по комнате, ставя на место снесённые предметы.

Он улыбнулся:

— Потому что я уже вышел из этого возраста. Когда я был таким, как ты, я тоже мог творить магию без палочки. Правда, я тогда сам не понимал, что делал.

Глэдис сдвинула светлые брови к переносице, усиленно размышляя.

— То есть... когда я стану такой же большой, как и ты, то я тоже не смогу? — Она подняла на него большие глаза.

Гарри кивнул, не отрываясь от дела. Глэдис, любопытство которой не удоволетворилось до конца, перебралась к нему на колени, мешая колдовать.

— Гарри! А почему? А почему я потом так не смогу?

Он перевел на нее взгляд:

— Потому что со временем магическое ядро формируется и к одиннадцати годам уже будет почти сформированно. И тогда стихийные выбросы закончатся...

— Совсем-совсем?

Гарри отчего-то смутился:

— Ну... как сказать. Они будут возникать при сильных эмоциях. Но колдовать ты все равно сможешь. Перед поступлением в Хогвартс мы купим тебе волшебную палочку.

— Что, такую же, как у тебя? — пискнула девочка, возбужденно блестя глазами.

— Ага, — тепло улыбнулся Гарри и посмотрел куда-то сквозь нее. Очевидно, предавшись воспоминаниям.

После того, как они с Гарри опробовали заклинание на цветочном горшке, Глэдис с нетерпением начала ждать, когда же она поедет в школу. Про Хогвартс, школу чародейства и волшебства, много говорили старшие волшебники.

— Тебе там понравится, — проказнически подмигивал ей Рон. А Гермиона, вида ради толкая его в бок, говорила, что в Хогвартсе надо не баловаться, а учиться, иначе не сможешь никем работать и устроить свою жизнь. На эти слова Гарри и Рон только переглядывались и смеялись. За что получали подушкой от Гермионы, которая беззлобно называла их дураками. Миссис Уизли качала головой и говорила, что этим «взрослым» не восемнадцать лет, а восемнадцать месяцев.

Глэдис, часто выходя на улицу поиграть, тренировалась в магии. Каждый вечер, незаметно рассматривая ту самую книгу, с которой они занимались с Гарри, она на следующий день пыталась воспроизвести найденные заклинания. Однажды что-то пошло не так, и она вдребезги разнесла деревянную скамейку, стоящую в тени яблони. Яблоне, кстати, тоже досталось — нижняя ветка повисла буквально на коре. Шуму было много. Только Гарри ничего не сказал — расстроенно взглянув на нее, он ушел к себе в комнату и не разговаривал с ней два дня. Бедная Глэдис вся извелась и, не выдержав, попросила Джинни помочь ей.

— Пожалуйста, поговори с Гарри! Он на меня обиделся, я очень боюсь, что он больше не будет со мной разговаривать.

В итоге они помирились. Как сказала потом Джинни, Гарри очень за нее испугался, поэтому так долго и не разговаривал с ней. Глэдис искренне не понимала, чего тут страшного, ведь она была далеко от злосчастной скамейки.

Джинни терпеливо ей все объяснила:

— Такой у Гарри характер. Он всегда сильно переживал за тех, кто ему дорог. И, к сожалению, после войны эта черта его характера лишь усилилась.

Тогда Глэдис почувствовала вину перед ним. Стараясь сделать ему приятно и попросить прощения, она нарисовала ему картину.

* * *

— Смотри, какую лошадку я нарисовала! Тебе нравится?

— Какая ты молодец! Очень красивая лошадка! — Гарри лишь мельком взглянул на рисунок.

Глэдис улыбнулась, перекидывая за спину светлые косички. Карие глаза девочки сверкали от радости.

— Правда? Хочешь, я подарю ее тебе, и ты повесишь ее над кроватью. Хочешь?

Гарри улыбнулся, погладил ее по пушистым волосам и в который раз с грустью подумал о несправедливой судьбе этой малышки. Глэдис же увлеклась рисунком, что-то там подкрашивая и высунув язычок от усердия. Наконец, отведя руку, она критически осмотрела картинку. В этот момент Гарри заметил одну странность рисунка: лошадь была синей.

— Малыш, а почему лошадка синяя?

— Потому что синий цвет — цвет мира, — серьезно ответила она, поднимая на него карие глаза.

Гарри нахмурился, но ничего не сказал. В голову пришла очень заманчивая идея. Достав палочку, он легко провел ею над рисунком, и синяя лошадка ожила, тряхнула гривой и поскакала по лугу. Она бежала и бежала, принося с собой мир и спокойствие. И даже когда маленькая Глэдис Смит выросла и поступила в Хогвартс на факультет Когтевран, и когда она с успехом закончила курсы целителей в больнице Святого Мунго, синяя лошадка продолжала скакать, синяя грива развевалась по ветру, словно флаг. Словно флаг мира и победы.