Сердца откроются нам (гет)

Мы существуем мечтой,

что чудо произойдет,

непременно произойдет:

что время откроется нам,

сердца откроются нам,

двери откроются нам,

горы откроются нам,

что родники заструятся,

что мечта откроется нам,

что однажды утром мы заскользим

на волнах, о которых не знали.

Шел шестой год обучения Гарри в Хогвартсе. Но эта история не о нем, мальчике, который выжил. Эта история о любви, которая помогла выжить, мужчине, который должен был умереть.

Профессор Снегг был занят в тот вечер обычными своими делами — проверял эссе, написанные этими неучами — учениками слизерина и гриффиндора. Хотя мысли его были далеко, и время от времени он позволял себе отвлечься от разбора этих непонятных каракулей, называемых сочинениями, которые больше были похожы на рецепты выписываемые мадам Помфри.

Наконец-то он получил должность, которую так долго ждал — преподавателя защиты от темных искусств, но это уже не радовало его, достижение цели вовсе не принесло ему желанного удовлетворения. Дамблдор был смертельно болен, проклятье все больше подтачивало его силы, и Снегг не мог ничего поделать с этим. Невозможность помочь тому, кто так много сделал для него, вызывало чувство бессильной ярости. Просьба директора следить за Драко, и не дать совершить ему роковой ошибки ценой сделки с собственной совестью, разрывала душу Снегга. Ко всему прочему еще и новый профессор зельеварения Слизнорт, задумал провести соревнование между факультетами на лучшее знание его предмета. Только этой головной боли еще не хватало декану Слизерина. Надо было выбрать претендента на участие из учеников его факультета. Снегг подумывал о кандидатуре Драко, он не был силен в зельеварении, но это отвлекло бы его от того, что он задумал. Но разговор с Малфоем закончился категорическим отказом мальчишки, видно было, что тот еле сдерживает переполнявшую его ярость, профессор понял, что у Драко явно не получается привести в исполнение его план. «Что же ты задумал, мальчик…» — с грустью подумал Снегг, и поймал себя на том, что грызет кончик пера, которым писал замечания в работах учеников. Оно оказалось на удивление сладким, и он вспомнил, что конфисковал его у ученика пуффендуя, который зачем-то с большой осторожностью пытался достать его из своей сумки. «Ну, теперь все понятно, — усмехнулся Снегг, — опять эти штучки из Сладкого королевства». И его в очередной раз поразило то чувство раздвоенности, которое возникало, когда он смотрел на беззаботных учеников, не подозревающих о нависшей над их хрупким миром опасности. В этом году школа вообще как будто сошла с ума на почве влюбленности. По вечерам во всех углах прятались влюбленные парочки, волна отравлений любовными напитками выпотрошила запасы безоарового камня у профессора Слизнорта. Даже ученики его факультета обычно сдержанные в проявлении своих чувств попали под влияние всеобщего безумия. «Ну что же, — вернулся профессор к мыслям о конкурсе, — надо выбрать представителя от моего факультета, черт бы побрал этого Слизнорта, с его конкурсом, — чертыхнулся про себя Снегг. Лучшей ученицей его факультета в зельеварении по праву считалась Хелен Один. Ходили слухи, что она была пра-пра-правнучкой самого Одина, мудреца и шамана, знатока рун и сказов, это был очень воинственный и сильный маг, о котором даже среди маглов слагали легенды. А его жена Фригг считалась провидицей, которой была известна судьба любого человека, верная жена, поговаривали, что она никогда не расставалась со своей прялкой, в которой она прятала волшебную палочку и связкой ключей от подвалов, где хранились сильнейшие артефакты, созданные ее мужем, а также лечебные снадобья сваренные ей самой. Простые маглы звали ее Елена, и Нелен назвали в ее честь. Эта была очень странная девица, на взгляд Снегга она по ошибке попала на его факультет, ведь в ней больше было от ее далекого деда, чем от бабки. Но распределяющей шляпе виднее. «Да, это идеальный вариант», — решил Снегг, за какое бы зелье не бралась его ученица, она доводила его до совершенства. Шел последний год ее обучения в Хогвартсе, и как призналась она Снеггу, во время собеседования на шестом курсе, когда надо было выбирать профилирующие предметы, жизнь свою она связывала с лекарством и медициной. Его ученики не отличались мягкосердечием, и это тоже было довольно странно видеть в ней. «На каждом факультете должна быть своя «белая ворона», — подумалось Снеггу. И он вспомнил немного сумашедшую Луну Лавгуд и этого недотепу Долгопупса. Пусть будет так. Завтра он оставит ее после урока и скажет ей о своем решении.