Звери (гет)

Обычно я думаю о чём-то своём, а улыбаюсь из вежливости.

Франсуаза Саган

Мисс Эридес Эйвери остановилась, чтобы отдышаться. Вечно суетящийся домовик с кучей пакетов, солнце, нещадно припекавшее, длинная мантия — всё мешало мисс Эйвери двигаться без остановок и с нормальной скоростью. В итоге мисс Эйвери безумно запарилась, раскраснелась и возжелала прохладной воды и геля для душа с запахом сирени.

Именно этот гель и заполнил головку мисс Эридес, грозясь вскипеть и вытечь наружу. В этом случае мисс Эридес наплевала бы на все приличия и стянула бы мантию прямо на улице, оставшись в светлом лёгком платьице.

Но воспитание взяло верх над желаниями. А воспитание было у мисс Эйвери отменное. Она принадлежала к одному из старейших чистокровных родов Британии. Её мать, урождённая Розье, могла похвастаться не менее пышной родословной, чем её отец. Словом, мисс Эридес Эйвери была самой настоящей аристократкой, белой костью и, кроме того, персональной принцессой своей семьи.

Мисс Эридес была младшей из двух детей. Её брата Эстюса родители, мягко говоря, не жаловали, считая его недалёким и жестоким. И Эридес не отставала от них: брата ей порой было жаль, но не более того. В душе она даже радовалась, что ей не приходилось делиться с ним любовью родителей, которые носили дочурку на руках. Поздний ребёнок, смешливая, улыбчивая, немного непоседливая и невероятно домашняя девочка жила без нужды в окружении родительского внимания, плюшевых игрушек, любимых ею до безумия, и книг сказок из домашней библиотеки, где любимая сказка «Фонтан Феи Фортуны» насквозь пропахла горячим шоколадом и мандаринами.

На первом курсе этот «золотой» ребёнок завоевал всеобщую любовь. Мило улыбаясь, тряся кудряшками и звонка хохоча, мисс Эйвери врывалась в тёмную и мрачную обитель «гадючек» из Слизерина, обязательно либо цепляясь за мебель, либо роняя то, что было в этот момент в её руках. Обстановка гостиной налаживалась, градус напряжения снижался. А девочка неслась к своим подругам пересказывать очередную интереснейшую сказку, найденную в библиотеке.

Наверное, вы подумали, что на старших курсах у мисс Эйвери не было отбоя от поклонников? Ничуть. Эридес не считалась красавицей. В детстве, особенно в подростковом возрасте, она была склонна к полноте, что удалось частично победить уже только после окончания школы. У этой пухлой девочки, к тому же, были самые обыкновенные рыжеватые волосы, немного скуластое лицо, тонковатые губы и брови не очень красивой формы. Прибавьте к этому ещё веснушки, рассыпанные по всему лицу от лба до подбородка, даже на носу и губах. И единственное достоинство, тёмно-карие глаза-вишни, не могло полностью скомпенсировать многочисленные вышеперечисленные недостатки. Это сейчас мисс Эридес Эйвери завивала волосы и подкрашивала их для яркости, выщипывала брови до изящных дуг, красила губы, чтобы сделать их объёмными, замазывала веснушки специальными мазями и подчёркивала глаза. Тогда же, в старших классах, мисс Эридес Эйвери была простым гадким утёнком.

Привлекательности для в большинстве своём меркантильных молодых людей также не прибавляла крайне неприятная история, непосредственно коснувшаяся мисс Эйвери. В девять лет её, представительницу знатного рода, просватали за не менее знатного юношу старше её ровно на девять лет. И всё бы ничего, но через два года жизнь совершила какой-то невообразимый кульбит: жениха этого отправили в Азкабан отбывать пожизненное заключение вместе с его родственниками. В волшебном мире на их фамилию было наложено своеобразное негласное табу.

А что же малышка мисс Эридес? Её непутёвый братец с трудом открестился от тюрьмы и от греха подальше уехал в фамильное имение в Уэльсе. Её жених отправился ждать смерти среди дементоров. А на её пальчике поблёскивало тоненькое колечко-змейка с глазками из изумрудов.

Помолвку мистер и миссис Эйвери, конечно, разорвали в одностороннем порядке, но дело это чисто формальное, к тому же про злосчастную помолвку знали все благородные фамилии. Неудивительно, что желающих жениться на сестре Пожирателя Смерти и невесте узника Азкабана не нашлось.

Природная улыбчивость и естественность девочки уберегли её от состояния полного изгоя. Слизеринцы продолжали с ней общаться, а позже к ним присоединились несколько ребят из Равенкло и Хаффлпаффа. Что же до имиджевого урона, нанесённого её семье, то тут было сложнее: Эйвери не были так богаты, как Малфои.

В общем же, мисс Эридес Эйвери дожила до двадцати пяти лет, оставаясь безнадёжной старой девой, родительской дочкой и вообще неспособным к самостоятельной жизни ребёнком. Любовь к плюшевым игрушкам и шоколадно-мандариновому «Фонтану...» осталась, только новые увлечения — изучение искусства и шоппинг — заменили прежние, школьные.

Единственное, что омрачало безоблачное существование Эридес — это страх. Нет, не страх убийцы-жениха (она верила, что от дементоров-то он не сможет убежать), а страх потерять родителей. Что уж скрывать, они были стариками. Отцу было уже за семьдесят, мать была помоложе — постоянный страх их потери глубоко врезался в сердце мисс Эйвери. Это было даже не как заноза: занозу можно вытащить, да, будет больно, но это возможно. Эту же рану излечить было нельзя, она была всё время в Эридес, она жила в ней. Эридес боялась, что родных погубит драконья оспа или что какое-нибудь заклятие случайно сработает неверно... Когда родители заболевали, Эридес молилась, чтоб они выздоровели. «Только не они, лучше пусть Эстюс!» — думала Эридес.

Ещё больше она перепугалась в то зимнее утро, когда пришёл «Пророк» с десятью колдографиями на первой странице. Эридес бессмысленно взирала на ухмыляющееся лицо крайне заросшего и худого мужчины, который так не был похож на того улыбчивого юношу, который подарил ей на десятый день рождения бежевого плюшевого мишку с чёрными глазами, ныне спрятанного за толпой мягких кошечек, собачек и совушек.

Мистер Эйвери, менее склонный к ностальгии и философствованию, немедленно развернул кипучую деятельность. Таких часто называют «могучими стариками», и он абсолютно оправдывал это прозвание.

Ещё до рождения детей он перевёл все свои сбережения в швейцарское отделение Гринготтс, объяснив всем, что сделал он это, потому что в Швейцарии лучше разбираются в финансах, чем в Англии. На самом же деле, дело было в том, что мистер Эйвери, в отличие от своих одноклассников, не стал идти в Пожиратели Смерти. Ему не нравилась идея о ничтожестве маглов, а главное, ему не хотелось быть чьим-то слугой; его же, так скажем, бывшему однокласснику закономерно не слишком-то нравилось нежелание Эйвери.

С недвижимостью проблема тоже была решена. У Эйвери имелось три объекта недвижимости: большой старый особняк в Лондоне, имение в Уэльсе и огромное поместье в Аргентине, бывшее приданым мисс Розье. Это имение миссис Эйвери получила от бабушки, последней представительницы знатного чистокровного рода из Аргентины. Мистер Эйвери когда-то провернул с этим поместьем дельце: в итоге, все были уверены, что он его продал. В реальности же мистер Эйвери, потратив кругленькую сумму, получил огромное поместье на берегу океана, спрятанное по самым последним и сильным магическим технологиям. Именно туда мистер Эйвери и решил немедленно эвакуироваться.

Миссис Эйвери, заламывая руки, шпыняла двух эльфов, а те носились с бешеной скоростью по гулким коридорам дома. Эридес долго прощалась с любимой комнатой и предвкушала чудесное будущее в Аргентине, где так пахнет океаном и так тихо.

Более серьёзный удар настиг семью Эйвери через несколько месяцев. Эстюса арестовали в Отделе Тайн и посадили в Азкабан. Даже тот факт, что в тюрьму вернулись и беглецы, никак не успокоил благородное семейство. Министерство прекратило нападки на Дамблдора и Гарри Поттера, признав, что Сами-Знаете-Кто вернулся. Страшные чёрные острые буквы заголовков передовиц будто бы отрезали путь на покой. Магический мир погряз в панике и истерии. Эридес сидела в комнате, опасаясь заснуть на ходу, надышавшись парами успокоительных зелий, исходящими от миссис Эйвери. Мистер Эйвери не показывал своего горя и ужаса. Однако Эридес знала, что тусклый свет в кабинете отца горит до поздней ночи.

Эридес почти всё время проводила за изучением латиноамериканской кухни и искусством составления букетов. Просторные залы главного дома были уставлены вазами с благоухающими розами, пионами и, конечно, орхидеями.

Эридес уже всерьёз готова была так и умереть за вазами и книгами в солнечной Аргентине, когда пришло письмо из Лондона. Её лучшая подруга Хелен собралась выходить замуж за их общего лучшего друга Джона. Это стало для неё неожиданностью, ведь Эридес была уверена, что Джон давно и безнадёжно влюблён в Хелен, а та всегда воспринимала его исключительно как друга. Мысль об их свадьбе даже не появлялась. Эридес подозревала, что Хелен симпатичен скорее красивый Филипп, последний из их дружной компании, а не Джон, скромный и умный.

От неожиданной свадьбы Эридес мысленно перешла к сеньору Суарресу. Сеньор этот был божественно прекрасен, и сердце старой девы готово было пасть и без особой осады. Эридес мечтательно вздохнула. Солёный ветер из приоткрытого окна перевернул порывом письмо, и Эридес пришлось отвлечься от аргентинского Аполлона, чтобы поймать листок, в котором Хелен приглашала подругу на свадьбу и просила её приехать за месяц для помощи в подготовке, так как единственная относительно близкая родственница Хелен отказалась даже просто посетить свадьбу, считая подобный брак, мягко говоря, неравным.

Именно поэтому, после недели ссор, споров и слёз, мисс Эридес Эйвери сейчас стояла у магазина мадам Малкин на Диагон-аллее, а не составляла букеты в Аргентине.

Настроение у Эридес было бунтарское: ей захотелось пробыть одной всё лето. Посетить пыльное имение, погулять по душному Лондону, повстречаться с друзьями. Поэтому Эридес немедленно послала сову родителям и ждала их ответа, искренне надеясь при этом, что бедная птица не умрёт от солнечного удара по пути к мистеру и миссис Эйвери.

Пока же Эридес позвала всю компанию друзей для вкусного и шумного вечера. Ей было интересно увидеть Джона и Хелен в необычной роли жениха и невесты.

Наконец Эридес отдышалась и махнула рукой домовику. Нужно было возвращаться домой: время было неспокойное, убийства, пропажи людей, какие-то жуткие слухи...

— Эридес! Эридес Эйвери, это ты?

Эридес вздрогнула от звонкого вскрика. Редкие прохожие шарахнулись от неё на другую сторону улочки. «Эйвери. Ага, как же...». Девушка нехотя развернулась и тут же выпучила глаза от изумления, не совладав с собой.

— Бассет? Здравствуй! Какая встреча! Как поживаешь?

Мисс Бассет, однокурсница Эридес, хаффлпаффка, стояла совсем рядом и улыбалась во весь свой прелестный ротик. Это была миниатюрная блондиночка, с миленьким носиком и влажными глазами. В целом, она была ничего, но вот...

— Ах, Эридес! Какие новости! Слышала, наша Хелен выходит замуж...

— Да, я как раз приехала, чтобы помочь подобрать платья, украсить зал, — невежливо прервала её Эридес, не желая выслушивать все новости в редакции мисс Бассет.

— Ах... — Бассет явно расстроилась, что не сообщила эту новость раньше, чем её сообщила Эридес сама невеста и по совместительству её лучшая подруга. — Как это мило! Я тоже приглашена! Ах, это прелестно! Кто же мог подумать, что красавица Хелен выйдет замуж за ушастого Джона! Ах, это нонсенс! Они же совершенно не пара, она же Шафик! — Эридес безуспешно пыталась вставить хоть слово, улыбаясь и ахая вместе с мисс Бассет. — Надеюсь, что вы подберёте красивые платья для подружек невесты! Ах, надеюсь, они будут не зелёные, в последнее время этот цвет навевает печальные мысли...

Дальше Эридес выслушала эмоциональную лекцию о зелёном, «печальном цвете тоски». Она старалась улыбаться, думая про себя, что за столько лет мисс Бассет ничуть не изменилась, в частности, она совершенно упустила из виду, что Эридес вообще-то училась на Слизерине.

— Ах, — закончила Бассет, — а что ты чувствовала, когда услышала, что твоего брата Эстюса и жениха арестовали? Он к тебе приходил?

— Он же в Азкабане, — грустно улыбнулась Эридес, — Да и так бы не пришёл. Эстюс не очень меня жалует.

— Да нет, ах, я про твоего жениха. Ведь он чуть ли не полгода был на свободе! На фото в «Пророке» он такой импозантный мужчина!

— Отдохнул в Азкабане, — пробормотала Эридес, вспомнив фото невероятно заросшего и исхудавшего человека, где уж там мисс Бассет углядела импозантность, одному её мозгу известно.

— Да нет, это уже летом было, когда и твоего брата арестовали, — в голосе мисс Бассет появились лёгкие нотки благожелательного нетерпения.

— А... — протянула Эридес, — Я даже в руки не брала газеты. Хватало одного вида заголовков... У нас только отец читает газеты, нам не даёт, чтобы мы не нервничали.

— Так он приходил?

— Нет, — не без доли сомнения ответила Эридес.

Мисс Бассет расстроилась.

— А как же ваша помолвка?

— Мне было девять лет, Элла! Да ни за что! Какие глупости.

— Никогда заранее не загадывай, — изрекла Элла Бассет.

Эридес с трудом удержалась от того, чтобы возвести глаза к небу. Как заметила про себя девушка, у мисс Бассет так и не хватило мозгов, чтобы спросить Эридес, где она пропадала полтора года. Для Эллы Бассет это была несущественная мелочь.