Дети темной стороны (джен)

«Но Иисус сказал: пустите детей приходить ко Мне и не возбраняйте им, ибо таковых есть Царствие Божие» Евангелие от Луки, 18:16

Сириус Блэк застонал от досады и разочарования. Снова. Естественно, его, как и раньше, никто не услышал — он находился в своей спальне, и, как-никак, он был Блэком, так что от любителей подслушивать и подглядывать, включая его дорогих родственников, комнату защищали заклинания, которые вряд ли бы одобрило Министерство. Сириус сел на кровати, с удобством привалившись к изголовью, и начал составлять в уме список того, что ему хотелось бы сейчас сказать или сделать всем чистокровным снобам, и конкретно своей семейке. Некоторое время он в красках представлял разнообразные кары (мужчин — кастрировать! женщин — проклясть так, чтоб во всех интересных местах повысыпало! и зудело!), и дошел до 103 пункта, прекрасное число, когда душащая его злость наконец улеглась, оставив на языке лишь вязкую желчь поражения. Он ничего не мог сделать. А больше всего на свете Сириус Блэк ненавидел чувствовать себя беспомощным.

Еще утром он смеялся и беззаботно шутил с друзьями, собираясь удрать из своего удушливого дома, чтобы провести большую часть лета у Поттеров — как это было у них заведено начиная со второго курса. Еще утром он ждал, когда же наступит лето — не потому, что так уж хотел вернуться в этот кошмарный дом, а просто предвкушая шальные выходки в компании Джеймса и Ремуса. Теперь же... «милый дом» открыл ему свои объятья, и все шло к тому, что лето после шестого курса будет для Сириуса самым мрачным из всех.

После второго курса, когда Поттеры впервые пригласили его почти на все лето, он был в восторге. Ремуса и Питера тоже позвали в гости, и вместе они сеяли хаос везде, куда бы ни направились. Веселье продолжалось и после третьего, и после четвертого курса, но прошлым летом — после пятого курса — Питера с ними не было. Робкая бурая сова передала вежливое послание от его матери, где говорилось, что Питер очень сожалеет, но не может приехать, потому что этим летом гостит в поместье Малфоев во Франции. Естественно, они все были в недоумении, и даже где-то чувствовали себя обманутыми. Питер ни разу даже не упоминал о каких-то других планах, и, конечно же, не был в хороших отношениях с Малфоем. Малфой, кто бы мог подумать! Но когда они рассказали об этом Поттерам-старшим, те переглянулись и побледнели, как будто услышали плохую новость.

Никому из них не сказали, в чем же, собственно, было дело, но миссис Поттер — с суровой непреклонностью, свойственной матерям — решительно настаивала на том, что Питер не виноват в нарушении священной летней традиции, и что они не должны спрашивать его о том, что он делал во французском поместье Малфоев и что там вообще происходило. В какой-то мере лето было испорчено. Хоть и тихий, как крыса, в которую он только недавно научился превращаться, Питер все равно был неотъемлемой частью Мародеров. Его присутствие было почти незаметным — пока ироничное замечание, а то и просто тычок в бок, не опускало их с небес на землю, не позволяя лопнуть от спеси. Питер был с ними единым целым — как и Ремус со своей надежностью и уравновешенностью, Джеймс со своим нахальным обаянием и Сириус со своей бесшабашной натурой, — они, все четверо, были нераздельны. Ничего удивительного, что, когда в школе вновь начались занятия, они задали Питеру пару вопросов.

Ну хорошо, не пару, а очень много вопросов. В шутку, конечно, и исключительно от любопытства.

Ладно, может, это действительно — самую малость! — смахивало на допрос.

Но дело не в этом. Питер побледнел, затрясся и ни слова не сказал. Когда его дрожь стала настолько заметной, что Джеймсу пришлось звать мадам Помфри, они поняли, что здесь что-то не так. Их догадка подтвердилась, когда прибежала запыхавшаяся мадам Помфри, кинула один взгляд на Питера, бьющегося в конвульсиях на полу гриффиндорской гостиной, и позволила себе нецензурно выругаться. Питер неделю пролежал в больничном крыле, восстанавливаясь после — с ума сойти! — эпилептического припадка в сочетании с нервным срывом, а Помфри угрожала немедленной смертью Мародерам и любому другому, кто еще хоть раз задаст вопрос о том, как Питер провел лето. Намек они уловили, и вскоре все пошло по-прежнему — хотя и не совсем. Сириус не понимал, что могло так сильно напугать Питера в то лето, которое он провел во Франции, но весь год Питер оставался замкнутым и угрюмым, совсем не похожим на их беззаботного веселого друга.

Зато теперь Сириус начал догадываться о том, что пришлось пережить Питеру. Потому что его собственные родители — особенно мать — собирались поступить с ним точно так же. Лето во Франции, в поместье Малфоев, где его научат вести себя, как подобает представителю его семейства, общаться и налаживать связи с другими чистокровными. Мерлин!

Сириус попытался представить себе, что его там ждет. Должно быть, что-то связанное с Темными искусствами, раз Питер вернулся таким перепуганным. Но Питер всегда был нервным малым, не то чтобы трусливым, но ждать от него геройских подвигов определенно не стоило. Класс. Всю жизнь мечтал целое лето провести в компании богатых чистокровных снобов и их богатеньких снобских детишек. Мать говорила — нет, орала на него, и по его ощущениям, не один час, — и из ее воплей следовало, что будь ее воля, он бы с самого детства каждое лето гостил у Малфоев.

— Но нет, твой отец умолял меня подождать, говорил, что мальчик еще слишком молод. Это лето — последнее, которое ты проводишь с нами, потом ты будешь считаться взрослым, и я не дам тебе и дальше порочить имя Блэков. Есть вещи, которые дозволены ребенку, но теперь, когда ты уже почти совершеннолетний, я отказываюсь молча сносить твои выходки. У тебя нет выбора. Либо ты отправляешься туда сам, либо я приволоку тебя за твои несуразные космы и закую в цепи, как последнего каторжника. Ты меня понял?

— Вальбурга, ты слишком сурова к мальчику...

— Помолчи, Орион. Подумай лучше о том, что ты и сам недалек от того, чтобы запятнать имя семьи. Я не для того выходила замуж за Блэка, чтобы отдавать честь рода на попрание из-за таких, как ты и Сириус. Я покорилась твоей воле: Регулус тоже отправится туда только летом перед седьмым курсом. Но Сириусу придется поехать и научиться вести себя, как подобает, и никаких отговорок я не потерплю!

— Никуда я не поеду, мама. Ты же знаешь, что я гощу у Джеймса — я это делаю каждые летние каникулы.

Тогда ее голос стал тише, превратился в шипение, вселяющее страх в мужчин рода Блэк. Вальбурга очень редко говорила таким тоном, но когда до этого доходило, перед собеседником вставал выбор: подчиниться или испытать мучительную боль.

— Через неделю ты поедешь в Шато Малфой и будешь вести себя там, как подобает чистокровному. Собери вещи, которые возьмешь с собой. Если через неделю не будешь готов, одного из своих дружков ты у Поттеров недосчитаешься. В конце концов, я же не могу игнорировать угрозу для общества, которую представляет собой твой облезлый приятель-полукровка?

Сириус почувствовал, что задыхается. Откуда мать узнала о Ремусе? В глазах Вальбурги появился безумный блеск.

— Милый мой, ты же не думаешь, что я оставлю без внимания тех, с кем водит дружбу мой своевольный сын? Блэки пока еще не потеряли своих связей и влияния в Министерстве, и мне было несложно узнать секрет твоей грязной шавки у начальника Отдела по работе с оборотнями. Возможно... — беззаботные, почти ласковые нотки в ее голосе заставили Сириуса задрожать, а отец поспешно отступил на шаг. — Возможно, я позволю ему жить, и просто совершенно случайно проговорюсь в беседе с Министром или с кем-то из родителей. Они так беспокоятся о благополучии своих детей, а лично я не желаю, чтобы шелудивая тварь, кровожадный людоед, свободно разгуливал по школе, полной невинных детей. И директор, который допустил, чтобы это животное угрожало здоровью и безопасности сотен людей, тоже легко не отделается. Это же надо, так беспардонно манкировать своим долгом!

Три дня спустя, Сириус Блэк собрал вещи и угрюмо ждал, когда ему вручат портключ во Францию.

* * *

Рывок портключа скрутил внутренности в узел. Сириуса и без того уже не первый день тошнило при мысли о встрече, которая ждала его дома, и о том, что ждет Ремуса и директора, если мать выполнит свою угрозу, так что у парадного входа Шато Малфой он появился совершенно зеленый. Домовой эльф проводил его внутрь, левитируя перед собой его сундук через бесконечные мраморные коридоры, мимо внушительных дверей, скрывающих таинственные комнаты, и наконец ввел в просторное помещение, обставленное как гостиная.

— А, мистер Блэк! Как приятно наконец увидеть вас у нас в гостях! — вежливо произнес Абраксас Малфой, поднимаясь ему навстречу. Сидящая рядом жена окинула Сириуса презрительным взглядом.

— Добро пожаловать в наше скромное французское жилище, месье Блэк, — прошелестела она. Ее тихий голос, который должен был звучать мягко и успокаивающе, напомнил Сириусу шипение змеи. Неудивительно, ведь всем известно, что Малфои были темными магами.

— Благодарю вас за гостеприимство, мадам и месье Малфой, — выдавил в ответ Сириус.

— Должно быть, вы еще не оправились от путешествия портключом; нелегко преодолевать такие расстояния за один прыжок, мистер Блэк. Мы с женой не будем вас задерживать. Ила покажет вам ваши апартаменты. Надеюсь, вы не возражаете против того, чтобы поселиться в Западном крыле. Там живет довольно много молодых людей, среди которых, полагаю, есть и ваши однокурсники. Буквально несколько слов о правилах: заходить в Южное крыло вам запрещено, также воздержитесь от посещения коттеджа, расположенного рядом с особняком. В остальном, вы можете свободно передвигаться по особняку и прилегающей территории, а если вдруг потеряетесь или заблудитесь, позовите Илу. Боюсь, что обед уже закончился, а ужин будет подан ровно в семь. Просто следуйте за теми, кто идет в обеденный зал: вы здесь единственный новичок, так что все остальные дорогу знают.

— Спасибо, — вновь проговорил Сириус, не представляя, что еще сказать.

Малфои переглянулись, что-то для себя решив, но взгляд был настолько мимолетным, что его смысл ускользнул от Сириуса. Он надеялся, что дело было не в нем. Этим летом у него и так будет достаточно проблем, чтобы еще и Малфои затаили на него зло за то, что он недостаточно вежливо себя вел, или что им там еще не понравилось... Не то, чтобы его заботило их мнение, но лучше все-таки не злить и не провоцировать хозяев дома, где ему придется провести лето.

Получив разрешение удалиться, Сириус вышел из гостиной вслед за молчаливой домовухой; вновь одни коридоры сменялись другими, потом был подъем по лестнице, и опять лабиринт коридоров, пока он не потерял всякое представление о том, где находится. От здешнего архитектурного стиля веяло холодом, мраморные стены и дубовые двери, готические арки и массивные колонны в затейливой резьбе наводили на мысль о кладбище. Потолки почти не уступали Хогвартсу по высоте, но не было ощущения безмятежности — как и неба над головой. А еще там звучали детские голоса — здесь же было тихо как в склепе.

Ила свернула в очередной коридор, с ковровым покрытием, где свет был более приглушенным, а двери — не настолько грандиозными, и внезапно остановилась перед четвертой по счету дверью из темного дерева. Дальше по коридору была только одна дверь. «Хозяин помещать вас здесь, — раздался скрипучий голос эльфийки. — Хозяин Блэк летом жить в этой комнате. Другие тоже здесь, в других комнатах, если хозяину Блэку станет одиноко». Вытерев о мантию чуть влажные от пота ладони, Сириус коснулся бронзовой дверной ручки и почувствовал, как легко поворачивается под рукой холодный металл. Он шагнул внутрь и в изумлении огляделся.

Комната была большой — конечно же, больше, чем его спальня на площади Гриммо. Три поколения назад, когда для Блэков настали тяжелые времена, им пришлось продать свой просторный особняк и переехать в небольшой дом на Гриммо. Эта комната была, пожалуй, почти такого же размера, как мужская спальня в гриффиндорской башне, но вмещала всего одну огромную старинную кровать с четырьмя столбиками темного дерева, грозно устремленными в идеально белый гладкий потолок. Напротив кровати у двери застыл массивный платяной шкаф, рядом с комодом, явно сработанным тем же мастером. Безликая тумбочка из того же дерева, что и кровать со шкафом, завершала образ гостевой спальни в старинном богатом фамильном особняке. Ну да, а то я бы не догадался, куда попал, — иронично подумал Сириус и шагнул вперед. Ботинки утонули в густом ворсе роскошного, шоколадного цвета ковра, и в сердце вдруг колыхнулась тоска. Ковер напоминает мне о шоколаде, а шоколад — о Ремусе. Ремус умрет, или его исключат, и все узнают, что он оборотень, если я не проведу это лето здесь и не попытаюсь сделать так, чтобы мать осталась довольна. Должно быть, Ремус с Джеймсом сейчас удивляются, как могло получиться, что я вдруг оказался в гостях у Малфоев, в их пафосном французском доме. А родители Джеймса, наверное, все поняли. Может быть, они объяснят Джеймсу и Ремусу, что у меня не было выбора. Кстати, возможно, и Питер тоже здесь? Сириус почувствовал прилив надежды. Конечно, ужасно, если Питеру пришлось вернуться в место, вселяющее в него такой страх, но быть может — чем Мордред не шутит? — в этом доме у него будет друг. Эта мысль придавала ему сил все время, что он провел в ожидании ужина.

* * *

К 6:53 Сириус успел отпустить Илу, распаковать все свои вещи, перекусить прихваченным с собой пакетиком всевкусных драже, бесчисленное множество раз пройтись взад-вперед по своим помпезным покоям, выглянуть в темный коридор, ведущий к его комнате, решить, что ему совсем не хочется ни бродить по дому, ни стучать в двери, множество раз сыграть самому с собой в крестики-нолики и виселицу, дважды переодеться, и свалиться на мягкий матрац, проклиная Малфоев за то, что они содержат дом в таком порядке, что на потолке даже нет трещин, которые он мог бы пересчитать. Теперь, наконец-то, он мог надеть ботинки и отправиться на ужин.

Выйдя из комнаты, Сириус сразу заметил, что последняя по коридору дверь тоже открывается. Ура! Человек! На много часов лишенный человеческого общества, Сириус уже был близок к помешательству. Проклятье, ему же плохо в одиночестве! Звенящая тишина этого места давила на психику. Без человеческого общения, если ему не с кем будет поговорить, он просто зачахнет и умрет.

Но тут дверь распахнулась полностью, и в сумрачном свете ламп Сириус разглядел того, кто, очевидно, и был жильцом последней комнаты в третьем коридоре Западного крыла. Ему внезапно расхотелось благодарить судьбу за такой сомнительный подарок, потому что соседом Сириуса по коридору оказался единственный человек, которого он вообще видеть не хотел.

— Нюниус.

Темноволосый парень резко вскинул голову, и Сириус не успел даже глазом моргнуть, как он уже держал в руке палочку.

— А, это ты, Блэк. Какой неприятный сюрприз, — протянул его заклятый враг, глядя на Сириуса со знакомым неприязненным блеском в глазах. — Что же привело тебя в Шато Малфой, вместо того, чтобы, как обычно, маяться дурью со своей веселой компанией недоумков — и животного?

— Заткнись, Снейп. Ты куда больше смахиваешь на животное, чем любой из моих друзей. Я сюда уж точно не напрашивался, больно надо мне видеть твою мерзкую харю — достаточно того, что в Хогвартсе вечно о тебя спотыкаюсь. Но здесь-то Лили нет, спасать тебя некому; наконец можно будет как следует тебя проклясть — весь год об этом мечтал.

Скажи он нечто подобное в Хогвартсе, и Снейп бы уже был вне себя от бешенства. Сириус это знал, и знал, по каким мозолям потоптаться, чтобы как следует его достать. Так что он был в полном шоке и недоумении, когда, вместо того, чтобы закричать или наброситься на него, Снейп только ухмыльнулся, закрыл дверь, ведущую, по-видимому, в отведенную ему на лето комнату, и убрал палочку под мантию. Он что, спятил? Сириус же теперь мог в одно мгновение отобрать у него палочку простым заклинанием Призыва!

Испытанный шок, должно быть, как-то отразился на его лице, потому что Снейп издевательски поднял бровь и неторопливо пошел по коридору. Проходя мимо Сириуса, он тихо произнес низким, вкрадчивым голосом: «На твоем месте, я бы не стал, находясь здесь, упоминать своих дебильных друзей. Здесь и у стен есть уши, а бывает, что и глаза. Не следует забывать об осторожности». И Сириус остался стоять в проходе, таращась на стремительно удаляющуюся снейпову спину, пока она не скрылась за поворотом.

Что это было? Угроза? Или предупреждение? Сириус чувствовал себя сбитым с толку, подступала головная боль, и хорошо бы чего-нибудь съесть... Вот гадство. Ужин. Сомневаюсь, что хозяева придут в восторг, если я опоздаю на ужин в первый же день. И я только что упустил своего проводника. «Да пропади оно все пропадом!» — Сириус двинулся за Снейпом, но было поздно: тот уже исчез.

— Блэк? — Сириус резко обернулся при звуках незнакомого мужского голоса. Из второй по коридору комнаты выходил парень, который, как Сириус смутно помнил, учился на Слизерине на одном с ним курсе. — Что ты здесь делаешь?

— Учусь петь тирольские народные песни, буду себе на жизнь зарабатывать. А ты как думаешь, что я здесь делаю?

У белокурого слизеринца хватило такта, чтобы принять слегка смущенный вид.

— Приношу свои извинения, Блэк. Меня поразило, что в этом году ты прибыл к Малфоям. Раньше ты никогда не гостил у них.

— Раньше — нет. Но в этом году мать пожелала, чтобы перед своим совершеннолетием я прошел здесь обучение, — осторожно произнес Сириус. Он мало что знал о своем собеседнике, кроме того, что тот пользовался у девушек такой же популярностью, как и сам Сириус, и считался завидной партией среди чистокровных ведьм.

Парень улыбнулся ему. Ростом он был чуть ниже Сириуса, но держал себя так уверенно, что казался на полметра выше.

— Отлично, я очень надеюсь, что ты не только приобретешь здесь полезный опыт, но и приятно проведешь время. Я приезжаю сюда каждое лето с двенадцати лет. Лорд и леди Малфой очень великодушны, оказывая нам такое гостеприимство, а какие возможности здесь открываются — ты просто не представляешь.

У него был приятный низкий голос, и Сириус поразился, насколько этот чистокровный слизеринец ему... симпатичен. Он вел себя без затаенной издевки, без угроз и высокомерия, — и совсем не походил на чистокровного мага, прибывшего на элитное сборище, как их представлял себе Сириус. Моргнув, он осознал, что с надеждой улыбается своему собеседнику.

— Надеюсь, что ты прав. Мне бы не хотелось... — чтобы Ремуса убили или исключили из школы — разочаровать свою семью.

— Нечасто встретишь столь горячую сыновнюю любовь. Твои родители должны тобой гордиться, Сириус Блэк, — музыкальный смех еще больше подчеркнул искренность его слов. Как такой парень попал на Слизерин? Он был слишком хорош для этого факультета!

— Я на это надеюсь, — ответил Сириус, и залился несвойственной для себя краской смущения. — Извини, но ты знаешь мое имя, а твое вылетело у меня из головы...

— О, не переживай. Мы же учимся на разных факультетах и никогда по-настоящему не общались, так что ничего удивительного, что ты не знаешь, как меня зовут. Я Розье — Эван Розье, но ты можешь звать меня просто Эван.

— Ну что ж, я рад познакомиться с тобой, Эван. Пожалуйста, зови меня Сириус. Я тоже не особенно люблю формальности.

— Спасибо, Сириус. А теперь, может быть, пойдем на ужин? Полагаю, все остальные уже там, а мы немного опаздываем.

— О, нет! — охнул Сириус в отчаянии. — Я же должен был произвести хорошее впечатление...

Он не осознавал, что говорит вслух, но от спокойного голоса Эвана сердце перестало суматошно биться.

— Пожалуйста, не беспокойся. Я уверен, Малфои все поймут. Давай, я лучше провожу тебя в обеденный зал.

Эван заскользил вперед, с легкостью ориентируясь в лабиринте коридоров, и спустя некоторое время они оказались в помещении, которое, очевидно, и являлось обеденным залом. Зал был огромен. Три больших стола стояли параллельно, и за ними почти не оставалось свободных мест. За одним из столов, как отметил Сириус, когда все присутствующие повернулись посмотреть на опоздавших, сидели исключительно взрослые. Во главе этого стола расположилась чета Малфоев и их сын, Люциус. Другой занимали подростки. Сириус скривился, мельком увидев непроницаемое лицо Снейпа, сидящего ближе к концу стола. За третьим сидели дети — некоторые из них учились на младших курсах Хогвартса, а некоторые были еще слишком малы, чтобы там учиться.

— Розье, Блэк, вы оба опоздали на шесть минут, — отметил Малфой.

Сириус открыл рот, чтобы объясниться, но прежде, чем он успел что-то сказать, на его плечо опустилась теплая, мягкая рука.

— Лорд Малфой, я приношу свои извинения. Я встретил Сириуса в Западном крыле, и был настолько поражен его присутствием, что заговорил с ним, заставив забыть о времени. Здесь нет его вины.

Лорд Малфой посмотрел на другого мужчину, сидящего через два человека от него — Сириус понял, что тот был отцом Эвана. Они были очень похожи, отличаясь только возрастом, и все затаили дыхание, пока отец и сын обменивались взглядом, который Сириус даже не надеялся понять. Затем мужчина — мистер Розье — серьезно кивнул:

— Если лорд Малфой готов принять извинения, я не вижу причины на этот раз налагать наказание на тебя или юного мистера Блэка. В будущем, не забывай о времени, Эван.

— Спасибо, отец.

— Хорошо. Вам прощается это опоздание. Прошу, садитесь. Розье, могу я поручить тебе позаботиться о юном Блэке? Объяснить ему здешние правила и, возможно, провести небольшую экскурсию?

— Конечно, лорд Малфой. Вы очень добры.

Эван грациозно поклонился, казалось, его гибкое тело движется в танце, а не демонстрирует подчинение младшего старшему. Легкое прикосновение к руке вырвало Сириуса из раздумий, и он поспешно последовал примеру Эвана, немного согнувшись в поясе. Поклон получился гораздо более неуклюжим, чем у Эвана, и Сириус почувствовал, как щеки вспыхивают румянцем от такого конфуза. Дурацкий чистокровный этикет! Вечно я забываю все эти правила и все путаю! Да не больно-то и нужно мне их помнить! — подумал он с раздражением.

Во всяком случае, он, кажется, сделал все правильно, потому что сидящие за столом немного расслабились и вновь принялись общаться друг с другом. Эван, который так и не отпустил плечо Сириуса, провел его к столу, где находились подростки, начиная с третьего курса; самые старшие из них были ровесниками Эвана и Сириуса. За столом было два свободных стула: один прямо во главе стола, и один у самого конца. Сириус уже сделал шаг к тому, который был в конце, когда его остановила ухоженная мужская рука и легко толкнула в другую сторону. Сириус недоуменно взглянул на Эвана, но тот в ответ только улыбнулся.

Повернувшись к подростку, сидящему справа от пустого стула во главе стола, Эван повелительно обратился к нему: «Родольфус, сядь на место Эйвери. Эйвери и остальные, сдвиньтесь на одно место». За столом повисла тишина. После долгой паузы, мускулистый шатен Родольфус встал и перешел на левую сторону стола, где сидел угрюмый парень с рыжеватыми волосами и смуглым лицом: Эйвери. Эйвери резко отодвинул свой стул назад и повернулся направо, где следующий подросток уже начал вставать, освобождая место. Через несколько секунд, пересаживалась уже вся левая половина стола. Сириус был плохо знаком с правилами размещения гостей за столом, принятыми у чистокровных семей, но даже он понимал, что происходит что-то крайне необычное, а заправляет всем Эван. Во что же такое я ввязался, подружившись с Эваном? Сириус наблюдал за тем, как, один за другим, все занимали свои новые места, пока последний мальчишка с сердитым видом не плюхнулся на стул у самого края стола. Сириус заметил, что, помимо тех, с кем он только что познакомился, он знает по имени только Снейпа. Почти каждый за этим столом, пересаживаясь, кидал на них взгляд, но Снейп не смотрел ни на Эвана, ни на Сириуса, спокойно заняв свое новое место — третьим с конца стола, рядом с младшими из тех, кто здесь сидел. А Питера нет. Интересно, отпустила ли его мать на лето к Джеймсу? Проклятье, значит, друга у меня здесь не будет. Хотя, возможно, Эван не так плох для слизеринца, вот уж кто совсем на Нюнчика не похож.

Эван похлопал Сириуса по плечу.

— Ну вот, садись. Должно быть, ты умираешь от голода, — и Сириус оказался за столом по правую руку от Эвана. Постепенно разговоры за столом возобновились, оставив Сириуса в раздумьях: чему он только что стал свидетелем, и как это его касается?

После ужина Малфой-старший величественно поднялся, и все разговоры мгновенно стихли.

— Сегодня к нам присоединился мистер Блэк, так что теперь, когда мы все в сборе, время отдыха подходит к концу. Со следующего дня начинаются занятия, поэтому наслаждайтесь своим последним свободным вечером. К завтрашнему вечеру вы устанете так, что вам уже ничего не захочется! — По аудитории пробежала волна вежливого смеха. — Мы с леди Малфой удаляемся в Южное крыло, так что если у вас возникнут вопросы, прошу задавать их моему сыну, Люциусу.

Точная копия лорда Малфоя еще выше задрала подбородок, и Сириус едва не фыркнул от смеха при мысли о том, что бы сказал Джеймс при виде этого самовлюбленного нарцисса. Неудивительно, что он обручился с Нарциссой Блэк. Мало того, что мастью похожи, так еще и цветок подобрал себе под стать! Взрослые один за другим начали покидать зал, когда Сириуса окликнули.

— Сириус. Сириус! — Он обернулся.

— Извини, Эван, я немного задумался. Что ты хотел?

Светлокожий парень вновь улыбнулся. Какая же у него все-таки дружелюбная улыбка. Неудивительно, что все девчонки от него без ума. Он ничуть не уступает Малфою в привлекательности, и к тому же, в отличие от него, не глядит с таким видом, будто делает нам одолжение.

— Ничего страшного. Я просто собирался сказать тебе, что у нас, молодежи, существует небольшая традиция, которую мы соблюдаем каждый год, в последний свободный вечер перед началом занятий. Ты с нами?

— Что? О... ну да, почему бы и нет. Вы же не собираетесь меня там пытать, или убивать... ничего такого, правда? — пошутил Сириус, ухмыляясь.

— Я пытаю только тех, кто этого заслуживает, — сообщил ему Эван со смешинкой в сине-зеленых глазах.

— Не надо, я был хорошим мальчиком! — взмолился Сириус, съеживаясь в притворном страхе.

— Надеюсь, что так, Сириус Блэк, иначе ты скоро узнаешь, что лгать нехорошо, — зверски оскалился Эван.

Последние двое взрослых покинули зал; Эван легко вскочил со стула и широко раскинул руки.

— Дорогие мои чистокровные друзья и соратники! Настало наше время! Наступило лето! Так поприветствуем же его приход, и да начнется игра!

Не успел он умолкнуть, как свет внезапно погас, оставив их в полной темноте. Возможно, Сириус охнул от неожиданности, но поскольку никто его не услышал, он решил, что это не считается. Больше, вроде бы, никто не прореагировал.

— Три! Два! Один! Commencez! — все вокруг вдруг начали двигаться, и тут уж Сириус действительно охнул, но почти сразу же почувствовал, что его предплечье ободряюще сжимает чья-то рука.

— Сириус, друг мой, следуй за мной и попытайся не шуметь. Игра заключается в том, чтобы спрятаться в этой части особняка так, чтобы тебя не обнаружили, и одновременно найти и вывести из строя всех остальных. Разрешается использовать любые способы, чтобы обездвижить противника и забрать его палочку.

Это было похоже на усложненный вариант пряток — Сириус последовал за Эваном, стараясь производить как можно меньше шума. Тот забрался в какой-то укромный уголок, затащил туда Сириуса, и наложил неизвестное заклинание палочкой, вдруг возникшей в его руке.

— Вот, теперь мы можем поговорить: это заклинание заглушает голоса, так что нас никто не услышит. У всех игроков есть пять минут, чтобы найти себе убежище, а затем, когда раздастся гонг, игра начнется по-настоящему. Обезоруживай и оглушай своих противников, или используй другие заклинания, чтобы вывести их из строя. Всегда забирай у них палочки. Через тридцать минут свет опять загорится, тогда мы всех расколдуем и соберемся посмотреть, кто собрал больше всего палочек. Можно играть в одиночку или объединяться с другими игроками, но не больше чем по двое.

— Круто. Эй, можешь потом научить меня этому заклинанию? Я никогда о нем не слышал.

Эван засмеялся:

— Конечно. Это полезное заклинание. Я тебя в следующий раз научу. А сейчас, полагаю, представление уже начинается...

И действительно, в этот момент послышался звук гонга — игра началась. Эван отменил действие заглушки и тут же невербально послал красный луч в цель, которую Сириус не видел — но глухой стук упавшего тела дал ему знать, что заклинание кого-то зацепило. Ничего себе. Колдовать невербально? Я, наверное, не смогу... Сириус сглотнул. Ну что ж, не попробуешь — не узнаешь. Он поспешно двинулся за Эваном, который уже призвал Акцио палочку своего обездвиженного противника.

* * *

Никогда в жизни Сириус не чувствовал себя таким измученным в магическом и физическом смысле, как в тот момент, когда вновь зажегся свет. Только благодаря Эвану его палочка оставалась при нем. Эвану не раз пришлось выручать его, а используемые заклинания, не считая оглушающего в самом начале, были совершенно незнакомы Сириусу, становились все более изощренными, и, как он подозревал, к светлой магии их можно было отнести весьма условно. Эван же шел по коридорам в прекрасном расположении духа, на ходу снимая последствия заклинаний с оглушенных, связанных и лишенных палочек игроков. Таких было немало. Вернувшись в обеденный зал, Эван сел на стол и осмотрел своих бойцов, которые выглядели весьма потрепанными.

— Сколько человек было выведено из строя? — Почти все присутствующие опустили глаза или начали смущенно переминаться с ноги на ногу. — Понятно. Тем, кому меньше пятнадцати лет, не стоит переживать, все дело во владении нужными заклинаниями и практике, которая была у тех, кто старше. — Эван ухмыльнулся; младшие подростки подняли глаза от пола, немного успокоившись.

— Кто сумел продержаться до конца игры? — Сириус поднял руку, и с ним еще несколько человек.

— Итак, Эйвери, Нотт, Родольфус, Сириус и Снейп. Ну и я, конечно. Что ж, это лучше, чем было в прошлом году. Мои поздравления всем вам.

Сириус посмотрел на тех, кого назвал Эван. Эйвери и Родольфус — парни, которым было приказано пересесть; Нотт — одна из немногих присутствующих девушек. Анна Нотт — она была одной из тех девушек, которыми он восхищался на расстоянии, но с кем не собирался знакомиться ближе. В конце концов, она была слизеринкой, и к тому же на два года его младше. Снейп? Ну, этот скользкий змей везде пролезет.

— И сколько палочек вам удалось собрать?

— Десять. — Эйвери.

— Восемь. — Родольфус.

— Четырнадцать. — Нотт.

— Одиннадцать. — Снейп.

— У нас с Сириусом восемнадцать, то есть, по девять каждому. Получается, в этот раз победила Анна. — Эван благосклонно кивнул в сторону кудрявой брюнетки, которая серьезно кивнула в ответ. — Вот твой приз... — Эван взмахнул палочкой, и из стоящего в самом углу шкафа вылетела какая-то вещь. Он передал эту вещь девушке, и ее глаза засияли нескрываемым восторгом. В руках она держала простой, без украшений, серебряный нож.

— Это из магазина оружия и инструментов Дестини, — с благоговением сказала она.

Сириус моргнул. Даже он слышал о знаменитом магазине, единственном уважаемом заведении в Лютном переулке. Там можно было приобрести действительно великолепные и надежные товары. Серебряный ритуальный нож-атам был необходим почти каждому волшебнику, который не собирался всю жизнь обходиться исключительно бытовыми заклинаниями — большинство ритуалов высшей магии и приготовление некоторых зелий было невозможно без использования атама. Сбор ингредиентов, вырезание рун, и тому подобное. Сами по себе, серебряные атамы были недешевыми, но купить их было относительно просто, однако атам из магазина Дестини был особенным, потому что человек, привязавший его к себе, становился его единственным хозяином до конца жизни. Прекрасное средство от воров. У них даже мысли не возникнет украсть привязанную вещь, больно серьезными бывают побочные эффекты — так и жизни можно лишиться... Сириус, как и все чистокровные дети, не раз слышал кошмарные истории о том, как привязанная вещь вырывалась у вора из рук и закалывала его насмерть.

— Спасибо, Розье!

Сириус с большим уважением посмотрел на невзрачный нож, лежащий у нее в руке. Ремус сказал, что у Дестини все товары жутко дорогие. Интересно, а этот ножик сколько стоит? И вообще, насколько богат Эван? Или призы обеспечивает Малфой?

— Ты его заслужила, Анна, — тепло сказал Эван, а собравшиеся, затаив дыхание, стали наблюдать за тем, как лезвие чертит на ее ладони тонкую красную линию. Девушка сжала зубы, но не издала ни звука, когда из раны выступила кровь, а нож, ярко сверкнув, вновь принял вид обычного оружия. На ладони не осталось ни следа пореза. Все восхищенно выдохнули, и в наступившей тишине Розье продолжил говорить, как будто ничего необычного не случилось:

— Северус, у тебя тоже неплохой результат — одиннадцать палочек. Замечательный прогресс, поздравляю.

— Ты очень добр, Розье. — Это были первые слова, услышанные Сириусом из уст Снейпа после их встречи в коридоре. Голос Снейпа был ровен, слова вежливы, лицо ничего не выражало. Никаких чувств, ни тени эмоций, но Сириусу почудилось, что в воздухе между Эваном и Снейпом застыло тревожное напряжение. К сожалению, Сириус понятия не имел, в чем тут дело.

— Лестрейндж — Родольфус Лестрейндж — и Эйвери, вы оба меня разочаровали. В прошлом году вы собрали по двенадцать палочек. Теряете хватку, — оба парня склонили голову и забормотали извинения.

— И, конечно, Сириус, — Эван повернулся к нему, и его холодный, бесстрастный голос, от которого Сириусу было слегка не по себе, — он и не представлял, что Эван может говорить таким тоном, — вдруг потеплел и зазвучал с прежним дружеским одобрением. — Для первого раза, очень неплохо. Тебе удалось избежать заклинаний, которые гарантированно вывели бы тебя из строя, и держаться наравне со мной. Ты умеешь практически бесшумно двигаться. Молодец. — С этими словами, напряжение в зале спало, и Эван широко улыбнулся всем присутствующим. — Те, кому не повезло попасть под чужое заклятье — обратитесь к кому-то, кто сможет вам помочь. Все свободны!

Все тут же принялись болтать, кто-то стал разбираться с последствиями разнообразных проклятий, вроде гигантских нарывов или волос, которые вдруг зажили собственной жизнью, пытаясь задушить своих владельцев, а часть подростков отправилась по своим комнатам. Эван обаятельно улыбнулся Сириусу и спросил: «Ну что, показать тебе звукопоглощающее заклинание?»

______________

Название главы взято из шведской поговорки: «Жизнь без любви — что год без лета».