Дети темной стороны (джен)

«Но Иисус сказал: пустите детей приходить ко Мне и не возбраняйте им, ибо таковых есть Царствие Божие» Евангелие от Луки, 18:16

Сириус Блэк застонал от досады и разочарования. Снова. Естественно, его, как и раньше, никто не услышал — он находился в своей спальне, и, как-никак, он был Блэком, так что от любителей подслушивать и подглядывать, включая его дорогих родственников, комнату защищали заклинания, которые вряд ли бы одобрило Министерство. Сириус сел на кровати, с удобством привалившись к изголовью, и начал составлять в уме список того, что ему хотелось бы сейчас сказать или сделать всем чистокровным снобам, и конкретно своей семейке. Некоторое время он в красках представлял разнообразные кары (мужчин — кастрировать! женщин — проклясть так, чтоб во всех интересных местах повысыпало! и зудело!), и дошел до 103 пункта, прекрасное число, когда душащая его злость наконец улеглась, оставив на языке лишь вязкую желчь поражения. Он ничего не мог сделать. А больше всего на свете Сириус Блэк ненавидел чувствовать себя беспомощным.

Еще утром он смеялся и беззаботно шутил с друзьями, собираясь удрать из своего удушливого дома, чтобы провести большую часть лета у Поттеров — как это было у них заведено начиная со второго курса. Еще утром он ждал, когда же наступит лето — не потому, что так уж хотел вернуться в этот кошмарный дом, а просто предвкушая шальные выходки в компании Джеймса и Ремуса. Теперь же... «милый дом» открыл ему свои объятья, и все шло к тому, что лето после шестого курса будет для Сириуса самым мрачным из всех.

После второго курса, когда Поттеры впервые пригласили его почти на все лето, он был в восторге. Ремуса и Питера тоже позвали в гости, и вместе они сеяли хаос везде, куда бы ни направились. Веселье продолжалось и после третьего, и после четвертого курса, но прошлым летом — после пятого курса — Питера с ними не было. Робкая бурая сова передала вежливое послание от его матери, где говорилось, что Питер очень сожалеет, но не может приехать, потому что этим летом гостит в поместье Малфоев во Франции. Естественно, они все были в недоумении, и даже где-то чувствовали себя обманутыми. Питер ни разу даже не упоминал о каких-то других планах, и, конечно же, не был в хороших отношениях с Малфоем. Малфой, кто бы мог подумать! Но когда они рассказали об этом Поттерам-старшим, те переглянулись и побледнели, как будто услышали плохую новость.

Никому из них не сказали, в чем же, собственно, было дело, но миссис Поттер — с суровой непреклонностью, свойственной матерям — решительно настаивала на том, что Питер не виноват в нарушении священной летней традиции, и что они не должны спрашивать его о том, что он делал во французском поместье Малфоев и что там вообще происходило. В какой-то мере лето было испорчено. Хоть и тихий, как крыса, в которую он только недавно научился превращаться, Питер все равно был неотъемлемой частью Мародеров. Его присутствие было почти незаметным — пока ироничное замечание, а то и просто тычок в бок, не опускало их с небес на землю, не позволяя лопнуть от спеси. Питер был с ними единым целым — как и Ремус со своей надежностью и уравновешенностью, Джеймс со своим нахальным обаянием и Сириус со своей бесшабашной натурой, — они, все четверо, были нераздельны. Ничего удивительного, что, когда в школе вновь начались занятия, они задали Питеру пару вопросов.

Ну хорошо, не пару, а очень много вопросов. В шутку, конечно, и исключительно от любопытства.

Ладно, может, это действительно — самую малость! — смахивало на допрос.

Но дело не в этом. Питер побледнел, затрясся и ни слова не сказал. Когда его дрожь стала настолько заметной, что Джеймсу пришлось звать мадам Помфри, они поняли, что здесь что-то не так. Их догадка подтвердилась, когда прибежала запыхавшаяся мадам Помфри, кинула один взгляд на Питера, бьющегося в конвульсиях на полу гриффиндорской гостиной, и позволила себе нецензурно выругаться. Питер неделю пролежал в больничном крыле, восстанавливаясь после — с ума сойти! — эпилептического припадка в сочетании с нервным срывом, а Помфри угрожала немедленной смертью Мародерам и любому другому, кто еще хоть раз задаст вопрос о том, как Питер провел лето. Намек они уловили, и вскоре все пошло по-прежнему — хотя и не совсем. Сириус не понимал, что могло так сильно напугать Питера в то лето, которое он провел во Франции, но весь год Питер оставался замкнутым и угрюмым, совсем не похожим на их беззаботного веселого друга.

Зато теперь Сириус начал догадываться о том, что пришлось пережить Питеру. Потому что его собственные родители — особенно мать — собирались поступить с ним точно так же. Лето во Франции, в поместье Малфоев, где его научат вести себя, как подобает представителю его семейства, общаться и налаживать связи с другими чистокровными. Мерлин!

Сириус попытался представить себе, что его там ждет. Должно быть, что-то связанное с Темными искусствами, раз Питер вернулся таким перепуганным. Но Питер всегда был нервным малым, не то чтобы трусливым, но ждать от него геройских подвигов определенно не стоило. Класс. Всю жизнь мечтал целое лето провести в компании богатых чистокровных снобов и их богатеньких снобских детишек. Мать говорила — нет, орала на него, и по его ощущениям, не один час, — и из ее воплей следовало, что будь ее воля, он бы с самого детства каждое лето гостил у Малфоев.

— Но нет, твой отец умолял меня подождать, говорил, что мальчик еще слишком молод. Это лето — последнее, которое ты проводишь с нами, потом ты будешь считаться взрослым, и я не дам тебе и дальше порочить имя Блэков. Есть вещи, которые дозволены ребенку, но теперь, когда ты уже почти совершеннолетний, я отказываюсь молча сносить твои выходки. У тебя нет выбора. Либо ты отправляешься туда сам, либо я приволоку тебя за твои несуразные космы и закую в цепи, как последнего каторжника. Ты меня понял?

— Вальбурга, ты слишком сурова к мальчику...

— Помолчи, Орион. Подумай лучше о том, что ты и сам недалек от того, чтобы запятнать имя семьи. Я не для того выходила замуж за Блэка, чтобы отдавать честь рода на попрание из-за таких, как ты и Сириус. Я покорилась твоей воле: Регулус тоже отправится туда только летом перед седьмым курсом. Но Сириусу придется поехать и научиться вести себя, как подобает, и никаких отговорок я не потерплю!

— Никуда я не поеду, мама. Ты же знаешь, что я гощу у Джеймса — я это делаю каждые летние каникулы.

Тогда ее голос стал тише, превратился в шипение, вселяющее страх в мужчин рода Блэк. Вальбурга очень редко говорила таким тоном, но когда до этого доходило, перед собеседником вставал выбор: подчиниться или испытать мучительную боль.

— Через неделю ты поедешь в Шато Малфой и будешь вести себя там, как подобает чистокровному. Собери вещи, которые возьмешь с собой. Если через неделю не будешь готов, одного из своих дружков ты у Поттеров недосчитаешься. В конце концов, я же не могу игнорировать угрозу для общества, которую представляет собой твой облезлый приятель-полукровка?

Сириус почувствовал, что задыхается. Откуда мать узнала о Ремусе? В глазах Вальбурги появился безумный блеск.

— Милый мой, ты же не думаешь, что я оставлю без внимания тех, с кем водит дружбу мой своевольный сын? Блэки пока еще не потеряли своих связей и влияния в Министерстве, и мне было несложно узнать секрет твоей грязной шавки у начальника Отдела по работе с оборотнями. Возможно... — беззаботные, почти ласковые нотки в ее голосе заставили Сириуса задрожать, а отец поспешно отступил на шаг. — Возможно, я позволю ему жить, и просто совершенно случайно проговорюсь в беседе с Министром или с кем-то из родителей. Они так беспокоятся о благополучии своих детей, а лично я не желаю, чтобы шелудивая тварь, кровожадный людоед, свободно разгуливал по школе, полной невинных детей. И директор, который допустил, чтобы это животное угрожало здоровью и безопасности сотен людей, тоже легко не отделается. Это же надо, так беспардонно манкировать своим долгом!

Три дня спустя, Сириус Блэк собрал вещи и угрюмо ждал, когда ему вручат портключ во Францию.

* * *

Рывок портключа скрутил внутренности в узел. Сириуса и без того уже не первый день тошнило при мысли о встрече, которая ждала его дома, и о том, что ждет Ремуса и директора, если мать выполнит свою угрозу, так что у парадного входа Шато Малфой он появился совершенно зеленый. Домовой эльф проводил его внутрь, левитируя перед собой его сундук через бесконечные мраморные коридоры, мимо внушительных дверей, скрывающих таинственные комнаты, и наконец ввел в просторное помещение, обставленное как гостиная.

— А, мистер Блэк! Как приятно наконец увидеть вас у нас в гостях! — вежливо произнес Абраксас Малфой, поднимаясь ему навстречу. Сидящая рядом жена окинула Сириуса презрительным взглядом.

— Добро пожаловать в наше скромное французское жилище, месье Блэк, — прошелестела она. Ее тихий голос, который должен был звучать мягко и успокаивающе, напомнил Сириусу шипение змеи. Неудивительно, ведь всем известно, что Малфои были темными магами.

— Благодарю вас за гостеприимство, мадам и месье Малфой, — выдавил в ответ Сириус.

— Должно быть, вы еще не оправились от путешествия портключом; нелегко преодолевать такие расстояния за один прыжок, мистер Блэк. Мы с женой не будем вас задерживать. Ила покажет вам ваши апартаменты. Надеюсь, вы не возражаете против того, чтобы поселиться в Западном крыле. Там живет довольно много молодых людей, среди которых, полагаю, есть и ваши однокурсники. Буквально несколько слов о правилах: заходить в Южное крыло вам запрещено, также воздержитесь от посещения коттеджа, расположенного рядом с особняком. В остальном, вы можете свободно передвигаться по особняку и прилегающей территории, а если вдруг потеряетесь или заблудитесь, позовите Илу. Боюсь, что обед уже закончился, а ужин будет подан ровно в семь. Просто следуйте за теми, кто идет в обеденный зал: вы здесь единственный новичок, так что все остальные дорогу знают.

— Спасибо, — вновь проговорил Сириус, не представляя, что еще сказать.

Малфои переглянулись, что-то для себя решив, но взгляд был настолько мимолетным, что его смысл ускользнул от Сириуса. Он надеялся, что дело было не в нем. Этим летом у него и так будет достаточно проблем, чтобы еще и Малфои затаили на него зло за то, что он недостаточно вежливо себя вел, или что им там еще не понравилось... Не то, чтобы его заботило их мнение, но лучше все-таки не злить и не провоцировать хозяев дома, где ему придется провести лето.

Получив разрешение удалиться, Сириус вышел из гостиной вслед за молчаливой домовухой; вновь одни коридоры сменялись другими, потом был подъем по лестнице, и опять лабиринт коридоров, пока он не потерял всякое представление о том, где находится. От здешнего архитектурного стиля веяло холодом, мраморные стены и дубовые двери, готические арки и массивные колонны в затейливой резьбе наводили на мысль о кладбище. Потолки почти не уступали Хогвартсу по высоте, но не было ощущения безмятежности — как и неба над головой. А еще там звучали детские голоса — здесь же было тихо как в склепе.

Ила свернула в очередной коридор, с ковровым покрытием, где свет был более приглушенным, а двери — не настолько грандиозными, и внезапно остановилась перед четвертой по счету дверью из темного дерева. Дальше по коридору была только одна дверь. «Хозяин помещать вас здесь, — раздался скрипучий голос эльфийки. — Хозяин Блэк летом жить в этой комнате. Другие тоже здесь, в других комнатах, если хозяину Блэку станет одиноко». Вытерев о мантию чуть влажные от пота ладони, Сириус коснулся бронзовой дверной ручки и почувствовал, как легко поворачивается под рукой холодный металл. Он шагнул внутрь и в изумлении огляделся.

Комната была большой — конечно же, больше, чем его спальня на площади Гриммо. Три поколения назад, когда для Блэков настали тяжелые времена, им пришлось продать свой просторный особняк и переехать в небольшой дом на Гриммо. Эта комната была, пожалуй, почти такого же размера, как мужская спальня в гриффиндорской башне, но вмещала всего одну огромную старинную кровать с четырьмя столбиками темного дерева, грозно устремленными в идеально белый гладкий потолок. Напротив кровати у двери застыл массивный платяной шкаф, рядом с комодом, явно сработанным тем же мастером. Безликая тумбочка из того же дерева, что и кровать со шкафом, завершала образ гостевой спальни в старинном богатом фамильном особняке. Ну да, а то я бы не догадался, куда попал, — иронично подумал Сириус и шагнул вперед. Ботинки утонули в густом ворсе роскошного, шоколадного цвета ковра, и в сердце вдруг колыхнулась тоска. Ковер напоминает мне о шоколаде, а шоколад — о Ремусе. Ремус умрет, или его исключат, и все узнают, что он оборотень, если я не проведу это лето здесь и не попытаюсь сделать так, чтобы мать осталась довольна. Должно быть, Ремус с Джеймсом сейчас удивляются, как могло получиться, что я вдруг оказался в гостях у Малфоев, в их пафосном французском доме. А родители Джеймса, наверное, все поняли. Может быть, они объяснят Джеймсу и Ремусу, что у меня не было выбора. Кстати, возможно, и Питер тоже здесь? Сириус почувствовал прилив надежды. Конечно, ужасно, если Питеру пришлось вернуться в место, вселяющее в него такой страх, но быть может — чем Мордред не шутит? — в этом доме у него будет друг. Эта мысль придавала ему сил все время, что он провел в ожидании ужина.

* * *

К 6:53 Сириус успел отпустить Илу, распаковать все свои вещи, перекусить прихваченным с собой пакетиком всевкусных драже, бесчисленное множество раз пройтись взад-вперед по своим помпезным покоям, выглянуть в темный коридор, ведущий к его комнате, решить, что ему совсем не хочется ни бродить по дому, ни стучать в двери, множество раз сыграть самому с собой в крестики-нолики и виселицу, дважды переодеться, и свалиться на мягкий матрац, проклиная Малфоев за то, что они содержат дом в таком порядке, что на потолке даже нет трещин, которые он мог бы пересчитать. Теперь, наконец-то, он мог надеть ботинки и отправиться на ужин.

Выйдя из комнаты, Сириус сразу заметил, что последняя по коридору дверь тоже открывается. Ура! Человек! На много часов лишенный человеческого общества, Сириус уже был близок к помешательству. Проклятье, ему же плохо в одиночестве! Звенящая тишина этого места давила на психику. Без человеческого общения, если ему не с кем будет поговорить, он просто зачахнет и умрет.

Но тут дверь распахнулась полностью, и в сумрачном свете ламп Сириус разглядел того, кто, очевидно, и был жильцом последней комнаты в третьем коридоре Западного крыла. Ему внезапно расхотелось благодарить судьбу за такой сомнительный подарок, потому что соседом Сириуса по коридору оказался единственный человек, которого он вообще видеть не хотел.

— Нюниус.

Темноволосый парень резко вскинул голову, и Сириус не успел даже глазом моргнуть, как он уже держал в руке палочку.

— А, это ты, Блэк. Какой неприятный сюрприз, — протянул его заклятый враг, глядя на Сириуса со знакомым неприязненным блеском в глазах. — Что же привело тебя в Шато Малфой, вместо того, чтобы, как обычно, маяться дурью со своей веселой компанией недоумков — и животного?

— Заткнись, Снейп. Ты куда больше смахиваешь на животное, чем любой из моих друзей. Я сюда уж точно не напрашивался, больно надо мне видеть твою мерзкую харю — достаточно того, что в Хогвартсе вечно о тебя спотыкаюсь. Но здесь-то Лили нет, спасать тебя некому; наконец можно будет как следует тебя проклясть — весь год об этом мечтал.

Скажи он нечто подобное в Хогвартсе, и Снейп бы уже был вне себя от бешенства. Сириус это знал, и знал, по каким мозолям потоптаться, чтобы как следует его достать. Так что он был в полном шоке и недоумении, когда, вместо того, чтобы закричать или наброситься на него, Снейп только ухмыльнулся, закрыл дверь, ведущую, по-видимому, в отведенную ему на лето комнату, и убрал палочку под мантию. Он что, спятил? Сириус же теперь мог в одно мгновение отобрать у него палочку простым заклинанием Призыва!

Испытанный шок, должно быть, как-то отразился на его лице, потому что Снейп издевательски поднял бровь и неторопливо пошел по коридору. Проходя мимо Сириуса, он тихо произнес низким, вкрадчивым голосом: «На твоем месте, я бы не стал, находясь здесь, упоминать своих дебильных друзей. Здесь и у стен есть уши, а бывает, что и глаза. Не следует забывать об осторожности». И Сириус остался стоять в проходе, таращась на стремительно удаляющуюся снейпову спину, пока она не скрылась за поворотом.

Что это было? Угроза? Или предупреждение? Сириус чувствовал себя сбитым с толку, подступала головная боль, и хорошо бы чего-нибудь съесть... Вот гадство. Ужин. Сомневаюсь, что хозяева придут в восторг, если я опоздаю на ужин в первый же день. И я только что упустил своего проводника. «Да пропади оно все пропадом!» — Сириус двинулся за Снейпом, но было поздно: тот уже исчез.

— Блэк? — Сириус резко обернулся при звуках незнакомого мужского голоса. Из второй по коридору комнаты выходил парень, который, как Сириус смутно помнил, учился на Слизерине на одном с ним курсе. — Что ты здесь делаешь?

— Учусь петь тирольские народные песни, буду себе на жизнь зарабатывать. А ты как думаешь, что я здесь делаю?

У белокурого слизеринца хватило такта, чтобы принять слегка смущенный вид.

— Приношу свои извинения, Блэк. Меня поразило, что в этом году ты прибыл к Малфоям. Раньше ты никогда не гостил у них.

— Раньше — нет. Но в этом году мать пожелала, чтобы перед своим совершеннолетием я прошел здесь обучение, — осторожно произнес Сириус. Он мало что знал о своем собеседнике, кроме того, что тот пользовался у девушек такой же популярностью, как и сам Сириус, и считался завидной партией среди чистокровных ведьм.

Парень улыбнулся ему. Ростом он был чуть ниже Сириуса, но держал себя так уверенно, что казался на полметра выше.

— Отлично, я очень надеюсь, что ты не только приобретешь здесь полезный опыт, но и приятно проведешь время. Я приезжаю сюда каждое лето с двенадцати лет. Лорд и леди Малфой очень великодушны, оказывая нам такое гостеприимство, а какие возможности здесь открываются — ты просто не представляешь.

У него был приятный низкий голос, и Сириус поразился, насколько этот чистокровный слизеринец ему... симпатичен. Он вел себя без затаенной издевки, без угроз и высокомерия, — и совсем не походил на чистокровного мага, прибывшего на элитное сборище, как их представлял себе Сириус. Моргнув, он осознал, что с надеждой улыбается своему собеседнику.

— Надеюсь, что ты прав. Мне бы не хотелось... — чтобы Ремуса убили или исключили из школы — разочаровать свою семью.

— Нечасто встретишь столь горячую сыновнюю любовь. Твои родители должны тобой гордиться, Сириус Блэк, — музыкальный смех еще больше подчеркнул искренность его слов. Как такой парень попал на Слизерин? Он был слишком хорош для этого факультета!

— Я на это надеюсь, — ответил Сириус, и залился несвойственной для себя краской смущения. — Извини, но ты знаешь мое имя, а твое вылетело у меня из головы...

— О, не переживай. Мы же учимся на разных факультетах и никогда по-настоящему не общались, так что ничего удивительного, что ты не знаешь, как меня зовут. Я Розье — Эван Розье, но ты можешь звать меня просто Эван.

— Ну что ж, я рад познакомиться с тобой, Эван. Пожалуйста, зови меня Сириус. Я тоже не особенно люблю формальности.

— Спасибо, Сириус. А теперь, может быть, пойдем на ужин? Полагаю, все остальные уже там, а мы немного опаздываем.

— О, нет! — охнул Сириус в отчаянии. — Я же должен был произвести хорошее впечатление...

Он не осознавал, что говорит вслух, но от спокойного голоса Эвана сердце перестало суматошно биться.

— Пожалуйста, не беспокойся. Я уверен, Малфои все поймут. Давай, я лучше провожу тебя в обеденный зал.

Эван заскользил вперед, с легкостью ориентируясь в лабиринте коридоров, и спустя некоторое время они оказались в помещении, которое, очевидно, и являлось обеденным залом. Зал был огромен. Три больших стола стояли параллельно, и за ними почти не оставалось свободных мест. За одним из столов, как отметил Сириус, когда все присутствующие повернулись посмотреть на опоздавших, сидели исключительно взрослые. Во главе этого стола расположилась чета Малфоев и их сын, Люциус. Другой занимали подростки. Сириус скривился, мельком увидев непроницаемое лицо Снейпа, сидящего ближе к концу стола. За третьим сидели дети — некоторые из них учились на младших курсах Хогвартса, а некоторые были еще слишком малы, чтобы там учиться.

— Розье, Блэк, вы оба опоздали на шесть минут, — отметил Малфой.

Сириус открыл рот, чтобы объясниться, но прежде, чем он успел что-то сказать, на его плечо опустилась теплая, мягкая рука.

— Лорд Малфой, я приношу свои извинения. Я встретил Сириуса в Западном крыле, и был настолько поражен его присутствием, что заговорил с ним, заставив забыть о времени. Здесь нет его вины.

Лорд Малфой посмотрел на другого мужчину, сидящего через два человека от него — Сириус понял, что тот был отцом Эвана. Они были очень похожи, отличаясь только возрастом, и все затаили дыхание, пока отец и сын обменивались взглядом, который Сириус даже не надеялся понять. Затем мужчина — мистер Розье — серьезно кивнул:

— Если лорд Малфой готов принять извинения, я не вижу причины на этот раз налагать наказание на тебя или юного мистера Блэка. В будущем, не забывай о времени, Эван.

— Спасибо, отец.

— Хорошо. Вам прощается это опоздание. Прошу, садитесь. Розье, могу я поручить тебе позаботиться о юном Блэке? Объяснить ему здешние правила и, возможно, провести небольшую экскурсию?

— Конечно, лорд Малфой. Вы очень добры.

Эван грациозно поклонился, казалось, его гибкое тело движется в танце, а не демонстрирует подчинение младшего старшему. Легкое прикосновение к руке вырвало Сириуса из раздумий, и он поспешно последовал примеру Эвана, немного согнувшись в поясе. Поклон получился гораздо более неуклюжим, чем у Эвана, и Сириус почувствовал, как щеки вспыхивают румянцем от такого конфуза. Дурацкий чистокровный этикет! Вечно я забываю все эти правила и все путаю! Да не больно-то и нужно мне их помнить! — подумал он с раздражением.

Во всяком случае, он, кажется, сделал все правильно, потому что сидящие за столом немного расслабились и вновь принялись общаться друг с другом. Эван, который так и не отпустил плечо Сириуса, провел его к столу, где находились подростки, начиная с третьего курса; самые старшие из них были ровесниками Эвана и Сириуса. За столом было два свободных стула: один прямо во главе стола, и один у самого конца. Сириус уже сделал шаг к тому, который был в конце, когда его остановила ухоженная мужская рука и легко толкнула в другую сторону. Сириус недоуменно взглянул на Эвана, но тот в ответ только улыбнулся.

Повернувшись к подростку, сидящему справа от пустого стула во главе стола, Эван повелительно обратился к нему: «Родольфус, сядь на место Эйвери. Эйвери и остальные, сдвиньтесь на одно место». За столом повисла тишина. После долгой паузы, мускулистый шатен Родольфус встал и перешел на левую сторону стола, где сидел угрюмый парень с рыжеватыми волосами и смуглым лицом: Эйвери. Эйвери резко отодвинул свой стул назад и повернулся направо, где следующий подросток уже начал вставать, освобождая место. Через несколько секунд, пересаживалась уже вся левая половина стола. Сириус был плохо знаком с правилами размещения гостей за столом, принятыми у чистокровных семей, но даже он понимал, что происходит что-то крайне необычное, а заправляет всем Эван. Во что же такое я ввязался, подружившись с Эваном? Сириус наблюдал за тем, как, один за другим, все занимали свои новые места, пока последний мальчишка с сердитым видом не плюхнулся на стул у самого края стола. Сириус заметил, что, помимо тех, с кем он только что познакомился, он знает по имени только Снейпа. Почти каждый за этим столом, пересаживаясь, кидал на них взгляд, но Снейп не смотрел ни на Эвана, ни на Сириуса, спокойно заняв свое новое место — третьим с конца стола, рядом с младшими из тех, кто здесь сидел. А Питера нет. Интересно, отпустила ли его мать на лето к Джеймсу? Проклятье, значит, друга у меня здесь не будет. Хотя, возможно, Эван не так плох для слизеринца, вот уж кто совсем на Нюнчика не похож.

Эван похлопал Сириуса по плечу.

— Ну вот, садись. Должно быть, ты умираешь от голода, — и Сириус оказался за столом по правую руку от Эвана. Постепенно разговоры за столом возобновились, оставив Сириуса в раздумьях: чему он только что стал свидетелем, и как это его касается?

После ужина Малфой-старший величественно поднялся, и все разговоры мгновенно стихли.

— Сегодня к нам присоединился мистер Блэк, так что теперь, когда мы все в сборе, время отдыха подходит к концу. Со следующего дня начинаются занятия, поэтому наслаждайтесь своим последним свободным вечером. К завтрашнему вечеру вы устанете так, что вам уже ничего не захочется! — По аудитории пробежала волна вежливого смеха. — Мы с леди Малфой удаляемся в Южное крыло, так что если у вас возникнут вопросы, прошу задавать их моему сыну, Люциусу.

Точная копия лорда Малфоя еще выше задрала подбородок, и Сириус едва не фыркнул от смеха при мысли о том, что бы сказал Джеймс при виде этого самовлюбленного нарцисса. Неудивительно, что он обручился с Нарциссой Блэк. Мало того, что мастью похожи, так еще и цветок подобрал себе под стать! Взрослые один за другим начали покидать зал, когда Сириуса окликнули.

— Сириус. Сириус! — Он обернулся.

— Извини, Эван, я немного задумался. Что ты хотел?

Светлокожий парень вновь улыбнулся. Какая же у него все-таки дружелюбная улыбка. Неудивительно, что все девчонки от него без ума. Он ничуть не уступает Малфою в привлекательности, и к тому же, в отличие от него, не глядит с таким видом, будто делает нам одолжение.

— Ничего страшного. Я просто собирался сказать тебе, что у нас, молодежи, существует небольшая традиция, которую мы соблюдаем каждый год, в последний свободный вечер перед началом занятий. Ты с нами?

— Что? О... ну да, почему бы и нет. Вы же не собираетесь меня там пытать, или убивать... ничего такого, правда? — пошутил Сириус, ухмыляясь.

— Я пытаю только тех, кто этого заслуживает, — сообщил ему Эван со смешинкой в сине-зеленых глазах.

— Не надо, я был хорошим мальчиком! — взмолился Сириус, съеживаясь в притворном страхе.

— Надеюсь, что так, Сириус Блэк, иначе ты скоро узнаешь, что лгать нехорошо, — зверски оскалился Эван.

Последние двое взрослых покинули зал; Эван легко вскочил со стула и широко раскинул руки.

— Дорогие мои чистокровные друзья и соратники! Настало наше время! Наступило лето! Так поприветствуем же его приход, и да начнется игра!

Не успел он умолкнуть, как свет внезапно погас, оставив их в полной темноте. Возможно, Сириус охнул от неожиданности, но поскольку никто его не услышал, он решил, что это не считается. Больше, вроде бы, никто не прореагировал.

— Три! Два! Один! Commencez! — все вокруг вдруг начали двигаться, и тут уж Сириус действительно охнул, но почти сразу же почувствовал, что его предплечье ободряюще сжимает чья-то рука.

— Сириус, друг мой, следуй за мной и попытайся не шуметь. Игра заключается в том, чтобы спрятаться в этой части особняка так, чтобы тебя не обнаружили, и одновременно найти и вывести из строя всех остальных. Разрешается использовать любые способы, чтобы обездвижить противника и забрать его палочку.

Это было похоже на усложненный вариант пряток — Сириус последовал за Эваном, стараясь производить как можно меньше шума. Тот забрался в какой-то укромный уголок, затащил туда Сириуса, и наложил неизвестное заклинание палочкой, вдруг возникшей в его руке.

— Вот, теперь мы можем поговорить: это заклинание заглушает голоса, так что нас никто не услышит. У всех игроков есть пять минут, чтобы найти себе убежище, а затем, когда раздастся гонг, игра начнется по-настоящему. Обезоруживай и оглушай своих противников, или используй другие заклинания, чтобы вывести их из строя. Всегда забирай у них палочки. Через тридцать минут свет опять загорится, тогда мы всех расколдуем и соберемся посмотреть, кто собрал больше всего палочек. Можно играть в одиночку или объединяться с другими игроками, но не больше чем по двое.

— Круто. Эй, можешь потом научить меня этому заклинанию? Я никогда о нем не слышал.

Эван засмеялся:

— Конечно. Это полезное заклинание. Я тебя в следующий раз научу. А сейчас, полагаю, представление уже начинается...

И действительно, в этот момент послышался звук гонга — игра началась. Эван отменил действие заглушки и тут же невербально послал красный луч в цель, которую Сириус не видел — но глухой стук упавшего тела дал ему знать, что заклинание кого-то зацепило. Ничего себе. Колдовать невербально? Я, наверное, не смогу... Сириус сглотнул. Ну что ж, не попробуешь — не узнаешь. Он поспешно двинулся за Эваном, который уже призвал Акцио палочку своего обездвиженного противника.

* * *

Никогда в жизни Сириус не чувствовал себя таким измученным в магическом и физическом смысле, как в тот момент, когда вновь зажегся свет. Только благодаря Эвану его палочка оставалась при нем. Эвану не раз пришлось выручать его, а используемые заклинания, не считая оглушающего в самом начале, были совершенно незнакомы Сириусу, становились все более изощренными, и, как он подозревал, к светлой магии их можно было отнести весьма условно. Эван же шел по коридорам в прекрасном расположении духа, на ходу снимая последствия заклинаний с оглушенных, связанных и лишенных палочек игроков. Таких было немало. Вернувшись в обеденный зал, Эван сел на стол и осмотрел своих бойцов, которые выглядели весьма потрепанными.

— Сколько человек было выведено из строя? — Почти все присутствующие опустили глаза или начали смущенно переминаться с ноги на ногу. — Понятно. Тем, кому меньше пятнадцати лет, не стоит переживать, все дело во владении нужными заклинаниями и практике, которая была у тех, кто старше. — Эван ухмыльнулся; младшие подростки подняли глаза от пола, немного успокоившись.

— Кто сумел продержаться до конца игры? — Сириус поднял руку, и с ним еще несколько человек.

— Итак, Эйвери, Нотт, Родольфус, Сириус и Снейп. Ну и я, конечно. Что ж, это лучше, чем было в прошлом году. Мои поздравления всем вам.

Сириус посмотрел на тех, кого назвал Эван. Эйвери и Родольфус — парни, которым было приказано пересесть; Нотт — одна из немногих присутствующих девушек. Анна Нотт — она была одной из тех девушек, которыми он восхищался на расстоянии, но с кем не собирался знакомиться ближе. В конце концов, она была слизеринкой, и к тому же на два года его младше. Снейп? Ну, этот скользкий змей везде пролезет.

— И сколько палочек вам удалось собрать?

— Десять. — Эйвери.

— Восемь. — Родольфус.

— Четырнадцать. — Нотт.

— Одиннадцать. — Снейп.

— У нас с Сириусом восемнадцать, то есть, по девять каждому. Получается, в этот раз победила Анна. — Эван благосклонно кивнул в сторону кудрявой брюнетки, которая серьезно кивнула в ответ. — Вот твой приз... — Эван взмахнул палочкой, и из стоящего в самом углу шкафа вылетела какая-то вещь. Он передал эту вещь девушке, и ее глаза засияли нескрываемым восторгом. В руках она держала простой, без украшений, серебряный нож.

— Это из магазина оружия и инструментов Дестини, — с благоговением сказала она.

Сириус моргнул. Даже он слышал о знаменитом магазине, единственном уважаемом заведении в Лютном переулке. Там можно было приобрести действительно великолепные и надежные товары. Серебряный ритуальный нож-атам был необходим почти каждому волшебнику, который не собирался всю жизнь обходиться исключительно бытовыми заклинаниями — большинство ритуалов высшей магии и приготовление некоторых зелий было невозможно без использования атама. Сбор ингредиентов, вырезание рун, и тому подобное. Сами по себе, серебряные атамы были недешевыми, но купить их было относительно просто, однако атам из магазина Дестини был особенным, потому что человек, привязавший его к себе, становился его единственным хозяином до конца жизни. Прекрасное средство от воров. У них даже мысли не возникнет украсть привязанную вещь, больно серьезными бывают побочные эффекты — так и жизни можно лишиться... Сириус, как и все чистокровные дети, не раз слышал кошмарные истории о том, как привязанная вещь вырывалась у вора из рук и закалывала его насмерть.

— Спасибо, Розье!

Сириус с большим уважением посмотрел на невзрачный нож, лежащий у нее в руке. Ремус сказал, что у Дестини все товары жутко дорогие. Интересно, а этот ножик сколько стоит? И вообще, насколько богат Эван? Или призы обеспечивает Малфой?

— Ты его заслужила, Анна, — тепло сказал Эван, а собравшиеся, затаив дыхание, стали наблюдать за тем, как лезвие чертит на ее ладони тонкую красную линию. Девушка сжала зубы, но не издала ни звука, когда из раны выступила кровь, а нож, ярко сверкнув, вновь принял вид обычного оружия. На ладони не осталось ни следа пореза. Все восхищенно выдохнули, и в наступившей тишине Розье продолжил говорить, как будто ничего необычного не случилось:

— Северус, у тебя тоже неплохой результат — одиннадцать палочек. Замечательный прогресс, поздравляю.

— Ты очень добр, Розье. — Это были первые слова, услышанные Сириусом из уст Снейпа после их встречи в коридоре. Голос Снейпа был ровен, слова вежливы, лицо ничего не выражало. Никаких чувств, ни тени эмоций, но Сириусу почудилось, что в воздухе между Эваном и Снейпом застыло тревожное напряжение. К сожалению, Сириус понятия не имел, в чем тут дело.

— Лестрейндж — Родольфус Лестрейндж — и Эйвери, вы оба меня разочаровали. В прошлом году вы собрали по двенадцать палочек. Теряете хватку, — оба парня склонили голову и забормотали извинения.

— И, конечно, Сириус, — Эван повернулся к нему, и его холодный, бесстрастный голос, от которого Сириусу было слегка не по себе, — он и не представлял, что Эван может говорить таким тоном, — вдруг потеплел и зазвучал с прежним дружеским одобрением. — Для первого раза, очень неплохо. Тебе удалось избежать заклинаний, которые гарантированно вывели бы тебя из строя, и держаться наравне со мной. Ты умеешь практически бесшумно двигаться. Молодец. — С этими словами, напряжение в зале спало, и Эван широко улыбнулся всем присутствующим. — Те, кому не повезло попасть под чужое заклятье — обратитесь к кому-то, кто сможет вам помочь. Все свободны!

Все тут же принялись болтать, кто-то стал разбираться с последствиями разнообразных проклятий, вроде гигантских нарывов или волос, которые вдруг зажили собственной жизнью, пытаясь задушить своих владельцев, а часть подростков отправилась по своим комнатам. Эван обаятельно улыбнулся Сириусу и спросил: «Ну что, показать тебе звукопоглощающее заклинание?»

______________

Название главы взято из шведской поговорки: «Жизнь без любви — что год без лета».

Утро для Сириуса настало куда раньше, чем ему бы хотелось. Кто-то упорно долбился в дверь, и Сириус наконец понял, что больше не может игнорировать этот стук. Он выполз из кровати и отодвинул щеколду. На него бодро и жизнерадостно смотрел Эван.

— Доброе утро, Сириус! У нас есть полчаса до завтрака. Потом начинаются занятия. Я подумал, что тебе не помешает помощь в сборах. Можно войти?

Сириус зевнул и шире открыл дверь.

— Заходи, конечно. – Эван вошел – нет, влетел – внутрь, и рывком распахнул створки шкафа.

— Общий туалет и ванная слева по коридору. Сходи, освежись, а я выберу тебе одежду. И поторапливайся! На завтрак тоже не стоит опаздывать. – Сириус, все еще полусонный, что-то пробормотал в ответ и поплелся на поиски ванной комнаты.

Дождавшись своей очереди, он зашел в кабинку душа после Эйвери и крупного парня с льняными волосами, и мгновенно проснулся, когда душ плюнул в него ледяной водой. Сириус лихорадочно зашарил в поисках крана горячей воды – но его не было. Никогда еще Сириусу не приходилось мыться с такой скоростью, и не прошло и пяти минут, как он ввалился в свою комнату, дрожа от холода. Сон как рукой сняло. На смятой постели сидел Эван, с сочувствием глядя на него.

— Я вижу, ты познакомился с холодным душем. Нам не разрешено летом мыться теплой водой: поскольку мы приезжаем сюда, чтобы стать сильными и закаленными, шесть лет назад лорд Малфой ввел такое правило. И можешь даже не спрашивать, никакие согревающие заклинания тоже работать не будут. Прости, что не предупредил раньше.

— А мог бы и предупредить, — раздраженно сказал Сириус, тяжело шагая к кровати. Рядом с Эваном лежали мантии – Сириус недоуменно моргнул, потому что таких у него отродясь не водилось.

— Сегодня наденешь это. Я взял на себя смелость трансфигурировать кое-что из твоей одежды, чтобы ты не опозорился на занятиях.

Материал мантий не изменился – остался таким же тонким, рассчитанным на летнюю жару, но их цвет стал черным – раньше он редко носил одежду такого цвета. На правом рукаве и на груди серебром был вышит фамильный герб Блэков. Сириус вздохнул, но решил, что Эван куда лучше него разбирается, какая одежда здесь уместна.

— Не сомневайся, до конца лета тебе понадобится еще много таких мантий. Надеюсь, ты хоть немного слушал МакГонагалл в перерывах между розыгрышами. – Эван кинул ему одежду и вышел из комнаты, бросив через плечо, — Я подожду тебя снаружи. На завтрак можем пойти вместе.

Дверь закрылась, и Сириус быстро начал переодеваться: ему вовсе не хотелось опаздывать. Он не сомневался, что Малфои все докладывают его матери, а с ее мерзким характером… он даже думать не хотел о том, что она может сделать теперь, когда в ее руках оказалась такая информация о Ремусе. Лучше всего было сидеть тихо и надеяться, что дружбы с Эваном Розье будет достаточно, чтобы удовлетворить амбиции и чистокровную спесь Вальбурги Блэк.

К облегчению Сириуса, атмосфера за завтраком была более легкой и не такой формальной. Величественный обеденный зал не казался таким мрачным и помпезным, а сидящие за столом взрослые маги вели себя более непринужденно и были больше похожи на живых людей, даже сумасшедшая Белла Блэк, кузина, с которой он чаще всего цапался в школе и на редких семейных сборищах, где ему приходилось присутствовать. Не могу поверить, что у нас одна фамилия, — размышлял Сириус, глядя на великолепно сложенную женщину, которая сидела где-то в середине стола и в настоящий момент издевалась над сидящим напротив мужчиной. Губы в блестящей алой помаде лениво цедили слова. – Роскошная женщина, это да, но какой нормальный мужчина захочет спать с гадюкой? Она же просто отгрызет ему что-нибудь… нужное. С нее станется.

Завтрак закончился, и взрослые вышли из зала. Остались только широкоплечий мужчина с волосами цвета красного дерева и высокая женщина с потрясающими янтарными глазами. Сидевшие за третьим столом дети тоже послушно последовали за Нарциссой Блэк – почти уже Малфой – и Люциусом Малфоем. Вполне логично: младшие наставники занимаются детьми, а старшие муштруют нас. Или чем они там занимаются. Мать не слишком-то откровенничала о том, что здесь, собственно, происходит, и от Эвана вечером после игры тоже ничего нельзя было добиться.

— Bonjour, mes jeunes amis. Я Алоди Анаис; вы будете звать меня Алоди, ca va? На моих занятиях мы займемся углубленным изучением этикета. Вы познакомитесь с правилами поведения в societe, которые помогут вам занять место, подобающее наследникам благородных родов. Надеюсь, вы все будете внимательно слушать и запоминать.

Алоди произносила слова с легким французским акцентом; ее речь была нежна и мелодична. Когда же заговорил мужчина, его грубый баритон, напротив, звучал абсолютно по-британски.

— Здесь вы подчиняетесь непосредственно Алоди и мне. Я Карстон Нотт. Анна – моя дочь… — он кивнул в сторону тихой брюнетки, вчерашней победительницы в игре, — но даже не думайте, что у меня здесь будут любимчики. Я займусь вашей боевой подготовкой, и можете не сомневаться, я выжму из вас все соки, вы у меня рыдать будете от боли — но, клянусь Салазаром, вы научитесь драться! И не просто драться, вы будете побеждать! Вы меня поняли?

Нестройный хор голосов выразил согласие смущенным бормотанием. Нотт недовольно нахмурился:

— Первый урок. Что, уже забыли, чему вас учили в прошлом году?

Сириус чуть не свалился со стула, когда почти сразу же все присутствующие за столом, как один человек, выкрикнули: «Нет, сэр! Правильному обращению к старшим, сэр!»

Прямо как в историях про армию, которые маглы показывают в зале с большим экраном. Помню, как мы с Джеймсом, Ремусом и Питером однажды туда пробрались. Сириус проглотил застрявший в горле комок. Надеюсь, я переживу это лето и смогу рассказать остальным, как попал в самый натуральный пехтурный лагерь для волшебников, или как это там называется!

— Оставляю их тебе, Алоди. Я займусь ими, когда ты закончишь. – Нотт вышел, а Сириус, Эван и все остальные повернулись к Алоди.

Она резко хлопнула в ладоши.

— Allez! Идем в Малую гостиную!

Они быстро и слаженно последовали за француженкой в очередную комнату – это они называют малой гостиной? Да она больше, чем весь дом на площади Гриммо! Сириус заставил себя не таращиться, как какой-то магл. Раз уж он пытается научиться вести себя в обществе, не стоит демонстрировать окружающим свою отвисшую челюсть. Все заняли места на стульях, расставленных по всей комнате. Стулья были в викторианском стиле, с высокими прямыми спинками; должно быть, их принесли сюда специально на время занятий, потому что они совершенно не сочетались с бордовым и золотисто-оранжевым декором гостиной.

— Итак, сначала – повторение. К нам присоединился новый месье, и ему придется приложить в два раза больше усилий, чтобы наверстать упущенное, oui, месье Блэк?

— Что… э-э-э, oui, то есть, да. Я буду стараться, — выговорил наконец Сириус, чувствуя себя полным болваном. Твою мать, как мне не хватает Джеймса! Я ж ни хрена не соображаю в этих изысканных чистокровных заморочках. Даже у Джеймса это лучше выходит, хотя его и не воспитывали помешанные на чистоте крови родственники.

— Чудесно, чудесно. А теперь, месье Розье и мадемуазель Нотт. Она – замужняя иностранка древнего рода, древнее вашего; муж оставил ее на вашем попечении, отправившись улаживать дела. Начали.

Сириус заворожено глядел, как в мгновение ока на месте Эвана возник противный тип, воплощающий в себе все то, что Сириус терпеть не мог в чистокровных, с угодливыми манерами и претензией на шарм. Бр-р-р! Я никогда так не смогу!

Ну тогда хоть помолчи и дай сосредоточиться. Мне, может, еще предстоит изображать такого вот мерзкого хлыща!

Больше комментариев не было, его второе я замолчало. Сириус благодарно вздохнул и сосредоточился на разыгрываемой сценке. Вскоре Алоди остановила ролевую игру и дала новую вводную следующей паре. Сириус заметил, что в этих сценках, рано или поздно, пришлось участвовать всем, группами по двое и больше; Алоди временами прерывала игру, чтобы исправить или объяснить отдельные тонкости.

— Месье Снейп, вы обращаетесь к мадемуазель фон Вулер, которую ваш… скажем так, опекун, считает для вас удачной партией. Ее род древнее вашего. Вы находитесь на третьем этапе ухаживания.

Сириус скептически окинул взглядом тощую фигуру своего школьного неприятеля. Женатый Нюнчик? Ну да, конечно. Никакая девчонка не позарится на эту сальноволосую, крючконосую, бледную летучую мышь! Готов поспорить, он вообще не умеет разговаривать с девушками… ну, кроме Лили, но он и тут облажался. Ну, хоть поржать можно будет. Сириус стал внимательно наблюдать, приготовившись зажимать рот руками в неравной борьбе со смехом.

И руки ему пригодились – ловить отпавшую челюсть.

— С того самого мига, как я впервые был представлен вам, мисс фон Вулер, вы постоянно занимаете мои мысли. – Голос Снейпа внезапно зажил собственной жизнью, зазвучал обольстительно и искренне. Он выпрямился, волосы уже не падали на лицо, а поза дышала уверенностью. Подрагивающую ручку девушки с бесцветными волосами он держал в своих руках так, как будто это было драгоценнейшее из сокровищ.

— И что же, скажите на милость, так поразило ваше воображение, мистер Снейп?

— О, разве же я мог думать о чем-то одном, mon ange? Что восхищает нас в птице? Красота оперения, дивные песни, способность летать. Лиши ее одного из этих качеств – и она уже не будет прежней. Так и в образе вашем слились изысканная красота, и блестящий ум, и проницательность – пытаться разделить их было бы бессердечно и недостойно вас.

— Вы настоящий поэт, какие прекрасные слова я слышу сегодня из ваших уст! Но все же, как могу я быть уверена, что они – плод ваших чувств, и не навеяны мыслями о положении и богатстве моей семьи?

— Госпожа моего сердца, неужели вы будете столь жестоки, что усомнитесь во мне? Я знаю, что недостоин даже целовать пыль у ваших ног. Но пусть осенний ветер срывает листву, пусть тает снег в потоках вешних вод, — мои чувства останутся неизменны, пока нам сияют на небесах звезды. Я могу лишь уповать на вашу благосклонность.

— Месье, ваши слова поистине находят отклик в моей душе. Я буду с нежностью вспоминать наши встречи – большего я не могу вам обещать. Вы понимаете, что окончательное решение примет моя семья.

— Mon ange, сегодня вы подарили мне надежду и сделали меня счастливейшим на свете человеком. Я буду ждать решения вашей семьи.

— Fin! Fin! Прекрасно, tres bien. Мистер Снейп, вы сознательно пошли на риск, использовав неформальное обращение, но все вышло очень хорошо. Получилось очень искренне и без грубости. Мадемуазель фон Вулер, вы не стали рисковать, действовали без ошибок, но и без вдохновения. Тем не менее, вы оба прекрасно сыграли. У меня нет к вам замечаний.

Чтоб мне провалиться! Это… как… когда… Мысли Сириуса были в полном беспорядке, в голове бешено крутились слова, временами вырываясь на поверхность. Как этому скользкому Снейпу удалось из неуклюжего, угрюмого ползучего гада, с которым был прекрасно знаком Сириус, в одно мгновение превратиться в элегантного благородного джентльмена? А эти слова, до смешного романтичные и страстные, казалось, не могли иметь к Снейпу никакого отношения, и, тем не менее, звучали в его устах невероятно поэтично и искренне… Преображение было неописуемым – как и стремительное возвращение в образ слизеринской летучей мыши, едва Алоди остановила игру. Актерское мастерство, он всего лишь сыграл свою роль, он просто хорошо притворяется. Сириус попытался собраться, услышав, что к нему обращаются.

— А, месье Блэк. Сегодня я не буду заставлять вас выступать, но вы прочитаете эту книгу, выполните практические задания, и через два дня продемонстрируете мне, чему вы научились, bien? Вы должны прилежно учиться. Вот, возьмите, – Алоди протянула ему толстый том в глянцевой обложке. Крупными буквами было выведено название: «Официальные приемы, повседневная жизнь и страстная любовь в чистокровном обществе». Класс. Опять домашняя работа. Как мне ее не хватало. Сириус страдальчески вздохнул, поднял глаза – и заметил, что Снейп – вот ведь гад! — глядит на него с ехидной усмешкой и тихо глумится. Ты и за год не научишься тому, что умею я, Блэк. У тебя никогда ничего не получится, Блэк. Ты – грязное пятно на теле общества, позор всех чистокровных. Ты – обуза, постыдная тайна, ошибка природы.

Сириус ответил Снейпу яростным взглядом. Никакая я не ошибка природы. Мне нечего стыдиться, и я это докажу, когда через два дня выступлю лучше тебя. Приняв решение, Сириус сел поудобнее и стал слушать наставницу со всем вниманием, на которое был способен. Он был твердо намерен превзойти Снейпа.

Остаток утра слился в расплывчатое пятно из правил и странных, давно вышедших из употребления манер. Алоди поставила Сириуса в пару к Эвану, который должен был научить его основам легкой светской беседы, а также показать, как правильно действовать в роли миротворца – посредника между враждующими семьями или отдельными магами. К обеду в голове у Сириуса не осталось ни одной связной мысли, кроме Хочу. Жрать. Сейчас же. Час, отведенный на послеобеденный отдых, Сириус провел, распластавшись ничком на кровати, а потом за них принялся мистер Нотт. Эта тренировка проходила совсем иначе.

— Падай! Эйвери, чтоб тебя!.. я сказал, падай, а не кувыркайся! Блэк, тебя мать в детстве темечком на пол не роняла? Ты что, никогда не слышал о невербальных заклинаниях? Концентрируйся, фон Вулер, ты сюда не чаи с подружками распивать пришла. Нотт уже трижды могла тебя прикончить, не дожидаясь, пока ты соизволишь поставить щит. Снейп, прекращай сливаться с местностью и атакуй в полную силу; если твои однокурсники не в состоянии работать на твоем уровне, это их проблема. Гринграсс, чего ты зажимаешься – боишься, лифчик лопнет? Нотт! Как ты могла так бездарно подставиться, я думал, у тебя хватит ума не дать себя обезоружить! Блэк, твоя жалкая атака не тянет даже на защиту. Салазаровы яйца, парень, ты что – сквиб? Вспоминай уже нормальные боевые заклинания!

К тому моменту, как мистер Нотт наконец оборвал бесконечную серию издевательских комментариев и объявил об окончании боя, Сириус был весь мокрый от пота, а его нога и плечо пульсировали дикой болью – плечо пострадало от огненного проклятия Лестрейнджа, а нога повстречалась с режущим заклинанием Снейпа. Ни с тем, ни с другим он никогда раньше не сталкивался. Подошли ближе другие ученики, каждый из которых мог похвастаться, как минимум, одной-двумя травмами. Трое отсутствовали. Сириус смутно припоминал, как мистер Нотт вытаскивал их из схватки и вызывал домовика, по-видимому, чтобы тот отправил их в местный лазарет.

— Что ж, тем, кто сумел продержаться до конца – мои поздравления. А теперь, что я обо всем этом думаю на самом деле: то, что вы мне тут показали – полное дерьмо. Розье, тебе стоит тренировать скорость реакции, и я заметил, что костоломное проклятье у тебя получилось только с третьей попытки. В реальном бою второго шанса у тебя не будет. Нотт и Лестрейндж, вы оба были обезоружены противником. Такого быть не должно. Снейп, у тебя хорошо получались атаки, очень изобретательно, но ты слишком много думаешь. Блэк, тебе просто необходимо научиться новым проклятиям и невербальной магии. У тебя хорошая реакция, но оборона хромает, а атака стала бы в разы лучше, будь твой репертуар заклинаний более обширным. С этим вопросом я бы обратился к Розье или Снейпу. Всем остальным – работать, работать, и еще раз – работать! Вам всем не хватает быстроты, подготовки и силы. В настоящем бою вас бы убили сразу.

* * *

Если Сириус полагал, что на этом все закончится, он очень сильно ошибся. Нотт позволил домовику вылечить травмы, и двое из троих отсутствующих вернулись обратно, смущенные, но исцеленные (третий, как сообщил мистеру Нотту домовик, стал жертвой очень неприятного проклятия, едва не вскипятившего ему кровь, и должен был оставаться в постели по меньшей мере до конца дня, иначе было возможно самовозгорание: перегретая кровь выплеснется из пор языками пламени). Однако отдыха перед следующей частью тренировки им не полагалось.

Их разбили на пары для участия в классической дуэли. По крайней мере, в этом Сириус разбирался. Его родители настояли на том, чтобы и он, и Регулус овладели всеми тонкостями традиционных дуэлей – и плевать, что этот способ разрешать распри и споры был ужасно архаичным и часто заканчивался смертью одного из дуэлянтов. Поэтому, когда его поставили в пару парню, перешедшему на пятый курс Хогвартса – Сириус был почти уверен, что имеет дело с задиристым равенкловцем – выиграл Сириус. Мистер Нотт поставил его против шестикурсника со Слизерина – его он тоже победил.

— Хм-м. А в дуэлях ты смыслишь больше, чем в вольном бою, — задумчиво проговорил мистер Нотт. Несколько мгновений он смотрел в пространство, постукивая костяшками пальцев по своей палочке, а затем вновь повернулся к Сириусу. – Пока не выучишь хотя бы десяток-другой боевых заклинаний, толку от тебя не будет. Теми, которыми ты пользуешься сейчас, можно разве защититься, ну, или отвлечь противника. – Он окинул взглядом сражающихся учеников и решительно кивнул. – Мистер Снейп! Остановите дуэль с Эйвери и подойдите сюда.

О, нет. Только не он. Кто угодно, только не он, даже этот надутый осел Лестрейндж лучше, чем Снейп…

— Мистер Снейп, вы достаточно умелый дуэлянт. В течение нескольких следующих недель, время, отведенное на тренировку дуэльных навыков, вы будете использовать для обучения мистера Блэка некоторым из тех проклятий и заклинаний, которыми вы владеете. От вас требуется поднять его навыки боя на приемлемый уровень.

На лице Снейпа мелькнул ужас. Хорошо. Значит, не только мне не нравится эта идея. Может, ему удастся убедить Нотта…

— Но сэр, я…

— Мистер Снейп, я что, предоставил вам выбор?

— Нет, сэр.

— Ну и?..

— Хорошо, сэр. Я буду учить Блэка. – Ядовитый взгляд, которым Снейп наградил Сириуса, плохо сочетался с почтительным тоном его голоса, но Карстон Нотт оставил это без внимания.

— Отлично. Он должен овладеть навыками работы с заклинаниями всех уровней, кроме третьего и пятого. Можете заниматься в смежной комнате, — мускулистая рука указала на дверь в противоположной стороне пустого помещения, где они тренировались.

Снейп повернулся на каблуках и направился к двери – Сириус фыркнул и зашагал следом.

— Заходи, Блэк, — резко произнес Снейп.

— А я никуда не спешу, — бросил в ответ Сириус, нарочно снижая скорость. Снейп закатил глаза и нетерпеливо скрестил руки.

Наконец, оба оказались внутри, и Снейп захлопнул дверь. Эта комната была поменьше, но такая же пустая; Сириус прислонился к стене, лениво вертя в руках палочку.

— Ну, Снейп, хочешь еще повисеть вниз головой? – с издевкой спросил он.

Снейп засмеялся:

— Левитация? Ты что, думаешь, сюда приезжают, чтобы научиться подвешивать людей вниз головой, а потом хором ржать? Я и раньше знал, что ты нереальный болван, Блэк. Но я должен был догадаться, что ты не просто туп как дерево – ты у нас дерево особое, пробковое, и мозгов у тебя столько же. Пульпапульпито!

Не ожидая внезапной атаки, Сириус не успел вовремя выставить щит. Он упал; грудь взорвалась болью, мышцы свело судорогой, легкие пытались и не могли вдохнуть воздух. Затем невыносимая боль прекратилась, оставив после себя лишь отголоски; с бешено стучащим сердцем Сириус медленно поднялся на ноги, хватаясь за стену.

— Понравилось? Это было проклятье, вызывающее мышечные судороги. Четвертый уровень из пяти. Оно считается Темным, потому что если маг насылает его с достаточной силой и яростью, судорога сердечной мышцы может вызвать инфаркт. Крайне мучительная смерть. Темным это проклятье считается и потому, что, направив его на живот беременной женщины, можно спровоцировать выкидыш, или, если ей очень повезет, родится ребенок с повреждениями мозга и физическими недостатками.

— Проклятье, Снейп, ты же меня убить мог! – взорвался Сириус, наконец справившись с остаточными судорогами и вновь способный говорить.

Снейп поднял бровь:

— Чтобы затронуть сердце, воздействие должно быть более длительным, а его интенсивность – намного выше. Но можешь считать это предупреждением о том, что я тоже способен на… убийство. – В его голосе переплелись насмешка и ненависть. – Кроме того, ты же пытался убить меня в этом году. Ты и Поттер. Какая досада, не правда ли, что животное все-таки не успело мной закусить… Но тебе не стоит волноваться. Ты под покровительством Розье – пока что. Тебе недолго ходить у него в любимчиках – сколько таких уже было до тебя…

— В отличие от тебя, урод, Эван – классный парень. И не вмешивай сюда моих друзей. Ты недостоин даже имена их произносить, гад слизеринский, — прошипел Сириус, от ярости забыв о ноющей боли в груди.

Снейп лишь оперся жилистым плечом о противоположную стену.

— Когда я с тобой закончу, ты сможешь бросаться Темными проклятьями даже во сне. Я не в восторге от идеи обучать тебя заклинаниям, которые потом могут быть использованы против меня же, но тебе как-то удалось заставить всех поверить, что из тебя может получиться достойный наследник рода Блэк, так что необходимым навыкам я тебя научу. Начнем с простого. – И потрясенный Сириус оказался в роли ученика профессионально-невозмутимого и язвительного Снейпа, показывающего ему, как насылать наводящий кошмары сглаз.

К тому времени, когда, спустя два часа, они вывалились из комнаты, Сириус овладел большинством заклинаний первого уровня из «Настольной книги темного мага», как он мысленно окрестил эти непривычные для него проклятия и заклинания. Он научился заклинаниям, ввергающим человека в неестественный сон на двадцать четыре часа, насылающим кошмары до тех пор, пока заклинание не будет снято, вызывающим потерю равновесия, создающим ужасных животных: змей, львов, медведей, и хищных птиц размером с человека. И он совершенно перестал понимать Снейпа.

Ублюдок оставался ублюдком. Здесь все было по-прежнему. Но с чего вдруг вспыльчивый и несдержанный парень, которого Сириус знал по Хогвартсу, превратился в язвительного, сосредоточенного профессионала, которого, как Сириус ни старался, ему не удалось привести в бешенство? Который же Снейп настоящий? Его однокурсник — скользкий мудак, по уши в темной магии, который в принципе ни на что хорошее не способен, или здешний Снейп, ядовитый на язык, но умелый – и опытный, — чувствующий себя как рыба в воде в компании фанатиков Темных искусств? Конечно, с такой любовью к темной магии он все равно плохо кончит – а он явно в этом преуспел. Я вообще не понимаю, как нам удавалось справляться с ним в Хогвартсе. Уверен, что он мог ответить так, что мало не показалось бы никому, хотя от большинства заклинаний, которыми он владеет, он бы заимел себе неприятности. Но не думаю, что его это так сильно волнует – он и так не вылезает из отработок. Так почему же он не дерется в полную силу в школе? Сириус не знал ответов ни на один из теснящихся в голове вопросов, и он сомневался, что Снейп ответит ему, спроси он его напрямую. Так что Сириус присоединился к остальной группе, выслушал последние наставления Нотта и был отпущен на волю, до следующего дня.

* * *

— Ну, как прошло твое занятие со Снейпом? – спросил Эван. Он сидел, развалившись в трансфигурированном кресле в комнате Сириуса; Сириус валялся на кровати.

— Нормально. Но я его не понимаю, — пожаловался Сириус.

— О, можешь не переживать. Его никто не понимает. Наверное, даже он сам, или Люциус Малфой, — засмеялся Эван, взлохмачивая свои белокурые волосы.

— А Люциус Малфой здесь при чем?

— Ты не знал? Люциус Малфой – его… ну, наверно, Люциуса можно назвать его опекуном. Или покровителем. Пожалуй, и так, и так будет правильно.

Сириус нахмурился:

— Что за опекунство? Я думал, у Снейпа есть отец.

— Ты и вправду не знаешь? – Эван выпрямился, задумчиво глядя на темноволосого парня на кровати. – Наверное, учась на Гриффиндоре, ты практически не общаешься с теми, кто что-то знает о Снейпе, а сам он обычно бывает очень замкнутым и скрытным во всем, что касается его самого, да и во всем остальном тоже. Кстати, имей в виду: если тебе нужен человек, способный хранить тайны, Северус – лучший вариант. Конечно, ты должен будешь что-то предложить ему взамен, чтобы он не выдал твой секрет намеренно, но это касается всех слизеринцев. Даже я обратился бы к нему, возникни у меня такая необходимость, – по лицу Эвана скользнула довольная, немного самоуверенная улыбка.

— Но ты хотел узнать о Снейпе. Боюсь, что всего о нем я не знаю. Подозреваю, что все известно только Люциусу Малфою, а может, некоторых деталей не знает даже он. Однако я стараюсь узнавать о людях как можно больше. Итак, Снейп. Не все в курсе, но он не чистокровный. – Эван фыркнул при виде выражения лица Сириуса.

— Но как же… Слизерин… и он каждый год сюда приезжает… — пробормотал Сириус, ошеломленный таким откровением.

— Ну, полукровки среди слизеринцев все-таки встречаются. Им просто приходится больше работать над собой, чтобы противостоять влиянию дурной крови. Матерью Северуса Снейпа была младшая дочь семейства Принцев – сейчас из них всех в живых остался только Северус; отцом был обычный магл. Мать Снейпа умерла, когда он закончил второй курс. Старинный закон чистокровных родов гласит, что в таком случае отец-магл не имеет прав на ребенка. Его законным опекуном стал Люциус Малфой, и, по слухам, Снейпов папаша отдал права на сына в обмен на выпивку, а когда Снейпа забирали из дома, на нем живого места не было. Раны, синяки и пара сломанных костей – я слышал, как мои родители это обсуждали. – Эван скривился.

Сириус, завороженный рассказом и в шоке от того, каким безрадостным, оказывается, было прошлое его однокурсника, не понял, была ли эта гримаса вызвана мыслями о злоключениях Снейпа или омерзительными обычаями маглов.

— К тому времени от семьи Принцев не осталось никого, кроме дальнего родственника, живущего в России; тот не захотел брать на себя ответственность за ребенка, так что Снейп стал проводить каникулы в поместье Малфоев, а Люциус ходатайствовал о том, чтобы ему позволили посещать занятия вместе с остальными, хоть ему и не повезло иметь в родословной отца-магла. Впервые в Шато Малфой он попал летом после второго курса, и с тех пор приезжает сюда каждый год. Взамен, он уже сейчас варит для Люциуса зелья. Еще мальчишкой он был невероятно талантливым зельеваром. Люциус уже года три не обращается за зельями в аптеки. А потом отец Снейпа умер. – Сириусу не понравился блеск, появившийся в глазах Эвана. Он вдруг вспомнил, что, несмотря на все свое дружелюбие, Эван все же был слизеринцем, следовал многим обычаям, принятым среди чистокровных, и, должно быть, не просто так занимал место во главе стола. – По официальной версии, около недели назад отец Снейпа умер от сердечного приступа; на теле осталось множество порезов и синяков от падения с лестницы на кучу пустых бутылок из-под спиртного. А если неофициально… — Эван выразительно посмотрел на Сириуса.

Сириус сел на кровати; мозги плавились от обилия новой информации. То, что ему раньше было известно о семье своего противника, можно было описать одним предложением. Из нескольких небрежных фраз, брошенных Лили, он знал, что мать Снейпа умерла, а отца нельзя было назвать любящим родителем. Тогда он только отмахнулся: в конце концов, хуже родственников, чем у него, просто не бывает. Мать и сейчас порой снилась ему в особо ярких кошмарах, а отец просто стоял и не пытался вмешаться. Например, когда она в кровь избила меня кнутом, за то, что я попал на Гриффиндор. Или когда она на время ослепила меня, услышав, что я встречаюсь с полукровкой. Но родитель, который пил, бил своего маленького сына и продал его, как картошку на базаре… Сириус содрогнулся. Если это правда, ничего удивительного, что он связался со здешними маглоненавистниками. Но это не значит, что теперь он имеет право постоянно вести себя как сволочь.

На память пришли слова Снейпа. Оно считается Темным, потому что если маг насылает его с достаточной силой и яростью, судорога сердечной мышцы может вызвать инфаркт. Крайне мучительная смерть. Я тоже способен на… убийство. Сириус вздрогнул и сменил тему разговора.

* * *

Северус сидел, прислонясь к спинке кровати, и рассматривал свои руки. Он был один в комнате. Как всегда. Он предпочитал одиночество. Вот когда в комнате он был не один… да, так, как сейчас, было определенно лучше. Руки казались ему чужими – нечто бледное и вялое, лежащее на коленях полусогнутых ног. Эти руки не имели к нему отношения, они принадлежали чужаку – убийце.

Разумеется, ему уже приходилось убивать. Любой, хотя бы пару раз побывавший на летних курсах в поместье Малфоев, обязательно, рано или поздно, стоял и смотрел, как вытекает жизнь из какого-нибудь невинного создания – например, клубкопуха или кролика. Нотт был хорошим наставником и не мог допустить, чтобы кто-то из его «выпускников» закончил обучение, не потеряв при этом части своей души, и это ему в голову пришла блестящая идея заставить каждого из них в течение недели заботиться о своем животном, прежде чем убить его. Когда это произошло в первый раз, Северуса стошнило, и он был наказан за свою слабость. Сейчас он был способен оборвать жизнь какого угодно зверька десятком, если не больше, различных способов. Авада в этот список не входила – ее изучение было отложено до тех пор, пока они не станут достаточно взрослыми, чтобы осознавать серьезность применения Непростительных. Северус не видел в этом особого смысла. В сущности, он считал Смертельное проклятье одним из наиболее безобидных Темных проклятий, несмотря на то, что его применение было вне закона и автоматически каралось пожизненным заключением в Азкабан: ведь оно убивало мгновенно и безболезненно – только что ты был жив, и вот тебя уже нет. Что в этом такого ужасного?

Но сколько бы животных ни было на его совести, они не могли подготовить его к убийству человека. Он позаимствовал одну из незарегистрированных палочек Малфоя. Люциус обещал, что по окончании школы у него будет собственная незарегистрированная палочка, но пока что ему пришлось довольствоваться малфоевским запасом. Ему не пришлось ничего говорить: Люциус, как и лорд и леди Малфой, и без того знал о его намерениях. Собственно, к этому они его и готовили, убийство стало лишь окончательным доказательством его отречения от магловской порчи в своей крови. И только по этой причине они сами не разобрались с его отцом, оставив без наказания то, что он осмелился поднять глаза, не говоря уже о руке, на чистокровную женщину. Северус подготовился, вошел в дом и стал ждать, когда отец вернется с работы на фабрике. Тобиас Снейп ввалился в дом в час ночи, пьяный и в дурном настроении. Заранее подготовленное зелье быстро его протрезвило, заставив избавиться от содержимого желудка.

Северус вспоминал, как в тумане, как он высказывал отцу все, что думал о нем, изливая свою обиду, боль, подавленный гнев, напоминая о пьянках, избиениях и издевательствах над женой и сыном. Тобиас Снейп рассмеялся ему в лицо и предложил перестать пыжиться и сбавить тон. Эти слова дали Северусу тот предлог, которого он ждал, чтобы высвободить Темную магию, которую он так жадно изучал, сперва для защиты, а затем и ради мести.

Сектумсемпра была изначально предназначена его отцу; от нее оставались такие же порезы, как те, что Тобиас Снейп наносил своей запуганной жене и маленькому сыну битыми пивными бутылками. Один из таких порезов и убил однажды Эйлин Принц, истекшую кровью из рваной раны. В тот день Северус отделался относительно легко: пьяный Тобиас Снейп сломал ему только руку и нос. Северус видел, как умирает его мать, как в ее тусклых глазах гаснут последние искры жизни. Тогда он поклялся, что придет день, и отец умрет на глазах своего сына, так же, как умерла мать.

Пульпапульпито не было его изобретением. Это проклятье, вызывающее мышечные судороги, он обнаружил в примечаниях к одной из книг Люциуса, и научился в совершенстве применять на четвертом курсе Хогвартса, напрактиковавшись на мышах и крысах, которых ему приносили домовики. А когда на занятиях Нотта ему приходилось убивать очередных зверюшек, он всегда представлял на их месте Тобиаса Снейпа.

Но теперь Северус стал настоящим убийцей. Он убил собственного отца, бесстрастно наблюдая, как незарегистрированная палочка в его руке без колебаний наносит все новые порезы на лице, руках, груди и ногах Тобиаса. Смотрел, как палочка берет на прицел сердечную мышцу и охватывает ее магией, сжимая все сильнее и сильнее, пока лежащий перед ним человек в последний раз не содрогнулся в конвульсиях на грязном, волглом полу своего дома в Паучьем тупике, и не замер навсегда. Налитые кровью глаза остались распахнутыми в ужасе и агонии. Было совсем не сложно столкнуть его на кучу пустых бутылок, которые никогда не переводились в доме, и слышать, как они бьются, впиваясь зазубренными краями в мертвую плоть. Совсем не сложно убрать остаточный след своей магии и тихо аппарировать в Шато Малфой, а там, избежав встречи с Малфоями, запереться в ванной, до боли растирая кожу в попытках смыть с себя магловскую кровь, которая, по мнению чистокровных, немногим отличалась от грязи.

Я убийца. Я убил человека, беззащитного магла. Теперь я – настоящий Темный маг. Прости, Лили. Ты единственная пыталась мне помочь. Прости меня. Прости. Прости…

Две недели. Сириус вдруг понял, что прошло уже две недели с того дня, когда его вынудили приехать в Шато Малфой. И, как ни трудно было это признавать, время пролетело незаметно, а жизнь здесь пока что была совсем не такой мучительной, как ему представлялось. Проводя почти все свободное время с Эваном, Сириус решил, что, несмотря на свои командирские замашки и досадное убеждение в превосходстве чистокровных, Эван знал толк в развлечениях. С виду весь такой лощеный, не то что Джеймс, Ремус и Питер, веселиться он, однако же, умел. Остальные с Сириусом практически не общались, ограничиваясь вежливыми приветствиями и разговорами о погоде. Глядя на календарь, Сириус со стыдом признался себе, что эти две недели почти не вспоминал о Мародерах. Вместо этого он практиковался в применении сомнительных Темных заклинаний под руководством неразговорчивого Снейпа (о ком он так и не узнал ничего нового), с некоторым удовольствием и интересом наблюдал, как чистокровные боролись за лидерство, изучал чопорный особняк и обширную прилегающую территорию, и обменивался шутками с Эваном. Питер в этом году не приехал, а на вопрос о нем Эван пожал плечами и сказал, что приглашение было отправлено, но на этот раз семья Питера ответила отказом. Очевидно, это лето он проведет дома, изучая зелья и готовясь к пересдаче. Да, теперь я вспомнил: после экзамена он пробормотал что-то о том, что точно провалился, потому что от волнения забыл все на свете. Должно быть, он сумел получить специальное разрешение на пересдачу у Слагхорна и директора. Молодец.

Совесть неожиданно куснула и зашептала, что, живя в логове врага и не испытывая при этом отвращения, он тем самым предает друзей. Им радоваться надо, что меня тут не убивают и не пытают, — с вызовом подумал Сириус. Настоящие друзья счастливы должны быть от того, что мне здесь почти что нравится, и я не чахну в каком-нибудь подвале... А сегодняшний урок, кажется, будет необычным. На предыдущих занятиях Алоди упорно вдалбливала им в головы правила этикета, принятые среди отпрысков чистокровных родов — ведь скоро их статус изменится, и они будут считаться взрослыми волшебниками, а не детьми или подростками. Тогда на ней была обычная одежда с вышитым на груди фамильным гербом. Сейчас же она вплыла в комнату в ярко-бордовой шелковой мантии очень даже откровенного покроя. Блестящие локоны в живописном беспорядке обрамляли идеальной формы лицо, словно высеченное из мрамора. Красиво очерченные губы манили вишневой сладостью. Сириусу показалось, что он слышит, как вокруг с лязгом падают на пол челюсти всех присутствующих парней. Он был уверен, что и его челюсть тоже валяется где-то там.

— Salut! Сегодня мы изучаем новую тему, ca va? Подберите челюсти, мальчики. У вас неподобающий вид, — пожурила она с обольстительной улыбкой на лице.

Сириус встряхнулся, немного смущенный своей реакцией. Сидящий рядом Эван тоже быстро взял себя в руки, как и остальные парни. Сириус был рад, что, по крайней мере, он не был единственным, на кого так подействовало это зрелище. На Алоди таращились даже девушки — Сириус заметил устремленные на нее завистливые взгляды.

— Мы хорошо поработали, и я вами очень довольна. Так что с этого года, с одобрения лорда Малфоя, мы будем изучать нечто совершенно новое. — Изучающий взгляд ее ярких глаз прошелся по замершей в тишине комнате. — Мы будем изучать обольщение. Манипулирование. И мы узнаем, как сопротивляться ему, как разглядеть истину под соблазнительной маской. Comprenez-vous?

— Oui, — сказали они в один голос. Алоди улыбнулась им так, как ни разу не улыбалась прежде.

* * *

К тому времени, как первый урок обольщения и манипулирования закончился, мысль о ледяном душе в Западном крыле стала казаться невероятно заманчивой. Сириус был согласен и на изматывающие физические упражнения, и на магические поединки, согласен изучать жуткие Темные проклятия — что угодно, лишь бы не думать о бликах света на мягких волосах Алоди, о ее сладострастном мурлычущем голосе, плывущих в воздухе ароматах сандала, ванили и цветов, округлостях ее тела… Проклятье! Прорваться в душ до обеда не удалось, поэтому всё, что ему оставалось — думать о чем-нибудь малопривлекательном. Дамблдор в наряде Санты. Филч и Пинс. Филч и миссис Норрис. Филч и кто угодно!

К счастью, стол скрывал все улики, а отвращение, вызванное мыслями о сексуальных предпочтениях Филча, позволило Сириусу слегка расслабиться. Мерлин и Моргана, в жизни такого не видел! А я-то думал, Берта Джоркинс с Хафлпаффа — горячая штучка. Да она Алоди в подметки не годится!

Урок, по словам Алоди, прошел просто кошмарно — и это лишний раз доказывало, насколько необходимы им такие навыки. Без единого заклинания, пользуясь исключительно искусством манипулирования, Алоди заставила плясать под свою дудку всех без исключения парней, которые как под гипнозом выполняли ее прихоти. Девушки, которым не мешали бушующие в крови гормоны, справлялись получше — до тех пор, пока к Алоди не присоединился отец Эвана, мистер Розье. Сириусу стало ясно, у кого Эван научился находить подход к людям. Мистеру Розье потребовалось всего несколько секунд, чтобы все девушки в классе готовы были есть у него с рук, и даже парни не остались полностью равнодушны к его веселому обаянию.

Эван Розье и непрошибаемый Снейп тоже не устояли перед Алоди, хотя и продержались чуть дольше остальных. Сириус гордился тем, что сумел распознать одну ловушку и избежать ее — правда, тут же угодил в другую. За обедом с лица лорда Малфоя не сходила кривая усмешка при виде сконфуженных учеников, и Сириус даже думать не хотел о том, что же его так забавляет. А Карстон Нотт просто обсмеял их, когда они с понурым видом вошли в зал для тренировок. В этот день Сириус был не единственным, кто краснел и прятал глаза.

Пока остальные отрабатывали дуэльные навыки, Сириус упражнялся в боевых заклинаниях со Снейпом. Первый уровень «настольной книги темного мага» дался ему даже слишком легко, и Сириус то и дело ловил себя на мыслях о том, какие шикарные розыгрыши можно будет замутить с такими заклинаниями. Однако шутить так со Снейпом будет, пожалуй, неразумно: не было никакой гарантии того, что именно в этом году он не решит, наконец, отомстить, наплевав на последствия. В конце концов, Сириус так и не понял, что заставляло его сдерживаться, защищая себя, и почему он до сих пор не приложил их с Джеймсом чем-нибудь этаким, чтобы они забыли, как их зовут.

Второй и третий уровень они пропустили. По словам Снейпа, никто и никогда не изучал уровни по порядку.

— Только полному идиоту может прийти в голову такая мысль, — едко сообщил Снейп в ответ на его вопрос. — Второй уровень — ментальная магия, а третий относится к легилименции и окклюменции. Если ты влезешь в сферу разума прежде, чем овладеешь заклинаниями, которые действительно являются Темными, то просто свихнешься. Ментальная магия создает между заклинателем и объектом определенную близость. Прежде чем атаковать разум жертвы, необходимо коснуться его, понять, с чем имеешь дело. Для неподготовленного человека это верное безумие.

Они перешли сразу к четвертому уровню, на освоение которого понадобилась целая неделя. Обжигающие и сдирающие кожу заклинания; проклятия, выворачивающие наизнанку — в буквальном смысле, — вызывающие сердечные приступы и судороги; сглазы, способные располосовать человека на ленточки, — Сириуса коробило от одного описания, а уж применять такое…

— Как ты можешь бросаться такими заклинаниями в живых людей, ты же знаешь, какая это жуткая боль, они ведь могут умереть?!

— А как ты можешь доставать своими дебильными розыгрышами тех, кто ничего тебе не сделал, просто сам факт их существования оскорбляет твое чувство прекрасного? Вспомни, о чем ты думал своим недоразвитым мозгом, когда посылал меня к Дракучей иве, и у тебя все прекрасно получится.

— Но я не думал! Я не хотел, чтобы так вышло…

— Не ври. Или, по крайней мере, сделай свое вранье хоть чуточку правдоподобным — а то слушать противно.

— Я не вру!

— Просто представь, что целишься в того, кого ненавидишь. Если хочешь, можешь представить, что это я. — Сириус навел палочку на манекен, который откуда-то приволок Снейп, и вспомнил, как мать угрожала раскрыть тайну Ремуса или убить его. Манекен разорвало на части, осыпав стоящих парней клочьями набивки.

— Приемлемо. Еще раз.

Заклинания пятого уровня, коротко сообщил ему Снейп, были Непростительными, и это была тема для отдельного разговора; пока же они вернулись ко второму. Снейп целый урок нудел, объясняя теорию, и до того надоел Сириусу, что ему уже хотелось заорать и забросать зануду всем новоприобретенным арсеналом Темных заклинаний.

— Да понял я все! — раздраженно воскликнул он наконец, обрывая лекцию Снейпа о природе разума. — Может, перейдем уже к практике?

Снейп откинулся на стуле, балансируя на двух ножках — пару таких стульев они притащили в комнату, устав все время стоять или сидеть на полу. Сириус с трудом удержался, чтобы не дать стулу хорошего пинка. На несколько мгновений непроницаемый взгляд черных глаз остановился на нем, оценивая, а потом ножки стула глухо впечатались в пол.

— Значит, ты считаешь, что понял основы легилименции и ментальной магии?

— Да, — выдавил Сириус сквозь стиснутые зубы. Хотя здешний Снейп и не был таким гнусным гадом, как в Хогвартсе, он все равно безумно раздражал.

— В таком случае, тебе не составит труда защититься, я правильно понимаю? — и Снейп атаковал, не дожидаясь ответа.

Мать захлопнула дверь кладовки за его спиной, и Сириус закричал от ужаса. Он был один в темноте, в компании пауков — и боггарта. Он исправится, он больше не будет общаться с предателями крови, только бы она выпустила его отсюда, ведь сейчас… — а мать уже стояла перед ним, издеваясь. Это не она, это боггарт! Он пытался убедить себя в этом, но она подходила все ближе, и смотрела на него так, что Сириус понял: легко он не отделается…

Шляпа закричала: «Гриффиндор!», а Сириус глядел на замерший в безмолвии зал. Блэк — и в Гриффиндоре?..

Джеймс резко обернулся, и ледяной ужас вдруг охватил Сириуса от понимания того, что он натворил. «Что ты сделал? Сириус, Лунатик убьет Снейпа, или, как минимум, покусает! О чем ты думал? Наверно, ты больше похож на своих родственников, чем я полагал…»

Сириус с отчаянием смотрел, как Регулус отворачивается и уходит, а в ушах эхом звучали слова его младшего братишки: «Не касайся меня, предатель крови. Ты мне отвратителен. Лучше бы у меня не было брата…»

Сириус был в ярости: мать угрожала убить его друга или раскрыть его секрет, шантажом вынуждая собственного сына согласиться на поездку во Францию…

Сириус очнулся, лежа на полу, лицом вниз. Его трясло. Рядом упала тень. Снейп. Не успел он задаться вопросом о том, что еще задумал мстительный слизеринец, как тот крепко ухватил его жилистой рукой и дернул вверх. Голова кружилась от воспоминаний, выдернутых на поверхность разума; тяжело дыша, Сириус ненавидяще глядел на бесстрастного парня.

— Как ты посмел применять ко мне легилименцию, мерзкая ты тварь?!

— Как иначе можно было тебе втолковать, на что способна ментальная магия?

— А словами нельзя было… — Сириус выругался, осознав, что скучная теоретическая лекция, собственно говоря, именно для этого и предназначалась. — По крайней мере, можно было меня предупредить и не лезть в личные воспоминания!

— Я и предупредил, непосредственно перед атакой. Никаких ориентиров при просмотре воспоминаний я не задавал, а в том случае, когда легилимент не пытается найти что-то конкретное, воспоминания выбирает сам объект. В соответствии с теорией, у каждого человека, если он не опытный окклюмент, есть воспоминания, которые подсознание отказывается полностью принять, и они не дают ему покоя — обычно это плохие воспоминания. Это наиболее слабые места человеческого разума, и именно их первыми считывает легилимент. Окклюменция позволяет окружить такие места стеной, спрятать все самое личное в глубине сознания, не позволяя другим совать нос в твою жизнь.

— Этому сложно научиться? А все остальные это умеют? — спросил Сириус. Злость на заклятого врага, добравшегося до самых потаенных его мыслей, уступила место любопытству.

— Да, очень сложно — говорят, что научиться этому сложнее, чем освоить Непростительные, потому что все, что для них требуется — это ненависть, в то время как ментальная магия невозможна без контроля. Очень немногие могут назвать себя Мастерами легилименции и окклюменции. Большинство овладели ментальными техниками в достаточной степени, чтобы не оставаться полностью прозрачными, некоторые даже выстроили нечто вроде стены вокруг своего разума и способны получить общее представление о наклонностях тех, кто не имеет никакой защиты. Воспоминания они увидеть не могут — это скорее психологическая оценка личности. Например, Розье при первой же встрече понял, что ты ничего не смыслишь в Темных искусствах, несмотря на семейные традиции.

Сириус представил у себя на лбу светящиеся буквы — картинка ему не понравилась.

— Не хочу, чтобы кто-нибудь снова влез ко мне в голову, даже для того, чтобы выяснить, занимался ли я Темной магией, — заявил он и подозрительно прищурился на Снейпа. — А как это у тебя получилось так глубоко проникнуть в мои мысли? Ты же, кажется, сказал, что вы только черты характера можете определить, и там, наклонности всякие?

Бесстрастная маска на лице Снейпа потрескалась, он надменно усмехнулся:

— А я и не говорил, что владею ментальными искусствами на том же уровне, что и остальные, — самодовольно произнес он. — К твоему сведению, я — один из немногих Мастеров легилименции и окклюменции.

Сириус в изумлении разинул рот:

— Ты?

— Что тебя так поразило, Блэк? В отличие от вашего клуба шутников-затейников, я хожу в школу, чтобы там учиться, и занимаюсь дополнительно.

— Нет, но… — Сириус замолчал и сел на самый краешек стула, заглядывая Снейпу в глаза. — О мудрейший, прошу, научи меня дивному искусству ментальной магии!

Две последние недели их занятий пролетели в вихре предэкзаменационной лихорадки. Нотт сообщил, что к субботе они должны быть готовы, и заклинания заталкивались Сириусу в голову с такой скоростью, что ему казалось, они уже должны вылезать из ушей. Теперь он знал, как выстроить стену вокруг своего разума, и усвоил теорию организации воспоминаний, хотя на практике у него пока что ничего не получалось. Он смог ненадолго коснуться разума Снейпа, но всех ощущений было — как в каменную стену влетел. На его жалобы Снейп заметил, что именно так, вообще-то, и должны работать щиты.

— А можно их опустить? Чтобы я мог попрактиковаться?

— Разумеется, нет!

Сириусу также удалось успешно освоить несколько заклятий магии разума — таких, что от одних только описаний его пробирала дрожь.

— Как их можно относить всего лишь ко второму уровню? — неверяще выдохнул он, когда Снейп закончил объяснять проклятье, которое должно было погрузить разум жертвы в нескончаемый кошмар.

— Строго говоря, эти заклинания не убивают, — хладнокровно объяснил Снейп. — Они способны запереть человека внутри его собственного сознания, стереть всю его память, сделать так, что его разум сам себя уничтожит, — то есть, приводят к безумию, амнезии или кататонии. Но не к физической смерти.

Мистер Нотт отметил успехи Сириуса в общих схватках и вольном бою. Сириус не мог решить, стоит ли ему гордиться, что у него получаются такие сложные заклинания, или ужасаться, что те самые Темные проклятья, которые он всегда ненавидел, с легкостью срываются теперь с его палочки, поражая свою цель — живых людей, таких же школьников, как и он сам.

Тем не менее, две недели спустя стало ясно: Снейп оказался вполне компетентным учителем, а Сириус — хорошим учеником. Оба присоединились к остальной группе в дуэльном классе, и Сириус вдруг осознал, что побеждает своих оппонентов одного за другим, а Нотт наблюдает за ним, и его глаза хищно блестят. После победы над Мальсибером, Эйвери и Лестрейнджем Сириус оказался лицом к лицу со Снейпом. Приплыли…

Они разошлись, отмеряя шаги, и повернулись друг к другу. Сириус сглотнул при виде недоброго огня, разгоравшегося в черных глазах противника. Такой Снейп, готовый на все ради победы над Сириусом, был прекрасно знаком ему по Хогвартсу. На этот раз он сдерживаться не станет.

Он и не стал. Сириус продержался против своего бывшего учителя четыре минуты двадцать шесть секунд, отчаянно защищаясь от шквала смертоносных проклятий. За все время он сумел провести лишь несколько контратак. Наконец, три заклинания одновременно ударили в его щиты, и те не выдержали; отдачей его швырнуло на спину. В ушах звенело.

После традиционного рукопожатия, во время которого в глаза Сириусу ехидно ухмылялись целых два Снейпа, он похромал к остальным ученикам, наблюдающим за поединками у стены. «Один ухмыляющийся Снейп — уже беда, а без двух я уж точно обойдусь», — подумал Сириус, и попытался заставить расплывающиеся перед глазами предметы принять нормальный вид.

Эван успокаивающе похлопал его по плечу и вышел на середину комнаты. Казалось, уверенность золотистой вышивкой блестит на его мантии.

— А, мистер Розье. Вы у нас — чемпион прошлого года, не так ли?

— Да, сэр.

— Значит, вы, Снейп — претендент на чемпионский титул. Начали.

Сириус завороженно смотрел, как оба приняли боевую стойку. Зрение практически восстановилось, все вокруг казалось лишь слегка нечетким. Он наклонился к стоящей к нему ближе всех Анне Нотт.

— Что тут происходит? — прошептал он.

— Это мини-турнир — мы каждый год его проводим, а результаты отражаются в дуэльном рейтинге. Можешь гордиться, ты только что завоевал себе третье место, — прошипела ему девушка.

— Чего?

— Ш-ш-ш!

Сириус захлопнул рот, а Анна Нотт тихо произнесла:

— Снейп раньше был одним из последних в рейтинге, но два лета назад он вдруг пробился сразу на второе место, и с тех пор так и оставался вторым — он здорово дерется. Но Розье всегда был первым, с тех самых пор, как я впервые сюда приехала. Сейчас у них будет бой за чемпионский титул.

Сириус принялся внимательней следить за дуэлью. Он и понятия не имел, насколько Снейп преуспел в искусстве боя, но теперь становилось ясно, что не просто так его выбрали Сириусу в учителя, и вспоминались его быстрые и беспощадные атаки. Поединок только начинался, а разноцветные лучи уже так и мелькали между двумя противниками. Сириус попытался считать неизвестные заклинания, но почти сразу же сбился. Эти двое представляли собой на редкость контрастную пару: угловатый, болезненно бледный Снейп — и Эван, атлетически сложенный, с нежной, как у девушки, кожей.

У Сириуса перехватило дыхание, когда Снейп извернулся, позволив какому-то на редкость мерзко выглядящему проклятию пронестись в сантиметрах от его головы, и резко взмахнул палочкой, посылая в сторону Эвана пылающий луч. Эван выставил Протего Максимус, и внезапно Снейп оказался со всех сторон окружен кольцом ревущего синего огня, скрывшего его с головой. Это что еще за хрень? Снейп меня такому не учил! Казалось, дуэль окончена, и Эван победил. Вероятно, сам Эван тоже так думал, не спеша направляясь к огненному кольцу, как вдруг пламя взметнулось, устремилось назад, — и он бросился на пол, пропуская над собой раскаленную струю, и отделался подпаленными волосами и вспыхнувшим рукавом. А там, где только что полыхал огонь, остался стоять Снейп — потный, всклокоченный, но без всяких следов ожогов. Офигеть!

Эван сумел отбить следующее заклинание Снейпа, с нечеловеческой быстротой вскочив на ноги, и дуэль продолжилась с еще большим ожесточением. Когда раздался короткий треск, Сириусу захотелось отвести глаза: проклятие, вскользь задевшее Снейпа, сломало ему правую руку. Но он смотрел, не в силах отвернуться, а Снейп, скривившись от боли, перехватил палочку другой рукой и послал в Эвана очередное заклинание. Рядом послышались перешептывания: остальные, как и Сириус, были изумлены способностью Снейпа колдовать обеими руками. Эван уже тяжело дышал, в мантии зияли дыры, по ноге стекала кровь, а черное шелушащееся пятно на плече постепенно распространялось на грудь. А потом Снейп что-то прокричал — что было необычно, потому что до сих пор оба колдовали невербально:

— Деменсимпериа!

И лицо Эвана вдруг расслабилось, глаза остекленели, а пальцы поднятой вверх руки медленно разжались, выпуская палочку. В следующее мгновение он отчаянно кинулся ловить ее, но было поздно: Снейп уже держал его палочку здоровой рукой. Взмах руки — и тело Эвана оказалось оплетено паутиной веревок.

Наступила абсолютная тишина, слышалось только тяжелое дыхание двоих дуэлянтов. Сириус озадаченно смотрел на замерший зал. Внезапно раздались хлопки Нотта, и нерешительно, один за другим, к нему стали присоединяться остальные зрители, аплодируя Снейпу, который стоял, весь взмыленный, и смятенно и неверяще смотрел на лежащего перед ним светловолосого парня. Лицо того было искажено в гримасе чистейшей ненависти.

— Поздравляю, Снейп, вы завоевали себе чемпионский титул. Розье, вы на втором месте, Блэк — на третьем. Остальным следует больше работать в свободное время. Дуэльный класс объявляется закрытым. Снейп, Розье, отправляйтесь в Синюю комнату и приведите себя в порядок. Все свободны.

Появился домашний эльф, а Сириус все смотрел на Эвана и Снейпа, пока не закончилась неловкая сцена передачи палочки из рук в руки; потом домовик, наконец, щелкнул пальцами, и все трое исчезли. Тогда голос у его плеча громко произнес: «Снейп победил!» — и зал взорвался криками и аплодисментами.

По двое, по трое подростки выходили из комнаты, возбужденно обсуждая захватывающую дуэль. Сириус нахмурился, осознав, что Эван сейчас у целителя, и в любом случае будет в отвратительном настроении после того, как потерпел поражение от Снейпа. Вздохнув, он направился к двери.

— Что ты думаешь о дуэли? — Сириус моргнул, оглядываясь. Сзади в двух шагах стояла Анна Нотт, освобождая свои каштановые волосы от ленты, туго стягивающей их во время занятий.

— Очень… жестко, — осторожно сказал он.

Ее глаза тоже смотрели настороженно.

— Вот как. Ты недоволен победой Снейпа?

— Я… ну, я, конечно, не люблю его, но такова жизнь — побеждает сильнейший, так ведь? А Снейп, когда дерется, смотрится просто жутко. Уверен, с Эваном все будет нормально — попереживает и успокоится.

Несколько мгновений серые глаза бесстрастно смотрели на него, потом девушка наклонила голову к плечу.

— Хочешь, пойдем, прогуляемся?

— Э-э… конечно, — ответил он, немного удивленный неожиданным приглашением.

Они вышли из особняка и неторопливо пошли по парку, порой останавливаясь, чтобы Нотт могла восхититься прелестью очередного цветка в ухоженных клумбах. Темнело, влажный летний воздух слегка остыл. Дул легкий ветерок, жужжали насекомые, тихо шелестели листья. Мягкий вечерний свет приглушал краски. Сириус сунул руки в карманы и расслабился, наслаждаясь покоем и красотой — совместным творением природы и человеческого воображения.

— Ты считаешь Розье другом, Сириус Блэк? — как бы между прочим спросила наконец Нотт.

— Ну, своим закадычным другом я бы его не назвал: это относится только к Джеймсу, Питеру и Ремусу, — ответил Сириус.

— Но ты все же признаешь его другом? — настойчиво допытывалась она, касаясь нежных алых лепестков розы тонкими пальчиками.

— Пожалуй, — нерешительно сказал Сириус. Он вспомнил события двух последних недель. — Он единственный, кто действительно общается со мной, а не просто обменивается бессмысленными фразами. А еще, с ним весело, хотя я вряд ли соглашусь с его идеями о… — Сириус замолчал, внезапно осознав, что чуть не выболтал свои сокровенные мысли едва знакомой девушке. Мерлин знает, кому она побежит докладывать!

Но Нотт не отставала.

— Так значит, по некоторым вопросам ты с Розье не согласен?..

— Разумеется, ведь я же — не он. Мне же позволено иметь собственное мнение, или уже нет? — оскорбился Сириус.

Но она лишь отбросила волосы с лица, заправляя за ухо выбившуюся прядь.

— Я совсем не то имела в виду, — тихо проговорила она.

Один взгляд на хрупкую ведьму, которая, казалось, никак не могла быть родственницей их здоровяка-учителя, — и злость Сириуса улеглась.

— Прости, Анна… э-э, ничего, если я буду звать тебя Анна? Когда я слышу «Нотт», так и хочется оглядеться и посмотреть: вдруг твой отец сзади стоит, — неловко признался он.

Она засмеялась. Это не было похоже на музыкальный смех Эвана, или чувственный горловой смешок Алоди, или серебряные колокольчики Лили Эванс, — просто совершенно обычный смех. Безыскусный, непосредственный хохот. Девушка всхлипывала и хватала воздух ртом, не пытаясь сдерживаться.

— Конечно, зови меня Анна, — сказала она наконец, все еще хихикая.

— Здорово. Спасибо огромное. Можешь звать меня Сириус, — сказал он с облегчением.

Некоторое время они продолжали идти, а потом Анна вновь нарушила молчание.

— Блэк… Сириус. Ты ведь гордишься тем, что ты гриффиндорец? Ценишь качества своего факультета?

— Ну да… а что?

Анна пробормотала себе под нос:

— Настоящая слизеринка никогда бы так не поступила. Отец был бы разочарован, — она остановилась и развернулась к Сириусу лицом. — Если ты не собираешься отказываться от своих гриффиндорских принципов, этим летом или когда-либо в будущем, держись подальше от Эвана Розье и его отца.

Сириус оторопел. Он было открыл рот, чтобы потребовать объяснений, но девушка быстро проговорила:

— Я не могу… И не проси, мне нельзя обсуждать с тобой эту тему. Я и так сказала слишком много. Взрослые мечтают привлечь тебя на свою сторону, Сириус Блэк. Ты талантливый маг. Ты доказал это, когда занял третье место после всего лишь двух недель тренировок. Ты бы очень пригодился… экстремистам, которые пытаются сеять смуту в Британии. Долгое время ты был для них недосягаем, пока учился в Хогвартсе и дружил с сыном одного из их самых непримиримых противников. Но теперь Эван Розье и его отец Оуэн пользуются благоволением… неких лиц, известных своей харизмой и лидерскими качествами, за то, что им удалось, наконец, вернуть в загон паршивую овцу рода Блэк.

Анна говорила тихо, почти шепотом, и серьезно смотрела на него. Она не шутила. Сириус почувствовал себя так, как будто его ударили под дых. Если он правильно понял ее намеки, сам лорд Волдеморт поздравил Эвана с отцом за то, что те охмурили его, Сириуса Блэка, и перетянули на свою сторону. Можно ли верить Анне? Неужели Эван действительно предал его? Конечно, нет! Сириус уже открыл рот, чтобы сказать этой девчонке, куда ей пойти со своими нелепыми обвинениями, но что-то его остановило. В голове зазвучал голос Ремуса: «Если бы ты умел держать себя в руках и думал, прежде чем действовать, то не влипал бы так часто в неприятности». Сириус глубоко вздохнул и задумался о словах Анны Нотт. Перед глазами замелькали полузабытые картинки, и к горлу подступила тошнота. Вот Эван с самодовольным видом рассказывает о Снейповом безрадостном прошлом… ненавязчиво поощряет его отвращение к Снейпу… просит, и ни разу не слышит ни от кого отказа… его ангельское лицо искажается в гримасе неприкрытого бешенства после поражения в дуэли… его пренебрежение к окружающим, лишь слегка прикрытое вежливостью… Эван сделал все, чтобы отвлечь Сириуса от мыслей о Хогвартсе и Мародерах.

— О, Мерлин! Да я его сейчас… Ублюдок! — Сириус резко развернулся, готовый мчаться обратно в особняк и высказать Эвану все, что думает о его поведении — и затормозил, остановленный маленькой, но поразительно сильной рукой. Он и не подозревал, что она способна так вцепиться.

— Не будь глупцом, Блэк! Ты не можешь ворваться в дом и начать в чем-то обвинять Розье! Он убьет тебя, он или его отец, когда поймет, что их замысел провалился! Блэк! Сириус!

Сириус перестал вырываться и закрыл лицо руками.

— Я чувствую себя придурком с куриными мозгами, правильно меня Снейп называет. Меня развели, как тролля на базаре. Даже Питер уже понял бы, что за фрукт этот Эван.

— Ты не виноват, — мягко сказала Анна. Теперь, когда он, похоже, образумился, она перестала отчаянно сжимать его руку. — Весь род Розье известен харизмой и обаянием. Они превосходно умеют очаровывать, а младший Розье выделяется своими талантами даже среди них. Сначала он сумел расположить к себе нас всех. Только когда Снейп… — она внезапно замолчала. Сириус посмотрел на нее с недоумением. Анна прижала руку ко рту. — Проклятье, мне не следовало говорить о нем. Я не имею права рассказывать тебе об этом, Сириус. Я поклялась, что не скажу, и не собираюсь нарушать свое слово. Если хочешь узнать, при чем здесь Снейп, тебе придется спросить его самого. Никто из нас не согласится рассказать тебе эту историю.

— Неприятная, должно быть, история. Вот же гадство. Ну почему, как случается какая-нибудь пакость, так обязательно — Снейп отметился?

— Судьба жестоко обошлась с ним и продолжает его испытывать, — тихо сказала Анна. Она смотрела перед собой, как будто видела что-то, недоступное для Сириуса.

Сириус вздохнул и устало потер лоб.

— Да, я кое-что слышал от Эв… от Розье. Думаю, что в основном все правда, хотя Розье чуть не пищал от восторга, когда мне об этом рассказывал. А еще он намекнул, что в начале лета Снейп укокошил своего отца.

Анна пристально посмотрела на Сириуса.

— Пожалуйста, не говори об этом в школе. Особенно директору и профессорам, и другим гриффиндорцам. Даже лучшим друзьям. Ничего хорошего из этого не выйдет.

— Да я и не знаю почти ничего, а насчет семьи Снейпа директор наверняка в курсе, — сказал Сириус в недоумении.

— Ты ошибаешься. Директор прислушивается к тебе и твоим друзьям. Даже если ты всего лишь поделишься с ним своими подозрениями, скорее всего, Снейпа немедленно исключат — просто потому, что против него свидетельствуешь ты.

— Не могут они!..

— Еще как могут, — перебила Анна. — Именно поэтому столь многие студенты из тех, чей род никогда не был Темным, ищут в наше время покровительства Темной стороны. Как ты думаешь, почему твой друг Петтигрю был отправлен сюда прошлым летом? Да уж не потому, что он принадлежит к богатой чистокровной семье — с такой-то сомнительной родословной! Его дед и бабка по материнской линии — грязнокровки, да и предыдущие поколения Петтигрю тоже не брезговали вводить грязнокровок в свой род. Родители Питера Петтигрю — слизеринцы, и некие влиятельные лица из нашего окружения обратились к ним, сделав предложение, от которого они не смогли отказаться: шанс на достойное место в обществе для их единственного сына. Нечто подобное бывает и с учениками Равенкло и Хафлпаффа — я знаю десятки подобных случаев. Слизеринцы же, как правило, происходят из чистокровных семей, и даже помыслить не могут о том, чтобы уклониться от посещения летних собраний. Но мы приезжаем сюда добровольно, ведь такие, как Дамблдор или Поттеры, никогда не примут нас — они не единожды это доказывали.

Сириус молчал. Анна слабо улыбнулась ему.

— Конечно, в этом нет твоей вины, и обвинять во всем только светлую сторону тоже несправедливо. Многие из нас чувствуют себя здесь, как в ловушке, но мы никогда не знали иной жизни, и не настолько наивны, чтобы решить, что пожелай мы того — и нас с поклоном проводят на выход. Уже много лет назад нам было известно наше будущее: придет день, и мы займем место за столом, где сейчас сидят взрослые, склоним головы перед Люциусом Малфоем, как наши родители сейчас кланяются Абраксасу, и будем поддерживать его во всех начинаниях. Мы отправим своих детей туда, где их научат защищаться и сводить счеты с врагами, применяя Темные заклятья; научат ненавидеть однокурсников и гордиться собой. И мы будем отчаянно надеяться, что именно наши дети, а не отпрыски других семей, сумеют возвыситься, и тогда никто уже не сможет господствовать над нами. У тебя же пока еще есть выбор, Сириус. Твой друг — сын одного из наиболее влиятельных сторонников Света во всей Британии, и тебе благоволит директор. Нужно всего лишь продержаться до конца лета, и ты будешь в безопасности — стоит тебе попросить убежища в Хогвартсе, и на твою защиту встанет Дамблдор. Тогда никому уже не удастся диктовать тебе свою волю — ни твоей семье, ни моей, ни родственникам Розье.

Поколебавшись, Анна подошла на шаг и взяла руку Сириуса в свои.

— Просто пообещай, что будешь вести себя, как будто ничего не произошло, но постараешься держаться как можно дальше от обоих Розье, не навлекая на себя их гнев. Поверь мне, не стоит их раздражать. Они хуже Малфоев, — Анна содрогнулась, невольно зажмурившись.

Дар речи наконец вернулся к Сириусу.

— Что они тебе сделали? — требовательно произнес он. Ему вдруг захотелось ее защитить.

Губы Анны искривились в грустной улыбке.

— Розье не привыкли сдерживаться, изливая свой гнев на любого, кто может им угрожать, будь то один маг или целое семейство. Большинству из нас достаточно однажды испытать их недовольство, чтобы научиться избегать с ними ссор. Почему, по-твоему, никто из присутствующих здесь даже не пытался искать с тобой союза или даже дружбы? Только Снейп достаточно смел — или безрассуден, — чтобы на это осмелиться, потому мой отец и сделал твоим наставником его, а не кого-то из нас.

И тут Снейп. Сириусу до смерти хотелось понять, какую роль тощий полукровка играет в опасном мире чистокровных родов, но тут Анна подняла взгляд на вечернее небо, и ее глаза расширились.

— Уже темно! Сколько сейчас времени? Мы опоздаем на ужин!

Сириус порылся в кармане и достал часы.

— У нас семь минут. Если бегом, то, пожалуй, успеем…

— Подожди, есть идея получше, — Анна отпустила его руку и резко щелкнула пальцами. — Добби! Добби!

С тихим хлопком перед ними возник странного вида домовик.

— Мисси Нотт зовет?

— Добби, миленький, я понимаю, что тебе нельзя без разрешения, но если ты не поможешь нам, мы с мистером Блэком ужасно опоздаем на ужин. Ты же знаешь, как твой хозяин обходится с опоздавшими…

Глаза Добби стали совсем круглыми, и он гордо выпрямился.

— Добби не хочет, чтобы красивой мисс было плохо. Мисси Нотт такая добрая к Добби, Добби поможет ей обмануть хозяина! — Эльф схватил за руки Анну и Сириуса, и в следующее мгновение они оказались в знакомом коридоре, недалеко от столовой. — Добби не может ближе, — прошипел домовик. — Хозяин Блэк и мисси Нотт дальше идут сами. Добби надо назад на кухню.

— Спасибо, Добби. Ты замечательный домовик. Я бы купила тебя, если бы могла, — тихо сказала Анна. Глаза Добби наполнились слезами.

— Мисси такая добрая! Мисси Нотт лучше всех, говорит такие слова о Добби! — по щекам эльфа покатились крупные слезы, и он вытер их о свою тогу-полотенце. Потом он исчез.

Сириус напомнил себе расспросить Анну о странном домовом эльфе, который не слушается приказов хозяина. А сейчас — ужин. Сегодня не было времени принять душ, как всегда после занятий, а тут сначала дуэли, потом — прогулка. Кожа аж чесалась. Хотя, Анна тоже в душе не была, но шла к входу в столовую с уверенностью и спокойствием, которое сделало бы честь Нарциссе Блэк. И ему тоже нечего стыдиться. Сириус расправил плечи и вошел внутрь.

Они не опоздали, но пришли последними. Лорд Малфой поднял бровь, но оставил без комментариев их растрепанный вид, как и то, что они вошли вместе, чуть не опоздав. Сириус и Анна поспешили занять свои места. Садясь по правую руку Розье, Сириус взглянул на Анну: ее задвинули куда-то в середину.

Появилась еда, и к Сириусу повернулся Эван. Глаза его опасно блестели.

— Ну что, успел покувыркаться с Нотт на сеновале? И как она?

— Мы ничем таким не занимались! — воскликнул Сириус. И эту подлую тварь я считал своим другом?!

— Конечно-конечно, — поддразнил его Эван с теплой улыбкой.

— Правда, не занимались, — продолжал настаивать Сириус. Ему вовсе не хотелось погубить Анне репутацию. — Она же совсем девчонка. Мы просто гуляли. Я же почти все время провожу с тобой, а мне хотелось и с другими пообщаться. А ей все равно заняться было нечем, так что она прогуливалась по розовому саду и слушала мой треп.

— Ну ладно, скажи тогда, если передумаешь и решишь попытать с ней счастья. Она милашка, но, на мой взгляд, слишком уж тихая. А мне нравятся более… злобные.

Опять он шутит. А может, и не шутит. Не исключено, что то, что я считал шутками, — и есть истинные мысли Эвана. Сириус вдруг понял, что совсем не хочет есть.

За ужином никто ни слова не сказал о победе Снейпа. Более того, Эйвери и Лестрейндж болтали не переставая. Казалось, они отчаянно пытаются отвлечь Эвана от мыслей об Этом. Сириус пару раз находил взглядом Снейпа — тот вел себя, как ни в чем не бывало. Такой же необщительный, как и всегда. Анна вела непринужденную беседу с девушкой, сидящей напротив нее, ближе к концу стола. Проклятые слизеринцы — притворяются, как дышат. Сириус надеялся, что его собственное поведение не вызвало у Эвана подозрений. Убедительно изображать эмоции… нет, такой способностью он точно не мог похвастаться.

Ужин заканчивался, когда лорд Малфой встал и взмахом руки призвал присутствующих к тишине.

— Карстон сообщил мне об изменениях в нашем дуэльном рейтинге, — объявил он. Его красивый голос ласкал слух. — Мне чрезвычайно приятно сообщить вам, что третье место занял Сириус Блэк, которому потребовалось всего лишь две недели дополнительных занятий, чтобы восполнить досадные пробелы во владении заклинаниями. После поединка, продолжавшегося пятьдесят семь минут сорок восемь секунд, на втором месте — Эван Розье. А на первом — наш новый чемпион дуэльного турнира, Северус Снейп, который выиграл поединок, использовав заклинание собственного изобретения. Все мы знаем и ценим его за способности к созданию новых заклинаний, а его победа еще раз доказывает, насколько важен в бою эффект внезапности. Поздравляем, Северус.

Словно повинуясь невысказанному знаку, все подняли бокалы, салютуя Снейпу. Сам Снейп принимал поздравления с полным безразличием. Эван поставил бокал на стол, и злобная гримаса, на мгновение исказившая его лицо, не укрылась от внимания Сириуса. Он вновь поразился, как могло получиться, что Эвану удавалось целых две недели водить его за нос, пока Анна не открыла ему глаза.

— Вся эта суета так утомительна, — пожаловался Эван Сириусу. — Боюсь, что сегодня вечером мне придется лишить тебя своего общества: пожалуй, мне стоит пораньше лечь спать.

— Ничего страшного, — ответил Сириус, стараясь не показать своего облегчения. — Ты иди, а я посижу тут еще, ужин переварю. Хотя мне, наверно, тоже не стоит долго засиживаться: день был и вправду напряженный. Приятных тебе снов.

— И тебе спокойной ночи, — сказал Эван, грациозно вставая из-за стола, как будто и не получал никаких травм.

Он удалился вместе со взрослыми, сопровождавшими на выход недовольно бурчащих детей. Чуть помедлив, из-за стола поднялись Эйвери, Лестрейндж и еще несколько человек; за ними ушли младшие подростки. Наконец, за столом их осталось всего пятеро: сам Сириус, Анна, Снейп и еще двое, что-то тихо обсуждавшие между собой. Анна не спеша подошла к Сириусу.

— Давай мы сейчас оба сходим в душ, а потом встретимся в библиотеке, — предложила она. — Ты же просил меня объяснить ту задачку по нумерологии… — девушка с намеком посмотрела ему в глаза.

Сириус не сразу понял, о чем речь.

— Ах да. Задачка по нумерологии. Никак я в ней не разберусь. Тогда я быстренько приму душ и подойду в библиотеку где-то через полчаса. Идет?

— Конечно. Завтра можно будет поспать подольше, потому что сегодня был дуэльный турнир.

— Правда?

— Нет, Блэк, тебе определенно стоит вынуть вату из ушей и хоть раз послушать, что тебе говорят. Хотя о чем это я: у тебя же вместо мозгов — вата, — язвительно прокомментировал Снейп со своего места.

Сириус открыл было рот, но Анна успела первой:

— Если у тебя плохое настроение, не нужно вымещать его на окружающих, Снейп. Только себе хуже сделаешь.

А другого у него и не бывает, — подумал Сириус, но ничего не сказал.

— Позволь мне самому решать свои проблемы, Нотт. Разберись лучше с той, что стоит у тебя под боком и дебильно хлопает глазами.

— И тебе приятно провести вечер, Снейп, — хотя вряд ли тебе это удастся, с таким-то настроением, — заявила Анна и вылетела из столовой, таща за руку Сириуса.

Пробираясь к библиотеке, Сириус все больше убеждался: в Шато Малфой обитали самые беспокойные тени на свете. Они колыхались и зловеще шевелились – словно вот-вот набросятся, и его поглотит тьма. Сириус проклял свое разыгравшееся воображение и ускорил шаги. Он сумеет добраться до цели, и никто его не съест. Тебе же почти семнадцать, Сириус Блэк, до совершеннолетия осталось всего ничего, — выговаривал он себе. – Что за детские страхи?

Он до сих пор неуютно чувствовал себя в темноте. Ничего удивительного, если учесть любимую воспитательную меру его матери: кладовку с боггартом. Она прибегала к ней, пока он, по ее мнению, был еще слишком мал для телесных наказаний. Боггарт у нее уже был, так что оставалось сунуть к нему непослушного отпрыска и продержать там, пока не проникнется. Когда Сириусу исполнилось одиннадцать, и он попал в Хогвартс, то первым делом сбегал в библиотеку и узнал, как избавляться от боггартов. Стоило матери увидеть себя в нелепой магловской одежде вырвиглазной неоновой расцветки, как она быстро перешла на другие карательные меры. Может быть, не стоило совсем уж наглеть, сообщая ей, откуда он почерпнул вдохновение: Вальбурга Блэк была явно не готова услышать про книгу Ремуса об истории моды в магловской Америке. После того, как она сломала три своих трости об его зад и ноги, Сириус еще несколько дней ел стоя.

Но мелкий, зябкий страх перед чудовищами, что прячутся в тенях, так и не ушел до конца. Последний отрезок коридора Сириус почти бежал, и с облегчением рванул на себя массивную дверь. Пахло старой мебелью и древними фолиантами – запах хорошей библиотеки. Анна уже ждала его, удобно устроившись в одном из кресел, расставленных по всей комнате. В этом кресле она выглядела крошечной; каштановые волосы причудливым узором ложились на бархатную обивку его высокой спинки.

— Привет, Сириус, — радостно поприветствовала его она, откладывая в сторону книгу. Это был довольно массивный том, в новомодном твердом переплете: такие пользовались популярностью у современных издателей, потому что изготовить их было проще, чем традиционные кожаные или цельнотканевые переплеты, а изнашивались они не так быстро, как обычный пергамент.

— Привет, Анна. – Он подошел ближе, выбрал себе кресло и с облегченным вздохом сел, растекаясь в его мягких объятьях. – А-а-а… как приятно наконец расслабиться после этого кошмарного ужина. Это же не ужин, а сплошной пафос и этикет! А ледяной душ?! Чем только думал Малфой, когда составлял эти зверские правила!

— Тебе нужно лучше следить за словами, Сириус, — строго упрекнула Анна. — Здесь и у стен есть уши, а бывает, что и глаза.

Сириус нахмурился. Где-то он такое уже слышал…

— Это мне Снейп сказал, когда я на него здесь в первый раз наткнулся.

— Стало быть, он любезно пытался тебя предостеречь. В таком случае, можешь считать мои слова вторым предупреждением. Это же Шато Малфой. Ничто, сказанное в этих стенах, не останется тайной для его хозяев. Снаружи сложнее подслушивать и шпионить, поэтому я и пригласила тебя на прогулку.

— Тогда почему ты сейчас так спокойно об этом говоришь? – спросил Сириус встревоженно. Его совсем не обрадовала мысль о том, что его могут подслушивать, за ним могут наблюдать. Если вспомнить пару-тройку уничижительных замечаний о некоторых чистокровных и о собственных родственниках… он-то думал, что находится в комнате один. М-м-м… там, пожалуй, парой-тройкой не обошлось… вот ведь дерьмо. На руке себе, что ли, записать: никогда не разговаривать самому с собой вслух!

— Потому что я знаю, как действуют мои заклинания и изобретения Снейпа, — ответила Анна. – Он создал заклинание, которое отсекает все звуки, удерживая их внутри воздушного пузыря – это не позволяет посторонним услышать наш разговор. А я предложила некоторые дополнения, чтобы сделать разговор не только конфиденциальным, но и незаметным. В итоге, мы разработали многоуровневую магическую структуру, которую я уже задействовала и настроила на нас с тобой.

— Класс. А какие заклинания в нее входят? – заинтересовался Сириус.

Он огляделся: их окружали старинные дубовые книжные шкафы, вмещающие бесконечные ряды пыльных томов. Чтобы достать до верхних полок, можно было воспользоваться стремянкой, а для книг под самым потолком по верху тянулась узкая галерея. До этого он лишь дважды ненадолго заходил в библиотеку, сейчас же ему впервые представилась возможность как следует ее рассмотреть. Сириус решил, что помещению определенно недостает уюта – зато там были и необходимые учебные материалы, и более редкие книги, не говоря уже о замеченных им томах по темной магии. Библиотека производила впечатление; по сравнению с ней собрание книг на площади Гриммо было весьма скромным. Попади сюда Ремус, он был бы на седьмом небе от счастья, несмотря на неприветливую чопорную обстановку, а также на то, что многие тома были сомнительного либо же откровенно темного содержания. Книги подавляли своим количеством, хотя на Сириуса это действовало слабо: он никогда не был фанатом печатного слова.

— Заглушающее заклинание; следующим слоем – сплетение Конфундуса и сглаза бессмысленной речи, а поверх всего – заклинание мутного зрения, — объяснила она, подложив под себя ладони.

— Просто блестяще! – воскликнул Сириус в полном восторге. Он развалился в кресле, вытянув вперед длинные ноги. – Значит, любой, кто будет наблюдать за нами, решит, что мы болтаем о каких-то глупостях, но ему самому будет казаться, что так и должно быть, потому что заклинание мешает ему мыслить здраво. И он не заметит, что движение губ у нас не совпадает с той белибердой, которая ему слышится. Ты – исключительная умница, Анна Нотт.

Анна покраснела.

— Ну, на самом деле почти всю работу сделал Снейп. Он изобрел заклинание, которое заглушает звуки, и именно он додумался сплести Конфундус и сглаз бессмысленной речи, а не накладывать их по отдельности.

— Могу поспорить, без твоей помощи у него бы ничего не вышло, — заметил Сириус. Он не собирался хвалить Снейпа, умаляя заслуги Анны.

— Возможно, — согласилась Анна. Она прикусила губу. – Хочешь продолжить разговор, который мы начали в саду?

— Конечно, — быстро ответил Сириус.

— Тогда спрашивай – я отвечу, если смогу, — пообещала Анна. Она подобрала под себя ноги; взгляд Сириуса невольно скользнул по маленьким ступням, которые быстро исчезли под мантией. Мысленно встряхнувшись, Сириус задал свой первый вопрос.

* * *

— О, да, Снейпу тяжело придется этим летом. Розье злопамятны, и за свои обиды взыскивают полной мерой. Насколько публичной будет месть – зависит, главным образом, от настроения Эвана. Но даже если ты ничего не увидишь и не услышишь, можешь не сомневаться: задолго до того, как истекут полтора месяца, которые нам осталось здесь провести, Эван Розье сполна расплатится со Снейпом за свое поражение.

— Оставим эту тему, Сириус, — потребовала Анна, отворачиваясь. – Бесполезно об этом разговаривать – только тоску наводить. Я предпочитаю не мучить себя, размышляя о том, что изменить невозможно. Лучше поговорим о том, как тебе следует себя здесь вести, чтобы не попасть в неприятности.

Они засиделись за полночь, обсуждая самые разные темы: семью Сириуса, его друзей, жизнь Анны и ее вероятное будущее, прошедшую дуэль и ее неизбежные последствия. Беседовали и о том, чего еще следует ожидать этим летом, и как избежать внимания Розье – да мало ли тем для разговора! А теперь Сириус шел по пустынным коридорам, чувствуя себя привидением. Он направлялся в ту часть Западного крыла, где располагалось его временное жилище. Оказывается, в Западном крыле было целых четыре секции, в каждой из которых размещались гостевые комнаты. Чтобы попасть в его секцию, следовало свернуть в первый коридор – а третий вел туда, где жила Анна и другие девушки.

Сириус бесшумно ступал по мягким коврам, спеша добраться до своих покоев. Мысли занимал разговор с Анной и их неожиданная дружба. Он уже взялся за ручку двери, когда внезапный шум заставил его поднять глаза. Комната Эвана была открыта, и оттуда выходил – Снейп?

Да, это был Снейп. Он совсем сгорбился, висящие сосульками волосы закрывали лицо. Дверь в комнату Эвана аккуратно затворилась. Должно быть, Сириус издал какой-то невнятный звук, потому что Снейп вскинул голову; на его лице мелькнул панический ужас. Секунда – и он исчез, и казалось, что с ним ушли и последние оставшиеся у Снейпа силы. На нескончаемое мгновение заклятые враги застыли, столкнувшись взглядами. Потом Снейп отвел глаза, волосы упали на лицо; он отвернулся и пошел к себе. В голове у Сириуса не осталось ни одной связной мысли – он просто смотрел, не пытаясь вмешаться, как Снейп идет от покоев Эвана к последней по коридору комнате, заходит в нее и, не оборачиваясь, закрывает дверь.

Возможно, он потерял дар речи, заглянув Снейпу в лицо. В обычно непроницаемых глазах мелькнуло безмолвное страдание. Казалось, у ног Сириуса несется темный водоворот, еще чуть – и затянет внутрь, в пустоту, тоску и безысходность. Навсегда. Словно только хваленый контроль Снейпа над разумом не дает ему соскользнуть в эту воронку тупого отчаяния и сгинуть там с головой. Что же такого могло произойти между Снейпом и Эваном, пока мы сидели в библиотеке? – поразился Сириус.

А потом он подумал, что ему, наверное, просто почудилось – его настолько впечатлила беседа с Анной, что он принял обычное злобное ехидство за что-то совершенно иное. Может, это такие глюки? Где Снейп – и где эмоции? У него же два выражения лица на все случаи жизни: глумливое и мстительное. А я просто устал. День был тяжелый – вот, еле ноги таскаю. В таком состоянии что только не примерещится… Он наполовину убедил себя в том, что ему показалось: он углядел то, чего не было и быть не могло. С каких это пор меня вообще волнует, что там чувствует Снейп? Сириус стал сосредоточенно раздеваться, готовясь ко сну. Он изо всех сил старался не думать о той доле мгновения, когда он увидел – нет, ему наверняка почудилось – отчаяние в глазах Снейпа. К Мордреду слизеринцев. Но один вопрос не давал ему покоя: что же все-таки делал Снейп в комнате Эвана?

Сириус поклялся себе, что больше не будет думать – совсем ни о чем – и решительно закрыл глаза. Давно пора было спать.

* * *

В течение следующих четырех дней ему не удалось ни словечком перемолвиться с Анной. Эван не отпускал его от себя, а ни одной приличной отговорки Сириусу в голову не приходило. Он вовсе не хотел вызвать подозрения Эвана – или его ревность. А в том, что Эван считал его чем-то вроде личной собственности, Сириус уже успел убедиться. Каждый раз, когда Эван – в шутку, конечно же – небрежно хлопал Сириуса по спине, или когда опускал руку на его плечо или локоть, слегка подталкивая в нужном направлении, он словно заявлял на него права. Даже когда Розье травил пошлые анекдоты или сгибался пополам, смеясь над рассказами Сириуса, его властный взгляд оставался таким же давящим. А Сириус отчаянно рылся в памяти, выискивая истории о прошлых розыгрышах и проделках, и пытался не дать разговору свернуть на ту тему, к которой его все настойчивей подталкивал Эван. Обсуждать Битвы Крови (так Сириус про себя называл напряженное противостояние между чистокровными и маглорожденными волшебниками) он не имел никакого желания.

Однако Сириус не заблуждался на свой счет: по-слизерински безупречно сыграть роль ему было не дано. Для этого ему надо было вырасти в таком же змеюшнике, что и остальные, и постоянно ждать удара в спину. Он же был гриффиндорец – душа нараспашку, и совершенно не умел убедительно притворяться. Ляп следовал за ляпом: то Сириус запинался под изучающим взглядом Эвана, то не мог скрыть смущение и шок от его слов. Все чаще разговор прерывался неловкой тишиной, когда Сириус стискивал зубы, чтобы не сотворить какую-нибудь глупость – так ему хотелось проклясть мерзавца. А Эван внимательно наблюдал за ним, и Сириус не единожды замечал, как на его ангельском лице мелькает подозрение.

Сириус так и не узнал, что же произошло в ту ночь, когда он возвращался в свою комнату и увидел выходящего от Розье Снейпа. Снейп вел себя как обычно – ни следа давешней безумной тоски. Поразмыслив, Сириус решил, что ему все-таки почудилось, и он навыдумывал себе глупостей на ровном месте. И, как назло, именно Снейп оказался единственным в поместье окклюментом. Сириусу порой удавалось уловить обрывки чувств окружающих людей (и еще раз убедиться, что Эван Розье — ревнивый собственник), но нацеливаясь на Снейпа, он неизменно влетал в гранитную стену защиты. К четвергу Сириус уже потихоньку начал сходить с ума.

Проклятье! – мысленно ругался он, уставившись на бирюзовые обои своей комнаты. Она все больше напоминала ему тюремную камеру. – Я так не могу! Вот будь я Ремусом, просто слился бы с обстановкой, как он это умеет, — и никаких проблем. Был бы здесь Джеймс – Эван Розье вообще не сумел бы запудрить ему мозги. А Питер… Питер был здесь в прошлом году. Должно быть, его настолько запугали все эти Темные искусства и опасные обитатели особняка, мечтающие служить своему самозваному лорду Волдеморту, что он забился на самую нижнюю ступеньку в здешней иерархии, и на него никто уже не обращал внимания. А я как всегда в своем репертуаре… Вокруг плетутся какие-то интриги, а единственная девушка, которая, вроде бы, на моей стороне, не может даже подойти ко мне. Что же делать, как же понять, что за дела тут творятся?..

Неуемное любопытство вело Сириуса, заставляя забыть об опасности. В конце концов, оно вытолкнет его с периферии чистокровной политики, из ее относительно спокойных заводей – на самый стрежень этой мутной реки.

* * *

Он посмел совершить то, на что не отваживался больше никто – он, Северус Снейп. Его поступок был безрассудным: можно считать, он собственноручно вручил своему мучителю приглашение на чай – с плюшками и пытками. Но какая ирония: имя «Розье» принадлежало падшему ангелу, покровителю порочной любви и плотских соблазнов. Оно идеально подходило всей этой семейке.

Никто не смел побеждать Эвана Розье. Ни в дуэли, ни в вольном бою. Мистеру Нотту было прекрасно известно это негласное правило, и на подвиги он никого не толкал. В конце концов, у него была дочь, и рисковать ею Нотт не собирался. А у Северуса Снейпа жизнь и так уже была – поганей некуда. Но как же он жаждал этого мгновения триумфа, когда у его ног лежал поверженный мучитель, а сила, власть, победа – все было в его, Северуса, руках. Он не спешил. Он взялся учить Блэка, когда никто другой не осмеливался на это, опасаясь ревности Эвана Розье. Он смотрел, как Блэк все больше запутывается в сетях Розье-младшего – наивный, глупый гриффиндорец. И Северус бросил все силы на создание заклинания, шедевра, который бы позволил бы ему восторжествовать над Эваном Розье.

Деменсимпериа была первым по-настоящему сложным из созданных им заклинаний, которое действовало не только в теории. Северус уже изобретал низкоуровневые заклинания, наносящие противнику физический ущерб – одним из наиболее опасных проклятий этого типа была Сектумсемпра. Деменсимпериа же была его первым успехом в области ментального контроля и относилась ко второму уровню Темной магии. Заклинание не контролировало разум объекта – скорее, оно исподволь очаровывало его, вплетаясь в его мысли, внушая, что тот сам желает угодить заклинателю, хочет выполнить чужую волю. Не властный, всепоглощающий зов Империо – нет, влияние было куда слабее и мягче. С ним несложно было справиться, если знать, с чем имеешь дело. Но в дуэли с Розье Северусу удалось продемонстрировать, насколько эффективным может быть это заклинание, когда противник не ожидает подвоха. Парадокс был в том, что источником вдохновения для создания проклятия послужил сам Эван Розье.

Северус сразился – и победил. Он дорого платил за эту победу, но все равно не жалел о ней. Стоило только вспомнить Розье – беспомощного, в полной его власти, и себя, стоящего над ним с палочкой в руке. Розье всегда вершил над ним расправу наедине, без свидетелей – особенно Блэка. Он не хотел спугнуть незадачливого наследника рода теперь, когда Темный Лорд лично поздравил Розье с успехом. Северус считал, что в этом ему повезло. Чем больше времени Розье обхаживает Блэка, добиваясь его расположения и не спуская глаз с этого первостатейного болвана, тем меньше времени у него останется, чтобы измываться над Северусом. Конечно, от этого Северус только больше презирал Блэка – за то, что тот, сам того не зная, заслужил его вынужденную благодарность.

В коридоре послышались шаги, и Северус вскинул голову в смятении. Нет, только не снова! Никто не заходил к нему просто так, пообщаться. Уже почти полночь. Стало быть, за дверью может стоять только один человек. Северус попытался взять себя в руки, чувствуя, как черное отчаяние охватывает душу, пробираясь до самых костей, и все тело становится холодным и хрупким как лед. Он бесстрастно смотрел, как рассыпаются стандартные охранные заклинания и открываются запоры, установленные Малфоями на все гостевые комнаты. Ручка двери легко и бесшумно повернулась.

— Добрый вечер, Северус. Надеюсь, ты не скучал без меня.

Все полетело в тартарары.

В глубине души Сириус понимал, что не сможет притворяться вечно. Он только надеялся, что продержится дольше, чем эти несчастные шесть дней. Зря надеялся.

А начиналось все вполне невинно. Сначала были обычные уроки. Сириус был невероятно горд оттого, что в последней ролевой игре фон Вулер не смогла его соблазнить и заставить выполнять ее желания. Потом Эван пригласил всю компанию прогуляться за пределами особняка, с разрешения лорда Малфоя. Согласились все, даже Снейп. Сириус уже с ума сходил от своего заточения в Шато Малфой; прекрасные обширные сады лишь делали клетку чуть просторнее и добавляли позолоты. Они с облегчением вышли за территорию особняка, громко болтая, как обычные подростки. Впервые за все время, проведенное в Шато Малфой, Сириус видел перед собой сверстников, а не уменьшенные копии взрослых темных магов. Эван – и тот больше походил на беспечного мальчишку, каким он предстал перед Сириусом при их первой встрече, прежде чем Анна разрушила эту иллюзию.

— Здесь недалеко магловская деревня, — заметил Мальсибер.

Было пыльно. Пахло животными и навозом. Сириус решил, что город с его грязным бензиновым воздухом ему все же нравится больше. Надменно сморщив нос, он обошел подозрительную бурую кучу – может, чей-то помет. Выглядела куча похоже на навоз лунного тельца, который им как-то пришлось убирать на занятии по уходу за магическими существами. Стало быть, здесь прошла… корова? В любом случае, окружающая обстановка не выдерживала никакого сравнения с величественным особняком меньше чем в миле отсюда.

Чары скрывали их от маглов, хотя не так уж они были и нужны. Людей вокруг почти не было – разве что случайный магловский фермер с обветренным лицом, румяные дети, помогающие своим родителям, или такие же дети, которые отлынивали от работы, шатаясь с приятелями по улице. А прятаться от животных не было смысла. Маги мирно прогуливались, разглядывая бытовые сценки из жизни странной, чуждой им расы – людей, которые жили и работали безо всякого колдовства. Проблемы начались на обратном пути, а дальше стало только хуже.

Они уже выходили из деревни, когда с обочины на них угрожающе зарычала собака. Черный, весь покрытый пылью дворовый пес щетинился и скалил зубы, словно насмехался над чужаками, посмевшими вторгнуться на его территорию. Он чуял их, но сначала не мог увидеть. Потом нарушители внезапно и противоестественно возникли из пустоты, откуда доносился их запах.

Он заехал Розье прямо по его идеальному носу. Что-то хрустнуло, хлынула кровь – значит, перелом. Сириус ощутил пронзительный восторг, на фоне которого терялась резкая боль в кисти. Розье сдавленно вскрикнул от боли и бешенства, замахнулся на Сириуса, тот увернулся, — но тут их растащили. Вокруг кричали что-то непонятное, кто-то размахивал руками, а Сириус машинально следовал за толпой, увлекающей его обратно в Шато Малфой, и чувствовал, как уходит из тела напряжение.

Больше всего Сириуса взбесило, что лорд Малфой сделал им обоим выговор только за то, что в выяснении отношений они опустились до магловских методов. Про собаку не было сказано ни слова. Вместо этого Сириуса поставили в известность, что он чрезвычайно разочаровал всех своей варварской и оскорбительной выходкой – наброситься на своего чистокровного товарища с кулаками, как какой-то магловский дикарь! Он заслужил наказание; а каким оно будет, определит Эван Розье, как пострадавшая сторона. Сам Розье, безусловно, тоже будет наказан, потому что повел себя недостойно, отвечая на магловское нападение такими же примитивными методами, но его воспитанием займется отец, без свидетелей. Кипя от злости, Сириус отправился в библиотеку, не замечая, что полдюжины чистокровных подростков смотрят ему вслед со смесью ужаса и благоговения. Анна уже ждала его там: руки сложены на груди, губы гневно сжаты.

Сириус не успел даже поздороваться, как она налетела на него с упреками.

— Как ты мог поставить себя в столь уязвимое положение? О чем ты вообще думал? Ты же накинулся на Розье! Ударил его по лицу! Кулаком! Сломал к демонам его распрекрасный нос – и все из-за какой-то собаки?!

— И что мне теперь, прощения просить?! Что не мог спокойно смотреть, как мучают беззащитное животное?! – заорал Сириус в ответ, вне себя от ярости. Как можно быть такой бесчувственной? – Собака не делала ничего плохого! Она просто стояла, и все! Она даже не могла защититься! Как я должен был поступить?! Влиться в вашу компашку гребаных лицемеров и делать вид, что симфонию слушаю или на квиддич смотрю? Прах меня побери, Анна, вы же ничего не делали! А собака сгорала заживо!

Анна резко развернулась к нему. Глаза ее блестели от едва сдерживаемого гнева.

— А ты у нас, значит, председатель Визенгамота… Тогда скажи, будь любезен, для чего ты так прилежно изучаешь заклинания, несущие только боль и смерть? Ты ничем не лучше нас: разглагольствуешь о нравственности и справедливости, а сам охотно учишь и применяешь проклятия куда хуже того, что Розье накладывал на собаку, — проклятия, предназначенные для людей! Давай, Сириус Блэк, залезь повыше и вещай оттуда о своих гриффиндорских истинах. Ты и понятия не имеешь о том, что нам пришлось вынести – всем, даже Эвану Розье! Уверяю тебя: несколько подпалин на собачьей шкуре – наименьшее из наших деяний. Почему бы тебе не поинтересоваться у своего драгоценного друга Петтигрю, как ему здесь понравилось прошлым летом?

Наступила тишина. Сириус поразился, что слова Анны не оставили подпалин на его шкуре – настолько она обозлилась. Медленно, устало Сириус опустился в одно из кресел.

— Ладно, Анна. Прости, что накричал на тебя. Мне жаль, что все мое притворство накрылось медным тазом. Но вот о том, что не дал Розье поджарить того пса – я не жалею.

Напряжение и ярость покинули Анну, вновь превратив ее в ту милую девушку, с которой привык общаться Сириус.

— Прости и ты меня, Сириус, — она тяжело вздохнула, падая в соседнее кресло. – Наверное, ты никогда не поймешь нас – не сможешь понять. Это можно постичь только на собственном опыте. Я ошиблась, считая, что ты сумеешь осознать, что нами движет, не испытав того, что пережили мы. — Анна отвела взгляд, вертя в руках палочку.

Сириус наклонился вперед, заглядывая в лицо расстроенной девушке.

— Тогда помоги мне. Я не смогу в этом разобраться, если мне никто не объяснит. Я хочу понять безумную логику вашего мира, но без тебя мне не справиться.

Он затаил дыхание – ну же, согласись! – и Анна подняла голову. Она посмотрела на Сириуса своими лучистыми глазами и начала рассказывать об извращенном, вывернутом мире, который создали для себя чистокровные маги. Этот мир – царство избранных – стал ее тюрьмой, из которой девушка уже не чаяла спастись.

* * *

— Чистокровные каждое лето собираются в Шато Малфой, — задумчиво начала Анна, — чтобы заняться своими любимыми делами: светским общением, наказанием неугодных и политическими играми. Дети тут – пешки, а взрослые – игроки в бесконечном турнире, главным призом в котором является власть. Не думаю, что ты разбираешься в балансе сил среди чистокровной элиты. Лишь тот, кто с младенчества не знал иной жизни, способен ориентироваться в этих подводных течениях. Приезжая сюда, дети учатся использовать друг друга в своих интересах. Порядок мест за столом нужен именно для этого. Место, которое взрослый маг занимает за трапезой, зависит от его собственной власти и расположения к нему вышестоящих; тот же принцип действует и для детей. Сейчас во главе стола сидит лорд Малфой, поскольку он здесь хозяин, а мы – его гости. Но здешние трапезы – лишь имитации тех, где почетное место занимает Темный Лорд, Оуэн Розье сидит по его правую руку, а Абраксас Малфой – по левую. Мой отец занимает шестое место по правой стороне – его статус достаточно высок.

Когда я была совсем маленькой, Эван Розье был одним из моих товарищей по играм. Хоть он и старше меня, мы вместе летали на детских метлах и ловили головастиков в пруду за его домом. Однажды мы даже улизнули ночью в ближайшую рощу, пытаясь доказать друг другу, что совсем не боимся темноты, драконов и гиппогрифов, которые могут прилететь и сожрать нас.

Голос Анны стал напевным. Воспоминания захватили ее, глаза устремились вдаль, где не было ни Сириуса, ни библиотеки Шато Малфой.

— Оуэн Розье к тому времени уже присягнул на верность набирающему силу Темному лидеру, харизматическому вождю, который совсем недавно был никем, но стал воплощением всех тех ценностей, за которые ратовали представители чистокровных семей. Вскоре Розье-старший решил, что для его сына пришла пора показать себя достойным имени и крови рода. Эван начал посещать летние собрания. Полагаю, изначально представители чистокровных семей собирались, чтобы обсудить насущные политические вопросы магического мира. Тогда эти собрания проходили в британском поместье Малфоев. Но потом Темный Лорд оценил выгоду, которую можно из них извлечь, и собрания стали тем, чем они являются по сей день: тренировочным лагерем, где детей учат убивать и калечить. Здесь они перестают быть детьми прежде, чем попадают в Хогвартс, где Альбус Дамблдор может подвергнуть их своему мерзкому влиянию.

Сириус заёрзал. Ему очень хотелось возразить, но он не решился прервать рассказ Анны, которая пребывала в каком-то подобии транса.

— Я была маленькой девочкой, когда мальчик, которого я считала другом, в одночасье исчез. Вместо него появилась уменьшенная копия его отца, человека, который всегда внушал мне ужас. Прошел еще год, и я поняла, отчего это произошло. В то лето отец впервые отправил меня сюда. Очень скоро я увидела, как папа, которого я боготворила, который не мог устоять перед моими просьбами и покупал для меня мороженое при каждом посещении Косого переулка, кто пел мне на ночь колыбельные – как тот самый человек, не моргнув глазом, убивал маленьких зверюшек и накладывал Темные проклятия на других детей, чтобы преподать им урок. Узнав о нем такое, я была потрясена. Было трудно понять, как кто-то способен так по-разному вести себя с разными людьми. Никакие слова не могли бы так наглядно объяснить мне, почему люди переходили на другую сторону улицы, избегая моего отца, и почему кидали на меня ненавидящие взгляды, сжимая ладошки собственных детей. Это стало моим первым уроком.

Со временем политическая обстановка накалялась, и отец, его друзья и союзники стали уделять все больше внимания воспитанию младшего поколения, безжалостно преподавая нам уроки жизни. Мне было тринадцать, когда я впервые убила – маленького клубкопуха, которого назвала Перчиком. Нам всем раздали клубкопухов и велели неделю ухаживать за ними – а когда неделя закончилась, заставили использовать выученные заклинания, чтобы убить своих питомцев. – Анна зажмурилась. – С тех пор я всегда завидовала Северусу Снейпу, потому что к его клубкопуху смерть пришла незаметно, и он расстался с жизнью без борьбы, без боли, так и не узнав о вероломстве своего хозяина. Северус всегда действует эффективно. Его заклинание разрушило у клубкопуха мозг – он умер мгновенно и безболезненно. Я же убила Перчика только с шестой попытки, а он пищал и извивался, и все смотрел на меня, как на предательницу. Это стало для меня вторым уроком, и я хорошо его усвоила. Целую неделю я училась у Снейпа заклинаниям из программы для старшекурсников, но когда наступило следующее лето, я была готова. Своего нового питомца – маленького цыпленка – я убила с первой попытки. Я была младшей из тех, кто сумел это сделать. Отец купил мне последнюю модель Нимбуса – я давно мечтала об этой метле. Он так гордился своей маленькой Анной.

Сириус был заворожен этим мрачным рассказом. От слов Анны у него волосы шевелились на голове, и он невольно вздрогнул, когда она внезапно открыла глаза и резко выпрямилась в кресле.

— С тех пор я узнала такие вещи, о которых не хочется даже вспоминать. Я убивала невинных животных. Я насылала на друзей темнейшие проклятия – за исключением, разве что, Непростительных. Я была с отцом, когда он пытал человека, чтобы узнать нужные сведения, а потом убил его – и я все равно люблю своего отца. Я смотрела, как Эван Розье становится точной копией Розье-старшего, и с каждым проведенным здесь днем я все больше напоминаю себе моего собственного отца. Я видела, как Эван творит ужасные вещи над людьми, животными, над всякой живой тварью. И я закрывала на это глаза, потому что сказать хоть слово против, проявить свои истинные чувства было бы самоубийством – как для меня, так и для отца, который несет ответственность за мои поступки. Я молчала, когда творилась несправедливость – часто, очень часто – лишь радуясь, что ни я, ни отец от нее не страдаем. Можешь ли ты сказать, что понимаешь, что пришлось пережить мне – и любому из моих сверстников? Что понимаешь наши чувства? Ты не знаешь, как это жутко – вновь и вновь своими глазами видеть смерть… Так можешь ли ты судить нас, Сириус Блэк?

На лицо Анны набежала тень, словно она вдруг разом вспомнила, как убивала сама, и как на ее глазах убивали другие. А Сириус видел перед собой сильную девушку – жизнь оставила в ее душе шрамы, но так и не смогла уничтожить. И не сказал ничего.

* * *

— Ожидай худшего, — напутствовала его Анна, когда он собрался уходить, все еще в шоке от ее откровений. – Ты нанес Эвану Розье личное оскорбление и будешь жестоко наказан. Мало того, что ты не поддался его чарам – ты еще и поставил его в глупое положение перед его Лордом, тем самым, которому он поклянется в верности, когда займет свое место за старшим столом. Я лишь уповаю, что положение наследника рода Блэк избавит тебя от самой суровой кары.

— Это какой же? – спросил Сириус. Но Анна лишь покачала головой.

И вот он стоял напротив Эвана, который выглядел, как опасный псих. Внутренности у Сириуса скручивала жуть. Никого из взрослых не было – лишь круг подростков застыл в мертвой тишине. Казалось, чьи-то древние души вселились в тела его сверстников.

— Так, так, Сириус Блэк, — наконец сказал Эван, неприязненно и безжалостно. – Ты пренебрег моей дружбой, и сделал это в недопустимой манере. Но, пожалуй, мне не следовало ожидать большего от гриффиндорца. Ты такой же, как твой трусливый дружок Петтигрю, хотя приучить его к узде удалось быстрее – намного быстрее. Все вы, гриффиндорцы, одинаковы, хоть вам и кажется отчего-то, что вы лучше нас. Но на самом деле мне не доставит удовольствия наказывать тебя, представителя чистокровного рода – того, кто мог бы достичь величия. Я сожалею о каждой капле крови, которую мне предстоит пролить. Могу лишь надеяться, что твоя семья поймет необходимость этой меры и не взыщет за кровь Блэков.

Не прерывая своей речи, Эван протянул руку, и один из стоящих в кругу – Лестрейндж – суетливо подошел и вложил что-то ему в ладонь… кнут? Сириуса прошиб пот. Не могут же взрослые позволить одному подростку в кровь избить другого? Одно дело, когда родители наказывали так своих детей. И совсем другое – когда кнут держит твой однокурсник, а другие однокурсники, по большей части с враждебного факультета, на это смотрят. Такого он не переживет!

— Я прибегаю к древнему обычаю чистокровных родов, который гласит, что чистокровный, столь вероломно поступивший со своим собратом и подвергший его публичному унижению, получает сорок ударов кнутом от пострадавшей стороны, в присутствии не менее десяти свидетелей, чье происхождение столь же безупречно. Снимай мантию и рубашку, Блэк.

Этого не может быть. В панике Сириус спросил:

— А если я откажусь?

Глаза Эвана заледенели.

— Тогда у меня будет право убить тебя.

Сириус напрягся. Убьет – точно убьет. Взгляд у Эвана был предвкушающим. Смерть, или унижение и боль? Сириус не хотел умирать – он вообще только-только начинал жить. Он не мог сбежать: его палочка была у Эйвери – а тут еще и дуэльные навыки Розье, и больше десятка магов, которые тоже были отлично знакомы с Темными заклинаниями. Как же все так погано обернулось? А ведь Анна меня предупреждала, но я и представить себе не мог… Он встретился с ней глазами, но во взгляде девушки лишь на мгновение отразились сожаление и печаль, и она принялась рассматривать носки своих туфель. Анна ему не поможет – да он и права не имел ожидать от нее помощи. Сириус медленно расстегнул мантию.

Они поставили его на колени, обнаженной спиной к Эвану. По коже пробежали мурашки, ладони прижались к холодному мрамору пола. И надо же было Сириусу поднять глаза! Везет мне сегодня, как утопленнику, — горько подумал он. Прямо напротив него стоял Северус Снейп и невозмутимо наблюдал за происходящим. Вот не мог он в другом месте встать?! Рад, небось, без памяти. Заклятый враг на коленях, и сейчас его будут пороть. Расплата за все те шуточки, за издевательства и смех, за розыгрыш с оборотнем, который чуть не закончился трагедией – поводов для ненависти хватает. Сириус попытался собраться с духом, но даже представить себе не мог, что его ожидает.

Кнут резко свистнул и пошел вниз; на спине Сириуса вздулась тонкая красная полоса. Мерлин и Моргана, как же это больно, больнее, чем мне доставалось от матери, я и не знал, что такая боль бывает, а кнут вновь падает, раздирая плоть, не кричать, только не кричать, но волны боли захлестывают с головой, а сзади глумится Розье, шепчет издевательски, что над кнутом поработали умельцы с Лютного, и теперь боль от него совершенно невыносима, не правда ли, и где-то на двадцать пятом ударе счет перестает иметь смысл, а каменный пол сливается перед глазами и нависает над лицом, так близко, и все тело пронзает боль-боль-боль-спина-горит-боль…

Сознание плыло. Чьи-то резкие голоса звучали высоко над головой, ввинчиваясь в мозг. В смятении Сириус понял, что лежит на твердом полу. Он облизал сухие губы и попытался сосредоточиться на смысле рваных, дрожащих звуков. С ним уже наигрались, или выжидают, чтобы поиздеваться, а потом добить?

— Он на грани смерти, Розье. Его семья не давала тебе разрешения на убийство наследника. Если ты не остановишься, он умрет от потери крови. Тебе следовало взять обычный кнут, тогда…

— …нельзя остановить наказание, когда приговор уже был оглашен! Это против обычаев!

— И что же ты в таком случае предлагаешь? Убить Блэка, чтобы на нас всех пал гнев его семьи? Кроме того, Лорд будет крайне недоволен столь грубым нарушением традиций: погубить наследника чистокровного рода при проведении древнего ритуала, без одобрения…

— Тогда я поменяю кнут!

— …Блэку уже не поможет. Даже если использовать обычный кнут, еще десятка ударов он не переживет. Что только твой торговец сотворил с этим кнутом?!

— …другой способ… если кто-то добровольно согласится занять его место… Ну, тогда придется закончить начатое и потом молить Блэков о прощении. Мой отец сумеет их убедить, что Блэк сам во всем виноват.

— Я займу его место.

Снейп? Сириус попытался открыть глаза, но быстро зажмурился вновь, чтобы хоть как-то отгородиться от новой волны дурнотной боли. Что Снейп такое творит?

— Ты займешь его место? – недоверчиво переспросил чей-то голос. Сириус был бы ошеломлен не меньше, если бы у него были на это силы, и если бы почти все его внимание не поглощала пульсирующая болью спина.

— Древний закон чистокровных гласит, что место Блэка может занять родич. Я не принадлежу к его семейству, но родословные древа Принцев и Блэков трижды пересекались. Последний раз это произошло, когда Милдред Принц вышла замуж за Цефея Блэка, восемь поколений назад. Если хочешь, можешь проверить. В нашем случае этого достаточно, так как закон признает родственные связи до десятого колена.

— Вот как. И почему же ты решил разделить с Блэком наказание, Северус? Какие между вами отношения в школе, знают все. Или мы что-то упустили?

— Не говори ерунды. Я терпеть не могу Блэка. Но я не желаю, чтобы за убийство старшего сына и наследника на меня пал гнев его рода – только потому, что у тебя хватило ума воспользоваться отравленным кнутом. Возможно, Вальбурга Блэк и попадет под очарование твоего отца, но Темный Лорд никогда не обманывался насчет семейства Розье.

— Прекрасно. Ну что ж, ты сам этого хотел. Уберите Блэка в сторону. Кто-нибудь, остановите, на хер, кровь. Снейп, на колени.

— Сначала хотелось бы убедиться, что ты поменял отравленный кнут на обычный, Розье.

Сириус почувствовал, как его касаются чьи-то руки и волокут прочь. Тело затопила жгучая боль, вырвав из горла стон.

— Мерлин, он весь горит… Шарлотта, ты лучше всех разбираешься в целительстве – можешь остановить кровь?

— Попробую. Не нравится мне его вид. Не знаю, сумею ли я… — по спине прошел легкий трепет магии, словно вдоль всего позвоночника кто-то провел холодным пальцем. Было больно и приятно. Сириус стиснул зубы: ветерок, овевающий измочаленную спину, из прохладного становился все более холодным, леденя раны, как изморозь на окне, если зимой приложить к стеклу нос. Перед глазами возникла смутная темная фигура и легко опустилась вниз, а потом кнут резко щелкнул, и темная фигура вздрогнула вместе с Сириусом.

Сириус охнул от боли, которая вновь вернулась от резкого движения. Мучительное пламя вспыхнуло на спине, потоком хлынуло в каждую клетку тела. В глазах потемнело, и разум благодарно канул в эту тьму, где не было слышно ударов кнута, терзающего чужую плоть.

__________

Название главы взято из «Ада» Данте Алигьери, Песнь 3, в переводе Дмитрия Мина. Как правило, когда цитируют слова, написанные при входе в ад, вспоминают только одну строку: «Оставь надежду всяк, сюда входящий». Вот эта надпись целиком:

Здесь мною входят в скорбный град к мученьям,

Здесь мною входят к муке вековой,

Здесь мною входят к падшим поколеньям.

Подвигнут правдой вечный Зодчий мой:

Господня сила, разум всемогущий

И первыя любови дух святой

Меня создали прежде твари сущей,

И после вечных, и мне века нет:

Оставь надежду всяк, сюда идущий! —

В таких словах, имевших тёмный цвет,

Я надпись зрел над входом в область казни

Очнувшись, Сириус не мог сообразить, что из того, что он помнил, произошло с ним на самом деле, а что было лишь бредовым видением. Воспоминания были похожи на зазубренные осколки. Он лежал лицом вниз на мягкой белой постели. Слабость была такая, что головы не поднять, глаза слезились. Сириус попробовал сморгнуть влагу с ресниц и услышал, как что-то зашуршало. Кто-то наклонился над ним, женский голос прошептал, что все хорошо, он скоро поправится, нужно только поспать. Сириус попытался объяснить этой женщине, как ему холодно: должно быть, его тело вмерзло в ледяную глыбу, и поэтому он не может двинуться, но тут теплый солнечный ручеек приласкал волосы и лицо, и это было так приятно, что Сириус вновь уснул.

Когда он пришел в себя снова, голова уже была ясной, и дико хотелось есть. Сириус сел, заметив, что выглядит намного бледнее, чем когда смотрелся в зеркало в прошлый раз. На нем была простая белая ночная рубашка. В незнакомой сине-белой комнате, где он находился, стояли три кровати; еще там была раковина и большие окна, через которые внутрь лились последние лучи заходящего солнца. Его кровать стояла в углу, две другие были пусты. Сириус задумался, как давно он здесь лежит, и где вообще это место.

Дверь внезапно распахнулась, и Сириус поднял глаза. Ему улыбалась смутно знакомая женщина: она сидела за столом Шато Малфой среди других взрослых. Женщина была одета в простую хлопчатобумажную мантию серовато-зеленого цвета, а на груди… да, это была эмблема Св. Мунго. Значит, целительница.

— Добрый вечер, мистер Блэк. Поздравляю с возвращением в мир живых, — радостно произнесла она, подскочила к его кровати и быстро замахала палочкой. Сириус узнал диагностические заклинания, но не имел ни малейшего понятия, что означали несколько светящихся точек и цифр, которые возникли в воздухе перед лицом целительницы. Явно что-то хорошее, потому что женщина выглядела довольной, стирая все одним взмахом палочки. – Отлично, вы уже поправляетесь, — улыбнулась она. – Несколько дней назад вы нас здорово напугали, но худшее, кажется, позади. Вам очень повезло, мистер Блэк, ведь несколько раз вы были на грани смерти.

— Как давно я здесь? И кто вы? – требовательно спросил Сириус.

— О, прошу прощения, я не представилась. Меня зовут Антония Гринграсс. Шарлотта Гринграсс – моя дочь. Я целительница, меня пригласили на лето, чтобы обеспечить гостям медицинскую помощь. Вы в Синей комнате, временном лазарете для пострадавших детей. Вы здесь чуть больше недели, мистер Блэк. Отравленный кнут Розье был пропитан очень опасным зельем, и оно попало в кровь. Мне с трудом удалось очистить от яда ваш организм. И я бы не справилась одна – мне пришлось просить о помощи, чтобы сбить температуру и вылечить заражение крови. Теперь все будет хорошо, хотя слабость останется еще на несколько месяцев, не меньше. Я бы не советовала вам использовать Темные заклинания или попадать под них, потому что ваш организм еще некоторое время будет чрезвычайно чувствителен ко всем проявлениям Темной магии. Я поговорила с вашими наставниками и с другими учениками. В конце концов, мы договорились, что до конца лета вы не будете ни в чем участвовать – только наблюдать. В любом случае, занятия заканчиваются через неделю с небольшим.

Я вас обожаю, — благодарно подумал Сириус. – Пожалуй, в жизни больше не захочу баловаться Темными заклинаниями. Это вначале было круто чувствовать себя таким могущественным, знать, что способен утереть нос всем этим надутым чистокровным. Но потом стало как-то совсем не весело. Проклятый Розье!

Целительница Гринграсс прервала его размышления.

— Счастье, что они остановились не слишком поздно. Боюсь, еще пара ударов – и мы не смогли бы вернуть вас из-за Завесы.

— Я… я почти ничего не помню, — признался Сириус.

— Неудивительно: ваши дела были совсем плохи. Но сомневаюсь, что вы смогли бы понять, что происходит, даже будь вы в сознании. Могу лишь передать, что мне сообщила дочь. Она сказала, что вы неплохо держались где-то ударов двадцать, но потом яд впитался в кровь и начал действовать на сердце. И да, я излечила повреждения, но вам следует некоторое время избегать чрезмерных физических нагрузок, потому что сердце все же ослаблено. Этот Эван Розье с ума сошел – сорок ударов отравленным кнутом! Не знаю, о чем он думал. Ну ладно – пять, тогда человек несколько дней чувствует слабость, но серьезного вреда здоровью это не наносит. Но сорок! – Целительница поджала губы, и Сириусу показалось, что она всей душой презирает Эвана Розье.

— В конце концов, на двадцать седьмом ударе вы потеряли сознание. Тут вмешались моя дочь и ее подруга – эта милая девочка, дочка Нотта, — сказали, что вы едва дышите, и все начали спорить с Розье о том, что же им теперь делать. С одной стороны, умри вы у них на руках, это, вероятно, означало бы кровную месть между вашими семьями. С другой – после того, как Розье огласил приговор, честь требовала, чтобы наказание было доведено до конца – поступить иначе стало бы немыслимым позором. В конечном счете, этот тихий мальчик, который интересуется зельями, подопечный Люциуса Малфоя – Снейп – потребовал, чтобы оставшаяся часть наказания досталась ему, по праву родича. Смелый мальчик этот Снейп. И умный. Почти все зелья, которые были нужны, чтобы сохранить вам жизнь и остановить инфекцию, варил для меня он.

Снейп? Глаза у Сириуса расширились.

— Так это было на самом деле? – Ему казалось, он видел это в бреду: жуткие, багровые видения о тощем парне, которого избивали кнутом, пока Сириус без сил лежал на полу; тот упрямо молчал, слышались лишь резкие удары – вся эта сцена выглядела, как кошмар…

— Ну да. Он заставил Розье взять обычный кнут, так что досталось ему меньше, чем вам, но два дня Снейп все же провел здесь, на соседней койке. Этот нетерпеливый мальчишка добился, чтобы я отпустила его, не дожидаясь полного излечения. Но я не жалуюсь: ведь он тут же отправился в подвал, в местную лабораторию, и стал варить для вас зелья.

Сириус был потрясен. Речь шла о Снейпе. Нюниусе, слизеринском гаденыше, который плевался в него ядом и обожал Тьму. О летучей мыши – переростке. Опасном Темном колдуне, который всегда думал только о себе! Что заставило его заклятого врага так поступить?

Целительница Гринграсс все говорила, но Сириус уже не обращал на нее внимания. Он расслышал только последние слова: кажется, она сказала, что он сможет покинуть Синюю комнату завтра, если останется в ясном сознании – но ему нельзя перенапрягаться. Когда женщина замолчала, дожидаясь ответа, Сириус что-то пробормотал. Она внимательно посмотрела на него, но решила не давить и протянула тарелку какого-то супа – суп принес домовик, пока они разговаривали.

На следующий день Сириус еще раз выслушал инструкции целительницы Гринграсс – ни в коем случае не перенапрягаться! – после чего его отпустили на свободу. Помимо наставлений, он получил баночку с полупрозрачной зеленовато-черной слизью.

— Мазь следует наносить на спину перед сном в течение двух недель – пусть этим займется домовик. А если почувствуете жжение в спине или вдруг без причины начнется учащенное сердцебиение, немедленно приходите ко мне. Я практически уверена, что нам удалось вывести из организма весь яд, но лучше перестраховаться.

На занятие к Алоди его проводила Анна. Ее ладонь лежала на предплечье Сириуса, вселяя уверенность. Они едва перемолвились друг с другом парой слов, но Сириус заметил облегчение и безмолвное извинение в ее сдержанном приветствии. Он слегка наклонил голову, прощая, и ее плечи заметно расслабились. При их появлении Алоди радостно вскрикнула.

— Это вы, mon cher! Сердечно рада вашему возвращению, месье Блэк! Я так без вас соскучилась, что вымещала раздражение на ваших товарищах, n’est-ce pas?

— Oui, — пробормотал себе под нос какой-то парень, прежде чем его приятель успел пихнуть его локтем под ребра.

— Но сейчас вам уже лучше, и вы можете посмотреть, над чем мы здесь работали всю неделю. Мадам целительница Гринграсс говорит, что вам можно только ecouter, только слушать, никакого участия. А мне совсем не хочется испортить свою красивую прическу, ca va? Так что я не буду с ней спорить.

Очаровательная француженка засмеялась собственной шутке и махнула изящной рукой, указывая Сириусу на место у стены. Он прошел через всю комнату, стараясь с каждым встретиться глазами. Большинство отводили взгляд первыми. Только трое не пытались отвернуться: Эван Розье смотрел на него с усмешкой, достойной Малфоя; Анна Нотт – с беспокойством и легким стыдом; а Снейп глядел бесстрастно, непроницаемые черные глаза блестели – и никакого намека на то, почему он все-таки решил тогда занять место Сириуса.

Неудача обескуражила и раздосадовала Сириуса. Он сел и позволил себе бездумно наблюдать за сценками, разворачивающимися под руководством Алоди. А они многому научились с тех пор, как я последний раз тут был. Тогда нам объясняли, как двигаться и разговаривать, и какой подход лучше применять в общении с людьми разного пола и социального положения. И манипулирование у них теперь тоже неплохо выходит… — решил Сириус, глядя, как Анна легко проводит пальцами по руке Эйвери, а Мальсибер обаятельно улыбается фон Вулер и что-то говорит ей своим рокочущим баритоном.

Как только занятие закончилось, Розье, Эйвери и Лестрейндж поднялись и вышли, проигнорировав Сириуса. Остальные замешкались, бросая на него косые взгляды, но потом поспешили вслед за Розье. Снейп тоже неторопливо ушел, не удостоив Сириуса взглядом. Анна и Шарлотта направились к двери прямо перед ним, громко разговаривая между собой и не обращая на него внимания, но Сириус заметил, как на мгновение дернулась щека Анны, когда она демонстративно поворачивалась в сторону Шарлотты. Он понял намек и не стал принимать ее пренебрежительное отношение на свой счет. В конце концов, если Сириус повел себя, как идиот, выставляя напоказ свои чувства в типично гриффиндорской драке, это не означало, что теперь столь же безрассудно должны вести себя все те, кто на дух не переносил Эвана Розье. Анна же, прежде всего, была слизеринкой.

* * *

Стук в дверь прозвучал неожиданно. До ночи было еще далеко, а Розье ни разу не приходил к нему в комнату в другое время. Собственно говоря, стуком Розье тоже себя не обременял. Больше его обиталище никого не интересовало. Кто же это мог быть? Северус нахмурился, аккуратно сложил лежащие на письменном столе бумаги и убрал их в ящик. Кто бы это ни был, не стоило показывать ему заметки Северуса о Темных зельях, способных управлять разумом. Он поднялся, подошел к двери и слегка приоткрыл ее. Полностью открыть можно и потом, если он убедится в отсутствии угрозы.

Нет, это был не Розье.

— Блэк.

— Снейп. Мне нужно с тобой поговорить, — Блэк явно нервничал. С волос капало – должно быть, он только что принял душ, несмотря на то, что ничем таким уж утомительным после обеда не занимался: медленно бегал трусцой и отрабатывал на манекене безобиднейшие заклинания. Как правило, их использовали для розыгрышей, а не для того, чтобы причинить боль. Все остальные в это время обливались потом и наносили друг другу кровавые раны.

Северус промолчал. Блэк переступил с ноги на ногу.

— Э-э… может, я… можно войти? Мне нужно тебе что-то сказать.

Некоторое время Северус молча стоял, невозмутимо наблюдая за мнущимся парнем через узкую щель. Наконец он бесшумно отступил, позволяя двери распахнуться. Блэк настороженно вошел, с неистребимым любопытством разглядывая комнату. Пусть смотрит – за исключением массивного письменного стола у стены (Северус вытребовал его для своих занятий), комната ничем не отличалась от стандартных гостевых помещений Западного крыла.

Северус ждал. Наконец Блэк повернулся к нему лицом и неловко начал:

— Я…э-э… просто спасибо хотел сказать. Целительница Гринграсс объяснила, что ты для меня сделал, и я… вот же гадство!

Его гость нервничал и злился, не знал, куда деть руки, и не смотрел Северусу в глаза. Никогда не видел Блэка таким возбужденным. Таким… нервозным? Неожиданное развитие событий. Несколько мгновений Северус позволил себе потешить свое эго, наслаждаясь душевными страданиями Блэка. Он внимательно рассматривал ужас своих школьных лет, который сейчас выглядел почти что жалко. Если бы кто-то в эту минуту обратил столь же пристальное внимание на самого Северуса, то, возможно, заметил бы недоумение на его лице.

— Я только хотел поблагодарить тебя, понятно? Я знаю, что мы совсем не ладим, и вообще… и я очень сожалею о том… случае с Ремусом. Я не думал, что все так далеко зайдет.

Однако какая разительная перемена. Непредвиденная, но не сказать, чтобы неприятная. Северус поднял бровь.

— Проклятье, Снейп. В общем, я пришел, чтобы извиниться перед тобой за то, что был такой скотиной, и сказать спасибо за то, что ты сделал на прошлой неделе. Я этого не хотел, но теперь у меня перед тобой долг жизни. Можешь глумиться и вести себя, как мерзкий слизеринский гад, но сказать, что Сириус Блэк отказался признавать за собой долг, ты не можешь! – торжествующе закончил Блэк и сделал шаг к выходу, так и не встретившись взглядом с Северусом.

Северус коротко взмахнул палочкой. Блэк вскрикнул и развернулся, хватаясь за волосы.

— Ты что со мной сделал, ублюдок?!

Северус спокойно смотрел на Блэка.

— Ты себе всю мантию водой закапал, Блэк. Тебя что, не научили, каким заклинанием сушить голову?

— А-а. Хм… Ну, тогда спасибо. – Блэк залился краской, став почти помидорно-красного цвета, попятился к выходу и вылетел прочь, словно за ним дракон гнался.

Северус закрыл дверь и выбросил забавное происшествие из головы. Концепция зелья, над которым он трудился, была важнее, чем такая мелочь, как этот гриффиндорец. Собственно говоря, важнее его работы не было никого и ничего. Потому что если он не сумеет воплотить свои теоретические выкладки в реальность, попытка освободиться будет обречена, еще даже не начавшись. А Северус не мог и не хотел до конца своей жизни оставаться тем, чем был сейчас – марионеткой, которая убивает и лжет, не имея собственной воли. Будь я проклят, если им удастся сделать из меня идеальное орудие, которое можно использовать, а потом выкинуть прочь за ненадобностью!

* * *

Сириусу Блэку официально объявили бойкот. Это было бы смешно, не знай Сириус, что Эван Розье – вовсе не вздорная девчонка, а опасный враг. Розье обратился к нему лишь однажды, за обедом, когда потребовал, чтобы Сириус занял место фон Вулер, — но даже этот приказ Эван процедил куда-то в сторону. По правде говоря, Сириуса его распоряжение только обрадовало. Теперь он сидел за столом ниже Анны, хоть и не в самом хвосте, как Снейп. Лестрейндж, Эйвери и все те, кому пришлось пересаживаться в день перед началом занятий, вернулись обратно. Фон Вулер послала Розье воздушный поцелуй, с самодовольным видом садясь на один стул ближе к почетному месту. Сириуса чуть не стошнило от отвращения.

Никто не заводил с ним разговоров. Некоторые, особенно младшие, боялись навлечь на себя гнев Розье. Сириус их не винил. Кто-то держался с ним с прежней вежливой отстраненностью, принятой среди чистокровных – уроки Алоди не прошли даром. Что они чувствовали на самом деле, понять было невозможно. С другой стороны, мать пока что не разрешила его убивать – так что они могут ему сделать? Да практически ничего. И Сириус перестал притворяться. Он в упор не замечал соседей по столу, обращая внимание только на еду. Сириус как раз обедал (спина прямая, взгляд в тарелку, и вообще – он здесь один), когда его вдруг осенило: да он же подражает Снейпу! Ну и что с того? – с вызовом думал он, шагая на занятие к Нотту. Наставник без лишних слов отправил его наматывать круги по периметру дуэльного зала, а потом – отрабатывать на манекенах низкоуровневые заклинания, «для тренировки меткости». – Снейп не так уж плох, когда уткнется носом в книгу или тихо сидит и ни на кого не обращает внимания, и никто к нему не лезет. Вредный внутренний голос ехидно шепнул: ну да – никто, кроме вас с Джеймсом, но Сириус не стал его слушать. Это не считается – у них была вендетта. Мне ведь что нужно? Чтобы до конца лета ко мне никто не приставал, и раз уж Снейп так здорово навострился посылать окружающих на фиг одним своим видом, имеет смысл у него поучиться.

Но стоило вспомнить про Снейпа, как в голове опять закружились вопросы, от которых Сириус уже на стенку готов был лезть. Почему Снейп ему помог? Зачем занял его место? Шантажировать его хочет? Или долг жизни повесить, как у него самого перед Джеймсом? Сириус весь извелся, но так и не смог понять, чего же добивается этот слизеринец. В конце концов, он не выдержал и отправился к Снейпу сам, выдавил из себя благодарность и признание долга – как только не подавился! – но другого выхода не было. Проклятая гриффиндорская совесть его заела, и Сириус впервые почти пожалел, что Шляпа распределила его на факультет, где превыше всего ценились смелость и правдивость.

А Снейп опять поставил его в тупик. Он-то ждал… Сириус сам уже не знал, чего он ожидал от этой встречи. Может, издевок, как в Хогвартсе? Или холодной надменности, с которой он то и дело сталкивался здесь. Он бы даже не слишком удивился, увидев Снейпа – опасного темного колдуна, каким тот был в бою с Розье. Но поведение слизеринца не лезло ни в какие ворота. Он спокойно выслушал и натужные благодарности Сириуса, и его оскорбления, а потом высушил ему волосы и отослал восвояси. А прощальные слова Снейпа? Можно было даже подумать, что он пошутил. И Сириус готов был поклясться, что вся эта ситуация его забавляет – мелькнуло в Снейповом лице что-то такое, прежде чем он вновь нацепил свою бесстрастную маску.

Волосы мне высушил, как ребенку, — Сириус закрыл лицо руками и застонал. – Как мне теперь ему в глаза-то смотреть?! Даже в тот раз, когда у нас с Равенкло был матч по квиддичу, а мы с Джеймсом рассекали по школе зеленые, как слизеринские флаги – спасибо Снейпу, – было все-таки не так унизительно. Или когда Ремус застал меня с Гестией Джонс – она на коленях, у меня ширинка расстегнута… Бр-р-р! Куда-то меня не туда занесло. Слишком много думать – вредно!

* * *

Северус уже несколько месяцев бился над загадкой по имени Сириус Блэк – но все безуспешно. Прошел уже почти год с того дня, как этот невозможный ублюдок подбил его отправиться прямо в пасть к оборотню. Северус до сих пор иногда видел в кошмарных снах, как блестят челюсти, смыкаются на руке, на лице, чувствовал на затылке смрадное дыхание зверя, уже запустившего когти в его спину…

Но вовсе не зубы кровожадной твари заставляли его кричать от ужаса по ночам. Дело было в зрителях. Они все стояли там: Лили, Поттер, Блэк, Люпин в своей кроткой человеческой ипостаси, Петтигрю, родители Северуса, Дамблдор, Розье… Смотрели, как Северус отчаянно пытается спастись, спотыкается и ползет, и умоляет, чтобы кто-то, ну хоть кто-нибудь, помог ему. Холодно смеялись под равнодушной полной луной и безучастно глядели вниз, где он, умирая, тщетно тянул руки к тем, кто предал его, и кого он предал тоже. А потом кровь начинала заливать глаза, погружая все вокруг в алую мглу, и Северус кричал от безнадежности и отчаяния. И просыпался.

Ужасала не неизбежность смерти. Откровенно говоря, смерти Северус не боялся – ни тогда, ни теперь. Разве не ходил он ежедневно по тонкой грани между жизнью и Завесой забвения? Вовсе не смерть пугала Северуса – его страшила жизнь. Когда ты жив, тебя могут ранить и предать, и растоптать ногами сердце – а ты-то был уверен, что давно уже избавился от этого бесполезного куска плоти… Это живые насмехались, травили и унижали – жизнь не знала жалости, а смерть была милосердна. Но Сириуса Блэка Северус не понимал все равно.

Пресловутый «розыгрыш» с оборотнем сперва напугал Северуса, а потом взбесил. Его сумели заманить на встречу со смертью. И кто?! Жалкий недоучка Блэк, знающий едва ли пятую часть тех Темных заклинаний, которые были известны Северусу. Да как он посмел?! У Северуса в голове не укладывалось, что именно Блэк почти сумел его убить – Блэк, чья магическая аура оставалась чистой и незапятнанной, несмотря на то, что все его родственники были темными магами. После пришло возмущение: этот светоч высокой нравственности, поборник равенства факультетов – Дамблдор – считай, похлопал по плечу своих гриффиндурков и отпустил их с миром, а Северуса связал клятвой молчания. Разумеется, он подождал, пока Поттер с Блэком уйдут. Не мог же директор позволить, чтобы его любимчики увидели, как их блистательный кумир угрожал Северусу отчислением. «Темной магии место во тьме, а не в стенах школы, Северус. Неужели вы со своими слизеринскими друзьями думали, что если заниматься этим за закрытыми дверями, то никто и не узнает?» И Северус не мог не воздать должное мастерству директора: партия еще не началась, а его короля уже загнали в угол. Последний раз, когда у противника было такое подавляющее тактическое преимущество, сам он был одиноким ребенком, жаждущим человеческого общения и участия.

А еще было обидно. Альбус Дамблдор не верил, что слизеринец сохранит тайну, от которой зависела должность директора, учеба Ремуса Люпина в Хогвартсе, а возможно, и жизнь оборотня. Для старика не имело значения, что конкретно этот слизеринец был хранителем тайн, которого знала вся школа, и никогда не выдавал доверенные ему секреты, если получал плату за конфиденциальность. Люпину ничего не грозило бы и без клятвы, если бы Мародеры просто пообещали забыть о существовании Северуса. Невидимая стена, ограждающая его от Мародеров, стала бы ценой молчания. Разве он многого хотел? Но нет, его вынудили дать магическую клятву, что он никому не скажет о заболевании Люпина до тех пор, пока оборотень не закончит обучение и не получит диплом. По крайней мере, потом клятва перестанет действовать, — подумал Северус без намека на благодарность. – Дамблдор мог бы и не указывать никаких сроков — тогда было бы куда хуже.

Только спустя три месяца Северус сумел трезво осмыслить ситуацию и задать себе вопрос: почему аура Блэка оставалась чистой? Ведь он пытался убить человека – его, Северуса! – так почему, демоны его заешь, на ауре Блэка не появилось даже пятнышка? Весь жизненный опыт Северуса кричал о том, что это была попытка преднамеренного убийства. Чуть ли не с младенчества он прекрасно осознавал, что ради достижения собственных целей окружающие прикончат его, не задумываясь. Он знал, что необходимо просчитывать каждый свой шаг, когда общаешься с наиболее опасными представителями рода человеческого. Но Блэк, хоть и принадлежал к Темному семейству, с детства тяготел к Свету, и друзья у него были такие же.

Не хотелось этого признавать – до горечи во рту и зубовного скрежета не хотелось – но деваться было некуда: в ту ночь Блэк действительно не пытался его убить. Свидетельством тому была девственно чистая магия гриффиндорца. Но такое доказательство показалось Северусу недостаточным – нужна была дополнительная проверка. Естественно, Блэк ничего не помнил: после уроков Люциуса его подопечный управлялся с Обливиэйтом, как хирург со скальпелем. Для того чтобы найти в воспоминаниях Блэка крошечный, аккуратно замаскированный разрез, не говоря уже о том, чтобы разблокировать скрытый кусочек памяти, понадобилась бы долгая и кропотливая работа другого мастера легилименции и ментальной магии. К счастью, спрятать требовалось всего одну короткую встречу, не больше пяти минут. Если бы воспоминание было более продолжительным, или произошло раньше и уже успело повлиять на последующие события, или было настолько важным, что Блэк активно не хотел бы с ним расставаться, — тогда проделать подобное, тем более так, чтобы никто не заметил, было бы гораздо сложнее. Северус застал Мародера одного в библиотеке, когда тот не ожидал нападения. Было раннее утро субботы – непонятно, с чего Блэк вдруг решил приобщиться к знаниям в такую рань – но возможность упускать было нельзя. Северус обезоружил своего врага и вломился в его разум… Довольный смешок, парализующий ужас, осознание, от которого цепенеет все тело, паника – и всепоглощающее чувство вины и страха…

Так вот, значит, как… Блэк, сделавший целью своей жизни травлю Северуса, убить его все же не пытался. Придурок отправил его к Дракучей иве, вообще не подключая мозг, и задумался о последствиях только тогда, когда о его «розыгрыше» узнал Поттер. Все-таки это не было предумышленным убийством. Северус знал людей, которые убивали без жалости и колебаний. Блэк же с Поттером потеряли голову от страха, когда поняли, насколько близко подошла смерть. Осознав, что он натворил, Блэк просто источал раскаяние и чувство вины.

Северус был потрясен. Он мог бы понять мотивы Блэка, если бы тот намеренно пытался лишить его жизни. Чего он понять не мог – так это бездумного легкомыслия, которое чуть не привело к трагедии. Увидев здесь Блэка, сравнив его сияющую золотую магию со своей почерневшей, багровой аурой убийцы, Северус чуть не завыл – такая во всем этом была злая ирония, такая вселенская несправедливость.

Блэку было здесь не место. Да, он овладел всеми навыками, на которых сломался в прошлом году Петтигрю – после чего остальные ученики отрабатывали эти навыки на нем, — но магия Блэка осталась чистой. Возможно, чуть темнее, чем раньше, но все такой же безупречной. Пожалуй, именно это подтолкнуло Северуса к тому, чтобы добровольно принять на себя его наказание: невинность души, с которой все они уже давно расстались – с тех пор, как впервые попали в Шато Малфой. А Розье получил удовольствие – он просто обожал унижать Северуса, больше, чем кого-либо другого, возможно, потому что эта его жертва отказывалась добровольно склониться перед ним. Розье приходилось применять силу каждый раз, приходя к нему в комнату или вынуждая Северуса самому приходить к своему мучителю – только связанный или обездвиженный, Северус становился игрушкой Розье. Добровольно он не покорялся ни разу – с тех пор, как Розье открыл свое истинное лицо. И вдруг упрямец сам становится на колени, сам, без насилия и борьбы, напрашивается на порку – Розье определенно понравилась эта картина. Как минимум на неделю Северуса оставили в покое, а исхлестанная спина была все равно предпочтительнее… других вариантов.

Северус редко с кем-то разговаривал. Но молчание не помешало им с Анной Нотт понять друг друга, когда он наконец встал с той отвратительной койки, на которую его затолкала целительница Гринграсс, и увидел, как Анна встревожено глядит на Блэка. У Северуса не было с Анной личных счетов, он считал ее умной девушкой, с которой можно иметь дело, и гриффиндорский паршивец ей нравился. Они ничего не сказали друг другу – лишь обменялись взглядами. Для слизеринцев, с малолетства приученных к тому, что движение руки или наклон головы может быть красноречивее любых слов, этого было достаточно. Невыносимый мальчишка стал теперь их общей головной болью. Скорее всего, на этот шаг они пошли по разным причинам – Северус не собирался лезть не в свое дело и спрашивать, какие чувства испытывает к гриффиндорцу Анна, равно как и Анна не стала интересоваться, что заставило Северуса занять место Блэка, нарушая данное себе обещание никогда добровольно не склоняться перед Розье. Как бы то ни было, отныне Анна и Северус были союзниками, стремящимися к единой и очень странной цели: Блэк должен пережить это лето и вернуться к Свету, оставшись в здравом рассудке и сохранив чистоту души. Если Северусу с Анной не суждено избежать своей участи, то хотя бы таким способом они могли посмеяться над судьбой: Блэк будет свободен.

__________

«Песни невинности и опыта» — название сборника стихов Уильяма Блейка. «Песни невинности» там противопоставляются «песням опыта», в которых поэт описывал неприглядные реалии современного ему общества.

Хранитель тайн – изобретение автора этого фика. Чистокровные волшебники считали, что знания, хранимые в тайне, сами по себе имеют вес. Однако если ни с кем не делиться своим секретом, он начинает давить на магию и психику волшебника, и может даже свести с ума. Так появились хранители тайн – менталисты, выполняющие функции психотерапевтов и исповедников магического мира. Платой за их молчание обычно были различные услуги, в зависимости от ситуации (особо страшные тайны могли представлять опасность и для психики хранителей). Снейп был хорошим менталистом и чужих секретов не выдавал, и постепенно обрел репутацию лучшего хранителя тайн в Хогвартсе. Среди маглорожденных мало кто знал о хранителях тайн или пользовался их услугами – поддерживать гармонию магии считали нужным в основном чистокровные волшебники.

К зельям у Северуса Снейпа был врожденный талант; они всегда раньше получались как бы сами собой, успокаивали и служили отдушиной. С заклинаниями было не так. Их Северус изобретал не потому, что, как полагали окружающие, у него был к этому «дар» — он жаждал обрести контроль над собственной жизнью, чувствовать себя неуязвимым и могущественным. Благодаря зельям Северус мог на время забыть об окружающем мире, отвратительном и безжалостном, как забывал о нем, общаясь с Лили Эванс, пока однажды не оттолкнул ее — прямиком в объятия Поттера и его шайки. А заклинания рождались в глубинах его личной преисподней — Сектумсемпра, заглушающее заклинание, Деменсимпериа и кучка других, по большей мере бесполезных или банальных.

Северус начал с того, что копался в книгах в поисках защитных и атакующих заклинаний, жадно слушал профессоров ЗОТИ (ни один из которых, по той или иной причине, не задержался в школе дольше года), но очень скоро этих знаний ему показалось мало. Мир был холоден и жесток, и для защиты от него нужны были более крепкие и надежные стены. Так Северус перешел к изучению легилименции и окклюменции, и наконец, к созданию собственных заклинаний. Потерпев очередную неудачу в своих поисках, он в конце концов решил сам изобрести нужные заклинания, раз уж больше никто этим не озаботился. Ему, например, совсем не лишними казались чары, способные обеспечить конфиденциальность разговоров или легальный контроль над разумом другого человека. А при его склонности видеть потенциальных врагов во всех окружающих, Северус вскоре с головой ушел в изучение Темных искусств. Лишь одна тонкая ниточка не позволяла ему забыть о существовании другого, светлого мира: Лили Эванс.

Северус и сам не знал, какие чувства испытывает к рыжеволосой девушке. Рассудок поднимал его на смех, уверял, что его просто использовали, что самое сильное чувство, которое когда-либо испытывала к нему Лили, это мимолетная жалость и презрение, ведь он «слишком слаб, чтобы не поддаться искушению Темных искусств». Услышать от нее такие слова было больно. Что она вообще знала о слабости — эта девочка, для которой самой большой трагедией в жизни была плохая оценка или ссора с сестрой? Что она знала о Тьме — любимица мамы и папы, которая каждое лето с визгом плескалась в бассейне или ездила с родителями в заграничные туры?

Но бывали минуты, когда Северус отчаянно тосковал по веселому солнечному зайчику — Лили, которая одна была в его жизни источником красоты, не оскверненной насилием и пороком. Сила, под натиском которой Северус все глубже погружался во Тьму, не могла коснуться и волоска на голове Лили; она была глотком свежего воздуха, с ней он мог нежиться под теплым солнцем, не опасаясь предательства, не ощущая на языке тлетворный привкус Темной магии.

Но теперь все это уже не важно, сказал себе Северус, бездумно глядя на Нотта, который что-то вещал — должно быть, объяснял, чем они будут сегодня заниматься. Лили оставила его, и винить в этом он мог только себя и свой паскудный язык, который так легко облил ее грязью. Грязнокровка. Он так старался не использовать это слово до того случая, хотя и не понимал, почему оно считается настолько обидным. Это же всего лишь брань, всего лишь оскорбление. Слова не ранят — магия преуспела в этом намного больше. Даже эта гадкая кличка — Нюниус — едва ли могла его уязвить; другое дело — видеть, как забавляются зрители, стоят и смотрят, как четверо парней издеваются над одним. Именно это всегда приводило его в бешенство, именно от этого Северус всегда чувствовал себя так, как будто кто-то в клочья раздирает ему сердце… Снисходительные взгляды и сдавленные смешки, будто он шут, который кривляется ради их увеселения; даже гребаный Дамблдор смотрел на него так же, не скрывая веселых искорок в глазах.

Но тогда, в тот кошмарный день, с его языка слетело слово, которое Лили ненавидела всем сердцем — и единственная звезда в его беспросветной жизни погасла. Северус не знал, кто из них поступил хуже: Лили, когда перечеркнула долгие годы дружбы из-за одного слова, или он, когда позволил, чтобы с этим словом ей в лицо выплеснулись злоба и ненависть — порождения темной стороны его души, — и погубили все самое светлое, что в его жизни было.

— …это нужно чувствовать, нужно всем существом желать, чтобы у вас получилось, — закончил объяснять Нотт, оглядывая собравшихся учеников. Он махнул в сторону закрытой коробки. — Ты первый, Эйвери.

Эйвери шагнул вперед, чуть приоткрыл крышку и с недовольной гримасой левитировал из коробки извивающуюся мышь. Северусу стало любопытно: объяснения Нотта он прослушал и теперь пытался понять, что будет дальше. Блэк смотрел на происходящее с откровенным ужасом, большая часть подростков изображала безразличие, а некоторые, включая Розье, ждали с нескрываемым энтузиазмом.

Нотт забрал у Эйвери личную палочку и дал взамен черную. Хм-м. Значит, мы будем заниматься чем-то незаконным, или же заклятие настолько темное, что своей собственной палочкой с ним работать не стоит. Интересно. Неужели… Размышления Северуса прервал Эйвери, который выпрямился и резко махнул палочкой в сторону грызуна, неподвижно сидящего на полу. — «Империо!»

Несколько подростков, не удержавшись, ахнули. Для многих из них, даже тех, кто всерьез увлекались Темными искусствами, три Непростительных проклятия оставались страшной сказкой. Северус, к примеру, ни разу не видел, чтобы этими заклинаниями кто-то пользовался. Прибегать к ним, как объяснил ему мрачный Люциус, следовало лишь в крайнем случае. Хорошенько подумай, прежде чем использовать Непростительные. Существуют тысячи других заклинаний, позволяющие пытать, контролировать чужую волю, убивать — и за их применение тебя не бросят в самые глубокие темницы Азкабана без суда и следствия. К Непростительным проклятиям обращаются только безрассудные глупцы, те, кто слишком могущественен, чтобы опасаться преследования, и те, кому уже нечего терять.

И вдруг такая тема урока. Им и прежде рассказывали о Непростительных на летних сборищах — но только рассказывали, никаких практических занятий не было. Северус догадывался, кому пришла в голову мысль расширить программу их обучения. По слухам, Темный Лорд не стеснялся использовать Круциатус для наказания и пыток. Также говорили, что он так часто применял Авада Кедавра для убийства своих жертв, что Смертельное проклятие стало его визитной карточкой. Только глупцы, те, кому уже нечего терять, и те, кто слишком могущественен, чтобы опасаться преследования… Нетрудно понять, к какой группе относил себя Темный Лорд. Его поведение стало не последней причиной, почему многие чистокровные решили поддержать мало кому известного выскочку, когда он еще не успел прославиться, устраняя препятствия на своем пути к власти.

Подростки с болезненным любопытством наблюдали за мышью; та задрожала, пискнула и стрелой бросилась наутек. Нотт тут же вернул зверька обратно с помощью Акцио.

— Что ты ей приказал?

Эйвери смутился.

— Я хотел, чтобы она… э-э… попрыгала.

— Значит, у тебя не получилось. Потом попробуешь еще раз. Едва ли хотя бы треть из вас осилит даже одно Непростительное, и скорее всего, овладеть всеми тремя не сможет никто. Я, например, умею накладывать Империус и Круциатус, а вот Авада у меня не выходит. Мой… Лорд сказал, что это оттого, что я слишком привязан к дочери — мне не хватает желания причинить боль, — Нотт басовито хохотнул. — Я ответил ему, что именно поэтому он сидит во главе стола, а мое место ниже.

Кто-то принужденно засмеялся. От Северуса не ускользнуло, что Блэк нахмурился и искоса посмотрел на Анну Нотт; к счастью, та не подала виду, что заметила направленное на нее внимание. Дубина, — молча выругал Блэка Северус. — Тебе еще неделю здесь жить. И как прикажешь сохранить твою жизнь, здоровье и душу, если ты постоянно выставляешь напоказ свои чувства?! Это же все равно, что красной тряпкой у быка перед носом размахивать! Северус подавил вздох и стал следить за тем, что происходит в классе. Гринграсс робко помахала палочкой и подрагивающим голосом попыталась наложить Империус. День обещал быть долгим.

* * *

Непростительные! Сириус ушам своим не верил. Нотт рассказывал о могущественных магах, которым, видите ли, интересно: так ли сложно обучиться темнейшим из темных проклятий, как об этом говорят — а Сириус все ждал, что вот сейчас наставник ухмыльнется и скажет, как здорово он их всех разыграл. Нотт намекнул, что его «Лорд» освоил Непростительные проклятия в нежном возрасте шестнадцати лет, и теперь хотел бы проверить, сможет ли кто-нибудь еще добиться столь же впечатляющих результатов.

Будь он проклят, этот Волдеморт, за то, что так поступает с нами! — раздраженно думал Сириус, разглядывая учеников Нотта. Кажется, он неплохо изучил некоторых из них и теперь немного представлял, что они чувствуют — нужно было просто знать, куда смотреть. Например, Гринграсс всегда чуть шире распахивала глаза, когда испытывала сильное удивление или отвращение; Лестрейндж стискивал зубы от злости и разочарования; Анна замирала, пытаясь скрыть сильные чувства; а когда Снейп волновался, глаза у него темнели и становились бездонными — по крайней мере, Сириусу так казалось. А Эван Розье скрывал все за завесой высокомерия или грубых шуток — или наоборот, становился невероятно обаятельным и милым, если ему что-то было нужно. Сириус был уверен: как минимум половина присутствующих были шокированы не меньше него, когда Нотт начал учить Эйвери, как накладывать Империус на живую мышь.

Сириус вновь с благодарностью вспомнил целительницу Гринграсс, которая запретила ему заниматься темной магией не меньше нескольких недель. Он бы не смог, у него бы язык не повернулся выговорить эти слова — даже если бы его противником был ненавистный Розье, даже если бы напротив него стоял этот самозванный Темный Лорд, законченный мерзавец, который убил деда и бабку Джеймса и едва не прикончил мать Фрэнка Лонгботтома. К счастью, Фрэнк как раз заскочил к матери и заметил, что охранные заклинания кто-то снял. Он застал врасплох двоих Пожирателей и оттащил мать от бесчувственных нападавших — но прежде она успела как следует приложить их, чтобы мерзавцам не скучалось в Азкабане.

С первого раза Империус не получился ни у кого. Нотт слабо улыбнулся.

— Ну что ж, попробуем еще раз. Представьте, что перед вами — не мышь, а кто-то, кого вы бы хотели контролировать. Министр магии, например, или ненавистный враг. Захотите этого, наполните свое желание волей и магией — до краев. Когда вы изучали низкоуровневые Темные заклинания, вас учили держать свою магию в узде. Теперь же я хочу, чтобы вы сняли эту узду и дали волю своей силе.

Двое добились успеха. Сириус не знал, ликовать ему или ужасаться. А может, и бояться. Потому что два человека сумели заставить мышь плясать, выделывать дурацкие антраша и даже один раз куснуть туфлю фон Вулер — и эти двое были Северус Снейп и Эван Розье.

— На сегодня достаточно, — объявил довольный Нотт после того, как четверым ученикам удалось на несколько мгновений наложить на мышь Империус, а один (Снейп) удерживал контроль не меньше пяти минут. — Вы молодцы. Если захотите еще потренироваться, обязательно делайте это в присутствии наставника и ни в коем случае не накладывайте это проклятие своей личной палочкой. А когда будете составлять список пожеланий на Рождество или день рождения, я бы советовал собственную незарегистрированную палочку поставить первым пунктом. Незарегистрированные палочки стоят недешево, но в таком деле нельзя экономить. Все свободны. Блэк, Снейп — задержитесь.

Что ему могло понадобиться от меня и Снейпа? Сириус настороженно подошел к Нотту, искоса глядя на Снейпа, который не обращал на него никакого внимания.

— Пойдем-ка, парни, прогуляемся, — распорядился Нотт и пошел к выходу, не дожидаясь ответа. Подростки обменялись растерянными взглядами, поняли, что не испытывают друг к другу теплых чувств, и поспешили за наставником. Тот вышел из Шато Малфой и неторопливым шагом направился к «Приюту влюбленных», уединенному уголку сада. Нотт словно не замечал проложенные в саду тропинки — шел, безжалостно топча пышную зеленую траву, оставляя за собой свежий запах влажной земли. Сириус вспомнил — утром шел дождь.

Теперь же от дождя остались одни воспоминания; небо словно кто-то отполировал, убрав даже намек на облака, и в блистающей лазури безраздельно царило солнце. Сириус скривился и замахал руками, отгоняя комаров, но рта не открыл — в прошлый раз, когда на него налетело облако каких-то мошек, он заорал от неожиданности, и несколько насекомых попали ему прямо в рот. Снейп невозмутимо следовал за наставником, сцепив руки за спиной. Сириус стиснул зубы, злобно зыркнул на обоих слизеринцев и зашагал следом, выдумывая на ходу достойные прозвища для придурков, которые якшаются с маньяками, страдающими манией величия, и вечно держат морду кирпичом. Он как раз поздравлял себя с изобретением таких шедевров, как высокомерные вонючие верблюды и черствые отморозки, когда идущая впереди парочка вдруг остановилась. Сириус споткнулся и наступил себе на ногу, но успел вовремя затормозить.

Нотт огляделся и заговорщически обратился к Снейпу:

— Я слышал, вы с моей дочерью разработали новое заклинание. Может, покажешь?

Снейп ошеломленно моргнул, но тут же пришел в себя.

— Да, сэр. Но тут не одно, а несколько заклинаний в сочетании. Вот, смотрите… — он взмахнул палочкой, с нее сорвалось нечто прозрачное, быстро раздалось в стороны и накрыло пологом всех троих. Полог чуть колыхнулся, словно устраиваясь поудобнее, как кот на коленях любимого хозяина (другого сравнения Сириусу в голову не пришло), и палочка Снейпа сделала еще несколько быстрых, отточенных движений.

Закончив колдовать, Снейп кивнул Нотту.

— Теперь можно разговаривать, сэр, нас никто не услышит. Однако я был бы вам благодарен, если бы вы ни с кем не делились информацией об этом заклинании. То, о чем не знаешь, сложнее обнаружить.

— Разумеется. Моя дочь тоже ничего не рассказала бы мне, если бы несколько дней назад ей не понадобилось поговорить со мной конфиденциально.

— Хорошо. Она не производила впечатления человека, который бы стал болтать о таких вещах.

— Да, Анна — хорошая девочка; хотя, как я слышал, это к тебе люди идут со своими секретами, — Нотт поднял кустистую бровь и взглянул на Снейпа, который смотрелся совершенно не солидно рядом с массивной фигурой наставника. Сириус прикусил язык, чтобы случайно что-нибудь не ляпнуть и не прервать их беседу. Ни разу в жизни ему не приходилось слышать такого откровенного разговора между чистокровными (ну или их протеже, раз уж Снейп чистокровным не считается).

Снейп равнодушно дернул костлявым плечом.

— Это их выбор, и если они готовы платить за мое молчание, то кто я такой, чтобы их отговаривать?

— Ты ставишь себя в опасное положение. Бывают тайны, которые навлекают смерть на своего хранителя.

— Мое положение и без того опасно, равно как и мир, в котором нам довелось жить. Мне не привыкать к риску.

Нотт медленно покачал головой, не пытаясь, однако, оспорить слова Снейпа. Наставник словно заново оценивал своего ученика, старался разглядеть характер за невзрачной внешностью и что-то для себя решить. Что-то ему от Снейпа явно понадобилось, но я-то ему зачем? — гадал Сириус, неловко топчась на месте.

— Ходят слухи о неких увлечениях молодого Розье… — вновь заговорил Нотт, не сводя глаз со Снейпа.

— Я не могу ни подтвердить, ни опровергнуть эти слухи, — твердо ответил тот.

— Не можешь... — неопределенный ответ Снейпа явно не помешал Нотту что-то понять. — Конечно, не можешь.

Сириус не выдержал.

— Какие слухи? И зачем я вам тут нужен, мистер Нотт? Вы же, кажется, со Снейпом хотели что-то обсудить? — Оба собеседника развернулись к нему, и Сириус еле удержался, чтобы не принять защитную стойку. Зашибись. Из-за таких, как они, я скоро начну от людей шарахаться. Хотя это же слизеринцы, я и так знаю, что им ни на кнат верить нельзя.

— А, юный Блэк. Тебе понравилось гостить в Шато Малфой?

— Я… многому научился, — Сириус с трудом подобрал подходящий ответ, который бы не вызвал раздражение строгого наставника.

К его удивлению, Нотт расхохотался.

— Многому научился… Что ж, мистер Блэк, уроки Алоди не пропали даром — какие-то манеры она привить сумела. Ты ведь хотел сказать, что в жизни не видел места гаже, и тебе не терпится отрясти его прах со своих ног и никогда больше о нем не вспоминать. Я прав?

— Ну, я… э-э… — забормотал Сириус. Краем глаза он заметил ехидную усмешку Снейпа. От этой картины даже как-то потеплело на душе. Приятно было встретить что-то знакомое среди того безумия, куда его закинуло этим летом. Птички плавают, рыбки летают, Сириус Блэк изучает Темную магию в лагере для юных Пожирателей… но некоторые вещи не меняются. Снейп как был ублюдком, так и остался. Мир еще не окончательно сошел с ума.

— Не бери в голову, — прервал его мысли Нотт, махнув мускулистой рукой в сторону Сириуса и чуть не заехав ему по носу. — Аннет, моя покойная жена, вечно говорила, что я совсем не слежу за языком. В молодости у меня от этого были сплошные проблемы. Но, пожалуй, стоит уже перейти к делу. Я позвал вас сюда, потому что думаю, что именно вы двое можете мне помочь. Мне нужна от вас одна услуга.

Шумно вздохнув, наставник принялся объяснять.

— Когда-то я был молодым идеалистом, и точно знал, как должен быть устроен мир. И я связал себя клятвами — такими, которые лучше не нарушать. Потом умерла Аннет. Драконья оспа — лучшие целители ничего не смогли сделать. Мне пришлось самому заботиться об Анне. — Нотт встряхнулся, отгоняя призраки прошлого, и вновь внимательно посмотрел на парней, которые не сводили с него глаз. — Я всегда думал, что у меня ледяное сердце, но Анна очень быстро растопила его и стала в моей жизни важней всего на свете — даже важнее моих клятв. Мне пришлось скрывать свои чувства ото всех. Если бы хоть кто-то узнал, насколько велика моя привязанность к дочери, и понял, что для меня ее ценность не в том, что она является единственной наследницей моей ветви рода Нотт, а в ней самой — это стало бы для Анны смертным приговором. А потом мой сюзерен приказал обучить наших детей сражаться, сделать из них солдат в войне, о которой они не имели никакого понятия. Я был в ужасе, но выбора у меня не было. Анна начала посещать летние тренировки, и все, чем я мог ей помочь — это вызваться стать здешним инструктором и не спускать с нее глаз. Я не мог позволить, чтобы с ней случилась беда. Я стремился укрепить свое положение, заслужить благосклонность моего сюзерена, чтобы дать своему ребенку самую лучшую защиту. Но три месяца назад случилось нечто неожиданное, нечто, чего я не мог предвидеть в своих планах — и я перестал быть полезен.

Снейп едва заметно вскинул голову, ошеломленный словами Нотта. Сириус вопросительно хмыкнул. Нотт кивнул.

— Да, возможно, юный Снейп имеет некоторое представление, о чем я говорю. Что именно произошло, я рассказывать не собираюсь. Вам следует лишь знать, что скоро во всем мире у Анны не останется никого, кому она могла бы довериться, не опасаясь предательства или кары за отступничество. Я хотел бы попросить вас обоих сделать все, чтобы она не пострадала, присмотреть за ней, особенно в Хогвартсе.

Потрясенный Сириус что-то невнятно прохрипел — таких слов он от Карстона Нотта не ожидал! Снейп тоже был ошарашен.

— Сэр, вы просите нас защитить вашу дочь — но почему нас? Мы еще даже школу не закончили. И за столом занимаем далеко не самые почетные места.

Нотт пробуравил их взглядом. Сириус вдруг заметил, что глаза у него серые, такие же, как у его дочери.

— Я выбрал тебя, Блэк, потому что ты тесно связан с людьми, способными защитить Анну: Поттерами, Дамблдором; среди твоих друзей много гриффиндорцев. Благодаря тебе ей стала доступна иная точка зрения, которой она была лишена, вращаясь в кругах чистокровной элиты. Ты — живое доказательство того, что жизнь не ограничивается Темной магией, опасными политическими интригами и борьбой за первенство среди чистокровных. И я думаю… — Нотт хитро взглянул на Сириуса, — я думаю, ты и сам не прочь дружить с ней. А вы, гриффиндорцы, дорожите дружбой и не бросаете друзей в беде. Ведь так?

Да, признал Сириус, так оно и есть. Он не ожидал, что в этом гадючьем гнезде у него найдется друг, но их с Анной отношения действительно можно было назвать дружбой, пусть и необычной.

— Наверное, вы правы.

— А ты… — Нотт резко развернулся к Снейпу. — Я думаю, ты догадываешься, почему я считаю, что именно ты, лучше чем кто-либо иной, сможешь обеспечить моей дочери безопасность. Ты вдоволь хлебнул жизни, которой я не пожелал бы никому, тем более Анне — жизни под властью чистокровного мага, который думает не о благополучии подопечного, а о том, как с наибольшей для себя пользой распорядиться его способностями. Ты куда лучше Блэка способен понять, что стоит на кону, и сможешь превзойти в изощренности даже самых скользких змей. Ты, можно сказать, вырос у меня на глазах, Снейп — я учил тебя, видел, как ты общаешься со сверстниками, но не подпускаешь их слишком близко. Твой путь лежит во Тьме, Северус Снейп, но ты строго чтишь свой собственный кодекс чести, который ничем не уступит тем принципам, что избрали для себя благородные гриффиндорцы и приверженцы Света. И я знаю, что ты не поддашься слабостям, которые для других стали бы камнем преткновения. Кто лучше сумеет противостоять искусным манипуляторам и темным магам, как не тот, кто столь же одарен, как они, и привычен к их тактике и образу мыслей? Ты умный парень, Снейп. Та история с Розье — ты явно действовал в помрачении рассудка, и, если я не ошибаюсь, до сих пор расплачиваешься. Дважды ты такую ошибку не допустишь. В любом случае, я предпочитаю поручить Анну твоей заботе, чем отдать ее в руки этой мрази.

Опять эти непонятные намеки на Снейповы делишки и его темное прошлое. Как же я это ненавижу! Хоть бы кто-нибудь мне внятно объяснил, в чем тут дело! — сердито подумал Сириус, наблюдая за мельканием эмоций на бледном лице Снейпа. Даже теперь, когда Снейп перестал удерживать на лице бесстрастную маску, чувства сменяли друг друга так быстро, что Сириус не успевал даже разглядеть их, не говоря уже о том, чтобы понять. Нотту, однако, это явно удалось, потому что он уже ничего не говорил, а просто молча ждал.

Наконец послышался голос Снейпа.

— И какую же плату вы готовы предложить за то, что ваша дочь получит полную защиту — я ведь не ошибусь, предположив, что вы возьмете с нас Клятву?

— Снейп! Подлая ты тварь! Как ты можешь говорить о плате, когда речь идет о жизни Анны? — Сириус был в ярости. — Я тебе не верю, расчетливый ты мерзавец. Гнусный, отвратительный, паскудный…

— Блэк, — бесстрастный голос Нотта прервал его яростную тираду. Сириус в растерянности повернулся к наставнику. — Я благодарен тебе за попытку защитить мою дочь, но боюсь, ты просто не разобрался в ситуации.

Да в чем тут разбираться? И так понятно, что Снейп собирается требовать плату за то, что должен сделать, не думая о своей выгоде. Вот ведь торгаш хренов! Я должен был догадаться, что такие, как Снейп, не меняются. Хоть и ведет он себя здесь повежливей, чем в Хогвартсе, хоть и взял на себя часть моего наказания, а все равно — рептилия он, холодная и бесчувственная, — молча негодовал Сириус.

— Именно так и ведутся дела среди чистокровных, юный Блэк. Вы, светлые, оказываете друг другу услуги, даже не дожидаясь просьб, просто потому, что так будет… правильно, — Нотт криво улыбнулся. — Это благородно и достойно восхищения, но мне такой подход непонятен. Нет, мистер Снейп имеет полное право поинтересоваться, какова же цена такой важной услуги; более того — я ожидал, что он меня об этом спросит. Откровенно говоря, меня бы насторожило, если бы этот вопрос не прозвучал. Не в обычаях слизеринцев, равно как и чистокровных, заниматься благотворительностью. Это противно нашей культуре; если ты оказываешь услугу, не уточняя, что именно хотел бы получить взамен, можешь быть уверен, что на тебя будут смотреть с большим подозрением. Так устроено наше общество — и оно рухнет, если эта система вдруг перестанет работать. Мы слишком хорошо понимаем, в каком мире живем, и признаем необходимость связей, союзников и взаимных услуг — это заменяет нам доверительные отношения, столь ценимые вами, гриффиндорцами. Таким образом, у меня не возникнет долга перед мистером Снейпом, и я буду знать, что он выполнит мою просьбу.

Сириус все равно не понимал, как можно так бездушно относиться друг к другу — а среди этих вырожденцев-аристократов такие отношения были общепринятыми и считались совершенно нормальными. Как вообще можно жить, исповедуя подобные принципы, которые и принципами-то едва ли можно назвать? Голос Нотта отвлек Сириуса от размышлений. Наставник вновь обращался к ним — или, скорее, к Снейпу, и Сириус заставил себя прислушаться.

— У меня нет ни возможностей, ни влияния, чтобы помочь тебе, Снейп, выйти из затруднительного положения, в которое ты попал по милости этого демонского отродья, сына моего уважаемого коллеги. Однако кое-что все же в моих силах: конечно, времени до конца лета осталось мало, но я могу сделать так, что в Шато Малфой внимание Розье будет поглощено другими заботами. Я также могу рекомендовать тебя моему старому другу, мастеру зелий из Италии. Как тебе известно, в Италии практически нет чистокровной элиты, поскольку ее место занимают лидеры мафии. Если ты станешь учеником моего друга, тебя оставят в покое. Я слышал, ученичество длится четыре года — четыре года изнурительного труда, и кроме того, тебе почти наверняка придется сопровождать мастера зелий в том случае, если его работа связана с переездами — а мой друг часто путешествует. Таким образом, тебе почти не придется контактировать с Британией, Францией, Германией и другими странами, где традиционно сильны позиции чистокровных родов, ведь мафия магического мира жестко контролирует все передвижения на своей территории, а с чистокровной аристократией она не в ладах.

Сириус искоса поглядывал на Снейпа, а тот медленно каменел, словно превращаясь в статую — только тьма в бездонных глазах становилась все глубже. А Снейп-то, оказывается, спит и видит, как бы свалить из Британии. Но почему? Понятно, местечко не самое приятное — со всеми этими заморочками о чистоте крови, Темными ведьмами и колдунами, но мне-то казалось, что такая жизнь Снейпу нравится. Возможно, дело в его прошлом? Или в Розье? Во всяком случае, Анна и ее отец на что-то такое намекали.

— И как же я смогу защитить вашу дочь, находясь в Италии, мистер Нотт?

— Мне нужно лишь, чтобы ты оберегал ее этим летом и в следующем учебном году… именно этот период будет решающим, — последние слова Нотт буркнул себе под нос и тут же громко продолжил, — кроме того, я хочу, чтобы ты постоянно поддерживал надежную связь с Анной и с Блэком. Ведь, насколько я понял, мистер Блэк планирует жить в Британии? — Сириус нервно кивнул в ответ на обращенный к нему вопрос. — Если вдруг произойдет нечто серьезное, что потребует твоего непосредственного присутствия, я рассчитываю, что ты на время вернешься в Британию и уладишь дела. Но возможно, этого и не понадобится — я уверен, что в Британии предостаточно тех, кто чем-то тебе обязан и с кого можно потребовать ответной услуги. — Снейп ничего не сказал на это замечание Нотта, только в глазах что-то блеснуло.

Сириус моргнул. Вот ведь скользкий слизеринский змей! Хотя Снейп же всегда таким был. С чего это вдруг я сейчас жду от него благородства? К тому же, если его коварство и беспринципность помогут спасти Анну, то не мне его судить — будь я на месте Снейпа, тоже не побрезговал бы стребовать услуги со всех, кто мне хоть что-то должен. Какое счастье, что слизеринская изворотливость — совсем не то, чего от меня ждет Нотт.

— Защита для вашей дочери в обмен на Италию — полагаю, мы договоримся, мистер Нотт, — объявил Снейп с невозмутимостью профессионала.

Нотт повернулся к Сириусу.

— А для тебя, мой юный друг, у меня есть аналогичное предложение. В аврорате работает немало моих знакомых, которых вполне можно убедить с пониманием отнестись к рассмотрению твоего заявления — как я слышал, ты подумываешь о том, чтобы поступить туда после окончания школы?..

— Нет! — яростно замотал головой Сириус. — Я хочу, чтобы меня приняли потому, что я сам чего-то стою, а не потому, что вы замолвите за меня словечко, или будете им угрожать, или как вы там это делаете… Не возьмут — значит, не возьмут.

— Вот как. Очень благородно, мистер Блэк. Тогда осмелюсь предложить нечто менее грандиозное. Насколько я знаю, твоя мать воспользовалась некой информацией, чтобы убедить тебя отправиться сюда на лето. Информацией об одном твоем друге, Ремусе Люпине…

Оба парня застыли. Снейп не смотрел на Сириуса, но плечи слизеринца задеревенели и напряглись, все его тело сжалось, как будто Снейп еле сдерживался, чтобы не сбежать. Неужели он действительно так испугался оборотня? Сириус никогда не замечал в Ремусе особой свирепости — тот же Лунатик, только в волчьей шкуре, погрубее и позубастей. Да, оборотень вполне мог и укусить анимагов, но обычно они просто дурачились и играли — присутствие друзей успокаивало Ремуса. Им еще повезло, что за неделю до злосчастного розыгрыша Джеймсу удалось принять свою анимагическую форму. Ни Сириус, ни Питер тогда еще не умели превращаться, так что Джеймс был единственным, если не считать Снейпа, кому довелось увидеть Лунатика — дикого оборотня, каким он был прежде, когда трое его лучших друзей еще не проводили с ним каждое полнолуние.

— Откуда вы…

— Откуда я знаю? — Нотт засмеялся. — Вальбурга всегда привечала меня несколько больше, чем подобает замужней женщине. Я убедил ее рассказать, как ей все-таки удалось заставить своего непутевого наследника отправиться на лето в Шато Малфой. Оказалось, она напомнила о давнем долге одному высокопоставленному чиновнику из Министерства. Раз уж ты не желаешь, чтобы я поспособствовал твоей карьере, то возможно, согласишься на другой вариант? Твоя мать удивительно беспечно относится к тайне, которую ей довелось узнать. Я мог бы позаботиться о ее молчании и гарантировать, что твоему другу не придется в будущем беспокоиться о том, что кто-то выведает его секрет в обмен на взятку или услугу.

От облегчения у Сириуса закружилась голова. Беспокойство точило его с того самого дня, когда мать сообщила ему, что знает о Ремусе.

— Вы сможете помочь Ремусу? Сделаете так, что о его тайне никто никогда не пронюхает, заставите мать держать язык за зубами?

Нотт жестко и невесело усмехнулся.

— У меня пока что достаточно влияния, чтобы этого добиться, юный Блэк. И… не беспокойся насчет матери. Сомневаюсь, что ей удастся выдать секрет, которого она не знает.

Сириус изумленно вытаращился на стоящего перед ним мужчину.

— Вы хотите сказать?..

— Да. Это уже сделано. Стереть ей память оказалось до смешного просто; а ведь среди представителей моего поколения она была одной из лучших. Никогда никому не верила. Увы, жизнь жены и матери ужасно подпортила ей рефлексы.

— Спасибо! Вы даже не представляете, что это значит для меня, для Ремуса… — Сириус попытался было вообразить лицо Лунатика, когда тот узнает о сделке с Ноттом и о том, что эта сделка значит, но фантазия отказала. Ремус будет прыгать от радости. Чего уж там, я сам сейчас запрыгаю! Теперь о Лунатике не знает никто, кроме Дамблдора, родителей Ремуса, нас и… Снейпа. Мысль о Снейпе заставила Сириуса спуститься с небес на землю. Откуда нам знать, что Снейп никогда не сольет эту информацию, за деньги или в обмен на то, что может ему понадобиться? Он, конечно, обещал Дамблдору, но можно ли ему доверять? А мистер Нотт сказал, что Снейп — отличный хранитель тайн, но хранителям платят за их услуги, а благотворительностью здесь никто не занимается. Сириус попытался задавить тошнотное ощущение в желудке и решил, что потом поговорит со Снейпом наедине.

Нотт усмехнулся.

— Полагаю, это можно считать согласием на обмен услугами?

— Да! — с жаром воскликнул Сириус.

— Да, — тихо подтвердил Снейп.

— В таком случае, вы не возражаете, если мы принесем клятву сейчас же? Все необходимое для ритуала у меня с собой. — Нотт вытащил небольшой блестящий серебряный кинжал.

Сириус настороженно посмотрел на него.

— А в чем заключается ритуал? Я еще ни разу этого не делал.

— Я вижу, вы собираетесь взять с нас Клятву на крови, а не Клятву волшебника или Непреложный обет, — заметил Снейп.

— Да. Дело в том, что когда приносишь Клятву на крови, смысл того, в чем ты поклялся, имеет гораздо большее значение, чем точность формулировок. В нашем случае условия соглашения довольно расплывчаты, и поэтому именно такая клятва подходит нам лучше всего, — объяснил Нотт. На его лице мелькнула ироническая усмешка. — Конечно, многие относят Клятву на крови к Темной магии, что не добавляет ей популярности. Хотя возможно, она не так сильно востребована оттого, что вполне можно умереть, если начнешь искать в ней лазейку.

— Умереть? — Сириус занервничал.

Снейп впервые за весь разговор обратился непосредственно к Сириусу.

— Полагаю, ты слышал о Непреложном обете — должен был слышать, раз сумел как-то сдать в прошлом году контрольную по чарам. Клятва на крови обладает похожими свойствами: нарушивший ее умирает от того, что в его жилах вскипает кровь. В этой клятве важно намерение, а не то, насколько правильно подобраны слова. Если ты поклянешься защитить Анну, принеся Непреложный обет или Клятву волшебника, а тебя не будет в стране в тот момент, когда ее убьют, ты умрешь или сойдешь с ума, если по условиям клятвы ты обязан был именно защитить Анну, а не сделать все возможное для ее защиты. Если же ты поклянешься защищать Анну, дав Клятву на крови, и тебя не будет в стране, когда она погибнет, ты не будешь считаться клятвопреступником. Однако, как заметил мистер Нотт, Клятва на крови практически не оставляет лазеек. Если ты в чем-то лукавишь, если не намерен полностью выполнить условия соглашения, ты умрешь, даже не договорив Клятву до конца. А если когда-нибудь в будущем ты станешь желать Анне зла, то просто упадешь однажды замертво посреди улицы, хотя сама девушка в это время будет в полной безопасности.

Сдается мне, именно поэтому Клятва на крови считается Темной, — подумал Сириус. Ритуал, в котором можно ёкнуться, даже не закончив клятву… какой же он — светлый, что ли? Но нам такая Клятва подходит; пожалуй, даже директор не стал бы сейчас возражать. Сириус поднял глаза.

— Так что надо сделать, чтобы принести Клятву на крови?

_____________

Название главы взято из книги «Троецарствие» Ло Гуань-Чжуна. Трое героев этой истории заключили в персиковом саду братский союз и поклялись защищать династию Хань.

Сириус рассматривал небольшой горизонтальный порез на ладони. Тот исчезал прямо на глазах: вот он превращается в розовый шрамик, медленно бледнеет, и вот уже от пореза остается только чуть заметная белая полоска, перечеркивающая линии на руке. Любопытно, что бы на это сказал старый пердун, который преподает у нас прорицания… Порез-то прошел прямо через линию жизни. Наверно, выдал бы какую-нибудь фигню о том, что настигнет меня беда, ужасающая и неотвратимая, и жизнь моя трагически прервется. Шарлатан хренов.

Снейп нетерпеливо откашлялся.

— Ну и что такое важное ты хотел мне сказать? Зачем просил задержаться?

— Ах да, — Сириус еще раз глянул себе на ладонь и посмотрел Снейпу в глаза. После того, как они принесли Клятву на крови, Нотт ушел, и теперь Сириус слышал лишь отдаленный шелест листвы да стрекотание случайного кузнечика. — Я только хотел сказать: лучше бы тебе держать язык за зубами насчет Ремуса. А то мистер Нотт тут старается, а ты возьмешь да и ляпнешь что-нибудь случайно или растреплешь кому-нибудь…

— Да как ты смеешь? Как ты смеешь сомневаться в моей способности сохранить секрет твоего ручного волка? Какое ты вообще имеешь право лезть тут со своими обвинениями, Блэк? Я поклялся, что не выдам эту тайну, и я не нарушаю своих обещаний.

Черные глаза Снейпа сверкали от гнева, он надвинулся на Сириуса, угрожающе направив на него палочку. Сириус глаз не отвел.

— И все-таки, как я могу быть уверен…

— Понятно. Ты не веришь, что какой-то слизеринец способен сохранить страшную темную тайну твоего придурочного дружка. А может, ты считаешь, что именно мое слово ничего не стоит? И неважно, что Нотт только что при тебе подтвердил, что я лучший хранитель тайн во всей школе. Мне доверены куда более важные тайны, чем информация о твоем омерзительном поступке и заболевании Люпина. Ты, наверное, удивишься, но даже многие гриффиндорцы приходят ко мне со своими секретами. — Сириус прекрасно помнил этот ядовитый, язвительный тон. Именно так звучали издевки и оскорбления, которыми Снейп щедро одаривал Мародеров в Хогвартсе. И теперь тот же тон прозвучал вновь — впервые с тех пор, как Сириус попал в Шато Малфой. Почему вдруг Снейп так разозлился? Он что, обиделся, что Сириус не поверил в его надежность?

— Ну… — Сириус не знал, что ответить. Он посмотрел себе под ноги и отстраненно заметил, что миленькая беседка, в которой они стояли, сложена из таких же гладких и безупречных камней, что и потолок его комнаты, только текстура чуть отличается и оттенок немного другой.

— Что ж, если ты не считаешь, что мне можно доверять, можешь вздохнуть с облегчением. Ваш драгоценный директор тоже не посчитал меня достойным доверия, так что после того, как вы с Поттером ушли из его кабинета, он заставил меня принести Клятву волшебника.

Сириус был в шоке.

— Что ты сказал?!

— Так он даже не сообщил вам… Ваш безупречный кумир выразился совершенно недвусмысленно: либо я даю Клятву, либо он исключает меня за занятия Темной магией в школе. Между прочим, ничем подобным я не занимался — Темной магии не место в школе, полной невинных детей. Розье — и тот не смеет нарушать это правило, хоть его и нельзя назвать законопослушным. Но Дамблдор же у нас директор, а я — известный приверженец Темных искусств. И я дал Клятву волшебника в том, что, пока Люпин не получит диплом, я ни при каких обстоятельствах не выдам тайну твоего дружка — даже если моей жизни будет угрожать опасность. Любое нарушение условий, хотя бы и случайная обмолвка, — и я, возможно, и не умру, но магия клятвы гарантированно сведет меня с ума.

— Я не могу… он бы не стал… профессор Дамблдор не мог так поступить! — слабо возразил Сириус. От Снейповых откровений кружилась голова.

— Еще как мог, если речь шла о защите одного из его гриффиндорских любимчиков за счет другого студента, давно уже погрязшего во Тьме. А знаешь, что самое смешное? В шантаже и Клятве не было необходимости — я и так готов был молчать. Ты только что видел, как договариваются между собой слизеринцы, воспитанные в традициях чистокровной элиты. Я был готов сохранить вашу тайну; в обмен мне лишь было нужно, чтобы до конца школы меня оставили в покое. Ваша шайка постоянно докучает мне — настолько, что это становится просто опасно. Ты хоть знаешь, сколько раз я с трудом сдерживался, чтобы не убить тебя или Поттера? Сколько раз я думал, что одно движение — и вы будете корчиться в агонии на полу; ты видел, какими заклинаниями я владею — мне есть, из чего выбирать. Мне следовало только пренебречь запретом на занятие в школе Темной магией — и вы двое навсегда перестали бы отравлять мне жизнь. Ты даже не представляешь, какой это соблазн, Блэк. Я не хотел бороться с искушением каждый раз, когда вы обзываете меня, подвешиваете вниз головой или меняете цвет моей мантии. Договорись мы оставить друг друга в покое, и я бы с удовольствием согласился молчать — всегда. Дамблдор поспешил со своей Клятвой, и теперь преимущество у меня. Стоит мне захотеть, и я могу разгласить вашу тайну посреди Косого переулка на следующий день после выпуска. Никто не примет Люпина на работу. Никто не захочет иметь с ним дело. Он станет парией. Власть теперь у меня в руках — можете поблагодарить за это Дамблдора.

— Но… — Сириуса замутило. Дамблдор вынудил Снейпа, шантажом заставил его однокурсника дать Клятву, которая могла свести его с ума. Директор, наверное, хотел помочь Ремусу… но как же Снейп? Что чувствовал его старый враг, когда его предал человек, который должен был быть воплощением беспристрастности и справедливости и одинаково относиться ко всем студентам? Сириус не мог себе этого представить. Он встретился глазами со Снейпом и заметил мрачное удовлетворение в его взгляде. Словно Снейп мстил директору за то, что тот бросил его в беде, за то, что отвернулся, когда ему нужна была помощь. О Мерлин и Моргана, он хочет, чтобы я тоже возненавидел Дамблдора! Сириусу не хотелось верить и даже думать не хотелось о том, что директор на такое способен, но в душе росла неприятная уверенность, что Снейп не лжет. Только не о таких вещах и не с таким торжествующим и откровенно угрожающим видом, с которым он произносил последние слова.

— Боги, Снейп. Мне так жаль…

— Не стоит, — небрежно ответил тот. — Этот поступок — лишь последний из многих. Дамблдор и раньше защищал тех, в ком был заинтересован, за счет других — тех, кого он считал потерянными для Света.

— Все равно он не должен был так поступать.

— В любом случае, дело сделано, и тебе — пока что — не о чем беспокоиться.

Сириус с трудом вздохнул.

— И какой же будет твоя цена, если я попрошу тебя молчать после того, как Клятва перестанет действовать?

Несколько мгновений Снейп раздумывал, склонив голову к плечу.

— Любая услуга. От каждого из вас.

Он смотрел, как до Сириуса постепенно доходит, что именно означают эти слова. От каждого из нас. Это значит, от всех четверых — меня, Лунатика, Сохатого и Хвоста. А услуга — о, Мерлин! — любая. Снейп может потребовать, чтобы мы кого-то убили, и нам придется это сделать, если мы не уговорим его пожелать чего-то другого.

Сириус с шумом выдохнул.

— Мне надо посоветоваться с остальными.

— Советуйся, конечно. Можешь не торопиться. До следующего года, когда истекает срок Клятвы, время еще есть. — Снейп начал поднимать палочку, чтобы снять Полог конфиденциальности (Сириус знал от Анны, что они со Снейпом так назвали эту комбинацию заклинаний для защиты от подслушивания). — Если это всё…

— Нет, — выпалил Сириус, сам от себя такого не ожидая. Снейп замер с поднятой палочкой. — Я хотел сказать, э-э… до ужина еще далеко, еще даже солнце не село! Я тут подумал, может, нам того — поговорить, ну, пообщаться немного. Понимаешь, мне ведь больше не с кем: все остальные либо до усрачки боятся Розье, либо не рискуют без свидетелей со мной разговаривать. А мне скучно, и хочется получше тебя узнать.

Снейп поднял бровь.

— Ты… хочешь получше меня узнать?

— Ну да. Да ладно, что ты на меня так уставился? Ты же просто офигеть какой загадочный! И ведешь себя совсем не так, как в школе. Странно, между прочим: с тобой приятнее иметь дело здесь, чем в Хогвартсе, хотя здесь ты вовсю пользуешься самой что ни на есть Темной магией, а там, как ты говоришь, никто ничем подобным не занимается. То ты ведешь себя, как сволочь, или вообще меня не замечаешь, то вдруг принимаешь вместо меня наказание. Да, и еще все эти намеки на твое прошлое, на то, что у тебя и сейчас какие-то проблемы — и ведь никто толком не скажет, в чем тут дело! Я только здесь узнал, что Люциус Малфой — твой опекун, и вообще понятия не имел, что ты полу… — Сириус резко замолчал — вдруг Снейп на него разозлится?

— Полукровка? Действительно, широкой публике это неизвестно, — тихо произнес Снейп. — Что до остального, мое поведение и моя жизнь тебя никоим образом не касаются. А теперь, с твоего позволения, я хотел бы закончить этот разговор.

Но прежде, чем Снейп успел снять защиту от подслушивания, Сириус отчаянно кинулся вперед и выхватил палочку из его руки.

— Нет! Я хочу знать!

Снейп застыл, в бешенстве сжимая кулаки.

— Отдай палочку.

— Нет. Объясни мне, что происходит. Я знаю, что тут замешан Розье. Нотт сказал, что у вас с ним что-то произошло, ты совершил ошибку и до сих пор расплачиваешься. Это потому ты тогда ночью выходил из комнаты Розье? Это потому ты так его ненавидишь? Нет, понятно, его тут многие ненавидят, но ты же вообще на дух его не переносишь — даже я спокойнее к нему отношусь. Ты, конечно, здорово скрываешь свои чувства, но я же вижу такие вещи, помню, как ты выглядишь, если тебя взбесить. Ну же, Снейп — Северус — нельзя постоянно держать все в себе, так и с ума можно сойти. Мне просто любопытно, и я хочу тебе помочь. — Сириус понятия не имел, что именно Розье виноват в загадочных проблемах Снейпа, и говорил наобум, но увидев, как побледнел его собеседник, понял, что попал в самую точку.

— Нет. Отдай. Палочку, — процедил Снейп сквозь зубы.

Сириус покачал головой.

— Северус, мы же оба собрались защищать Анну — нам придется научиться хоть как-то вместе работать и хоть немного друг другу доверять. А это значит, что неприятности у нас теперь тоже общие. Вдруг я смогу помочь? А давай подкараулим где-нибудь Розье, возьмем его за жабры и заставим… ну, сделать то, что тебе от него нужно. Против двух обученных магов он точно не потянет. Кстати, эта связь с Розье — а вдруг она помешает тебе защитить Анну? Слушай, хочешь, я тебе тоже свой секрет расскажу? Однажды я нечаянно чуть не угробил собственного брата. Ему тогда только шесть было, а мать нас обоих взяла с собой в Азкабан и оставила в комнате ожидания, а сама пошла какого-то своего родственника проведать. Я Регулуса убедил, что ничего страшного не будет, если мы немного осмотримся. Мы поперлись гулять — а навстречу трое дементоров. Я бросил Рега и сбежал, а эти гребаные дементоры загнали его в угол. Если бы на мои крики не прибежал охранник, так бы они брата и поцеловали, и плевать им было, что он ребенок. Рег до сих пор на меня за это злится, хотя и сказал, что простил. Я и сам не могу себя простить.

— Очень трогательно, Блэк, но у меня нет настроения выслушивать сентиментальные воспоминания о том, что еще в детстве ты отличался склонностью бездумно подвергать окружающих смертельной опасности. Отдавай палочку, или я заставлю тебя пожалеть о твоем безрассудстве.

— Что за дела у тебя с Розье? Что ты так упорно скрываешь? — Сириус прищурился и брякнул, — Он что, трахает тебя?

На самом деле Сириус ничего такого не думал и произнес эти слова только затем, чтобы позлить Снейпа: вдруг тот взбеленится так, что скажет, наконец, правду? Видно же, что он и так от ярости уже ничего не соображает — прямо как в Хогвартсе. Но Снейп вдруг застыл и побледнел как полотно, хотя казалось бы, бледнеть ему было уже некуда.

— Блядь, так ты правда?!.. Он тебя трахает?! — взвизгнул Сириус. Он был настолько потрясен, что не заметил, как с языка слетело ругательство, а голос сорвался в унизительный писк. Снейп не ответил, и Сириус изменился в лице.

— И тебе это нравится, Снейп? Ты что же, мать твою, голубой? — Вообще-то Сириус ничего против геев не имел; ему и самому нравились представители обоих полов, так что едва ли он подходил на роль хранителя моральных устоев. Но чтобы Снейп — и гей? Такое просто не вписывалось в картину мира, как ее представлял себе Сириус, который прекрасно помнил и дружбу Снейпа с Лили, и его отчаяние после розыгрыша с заклятием левитации. Конечно, как и все Мародеры (а Джеймс — в особенности), Сириус полагал, что Снейп страдает от неразделенной страсти к хорошенькой гриффиндорке. Никакие другие возможности просто не приходили им в голову…

Снейп резко взмахнул рукой — с пальца сорвалась черная молния. Сириус даже дернуться не успел, как она шарахнула у самых его ног и раздолбала серый камень в мелкую крошку. Сириус завопил и отпрыгнул; то, что раньше было камнем, висело перед ним облаком пыли. Кожу испещрили синяки и ссадины, а камешек покрупнее поранил щеку. Когда пыль чуть осела, Сириус увидел Снейпа; того трясло от бешенства. Снейп угрожающе надвинулся на него — гриффиндорец невольно отступил на шаг.

— Если хочешь жить, никогда не повторяй больше этих слов — ни в моем присутствии, ни где-либо еще. Не лезь в мои дела, Блэк. Больше предупреждать я не буду, — прошипел Снейп с такой яростью, будто хотел каждое слово вбить Сириусу прямо в мозг, выдернул палочку из его безвольной руки, одним движением снял заклинание от подслушивания и ушел, не оглядываясь. Сириус сполз на пол, не обращая внимания на мелкую каменную крошку, которая впивалась в коленки. Он смотрел вслед парню, которого знал столько лет и который так и остался для него совершеннейшим незнакомцем.

* * *

И как же ему себя вести — теперь, когда он случайно наткнулся на Снейпову тайну? Случайно, как же… Носом ведь землю рыл, чтобы узнать, — со стыдом признался себе Сириус. Любопытство, видите ли, заело. Говорил же мне Снейп, и Анна предупреждала: не дави, не лезь. А я что сделал? Влез и надавил. Поздравляю, Сириус, ты получил, что хотел. А теперь чего хочешь — стереть все это из памяти, да? Сириус взглянул наверх, в стремительно темнеющее небо. Первые тяжелые капли дождя плюхнулись на землю, одна влепила Сириусу по носу, другая чуть не попала в глаз. Зашибись! Даже погода, и та на меня злится — и правильно делает. Сириус с трудом поднялся на ноги. Колени дрожали, ныли многочисленные порезы и синяки от разлетевшихся камешков… Беспалочковая магия. У Снейпа не было палочки, когда он устроил этот взрыв. Такая редкостная способность! Как это у него вышло?

Сириус поднял выроненную палочку и начал проговаривать простейшие заклинания исцеления. Ссадины и порезы затянулись. С синяками ничего поделать было нельзя, но Сириус решил, что их он в любом случае заслужил. И как мне теперь за ужином себя вести? — мелькнула беспокойная мысль. Сириус было развернулся, чтобы пойти обратно в особняк, но вдруг замер и посмотрел себе под ноги. — А как же камень этот раскуроченный? Нельзя же его так оставлять. Увидит смотритель, расскажет Малфоям… Они могут что-то заподозрить.

В те времена, когда Сириус еще не подозревал о гнилой сущности Розье, Эван порой рассказывал ему страшные байки о смотрителе, живущем в небольшом коттедже, от которого всем им было велено держаться подальше. «Он такой подозрительный псих, что даже принес в жертву человека — кого-то из здешних маглов — и возвел вокруг своего домика защиту на крови. Теперь внутрь может попасть только он сам, его кот, да еще Малфои. Любой другой, кто хотя бы коснется стен или двери его жилища, умрет нехорошей смертью. Я сам видел вокруг коттеджа дохлых зверушек — все они выглядели так, будто что-то их до смерти напугало».

Сириус понятия не имел, сколько в этих байках было правды, но все, кого он знал, обходили коттедж десятой дорогой. Если смотритель действительно такой параноик, лучше не давать ему пищи для размышлений. Камень нужно было привести в порядок.

Но как? Я даже не знаю, что это было за заклинание — то, которым Снейп его раздолбал. Сириус в задумчивости обошел вокруг камня. Репаро? Ладно, попытка не пытка. Он наставил палочку и произнес: «Репаро!»

Взвилась пыль, захрустела каменная крошка. Сириус поспешно отпрыгнул и чихнул. Когда он открыл глаза, камень вновь был целехонек — ни царапины на нем не осталось. Ну вот, не так уж и сложно оказалось. Значит, не Темное заклинание, и не особо мудреное, раз тут сработало обычное Репаро. И вообще, вряд ли кто-то, пусть даже и Снейп, способен без палочки и невербально выдать что-то более навороченное, чем обычное дробящее заклятие, только усиленное. Да, скорее всего, это оно и было, — размышлял Сириус, торопясь обратно в Шато Малфой. Он едва не прошел прямо по клумбе каких-то ярких цветочков — настолько захватили его тревожные мысли.

Сириус чуть не опоздал — все остальные уже сидели на своих местах. Он с облегчением скользнул за стол, лорд Малфой тут же подал знак, и перед ними появилась еда. Снейп сидел, где всегда. Сириус удержался и не стал на него таращиться. Смотри на еду, Сириус. Сосредоточься, вот еда, все остальное неважно. Вот бы Джеймс сейчас посмеялся: Сириус Блэк, и не может сосредоточиться на своей тарелке — это он-то, который пожирал все, что только не приколочено к столу гвоздями.

Невероятно, но факт: как ни старался Сириус, думать о еде он не мог. Взгляд блуждал по залу — он едва успел отвести глаза от Снейпа, — руки вертели вилку и гоняли куски по тарелке. Никогда еще ужин не тянулся так долго — Сириус облегченно вздохнул, когда трапеза, наконец, закончилась. Как обычно, на него смотрели, как на пустое место, и Сириус платил всем той же монетой. Он быстро встал, но успел лишь заметить спину уходящего Снейпа, который первым покинул обеденный зал. Проклятье. И чего теперь, бежать за ним? Ну, догоню я его — и что скажу? Извини, погорячился? Сириус замер в нерешительности, уставившись в проем распахнутой двери, но тут же развернулся, когда позади ему почудилось какое-то движение. Там стояла Анна. Она бесстрастно посмотрела на него и моргнула. Потом девушка вышла, и до Сириуса донеслись ее слова, обращенные к подруге: «Шарлотта, ты иди одна, ладно? Мне нужно в библиотеку, кое-что там посмотреть. Я к тебе через часик зайду, договорились?»

Гринграсс что-то ответила, но ее голос звучал слишком тихо, и Сириус услышал только невнятное бормотание. Библиотека. Анна, наверное, хочет со мной там поговорить. Надо же, я уже стал немного понимать все эти тайные знаки. Хоть что-то путное из всей этой истории вышло — пусть и слабоватое, прямо скажем, утешение. Интересно, а Джеймс или Ремус смогли бы понять эти тонкие намеки? Вот Питер, пожалуй, смог бы; да еще он целое лето здесь провел — была возможность попрактиковаться. Сириус стряхнул с себя задумчивость и почти бесцельно стал бродить по особняку, кружным путем пробираясь к цели. Сперва пошел к своей комнате, но по дороге свернул, немного попетлял по коридорам, миновал малую гостиную… Ему вовсе не хотелось, чтобы кто-то заметил, что после ужина он прямиком направился в библиотеку: еще заподозрят их с Анной в сговоре.

Когда Сириус вошел в библиотеку, Анна уже сидела там, носом в книгу, уютно устроившись в своем любимом кресле. Заметив его, девушка отложила книгу в сторону — Сириус успел лишь заметить название на обложке: «Современная архитектура и здания магического мира».

— Сириус. За ужином мне показалось, тебя что-то беспокоит. Расскажешь, в чем дело?

Сириус тяжело вздохнул, сел и уставился в пространство.

— Все так сложно…

— Неужели?

— Да. Проклятье, с этим Снейпом вечно какие-то сложности!

— А-а. Так что же он сделал на этот раз?

— Дело не в том, что он сделал! А в том, что делает! — выкрикнул Сириус.

Анна молча ждала. Пауза затягивалась.

— С Розье, — пояснил он.

Глаза у Анны моментально потемнели, руки замерли на коленях.

— Что тебе известно? Кто рассказал тебе? — требовательно спросила она.

— Они там трахаются друг с другом! Снейп сам мне рассказал!

— Он рассказал тебе?! — недоверчиво произнесла Анна.

Сириус пристыженно опустил глаза.

— Ну, не совсем. Я его вроде как подначил, и он, считай, признался. А теперь я жалею, что вообще все это затеял. Картинки такие мерзкие в голове крутятся… Как может Снейп делать… это… с ним?!

От одной только мысли уже тошнило.

Анна вскочила, наставив на Сириуса палочку. Тот инстинктивно пригнулся и выхватил свою. Несколько мгновений они стояли, застыв, а потом Анна медленно спрятала палочку обратно под мантию. Ее лицо ничего не выражало. Девушка ничем уже не напоминала ту Анну, с которой он подружился — перед Сириусом стояла чистокровная леди. Он не понимал, в чем тут дело, происходящее ему совсем не нравилось, но Сириус тоже убрал свою палочку, с опаской поглядывая на Анну.

Наконец она заговорила.

— Не смей никого обвинять, не имея доказательств.

— Но он…

— Мне безразлично, что он сделал или не сделал такого, что теперь ты считаешь свои домыслы истиной. Я не стану иметь дело с теми, кто гоняется за возмутительными слухами. Не стану иметь дело с легковерными людьми, готовыми осудить без доказательств. Я не верю тебе, Сириус Блэк. Я полагала, что ты понял нас, особенно после нашего разговора, после того, как ты попросил помочь тебе понять, — в течение всей этой холодной отповеди двигались только губы Анны, все ее тело словно окаменело. — А теперь мы сядем и поговорим обо всем как цивилизованные люди, не бросаясь дикими обвинениями, без лишних эмоций. Эмоциям здесь не место. Держи себя в руках, Блэк, — тогда у тебя будет выбор между Обливиэйтом и клятвой молчания.

Сириус прошептал неверяще:

— Ты что же, предпочтешь Снейпа — мне? Вы же с ним даже не дружите.

Ее глаза сверкнули.

— Зато я знаю, что такое честь. Я полагала, гриффиндорцам не требуется этого объяснять. Очевидно, я ошибалась. Снейп всегда был для меня достойным партнером, несколько раз он помог мне в затруднительном положении — и думаю, он понимает меня лучше, чем ты, Блэк.

Эти слова задели Сириуса сильнее, чем можно было ожидать — хотя казалось бы: какое ему дело до мнения девчонки на два года его младше, с которой он познакомился только этим летом? В каком-то оцепенении он упал в кресло, сжал кулаки, пытаясь справиться с гневом и обидой.

Анна тоже села, но не подобрала, как обычно, ноги под себя, а замерла в официальной позе чистокровной леди.

— А теперь объясни, что именно произошло между тобой и Северусом.

Сириус пустился в объяснения, чувствуя одновременно и возмущение, и стыд. Не стал лишь упоминать, что мистер Нотт озвучил им прогноз о том, сколько ему осталось жить, и связал Клятвой на крови для защиты дочери. Когда Сириус закончил, Анна откинулась на спинку кресла и сцепила руки на коленях.

— Итак, твои выводы основаны на молчании и отказе отвечать. Как это… по-слизерински, Блэк.

Сириус проглотил готовый сорваться с языка ответ и в ярости скрежетнул зубами.

— Я расскажу, что мне известно, если ты согласишься молчать и дашь в том Клятву на крови.

Еще одну! Две в один день, вот свезло-то… Мерлин великий, никогда не видел Анну такой — настоящая Снежная королева. Глаза — как осколки зимнего моря. Сириус вдруг опомнился, осознав, куда забрели оставленные без присмотра мысли, и силой заставил их вернуться к разговору. Анна как раз начала терпеливо объяснять:

— Клятва на крови — это…

— Я знаю, что это такое, — грубо оборвал ее Сириус. Анна поджала губы. — Я дам такую клятву, если это так уж необходимо, но честно говоря, я бы предпочел поклясться моей… чем? чему она может поверить?.. моей верностью тем, кого я считаю друзьями, что не расскажу ни единой живой душе, никому — даже самым дорогим мне людям.

Он затаил дыхание, ожидая решения Анны.

— Я знаю лишь, как ведутся дела среди чистокровных: обмен услугами и магические клятвы, — наконец произнесла девушка. — Но я слышала, что в других кругах принято доверять и устным обещаниям. Пожалуй… — она чуть помедлила и продолжила, — пожалуй, сейчас я проверю одну свою теорию. Я как раз над ней работала.

Анна улыбнулась.

* * *

— Если этот ритуал сработает, мой друг назовет его Словесной клятвой, — сообщила Анна. Она протянула Сириусу «договор» — лист дорогого, бархатистого на ощупь пергамента. В его верхнем левом углу красовался крошечный значок: два тщательно прорисованных кружка, черный и желтый, соединенные вместе («желтый — цвет Хафлпаффа, символ верности», — объяснила Анна). Ее часть клятвы — свидетельство — уже была написана сверху. Короткая строчка: «Свидетельствую слова Сириуса Блэка. Да не запятнает он свою честь нарушением клятвы».

В свою очередь, Сириус скопировал свое обещание с черновика, обязуясь, во имя чести, хранить молчание о том, что касается тайн Северуса Снейпа, пока вышеупомянутое лицо не даст на то своего соизволения, или же не возникнет угроза жизни.

Я, Сириус Блэк…

Когда он скрепил договор своей подписью, Анна взяла перо и пергамент и стала внимательно рассматривать документ.

— Вроде бы, все в порядке. Теперь нужно завершить ритуал, — она одновременно с Сириусом коснулась палочкой пергамента, и они хором произнесли: «Такова наша воля, да будет так». Значок в углу засветился.

— Кажется, сработало, — радостно сказала Анна. — Можно рассказать моему другу, что эксперимент был успешным — по крайней мере, очень на то похоже. Он будет счастлив. До сих пор у него не получалось как следует проверить свои выкладки — не хватало объектов для исследования, и не хотелось, чтобы слишком многие были в курсе его работы. Вдруг кто-то догадается, как действует пергамент и Клятва, и сам подаст заявку на патент?

Сириус потер руки.

— Если все действительно получится, он может считать себя богачом — кем бы он там ни был. У него получилось идеальное сочетание доверия и магических обетов. Ты говорила, результат зависит от характера человека и от того, с какими намерениями он подписывает договор?

— Да. Если подписавший собирается нарушить обещание, или на его слово совершенно нельзя полагаться, пергамент сгорает, — подтвердила Анна.

Сириус откинулся на спинку кресла и нерешительно посмотрел на девушку.

— Ну так…

— Итак. Северус. — Анна тоже откинулась в кресле. Ноги под себя она не поджала, но ее поза была уже не такой напряженной, как раньше. — Насколько я знаю, все начиналось довольно невинно — в то лето Снейп и Розье окончили пятый курс, — задумчиво начала она. — До той поры Розье почти не обращал на Снейпа внимания. Северус был для него лишь частью свиты, мелькал где-то на заднем плане. Он не выделялся ничем, кроме своей вражды с Мародерами и необычной дружбы с Лили Эванс.

Сириус молча кивнул, ожидая продолжения.

— Снейп всегда был одиночкой, но в последний день сдачи СОВ… полагаю, тебе лучше моего должно быть известно, что заставило его еще глубже уйти во тьму.

Сириус неловко заёрзал.

— Он назвал Лили грязнокровкой.

— Да.

— Это отвратительное слово.

Анна невозмутимо смотрела на него.

— Здесь им пользуются постоянно. Ты сам много раз его слышал, и Снейп тоже. Когда окружающие то и дело используют какое-то слово, ничего удивительного, что оно само слетает с языка. Это всего лишь оскорбление, такое же, как мерзкий ублюдок и слизеринская сволочь.

Сириус покраснел. Такие эпитеты по отношению к Снейпу он использовал, не задумываясь.

— Но я продолжу. В тот год Северус приехал в Шато Малфой в черном отчаянии — это было заметно всем, даже несмотря на его умение скрывать свои чувства. Мы знаем друг друга с детства, видимся каждое лето — неудивительно, что мы подмечаем вещи, на которые никто другой не обратил бы внимания. А потом начались уроки боевой магии. Снейп тренировался каждый день, до изнеможения, и с одного из последних мест в рейтинге — насколько я помню, он был двадцать четвертым — вдруг разом поднялся на второе место. Тут им и заинтересовался Эван Розье. Теперь по прошествии времени, становится понятно: лучше бы Северус повышал свой рейтинг постепенно, без таких резких рывков — тогда Розье не обратил бы на него внимания. При всех своих недостатках, Розье знает, как превратить потенциального соперника в полезного вассала.

— А Снейп показал себя потенциальным соперником, — догадался Сириус.

— Именно. Северус никогда и ни с кем здесь не сходился — нет, и со мной он тоже держался на расстоянии, — заметила Анна. — Мы работали над совместными проектами, уважали друг друга за профессиональные качества — ничего большего. А когда Розье начал обхаживать Снейпа… это было как дурман. Кому, как не тебе, это знать.

Сириус вспомнил первые недели в Шато Малфой и мысленно согласился с Анной.

— Я ничего не знаю о предпочтениях Снейпа, меня это совершенно не касается. На мой взгляд, тогда ему было лестно, что кто-то красивый — вне зависимости от пола — обратил на него внимание. Полагаю, некоторое время их отношения с Розье были вполне добровольными. — Анна дернула уголком рта, увидев на лице Сириуса гримасу отвращения. — Если мне не изменяет память, некто здесь присутствующий уверял, что ему нравятся представители обоих полов?

— Но это же совсем другое дело, — вскинулся Сириус. — Это же Розье!

— И ты скажешь, что и не подумал бы закрутить с Эваном интрижку, если бы он намекнул тебе на постель, когда ты еще считал его своим другом?

Да я бы никогда! Даже думать об этом не хочется, но… но что-то такое в голове все-таки мелькало… Нет, сознательно я ни о чем подобном не думал, но… Как Розье это делал? То рукой по плечу проведет, то спину погладит… взгляды эти пронзительные… Ты ведь ни разу не сказал ему, чтобы он прекратил свои штучки, правда, Блэк? Тебе ведь нравилось его внимание? Сириус сглотнул. Его взгляд перебегал с солидных книжных шкафов на темные кресла, на бархатистый ковер — куда угодно, лишь бы не встречаться с понимающими глазами Анны, которая с такой легкостью пробила брешь в его броне и сумела понять его лучше, чем он сам себя понимал.

К счастью, Анна заговорила раньше, чем молчание стало совсем уж неловким.

— Не знаю, что между ними произошло, но в конце июля Снейп был отправлен почти в самый конец стола, и оба стали демонстративно друг друга игнорировать. С тех пор так и повелось: на людях Снейп и Розье общаются исключительно в рамках этикета; даже учителя, по возможности, не ставят их в пару. Но у здешних стен есть глаза и уши, а Розье не отличается особой сдержанностью. — Анна сузила глаза, когда-то пережитый гнев вновь охватил девушку, все ее хрупкое тело напряглось. — Не знаю уж, что дает Розье такую власть над Снейпом, но что бы то ни было, это важно, потому что ни разу Снейп не отверг домогательства Розье. Как правило, все происходит поздно вечером. Раньше, когда Снейп еще не изучил в совершенстве целительские заклинания, он каждую неделю по несколько раз попадал в Синюю комнату. Травмы у него были… разные.

Сириуса передернуло. Добровольно лечь в постель с василиском — уже кошмар. А если тебя к этому вынуждают шантажом? Наверное, мне проще было бы сдохнуть. Я-то думал, что Розье — обычный садист… Но все еще хуже — он, мать его так, натуральный демон во плоти. Никто не заслуживает подобной участи. Сириусу хотелось заткнуть уши и не слышать, но он все-таки произнес, понизив голос почти до шепота:

— Разные… это какие?

— Неприятные. Кожа зачастую была стерта в кровь — должно быть, он бился в путах… непрекращающиеся кровотечения, сломанные кости, растянутые мышцы и синяки — множество синяков… Часто на разных частях тела появлялись рисунки из тонких порезов, — Анна зажмурилась. — Сама я этого не видела — целительница Гринграсс усилила защиту после того случая, когда в палату зашел посторонний, и Снейп попытался удрать. У него тогда заново открылись раны.

Боги милосердные! Меня сейчас… — Сириус едва успел превратить в тазик книгу Анны, о которой они оба благополучно забыли. Его рвало, и рвало, и рвало — пока весь его ужин не оказался в тазике. Желудок продолжал бунтовать. Сириус очистил тазик заклинанием и почувствовал прохладное прикосновение к руке. Анна молча протягивала ему стакан с водой. Покраснев, Сириус жадно выхлебал холодную воду, прополоскал рот, чтобы избавиться от противного привкуса желчи, и благодарно улыбнулся девушке. Улыбка вышла какая-то бледная.

— Лучше?

— Угу. Мне и раньше-то было как-то не по себе, а уж после того, что ты рассказала… Все это просто несправедливо! — Сириус допил воду. Анна взмахнула палочкой, и его стакан превратился обратно в закладку.

Криво усмехнувшись, девушка вытащила ее из рук Сириуса.

— Немногие девушки могут похвастать тем, что в их книгу «Современная архитектура и здания магического мира» вытошнило самого Сириуса Блэка, а из их любимой закладки он пил воду, — поддразнила она его.

Сириус насупился.

— Только попробуй кому-нибудь рассказать!

— Не волнуйся, я сохраню твою тайну, — заверила Анна с широкой улыбкой. Потом она помрачнела. — Не исключено, что травмы Снейпа были еще хуже — после того случая целительница Гринграсс не показывала посторонним медицинские карты. То, что мне известно, я узнала от Шарлотты. Она помогала матери заказывать дополнительные зелья и все такое прочее из Мунго, потому что собственных запасов уже не хватало. Спустя три недели Снейп вдруг перестал обращаться к целительнице Гринграсс. Но Шарлотта сказала мне, что ее мать беспокоится, потому что Снейп заставил ее научить его всем заклинаниям, которые использовались при лечении, и узнал названия нужных зелий. А целительница Гринграсс просто ненавидит, когда кто-то занимается самолечением. Но поскольку ни сам Снейп, ни его опекун за помощью не обращались, поделать она ничего не могла.

Анна пристально посмотрела на Сириуса и серьезно произнесла:

— Даже в Хогвартсе Розье не оставил Снейпа в покое. Правда, свой интерес он проявлял реже, и травм у Снейпа стало меньше — хотя не исключено, что дело в том, что Северус просто поднаторел в целительских заклинаниях. Вот так и обстоят сейчас дела. Никто ничего не говорит, все ведут себя так, будто ничего не происходит, потому что их это не касается. Те двое, кто имел право вмешаться, Люциус Малфой и Оуэн Розье, предпочли закрыть на все глаза. И чем бы Розье ни шантажировал Снейпа, это достаточно важно для Северуса, иначе он давно бы поставил Розье на место — ты же помнишь, как Снейп дрался на той дуэли, он вполне на это способен.

Анна чуть слышно вздохнула.

— Вот и все, что мне известно.

— Я не знал… не подозревал даже… — от ужаса у Сириуса отнялся язык. Весь этот рассказ был нереально жутким, и чем дальше, тем хуже. Чудовище. Ублюдок. Этот Розье — он же чистое зло, ничуть не лучше Волдеморта. А Люциус Малфой и Оуэн Розье — такие же сволочи, ведь могли бы помочь Снейпу, но делают вид, что все в порядке. О боги, Снейп, конечно, тот еще выпендрежник, и не нравится он мне, но такого я не пожелал бы никому! Это же просто-напросто изнасилование! Мерзость какая! Сириус даже слов подходящих не мог подобрать, чтобы описать услышанное. Надо было соглашаться на Обливиэйт, — тоскливо подумал он; было тошно. Ну вот какого лысого демона я вечно сую свой нос, куда не просят?! Неудивительно, что Снейп на меня окрысился. Странно, что он разнес тот камень, а не мне башку. На его месте я бы, наверное, не сдержался… Мерлин! — Если бы я только знал!

— Ты должен относиться к нему по-прежнему, — быстро сказала Анна. — Жалость оскорбительна, это тебе любой слизеринец скажет; Снейп только сильнее возненавидит тебя. Веди себя как раньше. Пожалуй, тебе следует сделать вид, что ничего не случилось — тогда Снейп сможет поступить так же. Это позволит ему сохранить лицо.

— Тебе, конечно, лучше знать, — неохотно согласился Сириус. — А все-таки, может, стоит рассказать Дамблдору или еще кому-нибудь? Кому-то, кто сможет все это прекратить?

— Нет! — яростно крикнула Анна. Она тут же понизила голос, несмотря на Полог конфиденциальности, и взволнованно повторила: — Нет. Поступив так, ты совершишь большую ошибку. Просто… поверь мне, Сириус. Так ты ничего не добьешься, а Снейп никогда тебе этого не простит.

— Ну, если ты так уверена…

— Уверена, — твердо сказала Анна.

— Ладно, я сдержу свое обещание, — нехотя проговорил Сириус.

— Хорошо. Тогда сейчас ты вернешься и будешь вести себя, как будто ничего не изменилось: ты по-прежнему считаешь Снейпа скользким уродом, а он тебя — надутым ослом. Понял?

— А то ж, — быстро ответил Сириус. — Мне было приказано продолжать прикалываться над Снейпом и всячески выводить его из себя. Ай! — Сириус потер руку в притворной обиде. — За что? Я же просто твои собственные слова повторил!

— Я сказала, веди себя как обычно, а не как самовлюбленный хам, который третирует окружающих, — пояснила она.

— Я тронут, Анна. Ты, оказывается, не считаешь, что обычно я кого-то третирую. У-у-у! Прах тебя побери, женщина, что ж ты лупишь со всей дури?! Научил тебя папа на мою голову. Девчонки вообще-то не должны так драться!

Еще несколько минут в библиотеке слышались вопли: Сириус Блэк отчаянно пытался удрать, а милая хрупкая девушка гналась за ним по пятам.

Четыре дня спустя Сириус Блэк покинул Шато Малфой.

Анна и Северус облегченно вздохнули, глядя, как он касается синего перышка и исчезает — остаток каникул Сириусу предстояло провести в резиденции Поттеров. Неизвестно, как именно мистеру Нотту удалось сотворить это маленькое чудо, но Вальбурга Блэк дала свое соизволение, разрешив непутевому отпрыску отправиться прямиком к Поттерам. Едва ли во всей Британии найдется место, где Сириус Блэк был бы в большей безопасности, размышляла Анна, направляясь к себе в комнату собирать вещи. Они со Снейпом покидали Шато Малфой одними из последних, потому что ей нужно было дождаться отца, а ему — Люциуса Малфоя. Вечером она уже будет дома, а на следующее утро уедет и Снейп. Слава Салазару — лето кончилось, и никто не умер, — подумала Анна, поёживаясь от странного холодка, пробежавшего по коже. Кого ты пытаешься обмануть? — насмешливо произнес вредный голос в ее голове. — Ты ведь радуешься, что в живых остался твой обожаемый Сириус. Признайся: он восхитительно красив — куда привлекательней Тэнни Доувера, и понимает Сириус тебя куда лучше, чем сумеет понять Тэнни, проживи он хоть две сотни лет.

Однако предаваться подобным мыслям, пожалуй, не стоило, лучше подумать о чем-то другом. В этом году нас даже не заставляли убивать животных, вместо этого мы отрабатывали Непростительные. Наверное, мне должно быть стыдно, что у меня совсем ничего не вышло, но на самом деле я рада. Вот у Северуса иногда получался Круциатус, а Империус — так вообще всегда. Отец был разочарован: он явно ждал от меня большего, хоть и промолчал. Сам-то он с легкостью накладывает и Круциатус, и Империус.

Анна быстро и аккуратно складывала мантии в сундук. Как она ни старалась, ощущение неотвратимой беды не проходило. Предчувствие катастрофы еще в начале лета коснулось ее, и с каждым днем оно лишь набирало силу. Все в порядке, — твердо сказала она себе. — Сириус Блэк жив, здоров, и Розье не удалось сделать из него сторонника Темного Лорда — все, как я и хотела. Снейп показал себя ценным союзником, который способен прикрыть спину в трудную минуту, а не просто быть хранителем тайн. Стоит общаться с ним чаще: он достаточно надежен; пожалуй, у нас получится прекрасная взаимовыгодная дружба. Отца за все лето ни разу не отправляли на задания — можно было не бояться, что его поймают или убьют. Совсем скоро я отправлюсь домой, и там не будет никого, кроме меня и отца — а больше нам никто и не нужен. Потом начнется школа, и наступит обычная спокойная жизнь. Так откуда же это чувство, будто вот-вот произойдет нечто кошмарное? Просто нервы у тебя, Анна, разыгрались. Успокойся, заканчивай укладывать вещи и иди ужинать. Наконец-то ты едешь домой!

* * *

Северус оказался в безвыходном положении. Ему было крайне необходимо связаться с Блэком — прямо отсюда, из Шато Малфой. Более неподходящего места для обмена сообщениями трудно было вообразить: здесь не разрешалось держать ни сов, ни каких-либо других птиц, которые могли бы доставить от него весточку. Шато Малфой представлял из себя практически неприступную крепость, закрытую от любого вида связи; теоретически общаться с внешним миром можно было через сквозные зеркала или другие артефакты — но их полностью контролировали лорд и леди Малфой. Вряд ли он мог обратиться к Малфоям с просьбой передать Блэку, что время выполнять условия Клятвы на крови уже настало — намного раньше, чем Северус с Блэком рассчитывали.

Северус ничего не подозревал до той минуты, когда Анна Нотт с отцом отправились домой. Но едва сработал портключ, Розье начал хвастаться перед младшими, теми, кто пока еще оставался в поместье, что сам Темный Лорд поручил его отцу важное задание: убить сегодня ночью Карстона Нотта и привести его дочь обратно в Шато Малфой — неоскверненную, целую и невредимую, для каких-то таинственных целей. О, милосердные боги, на них нападут уже этой ночью! — в отчаянии думал Северус. Я ничем не смогу помочь Карстону Нотту, — понял он. Вмешиваться было нельзя: даже если бы ему каким-то невероятным образом и удалось проскользнуть в особняк Ноттов, чтобы предупредить их или как-то иначе им помочь, мистера Нотта это все равно бы не спасло. Самого Северуса в этом случае тоже поймали бы и прикончили безо всякой жалости — конечно, после того, как закончили бы пытать недостойного, предавшего Люциуса Малфоя и своих чистокровных благодетелей, которые снизошли до жалкого полукровки. А Карстон Нотт обречен в любом случае. Ничто не спасет человека, убить которого приказал сам Темный Лорд. Но если Темный Лорд желает, чтобы Анна осталась девственницей и ей не причиняли вреда, то вариантов тут два: либо он хочет ее себе, либо собирается использовать в каком-то темном ритуале, где жертва должна быть чиста. И если вспомнить рассказы Люциуса и старших магов, то можно не сомневаться, что как женщина Анна Волдеморта не интересует. А жертв в темных ритуалах обычно убивают особо изуверскими способами. Заебись. Мать твою, Блэк, ну что тебе стоило задержаться еще на день?!

Теперь же у Северуса осталось, в лучшем случае, несколько часов, чтобы связаться с Блэком в надежде, что тот сумеет привести кого-то на помощь. Если сделать этого не удастся, Северусу останется только спасать Анну в одиночку — и, конечно, доблестно погибнуть; поступить иначе не давала Клятва, да и просто не мог он оставить девушку в руках чистокровных фанатиков. Даже если ее и не убьют, судьба Анны все равно будет еще менее завидной, чем участь Северуса. Ее выдадут замуж, не интересуясь мнением самой девушки; Анна станет игрушкой какого-нибудь темного мага, который будет считать себя вправе насиловать ее всякий раз, когда она не захочет добровольно раздвигать перед ним ноги. За такого, как Розье. Северус решительно стиснул зубы. С Блэком или без него, он найдет способ вытащить отсюда Анну.

Северус не зря считал Карстона Нотта одним из немногих чистокровных, которые все еще придерживались личного кодекса чести: Розье действительно был очень занят — тремя пышечками, которые приехали погостить из Германии. Чистокровные ведьмочки с энтузиазмом прыгнули к Розье в постель, и групповой секс их нисколечко не смущал. Так что Северус спокойно вышел из особняка — до него никому не было дела. Его план почти неизбежно должен был привести к смерти или безумию. Не исключено, что он вообще не сработает. Но других идей у Северуса не было.

Он шел к домику смотрителя.

Это Хижина Смерти, перешептывались с таинственным видом младшие подростки. Любой, кто только коснется ее, умирает… Защита не пропустит никого, потому что смотритель принес человеческую жертву…

Самая темная магия, которую только можно представить — пожалуй, она одна была сейчас в силах преодолеть защиту Шато Малфой. Северус подошел к входу. Сердце колотилось втрое быстрее обычного.

— Сэр! Господин смотритель! Откройте, прошу вас! Мне необходимо срочно с вами поговорить! — крикнул он, стараясь, чтобы голос не дрожал, а потом создал пустотелый деревянный чурбачок и с силой постучал по нему, имитируя стук в дверь. — Пожалуйста! Это важно, мне очень нужно с вами увидеться…

Дверь распахнулась.

Сглотнув, Северус прекратил стучать по дереву и твердо встретил полубезумный взгляд старого смотрителя. До этого Северусу дважды приходилось с ним встречаться, и оба раза старик пугал его до дрожи в поджилках. Как и теперь.

— Прошу вас, сэр, дело в том, что на вашем доме стоит защита на крови…

У старого мага расширились глаза. Северусу даже показалось, что их белки засветились во мраке хижины потусторонним светом.

— Ну, парень, ты или храбрец, или идиот, — наконец пробурчал старик. Внезапно в лоб Северусу впечаталась палочка, и он зажмурился, ожидая смертельного проклятья, неминуемой боли… Даже сквозь плотно сомкнутые веки он увидел яркую вспышку жуткого цвета подсохшей крови…

… и быстро-быстро заморгал. Глаза, привыкшие к дневному свету, с трудом могли что-то различить в полумраке помещения. Помещения?! Озираясь в панике, Северус увидел то, о чем и без того уже догадался. Он находился внутри Хижины Смерти. И, кажется, был жив — по крайней мере, пока. Любопытство приглушило страх, и Северус принялся пристально разглядывать то место, где оказался. К его удивлению, кошмарная хижина внутри выглядела, как самый обычный дом: кое-где виднелись декоративные безделушки, на обеденном столе лежала газета, а на тарелке рядом с ней — такая обыденная вещь, как надкушенный бутерброд. Единственным намеком на то, что обитатель этого жилища — безумный темный колдун, были плотно зашторенные окна.

— Так что же заставило тебя рисковать жизнью, юный Северус Снейп? Тебя настолько интересует защита на крови, которую установил здесь Элфард? — Северус дернулся: он и не заметил стоящего в тени худого человека примерно его роста с редкими пучками седых волос на голове. Этот мужчина — Элфард? — склонил голову к плечу, палочка тускло поблескивала в его пальцах.

Собравшись с духом, Северус набрал в грудь воздуха и заговорил:

— Несколько дней назад я дал Клятву на крови защитить… одного человека. Теперь же я оказался в безвыходном положении: жизнь того человека в опасности, для его спасения мне необходимо отправить отсюда весточку и, может быть, договориться о совместных действиях по его эвакуации с кем-то, кто находится за пределами Шато Малфой. А вам должно быть известно, что летом лорд Малфой жестко контролирует все виды связи в границах своего поместья. Я полагал, что единственной возможностью преодолеть защиту может оказаться…

— Человеческая жертва, — кивнул Элфард и махнул рукой, предлагая Северусу продолжать.

А он на удивление вменяем — по крайней мере, сейчас. О, Мерлин, Моргана и все святые, сущие на небесах, клянусь, я никогда не приму Темную Метку, пусть только он выслушает меня, останется в здравом рассудке и выпустит меня отсюда живым!

— Я подумал, что единственное место, откуда можно отправить сообщение — это ваш дом, если только вы согласитесь помочь мне. Может быть, я смогу украсть портключ или как-то иначе послать записку нужным людям, а может быть, того человека получится привести сюда и отправить с территории поместья портключом, или аппарировать… — при виде сумасшедшего блеска в глазах Элфарда Северус самым жалким образом потерял дар речи.

Неприятное молчание затягивалось, и наконец мужчина лениво протянул:

— Ты верно предположил. Действительно, это место — единственное во всем поместье, где можно все это сделать. Заклясть сообщение на доставку по каминной сети, отправить его адресату, воспользоваться каминной сетью, чтобы привести кого-то в Шато Малфой или отправить прочь… Именно здесь это совсем не сложно.

Я был прав! Северуса охватила эйфория. Она однако быстро растаяла, когда Элфард продолжил:

— Я готов тебе помочь — но ты же знаешь, что мои услуги должны быть оплачены… не так ли?

Сиськи Нимуэ! Конечно, Элфард чистокровный, он хочет что-то взамен. Но у меня же нет ничего такого, что он и так не мог бы получить. Что же ему нужно? Северус запаниковал.

— Какую… какую цену вы назначите за разрешение использовать ваш дом для отправки одного сообщения и тех действий, которые могут понадобиться для спасения одного человека, на условиях полной конфиденциальности?

— Не слишком высокую. Я просто хочу поведать надежному хранителю тайн один свой секрет, — с невинным видом сообщил Элфард. Как-то подозрительно это прозвучало.

— И это все? Вы поможете нам всего лишь в обмен на мои услуги хранителя тайн? — недоверчиво спросил Северус.

— Да, это все. Конечно, моя щедрость небезгранична: девушку вы будете спасать на моих условиях. Но если вам удастся привести ее сюда, то могу гарантировать, что покинуть Шато Малфой она сможет. Я наложу на нее то же заклятие, что и на тебя, и защита на крови не повредит ей.

— И каковы же ваши условия? — требовательно спросил Северус. Будь я проклят, если позволю ему себя обдурить!

Элфард лукаво улыбнулся. От этой улыбки его морщинистое лицо стало живым, умным — и зловещим. Северус с трудом подавил дрожь.

— Ну что ж, не стану ходить вокруг да около. Вот что я предлагаю — уверен, ты согласишься, что ничего лучше придумать нельзя. Сейчас ты отправишь юному Блэку сообщение, где будет сказано, что он должен воспользоваться камином этой ночью, ровно в два часа. Записка будет заклята так, что если Блэк войдет в камин, держа ее в руке, ему даже не придется ничего говорить — он попадет прямиком сюда. Ты будешь в особняке, убедишься, что Анну Нотт никто не охраняет, я отправлю Блэка к тебе, и вместе вы приведете ее к моему дому. Мне останется только отправить ее вместе с Блэком к Поттерам, целой и невредимой. Как тебе такой план?

— Откуда вы знаете, о ком речь? — Северус вскочил, опрокинув стул. Он лихорадочно искал палочку, но ее нигде не было — ведь всегда же была вот здесь, под мантией…

А теперь спокойно лежала на мозолистой ладони Элфарда.

— Отдайте палочку. Сейчас же.

— Да ладно тебе, парнишка, не дергайся. Ты же не думал, что от меня можно скрыть хоть что-то из того, что происходит на моей территории? Мне прекрасно известно, как пахнет магия на крови, и этот запах шел от беседки, из которой вышел сначала Нотт, потом ты, и наконец, Блэк. А лорд Малфой, как и его сын, Люциус, держат меня в курсе всех последних сплетен — они не посмели бы оскорбить меня недоверием. Так что, парень, тут было совсем не сложно смекнуть, что к чему. А палочку свою ты получишь, когда выйдешь из этого дома. А теперь садись, мы теряем драгоценное время!

Последние слова прозвучали, как удар хлыста. Ноги сами собой подогнулись, и Северус чуть не грохнулся на пол, сумев удержаться лишь в последний момент. Он поднял упавший стул и сел.

— Так вот, я не желаю, чтобы в мой дом нагрянула орава светлых магов — они мне все тут потопчут и сунут свои длинные носы, куда их совершенно не просят. Но если придет один Блэк, я не буду возражать, хоть он и позорит семью своим поведением. А Нотты — хороший род, сильная кровь. Малышка Анна Нотт не заслужила участи, которую уготовил ей Темный Лорд — ни вынужденного брака, ни, тем более, смерти. Не дело это: приносить чистокровную девушку в жертву в Темном ритуале — на то есть маглы и грязнокровки.

Узловатые пальцы на мгновение с силой сжались — Северус испугался, что смотритель в гневе расщепит его палочку.

— Вы что же, хотите, чтобы я кинулся спасать Анну с одним только Блэком в помощниках? Это же чистое самоубийство! — недоверчиво спросил Северус.

— Ничего, справишься. И так меньше шансов, что тебя разоблачат, — заметил Элфард, разжал кулаки и расслабился. Северус облегченно выдохнул. — Это все не сложнее, чем ходить в рейды или шпионить, а в твоем возрасте, парень, я уже здорово во всем этом навострился — мог дать фору собственному папаше!

Северус вежливо промолчал в ответ на слова о папаше и не стал упоминать, что ни разу в жизни не шпионил и не ходил в рейды — все это предстоит ему не раньше, чем он займет свое место за столом для взрослых, а может, после того, как примет Темную Метку. А ведь я поклялся и покровителям магии, и магловским святым, что никогда ее не приму, если выживу в этой передряге, — с сожалением подумал он. — Если и дальше все пойдет так же гладко, этот путь к успеху будет для меня закрыт. Хотя если Нотт успел связаться со своим итальянским другом, возможно, Темная Метка мне и не понадобится. Как я слышал, в Италии статус мага зависит исключительно от его способностей и заслуг, а в такой... деятельной организации, как мафия, услуги неболтливого зельевара, конечно же, всегда будут в цене.

— Ну, давай, пиши записку Блэку. Сейчас мы ее отправим, а ты пойдешь в Шато Малфой и будешь ждать там малышку Нотт. Если Блэку и Нотт удастся благополучно отсюда выбраться, я поведаю тебе свою тайну.

Элфард подошел к письменному столу у стены, достал из ящика лист пергамента и махнул Северусу рукой. Тот опасливо приблизился и взял со стола перо.

Блэк. Этой ночью на Ноттов нападут. Ничего не делай. Анну должны вернуть по приказу СЗК. Зачем — неизвестно. Войди в камин ровно в 2 часа ночи с этой запиской. Заберешь Анну. Приходи один. — С.

Северус сложил записку, Элфард выхватил ее у него из рук и с силой ткнул палочкой в пергамент. Наложив несколько заклятий, он кинул послание в камин. Пламя вспыхнуло зеленым. Северусу оставалось лишь надеяться, что их план сработает. Лишь бы Блэк не наделал глупостей, — только и успел подумать он, а потом глаза заволокло ржаво-красной дымкой, и в мозг вонзились чьи-то крики. Когда Северус пришел в себя метрах в десяти от ужасного дома, его палочка была на своем обычном месте.

* * *

Мэри Поттер тихо напевала себе под нос, постукивая пером о крышку письменного стола. У Генри был выходной, и он отправился с Джеймсом и мальчиками в сад, играть в квиддич. Ну а ей развлекаться было некогда: времени оставалось не так уж много, а расчеты по нумерологии никто за нее не выполнит. А тут еще и Сириус! Нужно обязательно поговорить с мальчиком, расспросить, как он себя чувствует — он же только этим утром вернулся из Шато Малфой. Мэри содрогнулась. Прежде всего, она была матерью, и у нее в голове не укладывалось, как кто-то — родная мать! — мог заставить своего сына поехать в такое ужасное место. Ведь Сириус совсем еще ребенок!

Вообще-то, Мэри не так давно узнала об этом тренировочном лагере для чистокровных детей, а большинство магов вообще никогда о нем не слышало. Но любимого супруга Мэри звали Генри Поттер, и был он весьма высокопоставленным аврором. Не то чтобы кто-то из них нуждался в работе — род Поттеров был далеко не бедным — но им казалось неэтичным бездельничать, когда их таланты могли принести пользу магическому миру. Но порой Генри рассказывал ей такие… страшные, невозможные вещи… Доказательств, конечно, не было никаких: когда эти сборища стали проводиться во Франции, они вышли из-под юрисдикции британского аврората, а расшевелить французское министерство магии было совершенно невозможно. Французы не собирались ни проводить рейды в поместье лорда Малфоя, ни расследовать творящиеся там дела.

Сириус Блэк вернулся целым и невредимым, широко ухмыляясь Джеймсу и Ремусу, которые тут же на него набросились. Мэри решила, что на первый взгляд с мальчиком все в порядке, но это не значит, что у него нет скрытых психологических и эмоциональных травм. Она постарается разговорить Сириуса. Хотя возможно, что эти чистокровные фанатики обломали об него зубы. Бедняжка Питер был так напуган, что совсем ушел в себя — даже не приехал погостить этим летом. Но Сириуса так просто не сломаешь — кто знает, может быть, он даже согласится дать показания о беззакониях, творящихся в Шато Малфой. Тогда британское министерство будет вынуждено надавить на французов. Может, удастся раздуть такой скандал, что тем придется принять какие-то меры.

Мэри смущенно рассмеялась, осознав, в какое далекое будущее унесло ее воображение, хотя в своем маленьком кабинете она была совершенно одна, и видеть ее никто не мог. «Как же ты любишь все планировать на десять шагов вперед, Мэри!» — сказал бы ей сейчас муж. Женщина покачала головой; все-таки это глупо — уноситься разумом в неведомые дали и вести мысленные разговоры с любимым супругом. Она вновь склонилась над расчетами, которые нужно было закончить и представить начальству до конца недели — но тишину в доме внезапно разорвало завывание каминной сигнализации.

— Генри! Камин! — Мэри выхватила палочку и кинулась в соседнюю комнату. Ей был знаком этот сигнал — он предупреждал хозяев дома о том, что на камин воздействует Темная магия. Первая мысль была о Сириусе: Должно быть, они решили, что зря отпустили мальчика, и явились исправить свою ошибку. Мэри влетела внутрь и тут же заметила мужа: он стоял так, что любой незваный гость из камина обязательно оказался бы под прицелом его палочки.

Но проходили секунды, а никто не появлялся. Мэри уже решила, что тревога была ложной, как вдруг из камина вылетело что-то маленькое и белое, чуть не попав в глаз пригнувшемуся Генри. Застывшие в дверях мальчики с палочками наготове стали наперебой спрашивать о загадочной штуковине.

— Мэри, следи за камином, — приказал Генри. Он подошел к лежащему на полу белому комочку — скомканному листу пергамента? — и наклонился над ним. — Ну-ка, парни, отойдите в сторону и держите палочки наготове.

В тревожном молчании все смотрели, как Генри проверяет на вредоносные заклинания предмет, похожий на шарик из пергамента. Наконец муж немного расслабился и поднял непонятную вещь.

— Эта штука пропитана Темной магией, — недоумевающе сказал Генри. — Но вреда от нее нет. Я думаю, можно ее открыть. — Он попытался развернуть листок, но тот упрямо не поддавался. Генри задумчиво повертел его в руках и что-то явно там углядел, потому что в глазах у него появился довольный огонек.

— Сириус, здесь написано твое имя. Полагаю, только ты можешь развернуть этот пергамент, — сказал он и протянул листок другу своего сына. Сириус так и стоял в защитной стойке, хотя Джеймс и Ремус уже опустили палочки.

А юного Сириуса неплохо натаскали, — подумала Мэри. — Пожалуй, если провести целое лето среди врагов, поневоле научишься не расслабляться. Нет уж, пусть лучше Джеймс подольше останется невинным ребенком — успеет он еще выучить этот урок!

— Но я не ждал… — Сириус медленно подошел и взял у Генри смятый пергамент. Несколько мгновений он молча разглядывал белый комок на своей ладони, а потом глубоко вздохнул и развернул его. На этот раз листок легко поддался. Мэри удалось краем глаза увидеть какие-то слова — черные чернила, неразборчивый почерк, — но тут Сириус повернул записку к себе и начал читать, и разглядеть написанное стало невозможно.

— Ну что там? — не выдержал Джеймс, с тревогой замечая, как бледнеет его друг. — Кто мог отправить тебе такое сообщение?

Сириус поднял глаза. Лицо его было мрачным.

— Моя… мой друг, — хрипло произнес он. — Я должен спасти ее.

* * *

Наконец Поттеры-старшие уговорили всех сесть. Мэри успокаивающе положила руку на плечо Сириусу.

— А теперь объясни нам, пожалуйста, все по порядку, чтобы мы могли решить, как лучше помочь твоему другу.

Джеймс открыл было рот, собираясь вновь начать свои расспросы, но Мэри хватило одного взгляда, чтобы заставить сына замолкнуть. Хорошо, что юный Ремус не такой настырный и вряд ли будет выпытывать у Сириуса подробности — будь все наоборот, мне было бы сложнее. А уж со своим-то сыном я справиться сумею. Он слишком похож на своего отца, но опыта у него маловато: не знает еще, когда стоит надавить, а когда лучше заткнуться и помолчать. Боюсь, ему не один год придется этому учиться.

Сириус показал на листок с сообщением.

— Этим летом я подружился с Анной Нотт и вроде как пообещал ее отцу, что буду за ней приглядывать. А сейчас она попала в беду: Волдеморт собирается убить ее отца и зачем-то хочет, чтобы Анну доставили в поместье Малфоев. Не знаю, чего ему от нее надо. Я не думал, что все случится так быстро, но я должен забрать ее из Шато Малфой.

Упоминание Волдеморта потрясло всех. Генри попросил Сириуса дать ему записку, и тот без возражений послушался. Мэри заглянула мужу через плечо. Какой кошмар! Бедная девочка! Помню, когда умерла Аннет Нотт, Карстон так горевал, что едва не последовал за ней. Интересно, кто же такой «С», и откуда у него эти сведения? Можно ли ему доверять?

Должно быть, те же мысли пришли в голову и Генри, потому что он откашлялся и спросил Сириуса:

— Твоему источнику можно доверять? Ты можешь сказать нам, кто это такой?

Сириус замялся, а потом вздохнул.

— Он абсолютно надежен — мы с ним в одной лодке. Дело в том, что мы оба дали мистеру Нотту Клятву на крови, что будем защищать Анну.

— Ты дал Клятву на крови? Это же Темная магия, Сириус, — очень непростая штука. Давать такую клятву смертельно опасно. Ты хоть представляешь, что натворил? — сурово спросил Генри.

Сириус упрямо выпятил подбородок, в глазах появился яростный блеск. Мальчик был настоящим воином, хоть и нечасто демонстрировал эту сторону своего характера. Материнское сердце Мэри сжалось, когда она представила, какие ужасы, должно быть, пришлось пережить Сириусу, что он так изменился. К худу ли, к добру ли, друг ее сына стал совсем взрослым — первым из их четверки. Даже Джеймс все еще оставался ребенком, хотя Лили Эванс, эта милая девушка, просто замечательно на него влияла.

— Я все прекрасно представляю. Мне все объяснили прежде, чем я дал клятву. Я решил, что готов заплатить такую цену.

Генри и Мэри переглянулись. Слова Сириуса звучали как-то уж слишком похоже на мировоззрение чистокровных, услуга за услугу. Надеюсь, их философия не слишком глубоко пустила корни в душе Сириуса — иначе может случиться так, что однажды они с Джеймсом сойдутся в бою как враги. Не хочу даже думать об этом. Для Джеймса это стало бы ужасным ударом.

— Может, ты скажешь нам, кто написал эту записку?

На мгновение им показалось, что Сириус откажется говорить. Он с вызовом уставился на них, как будто это они втянули его в неприятности. Но потом он опустил глаза и что-то пробормотал.

— Что ты сказал, дорогой? Я не расслышала.

— Я сказал, Снейп.

В гостиной словно бомба взорвалась.

* * *

Сириус возбужденно расхаживал взад-вперед по комнате, то и дело поглядывая на часы. В руке он держал записку. Часы показывали 1:57. Родители Джеймса спокойно сидели на двухместном диване и переговаривались так тихо, что Сириус ничего не мог расслышать. Джеймс и Ремус настояли, чтобы им тоже позволили остаться, и теперь пытались отвлечься от тревожных мыслей за игрой в шахматы. Надо сказать, игроками они оба были аховыми — глядя на доску, трудно было сказать, кто из них налажал больше. Через три минуты Сириус шагнет в камин, и тот унесет его… неизвестно куда. Он лишь надеялся, что Снейп будет ждать его там и объяснит, что задумал — потому что сам Сириус понятия не имел, как можно незаметно выкрасть Анну из этой, мать ее, крепости. И кстати, как Снейпу вообще удалось передать ему весточку, минуя защиту Шато Малфой? Проклятье, Снейп, неужели трудно было добавить в свое сообщение чуточку подробностей?

Когда все прочитали записку, для Сириуса начался сущий кошмар. Сперва нужно было убедить Поттеров, что отправить к Ноттам авроров и переловить всех Пожирателей Смерти — не самый лучший план. На редкость дурацкая идея: Волдеморт тут же поймет, что кто-то его сдал, и в конце концов доберется до нас со Снейпом. А за Ноттом все равно придут и убьют его — не через неделю, так через месяц. Сириус даже пожалел, что не может уже рассуждать, как наивный гриффиндорец, каким он был лишь этой весной. Увы, это было невозможно. Слишком много несправедливостей он видел — тех, которые не смогут исправить никакие авроры, даже если и узнают о них. Например, эти летние сборища. В мире нет абсолютной справедливости. Приходится выбирать, чья жизнь ценнее, какое решение правильнее для себя и других… Проклятье, я думаю, как настоящий слизеринец. Неудивительно, что Джеймс с Ремусом глядят так, будто меня кто-то подменил!

Потом ему пришлось всех убеждать отпустить его одного, как и было сказано в записке. «А вдруг это ловушка?» — спросила Мэри Поттер. «Тебе понадобится поддержка», — проворчал Генри Поттер. «Ты что, это же Снейп!» — недоверчиво напомнил Джеймс. Они что, читать не умеют? Ясно же написано: приходи один. Подумать только! Сириус Блэк слушается Снейпа и пропускает мимо ушей слова друзей и лучшего аврора во всей Британии. Должно быть, в озере сдох Гигантский Кальмар. А может, я с ума сошел, — решил Сириус. — Тот отравленный кнут был, наверное, ужасно ядовитый, раз у меня до сих пор от него мозги набекрень. Точно, это единственное возможное объяснение.

Джеймс и Ремус ни в какую не соглашались поверить в надежность Снейпа. В общем-то, Сириус их прекрасно понимал — стоило вспомнить, как он сам совсем недавно относился к своему слизеринскому однокурснику. Он и теперь-то не слишком ему доверял. Но в этом вопросе Снейп лгать не будет. Ведь он дал Клятву на крови, а взамен Карстон Нотт пообещал ему Италию. Сириус Снейпа не винил. Я бы тоже захотел послать к дракклам Британию с ее чистокровными заморочками, если бы все, что я здесь узнал — это страх и боль. Все-таки это ужасно несправедливо — но к сожалению, такова жизнь.

Шаг. Шаг. Шаг. Шаг. Осталось полторы минуты. А вдруг я приду — а Анна уже умерла? Тик-так. Тик-так. Снейп, слизеринская ты задница, надеюсь, у тебя есть план. Не для того я свалил из Шато Малфой, чтобы на следующий же день меня там все-таки угробили. Одна минута. Если бы Сириус не был так напряжен, он бы уже начал зевать. Он не привык бодрствовать допоздна — если, конечно, не тусил на шумной вечеринке в хорошей компании или не замышлял какой-нибудь розыгрыш. Шахматные фигуры терли глаза и норовили задремать в ожидании приказов Ремуса и Джеймса, а когда им все-таки приходилось атаковать фигуры противника, вяло помахивали топорами и дубинками, едва задевая друг друга. Сириус заметил, как конь Лунатика исподтишка пнул стоящую рядом ладью, когда та начала потихоньку похрапывать. А король Сохатого уже даже не притворялся: он попросту растянулся на своей клетке и вовсю храпел, раззявив рот. Некоторые пешки с завистью глядели на своих «убитых» товарок, которые лежали рядом с доской — им-то никто спать не мешал.

— Время, Сириус.

— Да, сэр.

— Удачи тебе, Бродяга.

— Точно — задай им перцу за нас за всех! И раз уж ты там будешь, может, заодно и перекрасишь Нюнчику волосы в розовый цвет? — пошутил Джеймс. Сириусу было совсем не смешно, но он все же попытался выдавить улыбку.

— На случай, если я не вернусь, оставляю вам свое политическое завещание: некий Эван Розье должен пожалеть, что родился на свет. Можете с ним не церемониться, он это вполне заслужил.

— Что-то мы не вполне тебя поняли. Придется тебе вернуться и повторить еще раз, — серьезно заявил Ремус.

— Пожалуй, и в самом деле придется вернуться. А то ведь вы, двое балбесов, совсем без меня пропадете, — вздохнул Сириус в притворном раздражении.

— Да уж, куда нам без тебя, — согласился Джеймс. — Ты поосторожнее там, Бродяга.

— Ладно.

Четырнадцать секунд.

— Приготовься, Сириус. Если через два часа ты не вернешься, мы объявим тревогу, — напомнил ему Генри Поттер.

— Спасибо, сэр. — Сириус встал перед камином и взял в правую руку щепотку летучего пороха. В мокрой от пота левой руке он сжимал записку. Шесть секунд.

— Удачи, Сириус, — тихо произнесла Мэри Поттер. Сириус кинул порох в камин, и пламя окрасилось изумрудно-зеленым.

Две секунды. Сириус в последний раз взглянул на своих друзей и родителей Джеймса, которые с детства привечали его у себя, как родного.

Пора. Сириус вошел в камин и испытал знакомое ощущение перемещения. Только на этот раз все было немного не так: темнее, мрачнее. Разница, как между ночью и солнечным затмением, — подумал Сириус. От жути леденели пальцы, кровь стыла в жилах, ленивыми волнами поднималась по венам, выше и выше и выше… толчок, и вот он, оглушенный, лежит на деревянном полу затемненной комнаты, а над ним нависает старик с морщинистым лицом и хитрыми полубезумными глазами.

__________

Феофил из Аданы — предшественник Фауста. Как и Фауст, он пошел на сделку с дьяволом и продал свою душу. Однако в отличие от Фауста, Феофил получил заступничество Девы Марии, которая и освободила его от этой сделки.

Кровь, сколько же здесь крови… Северус сглотнул; его тошнило. Он не отличался слабым желудком, но Анна… Ее хрупкая фигурка неподвижно лежала среди каких-то окровавленных тряпок, лицо посерело, а одежда, которую сейчас лихорадочно сдирала целительница Гринграсс, была насквозь пропитана ярко-алой кровью. Северус даже не знал, чья это кровь — самой Анны или ее отца.

Северус проскользнул в лазарет вслед за теми, кто притащил туда Анну. Ее швырнули на кровать и холодно сообщили целительнице Гринграсс, что та может не слишком стараться — девчонка попала под серьезное Темное проклятье и теперь совершенно не пригодна для ритуала, который готовил Темный Лорд. Кроме того, она ухитрилась ранить Оуэна Розье. Судя по тому, как бушевал Темный Лорд, он был крайне недоволен. Лорд лично прибыл в Шато Малфой и уже рассчитывал, что Анну вот-вот ему доставят, как вдруг узнал, что девушка, оказывается, едва жива. Из коридора до Северуса доносился голос, который ему описывали как «звучный» и «задушевный» — а сейчас искаженный от ярости, пронзительно-громкий.

Вы что же, не слушали, когда я приказал доставить ее невредимой и неоскверненной? Если девчонка попала под Темное проклятье, то уже не может считаться невинной и для ритуала не подходит. К тому времени, когда она будет мне нужна, порча от проклятья не успеет исчезнуть — если эта Нотт вообще останется жива. Розье, я поручил тебе простое задание, а ты моего доверия не оправдал. Не говоря уже о том, что позволил какой-то девчонке себя ранить! Ты не спросил моего дозволения на то, чтобы убить ее, и повредил ее магическую ауру. Если Анна Нотт выживет, в возмещение вреда твой сын женится на ней и обеспечит ей достойное будущее. Ты меня понял, Розье? Круцио!

О боги, если нам не удастся вытащить отсюда Анну, милосерднее будет позволить ей умереть, — подумал Северус. Дверь закрылась; гневные вопли Темного Лорда и крики его пытаемых слуг стихли, превратившись в неразборчивый шум. Северус озабоченно оглядел безвольно лежащую Анну; Клятва резкой болью отдавалась в его теле. В правой руке девушка все еще держала палочку, а в левой было что-то серебристое, испачканное в крови. Нож? Он вспомнил — Анна победила тогда, перед началом летних занятий, и ее призом стал серебряный нож-атам из магазина Дестини. Неудивительно, что ей удалось достать Оуэна Розье. Оружие от Дестини обладает особой силой в руках своего владельца. Странно, что Розье еще жив остался — хотя не исключено, что гнева Темного Лорда он не переживет.

— Ты! Снейп! Не стой тут как столб. Помоги мне! — целительница Гринграсс заметила в темном углу Северуса и нетерпеливо махнула ему рукой. Он неуверенно подошел и сел на кровать, медленно и осторожно взял бессознательную Анну на руки. — Молодец. А теперь, что бы ни случилось, не позволяй ей вырваться, — приказала она и произнесла заклинание, от которого тело Анны окуталось неестественным ржаво-красным сиянием. Внезапно девушка выгнулась в руках Северуса и дико заверещала. От этого вопля кровь стыла в жилах, а он все длился, и длился, и длился — без конца... Анна брыкалась и извивалась с нечеловеческой силой, а Северус вцепился и не отпускал, и только стиснул челюсти, когда она впилась зубами в его руку. О боги, да она совсем взбесилась — что же это за проклятие такое было?!

Казалось, все это никогда не кончится, но наконец избитый, искусанный и смертельно уставший Северус, у которого уже ныло все тело, заметил, как тускнеет жутковатое сияние, а с ним уходят и силы Анны. Она тряпичной куклой упала ему на руки, как будто из нее разом вынули все кости; распахнутые глаза невидяще смотрели в потолок.

— Шарлотта, достань мне Мортис Пурго. Бегом! — рявкнула целительница Гринграсс на дочь.

Северус заметил Шарлотту только теперь; та мялась у стены, с ужасом глядя на подругу. Приказ матери, кажется, заставил ее прийти в себя — девушка выскочила из комнаты, должно быть, в поисках нужного зелья. Мортис Пурго, известное также как Очищающее зелье: невероятно сложное в приготовлении, потому что в состав его входит смесь смертельных ядов и токсинов; малейшая ошибка — и эти яды взорвутся или убьют пациента, вместо того чтобы нейтрализовать друг друга и превратиться в зелье, исцеляющее от темнейших проклятий… Северус в смятении взглянул на бесчувственное тело у себя на коленях, а потом вновь поднял глаза на целительницу. Та стояла у мойки — замачивала чистые тряпицы и доставала с полок шкафчиков флаконы и бутылочки.

— Сиди, парень, не вставай… — велела она, собрала все необходимое и поспешила обратно к постели пациентки.

— Анне полезно быть рядом с человеком, который не желает ей зла. Она и дальше будет нуждаться в твоем присутствии, иначе ей не выжить, — серьезно сказала целительница Гринграсс. Она взяла зеленую бутылочку с белой этикеткой, на которой было написано «Зелье детоксикации», вылила ее содержимое на влажные тряпки и пихнула всю эту кучу в сторону Северуса. — Вот, держи, парень. Оботрешь ее. К сожалению, бальзама для детоксикации, который и положено наносить на кожу, у меня нет. Это зелье вообще-то нужно принимать внутрь, от него кожа несколько дней будет саднить, но у нас нет другого выхода. Анну сразу вырвет, если попытаться влить зелье ей в горло.

— Что, всю ее обтирать? — недоверчиво воскликнул Северус, покраснев.

— Не будь ханжой, парень — не время сейчас соблюдать приличия. Когда Розье-старший напал на ее отца, Анна сумела ударить его своим серебряным ножом, а он наложил на нее Круциатус. А потом, как мне сказали, она заслонила Карстона, когда Розье кинул в него Сатанинское проклятье. То заклинание, которое я только что использовала, выжгло в ней лишь верхний слой порчи. Девушка и часа не протянет, если нам не удастся взять под контроль это паскудство!

Северус побледнел. Сатанинское проклятье… худшее из всех Темных проклятий. Те, кто знали, на что оно способно, боялись его больше, чем Непростительных. Единственная причина, почему это проклятье не отнесли к числу Непростительных — это то, что его уже много веков как не использовали, перестали это делать за несколько десятков лет до того, как вообще появились какие-то законы, регулирующие применение заклинаний. Почему же Розье и его люди решили воспользоваться таким Темным проклятьем? Из самомнения, хвастовства, ради развлечения… они способны на любую мерзость. Северус собрался с духом, взял пропитанную зельем ткань и начал аккуратно вытирать лицо и шею Анны. Он взглянул на часы в углу комнаты; они показывали 00:44. Через час и шестнадцать минут придет Блэк, и они попытаются вытащить Анну отсюда. Оставалось лишь надеяться, что девушка до его прихода доживет — во всяком случае, Северус сделает для этого все возможное.

Целительница Гринграсс стояла у стойки рядом с раковиной и смешивала какие-то зелья.

Это было опасно; видимо, женщина дошла уже до последней крайности — все равно как если бы Северус пришел сейчас на кухню и попытался сотворить эффективное зелье, используя исключительно тамошние запасы: воду, тыквенный сок, капусту, кардамон, перец… В результате мог получиться и новый смертельный яд, и едкое варево, способное разъесть и миску, в которой его готовили, и даже стол. Но с большей вероятностью вышла бы бесполезная бурда, только и способная, что обеспечить несварение желудка. А целительница между тем изучала выставленные перед ней зелья, вспоминала их состав и отмеряла жидкости по флакончикам, целый ряд которых уже выстроился на столе. Северус смотрел на быстрые движения ее рук и все яснее осознавал, что без этой отчаянной попытки Анна обречена. Шарлотта Гринграсс так и не вернулась с Мортис Пурго, да и не было никакой гарантии, что оно сработает. Северус нервно сглотнул и продолжил обтирать Анну зельем детоксикации.

К тому времени, как он закончил, кучка пропитанных зельем тряпиц отливала серо-зеленым, а Северуса совершенно перестал смущать тот факт, что он раздевает и обтирает обнаженную девушку. Здесь не было места мыслям о приличиях и неподобающем поведении — была лишь Анна, жизнь которой висела на волоске, а на теле тонкой радужной пленкой блестел пот. Кожа девушки в ярком свете ламп казалась серой. Обрабатывая тело Анны, Северус стер с нее и кровь, убедившись, что на ней не было никаких ран — вся кровь принадлежала Карстону Нотту и Оуэну Розье. Северус бесстрастно подумал, что не исключено, что Нотта-старшего убило его изобретение, Сектумсемпра, которое Пожиратели Смерти получили через Люциуса. Если это было оно, то смерть Карстона, скорее всего, не была легкой. Проклятье убивало мгновенно только при попадании в сонную артерию; если же оно было направлено куда-то еще, человек мог долгие минуты или даже часы истекать кровью.

В противоположном конце комнаты целительница Гринграсс сузила глаза, полностью сосредоточившись на перемешивании полужидкой бурой пасты в стерильной чаше. Чаша неподвижно висела в воздухе над необжигающим магическим огнем. Северус догадывался, отчего целительница воспользовалась этим жалким подобием нормального котелка, вместо того, чтобы послать кого-то в подвал за инвентарем из лаборатории: видимо, в этой посудине чистейшего серебра никогда и ничего, кроме воды, не держали. У Малфоев имелся превосходный серебряный котел, но здесь он был бесполезен: в нем уже раньше варили зелья — скорее всего, и Темные тоже. А для деликатных и взрывоопасных зелий лучше всего подходили девственно-чистые серебряные котлы: даже остаточный магический след или крохотная частичка, налипшая на стенку, могли вызвать неконтролируемую реакцию.

Северус неохотно признался себе, что действия женщины его впечатлили. Он тихонько укрыл одеялом обнаженное тело Анны и подошел к целительнице Гринграсс. Заклинание левитации, позволяющее предмету зависнуть в воздухе, требовало сосредоточенности. Совсем не просто было при этом еще и поддерживать магический огонь, который нагревал варево до температуры человеческого тела или даже выше, и при этом не обжигал и не плавил стенки котла. Опасаясь отвлечь женщину, Северус осторожно приблизился и наложил на чашу собственное заклинание левитации. Неизвестно, была ли целительница ему благодарна — она не сказала ни слова, но сняла с чаши свое заклинание, переложив эту задачу на Северуса.

Внезапно дверь распахнулась — Северус медленно повернулся, продолжая удерживать чашу на месте. В дверях тяжело дышала Шарлотта Гринграсс, в руке у нее был зажат крошечный стеклянный флакончик.

— Я связалась через зеркало с больницей святого Мунго, мама. У них ничего не было. Обращалась в Гринбрайэр, Вива Морте, к Сестрам Надежды, даже в Салемский госпиталь… — Девушка наконец осознала, что говорит не о том. Мать стояла к ней спиной, склонившись над чашей, и пыталась прислушиваться, не отрывая глаз от своего безумного творения. — Ну так вот, в конце концов я подкупила докторов из больницы Луга, и мне отдали последнюю дозу из их запасов. Вот, держите.

Северус моргнул — она протягивала флакон ему.

— Что…

— Шарлотта, попрощайся со своей подругой и, пожалуйста, больше не приходи сюда этой ночью. Снейп, я почти закончила… Сейчас мы дадим Анне это зелье, и если оно ее не убьет, у нас появится хоть какая-то надежда, что ее организм воспримет Мортис Пурго.

— Но мам…

— Не спорь, Шарлотта. Доченька, я знаю, что вы с Анной дружите — сделай это ради нее. Анну нужно переправить к людям, которые смогут ей помочь, для которых важна она сама, а не выгода, которую можно из нее извлечь. Давай же, Шарлотта. — Целительница Гринграсс утешала и наставляла дочь, не отрываясь от своего занятия.

Глаза Шарлотты наполнились слезами, и она подошла к Анне. Северус отвернулся, пытаясь создать для девушек хотя бы видимость уединения. Шарлотта сжала ладонь Анны в своих руках и что-то прошептала ей на ухо. Оказывается, они были действительно близкими подругами, хоть никогда этого и не показывали — просто проводили чуть больше времени вдвоем. Но если бы у меня здесь был настоящий друг, я бы тоже изо всех сил это скрывал, чтобы никто не смог воспользоваться подобной слабостью.

Шарлотта вышла, оставив Северуса в тревоге и недоумении. Почему мать не разрешила ей остаться? Почему оставила самого Северуса? Ведь Шарлотта, в отличие от него, обучалась целительству. Но тут целительница Гринграсс прервала его размышления, попросив медленно опустить чашу. Женщина взяла ее и отнесла к постели, где без сознания лежала Анна.

— Так, Снейп. Сейчас я начну постепенно вливать это ей в горло. Результат будет, мягко говоря, неприятным. Это зелье грубо прочистит организм — заставит его отторгать все чужеродное, что в нем есть. А это значит, что начнется сильная рвота, так что держи этот тазик — он тебе понадобится. Надеюсь, какая-то часть порчи выйдет вместе с рвотой. — Целительница Гринграсс зачерпнула немного буроватой жидкости и вопросительно взглянула на Северуса. Тот кивнул и занял удобную позицию. Более не мешкая, женщина отработанным движением наклонила Анне голову и влила зелье в ее безвольный рот.

* * *

Теперь, когда в Шато Малфой почти никого не осталось, Сириус безо всяких затруднений пробрался к Синей комнате по пустынным коридорам, которые он прекрасно изучил за лето. В здании царила звенящая тишина; на его пути не встретилось ни души, за исключением Гринграсс. Девушка сидела в небольшой комнате в одиночестве, не отрывая мрачного взгляда от танца теней на стене и терзая в руках край мантии. Сириуса она не заметила. Гринграсс ведь, кажется, подруга Анны. Должно быть, она за Анну волнуется. У Сириуса все внутри похолодело, но он упрямо пошел дальше. Сейчас главной задачей было найти Снейпа и Анну. Сириусу было велено идти в Синюю комнату — так сказал старый смотритель, самый жуткий тип из всех, с кем приходилось встречаться Сириусу. Если честно, он прекрасно обошелся бы без такого знакомства. В Синюю комнату — в лазарет. Что же случилось с Анной? Сириус начал жалеть, что послушался Снейпа и не попытался предупредить кого-нибудь о нападении.

И вот он стоял перед закрытой дверью Синей комнаты. Внутри могла быть целительница или еще кто-нибудь, и не исключено, что старый смотритель привел его в ловушку — от этого психа можно ожидать любой пакости. Но ничего другого в голову не приходило — и Сириус коснулся дверной ручки.

— Что с ней случилось?! — к счастью, Сириус вовремя вспомнил об осторожности, и вместо громкого вопля у него вышло рассерженное шипение.

В комнате сидел Снейп, устало сгорбившись над неподвижной, укрытой одеялом девушкой — той, что была Сирусу прекрасно знакома. Анна.

— Она не должна была пострадать. Анна попала под очень Темное проклятье, которое предназначалось ее отцу. Сюда приходил Темный Лорд, устроил Розье-старшему взбучку за то, что он испортил и повредил жертву и сорвал Лорду ритуал, — отрешенно произнес Северус и сел чуть прямее. — Мы до сих пор не знаем, выживет ли она, но сейчас Анна достаточно стабильна, чтобы можно было ее перемещать. Нужно вынести ее из здания. Целительница Гринграсс отвлекла Пожирателей Смерти и всех остальных, но если Темный Лорд вернется… — Снейп вздрогнул. Сириус тоже.

— Здесь был Волдеморт?!

— Не смей произносить его имя, придурок! Даже с защитными заклинаниями, это опасно!

— Извини, — Сириус протянул руку и смахнул каштановый локон с бледного, застывшего лица Анны. В горле вдруг стал расти подозрительный комок, а в душе огнем разгоралась ярость. Сириус позволил гневу захлестнуть его, не оставляя места для других чувств. Он не станет рыдать из-за девушки — здесь, на глазах у Снейпа! Сириус расправил плечи и посмотрел на своего худого костлявого напарника. — Так какой у нас план?

* * *

— Найдите неболтливого целителя и скажите ему, что девушка попала под Сатанинское проклятье. Ее организм очищали дважды — заклинанием и смесью разных зелий. В нее влили около четырех капель Очищающего зелья — все, что мы сумели отыскать.

Сириус понятливо кивнул. Он осторожно снял заклятие левитации, удерживая Анну на руках и пытаясь не обращать внимания на безумный блеск в глазах смотрителя. На Северуса тот почему-то смотрел с особым чувством. Что, интересно, Северус мог предложить этому ненормальному за его помощь? Сириус надеялся, что цена оказалась не слишком высока. В отличие от самого Сириуса, у Северуса не было безопасного места, ему некуда было идти.

Северус отступил на шаг и церемонным жестом предложил Сириусу проследовать в камин.

— Спасибо, Снейп. Можешь на меня рассчитывать — ты сделал все, что мог, теперь моя очередь. Не волнуйся, никакие авроры, или кто там еще, сюда не сунутся. Насчет Джеймса с компанией и всей этой нашей вражды тоже можешь не беспокоиться. И вообще, глупо это все, а ведь нам уже почти семнадцать. По крайней мере, это я могу для тебя сделать. Ну, увидимся в школе. Дай Розье за меня хорошего пендаля, — Сириус ухмыльнулся даже несмотря на тревогу об Анне. Потом он повернулся и шагнул в зеленое пламя: — Годрикова Лощина, резиденция Поттеров.

* * *

— Ах ты ж!

— Мерлин всемогущий!

— Что случилось, Бродяга?

— Пропустите, мальчики…

В жилище Поттеров воцарился хаос. Сириус умоляюще посмотрел на родителей Джеймса, прижимая Анну к груди. Сердце суматошно колотилось; сквозь два слоя одежды — его и ее — Сириус чувствовал неестественный жар покрытого потом тела.

— Мистер Поттер, прошу вас, помогите ей…

— Джеймс, отойди, пожалуйста. — Генри Поттер мягко отодвинул потрясенного сына в сторону и подошел к Сириусу. — Не мог бы ты положить ее на диван, Сириус?

Тот медленно опустил свою бессознательную ношу на подушки и неожиданно ощутил чувство потери, будто нечто драгоценное вдруг выскользнуло из рук. О, боги, Анна, что они с тобой сделали? Клянусь, я их всех переловлю, всех уничтожу за то, что они так с тобой поступили, что посмели поднять на тебя руку — иначе не будет мне покоя. Я стану аврором. Может, даже вступлю в этот Орден, о котором столько болтают. Я что-нибудь придумаю. Обещаю.

— Мэри, свяжись с Мунго…

— Нет! Снейп сказал — он сказал, надо действовать осторожно. Анну нельзя в Мунго — Пожиратели найдут ее и прикончат или увезут во Францию, и мы никогда больше ее не увидим! — в панике Сириус вцепился в горячую руку Анны.

Супруги Поттеры переглянулись. Джеймс уже видел такой взгляд раньше и примерно представлял, что он означает Нечто Важное; его друзья ничего не поняли.

— Мэдисон?

— Мэдисон, — согласился Генри. — Не волнуйся за свою подругу, Сириус, — добавил он. Сириус беспокойно смотрел то на Анну Нотт, то на дверь в соседнюю комнату, куда ушла Мэри Поттер — должно быть, чтобы переговорить по каминной сети. — Мэдисон — лучшая частная целительница в Британии. Большинство ее клиентов — чистокровные, которые не могут позволить, чтобы об их проблемах со здоровьем стало известно недоброжелателям. Собственно, друзей им надо остерегаться тоже, если, конечно, они хотят сохранить власть и влияние — да и саму жизнь. Так что услуги Мэдисон абсолютно конфиденциальны.

Сириус лишь кивнул, не отрывая взгляда от неподвижной девушки, и продолжил растирать ей руку — больше ничем помочь он не мог. Ну давай же, Анна, ты должна поправиться — иначе я никогда себе этого не прощу.

— Вы об этой девочке говорили? — послышался незнакомый хрипловатый голос. Сириус резко вскинулся и увидел высокую индианку — смуглую, с темными серьезными глазами. Она быстро подошла к дивану, на который положили Анну, и спросила Сириуса: — Парень, это ты ее вытащил?

— Э-э, я, а что?

— Ты знаешь, почему она в таком состоянии, и какие у нее показатели?

— М-м, Сн… Мне один надежный человек сказал, что в нее попали каким-то Сатанинским проклятьем.

Сириус и так уже был на взводе, но когда глаза целительницы, и без того большие, распахнулись еще шире, и она со свистом втянула воздух сквозь зубы, плохое предчувствие нахлынуло на него с новой силой.

— Как же я ненавижу эти чистокровные распри, — зло пробормотала женщина, шагнула к бесчувственной девушке и опустилась возле нее на колени, кинув рядом свою черную сумку. Палочка скользнула целительнице в руку, и в следующее мгновение в воздухе зажглись значки и числа. Не успел Сириус их рассмотреть, как они уже погасли, сменившись новыми символами, которые тоже почти сразу пропали. Целительница — Мэдисон? — озабоченно покачала головой.

— Ну что? Она… она поправится? — с отчаянной надеждой спросил Сириус.

Прекрасные глаза в обрамлении длинных ресниц серьезно посмотрели на него.

— Ее жизнь сейчас висит на волоске, парень. Не зря большинство чистокровных считает Сатанинское проклятье темнейшим из темных, которое потому лишь не причисляют к Непростительным, что оно давно уже вышло из употребления. Сатанинское проклятье ранит не тело — оно поражает в человеке магию, создавая прореху в его магическом ядре и помещая туда семена так называемой дьявольской порчи. Подобно паразиту, эта порча постепенно выедает магию изнутри. А магия столь же необходима для существования волшебника, как легкие, сердце или печень. Потеряв магию, тот становится маглом и через несколько часов умирает.

— И что же — мы совсем ничем не можем помочь Анне? — голос у Сириуса дрогнул.

Целительница Мэдисон посмотрела на него с сочувствием.

— Все, что я могу — это попытаться, парень. Только попытаться. Тот целитель, который начал ее лечить, отлично поработал. Сейчас девочка стабильна; она останется в таком состоянии еще двенадцать-пятнадцать часов, а потом порча в ней вырастет настолько, что начнется новый приступ. Девочке нужно выделить отдельную комнату, и мне понадобится ваша помощь.

Она окинула острым, оценивающим взглядом столпившихся вокруг дивана людей.

— Мэри, будь любезна, подготовь для моей пациентки комнату. Ты, парень, понесешь девочку — никакой левитации, магическое воздействие может ухудшить ее состояние. Генри, костьми ляг, но достань мне как можно больше Мортис Пурго. А вы двое отправляйтесь через камин в Дом Деви, зайдите в спальню и возьмите оттуда большую змею, а еще захватите обитый черной кожей сундук с золотыми застежками — он стоит в самом большом шкафу в прихожей. Как вернетесь, сразу несите их мне.

Все кинулись выполнять ее указания. Мэри унеслась наверх готовить девушке комнату, а целительница Мэдисон наклонилась и аккуратно вытащила два каких-то предмета из судорожно сжатых рук Анны. Надо же, а Сириус и не заметил даже, что та что-то держит. Изящная волшебная палочка и окровавленный нож, на рукоятке которого виднелось скромное клеймо магазина оружия и инструментов Дестини. Целительница Мэдисон достала из кармана мантии небольшой мешочек и осторожно положила их туда, а потом жестом велела Сириусу взять Анну на руки и идти за ней. Сириус бережно поднял мертвенно-бледную девушку и последовал за целительницей в импровизированную больничную палату. О боги и богини и все высшие силы, хранящие нас, помогите Анне, умоляю, пусть она поправится…

* * *

— Ну, юный Снейп, ты готов узнать мою тайну?

Северус отряхнул с ладоней сажу и повернулся к Элфарду. Старик чуть не приплясывал от безумной радости, злобные глазки возбужденно блестели. Какую-то пакость он задумал, это точно, — с тревогой подумал Северус. — Но теперь уже слишком поздно, дело сделано. Сделка есть сделка. Он настороженно кивнул.

— Да.

Элфард поманил его; Северус сглотнул и шагнул вперед. Старик придвинулся ближе, с какой-то даже нежностью положил морщинистые руки на костлявые плечи Северуса и наклонился, так что его губы почти касались уха хранителя тайн. Чувство было на редкость неприятным — Северус с трудом подавил дрожь. Элфард заговорил.

— Чтобы установить защиту на крови, нужно…

* * *

Он был жертвой; кричал, сгорая заживо, извиваясь в пародии на любовную страсть, а огнем был красивый блондин с глазами ангела и улыбкой демона, который не давал ему вырваться с погребального костра; кровь его шипела и пузырилась и уносилась с дымом к престолу богов, языки пламени вставали стеной, застилали глаза и жгли плоть, как и руки падшего ангела со светлыми волосами, а там, за пламенем, пронзительно кричала Анна, а безликая тень прижимала ее к земле, овладевала ею в луже крови, красной, как ее сердце, красной, как пламя, а он горел, горел, горел…

Северуса подбросило на постели; он скатился на пол и со сдавленным воплем, ничего не соображая, кинулся к двери. Он уже готов был распахнуть ее и выскочить в коридор, но тут сознание включилось. Оказалось, что под рукой — прохладный металл дверной ручки, сам он находится в своей опрятной и обезличенной спальне, только на полу у кровати смятой и перекрученной кучей лежит постельное белье, а подушка валяется в изножье. Никакого огня нет, ему ничто не угрожает.

На всякий случай Северус достал палочку и наложил несколько заклинаний — нужно было убедиться, что ни на нем самом, ни на его комнате нет никаких проклятий, — а потом сотворил ведро ледяной воды и вылил себе на голову. Холод резанул по нервам, окончательно отсекая кошмар от реальности. Нет никакого огня, я не горю. Анна у Поттеров, и это мой сон — там Розье не имеет надо мной власти. Я не горю, не горю… Словно в доказательство этих слов, Северуса начал бить озноб — вода действительно была ужасно холодная.

Он поднял с пола белье и дрожащими руками застелил постель, не обращая внимания на капающую с тела воду. Но когда все было готово, Северус все равно не мог заставить себя лечь и постараться вновь уснуть. Вместо этого он сел за письменный стол и уставился в пространство, пытаясь усилием воли стереть из памяти недавний и такой яркий кошмар. Проклинаю тебя, Элфард. Гореть тебе в адском пламени за то, что ты со мной сделал. Я же видел, как ты был счастлив оттого, что сумел еще сильнее запятнать мою душу — а мне-то казалось, что хуже уже просто некуда… Теперь я знаю, как создавать защиту на крови, и это знание отравляет мне разум. Ты ведь этого хотел, Элфард? Снять с себя проклятое бремя и взвалить на меня? Никогда мне не освободиться от этого знания, от этой тайны, доверенной мне на хранение. Надеюсь, в бездне, где ты окажешься, к тебе приставят падшего ангела, который сумеет наполнить твою вечность мучениями, — и ты получишь все, что заслужил.

* * *

Больше двух недель Анна оставалась на грани жизни и смерти. Первые пять дней были полны лихорадочной деятельности: Поттеры оформляли над Анной опекунство, а целительница Мэдисон сражалась за ее жизнь. Сириус узнал, что целительница родилась в Индии, была чистокровной в самом полном смысле этого слова, и к тому же принадлежала к высшей касте, что по меркам Индии значило куда больше. Она считала, что ее призвание — целительство, а родственники навязывали девушке более престижную карьеру юриста. В результате шестнадцать лет назад она эмигрировала в Англию и стала называть себя Мэдисон, потому что имя, которое дали ей родители, ставило в тупик британских пациентов и было для них совершенно непроизносимым — тем более, когда выговаривать его приходилось людям, которые в панике звали целителя.

Когда счет идет на секунды, гораздо проще вспомнить целительницу Мэдисон, чем целительницу Джайяшри Васундхару, — заметила она однажды, искривив чувственный рот в усмешке. Было временное затишье, не нужно было куда-то нестись и что-то срочно делать, так что Сириус дежурил у постели Анны, а целительница сидела и рассеянно поглаживала своего фамилиара. Змея — гигантская королевская кобра по имени Амрита — сонно лежала у нее на коленях, время от времени пробуя воздух языком. Если бы Сириус не был полумертв от усталости, он бы, пожалуй, дергался каждый раз, когда гибкое змеиное тело куда-то устремлялось по приказу хозяйки. Едва ли можно было расслабиться в компании большой ядовитой змеи, но в то же время Сириус был глубоко ей благодарен, потому что именно концентрированный яд Амриты помог искоренить «дьявольскую порчу» на шестой день лечения и освободил от проклятия магию Анны. Помимо змеиного яда, потребовались и редкие зелья, и притирания, и неизвестные Сириусу заклинания — некоторые на родном языке целительницы Мэдисон, — но в конце концов через шесть дней порча была побеждена.

Все это время Сириус дневал и ночевал у постели Анны, да и потом продолжал крутиться где-то поблизости. Девушка балансировала между жизнью и смертью. Никто не знал, чем все закончится: то ли ее магическое ядро сумеет как-то восстановиться, и тогда Анна выздоровеет, то ли повреждения от дьявольской порчи окажутся слишком серьезными. Даже целительница Мэдисон призналась, что ни в чем не уверена, потому что случай Анны был уникальным. Все остальные жертвы Сатанинского проклятья погибли ужасной смертью. Многие, чтобы избежать страданий, предпочитали совершить самоубийство или молить о том, чтобы смерть им даровал близкий человек. Был лишь один недокументированный случай излечения — легенда о волшебнике, который каким-то образом пережил шок от потери магии и дальше существовал уже как магл. Больше века Сатанинское проклятье вообще никто не использовал, и целительница Мэдисон понятия не имела, почему Анна уже который день не выходит из комы.

— Конечно, вначале, пока проклятье набирало силу, она и должна была оставаться без сознания, — мрачно сказала целительница Генри и Мэри Поттерам на пятнадцатую ночь после того, как девушку вызволили из Шато Малфой. — Но после укоренения порчи мисс Нотт должна была прийти в себя. Могу лишь предположить, что тот целитель, который лечил ее до меня, дал ей какое-то снотворное, чтобы сохранить ее силы. В результате организм мог более эффективно бороться с проклятьем, а действие порчи замедлилось — магия стала убывать не так быстро. Тот, кто сумел в первые же часы стабилизировать девочку, вероятнее всего, спас ей жизнь — если, конечно, она выживет. Он дал мне время, чтобы разработать план действий, и заставил задуматься о применении кое-каких современных методов для лечения этого древнего проклятья. Теперь же… думаю, что сейчас все силы мисс Нотт направлены на исцеление, а для того, чтобы прийти в сознание, их уже не хватает. А дальше — либо организм сумеет достаточно восстановиться, и девушка очнется, либо однажды она просто тихо угаснет. От нас сейчас ничего не зависит, мы лишь можем молить Шиву и Кали о помощи.

Сириус почти не спал, ждал и надеялся, хоть надежда и таяла с каждым часом, уступая место отчаянию. Прошло еще несколько дней, но все оставалось по-прежнему, не менялись даже основные физиологические показатели. На самом деле, мы не знаем, как в ее случае действуют диагностические заклинания, — сказала ему целительница Мэдисон на шестнадцатый день. — Ее магия настолько искажена проклятьем, что данные могут оказаться недостоверными.

На шестнадцатый день целительница Мэдисон вернулась к себе домой, оставив Анну в надежных руках Сириуса и Поттеров, которые к тому времени научились ухаживать за ней не хуже профессиональных сиделок. Скоро надо будет отправляться в школу — наступило 29 августа, а занятия начинались второго сентября. Ремус уже пять дней как был дома, но Сириус поклялся, что ноги его больше не будет в родительском гнезде. Вместо этого он надавил на Регулуса, и тот неохотно согласился отправить вещи брата к Джеймсу. Пожитки Сириуса были неопрятной кучей брошены в одолженный у Поттеров сундук с чарами расширения пространства и переданы владельцу — с ядовитым пожеланием, чтобы позор рода Блэк никогда более не возвращался. Не волнуйся, Рег, мне и самому не хочется в этот отвратительный дом, глаза б мои его не видели.

— Все в порядке, Сириус. Ты всегда был нам, как второй сын, — заверила его Мэри Поттер, когда он подошел к ним и нерешительно задал мучающий его вопрос.

— Можешь жить у нас столько, сколько понадобится, — объявил Генри Поттер, когда Сириус рассыпался в благодарностях.

— Молодчина, Бродяга! — сказал Джеймс, а Ремус лишь немного грустно посмотрел на них и шагнул к камину, чтобы вернуться в свой тихий дом. После его ухода Сириус вдруг понял, что ему ужасно не хватает умиротворяющего присутствия Ремуса. С Джеймсом было весело, он всегда первым приходил на помощь — настоящий друг, верный и преданный, — но с Ремусом было спокойней и легче, потому что он не задавал вопросов.

Ремус просто сидел вместе с Сириусом у постели Анны и не лез к другу с бесконечными расспросами об Анне, Снейпе и о том, как прошло лето в Шато Малфой. Как же это оказалось прекрасно — чувствовать, что никто на тебя не давит, никто не заставляет отвечать. Даже Генри и Мэри порой напоминали собственного сына своим непомерным любопытством — разумеется, ради его же, Сириуса, блага, — а самому Сириусу хотелось просто посидеть в тишине с другом, который не станет ни судить кого-то, ни рваться на подвиги. Вся Джеймсова семья была такая — героическая до жути. Сириус когда-то тоже хотел быть похожим на них, на великолепного Джеймса Поттера. Теперь же он был благодарен судьбе, давшей ему в друзья тихого, мирного Ремуса. С ним Сириусу было спокойно, и не раз он делился с Лунатиком тем, чего не рассказывал ни Джеймсу, ни его родителям.

Но были вещи, которые Сириус вообще не хотел ни с кем обсуждать. Никому, и в особенности Лунатику, он не собирался сообщать об условиях, на которых заключил Клятву на крови. Если его друг решит, что ради него Сириус буквально сунул голову в петлю, он никогда себе этого не простит. Но знаешь, Лунатик, ты просто не понимаешь, какая это драгоценность — наша дружба, то, что мы вчетвером стоим друг за друга. Разве могу я предать наше братство, разве могу потерять вас? И кем я буду, если брошу брата в беде? Этим летом я лишний раз понял, какой я все-таки везунчик: у меня есть ты, и Джеймс, и Питер, и вы меня всегда поддержите, что бы ни случилось. Не все могут этим похвастаться… Сириусу вдруг вспомнился Северус — ему, должно быть, до сих пор приходится терпеть мерзавца Розье, — и Анна, которая была уверена, что не предаст лишь тот, кого обязывает магическая клятва.

Только очнись — и я покажу тебе, что такое настоящая дружба, что такое доверие, — пообещал Сириус Анне. Казалось, девушка мирно дремлет — но это только казалось. Джеймс сейчас растерян, но он готов дать тебе шанс. Он замечательный друг — и веселиться умеет, как никто, и спину в бою прикроет. Лили будет обожать тебя уже за то, что ты — еще одна девушка в нашей мужской компании. А Ремус, хоть и не знает тебя совсем, уже считает другом, потому что видит, что ты для меня значишь. Питер, наверное, сперва будет конфузиться и не сразу сможет к тебе привыкнуть — он терпеть не может перемен, — но он справится. Ради нас — справится… Вот такие бывают друзья, Анна. И хоть ты этого и не знаешь, у тебя сейчас есть пятеро друзей, которые ждут, когда ты очнешься — даже шестеро, если считать Снейпа. Еще бы знать, что думает об этом сам Снейп — считает он себя твоим другом или нет…

Сириус взял со столика книгу, которую читал для Анны прошлым вечером. Он как-то увидел ее в книжном шкафу у Поттеров, а целительница Мэдисон говорила, маглы верят в то, что люди в коме могут слышать, когда с ними разговаривают.

— Надеюсь, тебе сегодня было не очень скучно, Анна, — начал Сириус, открывая книгу на том месте, где он закончил читать в прошлый раз. — Мне тут Джеймс высказал все, что думает о человеке, который «совсем свихнулся с тоски по бесчувственному телу» — так прямо и сказал. И потащил меня в Косой переулок покупать книги и все, что там нужно для учебы. Тебе я тоже все купил — увидишь, когда поправишься.

Сириус отмахнулся от ехидного голоса, который прошептал с интонациями Снейпа: «А что, если она так никогда и не очнется?»

— Ну так вот, кажется, в прошлый раз мы здесь остановились. — Сириус вынул закладку и откашлялся.

Среди Слейтвуда, где склоны

Тонут в озере лесном,

Остров прячется зелёный.

Там, где цапля бьет крылом,

Крыс пугая водяных, —

Мы храним от глаз чужих

Полные до верха чаны

Вишен краденых, румяных.

Так пойдём, дитя людей,

В царство фей, к лесной воде, —

Крепче за руку держись! —

Ибо ты не понимаешь, как печальна жизнь.

Где луна холодным глянцем

Берег Россеса зальет,

До утра старинным танцем

Мы сплетаем хоровод —

В колыханье рук и взоров

До утра прядём узоры

Под луной у дальних вод.

Беззаботно и легко

Мы порхаем над волнами

В час, когда слепыми снами…

Внезапно Сириус остановился, а в тишине раздался другой голос — чуть слышный, хриплый от долгого молчания.

В час, когда слепыми снами

Мир объят людской.

Так пойдём, дитя людей,

В царство фей, к лесной воде, —

Крепче за руку держись!..

У Сириуса к горлу подступил комок, глаза щипало от потрясения, облегчения и радости. Анна была бледна, как простыня на ее кровати, но глаза смотрели осмысленно. И она ему улыбалась. Строфу они закончили вместе.

Ибо ты не понимаешь, как печальна жизнь.

— Йейтс, — пробормотала Анна, закрыла глаза и медленно, осторожно вдохнула.

— Анна… — Дар речи покинул Сириуса. Он выпустил томик с недочитанным стихотворением и вновь потянулся к руке девушки.

— Сколько, Сириус? Сколько я проспала?

— Здесь — восемнадцать дней, и еще ночь у Малфоев, прежде чем я пришел за тобой, — тихо ответил он.

Анна попыталась подняться.

— Школа…

Сириус мягко толкнул ее обратно.

— Ложись, Анна, тебе нельзя напрягаться! Занятия начнутся дня через четыре, но тебя это пока не должно волновать — сперва нужно восстановить силы.

Анна тихо и недовольно фыркнула, но все-таки легла.

— Эта кровать мне ужасно надоела, — проворчала девушка уже немного окрепшим голосом.

— Так значит, ты… ты понимала, что вокруг происходит? — с любопытством спросил Сириус.

— Нет… не совсем. — Анна нахмурилась, сделала еще один вдох и с некоторым усилием продолжила: — Было такое чувство, как будто я сплю и знаю, что сплю, и во всем этом какая-то неправильность, но я не могу проснуться и понять, в чем же дело. А сейчас мне как бы снилось, что отец читает мне стихи — когда я была маленькой, он брал мамины любимые сборники и читал мне стихи перед сном, — и тут я понимаю, что это ты читаешь, а я проснулась.

Анна попыталась улыбнуться, но ее губы задрожали; в следующее мгновение из глаз полились слезы, а лицо исказилось от отчаяния.

— О, Сириус, мой папа… он… они… он… — Ей стало не хватать воздуха, грудь раздирали рыдания.

Сириус неловко опустился на колени и обнял ее за худенькие плечики. Должно быть, он все сделал правильно, потому что Анна вдруг уткнулась лицом ему в плечо и вцепилась в него, как в спасательный круг. Ее колотило от горя.

Сириус похлопывал ее по спине и гладил волосы, которые почти перестали виться после стольких дней в постели и множества очищающих заклинаний. Эффект от них, конечно, был, но никакого сравнения с обычной водой. Он вдруг понял, что наслаждается тем, как доверчиво прильнуло к нему мягкое, теплое девичье тело — хотелось держать так Анну и не отпускать никогда… Сириус, скотина ты озабоченная, у девушки на глазах убили отца, она только-только оправилась от Темного проклятья, от которого, вообще-то, умирают! Задвинь свои гормоны куда подальше и веди себя как друг — или ты уже забыл свои обещания?

Девушку перестало трясти, и Сириус осторожно отпустил ее, оставшись сидеть на краю кровати. Он с беспокойством смотрел на Анну: глаза распухшие, щеки в красных пятнах, нос хлюпает.

— Вот, держи, — он цапнул с прикроватного столика коробку с салфетками и дал ей. Анна вытащила сразу несколько, высморкалась и вытерла с лица слезы. Сириус тоже вытащил салфетки, смочил их прохладной водой и аккуратно промокнул ей глаза и щеки. — Так-то лучше, — удовлетворенно заявил он и немного отодвинулся.

— Спасибо, — прошептала она почти неслышно. Сириус попристальней взглянул на Анну и понял, что девушка измучена — глаза у нее закрывались, и она вся обмякла на подушках. Он быстро поправил ей постель и уложил поудобнее.

— Спи, Анна. Когда ты проснешься, я буду здесь, — прошептал он, и ее ресницы дрогнули и сомкнулись.

Сириус убедился, что она действительно уснула — естественным, мирным сном, — и выскользнул из комнаты. Он скатился по лестнице и ворвался в гостиную, где Джеймс, Мэри и Генри Поттеры играли в Подрывного дурака.

— Она очнулась!

_____________

Глава называется так же, как и стихотворение Уильяма Батлера Йейтса в переводе Анны Блейз. Именно это стихотворение читал Сириус, когда очнулась Анна. Он прочел первые две строфы из четырех.

Шум от пропажи Анны поднялся страшный. Темный Лорд обвинял Розье-старшего, тот кивал на целительницу Гринграсс, а она в ответ огрызалась, что всего лишь пыталась спасти ребенку жизнь, а потом предоставила девочку воле богов, которые одни решают, жить ей или умереть – а в таких случаях человека всегда оставляют одного, из уважения к смерти. Все так увлеклись спорами и обвинениями, что Северусу не составило труда уйти в тень, как он это обычно делал; о его роли в исчезновении Анны никто не догадался.

Но даже в такой обстановке Темный Лорд нашел время, чтобы побеседовать наедине с сиротой, подопечным Люциуса Малфоя. Вспоминая эту встречу, Северус размышлял, насколько же отличной оказалась реальность от того сценария, который он так живо представлял себе всего пару лет назад.

— Так вот ты какой, юный Северус Снейп.

На этом аудиенция Северуса у печально известного Темного Лорда завершилась; предложение, о котором он долгие месяцы мечтал, было отвергнуто.

Наверняка это Блэк виноват – с чего бы еще Северус стал отказываться от столь выгодных условий? Северус не мог в точности определить, что именно в нем изменилось этим летом, но причина перемен в его взглядах на мир была очевидна – Блэк. Этот придурковатый источник всяческих неприятностей походя разрушил все представления Северуса о правильной системе ценностей, о слизеринском подходе к обмену услугами, о добре и зле, морали и чести... Совсем у тебя мозги размягчились, Северус. Теперь будешь переводить старушек через дорогу и таскать в дом больных щенят… с чем тебя и поздравляю, — с издевкой сказал он себе, сидя в одиночестве в своей комнате.

* * *

Сириус напрасно беспокоился: спустя три недели после начала осеннего семестра Анна достаточно оправилась, чтобы пойти на занятия. В слизеринское общежитие девушка не вернулась – теперь она жила в отдельной комнате. То есть директор Дамблдор сначала не соглашался, но уступил, когда Сириус заметил, что Анне будет невыносимо делить комнату с детьми тех людей, которые убили ее отца и едва не убили ее саму. Жилье ей выделили рядом с больничным крылом, по настоянию мадам Помфри и целительницы Мэдисон, которая передала школьной медсестре историю болезни Анны.

Анна спокойно сидела за слизеринским столом между Снейпом и Гринграсс и вела себя так безмятежно, как будто, кроме нее, за этим столом никого не было. Перед ней стояла раскрытая книга, девушка придерживала ее одной рукой и читала, не отрываясь от еды. Товарищи Анны по факультету реагировали по-разному: кто смущенно на нее поглядывал, кто осыпал оскорблениями, а некоторые – те, кого не было летом в Шато Малфой – выглядели сбитыми с толку. Когда Сириус вошел и увидел ее, он вскрикнул от удивления и радости, а она подняла глаза и улыбнулась ему. Вид у нее был куда лучше, чем в тот день, когда Сириус отправился в Хогвартс.

— Анна!

Он подошел к ней, оставив Джеймса, Питера и Ремуса за столом Гриффиндора.

— Привет, Сириус, — сказала она. – Как учеба?

Сириус театрально застонал; он кожей чувствовал, что на них пялится весь Большой зал.

— К завтрашнему дню надо сдать двухфутовое эссе по трансфигурации – а я его и не начинал еще.

— Ну так пойди и напиши. Что в этом сложного?

— Да напишу, конечно, куда я денусь… Тебе уже лучше?

— Я превосходно себя чувствую, спасибо за заботу, — ответила она. – Слышать больше не хочу про отдых и готова, наконец, заняться делом.

Сириус со смехом наклонился и посмотрел, что за книгу она читала. Сборник стихотворений У.Б. Йейтса. Анна заметила, куда он смотрит, и криво усмехнулась.

— У Йейтса много интересных стихов, — заметила она. – Мне особенно нравится «Похищенное дитя».

— Да, мне этот стих тоже нравится. «Ибо ты не понимаешь…

— …как печальна жизнь», — закончила она и подняла бровь. – Боюсь, мы отвлекаем людей от еды.

— А… — и действительно, весь Хогвартс уже сидел за столами и таращился на Сириуса с Анной. – Извини. Я тогда с тобой позже поговорю, ладно?

— Конечно, Сириус. Встретимся после ужина?

— Отлично, — он пошел обратно к гриффиндорскому столу, чувствуя себя так, будто плывет по воздуху. Анне лучше. Жизнь просто замечательна.

Когда ужин закончился, он сразу ушел, сказав друзьям, что не сможет составить им компанию. Не обошлось, конечно, без поддразнивания – мол, променял ты нас, Сириус, на какую-то девчонку – но это были всего лишь добродушные подколки. Он подошел к слизеринскому столу и с широкой улыбкой обратился к Анне:

— Готова?

— Да. Пойдем ко мне в комнату. Мадам Помфри сказала, что я могу приводить туда мальчиков, если буду оставлять дверь приоткрытой – не меньше чем на три дюйма, — сообщила Анна, вставая из-за стола. Она повернулась к своей соседке, Гринграсс: – Шарлотта, я с тобой завтра поговорю, ладно? Я расскажу тебе, что смогу.

Вежливо кивнув Шарлотте, Сириус вместе с Анной пошел к выходу. Они успели отойти всего на несколько шагов, когда раздался насмешливый голос:

— Эй, Нотт! Книжку свою забыла.

Сириус обернулся и встретился глазами со Снейпом. Тот выглядел в точности как и всегда: безразлично-высокомерный вид и ленивые жесты. Снейп помахал рукой в сторону забытой книги рядом с пустой тарелкой Анны.

— О… спасибо, Снейп, — напряженно-вежливо ответила Анна. Она подошла к столу, взяла свой сборник стихов и вернулась к Сириусу. – Ну что, пошли?

Теперь она почти бежала, а Сириус шагал рядом.

— Эй, давай помедленней. Тебе же нельзя напрягаться.

— Черепаха.

— Фестрал.

— Фестрал?

— Они, вроде, очень быстрые должны быть.

— Надо же, какие неожиданные знания можно найти в твоей голове, Сириус. – Анна покачала головой, и на ее темно-каштановых волосах заиграли блики от светильников.

Комната Анны оказалась маленькой, но уютной, с обстановкой в теплых коричневых и бежевых тонах. Они оставили дверь открытой на три дюйма и установили Полог конфиденциальности. Сириус выжидающе посмотрел на Анну.

— Ну?

— Что – ну?

— Как ты? Ведь здесь же… ну, ты понимаешь.

Она серьезно посмотрела на него.

— Сначала было тяжело, особенно – видеть Розье. Эван очень похож на Розье-старшего, и я точно знаю, что будь он в ту ночь на месте своего отца, этого отвратительного чудовища, то поступил бы точно так же. – В голосе Анны зазвучала сталь: — Но потом я сказала себе, что они ничего уже не смогут мне сделать. И что лучше всего я смогу проучить их, если буду вести себя так, как будто все они – мелкие букашки под моими ногами, с которыми я могу поступить, как мне будет угодно: захочу – раздавлю, захочу – пройду мимо. Ничто так не раздражает Розье и ему подобных, как если к ним относятся, как к чему-то мелкому и незначительному. – Анна широко улыбнулась: — Мне очень понравилось их злить — все так забавно реагировали, когда я не обращала на них внимания. Но с Шарлоттой я поговорила. Она хороший человек, и не ее вина, что все так получилось.

Сириус пожал плечами. Гринграсс была ему безразлична, но раз уж Анна хочет и дальше считать ее своей подругой – пожалуйста, он не возражал. По крайней мере, в Шато Малфой Гринграсс вполне дружелюбно к нему относилась.

— Она мне здорово помогла. Болтала вроде как ни о чем, но умудрилась рассказать много полезного о том, что произошло, пока меня не было. Северус тоже меня выручил.

— Снейп? А он-то что сделал?

— Ну, открыто выступать ему нельзя, но я кое-что помню из того, что происходило… тогда. Его я тоже помню, и знаю, что он мне помогал. И когда я садилась сегодня за стол, Розье попытался пристроиться рядом, а Северус подошел и сам сел на это место.

— Но вел он себя не очень-то приветливо.

— Ты что, уже напрочь забыл все, что я пыталась этим летом вдолбить в твою пустую голову, Сириус Блэк? О слизеринцах, чистокровных магах, притворстве? О том, что поставлено на карту? Ну, хоть что-нибудь ты помнишь? – требовательно спросила Анна.

Внутренне Сириус ликовал: Анна вновь вела себя, как прежде – сердится, глаза блестят.

— Так точно, мэм! Помню! Относиться к Снейпу по-прежнему, мы враги и все такое.

— Ну конечно, кто бы сомневался, что ты запомнишь именно это… — раздраженно покачала головой Анна.

Сириус засмеялся.

Позже, перед самым отбоем, разговор у них зашел о том, как все-таки повлияло на здоровье Анны Сатанинское проклятье. Девушка лежала, растянувшись на кровати, а Сириус сидел рядом с ней на стуле.

— Я первая, кто выжил после этого проклятья и при этом не сошел с ума, не был парализован и не стал сквибом — или даже сумасшедшим парализованным сквибом, — бесстрастно проговорила она, теребя в руках уголок покрывала. Такие покрывала – мягкие, стандартных расцветок – выдавали всем студентам. — Целительница Мэдисон и мадам Помфри будут наблюдать за мной как минимум несколько лет – а может, и до конца жизни. Им нужно убедиться, что со временем не обнаружатся какие-то еще проявления того проклятья, ну и потому, что я – уникальный случай в истории колдомедицины. Мне повезло, но проклятье все же оставило… наверное, можно назвать это шрамами.

— И что это за шрамы? – спросил Сириус, надеясь, что вопрос не прозвучал слишком грубо, и Анна не решит, что он лезет не в свое дело.

Но девушка не обиделась и спокойно ответила:

— Моя магия гораздо слабее, чем прежде – честно говоря, по силе я сейчас примерно равна ребенку, еще не поступившему в Хогвартс. Теоретические знания никуда не делись, но сложные заклинания у меня не получаются. Потребуется еще не один месяц, чтобы восстановить мою магическую силу – знаешь, как игроки в квиддич тренируются перед ответственной игрой?

На лицо Сириуса набежала тень, и он кивнул.

— Я тебе помогу, — предложил он.

Она улыбнулась ему.

— Я знаю. Спасибо.

Они немного посидели в тишине, а потом Анна продолжила:

— Помимо… проблем с магией, мои будущие дети с девяностопроцентной вероятностью станут сквибами.

— И что ты почувствовала, когда об этом узнала?

Анна задумалась.

— Сначала я была подавлена. Да и какая ведьма обрадуется, узнав, что у нее почти наверняка будут рождаться одни только сквибы? Но… я уже немного успела привыкнуть к этой мысли, и думаю… думаю, я все равно буду любить своего ребенка, и неважно, сможет ли он колдовать. Это же будет мой ребенок. А маглы тоже способны любить. И все, что есть в жизни важного, они умеют делать не хуже нас.

Сириус сунул руки в карманы и откинулся на стуле, балансируя на двух ножках.

— Это очень глубокая мысль, Анна.

— Ну, а ты – разве ты не стал бы любить своего ребенка, даже если бы он родился без магии? – поинтересовалась Анна.

— Мои родители уж точно не стали бы, — горько сказал Сириус, отворачиваясь от девушки. Его глаза невидяще смотрели на побеленную стену и приятную, умиротворяющую картину с изображением лавандового поля.

— Перестань вести себя, как самовлюбленный осел, – набросилась на него девушка. Ее ядовитые слова подействовали на Сириуса, как ведро ледяной воды. – В Шато Малфой были люди, у которых проблемы куда серьезнее твоих, а ты еще жалуешься, что родители недостаточно тебя любят? Конечно, в конкурсе «Родитель года» они призов не получат, но по крайней мере, они не позволили тебя убить. Может, ты и не в курсе, но после того, как стало ясно, что привлечь тебя на свою сторону чистокровным не удастся, лорд Малфой связался с твоей матерью по зеркалу и спросил, не желает ли она, чтобы тебя без лишнего шума умертвили. Леди Вальбурга отказала. Она заявила, что если ты сотворишь что-то совсем уж чудовищное, она официально отречется от тебя, но все равно ты – ее плоть и кровь, и она слышать не желает о твоем убийстве.

— Они… она… моя мать и правда так поступила? – ошеломленно спросил Сириус.

— Да, — безапелляционно заявила Анна. В глазах девушки горел упрямый, почти фанатичный огонек, и Сириус не рискнул усомниться в ее словах – во всяком случае, вслух. Ему никогда не приходилось видеть Анну такой.

— Я…

— Тебе следует поговорить с ней. Может, на Рождество? – настойчиво сказала девушка, сверля его взглядом.

— Не хочу больше ее видеть! Никогда! – яростно выпалил Сириус.

Внезапно Анна вскочила и изо всех сил толкнула Сириуса. От неожиданности и потрясения он ничего не сумел сделать и навернулся вместе со стулом, ударившись так, что из него дух вышибло.

— Как ты смеешь такое говорить?! Как ты смеешь так относиться к своей матери?! Свинья неблагодарная, она же родила тебя, заботилась о тебе, растила тебя! Она твоя мать! Ты – самовлюбленное ничтожество, Блэк, только и думаешь, что о себе. Я бы никогда в жизни не уподобилась тебе, не предала бы свою семью, своего отца. Зачем я только с тобой познакомилась – с тобой, недостойным, никчемным предателем крови?!

Сириус поспешно поднялся на ноги. Он был ошеломлен, зол и почти напуган безумным огнем в глазах Анны, обычно таких спокойных и выразительных. Он открыл было рот, сам не зная, зачем – то ли наорать на нее в ответ, то ли спросить, что происходит. Но Анна успела первой.

— Убирайся. Убирайся! Из моей комнаты. Из моей жизни. Почему ты не дал мне умереть, Блэк? Тогда я не превратилась бы в такую, как ты — предательницу своей семьи и крови. Видеть тебя не хочу – никогда, даже через миллион лет, понял?! Пошел вон!!! – Голос Анны все набирал силу, и под конец она уже кричала. Сириус с тревогой и испугом заметил, как ее лицо искажается от ярости. Анна ведет себя прямо как сумасшедшая Белла – на нее вот так же порой накатывает, — обеспокоенно понял он, пятясь от разбушевавшейся девушки в сторону двери.

— Хорошо, хорошо. Всё, я уже ухожу, видишь? – Сириус медленно и осторожно выскользнул из комнаты, как будто имел дело с опасным хищником, который еще не решил: то ли напасть на наглого человечишку, осмелившегося потревожить его покой, то ли позволить ему убраться прочь. Как только Сириус оказался в коридоре, дверь с размаху захлопнулась прямо у него перед лицом, заехав ему по лбу и носу. Он обалдело потер пострадавшие места и растерянно отступил еще на шаг, не отрывая потрясенного взгляда от плотно закрытой двери, за которой осталась Анна. И вот что это такое было?

— Мистер Блэк? С вами все в порядке? – Сириус подпрыгнул от неожиданности. Оказалось, прямо у него под боком стоит мадам Помфри в своей простой мантии с гербом Хогвартса и серовато-зеленой нашивкой целителя. Школьная медсестра смотрела на него со сдержанным любопытством профессионала, и в ее взгляде читалось: «Мне интересно, но если не хочешь отвечать, я не буду настаивать – а если ответишь, я никому об этом не расскажу».

— Э-э… да, наверное, – Сириус сердито посмотрел на неподвижную дверь. – Она меня вышвырнула… просто вдруг взбеленилась и вышвырнула меня вон, — хмуро сообщил он.

— Это ж надо так тупо, так по-идиотски… проклятье, – Сириус изумленно развернулся к мадам Помфри, не понимая, за что его ругают; он вообще никогда раньше не слышал от нее таких слов. – Извини, милый, это я не о тебе, — поспешно заверила его медсестра.

— Прошу прощения. Я сейчас. — Почтенная женщина развернулась, быстро прошла обратно по коридору и скрылась за дверью, ведущей в больничное крыло. Ее неожиданный уход смутил Сириуса, но не успел он задуматься о том, отчего с ним так невежливо обошлись, как мадам Помфри вернулась. В одной руке у нее был маленький флакончик, а в другой она держала полированную волшебную палочку медового цвета. Она тихо постучала в дверь: — Анна, дорогая, это я, мадам Помфри. Можно войти?

Послышался приглушенный ответ, и медсестра поразительно ловко ввинтилась в едва приоткрытую дверь, которая тут же за ней закрылась. Так что же, то мерзкое проклятье до сих пор на Анну действует? Наверно, не стоило мне ее провоцировать. Но ведь ничего такого особенного я и не сказал – все это она уже слышала раньше. И почему сейчас Анна вдруг так разобиделась, ей же нравилось, что я не пытаюсь притворяться и что-то строить из себя? Сириус повернулся и побрел в башню Гриффиндора в расстройстве и недоумении. Но далеко уйти он не успел, его позвала мадам Помфри.

— Мистер Блэк? Зайдите, пожалуйста, ко мне в кабинет. Мне нужно с вами поговорить.

— Отбой скоро будет, — угрюмо заметил Сириус.

— Я напишу вам разрешение, — отмахнулась медсестра. – Заходите.

У Сириуса не осталось выбора, и он неохотно поплелся обратно. Мадам Помфри втащила его в свой кабинет в больничном крыле.

— Что вы хотели? – спросил он, изо всех сил стараясь подавить раздражение.

Медсестра оставила без внимания его грубость.

— Я хотела обсудить с вами состояние Анны. Мне сообщили, что именно вы спасли ее и потом ухаживали за ней, пока не начались занятия в школе?

— Да, — признал Сириус. Несмотря на обиду, узнать что-то новое о том, что происходит с Анной, ему очень хотелось.

— Она что-нибудь рассказала вам о своем нынешнем состоянии?

— Ее магия ослаблена, а ее будущие дети, вероятно, родятся сквибами, — ответил Сириус.

Мадам Помфри энергично кивнула и взмахом руки велела ему сесть напротив ее заваленного всякой всячиной стола.

— К сожалению, то, что Анна находилась под воздействием Сатанинского проклятья, не прошло для нее даром, – сказала медсестра, садясь за свой стол. – Но это еще не все. Целительница Мэдисон диагностировала у нее посттравматическое стрессовое расстройство. Вообще-то, первыми это нервное расстройство описали маглы, но около тридцати лет назад маглорожденная ведьма ввела это понятие в колдомедицину, и с тех пор его диагностировали и у нескольких магов. Оно возникает у людей, переживших психотравмирующую ситуацию. У них часто бывают кошмары и непроизвольные воспоминания о травмирующих событиях, они могут избегать общения с другими людьми, постоянно бывают настороже, чувствуют повышенную раздражительность и пытаются избегать всего, что может напомнить о пережитых ужасах.

Посттравматическое стрессовое расстройство… Вот, значит, как по-научному называется то, когда у тебя на глазах убивают отца, и вся жизнь летит в тартарары… — подумал Сириус.

— И что?..

— Если вы еще не поняли, мистер Блэк, причиной вашей ссоры, или размолвки – всего, что произошло сегодня вечером между вами и мисс Нотт, вероятно, было то, что ей тяжело дались спокойствие и рассудительность, которые она демонстрировала за ужином, а усталость и бессонница последних нескольких дней привели к тому, что вы стали для нее триггером подавляемых эмоций.

— Э-э… Что?

— Это значит, что она может пытаться избегать вас или вести себя с вами отчужденно или не вполне адекватно, — перевела она.

— А-а. Так значит, я не виноват?

— Нет, скорее всего, дело было не в вашем поведении, а в том, что вы ассоциируетесь у нее со смертью отца. – Мадам Помфри искоса посмотрела на Сириуса. Этот взгляд на что-то намекал, но Сириус был слишком взбудоражен, чтобы попытаться понять, что же именно она имела в виду.

Он наклонился вперед и упер руки в колени.

— Ну, тогда… чем я могу помочь Анне?

— Хороший вопрос, мистер Блэк. Я очень рада, что вы об этом спрашиваете. Ну что ж, послушайте, что мы с целительницей Мэдисон думаем на этот счет…

Четверо Мародеров вернулись в Хогвартс, но прежней легкости в их отношениях уже не было. Постоянно чувствовалась какая-то натянутость, какая-то неловкость — почти незаметная, но раздражающая, как камешек в ботинке.

Хотя, пожалуй, правильнее было бы сказать, что проблемы в общении были главным образом у Сириуса с Джеймсом — и начались они, когда Сириус получил записку по каминной сети, ушел и вернулся с бессознательной, умирающей девушкой на руках. Прежде они всё всегда делали вместе, как настоящие побратимы. Но это лето изменило Сириуса, и в глазах Джеймса появилась тень недоумения и отчуждения, словно он не узнавал человека, в которого превратился его лучший друг. Ремус вновь сделал то, что лучше всего у него получалось: тихо, без выяснения отношений, принял Сириуса таким, каким он стал — и тот был ему за это безмерно благодарен. Питеру хватило самого краткого описания летних событий, полного недомолвок и умолчаний. Он не хотел вспоминать Шато Малфой — не больше, чем Сириус хотел рассказывать о том, что с ним произошло. Так что Питер просто пожал плечами и заговорил о других, более приятных вещах.

Но Джеймс по-прежнему жил в черно-белом мире, где не было места недомолвкам, и понять Сириуса он не мог.

Прямо они об этом не говорили, пряча неловкость за шумным, даже нарочитым, весельем. А потом Анна вернулась в школу, и Сириус пришел в дортуар незадолго до отбоя. Все его мысли были о психопатологических репереживаниях, крайней агрессии, диссоциации и куче других подобных вещей — а в воздухе висело такое напряжение, что можно было резать ножом. Когда Сириус вошел в дверь, Джеймс, Питер и Ремус листали каталог Зонко. Джеймс поднял глаза, и даже очки не могли скрыть, что он расстроен, возмущен и едва сдерживает гнев.

— Ну и где ты был?

— С Анной разговаривал, — ответил Сириус и сам услышал, каким напряженным и настороженным стал его голос.

Ремус спрыгнул с кровати Джеймса, слегка ткнул Питера в бок локтем, и оба они тихо отошли в свой угол комнаты.

— За ужином с ней все было в порядке.

Сириус вспыхнул:

— Ничего с ней не в порядке! У Анны тревожное расстройство, и ее дети, скорее всего, родятся сквибами, и сама она потеряла часть своей магии, и отец у нее мертв! Мертв, Джеймс! И чего ты к ней цепляешься? Не устраивает, что я общаюсь с вонючей слизеринкой, у которой в родственниках темные маги? За это ты ее ненавидишь? Ну так у меня семья такая темная, что Анне и не снилось — меня тоже теперь будешь ненавидеть?

— Вовсе я ее не ненавижу! — горячо воскликнул Джеймс. — С чего ты взял? Просто я считаю, что она плохо на тебя влияет, — в его голосе зазвучали умоляющие нотки. — Ты изменился, Сириус. С тех пор, как ты вернулся из Франции, тебя просто не узнать. Ведешь себя, как одержимый — конечно, мне это не нравится…

Сириус злился — и в то же время понимал Джеймса. Он покачал головой.

— Она тут ни при чем, Джеймс. Если Анна и повлияла на меня, то только к лучшему. Кто знает, что стало бы со мной без нее… Ты просто не представляешь, Джеймс. — Сириус зажмурился. — Просто не представляешь, что это такое — день за днем жить там, где вокруг только холод, и тьма, и зло… Я и не знал, что такой ужас бывает. — Содрогнувшись, он открыл глаза и пристально посмотрел на Джеймса. — Видеть, как дети — наши ровесники и даже младше — с каждым мгновением убеждаются, что прав тот, у кого сила, и что если их предки тысячи лет занимались кровосмешением, то от этого кровь стала чище и лучше, и теперь они вправе убивать. Брать в руки палочку, выпускать из нее омерзительные проклятья, причинять боль — оказывается, даже самые простые и безобидные заклинания можно извратить и использовать во зло. В Шато Малфой были такие же люди, как и мы с тобой, и они не выбирали, в какой семье рождаться, какие обычаи соблюдать, какой жизнью жить. То, что Анна, что хоть кто-то из них все еще способен не поддаваться лжи, которую им скармливают с самого рождения — вот что настоящее чудо.

Страсть и боль в словах Сириуса лишили Джеймса дара речи. Он только и мог, что моргать по-совиному. И тут неожиданно раздался голос, при звуках которого и Джеймс, и Сириус изумленно обернулись.

— Они отнимают все, во что веришь, всю твою убежденность в том, что такое добро и свет, правда и справедливость — и извращают до неузнаваемости.

Это сказал Питер, белый как простыня, с трясущимися руками. Но когда он переводил взгляд с Сириуса на Джеймса и Ремуса, подолгу останавливаясь на каждом из своих друзей, глаза его смотрели жестко и сурово.

— Ты думаешь: «Нужно продержаться еще хотя бы день, хотя бы час…» Но если даже на минуту прекращаешь бороться, ты проиграл. Потерял себя. А они — победили. — Питер обхватил себя руками и поежился, как от холода, хотя в комнате было тепло. — Они всегда побеждают.

Стало тихо — так тихо, что напряженное дыхание Питера казалось громким, как крик. Четверо друзей переглянулись. Наконец немая сцена закончилась: Ремус осторожно, но решительно усадил Питера на кровать и позвал: «Кари!» Почти сразу же появилась маленькая домовуха — Сириус никогда раньше ее не видел.

— Хозяин Ремус? — она нахмурилась. — Вы не должен звать… — домовуха повнимательней взглянула на них, и морщинки на ее лбу стали глубже. — Горячий чай, — заявила она, — и шоколад. Кари надо звать директор Дамблдор?

— Нет, думаю, мы обойдемся горячим чаем с шоколадом. Спасибо. Я не стал бы вызывать тебя, если бы это не было так важно, — серьезно сказал Ремус.

Кари исчезла. Сириус переступил с ноги на ногу.

— А я думал, домовики Хогвартса студентам не подчиняются, — пробормотал он.

— Вообще-то да, не подчиняются, — пожал плечами Ремус. — Но Кари ко мне приставили еще на первом курсе. Мне не следует тревожить ее по пустякам, ее работа — приглядывать за мной, на случай, если… — он замолчал, но всем и так было ясно, что он имеет в виду.

Если я вырвусь на волю в полнолуние. Если очередное превращение окажется настолько тяжелым, что я не смогу идти сам.

— Ты никогда нам о ней не рассказывал, — заметил Джеймс, изо всех сил стараясь, чтобы его слова звучали непринужденно.

— Вы не спрашивали.

— А она знала…

— Что вы стали анимагами, чтобы носиться со мной по лесу в полнолуние? Конечно, — Ремус улыбнулся. — И, насколько мне известно, директор тоже в курсе, ведь Кари каждый месяц перед ним отчитывается.

— А Дамблдор ни разу даже виду не подал, — задумчиво и чуть удивленно проговорил Джеймс.

И это делает ту… историю со Снейпом еще более гнусной, — подумал Сириус, но промолчал. — Если директор приставил к Ремусу эльфа, как могло получиться, что мой глупый и опасный розыгрыш зашел так далеко? Не говоря уже… ладно, не будем об этом. Он не собирался обвинять Дамблдора в том, чего тот мог и не знать. Пока не собирался.

Кари появилась вновь, с серебряным подносом в руках.

— Пейте, — непререкаемым тоном велела она и сунула поднос Питеру. Несколько мгновений тот смотрел на кружки с чаем, из которых шел пар, а потом осторожно взял одну из них двумя руками. Оставшаяся троица последовала его примеру, и друзья разместились на кровати Питера. — Вот еще шоколадное печенье, но если завтра утром Ру видит хоть малюсенькую крошку, особенно на кроватях, он говорит Кари, а Кари лупит по голове подносом — сначала себя, потом вас! — Крошечная эльфийка угрожающе потрясла теперь уже пустым подносом и растворилась в воздухе.

Друзья изумленно смотрели на то место, где она только что стояла.

— Ни разу не встречал таких… своевольных домовых эльфов, — наконец сказал Джеймс.

Ремус фыркнул.

— Когда нас только познакомили, она начала с того, что пригрозила избить меня деревянной ложкой, если я осмелюсь позвать ее, когда речь не будет идти о жизни и смерти. А потом сказала, что я слишком тощий, и стала оставлять для меня шоколад и конфеты.

— Вот бы у нас был такой домовик, — восхищенно сказал Сириус. — А то Кричер только и делает, что бурчит себе под нос о чистоте крови и о том, что мир нужно очистить от грязи — все мать мою повторяет.

— Тебя шоколадом откармливать не нужно, ты и так жирный, — возразил Джеймс с усмешкой, и Сириус ткнул его кулаком в плечо.

— На себя посмотри, — парировал он и просто из вредности цапнул сразу две печеньки.

Их взаимные подколки возымели нужный эффект: Питер постепенно успокаивался, руки почти перестали трястись. Лицо у него оставалось изжелта-бледным, и в глаза он никому не смотрел — наверное, стеснялся того, как по-детски себя вел — но Сириус не сомневался, что с Питером все будет в порядке. А Джеймс…

— Думаю, Анна захочет встретиться с тобой, чтобы сказать спасибо, — небрежно произнес Сириус.

— Правда? Может, завтра? Ей хоть раз доводилось бывать в гриффиндорской гостиной? — столь же небрежно поинтересовался Джеймс.

— Нет, но думаю, ей будет интересно, — ответил Сириус.

— Что ж, тогда покажем ей место, где родилось столько славных розыгрышей, — сказал Джеймс и сверкнул дерзкой белозубой улыбкой. Сириус широко улыбнулся в ответ. Они вновь были едины, словно и не было никакой размолвки.

— Можешь познакомить Анну с Лили и узнать, что твоя цветочная фея о ней думает — ты ведь уверен, что Лили куда лучше тебя разбирается в людях, — поддразнил друга Сириус.

— Замолкни, — прорычал Джеймс, но его глаза весело блестели. Ремус и Питер не остались в стороне, и вместе они всласть поиздевались над Джеймсом и его одержимостью девушкой, к которой их друг с первого курса неровно дышал.

* * *

Приближался Хэллоуин, а с ним — долгожданный бал. Все только о нем и говорили; даже слизеринцы были возбуждены и взволнованы, хоть и старались это скрыть под маской снисходительного презрения к «школьным танцулькам». Этот бал, хоть и не считался «взрослым», был первым событием учебного года, на котором дети из традиционных чистокровных семей имели возможность поближе познакомиться со своими будущими спутниками жизни. Вообще, браки в традиционных семьях зачастую устраивались либо сразу по окончании Хогвартса, либо год-два спустя. Обычай этот постепенно отмирал, но пока что, чтобы прибрать к рукам самых завидных женихов и невест — элиту чистокровных семейств — следовало похлопотать заранее, опоздавшим же приходилось довольствоваться тем, что оставалось после первой волны помолвок — второсортным, лежалым товаром.

Такова участь зашоренных снобов, которые даже мысли не допускают о том, чтобы породниться с кем-то помимо старинных родов с кристально чистой кровью, — презрительно подумал Северус. Кровь есть кровь — что-что, а это он знал точно. Густая красная жидкость, что пролилась из тысячи порезов на теле его отца, ничем не отличалась от той, что текла в венах Розье, этого демона в человеческом обличье. А непреодолимая защита на Хижине Смерти? Она была создана на крови маггла, не волшебника, сплетена из мучений жертвы и извращенного восторга палача.

Северус усилием воли отогнал кошмарные воспоминания, пока они не успели вновь овладеть им. Черты лица привычно сложились в бесстрастную маску, и он продолжил есть. Справа от него с Шарлоттой Гринграсс о чем-то беззаботно щебетала Анна Нотт. Эта девочка была достойна уважения. Даже среди тех, кто прошел школу выживания в Шато Малфой, немного нашлось бы людей, способных по три раза в день сидеть за трапезой с видом королевы — зная, что в метре от тебя устроились отпрыски убийц твоего обожаемого отца. Искреннее уважение и… да, пожалуй, симпатия заставляли Северуса раз за разом занимать место рядом с Анной за обеденным столом. С другой стороны ее прикрывала Гринграсс, так что, хотя Анне и приходилось делить хлеб с детьми тех, кто оставил ее сиротой, рядом с ней находились — пусть не друзья, но, по крайней мере, союзники.

Ну и, конечно, не стоило забывать о Клятве на крови, которую он дал отцу Анны. А также о том, с каким упоением Северус отмечал каждую вспышку раздражения и бессилия на лице Розье. Эту партию Розье проиграл, Анна была для него недоступна, и Северус собирался в полной мере насладиться зрелищем его поражения. И да, пусть ты этого пока не знаешь, но это поражение не будет последним, — подумал он. Ты просчитался еще раньше, когда связался со мной. Ты пожалеешь о том дне, когда положил глаз на Северуса Снейпа — очень скоро, скорее, чем ты думаешь.

Северус благополучно сдал Нотт на попечение Блэка, этого рыцаря мародерского образа, и поспешил, надеясь пораньше прийти на следующее занятие. Он посещал абсолютно все продвинутые курсы, на которые мог претендовать по результатам экзаменов.

Северус пришел раньше всех, но насладиться тишиной и одиночеством ему было не суждено. Едва он успел разложить на столе книги, как в класс кто-то вошел. Язвительная гадость уже была готова сорваться с языка, но тут Северус обернулся и увидел того, кто нарушил его покой.

На него смотрела Лили, и взгляд ее ярких зеленых глаз молнией вонзился в сердце, несмотря на все барьеры. И тут же скользнул прочь, а Лили села на свое место. Теперь, когда ее глаза не царапали душу, он снова мог дышать. И ты тоже здравствуй, — подумал он с сарказмом. — У меня все в порядке, а ты как поживаешь? Северус вернулся к своим книгам, решив не обращать больше внимания на девушку, которая когда-то была для него важнее всего на свете. Он достал свиток с планом дипломной работы и положил его на стол, а потом открыл небольшой томик, который взял в библиотеке. Текст был на древнегреческом, и кропотливая работа по переводу была уже наполовину закончена. Конечно, можно было воспользоваться заклинанием перевода, но подобные чары следовало применять с большой осторожностью, да и Флитвик их от этого предостерегал. Быстрый и легкий способ далеко не всегда самый лучший. Чары перевода берут самое употребительное значение слова, в то время как человек, знакомый с тематикой текста, может увидеть в нем намек на совершенно иной смысл. Бывает так, что всего одно неправильно переведенное слово может означать смерть.

Северус не собирался искать легких путей — и продвинутый курс чар, и, тем более, его собственные разработки были для этого слишком важны. Но глаза Лили сверлили его ссутуленную спину, и это ужасно раздражало и отвлекало. Он стиснул зубы.

С Никасом, сыном Ксенофонта, я отправился смотреть новую пьесу, которую высоко оценили и философы, и воины. Увидев на сцене, как боги даруют сверхъестественные способности своим избранникам из смертных, Никас обратился ко мне и заговорил о людях, отмеченных магией.

«Но…

— Снейп. Снейп. Северус!

— Что? — видение древней Греции развеялось — перед ним стояла… Лили?

— Ты все такой же, — она слабо улыбнулась. — Уткнулся в книгу и ничего вокруг не замечаешь. — Ее улыбка поблекла под его равнодушным взглядом. — Слушай, Северус, я просто хотела узнать, как ты поживаешь.

— Лучше всех, — скучным голосом ответил он. — Не твое дело, принцесса, как я поживаю. А теперь отойди от меня, пожалуйста, мне надо поработать.

— Переводишь размышления древнегреческого философа о происхождении магии и способности ею управлять, — заметила Лили. Нечасто ему приходилось слышать в ее голосе подобные интонации. Давно, целую вечность назад, она призналась ему, что таким вот образом пыталась подражать его собственной саркастичной манере речи. — Он утверждал, что некоторые люди рождаются с магией в крови, но достигнет человек вершин мастерства или нет — зависит от него самого. Любопытно, что ты читаешь эту книгу, Северус — ведь считается, что ее автор, Леонид, был убит чистокровными магами. Им не понравился его намек на то, что сама по себе принадлежность к волшебному роду никого не делает великим.

— Чего тебе от меня нужно, Лили? — спросил он. В голосе прозвучала искренняя досада — давно уже он не позволял эмоциям настолько собой овладеть.

Лили выглядела озадаченной, ее явно удивил его тон.

— Я просто… ну, просто слышала кое-что от Джеймса.

Северус аккуратно положил перо на стол.

— Что именно ты слышала?

— Разное, — она чуть смущенно пожала плечами, и от этого движения ее каштановые волосы упали на спину. — Что летом ты был на сборище чистокровных магов вместе с Сириусом. Что ты как-то его выручил. Что Анну Нотт помог спасти.

Рука Северуса вдруг змеей скользнула вперед и ухватила Лили за запястье.

— Никогда. Не. Говори. Такие. Вещи. Вслух. Поняла? — прошипел он. В его темных глазах плескалось бешенство. — Ты что, смерти моей хочешь?

— Нет! — Лили отдернула руку, в глазах полыхнул ответный огонь. — Просто я волнуюсь, Северус!

— Волнуешься? Боишься, что коварный слизеринец одурачил и околдовал твоих любимчиков? Собираешься разоблачить мои подлые замыслы? — он глумливо усмехнулся. В душе бурлила горечь.

— Тупой ты идиот! Я же за тебя волнуюсь! — выкрикнула Лили. В наступившей тишине Северус пытался осмыслить ее слова. Девушка свирепо смотрела на него; решительный вид, упрямо выпяченный подбородок, яростные зеленые глаза и отброшенные за спину волосы... Лили была такая знакомая, такая настоящая, что у Северуса перехватило дыхание.

— Лили…

Дверь открылась. Лили подпрыгнула, и даже Северус едва удержался, чтобы не вздрогнуть. Он потерял бдительность, а такое с ним редко случалось. Они поспешно отвернулись друг от друга, и в класс вошел Флитвик, а за ним — студенты, пришедшие на занятие.

— А, Снейп. Вы, как всегда, впереди всех, — жизнерадостно сказал Флитвик. — Что Эванс, решили прийти пораньше?

Лили что-то пробормотала в ответ. Рядом с ней сел Ремус Люпин и подозрительно посмотрел — сначала на нее, потом на Северуса. Лили отвернулась, а Снейп невозмутимо встретил его взгляд.

— Итак, мы с вами закончили рассматривать историю развития современных чар, с древнейших греко-римских письменных источников и по настоящее время, — сообщил маленький профессор, удобно устроившись на краю стола. — Полагаю, что вы все с нетерпением ждали этого дня. Вам уже говорили, что курс истории чар не является чисто лекционным — и когда вы на него записывались, и потом, когда стало ясно, что ваши оценки дают вам право этот курс посещать. Каждый из вас будет писать собственный дипломный проект. Он пойдет как приложение к письменному заданию по чарам на ТРИТОН, а также сильно повлияет на оценку за этот курс. Если ваш проект произведет на меня впечатление… у меня много друзей по всему миру, и они работают в различных областях, где требуется знание чар. Возможно, я смогу помочь вам устроиться на работу. Такое уже случалось раньше, когда на этот курс записывалось достаточно заинтересованных слушателей.

Профессор Флитвик остановил взгляд на каждом из шестерых студентов, которые не только проявили заинтересованность в его предмете, но и все предыдущие шесть лет стабильно получали по нему высокие оценки. Более того, они не просто механически зазубривали заклинания — в каждом из них была искра истинного таланта к чарам, настоящая творческая жилка. Слизеринец, девушка из Равенкло, два гриффиндорца и два хафлпаффца. Седьмой курс, за исключением одного удивительно одаренного шестикурсника-хафлпаффца. Все эти годы он заставлял их выкладываться на своих занятиях, всех шестерых. И ни один из них его не разочаровал. На всех он возлагал большие надежды. Да, давненько у него не было настолько сильного курса. Пожалуй, с десяток лет прошло, не меньше, с тех пор, как ему попадалось столько талантливых ребят сразу. И не только в таланте дело — отношение к учебе у них было… правильным. Таким, которое заставляет преподавателей гордиться учениками.

Однако вначале ни о какой совместной работе в этой группе не было и речи. Маленький профессор уже много лет был преподавателем и деканом и научился разбираться в людях. Составляя в августе список, он уже знал, что с такими разными студентами ему придется нелегко. Семикурсников возмущало, что к ним в группу затесался шестикурсник, а сам этот хафлпаффец, мало того, что был младше всех, так еще и был замкнутым и болезненно застенчивым парнишкой. Единственным предметом, в котором он преуспел, были чары, и Филиусу Флитвику пришлось спорить с другими преподавателями, отстаивая свое решение — взять его на продвинутый курс. Слизеринец и двое гриффиндорцев… долгая история, жгучая вражда. В прошлом году редкий педсовет проходил без жалоб Минервы на то, скольких нервов стоил ей этот курс. Девушка с Равенкло была одиночкой и терпеть не могла работать в группе, вне зависимости от факультетской принадлежности напарников.

И вот, октябрь подходил к концу. Нельзя, конечно, сказать, что все шестеро стали лучшими друзьями, но два месяца совместных занятий не прошли даром. Постоянные дискуссии, групповые и парные упражнения, учебные проекты и задачи, для решения которых студенты должны были сотрудничать между собой — чего только не придумывал Филиус, чтобы растопить между ними лед. И его усилия увенчались некоторым успехом. За пределами класса его ученики могли недолюбливать или даже ненавидеть друг друга, но здесь, в этой комнате, они научились работать в команде — и делали это.

Только теперь Флитвик решился дать им задание по дипломному проекту — то самое, ради которого они записались на его курс. Честно говоря, он до сих пор не был уверен, что поступает правильно. С этого момента каждый начнет работать над собственной темой, и оставалось только надеяться, что навыки командной работы, которые профессор так упорно старался им привить, не будут немедленно позабыты. По опыту прошлого преподавания — а последний раз Филиус читал этот курс шестнадцать лет назад — он знал: несмотря на индивидуальный характер дипломных проектов, только те студенты, которые обращались к товарищам за помощью и обсуждали, дискутировали и правили работы друг друга, могли рассчитывать на то, что их творения будут мало-мальски соответствовать его стандартам.

— Сегодня первая половина занятия будет посвящена коллективному разбору концепций ваших дипломных проектов. После этого вы разобьетесь на группы и продолжите обсуждение. Рекомендую обменяться идеями, советами и предложениями о перспективных направлениях исследований. — Он широко улыбнулся им. Как приятно было видеть эти юные лица — такие серьезные, решительные, полные предвкушения. — Ну что ж… — Он радостно потер руки. — Пора заняться настоящим делом.

* * *

— У-у, Лили! — простонал Сириус. — Скажи, что ты пошутила.

— Я просто хочу знать, что происходит, — раздраженно заявила девушка его лучшего друга. — Джеймс говорил такие вещи… Я ведь дружила с Северусом. Сейчас мы не дружим, но это не значит, что мне наплевать на его проблемы.

— Понимаю, — Сириус вспомнил, как, бывало, бесился Джеймс, когда Лили защищала Снейпа. Даже когда они поссорились — а эту тему Лили ни с кем, включая Джеймса, не желала обсуждать — она просто поворачивалась и уходила, когда кто-то из них начинал поливать слизеринца грязью. Джеймс очень быстро научился вообще не упоминать бывшего друга Лили в ее присутствии.

— Ну так что? У него серьезные неприятности?

Сириус заёрзал. Сказать правду он не мог, но Лили умела добиваться своего. Упрямства и настырности ей было не занимать. Парень почесал голову и решил, что, в конце концов, имеет дело с такой же гриффиндоркой, как и он сам, так что вряд ли она обидится на его прямоту.

— Слушай, Лили, многие вещи я просто не могу тебе рассказать, понимаешь? Но… знаешь, по-моему, Снейпу сейчас не помешал бы друг. Или поддержка какая-нибудь. Только чтобы это в глаза не бросалось.

Рыжая ведьма прищурилась, но Сириус закусил язык и молчал, хотя коленки у него начали как-то подозрительно подрагивать. Подумаешь, гадючье гнездо чистокровных фанатиков. Лили Эванс в борьбе за справедливость — вот где настоящий ужас!

И все-таки она сдалась первой. Вздохнула, соглашаясь.

— Ладно. Не буду настаивать. Скажи мне только одно, Сириус. Сев… Северус — он верит во все эти бредни Пожирателей Смерти?

А в воздухе повис невысказанный вопрос: «Северус один из них? Да или нет?»

Когда она перестала с ним разговаривать, Лили была уверена, что Северус уже по уши погряз в пожирательских делишках. Собственно, потому она и отвернулась от него, позволила, чтобы оскорбление, которое она уже много раз слышала в свой адрес, стало поводом для прекращения многолетней дружбы. А потом парень, которого она знала — или думала, что знала — на ее глазах превратился в холодную и бесстрастную тень, и лишь порой в нем проскальзывало что-то такое… пронзительное и пугающее.

Но если она заблуждалась, и он на самом деле не собирался становиться Пожирателем, если она разрушила их дружбу напрасно…

Лили не представляла, как она будет с этим жить.

Сириус посмотрел ей в глаза.

— Только никому ни слова! — предупредил он. — Вопрос жизни и смерти.

Лили сглотнула и кивнула головой. И узнала ответ на свой вопрос. Все это время я считала себя правой — но я ошиблась, ошиблась…

Целую неделю Лили думала, как лучше устроить встречу с Северусом — так, чтобы об этом никто не узнал. Сириус убедил ее в необходимости строжайшей конспирации. И вновь ее поразило, насколько изменился тот безрассудный гриффиндорец, которого она вначале ненавидела, потом терпела, и который, в конце концов, стал ее другом. А еще всю неделю Лили ломала себе голову над тем, как ей извиняться перед Севом — теперь, когда ее глупость и гордость, ее пустые домыслы перечеркнули дружбу, которая когда-то была величайшей ценностью для них обоих.

Стоя на Астрономической башне, она смотрела, как заходит солнце, и размышляла о том, что, возможно, нанесенный вред не исправить уже ничем.

— Эванс.

Она обернулась.

— Ты все-таки пришел.

Северус не ответил; подошел и встал рядом, устремив взгляд в закат. В сумерках его фигура казалась сгустком тьмы — чернильно-черным росчерком на фоне темнеющего неба. Даже в детстве он ассоциировался у нее с опасностью и тайной. Он был болезненно худым и бледным, в драных, скверно заштопанных обносках; у него словно на лбу было написано: «ребенок из неблагополучной семьи». Но и тогда в нем было что-то такое, какая-то сила и глубина, намек на то, что придет время, и этот мальчик превратится в потрясающего мужчину. Уже теперь семнадцатилетний Северус не выглядел неуклюжим подростком — в отличие от многих своих однокурсников. Лили смутилась и залилась краской, осознав, насколько привлекательными ей кажутся и аура опасности вокруг него, и эта его ледяная презрительная усмешка. Мерлин, да что со мной такое?! — в ужасе подумала она. — Это же Северус! И вообще, я Джеймса люблю. Как всегда, при мысли о Джеймсе в душе поднялась радость вперемешку с раздражением. В его присутствии ей было тепло, и сердце начинало биться быстрее — она совершенно точно была неравнодушна к Джеймсу Поттеру.

И все-таки Лили была рада, что стоит сейчас на вершине Астрономической башни, где холодный ветер мог остудить ее пылающие щеки.

Северус был совершенно спокоен, словно молчание ничуть его не тяготило. Солнце почти скрылось за горизонтом, в небе догорали его последние лучи. Наконец Лили не выдержала и заговорила первой, глядя, как и он, на горизонт.

— Мне было очень больно услышать от тебя то слово.

Уточнений не понадобилось; оба прекрасно помнили тот день. Он ответил бесстрастно, не поворачивая головы.

— Я извинился.

— Да, извинился, — она глубоко вздохнула, пытаясь успокоиться. — Сначала я не стала тебя слушать, потому что по-настоящему обиделась. Мы были лучшими друзьями, Северус. Когда ты начал все больше времени проводить в компании Розье и всех этих слизеринцев, ты поклялся мне, что на нашу дружбу это не повлияет. Что ты не допустишь. А потом ты сказал это… — она замолчала. Сглотнула. — После… обида утихла, но вот гордыня никуда не делась.

Лили зажмурилась, словно пытаясь отгородиться от своих признаний. Она не позволяла себе задуматься, что именно говорит и кому — просто выплескивала все то, что не давало ей покоя с того самого дня, когда они перестали друг с другом разговаривать.

— Я простила тебя, но злость, гордость и самолюбие не позволяли мне в этом признаться. Я знала, что ты говорил не всерьез. Понимала, что ты и правда сожалеешь о своем поступке. Но я… Мерлин! Я чувствовала себя униженной и оскорбленной, и мне хотелось, чтобы ты еще поползал передо мной на коленях, вымаливая прощение. Хотелось тебя наказать. Я ведь пыталась тогда помочь тебе; черт возьми, пыталась заставить Джеймса и остальных увидеть в тебе не просто слизеринца, а того человека, которого я знала, а ты вдруг взял и ляпнул такое…

Девушка перевела дыхание; Северус как будто и не собирался отвечать, и она упрямо продолжила — ее потряхивало и мутило, но нужно было высказать все до конца.

— Потом, когда злость уже не застилала рассудок, подойти к тебе мне помешала гордость. А сам ты больше не пришел, — она словно со стороны услышала, как дрожит ее голос. — Не пытался еще раз поговорить со мной… ничего не пытался. Ты как будто… вычеркнул меня из своей жизни, и тебе стало на меня наплевать. Ты все время проводил со своими слизеринцами, и однажды я посмотрела на тебя, как ты сидишь за столом Слизерина в Большом зале, и вдруг поняла, что совсем тебя не знаю. Что не узнаю тебя больше. Ты так изменился. Превратился в какого-то незнакомца…

Лили открыла глаза. Пока она стояла зажмурившись, Хогвартс накрыла ночь, на небе зажглись первые звезды. Она невидяще глядела на них сквозь пелену непролитых слез, слыша рядом дыхание Северуса, все такое же спокойное и размеренное.

— Я говорила себе, что с тобой давно все было ясно, что ты погряз в темной магии задолго до того, как назвал меня грязнокровкой, и это слово лишь стало последней каплей, что ты уже не тот мальчик, с которым я когда-то дружила… Но все это были отговорки. А на самом деле, я просто была слишком горда и труслива, чтобы исправить то, что натворила от злости и из самолюбия. И чем больше проходило времени, тем проще становилось убеждать себя в истинности этих отговорок, и я почти перестала задумываться над тем, что сделала и что потеряла.

Она чувствовала себе так, как будто переела за ужином, а потом бежала кросс. Набралась храбрости и повернулась к Северусу лицом. Внутренности словно в лед превратились, но Лили посмотрела ему в глаза и произнесла слова, которые ей не хватало духа сказать раньше:

— Прости меня, Северус.

* * *

Впоследствии никто не мог с уверенностью сказать, с чего началось это необъявленное перемирие. Но любители межфакультетских сплетен отмечали, что где-то после осеннего бала на Хэллоуин — на котором профессора сняли нереальное количество баллов с не вполне одетых студентов и назначили Мародерам двухнедельную отработку за добавленное в пунш огневиски — Лили Эванс и Северус Снейп перестали делать вид, что в упор не замечают друг друга.

Они не стали вновь друзьями, как в прежние годы, перед Тем Самым Событием. Но от внимательных глаз не ускользнули ни сдержанные кивки, которыми эти двое порой обменивались в коридорах, ни их редкие разговоры — исключительно об учебе. Однако поведение Джеймса Поттера поразило всех даже больше. Да, было видно, что он едва сдерживается, чтобы не начать швыряться проклятьями, но в этом-то все и дело: он сдерживался. Не бросался обвинениями, не устраивал сцен и хулиганских выходок. Очень странное это было перемирие, и его, конечно, горячо обсуждали — целых три дня. А потом, как водится, новость приелась, прогремели другие сенсации, и вскоре сплетни сошли на нет — лишь изредка кто-то поднимал в недоумении бровь или бросал ехидное замечание.

Северус и Лили — а также Джеймс, Сириус, Ремус, Питер и Анна — вздохнули с облегчением. Постепенно, со скрипом, жизнь входила в новую колею.

Друзья Сириуса спешили прочь из Хогвартса, радуясь долгожданным каникулам, и уже почти скрылись из виду вместе со своими сундуками. Но сам Сириус задержался — по дороге он заметил Снейпа, который подпирал стенку в одном из боковых коридоров. Дождавшись, пока все отойдут подальше, Сириус тихо обратился к хмурому слизеринцу:

— Остаешься тут на Рождество, Снейп?

— Неужели я выгляжу так, будто куда-то собрался, Блэк? — поинтересовался Снейп. Насмешливо поднятая бровь и ироничный тон намекали, что сам он вообще не считал Блэка способным наблюдать и делать какие-то выводы.

— Да нет, пожалуй, — добродушно ответил Сириус. Действительно, на Снейпе была обычная черная школьная мантия, и его сундука поблизости не наблюдалось. Да и местечко, куда он мог вернуться, нельзя было назвать приятным. Ну я и завернул. Этак скоро настоящим дипломатом стану, — мрачно усмехнулся он про себя.

— А ты, полагаю, отправляешься к Поттерам? — Снейп задал вопрос с таким выражением лица, словно у него скулы сводило от вежливости. Перемирие — перемирием, но отношения между ними продолжали оставаться натянутыми.

Каждый раз, когда Сириус видел на занятиях бледного студента в черной мантии, перед его глазами вставали сцены прошедшего лета. Он здоровался со Снейпом в коридорах, одобрительно кивал, когда тот не давал Розье приблизиться к Анне, молча вставая между ними — и всякий раз при этом на Сириуса накатывала какая-то неловкость. Но почему-то он не мог просто не обращать на Снейпа внимания, как решили поступать Джеймс с Питером, раз уж у них теперь перемирие. И даже брать пример с Ремуса и Лили у него не получалось — те общались со Снейпом как со старым, но не слишком близким знакомым, на что он отвечал с вежливой отстраненностью. Такие отношения казались Сириусу слишком… мелкими? пресными? — в общем, хотелось чего-то большего. Вот же гадство — пожалуй, теперь, когда он знал, каким собеседником и напарником может быть этот ублюдок, Сириусу стало не хватать ехидных замечаний, которых он наслушался, пока учился у Снейпа. А может, это все потому, что он свихнулся. Ну да, в этом-то все и дело. У него просто съехала крыша.

— Да, — ответил он на вопрос Снейпа. — Я буду гостить у Джеймса. И Анна тоже с нами будет, — добавил он, хотя полагал, что Снейпу это уже известно.

Так и оказалось.

— Я знаю, — сухо ответил тот.

— Ну… — Сириус с силой провел по полу носком ботинка, словно хотел прочертить там борозду. Я даже разозлиться на него по-настоящему уже не могу. Мерлиновы волшебные подштанники! Он же для меня теперь… кем-то вроде друга стал.

От этого осознания стало как-то не по себе, пошатнулась привычная картина мира. Зато стало понятно, что заставляло Сириуса раз за разом подходить к этому слизеринцу и пытаться завязать разговор — на что тот неизменно реагировал поднятой бровью и парочкой язвительных комментариев. Да нет, не может этого быть, — с некоторым испугом подумал он. — Должно быть, мне просто жаль его, на редкость хреновая у парня жизнь, а к его ядовитому языку я за лето успел привыкнуть. Мы ведь с ним союзники — оба поклялись оберегать Анну. Вот и все. Мы с ним в одной лодке, мы должны защитить Анну, а для этого со Снейпом нужно сотрудничать. Естественно, я беспокоюсь о нем — ведь если с ним что случится, кто же будет Анне помогать? Сириус убедил себя в том, что всего-навсего беспокоится о сообщнике, и с облегчением вздохнул, хотя какое-то сомнение все же осталось.

— Э-э… наверное… надеюсь, ты хорошо проведешь каникулы. В этом году в Хогвартсе, кроме тебя, остаются только два хафлпаффца.

— Мне нравится быть одному, — тихо и бесстрастно сказал Снейп.

Ах ты змей подколодный! Это ты так признаешься, что Розье и здесь продолжает… быть гнусным мерзавцем. Сириус невольно вздрогнул, и Снейп наверняка это заметил, хоть и не показал виду. Вместо этого он повернулся чуть в сторону, явно не желая продолжать разговор.

— Думаю, твои друзья уже начинают беспокоиться, куда ты запропастился.

— Тогда я пошел, — неловко выговорил Сириус. Шевельнул палочкой, и его сундук вновь поднялся в воздух. Сириус отступил на шаг, остановился, решительно обернулся и сказал: — С Рождеством, Снейп, — достал из кармана мантии маленькую коробочку, небрежно обернутую в зеленую бумагу, и сунул ее слизеринцу в руки. — Все, мне пора, — выпалил он и чуть ли не бегом рванул от Снейпа. Сундук болтался и подпрыгивал, летя за ним следом — Сириусу было не до аккуратности.

Когда он сворачивал за угол, то рискнул посмотреть назад: обалдевший Снейп так и стоял на месте со свертком в руках, словно не мог сообразить, что это такое и как оно к нему попало. Зрелище было изумительным, и Сириус с удовольствием вспоминал его, шагая вместе с друзьями к дому, где в очаге пылал огонь, а люди улыбались и шутили.

* * *

— Рад познакомиться с вами, мастер Баррайо, — учтиво произнес Северус, пожимая руку невысокому мужчине. — Надеюсь, путешествие в наши края прошло благополучно?

— Если не считать хлопот с чиновниками, поездка оказалась весьма приятной, — ответил Луиджи Баррайо с коротким кивком.

Они сели. Для встречи с мастером Баррайо Северус даже получил от администрации разрешение на использование Выручай-комнаты — как делали многие семикурсники, чьи потенциальные работодатели желали провести собеседование в неофициальной обстановке — и теперь комната превратилась в небольшое уютное помещение. Оба украдкой кинули друг на друга пытливые взгляды и одновременно поняли, что собеседник делает то же самое. Баррайо был худым, лысеющим мужчиной с обветренной кожей, но стоило увидеть его проницательные карие глаза и энергичные, какие-то птичьи движения, и становилось ясно — он потерял волосы, но никак не остроту ума.

— Мне жаль, что у вас возникли проблемы с Министерством, — вежливо сказал Северус.

— А, il governo — это такое неизбежное зло, не правда ли? Случается, что чиновники хотят получить слишком много власти, а бывает, что они не в состоянии помочь людям. Порой и то, и другое происходит одновременно. — Баррайо говорил беззаботно, как будто обсуждая отвлеченные материи, однако острый взгляд в сторону Северуса сказал тому, что мастер имел в виду именно британское Министерство магии. Итальянец намеренно пытался задеть его национальную гордость, чтобы посмотреть на реакцию.

— Да, конечно, — спокойно ответил Северус.

Последовала долгая пауза. Северус сидел с бесстрастным, невозмутимым видом. Наконец мужчина перестал сверлить его взглядом и засмеялся.

— Да уж, прав был Карстон — мол, проще камень заставить нервничать, чем этого мальчишку. Пожалуй, взять тебя в ученики будет правильным решением, и не только потому, что за тебя просил мой друг, который не раз оказывал мне услуги и которого мне будет очень недоставать. Из тебя получится хороший ученик. Италия пойдет тебе на пользу, и, я подозреваю, ты тоже пойдешь на пользу Италии.

— Но вы еще не проверяли мои знания и не видели, как я работаю, — осторожно заметил Северус, хотя его сердце забилось быстрее.

— Если ты и есть тот молодой зельевар, который обеспечивал Люциуса Малфоя зельями последние несколько лет, то твои знания и навыки меня полностью устраивают, — ответил мастер. — Кроме того, ты сумел выжить в том змеином гнезде, о котором мне столько рассказывал мой старый друг, и это тоже серьезное достижение. Однако я все же хотел бы устроить тебе проверку — только совсем в другой области, — мужчина задумчиво постучал пальцем о колено, а потом спросил: — Как ты относишься к варке и использованию зелий для убийств, пыток и нанесения увечий?

— Я предпочитаю не варить их для садистов-психопатов, которым они нужны, чтобы мучить невинных людей, — ответил Северус. — Само приготовление этих зелий меня не смущает, но если бы у меня был выбор, я бы очень тщательно отбирал клиентов и брал бы за свою работу большие деньги.

— А как насчет использования нелегальных Темных ингредиентов?

— Мне небезразлично, каким способом приготовлено зелье и откуда ко мне поступают ингредиенты.

— Понятно, — мужчина не объяснил, что именно он понял, и задал следующий вопрос. — Как ты считаешь, что для твоей страны опаснее всего?

— Душевная гниль и фанатизм.

— Почему?

— Душевная гниль коварна. Она подступает незаметно и заражает тех, кто с ней соприкасается, подобно мору. Поражает людей изнутри и разрушает то, что их окружает. Она может привести к тому, что однажды наш мир станут населять чудовища в человеческом обличье. Фанатизм же нелогичен. Он отнимает у человека рассудок, превращает его в зверя, более кровожадного, чем природные хищники.

— Чего ты хочешь от жизни?

— Свободы, — Северус ответил быстро, без раздумий, предельно честно и откровенно. Выпалил и моргнул, сам себе удивляясь — ему даже в голову не пришло сперва подумать и подобрать подходящие слова.

Но он не успел пожалеть о своей несдержанности — пронзительный и оценивающий взгляд мастера стал почти… ликующим?

— Мистер Снейп, я как мастер-зельевар имею честь официально предложить вам после окончания Хогвартса стать моим учеником, если таково будет ваше желание, — торжественно сообщил Баррайо.

На мгновение глаза Северуса расширились, а рот приоткрылся, но он тут же спохватился и вернул на лицо бесстрастную маску. Он предлагает мне ученичество, Баррайо и вправду хочет взять меня в ученики! Прочь отсюда… В душе бушевала настоящая буря. Северус сглотнул и тихо сказал:

— Для меня будет честью принять это предложение и стать вашим учеником, мистер Баррайо.

— Луиджи. Мои ученики называют меня мастер Луиджи, Северус.

— Да, мастер Луиджи, — сказал Северус. Все произошло так быстро, что у него до сих пор кружилась голова. Он вновь мог надеяться — Северус не испытывал этого чувства с тех пор, как повстречался с Эваном Розье. Ощущения были непривычными, было тяжело дышать, как после быстрого бега.

— Ну что ж, тогда давай обсудим детали, — предложил мастер Луиджи. Слова прозвучали весело, но взгляд оставался серьезным. Северус внимательно слушал, а его душа пела, прыгала и ходила на руках от радости.

Вечером, лежа в постели с закрытыми глазами и вслушиваясь в собственное дыхание, Северус позволил себе помечтать о будущем. Италия. Теплое солнышко, голуби на площадях. Прекрасные соборы, произведения искусства — наследие магической и магловской культуры. Покой, зелья и воздух свободы. Сверкающие фонтаны. Я однажды слышал, что если повернуться к фонтану спиной и кинуть через плечо монетку-другую, то обязательно вернешься. Вернуться? Да я и уезжать-то не захочу! Северус подтянул одеяло к подбородку и свернулся калачиком. Эта привычка у него осталась еще с детства, когда он пытался таким образом защитить от ударов живот.

В Италии я смогу начать все сначала. Смогу сам решать, как мне жить. Четыре года ученичества у Луиджи… Не думаю, что стоит ждать от него бессмысленной жестокости, не такой он человек. Уловки и опасные игры — это да, я чувствую, что мастер знает в этом толк, как и здешние чистокровные маги. Но у него есть собственный кодекс чести, и он от него не отступает. Северус привык полагаться на свои инстинкты, которые говорили ему, что Луиджи достоин доверия, особенно сейчас, когда они заключили ученический контракт. Теперь Луиджи стал его мастером — а значит, и опекуном, и защитником до окончания срока ученичества.

Четыре года… За это время я устроюсь в Италии, или, возможно, решу, что мне больше нравится какая-нибудь другая страна. Я слышал, что любой может попросить убежища в Италии — если приходит с миром и готов соблюдать законы мафии. Может, я стану полезен мафии, и мое положение упрочится настолько, что никто не сможет заставить меня уехать. За четыре года детские воспоминания поблекнут и уже не будут иметь надо мной власти. У меня будет время, чтобы подать иск в Визенгамот о расторжении моей клятвы Люциусу в том, что я стану поставлять ему зелья. Он нарушил свои обязательства, я ничего ему не должен. Клятва не имеет силы, потому что я давал ее с тем условием, что Люциус будет заботиться обо мне, защищать меня и обеспечивать мои потребности, пока мне не исполнится восемнадцать. Да, он платил за мое образование, давал мне деньги на книги, тетради и карманные расходы, но ни разу и пальцем не пошевелил, чтобы остановить Эвана Розье. Люциус не хуже меня знал, что происходит, и, считай, поощрял Розье продолжать в том же духе. И даже если Визенгамот не примет мои аргументы за недостатком доказательств, он не сможет так просто отмахнуться от того, что меня принуждали к занятию Темной магией — и здесь доказательств будет предостаточно. Суду придется признать, что Люциус нарушил свою часть клятвы, а поскольку я был несовершеннолетним и находился в опасности, меня не смогут привлечь к ответственности за применение Темной магии. У Северуса заблестели глаза в предвкушении того, как Люциус Малфой предстанет перед Визенгамотом, и все узнают, какой он гнусный бессердечный политикан. И я тоже буду при этом присутствовать. Северус ухмыльнулся и задумался над тем, что нужно сделать для того, чтобы воображаемое будущее стало реальным.

Осталось полгода, — горячо убеждал он себя. — Полгода, с декабря по июнь, прикрывать спины Нотт и Блэка. Придется вспомнить опыт, накопленный за столько лет — тот, что так тяжело мне достался; теперь он поможет защитить двоих людей, которым на меня не наплевать. Еще шесть месяцев терпеть омерзительное присутствие Эвана Розье. Шесть месяцев молчания. Шесть месяцев надежды — которая, казалось, навсегда покинула меня. Шесть месяцев. Я справлюсь. Разве не в эту самую игру я играю всю свою жизнь? С декабря по июнь — не так уж плохо. Теперь, когда есть люди, чья жизнь зависит от меня, и они рассчитывают на то, что я сумею выжить, сумею завоевать для себя место в этом мире. С этими мыслями Северус уснул, улыбаясь.

* * *

— Ты забыл книжку, Блэк. — Знакомый язвительный голос окликнул Сириуса, когда они с Анной выходили из библиотеки, куда девушка затащила его в поисках какой-то книги.

— Но я не… Ах да, спасибо, — пробормотал Сириус, заметив предупреждающий огонек в черных глазах Снейпа. Он выхватил незнакомую книгу из длинных тонких пальцев, быстро засунул ее под мышку и поспешил к двери, где его уже нетерпеливо поджидала Анна.

За время рождественских каникул Сириусу еще несколько раз довелось своими глазами увидеть, что же такое посттравматический синдром, о котором рассказывала Помфри. Анна швырнула Джеймса через всю комнату, когда его слова напомнили ей о прошлой трагедии, и с воплями расцарапала лицо самому Сириусу, когда он подошел сзади и коснулся ее плеча. Но несмотря на маниакальные вспышки и приступы депрессии, настолько глубокой, что она часами просто лежала в кровати с закрытыми глазами, не говоря ни слова, Сириус смотрел в будущее с надеждой. Сегодня утром Анна сама заговорила о своем отце. «Папа с ним однажды встречался», — заметила она во время бурного обсуждения легендарного игрока в квиддич Хэмиша МакФарлана, капитана Стресморских Сорок. После этих слов она замолчала, но ни на кого не набросилась и в депрессию не впала.

Ей уже лучше, — с оптимизмом подумал Сириус. — Такой беззаботно-веселой, как прежде, Анна не станет уже никогда, но она будет счастливой. Клянусь! Он проводил Анну в ее комнату, добрался до гриффиндорского дортуара, шумно вздохнул и упал на кровать.

— С чего вдруг этот сквозняк? — поинтересовался со своей кровати Ремус. Кроме них двоих, в комнате никого не было: Джеймс и Питер были в гостиной, сошлись в очередной яростной схватке за шахматной доской, и похоже было, что Джеймс Питеру проиграет — снова.

Будь я проклят, если я понимаю, как Питеру это удается. Эти тихони такие тихони — никогда не знаешь, чего от них ждать. И ведь Джеймс неплохо играет, но Питер… Еле тянет почти по всем предметам, и тем не менее умудряется громить всех, кто здесь считает себя крутыми шахматистами. Единственный, кто может его победить, да и то только в половине партий — это тот гений-равенкловец с шестого курса.

— Да так, просто… Обычные дела. — Сириус снова вздохнул, перевернулся на спину и уставился в потолок. Ничего интересного там не было.

— А что у тебя за книга?

Сириус сел на кровати. Он напрочь позабыл о выходке Снейпа в библиотеке!

— Точно — Снейп заставил меня ее взять. И в самом деле, надо узнать, зачем ему это понадобилось, — заявил он, беря в руки книгу. Сириус открыл форзац и увидел под названием книги несколько строчек, написанных небрежным неразборчивым почерком.

Блэк

Если это твоя новая шуточка — подарить мне флакон с ядом, спешу тебя разочаровать: я не отравился. Лучше я положу эту чемерицу в свое новое зелье.

Оставь книгу себе. Полагаю, она тебе пригодится.

— С

Жирным шрифтом было напечатано название: Руководство по реабилитации членов семьи, страдающих от посттравматического стрессового расстройства. А рядом примечание Снейпа: Можешь попробовать показать это мадам Помфри. У маглов есть интересные методы лечения ПТСР. На случай, если ты хочешь стать для Нотт опорой, а не бесполезным довеском.

— Ну и что же это такое? — послышался голос Ремуса.

Сириус положил книгу на кровать и расхохотался. Ну, Снейп! Не ожидал от тебя такого. Ему было приятно получить благодарность — пусть и в такой завуалированной форме — за ингредиент, подаренный Снейпу на Рождество. На самом деле, достать чемерицу для личного пользования было не так-то просто, особенно студенту, не имеющему изрядной суммы в кармане. А еще эта язвительная надпись на магловской книге, которая может здорово помочь в реабилитации Анны… Сириус был тронут. Он покачал головой в ответ на озадаченный взгляд Ремуса и, все еще ухмыляясь, положил книгу на туалетный столик.

— Пошли, посмотрим, успел уже Питер надрать Джеймсу задницу или еще нет?

* * *

Он горел, кричал, а сверху лился жидкий огонь и жалил его щеки, и грудь, и руки — но двинуться не получалось, потому что ниже пояса на него давила кипящая свинцовая тяжесть; а потом огромные клешни схватили его за бедра и живот и сдавили так, что он не мог дышать, не мог даже вдохнуть этот огненный дождь и пылающий воздух преисподней, и изо рта у него хлынула кровь, давая огню новую пищу, а Эван ангельски улыбался ему издалека и держал в руке ведро — с водой, которую не желал ему дать…

Северус проснулся; в горле застрял крик, все тело было липким от пота, выступившего от ужаса и напряжения. Его встретила темнота — старый надежный друг, — и он медленно начал приходить в себя, отделяя реальность от кошмара, жадно глотая ночной воздух.

Он медленно поднялся, стащил с кровати промокшее от пота белье и побрел в ванную. Включил душ, разделся и ступил под ледяные струи. Холодная вода хлестнула по пылающей коже, и Северус содрогнулся — слишком уж это было похоже на ожог. Он чуть повернул кран, и вода стала тепловатой, перестала напоминать о кошмарных видениях. Опять этот сон про огонь и кровь, — мрачно подумал он. Теперь, когда разум не был затуманен сном, он мог анализировать.

Главная причина — это, конечно, секрет Элфарда. Защита на крови… милосердные боги, пожалуй, даже для Темного Лорда такая магия слишком темна. Это что-то запредельное, черная дыра, засасывающая всё живущее, любые обычные представления о добре и зле. Вся защита там строится на истязании, более того, на наслаждении всевозможными пытками — даже такими, которых я прежде и представить себе не мог. Северус подумал, что вряд ли когда-нибудь полностью избавится от кошмаров. Чудовищное знание, как и чудовищные сны, останутся с ним до самой смерти. По большому счету, невеликая цена за жизнь Анны Нотт и за возможность сдержать клятву, данную человеку, которого Северус уважал. Не так уж часто его мучили эти кошмары — где-то раз в месяц.

И все же я прекрасно обошелся бы без подобного знания, оскверняющего душу. Не говоря уже о том, что эта тайна намного опаснее любой из тех, что прежде вверялись мне на хранение. Стоит только кому-нибудь достаточно беспринципному узнать, что Элфард поделился со мной секретом защиты на крови, и меня будут пытать до тех пор, пока я не расскажу им все. Возможно, именно по этой причине смотритель и открыл мне свой секрет. Элфард не хотел, чтобы его знание, каким бы извращенным и гнусным оно ни было, ушло вместе с ним в могилу, а на случай, если кто-нибудь всерьез начнет охоту за этой тайной, лучше иметь под рукой хранителя, до которого не так уж сложно добраться. К тому же он, наверное, понял, что я не буду ни пользоваться этим знанием, ни рассказывать о нем из пустой прихоти — а значит, мне можно его доверить. Если нечто подобное станет широко известно, попадет не в те руки, наступит полнейшее развращение — не только нашего общества, но и всего магического мира. Люди, неспособные выставить барьер между таким знанием и своей сущностью, сами не заметят, как превратятся в чудовищ.

Даже если они не захотят лично воспользоваться этим ритуалом, в мире хватает волшебников — и ведьм, — готовых заплатить за информацию о нем хорошие деньги. Северусу случалось торговать тайнами — не теми, которые ему доверили как хранителю и которые он поклялся не разглашать в обмен на то, что предлагали владельцы тайн. Но в мире было много секретов, и среди них те, за которые ему никто не платил, и еще больше таких, которые вообще никому не принадлежали и могли быть спокойно проданы тому, кто больше предложит. Северус не раз это делал, убедившись предварительно, что сделка не выйдет ему потом боком.

Но приходилось взглянуть правде в глаза: появление в его кошмарах Эвана Розье вовсе не было связано с тайной смотрителя. Северус мрачно откинул назад мокрые волосы и вышел из душа, быстро вытерся, очистил заклинанием пижаму и вновь ее надел. Розье, этот ублюдок. К счастью, в этом году он не слишком интересовался Северусом — во всяком случае, пока. Эван был сурово наказан за то, что не смог уследить за Анной, а потом и за то, что не сумел оставить ее в Хогвартсе в изоляции, не покарал за измену чистокровным идеалам и Темному Лорду. Так что Розье присмирел, развлекаясь тем, что стравливал между собой девчонок, жаждущих его внимания. Северус пока лишь несколько раз был вынужден отправляться к нему на «аудиенцию».

О том, чтобы не ходить, не было и речи. Эван Розье знал тайну, ради сохранения которой Северус был готов на все.

И нет бы речь шла о том, что я состоял в преступной связи с замужней женщиной вдвое старше себя, или шантажировал Министра, или сотворил еще что-нибудь в том же духе — это было бы как раз нормально, — с досадой думал Северус, тихо направляясь обратно к своей кровати. Ни в чем противозаконном обвинить его было нельзя, ведь тогда Розье с его кликой пришлось бы признаться в куда худших деяниях. Но много лет назад у Эйлин Снейп был любовник, и от этой связи родился ребенок, в котором не оказалось ни капли магии. Девочка жила с отцом в Йоркшире и ходила там в школу, пребывая в блаженном неведении о магическом мире и своей с этим миром связи.

Бригитта Дилейни никогда не узнает о неблагоразумии своей биологической матери, как и о том, что ее жизнь зависит от того, готов ли Северус молча терпеть выходки Розье. Потому что Северус был единственным, кто знал о ней — в чем-то шепотом призналась ему мать, что-то выяснил он сам — и, как последний идиот, рассказал обо всем Эвану Розье, когда потерял голову от эйфории, вообразив, что наконец-то узнал настоящую любовь и заботу.

Эйфория давно прошла, сменившись ужасом, отвращением, и, наконец, усталым омерзением, но Розье ничего не забыл. Шантажировал Снейпа, угрожал, что расскажет о дочери Эйлин какому-нибудь магу-фанатику — Темному Лорду, Абраксасу Малфою или даже собственному отцу, Оуэну Розье. Исполни он свою угрозу, и мир был бы «очищен от противоестественного смешения благородной крови с подлой грязью» — проще говоря, шестнадцатилетнюю Бригитту и ее родителей ждали бы пытки и смерть.

Если бы можно было отловить Розье где-нибудь одного, когда он не ждет нападения... Вот только тот прекрасно понимал ценность попавшей ему в руки информации — понимал, что Северус убить готов, чтобы заставить его молчать. И внимательнейшим образом следил за тем, чтобы у Северуса не было ни единого шанса применить Обливиэйт или порыться у него в голове — Розье ни разу не расслаблялся в его присутствии с той самой, Мерлином проклятой встречи. Даже после секса. Особенно после секса.

Содрогнувшись от отвращения, Северус сел, обхватив руками колени, и прислушался к дыханию спящих в дортуаре парней. Хорошо, что они всегда так крепко спят. Но Розье… Как же все-таки его нейтрализовать и не поставить при этом под удар ничего не подозревающую сводную сестру и ее семью? Северус с ненавистью и брезгливостью посмотрел на Розье, эту бессмысленную тварь, которая беззаботно дрыхла через две кровати от него. Несмотря на то, что все его силы были брошены на исследование зелий и чар, влияющих на разум, приемлемых результатов пока не было. И он понятия не имел, как застать Розье врасплох.

Да, до сих пор мне не везло. Но теперь я ученик мастера зелий, и для меня открылись возможности, которых раньше не существовало. Зелье должно сработать. Я обязан справиться… иначе так и останусь в ловушке — все равно, здесь или в Италии.

Остаток ночи Северус провел без сна.

* * *

Апрель в Британии всегда считался дождливым месяцем, но в этот раз погода, казалось, задалась целью поставить рекорд. Ни единого дня не проходило без того, чтобы на раскисшую от непрерывных дождей землю не сыпалась противная морось — а то и того хуже, порой с небес изливались целые океанские водопады. Все стали унылые и скучные до тошноты. Чувство было такое, будто однажды они проснутся и обнаружат, что замок все-таки смыло водой и снесло куда-то вниз по течению. Мерзкая погода повлияла даже на зачарованный потолок в Большом зале: из всех возможных картинок он показывал либо клубящуюся хмурую серость, такую же, как и на улице, либо ясное, совершенно безоблачное небо, где вовсю светило солнце — в общем, полную противоположность реальной погоде. Однако радостней студентам от этого не становилось.

Лунатик вел себя раздражительней обычного; рычал и щелкал на всех зубами, пока наконец Хвосту не пришлось спрятаться под копытами Сохатого — иначе оборотень погрыз бы его, как старый тапок. Утром после трансформации Ремус вытащил всю свою шоколадную заначку — три плитки из Сладкого королевства, две шоколадные лягушки и большую коробку орехов в шоколаде — спрятался в одиночной палате Больничного крыла и вылез оттуда только через три часа, уставший и измотанный. С собой он нес кучу коробок и оберток — и ни кусочка шоколада.

Единственными, кто радовался жизни в такую погоду, были Джеймс и Лили. Да, Джеймс жаловался и переживал, что приходится пропускать тренировки по квиддичу, но у него была Лили. А Лили не умела унывать, зато всегда готова была улыбаться и шутить — и при виде ее про тоску как-то забывалось. Эта рыжая ведьмочка могла заболтать даже Джеймса, а это было совсем не просто. Джеймс Поттер обожал слушать себя, любимого, и для того, чтобы обставить его в этом деле, требовался уникальный талант.

Сам Сириус обожал Лили за обаяние и широту души, за то, что она делала счастливым его лучшего друга, но все-таки хорошо, что она не была его девушкой. Столько трёпа, беспрерывных разговоров обо всем подряд… он бы не вынес. Интересно, бывало ли так, чтобы она не смогла куда-то влезть со своим мнением? У Лили практически по любому вопросу имелись твердые убеждения, и она не стеснялась их высказывать. Громко. Часто.

Как-то само собой получилось, что они разбились на пары: Джеймс и Лили, Ремус и Питер, Сириус и Анна. Джеймс и Лили — ну, это понятно. Ремус и Питер тянулись друг к другу в поисках мира и покоя. Сириус не раз заставал их в библиотеке, где они сидели бок о бок в полной тишине и готовились каждый к своему предмету — лишь изредка кто-то менял позу, да шелестели, переворачиваясь, страницы. А Сириус и Анна… Анна была его другом, и теперь ей, как никогда прежде, необходимы были его помощь и поддержка. ПТСР еще давало о себе знать, но теперь, когда целители использовали и магловские, и магические методы лечения, состояние Анны постепенно улучшалось. Та магловская книга, которую подарил Снейп, пришлась очень кстати, хотя и сложновато было объяснить, откуда она у меня взялась — когда оказалось, что надпись на форзаце могу прочитать я один. Любопытное заклинание — интересно, Снейп сам его выдумал или вычитал где-нибудь? Кстати, не так-то просто соврать что-нибудь правдоподобное, когда мадам Помфри глядит на тебя, как на психа, и спрашивает этак участливо, не кружится ли у тебя голова, а может, ощущения в последнее время какие-то странные были?

Снейп… вот уж таинственная личность. Сириус не любил загадок. Джеймс, Лили, Ремус и Питер были людьми простыми и понятными, и жизнь у них тоже была такая — простая и понятная, черно-белая. Даже с Анной все было довольно-таки ясно, несмотря на ее темное прошлое. Реакции Анны можно было в какой-то мере просчитать — достаточно для того, чтобы держать ее в объятиях, пока она отчаянно звала отца или рыдала по собственным потерям. Снейп же не вписывался ни в какие рамки. Едва Сириус успевал вообразить, что наконец-то его понял, как Снейп делал что-то такое, что в эту картинку не вписывалось.

Когда Сириус вернулся в Хогвартс, он воспринимал Снейпа как жертву и достойного противника, а также, благодаря Клятве на крови, как надежного союзника. И тогда слизеринец взял и ушел в себя, превратился в какую-то тень, которая скользила по коридорам, ходила на занятия, почти не привлекая к себе внимания. Это больше походило на поведение жертвы, и Сириус проникся сочувствием к Снейпу, решил, что хочет быть — нет, не другом, но, возможно, более чутким и понимающим союзником. Собственно, потому он и сделал Снейпу подарок на Рождество — а получив ответный подарок с надписью, говорящей о том, что тот оценил его поступок, Сириус почувствовал приступ великодушия. Оказывается, Снейп мог быть вежливым и учтивым, и вообще, разве все слизеринцы плохие? Вот Анна, например, очень даже хорошая.

Но когда Сириус попытался завести с этим гадом что-то вроде приятельских отношений, Снейп вдруг снова начал плеваться ядом и вести себя так, будто и не было никаких каникул в Шато Малфой. Ехидничал, отпускал саркастические комментарии по поводу выдающейся тупости некоторых поступков и идей Сириуса — возможно, яду в этих замечаниях было поменьше, чем прежде, но все равно, выслушивать такое было обидно. Казалось, с апрельским дождем к Снейпу вернулось потерянное высокомерие. И все же… Снейп с брезгливой гримасой смотрел на котел Сириуса, где вместо тягучего голубого зелья булькала какая-то бурая муть, но за насмешкой Сириус ощущал что-то еще. Намек на настоящий юмор, словно они оба знали какую-то шутку, которую другим было не понять. Хотя, возможно, Сириус просто обманывал себя, пытаясь выискать в действиях Снейпа какой-то подтекст, и его усмешки была просто усмешками, а оскорбления — оскорблениями.

Вот ничего с этим Снейпом понять невозможно, фестралы его покусай! Скрытный ублюдок, в жизни не догадаешься, что с ним там такое происходит. Однажды Сириус попытался поговорить со Снейпом — когда они случайно наткнулись друг на друга в мужской ванной, где кроме них двоих больше никого не было. Снейп сказал пару колкостей и вышел вон, как будто ни Шато Малфой, ни рождественских подарков не существовало в природе, а его участие в спасении Анны Сириусу померещилось.

— Сириус Блэк, прием!

Сириус вздрогнул и осознал, что стоит, бездумно уставившись в окно. Перевел взгляд на сердито нахмуренную девушку и улыбнулся.

— Да, Анна?

— Я с тобой уже минут десять разговариваю, — запальчиво сообщила она. — Хочу предложить тебе сходить прогуляться, пока нет дождя. Подозреваю, что скоро он опять начнется. Джеймс, Лили, Питер и еще несколько ребят уже на улице, играют в квиддич. Только Ремус не желает вылезать из библиотеки — болтает там с какой-то девушкой с Равенкло о том, как лучше уберечься от вампиров.

— Надо же. Прости, — Сириус сверкнул обаятельной белозубой улыбкой и изобразил заинтересованность. — Вот теперь я весь внимание. У Ремуса появилась девушка?

— Они просто друзья. Я точно знаю, что Пэтти Райт — та равенкловка — влюблена в Тэнни Доувера, как и половина девушек в школе.

— А, Доувер, — Сириус скривился. — Накачанный хафлпаффец, покоритель сердец с ангельской мордашкой.

— Не говори о нем так пренебрежительно, Сириус, — укорила Анна. Взяла его под локоть и потащила прочь от окна в коридоре, возле которого он зачем-то остановился и Мерлин знает сколько времени простоял. — Это некрасиво. И кто-то может подумать, что ты завидуешь популярности Тэнни.

— Ничего подобного! — с жаром возразил Сириус.

Анна испытывающее на него посмотрела, ее глаза блеснули.

— О-о… Так ты и впрямь завидуешь! Неужели он у тебя поклонниц отбивает? На твоем месте я бы не стала волноваться: за Тэнни девушки мечтают выйти замуж. А с тобой все девушки — и многие парни — мечтают переспать.

— Анна!

— Это правда, — она небрежно пожала плечами, шаловливо улыбнулась ему — на щеках появились ямочки. Сириус с Анной как раз вышли наружу, и в это мгновение одинокий солнечный луч прорвался сквозь серый кисель дождевых туч и озарил ее детское личико в форме сердечка, ее сияющие глаза. У Сириуса перехватило дыхание, а из головы разом вылетели все мысли. Анна выглядела как проказливая пикси из дивного народа лесов и холмов, полная особой, эльфийской красоты и грации. Вот это да! — прошелестело в голове. Вот это да, — согласилось сердце.

— Я ничего… это не… я не…

Сириус и сам не знал, кому он это говорит: Анне или самому себе. Ее волосы так чудно обрамляли прелестное лицо, так очаровательно колыхались на ветру... Почему он раньше никогда этого не замечал?

— Ох, Сириус! — Анна засмеялась и чуть запрокинула голову, чтобы заглянуть ему в лицо, не подозревая о том, какие мысли роились у него в голове.

А Сириус совсем позабыл о том, что они, собственно, обсуждали. Его руки сами, как будто уже не раз это проделывали, потянулись к каштановому локону девушки и аккуратно заправили его за ухо, чтобы волосы не падали ей на глаза. Такие изумительные глаза…

— Какие прекрасные у тебя глаза, Анна, — проговорил-прошептал он. Оказывается, она стояла совсем рядом, куда ближе, чем две минуты назад — так близко, что Сириус чувствовал тепло ее дыхания.

Анна замерла. Сказала севшим голосом:

— Обыкновенные глаза.

— У них такой оттенок — в точности как это небо. Такие нежные глаза, изменчивые, как облака, где клубятся сны…

Сириус замолчал. Покраснел, осознав, что в порыве вдохновения сравнил ее глаза с дождевыми тучами — теми самыми, которые всем уже до смерти надоели. Потрясенный взгляд Анны ничего хорошего не сулил. Сириуса охватила паника. Он едва успел самому себе признаться, что Анна нравится ему в этом смысле, и тут же все ей выложил! А она не отвечала, только смотрела на него, не отрываясь, как на странное явление природы, словно не понимала, кто он вообще такой и откуда тут взялся… Он ей не нужен. Конечно, кому вообще нужен такой обормот. Сириуса замутило от унижения и отвращения к себе, и он дернулся, чтобы развернуться и сбежать, пойти зализывать раны после величайшего в своей жизни провала…

Анна выбросила вперед руку и крепко вцепилась ему в плечо.

— Постой.

— Не… Ты что, хочешь, чтобы я остался? — он крутанулся на месте, чуть не потеряв равновесие — но это было неважно; посмотрел на Анну со смесью надежды и страха.

— Ну конечно, хочу! Сириус, Тэнни Доувер меня уже несколько месяцев не интересует. У тебя нет причин ревновать. Я просто удивилась — мы с тобой дружим, но я никогда не думала, что ты ответишь на мои чувства…

— Ты… я тоже тебе нравлюсь? — Сириус был потрясен. В груди приливной волной поднималась яростная надежда, выше, и выше, и выше — пока его не затошнило от волнения.

Глаза Анны сияли; все ее лицо светилось.

— Да, Сириус. Ты уже давно мне нравишься, но я не знала, как ты ко мне относишься — может, просто считаешь другом. Я не хотела, чтобы ты подумал, что я тебя использую, что ты для меня только способ справиться с кошмарами и болезнью. Клянусь, это не так, Сириус.

— Я тебе верю, — успокоил он Анну. От ее признания он чувствовал себя пьяным, в голове шумело. На мгновение оба застыли в молчании и неуверенности, не зная, на что решиться, а потом оказалось, что решать ничего не надо — Сириус просто шагнул вперед, коснулся своими губами губ Анны, и им стало радостно и светло.

Поцелуй обжигал — как огонь, как лед. И был нежен, как лучи весеннего солнца, как прохладные искрящиеся дождинки. Будто оркестр исполнял восхитительную музыку, в которой не хватало одной из партий — и вдруг вступил недостающий инструмент, и вся мелодия преобразилась, обрела полноту и смысл. Стала совершенной, даже при том, что кларнет мог порой не попасть в тон, а скрипка — сфальшивить. Радость. Правильность. Несмотря на неловкость этого первого поцелуя, когда не знаешь, в какую сторону наклонить голову и куда девать нос, и гадаешь, остановиться ли, едва соприкоснувшись губами, или рискнуть и пойти дальше. Все эти беспокойные мысли не имели значения, потому что Анна была рядом, Анна — и чистая радость, такая, что Сириус точно знал: это был лучший поцелуй в его жизни.

А потом все стало получаться как-то само собой, и когда они наконец отодвинулись друг от друга, задыхаясь от счастья, Сириус обнял девушку — свою девушку! — и прошептал ей на ушко:

— Обожаю апрель.

__________

Название главы взято из первой строки известного английского мадригала авторства Томаса Морли. Остальные три строки к этому фанфику не имеют никакого отношения.

Апрель нехотя ушел, уступив место щедрому маю в одеянии из свежей зелени и ярких лепестков. Школа словно стряхнула с себя серую хмарь: коридоры, которые лишь несколько дней назад казались мрачными и унылыми, теперь наполнились криками, смехом и топотом ног — за которым обычно следовал окрик учителя и снятие баллов за беготню.

Для Сириуса май прошел как в угаре, будто он постоянно находился под кайфом, только еще лучше. Он однажды экспериментировал с магическими стимуляторами — и в результате три дня глаз не сомкнул, так его пёрло. Джеймс устал как собака, бегая за Сириусом по пятам и пытаясь удержать друга от безумных выходок, которые могли для него кончиться отчислением или даже смертью. А когда действие зелья закончилось, Джеймс поклялся, что в жизни больше не подпустит Сириуса к наркотикам. Но в присутствии Анны, и даже при одной мысли о ней, Сириус испытывал такой восторг — никакие зелья и рядом не стояли. Скоро только Питер мог выносить его бесконечные «а вот Анна мне сказала…» и «мы с Анной».

И как же хорошо, что этот май был. Он подарил Сириусу воспоминания, которые давали ему силы — потом, когда пришел июнь и разрушил их хрупкий мир.

Все началось со Снейпа.

* * *

— Эй! Снейп! С тобой кто-то хочет встретиться в кабинете директора!

Вопил четверокурсник из Равенкло — здоровяк, живое подтверждение того, что присказка «сила есть — ума не надо» не всегда верна. Снейп, как всегда одетый в черное, обернулся на окрик. Была суббота, и все лихорадочно готовились к экзаменам — либо у себя в комнате, либо в библиотеке. Сириус собирался позаниматься в комнате Анны. «Там тихо, — сухо сообщила она, заметив его шалую ухмылку в ответ на ее приглашение. — И не смей отвлекать меня от занятий, Сириус Блэк. Ты меня понял?»

Сириус с любопытством взглянул на Снейпа, который коротко кивнул посланцу, развернулся и отправился к директору. Кто бы это мог быть? Может, Люциус Малфой? Или еще какой-нибудь чистокровный? Сириусу было ужасно интересно, и он смотрел Снейпу вслед, пока тот не скрылся из виду, а потом медленно пошел к Анне, размышляя над тем, кто же это все-таки такой — Снейпов таинственный посетитель.

— Привет, красавчик, — радостно встретила его Анна. Переступила через порог своей комнаты и чмокнула его в губы. Сириус зарылся пальцами ей в волосы и слегка потянул ее голову назад, чтобы по-настоящему поцеловать. Несколько мгновений счастья, и раскрасневшаяся пара прервала поцелуй. Сириус подумал, что в жизни не видел ничего прекраснее, чем Анна с румянцем на щеках — когда проводит рукой по своим густым волосам, пытаясь поправить прическу, которую он так беспечно растрепал.

— Привет, красавица. Ну, как учеба?

Она застонала.

— Не понимаю, Сириус, как ты можешь задавать такие вопросы и улыбаться — ведь твои экзамены еще серьезнее моих. Мне-то ТРИТОНы пока не грозят, и то у меня в глазах темнеет при одной мысли о том, сколько всего нужно выучить. Мадам Помфри с меня практически глаз не спускает — боится, что я переутомлюсь и опять сорвусь на кого-нибудь.

— Помфри просто осторожна, и тебе стоит к ней прислушаться, — мягко пожурил Сириус, легко щелкнул Анну по носу и вошел вместе с ней в комнату, оставив дверь приоткрытой, как требовали школьные правила.

— Да знаю я, — вздохнула она. — Всё я знаю. Но ты не представляешь, как раздражает, когда с тобой обращаются, будто ты фарфоровая!

Сириус промолчал. Он по опыту знал, что лучше выслушать Анну и не прерывать ее, пока не выговорится.

— Вчера ночью мне приснился кошмар, — призналась она, понизив голос. — Это было ужасно… Я видела отца — как он падает, голова вот-вот ударится об пол. Он не был мертв — смотрит на меня, а из ран льется кровь, и она везде, и его взгляд обвинял меня — почему я ничего не делаю?!

Значит, это был кошмар на тему реальных событий — и кошмарные воспоминания так тесно переплелись с воспоминаниями реальными, что Анна путала времена и уже не отличала одного от другого. Сириус молча взял ее за руку.

— Бывало и хуже, — заметила она с наигранной бодростью. — Теперь они мне снятся только раза два в неделю, а не каждую ночь, как раньше.

— Это хорошо, — тихо сказал Сириус. Ее ладонь была холодной и влажной.

Последовало тяжелое молчание, а потом Анна очень жизнерадостно поинтересовалась:

— Ну что, готов заняться теорией чар?

Двумя часами позже оба признались, что не могут больше запомнить ни единого фактика. Анна предложила отдохнуть, и Сириус с радостью согласился — его уже тошнило от книг.

— Я сейчас быстренько освежусь — и сразу назад, — сказал он, вскакивая с пола, где они расположились прямо посреди книг и конспектов.

— Давай, — рассеянно ответила Анна.

Сириус взглянул на нее — девушка лежала на спине, закрыв глаза — и поспешил в туалет. На обратном пути ему встретился Снейп, который что-то тихо и размеренно обсуждал с невысоким мужчиной, похожим на итальянца. Как только эта парочка его заметила, оба остановились. Сириус пристально взглянул на незнакомца — скорее всего, это и был тот человек, который ждал Снейпа в директорском кабинете. Тот встретил его взгляд; в глазах читался только вежливый интерес, и ничего больше — а Снейп рядом с ним нацепил на лицо свою самую непроницаемую маску. Сириус уже проходил мимо, когда кто-то слабо, задушенно крикнул — все вскинулись, пытаясь понять, откуда до них донесся этот звук…

Сириусу не было надобности оглядываться по сторонам. В теле набатом гудела Клятва — так, что вибрировали суставы и кости. Он рванул к комнате Анны, отчаянно зовя ее по имени; оставалось добежать совсем немного, но в душе уже кольцами свивался ужас — как василиск, готовый вонзить в горло ядовитые клыки... Воздуха не хватало, где-то рядом бежали Снейп и тот странный незнакомец, но Сириус едва осознавал их присутствие. В ушах грохотала кровь; он затормозил у входа в комнату и отчаянно взвыл — дверь была распахнута, внутри царил разгром. Анны не было. Разложенные на полу конспекты и пергаменты медленно пожирал огонь, постепенно набирая силу.

— Где она? — крикнул Сириус. Весь мир вдруг сузился до этой комнаты — пустой комнаты, где не было девушки, за которую он готов был отдать жизнь. — Где Анна? Нужно ее найти!

Его трясло, легким не хватало воздуха. Сириус смутно осознавал, как кто-то кладет руку ему на плечо и настойчиво тянет прочь; грудь болела, как будто сердце разорвали на куски, но тело послушно вышло из разоренной комнаты, где плясало пламя — откуда похитили Анну.

— Блэк. Блэк.

Чувства возвращались — медленно, по капле; рисовали картину мира — никогда еще мир не казался настолько безрадостным. Назойливый голос не отставал, и Сириус с усилием повернул голову — и когда он только успел сесть? — в сторону говорящего. На него непроницаемо-спокойно глядел Снейп.

— Твои друзья о тебе волнуются, — сказал он, на мгновение посмотрев в сторону. Сириус проследил за его взглядом — чуть в стороне бок о бок стояли Джеймс, Лили, Ремус и Питер с напряженными, обеспокоенными лицами. — И здесь от них будет больше пользы, чем от меня, — сообщил Снейп, встал и легко сжал его плечо.

Но прежде, чем Снейп успел повернуться и выйти, Сириус прошептал:

— Подожди. Пожалуйста. — Снейп поднял бровь — просто недоумение, без обычного сарказма. Мысли с трудом складывались в слова, и Сириус произнес, запинаясь: — Анна. Ты должен помочь мне найти ее. Пожалуйста. Только ты знаешь…

На лбу у Снейпа появилась крошечная морщинка — и тут же пропала.

— Тебе прекрасно известно, Блэк — я сделаю все, что от меня зависит. И надеюсь, что ты восстановишь свои умственные способности — хотя чего там вообще восстанавливать — и поможешь мне. Есть у меня кое-какие идеи. Когда будешь готов, попроси директора провести тебя в Выручай-комнату.

Снейп крутанулся на каблуках и вышел, не удостоив гриффиндорцев даже взглядом, хотя Джеймс сердито зыркнул на него, а Лили несколько мгновений задумчиво смотрела ему вслед.

Едва Снейп ушел, Джеймс подскочил к Сириусу, а остальные столпились вокруг.

— Ты как? Выглядишь паршиво.

— Как ты можешь так говорить, Джеймс? — упрекнула его Лили.

— А что? Это ведь правда. Но Бродяга, все с ней будет в порядке. Дамблдор все силы бросил на то, чтобы ее найти. Ты же знаешь — он самый могущественный волшебник за последнюю сотню лет. Он ее отыщет.

Сириус попытался изобразить улыбку. Ничего не вышло.

— Спасибо, ребят, — пробормотал он, понимая, что ни утешения друзей, ни поддержка директора не способны заглушить его вину, его ужас — и мысли о том, каково сейчас приходится Анне.

Анна… Сириус поднял голову и вдруг встретил взгляд Питера. В глазах самого неприметного из Мародеров застыли страх и усталая безнадежность. Сириус подумал, что из всех его друзей Питер лучше всего понимал, что может грозить Анне — два года назад ему на своей шкуре довелось испытать, на что способны чистокровные фанатики. Какое-то мгновение они смотрели друг на друга, а потом Питер уставился себе под ноги, и Сириусу стало ясно: его друг мог сколько угодно твердить, что все обойдется — сам он не слишком-то надеялся, что Анна выживет. Все остальные — Джеймс, Лили и Ремус — лучились верой в то, что мир справедлив, добро побеждает зло, а Альбус Дамблдор способен сотворить любое чудо.

Сириусу вдруг стало тошно; лучшие друзья вызывали лишь глухое раздражение. Он закрыл глаза.

— Слушайте, я все равно не успокоюсь, пока она не вернется, и я не увижу, что с ней все в порядке, так что просто проводите меня к Дамблдору, ладно?

Они уговаривали его отдохнуть — кажется, Снейпу пришлось за руку вести его до самого дортуара. Его бывший враг, а теперь союзник, как-то умудрился пройти в гриффиндорскую гостиную, и даже без проклятий обошлось. Сириус и не подозревал за ним таких талантов.

— Ты точно уверен? — в конце концов серьезно спросил Ремус.

— Я должен, — хрипло ответил Сириус.

Короткая пауза — и Ремус повернулся к остальным.

— Джеймс, сходи, пожалуйста, за директором.

Если не считать недовольного бурчания, протестов не последовало — как, впрочем, и всегда, когда Ремус начинал говорить таким тоном — суровым и не терпящим возражений. Лили ушла с Джеймсом, Питер и Ремус молча сидели рядом, и их поддержка придавала Сириусу сил. Минут через десять пришел Дамблдор, следом вошли Джеймс и Лили.

— Мистер Блэк, — серьезно обратился к Сириусу директор, — уверяю вас, делается все возможное, чтобы обнаружить и освободить мисс Нотт. Нам стало известно, что ее, скорее всего, похитил Эван Розье, поскольку он тоже пропал. Она храбро сражалась, и ей почти удалось спастись, но мистер Розье успел схватить ее и активировать портключ, который и унес их за пределы школы.

Сириус сглотнул — нечто подобное он и подозревал. Глаза защипало — и нет, это были не слезы. Он прочистил горло.

— Сэр, я не могу просто сидеть и ждать. Пожалуйста. Отведите меня в Выручай-комнату.

В наступившей тишине Сириус почувствовал, будто глаза директора взвешивают и оценивают его до самого донышка души. Он вздернул подбородок и твердо встретил этот взгляд. Наконец Дамблдор вздохнул, и на месте невероятно могущественного волшебника вновь оказался почтенный и обожаемый директор Хогвартса.

— Хорошо, мистер Блэк. Если вы действительно этого хотите, я провожу вас туда, но вашим друзьям придется остаться здесь. То, что сейчас происходит в Выручай-комнате, чрезвычайно опасно и совершенно секретно. Я бы вообще не позволил вам принимать в этом участие — если бы не опыт вашего пребывания в Шато Малфой и те особые отношения, которые у вас сложились с мисс Нотт.

Оставив друзей в полной растерянности, Сириус ушел с директором, который добродушно пообещал вернуться и рассказать все, что может, о том, как идут дела и что вообще происходит. Совесть пискнула, что сбежать, ничего никому не объяснив — это как-то нехорошо; в конце концов, друзья на то и друзья, чтобы в трудный час обращаться к ним, а не надеяться найти утешение в какой-то непонятной работе, которая, быть может, позволит спасти Анну. Сириус отмахнулся от этих мыслей. Они не понимают, насколько все плохо — ну, может быть, кроме Питера. Оставаться с теми, кто так уверен в благополучном исходе — или же наоборот, заранее Анну похоронил? Чувствовать себя бесполезным и беспомощным? Нет, я не выдержу. Они должны понять, что я люблю Анну, что я должен это сделать…

Сириус чуть не споткнулся на ровном месте. Люблю?

Он продолжал идти за Дамблдором, словно в тумане — настолько потрясла его эта мысль. Я ее люблю? Перед глазами как наяву встала Анна — ее прекрасное, выразительное лицо — в ушах звучали тихие саркастичные замечания, язвительные отповеди и веселый искренний смех; он вспоминал, как она цеплялась за него, содрогаясь в рыданиях после очередного приступа, и понимал, что давно уже любил ее — просто сердце осознало это намного раньше, чем мозг. Сириус любил Анну.

Дошло наконец? — сердито спросил он себя. От страха за судьбу Анны в душе поднималась злость — на себя и на весь мир. Жалкий, тупой, безнадежный болван — вот кто ты такой, Блэк. Сириус был настолько захвачен своими мыслями, что опомнился лишь тогда, когда прямо у него перед носом в стене появилась дверь. Дамблдор преспокойно открыл ее, будто появляющиеся из ниоткуда двери были для него самым обычным делом.

— Мистер Баррайо, мистер Снейп, я привел вам помощника.

— Кого?.. а, Блэк. Ну, проходи, чего стоишь? — бросил Снейп, не отрываясь от нарезки каких-то волокнистых стеблей. Нож так и мелькал в его руках.

Стол перед ним был весь заставлен странного вида ингредиентами и склянками. Итальянец, которого Сириус видел со Снейпом раньше, сидел в противоположном углу комнаты и что-то напряженно бормотал себе под нос; при этом он успевал листать полдюжины разных книг и время от времени писать мелом на широкой доске, то и дело стирая и исправляя написанное. Когда вошли Дамблдор и Сириус, он буркнул что-то приветственное, даже не поднимая головы.

— Но больше никого не приводите, директор, — произнес Снейп тоном, в котором смешались вежливая просьба и приказ. — Мы не можем позволить себе отвлекаться, это слишком опасно.

— Конечно. Больше никого не будет, — уверил его Дамблдор. — И я очень надеюсь, что вы знаете, что делаете, мистер Снейп…

— Я уже два года работаю над этим проектом, господин директор, и крайне заинтересован в его успехе, — еще немного, и эти слова прозвучали бы откровенно грубо. — Почти четыре месяца мы с мастером Луиджи, одним из наиболее уважаемых мастеров зелий в Европе, ведем по этой теме переписку. Я понимаю ваши опасения, но можете не сомневаться — свою задачу мы выполним. От вас же требуется всего лишь определить местоположение мисс Нотт и никого не пускать в эту комнату. Не хотелось бы, чтобы школа превратилась в кладбище просто потому, что какой-нибудь тупоумный болван забредет сюда в самый ответственный момент.

— Разумеется, нет, мистер Снейп, — ответил Дамблдор.

Сириус заметил, что директору слегка неуютно в присутствии такого Снейпа — резкого и бесцеремонного, держащегося так, будто он уже стал Мастером зелий, несмотря на то, что у него и ученичество-то еще толком не началось. Перед директором стоял взрослый, уверенный в себе человек — ничего общего с тем тихим и замкнутым мальчиком, с которым он привык иметь дело в школе — и совершенно запросто с ним общался. Сириус подавил смешок. Дамблдор не видел Снейпа в Шато Малфой и понятия не имел о его остром уме и немалых способностях — просто когда-то наклеил на него ярлык «мальчишка с дурными наклонностями, будущий Темный маг» и закрыл для себя эту тему.

— Не будете ли вы так любезны оставить с нами Блэка? Мастер Луиджи не любит, когда его отвлекают от работы, а с каждой секундой у нас остается все меньше времени на поиск решения, — учтиво сообщил Снейп директору — вот только в этих уважительных словах Сириусу послышалась насмешка. Похоже, что и от Дамблдора не ускользнула эта издевательски-грубая нотка, и в его обычно мягком взгляде блеснула сталь.

— Конечно, мистер Снейп. Не буду больше вам мешать. Как только появится информация о местонахождении мисс Нотт, я немедленно поставлю вас в известность, — холодновато произнес он. Пропустил Сириуса в небольшое помещение и закрыл дверь, оставляя его в Выручай-комнате в компании Снейпа и мистера Баррайо.

Сириус пару мгновений помялся и подошел к столу Снейпа.

— Ну и что мы тут делаем?

Снейп уже открыл рот, чтобы ему ответить, когда из дальнего угла комнаты послышался голос:

— Так, значит, это ты — Блэк? Северус сказал, что в зельях ты разбираешься слабо, но с Темной магией знаком вполне прилично и имеешь некоторое представление о магии разума. Надеюсь, парень, он твои способности не переоценил, иначе твое невежество может стоить всем нам жизни — или, по меньшей мере, рассудка. Мы пытаемся создать уникальное зелье; зелье, способное совершить то, что не под силу даже самому опытному легиллименту — полностью лишить человека части его воспоминаний.

Сириус недоуменно повернулся к Баррайо.

— Простите, сэр. Но есть же Обливиэйт?..

Снейп дернулся, как от укола, а Баррайо яростно уставился на обоих парней.

— Мне казалось, Северус, ты утверждал, что этот Блэк знаком с магией разума.

— Был знаком. Очевидно, в его мозгу информация не задерживается.

— Эй!

— Не спорь, парень. Мой ученик совершенно прав; вопрос был на редкость идиотский. Подумай, Блэк! Северус говорит, ты мечтаешь стать аврором — разве ты не знаешь, что в аврорате целый отдел занимается восстановлением памяти людей, пострадавших от магии разума? А это значит, что Обливиэйт, как и все подобные манипуляции с разумом — всего лишь манипуляции, они не убирают воспоминания, а прячут и маскируют их. Никому еще не удавалось полностью удалить воспоминание из человеческого разума — только более-менее удачно скрыть. То, что мы пытаемся сделать, вообще считается невозможным.

Он называет Снейпа своим учеником, — мелькнуло в голове у Сириуса. — Значит, это тот самый мастер зелий, о котором говорил отец Анны. Сириус подошел к Баррайо и нетерпеливо сказал:

— Ну хорошо, я понял, вы настоящие гении — но Анну-то мы как будем спасать?

Баррайо скривился, посмотрел на Снейпа, и тот с готовностью пустился в объяснения — в своем обычном тоне, с долей снисходительной насмешки.

— Если тебе так хочется присоединиться к поискам Анны — иди к директору, никто тебя не держит, — сказал он. — Только ответь мне сначала на один вопрос: что ты будешь делать, когда найдешь ее? С палочкой наперевес кинешься штурмовать крепость, где ее держит Розье? Крепость, которая, вполне возможно, является твердыней Темного Лорда? И как ты думаешь, что будет с Анной, когда Темный Лорд или Розье поймут, что на них напали? Подумай, Блэк. Анну ведь похитили не только потому, что она пошла наперекор своей семье и другим чистокровным родам. Твоя мать до сих пор не позволяет убить тебя — более того, требует, чтобы тебе сохранили жизнь даже в том случае, если ты будешь сражаться против других чистокровных. А время сейчас такое, что сражения неизбежны — и такие, как ты, вечно лезут в самую гущу.

Темный Лорд задумал, если так можно выразиться, убить двух зайцев одним ударом — заманить блудного сына в ловушку, используя в качестве приманки девушку, которая бросила вызов его власти. И если ты ринешься туда, как какой-нибудь рыцарь на белом коне, они просто убьют ее у тебя на глазах, а потом сделают все, чтобы сотворить из тебя настоящего Темного мага и переманить на свою сторону. Будешь ты сидеть в каком-нибудь подвале — пока не продашь душу дьяволу и не примешь Метку.

— В самую точку, парень, — тихо произнес Баррайо. Дар речи покинул Сириуса; на душе стало пусто и холодно.

На мгновение Снейп прямо засветился от похвалы, а потом вновь обратился к Сириусу:

— Мы с мастером Луиджи уже несколько месяцев работаем над тем, как нейтрализовать Розье. До этого я два года занимался теоретическими выкладками по зелью, которое нам теперь удалось модифицировать. Розье представляет для меня угрозу. Чтобы уехать из Англии и самому выбирать себе будущее, я должен сначала эту угрозу устранить. Если все получится, как мы хотим, зелье беспамятства уничтожит нужные синапсы — тропинки разума, ведущие к информации, которой Розье меня шантажирует, а также к воспоминаниям о том, как мы приходили к нему за Анной.

Ох. В сердце забрезжил тоненький лучик надежды, и Сириус стряхнул с себя оцепенелое отчаяние.

— Значит, когда у нас будет это зелье…

— Когда у нас будет это зелье, мы найдем предлог связаться с Розье, добьемся, чтобы он пригласил нас туда, где держат Анну — и тогда ты уведешь ее в безопасное место, а я сделаю так, чтобы он навсегда забыл о произошедшем, — сказал Снейп. — Как я уже упоминал, зелье не уничтожит воспоминания и информацию; оно лишь разрушит тропу, ведущую к нужным областям памяти, и они станут недоступными для Розье — превратятся в своеобразный островок внутри его разума. Ни сам Розье, ни кто-либо другой не смогут найти к нему дорогу, потому что человеческое сознание изначально хаотично, и даже легиллименты пользуются существующими внутри него связями — а в нашем случае им просто не на что будет опереться. По крайней мере, в теории это выглядит именно так, — Снейп махнул рукой в сторону Луиджи Баррайо, который вновь закопался в свои книги и расчеты. — Мастер Луиджи работает над тем, в каких пропорциях добавлять в зелье ингредиенты — его состав мы уже в общих чертах рассчитали. Твоя задача — все это подготовить, — он протянул Сириусу нож и кивнул на заставленный всякой всячиной стол. — Список ингредиентов — на том пергаменте; пока нет точных данных, приходится довольствоваться приблизительными оценками.

— Ну а ты-то что будешь делать? — спросил Сириус — возмущенный, но понимающий, что поработать ножом все-таки придется.

Снейп улыбнулся — впечатляюще хищной, зубастой улыбкой, при виде которой сразу верилось, что этот хмурый и саркастичный парень мог быть очень опасным противником.

— У меня, Блэк, самая сложная задача. Я должен позаботиться о том, чтобы зелье воздействовало на нужные синапсы и полностью их вытравило — так, чтобы никто и никогда не сумел их восстановить.

* * *

Останавливаться было нельзя. Прерываться — тоже. Шея болела, гудели руки — от плеч до кончиков пальцев; от долгого стояния в одной позе подрагивали колени. Магия выстреливала протуберанцами; закручивалась, втягивая в себя его отмеченную темными пятнами ауру — повинуясь его воле, превращалась в оружие, разрушительное и неотвратимое. То, чем он сейчас занимался, заставило бы любого другого человека оцепенеть от ужаса, отвращения, а может, и того, и другого сразу. Тьма, подступающая к самым границам сознания, искушающая сделать еще шаг — и сорваться в пропасть. И убивать, холодно и равнодушно.

Северус знал, как легко сделать этот шаг вниз, на острые скалы. Уже делал его — тогда, в прошлом году, когда убил своего отца и смотрел, как тот умирает.

Нет, ни за что. Страшно даже представить, что случится, если он поддастся наваждению. В лучшем случае, пострадают только мастер Луиджи, Блэк, Розье и он сам — превратятся в слюнявых великовозрастных младенцев. В худшем же… Северус содрогнулся. Накроет всех, кто имеет к нему хоть малейшее отношение. Весь Хогвартс… большинство чистокровных магов… безразличных министерских чиновников, пальцем не пошевеливших, чтобы помочь юному Северусу… соседей-маглов, для которых он всегда был отверженным… Если рванет оружие, скрепленное его магией и набирающее силу с каждым поворотом черпака, с каждым новым ингредиентом на столе и числом на доске Баррайо — рванет, поражая всех подряд, без жалости и без разбора… Их разум разорвет в клочья.

Нельзя допустить подобного. Именно поэтому Дамблдор с такой неохотой разрешил им работу над зельем. Догадался, какими могут быть последствия, и не верил, что Северус способен справиться с настолько сложной и опасной задачей. Но мастер Луиджи доверился ему. Мастер Луиджи боролся за него, убеждал Дамблдора в его талантах и способности к самоконтролю — и убедил, несмотря на предубеждение и сомнение директора. Северус вспоминал невозмутимый тон мастера зелий, его непоколебимую уверенность в способностях ученика — и знал, что не подведет его, не сорвется и не шагнет в манящую пропасть. Не теперь, когда в него кто-то поверил.

И возможно, такой человек не один. Потому что Блэк знал, как опасно зелье, которое медленно ткалось в вихре его, Северуса, магии — и все же стоял и сосредоточенно хмурился, разрезая на четвертушки крысиные сердца. Для защиты заклинателя и неотступного стремления к цели, — пронеслось у Северуса в голове. Возможно, Блэка здесь держит только страх за жизнь его девушки; Северус был уверен, что он почти без возражений взялся за нарезку ингредиентов исключительно по этой причине. Но то, что Блэк работал и не косился нервно в его сторону… значит, он не сомневался в его самоконтроле?

Северус вновь погрузился в медитацию; заглянул в чугунный котел. Шесть часов назад, когда к ним присоединился Блэк, там на медленном огне томилась нейтральная основа для зелья. За то время, пока Северус подчинял магию своей воле, придавая ей противную естеству форму, основа поменяла цвет: прежде бывшая серебристой, жидкость стала дымчато-серой. Мастер Луиджи подал знак, что пора приступать к главной части приготовления зелья, и Северус выдохнул и вытянул руки к котлу; сосредоточился, задавая магии направление: Розье, и только Розье. Если у него все выйдет как надо, зелье будет опасно одному лишь Эвану Розье, ни на кого другого оно просто не подействует.

Мастер Луиджи подошел, и Северус на мгновение залюбовался его легкими и выверенными движениями — сразу было видно, что он настоящий мастер зелий. С таким наставником будет приятно работать…

Один за другим, будто в каком-то танце, ингредиенты добавлялись в основу.

6 крысиных сердец, нарезанных кубиками

2 пера черной совы

Для поиска пути к нужным воспоминаниям, для расщепления и разрушения нейронных связей мозга, для предотвращения регенерации и восстановления этих связей, для соединения ингредиентов в единое целое… Медленный огонь, ритмичное помешивание… Температура росла, зелье в котле помутнело и начало светиться призрачно-зеленым светом. Северус смотрел, как мастер Луиджи работает с ингредиентами, которые Блэк быстро разложил так, чтобы мастеру было удобно их брать. Каждый новый ингредиент противился слиянию, цеплялся за свою индивидуальность — и Северус слегка увеличивал огонь под котлом, медленно и кропотливо заставлял атомы формировать нужные связи; вплетаясь в зелье, его магия творила жидкое заклятье.

Он не знал, сколько прошло времени, но теоретически, основу они начали готовить тринадцать часов назад; двенадцать часов назад явился Блэк — а теперь пора было добавлять катализатор.

Настал момент истины: либо все было сделано правильно, либо он ошибся, и тогда зелье взорвется и уничтожит половину магического мира Британии. Последним из основных ингредиентов было купоросное масло, которое служило катализатором для многих зелий — три капли.

Мастер Луиджи наклонил флакон над котлом. Блэк с опаской отступил на пару шагов — выходит, по крайней мере на одном уроке зелий он внимательно слушал, что говорил преподаватель. Во всяком случае, о свойствах купоросного масла он явно что-то знал. Северус глубоко, до боли в груди, вдохнул — и всем своим существом ухватил зелье и принялся лепить его, соединяя, изменяя…

Три капли упали точно в середину котла — и Северуса накрыло. Он смутно сознавал, что стоит на четвереньках, и перед лицом был пол, и в горле застрял крик, потому что тело раздирало на части, как землю во время землетрясения — волны зыби, медлительные и неспешные, трясли его и мотали, и он горел, горел… раскаленные капли падали на спину, кровь выплескивалась, падала — откуда? — и мир стал багровым…

— Северус! Блэк, помоги ему, — рявкнул голос где-то за краем жуткой кровавой пелены.

— Что? Но…

— Il porco Santo Spirito! Maledizione! Я не могу остановиться — нужно мешать это окаянное, трижды проклятое зелье! Помоги же Северусу, иначе он нам всем мозги в кашу превратит — так, что сам Мерлин уже не поможет!

Если бы удушающая мгла не залепляла ему лицо, заставляя глотать кровь, которая стекала в желудок и жгла там кипящей лавой, Северус бы, пожалуй, восхитился способностью мастера Луиджи сочетать английские и итальянские ругательства. Но соленая, с металлическим привкусом кровь — его темная, темная кровь — заливала рот, душила и захлестывала, и вместо слов вылетали кровавые брызги; волна за волной обрушивались на него, и все, что делало его собой, дробилось и рассыпалось на атомы.

— Снейп! Прекрати дурить! Ладно тебе, пошутили и хватит — ты ведь притворяешься, да? Чтобы нас попугать? Снейп, если ты тут помрешь, я тебе этого никогда не прощу… если, конечно, сам не помру и не спячу. Что ты тут устроил, Снейп? А еще заливал мне про самоконтроль. Ты, вообще, мастер легиллимент или кто?

Северус почувствовал легкий укол раздражения, а с ним по горлу проскользнул пузырек воздуха — совсем крошечный, но в нем не было крови. Северус ахнул, но новая волна уже захлестнула его, и перед ним встали лица безымянных жертв, принесенных на алтарь крови и защиты. Почему? За что? Ты. Ты это сделал. Ты знаешь нас… ты… — бледные лица шептали, тени толпились вокруг него, тянули к нему руки — обожженные, почерневшие; сгоревшие пальцы рассыпались пеплом... Он слабо застонал, шарахнулся прочь от этой пародии на объятия — и вскрикнул, почувствовав, как плечи сдавило что-то вроде металлических щитков.

Плечи… у него были плечи. Настоящие, из плоти и крови. А к ним прилагалось тело — такое же настоящее, где атомы цеплялись друг за друга, скрепляли части в единое целое — вернее и крепче, чем любая магия. Можно было взмахнуть рукой, и духи мщения послушно отшатнутся. Опереться на ноги. Усилием мысли развеять огонь и багровый туман; изгнать жалких, отвратительных, кошмарных упырей. Вдохнуть наконец чистый и прохладный воздух — потому что никакой крови в легких не было. И во рту тоже не было — не считая нескольких капель из прокушенного языка. Никто, кроме него самого, не имел над ним власти.

Северус почувствовал, что обретает плотность. Яростные волны все так же рушились на него, пытались сбить с ног и раздробить на части его разум, тело и магию, но теперь он мог им противостоять. Подобно ребенку, раскрашивающему рисунок, Северус начал заново встраивать в реальность каждую часть своего тела. Что-то — наверное, чьи-то руки — крепко держало его за плечи, не позволяя забыть о том, что он живой и настоящий, а жуткие видения — обычный кошмар.

И когда ребенок закончил раскрашивать его тело, разум осторожно вернулся на место и осмотрелся, готовый встретить любую угрозу. Но ни тумана, ни огня вокруг не было. Северус вгляделся в собственную ауру и магию и увидел, что сущность его магии переплелась с чем-то в метре от него — чем-то, что воспринималось как отливающее багряно-ржавым свечение. Это клокочущее, пылающее, бурлящее нечто на глазах успокаивалось — и вот уже только пузыри бегут по поверхности, да слышно тихое шипение.

Зелье. Вся его магия теперь связана с зельем. Это было похоже на сеть, нити которой протянулись между ними, сплетаясь и расплетаясь в самых неожиданных местах. Пока зелье не выполнит свое предназначение, он не сможет полноценно колдовать: получатся лишь те чары, которые не будут затрагивать эту сеть. Но зелье готово, и оно сработает как надо. Северус тихо вздохнул и открыл глаза.

— Если ты думаешь, что будешь заниматься чем-то подобным, когда станешь моим учеником официально, то лучше выброси эти мысли из головы, — сварливо произнес Баррайо, левитируя полумертвого от усталости Снейпа на больничную койку. Мадам Помфри уже суетилась вокруг — накладывала диагностические заклинания, хватала флаконы с зельями и заставляла Снейпа осушать их один за другим, что-то бормоча себе под нос.

— Все получилось, — тихо возразил Снейп. Голос звучал едва слышно, и все равно — гордо и самодовольно. Сириус только головой покачал, а Баррайо, мешая английские и итальянские слова, пустился в сетования о тяжкой доле мастеров зелий, чьи ученики кидаются в идиотские, самоубийственные авантюры, еще даже не успев подписать ученический договор. Он обвиняет Снейпа в гриффиндорстве! Снейп заметил ухмылку Сириуса и скривился — должно быть, даже в своем нынешнем состоянии сообразил, над чем тот смеется.

Наконец Баррайо выдохся — а может, у него кончились эпитеты для юных балбесов, которые не слушают своих наставников, — и Снейп попытался что-то сказать.

— Что? — Баррайо наклонился ниже.

— Зелье. Нужно перелить его во флакон при ярком солнечном свете. Потом… принесите его мне. Мне нужно… оно связано… — Снейп зашелся кашлем, и мадам Помфри тут же набросилась на Сириуса и Баррайо.

— Вон! Все вон — мальчику нужен полный покой. Его тело и разум совершенно истощены, а с магией творится что-то странное — она словно сплелась с чем-то посторонним.

Помфри нетерпеливо замахала руками, привычно выпроваживая посетителей из больничного крыла. Оказавшись снаружи, Сириус пустился рысью, чтобы не отстать от Баррайо.

— И чем мы теперь займемся?

— Разумеется, будем переливать зелье во флакон, — проворчал мастер зелий. — Его вообще нельзя было оставлять без присмотра, даже сейчас оно не вполне стабильно. — Баррайо рывком распахнул дверь Выручай-комнаты и поспешно подошел к котлу, который так и стоял на небольшом огне, чтобы зелье не остыло слишком быстро. — Подай мне вон ту прозрачную бутылочку с серебряной крышкой.

Сириус попытался понять, куда именно махнул рукой Баррайо. Пару раз хлопнул глазами и с облегчением заметил отблеск света на стекле — хотя нет. Крошечная, меньше мизинца, бутылочка явно была сделана не из стекла — слишком толстые и блестящие были у нее стенки. Сириус осторожно взял ее большим и указательным пальцем и поднес к глазам. Хватанул ртом воздух, подавился и закашлялся так, что из глаз потекли слезы. Это же алмаз!

Оказывается, он выпалил это вслух, потому что Баррайо ответил:

— Нет, парень, не угадал. Когда соберешься делать предложение своей избраннице, узнай для начала, как выглядят драгоценные камни; не думаю, чтобы ей понравилось получить кольцо с хрусталем вместо бриллианта. Это первосортный горный хрусталь, Блэк. Очень дорогой и чрезвычайно полезный для хранения особо капризных зелий. В моей стране есть традиция: каждый мастер зелий дарит хрустальную пробирку своему ученику, когда тот сам становится мастером. Часто, очень часто зелье полагается очистить и сперва перелить в хрустальную пробирку, а уж потом — в обычный стеклянный флакон. На этой промежуточной стадии именно хрусталь помогает зелью набрать наибольшую силу и максимально подстроиться под человеческий организм.

Обалдеть, как у них всё сложно. И Снейп еще хочет всё это знать? Сириус передал хрустальную бутылочку Баррайо и заглянул в черный чугунный котел. К его удивлению, зелье бултыхалось где-то на дне — а ведь занимало не меньше половины объема. Баррайо аккуратно зачерпнул жидкость; до сих пор Сириус видел только одного человека — Снейпа, — который бы так обращался с зельями. Оказалось, изменилась и консистенция зелья, а не только его количество и цвет. Прежде оно было зеленым, ненамного гуще воды. Сейчас же стало темным, как беззвездное декабрьское небо, и густым, почти как сироп — но почему-то легко перетекало из черпака обратно в котел.

— Блэк, выйди и вообрази нам солнечный свет.

— Чего?

— Сходи и сделай солнечный свет, дубина ты стоеросовая! Ты же слышал, что сказал Северус. Или ты, ко всем прочему, еще и глухой?

— Но как вообще можно сделать солнечный свет? — обалдело спросил Сириус.

— Ты что… — Баррайо замолчал, медленно выдохнул и вновь заговорил — почти без раздражения. — Ты что, не знаешь, как действует Выручай-комната?

— Вообще-то, нет, — сконфуженно признался Сириус.

— Нужно трижды пройти вдоль стены, думая о том, что хочешь получить, и тогда появится дверь со всем необходимым. Но только помни: ты должен очень точно всё представить, и ни в коем случае нельзя здесь ничего менять; должен появиться солнечный свет, настоящий солнечный свет, и больше никаких перемен. Понял?

— Вроде да.

Вот здорово! И как только мы, Мародеры, не прознали про это место за все годы учебы в Хогвартсе? Нужно потом вернуться и всё там изучить, и еще Анне показать… — Сириус помрачнел. Неизвестно, где сейчас Анна и что с ней. Ох, Анна. Я делаю все, чтобы найти тебя. Пожалуйста, держись. Сириус быстро вышел из комнаты, закрыл дверь и зачарованно уставился на то, как она тает и сливается со стеной. Десять секунд — и от нее не осталось и следа. Медленно и сосредоточенно Сириус двинулся вдоль стены, изо всех сил думая: «Мне нужна точно такая же комната, как та, из которой я вышел, и чтобы в ней все было как раньше, только еще много-много солнечного света. Мне нужна та же комната, но с солнечным светом. Точно такая же комната, какая была, с солнечным светом…»

…блеснула дверная ручка, и Сириус остановился. Выручай-комната вернулась. Он понадеялся, что сделал все правильно, вошел — и от яркого сияния глаза захлопнулись сами собой. Милостивый Мерлин, так и ослепнуть можно!

— Видишь что-нибудь, парень? — сердитый голос послышался откуда-то спереди и справа.

— Нет… не вижу, — Сириус попытался чуточку приоткрыть один глаз, но тут же вновь его зажмурил. Под веками заплясали яркие пятна. Ой. Кажется, у меня голова заболела.

— И как мне теперь переливать зелье во флакон, прах тебя побери? Вслепую, что ли? — раздраженно поинтересовался Баррайо. — Я же сказал, нужно очень точно все представить. Сколько именно солнечного света ты пожелал?

— Э-э… много, — смущенно признался Сириус.

В наступившей тишине он почувствовал себя на редкость глупо.

— Э-э… может, мне стоит еще раз выйти и сделать свет не таким ярким?

Баррайо фыркнул.

— Значит, «да».

От стыда вспыхнули щеки; хорошо хоть, слепящий свет не позволил Баррайо это увидеть. Сириус поспешно попятился, споткнулся и чуть не упал, попытался вслепую нашарить дверь и больно ушиб об нее локоть.

Когда он вновь вошел в комнату, уже можно было открыть глаза без риска ослепнуть; солнечные лучи мягко лились с лазурного неба. К его облегчению, лаборатория не изменилась… только перенеслась на зеленый луг, подозрительно похожий на поле для квиддича, но без зрительских трибун.

— Сюда, Блэк! — нетерпеливый окрик заставил Сириуса прийти в себя и вспомнить, чем они, собственно, здесь занимаются. Он подбежал к Баррайо, который все еще медленно помешивал зелье в котле. — Надень перчатки и возьми зеленую фляжку — ту, что рядом с закрытой банкой с тритоньими глазами, — приказал мастер и забрал со стола прозрачный мерный стакан.

Сириус послушался; ему было не по себе. Надеюсь, он не потребует сделать что-нибудь ужасно сложное. А то зельевар из меня…

— Как у тебя с координацией? — требовательно спросил Баррайо.

— Э-э… вроде нормально.

— В квиддич играешь?

— Ну да. Я вообще-то неплохой Загонщик, — озадаченно ответил Сириус.

— Прекрасно. Ладно, раз не промахиваешься мимо мяча, то и здесь должен справиться. Навыки тебе понадобятся почти те же самые — только там ты пытался врезать битой по летящему ядру, пока оно не переломало тебе все кости, а здесь задача будет куда более деликатная, — он махнул рукой, подзывая Сириуса ближе. — Прежде чем зелье попадет во флакон, нужно выполнить еще одну процедуру, и для этого мне потребуется мерный стакан, а тебе — твердая рука. Пока я буду переливать зелье, ты должен аккуратной струйкой добавить в него единорожью воду из этой фляжки — и не вздумай просто выплеснуть ее как попало! Вода должна литься точно в центр стакана, под углом в девяносто градусов, и обязательно попасть в зелье, не касаясь стенок. Все понял?

— Я… вы… вы настолько мне доверяете? — голос у Сириуса сорвался.

— Нет, разыграть тебя решил! — рявкнул Баррайо. Встал поустойчивей и приготовил стакан. — Давай, парень, шевелись! Или ты собрался весь день тут торчать?

Сириус поспешно подошел, трясущимися руками открутил крышечку и поднял фляжку над стаканом. По спине потекла струйка пота. Счастье, что фляжка была сделана из толстого, прочного стекла — будь оно потоньше, просто хрустнуло бы в пальцах. Баррайо одним легким и плавным движением зачерпнул зелье из котла, поднес наполненный черпак к стакану — а потом она, эта жидкость, полилась вниз, и Сириус осознал, что нужно уже добавлять единорожью воду, судорожно сжатая фляжка наклонилась, и он увидел со смесью ужаса и восторга, как солнечный свет блеснул и заискрился в прозрачной воде; вода смешалась с зельем, и оно засияло, как солнце на закате, наполняя стакан…

— Хватит, Блэк!

Резкий оклик заставил Сириуса быстро вздернуть фляжку вертикально. В следующее мгновение Баррайо отодвинулся и начал переливать жидкость из стакана в хрустальный флакончик. Ее оказалось неожиданно мало, куда меньше, чем Сириус ожидал — учитывая, что в стакан попал целый черпак зелья и не меньше двух третей единорожьей воды из фляжки, — а то, что было, улетучивалось прямо на глазах: стакан пустел, флакончик наполнялся, пока не наполнился до самого верха. В стакане не осталось ни капли — Мерлин знает, куда оно все подевалось. Сириус в недоумении заглянул в котел и вытаращил глаза. Зелья там было не так уж много, но всяко побольше, чем уместилось бы в одном-единственном черпаке — а теперь котел был пуст. Не мог же Баррайо незаметно его очистить?

— Тут дело в заклинании, вплетенном в зелье, и еще в единорожьей воде, — заметил Баррайо — будто мысли Сириуса прочитал. Мастер зелий плотно закупорил хрустальный флакон и с торжествующим видом поднес его к глазам.

— Что?..

— Единорожья вода очищает и отсекает все то, что могло бы помешать зелью выполнить свое предназначение; от этого объем становится меньше. И кроме того, оно же зачарованное, — Баррайо с довольным видом постучал ногтем о хрусталь, — а в таких случаях чары обычно избавляют зелье от всего лишнего и ненужного. Поэтому на заключительном этапе все излишки из котла исчезли — отправились в никуда, чтобы зелье нельзя было воспроизвести и использовать во вред заклинателю. С зачарованными зельями всегда так: можно сварить целый котел, но чары вплетутся в одну-единственную порцию. Для того, чтобы растянуть их на всю партию зелий, пришлось бы задействовать в разы больше магии — и к сожалению, пока не существует способа удержать такую силу под контролем.

Сириус молча кивнул. Он только что участвовал в создании уникального, невероятно сильного зелья. Способного в буквальном смысле вынести человеку мозг. Зелья, которое изобрел — подумать только — Северус Снейп. А он, Сириус, помогал варить!

* * *

— Вот тут, — решительно сказал аврор — Моуди — и ткнул мозолистым пальцем в небольшой крестик на карте Уэльса. Отмеченное место находилось посреди пустошей, вдали от населенных мест. — Тут она, ваша девочка.

— Насколько ты в этом уверен? — спросил Дамблдор. В свете камина его глаза блестели, как осколки голубого льда. В углу тихо курлыкнул Фоукс, но директор смотрел только на Моуди.

— На девяносто девять процентов, — ответил аврор и хмуро усмехнулся. — Не скажу, что это было легко узнать. Мне и связи свои пришлось подключить, и самому закон нарушить — если бы я использовал только светлую магию, одобренную Министерством, то никогда бы вашу Нотт не нашел. Всё говорит о том, что девочку держат именно в этом месте — скорее всего, там находится настоящая крепость этих проклятых темных магов, только мы ее не видим. Чем упорнее мы старались определить точные координаты, тем хуже получались результаты. Похоже на действие Фиделиуса. Авроры готовы выступить по моему сигналу. Так какой у нас план?

Дамблдор взглянул туда, где сидели двое подростков и пожилой щуплый итальянец. Снейп все-таки пришел — отдохнул немного, сунул в карман мантии приготовленное зелье и настоял на том, чтобы его выпустили из лазарета, несмотря на все уговоры и угрозы Баррайо и Помфри. Теперь он сидел, устало откинувшись на спинку стула, и казался бледнее обычного, но темные глаза глядели цепко и внимательно. Сириус посмотрел на него, перевел взгляд на Баррайо — тот молча наблюдал за происходящим. Похоже, эти двое говорить не собирались. Сириус сглотнул и заявил:

— Нужно придумать, как сделать так, чтобы мы с Северусом попали внутрь и оказались наедине с Розье.

— И что же, вы вдвоем сумеете с ним справиться? — грубовато-добродушным тоном поинтересовался аврор. — Вы же пацаны еще, даже школу не закончили, а… — его взгляд на долю мгновения метнулся к Снейпу.

Сириус ощетинился от такого намека на неблагонадежность Снейпа и его занятия темной магией.

— Снейп не меньше моего заслуживает доверия, — сердито выпалил он. — Он работал, как проклятый, создал гениальное зелье, которое поможет спасти Анну, если только мы сумеем им воспользоваться. А что до наших умений — мы гораздо опытнее, чем вы можете себе представить, — прошипел Сириус, — мы не какие-то там детишки, и нас не так-то легко убить. Мы справимся.

Снейп ошарашенно уставился на него. Удивился, наверное, что я его защищаю. А вот нечего всяким зазнавшимся аврорам намекать, что я наивный придурок, а он — грязный предатель. Путь даже этот зазнайка и занимает в Аврорате немаленькую должность. Не стоило, пожалуй, настраивать Моуди против себя, но в тот момент Сириусу было откровенно плевать на свою будущую работу и на весь Аврорат вообще — Анна была в опасности, и Сириус не сомневался, что именно у них со Снейпом было больше всего шансов вызволить ее целой и невредимой.

— Как бы то ни было, эти юноши видели и испытали куда больше, чем ты полагаешь, Аластор, — заметил Дамблдор. — Зелье Северуса поистине гениально, и если удастся им воспользоваться, вероятность успеха значительно возрастет.

— Ну, если ты так считаешь, Альбус…

— Да, считаю, — подтвердил директор и жестко взглянул на Моуди. — Эван Розье похитил ученицу моей школы, которая находилась здесь под моей защитой, и я собираюсь сделать все, что от меня зависит, чтобы спасти ее.

Сейчас никто не назвал бы Альбуса Дамблдора милым и добрым. В голосе директора звучала сталь, от мощи его магии по мантии пробегали искры — перед Сириусом был победитель Гриндевальда. Сириус вдруг вспомнил ту дуэль между Розье и Снейпом, когда они кружили друг напротив друга, как два хищника, а воздух дрожал от опасности и магии… и решил, что ему очень повезло, что и Снейп, и Дамблдор на его стороне.

— Если вы, господа, уже наговорились, я могу предложить способ добраться до молодого Розье — так, чтобы он был один, — произнес Баррайо, будто не замечая тяжелой атмосферы в кабинете и расходящихся от Дамблдора волн силы.

— Неужели?

— Мне это не нравится, — Баррайо повернулся к Снейпу, расстроенно и серьезно посмотрел на него. — То, какую роль тебе придется играть. Ты ведь и сам понимаешь, кто здесь самая лучшая приманка для Розье. И мне это совсем не нравится.

— Но ваш план сработает? — рассудительно спросил Снейп.

— Думаю, да.

— Тогда рассказывайте.

* * *

— А тебя не так-то просто найти, Розье, — тихо сказал Снейп в сквозное зеркало.

Оттуда на него раздраженно глядело ангельское лицо.

— Чего тебе надо, Снейп? Ты что, не понимаешь, что я занят?

— Занят? С бесчувственным телом? Надо же, Розье, я и не подозревал в тебе некрофильских замашек — на меня ты всегда производил совершенно иное впечатление, — почти промурлыкал Северус и растянул губы в ленивой усмешке, глядя в глаза своему заклятому врагу и демону из ночных кошмаров. В животе ворочался тошнотный клубок, но Северус не позволил даже намеку на свои настоящие чувства отразиться на лице. Он выглядел и вел себя как истинный слизеринец, чистокровный маг — и неважно, что его отец был маглом, ведь именно чистокровные научили его играть в подобные игры. И выигрывать, — отметил он с мрачным удовлетворением, пряча отвращение поглубже.

Розье булькнул что-то невразумительное. Как интересно… Северус наблюдал за ним из-под полуприкрытых век. Розье быстро опомнился и поднял вверх идеально очерченную бровь — явно у него, Северуса, научился. Бездарный из тебя подражатель, caro, — с насмешкой подумал он. — Или лучше называть тебя cara? Ни один парень из тех, кого я знаю, не печется о своей внешности так, как ты. Ты даже Блэка переплюнул!

— Северус, милый мой, с чего вдруг такой тон? Неужели мой котенок ревнует?

Хорошая попытка… только вот ничего у тебя не получится. Прежде Розье мог ужалить куда сильнее — или, возможно, за эти годы у Северуса выработался на него иммунитет.

— Может, и ревную — меня-то Темный Лорд в свою крепость не приглашал, — ответил Северус, словно и не заметив издевки Розье.

— Или ты завидуешь прелестной Анне Нотт? Не стоит стесняться своих чувств — признаюсь, в последнее время я уделял тебе постыдно мало времени, пытаясь завоевать ее расположение.

— Ты об этой серой мышке? — отмахнулся Северус с усмешкой. — Если я кому и завидую, так уж точно не ей. Ничуть не сомневаюсь, что ее… расположение ты завоевать так и не сумел. Мне почему-то кажется, что даже сейчас, когда она без сознания, ее от тебя воротит, — в его голосе проскользнула нотка горечи. Ну, давай же, кис-кис-кис. Смотри, какая вкусная у меня приманка.

— Какой темперамент, Северус, какой пыл! Я всегда считал, что нежности в постели — это скучно, — насмешливо сказал Розье. Но Северус заметил крошечные морщинки на его красивом лице — Розье был в ярости. — Ты что же, связался со мной лишь затем, чтобы меня оскорблять?

Первый пункт выполнен. Он заинтересовался и сам перешел к делу. Северус холодно улыбнулся про себя — и ответил непринужденно, будто разговаривал о погоде:

— Чтобы сообщить, что твоя крепость в Уэльсе спрятана вовсе не так надежно, как ты думаешь. Дамблдор со своими прихвостнями и ручной шавкой Блэком уже ее обнаружил — и собирается нагрянуть к тебе в гости с целым отрядом авроров.

— Что?

Зеркало в руке у Северуса дрогнуло и запотело — Розье был ошеломлен; Северус даже сквозь стекло чувствовал его тревогу и бешенство. Ай-яй-яй, Эван, как же ты так? Мало того, что выдал свой интерес — ты поддался эмоциям и не сумел скрыть их от меня.

— Тебе прекрасно известно, Розье, как мало меня волнует твое благополучие; я не стал бы предупреждать тебя, если бы не рассчитывал получить ответную услугу — и заслужить благодарность Темного Лорда, — бесстрастно продолжил Северус и жестко посмотрел на своего собеседника.

Теперь ход за Розье. Северус не мог больше давить на него; это лишь вызвало бы лишние подозрения. Слизеринцы не оказывали услуги просто так, по доброте душевной, а Розье и подавно не ожидал подобного от Северуса — зная, как страстно тот его ненавидит. Северус ничего не был должен Розье. Шантаж был делом ненадежным. Любой слизеринец знал, что когда кого-то шантажируешь, есть опасность переусердствовать; тогда твоя жертва решит вопрос кардинально, и шантажировать станет попросту нечем. По крайней мере, настоящий, чистокровный слизеринец поступил бы именно так. Розье не подозревал, насколько дорога была Северусу жизнь его сестры — единственной родни, которая у него осталась. И не знал, что Северус наконец нашел способ устранить угрозу…

С минуту стояла тишина; потом послышались яростные проклятья, что-то с грохотом разбилось. Северус терпеливо ждал, пока Розье не успокоится достаточно, чтобы вернуться и поднять зеркало.

— Ладно. Чего ты хочешь в обмен на свою информацию — и еще за то, чтобы направить авроров по ложному следу? В этой каменной гробнице только их мне и не хватало.

В душе Северус ликовал. Получилось! Розье заглотил наживку! Но на лице появилась лишь едва заметная холодная усмешка.

— Мне нужна от тебя магическая клятва в том, что ты окажешь мне любую услугу по моему выбору, — непререкаемым тоном заявил Северус. Взгляд черных бездонных глаз вонзился в Розье — тот выглядел разъяренным, как загнанный в угол хищник, готовый уступить сейчас, чтобы позже извернуться и загрызть охотника.

— Отлично, Снейп, демоны тебя раздери! Я согласен оказать тебе любую услугу, — злобно выплюнул он наконец. — А теперь поднимай задницу и займись делом! Темный Лорд сейчас во Франции, готовит ритуал для этой сучки Нотт, раз уж она оправилась от Сатанинского проклятья. Кроме нас двоих, в замке никого нет. Сколько у нас времени?

— Минут тридцать. Аврорам потребуется время, чтобы собраться, а потом преодолеть защиту замка. Я мог бы наложить дополнительную защиту — ту, которой научил меня Элфард, — но для этого мне нужно быть внутри.

— Ты… ты разговаривал со смотрителем? — неверяще выдохнул Розье. В его голосе впервые послышались нотки страха. Северус поднял бровь.

— Если ты узнал один мой секрет, это не значит, что теперь тебе известно обо мне всё. Да, Элфард поделился со мной тайной своей Хижины Смерти, и я знаю, как накладывать защиту, о которой не подозревает даже Темный Лорд — надеюсь, он простит мне эти слова. Ну так что, Розье — как называется твой замок? Или ты собираешься и дальше впустую терять время?

— Замок Абердифи — он находится в Среднем Уэльсе, — Северус тут же записал название — теперь Фиделиус им не помешает.

В интонациях Розье Северусу послышалось уважение. Уважение — и еще капелька… похоти? Да, похоти. Этот блеск в глазах… это было вожделение. Зеркало потухло, и в нем отразился Северус, его бледная физиономия. Он чувствовал тошноту — и в то же время радость победы. Когда имеешь дело с демоном, любые средства хороши — даже секс в качестве приманки. Северус засунул зеркало в карман мантии и повернулся к людям, которые тихо сидели в затененной части комнаты. Они все желали присутствовать при его разговоре с Розье; Дамблдор и аврор — скорее всего, потому, что не доверяли ему, мастер Луиджи — оттого, что Северус был его учеником, а к своим обязанностям мастера он относился самым серьезным образом. Блэк… Мерлин знает, зачем это понадобилось Блэку. Возможно, потому, что речь шла о его девушке.

— Я отправляюсь в замок Абердифи. Кто-нибудь желает составить мне компанию?

__________

В Среднем Уэльсе есть развалины замка Абердифи. Но, по мнению автора фика, вполне могло так получиться, что настоящий замок забрали себе волшебники, оставив развалины магловским туристам и историкам.

Сириус благодарил свою счастливую звезду. За то, что Джеймс Поттер был его другом, и теперь он без лишних вопросов (и с пожеланиями удачи) получил мантию-невидимку. И за то, что за семь лет учебы в Хогвартсе он успел поучаствовать во множестве авантюр, и ему не составляло труда тихо и незаметно следовать за Северусом. Да и опыт прошлого лета тоже даром не прошел. Сириус фыркнул про себя. Какая ирония — навыки, полученные в этом отвратительном питомнике для чистокровных, теперь помогут ему против Розье.

У стен замка затаилась специально подобранная команда авроров под заклинаниями невидимости. Они хмуро сидели и ждали, пока Северус и Сириус выведут Анну и подадут им сигнал к атаке. И Баррайо, и Дамблдор очень настаивали на том, чтобы пойти в замок, но им тоже пришлось остаться. «Розье может что-то заподозрить. Нам нельзя рисковать, — напомнил им Снейп со своей безупречной холодной логикой. — Сначала нужно получить преимущество. Уверяю вас, Розье будет предельно осторожен, когда встретится со мной. Подозрительность у нас в крови; многие поколения чистокровных воспитывали в своих детях это качество. Лучше бы мне, конечно, пойти одному, но я знаю, что Блэк не удержится и рванет на помощь Нотт, забыв о каких-то там планах».

Год назад Сириус ни за что не поверил бы, что будет пропускать мимо ушей слова Снейпа и так запросто отмахнется от его оскорблений. Теперь же он настолько привык к его ядовитому языку, что только плечами пожал и спокойно заметил: «Ты не сумеешь одновременно сражаться с Розье и спасать Анну». Если бы все его мысли не занимала Анна, его бы, пожалуй, рассмешил сердитый взгляд Снейпа; тот явно полагал, что Сириус может лишь уменьшить его шансы на успех. Ничего, переживет. Сириус не собирался отсиживаться в Хогвартсе — или торчать под стенами замка, в котором держат Анну. К счастью, ему необязательно было доказывать, что она его друг и что он не какой-то там расчетливый слизеринистый чистокровный аристократ, думающий только о сделках и выгоде. Он поклялся сделать все, что в его силах, чтобы помочь Анне, — а значит, он идет со Снейпом, и точка.

Под своды замка Абердифи невольные союзники вошли вдвоем. Это была крепость, выстроенная валлийцами много столетий назад и повидавшая на своем веку и сражения, и осады — вовсе не похожая на Хогвартс с его затейливой архитектурой. Ее хмурая тень грозно нависала над буйно разросшейся вокруг зеленью; внутри же было так мрачно и сыро, что Сириус пожалел, что здесь не Выручай-комната, где можно пожелать себе много-много солнечного света.

Хотя возможно, замку Абердифи не поможет даже это. Глаза постепенно привыкали к сумраку; Сириуса окружали стены из грубого камня, под потолком виднелись крошечные, забранные решеткой окошки. Как попало расставленная мебель была темной, массивной и потрескавшейся от времени. В нескольких шагах впереди скользил Снейп — по коридорам, через большую комнату, похожую на приемную, и еще одну, с обеденным столом, вверх по узкой, крутой и темной лестнице… Сириус беззвучно выругался. С лестницами их задача станет еще сложнее.

Ничего, это всего лишь еще одна неприятность. Они справятся. Обязательно справятся. Вытащат Анну, и сами выберутся — целые и невредимые. Сириус не позволял себе думать о том, что может случиться иначе.

Снейп поднялся на верхнюю площадку и остановился; несколькими ступенями ниже остановился и Сириус. Черный силуэт Снейпа четко вырисовывался в скудном свете, который с трудом просачивался с недосягаемой высоты сквозь зарешеченное оконце. Мантия лежала на Снейпе красивыми складками и выглядела довольно дорогой — не настолько, как у Малфоя, но качество было куда выше, чем у его поношенных школьных вещей или стандартных рабочих мантий, которые Сириус видел на нем прошлым летом.

Потом Снейп двинулся дальше, и Сириус поспешил за ним, убедившись, что мантия Джеймса надежно его укрывает. Взобрался по лестнице и еле успел заметить, как Снейп исчезает за дверью слева по коридору. Слава Мерлину, он оставил дверь нараспашку — не хватало еще, чтобы Розье или кто-то другой увидел, как она открывается сама по себе.

— Розье, — Снейп одними губами улыбнулся магу, который сидел за уродливым приземистым дубовым столом, склонившись над какой-то баночкой.

При виде Эвана Розье Сириус почувствовал, как его охватывает бешенство. Ублюдок выглядел так, будто ни капельки не жалел о том, что натворил, а на его аристократичном лице и руках ярко алели отметины от ногтей. «Молодчина, Анна! — злорадно подумал Сириус. — Испортила этому гаду красоту. Так ему, мерзавцу, и надо — да как он посмел даже подумать о том, чтобы поднять на тебя руку?!» Сириус едва сдерживался, чтобы не приложить Розье чем-нибудь эдаким; в голове вереницей проносились слова Темных проклятий, а пальцы до боли сжимали палочку. Только ведь Снейп чуть ли не в глаза Сириусу заявил, что тот накинется на Розье, как только увидит — а значит, надо сжать зубы и терпеть. Снейп не может оказаться прав! А еще тогда весь наш план полетит к демонам, и неизвестно, как мы будем выкручиваться, — признался себе Сириус. Но это все было неважно; единственное, что имело значение — это Анна. Где она?

— Снейп. Долго же ты добирался, — угрюмо произнес Розье, с раздражением разглядывая гостя.

Точнее, одного из гостей. Пока Снейп неторопливо шел к столу, Сириус проскользнул в угол комнаты, где никто случайно на него не наткнется и где сам он сможет держать Розье под прицелом палочки. К счастью, он не споткнулся и более-менее удобно устроился в своем углу; теперь оставалось только ждать, настороженно наблюдая за разворачивающимися событиями.

Снейп был хорошим актером; Сириус понял это еще в Шато Малфой, на самом первом уроке по этикету, и теперь вновь восхитился его способностями, видя, как его бывший неприятель и теперешний союзник непринужденно беседует с Розье — будто и не он собрался влить ему в глотку мозговыворотное зелье.

— Я вижу, вы повздорили, — сухо заметил Снейп.

— Эта мелкая сучка меня исцарапала! — красивое лицо Розье исказилось от злобы.

— Ох, Розье, ты всегда был самовлюбленным павлином, — засмеялся Снейп и небрежным жестом выхватил из рук Розье коричневую баночку — Сириус только рот открыл от изумления. А Снейп спокойно поднес баночку к своему выдающемуся носу и втянул воздух. — Эта мазь совершенно бесполезна. От нее изначально было мало толку, потому что варил ее какой-то криворукий болван, а теперь она еще и просрочена. Полагаю, эта свернувшаяся гадость валялась где-то в замке?

— Прах тебя побери, Снейп, сделай уже что-нибудь с моими царапинами вместо того, чтобы изощряться в остроумии — тоже мне, профессор нашелся, — прорычал Розье.

Снейп холодно улыбнулся.

— Должно быть, зрение и слух подводят меня, Розье. Потому что я наблюдаю лишь пустое сотрясение воздуха и манеры, которых постыдился бы любой чистокровный.

Несколько мгновений они мерялись взглядами. Наконец Розье заговорил:

— Ты, Снейп, просто мелкая уличная шваль с большими претензиями. Ну что ж, так и быть. Если будет на то твое желание, я прошу исцелить мои раны.

Снейп презрительно поднял бровь.

— Мадемуазель Алоди определенно была бы огорчена, узнав, как мало ты вынес из ее уроков. Но я сделаю вид, что меня удовлетворили эти жалкие потуги на цивилизованную просьбу. На этот раз.

Снейп поднял свою темную полированную палочку — но на него уже смотрела более светлая палочка Розье.

— Не стоит направлять на меня палочку, Снейп, — ощерился Розье. — Я знаю, что у тебя в карманах целый аптекарский склад.

Слова Снейпа о недостатке манер и неподобающем для чистокровного мага поведении явно задели его за живое. Сириус пожал плечами: никогда ему не понять этих ненормальных вырожденцев-аристократов. Да и понимать-то, если честно, не хотелось — каникул в Шато Малфой ему хватило за глаза. Значит, похищения, убийства, пытки и темные проклятья — вполне подобающие занятия для приличного мага, который борется за чистоту крови. А попробуй только нарушить какое-нибудь хитровывернутое правило этикета — и тебя сочтут невеждой; обвини кого-то в недостаточном знании этого самого этикета — получится страшнейшее оскорбление. Чистокровные, что с них возьмешь.

— Какое трогательное доверие, — Снейп с деланым сожалением покачал головой, но палочку опустил — выдержав сперва долгую, напряженную паузу. У Розье, который прекрасно понял намек, задергался от бешенства глаз. — Что же ты не взял палочку и не вылечил себя сам — вместо того, чтобы ждать, пока я принесу зелье?.. Ах да, как я мог забыть, — Снейп усмехнулся. — Ты же совершенно не умеешь исцелять.

— Заткнись, Снейп! — заорал Розье; алые отметины от ногтей Анны четко выделялись на коже.

— На твоем месте я не стал бы грубить целителю. Помнишь, у тебя ведь получилась одна вежливая фраза, — мягко сказал Снейп и кинул Розье темный блестящий флакон.

Это не то, что мы варили. Не может же Снейп дать Розье настоящее целебное зелье? Сириус прищурился и едва удержался, чтобы не зашипеть сквозь зубы, когда Розье принюхался и выпил зелье, а царапины и впрямь бесследно исчезли. Какого демона, Снейп? Чего ты добиваешься?

— Не сработало, — проныл Розье; выставил вперед руку, продемонстрировав свое запястье Снейпу. Сириус тоже прекрасно разглядел рваную, сочащуюся кровью рану. — Эта сучка меня укусила!

— Боюсь, что такие повреждения стандартное целебное зелье не лечит, — проинформировал его Снейп — словно лекцию читал. — И поскольку я, как правило, не ношу с собой зелья от укусов, придется тебе потерпеть. Надеюсь, ты как следует промыл рану; человеческие укусы часто воспаляются — ты же не хочешь, чтобы рука загноилась и началась гангрена?

Показалось, или Розье действительно слегка позеленел?

— Я только водой ее вымыл, — сознался он, глядя на свою руку так, будто она вот-вот отвалится.

— Пока этого хватит, — сказал Снейп. — Так где та девчонка, Розье? Я не затем сюда пришел, чтобы лечить твои болячки.

— Зачем она тебе? С ней все в порядке, она здесь, в надежном месте — а больше тебе ничего знать не нужно, — огрызнулся тот. — Займись наконец защитой, пока не нагрянули авроры. — Вдруг он замер и, не успел Сириус опомниться, Розье вскинул палочку — и указал прямо на него. — Аппарео! — Сириус дернулся прочь… и едва не снес буфет, рядом с которым стоял. — Инкарцерос!

Сириус рыбкой нырнул в сторону. О скрытности можно было забыть. Он поднял такой шум, что тут кто угодно сообразит: в комнату пробрался невидимка, на которого не действуют обнаруживающие заклинания.

— Снейп, предатель! — взревел Розье. Возможно, он хотел сказать что-то еще, но не успел.

— Акцио мантия-невидимка, Акцио волшебная палочка, — скучающий голос Снейпа прозвучал так обыденно, что Сириус не успел среагировать на это предательство — ни увернуться, ни покрепче схватиться за мантию. Та послушно сорвалась с плеч и влетела прямо в протянутую руку Снейпа. Палочка вывернулась из пальцев и последовала за ней. — Инкарцерос.

— Ублюдок! — Сириус напрасно пытался освободиться, прожигая взглядом сальноволосого мерзавца, который так запросто его предал. — Так я и знал, что тебе нельзя доверять!

— Но доверял же? Сам теперь виноват, Блэк, — равнодушно пожал плечами Снейп. И обернулся к Розье, чья палочка улетела к нему вместе с палочкой Сириуса. — Есть только один способ защитить эту каменную развалюху так, чтобы авроры не смогли сюда попасть, — небрежно сообщил он. — Жертвоприношение. Недобровольная кровавая жертва и смерть от предательства. Я решил, что будет уместно захватить будущую жертву с собой.

Розье посмотрел на спеленатого Сириуса, который мог только бессильно биться в путах.

— И ты хочешь, чтобы я доверился тебе? После того, как ты обошелся с Блэком?

— Мне, собственно, все равно, — ответил Снейп и швырнул Розье его палочку. — Но я бы советовал тебе не затягивать с решением. Скоро сюда пожалуют авроры. Я всегда могу наложить на Блэка Обливиэйт и отправить его прочь, а ты поступай как знаешь.

— Снейп, подлый предатель, дерись со мной как мужчина! Или зассал, мудак угрёбищный? Пусти меня, скользкий ты говнюк, и посмотришь, как я тебя уделаю! Я вас обоих уделаю! Вероломная мразь!

— Силенцио, Блэк. Будешь знать, как доверять Снейпу, — Розье неприятно усмехнулся. Посмотрел на темноволосого парня, который стоял, лениво прислонившись к стенке. — Ладно, Снейп, накладывай свою защиту.

Снейп отлепился от стены, не обращая внимания на то, как Сириус яростно и отчаянно дергается на полу.

— Мне все равно потребуется девчонка Нотт, — сказал он. — Она станет свидетельницей жертвоприношения — для этого нужна невинная душа, которая скрепит и усилит чары, а ты едва ли подходишь для этой роли. Она тоже не вполне подходит, — добавил Снейп с гнусной улыбочкой, — но придется воспользоваться тем, что есть.

Розье злобно рассмеялся.

— Ну, Снейп, а я и не подозревал, что ты на такое способен. Пошли, я запер ее тут рядом.

Он вышел из комнаты, подошел к соседней двери, направил на нее палочку и тихо произнес отпирающее заклинание. Снейп махнул собственной палочкой, поднял связанного Сириуса в воздух и потащил за собой, с силой приложив по дороге о косяк. Сириус очень старался не обращать внимания на злорадный смех, но это было практически невозможно — особенно когда его швырнули на пол с полуметровой высоты, и в боку резанула боль. И тут он осознал, что совсем рядом с ним кто-то лежит — Анна! О Мерлин, Анна, милая, очнись! Пожалуйста, ну пожалуйста, боги, пусть с ней все будет в порядке! — мысленно умолял он, отчаянно ерзая на каменном полу, чтобы хоть немного приблизиться к ней — бессознательной, со свежими синяками на бледной коже. Я убью его — этого ублюдка, посмевшего поднять на тебя руку!

«Энервейт», — произнес кто-то. Розье. Веки Анны дрогнули и открылись. Сириус затаил дыхание. На лице девушки мелькнуло смятение, а потом их взгляды встретились, и в ее глазах появилось понимание — и страх, смешанный с решимостью.

— Сириус, — прошептала она.

Анна, — он шевельнул губами, но заклятье немоты не позволило ему произнести ни звука.

Она вскинулась, бросилась перед ним на колени, с ненавистью глядя на Розье и Снейпа.

— Сволочи! Отпустите его, он здесь ни при чем!

— Au contraire, мисс Нотт, — вкрадчиво сказал Снейп; в его довольном голосе звучала насмешка. — Ваш рыцарь на белом коне здесь очень даже при чем. Более того, именно ему предназначена главная роль в нашем представлении, а вам придется всего лишь побыть зрителем.

— Что ты имеешь в виду?

— Представь себе, ему предстоит умереть геройской смертью, чтобы защитить тебя от злых авроров, — хохотнул Розье с какой-то садистской радостью. — Ну же, Нотт, не в теплице ведь твой папенька тебя растил. Я знаю, что ты слышала о защите на крови — той, что установил смотритель Шато Малфой на свою Хижину Смерти.

Анна с ужасом глядела на него, и Сириус понял, что она знает, о чем говорит Розье, и что ничего хорошего его тут не ждет.

— Мерзкие твари! Грязные убийцы! Уроды! Как вы могли?! Даже от Розье я такого не ожидала, а уж ты, Снейп!.. Я думала, ты приличный человек, а ты просто гнусь болотная!

— Силенцио. Прости, дорогая, ты очень забавно ругаешься, но Снейпу нужно сосредоточиться, — ухмыльнулся Розье.

Снейп ничего не сказал, но в следующее мгновение Анну, которая продолжала беззвучно выкрикивать проклятья, оттащили в сторону и связали; Сириуса отлевитировали ей на колени. Он оказался лицом вниз в довольно неловкой позе.

— Не волнуйся, солнышко, ты только посмотришь — и все, — издевательски заметил Розье.

Сириус чувствовал, как дрожит ее тело, трясется от безудержных рыданий; на шею ему упала капля. Не плачь, Анна! Не надо обо мне плакать, тем более, на глазах у этих мерзавцев, — в отчаянии подумал он. Он сумел извернуться и заглянуть ей в лицо — казалось, она была вне себя от горя и гнева.

Я люблю тебя, — медленно произнес он одними губами. Ее глаза заблестели от новых слез, и у Сириуса кольнуло в груди. Ему больше не было дело ни до предателя Снейпа, ни до Розье с его нездоровым юмором. Сейчас для него существовала только Анна. Ей немного мешали веревки, но Анна склонилась к нему и крепко поцеловала. Сириус задрожал и ответил на поцелуй со всем пылом, на какой был способен, наслаждаясь соленым вкусом губ своей любимой.

Она рвано всхлипнула, оторвалась от него и неслышно прошептала: «Я тоже люблю тебя, Сириус Блэк».

— Как трогательно, — раздался презрительный голос — совсем близко.

Над ним нависла тень, и это была не Анна. А потом Сириус почувствовал, как Снейп прижимает к его груди что-то холодное, металлическое и острое; оно пронзило кожу, и внутри начал растекаться жидкий огонь, все глубже и глубже, и его рот открылся в безмолвном крике… о боги, как же это больно, куда больнее, чем когда он сломал себе запястье много лет назад; он горел, горел, и ноздри забивал запах обугленной плоти, и кто-то заходился криком, а чей-то глубокий, спокойный голос произносил латинские слова под треск пламени — заклинание; воздух закружил его, тьма ударила в лицо и увлекла прочь из огненного ада, и он с облегчением скользнул в темное, прохладное забытье.

* * *

Огонь в груди, огонь в горле… Сириус чувствовал, как языки пламени лижут веки, видел искаженное мукой лицо Анны в ореоле огня — и дернулся, распахнул глаза; из саднящего, пересохшего горла рвался задушенный крик. Анна! Но высоко над ним мягко сияло голубизной небо, а сверху нависали какие-то ненормально большие головы. Сириус моргнул — раз, другой. Небо и головы никуда не делись, грудь все так же мучительно жгло, а рот и горло словно превратились в горячую, липкую пустыню. Внезапно те головы отодвинулись, и появилась другая… Анна. Лицо в потеках слез, опухшие глаза, красный нос — она выглядела так, будто побывала в преисподней. Анна в безопасности. Сириуса прохладной волной затопило облегчение, и даже невыносимое жжение поутихло. Он попытался сесть.

— Что?..

— Ш-ш, — руки Анны толкнули его обратно. — Нам нужно… о, Мерлин! Сириус, я думала, что ты… Нужно сначала исцелить тебя, а уж потом… Одну секундочку, и все. Пожалуйста, милый, потерпи.

— Анна…

— Мистер Блэк, я не отниму у вас много времени.

На него серьезно смотрела еще одна голова. Профессор Дамблдор? Медленным ручейком начала возвращаться память, но прежде чем он успел произнести хоть слово, волшебная палочка директора коснулась места, где пульсировала боль, — и вверх взвилось пламя, и ничего не осталось, кроме пронзительных воплей в ушах и вони горящего мяса…

И вдруг все прекратилось. С глаз словно спала пелена, и Сириус с благодарностью и облегчением втянул в себя ароматный, прохладный воздух — в груди лишь слегка кольнуло. Он заставил себя сесть прямо, не обращая внимания на легкое головокружение.

— Что случилось? — требовательно спросил он у столпившихся вокруг людей. Тут был профессор Дамблдор, который как-то сумел его исцелить; Анна держала Сириуса за руку — а он даже не заметил, когда она успела это сделать. Баррайо разглядывал его с нечитаемым выражением на лице, а Моуди нетерпеливо постукивал по земле ногой.

— Мне бы тоже хотелось это знать, мистер Блэк, мисс Нотт,— мягко заметил Альбус Дамблдор. — Мы ждали вашего сигнала, и вдруг вы двое появляетесь прямо посреди нас, да еще и в столь плачевном виде. А где же мистер Снейп?

Воспоминания обрушились океанской волной, и Сириус побледнел. Перед глазами встал Снейп — как он усмехается, как невозмутимо связывает его, и нож блестит в его руке, касается кожи…

Сириус открыл было рот, но первой заговорила Анна.

— Он остался с Розье, и я думаю, что его надо спасать, — тихо сказал она.

Сириус резко развернулся к ней.

— Спасать? Да этот гад продал нас Розье! Это он сделал со мной такое! — он посмотрел на директора. — Сэр, Снейп сказал, что собирается принести меня в жертву, чтобы наложить на замок защиту. Он… — Сириус нахмурился. — А как мы сюда попали?

Анна сильнее сжала его руку, но ее голос звучал уверенно и не дрожал.

— Это все Снейп, — заявила она. Все обернулись к ней; она сглотнула и продолжила: — Я точно не знаю, что произошло, но они собирались у-убить Сириуса. У Снейпа был нож…— она показала на кинжал из закаленного металла, который лежал в стороне. На острие виднелась кровь.

Сириуса передернуло. Почему-то он не замечал его раньше. Клинок опускается вниз, вонзается в кожу…

— Он… он воткнул нож… и произнес заклинание. Я не слышала, какое. Я… отвлеклась, — Анна стиснула Сириусу ладонь так, словно хотела раздавить. — Но вдруг меня что-то дернуло изнутри, как будто я за портключ схватилась, и мы оказались здесь. Это все, что я знаю.

— Портключ… — задумчиво пробормотал Дамблдор. — Чтобы создать портключ, требуется время, и немалое. Я не думаю…

Баррайо фыркнул, впервые вмешиваясь в разговор.

— Вы что, идиоты? Неудивительно, что Снейп мечтает уехать отсюда навсегда. При создании портключа действительно требуется сложная подготовительная работа, которая отнимает много времени. Но Министерство уже лет восемь, а то и больше, пользуется аварийными портключами; они есть у каждого аврора. Правда, Моуди?

Тот неохотно крякнул, соглашаясь.

— Да, нужно всего одно заклинание, чтобы превратить такую заготовку в портключ. И мне очень интересно, откуда ты узнал об этом, маг. Это, между прочим, секрет…

Моуди подозрительно уставился на Баррайо; тот только нетерпеливо отмахнулся.

— Тайное порой становится явным, аврор. Уж кому как не тебе это знать. — Он подошел к кинжалу, лежащему на земле, словно маленький дохлый зверек, и взял его в руки. — Если это то, о чем я думаю… какое простое и изящное решение. Снейп все-таки умный парень, — Баррайо поднял палочку и произнес несколько слов. Сириус узнал заклинание — это был усложненный вариант распознающих чар; в учебнике о них говорилось, но на занятиях ничего подобного они не изучали. Кинжал сверкнул фиолетовой вспышкой. — А, так я и знал. Превосходная работа, — с гордостью сообщил Баррайо.

— Что это? — не выдержала Анна. Этот человек со своими туманными намеками ее раздражал. — Что сделал Снейп?

— Сделал? Милая моя девочка, Снейп всего лишь спас вам обоим жизнь — и возможно, пожертвовал при этом своей, — ответил Баррайо. Сириус был с этим категорически не согласен, но зельевар не дал ему и словечка вставить. — Этот нож — модифицированный аварийный портключ. Нечто подобное носят с собой авроры. Снейп должен был произнести заклинание, чтобы сделать из ножа портключ, но для его активации требовалось кое-что еще. Авроры обычно пользуются паролями, но в критической ситуации не всегда есть время сначала произносить заклинание, а потом еще и пароль. Некоторым эти лишние секунды стоили жизни. Кроме того, магическое воздействие при использовании паролей не слишком велико, а сами они обязательно привязаны к определенному месту назначения. Для авроров этого, может быть, и достаточно, но Снейп прекрасно понимал, что его союзники в любой момент способны обратиться против него — в лучших традициях Слизерина. Такая жесткая привязка ему не годилась, и Снейп зачаровал нож на активацию кровью. Поэтому он и воткнул его тебе в грудь, Блэк. И произнес заклинание, а твоя кровь на лезвии сделала все остальное. Кровь — очень сильный активатор, и Снейпу удалось связать с ней магию портключа. Нож проанализировал ее, обнаружил местонахождение ближайших союзников, способных тебе помочь, и перенес тебя к ним. Поскольку эти союзники находились прямо за стенами замка, здесь ты и оказался — вместе с мисс Нотт, которая цеплялась за тебя.

Сириус потерял дар речи — только смотрел на Баррайо, открыв рот. Неужели это правда? И Снейп действительно нас не предавал?

А профессор Дамблдор уже успел взять у Баррайо кинжал, всмотрелся в его ровное фиолетовое свечение и кивнул головой.

— Думаю, что вы правы, Луиджи. На этом ноже очень сложные чары, но если кто и способен их наложить, то это наш мистер Снейп. Но тогда боюсь, что у нас появилась проблема. Если мистер Снейп и впрямь на нашей стороне, то он только что выдал себя, отправив мисс Нотт и мистера Блэка в безопасное место. Такой индивидуальный портключ не может переносить больше двух человек, поэтому сам мистер Снейп не воспользовался им, чтобы покинуть замок — иначе кого-то из вас, или даже всех… скорее всего, вас бы расщепило. И я не думаю, что у него есть еще один аварийный портключ; для подобных вещей требуются месяцы работы.

Баррайо щелкнул пальцами.

— Я, по крайней мере, больше не собираюсь терять время на бесполезные разговоры, пока моего ученика там, может быть, убивают. Я иду в замок.

Моуди кашлянул.

— Авроры тоже. Потом Снейпа нужно будет допросить — если выживет, конечно. Лучше перебдеть, чем недобдеть, так ведь?

— Безусловно, — согласился Дамблдор, но выглядел при этом куда более обеспокоенным, чем Моуди.

Снейп спас нас. Спас Анну. Опять. И меня спас. Опять. У меня перед ним долг жизни — опять. И если он действительно так подставился ради нас, мне стоит перед ним извиниться… и сделать все, что в моих силах, чтобы дать ему шанс на нормальную жизнь. Сам Мерлин не разберет, что там творится у него в голове, но после прошлого лета… после всего, что произошло за этот год, мне не хотелось бы думать, что он способен предать нас с Анной. Но если бы он нас предал — разве Клятва не прикончила бы его? Эта последняя мысль стала решающей. Во рту было сухо, в груди покалывало, в голове бешеными молоточками стучала боль, но Сириус поднялся на ноги.

— Я иду с вами, — сказал он.

— Мистер Блэк, вы ранены…

— Вы меня уже вылечили, — ответил Сириус. — Со мной все в порядке. А если Снейп помог нам, если он сейчас там, с Розье, значит, он попал в беду, и я должен попытаться его спасти — должен, за все, что он для меня сделал. Я не останусь, профессор.

— Предлагаю обманный маневр, — сказал Баррайо, прежде чем кто-то успел возразить. — Блэк может пойти первым — будет изображать из себя героя, который вернулся, чтобы убить их обоих за издевательство над Анной. Это собьет Розье с толку; сейчас он уверен, что Снейп предал его, и если он хоть на минуту в этом усомнится, это облегчит задачу аврорам, которые будут идти прямо за Блэком. Со всеми этими шевелениями в замке и его окрестностях, ваш Волдеморт наверняка скоро пришлет кого-нибудь проверить, как тут обстоят дела. Аврорам предстоит разбираться еще и с его посланцами; в любом случае, они не должны узнать, что Снейп выступил против них.

Моуди выглядел недовольным, но потом согласно проворчал:

— Ладно. Не такая уж это и дурацкая идея — если Блэк сумеет сыграть свою роль и не угробиться при этом.

— Все будет хорошо. Потому что я пойду с ним, — вдруг сказала Анна.

Сириус обернулся к ней.

— Анна…

— Что — Анна? — она свирепо смотрела на него. — Ты пострадал больше меня, и раз уж ты идешь в замок, то и я тоже. Я не меньше тебя обязана Снейпу, и я не позволю тебе идти туда в одиночку.

— Вы сумеете позаботиться друг о друге, — твердо сказал Дамблдор, обрывая спор. Он вдруг показался Сириусу измученным и старым. — Как же я не хотел посылать в бой детей… но боюсь, что у меня в очередной раз нет выбора. Мистер Блэк, мисс Нотт, я буду прямо позади вас вместе с аврорами и мистером Баррайо. Настоятельно прошу вас не предпринимать необдуманных действий и здраво оценивать свои силы. Ваши раны исцелились, но телу требуется время, чтобы полностью восстановиться.

— Я буду осторожен, — пообещал Сириус. Усталый вид Дамблдора его огорчил. Трудно представить, но он уже далеко не молод. Конечно, есть волшебники и старше, но обычно к его годам они подыскивают себе работу попроще, путешествуют или занимаются своими хобби. Не управляют магической школой и не отправляют людей в бой, где их могут и ранить, и убить.

— Я тоже, — серьезно сказала Анна, стоящая рядом с Сириусом.

Все произошло как-то очень быстро. Раз — и Сириус с Анной вновь стоят в мрачном коридоре замка. Два — и невдалеке раздается хлопок. Аппарация; этот звук ни с чем не спутаешь. Вот гадство! Еще хлопки — Сириус и Анна в панике переглянулись. Кто-то был там, в коридоре, наверное, Пожиратели Смерти. Сириус поспешно набросил на себя и Анну заклинание невидимости, схватил ее за руку, чтобы не потеряться. До них доносились невнятные голоса, слышались тяжелые шаги, но к счастью, им удалось добраться до лестницы, никого не повстречав. Должно быть, они хотят сперва проверить, все ли в порядке внизу. Тогда у нас есть немного времени — совсем чуть-чуть. Сириус слегка успокоился, но это спокойствие рассыпалось в пыль, когда они вскарабкались по лестнице и услышали звук, который определенно не имел никакого отношения к аппарации.

Слабый стон, больше похожий на болезненный выдох. И приглушенный, но прекрасно узнаваемый голос Эвана Розье. Снейп, он мучает Снейпа! Сириус рванулся туда, где раздавался этот голос, но кто-то отчаянно вцепился в него и с силой дернул назад. Анна. Она тихо зашипела:

— Нет! Нельзя, мы же договорились! Ты ему не поможешь, если очертя голову кинешься его спасать и попадешься сам!

Ее горячий, настойчивый шепот заставил включиться мозги. У Сириуса внутри все переворачивалось от ярости и отвращения, однако он понимал, что Анна права. Вместо того чтобы с боевым кличем ворваться внутрь, он медленно и осторожно подошел к двери комнаты — той самой, где держали Анну, где собирались убить самого Сириуса, и где теперь, судя по всему, находились Снейп и Розье. Разум испуганно завопил, но Сириус подавил приступ паники и сжал ладонь Анны. Теперь или никогда.

Он медленно и плавно приоткрыл дверь. Повезло — Розье стоял к нему спиной и не заметил, как дверь сама собой неслышно отворяется и так же тихо возвращается на место. Сириуса замутило от кошмарного зрелища — и стошнило бы, если бы от его поведения не зависело столь многое. Розье нависал над Снейпом, которого корежило от невыносимой боли. Снейп был весь в крови, глаза крепко зажмурены, губа прокушена насквозь, одежда порвана в клочья. Закован в цепи — весь, с головы до ног; а прямо перед его носом Сириус заметил кучку щепок и что-то тускло поблескивающее, меркнущее с каждым мгновением — остатки волшебной палочки. А хуже всего, пожалуй, было то, что Розье… наслаждался всем этим; тащился, как от секса — запускал в Снейпа одно паскудное темное заклинание за другим, стараясь причинить побольше боли, и смотрел, как тот корчится, как тщетно пытается отпрянуть в сторону от очередного проклятия, несмотря на тяжелые цепи.

Анна ахнула — почти неслышно, но этот звук заглушил отвратительный хруст костей: Розье ленивым движением палочки сломал Снейпу мизинец. И это был уже не первый; Сириус судорожно сглотнул, заметив распухшие, жутко искореженные пальцы. Из предплечья выглядывало что-то светлое, с зазубренными краями — кость. О, Мерлин. Вот теперь меня точно стошнит. Это хуже, чем тогда, с Анной. Как можно терпеть такую боль? Потому что Снейп не издавал ни звука — только один раз за все это время застонал, — и это явно раздражало Розье. Он вновь поднял палочку, и Сириус не выдержал.

— Розье, больной ты ублюдок!

Розье дернулся, крутанулся и вслепую бросил проклятье в Сириуса. Сириус пригнулся — заклинание с шипением пролетело мимо уха, — и запустил в Розье невербальный Ступефай. К сожалению, яркий луч от заклятья был прекрасно виден, и тот с легкостью увернулся; вокруг него замерцал щит. Розье повернулся в сторону, откуда прилетело заклинание Сириуса, и глумливо рассмеялся.

— Пришел за добавкой, Блэк? Что, предатель крови, соскучился по мне? Что ж ты не сказал, что тебе так нравятся кровавые игры?

— Ты двинутый извращенец и садист, понял, Розье? Ты мне противен, — еще не закончив говорить, Сириус рывком ушел в сторону, и проклятье Розье врезалось в стену — там, где он стоял еще мгновение назад.

— Ну так покажись. И дерись как мужчина — или ты у нас девчонка, а, Блэк? — издевательски спросил Розье.

Сириус не мог проигнорировать этот вызов — просто не мог, и все. Чувство самосохранения что-то пискнуло, но гриффиндорская натура взяла верх. Однако он все-таки наложил на себя щит, почти такой же, как у Розье, и только потом снял невидимость. Сириус почувствовал за спиной легкое дуновение — кто-то проскользнул туда, где, скорчившись, лежал Снейп, который сейчас казался полумертвым. Боги, нельзя об этом думать. Нельзя отвлекаться. К Снейпу пошла Анна, и она сделает для него все возможное. А потом, когда они будут в безопасности, устроит им хороший разнос за то, что полезли на рожон.

— Неужели будешь драться с противником, у которого есть палочка? — съязвил Сириус. — Ах да, я понял. Ты хочешь затащить меня к себе в постель — силой, конечно. Потому что кто ж с тобой добровольно-то пойдет?

Розье взревел от ярости, и прямо в Сириуса полетел неприятного вида синий луч. Он едва успел укрепить щит, и все равно пошатнулся и отступил на шаг. Розье не стал упускать такой шанс и выпустил новое проклятье, но Сириус не зря провел столько времени в Шато Малфой. Он с содроганием вспоминал лагерь для будущих Пожирателей Смерти, но его там все-таки многому научили — в том числе и тому, как сражаться с темными магами. Эти навыки дорого ему обошлись, зато теперь он мог собрать воедино все то, что вбил в него Снейп — и выжить, а может, даже победить Розье. И дождаться помощи.

Какое-то время они сражались на равных. Отвращение и гнев Сириуса придали мощи его заклинаниям и заставили забыть об усталости и травмах. Розье не давал ему ни секунды продыху, кидался самыми разнообразными проклятьями, темными и не очень. Сириус держался, хотя порой это было нелегко. В ушах у него шумело, пот заливал глаза, заставляя отвлекаться, чтобы сморгнуть или вытереть лоб. По крайней мере, у Розье была та же проблема. Его волосы прилипли ко лбу, по лицу стекали капли, глаза щипало. Но он оставался опасным противником, а ярость Сириуса не могла питать его вечно. Совсем скоро у него начали подрагивать руки и ноги, а щит стал прогибаться под напором заклинаний.

Проклятье, где же носит Дамблдора и авроров? Говорили же, что пойдут прямо за мной и арестуют Розье, как только он попробует напасть.

Сириус зашелся кашлем, и Розье засмеялся.

— Тебе… никогда… не победить… меня… Блэк, — торжествующе пропыхтел он.

— Пошел на хуй, — выдохнул в ответ Сириус — и превратился. Большой лохматый черный пес напряг все силы, напружинился и прыгнул. Прямо на Розье.

По шкуре пробежали искры, но щит защищал Розье от проклятий, а не от физического нападения. Сириус застал его врасплох, ударил прямо в грудь и сбил с ног. В один миг ухватил врага зубами за горло — и почувствовал, что в бок ему воткнулась волшебная палочка. Ничья. Теперь весь вопрос был в том, кто успеет первым. Сириус разорвет Розье горло — или Розье прикончит Сириуса каким-нибудь проклятьем? Они замерли; оба совершенно выдохлись и опасались спровоцировать своего противника.

Сириус устал, смертельно устал, и ему ничего уже не хотелось — только укусить, с силой сжать зубы на бледном, гладком горле. Еще чуть, и он бы так и сделал, и плевать, что Розье мог проклясть его перед смертью. К счастью, в этот момент помощь все-таки пришла.

— Экспеллиармус! Ступефай! — и чужая палочка перестала впиваться между ребер, и лежащее под ним тело обмякло. Сириус не двинулся с места. Он был рад услышать этот голос, но все равно… в горле заклокотало рычание. Он заслуживает смерти! Мучительной смерти — за то, что сделал с Анной, со мной, со Снейпом!

— Он поистине этого заслуживает, мистер Блэк. А вы — заслуживаете стать его палачом? — мягко поинтересовался голос.

Я должен его убить. Один укус, и все будет кончено. Анна окажется в безопасности, убийца ее отца заплатит за то, что сделал. Снейп получит свободу. Я отомщу за себя. Убить его прямо сейчас, это ведь так просто…

Вы — заслуживаете стать его палачом?

Я — заслуживаю?

Джеймс не стал бы этого делать. Ему бы было противно. Он слишком уважает правосудие и закон, чтобы устраивать самосуд.

Ремус не стал бы этого делать. Он слишком ценит жизнь, даже если это жизнь убийцы и извращенца.

Питер не стал бы этого делать. Не стал бы пачкать руки и брать на душу такую тяжесть. Сказал бы, что убийство, кроме как из самозащиты, это занятие для преступников и дементоров. Да он бы вообще не полез в замок, оставил бы это дело профессионалам.

И Анна не стала бы этого делать. Перед глазами встала Анна. Ее серьезное личико в саду Шато Малфой, когда они впервые как следует поговорили. Она сидит в библиотеке, уткнувшись в книгу — наверняка либо по нумерологии, либо по архитектуре. Идет с Сириусом на ужин в Большой зал; смеется, ухватив его под руку, и ее глаза сияют. Отчитывает Джеймса за безобидный розыгрыш над Лили. Анна смертельно бледная и безмолвная — в доме у Поттеров, где она так ужасно долго лежала в коме, между жизнью и смертью. Искрометно-прекрасная и его — когда их губы встретились. Анна сонно улыбается; он баюкает ее в объятиях, и им так хорошо вместе. Обед закончился, и она страстно спорит о какой-то ерунде, пока он провожает ее на урок.

Нет, Анна не стала бы этого делать, а если это сделаю я, то разочарую ее. Нет, я не буду убийцей. Сириус медленно разжал зубы, отодвинулся от бесчувственного Эвана Розье и закрыл пасть. Вперед вышел Альбус Дамблдор и грустно посмотрел на Эвана, но Сириусу больше не хотелось его видеть; он отвернулся и перекинулся обратно в человека. Анна стояла рядом со Снейпом; ее глаза влажно блестели, и Сириусу хватило одного взгляда на ее счастливое, обожающее лицо, чтобы остатки гнева куда-то испарились. Она молча протянула к нему руки; Сириус шагнул вперед и оказался в ее объятиях, и притянул ее к себе — так просто и естественно, будто всю жизнь это делал.

__________

Miserere Nobis примерно переводится с латыни как «помилуй нас (Господи)». Эта фраза — часть молитвы о помиловании грешников, которую поют во время католической литургии.

Сириус успел увидеть, как пришел Моуди, как сообщил, что авроры наголову разбили на нижних этажах пожирательский отряд — и очнулся уже в больничном крыле Хогвартса. Рядом сидела Анна и читала книгу… о готическом стиле в архитектуре, о чем же еще.

— О, да ты проснулся! Я уж думала, все лето проспишь, — улыбнулась она.

— Я что, умер? — с трудом прохрипел Сириус. Горло пылало огнем. — А то я себя так чувствую… И ты выглядишь, как настоящий ангел.

— Умер, вот еще! — в ее голосе прозвучало облегчение. — Ты для этого слишком везучий. Та рана от ножа была поверхностной, и профессор Дамблдор ее исцелил. Другое дело, что такие вещи даром не проходят — сначала нож в груди, потом дуэль с Розье… у тебя совсем не осталось сил. Началась лихорадка, и ты неделю не приходил в себя. Температура спала только прошлой ночью, и мадам Помфри сказала, что теперь ты скоро очнешься.

Сириус сглотнул — точнее, попытался. Такое ощущение, что у меня не горло, а пустыня Сахара!

— Можно воды? — выдавил он и закашлялся. Слова будто увязали в сухом песке.

— Конечно, что же это я, она ведь сказала, что ты захочешь пить, когда проснешься… — Анна, это ангельское создание, быстро наполнила кружку, помогла ему приподняться и поднесла воду к его губам.

Он облил больничную пижаму — и подбородок, и постельное белье, — и все равно продолжал торопливо заглатывать прохладную жидкость, чувствуя себя как в раю. Глотать было больно, однако бушующий внутри пожар постепенно стихал. Он выпил все до капли и попросил добавки, но в конце концов жажда прошла, и Анна отставила пустую кружку на туалетный столик. Сириус слабо улыбнулся ей.

— Выходи за меня замуж, — выпалил он.

Анна застыла от удивления, ее брови птицами взметнулись вверх.

— Сириус Блэк, если бы я знала, что тебя так легко подцепить на крючок, я предложила бы тебе воды гораздо раньше, — с усмешкой сказала она.

Сириус залился краской.

— Я, э-э… я… Анна, — забормотал он.

Усмешка вдруг пропала с ее лица.

— Так ты это серьезно сказал?

— Серьезно… боги, ну конечно, Анна! — Сириус смущенно взглянул на себя, на стерильную больничную обстановку. — Да уж, не слишком-то романтично получилось… и место тоже не очень, — он искривил губы. — Но я люблю тебя, Анна, и надеюсь, что ты простишь мне это несвоевременное признание. Окажешь ли ты мне честь стать моей женой?

На ее ресницах заблестели слезы, и Анна нетерпеливо смахнула их рукой, широко и радостно улыбнулась.

— Конечно, Сириус Блэк. Я люблю тебя, — прошептала она; он протянул к ней руки, и Анна легко скользнула в его объятья.

…Послышался шум. Сириус поднял взгляд и увидел, как в палату торопливо входит мадам Помфри. Ее глаза расширились.

— Сириус Блэк, немедленно отпустите мисс Нотт! Никакая болезнь не дает вам права столь возмутительно себя вести!

Анна дернулась и попыталась вырваться из рук Сириуса, но тот только крепче прижал ее к себе.

— Нет, мадам Помфри, — спокойно ответил он. — Я хочу обнять свою невесту и вовсе не намерен ее отпускать.

Анна смущенно пискнула. Сириус сжал ее плечо, со спокойным вызовом глядя на школьную медсестру. Та первой отвела глаза, суетливо подошла к его кровати и начала проводить диагностику, что-то ворча себе под нос. Сириус молчал; он не хотел больше раздражать ее, хотя не постеснялся бы это сделать, если бы она опять попыталась разлучить их с Анной. Наконец мадам Помфри хмыкнула.

— Еще день-два, и вы будете в полном порядке, — отрывисто сказала она Сириусу. — Сегодня вам положен строгий постельный режим, но если не будет осложнений, я подумаю о том, чтобы выписать вас завтра. Мисс Нотт — проследите за тем, чтобы мистер Блэк вовремя принимал зелья. У него есть неприятная черта: он терпеть не может их пить и всячески этого избегает, — к ней в руку влетела неглубокая коричневая склянка с широким донышком, и мадам Помфри со звоном поставила ее на столик. — По две столовые ложки после еды. Можете поведать мистеру Блэку, что случилось, пока он был без сознания, но я лично напою его зельем сна без сновидений, если через час он не будет спать. Татти!

Хлоп.

— Да, хозяйка Целительница? — пропищала крошечная домовушка; она теребила край надетого на нее полотенца, преданно глядя на мадам Помфри.

— Принеси, пожалуйста, обед для мистера Блэка — что-нибудь легкое и питательное. Он целую неделю не ел твердой пищи, — распорядилась медсестра.

— Слушаюсь, хозяйка Целительница! Татти несет еду сию минуту, мадам!

Хлоп. Эльфийка исчезла.

— Татти сейчас принесет обед, и вы должны его съесть, мистер Блэк, — сурово приказала мадам Помфри.

Сириус решил, что лучше всего будет просто улыбнуться и кивнуть. Грозная ведьма откашлялась, пригвоздила их обоих предупреждающим взглядом и вышла из отдельной комнатки, где лежал Сириус, в общую палату больничного крыла.

Анна вздохнула и с облегчением откинулась на мягкие подушки рядом с Сириусом.

— Как же мне тебя не хватало!

— А мне — тебя, — он засмеялся, притянул Анну еще ближе и положил подбородок ей на голову.

— М-м-м… Кстати, ты проспал все ТРИТОНы, через два дня уже церемония выпуска. Ты прямо как нарочно все подгадал.

— И что теперь будет, ты в курсе?

— Дамблдор сказал, что ты получишь неделю на подготовку, когда проснешься. Он договорится, чтобы ты сдавал ТРИТОНы индивидуально. Думаю, диплом тебе разрешат получить вместе с друзьями — если мадам Помфри к тому времени позволит тебе вставать.

Хлоп.

— Мистер Блэк съедать все-все! — строго сказала Татти.

Все-все состояло из тарелки с похлебкой, свежайшей булочки, от которой еще поднимался пар, и стакана с жидкостью — Сириус узнал тыквенный сок. У него вдруг забурчало в животе. Анна хихикнула. Он подвинулся, позволяя ей поправить подушки и разместить у него на коленях поднос с едой.

— Да не вопрос, Татти, — искренне сказал Сириус. — Пахнет просто замечательно.

Огромные глаза эльфийки засияли от счастья, она прощебетала что-то о том, какой Татти хороший эльф, и внезапно исчезла. Сириуса больше не нужно было уговаривать; желудок словно вспомнил, сколько дней его не кормили, и решил наверстать упущенное.

— Ешь помедленнее, если не хочешь, чтобы тебя стошнило, — пожурила Анна. Сириус попытался сбавить скорость.

Стало тихо, только слышался стук ложки о тарелку. Сириус с аппетитом жевал, Анна довольно смотрела на него.

— Ты сама-то обедала? — опомнился вдруг он.

— Ага, — радостно ответила она. — Это ты немного припозднился. Уже где-то час дня.

Сириус подобрал остатки восхитительной похлебки последним кусочком душистого, мягкого хлеба и закинул его себе в рот. Тут же появилась Татти и исчезла вместе с подносом; тыквенный сок она оставила на столике. Анна со зловещей улыбкой откупорила склянку с зельем.

— Анна…

— Ты ведь будешь хорошим мальчиком и выпьешь лекарство, а, муж мой будущий? — ласково пропела она. Сириус увидел блеск в ее глазах и понял, что на этот раз увильнуть не удастся. Он горестно смотрел, как приближается ко рту ложка, до краев полная каким-то омерзительным варевом. — Ну давай же, Сириус, открой ротик, — в ее голосе прозвучали смешинки.

— Ты еще пожалеешь, — прорычал он — и ложка с зельем оказалась у него во рту.

— Бе-е! — горло перехватило, взбунтовался желудок. Сириус поспешно проглотил вторую ложку гадости, схватил стакан с соком и осушил, захлебываясь. — Какая же это дрянь! На вкус как… как вонючие носки и собачье дерьмо! — он потер рот и скривился от отвращения.

— И откуда ты только все это знаешь? — лукаво спросила Анна.

Сириус ребячливо показал ей язык; она хихикнула.

— Добро пожаловать в мир живых, Сириус Блэк.

— Тебя тут заждались, — раздался от двери знакомый язвительный голос.

Сириус резко сел на кровати.

— Снейп!

— Он самый, — с легкой издевкой ответил тот.

— Ты… ты… — Сириус неверящим взглядом уставился на него. Снейп выглядел изможденным, под глазами залегли темные круги, и на дверной косяк он опирался подозрительно тяжело. Однако он был жив и ничуть не походил на тот полутруп из замка Абердифи.

— Живой? — закончил за Сириуса Снейп. Сарказма в его голосе было — хоть ложкой ешь. — Ну да, пожалуй. У меня слишком плотная структура тела, чтобы считаться привидением, а инфери не склонны вести светские беседы — они просто набрасываются и убивают всех подряд. Так что приходится признать: я и правда живой.

— Как ты…

Снейп сухо кивнул в сторону Анны.

— Пока ты отвлекал Розье, Нотт выступила в роли сестры милосердия; она подлатала меня достаточно, чтобы я смог дождаться помощи. Благодаря ей и мастеру Луиджи я попал в Мунго живым, а там уже целители поставили меня на ноги.

— О, — растерянно выдавил Сириус. Сколько же он пропустил? И что можно сказать человеку, если в последний раз ты его видел, когда он корчился на полу под пытками? — Э-э…

— Я просто пришел сообщить тебе, что твой долг жизни уплачен, — ехидно известил его Снейп. — Ты совершенно свободен, Блэк. Мисс Нотт еще успеет поведать тебе все подробности. Счастливо оставаться. К сожалению, не сомневаюсь, что мы с тобой скоро увидимся, — он усмехнулся и похромал прочь из больничного крыла.

Сириус проводил его взглядом и решительно повернулся к Анне.

— Что я пропустил? — спросил он.

Анна вздохнула.

— После того, что сотворил Розье, целители в Мунго неделю над Снейпом работали, — тихо сказала она. — Первые пять дней они вообще не думали, что он выживет. Но все-таки он выкарабкался, а сегодня утром почувствовал себя достаточно хорошо, чтобы потребовать выписки. Кстати, он за себя отомстил — после того, как ты потерял сознание, — она ухмыльнулась.

— И долго ты будешь мне это припоминать? — проворчал Сириус.

— О том, что Сириус Блэк упал в обморок, как девчонка? Всю жизнь, конечно, — широко улыбнулась Анна. — Ну так вот, после того как пришел Моуди, а ты упал в обморок, профессор Дамблдор распорядился, чтобы авроры собрали всех схваченных Пожирателей Смерти и переправили их в Азкабан. Они ведь поэтому так задержались — им пришлось драться с Пожирателями, которых прислал Темный Лорд, чтобы разведать обстановку и доставить меня к нему для ритуала. Пока шел бой, Дамблдор и Баррайо сумели прорваться наверх и помочь нам. Привели в чувство Снейпа, а он влил в Розье свое зелье. Ах, как оно на него подействовало… Волшебное зрелище, я так бы и смотрела, не отрываясь, вот только Снейп был едва живой — не представляю, как он вообще сумел удержать магию зелья. Знаешь, это было по-настоящему страшно. Ты бы видел его, Сириус. Не думала, что кто-то может вынести такую боль, даже…

Она запнулась, лицо исказила страдальческая гримаса — и исчезла; Анна решительно продолжила:

— Как бы то ни было, магия ему подчинилась, и Розье навсегда потерял память о моем похищении и спасении, а заодно и о том, чем он шантажировал Снейпа. Гениальная все-таки вещь это зелье. Кажется, Моуди готов был начать допрашивать Снейпа прямо там, в замке — законно ли оно, и сумеют ли Министерство и авроры его использовать в особо важных случаях, раз уж Обливиэйт можно обмануть. А потом всё кончилось… вас со Снейпом отправили в Мунго, Пожирателей и Розье — в Азкабан. На следующий день тебя перевели в Хогвартс; целители сказали, что в больнице тебя держать не обязательно, и все, что тебе нужно — это отдых и лекарства от лихорадки.

Сириус привлек Анну к себе, раздумывая над тем, что она рассказала.

— Значит, Снейп был в Мунго… И как же он собирается это объяснять Волдеморту и Люциусу Малфою?

— Никак. Дамблдор и Баррайо и по отдельности на многое способны, а уж вместе — просто тихий ужас, — с жаром сказала Анна. — Они договорились, что Снейп поступит в больницу под чужим именем, а пускать к нему будут всего двоих целителей. Ему выделили отдельную палату, наложили на нее уйму защитных чар… Баррайо от него вообще не отходил, а с этим итальянцем даже Дамблдор, пожалуй, поостерегся бы связываться. Так что никто не знает, что Снейп был в Мунго, а целители дали обет молчания. Кстати, ТРИТОНы он будет сдавать вместе с тобой, но все уверены, что он сдал их заранее и поэтому на экзамены не пришел.

Сириус наморщил нос.

— А про меня они почему то же самое не сказали? — жалостно спросил он.

Анна засмеялась.

— Потому что, во-первых, все знали, что ты отправился меня спасать, и лежал ты здесь же, в больничном крыле Хогвартса. Джеймс, Лили, Ремус и Питер каждый день тебя навещали. А во-вторых, никто никогда не поверил бы, что Сириус Блэк сам, добровольно согласился досрочно сдавать экзамены.

Она ухмыльнулась. Сириус надулся, но вынужден был признать ее правоту.

— Ладно, чего уж теперь, — недовольно сказал он.

Он очень забавно выглядел, но Анна удержалась от смеха.

— Ты знаешь, Снейп — вернее, нож… Баррайо все верно угадал, — сбивчиво заговорила она.

Путаная речь Анны заставила Сириуса поднять бровь, но он промолчал. Если ей нужно выговориться, то он ее выслушает, как бы бессвязно она ни выражалась.

— Когда Снейп немного пришел в себя, то сказал Дамблдору, что нож действительно был портключом — мы правильно догадались, — и он взял его с собой на случай провала. Розье, к примеру, мог и сообразить, что вы пришли меня спасать. Тебе Снейп об этом не сказал, потому что ни на кнат не верил в твои актерские способности — и в этом я с ним соглашусь, — Анна тепло улыбнулась Сириусу. — Прости, Сириус, но у тебя и правда все на лице написано. Любой слизеринец, и особенно Розье, сразу бы заметил притворство. Так что Снейп ничего тебе не сказал, а когда Розье заподозрил его в предательстве, воспользовался твоей кровью, чтобы активировать портключ и убрать нас обоих из замка.

Сириус содрогнулся. Анна скривилась.

— Да уж, получилось жутко, но все-таки он это здорово придумал. Когда Розье тебя обнаружил, Снейп разыграл из себя коварного злодея и убедил Розье отвести тебя ко мне, — она засмеялась — горько, без намека на юмор. — Этот поганец и меня обманул. Я и впрямь поверила, что они убьют тебя у меня на глазах, а я буду сидеть, глазами хлопать — и ничем не смогу им помешать…

— Эй, ну что ты, — встревожился Сириус. По ее щеке медленно катилась капелька; он аккуратно стер ее пальцем. — Не надо плакать, ласточка. Я же тут, живой, видишь?

Она улыбнулась сквозь слезы, прижалась к нему и со вздохом уткнулась ему в плечо. Сириус неловко обнял ее другой рукой и принялся гладить по голове.

— Снейп ударил тебя ножом, — слова Анны приглушенно доносились откуда-то из подмышки. — Не так уж и глубоко на самом деле, на дюйм или два, и он целился чуть правее сердца, так что опасности для жизни не было. Но ты кричал, а я не видела… — она рвано выдохнула и умолкла. Сириус не сказал ни слова, продолжая ласково перебирать ей волосы. Ее пальцы пробежали по его груди и остановились; он смутно помнил, что именно отсюда растекались по телу огонь и боль. — Ну, остальное ты знаешь, — немного торопливо проговорила она. — Снейп сказал, что надеялся на то, что у Розье еще сохранились остатки чести — что его слово чистокровного мага хоть чего-то стоит… Но когда Снейп напомнил Розье его обещание исполнить то, что Снейп у него попросит, тот отказался, — с отвращением выплюнула Анна.

Сириус примерно представлял себе, что такое обещание, данное в обмен на услугу. Да уж, Розье скатился — ниже некуда. Если станет известно, что он отказался от своего слова в такой ситуации, от него отвернутся все чистокровные, и никакая власть, никакое влияние тут не помогут. Подобный поступок был для них хуже убийства. А то, что Снейп и не собирался защищать замок и помогать Розье, нарушением слова не считалось… Сириус помотал головой. Да ну их нафиг, эти чистокровные заморочки.

Анна вдруг подняла голову и сменила тему.

— Не знала, что ты у нас анимаг.

— Э-э…

Она слабо улыбнулась.

— Не волнуйся. Тебя видели только Дамблдор, Снейп, Баррайо и я, и все уже согласились об этом забыть. Скорее всего, Дамблдор попросит тебя не регистрироваться в Министерстве; в нынешние опасные времена такой талант может еще не раз спасти тебе жизнь, — Анна выглядела так, будто вот-вот расплачется при одной мысли об этом, но потом чуть оживилась и сказала: — Знаешь, я так тобой горжусь. Ты ведь сдержался, хотя и хотел его убить.

— Зря сдержался, — прорычал Сириус.

— Ты не стал убивать, потому что ты не такой, как они. Не такой, как он, — Анна с нежностью положила голову ему на плечо. — Поэтому я тебя и люблю. Ты такой чудесный, светлый человек, который просто не способен на дурной поступок, — на ее щеках появились ямочки. — Спасибо, что спас меня, Сириус. Не знаю, как бы я жила без тебя… Ты не думай, я еще соберусь с духом и обязательно наору на тебя за то, что ты так по-глупому подставился с Розье. Но это потом… — она глубоко, удовлетворенно вздохнула.

Они сидели обнявшись, наслаждаясь миром и покоем, а за окном медленно опускалось к горизонту солнце.

* * *

— Снейп.

Встрепанная темноволосая голова дернулась вверх. В глазах вспыхнуло узнавание, и на лицо тут же опустилась бесстрастная маска. Проклятые слизеринские притворщики, — беззлобно подумал Сириус.

— Блэк. Выпускник, который не сдал ТРИТОНы, — с издевкой отозвался Снейп.

Сириус пожал плечами.

— Сдам на следующей неделе, как и один мой знакомый слизеринец. Подумаешь, какие-то экзамены — после всего, что случилось в этом году. Я благодаря тебе еще и по зельям «Превосходно» получу, — пошутил он.

— Рановато ты принялся делить шкуру неубитого дракона, — съязвил Снейп.

— Не волнуйся, со своими драконами я как-нибудь разберусь.

Они надолго замолчали. По озеру бежала странная рябь; должно быть, под водой кто-то проплывал — русалка или гигантский кальмар. Сириус услышал вдалеке радостный вопль Джеймса, крики и смех людей. Квиддичное поле — они собирались поиграть там напоследок. Мадам Помфри запретила Сириусу в этом участвовать, но он не переживал: это не последняя в жизни игра, а у него было важное дело.

— Как твои руки? — вдруг спросил Сириус. Он вспомнил, как кольнула его эта мысль, когда он увидел израненное тело Снейпа на холодном каменном полу замка Абердифи. — Я хотел сказать, они… ты…

— Целители в Мунго уверили меня, что чувствительность пальцев восстановится, а кисти обретут прежнюю подвижность максимум через месяц, — ответил Снейп. — Мастер Луиджи сказал, что до тех пор никаких зелий мы варить не станем, а к началу ученичества я уже буду в полном порядке. Все обошлось.

— Хорошо, — пробормотал Сириус. А если бы Розье удалось изувечить Снейпу руки? Бр-р. Снейп же зельевар, они для него самый главный инструмент…

Снейп пристально смотрел на озеро, скрестив руки на груди. Он уже давно тут стоял… Сириус долго за ним наблюдал, прежде чем подойти. Но Снейп молчал, и Сириус не стал навязываться. Он умел быть тактичным — по большим праздникам, как сказала бы Анна.

Сириус улыбнулся. Анна. Как много они пережили… Он обещал, что, несмотря на помолвку, не станет настаивать на том, чтобы поскорее сыграть свадьбу. В конце концов, ей еще два года учиться в школе. Что с того, что никто до сих пор не удосужился отменить законы, разрешающие брак несовершеннолетних? Мало ли какие бывают законы… Он возьмет в жены взрослую женщину, твердо знающую, чего хочет. Правда, уже сейчас Анна вела себя не менее зрело и рассудительно, чем Сириус — а честно говоря, это он ей уступал. Но детство у Анны прошло среди чистокровных фанатиков — и что это было за детство? Нет, Сириус не станет отнимать у нее последние беззаботные годы. К тому же Анна желала сначала найти работу, а потом уже с кем-то связывать свою судьбу — и Сириусу нравилась ее решительность, он гордился ею. Он готов был ждать того дня, когда она исполнит обещание и станет его женой. Надеюсь только, что она не передумает. В конце концов, Анна на два года моложе, учится в школе — что, если ей встретится кто-то еще? Если Танкред Доувер начнет подбивать к ней клинья? Твою ж мать, только ревности мне и не хватало, — подумал Сириус. — Анна же уже призналась, что любит меня. А я люблю ее. Она согласилась на помолвку, и замуж за меня тоже выйдет, просто придется несколько лет подождать. Она не откажется от своего слова!

Наконец Снейп нарушил тишину.

— Чего тебе надо, Блэк? — процедил он.

— Тысячу галлеонов, шоколадную лягушку и труп типа, который называет себя Лордом Волдемортом, — небрежно ответил Сириус. — К сожалению, прямо сейчас мне ничего не обломится — разве что шоколадная лягушка — так что хватит и того, что ты ответишь на мои вопросы.

— У тебя был шанс меня убить — неделю назад, в замке Абердифи. А теперь я смогу защититься, — Снейп покрутил в пальцах тонкую палочку из темного дерева. Значит, успел уже сходить к Олливандеру за новой.

— Я вовсе не хочу тебя убивать, — искренне ответил Сириус и повернулся к Снейпу. — Мне нужны ответы, а их я вряд ли получу у гниющего трупа, который только и может, что испоганить озеро и напугать гигантского кальмара.

Снейп хмыкнул.

— Гигантский кальмар — трус. Боится даже собственной тени в ясный полдень.

— Вот именно, — радостно согласился Сириус.

— Что ты хочешь узнать, Блэк? Ответы — редкая и ценная вещь; с чего ты взял, что я соглашусь ими делиться?

— Может, хоть на парочку вопросов ответишь — очень уж мне любопытно, — Сириус непринужденно прислонился к одинокому дереву, под которым они стояли. — Что случилось после того, как портключ унес нас с Анной из замка?

— Мы с Розье дрались. Он победил, — коротко сообщил Снейп.

— Знаешь что, — задумчиво проговорил Сириус себе под нос, — мне почему-то кажется, что все было не совсем так.

— Твои проблемы, Блэк.

— Он тебя изнасиловал?

Снейп замер.

— Ты бредишь, Блэк. Лихорадка выжгла тебе последние мозги, — голос его прямо-таки сочился ядом.

Сириус невозмутимо смотрел на него.

— Я же не прошу тебя в подробностях расписывать, что именно он сотворил. Но он это сделал, правда? Или по крайней мере собирался… Я же видел, как его перло, когда он тебя пытал. А в тот момент, с ножом — ты думал только о том, как вытащить нас с Анной и как не убить меня. Я плохо помню, что тогда было, но знаю, что ты стоял надо мной на коленях, а Розье был позади тебя. Ему ничего не стоило… ну, скажем, наложить на тебя Инкарцерос и забрать твою палочку. А тебе, чтобы хоть как-то защититься, надо было сначала уйти из-под удара и подняться на ноги. Думаю, Розье решил с тобой поразвлечься во всю ширь своей больной фантазии… а мы знаем, что он уже насиловал тебя раньше, — безжалостно продолжал Сириус, не обращая внимание на то, что Снейпа всего трясло от напряжения и сдерживаемой ярости.

— Но ты ведь умный парень, Снейп. Я только тем летом понял, насколько. И прошел такую школу выживания и обмана, что не дай Мерлин никому. Ты ведь подыграл ему, правда? — в меру сил; и держался, насколько это было возможно. Терпел то, что делал с тобой Розье, и ждал, пока Баррайо сообразит, что ты задумал, и придет на помощь. Ты верил, что он сумеет разобраться, даже если все остальные ничего не поймут. Ждал — и дождался, и мы пришли.

— Блэк… — прорычал Снейп.

— Снейп, — спокойно ответил Сириус. Посмотрел ему в глаза. И затаил дыхание.

Вечность спустя Снейп резко отвернулся от Сириуса и снова принялся смотреть на озеро.

— У тебя нет ни единого факта — только досужие домыслы, да еще туманные намеки твоей подружки, — усмехнулся он. — Ровным счетом ничего, кроме горячечного бреда. Ни медицинских записей, ни доказательств, ни свидетелей.

— Анна моя невеста, — уточнил Сириус. — И ты прав, у меня нет доказательств, а записи Мунго запечатаны наглухо, почище гробницы Тутанхамона. Хотя не такая уж и надежная там была защита, раз маглы сумели ее обойти… правда, проклятье против грабителей не заметили, — задумчиво проговорил он. — В общем, шкафчик с данными о пациентах и медицинскими картами аж светится от чар, все сотрудники Мунго связаны клятвой целителя, а врачебную тайну они хранят так, что заткнут за пояс даже невыразимцев из отдела Тайн.

Снейп развернулся и пошел прочь, очень прямо держа спину.

— Солнце садится, — процедил он. — Скоро церемония выпуска, тебе не помешало бы переодеться.

— Снейп! — позвал Сириус. — Я просто хотел поблагодарить тебя за то, что ты спас Анну — что спас нас обоих. И я не собираюсь ни с кем делиться своими «досужими домыслами» и «горячечным бредом». Я даже Анне ничего не сказал, хотя она-то как раз могла и сама догадаться, ведь она тоже там была. Но от меня никто ничего не узнает.

— Это был единственный способ исполнить Клятву и не умереть при этом, — сказал Снейп. — У меня не было другого выхода.

— Думай, как тебе угодно. Но я рад, что мы с тобой союзники. И надеюсь когда-нибудь назвать тебя другом.

Костлявые плечи Снейпа едва заметно расслабились.

— Обет молчания скоро утратит силу… но твой друг может не волноваться за свою тайну.

Сириус нахмурился — и вдруг понял, что именно сказал Снейп. Ремус. Он пообещал молчать, что Ремус оборотень — даже после выпускной церемонии, когда перестанет действовать клятва, которую вынудил его дать Дамблдор.

— Спасибо, — серьезно ответил он. — Ты мог бы и не говорить мне об этом… Но я благодарен тебе.

— Смотри, а то опоздаешь и останешься без диплома, — бросил Снейп и ушел в сторону замка, не оглядываясь.

— Снейп! — крикнул ему в спину Сириус. — Не скучай там в Италии. И выползай хоть иногда на солнышко, бледная ты поганка!

Тот только раздраженно фыркнул, даже не замедлив шага. Сириус ничуть не расстроился. Еще пару минуточек постою — и пойду, — подумал он. Сгущались сумерки; по земле протянулись длинные тени. Озерная гладь теперь была чиста как зеркало, и только на берег порой накатывала случайная волна. Первые летние сверчки уже заводили свою ночную песенку. Хогвартс. Сириус вздохнул. Перед ним лежал замок — тот, что был его домом целых семь лет. Почти половину жизни… Здесь я встретил Джеймса, Ремуса и Питера, и мы стали друзьями навек. Здесь я замышлял шикарные розыгрыши и учился анимагии, чтобы помочь Ремусу. Здесь я играл в квиддич — побеждал и проигрывал… помнится, в тот год, когда Слизерин получил и кубок школы, и кубок по квиддичу, для меня это стало настоящим концом света.

Здесь я ухаживал за самой красивой и умной ведьмой во всей Британии, и здесь она сказала мне «да». Джеймс, правда, со мной бы не согласился — он-то думает, что самая лучшая досталась ему. А сколько лет она его мурыжила! Кто бы мог подумать, что блестящая Лили Эванс все-таки полюбит Джеймса? Сириус хмыкнул, вспомнив несколько особо выдающихся тирад, которые рыжая ведьма обрушивала на голову его друга. О ее горячем нраве ходили легенды, а издевательские прозвища, которыми она щедро награждала всех Мародеров, и в особенности Джеймса, передавались из уст в уста. Он сказал, что собирается сегодня вечером просить ее руки. После церемонии выпуска пойдет с ней в самый шикарный ресторан во всем Лондоне, где столик надо заказывать за несколько месяцев, и там сделает ей предложение… Да уж, у Джеймса с романтикой все в порядке, не то что у меня, — грустно подумал Сириус.

Но он собирался это исправить. Он отправил сову дяде Альфарду — единственному Блэку, который не был изгнан из семьи и все-таки продолжал общаться с Сириусом, когда от него отреклась мать. Она сделала это прямо после похищения Анны, прежде чем они отправились ее спасать, но о поступке матери Сириус узнал не сразу. Возможно, потому, что все его мысли занимала Анна, и у него просто не было времени читать письма. А вот Снейп знал — Дамблдор признался, что сказал ему об этом еще в Хогвартсе. И Розье тоже наверняка знал. Тогда становилось понятно, как он решился на убийство чистокровного. В прошлый раз, когда Розье выбрал в качестве наказания средневековую порку кнутом, жизнь Сириусу спасло то, что Розье не осмелился пойти против воли Блэков. А теперь мать больше не могла защищать сына, от которого отказалась.

Однако это уже было неважно. У Сириуса появилась другая семья, а дядя Альфард принял его сторону, хотя и опасался матриарха рода Блэк. В открытую поддержать опального племянника было чревато неприятностями, но те галлеоны, которые он тайком послал Сириусу, оказались очень кстати. Их хватало, чтобы заплатить Поттерам за проживание — Сириус не собирался больше жить нахлебником, раз уж у него теперь были деньги.

И еще оставалось достаточно, чтобы устроить для Анны незабываемый вечер. Джеймс не единственный был способен на романтические порывы, хотя, в отличие от него, ничего экстравагантного Сириус не планировал. Анне бы это не понравилось. Пожалуй, она бы отвесила ему подзатыльник и назвала бесчувственным болваном, попытайся он сделать ей предложение там, где все вокруг стали бы на них таращиться. Вместо этого он взял напрокат маленькую самоходную лодочку со встроенными чарами невидимости, которые должны были скрывать и само суденышко, и его пассажиров. На вечер обещали ясную и теплую погоду; Сириуса уверили, что лодочка держится на воде устойчиво как скала, а от опасностей плавания в океане надежно защищают магические щиты. Из того, что собрали для него восторженные домовики, можно было накрыть превосходный ужин на двоих… а то и на полсотни едоков — эльфы, как обычно, увлеклись. И у Сириуса было кольцо.

Как же он набегался, пока его нашел! По расчетам, после всех трат у него должно было остаться около шести галлеонов, а кольца, даже самые маленькие и убогие, стоили не меньше пятидесяти. Сириус уже собирался опустить руки и уйти из последней лавки, когда его поманила к себе старая карга, которая показывала ему товар.

— Сходи-ка ты, милок, в магловский Лондон, в ихние ломбарды, — проскрипела она. — Ежели твоя девица с понятием, то сообразит, что не по карману тебе ни традиционные брюлики, ни все эти магические фанаберии.

Сириус не слишком-то рассчитывал на удачу, но в магловский Лондон все-таки пошел. Почти сразу же он безнадежно заплутал, а где-то через полчаса блужданий набрел на крошечный ломбард в укромном переулке. Там на черной бархатной подставке были разложены кольца, сменившие, должно быть, уже не одного владельца. А в самом дальнем углу лежало маленькое серебряное колечко с овальным лунным камнем — жемчужно-серая капелька словно светилась изнутри в обрамлении изящной узорчатой оправы.

Пожилой продавец-магл подошел ближе.

— А, кольцо с серым лунным камнем. У вас хороший вкус, сэр, — сказал он. — Здесь, конечно, есть и более роскошные кольца, и более традиционные… — магл пренебрежительно махнул рукой в сторону витрины, — но такой изысканной красоты вы в них не найдете. Полагаю, нечто подобное можно сказать и о вашей девушке?

— У Анны глаза такого цвета… — пробормотал Сириус себе под нос.

Продавцу хватило одного взгляда, чтобы понять, что клиент созрел. Он хотел было задрать цену, но потом присмотрелся к мужчине, который забрел в его лавчонку. Мужчине? Да он же еще мальчишка, только-только вступающий во взрослую жизнь — и без ума от женщины с глазами цвета лунного камня. Лицо магла смягчилось. Когда-то и он был таким — молодым, бедным как церковная мышь и без памяти влюбленным в свою Нэнси. Его друзья тогда скинулись, чтобы он смог купить ей настоящее кольцо, а не грошовую безделушку. Жена всегда говорила, что простенький ободок на ее пальце не имеет цены, потому что он напоминает ей о тех прекрасных людях, которые им помогли.

— Хотите поскорей сыграть свадьбу, а, парень? — полюбопытствовал магл.

— Нет, нет, — рассеянно ответил Сириус, не переставая крутить в руках кольцо. — Мы еще слишком молоды, а она даже школу не закончила. Мне нужно устроиться на работу. Какая может быть свадьба, если у меня нет ни собственного жилья, ни постоянного дохода? Но Анна заслуживает самого лучшего в мире кольца, чтобы любой, кто положит на нее глаз, сразу понял, что она моя невеста — и больше ничья.

Магл ухмыльнулся.

— Ну, нет! Ни с кольцом, ни без кольца — никуда она от такого горячего парня не денется. Но если колечко тебе по сердцу, плати сорок фунтов, и оно твое. Серый лунный камень с Цейлона в оправе из чистого серебра; считается, что этот камень дает спокойствие, силу и ясный ум. Говорят, в Индии их принято дарить молодым влюбленным, чтобы они научились лучше понимать друг друга. У тех украшений, что попадают сюда, обычно непростая судьба, они повидали и злобу, и горе… а вот твое колечко — настоящая загадка.

— Откуда оно у вас? — с любопытством поинтересовался Сириус. Он взял кольцо двумя пальцами и поднял к свету; камень переливался и мерцал, словно радужный кусочек луны.

— Его нашла в кустах маленькая девочка, когда играла в парке, — ответил продавец. — Ее мать сообразила, что колечко стоит денег, и по дороге домой зашла ко мне.

— Так может, его кто-то потерял?

— Все может быть. Только вот мать девочки сказала, что поспрашивала в парке, и никто его не признал, — магл пожал плечами. — По-хорошему надо было, конечно, отнести его в участок, но чего уж теперь… К тому же та семья тоже не слишком-то шикует.

Сириус задумался. Он мог понять, что для матери накормить своего ребенка было важнее, чем вернуть кольцо, которое то ли само потерялось, то ли его кто-то выкинул в приступе гнева. По крайней мере, если с его владельцем и случилась какая-то беда, Сириус ничего об этом не знал... пожалуй, это все равно что начать жизнь с чистого листа. Кольцо магловское, поэтому ни проклятий, ни порчи на нем быть не должно, но на всякий случай он собирался проверить его дома. Сорок фунтов… сколько же это в галлеонах? Семь? Нет, восемь. Он быстро прикинул свои финансы. М-да. Сириус понадеялся, что родители Джеймса не будут на него в обиде, если он заплатит им на два галлеона меньше, а остаток отдаст как-нибудь потом.

Он решительно кивнул.

— Беру, — Сириус запнулся. — Э-э, вы не могли бы его придержать? Всего на часок — я сейчас сбегаю и возьму деньги.

— Не волнуйся, я подожду. Вот, смотри, я положу его в эту симпатичную коробочку и спрячу под прилавок. Никто твое колечко тут не увидит, — магл широко улыбнулся. — Ну давай, парень, беги. Думаю, ты скоренько обернешься.

Сириуса выпустили из больничного крыла два дня назад, и тут же навалились хлопоты, да так, что не продохнуть; ненадолго расслабиться и спокойно постоять в одиночестве получилось лишь теперь. Он переделал все дела, поблагодарил Снейпа — осталось только сходить на церемонию выпуска. К сожалению, в тишине вновь подступили страхи, которые прежде удавалось более-менее успешно загонять внутрь. Сириус с тоской спрашивал себя, насколько искренним было желание Анны связать с ним свою жизнь. Что, если тогда, в больничном крыле, она согласилась просто от неожиданности, а потом не знала, как от него отделаться, чтобы не обидеть? Она ведь на два года его младше, еще даже школу не закончила… совсем девчонка. Наверняка эта помолвка ее тяготит. Наверняка…

— Сириус!

Анна шла к нему летящей походкой, и на губах ее играла улыбка.

— Сириус, балбес ты эдакий! Ты что, собрался прогулять собственную церемонию выпуска? У тебя есть десять минут, чтобы добежать до Большого зала! Ремус отправил меня тебя искать. Джеймс рвет и мечет, и клянется обрушить страшные кары на голову нечестивца, который в такой день смеет опаздывать — а Лили обещает вымыть ему рот с мылом. Так что шевелись уже, хватит тут прохлаждаться!

Она схватила его за руку и потащила, не переставая тараторить. Сириус уже не прислушивался к ее словам; ему хватило того, как Анна взяла его под руку — легко, ни мгновения не сомневаясь, — и как по-хозяйски притянула к себе. Тиски на сердце разжались. «Ну я и придурок, — обругал себя он. — Она любит меня, я люблю ее, а остальное приложится. У нас впереди целая жизнь. А сейчас главное — не опоздать на церемонию выпуска и достойно попрощаться со школой, где я провел семь замечательных лет, и отправиться навстречу будущему — еще более прекрасному».

И Сириус в последний раз вступил под своды Хогвартса как студент — рука об руку со своей любимой, готовый встретить все, что бы ни принесло ему будущее.

__________

Название главы взято из последней строфы стихотворения У.Х. Одена «1 сентября 1939 года». Как видно из названия, речь в нем идет о начале Второй мировой войны. Вот эта последняя строфа в переводе А. Сергеева:

…В глупости и в ночи

Погряз беззащитный мир,

Мечутся азбукой Морзе,

Пляшут во тьме лучи —

Вершители и справедливцы

Шлют друг другу послания.

Я, как и все, порождение

Эроса и земли,

В отчаяньи всеотрицания, —

О если бы я сумел

Вспыхнуть огнем утверждения!

Поттер и Эванс: свадебные колокола

Рита Скитер, младший корреспондент «Ежедневного пророка»

21 мая 1979 года

Почти год назад жизнерадостная Лили Эванс согласилась стать невестой Джеймса Поттера. Их имена не раз мелькали на наших страницах, и наконец случилось то, чего мы давно уже ждали: эта пара украсила собой самую грандиозную свадьбу столетия. Когда молодожены с сияющими лицами обменялись клятвами, более тысячи гостей желали им счастья.

Бравый Джеймс Поттер, сын погибших Мэри и Гарольда Поттеров, согласился поделиться своими мыслями: «Лили — любовь всей моей жизни, — признался он, не в силах ни на минуту отвести взгляд от своей потрясающей рыжеволосой жены. — Только благодаря ей я не умер от тоски, когда Волдеморт убил моих родителей. Я обязан ей всем».

Ах, какой мужчина! Красивый, романтичный — недаром о нем вздыхали женщины. Его юная жена поведала о своем счастье нашему скромному репортеру: «Я никогда не думала, что смогу так влюбиться. Просто однажды что-то щелкнуло, сложилась картинка, и мы поняли, что созданы друг для друга».

Щелкнуло? Скорее уж, зашкворчало. Многим известно, что Джеймс и Лили Поттер еще в школе неровно дышали друг к другу. «Это была настоящая страсть, — сообщил мне источник, пожелавший остаться неизвестным. — Каждый раз, когда они ругались, в воздухе прямо искры летели, а ругались они постоянно».

Счастливая пара проведет две недели своего медового месяца в Греции и Италии, а потом их ждет блистательно начавшаяся карьера: Джеймс Поттер является одним из самых успешных практикантов в британском аврорате, а Лили — восходящая звезда науки, известная своими разработками в области чар. Наслаждайтесь жизнью, Джеймс и Лили — весь мир радуется вместе с вами!

Некрологи, 22 апреля — 20 мая 1979 г.

Гортензия Вуд, сотрудник «Ежедневного пророка»

Эдгар и Элеонора Боунс, а также их трое детей, восьмилетний Джозеф, шестилетний Маттиас и двухлетняя Эмили найдены мертвыми 13 мая. Над их домом была замечена Темная Метка. Эдгар Боунс был политиком, чьи радикальные взгляды и призывы принять жесткие меры против Сами-знаете-кого с каждым днем завоевывали все больше сторонников в Министерстве. Его жена Элеонора пользовалась известностью благодаря своей работе в Св. Мунго, где специализировалась на физических повреждениях, вызванных Темной магией. У них осталось много родственников, включая сестру мистера Боунса, Амелию Боунс, которая является высокопоставленным работником Министерства. Их убийца, Торфинн Роули, арестован и ожидает суда в Азкабане. Кончина семьи Боунс стала для нас тяжелой потерей.

Регулус Блэк был найден мертвым 17 мая в заброшенной хижине, над которой висела Темная Метка. Судя по Метке, обнаруженной аврорами на его левой руке во время осмотра тела, Регулус был Пожирателем Смерти. Причиной его гибели стало Смертельное проклятье, однако есть основания полагать, что перед этим его подвергали пыткам. У него остался изгнанный из семьи брат, Сириус Блэк, друг Джеймса Поттера. Мать и отец Регулуса умерли от естественных причин за несколько месяцев до трагедии.

Некрологи, 22 июля — 20 августа 1979 г.

Мерси и Генри МакКиннон, а также их дочь Марлин были найдены мертвыми в субботу днем, когда над их лондонским жилищем была замечена Темная Метка. Все трое пытались оказать сопротивление, но погибли от Смертельного проклятья. У МакКиннонов не осталось родственников, но об их гибели скорбят многочисленные друзья.

Вчера вечером аврор Моуди констатировал смерть близнецов Гидеона и Фабиана Прюэттов. Один из них умер от Авады, другой — от костоломного проклятья. Они погибли в отдаленной местности в ходе сражения с несколькими Пожирателями Смерти; над их телами была выпущена Темная Метка. У них осталось много родственников, включая сестру Молли Уизли, в девичестве Прюэтт. Единственным подозреваемым в убийстве является Антонин Долохов, известный Пожиратель Смерти, который успешно скрывается от правосудия с сентября прошлого года. Мы все скорбим о гибели близнецов Прюэтт.

Некрологи, 22 января — 20 февраля 1980 г.

Бенджи Фенвик был объявлен умершим 29 января, после того как в Запретном лесу были обнаружены и идентифицированы части его тела. О пропаже месяц назад сообщила его мать-сквиб, единственная живая родственница мистера Фенвика. В убийстве подозревают Пожирателей Смерти, однако авроры не располагают какими-либо объективными данными об их причастности.

Некрологи, 21 мая — 20 июня 1980 г.

Доркас Медоуз найдена мертвой в своей спальне 4 июня; вероятно, причиной ее гибели стало Смертельное проклятье. В помещении обнаружены следы борьбы. Над ее домом была выпущена Темная Метка. О трагедии сообщили родителям и другим родственникам Доркас, все они маглы. Мы скорбим о ее смерти.

Долгожданное прибавление в семействе Поттеров

Дороти Лайт, старший репортер

1 августа 1980 г.

Предупреждение: в статье использована прямая цитата, где упоминается настоящее имя Сами-знаете-кого. Читатели, будьте осторожны!

Чуть больше года прошло после свадьбы, и вчера, 31 июля, в родильном отделении Св. Мунго Лили Поттер произвела на свет здорового сына. См. колдографии на стр. 6. Малыша назовут Гарри Джеймс в честь его деда и отца.

«Я хочу, чтобы он с честью носил это имя, — заявил Джеймс Поттер репортерам. Они с женой возвращались домой; счастливый отец укачивал на руках младенца. — Генри Поттер умер смертью героя, сражаясь с Волдемортом — как и моя мать».

Миссис Поттер никак не прокомментировала это заявление, сказав лишь, что «уже успела соскучиться по дому», где супруги будут жить со своим драгоценным малюткой.

Они не стали отвечать на другие вопросы, однако их близкие друзья, Сириус Блэк и его невеста Анна, полны энтузиазма. «Это такая чудесная, восхитительная новость! Нам не терпится увидеть маленького Гарри, но мы готовы немного подождать: надо дать родителям время побыть с ребенком наедине».

Сотрудники «Ежедневного пророка» и друзья семьи поздравляют Поттеров с рождением здорового сына.

Некрологи, 22 октября — 20 ноября 1980 г.

Министерство объявило умершим Карадока Дирборна, пропавшего пять месяцев назад. В последний раз его видели 14 июня, когда он выходил из банка Гринготтс; на нем была темно-синяя мантия. Любую информацию об этом человеке следует немедленно сообщить в аврорат по каминной связи или совиной почтой. У мистера Дирборна осталась жена Катерина; детей у них не было. Мы скорбим о его смерти.

Некрологи, 22 февраля — 20 марта 1981 г.

Джайяшри Васундхара найдена мертвой в своем загородном доме утром 14 марта. Ее убило Смертельное проклятье; на теле обнаружены следы пыток. Над домом была выпущена Темная Метка, но свидетелей преступления нет. Джайяшри Васундхара, более известная как целительница Мэдисон, была чистокровной ведьмой. О ее связи с Сами-знаете-кем нет никаких сведений; в Британию она прибыла из Индии, четырнадцать лет назад получила лицензию целительницы и открыла частную практику, после чего вела таинственную и уединенную жизнь. В Индии у нее остались родители, двое младших братьев и старшая сестра. Мы скорбим о смерти Джайяшри Васундхара.

Бракосочетания, 22 марта — 20 мая 1981 г.

Сириус Блэк и Анна Нотт обменялись брачными клятвами 1 мая. На закрытой церемонии присутствовали только их ближайшие друзья, включая чету Поттеров и Альбуса Дамблдора. Сириус Блэк меньше месяца назад окончил трехгодичные курсы подготовки авроров; его напарником стал его давний друг Джеймс Поттер. Жена Сириуса Блэка, год назад закончившая Хогвартс, работает в Бардун Билдингс Инк., известной британской архитектурной компании. Пара заключила помолвку три года назад, после того как Блэк, тогда еще только мечтавший стать аврором, героически спас Анну Нотт из рук преступника и Пожирателя Смерти Эвана Розье (который был арестован в ходе спасательной операции, осужден на пятьдесят лет и в настоящее время отбывает наказание в Азкабане). Наши поздравления новобрачным!

Экстренный выпуск новостей

64 магла погибли при нападении Пожирателей Смерти

Дороти Лайт, старший репортер

24 августа 1981 г.

Маглы уверены, что ужасный пожар в большом офисном здании в центре Лондона, унесший жизни 64 маглов и отправивший на больничную койку еще 31 — не что иное, как трагическая случайность. Однако магический мир знает, что произошло на самом деле. Четверо неизвестных Пожирателей Смерти ворвались в магловское здание утром 23 августа, убили одиннадцать маглов Смертельным проклятьем и другими Темными заклинаниями, после чего выпустили на первом этаже Адский огонь и аппарировали прочь.

Обливиаторы Министерства с трудом сумели стереть у маглов память о магии. «Сложнее всего избавляться от травмирующих воспоминаний», — объяснил опытный обливиатор Коди Ханс.

28 маглов были ранены во время нападения и пожара, а двое авроров получили тяжелые ожоги и отравление дымом при тушении Адского огня. Они проходят реабилитацию в ожоговом отделении Св. Мунго.

Это первая масштабная акция Пожирателей Смерти против маглов. Ни для кого не секрет, что Сами-знаете-кто укрепляет свои позиции и набирает сторонников, и большинство из нас задается вопросом: продолжатся ли подобные нападения на беззащитных маглов?

Сами-знаете-кто мертв! Гарри Поттер — Мальчик-который-выжил

Дариус Абботт, специальный корреспондент

1 ноября 1981 г.

Беспрецедентное событие произошло в ночь на 1 ноября: самопровозглашенный «Темный Лорд» схлестнулся со «звездной парой», Джеймсом и Лили Поттер, и случилось немыслимое — Сами-знаете-кто был убит годовалым младенцем!

Маленький Гарри Поттер — единственный, кто выжил в этом противостоянии. Ребенка поразило Смертельное проклятье, но по неведомой причине на него не подействовало Непростительное, столь любимое Пожирателями Смерти. В память об этой загадочной победе у Гарри Поттера остался шрам в виде молнии на лбу.

В канун Дня всех святых ужас волшебного мира Британии был повержен ребенком. По всей стране проходят празднества, чьи отголоски порой долетают и до маглов.

Но победа дорого нам обошлась: супруги Поттеры погибли, осиротив Гарри и оставив после себя множество скорбящих друзей и поклонников. Джеймс и Лили Поттеры навсегда останутся в нашей памяти и в наших сердцах.

Мальчик-который-выжил был немедленно увезен Альбусом Дамблдором в некое убежище — ради безопасности ребенка. Когда директора Хогвартса спросили, почему новое место жительства Гарри Поттера держится в секрете, он заявил: «Многие Пожиратели Смерти все еще на свободе. И они, и другие сторонники Волдеморта могут попытаться отомстить Гарри. Однажды мой бывший студент показал мне, как важно хранить тайны, и я хорошо усвоил этот урок».

От дальнейших комментариев Верховный чародей Визенгамота и директор Школы чародейства и волшебства «Хогвартс» отказался. Где бы ты ни был, Гарри, знай, что все мы болеем за тебя.

Два года спустя

Посетитель, оказавшийся в Азкабане первого августа, мог бы стать невольным свидетелем необычного зрелища. Заключенные в Азкабане умирали редко. Здесь это было не принято. Они либо сидели за решеткой, пока не заканчивался срок наказания, либо отправлялись в последний путь получать Поцелуй дементора. В тюрьме для волшебников смерть приходила лишь к тем, кто отбывал пожизненное заключение и умирал от старости или хронических болезней.

Вокруг камеры 1331 разворачивалась захватывающая драма. Сначала оттуда выскочил тюремщик, который совершал утренний обход в этом крыле; он исступленно взывал к целителю и начальству. Вскоре вокруг крошечной камеры столпились пятеро людей — целители, охранники и исключительно докучливая репортерша, напоминающая назойливого жука, которая как раз брала интервью у другого заключенного. Несколько минут мельтешения, и к ним рысью подбежал охранник в компании отдувающегося пухлого человечка; знающие люди узнали бы министерского представителя в Азкабане.

Толстячок досадливо фыркнул и весь покраснел — отчего, никто никогда не узнает, однако та самая репортерша позже поведала своим «дорогим читателям», что, возможно, на него так повлиял Азкабан в целом и доносившаяся из камеры 1331 вонь в частности. Почитатели этой молодой талантливой журналистки склонны были с ней согласиться — не прошло и недели, как в Азкабане внедрили новые правила: всем заключенным теперь полагался полный личный досмотр два раза в месяц и санитарная обработка раз в два дня.

Но все это было потом, а тогда, несмотря на запах, в камеру набились люди, ставшие свидетелями необычного происшествия — заключенный 643А умер.

Этот заключенный пользовался дурной славой, внушал презрение и страх; в Азкабане давно уже не было настолько отпетых негодяев. И самым гнусным в нем было то, что он обманул всех, заставил весь мир видеть в нем очаровательного красавчика-аврора, и даже более того — обвел вокруг пальца друзей и собственную жену. Ведь заключенный 643А был тем самым Сириусом Блэком, жутким демоном из сказки, которым пугали непослушных детей. Если бы он не польстился на неведомую награду и не предал Поттеров, своих лучших друзей, Сами-знаете-кто никогда бы до них не добрался. А потом Сириус Блэк в гневе взорвал целую улицу и убил другого лучшего друга, Питера Петтигрю, который осмелился сказать правду ему в лицо.

Из-за этого Иуды погибли Джеймс и Лили Поттер, а маленький Гарри остался сиротой и пропал — куда, известно одному Альбусу Дамблдору. Да, и еще Сами-знаете-кому пришел конец. Ирония судьбы…

Жену заключенного, Анну Блэк, в девичестве Нотт, тоже тогда бросили в Азкабан; ей припомнили родственников — Темных магов, служивших Сами-знаете-кому, и решили, что она была предательницей наравне с мужем. Потом, когда пронырливые репортеры и следователи докопались до истины, Министр лично перед ней извинялся за поспешные и необдуманные действия. «Это всё паника затуманила мне рассудок, ты уж прости старика». Анна оказалась невинной жертвой опасного мерзавца, который использовал ее, чтобы выставить себя героем, спасшим бедную девушку от ненавистного брака с другим последователем Сами-знаете-кого, Эваном Розье (теперь обживающим камеру 867). После месяца заключения Анна Блэк была освобождена из Азкабана, выслушала пространные извинения, собрала вещи и уехала в Италию восстанавливать здоровье.

Сначала общество требовало, чтобы ублюдка — то есть, простите, обвиняемого — приговорили к Поцелую дементора, однако возобладало более взвешенное мнение. Никто не мог найти достаточно улик, безоговорочно доказывающих вину заключенного 643А — об этом преступник успел позаботиться. Только благодаря необдуманному убийству Питера Петтигрю и двенадцати маглов, да еще взрыву, устроенному в сомнительном квартале магловского Лондона, его и сумели изобличить.

И поскольку никто не удосужился вовремя переписать устаревшие уложения Магического мира, Визенгамот не мог осудить Блэка на Поцелуй — это наказание было предназначено для самых отвратительных злодеев, убивших нескольких магов. А доказанное убийство одного мага и двенадцати маглов не давало для подобного приговора законных оснований. В результате — пожизненное заключение вместо Поцелуя.

Все эти споры оказались бессмысленными: пробыв в промозглой камере Азкабана каких-то два года, заключенный 643А умер. Целители не сумели обнаружить причину смерти; он просто лежал на своей узкой постели — умиротворенный, с легкой улыбкой на губах, сложив на груди руки, словно в молитве. Подлый негодяй не заслужил такого конца. Обыватели и журналисты изощрялись, выдумывая самые невероятные теории. Особенной фантазией отличались маглорожденные. «Он подбросил чье-то тело и сбежал», — говорили одни. «Это было самоубийство», — утверждали другие. Всерьез их, однако, не воспринимали: Азкабан был самой надежной в мире тюрьмой. Но если бы Анну Блэк, в девичестве Нотт, или же Ремуса Люпина спросил об этом кто-то из близких друзей, то получил бы в ответ пристальный взгляд и ответ: «Наверное, он умер от тоски». И всё, больше никаких объяснений. Эти двое не были склонны к долгим рассуждениям, а репортеров и сплетников обходили стороной.

Магов лихорадило не один месяц; чтобы их успокоить, были приняты новые, еще более бесполезные правила, наподобие проверки на запах. Однако заключенные Азкабана и люди-охранники вздохнули с облегчением.

И еще долго родители стращали детей призраком Сириуса Блэка, который непременно явится за теми, кто будет оставлять овощи на тарелке.

* * *

В другой стране, вдалеке от суеты, связанной со смертью самого ненавидимого преступника Британии, высокий, худой и носатый мужчина уверенно перешагнул порог скромного домика, укрытого на территории небольшого итальянского поместья. Он поднялся на второй этаж, постучал в одну из дверей и тут же, не дожидаясь ответа, вошел в комнату.

— Блэк. Ты уже очнулся?

Затуманенные серые глаза открылись. Лежащий человек с всклокоченными волосами выглядел до невозможности истощенным, почти скелетом — и бледным, как простыня на его кровати.

— С-снейп? Я сплю? Неужели дементоры научились насылать сны, чтобы потом забирать их обратно?

— Что за мелодрама, Блэк, — фыркнул Снейп. — Конечно же, ты не спишь. Ты правда здесь, в моем доме, в моей стране. Твоя жена с утра ушла на работу, но к обеду обещала раздать задания подчиненным и вернуться. Вот, выпей. Ты омерзительно нездоров.

Блэк осторожно протянул дрожащую руку, взял флакон и осушил его, не задавая вопросов.

— Фу, гадость, — скривился он. — И раз уж я не сплю, то имею полное право послать тебя нафиг. Азкабан — это, знаешь ли, не курорт. Как ты меня вытащил? И почему?

— Пожалуй, разговор будет долгим, — Снейп вздохнул. Пододвинул к кровати стул и позвал: — Аро! — Хлоп. Сириус вытаращился на домового эльфа, на котором была настоящая одежда. — Будь любезен, принеси бульон для Блэка.

— Конечно, сэр, — вежливо ответил эльф и исчез.

Через несколько мгновений он появился вновь с миской, над которой поднимался пар. У Сириуса громко заворчало в животе. Он покраснел, но Снейп сделал вид, что ничего не заметил, взял у эльфа бульон и протянул его Сириусу.

— Спасибо, Аро. Пока это все. Сам справишься, Блэк, или тебе помочь?

— Конечно, справлюсь, — резко ответил Сириус.

Он нетерпеливо взял миску; руки немного подрагивали. Она была тяжелее, чем он думал, но гордость не позволила ему это признать. Его не будут кормить с ложечки, как маленького! Сириус поставил миску на колени и заработал ложкой, наслаждаясь бесподобным вкусом.

— Что до твоих вопросов… Хочешь знать, как я тебя вытащил? Должен сказать, задача оказалась непростой; к счастью для тебя, мне многие были обязаны. Пришлось задействовать все свои связи, чтобы попасть в Азкабан, а потом оттуда выбраться, не оставив следов. А перед этим мы с твоей женой почти два года работали над созданием нужных заклинаний. Так что ты теперь мертв, Блэк, стал жертвой магловской болезни сердца — настолько редкой, что я сомневаюсь, что аврорам вообще придет в голову ее искать. Фактически, Сириус Блэк мирно, с улыбкой, почил во сне.

Сириус даже есть перестал и уставился на Снейпа.

— Да, да, у тебя еще будет возможность рассыпаться в благодарностях, — отмахнулся Снейп. — А твой второй вопрос… — он вдруг усмехнулся, насмешливо и презрительно. — Неужели ты мог подумать, что я хоть на мгновение поверил в глупую сказочку о том, что ты предал Поттеров и убил Петтигрю? Ты на такое просто не способен. Я еще в школе это знал, и был в Азкабане через месяц после того, как тебя туда бросили. Твоя аура не была запятнана кровью — а это непременно случилось бы, если бы ты был виновен в смерти Поттеров. Я поговорил с Анной, и вместе нам удалось установить истину. С помощью Дамблдора я добился освобождения Анны из Азкабана, но убедить Визенгамот в твоей невиновности оказалось невозможно — не помогли ни мои способности менталиста, ни умение видеть ауры. Так что нам с Анной пришлось перейти к альтернативному плану: подготовиться, разработать подходящие заклинания и незаметно вытащить тебя.

Сириусу словно песка в глаза насыпали.

— Спасибо, Северус. Спасибо. Ты единственный, кто поверил, ты и Анна… — прошептал он. — Даже Ремус…

— Мы с твоей женой хорошо тебя знаем, нас связывает Клятва на крови, — напомнил ему Снейп. Его голос можно было бы даже назвать мягким, будь на его месте кто-то другой.

Сириус отвернулся; он пытался держать себя в руках, но губы все равно дрожали. Есть больше не хотелось.

— Я наелся.

— Меня это не волнует. Я не уйду, пока ты не доешь бульон.

— Но…

— Или хочешь, чтобы я влил его тебе в глотку, как строптивому псу, которым ты и являешься? Сопротивляться мне у тебя не выйдет… правда, потом придется перестилать кровать, да и захлебнуться ты можешь.

— Ладно-ладно, сейчас доем! — Снейп не шутил, и Сириус быстро схватил ложку. — Но раз уж ты меня заставляешь, то хотя бы поделись новостями. Что я пропустил? — спросил он, поднимая глаза на Снейпа.

— Хорошо. Что тебя интересует? А, знаю — твой друг, Люпин, будет здесь через месяц, чтобы получить очередную партию аконитового зелья. Считается, что он хочет лично познакомиться с поставщиком и навестить вдову убийцы. — Сириус проглотил комок в горле и судорожно стиснул ложку. — О, можешь не волноваться. Он знает и о подлой выходке Петтигрю, и о твоей невиновности. Я ему рассказал — разумеется, после того как вытащил тебя, на случай, если он мне не поверит. Люпин жаждет с тобой встретиться, но если бы он приехал к Анне в Италию сразу после твоей смерти, это бы выглядело подозрительно.

— Он… он знает? И верит тебе? — Сириус запнулся. В груди мучительно пульсировала надежда. Ох, Лунатик…

— Да. Хотя вначале разговор был довольно нервным, а потом пришлось еще и от заклятий его лечить, — сухо ответил Снейп. Почудилось — или его взгляд действительно чуть потеплел? — Люпин передает тебе, что ему невыносимо стыдно, и что он безумно по тебе скучает.

Сириус не выдержал; из глаз потекли слезы. Снейп молча протянул ему платок и демонстративно отвернулся. Сириус был ему бесконечно благодарен. Не сразу, но он сумел смирить недостойные мужчины рыдания — и вдруг вскинулся.

— Гарри! Что с Гарри, Снейп?

Снейп посмотрел на него.

— Гарри Поттер пропал; всем известно, что его где-то спрятал Альбус Дамблдор, чтобы защитить от врагов. — Сириус открыл рот, но заорать не успел — Снейп бесстрастно продолжил: — Однако директор был мне кое-чем обязан; он рассказал, что мальчика оставили родственникам Лили в Суррее, чтобы воспользоваться кровной защитой, которую дала жертва Лили. Я навестил их и решил, что дом, где ребенка избегают и игнорируют, ему не подходит. Мне понадобилось полгода — кстати, твое спасение откладывалось еще и поэтому, — но я создал защиту, не уступающую защите Лили, для которой не требовались ритуальные пытки и смерть. Как только все было готово, я заклял это место и привез сюда мальчика. Дамблдору я оставил записку — написал, что Гарри Поттер находится в безопасности в тайном убежище.

У Сириуса отвисла челюсть.

— Ты… он… ты… он здесь?

— Да, здесь. — За дверью послышался топот маленьких ножек, и Снейп поморщился. — Легок на помине.

Дверь с некоторым усилием открылась, и внутрь заглянул маленький мальчик с взлохмаченными черными волосами.

— Дядя Севус? Я плоснулся!

— Я вижу, что ты проснулся, Гарри. Доброе утро.

— Это кто? — ребенок подошел поближе, с любопытством глядя на худого мужчину в кровати тети Анны.

Зеленые глаза… О Мерлин, я и забыл, какие они у него яркие, прямо как у Лили. А в остальном он вылитый Джеймс. У Сириуса сжалось горло, вновь подступили слезы. Да что же это такое? Я за всю свою жизнь столько не рыдал.

Неправда, — издевательски прошептал противный голос у него в голове. — Вспомни, когда погибли Лили и Джеймс, ты чувствовал себя так, будто и сам умер вместе с ними.

На него нахлынула темнота, но к руке прикоснулась крошечная ладошка, и Сириус удивленно дернулся.

— Блодяга? — неуверенно спросил Гарри — глаза широко распахнуты, голова чуть склонена набок.

— Да, Гарри, это Бродяга, — хрипло выговорил Сириус, глядя на него сквозь пелену непролитых слез.

— Я скучал, — признался ребенок. Прыгнул на кровать и прильнул к Сириусу.

Снейп подхватил с постели миску с остатками бульона. Сириус чувствовал, как доверчиво прижимается к нему маленькое теплое тельце, и сердце часто билось от переполняющего его счастья.

— Я тоже скучал по тебе, — пробормотал он и обнял Гарри.

— Дядя Севус сказал, что у тебя неплиятности, потому что плохие люди плитволились тобой, — заявил Гарри.

Взгляд Сириуса метнулся к Снейпу. Тот пожал плечами.

— Он все время спрашивал, где его Бродяга и Лунатик. Про Лили и Джеймса он все прекрасно понял, но Бродяга и Лунатик должны были о нем позаботиться, если что-то случится.

— О, Мерлин. Прости меня, Гарри, прости. Я не смог остановить… — у Сириуса перехватило дыхание.

На него смотрели понимающие, блестящие глаза Гарри.

— Все холосо, Блодяга. Не плачь. Дядя Севус обманул плохих людей. Тебя больсе никто не обидит, — он по-хозяйски похлопал Сириуса по руке.

Устами младенца глаголет истина… Сириус сморгнул слезы. Губы подрагивали, но он улыбнулся мальчику, чтобы не огорчить его еще больше.

— Теперь все хорошо, Гарри. Надо же, как ты вырос!

— Очень вылос, — важно согласился Гарри. — Тетя Анна сказала, за этот месяц я вылос еще на целый дюйм! Это потому что я ем овощи, — объяснил он.

Анна. О боги и маглы, Анна. Как она это вынесла? Бедная моя Анна, любовь моя, я поклялся тебя защищать, но когда я больше всего был тебе нужен, меня не было рядом. Это ты меня защитила…

— Гарри, найди-ка ты Аро и попроси его приготовить тебе завтрак, — мягко предложил Снейп.

— А Блодяга не уйдет, пока я ем?

— Конечно, нет, — ответил Снейп.

— Ну ладно.

Как же Сириусу не хотелось его отпускать! Но он разжал руки, и Гарри слез с кровати и вприпрыжку выбежал из комнаты.

— Он так похож на Джеймса и Лили, — пробормотал Сириус.

— Похож, — согласился Снейп. — Но он — не они, Блэк. Он сам по себе личность, и должен сказать, личность очень сильная.

— Спасибо. Спасибо тебе за все, — серьезно сказал Сириус, глядя Снейпу в глаза. — Я никогда не смогу отплатить тебе за то, что ты для меня сделал.

Снейп смутился и попытался увильнуть.

— Я дал Клятву на крови защищать Анну, а она без конца плакала о тебе. Пришлось тебя вытаскивать, просто из чувства самосохранения. Если бы Анна умерла от горя, меня бы тут же прикончила Клятва. А мне нравится жить, и смерть от вскипевшей в жилах крови не входит в мои планы.

Сириуса эти слова не обманули. Снейп совершил невозможное: спас его из Азкабана — и никто ни о чем не догадался. И поступил он так не только ради себя или Анны, но и ради самого Сириуса. Опять у меня перед ним долг жизни, — ошеломленно подумал он. Случись это несколько лет назад, прежде чем всё так круто изменилось, Сириус был бы в ярости. Теперь же, когда он и без всякого долга жизни заслонил бы Снейпа собой от проклятья, это уже не имело никакого значения. И ведь однажды он уже вернул Снейпу долг… а тот взял и спас его снова. Снейп был его другом — но как же дико это звучало, даже после договора о защите Анны, даже после нескольких лет нейтралитета.

За дверью послышались резкие цокающие звуки. Сириус нахмурился. Может, я с ума схожу, но готов поклясться, что это женские туфли на шпильках… Дверь распахнулась, и перед ним предстало видение. Анна улыбалась, смеялась, плакала, темные непослушные кудри разметались по плечам, тонкая фигурка в облегающей небесно-голубой мантии, туфли на высоких шпильках… он держал ее в руках, и она была настоящей — живой, теплой; ее дыхание щекотало ухо, тонкие руки обвивались вокруг него, и она все шептала и не могла остановиться: «Я люблю тебя. Я люблю тебя, Сириус Блэк».

Анна.

Сириус не знал, сколько прошло времени. Он лежал на кровати, и прижимал к себе жену, и рисовал пальцем круги на ее мягкой золотистой коже, вдыхая запах клубнично-сливочного шампуня, которым пахли ее роскошные волосы.

— Кхм.

Сириус дернулся, но Анна лишь рассмеялась, и не подумав разжать объятья.

— Привет, Северус.

— Рад видеть, что вы не совсем уж обо мне забыли, — ворчливо заметил тот.

— Конечно, нет. Иначе я бы давно взяла своего мужа за тощую задницу и кое-чем занялась, — парировала Анна.

Снейп скривился.

— Избавь меня, пожалуйста, от своих откровений.

— И что тут такого? Как будто я тебе что-то новое сообщу — после всех тех девушек, с которыми ты любишь развлекаться.

Девушек? Как любопытно… Надо же, не ожидал от него. Сириус с интересом посмотрел на Снейпа.

— Всего-то две женщины и было, обе — мастера зелий и чар! Я с ними консультировался!

— Высокие, стройные, пышногрудые, и они считают, что ты красивый и загадочный — этакий темный рыцарь, — Анна явно ему не поверила.

— Какая разница, как они выглядели?!

— Конечно, Северус, никакой разницы. Совсем никакой.

А это стоит запомнить: чтобы переспорить Снейпа, нужно звать Анну. Как он смешно хватает ртом воздух — точь-в-точь золотая рыбка.

— Если вы уже закончили забавляться за мой счет, — наконец сказал Снейп с видом оскорбленного достоинства, — я остался, чтобы сообщить вам обоим, что вы можете жить здесь сколько угодно, пока не найдете собственное жилье. Блэк, Гарри спит в соседней комнате. Он часто просыпается посреди ночи, так что если почувствуешь, что в твою кровать кто-то заполз, не вздумай бросаться проклятьями. Если тебе что-то понадобится, я буду в спальне на первом этаже — или рядом, в кабинете.

— Это ведь твой дом? Тогда почему я в хозяйской спальне? — недоуменно спросил Сириус.

— Да, этот дом мой, — терпеливо ответил Снейп. — Строго говоря, я поселил здесь не тебя, а Анну, потому что ей нужно больше места…

— У меня одежды больше!

— …и потому что рано или поздно ты попал бы сюда, а Анна не собиралась позволять тебе спать в одиночестве, — закончил Снейп, сверкнув глазами на Анну, которая вздумала его перебивать.

— О. Наверное, мне следует поблагодарить тебя и за это тоже, — взгляд Сириуса скользнул по просторной комнате. Она была такая… теплая. Вишневая и кремовая отделка — он и не мечтал вновь увидеть эти цвета.

«Как красиво», — подумал он, охватывая жадным взглядом паркет приглушенных оттенков, уютный камин в углу, рамки с колдографиями на стенах… там был и он сам, и Джеймс с Лили и Гарри, и Ремус, и они с Анной, и даже Снейп, который то хмурился, глядя в камеру, то с нежностью смотрел на маленького мальчика — Гарри — у себя на руках. Здесь мой дом.

— Пожалуйста. Анна, а почему ты так рано пришла? Сейчас только одиннадцать.

— Я не могла больше терпеть, мне нужно было увидеть Сириуса, — ответила та. — В ближайший месяц Кончетта сама будет вести проект по Пиа Сперанца; я ей сказала, что связываться со мной можно только в самом крайнем случае. У нас с Сириусом второй медовый месяц, а все остальное подождет.

— Понятно. Что ж, не все могут позволить себе роскошь отдыхать целый месяц. Пару дней назад Луиджи говорил, что для меня есть работа. Через полчаса у нас встреча, а вы, голубки, поворкуйте тут пока вдвоем.

Снейп коротко кивнул Сириусу и Анне и вышел из комнаты, закрыв за собой дверь. Они долго молчали, не сводя друг с друга глаз. Потом Сириус бережно коснулся лица Анны своими грубыми, неухоженными руками.

— Не могу поверить, что это и правда ты, — чуть слышно произнес он.

Она потянулась к нему, ласково взяла его руки в свои и поднесла к губам.

— А ты поверь. Я действительно здесь, с тобой, — прошептала она в ответ. — И ты со мной… наконец-то ты со мной навсегда. Я обязана Северусу жизнью; только когда ты вернулся ко мне, я почувствовала, что оживаю.

— Я тоже ему обязан — за то, что он позаботился о тебе, когда меня не было рядом. Он очень изменился. Два года потратил на то, чтобы умыкнуть меня из Азкабана, поселил нас с тобой в собственной спальне и ничего не потребовал взамен… Кажется, я слишком близко с ним общался — вон как на него подействовало.

— Если так, то со мной ты общался еще ближе, — Анна хихикнула, прижимаясь к Сириусу. — М-м-м…

— Вот именно, моя маленькая слизеринка, — Сириус уткнулся носом в ее волосы, запустил руку в непослушные локоны. Какое это было блаженство — вновь чувствовать скользящие между пальцев пряди. — Так о чем вы там со Снейпом говорили — какие-то проекты, встречи, работа?..

— А, это. После того как я сорвалась и уехала из Британии, мне нужно было заново искать работу. Из Бардун Билдингс я уволилась — помнишь, я была там помощником архитектора? Северус вправил мне мозги, а потом договорился о собеседовании в крупнейшей строительной фирме Италии, и меня приняли туда художником-консультантом. Начальнику моя работа понравилась, и три месяца назад меня повысили. Теперь я младший дизайнер, и у меня есть собственная команда и собственные проекты. Пиа Сперанца наш первый большой проект; это собор в неоготическом стиле, только для магов — там будут двигающиеся изображения на витражах, горгульи как в Хогвартсе и другие зачарованные вещи. Один старик решил построить его в память о своей жене, которая умерла в прошлом году. Но пока моя команда справится и без меня: предварительные чертежи уже готовы, и в этом месяце мы собираемся закладывать фундамент.

Сириус игриво потянул ее за волосы.

— Художница моя талантливая. Смотри, как многого ты уже успела добиться! Я очень тобой горжусь.

— Без Северуса я бы не выдержала, — призналась она. — Он так мне помог, Сириус. Я и не думала, что он может быть таким добрым. Он обнимал меня, когда я ревела, и говорил, что все будет хорошо; он поселил меня здесь, когда я сказала, что не хочу жить в пустом доме. У меня вновь начались приступы посттравматического расстройства, и он прекрасно справлялся — даже когда я срывалась на него и всячески отравляла ему жизнь. А как замечательно он ладит с Гарри!

— У меня есть повод для ревности? — шутливо спросил Сириус.

Анна стукнула его в плечо.

— Конечно, нет, болван ты этакий! Северус бы никогда так не поступил. И я тоже. Между прочим, ему вообще нравится холостяцкая жизнь. Он женат на своей работе.

— А чем он, собственно, занимается? Когда я спрашивал, он вечно уходил от ответа — знаю только, что это как-то связано с зельями.

— Понятно, почему, — Анна усмехнулась. — Как, по-твоему, ему удалось организовать для меня собеседование с директором той компании? Северус — один из ведущих консультантов мафии в магической Италии. К нему обращаются всякий раз, когда нужен эксперт по Темным искусствам или зельям, и хорошо платят — за услуги и за конфиденциальность. Еще у него есть легальный бизнес, очень популярная сеть аптек с филиалами в Риме, Флоренции, Венеции, Милане и Неаполе, и я почти уверена, что на черном рынке ингредиентов и зелий его тоже прекрасно знают… Наш друг теперь очень богатый человек. Северус владеет и всем этим поместьем, и другой недвижимостью — кстати, он уже предложил отдать нам в пользование какой-нибудь из пустующих особняков. Пока что мне кажется, что лучше поискать что-нибудь свое, но не исключено, что я приму его предложение. Пожалуй, Северус сейчас не беднее, чем Малфои во времена своего расцвета — а то и богаче.

Анна посмотрела на обалдевшую физиономию Сириуса и засмеялась.

— Да… он тут времени зря не терял, — наконец выдавил Сириус.

— По большей части его деятельность незаконна, но Северус никогда не переживал на этот счет, и честно говоря, местная мафия совсем не похожа на британских приверженцев чистоты крови. Я встречалась с несколькими мафиози — очень вежливые и душевные люди. Обаятельные. И строго соблюдают кодекс чести. Того, что произошло с нами в Британии, здесь случиться просто не могло — не позволила бы мафия. Власть в магической Италии принадлежит ей, и никто не допустит, чтобы какие-то чистокровные фанатики устраивали тут свои порядки. — Анна пожала плечами. — У мафиози довольно жуткая репутация, и не зря: любой из них без колебаний убьет даже невинных людей. Но они никогда этого и не скрывали, и никогда не лгали о том, ради чего убивают — ради денег, мести, власти. Не ради мифических идеалов и не для того, чтобы позабавиться. Никто из британских магов не доберется до нас здесь — тем более что мы под защитой Северуса Снейпа. Слишком опасно наживать себе такого врага.

Сириус задумался.

— Снейп ведь именно к этому всегда стремился? Контроль, власть, уверенность в том, что кошмары его детства никогда больше не повторятся — ни с ним самим, ни с кем-либо еще.

— Так оно и есть, — согласилась Анна.

Сириус понизил голос.

— А ты, солнышко мое? О чем ты мечтала, когда была маленькой?

— Мои мечты сбылись, — Анна улыбнулась. — У меня есть ты, и я тебя люблю.

— Я тоже, — шепнул Сириус и погладил ее по голове. — И я счастлив.

Наконец-то я дома.

Мальчик-который-выжил будет учиться в Хогвартсе!

Даниэль Абботт, специальный корреспондент

7 сентября 1997 г.

Шестнадцать лет британские маги гадали, что же стало с их живой легендой. Гарри Поттер, единственный сын погибших героев Темных Времен Лили и Джеймса Поттеров, бесследно исчез после того, как Альбус Дамблдор забрал мальчика из развалин его дома и спрятал в тайном убежище.

В ту ночь, 31 октября 1981 года, Гарри совершил невозможное — победил Того-кого-нельзя-называть, выжив после Смертельного проклятья, которое оставило шрам в виде молнии на его лбу, но больше, кажется, никак ему не навредило. Темные Времена закончились. Магический мир ликовал, а малыш Поттер отправился в неизвестность, и с тех пор его никто больше не видел — пока он не нашелся сам.

На прошлой неделе Гарри Поттер как ни в чем не бывало явился в Школу чародейства и волшебства «Хогвартс» и объявил, что желает зачислиться на седьмой курс этого выдающегося учебного заведения. Директор Альбус Дамблдор прокомментировал это событие: «Я очень рад приветствовать мистера Поттера в Хогвартсе. Думаю, ему у нас понравится». Мы поинтересовались, ожидал ли директор Дамблдор, как и вся магическая Британия, что Гарри Поттер будет учиться в Хогвартсе с первого курса, но тот лишь подмигнул и предложил всем присутствующим лимонных долек.

Шесть лет назад многие надеялись увидеть Гарри Поттера среди первокурсников Хогвартса. И если тогда их постигло разочарование, то теперь от него не осталось и следа. Общественная совиная почта отмечает небывалый поток писем в адрес юного мага, а студенты в восторге от того, что с ними вместе будет учиться таинственная знаменитость.

Но сюрпризы еще не закончились. Мало того, что Гарри Поттер нежданно-негаданно объявился на пороге Хогвартса в первый день учебного года, так он еще и попал не куда-нибудь, а на Слизерин!

И многие поколения Поттеров, и его собственные родители учились на Гриффиндоре, однако Поттер не казался удивленным — спокойно встал с табурета, слишком маленького для семнадцатилетнего юноши, и пошел к столу своего факультета.

Слизерин — факультет с очень непростой историей, многие считают его питомником амбициозных Темных магов. Тем не менее, Поттер не выразил недовольства результатами распределения и только посмеялся, когда кто-то заметил, что Слизерин и Темная магия — это, по сути, одно и то же.

В своем заявлении для репортеров Поттер сказал: «Меня хорошо приняли на Слизерине; думаю, я найду здесь друзей. Нельзя наклеивать на людей ярлыки только потому, что у них на гербе змея. Если сказать, что Слизерин — зло, это не станет правдой, так же, как гиппогрифы не изменят цвет, если всем говорить, что они розовые. В последнее время пресса нелестно отзывалась о моем факультете. Однако я надеюсь показать, что очень многие слизеринцы ничуть не менее благородны, чем представители Гриффиндора, Равенкло или Хафлпаффа. Предрассудки делают нас слепыми, но если снять эти шоры, мы станем по-настоящему едины — а значит, сильны».

Гермиона Грейнджер, известная героической борьбой с духом Сами-знаете-кого, поддержала своего однокурсника: «Поттер прав. Именно предрассудки подпитывают глупое школьное соперничество и постепенно искажают картину мира, пока человек не перестает понимать, где правда, а где ложь». В стенах Хогвартса Мисс Грейнджер не раз встречалась с опасностями и всякий раз успешно их преодолевала — станет ли она дружить с единственным из ровесников, чья слава затмевает ее собственную? Оказывается, станет. И она в восторге, что нашелся еще один человек, готовый противостоять Сами-знаете-кому не только на словах.

Слизеринка Панси Паркинсон считает Гарри Поттера очень вежливым и великодушным — настоящим рыцарем и джентльменом. «Мы были потрясены, когда Гарри Поттера распределили к нам, но очень скоро его ехидные остроты заставили хохотать весь факультет. И конечно, все девушки от него просто без ума. Он такой обаятельный, симпатичный — и сексуальный…»

«Он настоящий слизеринец, хоть и умело это скрывает, — сообщил нам однокурсник Гарри Поттера, пожелавший остаться неизвестным. — И весь Слизерин знает, что с Поттером связываться опасно. Он сильный маг, и не боится использовать не слишком светлые заклятья, чтобы добиться своего».

«Поттер умеет привлекать к себе людей, но лучше его не злить», — добавил другой студент Хогвартса.

Юный наследник Поттеров любезно согласился дать мне интервью. Мы беседовали о жизни, о Сами-знаете-ком и о том, каким Гарри Поттер видит свое будущее.

— Акцент итальянский, — первое, что мистер Поттер сказал после того, как мы представились и сели. — Я знаю, о чем вы думаете: «Какой странный акцент», — он у меня итальянский, и боюсь, я никогда не буду говорить, как истинный англичанин.

Так вот где он был все эти годы? В Италии?

Да, именно там.

— В Италии моя приемная семья. Я не могу сказать вам, кто они и где именно живут — из соображений безопасности; уверен, вы меня понимаете.

Вполне естественные предосторожности, учитывая неоспоримые свидетельства возвращения Сами-знаете-кого, пусть и в виде духа. Не жалеет ли мистер Поттер, что его детство прошло вдали от родины?

— Честно говоря, я почти не помню Британию, — с готовностью признается этот юноша с потрясающе яркими зелеными глазами. — Меня забрали отсюда совсем маленьким. Но то, что я успел здесь увидеть, мне нравится.

Почему же он не учился в Хогвартсе первые шесть лет, и почему сейчас решил сменить школу?

— Моя приемная семья посчитала, что это будет слишком опасно для одиннадцатилетнего ребенка, который разве что тролля одолеет, — наполовину серьезно, наполовину шутливо ответил Поттер. — Я ходил в частную школу «Белладонна», одну из лучших магических школ Италии. Но Волдеморт — простите, я вижу, здесь очень не любят его имя — Сами-знаете-кто вновь пытается возродиться. Все это время я следил за новостями, а теперь мне исполнилось семнадцать, и я готов разобраться с ним раз и навсегда.

Неужели он действительно собирается бросить вызов Сами-знаете-кому? Да, собирается! Молодой человек ведет себя спокойно и уверенно, но своих планов предпочитает не раскрывать. Ну что ж, в Министерстве давно подозревали, что дух Того-кого-нельзя-называть охотится за мальчиком, который выжил и победил его в прошлый раз, так что нет ничего удивительного в том, что этот ребенок вырос и вернулся, чтобы закончить начатое.

— А ведь тогда не я его уничтожил… Меня спасла любовь моей матери и ее добровольная жертва — вот что на самом деле победило Волде… то есть Сами-знаете-кого. Но теперь моя очередь. Такие, как Сами-знаете-кто, будь то люди или духи, помешаны на мести; он никогда не смирится с тем, что ему не удалось со мной справиться, и не оставит меня в покое.

Но почему юноша, еще даже не окончивший школу, так стремится навстречу смертельной опасности?

— Семнадцать лет назад мои родители храбро сражались с Волдемортом. Теперь же он возвращается, и если дать ему это сделать, то пострадают и мои ровесники, и те, кто еще младше. За последние шесть лет он уже не раз делал своей целью Хогвартс. Конечно, я мог бы отсидеться в безопасном месте и читать в газетах о том, как Британия переживает новые Темные Времена. Но я так не поступлю. Ни моя приемная семья, ни Джеймс и Лили, мои родители, не остались бы в стороне, когда не чужие им люди пытаются противостоять злу.

Поттер задумчиво помолчал.

— Один умный человек однажды сказал мне, что душевная гниль и фанатизм — худшие из пороков и у магов, и у маглов. То, что произошло шестнадцать лет назад, сделало меня символом Света для всей Британии. А значит, бороться с этими пороками — мой долг и мое право, ведь сейчас они не менее опасны, чем когда погибли мои родители. Я не привык бегать от ответственности, так уж меня воспитали.

Смелые слова, и очень подходящие для юного героя, который выглядит совсем как его отец-аврор. Настало время прощаться, и я хотел бы пожелать Мальчику-который-выжил удачи, успехов и стойкости во всех начинаниях. Мне верится, что его ждут великие дела — и не только потому, что он пережил Смертельное проклятье и победил Темного мага, будучи еще несмышленым малышом. Просто ему хватит на это и воли, и убежденности. С возвращением, Гарри Поттер! Надеюсь, Британия не разочарует тебя.

Мальчик-который-выжил вновь побеждает! Эксклюзивное интервью с юными спасителями Британии

Даниэль Абботт, специальный корреспондент

19 июня 1998 г.

Очаровательный итальянский акцент, завораживающие зеленые глаза… в свои семнадцать Гарри Поттер стал настоящей сенсацией — даже большей, чем был в детстве. Магический мир Британии вновь в долгу перед своим героем, который еще годовалым ребенком победил Того-кого-нельзя-называть. В тот раз победа стоила ему всего лишь шрама в виде молнии на лбу, теперь же Гарри Поттер с видимой легкостью нашел и уничтожил осколки души Сами-знаете-кого — все семь якорей, которые удерживали того в мире живых. (См. статью о поиске крестражей на стр. 8)

После этого Мальчик-который-выжил провел ритуал изгнания, о котором никто в Британии не слышал вот уже более двухсот лет, чтобы окончательно избавить мир от Сами-знаете-кого и лишить его бывших приспешников лидера. Почему же Гарри Поттер выбрал именно это заклятье? Оказывается, идея принадлежала Гермионе Грейнджер, а проводить ритуал его научили в приемной семье на рождественских каникулах.

Гарри Поттер вернулся на родину в прошлом году и тут же стал кумиром британских девушек. Детство он провел в Италии, где посещал одно из лучших учебных заведений той страны, частную школу «Белладонна», а последний год учился в Хогвартсе на седьмом курсе.

Шестнадцать лет мы ничего не знали о ребенке, которого спрятали, чтобы защитить от врагов. Со временем стало ясно, что дух Сами-знаете-кого по-прежнему угрожает магическому миру, и Гарри Поттер возвратился в родные пенаты, чтобы закончить обучение и навсегда уничтожить это чудовище.

— Он классный парень, — с энтузиазмом рассказывает однокурсник Гарри Поттера. — Очень вежливый, даже и не скажешь, что знаменитость и слизеринец.

— И исключительный красавчик, — охотно добавляет его однокурсница. — А какие у него мускулы… неудивительно, что он завоевал для Слизерина Кубок школы!

Дело тут, конечно, не только в мускулах, но в чем-то девушка права: благодаря тому, что Гарри Поттер стал ловцом Слизерина и с легкостью принес победу своей команде в серии матчей по квиддичу, его факультет получил Кубок — впервые за последнюю дюжину лет. Так что мистера Поттера можно поздравить с отличной физической формой.

Когда в сентябре я брал у него интервью, меня поразила в нем смесь обаяния, искренности и рассудительности. Гарри Поттер был полон неожиданностей: сначала он попал на Слизерин — факультет, давно считавшийся рассадником Темных магов, а потом подружился с известной гриффиндоркой, маглорожденной ведьмой Гермионой Грейнджер, и с Драко Малфоем, чистокровным слизеринцем.

С тех пор это удивительное — и незаурядное — трио неразлучно, и, несмотря на огромные культурные различия, они неизменно встают на защиту друг друга.

— Мы похожи на трехголовую собаку, — шутит Гарри Поттер. — Гермиона у нас идейная голова, Драко — деловая, ну а я — бойцовская. Раздели нас — и мы станем беспомощны.

О Гермионе Грейнджер заговорили, когда она еще первокурсницей доказала, что дух Того-кого-нельзя-называть вернулся. На втором курсе она догадалась, что таинственный монстр Слизерина — василиск, и рассказала об этом учителям. На следующий год мисс Грейнджер спаслась от оборотня — и немедленно кинулась защищать профессора Люпина. Девушка настаивала, что профессор не виноват: Пожиратели Смерти намеренно выпустили его, каким-то образом обнаружив убежище, где он ни для кого не представлял опасности. Она подала протест против его увольнения и добилась-таки своего.

На четвертом курсе Гермиона Грейджер еще до начала соревнований забрела в лабиринт, построенный для участников Тремудрого Турнира — ей хотелось разобраться со встроенными в него магическими контурами, — и обнаружила, что Кубок является портключом. Это открытие предотвратило трагедию: незадачливый победитель Турнира (которым оказался ученик Хогвартса Седрик Диггори) должен был переместиться прямо к Сами-знаете-кому, где его собирались принести в жертву, чтобы создать тело — вместилище для духа.

Пятый курс прошел под знаменем борьбы против Долорес Амбридж, назначенного Министерством профессора ЗОТИ. Гермиона Грейнджер собрала неопровержимые доказательства фаворитизма, некомпетентности и садистских наклонностей этой женщины, которая не стеснялась без какого-либо повода применять к студентам Кровавое перо — артефакт, использование которого строго ограничено. Долорес Амбридж пришлось уйти. Тогда же мисс Грейнджер предложила возродить в Хогвартсе дуэльный клуб, чтобы позволить студентам нагнать учебную программу, которую им мешала освоить Амбридж.

В конце шестого курса в школе разразилась настоящая битва: Асбель Розье, двоюродный брат печально известного Эвана Розье, и по сей день пребывающего в Азкабане, впустил в Хогвартс Пожирателей Смерти. Но наша отважная героиня не растерялась. Вместе с членами дуэльного клуба мисс Грейнджер укрыла младших учеников защитным барьером, а затем продемонстрировала превосходное знание боевых заклятий, обезоружив мага, который собирался убить Альбуса Дамблдора.

Восемнадцать лет назад Люциусу Малфою было вынесено официальное предупреждение за то, что он осознанно подверг опасности своего юного подопечного, Северуса Снейпа, отдав его на попечение Темных магов. Его сын Драко Малфой с первого курса сохранял нейтралитет — пока не подружился с Гарри Поттером и не объявил, что принимает сторону Света.

— Гарри — тот, кому не страшно доверить в бою спину, — говорит юноша, недавно унаследовавший состояние Малфоев (отец Драко погиб от рук защитников Хогвартса, мать попала в Азкабан за сговор с целью убийства Поттера. Подробности на стр. 4). — Он знает такие чары, о которых я и не слышал никогда, и не отказывается применять некоторые проклятья только потому, что на него из-за этого могут косо посмотреть. Он готов на все, чтобы выжить и победить. Я тоже слизеринец — и считаю, что это качество достойно уважения.

Его девушка резко толкает Драко локтем в бок, и тот вскрикивает от боли. (Да, Гермиона Грейнджер и Драко Малфой наконец-то признали: ходившие о них слухи правдивы, они действительно встречаются. Правда, Грейнджер утверждает, что ни о каких серьезных отношениях речи не идет).

— Хорошо, что у них есть я! — восклицает Грейнджер. — Иначе эти мальчишки совсем отбились бы от рук. Только представьте, что они могли бы натворить!

Стало быть, ее можно назвать совестью трио?

— Скорее уж матерью, — фыркает она — и бросает на Малфоя обожающий, совсем не материнский взгляд.

После получения диплома Гарри Поттер собирается вернуться в Италию, где под чарами ненаходимости живут люди, которые его вырастили. О своем прошлом он говорить отказывается, ограничиваясь лишь шутливыми намеками:

— Для магов, которые хотят оставить прошлое позади, Италия — отличное место. Особенно если там у них есть нужные связи.

Всем известно, что реальной властью в Италии обладает мафия, которая контролирует границы и фактически управляет страной. Связан ли наш герой с мафией? Может, да, а может, и нет. Скорее всего, мы никогда этого не узнаем, а вот его друзьям Грейнджер и Малфою, возможно, повезет больше, ведь Гарри Поттер пригласил их погостить у себя в Италии. Там они и решат, чем будут заниматься — теперь, когда перед ними открыты все дороги.

— Это изумительное место, — зеленые глаза Поттера горят энтузиазмом и любовью к стране, которая стала ему домом. — Как же мне хочется побыстрее туда вернуться! Думаю, Гермионе и Драко Италия тоже придется по сердцу.

Уверен, нашим читателям было бы интересно услышать последние напутствия героев, которыми бредит вся магическая Британия.

— Никогда не сдавайтесь, — советует Поттер. — Я знаю людей, которые прошли через ад — и выдержали, и победили. Если им это удалось, то и у вас, и у других — тех, кому сейчас очень плохо, — тоже есть шанс. Живите одним днем, но всегда готовьте пути отхода.

И трое друзей уходят прочь рука об руку, смеясь как сумасшедшие. «Ежедневный пророк», как и вся Британия, желает им светлого и радостного будущего. Они это заслужили.