Роковая улыбка (гет)

Открывать глаза совершенно не хотелось, и поэтому я, стукнув по будильнику, глубже зарылась под подушку. Отдавшись на несколько мгновений во власть самому сладкому «послебудильничному» сну и ещё пару секунд поспорив со своим вторым Я, мы все— таки пришли к неутешительному выводу, что вставать нужно. Решительным движением отбросив одеяло, я вынырнула из сладкого плена подподушечного пространства. И меня сразу ослепил весенний луч солнца. Настроение поползло вверх — весна все-таки будет, и это не может не радовать. Ободрившись утренним контрастным душем и чашечкой свежесваренного кофе, я, пританцовывая, выдвинулась навстречу недовольной толпе вечно спешащих людей. Это только я, заряженная утренним позитивом, видела ослепительное в своей теплоте солнце. А остальные чувствовали только последствия этого гнусного природного состояния в виде огромных луж, между которыми я успешно лавировала, демонстрируя чудеса эквилибристики. От этого увлекательного занятия меня отвлекла задорная мелодия. Это Макс звонил пожелать мне доброго утра и заодно удачного дня. Вот вроде бы мелочь, а настроение взлетело на недосягаемую высоту. Этот день определенно ничто не испортит!

Если кто не в курсе, идеальные мужчины существуют. Макс — живое этому подтверждение. За пол года, что я его знаю, я не нашла в нем ни единого недостатка. Ну посудите сами: высокий, мускулистый, с надменным взглядом, уверенный в себе, ироничный и в меру нахальный со всеми, но мягкий и чуткий в отношении ко мне, терпящий все мои загоны, плюс отменное чувство юмора и врожденная проницательность. Прямо принц на белом коне, честное слово! Да, и главным его достоинством было то, что он мне безумно нравился и именно его я бы была очень не против видеть в роли законного мужа.

Так вот, занятая этими мыслями, я продолжала свой нелегкий путь сквозь угрюмую толпу. И тут мой взгляд привлекли глаза, излучающие беспредельное счастье. Это был паренек лет 17 в яркой разноцветной куртке, напевающий что-то себе под нос, видимо в такт песне из наушников, закатывая глаза от удовольствия и широко улыбаясь. Засмотревшись на него, я не заметила, как потеряла равновесие и опомнилась только когда ощутила глухой удар падения моей тушки, отдавшийся по всей спине. И пустота, манящая и затягивающая.

Из неё меня вытащил голос. Такой далекий, такой глухой. Он произносил какие-то слова, которые я никак не могла понять. Я слышала каждую букву. Пыталась собрать их в слова, непрерывно повторяя их про себя… но тщетно. И от этого нарастало жуткое раздражение из разряда, когда начинает бить мелкой дрожью изнутри из-за того, что ничего не можешь сделать. Плюс ещё внешние раздражители в виде непонятного жужжания. Немного позлившись, я потихоньку начала воспринимать окружающую обстановку. И обнаружила себя, лежащую на спине, мимо проходили люди… а вокруг было мокро. Очень мокро и холодно. Собрав всё в единую картину, поняла, что лежу в луже. А надо мной нависает обеспокоенный парень (ну тот, что в цветной куртке), признаки жизнерадостности исчезли с его лица. Первая мысль «Как глупо я выгляжу. ВСТАТЬ!!!» Резкая попытка подняться отразилась сильнейшей тупой болью в боку.

Подъехала скорая. Дальше были непонятные вопросы мужчины в синей куртке, потолки и много-много лиц. Последнее, что я видела перед тем, как вновь погрузиться в блаженные объятия вязкой сладкой темноты, был яркий свет и почему-то перевернутый мужчина, накрывающий чем-то моё лицо.

Накатило чувство крайней эйфории, из которой меня опять кто-то по-хамски вытаскивал.

— Лера. Лера! ЛЕРА! Ты слышишь меня?

Ага, слышу. (Опять этот перевернутый мужик. И опять яркий свет прямо в глаза.) Чего так орать то?? И прекратите уже повторять это как попугай! Рррррр!!! В голове были одни маты.

Собравшись с силами, я смогла только кивнуть.

— Лера, больно?

Ещё раз кивнула. Что-то мешало пошевелить языком и открыть рот. Показалось, что он уже широко открыт. И опять эйфория. ДА!

Следующее моё пробуждение было более быстрым, и я сразу поняла, где нахожусь. Ну, почти сразу. Лежала я на кровати, весьма неудобной должна заметить. А кровать эта стояла в больничной палате. На меня как на жирафа в зоопарке уставились три пары глаз. Одна пара принадлежала женщине лет тридцати пяти — сорока. А остальные две — бабушкам с торчащими из животов трубками. Нда… Как там было? Ничто не испортит этот день? Ха! Глупа и наивна я была…

Тем временем бабульки оживились и начали бурно обсуждать мое пробуждение и мой вид, и как же жизнь не справедлива, такая молодая и ТАКОЕ… и куда только добрый дедушка Мороз смотрит! Ну, про дедушку это я уже гиперболизирую, а в остальном… Я приподняла голову в поисках живительной влаги, так как моё истерзанное горло требовало гидратации. Соседки тут же дружно поприветствовали меня. Когда я ответила, они жутко обрадовались, и начали пытать мою свежеприбывшую личность на тему, что случилось.

— Упала, — был мой лаконичный ответ.

Это их вполне устроило, и начались шумные дебаты по поводу падений. «А вот в третьей палате….» Нда! Вот ведь склочные женские душонки! Даже в больнице сплетни все соберут! От этой мысли мои губы растянулись в улыбке.

— О! Уже улыбаешься. Положительная динамика налицо.

Это был парень лет двадцати семи в белом хирургическом костюме и стоячем колпаке с полуулыбкой на лице.

— Ну что, как сейчас себя чувствуешь?

— Сейчас? Да не знаю… но утром было определенно лучше!

— Ну лучше, чем в операционной? — и в глазах такой блеск, как будто у него на меня какой-то компромат.

— Ааа… не помню… но вроде бы мне было хорошо. Очень хорошо.

— Хорошо? А по-моему, когда ты обматерила анестезиолога, радости особой в голосе я не слышал… — задумчиво произнес негодяй, ехидно улыбаясь. Он украдкой посмотрел на моих соседок. Те, внимательно наблюдая за нами до этого момента (и как только с кроватей не посваливались!), резко как одна принялись читать журналы.

— Эмм… я была не в себе… Так что ЭТО НЕ Я!!— рассмеялась я, изо всех сил стараясь не покраснеть. «Черт! Все-таки я что-то вслух сказала!!! Интересно, что?»

— Ага! Будем считать, что послышалось. Ты что помнишь — то?

— Упала я.

Оказалось, что лужа была немного глубже, чем я могла предположить, и таила в себе сюрприз в виде толстого длинного гвоздя, который и впился мне в бок, вызвав внутреннее кровотечение. Хорошо, что тот паренек в наушниках быстро сориентировался и вызвал скорую, которая оперативно доставила меня прямо в заботливые руки талантливо хирурга. Осложнения не имели никаких шансов на победу против команды самоотверженных врачей. Ну вот, а ещё говорят, что медицина у нас корыстная и неэффективная. Врут подлецы!

Пощупав мой живот (от чего я смутилась жутко… все-таки, что ни говори, а ощупывание моей жировой клетчатки… пусть и врачом… но тем более молодым мужчиной… дело весьма интимное), Артём Александрович (отныне мой лечащий врач) удалился. А Бабульки, глубоко вздохнув, принялись жужжать что-то типа, почему это у них какая-то вредная тетка животы «мнёт!», а я одна такая выделилась. Этот врач вообще другую палату ведет! Вот это мне повезло с соседями…

Вечером пришел Макс и притащил мне конфет, фруктов, сока и даже болгарский перец. Он жутко расстроился, узнав, что я не кушаю, и что придется уносить все это обратно (ну, кроме сока, который я великодушно разрешила оставить, потому что меня весь день мучила жажда). Весь вечер я просидела в объятьях родного человека, который вселял в меня чувство спокойной радости и счастья. Все-таки безумно приятно чувствовать себя кому-то нужной! Каково было моё разочарование, когда Максу все же пришлось уйти. Свернувшись калачиком на своей неуютной кровати, ставшей моим ПМЖ на ближайшие 10 дней (если буду себя хорошо вести, сказал Артём Александрович), я плавно погрузилась в сладкие объятья Морфея.