Маловероятное. Эпизод 3: Когда смеются драконы (джен)

— Ну что, приятель, полетаем над Лондоном?

Чарли Уизли похлопал чёрного дракона по боку. Дракон, изогнув гибкую шею, уставился на Чарли ярко-красным глазом с вертикальной кошачьей щелью зрачка и выпустил струю дыма. Уизли расценил это, как знак согласия.

— Умный мальчик, — похвалил он дракона. — Дезиллюминационное, пара-тройка метеорологических фокусов, и мы сможем расправить крылья над Биг-Беном. Или сделать «бочку» вокруг колеса обозрения. Как тебе такая перспектива, приятель?

Вместо ответа дракон снова шумно вздохнул и распластался по земле, опустив узкую морду к самой воде. Темза в этом месте была узкой и прозрачной речушкой, почти ручейком. Прикрыв глаза тяжёлыми веками и раскрыв перепончатые палатки крыльев, дракон глухо и тоскливо зарычал. А потом резко ударил по земле шипастым хвостом. На этом месте осталась широкая колея.

Чарли слез со спины дракона и медленно, слегка покачиваясь после долгого полёта, направился к воде. Погрузил в неё ладони, с наслаждением умыл лицо от едкой драконьей копоти. Не стоило, ох не стоило питомнику отправлять на выставку Региса! «Они должны были понимать… — Чарли сел на пожухшую траву и затянулся сигаретой. — Драконы живут почти триста лет. В два раза дольше, чем волшебники. А чем дольше жизнь, тем крепче память».

Но Регис — превосходный, абсолютно шикарный экземпляр чёрного австралийского дракона на пике формы, силы и аэродинамического совершенства — не имел себе равных. И питомник не справился с искушением послать его на Европейскую Выставку ещё раз. Что потом? Чарли точно не знал, но, наверняка, чистка памяти. О призах после такого можно забыть: память дракона сцеплена с их двигательными схемами, так что ещё лет двадцать Регис не сможет подниматься в воздух, а потом ещё тридцать будет заново учиться полёту. Планирующий, бреющий, пике. Равномерный машущий полёт. «Бочка», «мёртвая петля» и ещё пара-тройка фокусов. Впрочем, им Регис заново уже не выучится: к тому времени он будет уже слишком старым.

Единственное, для чего годится дракон после чистки памяти — для размножения. Собственно, именно в надежде получить потомство от королевского экземпляра австралийского дракона питомник и закажет чистку вместо того, чтобы, не откладывая в долгий ящик, пустить Региса на кожу и ингредиенты для зелий и палочек.

— Прости, приятель, я правда тебе сочувствую…

Чарли погладил дракона по чешуйчатой щеке. Честное слово, он не знал, что ещё сказать. И надо ли? Пара Региса, золотисто-зелёная валлийская дракониха с каким-то мудрёным старинным именем, которое Чарли так и не запомнил, погибла в прошлом году: несчастный случай. Драконы, как правило, создают пары на всю жизнь. Другое дело, что, как и у людей, браки эти бывают удачными и неудачными. Поэтому, когда умирает один из драконьих «супругов», второй либо оправляется от этого в течение полугода, либо… не оправляется никогда. У Региса «траурный карантин» закончился пару недель назад — и начальство питомника с прискорбием было вынуждено признать, что лучший экземпляр австралийского дракона, золотой призёр двадцати и серебряный призёр более чем шестидесяти выставок, — оказался преданным и любящим супругом, без сомнения относившимся ко второму типу. Впрочем, если бы они спросили Чарли, он мог бы предсказать это сразу.

Глядя на Региса, он в очередной раз задался вопросом, а так ли хорошо иметь эту пресловутую «вторую половинку»? Может, сила человека в том и состоит, что он — уже целое, не нуждающееся в надстройках и симбиозе?

Чарли закурил, глядя на красноватый огонёк сигареты и выпуская дым струями и кольцами, подражая манере дракона. Докурил сигарету почти до фильтра и затоптал окурок ногой.

— Ну всё, приятель, выдвигаемся! Следующая остановка — Уркхарт.

* * *

Анна Пьюси сидела на крыше Хогвартса и читала книгу. Конечно, в холодный и порядком промозглый октябрьский день куда более разумным поступком было устроиться с чтением у себя в комнате или хотя бы на галерее. Но погода была солнечной, высоту Анна любила, согревающие чары всегда были при ней, а главное — ходить, сидеть и лежать на крыше строго воспрещалось. Ну как здесь устоять? Тем более в яркий воскресный день, когда домашние задания сделаны ещё со вчерашнего вечера, а уроки раньше завтрашнего утра не грозят.

Говорят, что в каждой рациональной и логичной девушке глубоко-глубоко… глубже… и ещё чуть глубже, — живёт неискоренимо романтичная натура. Анна была настолько логична, что её внутренний романтик находился едва ли не в пятом измерении. Но зато в дебрях этого невозможного пространства лирическое настроение из неё просто фонтанировало. Вот почему в холодный и ветреный день на исходе октября перед мисс Пьюси лежала толстая книга средневековых баллад о любви, превратностях судьбы, героизме и смерти. Рациональная особа в Анне подмечала, что баллада, эта младшая сестра оперы, любит красочные смерти почти так же, как репортёр криминальной хроники. Зато романтически настроенная принцесса, выглядывавшая из дебрей пятого измерения, считала, что трагедии только подчёркивают чистоту и силу чувства.

Как раз сейчас перед ней лежал разворот, на одной стороне которого были стихи, а на другой — классическая любовно-батальная сцена: храбрый рыцарь спасает принцессу от кровожадного дракона.

На смертный бой зовёт мой глас…

Внезапно сильный порыв ветра единым махом перевернул тяжёлую книгу вверх корешком и едва не унёс верхнюю мантию, которой Анна укрывалась на манер пледа. Мисс Пьюси распласталась на крыше, словно ящерица. Одной рукой она пыталась придержать книгу, предательски скользившую по черепичному скату («Библиотечная! В единственном экземпляре! Пинс меня убъёт!»), а другой — вцепиться в норовившую улететь мантию. Ветер всё бушевал и бушевал, напоминая взмахи огромных крыльев… А потом всё стихло так же резко, как и началось.

Анна, кряхтя и напрягая спину, наконец-то умудрилась встать на четвереньки, а затем медленно и опасливо поднялась в полный рост. Ни ветерка. Она пожала плечами, подобрала книгу, перекинула мантию через плечо и стала спускаться, вполголоса коря себя за впечатлительность:

— Крылья, как же…

* * *

— А это Хогвартс. Красивый, правда? Я там учился когда-то.

Чарли пустил дракона над Запретным лесом, а затем заставил его описать огромный круг высоко над башнями замка. Шпили сверкали в утреннем свете, черепица крыш тускло поблёскивала и топорщилась, словно драконья чешуя. Да и сам Хогвартс, старый, мудрый и в чём-то сварливый замок часто напоминал Чарли свернувшегося на пригорке дракона.

Регис почти закончил «круг почёта», как вдруг произошло что-то странное — дракон наполовину сложил одно крыло и начал стремительно приближаться к земле, кренясь на один бок.

Чарли с силой сжал основание шеи дракона коленями, понуждая его выровнять полёт или хотя бы уйти выше. Но Регис не слушался. «Может, вывихнул крыло?» Но нет, на вид оно выглядело нормально. Вот он замер почти над самыми шпилями, хлопая гигантскими крыльями подобно огромной летучей мыши, — и приглушённо зарычал. Боевая стойка!

Вот теперь Чарли перепугался не на шутку. Он в последний раз судорожно сжал колени, говоря себе, что если Регис и сейчас не отзовётся, то придётся применить Империус. Лучше пусть его дисквалифицируют потом с конкурса, найдя остаточный след Непростительного. После боевой стойки драконы обычно начинают выдыхать пламя… «И дёрнул меня Мордред направить его к школе!» Но на этот раз дракон неожиданно быстро послушался и взмыл в воздух едва ли не свечой.

Чарли ещё минут десять летел с палочкой наизготовку, не в силах до конца поверить, что опасность миновала. До самого замка Уркхарт он хранил молчание и, только зайдя на посадку, наконец, пробормотал, утирая пот со лба:

— Ну и напугал ты меня, приятель!

* * *

— Неужели вы пропустите такое событие?

Гермиона, донельзя счастливая, что дежурство в Хогсмите на этот раз выпало старостам школы и преподавательнице арифмантики, крутилась перед наколдованным в воздухе зеркалом, подкалывая собранные в косу волосы шпильками-невидимками. Подёргав получившийся пучок и убедившись, что ни ветер, ни заклинания не смогут его растрепать, она удовлетворённо кивнула отражению и превратила зеркало обратно в совиное перо.

— Большая Драконья Выставка — и в Шотландии, в двух шагах от нас!

— Мисс Грейнджер, если я захочу, то смогу посмотреть на этих ваших драконов хоть в Антарктиде… Иначе для чего нужна магия?

Снейп сложил пополам газету, которую читал, и взглянул на Гермиону поверх колонки происшествий:

— Надеюсь, вы помните, что делать в экстренных случаях, чтобы избежать задавливания толпой и удушения предметами гардероба.

«Мерлин, какие мы оптимисты», — мысленно прокомментировала Гермиона, но вслух, разумеется, не сказала, спросив вместо этого:

— Вы что, вообще никогда не бываете на массовых гуляниях?

Гермиона тоже была не самым охочим до зрелищ человеком и могла спокойно пропустить третий Чемпионат по квиддичу к ряду, но Выставка! Это же как Олимпиада. Когда такое событие происходит в твоей стране, ты не можешь его пропустить, потому что… это бывает раз в жизни! Ну, в крайнем случае, два.

— Спасибо, мне хватает Хэллоуина в Большом Зале. На весь год хватает.

Снейп снова уткнулся в газету. Обычно по воскресеньям он либо аппарировал в город, либо пропадал в библиотеке, и Гермиона уже привыкла, что если у Снейпа не было уроков в какой-то день, то пересечься с ним где-то в школе было практически нереально. Но сегодня он почему-то сидел посреди учительской и с независимым видом читал «Еженедельный Пророк». В полдень!

В высшей степени странно… Впрочем, Гермионе некогда было с этим разбираться. Человек вправе тратить своё время, как ему хочется, даже если это означает променять Большую Европейскую Драконью Выставку на газету и кресло в учительской.

* * *

— Уизли!

— Ходжес!

— Дай-ка на тебя поглядеть!

Плотный мужчина в чёрном жилете с большими карманами обошёл вокруг, придирчиво оглядывая Чарли со всех сторон. Тот называл его Ходжесом, помня, что своего имени — Шерлок — драконий наездник ужасно стеснялся.

— Да ты повзрослел, я смотрю, — Ходжес одобрительно похлопал Чарли по спине. — Ну наконец-то, давно пора. Помнишь, как в Норвегии та дамочка скандал закатила — мол, что вы себе позволяете, у вас тут чьи-то дети на драконах катаются! «Куда смотрит служба безопасности!»

Он хрипло рассмеялся, и Чарли присоединился к его смеху, присаживаясь на невысокий плетень, ограждавший поле и места для зрителей.

— Между прочим, это было десять лет назад!

— Ну вот я и говорю: как время летит. Ты дракона-то запер?

— Угу, — Чарли посмотрел в сторону сарая, в котором остался Регис, а потом перевёл взгляд на озеро. — Знаешь, я последний раз был тут в восьмидесятом, совсем ещё мальчишкой. Три года ждал выставку, даже упросил отца съездить заранее на поле, посмотреть, что здесь да как… — а её взяли и перенесли за две недели до начала. В Грецию. Из-за войны. Так я тогда и не посмотрел на драконов.

— Ну, теперь-то тебе их хватает, — хмыкнул Ходжес, грызя сухую травинку. — Как и нам всем.

Чарли посмотрел на часы:

— Полтора часа до начала. Скоро зрители начнут подтягиваться… И вот двадцать лет прошло, и я опять здесь, — продолжил он, задирая голову к безоблачному осеннему небу. — Интересно, почему они снова выбрали Уркхарт? Я знаю много симпатичных мест, далеко от магловских поселений и вообще. Например, в нижнем Уэльсе…

Ходжес снова расхохотался.

— Ох, Уизли, смешной ты парень. Ты что, Уотсона не знаешь? Он за сикль удавится, а за галлеон — удавит. На новом месте защитные заклинания возводить надо почти неделю и приглашать жутко дорогих магов. А на старом — так, пройтись, помахать палочкой, подновить кое-что, чуть-чуть достроить — и готово. Я тебе больше скажу, — он наклонился к Чарли и понизил голос, словно собираясь поведать ему страшную тайну. — В тридцать третьем Выставка тоже была здесь, на Лох-Нессе!

— Шутишь? — недоверчиво округлил глаза Чарли. — Но он же не может… — он даже не стал договаривать, только взмахнул рукой, словно отвергая эту нелепую мысль, — или может? Да нет, тогда же были совсем другие правила, никаких фигур высшего пилотажа, только выездка и…

— Ой, брось, — Ходжес закурил, заставляя струи дыма вращаться над головой кольцами и спиралями. — Отличий ноль. Что выездка, что пилотаж — делается защитный колодец в воздухе, верхняя планка — полторы мили, боковые стенки с упругим усилением на случай, если дракон заденет крылом или хвостом. Всё так же. Вот по породам тогда были строгие ограничения… — он мечтательно прищурился. — Никаких этих ваших чудищ из Южной Африки и Австралии! Только местные породы, только с чистотой крови не меньше трёх четвертей! А сейчас — бардак. Привезли яйцо драккл знает откуда, высидели где-нибудь в Румынии — и дракон получает европейский паспорт соответствия. За какие шиши?

Чарли сделал вид, что внезапно озаботился чистотой своих сапог. Шерлок был патриотом «валлийской зелёной» породы и пламенным борцом с гибридами. Он считал, что разведение «всяких иностранных монстров» уже задушило континентальную европейскую селекцию и теперь медленно додушивает британскую. И как Чарли об этом забыл? Он тяжело вздохнул и на секунду зажмурился:

— Слушай, Ходж, не начинай… Я через всю Европу на драконьем горбу отмахал, всю задницу себе отбил, а ты мне со своими теориями.

— Это не теория, а факт! — обиженно пробурчал старик-драконовод, вытирая вспотевшие руки о чёрный несгораемый жилет. — Валлийцы — самая сильная европейская порода. Моя девочка тогда, в тридцать третьем, даже защитное поле порвала. Вот маглы напугались! — он хрюкнул от смеха, вспоминая. — И самое главное: она ж из болотных. Другой бы дракон — свечкой вверх, только его и видели. А она купаться вздумала! Плывёт себе и плывёт. Маглы орут, Уотсон — папаша нынешнего — матерится, зрители в восторге, колдографами так и щёлкают. А она плывёт… — он сделал рукой жест, показывая, и мечтательно прикрыл глаза.

Чарли любил байки старого Ходжеса и, встречаясь с ним на выставках, всегда подходил к нему первым. Но сейчас он пропускал бурчание старика мимо ушей, чувствуя себя одновременно усталым и взвинченным. Из головы никак не выходило странное поведение Региса возле школы. Дракон просто грустит и нервничает? Или за этим стоит что-то большее? И если да — можно ли выпускать его на поле? Но потом он вроде вёл себя нормально… Чарли выпустил из ноздрей долгую задумчивую струю дыма и покачал головой, словно пытаясь сбросить с себя терзавшие его сомнения.

* * *

И… пилотажную программу открывает победитель Выставки в Рекъявике, представитель румынского Драконоведческого заповедника, Чарли Уизли на самце чёрного дракона первой весовой категории Регисе!

Гермиона, услышав фамилию «Уизли» рефлекторно вздрогнула и потупилась. Конечно, как она могла забыть, что один из старших братьев Рона работает в заповеднике? Но когда она снова подняла голову, любые мысли о семействе Уизли моментально выветрились из её головы. Дракон! Громадный и такой ослепительно-чёрный, что казался дырой в ткани мироздания. Он поднимался всё выше, пока не превратился в небольшое овальное пятно на голубом небе — стартовая позиция пилотажной программы.

Гермиона, вместе с другими зрителями, задрала голову и прикрыла рукой глаза от слепящего солнца.

— Пике!

Словно на омниокле внезапно до предела выкрутили приближение. Только что дракон был далеко — и вот парит над самыми кронами деревьев. В лицо дунула плотная волна тёплого воздуха с запахом раскалённого метала и окалины.

— Разворот!

Плавной дугой, как боевой самолёт, чёрный австралийский дракон сделал круг почёта над толпой.

— Штопор! Горизонтальный нож! Колокол! Хаммерхэд! Иммельман!

Безусловно, на квиддичных матчах Гермионе приходилось видеть и не такие сложные фигуры, но одно дело, когда их выполняет человек на метле, а совсем другое — огромная чешуйчатая гора размером с аэробус. Дракон переходил от одной фигуры пилотажа к другой плавно и чисто, без заминок и шероховатостей, словно выписывая в воздухе гигантский трёхмерный иероглиф. В этом сочетании мощи, скорости и грации было нечто такое, от чего захватывало дух.

Финальным разворотом, позволяющим ещё раз насладиться внешним видом нашего конкурсанта, обязательная программа заканчивается. Напоминаем, это был представитель румынского Драконоведческого заповедника Чарли Уизли на австралийском гибридном драконе оттенка «чёрный ужас»…

И тут комментатор замер на полуфразе, будто поперхнувшись. Зрители переглянулись, пожимая плечами, и снова уставились в небо. Постепенно до них начало доходить, что в воздухе происходит что-то незапланированное. Дракон перекувыркнулся через голову, резко взмахнув крыльями, и дёрнулся в сторону. От его спины отделилась маленькая тёмная фигурка и упала в озеро с громким всплеском.

Наездник потерял управление драконом. Какая неожиданность! Румынский заповедник теряет очки и выбывает из соревнования! — возбуждённо зачастил комментатор, как будто ему доставляло удовольствие, что обязательная программа началась с чего-то необычного. — Надеемся, что наездник не пострадал.

«А вот это прозвучало несколько фальшиво», — мысленно заметила Гермиона, вытягивая шею в попытке увидеть, что же сталось с Чарли.

Тем временем, охрана поля поднимается в воздух, чтобы поймать дракона и…

Воздух упруго взвизгнул под крыльями. Ударная волна, обрушившись на зрителей, придавливала их к земле, а многих валила с ног. Дракон снова набирал высоту, но на этот раз куда быстрее. Охранников на мётлах закружило в турбулентных потоках, едва не сталкивая их друг с другом. А дракон летел всё выше. Вот его полёт замедлился, словно он внезапно попал в тягучую патоку — верхняя граница силового поля. Дракон медленно и натужно взмахнул крыльями раз. Другой. Судорожно повёл узкой мордой из стороны в сторону, как будто пытаясь счистить с неё что-то липкое…

Охранники, видя, что дракон почти пойман, снова подобрались к нему ближе, держа палочки наизготовку.

Бум! По поляне разнёсся звук, как от далёкого взрыва. По краю площадки беспорядочно заметались пятна света и микроскопические молнии, сшибаясь и треща: Регис прорвал защитное поле. Над головами зрителей лопнула едва видимая светящаяся плёнка — второй барьер. Теперь они были полностью беззащитны перед разбушевавшимся драконом. А тот вытянул шею вперёд, глухо зарычал и пошёл на снижение.

От взмахов его крыльев падали палатки и обрушивались лотки. Стоявшая у самого края поляны лошадь вырвала привязь из земли и умчалась вместе с повозкой. По озеру пробегали высокие острые волны, обрушиваясь на противоположный берег.

Дракон выпустил струю светло-жёлтого, почти белого пламени параллельно земле. Люди попадали на траву, прикрывая головы руками. Дракон застыл над поляной вертикально, работая крыльями как исполинских размеров колибри.

Гермиона сидела за перевёрнутой повозкой, скорчившись и подтянув колени к голове, и молила небо об одном — только бы дракону не пришло в голову сесть. И тут над поляной зазвучал голос, глубокий и гулкий, как гонг, полный нечеловеческой силы:

Ты, кто нарушил уговор,

Судьбу свою прими.

Я смертных дев пастух и вор,

С пяти концов земли.

Но слаще то, что прячет лес

И царская земля.

Там в древнем замке до небес —

Принцесса, дух огня.

Это говорил дракон! Гермиона, конечно, не могла видеть, как он открывает пасть, но что-то в голосе отрицало всякую возможность того, чтобы этот странный звук, — обволакивающий и мощный, идущий из самого сердца, — мог принадлежать человеку или даже похожему на человека магическому существу: вейле, кентавру или вампиру. Красота голоса была настолько пугающей, что, вместо того, чтобы поддаться его обаянию и выглянуть из-за своего импровизированного убежища, Гермиона только забилась глубже под повозку. Поэтому она не видела, как дракон, сделав переворот в воздухе и сбив своим длинным шипастым хвостом ещё несколько сосен на склоне, расправил крылья, поднялся выше — и исчез. Но перед тем как раствориться в воздухе, он громко, оглушительно расхохотался.

Мгновенье или два над полем стояла оглушительная тишина, не нарушаемая больше шумом крыльев. Теперь же она сменилась шумом и гвалтом: кто-то хотел знать, где теперь остальные драконы, кто-то спрашивал, что случилось с наездником, а кого-то волновало, улетел ли дракон или же просто стал невидимым.

Стоило кому-то произнести это громко и отчётливо, как на поляне началась паника. С визгом и воплями люди разбегались, куда глаза глядят, сталкиваясь, наступая друг другу на ноги и истошно крича. Где-то лаяли собаки, плакали дети, ругались на разные лады взрослые. Гермиона сидела под повозкой тихо, как нашкодивший нюхлер, и боялась даже пошевелиться. Она понимала, что толпа легко перевернёт это хрупкое убежище, но так у неё по крайней мере появлялся какой-то шанс.

Казалось, давка и жертвы неминуемы. Но в этот момент над полем снова разнёсся голос. Слава Мерлину, на этот раз человеческий, хоть и усиленный Сонорусом:

— Сохраняйте спокойствие. Эвакуация начнётся с минуты на минуту через камины административных зданий. Наши сотрудники помогут сформировать очереди. Мест хватит на всех. Повторяю — мест хватит на всех! Не пытайтесь аппарировать. Сохраняйте спокойствие!

В толпу стали стремительно вливаться ручейки серых аврорских мантий, заливая клокочущий котёл паники хотя бы видимостью спокойствия и порядка. Люди, глядя на авроров, приходили в себя как будто автоматически: искажённые ужасом лица разглаживались, нервные движения снова становились плавными и осмысленными. Даже странно было думать, что всего пару минут назад кто-то мог кричать и биться в истерике. Грейнджер, вытряхивая из-за шиворота солому и ощупывая растрепавшуюся причёску («Всё-таки шпильки-невидимки — полная ерунда, всегда это подозревала!»), кое-как выбралась из-под повозки.

Яркое солнце и совершенно пустое, без единого облачка небо. И никаких следов дракона.

* * *

До Хогвартса Гермиона добралась только ближе к вечеру: уставшая, измученная и вконец издёргавшаяся от мыслей о том, что происходило в школе. Аппарировать с массовых мероприятий техника безопасности категорически запрещала, поэтому всю многотысячную толпу зрителей — кроме пострадавших в давке, которых колдомедики портключами доставили в Мунго — отправляли по домам через десять каминов. Десять! Кричать и требовать, чтобы её пустили первой — как декана Хогвартса, как героиню войны, лучшего друга «того самого Поттера» или ещё кого-нибудь в том же роде — было совершенно бессмысленно. Гермиона попробовала. Ей ответили вежливо, но твёрдо, что у Хогвартса есть ещё три декана и директор, а война и Поттер имеют такое же отношение к происходящему, как цвет носков Министра Магии.

Поэтому Гермионе пришлось смириться и покорно ждать своей очереди. Пять долгих, нервных и абсолютно бессмысленных часов, в течение которых она кляла меры безопасности и отсутствие у себя сквозного зеркала. В кармане лежал только мобильный телефон, бесполезная магловская игрушка, который и на озере-то работал вполсилы, а в Хогвартсе и вовсе отказывался быть чем-то, кроме примитивного фотоаппарата.

К тому времени, как Гермиона добрела до злополучного камина, на улице почти стемнело. И то, что каминная связь всё же распознала в её усталом шёпоте слово «Хогвартс», нельзя было назвать иначе, как чудом.

* * *

Когда клубы пепла рассеялись, Гермиона обнаружила перед собой Северуса Снейпа. Удобно устроившись в глубоком кресле, он читал газету, как будто вообще не сходил с места и так и просидел весь день в учительской.

— Дракон! — выдохнула Гермиона, едва ли не вываливаясь из камина. — Огромный чёрный дракон, надо срочно…

— Жаль, что мы с Минервой не спорили — я бы выиграл, — скучающим тоном прервал её запутанные излияния Снейп. — Она почему-то думала, что вы догадаетесь, что всю школу давно эвакуировали. Даже хотела её опечатать. Я чудом уговорил её на всякий случай оставить один камин и вызвался покараулить на случай, если вы здесь появитесь.

— Эвакуировали?

Гермиона буквально рухнула в кресло и тихо рассмеялась. Наколдовала себе воды и залпом выпила. Странно, но на поле ей пить не хотелось, а теперь она буквально умирала от жажды.

— И долго же вы меня здесь ждёте? Эти камины… — она издала нечленораздельный вопль ненависти.

— Да нет, не очень.

Снейп наконец-то отложил газету, бросив её на стол. Теперь Гермиона могла видеть, что это был экстренный выпуск с едва ли не аршинным заголовком через всю первую полосу: «Происшествие на Большой Европейской Ярмарке! Чёрный дракон вырвался на свободу!» Ниже, кеглем помельче было выведено: «Почему не выдержали защитные заклинания? Кто ответит за нарушение мер безопасности?»

— Мы закончили распихивать учеников по каминам примерно час назад. Самое сложное — это действительно отправить всех. Дети… они очень любят геройствовать и нарываться на неприятности. Им кажется, что это интересно.

Снейп выразительно посмотрел на неё, но Гермиона, полуприкрыв глаза, вполне успешно имитировала, что ничего не замечает. После целого дня, проведённого на ногах, тело гудело. Хотелось трансфигурировать из первой попавшейся салфетки пушистый плед и прилечь прямо здесь, в кресле. Но, разумеется, такое счастье ей не грозило.

— Рассказывайте! — не терпящим возражений тоном потребовал Снейп. — Что конкретно там произошло? Нет, подождите, начните с другого: этот дракон действительно разговаривал?

Он подался вперёд, не отрывая внимательного взгляда от её лица. Похоже, ему и вправду было интересно. Очень интересно. «Так вот почему он «вызвался покараулить» меня, — поняла Гермиона, — но почему это так важно?»

— Да, разговаривал… — нарочито скучающим тоном протянула она. — И смеялся. Даже стихи читал…

— Драконы не смеются, — раздражённо отмахнулся Снейп. — Вероятно, он просто зарычал, или зашипел, или ещё что-то в этом роде. Но вот стихи… Стихи! — сцепил руки в замок и прижался к ним лбом в странной почти молитвенной позе, что-то напряжённо обдумывая. — Хм, а вы можете вспомнить, что он сказал? — он рассеяно поискал что-то глазами. — Проклятье! Минерва забрала думосброс с собой, когда уходила. Вы же не согласитесь на легилименцию?

Даже если бы в другое время Гермиона и ответила на это предложение «да» — что вряд ли — то сейчас был явно не такой момент. Уже то, каким хищным беспокойным блеском зажглись глаза Снейпа, пугало и заставляло держаться от него подальше. Доверить такому человеку залезть в свою голову? Ни за что!

— Зачем? У меня отличная память! — твёрдо произнесла Гермиона, встряхнув всклоченной головой. — Я могу процитировать слово в слово, хоть это и редкостный бред:

Ты, кто нарушил уговор,

Судьбу свою прими.

Я смертных дев пастух и вор,

С пяти концов земли.

Но слаще то, что прячет лес

И царская земля.

Там в древнем замке до небес —

Принцесса, дух огня.

Если честно, Гермиона думала, что при втором прочтении в стихотворении появится хоть какой-то смысл. Но нет, тщетно — оно как было для неё простым набором слов, так и осталось. Но Снейп так не думал.

— Пять? — переспросил он, так громко и резко хлопнув по столешнице, что Гермиона невольно вздрогнула. — Вы уверены, что пять? Не «со всех концов», не «с шести…» или «с восьми…», — а именно «с пяти концов земли»?

— Да, я вам уже говорила, что запомнила всё слово в слово, — раздражёно ответила она. Как же ей хотелось прилечь отдохнуть! Школьникам, как выяснилось, ничего не угрожало, а больше Гермиону ничего не волновало. Авроры всё равно найдут этого дракона, рано или поздно.

Снейп вскочил и заходил по комнате из конца в конец, хмурясь и потирая руки. Наконец, он резко остановился и развернулся к Гермионе:

— Это не бред, мисс Грейнджер. Это план!

Она непонимающе уставилась на него. А Снейп схватил со стола газету и начал зачитывать:

— «Также сегодня были зафиксированы случаи исчезновения людей в магических поселениях. Есть все основания подозревать в этих нападениях дракона, так как…» — ну, это неинтересно, — прокомментировал Снейп, сворачивая газету и снова кидая её на столик. — Важно другое. Нападений совершено ровно пять: в Уике, Дамфрисе, близ Калгари, неподалёку от Абердина и последнее — в Леруике, на Шетландских островах. Пять городов — «пять концов». Да, и все пропавшие — молодые девушки.

— Мерлин! — Гермиона в ужас зажала рот ладонью. — Но если это план… Что же он собирается делать дальше? «Царская земля…». Напасть на Букингемский дворец?!

— Да нет, — поморщился Снейп. — Не думаю. Он в Англии. А наш дракон, судя по географии происшествий, почему-то решил, что мир ограничивается Шотландией. Не поленился слетать на острова, зато на юге дальше границы заходить не стал. Поэтому есть основания предполагать, что королевская семья в безопасности. Скорее всего, — он задумчиво подпёр подбородок кулаком, — дракон сделает акцент на слове «замок».

Гермиона схватилась за голову и, невольно подражая Снейпу, принялась мерить шагами учительскую.

— Но это же ничего не даёт! — она беспомощно развела руками. — Здесь на каждом пригорке по замку. Хотя… ведь драконы интересуются только теми местами, где для них много пищи, так? «Много пищи и мало шума», поэтому магловские города в безопасности, маленькие магические посёлки — тоже. Единственной опасной зоной была сама Выставка, ну и Хогвартс — но его уже эвакуировали. И остаются овцефермы в сельской местности! — триумфально провозгласила Гермиона, поворачиваясь к Снейпу. — Значит, надо просто выяснить, не стоит ли какая-то ферма поблизости от замка!

— В Аврорате так и решили, — кивнул Снейп. — Именно поэтому отдали приказ об эвакуации. Могу поспорить, сейчас они взяли под наблюдение все бойни, крупные фермы и даже птицефабрики. Но… они ошибаются.

— Почему?

— Мисс Грейнджер, — устало проговорил Снейп, опускаясь обратно в кресло. — Неужели вы ещё не поняли, что это не обычный дракон? Он говорит, он думает, он планирует. Он — не животное.

— Но… разве это о чём-то говорит? Во всех старых хрониках драконы разговаривают.

— Именно, — кивнул Снейп. — А потом перестают. В четырнадцатом веке произошёл некий сбой… или катаклизм… после которого драконы, по-видимому, утратили сознание. Во всяком случае, они перестали общаться с людьми — даже мысленно, и стали вести себя, как дикие животные.

— В середине четырнадцатого века был открыт первый заповедник и первая драконья ферма. А предок Олливандера запатентовал формулу палочки с драконьей жилой в виде магического центра, — вспомнила Гермиона. — Но я не думала, что это как-то связано.

— Мисс Грейнджер, что бы вы себе не думали о положении домовых эльфов и прочем, но у волшебников как-то не принято разводить разумных существ на декоты, — фыркнул Снейп. — Шестьсот лет ящеры были просто животными… А вот теперь — этот дракон. Разговаривающий стихами. Посредственными стихами, надо заметить, — Снейп нахмурился, — но нельзя ждать многого от существа, впервые пробующего голос. Драконы были поэтами, мисс Грейнджер. Поэтами и убийцами, летающей смертью с самым прекрасным чувством ритма на этой Земле.

Снейп сидел, не шевелясь, глядя куда-то вдаль. Его глаза были полуприкрыты, а в довершение картины, на его губах блуждала еле заметная полуулыбка. Да уж, вот так сюрприз. Теперь Гермионе окончательно стал понятен смысл его расспросов — Снейп был явно очарован легендами о драконах прошлого. Возможно, даже жалел, что они стали обычными животными, несмотря на то, что в таком виде они явно были безопаснее. Представить себе убийственную силу дракона, но помноженную на независимый и жестокий разум — о нет, для Гермионы это было слишком. Она не хотела бы жить в таком мире. Да и кто захочет, кроме сумасшедших романтичных девиц, зачитывающихся средневековыми романами? Ну, может быть, ещё Хагрид был бы в восторге. Ага, и профессор Северус Снейп. Называется, не было печали…

— Значит, этот дракон по вашей версии разумен, — бесцеремонно прервала лирический настрой Снейпа Гермиона. — И он ищет не пищу, а замок. Любой замок или?..

— Дракон, — перебил её Снейп, неохотно отрываясь от своих размышлений, — магическое существо. Магия для него… как магнитное поле для почтового голубя. И его не волнуют обшарпанные куски камня, по которым водят экскурсии шотландские маглы. Он ищет волшебный замок.

Он замолчал, испытующе глядя на Гермиону. А до неё смысл сказанного дошёл только спустя пару мгновений, заставив до предела округлить глаза:

— Он явится в Хогвартс! — ахнула она. — Мы должны срочно сообщить аврорам!

Рука Грейнджер уже потянулась к стоявшей на камине банке с летучим порохом, но Снейп ловко перехватил её ладонь и аккуратно, но сильно сжал. Не то чтобы Гермионе было больно, но от такого рукопожатия всякие мысли о возможности вырваться почему-то сразу пропали.

— Нет, — пояснил свои действия Снейп. — Никаким аврорам вы сообщать не будете. Мы сами разберёмся с этим драконом.

— Но это чистое безумие! — нелепое заявление Снейпа словно пробудило её внутренние силы, и теперь Гермиона так и эдак крутила запястьем в попытках вырваться, но он её не отпускал. — Он уже сожрал пять человек. Он опасен! Не знаю, какие сказочки про драконов вы читали в детстве и почему он вам так симпатичен, но это дело для Аврората! Или вы думаете, что авроры не поверят в эту историю?

— Почему же?

Снейп отпустил руки Грейнджер, но она и полшага сделать не успела, как он сгрёб в охапку банку с порохом и уселся в кресло-качалку, прижав жестяной бочонок к груди. Чтобы добраться до совятни, Гермиона должна была пройти мимо Снейпа. Чтобы отправить каминное сообщение — отобрать у него жестянку. Неизвестно, какое из предприятий было безнадёжнее.

— Я полагаю, они нам незамедлительно поверят, — продолжил Снейп после тщательно выверенной драматической паузы, — и выделят людей, и оцепят замок по периметру. А потом, когда дракон явится, убьют его ещё на подлёте. Или усыпят, чтобы умертвить чуть позже. И вот этого — этого! — я как раз допустить не могу! Я не могу позволить убить этого дракона. Ни им. Ни вам. Никому.

— Но почему? — всплеснула руками Гермиона. — В конце концов, он сожрал…

— Нет никаких доказательств, что он вообще кого-то убил, — резко прервал её Снейп. — Наездник не пострадал. Что до похищенных… В стихотворении не говорится, что дракон должен их съесть. Только украсть и охранять. Они могут быть живы. И если это так… то дракон ни в чём не виноват. Его не за что убивать. По крайней мере, пока мы не узнаем точно, что произошло. А не в моих правилах способствовать смерти невиновных.

Гермиона таращилась на Снейпа в удивлении. Не то чтобы она была испугана, скорее ошарашена.

— Не обижайтесь, — медленно произнесла она, — но вы не очень похожи на агента Гринпис. Вам просто интересно встретиться с разумным драконом, так что ли? Но он неуправляемый, дикий и огнедышащий. Руины Хогвартса не стоят того, чтобы вы удовлетворили своё любопытство. И вы не имеете права запрещать мне обратиться в Аврорат!

Снейп склонил голову набок и посмотрел на неё странным, пристальным взглядом. Гермионе могло показаться, но в этом взгляде мелькнуло что-то очень похожее на разочарование. Или даже осуждение. После паузы, показавшейся Гермионе неестественно долгой, Снейп слегка усмехнулся и произнёс, поглаживая жестянку с порохом:

— Ну же, мисс Грейнджер! Неужели участь разумного существа, вырвавшегося из рабства и — возможно, — абсолютно безвинного, вас ни капли не волнует? Не узнаю вас!

«Издевается он, что ли?»

— Что же до «руин Хогвартса», как вы выразились, то замок можно окружить настоящим защитным полем, а не той хлипкой бутафорией, которую вы сегодня видели, — Снейп продолжал испытующе на неё смотреть. — Ну так как? Составите мне компанию? Вы, я, дракон — и никаких авроров… Можете потом какую-нибудь статью подготовить, что-то вроде: «Разумный дракон, особенности и отличия». Только помните, — добавил он, барабаня пальцами по подлокотнику кресла. Он говорил тихо и вкрадчиво, даже в какой-то степени ласково, но Гермиона отчего-то не сомневалась в серьёзности его слов, — обратиться в Аврорат я вам всё равно не дам.

На мгновение в учительской повисла тишина. А потом Снейп бросил Гермионе бочонок, как мяч. Она рефлекторно поймала и так и осталась стоять, прижимая его к животу.

— Выбор за вами, мисс Грейнджер. Но предупреждаю, я буду сопротивляться.

Мгновение она колебалась. Правильным решением было, разумеется, известить авроров. Правильным решением было убраться из Хогвартса, пока сюда не нагрянул «австралийский дракон оттенка чёрный ужас», на которого Гермиона уже успела насмотреться гораздо лучше, чем ей бы хотелось. Банка была в её руках, и, что бы ни предпринял Снейп, бросить щепотку пороха в камин Гермиона всё равно успела бы. Но… Хм, ведь это действительно уникальный случай. Настолько уникальный, что раньше она даже не подозревала, что такое бывает. Снейп ведёт себя странно, но он, как ни посмотри, человек рациональный и логичный, а не какой-нибудь завзятый адреналинщик. И он предлагает ей идти вместе с ним…

Со стуком, напоминавшим звон похоронных колоколов по здравому смыслу, Гермиона поставила бочонок с порохом обратно на каминную полку.

— Отлично. Я с вами согласна. Каков наш план?

Снейп одним движением вскочил из обиженно скрипнувшего кресла-качалки и отошёл к стенному шкафу, повернувшись к Гермионе спиной и шурша содержимым какого-то ящика.

— Как вы правильно заметили, этот дракон, скорее всего, сумасшедший… — как ни в чём не бывало начал он.

— Но вы же сказали…

— Я сказал, что он разумен. Ни слова о том, что он адекватен. Сами посудите: он не выдвинул никаких требований, не сказал ничего конкретного, просто пообещал похитить пять девушек и найти какую-то «принцессу». А потом это выполнил. Тоже не слишком умно — предупреждать врагов о своих действиях. И он явно думает, что сейчас по-прежнему Средние века. Он испуган, дезориентирован и порядком не в себе. Поэтому, если мы хотим встретить его достойно, — Снейп наконец-то отвернулся от шкафа и повернулся лицом к Гермионе, — нам понадобится вот это!

С этими словами он бросил на стол длинный двуручный клинок старинной работы. Гермионе сначала показалось, что это уже знакомый ей меч Гриффиндора, но потом она поняла, что ошиблась — этот был темнее, и вместо красных каменьев его эфес украшали тёмно-синие.

— У вас что, и меч есть?

— Это палочка, просто замаскированная, — Снейп провёл рукой по лезвию и оно начало «таять», обнажая узкую полоску дерева. — Дракон должен идентифицировать меня, как главного. А если у него произошёл сдвиг психики к Средним векам, то… Что может быть лучше меча?

Он снова повёл рукой — и тяжёлый тёмно-серый клинок засверкал в его руках совсем как настоящий.

— Так, может, возьмёте меч Гриффиндора?

— Когда дело касается дракона, я больше доверяю заклинаниям. И потом… гоблинская сталь и яд василиска! — Снейп скривился. — Я собираюсь не сражаться, а всего лишь побеседовать. Если бы я хотел убить этого дракона, то вызвал бы авроров.

* * *

К восьми часам шея Гермионы затекла, а глаза чувствовали себя, словно сваренные вкрутую яйца, обильно посыпанные крупной солью. Ощущения напоминали похмелье, но похмелью хотя бы предшествует вечеринка, а это…

Снейп отправился устанавливать защитное поле, оставив ёе «разбираться в том, что у неё получается лучше». Иными словами, разыскивать в библиотеке информацию, которая могла бы пролить свет на поведение дракона, его мотивацию и странную символику, прослеживавшуюся и в стихах, и в нападениях. На резонное, как казалось Гермионе, предложение вместо этого просто позвать Хиппо, Снейп только поморщился и заявил, что отправил его собирать какие-то редкие рукописи и не собирается вызывать обратно. Иными словами, Гермиона занималась тем, что для домовика было слишком просто. Прекрасный удар по самооценке. Весь вечер она возилась с библиотечными каталогами, выписывая то, что казалось хоть как-то относящимся к драконам, стихам и сумасшествию.

Без толку. Захлопнув очередной гримуар, Гермиона шумно выдохнула и прижала холодные пальцы к пылавшим векам. А когда открыла глаза, перед ней уже сидел Снейп. Она еле заметно вздрогнула:

— Вы меня напугали.

— Mea culpa*. Как ваши успехи?

— Никак… — дрожащим голосом протянула Гермиона и затравленно огляделась, везде натыкаясь взглядом на штабеля многостраничных томов.

Снейп с выражением недоверия и лёгкого ужаса на лице сначала посмотрел на гору книг, потом на Гермиону, и снова на книги.

— Послушайте, — начал он, — неужели вы…

Но Гермиона его уже не слушала. Она вскочила со стула и принялась говорить, всё быстрее и быстрее, всё громче и громче, пытаясь утопить в потоке слов надвигавшуюся истерику:

— Я просмотрела все каталоги. Научная литература, художественная литература, справочная литература. Учебники. Мифы. Лёгкое чтение. Инструкции. Атласы, — с каждым словом она загибала пальцы, нервно жестикулируя и размахивая полами мантии так, что едва не смахнула ближайшую к ней стопку свитков. — Сорок с чем-то книг, — она нервно улыбнулась, — Сто. Двадцать. Брошюр. И ничего. Ни-че-го!

На последних словах её голос всё-таки дрогнул и почти сорвался, а Гермионе пришлось крепко прикусить губу, чтобы не разрыдаться. Только не в присутствии Снейпа. В её душе поднялась волна раздражения, почти ненависти — ведь это он заставил её весь вечер копаться в этом… хламе!

В первый раз за свою сознательную жизнь Гермиона Грейнджер назвала книги «хламом». Но сейчас она этого даже не заметила. Она развернулась к Снейпу с твёрдым намерением выцарапать ему глаза, но, встретившись с ним взглядом, увидела в этих самых глазах такой заряд незамутнённой ярости, что опешила. А он медленно, словно поднимающая капюшон кобра, встал из-за стола и почти прошипел:

— С-с-сколько? — да-да, она могла поклясться, что букв «с» было несколько. — Да вы знаете, сколько времени можно убить ручным поиском? Времени, которого у нас нет!

«Нет» он рявкнул так громко и так яростно, одновременно ударив ладонью по столешнице, что Гермиона даже подскочила от неожиданности. Но Снейп уже отвернулся от неё, прислонившись к книжному шкафу и тяжело дыша.

— А что я должна была… — попыталась возмутиться Гермиона.

— А вот что, — прервал он её. Рука с зажатой в ней палочкой показалась из складок мантии, прочертила какую-то замысловатую кривую и молниеносно спряталась обратно. — Quaerere: дракон, принцесса, замок, пять, дух огня, стихи, легенда, сумасшествие. Revelio quattuor aut plura.**

Он снова поднял палочку. На этот раз его руки двигались медленно и плавно, как будто заклиная невидимых мотыльков. И мотыльки ответили. Только вместо невесомых бабочек к Северусу Снейпу со всех сторон слетались книги. Со всех уголков библиотеки, разоблачённые, вытащенные из тени на свет. И только четыре или пять из них вспорхнули из той громадной стопки, которую собрала для себя Гермиона.

Он поймал паривший перед ним тяжёлый «кирпич» какой-то энциклопедии и с размаху бухнул его на стол. Остальные книги последовали примеру первой, теснясь и словно соперничая за право улечься перед Снейпом. А тот улыбнулся медленной, победной улыбкой и слегка погладил обложку верхнего фолианта.

— Только никогда не добавляйте в конце «Максима», — от ярости в его голосе не осталось и следа. Снейп перевёл дух и присел на край стула, продолжая поглаживать кожаный корешок, — иначе вас просто закидает всеми книгами, найденными в районе трёх миль, — он перевёл взгляд на Гермиону и добавил: — Ну, в вашем случае — в радиусе мили.

Гермиона, завороженная зрелищем, пропустила эту шпильку мимо ушей.

— Вот это да… — восхищённо выдохнула она. — И почему я не знаю этого заклинания? Его можно применять в любой библиотеке или только здесь? Оно работает, как компьютерный поиск?

— Да хоть как брачные пляски дикобразов, — огрызнулся Снейп в ответ на водопад вопросов. — Оно работает, в отличие от вашего ползания по библиотечным каталогам! — и добавил, слегка смягчившись: — Если хотите, потом я вас как-нибудь научу. Иначе вы так и будете по каждому пустяковому вопросу пропадать в библиотеке неделями …

— Правда? Научите?

Неужели она и правда на него сердилась? Гермиона была в шаге от того, чтобы начать подпрыгивать от восторга. Она подходила то к одной книге, то к другой, раскрывала их, раз за разом убеждаясь, что — наконец-то! — у них было, с чем работать. Она подняла на Снейпа восхищённый взгляд и замерла, борясь с желанием сгрести его в охапку (что при их разнице в росте само по себе было затруднительно) и закружить по библиотеке, попискивая от чистейшего, дистиллированного счастья. Самоубийственное желание, что и говорить, но Гермионе было всё равно. И Снейп, видимо, об этом догадывался, потому что, смерив взглядом разбушевавшегося гриффиндорского декана (она же известный книжный червь Гермиона Грейнджер), он решительно сделал шаг назад и даже на всякий случай отступил за стул.

— Научу, — наконец-то обрёл дар речи Снейп, который, видимо, уже успел пожалеть об опрометчиво данном обещании. — Но не сегодня. Сегодня мы ищем дракона и не уйдём отсюда, пока не найдём ответ: что с ним случилось и чего от него ожидать.

«Не уйдём, пока не найдём ответ». Словно яркие радужные крылья, заставлявшие Гермиону парить над полом, внезапно разлетелись на миллионы воздушных пузырьков. Тело налилось тяжестью, ноги едва не подкашивались. Она с трудом подавила стон и бесформенной кучей тряпок стекла на стул.

— Вы что, совсем не собираетесь делать перерыв?

— Раньше начнём, раньше закончим, — на лицо Снейпа вернулась привычная бодро-садистская полуулыбка, и Гермиона со всей ясностью осознала: когда всё закончится, она может и не испытать желания браться за книги. — Начнём, пожалуй, с ветеринарных справочников…

____

* Mea culpa — «моя вина» (лат.), здесь употребляется в ироническом смысле: мол, «да, виноват, и что дальше?»

** Искать: дракон, принцесса, замок, пять, дух огня, стихи, легенда, сумасшествие. Показывать если четыре совпадения или больше (это гугл-переводчик, если кто-то может помочь с правильной латынью — пожалуйста, помогите).

* * *

— Но почему вы считаете, что ответственность за смерть дракона ляжет на вас, а не, допустим, на меня?

На часах было почти десять вечера, и Гермиона была готова разговаривать о чём угодно: о морали и этике, солнце и луне, зельях и прорицаниях — но только не копаться в повадках злосчастных рептилий дальше. Снейп досадливо вздохнул и взглянул на неё поверх книги:

— Хотя бы потому, мисс Грейнджер, что если вы захотите сделать всё по-своему, я успею приложить вас Ступефаем. А вы меня — нет.

Сделав это заявление, Снейп уткнулся обратно в книгу, шумно перелистывая толстые пергаментные страницы. Значит, она не успеет? Ой ли? Гермиона попыталась ответить ему таким же убийственно-ироничным взглядом, но Снейп либо стойко игнорировал её потуги, либо и вправду зачитался. Хм, Гарри, конечно, говорил, что сражаться со Снейпом — врагу не пожелаешь, но ведь его можно застать врасплох или…

— Даже и не думайте.

Он предостерегающе покачал головой и перелистнул страницу.

— Вы читаете мои мысли! — запоздало возмутилась Гермиона.

— Если хотите кого-то удивить, — скучающим тоном отозвался Снейп, — уберите сначала с лица своё мнение.

— Но вы даже не смотрите на меня!

— Какая вам разница, куда я смотрю? Главное — что я вижу!

— Значит, — подвела итог Гермиона, — если двое работают в паре, ответственность лежит на том, кто первым успеет приложить другого Ступефаем?

— Именно так.

На какое-то время в библиотеке воцарилась тишина. Гермиона даже попыталась углубиться в чтение брошюры для начинающих дрессировщиков драконов, но через какое-то время обнаружила, что уже пятый раз пробегает глазами одну и ту же строчку. Наконец, она не выдержала и заговорила снова:

— А как же МакГонагалл? Если мы говорим о Хогвартсе, то разве не должны первым делом поставить в известность именно её?

Снейп оторвался от книги и посмотрел прямо перед собой. А потом, совершенно неожиданно для Гермионы, медленно и даже как-то загадочно улыбнулся:

— Правило Ступефая, мисс Грейнджер.

Даже так? Но в девяносто восьмом он вынужден был бежать от разъярённой Минервы. Да-да, бежать, хоть Гермиона так и не поняла, какое из рассыпавшихся цветными лентами заклятий так подействовало на Снейпа.

— Но она же вас…

— Это была игра в поддавки.

Почудилось ей или нет, но в голосе Снейпа мелькнула искра самодовольства и даже больше — оскорблённого достоинства: мол, как вы могли подумать, что это было правдой? Гермиона задумалась, исподтишка разглядывая сидевшего рядом с ней мага. Хмурого, худощавого типа с почти сросшимися бровями над тёмными, глубоко посаженными глазами. Выжившего во Второй Волшебной войне и прошедшего Первую. «Единственного оставшегося сильного легилимента», как он однажды себя назвал. Теперь ещё и «игра в поддавки». И ведь он не тщеславен — тщеславным необходимо признание окружающих, а Снейп только и делает, что нарывается на конфликты и плодит врагов. Если Минерва для него не соперник, то кто тогда? Из тех, кто остался жив, разумеется. Наверняка Флитвик, но Филиусу больше ста лет, а Снейпу — хоть в это и трудно поверить — чуть больше сорока. Целая жизнь впереди. Жизнь, полная никем не оспариваемого лидерства.

Сколько же они всего знают — ровесники родителей Гарри. Как много того, что они делали играючи, а сама Гермиона постигала с трудом, раскапывая в недрах библиотек какие-то старые справочники по заклятиям и ветхие учебники. Иногда ей казалось, что пропасть между ней и настоящим, продвинутым волшебным знанием вот-вот сомкнётся. А потом приходит такой Северус Снейп и одним жестом доказывает, что даже в своей вотчине — среди книг — Гермионе ещё очень и очень далеко до совершенства!

Продолжить самобичевание или дать себе страшную клятву с завтрашнего же дня начать практиковаться в легилименции или какой-нибудь другой полезной древней ерунде, Гермионе помешал всё тот же Снейп:

— Глядите!

С этими словами он шваркнул на стол очередной пухлый манускрипт, которые Гермиона за сегодняшний день почти научилась ненавидеть.

— Что это?

Уже задавая этот вопрос, она поняла, что ответ лежит у неё перед глазами. Толстая книга рыцарских баллад. Округлый почерк из отдельных букв с вычурными завитушками — на одной стороне. Древняя гравюра, одновременно неумелая и переполненная желанием удивить читателя, как большинство иллюстраций, выполненных в средние века, — на другой. Дракон с кривой ухмылкой волка и волчьими же ушами и лапами, тело заштриховано чешуёй, больше похожей на рыбью, перепончатые крылья изломаны под странным углом. Посреди зелёного луга, привязанная к деревянному столбу, стоит фигурка в красном платье. Длинные волосы развеваются по ветру, рот — пуговка, глаза — огромные плошки, полные ужаса. А между драконом и перепуганной принцессой по тускло-зелёному лугу мчится закованная в латы фигура со сверкающим мечом, едва не в половину собственного роста. Рыцарь.

Гермиона перевела взгляд на текст и упёрлась в знакомые строки:

Ты, кто нарушил уговор…

— Те же стихи, что он декламировал на поле… — прошептала Гермиона еле слышно.

— Разумеется, — нетерпеливо прервал её Снейп. — Пять пропавших, замок, дракон… Так мы и нашли эту книгу, если вы забыли. Вы дальше читайте!

На смертный бой зовёт мой глас,

Приди и смой свой грех!

Ты рыцарь? Так дерись сейчас

Или услышь мой смех.

— Смех… — пробормотала Гермиона. — Но почему, если вы сами говорили, что драконы не умеют смеяться?

— На этот счёт, — Снейп со стуком захлопнул тяжёлый фолиант и положил свою бледную руку с костистыми суставами поверх обложки, словно опасался, будто населявшие книгу чудища вырвутся на свободу, — существует несколько возможных объяснений. Первое — и самое простое! — поэт просто не разбирался в драконах, а строчку про смех добавил для красоты… или для рифмы.

Снейп замолчал, упёршись неподвижным взглядом в ряды книжных полок. Он не шевелился и даже, казалось, не дышал. Лоб между бровями прорезала тонкая глубокая морщина, губы сжались в такую тонкую линию, словно они тоже были всего лишь морщиной, еле заметной узкой складкой кожи. И только на виске быстро, как в нервном тике, пульсировала жилка.

Снейп был испуган. Или в ярости. Или удивлён, поражён и заинтригован до невозможности. Во всяком случае, за его неподвижностью скрывалось такое нервное возбуждение, какого Гермиона даже не могла в нём подозревать. Куда более сильное, чем когда он недавно орал на неё. Что ещё за тайны связаны с этим драконом?

— А второе? — наконец подала она голос. — Какое второе объяснение?

Снейп с видимой неохотой пошевелился, отрываясь от собственных мыслей и тихо, словно чтобы не спугнуть нависшую над их головами реальность, произнёс:

— Вы, Грейнджер, наверное, никогда не слышали такой присказки: «Когда засмеются драконы». Хотя что я говорю, вы же маглорождённая…

И когда он прекратит ей об этом напоминать? В «большом мире» маглорождённость давно превратилась из минуса в огромный плюс, едва ли не в почётный знак. Но под взглядом Снейпа, слыша его насмешливые интонации, Гермиона всё равно чувствовала себя, словно чернокожая сборщица апельсинов перед спокойным и хладнокровным белым плантатором, свято уверенным в превосходстве своей расы.

— Не слышала! — нарочито громко, с почти хамскими интонациями ответила Гермиона. — И что она означает? Что-то вроде «когда свиньи полетят» или «когда папоротник зацветёт»?!

— Нет, мисс Грейнджер. То есть да, но всё равно нет… «Когда засмеются драконы» означает конец света. Возвращение первобытного хаоса, смена полюсов, когда чёрное становится белым, а белое чёрным.

Снейп немного посмаковал торжественность опустившейся тишины, а может и проблеск ужаса в глазах Гермионы — больше всего на свете она боялась всего, связанного с концом этого самого света. Настолько, что не решалась читать даже глупые астрологические предсказания, в липовости которых была уверена на все сто процентов и ещё чуть-чуть. И вот теперь Снейп бросает ей в лицо, словно чёрную блестящую лягушку липкого гудрона, эти два простых слова: «Конец света». И гудрон обтекает её трепещущее от ужаса сердце, заставляя его биться нервно и медленно, наполняясь холодной тяжестью иррационального ужаса.

— Впрочем, в стихотворении говорится, что дракон засмеётся, только если не дать ему бой… — задумчиво продолжил Снейп.

В охватившем было душу Гермионы хтоническом отчаянии немедленно наметился просвет.

— Значит, мы должны дать ему бой! Что для этого надо?

Она порывисто вскочила и едва ли не нависла над сидевшим Снейпом, вцепившись в край столешницы и буравя его испытующим взглядом. Он поднял голову в ответ, но от комментариев воздержался. В его прищуре ей снова померещился намёк на улыбку, если не на издёвку.

— А может, всё это бредни свихнувшегося средневекового менестреля, который не придумал другой рифмы к слову «грех». И мы все, включая дракона, просто выставим себя дураками, — ворчливо заметил Снейп. — Но вы правы, это не та тема, которой стоит рисковать… Что нам надо? Хогвартс и есть «замок». Осталось раздобыть принцессу и рыцаря. А поскольку мы уже договорились не привлекать к этому делу третьих лиц, рыцаря придётся играть мне. Не самый лучший выход, — Снейп скривился, как будто у него разболелись все зубы сразу, — но в данных обстоятельствах единственно возможный. Вам остаётся подобрать что-нибудь нарядное, подходящее для образа невинной жертвы. Желательно, красное и длинное — драконы не очень хорошо видят мелкие объекты, поэтому, чем больше ткани и чем она ярче, тем лучше. И потом: «дух огня» обязан быть в красном. Можно скопировать фасон с портретов на галерее и…

— Вы считаете, что я не могу быть рыцарем? — мозг Гермионы запоздало отреагировал на словосочетание «невинная жертва» и породил новую волну возмущения.

Снейп только досадливо вздохнул.

— Я верю, что вы можете быть рыцарем. Я даже верю, что вы можете быть драконом. Но дракон у нас уже есть. А из нас двоих я — ни при каких обстоятельствах! — не могу. Быть. Принцессой! Ясно? А теперь идёмте.

* * *

— Куда мы направляемся?

Гермиона бежала по ступенькам едва не галопом, на поворотах лестницы придерживаясь за перила, но Снейп всё равно маячил шагах в четырёх впереди, и поравняться с ним ей никак не удавалось. После долгих часов в библиотеке ноги Гермионы затекли, а в пояснице при каждом шаге отдавало ноющей болью. Но Снейп, как назло, нёсся с такой скоростью, словно пытался наверстать потерянное время или уже слышал приближающийся шум драконовых крыльев.

— В дуэльную комнату. Мне надо немного размяться — и заодно потренироваться в работе с мечом, раз уж придётся сражаться, а не просто ходить по лужайке взад-вперёд и выдвигать требования. Я думаю, дракон будет здесь ещё до полуночи.

Он резко затормозил. Так, что Гермиона едва не влетела на полной скорости ему в спину. А потом запрокинул голову, словно что-то прикидывая в уме.

— Хотя я бы поставил на завтрашнее утро. Сражение на рассвете — это очень в духе рыцарства. Голубое небо, зелёная трава… красное платье!

Если бы Гермиона не наблюдала за Снейпом с одиннадцати лет, то сейчас начала бы подозревать, что он её подкалывал. И ведь попал в цель — стоило Гермионе представить, как она бегает по лужайке в ярко-алом наряде и, заламывая руки, вопит: «Ах, спасите меня, доблестный рыцарь!» — как её продрал ужас, куда более сильный, чем тот, с которым она читала об остроте зубов австралийского дракона.

Словно отвечая на её незаданный вопрос, Снейп как-то неопределённо ухмыльнулся. Или показалось? В любом случае, его неожиданное легкомыслие заставило Гермиону почувствовать приступ раздражения:

— Вы так об этом говорите, словно нам предстоит не сражение с драконом, а пикник! Он что, неопасен?

Снейп фыркнул и смерил её ироничным взглядом:

— Разумеется, опасен! Смертельно опасен. И что дальше?

— Вы не боитесь?

— А смысл? — он неопределённо пожал плечами и скосил глаза на Гермиону. — И не надо делать вид, что вы сами ужасно напуганы. Я не поверю.

— Мне что же, совсем не должно быть страшно?

— Конечно, нет, — усмехнулся Снейп. — Вы же хищник.

С этими словами они вошли под своды дуэльной залы. Он кивнул в сторону свисавших с потолка разноцветных факультетских вымпелов с гербами. Ближе всего к двери был красно-золотой лев Гриффиндора, вставший на задние лапы в прыжке. Алый язык вываливается изо рта, белые клыки обнажены в рыке. Ну да, определённо, хищник.

— Вы можете хоть иногда не подкалывать меня насчёт факультета? — проворчала она, зябко кутаясь в мантию.

— А причём здесь факультет? — пожал плечами Снейп. — Присмотритесь внимательнее — среди символов Хогвартса нет ни одного травоядного. Змея, орёл, лев… даже барсук! Они все — хищники, потому что это в природе волшебников: уметь за себя постоять.

Он скинул верхнюю мантию, оставшись в застёгнутом до самого горла сюртуке. Гермиона испытала ощущение дежа вю — точно так же, в этом самом зале, он готовился перед выходом на помост, когда его попросил «ассистировать» Локхарт. Десять лет прошло. Ни Локхарта, ни василиска, ни Дамблдора. Гарри — аврор, сама Гермиона — преподаватель и декан Гриффиндора, а Рон… Не будем об этом. Только Снейп, кажется, совсем не изменился. По крайней мере, с виду. «Интересно, а заживают ли шрамы от клыков змеи?» — подумала Гермиона, глядя на жёсткий воротник-стойку, скрывавший его шею.

Но вот Снейп вышел на середину залы, отсалютовал пустому пространству тёмно-серым, тускло блестевшим в свете свечей клинком, — и начал тренировку. Мда, если бы Гермиона была драконом, она, пожалуй, поверила бы, что перед ней рыцарь. Чего-чего, а скорости реакции Снейпу было не занимать.

— Впечатляет, — через какое-то время признала Гермиона, видя, как он выписывает «мечом» круги и восьмёрки. — Вы учились фехтованию?

— Как все, — пожал плечами Снейп, не оборачиваясь и не делая перерыва в ударах. — В дуэльном клубе.

— Но… там же дерутся на волшебных палочках.

— А какая разница? — на этот раз Снейп изволил повернуться к ней лицом. Встал в дуэльную стойку. Медленно пошёл по кругу, делая ложные выпады и защищаясь. — Абсолютно та же техника. Вес клинка, — он легко подбросил «меч» и поймал его другой рукой, — конечно, отличается от настоящего. Но я бы и не смог хорошо орудовать двуручным мечом — у меня слабые запястья.

Слабые или нет, но имитация получилась впечатляющая. Родители Гермионы просто обожали театр («Интересно, если бы им нравилась живопись, как бы они меня назвали? Фрида?»), поэтому она ещё в детстве побывала почти на всех постановках Шекспира и ещё на каких-то постмодернистких спектаклях без декораций, где актёры разговаривали, как будто сошли с ума («Впрочем, почему «как будто»?»). Шекспир, безусловно, выигрывал. Но вот бои на мечах Гермионе всегда казались ужасно скучными. В кино получалось гораздо лучше, но она прекрасно понимала, что это скорее заслуга качественного монтажа, чем актёров.

— Надо же! Я видела столько исторических фильмов, но мне никогда не приходило в голову, что дуэли на палочках так похожи на фехтование.

Гермиона присела на скамью в углу, болтая ногами и прикидывая, не получится ли сделать пару-тройку хотя бы плохоньких снимков во время битвы. Как назло, нормального фотоаппарата в её распоряжении не было — только злосчастный телефон. Тот факт, что сама она будет играть в этом бою сомнительную роль наживки для огромного летающего крокодила, свихнувшегося на рыцарских романах, как-то сам собой отошёл на задний план.

— Неправильная постановка вопроса, — отозвался Снейп. — Это бои на мечах похожи на наши дуэли. Мы научили маглов дуэльному кодексу. До этого они просто дрались.

— Ну да, мы же хищники… — невпопад прокомментировала Гермиона и снова посмотрела на бегущего по красному полю льва. — Скажите, вы ведь, наверное, знаете… Эти символы — они просто гербы или что-то ещё?

— А вы сами как думаете? — клинок со свистом рассёк воздух и опустился, словно отрубая кому-то голову… ну, или словно вместо меча у Снейпа была в руках клюшка для гольфа, и он только что послал мяч к десятой лунке. — Про Слизерина и змей вы, кажется, в курсе.

— Это их патронусы? Или анимагические формы?

— И то, и другое.

— Не у всех волшебников патронусы — хищные звери.

— Мда, кому-то не повезло… — Снейп коротко и как-то нехорошо рассмеялся: словно в том, чтобы иметь защитника-травоядного было что-то плохое или не совсем приличное. — Но вы-то, кажется, выдра? Быстрая реакция, крепкая хватка. Правда, жертв выбирает в основном неповоротливых и глупых…

Какая прелесть! Гермиона слишком увлеклась красивым зрелищем и снова забыла, с кем имеет дело. Неосторожно, очень неосторожно.

— И о чём это говорит?

Она даже не старалась скрыть вызов в голосе.

— Ну что вы. Ни о чём, совершенно ни о чём!

С тем же успехом он мог сказать «обо всём». Подвесил в воздухе насмешку и замолчал, ожесточённо чередуя рубящие и колющие удары, защиту и нападение, перебежки и схватку на одном месте. Гермиона уже было решила, что он так и будет тренироваться в тишине, но тут Снейп неожиданно заговорил снова:

— Нравится вам это или нет, но у хищных животных есть то, чего у травоядных нет. Свободная воля. Хищник никому не станет жаловаться, что «так сложились обстоятельства». Он сам хозяин своей жизни. Именно поэтому, хоть вы и считаете их жестокими, хищники способны на милосердие. Они не убивают из страха — потому что привыкли, что это их боятся. Не убивают, когда сыты, — потому что знают, что всегда смогут добыть себе пищу, когда проголодаются. Их действия подчинены логике, в то время как травоядные мечутся, охваченные эмоциями… И не кривитесь так, — он снова был повёрнут к Гермионе спиной, но она почти не удивилась, что он угадал её выражение лица. — Если помните, ваша начальница, которую вы так безмерно уважаете — кошка. А есть ли в мире убийцы хладнокровнее кошек? Даже человек не любит смотреть в лицо тому, кому несёт смерть. И только кошка всегда глядит на свою жертву.

— А какой патронус у вас? — в тщетной попытке сменить тему прокричала Гермиона и ретировалась к дальней стенке: дуэльная комната была довольно большой, но Снейп каким-то чудом умудрялся перекрывать её всю, создавая впечатление тесноты и небезопасности.

Удар! Ещё удар! Каскад колющих выпадов, поворот, перенос веса с одно ноги на другую, удар!

— А с чего вы взяли, мисс Грейнджер… — поворот, выпад, ещё один выпад, шаг назад, защита, — что у меня вообще… — занёс меч над головой и обрушил его на голову предполагаемого противника, — есть патронус? Я же как-никак… Пожиратель Смерти!

Произнося это, Снейп ещё раз перебросил меч в левую руку, сделал полуоборот, а потом — два неуловимых скользящих шага. Гермиона сама не заметила, как оказалась прижатой к стене. Лезвие бутафорского меча прижималось к её шее и вовсе не выглядело бутафорским. Она судорожно сглотнула: глаза Снейпа при слове «Пожиратель» сверкнули каким-то нехорошим блеском.

— Опустите, пожалуйста, меч.

Гермиона изо всех сил старалась, чтобы её голос не дрожал, но получилось, кажется, не очень убедительно. И уж конечно умоляющий — она знала, что умоляющий! — взгляд перепуганных карих глаз не добавил этой картине достоинства.

— Это не меч, а всего лишь палочка, — Снейп медленно, словно неохотно, убрал своё оружие от её горла. — Вы слишком подвержены иллюзиям, мисс Грейнджер. Будьте уже хищником, ради всего святого! И не позволяйте застать себя врасплох.

* * *

— Скорей бы он уже появи-и-ился.

Гермиона зевнула, прикрывая рот ладонью, и поёжилась. На поляне между Хогвартсом и Запретным лесом было довольно прохладно, но спать хотелось всё равно. Двадцать четыре часа без сна — как раз столько, сколько она была не в силах вынести даже на адреналине.

Снейп укоризненно покосился на неё, порылся в карманах и извлёк пузырёк с каким-то зельем.

— Держите.

— Бодрящее? — предположила Гермиона, рассматривая пузырёк. — Вы его всё время с собой таскаете, что ли?

— Как и все основные зелья, — пожал плечами Снейп, выуживая ещё одну такую же склянку: для себя. — Если что, помните: настойка бадьяна и кровевосстанавливающее у меня в правом кармане. Умиротворяющий бальзам — в левом. Но он усиленный, его надо не больше капли.

На этом «если что» Гермиона снова вздрогнула, причём уже не от холода. И едва не поперхнулась зельем. Но уже через секунду тревога вместе с ворчливым настроением отступила, сменившись ощущением неестественной бодрости и ясности сознания. Мир как будто встал в фокус. Гермиона вскочила с кресла, глубоко вдохнула холодный осенний воздух и с наслаждением потянулась, с трудом сдерживая желание пройтись по поляне колесом. Ничего себе зелье…

— Невероятно!

О, теперь она была готова встретиться с драконом. Даже с несколькими драконами! Что там говорил Снейп? Красное платье? Будет ему красное платье! Она прищёлкнула пальцами, ощущая, как мантия на ней меняет цвет и фасон.

— Ну как вам?

Она порывисто обернулась и раскинула руки, приглашая его полюбоваться на результат своего колдовства. Какая-то часть сознания Гермионы понимала, что она двигается слишком быстро, говорит слишком громко и вообще ведёт себя, как пьяная. Но другая часть отмахивалась от подобных нелепых заявлений. Снейп, судя по всему, разделял мнение первой части. Несколько секунд он молча разглядывал Гермиону и только потом выдавил:

— Больше ткани, пожалуйста. И… — он перевёл взгляд на её ноги, — почему вы в кедах?

— Ну, вдруг придётся убегать, — пожала плечами Гермиона, неохотно возвращая платью викторианскую длину и садясь обратно в плетёное кресло.

— Да, — чуть помедлив, согласился Снейп. — Возможно. Кстати, об убеганиях. Пришло время поговорить о нашей стратегии. До сих пор дракона ведёт сценарий: тот стих из библиотеки. Когда бой произойдёт, сценарий закончится. С драконом можно будет поговорить, вслух или мысленно. Этим я собираюсь воспользоваться, чтобы выяснить, что ему надо и что случилось с похищенными. Если мне это удастся, я передам вам их координаты. Скорее всего, мысленно, поэтому будьте готовы к тому, что в вашей голове могут появиться странные мысли… не заглушайте их. Так, что ещё? Надо напоминать, чтобы вы не применяли к дракону насилие, если я не скажу?

— Даже если он вас…

— Это вряд ли. Но всё-таки, — Снейп протянул ей портключ, маленький зелёный камень на цепочке. — Он ведёт к входу в гостиницу «Сирена». Там остановился Чарли Уизли. Поговорите с ним и убедите прийти сюда. Портал переместит вас обратно на поляну. На выставке Уизли застали врасплох, но он знает дракона, его повадки и у него больше всего шансов с ним справиться.

Что? При мысли о том, что ей придётся разговаривать с Чарли, Гермиону охватил ужас. Нет. Нет! Она туда не пойдёт. Её ладони мгновенно вспотели, а мысли заметались в поисках того, за что можно было бы зацепиться. Она… нужнее здесь. Она лучше поможет Снейпу. Она не оставит его в опасности. Точно! Ни за что не оставит, даже на несколько минут. Гермиона уже открыла рот, чтобы возразить, но Снейп прервал её:

— Гермиона Грейнджер! — он вскочил и опёрся на подлокотники её кресла, пристально глядя ей прямо в глаза. — Я говорю с вами о том, что надо будет сделать, если я умру. Более того: возможно, на кону жизни пяти человек. И не то чтобы я ожидал от вас сочувствия или понимания, но то, что вы готовы отказаться, лишь бы не общаться с кем-то из Уизли, кажется мне несколько неуместным!

— Хорошо! — огрызнулась Гермиона, вскидывая голову и возвращая ему мрачный злой взгляд. — Я всё сделаю, как вы сказали. Что-то ещё?

Она нарочито подалась вперёд, ещё больше сокращая расстояние. Снейп моргнул и отодвинулся.

— Нет, ничего. Если мне придётся улететь вместе с драконом и что-то… непредвиденное случится там, я вышлю патронус.

— Так у вас всё-таки есть патронус! — непонятно чему обрадовалась Гермиона. — И какой он? Как… как я его узнаю?

— Он будет говорить моим голосом, — отрезал Снейп. — Если это случится, воспользуйтесь другим портключом, вот этим, — на этот раз в ладонь Гермионы лёг синий камень на цепочке потолще. — Он перенесёт Уизли к дракону. Ярдах в десяти от него. Что до вас, вы должны будете отправиться по координатам, которые я сообщу через патронус.

…Утреннее солнце робко выглянуло из-за переплетённых ветвей деревьев Запретного леса. И почти сразу же голые макушки осин и клёнов заволновались под порывами ветра. Окрестности Хогвартса огласились низким, рокочущим рёвом. Дракон прилетел.

* * *

Ветер бил в лицо, заставляя Снейпа жмуриться. Заклинание динамического приклеивания, которое он всё же успел произнести прежде, чем дракон унёс его к облакам, позволяло худо-бедно держать равновесие. Ботинки и две невидимые верёвки, пропущенные под руками. Снейп стоял на спине дракона в полный рост и чувствовал себя одним из сумасшедших арабских магов, рассекавших пространство над пустынями на коврах-самолётах. Разве что песок в лицо не летел, зато было зверски холодно.

И почему Снейп вообще решил, что, как только бой закончится, дракон придёт в себя? О нет, это было только начало. Регис безропотно позволил забраться к себе на спину и приставить «меч» к основанию шеи, но как только Снейп объявил, что заменяет казнь изгнанием, дракон словно взбесился. Зарычал, вскочил, захлопал крыльями и унёсся в небеса, как будто за ним уже гнались все авроры Британии. Северус благодарил судьбу, что успел произнести заклинание приклеивания и ещё сильнее — за то, что хватило ума остановится на динамическом варианте. Теперь он был словно «примагничен» к дракону, но не рисковал сломать себе руку или ногу на резком вираже, как было бы, выбери он более жёсткую версию заклятия.

— Молись своим богам, жалкий трус! — наконец-то снизошёл до диалога дракон.

Не самое оптимистичное начало. Особенно, если учитывать, что драконы всегда признавали лишь власть силы. Ну что же, это вполне можно устроить…

— Не смей называть меня трусом, ящерица! — Снейп сделал движение палочкой, и правый бок дракона хлестнуло, словно бичом. Магическим, разумеется. Для которого твёрдая чешуя не была преградой. — Я победил тебя в бою, в честном рыцарском поединке.

Причём если совсем уж честно, как-то слишком легко победил… Даже если вспомнить о том, что этот дракон никогда не дрался, всё равно — за его спиной была генетическая память его вида. И победа не должна была даться так просто. Это какая-то ловушка?

— Рыцарском? — бока дракона заходили ходуном, а из горла вырвалось громогласное хриплое хихиканье. — Ты издеваешься? Какой из тебя рыцарь, ты же колдун! Или ты, как старина Мерлин, пытаешься пить из двух ручьёв? А не лопнешь? Был бы ты рыцарем, — продолжил дракон, — ты бы убил меня, как диктует закон поединка.

— Поединок позволяет заменить казнь изгнанием.

— Так делают только трусы! — снова взвился дракон.

От переполнявшей его ярости он выпустил в небо длинную струю красного пламени. К счастью, сейчас они летели над морем, и никаких признаков магловского жилья вокруг не было.

— Мне ещё раз угостить тебя кнутом? — ласково предложил Снейп. — Я победил тебя, и теперь твоя жизнь принадлежит мне. Ты должен отвечать на мои вопросы. Зачем ты прилетел в замок?

— Сеять хаос и разрушение. Показать людишкам власть драконьей силы!

«Нет, он точно чокнутый»

— И что, показал?

— Проклятое колдовство помешало мне! И ты это знаешь. Мой отец недаром не любил магию. Но его воспитанник, лорд Пендрагон всегда привечал кудесников. Это его и погубило!

«Час от часу не легче. Кем же ты себя считаешь?»

— Кто ты? Как твоё имя?

— Имена — такая скучища… — дракон медленно, словно лениво, повернулся вокруг своей оси. Теперь он летел вниз головой, а Северус испытывал все прелести тяготения, смягчённого только динамическим приклеиванием. — Ты можешь называть меня Чёрным ужасом, колдун.

«Даже так? Чёрный ужас — это цвет. Но возможно, когда на выставке называли его породу… Чёрный ужас — сын Красной кометы, дракона Пендрагона. Всё сходится. Но ничего не понятно».

— Если тебя остановил всего один колдун, то как ты собирался штурмовать укреплённый замок, полный рыцарей?

— Иногда надо делать невозможное, колдун! Славная смерть лучше позорной осторожности. А рыцари? Я смеюсь над ними!

И он снова расхохотался.

— Кстати о смехе… — повысил голос Снейп. — Драконы не смеются, не так ли?

— Так, может, пришло время для торжества нашей расы, — с издевательской интонацией протянул дракон. — Время хаоса и величия. И я — первый вестник этого триумфа!

«Нет, пора с этим заканчивать. Всё равно он ничего не скажет мне, кроме этого бреда».

— Который декламирует бездарные стихи, где в одном четверостишии дважды упоминается «земля», и оба раза под ударением!

— Тебе не нравятся мои стихи? — сердито пророкотал дракон, оборачиваясь и пуская поверх головы Снейпа струю пламени.

Тот едва успел пригнуться, распластавшись по чешуйчатой спине. А потом снова встал в полный рост и прокричал:

— Эти стихи не твои. Они были написаны человеком. Давным-давно. И ты не Чёрный ужас, сын кометы лорда Пендрагона. Он был убит много веков тому назад. Взгляни на земли на горизонте! На на города и верфи, на плавучие платформы, на трубы заводов. Почувствуй вкус воздуха. Эпоха рыцарей давно закончилась. Не твои слова, не твоё имя, не твоё время…

Снейп почувствовал, что дракон замешкался. Глядя, как тот сердито вдыхает и исподтишка оглядывается, Северус понял: Регис ощущал это несоответствие. Он колебался, не в силах ни поверить человеку, ни назвать того лгуном. Всего мгновение дракон был в растерянности, но за этот миг Снейп успел, наконец, забраться в его сознание. Неглубоко, в самый поверхностный слой мыслей.

— Ты ведёшь себя не как домашний дракон, знакомый с пилотажем, — Снейп говорил всё громче и быстрее, отвлекая внимание, не давая дракону заметить своё ментальное присутствие. — Но и не как дикий взрослый дракон. Ты только и умеешь, что порхать и кувыркаться. Как будто тебе сто лет. Как будто ты подросток. Для тебя не существует ничего после этого. Так что же ты забыл? Что произошло в эти сто тридцать лет, которых ты не помнишь?

Память дракона — двигательная память. И Снейп, заговаривая Региса, вёл его, понуждая повторить ту самую пилотажную программу, которую он так и не закончил в Уркхарте. Которую перед самым выступлением дракон должен был репетировать сотни раз.

Пике. Разворот. Штопор.

— Я не знаю, откуда тебе известна эта баллада. Где ты её услышал. Что она для тебя значит…

Горизонтальный нож. Колокол. Хаммерхэд.

— …Но я знаю, что выдумка становится реальностью только для тех…

Иммельман. Бочка.

— …Кто не может вынести реальность!

Разворот.

Дракон даже не взревел — он взвыл. Так, как будто его что-то разрывало изнутри. Его ментальная защита рассыпалась, и разум Снейпа едва не захлебнулся в бешеном потоке сменявшихся картинок: реки и озёра, горы с высоты птичьего полёта, солнце, сияющее над облаками, огонь из ноздрей, челюсти, смыкавшиеся на жирной тушке откормленного горного козла… И везде их было двое. Две пары глаз — жёлтые и красные, две пары крыльев — зелёные и чёрные, два набора белоснежных зубов-ножей. Ночь, расчерченная двумя яркими вспышками. Айриндала, так её звали. Звали. В прошедшем времени. Через каждый кадр, показывавший их вдвоём, прорывалась одна и та же картина — кровь на камнях, разодранное горло, сломанные крылья. Жёлтые глаза тускнеют, подёргиваются мутной плёнкой и гаснут.

Снейп боролся, пытаясь выбраться из затягивавшего его водоворота чужих воспоминаний, и вызвать события вчерашнего дня. На краткую долю секунды он всё-таки увидел похищенных девушек, лежавших на полу пещеры. Он услышал в драконьих мыслях, что они не мертвы, а просто спят. И что пещера была меловым гротом неподалёку от побережья. Северус видел её с высоты драконьего полёта — краткий миг перед тем, как снова погрузиться в наполненные болью и горем воспоминания Региса. И вот, когда он почти утонул в вихре драконьих страданий, какая-то сила внезапно выплюнула Снейпа наружу. Дракон заметил вторжение.

— Гордиш-ш-шься своим умением залазить в чужую голову, колдун? Драконьим умением? А что ты скажешь на это, жалкий людиш-ш-шка?

Северус рефлекторно попытался закрыть свои мысли. Зря. Драконий разум обрушился на него всей своей мощью, давя хрупкие ментальные барьеры, как яичную скорлупу. Голове стало нестерпимо жарко, словно мозг обратился в кипящую лаву, в которой вспыхивали, перегорая, нервные связи. «Это конец», — подумал Снейп, готовясь к последнему в своей жизни колдовству: сотворить патронус и отправить его Грейнджер. Но он не успел.

Внезапно дракон оглушительно расхохотался.

— Вот почему ты не стал меня убивать!

Красные всполохи перед глазами Снейпа постепенно погасли, уступая место чёрной спине дракона под ним и быстро проносившимся морским пейзажам по бокам. Голову перестало печь, и Северус перевёл дух, не веря, что смерть снова дала ему отсрочку. А Регис тем временем продолжал:

— Ты просто не можешь! Человеческий детёныш… Ещё одно убийство — и твоя душа разлетится на осколки, как голова барана, брошенная на камни! Помочь убить — всё равно, что убить. Не помешать, когда мог — убить! Совершить суицид — убить! Маленькая хрупкая человеческая душонка… Как вы живёте со всеми этими дурацкими принципами?

— Я могу защищаться. Мстить. И карать. Я могу убивать, если спасаю больше, — в тон ему ответил Снейп. — Так что не сильно обольщайся.

— Или если кто-то сильно-сильно попросит тебя избавить его от мук, — Регис перевернулся в воздухе, словно проверяя на прочность издёрганный вестибулярный аппарат Снейпа. Сочетание ехидства и ненормальной весёлости в голосе дракона ужасало куда больше недавних воплей.— Я видел это в твоих воспоминаниях. Убьёшь меня, а, колдун? Я очень, очень хорошо тебя прошу.

— Только если нет другого выхода, — прошептал Снейп. — Неужели в твоей жизни нет ничего такого, что тебе бы нравилось? Что побуждает оставаться среди живых?

— А в твоей?

Снейп несколько мгновений помолчал, но потом всё-таки ответил:

— Любопытство. Магия. Знание, что я могу сделать то, чего другие не могут. И потом… — он пожал плечами. — «Суицид равен убийству», как ты верно заметил.

— Не подходит, — безапелляционно заявил дракон. — Этот мир не вызывает во мне любопытства. Слишком грязный и дымный. Слишком много людей. И… нет драконов. Тех, прежних. Теперь я это вижу. Кому нужно знание, которое некому передать, и жизнь, которую не с кем разделить?

— А полёт?

— Уже ближе… — Регис отпустил рокочущий, довольный смешок, словно признавая, что Снейп попал в точку. — Но где я смогу летать? У вас ведь этот… Статус?

— Статут.

— Тем более. Это заклинание исчезновения, которое на меня наложили, скоро перестанет действовать. И что тогда?

— Я мог бы…

Дракон взревел. Чёрные шершавые бока заходили ходуном, как будто под ногами у Снейпа вот-вот должно было начаться землетрясение или извержение вулкана.

— Завис-сеть от людей? Так ты представляешь себе свободу, колдун?

— Я мог бы заколдовать тебя навсегда! — выкрикнул Снейп. — Если ты поклянёшься не приносить вреда людям.

— Чтобы ты мог не бес-спокоиться за свою с-совес-сть? Как благородно! — Регис снова рассмеялся. Вдалеке показалась земля. — А если я попытаюсь причинить вред во-он тем людям, там — убьёшь?

— Зачем тебе это?

— Потому что это весело.

— Не думаю.

— Ах, господин колдун ведь и сам знал толк в убийствах. Пока ему не подрезали крылышки… — съехидничал дракон, делая ещё один переворот в воздухе. Вряд ли он до сих пор рассчитывал таким образом скинуть Снейпа со своей спины. Скорее уж делал это из чистой вредности. — Такие, как ты, в следующей жизни рождаются драконами. В одних наших преданиях говорится, что для этого достаточно желания. А в других — что надо сгореть заживо. В любом случае, колдун, ты мне нравишься, так что я готов не трогать этих людишек. Могу даже поклясться.

Регис завис невдалеке от города, работая крыльями и задумчиво склонив голову набок.

— Тогда… Я могу заколдовать тебя так, что люди тебя не заметят, — напомнил Снейп. — Надо только спуститься куда-нибудь и…

— О нет, я придумал вариант получше! — дракон резко вильнул куда-то в сторону и стремительно пошёл на снижение. — Встретимся драконами!

С внезапной ясностью Снейп понял, что дракон спускается, почти падает не на склон горы, как ему вначале показалось, а в самое натуральное жерло какого-то то вулкана. И что портключей у него, Снейпа, не осталось. Он выхватил свой меч-палочку, но Регис только лениво дунул — и в руках у Снейпа оказалась бесполезная головешка. «Ты не можешь этого предотвратить. Никакой свободы действий, никакой вины. Идеальная смерть. Можешь не благодарить!»

…Тело дракона на огромной скорости врезалось в землю, пробивая лавовую пробку на вершине кратера. Лава булькнула и заволновалась, смыкаясь над огромным чешуйчатым телом. Спустя несколько десятков секунд где-то глубоко под землёй раздался взрыв и толчок, заставивший задребезжать стёкла. Жители сицилийского городка Мессина почти синхронно повыглядывали из окон своих домов. Кто-то перекрестился. Неужели новое извержение? Но нет, вулкан, казалось, по-прежнему был спокоен…

* * *

— С драконом или без, но он уже должен был появиться! — Чарли нервно расхаживал по лужайке, засунув руки в карманы и низко опустив голову. Вдруг он остановился, подошёл к Гермионе вплотную и вперил в неё немигающий взгляд голубых глаз. — Скажи, ты доверяешь ему?

Гермиона моргнула раз, и ещё раз, пытаясь отогнать неприятное ощущение. Голубые глаза, так похожие на глаза Рона. И даже голос почти такой же, вернее — каким он мог бы стать лет через десять, — с характерной обвиняющей интонацией. Словно ему все были должны. Словно он нанял их, а теперь они запаздывали с заказом. «Чарли — совсем другой человек», — напомнила она себе, но всё-таки сходство было слишком сильным.

— Он сделает всё, что сможет, — твёрдым голосом произнесла Гермиона, вскидывая подбородок. — И да, я ему доверяю.

Она резко обернулась — и в тот же момент в дальнем конце прогалины возникло свечение и послышался аппарационный хлопок. Высокая фигура в чёрной мантии показалась у края лужайки, сделала несколько шагов и рухнула на пожухшую траву.

* * *

— «Воздействие настойки Филении Крупнолистной на нервную систему, в особенности на кору гипокампа превосходит показатели по шкале Фламерика…» — Гермиона старалась читать громко и с выражением.

— Фламмериха. Гарольда Фламмериха, — прервал её тихий, но вполне твёрдый голос. Твёрдый и недовольный. — Это голландская фамилия.

Гермиона с нескрываемым облегчением отложила Вестник Зельевара и всплеснула руками:

— Вы очнулись!

Снейп медленно и неохотно полуоткрыл глаза и сердито посмотрел на неё:

— Сколько я был без сознания?

— Двое суток.

— Мерлин… — он снова устало прикрыл глаза. — А почему так долго?

Гермиона сокрушённо вздохнула:

— Вы попали в расщеп и потеряли очень много крови. С левой руки стесало почти всю кожу.

— Могло быть и хуже, — кивнул Снейп, как бы невзначай поднимая левую ладонь и тщательно её рассматривая. Сейчас-то кожа выглядела гладкой и нетронутой, но посмотрел бы он на неё позавчера! — Полагаю, вы сразу вызвали Помфри, но как вам удалось найти необходимые зелья? Я же запечатал замок наглухо, меньше чем за пару часов туда было не проникнуть.

— «Настойка бадьяна и кроветворное — в правом кармане», — процитировала Гермиона. Она твёрдо решила не тревожить Снейпа бесполезными разговорами, пока он не поправится, но всё-таки не сдержалась: — У вас там несколько шкафов с зельями! И полки с ингредиентами! Настоящий склад в одном кармане.

— Сказала особа, таскавшая в клатче контейнер с книгами, — огрызнулся Снейп. — Но забывшая положить туда консервы.

— Откуда вы…

— Портреты любопытны, а глаза вы ему завязали не сразу.

— А… ну да, конечно… — Гермиона было сконфуженно замолчала, но сейчас же продолжила: — Хотите, расскажу вам новости? Всех девушек, которых похитил дракон, спасли! Они, конечно, ужасно перепуганы, но ни одна не пострадала. Говорят, он применил к ним что-то вроде гипноза и…

— Их что, авроры нашли?

Гермиона досадливо фыркнула:

— Как же, найдут они… Они вообще не хотели верить, что девушки живы, еле-еле уговорила их аппарировать и проверить! Представляете?! — она даже задохнулась от возмущения, вспоминая. — Нет, это вы. Вы вдруг сели на постели, схватили меня за руку и продиктовали координаты, а потом снова потеряли сознание. Так что теперь вы их герой, — улыбнулась Гермиона.

Снейп снова покосился на неё, как показалось Гермионе, с лёгкой укоризной. Устроился поудобнее и спросил нарочито небрежным тоном, уставившись в потолок:

— Я что-нибудь ещё говорил?

— Вы бредили драконами. Их… трагедией — Гермиона замолчала, нервно разглаживая на коленях складку мантии. — Чарли рассказал мне историю Региса, иначе бы я ни за что не догадалась, о чём вы. Грустная история. Хотя я почему-то и подумать не могла, что это так вас заденет.

— При чём здесь «заденет»? — поморщился Снейп. — Я был у него в голове. А он только об этом и думал.

— И каково это? Читать мысли дракона?

— Горячо, — коротко ответил Снейп. Он какое-то время помолчал, но потом всё же продолжил: — Когда он заметил вторжение в своё сознание, то ответил мысленным ударом. Видимо, хотел сжечь мой мозг. Впрочем, на моё счастье, где-то на середине он отвлёкся: что-то показалось ему ужасно смешным.

Снейп говорил спокойным голосом, словно не произошло ровным счётом ничего особенного: ну захотел дракон устроить ему электрический стул, ну отвлёкся и забыл об этом — дело житейское… С тем же успехом можно было невозмутимо заявить: «Я был ужасно занят, мне рубили голову». Но возможно он просто хотел скрыть своё беспокойство? Гермионе Снейп показался каким-то непривычно задумчивым и меланхоличным. Нет, не просто равнодушным или погружённым в себя, а скорее рассеянным, словно его мысли занимало что-то совсем иное.

— Это… не скажется на вас… в будущем? — обеспокоенно произнесла она. — Какие-нибудь проблемы с памятью или ещё что-то? Ведь нервные клетки не восстанавливаются.

— Кто сказал вам эту магловскую чушь? — возмутился Снейп. — У волшебников — ещё как восстанавливаются. Проблема в том, что на месте утраченных клеток, содержавших некий опыт или фрагмент памяти, вырастают чистые, ещё не использованные. Воспоминания теряются. Но я… — он помолчал, словно прислушиваясь к себе, — по-моему, я помню всё, что знал. Тёмные искусства, языки, рецепты зелий. Двигательная система в порядке, — он пошевелил пальцами рук, а потом и ног. — Похоже, импульс затронул какие-то незначительные участки памяти. Видимо, что-то из области привычек или склонностей.

Гермиона, несмотря на серьёзность момента, не выдержала и прыснула:

— То есть вы можете внезапно полюбить тыквенный сок вместо кофе, или надеть зелёную мантию, или полюбить кошек и стать более либеральным со студентами?

Действительно, картина получилась совершенно дикая.

— Так много клеток дракон мне не сжёг, — фыркнул Снейп, но, как показалось Гермионе, всё же слегка усмехнулся.

— Как по мне, вы совсем не изменились, — улыбнулась Гермиона. — Но скажите, как вам удалось аппарировать на такое расстояние и через две полосы воды?

— «Под каждой водой есть земля, под каждой землёй есть вода». Так когда-то говорили драконы.

…Если бы Гермиона спросила большую любительницу баллад Анну Пьюси, то та бы ответила ей, что у этой фразы было продолжение: «И только огонь одинок, раз за разом сжигая ветер, которым дышит».