Оружие против дементоров (джен)

Дементоры появлялись дважды в сутки: утром и вечером. Они пролетали между камерами, приникая к решеткам, а затем неохотно покидали пожирательский ярус. У некоторых камер они задерживались ненадолго — в основном у Руквуда, или у Блэка, а возле других камер буквально толпились. Чаще всего их пристального внимания удостаивались камеры самых молодых — Мальсибера и Барти Крауча-младшего. Потом Барти умер, и все внимание этих тварей обратилось на одного Мальсибера, который уже понемногу начинал сходить с ума. Тони слышал, как он пытается разговаривать с дементорами, причем было у него сильнейшее ощущение, что дементоры самому молодому Пожирателю как-то отвечают. А вот возле долоховской камеры стражи Азкабана не толпились никогда — со светлыми чувствами и яркими эмоциями у него как-то не сложилось. Вот и сейчас одно из этих существ, приникнув к решетке, задумчиво повисело и медленно отпрянуло назад.

— Вали-вали, — напутствовал его Тони. — Мать твою дементорову вперехлест через фестрала!

Дементор шарахнулся прочь от камеры, как ошпаренный.

— Что, не понравилась? — спросил Тони. И приложил тварь большим флотским загибом по-русски. Дементор рванул по коридору, увлекая за собой остальных, так что даже камеру Мальсибера стражи Азкабана на этот раз оставили без особого внимания.

— Что это с ними? — раздался тихий голос Руди. Крепкий он все-таки мужик, остальные после визита азкабанской нежити говорить могут не сразу, только стонут.

— Я читал, что нежить и нечисть можно отогнать самой грязной руганью, — задумчиво ответил ему Тони. — Надо же, не врут сказки, как оказалось.

— И что, до тебя их никто ругать не додумался? Сколько тут народу уже побывало, кто-нибудь обязательно бы не выдержал.

— А на английскую ругань они реагируют слабее, — заметил Тони. — Может, в этом все и дело? Так, — оживился он, — приступаем к тренировкам. Буду вас учить, как дементоров гонять.

— Дементора может отогнать только Патронус, — в разговор влез Блэк. — Не думаю, чтобы он получился хоть у кого-то из вашей банды.

— Мой маленький глупый кузен Сириус тоже считается членом этой банды, — захохотала Белла, — ну что, кузен, где твои светлые и чистые дружки? Бросили тебя, как паршивую собаку? Подыхай теперь в Азкабане, даже без суда! Мы все здесь знаем, за что сидим, и знаем, что рано или поздно Повелитель придет за нами! А вот ты…

— Заткнись, Белла! Сдох твой Повелитель, и вам всем пора за ним, проклятые убийцы!— Сириус Блэк орал, перекрикивая ненаглядную кузину. В прямом смысле слова ненаглядную — их камеры были напротив, так что представители семейки Блэк видели друг друга постоянно, дери их Мордред. Тони поморщился: чокнутые Блэки, видимо, не умели нормально разговаривать в принципе. Даже сидя в Азкабане, они умудрялись переругиваться целыми днями. Бедный Руди, подумал он, от такой жены даже в тюрьме не отдохнешь, целыми днями орет, как банши, и кузен ее не лучше.

— Белла, — строго сказал Тони, — отставить разговоры. Будем слова разучивать. Господа! — повысил он голос, жалея, что не может использовать Сонорус, — приступаем к тренировкам. Вопросы?

— Мерлин, Тони, какие тренировки? — изумился Рабастан. — Мы в тюрьме, а не в тренировочном лагере.

— Вы полагаете, что славянская обсценная лексика способна оказывать длительное деструктурирующее воздействие на энергетическую структуру псевдоразумных существ? — Руквуд, как обычно, не мог не напустить туману. — Это может быть интересным с точки зрения теоретической магии.

— Меня это больше интересует с практической точки зрения, — ответил ему Тони. — А то мы здесь если не помрем, как несчастный Барти, так рехнемся, чего лично мне бы не хотелось.

— Ну что же, можно приступить к эксперименту, — оживился Руквуд. На его физиономии, обычно напоминавшей своим выражением мороженую треску, появилась вполне человеческая улыбка. — Для чистоты эксперимента нам необходима контрольная группа — и я полагаю, что мистер Блэк вполне может ее составить. Ведь участвовать в наших тренировках он отказывается, если я правильно понял?

— Да я с вами вместе ничего делать не буду, чтоб вас всех мантикора заела! — вполне предсказуемо рявкнул Блэк.

— Прекрасно. Эксперимент можно начинать. Эх, если бы была возможность достать перо и пергамент для дальнейшей хронологической фиксации хода эксперимента и его результатов…

— В памяти фиксируйте, — предложил Тони наиболее разумный выход из положения. — Итак, приступим. Это называется «Большой петровский загиб», один из четырех наиболее распространенных вариантов. — Он набрал воздуха в грудь и начал:

— Да етись оно все сраным проемом, простобратия блинопроушечная, угребище залупоглазое, дроздопризмище хреноголовое…

В коридоре воцарилось изумленное молчание, а Долохов продолжал, чувствуя себя довольно странно. Одно дело — ругаться в сердцах или в горячке боя, другое — вот так, как лектор в аудитории. Загиб был длинным, Долохов договорил его до самого конца:

— …Да разлетись ты тризлоедучим проездом, горбатогадская дристопроушина, охреневающая от собственного блинского невъедения!

— Переведите, мистер Долохов, — попросил Руквуд. — Желательно дословно. Хотелось бы получить материал для сравнительного анализа.

— Август, ты охренел? — мрачно спросил Руди. — С нами все-таки дамы. Какой еще дословный перевод?

— Тони, ты раньше никогда так долго не ругался, — восхищенно произнес Мальсибер. — Даже когда Эйвери тебя случайно режущим заклятием приложил.

— Эйвери только случайно и может, — буркнул Тони. — Вот кого надо было к орденцам внедрять. Повесились бы они от такого кадра, нам бы и делать ничего не пришлось.

— Я сомневаюсь, что мы сможем это повторить, — неуверенно сказал Рабастан. — Очень уж впечатляющий словарный запас.

— Тяжело в учении — легко в бою, — ответил любимой поговоркой Тони. — Начнем с азов. Итак, в русском матерном языке присутствует несколько основных конструкций…

Пожиратели смерти приступили к «лексическим антидементорным тренировкам», как обозвал их Руквуд, полным составом. Лучше всех получалось, как ни странно, у Мальсибера, который обладал абсолютным музыкальным слухом, и хуже всех у Беллатрикс, которой, по ее собственному признанию, музыка всегда была ненавистна, а по словам Рабастана, так его дорогой невестке дракон на ухо наступил.

— Белла, не так! — в который раз уже повторял Тони. — Да проще Эйвери Круциатусу выучить, чем тебя русской речи! Мягче надо произносить, а у тебя каждый раз только «блад» и выходит.

— Что у нее еще может выходить, у маньячки кровавой! — опять влез внимательно слушающий Сириус Блэк. — Белла, знаешь, что зимой и летом одним цветом? Кровища!

— Заткнись, позор всего нашего семейства! — завизжала Беллатрикс. — Предатель крови, выродок, кобель паршивый, да как тебя только земля носит!

— По-моему, Белла и без русского мата прекрасно обходится, — заметил Рабастан, тоже ставший отличником боевой лексической подготовки.

— Не могу с вами не согласиться, — кивнул Руквуд. — Миссис Лестрейндж, как я имел возможность заметить, никогда не пользовалась успехом у дементоров.

— Да с этой психопаткой даже дементоры не связываются, — Блэк продолжал и с кузиной ругаться, и отслеживать реплики соседей. Рефлексы у него были хорошие — в отличие от мозгов.

— Что доказывает в очередной раз, что даже дементоры умнее тебя и с Беллой не связываются, — ответил Сириусу Рабастан.

— Басти, прекрати, — коротко бросил Руди. Он не любил, когда нелестно отзывались о Белле, даже если в глубине души и считал, что Белла такого отзыва полностью заслуживает.

— Прости, Руди, — смущенно ответил ему младший брат.

— Ну, господа, — подвел итоги Тони, — можно считать, что оружие против дементоров вы освоили. Кто лучше, кто хуже.

— Интересно, а возможен ли эффект привыкания? — спросил Мальсибер. Дементоры по-прежнему уделяли ему особое внимание, и даже «лексическое оружие» отпугивало их ненадолго.

— Вот мы и проверим, — пожал плечами Тони. — Времени у нас достаточно.