Временной парадокс (джен)

К тому времени, как переборка была открыта, Ада уже давно перестала стучать и чего-то требовать. Она вылезла, чувствуя себя полностью обессиленной, вытащила забившийся между ягодиц подол и всё-таки не смогла не спросить.

— Зачем вы запираете нас?

— Хочешь обратно?! Или будешь есть и заниматься?

Ада чувствовала себя необычно покорной. Девочки, не разговаривая и не обмениваясь взглядами, уселись на скамьи. Урок включал странную дыхательную гимнастику, этикет и странный язык, потом принесли еду. Ада с жадностью ела сухари и уже оглядывалась — её товарки прятали друг от друга тарелки. Наставницы куда-то ушли.

— Кто-нибудь видел, куда они ушли?

С Адой не разговаривали. Она тоже получала удовольствие от еды, но любопытство уже брало верх. Она стала обходить помещение, прижимая контейнер к груди и свободной рукой ощупывая стены. Они были гладкими, на прикосновение отвечали гулко. Ада подумала, что там есть другое помещение — значительно больше и просторнее, только вот ни стыков, ни заклепок, ни каких-либо креплений нащупать не удалось. Поднимать ноги в магнитных ботинках было тяжело.

— Ты чем тут занимаешься? — грубый окрик заставил её вздрогнуть и резко повернуться.

Движение привело к неожиданным последствиям — еда из контейнера Ады высыпалась и теперь летала по помещению, а голодные девочки ловили её на лету и сразу собирали в рот. Ада собиралась присоединиться к товаркам, когда сильная рука болезненно сжала её плечо.

— Ты чем тут занималась? — вопрос был повторен угрожающим почти змеиным шипением, а лицо наставницы оказалось так близко, что Ада могла разглядеть все неровности кожи и признаки старения. — Хочешь всю дорогу до Алькабра провести взаперти? Так я тебе устрою!

— Я хотела пить, — пропищала она, прижавшись к стене, ручка переборки холодила висок, а внутрь совсем не хотелось.

— Пей и полезай внутрь, — наставница протянула Аде бутылку воды.

Она взяла соску и стала пить, сосредоточенно причмокивая.

— А где это: Алькабра? И зачем мы туда летим? — это невинный вопрос был ошибкой.

Взгляд наставницы говорил о внутренней борьбе между желанием просто и прямо ответить и осознанием того, что стоящий перед ней наивный ребёнок совсем не так прост, как прикидывается.

— Залезай внутрь! — прошипела она, толкнула Аду и открыла переборку её капсулы.

— Я не хочу! Не надо, пожалуйста! Я боюсь!

Ада оказалась в капсуле, но переборка за ней не закрылась. Она кое-что поняла: наставницы не жили вместе с ними, и там снаружи точно была еда и вода.

Ада дождалась, когда в помещении никого не осталось и вылезла из капсулы.

— Эй! — она прижалась к ближайшей переборке и расслышала тихий плач. — Вылезай, хватит валяться. — Девочка, которая лежала за переборкой, показалась Аде значительно младше. — Вылезай. Ты же хочешь есть? Я знаю, где найти еду. — В ответ девочка подняла голову и вытерла слезы. — Идём. Как тебя зовут? Я Ада.

— Зачем? — Ада не поняла заданного вопроса и переспросила. — Зачем вылезать? Зачем искать еду? Нас всё равно накормят, им не нужно, чтобы мы голодали. А если ты не будешь выпендриваться, то нас будут кормить чаще.

Ада на какое-то время потеряла дар речи.

— Тогда почему ты плачешь? — спросила она.

Новая знакомая ответила Аде всхлипом, а открывшаяся по левую руку от неё переборка заставила неловко отпрянуть.

— Я позову их?

— Они ничему нас не учат. Неужели вы думаете, что они... — Ада чувствовала несправедливость происходящего и внезапно растерялась.

— Неужели ты до сих пор думаешь, что станешь космолетчицей? — отвечали ей.

— Как бы редко и мало они не кормили нас, это всё равно чаще и сытнее, чем дома.

Ада вздрагивала в ответ на каждое слово, а девочки вылезали из капсул, садились на скамьи и поглядывали с неодобрением.

— Кто знает, что чокнутая сделает в этой консервной банке и как её испортит. Нас из-за неё уже наказали.

— Пускай её запрут. И нам будет спокойнее.

— Разве вы летите не для того, чтобы стать космолётчицами? — робко переспросила Ада, и девочки ответили ей смехом.

— Я такого слова не знаю.

Ада впервые оказалась в ситуации, когда все были против нее. В семье она была старшей и самой бойкой. Её мать, возможно, и могла лучше заботиться о них, но никогда не давила, по мере сил не обделяла вниманием. Возможно, Ада была одета чуть хуже прочих, но это не бросалось в глаза, и она никогда не чувствовала себя изгоем.

— Так я позову их, пускай запрут.

— Да мы и без них справимся.

Ада отступала к стене, испуганно озираясь.

— Разве вы здесь не для того, чтобы стать космолетчицами? Первыми в истории женщинами, управляющими космическим кораблем?

— С голой задницей кораблем управлять?

— Меня родители продали за еду в Алькабрский бордель. А чего? Я буду сыта и жива, пока не надоем.

— Бордель? — на этот раз Ада не знала слова. В том, как оно было произнесено, было что-то неприятное.

— Да. Так ты обещаешь не задирать наставниц? Нас должны были кормить трижды в день, а из-за тебя покормили только раз.

Мир Ады — её стройный план — рушился, будто ураган подхватил выстроенный из песка замок, разрушил и унёс саму память — все составлявшие его песчинки, но она не хотела верить.

— Бордель? Что такое бордель? Где этот Алькабр? И почему нас везут туда? — она беспомощно оглядывала товарок и щебетала первое, что приходило в голову.

Ей не спешили отвечать.

— Ну, полезай обратно в капсулу.

Противников было больше, девочки теперь казались Аде крупнее и старше, они поднялись со своих мест и подошли вплотную. Её схватили за руки — она вскрикнула.

— Что вы творите, мерзавки?! Я же сказала: "Спать!"

На этот раз Ада увидела, откуда появилась наставница. Выпуклость в стене за рядами скамей повернулась, открыв полукруглую площадку, и тут же вернулась на место.

— Она предлагала нам сбежать. Говорила, что снаружи есть вода и еда.

Они оправдывались, а наставница чувствовала страх. К счастью для Ады, она одинаково не доверяла всем подопечным.

— Возвращайтесь обратно! Я запрещаю! Хотите остаться без еды и завтра? — в словах слышалось больше истерики, чем реальной угрозы.

Ада первой залезла в капсулу и забилась в дальний конец, будто ожидая, что её вытянут за ноги. Наставница закрыла переборку.

Следующие дни — впрочем, назвать их днями было сложно, а вести счёт бессмысленно — Ада провела в постоянном напряжении. Она отчаянно старалась поймать момент, когда переборка её капсулы останется открытой, а её соседки будут спать. Им тоже было нечем заняться и развлекались они тем, что ловили её.

Желание Ады вырваться можно было посчитать глупым и детским, ведь деваться ей было некуда, а снаружи её рано или поздно найдут. Впрочем, она ничего не теряла и ни о чём не думала. Ей просто повезло, она выбралась из своей капсулы, перепрыгнула ряды скамеек и принялась лупить ладошками по стенам вокруг той самой выпуклости, из-за которой появилась наставница.

Аде повезло ещё раз, выпуклость начала вращаться, открыв… нет, не выход, а ещё одну стену, на этот раз вогнутую, и освободив небольшое пространство, куда она, не видя для себя другого выхода, сделала шаг. Пол под ней начал вращаться и через мгновение Ада увидела… железный мост. Помещение, оставшееся за спиной, оказалось большой капсулой, охваченной амортизаторами, а всё прочее пространство корабля было пронизано переплетенными друг с другом, наподобие строительных лесов, металлическими стержнями. Ада помнила, как карабкались по таким лесам проверявшие целостность корабля механики, но сейчас её волновало другое.

— Эй, ты кто такая? — по лесам к ней лез мужчина. Он, в просаленных штанах и линялой куртке, упорно приближался. Единственным способом ускользнуть было лезть самой по лесам в другую сторону.

Ада уцепилась руками за перекладину и какое-то время пыталась поднять ноги, но магнитные ботинки надёжно удерживали её в соприкосновении с металлическим мостом. Она сняла их и всё-таки повисла обезьянкой — платье тут же задралось, едва ли не к затылку.

— Эй, голозадая?! — мужчина рассмеялся, а Ада покраснела.

Попытка поправить платье была ошибкой, она едва не сорвалась и теперь боялась сделать следующее движение. Недовольное сопение слышалось за спиной. Ада перехватила перекладины, но было поздно.

— Обезьянка! — шершавая ладонь без всякого милосердия хлопнула её по попке. — Ну слезай, сорвёшься, покалечишься.

Ада разрыдалась, покровительственный тон без тени угрозы заставил её устыдиться ещё больше. Она перестала слышать и понимать. Не было сил держаться за поручни, она легла на грудь космолётчику и залилась слезами. Через мгновение она уже была связана — ремень сдавил подрагивающий от слёз животик, а космолётчик, ловко карабкаясь по лесам, куда-то её потащил.

Помещение, в котором Ада осознала себя после того, как немного успокоилась, слабо напоминало знакомую ей капсулу.

— Не плачь, не надо. Заболеешь же.

— Кого это ты привёл?

— Сам не знаю.

Опять гул незнакомых голосов, на этот раз мужских, грубых и оттого не менее страшных. Ада разревелась по-детски в голос.

— Накорми её, успокой. Голова болит от крика.

Тут же в рот Ады ткнулось что-то — по языку разлилась сладость. Ада съела шоколадку, едва не облизнув пальцы кормившего, проглотила и продолжила плакать.

— Отнеси её обратно, откуда взял!

— Да чтоб я знал!

— Да это наш груз, тот самый хрупкий, — произносивший эти слова мужчина встал рядом с Адой, приспустил штаны, отогнул небольшой кармашек в стене, положил туда член и помочился. Это так шокировало Аду, что она замолчала.

— Хочешь сказать, что мы голозадых девчонок везём?

— А что ещё можно вести на Алькабру? Везём в бордель или в гарем к одному из тамошних командоров.

— Так они ещё маленькие.

— Да, дурочки. Пока везём, подрастут.

Ада установила с мужчиной зрительный контакт и спросила.

— А что такое бордель?

— Не скажу, пока не перестанешь реветь, — ответил тот.

Ада перестала, но ответа на свой вопрос так и не получила. Какое-то время на неё не обращали внимания. Она освоилась: попыталась отстегнуть привязывающий её к стене ремень и огляделась.

Помещение было столь же узким, как и то, которое она недавно покинула, только прямоугольным, захламлённым и грязным; пахло крепким мужским потом и машинным маслом; стены были мягкими, а то, к чему она была пристёгнута, оказалось вертикальной лежанкой.

— Я войду? Мне нужна ваша помощь, — донёсшийся из-за неполной перегородки женский голос не сразу заставил Аду заволноваться.

— У нас короткая пересменка, а помогать вам в свободное время мы не обязаны.

— У нас пропала девочка, она бродит по кораблю и может натворить дел.

— Слышь, ты, заруби себе на носу: никто не может бродить по кораблю в невесомости. А у вас, шлюшек, не было разрешения на провоз детей.

— Послушай! — женщина нервно вскрикнула и после короткого молчания совладала с собой. — Я всё понимаю: и ваше отношение, и то, что у вас время отдыха, — но мне очень нужна помощь.

— Откуда на корабле девочка?

— Наш груз…

— Я же тебе говорил, а ты не верил.

Женщина потеряла терпение, вошла за перегородку и посмотрела Аде в лицо.

— Запомни, шлюшка, — космолётчик, подобравший Аду, схватил наставницу за грудки, — это мой сын. И ты не смеешь трогать моего сына, если хочешь долететь до Алькабра.