Первозданная магия (гет)

Домой Гермиона попала только к полуночи. Разогрев остатки макарон с сыром, она наспех поужинала. Душ тоже занял не более пяти минут. Крауч, конечно, позволил воспользоваться своим рабочим камином, но вот дать с утра выспаться и прийти чуть позже не разрешил.

Хлопковая пижама неприятно натирала кожу вокруг пупка, поэтому Гермиона переоделась в короткий топ, не достающий до красноватых отметин. Рисунок еще плохо выделялся, и понять, что он из себя представляет, было невозможно.

Гермиона легла поверх одеяла и уставилась в потолок. Не смотря на усталость, сон не шел. Глаза болели, но даже закрыв их, она видела перед собой бесконечные цифры и графики. Если бы не дотошность Крауча, закончили они бы много раньше. Антонин, не скрывавший широкие зевки, сверлил его уничтожающим взглядом. Но ждать пощады от Крауча, когда тот на взводе, просто не имело смысла. Гермиона тоже не чувствовала ног, спина ныла от напряжения, только вот сдаваться не спешила. Не в ее природе бросать дело незавершенным. Для этого она была слишком ответственна. Чем Крауч и пользовался.

Стоило ей погрузиться в дрему, как она подскочила и кинулась в гостиную. Завтра ей предстояла встреча с Гарри. Сжав в руке тонкую колбу с воспоминаниями, Гермиона облегченно выдохнула и положила ее в сумку. Утром она могла забыть про нее, а донести до Гарри нужную информацию как-то надо было.

Со второй попытки уснуть получилось почти моментально.

Гермиона щурилась от ослепительного блеска серого кафеля и мрамора. После установления в стране нового порядка министерство тоже претерпело много изменений. Исчезли мрачные стены и пугающая атмосфера. Основной холл был залит светом солнечных лучей, которые отражались и беззастенчиво скользили по лицам невыспавшихся работников.

Голова раскалывалась от тупой боли. Смутные образы сновидений, обрывки фраз сквозь плотную завесу тумана истерзали сознание и теперь давили на виски мерным постукиванием.

В лифте, как ни странно, было почти пусто, чему Гермиона только порадовалось. Вниз с ней спустился мистер Спарроу — архивариус, древний и молчаливый старик.

Отдел по контролю и учету магических артефактов

Согнувшийся то ли от старости, то ли от неподъемных папок, старик галантно пропустил ее вперед. Гермиона бросила на него благодарный взгляд и сразу же свернула в левый коридор, в самом конце которого располагалась неприметная дверь. Именно за ней и находился корпус управления. Здесь Гермиона смогла вздохнуть свободнее. Прохладный воздух успокаивал разгоряченную кожу, а более мягкий и ненавязчивый бежевый цвет стен не так раздражал.

Пока она шла к своему кабинету, к ней обратилось не менее десятка человек с просьбой уточнить или согласовать предложения от менеджеров низших уровней. Обычно Гермиона наслаждалась здоровой рабочей атмосферой, но сегодня все было не так.

Сбивчивые разъяснения молодого паренька навели на мысли о прошлом. Битва в отделе тайн. В этих стенах, что навсегда впитали в себя страхи подростков и ярость их противников. Пузырек с воспоминаниями камнем оттягивал лямку сумки, доставляя дискомфорт, но скорее душевный. Гермиона боялась момента встречи с Гарри. Боялась увидеть разочарование в его глазах. После таких встреч ей самой хотелось нестись к психологу за помощью, потому что не знала, как усмирить бунтующую совесть и залечить вновь вскрытые раны.

Возле дверей ее ждал Долохов. Гермиона не переставала удивляться его способности всегда выглядеть хорошо и бодро. Через что бы он не проходил, но спину держал ровно, с лица не сходило выражение крайней сосредоточенности.

— Ты видела Крауча сегодня?

Гермиона вмиг напряглась. Если Долохов задавал вопрос прямо в лоб, то случилось что-то не по плану.

— Нет, я только пришла.

Едва она отперла замок, как он, схватив ее руку чуть выше локтя, затащил вслед за собой в кабинет.

— У нас есть не больше пяти минут. Люмос.

В полумраке кабинета Гермиона смогла разглядеть тонкую черную папку, которую он с силой бросил на стол. Она знала, что в таких папках хранятся личные дела каждого сотрудника министерства магии. Молчание Долохова пугало. Выдохнув, Гермиона открыла первую страницу. С маленькой прямоугольной колдографии на нее смотрел светловолосый молодой человек, лет двадцати-двадцати трех.

— Честер Уайтхед. Работал в отделе обеспечения магического правопорядка секретарем. Пять лет назад уволился из министерства после смерти своего начальника Саймона Питерса.

Гермиона помнила, что творилось, когда глава отдела правопорядка неожиданно умер от неизвестной болезни прямо во время судебного заседания. Газетные заголовки кричали о проклятии, которому он якобы подвергся, и что наслали его политические оппоненты. Официальная версия осталась за сердечным приступом, но ей ли не знать, как министерство умело скрывать нежелательную информацию.

— Когда я допрашивал свидетелей, до меня дошли слухи о постоянных ссорах Питерса и Уайтхеда. Секретарь вообще показался мне излишне заносчивым. И я уверен, что он как-то замешан в этой мутной истории. Ведь стоило упомянуть о его последнем разговоре с Питерсом в туалете, как он сдулся. Свидетельницей была уборщица, которая чистила мужские кабинки и осталась незамеченной. Ее нашли мертвой через день после увольнения Уайтхеда. Я пытался дать делу ход, но мне запретили.

Чем больше Гермиона слушала, тем противнее становилось на душе. Она чувствовала, что приблизилась к опасному омуту. Сделай шаг — и ты в эпицентре, а чтобы выбраться, потребуются навыки и выносливость. Ей не хотелось пачкаться.

— Какое отношение Уайтхед имеет к нам?

Долохов подошел к двери и прислушался.

— Скоро узнаешь. — Он обернулся. — Хочу предупредить, что настроен он недоброжелательно. Не ведись на его провокации. Не смотря на браваду, у него нет прав что-то запретить тебе.

— Что? Я ничего…

Камин вспыхнул зеленым, впуская секретаря первого заместителя министра. Бегающий взгляд и дрожащий подбородок невысокого мужчины заставил ее проглотить возмущение.

— Мисс Грейнджер, мистер Долохов. Через десять минут в кабинете Верховного Лорда состоится собрание. Наивысший уровень важности.

О том, что явка обязательна, говорить и не стоило. Гермиона кивнула, ощущая растущий комок в горле. Секретарь ушел тем же путем.

— Я к Краучу.

Не слушая возражения Долохова, она быстрым шагом дошла до кабинета начальника.

Таким Гермиона его еще не видела. Казалось, что последними посетителями у него были дементоры. И без того белокожий, сейчас он походил на привидение, которое кто-то напугал.

— Запри дверь.

Он обессиленно повалился в кресло и закрыл лицо руками. Но как бы ей не было жаль, время не ждало.

— Что случилось? Почему Долохов говорит загадками? К чему собрание? И кто, черт возьми, этот Уайтхед?

— Твои вопросы, как всегда, не в бровь, а в глаз. Долохов мало знает. Собрание по поводу нашего задания. Ну, а Уайтхед тот самый соперник, который пытался перехватить задание.

Гермиона переменилась в лице. Крауч достаточно хорошо успел изучить подчиненную, поэтому мог понять ее вполне обоснованную злость. Но если обычно она проявляла эмоции весьма сдержанно, сегодня был явно день исключения. Гермиона швырнула папку на стол, отчего та проехалась до самого края и свесилась наполовину. Карие глаза почернели и метали молнии такой силы, от которой даже Долохов бы содрогнулся.

— Я не отдам им ни единого пергамента с наработанным планом. Не для этого выкладывалась, чтобы какие-то левые выскочки прибрали все к рукам.

Чего Гермиона никогда не любила, так это когда ее труды обесценивались или присваивались. Гриффиндорская сущность продолжала доминировать и всегда тыкала в несправедливости.

— Я прекрасно понимаю, что ты чувствуешь. Но…

— Я не уступлю! — Выдавила Гермиона сквозь сжатые зубы. — И не проси.

Крауч поморщился, заранее предвидя предстоящую битву интересов. Уайтхед тот еще засранец, который ему не нравился раньше, а после короткой встречи в коридоре и подавно. Самодовольная ухмылка на загорелом и холеном лице зародила опасения, небезосновательные, как оказалось позже. Но раз столкновения не избежать, то стоило бы придумать обходные пути, не приводящие к конфликту.

— Давай не будем торопиться. Локомотив набрал ход, не нужно его обгонять, достаточно догнать и найти местечко поудобнее.

С минуту Гермиона молчала.

— Как это по-слизерински, — она фыркнула. — Но хорошо. Я не буду лезть на рожон.

— Вот и отлично, мисс Грейнджер. С собой возьмем только общий план. Хотя я успел отчитаться перед Верховным Лордом. Надеюсь, он знает, на что идет.

Гермиона прижала холодные ладони к щекам и медленно выдохнула. День определенно предстоял не из легких.

Как только они вошли в кабинет Верховного Лорда, Гермиона цепким взглядом нашла блондинистую голову Уайтхеда и не спускала с нее глаз, пока не уселась за общим столом почти напротив. Правильные черты лица и упрямо вздернутый подбородок только усилили неприязнь. Недоверие к излишне красивым людям — сидело где-то в подсознании и сейчас неприятно постукивало по вискам. Но когда он посмотрел прямо на нее, Гермиона ответила не менее уверенным взглядом. Запугать себя она не позволит.

— Мистер Уайтхед, так как вы знакомы с присутствующими, позвольте представить вам Гермиону Грейнджер. Наш самый ценный кадр, не побоюсь этого слова.

Верховный Лорд говорил услужливо, но Гермиона слышала привычную непоколебимость и спокойствие в низком голосе. Это придало уверенности и позволило выдавить вежливую улыбку. На большее ее пока не хватало. Уайтхед наоборот улыбнулся широко и открыто. И если бы не острые льдинки в серо-голубых глазах, она бы поверила в доброжелательность. Возможно. Работая в министерстве, волей-неволей научишься читать эмоции людей по невербальным знакам и жестам.

— Я наслышан о вас, мисс Грейнджер.

— О, — только и смогла вымолвить она. — Тогда вы должны быть в курсе, что я не люблю терять время зря. Обсудим непосредственно причину, по которой мы все здесь собрались.

Верховный Лорд со смешком отвернулся от окна и прошел к столу. Положив руки на спинку стула, он обвел всех взглядом и задержался на Гермионе.

— Мистер Уайтхед — глава компании «Сфера». Их деятельность сосредоточена на научных открытиях, исследованиях и изобретениях. Необычность заключается в использовании магловских технологий, которые совершенствуются магией. Компания зародилась давно, еще во времена моей молодости, но активно развиваться начала уже в новую эпоху. Я ее основатель. Был главным спонсором и инвестором. Сейчас же владею лишь половиной. Остальным обладают частные лица.

Гермиона едва не закатила глаза, увидев, как самодовольство распирало Уайтхеда, который, казалось, стал возвышаться над всеми сидящими. Долохов смотрел на свои сложенные руки, о чем-то крепко задумавшись, и не обращал на нее внимания, хотя знал, что ей нужна его поддержка, пусть и мысленная.

— От них и поступило предложение о сотрудничестве.

Крауч дернул уголком рта, но промолчал. Конечно, никто сейчас и не скажет, что первоначальным предложением был полный контроль над миссией.

— Мы долго думали над принятием окончательного решения и все же смогли прийти к единогласному мнению.

Напряжение в кабинете достигло своего предела. Кто-то из присутствующих закашлял, кому-то стало неудобно на стуле. Долохов наконец удосужился поднять голову и окинуть хмурым взглядом собравшихся. Гермиона жадно считывала каждую эмоцию и уже с уверенностью могла сказать, что он догадывался о роли Уайтхеда в их задании. А быть неосведомленной она ненавидела.

— Придется внести в план поправки. Уайтхед предложил действительно правильные и необходимые меры. В итоге, нас ждет поистине идеальная схема. Я уже не сомневаюсь в успехе.

Гермиона вспыхнула. Несколько глубоких вздохов помогли успокоиться. Слова Верховного Лорда задели самое чувствительное. Она будто снова очутилась на школьной скамье, когда приходилось всем вокруг доказывать, чего стоит волшебница из простой семьи.

— У нас мало времени, да и ресурсов уже задействовано немало.

— Все верно, мисс Грейнджер. После того, как все формальности будут соблюдены, вы сможете приняться за дело.

Вопрос о том, сколько времени пройдет до этого момента, так и остался неозвученным. Ей не ответят в любом случае. Крауч наверняка догадывался, но тоже воздержится от резких выпадов в сторону оппонентов. Именно противниками их и воспринимала Гермиона. Свалились будто снег на голову посреди пустыни и диктуют свои условия.

Верховный Лорд сузил глаза, заметив тонкую полосу сжатых губ недовольной Гермионы. Ему импонировала ее сдержанность и умение трезво мыслить вне зависимости от ситуации. Он мог понять вспышки гнева, но допустить открытого столкновения — нет. Не сейчас. На кону слишком много.

Почувствовав пронзительный взгляд Крауча, Верховный Лорд тяжело вздохнул и опустил веки, казавшиеся невероятно тяжелыми. Он знал, на что шел, но без помощи верных людей ему не справиться. Как же долго до него доходила эта простая истина. Он снисходительно усмехнулся, вспоминая себя в юности, когда казалось, что весь мир у его ног, стоит лишь приложить немного усилий — и ты — бог.

— Пока работаем в привычном режиме.

Гермиона не стала дожидаться расшаркиваний и неуместных прощаний. Остановившись в приемной всего на пару секунд, чтобы перевести дух, она стремглав устремилась прочь. Ей почему-то казалось, что Уайтхед не спускал с нее глаз, пока не закрылась дверь. И даже в коридоре она ощущала нечто липкое, расползающееся по телу и вызывающее непреодолимый зуд. Никто не догонял ее, но злость толкала вперед и заставляла сильно стискивать челюсти. Родители бы не одобрили такое пренебрежение к здоровью зубов. Воспоминание о строгом отце отозвалось болью в груди. Память она им так и не вернула. Не потому что не могла, а потому не смела. У них новая жизнь, в которой не было места сегодняшней Гермионе. Их дочь умерла в омуте войны. Иногда Гермиона не узнавала себя в зеркале. Смотрела в карие глаза и понимала, что в ней не осталось ничего прежнего.

Едва зайдя в лифт, она начала задыхаться от нехватки воздуха. Поэтому вместо кнопки со стрелкой вниз, нажала на кнопку со стрелкой вверх. Минуту спустя Гермиона вышла и оказалась на обдуваемой крыше. Здесь обустроили нечто похожее на мини-сад. Вечнозеленые туи ютились в больших глиняных горшках, а вдоль тропинки стелился голубоглазый барвинок. Гермиона вдохнула полной грудью и громко шмыгнула носом, прогоняя непрошенные слезы. Она не будет плакать из-за таких пустяков. Пусть тут никого и не было, проявлять слабость бывшая гриффиндорка не любила.

Любимая скамейка слабо поблескивала в лучах утреннего солнца. Гермиона села, запрокинув голову к небу. Запах хвои успокаивал, как и мерный гул улицы. Внезапное желание вернуться и отказаться от миссии напугало. Гермиона поежилась от своих же мыслей. Если бы от этого задание не зависело так много, то она бы с радостью взвалила ношу на кого-нибудь другого. Но через полчаса у нее встреча с Гарри, которому она обещала помочь любой ценой. Удачное завершение миссии приблизит Гермиону к цели: вновь увидеть счастливое лицо друга и живой огонь в изумрудных глазах.

В такие моменты она всегда оборачивалась и заглядывала в прошлое. Оно смотрело по-разному. Сегодня с надеждой, приправленной горькой виной и сожалением. Гермиона сморгнула слезы и плотнее запахнула мантию. Использовать магию не хотелось. Горевать она привыкла по-настоящему, чтобы сполна ощутить размер дыры в своем сердце и попытаться хоть как-то залатать ее до поры до времени.

Чьи-то осторожные мягкие шаги заставили напрячься и собраться. Нацепив на лицо маску равнодушия, Гермиона повернулась в сторону еще одного посетителя мини-сада.

Из-за угла показалась невысокая девушка. Черные короткие волосы смешно кружили вокруг головы, а их обладательница тихо шептала не очень приличные ругательства. Чжоу Чанг была не той личностью, которую Гермиона хотела бы сейчас видеть, но и не самым плохим вариантом, с кем можно перекинуться парой слов.

— Привет. Не помешаю?

— Привет. Да нет. — Гермиона кивнула на остальную часть скамьи. — Что у тебя?

Чжоу присела на край и громко выдохнула. Тонкие пальцы дрожали, пока она неловко зажигала сигарету. До такого состояния ее могла довести только одна особа.

— Опять Марша достала своей непроходимой тупостью, а отвечать тебе пришлось?

— Как же она меня задрала! Непроходимая идиотка. В этом месяце зарплату мы получили одинаковую, но разница в том, что я, помимо выполненного плана, отработала все выходные дни, а она просто послушно раздвигала ноги перед боссом. Сука смазливая.

Дым неприятно защекотал ноздри, но Гермиона промолчала. Она понимала Чжоу и сочувствовала ей. Даже как-то хотела помочь. Правда, ничего добиться не смогла. Разве уволят родственницу нового министра?

— Надолго тебя хватит? Может, переведешься все-таки в другой отдел? Я уверена, что многие бы с радостью приняли выпускницу самого умного факультета.

В голосе Гермионы не было сарказма. Лишь искреннее участие и желание помочь.

— Да я знаю. Просто работа в аналитическом отделе моя мечта с детства. — Она затянулась и выпустила дым в сторону. — Зато теперь я не понимаю, чего хочу. Правда.

— Мы с тобой пришли сюда со слишком завышенными ожиданиями. Война закончилась и, казалось, что нам будет легко влиться во взрослую жизнь. Засучив рукава, мы с энтузиазмом принялись строить новое будущее. Только в реальности все куда сложнее.

Они дружно улыбнулись. Не являясь подругами, девушки тонко чувствовали настроение друг друга. Не раз они сидели вот так, в полной тишине и изливали душу. Подружиться, конечно, можно было, но как Гермиона, так и Чжоу не стремились стать ближе. Им хватало простого сопереживания и умения выслушать. После они расходились, не зная, когда увидятся вновь.

— Ну я то ладно, но вот ты — героиня, награжденная орденом Мерлина, почему не счастлива?

Гермиона резко вскинула голову, поднимая брови в удивлении.

— Прости. Неуместный вопрос. Ты давно была у него?

Проглотив укор, Гермиона ответила:

— Так давно, что стыдно. — Она обхватила лицо руками, отчего голос стал звучать приглушенно, словно Гермиона сама не хотела слышать то, что говорила. — Я боюсь, что он забудет меня. Забудет годы, проведенные бок о бок. Я трусиха, Чжоу.

Чжоу выбросила в урну окурок, взмахнула палочкой, нейтрализуя запах и пододвинулась ближе.

— Если ты трусиха, то я модель. — Она хмыкнула. — Правда для модели я не доросла ни в одном месте. Перестань. Ты переживаешь, потому что он твой друг.

— Нет. Я должна думать, каково ему, понимаешь? А я за себя тревожусь. Мне мерзко от самой себя. Иногда я настолько путаюсь, что кажется, что вся моя жизнь пустышка — ненужная и бесполезная. Гарри — якорь, который не дает мне забыть. Не дает сойти с ума.

Гермиона встала и расправила морщинки на мантии. Красные губы скривились от противного ощущения на языке.

— Вот, вся такая успешная и обаятельная снаружи, я больная и напуганная внутри. И что не говори, это жалкое зрелище.

Чжоу не ответила. Она смерила Гермиону нечитаемым взглядом и кивнула. Но не соглашаясь, а каким-то своим мыслям. Гермиона не стала дожидаться, когда она их озвучит.

Дорога в Мунго заняла не больше пяти минут. Но эти минуты заставили Гермиону придумать тысячу вариантов, где Гарри прогоняет ее.

— Мисс Грейнджер, вы как всегда пунктуальны. Пациент готов к процедурам.

При слове «пациент» Гермиона замерла. Для нее он друг, а для врачей всего лишь пациент, один из многих. После войны их тут оказалось достаточно, чтобы за весьма короткий срок возвели дополнительный корпус.

— Тогда пройдите в мой кабинет для небольшого обследования. Ваши показатели должны быть в пределах нормы, иначе я не смогу допустить вас до пациента.

Гермиона кивнула и несколько раз глубоко вдохнула и выдохнула. Сердце никак не хотело успокаиваться, а колени дрожали, как перед выпускным экзаменом. Даже хуже. Она не могла припомнить, когда волновалась так сильно. Призвав на помощь всю хладнокровность, вспомнив наставления Антонина, Гермиона шагнула через порог.

— Все в порядке. Немного учащен пульс, но это не критично. Возьмите, выпейте. Это успокоит нервы.

Как бы Гермионе не нравился колдомедик и само нахождение здесь, она выпила зелье. На голодный желудок оно воспринялось не очень, но корчиться в страданиях она точно не собиралась.

— Я провожу вас до нужной палаты.

Возле двери Гермиона замялась. Зелье помогало, и сердце не пускалось вскачь, но побороть страхи оно не могло. Чувство вины опустилось на плечи и свернулось вокруг шеи, мешая дышать. Увидев, что колдомедик открыл рот, чтобы поинтересоваться ее самочувствием, она решилась войти.

Гарри она увидела не сразу. Первое, что бросилось в глаза это синее мерцание прозрачной сферы. Белые стены комнаты отливали голубым, создавая неуютную обстановку. Гермиона передернула плечами — в помещение было очень холодно.

Ее друг парил в синем свечении и, казалось, ничего не замечал вокруг. Он будто и вовсе не понимал, где находится.

— Зачем вы поместили его туда?

Гермиона слышала, что подобные сферы служили для контроля над телом и разумом. Их использовали медики, мракоборцы и, конечно же, преступники.

— Мисс Грейнджер, на данном этапе лечения у вас не получится достучаться до его сознания. Сейчас его разум открыт. — Он подошел к столу и сделал какие-то пометки в блокноте. — Советую не тянуть.

Она знала, что Гарри будет больно. Он словно препарируемая лягушка, совершенно беззащитен и слаб. Даже прошлые беды не накладывали на него такой отпечаток горя и безысходности. Когда-то сильное и молодое тело исхудало. Больничная одежда не скрывала острых плеч и локтей. Гермиона была уверена, что если подойдет ближе, то услышит, как бьется его сердце в иссохшей грудной клетке. Ей же стало нечем дышать. Горло сдавило от нахлынувших чувств. Не в силах выдержать его пристальный взгляд, она зажмурилась. «Только не плачь, умоляю, не плачь!» — заклинала она себя. — «Никто не поможет ему, кроме меня. Пусть это будет последняя боль, которую он ощутит по моей вине!»

Гермиона подошла настолько близко, насколько позволяла ледяная аура сферы. Накладывать согревающие чары она не захотела — разум должен быть чистым и незамутненным.

— Привет, Гарри. — Голос предательски дрогнул.

Он продолжал сверлить ее взглядом, от которого все дрожало внутри. Гермиона прикусила нижнюю губы, сдерживая всхлип.

— Я…пришла, как и обещала, помнишь?

Она ждала хоть малейшего кивка или короткого слова, но Гарри молчал. Гермиона подняла руку с зажатым флаконом. Что-то в зеленых глазах изменилось. Маленькая искра, тут же погаснувшая.

— Здесь все, чем я когда-либо дорожила и что прятала ото всех. Я хочу, чтобы заглянул в мою душу, Гарри.

Он наконец отреагировал — прикрыл глаза и громко выдохнул. Плечи поникли и задрожали. Казалось, что еще секунда — и он упадет. Гермиона сделала шаг вперед.

— Ты можешь обвинить меня, что я не оставила тебе выбор. Но я не могу по-другому. Я хочу, чтобы ты вернулся, Гарри. Вернулся как друг и брат, которым был для меня всегда.

Горячая слеза опалила щеку, но Гермиона и не думала смахивать ее. Она боялась отвести взгляд, боялась упустить из вида нечто важное.

— Тебе больно, я вижу. Но и мне невыносимо от этого.

Отросшие черные пряди упали на лоб, закрыв половину лица, но Гермиона заметила, как двигались его губы. Она бы отдала все на свете, чтобы услышать хотя бы слово, поэтому подошла еще ближе.

— Все обман…иллюзия. Нельзя… — он задыхался. — верить.

Гермиона в ужасе отшатнулась. Кого он пытался убедить? Себя или ее? Противное и скользкое предчувствие беды заставило ее действовать решительнее.

— Оставьте нас.

Не возражая, колдомедик покинул палату и бесшумно прикрыл дверь. Гермиона знала, что он поблизости, чтобы в любой момент прийти на помощь, если что-то пойдет вдруг не так.

Она откупорила флакон дрожащими пальцами и палочкой слевитировала его к сфере. Видеть, как Гарри сопротивлялся, было невыносимо. Хотелось закрыть глаза, но Гермиона твердой рукой сделала последний пас и произнесла заклинание. Флакон прошел сквозь стенку сферы, и воспоминания закрутились вокруг беспомощного Гарри. Будто юркая змея, они обвивали его тело и сосредотачивались над головой, готовые хлынуть отрезвляющим дождем.

Дело оставалось за малым — без нее процесс не запустится. Но подойти ближе казалось невозможным.

Сжав кулаки и не сводя умоляющего взгляда с друга, Гермиона преодолела оставшееся расстояние и ткнула палочкой в серые грозовые вихри сверху.

Яркие вспышки ослепляли, но она не прерывала зрительного контакта, пытаясь сказать глазами то, что не могла словами. Откуда в изможденном и измученном Гарри брались силы на противостояние, даже когда исход был заранее известен, Гермиона не знала. Лишь надеялась на его способность преодолевать все, что выпало судьбой.

Школьные воспоминания она задвинула подальше, позволив лишь на миг увидеть счастливые и беззаботные лица друзей. Гарри стиснул челюсти. Его кошмары оживали вновь, но теперь он не мог просто проснуться, чтобы прекратить их.

Перед ними престало ожесточенное сражение. Разрушенный Хогвартс и вспышки заклятий погрузили их в прошлое.

Гарри застонал, не в силах отвести взгляд от яростных взмахов волшебных палочек. Его и Волдеморта. Даже сейчас взаимная ненависть двух врагов витала в воздухе и мешала дышать. Гермиона успела забыть каково это. Абсолютно равный бой мог продолжаться очень долго. Пока кто-нибудь из них двоих бы не устал, и вряд ли Волдеморт утомился бы первым. В его красных глазах бушевал гнев, от которого пробирал мороз.

Вот Невилл убил змею — последний, как они думали, крестраж. Это подкосило Волдеморта, но и разозлило еще сильнее. Рык безносого монстра разлетелся по округе, заставляя всех оборачиваться в страхе. Гермиона видела себя. Она вскрикнула, когда лучи заклинаний сошлись в один. Гарри держал палочку двумя руками, и одному Мерлину известно, как он вообще устоял.

Но и на этих воспоминаниях Гермиона не стала заострять внимание. После внезапного появления Верховного Лорда образы замелькали чаще. Пропустив еще несколько чернильных облаков, она остановилась на одном и затаила дыхание. Гарри безропотно, но все же с надеждой, посмотрел на нее. Гермиона вскинула подбородок, молча выражая упрямство, и взмахом руки погрузила их двоих в самую глубь важного события, которое, как она верила, поможет Гарри понять происходящее в волшебном мире. И не только в нем.