Первозданная магия (гет)

Глава первая

Часть I

Гермиона поняла, что совершила ошибку, когда с громким треском веревка лопнула и перестала удерживать ее тело над пропастью. Чувствуя, как ветер свистит в ушах и как колотится сердце, она трясла волшебную палочку, которая сейчас была по сути бесполезной деревяшкой. Магия здесь почему-то не действовала, но страх заставлял использовать все возможные варианты для спасения. Потому что выжить после такого падения не удастся.

Приближения дна Гермиона не увидела. Зато ощутила жуткий арктический холод. И боль. От удара весь воздух разом вышибло из легких. Новый вдох давался с трудом. Гермиона не шевелилась. Казалось, у нее сломались все кости. Под затылком растекалась кровь. Сознание заволокло туманом, но Гермиона изо всех сил пыталась сосредоточиться. В боковой сумке лежали зелья, до которых она хотела дотянуться невербальной магией. В последнее время у нее получалось двигать предметы и даже наливать чай, не прикасаясь к горячем чайнику. Собрав всю волю в кулак и сжав уцелевшие зубы, Гермиона захрипела и направила поток мыслей на пузырек с костеростом и живительной водой. Сознание уже покидало ее, когда она почувствовала кончиком языка едва узнаваемый вкус зелья.

* * *

Уткнувшись в папку с документами, Гермиона не сразу заметила своего начальника. Барти Крауч-младший стоял, подперев дверь плечом, и внимательно наблюдал за подчиненной. Как всегда опрятная, в строгом сером костюме и с тугим пучком на голове она являла идеальный образец работника министерства магии. Это нравилось ему. Нравились вовремя сданные отчеты, сообразительность и немногословность. Наверное, каждый мечтает о таком сотруднике и коллеге. Но что-то в ней, где-то на подсознательном уровне, раздражало его. Он не мог пока сам себе объяснить почему в ее присутствии напряжение в воздухе накалялось, а в горле образовывался противный ком. Будь его воля, она бы ни за что здесь не работала. Словно услышав мысли начальника, Гермиона подняла взгляд и еле заметно вздрогнула. Барти усмехнулся, прекрасно понимая, что ей совсем не хочется с ним сегодня видеться. Не после вчерашнего.

— Мистер Крауч, не ожидала вас так рано.

Она протиснулась к ручке и открыла замок. Барти зашел в кабинет следом и, не дожидаясь кивка, устроился в мягком кресле напротив стола. Он видел как напряжены ее плечи и прямая спина. Гермиона покусывала нижнюю губу, пытаясь придумать, как избавиться от неприятного разговора и спровадить начальника поскорее. Вчера он ясно дал понять, что не доверяет ей. Один из немногих, кто был против того, чтобы личное поручение министра магии исполнила именно она. Нет, Гермиона, конечно, знала о его неприязни, но надеялась на холодный расчет и понимание. Никто не обладал нужным багажом знаний, как она. Физически подготовленных хоть отбавляй, а вот подкованных в данной области попросту не было. И его отказ сильно задел ее. Настолько, что даже себе не хотела признаваться в этом. Потому что в начале их совместной работы, она долго привыкала к саркастическим нападкам, колючему взгляду из-под широких бровей и к кривой усмешке на тонких губах. Несомненно и прошлое оставило свой отпечаток. Гермиона помнила его безумные глаза и непоколебимую преданность лорду. Безумие исчезло из карего омута, а вот верность принципам осталась. Он не желал видеть маглорожденную в своем отделе. Гермиона делала все возможное, чтобы доказать ему и не только, что лучше ее кандидатуры не найти. И вроде Крауч смирился. Но вчерашнее собрание доказало обратное.

— И тебе утро доброе, Грейнджер.

Гермиона поморщилась. На виду Крауч обращался к ней на «вы», но стоило им остаться наедине, как вся напускная вежливость пропадала. Правда, он никогда не грубил и не унижал. Просто это «ты» сбивало с толка и путало мысли. Она не знала, как ей вести себя с ним.

— Вы хотели что-то добавить ко вчерашней речи?

Гермиона старалась вложить в эти слова минимум сарказма, но судя по его стиснутой челюсти, не получилось.

— Тема та же. Но моя позиция изменилась.

Руки задрожали против ее воли. Гермиона снова взяла папку, чтобы хоть как-то скрыть нервозность. Она не решалась посмотреть на него, поэтому бегала по уже выученным наизусть строчкам и пыталась собрать мысли в кучу.

— Я согласен с твоей кандидатурой, но по-прежнему не одобряю.

Она подняла голову от бумаг и впилась в его карие глаза хмурым взглядом. Но увидела лишь раздражение, спрятанное за твердой решимостью. Гермиона внутренне сжалась — он не даст спокойно дышать, пока она не уедет на задание. Да и то не факт, что и там не достанет.

— Я рада, что вы приняли такое решение. Не хотелось бы затягивать и создавать лишних проблем там, где они не нужны.

— Ты бы ведь все равно не отступила?

Гермиона не ответила. Ограничилась кивком. И вновь потянулась за бумагами. Выдержать пытливый и сканирующий взгляд Крауча ей еще ни разу не удавалось, и это неимоверно злило.

— Тогда приступай к наработке плана. Вечером занесешь мне на ознакомление. Внесем дополнения и правки. Нам дали неделю на подготовку. Так что советую не медлить и показать все, на что ты способна.

— Всенепременно, мистер Крауч.

В ее словах слышалась едва прикрытая радость, не смотря на его колкие слова. На что Барти лишь закатил глаза и поспешил покинуть кабинет подчиненной.

Конец рабочего дня застал Гермиону врасплох. Она не заметила, как просидела над планом несколько часов подряд, один раз прервавшись на чашку кофе. Благо, никто не тревожил и не заходил с глупыми вопросами, как это часто бывало. Наверняка Крауч постарался. Его боялись не только подчиненные, но и сотрудники других отделов. Кроме людей из отдела магбезопасности. Руководил ими суровый и своенравный Долохов, поэтому представить, что натренированные маги будут бояться Крауча, пусть и несомненно одного из умнейших волшебников, было сложно. Может, именно поэтому ее начальник недолюбливал новую силовую структуру, созданную Волдемортом. Последний правда сменил имя, и звался теперь просто Верховный Лорд, которому подчинялись министр магии и совет остальных руководителей.

Но несмотря на то, что жить магам стало куда лучше, Гермиона не симпатизировала Верховному Лорду. Ей претила мысль, что он допустил столько невинных жертв, без которых, как она считала, можно было обойтись. Да, многих спас, явившись все же вовремя в разгар битвы за Хогвартс и остановил безносого фашиста. Она до сих пор помнила то чувство изумления и неверия, когда бледная и безумная копия его самого упала на залитый кровью пол и исторгла последний вздох. Помнила тишину, что возникла после. Помнила крики Гарри, когда тот кинулся на высокого мужчину, направляя палочку в широкую грудь. Как и взгляд, который друг бросил на нее, отбиваясь от группы людей в военной форме.

Гарри. Он не захотел признавать новую власть, за что и был упрятан в психлечебницу. Никакие беседы с психологами и друзьями не помогали. Семья Уизли покинула страну, также не приняв Верховного Лорда. Гермиона оказалась одна. Никто, кроме нее, не мог повлиять на Гарри и вернуть его к нормальной жизни. Но он не слушал ее. Стоило ей появиться на пороге палаты, как тот начинал кричать и обвинять ее в предательстве. И она молча глотала обиду. Сердце обливалось кровью при взгляде на похудевшего и замученного друга. Зелень в глазах еле угадывалась, движения потеряли прежнюю резкость, а в голосе больше не было и намека на доброту. В такие моменты ей до боли хотелось сжать его в объятиях и заверить, что все хорошо. Все плохое позади. Никому не угрожала опасность и он может вздохнуть спокойно. Но тщательно спланированный в голове разговор катился в тартарары, едва Гарри бросал первое обвинение ей в лицо. И она стояла столбом, парализованная ядом, сочившегося из каждого слова друга.

В дверь постучали.

— Войдите.

Фигура Долохова заполнила все пространство небольшого кабинета. Он выглядел усталым и раздраженным. Хотя таким он бывал чаще всего. Гермиона редко видела его улыбку, да и то вряд ли настоящую. Им нередко приходилось сталкиваться по работе. Его агенты обеспечивали безопасность проводимых ею операций и миссий, поэтому совместное сотрудничество было неизбежным. Гермиона махнула палочкой, и на столе задымился свежезаваренный чай с ароматом черной смородины — Долохов предпочитал именно такой. Себе же она наколдовала черный кофе. Пригубив любимый напиток, она исподлобья посмотрела на Долохова.

Между ними всегда витала недосказанность. С самого первого дня, когда Гермиона пришла на стажировку в министерство и попала под его крыло. Она считала, что такая работа для нее, но Долохов доказал обратное. Именно он настоял на ее переводе в отдел контроля и учета магических артефактов. А учитывая, как этому противился Крауч, ему пришлось нелегко. Эти моменты Гермиона тяжело переживала. Еще бы, быть лучшей выпускницей академии и не стать полезной — страшный удар по самооценке. И неизвестно, сколько бы ее шпыняли из отдела в отдел, пока не вмешался Верховный Лорд лично. Собрали совещание и буквально через десять минут ее направили к Краучу. О чем говорили за закрытыми дверями, Гермиона не знала, но Долохов вышел оттуда довольным. Крауч, одарив натянутой улыбкой, прошел мимо, отчего она засомневалась в правильности выбора.

Гермиона и сейчас сомневалась, разглядывая хмуро сведенные брови на бледном лице. Его отделу поручили какое-то очень важное задание, с которым, видимо, они справились не совсем хорошо. Она чувствовала злость Антонина. Но могла лишь молча поддержать и не лезть с вопросами. Если он захочет, то сам расскажет. Гермиона покачала головой, сокрушаясь и жалея, что не может принимать участие там, где несомненно бы пригодились ее способности. Оставалось ждать и надеяться, что Долохов передумает.

Он наморщил нос, глотнув чая, и, наконец посмотрел на нее. Гермиона мысленно воздала хвалу Мерлину за то, что сидела в кресле, иначе бы точно свалилась под стол. Взгляд черных глубоко посаженных глаз выбивал почву из-под ног, а сердце заставлял биться где-то у самого горла. Когда этот мужчина приобрел такую важность? Гермиона не знала, но по-другому относиться к нему не могла. После невыносимых бессонных ночей она смирилась со своими чувствами. И вроде старалась не показывать их. Но вот Антонин заметил, хотя и тут скорее ее вина. Он пришел как-то после двухнедельного отсутствия. Она заварила ему чай и также как сегодня просто смотрела и любовалась. Темно-каштановые волосы отливали красной медью, искажая образ брутального мужчины и делая его более теплым и уютным. Поддавшись порыву, Гермиона потянулась через стол и коснулась непослушных прядей на лбу. Долохов вздрогнул и отстранился. Перехватил ее запястье и осмотрел удивленным взглядом.

— Это всего лишь обычная женская рука, Тони.

Прикосновение и уменьшительное имя, которым он разрешил его иногда называть, рассказали ему слишком много. А Гермиона тонула в черном вихре настороженных глаз и даже не пыталась скрыть то, что творилось в ее душе. Ей так надоело его равнодушие. Хотелось кричать, чтобы до него дошло наконец. Пусть и откажется, а он собирался отказаться, она видела. Удивление на его лице сменилось разочарованием. Сердце кольнула сильная боль, а невыплаканные слезы мешали разглядеть хоть малейший намек на шутку.

— Забудь, Гермиона. Я не тот, кто тебе нужен. — Долохов встал, нависая над ней. — Эта ошибка тебе обойдется очень дорого.

Он развернулся к двери. Гермиона желала вцепиться в широкие плечи и не отпускать его. Ведь она понимала, что если он сейчас уйдет, то надеяться будет не на что. Она сделала пару шагов в его сторону, но была остановлена.

— Спасибо за чай.

Дверь за ним защелкнулась с тихом хлопком.

— Ты меня вообще слушаешь? — с кривой усмешкой протянул Долохов. — Я о новом задании толкую, а она непонятно о чем думает.

Гермиона встрепенулась, чувствуя, что краснеет. Открыла папку с примерным планом и медленно выдохнула.

— Прости. Крауч просил закончить с планом сегодня, а я не успела, представляешь?

Она округлила глаза в притворном ужасе, на что Долохов рассмеялся. Уж он-то знал, как Гермиона не любила представать перед начальником не в лучшем свете.

— Переживет. Времени еще достаточно. Ты справишься, впрочем, как и всегда.

Похвала из его уст звучала слаще, чем любая музыка. Ей снова захотелось коснуться уже отросших до плеч волос, но вместо этого молча перебирала листы пергамента, отгоняя желанные образы. Антонин редко дотрагивался до нее. И всегда ограничивался дружеским объятием или похлопыванием по плечу. Гермиона хранила в памяти тепло горячих ладоней с особой нежностью и трепетом. Это было совершенно не похоже на юношескую влюбленность в Рона, которая прошла, оставив малозаметный шрам. Но и сказать, что она любила Долохова тоже не могла. Ее чувство балансировало между привязанностью и восхищением. Крепкое, мускулистое тело словно щит закрывало ее от несправедливостей нового мира. Возможно, именно из благодарности и родились такие сильные эмоции и ощущения.

Спустя полчаса Долохов ушел, пожелав удачи и полушутливо наказав сразу после разговора с Краучем идти домой. Она, конечно же, пообещала. Отказать ему было выше ее сил. Гермиона уткнулась лицом в ладони и простонала. Только одна просьба оставалась исключением и самой большой проблемой: она не могла перестать думать о нем.

Поняв, что тянуть время не имело смысла, Гермиона собрала ворох пергаментов и отправилась к Краучу, который явно ожидал ее раньше. Его потрепанный вид доставил злорадное удовольствие и немного приподнял настроение. Ей удалось даже выдавить улыбку, на что Крауч неопределенно хмыкнул и показал на стул напротив себя.

Гермиона села, разложила папки и свитки и сцепила руки в замок. В воздухе еще витал запах дорогих сигарет, а прическа Крауча уже не была идеальной. Она знала о его привычке запускать пятерню в шевелюру, когда думал о чем-то важном и насущном. Таким он нравился чуточку больше. Ей претил аристократичный образ, а именно его Крауч олицетворял с шиком и блеском. Он носил только классические костюмы, укладывал русые волосы гелем и практически никогда не улыбался. «Видимо, семейка Малфоев повлияла», — думала Гермиона, и это, наверное, отчасти являлось правдой. И если с Малфоем-старшим получался хоть какой-то сносный диалог, то с бывшим одногруппником отношения не менялись.

Крауч не был заносчив или надменен. Холоден, расчетлив, честолюбив — да. Рядом с ним Гермиона всегда чувствовала себя жалкой и незначительной. Хотя он это ничем не показывал. Наоборот, поощрял премиями, давал лишние выходные и никогда не оставлял не у дел. Пока не дошло до этого чертового задания. Естественно, причин почему он не хотел, чтобы она выполнила миссию, не называл.

— Так, что там у тебя получилось?

* * *

— Так ты еще не залезла своему пожирателю в штаны?

Гермиона поперхнулась кофе. Конечно, Джинни не впервые выражалась столь бесцеремонно, но привыкнуть было все равно сложно. Иногда Гермиона и вовсе не понимала, почему та стала такой близкой и понимающей подругой? Несмотря на то, что вся семья Уизли уехала в Штаты, Джинни единственная, кто до сих пор общался с ней по-прежнему. Веснушчатое лицо коварно улыбалось в пламени камина, отчего Гермионе хотелось выплеснуть остатки кофе прямо в него. Но больше ей не с кем делиться переживаниями. При всей своей нагловатости и порой беспардонности, Джинни верная и хорошая подруга.

— Он не мой. Пожалуйста, Джинни, мне и так неловко за не совсем приличные мысли. Не подливай масла.

Джинни рассмеялась, широко раскрыв рот и запрокинув голову. Гермиона не смогла сдержать улыбку, которую спрятала за кружкой, бросая взгляд на часы.

— Ты кого-то ждешь? Или уходишь?

— Нет, — слишком поспешно ответила Гермиона. — Я…просто…

— Выкладывай давай. Двадцать восемь лет и ни хрена врать не научилась.

— Джинни!

Гермиона со стуком поставила кружку на стол и сложила руки на груди. Все же в подруге оставалось немало вещей, которые жутко раздражали ее.

— Я не вру. Хотела сказать чуть позже и все.

Пламя взвилось выше, отчего Гермионе показалось, что подруга прямо сейчас выпрыгнет из него и примется допытывать правду.

— И?

— Сказала же — позже. Но уверяю, что тебе понравится.

Джинни улыбнулась, кокетливо поиграла бровями и подмигнула.

— А Тони, — нарочито протянула его имя Джинни, — одобрит?

Гермиона махнула палочкой, прерывая каминную связь, но все равно успела услышать коварное хихиканье.

— Она неисправима.

Отбросив последние сомнения, Гермиона сняла домашнее платье и натянула узкие джинсы. За окном вовсю светило солнце, поэтому сверху она надела майку. Заплела волосы, перекинула через плечо сумку и, подбадривая саму себя, вышла на улицу.

Идти ей было не далеко, всего полквартала. Маленький магический салон скрывался между двумя магазинами одежды. Гермиона никогда бы его и не нашла, если бы нечаянно не подслушала разговор коллег в лифте. Поначалу эта информация хранилась в голове, как ненужный мусор. Но устав от безуспешных попыток привлечь внимание Антонина, она решилась воспользоваться услугой. Любовные зелья и прочую похожую ерунду использовать казалось очень глупо и небезопасно. Требовался более тонкий подход. И вот он нашелся. Гермиона долго отгоняла идею, но понимала, что рано или поздно сдастся.

Дойдя до места, она глубоко вздохнула и толкнула дверь. Та бесшумно отворилась, являя взору небольшое помещение со стойкой. За ней располагалась лестница, ведущая вверх, а с левой стороны стоял диван для посетителей.

— Добрый день. Есть кто-нибудь?

Наверху послышался шум. Гермиона сделала шаг назад, увидев как с лестницы спускалась невысокая девушка, которая с помощью палочки удерживала обездвиженного парня в воздухе. Ассиметричная туника достигала середина бедра, плотные кожаные штаны обтягивали сильные худые ноги, волосы непослушно выбивались из замудренной прически — все это создавало странный образ. Явно, что Гермиона совсем не так представляла себе могущественную колдунью со слов коллег. Та выставила несчастного за дверь и наложила запирающее заклинание. Весьма сложное, как заметила Гермиона.

— Здравствуйте. Простите за представление. Обычно я не принимаю мужчин, но тут согласилась по просьбе хорошей знакомой. И все как под копирку. Надоели.

— Я ничего не видела. — Гермиона полезла в сумку, чтобы дать ведьме свою визитную карту, но та остановила ее.

— Мне не требуется ваше имя. Хотя не узнать вас довольно трудно. Мое имя Розалинд. Следуйте за мной.

Гермиона поднялась наверх и ахнула. Она будто попала в огромный планетарий, какие посещала будучи обычным ребенком. Россыпь звезд и туманностей превращали комнату в необъятную галактику. Именно так Гермиона и воображала просторы космоса.

— Потрясающе! Даже в Хогвартсе я не видела подобной красоты.

Ей казалось, что она парит в невесомости. Стопы утопали в чем-то мягком и приятно холодящим кожу.

— Спасибо. Я немного усовершенствовала заклинание. — Розалинд указала на темную массу в центре комнаты. — Ложитесь.

Гермиона скептически оглядела указанное ложе, но спрашивать ничего не стала. Она впечатлилась способностями ведьмы, которой на вид и восемнадцати лет не дашь.

Поверхность ложа укутала теплом, но жарко не было. Подошла Розалинд, взяла Гермиону за руку и закрыла глаза. Гермиона нашла очень красивым причудливые тени на сосредоточенном лице. Она, завороженная, не отрывала от нее взгляд, поэтому почти не чувствовала покалывающей боли вокруг пупка. Лишь когда Розалинд сильнее сжала ее пальцы, выдавила сдавленный стон. Но все прошло быстро. Место татуировки саднило. Гермиона мысленно хмыкнула, осознавая, что первое время придется попить обезболивающие зелья. Не хватало еще перед заданием физически себя калечить.

— Знаю, больно. Желательно ничего не принимать. Только если уж совсем прижмет, а так… — Розалинд пожала плечами, как бы снимая с себя ответственность.

— Поняла. Я потерплю.

Ведьма протянула ей стакан воды, который Гермиона залпом осушила. Она села, но в ногах еще ощущалась слабая дрожь.

— И Гермиона, с недельку не советую испытывать тату. Пусть сначала хорошо приживется и проникнется вами. За эти дни она четко осознает ваши желания и тогда помощи от нее будет куда больше.

Гермиона кивнула. Попытка встать ударила легким головокружением.

— И главное. Теперь это ваша самая уязвимая точка на теле. Даже самая эрогенная, я бы сказала, — с улыбкой проговорила Розалинд. — Так что, не позволяйте противоположному полу без основательных причин трогать или поглаживать ее.

От неловкости Гермионе хотелось провалиться сквозь землю. Она надеялась на тихую процедуру без намека на какую-либо интимность. Но вид слегка улыбающейся, но в целом серьезной, Розалинд рассеял сомнения.

— Что ж. Все имеет свою цену.

Гермиона наконец смогла встать.

— Спасибо, Розалинд.

Ведьма проводила ее к выходу. Внизу Гермиона расплатилась и, коротко попрощавшись, ушла.

Температура в воздухе поднялась, отчего самочувствие лишь ухудшилось. Гермиона словно в полузабытье добралась до квартиры. Не снимая одежды, она упала поперек кровати и тотчас заснула.

Думать о постоянном жжение вокруг пупка Гермионе и не пришлось. Всю неделю они готовились к миссии и тщательно разрабатывали план. Подключили даже отдел магических инноваций.

— И в этом я должна буду идти на задание?

Гермиона скептически хмыкнула, круто изогнув левую бровь. Она смотрела на темно-зеленый костюм и еле сдерживалась, чтобы не рассмеяться. По ее мнению, данное одеяние могло только все испортить. Слишком обтягивающее, слишком тонкое и вульгарное. С чем категорично был не согласен главный разработчик и создатель костюма.

— Он изготовлен из кожи практически исчезнувших с лица земли драконов. Вы представляете, сколько стоит хотя бы рукав?

— Неужели правительство раскошелилось на всю команду?

Гермиона все же позволила себе издать язвительный смешок. Она отвела взгляд от костюма и, чтобы немного успокоиться, принялась мерить комнату широкими шагами.

— Конечно нет. Такая честь выпала исключительно вам. У остальных участников костюмы куда проще — у них этим материалом защищена только нагрудная часть.

Кто проявил к ней заботу, Гермионе и гадать не нужно было. Верховный Лорд. Он обещал, что обеспечит ей максимальную безопасность. Один раз даже выходил на прямую связь по камину. Но и после этого разговора она мало что узнала про свою миссию.

В лабораторию зашел Крауч. Он держал руки в карманах и хмурил брови. Гермиона недовольно что-то буркнула и отошла к окну. Последняя их беседа еще отдавала обидой, и говорить с ним сейчас не хотелось.

Он же, закатив глаза, обратился к инженеру.

— Костюм прошел положенные испытания?

В голосе звучала привычная сталь, но Гермиона смогла различить некую озабоченность. Неужели он переживал?

— Разумеется, мистер Крауч.

А вот изобретатель расстроился. Никто так и не похвалил его и его отдел за проделанную работу. Не поблагодарил. Но он молчал, понимая, что они еще обязательно изменят свое мнение, когда увидят костюм в деле.

— Отлично. Сегодня вечером доставьте его в наш отдел.

Крауч крутанулся на каблуках и пошел к двери.

— Гермиона, жду вас с Долоховым у себя через десять минут.

Она вздрогнула, услышав фамилию. Антонин избегал ее последние четыре дня. Но Гермиона знала, что он все равно придет, потому что за безопасность миссии отвечал его отдел. И вот этот момент настал. Крауч устроит им настоящую взбучку за отсутствие согласованного плана. Чего-чего, а проницательности начальнику не занимать. Собрав со своего стола документы, Гермиона бросила мимолетный взгляд в зеркало возле шкафа. Отметила излишнюю бледность и черные круги под глазами, но не удивилась. Она мало спала, но зато без всяких сновидений. Хватало ей и на работе кошмаров. Один такой именно сейчас и предстоял. Крауч в ярости — это нечто.

— Твою мать, Тони! Почему я вижу кучу бумажек вместо одной?

Антонин сидел, откинувшись на спинку стула, и будто не замечал, как лицо Крауча приобретало пунцовый цвет с каждым новым словом его доклада. Гермиона храбрилась, скрывая неуверенность и с силой сжимая край стола. Крауч и до нее доберется. Но вот сохранить невозмутимость у нее вряд ли получится, потому что бесновался начальник по делу.

— Да в чем собственно проблема? По сути, именно так всегда все и происходит. Я разрабатываю план, Гермиона вносит необходимые поправки, и он у тебя. Ну подумаешь немного не успели. Ты и так на нее всех собак повесил. Она скоро в зомби превратится, а ты и не заметишь.

Слова Долохова грели сердце. Гермиона положила руки на стол и внимательно разглядывала то одного, то другого. Спокойный, меланхоличный Антонин и взбешенный, взвинченный Барти. Такие разные, но одинаково преданные своему делу.

— Отставить пустую болтовню. Через день я должен представить полный, поэтапный план руководству. А учитывая, что у нас появились соперники, любая оплошность может дорого обойтись нам.

Гермиона подскочила как ужаленная.

— Соперники? Это как понимать?

Крауч шумно сглотнул, понимая, что сказал лишнего. Он словно забыл о ее присутствии. Его взгляд был тяжелым, но где-то на дне карих глаз, Гермиона видела хорошо скрываемое отчаяние.

— Частные лица. Хотят выкупить заказ. Но пока говорить о какой-то настоящей конкуренции рано.

Он отвернулся. Гермиона не знала, врал ли он, но тревога тесно угнездилась между ребер и давала о себе знать при каждом глубоком вдохе. Это было плохим знаком.

— Тогда не будем устраивать детский сад, а прямо сейчас и закончим.

Антонин хлопнул по столу ладонью, отчего перья несколько раз подпрыгнули и перевернулись в воздухе. Гермиона от неожиданности села и потупила горящий взгляд.

— За дело.

Не смотря на злость, заставляющую его сжимать кулаки, Крауч умел усмирять своих демонов в нужный момент. Спустя минуту в кабинете стало тихо. Собравшиеся склонились над бумагами, негромко переговариваясь и делая пометки в спорных пунктах.

Примечание к части

Если кому-то это зайдет, прошу чиркануть хотя бы пару слов) Ибо чувствую себя как в коньках на льду. В общем, я встала на скользкую дорожку, и ваша поддержка мне бы не помешала;)

Домой Гермиона попала только к полуночи. Разогрев остатки макарон с сыром, она наспех поужинала. Душ тоже занял не более пяти минут. Крауч, конечно, позволил воспользоваться своим рабочим камином, но вот дать с утра выспаться и прийти чуть позже не разрешил.

Хлопковая пижама неприятно натирала кожу вокруг пупка, поэтому Гермиона переоделась в короткий топ, не достающий до красноватых отметин. Рисунок еще плохо выделялся, и понять, что он из себя представляет, было невозможно.

Гермиона легла поверх одеяла и уставилась в потолок. Не смотря на усталость, сон не шел. Глаза болели, но даже закрыв их, она видела перед собой бесконечные цифры и графики. Если бы не дотошность Крауча, закончили они бы много раньше. Антонин, не скрывавший широкие зевки, сверлил его уничтожающим взглядом. Но ждать пощады от Крауча, когда тот на взводе, просто не имело смысла. Гермиона тоже не чувствовала ног, спина ныла от напряжения, только вот сдаваться не спешила. Не в ее природе бросать дело незавершенным. Для этого она была слишком ответственна. Чем Крауч и пользовался.

Стоило ей погрузиться в дрему, как она подскочила и кинулась в гостиную. Завтра ей предстояла встреча с Гарри. Сжав в руке тонкую колбу с воспоминаниями, Гермиона облегченно выдохнула и положила ее в сумку. Утром она могла забыть про нее, а донести до Гарри нужную информацию как-то надо было.

Со второй попытки уснуть получилось почти моментально.

Гермиона щурилась от ослепительного блеска серого кафеля и мрамора. После установления в стране нового порядка министерство тоже претерпело много изменений. Исчезли мрачные стены и пугающая атмосфера. Основной холл был залит светом солнечных лучей, которые отражались и беззастенчиво скользили по лицам невыспавшихся работников.

Голова раскалывалась от тупой боли. Смутные образы сновидений, обрывки фраз сквозь плотную завесу тумана истерзали сознание и теперь давили на виски мерным постукиванием.

В лифте, как ни странно, было почти пусто, чему Гермиона только порадовалось. Вниз с ней спустился мистер Спарроу — архивариус, древний и молчаливый старик.

Отдел по контролю и учету магических артефактов

Согнувшийся то ли от старости, то ли от неподъемных папок, старик галантно пропустил ее вперед. Гермиона бросила на него благодарный взгляд и сразу же свернула в левый коридор, в самом конце которого располагалась неприметная дверь. Именно за ней и находился корпус управления. Здесь Гермиона смогла вздохнуть свободнее. Прохладный воздух успокаивал разгоряченную кожу, а более мягкий и ненавязчивый бежевый цвет стен не так раздражал.

Пока она шла к своему кабинету, к ней обратилось не менее десятка человек с просьбой уточнить или согласовать предложения от менеджеров низших уровней. Обычно Гермиона наслаждалась здоровой рабочей атмосферой, но сегодня все было не так.

Сбивчивые разъяснения молодого паренька навели на мысли о прошлом. Битва в отделе тайн. В этих стенах, что навсегда впитали в себя страхи подростков и ярость их противников. Пузырек с воспоминаниями камнем оттягивал лямку сумки, доставляя дискомфорт, но скорее душевный. Гермиона боялась момента встречи с Гарри. Боялась увидеть разочарование в его глазах. После таких встреч ей самой хотелось нестись к психологу за помощью, потому что не знала, как усмирить бунтующую совесть и залечить вновь вскрытые раны.

Возле дверей ее ждал Долохов. Гермиона не переставала удивляться его способности всегда выглядеть хорошо и бодро. Через что бы он не проходил, но спину держал ровно, с лица не сходило выражение крайней сосредоточенности.

— Ты видела Крауча сегодня?

Гермиона вмиг напряглась. Если Долохов задавал вопрос прямо в лоб, то случилось что-то не по плану.

— Нет, я только пришла.

Едва она отперла замок, как он, схватив ее руку чуть выше локтя, затащил вслед за собой в кабинет.

— У нас есть не больше пяти минут. Люмос.

В полумраке кабинета Гермиона смогла разглядеть тонкую черную папку, которую он с силой бросил на стол. Она знала, что в таких папках хранятся личные дела каждого сотрудника министерства магии. Молчание Долохова пугало. Выдохнув, Гермиона открыла первую страницу. С маленькой прямоугольной колдографии на нее смотрел светловолосый молодой человек, лет двадцати-двадцати трех.

— Честер Уайтхед. Работал в отделе обеспечения магического правопорядка секретарем. Пять лет назад уволился из министерства после смерти своего начальника Саймона Питерса.

Гермиона помнила, что творилось, когда глава отдела правопорядка неожиданно умер от неизвестной болезни прямо во время судебного заседания. Газетные заголовки кричали о проклятии, которому он якобы подвергся, и что наслали его политические оппоненты. Официальная версия осталась за сердечным приступом, но ей ли не знать, как министерство умело скрывать нежелательную информацию.

— Когда я допрашивал свидетелей, до меня дошли слухи о постоянных ссорах Питерса и Уайтхеда. Секретарь вообще показался мне излишне заносчивым. И я уверен, что он как-то замешан в этой мутной истории. Ведь стоило упомянуть о его последнем разговоре с Питерсом в туалете, как он сдулся. Свидетельницей была уборщица, которая чистила мужские кабинки и осталась незамеченной. Ее нашли мертвой через день после увольнения Уайтхеда. Я пытался дать делу ход, но мне запретили.

Чем больше Гермиона слушала, тем противнее становилось на душе. Она чувствовала, что приблизилась к опасному омуту. Сделай шаг — и ты в эпицентре, а чтобы выбраться, потребуются навыки и выносливость. Ей не хотелось пачкаться.

— Какое отношение Уайтхед имеет к нам?

Долохов подошел к двери и прислушался.

— Скоро узнаешь. — Он обернулся. — Хочу предупредить, что настроен он недоброжелательно. Не ведись на его провокации. Не смотря на браваду, у него нет прав что-то запретить тебе.

— Что? Я ничего…

Камин вспыхнул зеленым, впуская секретаря первого заместителя министра. Бегающий взгляд и дрожащий подбородок невысокого мужчины заставил ее проглотить возмущение.

— Мисс Грейнджер, мистер Долохов. Через десять минут в кабинете Верховного Лорда состоится собрание. Наивысший уровень важности.

О том, что явка обязательна, говорить и не стоило. Гермиона кивнула, ощущая растущий комок в горле. Секретарь ушел тем же путем.

— Я к Краучу.

Не слушая возражения Долохова, она быстрым шагом дошла до кабинета начальника.

Таким Гермиона его еще не видела. Казалось, что последними посетителями у него были дементоры. И без того белокожий, сейчас он походил на привидение, которое кто-то напугал.

— Запри дверь.

Он обессиленно повалился в кресло и закрыл лицо руками. Но как бы ей не было жаль, время не ждало.

— Что случилось? Почему Долохов говорит загадками? К чему собрание? И кто, черт возьми, этот Уайтхед?

— Твои вопросы, как всегда, не в бровь, а в глаз. Долохов мало знает. Собрание по поводу нашего задания. Ну, а Уайтхед тот самый соперник, который пытался перехватить задание.

Гермиона переменилась в лице. Крауч достаточно хорошо успел изучить подчиненную, поэтому мог понять ее вполне обоснованную злость. Но если обычно она проявляла эмоции весьма сдержанно, сегодня был явно день исключения. Гермиона швырнула папку на стол, отчего та проехалась до самого края и свесилась наполовину. Карие глаза почернели и метали молнии такой силы, от которой даже Долохов бы содрогнулся.

— Я не отдам им ни единого пергамента с наработанным планом. Не для этого выкладывалась, чтобы какие-то левые выскочки прибрали все к рукам.

Чего Гермиона никогда не любила, так это когда ее труды обесценивались или присваивались. Гриффиндорская сущность продолжала доминировать и всегда тыкала в несправедливости.

— Я прекрасно понимаю, что ты чувствуешь. Но…

— Я не уступлю! — Выдавила Гермиона сквозь сжатые зубы. — И не проси.

Крауч поморщился, заранее предвидя предстоящую битву интересов. Уайтхед тот еще засранец, который ему не нравился раньше, а после короткой встречи в коридоре и подавно. Самодовольная ухмылка на загорелом и холеном лице зародила опасения, небезосновательные, как оказалось позже. Но раз столкновения не избежать, то стоило бы придумать обходные пути, не приводящие к конфликту.

— Давай не будем торопиться. Локомотив набрал ход, не нужно его обгонять, достаточно догнать и найти местечко поудобнее.

С минуту Гермиона молчала.

— Как это по-слизерински, — она фыркнула. — Но хорошо. Я не буду лезть на рожон.

— Вот и отлично, мисс Грейнджер. С собой возьмем только общий план. Хотя я успел отчитаться перед Верховным Лордом. Надеюсь, он знает, на что идет.

Гермиона прижала холодные ладони к щекам и медленно выдохнула. День определенно предстоял не из легких.

Как только они вошли в кабинет Верховного Лорда, Гермиона цепким взглядом нашла блондинистую голову Уайтхеда и не спускала с нее глаз, пока не уселась за общим столом почти напротив. Правильные черты лица и упрямо вздернутый подбородок только усилили неприязнь. Недоверие к излишне красивым людям — сидело где-то в подсознании и сейчас неприятно постукивало по вискам. Но когда он посмотрел прямо на нее, Гермиона ответила не менее уверенным взглядом. Запугать себя она не позволит.

— Мистер Уайтхед, так как вы знакомы с присутствующими, позвольте представить вам Гермиону Грейнджер. Наш самый ценный кадр, не побоюсь этого слова.

Верховный Лорд говорил услужливо, но Гермиона слышала привычную непоколебимость и спокойствие в низком голосе. Это придало уверенности и позволило выдавить вежливую улыбку. На большее ее пока не хватало. Уайтхед наоборот улыбнулся широко и открыто. И если бы не острые льдинки в серо-голубых глазах, она бы поверила в доброжелательность. Возможно. Работая в министерстве, волей-неволей научишься читать эмоции людей по невербальным знакам и жестам.

— Я наслышан о вас, мисс Грейнджер.

— О, — только и смогла вымолвить она. — Тогда вы должны быть в курсе, что я не люблю терять время зря. Обсудим непосредственно причину, по которой мы все здесь собрались.

Верховный Лорд со смешком отвернулся от окна и прошел к столу. Положив руки на спинку стула, он обвел всех взглядом и задержался на Гермионе.

— Мистер Уайтхед — глава компании «Сфера». Их деятельность сосредоточена на научных открытиях, исследованиях и изобретениях. Необычность заключается в использовании магловских технологий, которые совершенствуются магией. Компания зародилась давно, еще во времена моей молодости, но активно развиваться начала уже в новую эпоху. Я ее основатель. Был главным спонсором и инвестором. Сейчас же владею лишь половиной. Остальным обладают частные лица.

Гермиона едва не закатила глаза, увидев, как самодовольство распирало Уайтхеда, который, казалось, стал возвышаться над всеми сидящими. Долохов смотрел на свои сложенные руки, о чем-то крепко задумавшись, и не обращал на нее внимания, хотя знал, что ей нужна его поддержка, пусть и мысленная.

— От них и поступило предложение о сотрудничестве.

Крауч дернул уголком рта, но промолчал. Конечно, никто сейчас и не скажет, что первоначальным предложением был полный контроль над миссией.

— Мы долго думали над принятием окончательного решения и все же смогли прийти к единогласному мнению.

Напряжение в кабинете достигло своего предела. Кто-то из присутствующих закашлял, кому-то стало неудобно на стуле. Долохов наконец удосужился поднять голову и окинуть хмурым взглядом собравшихся. Гермиона жадно считывала каждую эмоцию и уже с уверенностью могла сказать, что он догадывался о роли Уайтхеда в их задании. А быть неосведомленной она ненавидела.

— Придется внести в план поправки. Уайтхед предложил действительно правильные и необходимые меры. В итоге, нас ждет поистине идеальная схема. Я уже не сомневаюсь в успехе.

Гермиона вспыхнула. Несколько глубоких вздохов помогли успокоиться. Слова Верховного Лорда задели самое чувствительное. Она будто снова очутилась на школьной скамье, когда приходилось всем вокруг доказывать, чего стоит волшебница из простой семьи.

— У нас мало времени, да и ресурсов уже задействовано немало.

— Все верно, мисс Грейнджер. После того, как все формальности будут соблюдены, вы сможете приняться за дело.

Вопрос о том, сколько времени пройдет до этого момента, так и остался неозвученным. Ей не ответят в любом случае. Крауч наверняка догадывался, но тоже воздержится от резких выпадов в сторону оппонентов. Именно противниками их и воспринимала Гермиона. Свалились будто снег на голову посреди пустыни и диктуют свои условия.

Верховный Лорд сузил глаза, заметив тонкую полосу сжатых губ недовольной Гермионы. Ему импонировала ее сдержанность и умение трезво мыслить вне зависимости от ситуации. Он мог понять вспышки гнева, но допустить открытого столкновения — нет. Не сейчас. На кону слишком много.

Почувствовав пронзительный взгляд Крауча, Верховный Лорд тяжело вздохнул и опустил веки, казавшиеся невероятно тяжелыми. Он знал, на что шел, но без помощи верных людей ему не справиться. Как же долго до него доходила эта простая истина. Он снисходительно усмехнулся, вспоминая себя в юности, когда казалось, что весь мир у его ног, стоит лишь приложить немного усилий — и ты — бог.

— Пока работаем в привычном режиме.

Гермиона не стала дожидаться расшаркиваний и неуместных прощаний. Остановившись в приемной всего на пару секунд, чтобы перевести дух, она стремглав устремилась прочь. Ей почему-то казалось, что Уайтхед не спускал с нее глаз, пока не закрылась дверь. И даже в коридоре она ощущала нечто липкое, расползающееся по телу и вызывающее непреодолимый зуд. Никто не догонял ее, но злость толкала вперед и заставляла сильно стискивать челюсти. Родители бы не одобрили такое пренебрежение к здоровью зубов. Воспоминание о строгом отце отозвалось болью в груди. Память она им так и не вернула. Не потому что не могла, а потому не смела. У них новая жизнь, в которой не было места сегодняшней Гермионе. Их дочь умерла в омуте войны. Иногда Гермиона не узнавала себя в зеркале. Смотрела в карие глаза и понимала, что в ней не осталось ничего прежнего.

Едва зайдя в лифт, она начала задыхаться от нехватки воздуха. Поэтому вместо кнопки со стрелкой вниз, нажала на кнопку со стрелкой вверх. Минуту спустя Гермиона вышла и оказалась на обдуваемой крыше. Здесь обустроили нечто похожее на мини-сад. Вечнозеленые туи ютились в больших глиняных горшках, а вдоль тропинки стелился голубоглазый барвинок. Гермиона вдохнула полной грудью и громко шмыгнула носом, прогоняя непрошенные слезы. Она не будет плакать из-за таких пустяков. Пусть тут никого и не было, проявлять слабость бывшая гриффиндорка не любила.

Любимая скамейка слабо поблескивала в лучах утреннего солнца. Гермиона села, запрокинув голову к небу. Запах хвои успокаивал, как и мерный гул улицы. Внезапное желание вернуться и отказаться от миссии напугало. Гермиона поежилась от своих же мыслей. Если бы от этого задание не зависело так много, то она бы с радостью взвалила ношу на кого-нибудь другого. Но через полчаса у нее встреча с Гарри, которому она обещала помочь любой ценой. Удачное завершение миссии приблизит Гермиону к цели: вновь увидеть счастливое лицо друга и живой огонь в изумрудных глазах.

В такие моменты она всегда оборачивалась и заглядывала в прошлое. Оно смотрело по-разному. Сегодня с надеждой, приправленной горькой виной и сожалением. Гермиона сморгнула слезы и плотнее запахнула мантию. Использовать магию не хотелось. Горевать она привыкла по-настоящему, чтобы сполна ощутить размер дыры в своем сердце и попытаться хоть как-то залатать ее до поры до времени.

Чьи-то осторожные мягкие шаги заставили напрячься и собраться. Нацепив на лицо маску равнодушия, Гермиона повернулась в сторону еще одного посетителя мини-сада.

Из-за угла показалась невысокая девушка. Черные короткие волосы смешно кружили вокруг головы, а их обладательница тихо шептала не очень приличные ругательства. Чжоу Чанг была не той личностью, которую Гермиона хотела бы сейчас видеть, но и не самым плохим вариантом, с кем можно перекинуться парой слов.

— Привет. Не помешаю?

— Привет. Да нет. — Гермиона кивнула на остальную часть скамьи. — Что у тебя?

Чжоу присела на край и громко выдохнула. Тонкие пальцы дрожали, пока она неловко зажигала сигарету. До такого состояния ее могла довести только одна особа.

— Опять Марша достала своей непроходимой тупостью, а отвечать тебе пришлось?

— Как же она меня задрала! Непроходимая идиотка. В этом месяце зарплату мы получили одинаковую, но разница в том, что я, помимо выполненного плана, отработала все выходные дни, а она просто послушно раздвигала ноги перед боссом. Сука смазливая.

Дым неприятно защекотал ноздри, но Гермиона промолчала. Она понимала Чжоу и сочувствовала ей. Даже как-то хотела помочь. Правда, ничего добиться не смогла. Разве уволят родственницу нового министра?

— Надолго тебя хватит? Может, переведешься все-таки в другой отдел? Я уверена, что многие бы с радостью приняли выпускницу самого умного факультета.

В голосе Гермионы не было сарказма. Лишь искреннее участие и желание помочь.

— Да я знаю. Просто работа в аналитическом отделе моя мечта с детства. — Она затянулась и выпустила дым в сторону. — Зато теперь я не понимаю, чего хочу. Правда.

— Мы с тобой пришли сюда со слишком завышенными ожиданиями. Война закончилась и, казалось, что нам будет легко влиться во взрослую жизнь. Засучив рукава, мы с энтузиазмом принялись строить новое будущее. Только в реальности все куда сложнее.

Они дружно улыбнулись. Не являясь подругами, девушки тонко чувствовали настроение друг друга. Не раз они сидели вот так, в полной тишине и изливали душу. Подружиться, конечно, можно было, но как Гермиона, так и Чжоу не стремились стать ближе. Им хватало простого сопереживания и умения выслушать. После они расходились, не зная, когда увидятся вновь.

— Ну я то ладно, но вот ты — героиня, награжденная орденом Мерлина, почему не счастлива?

Гермиона резко вскинула голову, поднимая брови в удивлении.

— Прости. Неуместный вопрос. Ты давно была у него?

Проглотив укор, Гермиона ответила:

— Так давно, что стыдно. — Она обхватила лицо руками, отчего голос стал звучать приглушенно, словно Гермиона сама не хотела слышать то, что говорила. — Я боюсь, что он забудет меня. Забудет годы, проведенные бок о бок. Я трусиха, Чжоу.

Чжоу выбросила в урну окурок, взмахнула палочкой, нейтрализуя запах и пододвинулась ближе.

— Если ты трусиха, то я модель. — Она хмыкнула. — Правда для модели я не доросла ни в одном месте. Перестань. Ты переживаешь, потому что он твой друг.

— Нет. Я должна думать, каково ему, понимаешь? А я за себя тревожусь. Мне мерзко от самой себя. Иногда я настолько путаюсь, что кажется, что вся моя жизнь пустышка — ненужная и бесполезная. Гарри — якорь, который не дает мне забыть. Не дает сойти с ума.

Гермиона встала и расправила морщинки на мантии. Красные губы скривились от противного ощущения на языке.

— Вот, вся такая успешная и обаятельная снаружи, я больная и напуганная внутри. И что не говори, это жалкое зрелище.

Чжоу не ответила. Она смерила Гермиону нечитаемым взглядом и кивнула. Но не соглашаясь, а каким-то своим мыслям. Гермиона не стала дожидаться, когда она их озвучит.

Дорога в Мунго заняла не больше пяти минут. Но эти минуты заставили Гермиону придумать тысячу вариантов, где Гарри прогоняет ее.

— Мисс Грейнджер, вы как всегда пунктуальны. Пациент готов к процедурам.

При слове «пациент» Гермиона замерла. Для нее он друг, а для врачей всего лишь пациент, один из многих. После войны их тут оказалось достаточно, чтобы за весьма короткий срок возвели дополнительный корпус.

— Тогда пройдите в мой кабинет для небольшого обследования. Ваши показатели должны быть в пределах нормы, иначе я не смогу допустить вас до пациента.

Гермиона кивнула и несколько раз глубоко вдохнула и выдохнула. Сердце никак не хотело успокаиваться, а колени дрожали, как перед выпускным экзаменом. Даже хуже. Она не могла припомнить, когда волновалась так сильно. Призвав на помощь всю хладнокровность, вспомнив наставления Антонина, Гермиона шагнула через порог.

— Все в порядке. Немного учащен пульс, но это не критично. Возьмите, выпейте. Это успокоит нервы.

Как бы Гермионе не нравился колдомедик и само нахождение здесь, она выпила зелье. На голодный желудок оно воспринялось не очень, но корчиться в страданиях она точно не собиралась.

— Я провожу вас до нужной палаты.

Возле двери Гермиона замялась. Зелье помогало, и сердце не пускалось вскачь, но побороть страхи оно не могло. Чувство вины опустилось на плечи и свернулось вокруг шеи, мешая дышать. Увидев, что колдомедик открыл рот, чтобы поинтересоваться ее самочувствием, она решилась войти.

Гарри она увидела не сразу. Первое, что бросилось в глаза это синее мерцание прозрачной сферы. Белые стены комнаты отливали голубым, создавая неуютную обстановку. Гермиона передернула плечами — в помещение было очень холодно.

Ее друг парил в синем свечении и, казалось, ничего не замечал вокруг. Он будто и вовсе не понимал, где находится.

— Зачем вы поместили его туда?

Гермиона слышала, что подобные сферы служили для контроля над телом и разумом. Их использовали медики, мракоборцы и, конечно же, преступники.

— Мисс Грейнджер, на данном этапе лечения у вас не получится достучаться до его сознания. Сейчас его разум открыт. — Он подошел к столу и сделал какие-то пометки в блокноте. — Советую не тянуть.

Она знала, что Гарри будет больно. Он словно препарируемая лягушка, совершенно беззащитен и слаб. Даже прошлые беды не накладывали на него такой отпечаток горя и безысходности. Когда-то сильное и молодое тело исхудало. Больничная одежда не скрывала острых плеч и локтей. Гермиона была уверена, что если подойдет ближе, то услышит, как бьется его сердце в иссохшей грудной клетке. Ей же стало нечем дышать. Горло сдавило от нахлынувших чувств. Не в силах выдержать его пристальный взгляд, она зажмурилась. «Только не плачь, умоляю, не плачь!» — заклинала она себя. — «Никто не поможет ему, кроме меня. Пусть это будет последняя боль, которую он ощутит по моей вине!»

Гермиона подошла настолько близко, насколько позволяла ледяная аура сферы. Накладывать согревающие чары она не захотела — разум должен быть чистым и незамутненным.

— Привет, Гарри. — Голос предательски дрогнул.

Он продолжал сверлить ее взглядом, от которого все дрожало внутри. Гермиона прикусила нижнюю губы, сдерживая всхлип.

— Я…пришла, как и обещала, помнишь?

Она ждала хоть малейшего кивка или короткого слова, но Гарри молчал. Гермиона подняла руку с зажатым флаконом. Что-то в зеленых глазах изменилось. Маленькая искра, тут же погаснувшая.

— Здесь все, чем я когда-либо дорожила и что прятала ото всех. Я хочу, чтобы заглянул в мою душу, Гарри.

Он наконец отреагировал — прикрыл глаза и громко выдохнул. Плечи поникли и задрожали. Казалось, что еще секунда — и он упадет. Гермиона сделала шаг вперед.

— Ты можешь обвинить меня, что я не оставила тебе выбор. Но я не могу по-другому. Я хочу, чтобы ты вернулся, Гарри. Вернулся как друг и брат, которым был для меня всегда.

Горячая слеза опалила щеку, но Гермиона и не думала смахивать ее. Она боялась отвести взгляд, боялась упустить из вида нечто важное.

— Тебе больно, я вижу. Но и мне невыносимо от этого.

Отросшие черные пряди упали на лоб, закрыв половину лица, но Гермиона заметила, как двигались его губы. Она бы отдала все на свете, чтобы услышать хотя бы слово, поэтому подошла еще ближе.

— Все обман…иллюзия. Нельзя… — он задыхался. — верить.

Гермиона в ужасе отшатнулась. Кого он пытался убедить? Себя или ее? Противное и скользкое предчувствие беды заставило ее действовать решительнее.

— Оставьте нас.

Не возражая, колдомедик покинул палату и бесшумно прикрыл дверь. Гермиона знала, что он поблизости, чтобы в любой момент прийти на помощь, если что-то пойдет вдруг не так.

Она откупорила флакон дрожащими пальцами и палочкой слевитировала его к сфере. Видеть, как Гарри сопротивлялся, было невыносимо. Хотелось закрыть глаза, но Гермиона твердой рукой сделала последний пас и произнесла заклинание. Флакон прошел сквозь стенку сферы, и воспоминания закрутились вокруг беспомощного Гарри. Будто юркая змея, они обвивали его тело и сосредотачивались над головой, готовые хлынуть отрезвляющим дождем.

Дело оставалось за малым — без нее процесс не запустится. Но подойти ближе казалось невозможным.

Сжав кулаки и не сводя умоляющего взгляда с друга, Гермиона преодолела оставшееся расстояние и ткнула палочкой в серые грозовые вихри сверху.

Яркие вспышки ослепляли, но она не прерывала зрительного контакта, пытаясь сказать глазами то, что не могла словами. Откуда в изможденном и измученном Гарри брались силы на противостояние, даже когда исход был заранее известен, Гермиона не знала. Лишь надеялась на его способность преодолевать все, что выпало судьбой.

Школьные воспоминания она задвинула подальше, позволив лишь на миг увидеть счастливые и беззаботные лица друзей. Гарри стиснул челюсти. Его кошмары оживали вновь, но теперь он не мог просто проснуться, чтобы прекратить их.

Перед ними престало ожесточенное сражение. Разрушенный Хогвартс и вспышки заклятий погрузили их в прошлое.

Гарри застонал, не в силах отвести взгляд от яростных взмахов волшебных палочек. Его и Волдеморта. Даже сейчас взаимная ненависть двух врагов витала в воздухе и мешала дышать. Гермиона успела забыть каково это. Абсолютно равный бой мог продолжаться очень долго. Пока кто-нибудь из них двоих бы не устал, и вряд ли Волдеморт утомился бы первым. В его красных глазах бушевал гнев, от которого пробирал мороз.

Вот Невилл убил змею — последний, как они думали, крестраж. Это подкосило Волдеморта, но и разозлило еще сильнее. Рык безносого монстра разлетелся по округе, заставляя всех оборачиваться в страхе. Гермиона видела себя. Она вскрикнула, когда лучи заклинаний сошлись в один. Гарри держал палочку двумя руками, и одному Мерлину известно, как он вообще устоял.

Но и на этих воспоминаниях Гермиона не стала заострять внимание. После внезапного появления Верховного Лорда образы замелькали чаще. Пропустив еще несколько чернильных облаков, она остановилась на одном и затаила дыхание. Гарри безропотно, но все же с надеждой, посмотрел на нее. Гермиона вскинула подбородок, молча выражая упрямство, и взмахом руки погрузила их двоих в самую глубь важного события, которое, как она верила, поможет Гарри понять происходящее в волшебном мире. И не только в нем.  

Они оказались в зале судебных заседаний. Гермиона увидела себя рядом с семейством Уизли. Сейчас ее забавляли растерянный вид и бегающий взгляд. Тогда она мало что представляла. А скептически настроенные волшебники перешептывались и рассматривали тех, кто раньше звался Пожирателями.

Из них присутствовали лишь те, кто остался жив и кто просто не побоялся. Связанные магическими путами, они сидели ровно и не сопротивлялись. Но больше всего Гермиону поразил Долохов. Спокойный, взирающих на всех с равнодушием и насмешкой. Он казался настолько самоуверенным, что это воспринималось ею как необыкновенная наглость. Хотелось поймать его взгляд и убедиться в здравости ума. Но он не смотрел на нее.

Зато Малфой прожигал насквозь своими холодными голубыми глазами. Выглядел он хуже некуда. Костюм сидел плохо, светлые волосы обвисли сосульками, а бледная кожа делала его похожим на призрака. Почему Малфой уделял внимание именно ей, она не знала и знать не хотела. Даже Драко не поднимал головы и не выражал никакой поддержки отцу.

Но несомненно все ожидали увидеть Его. Того, кто без труда расправился с темным магом на глазах у всех участников сражения. Теперь каждый из них хотел знать: стоит ли опасаться Его? Что ждет их дальше? Больше половины зала готовились к худшему. Гермиона чувствовала это, видела и слышала.

Вошли Кингсли и какой-то незнакомый ей мужчина. Они молча прошествовали за трибуну, развернули свитки пергамента и обвели зал тяжелыми взглядами. Даже сейчас Гермионе стало волнительно. Она знала, что они скажут и что последует после. Гарри — нет.

Ее друг вертелся, оглядывая присутствующих, и растерянно хмурился. Гермиона положила руку ему на плечо и прошептала:

— Я здесь, Гарри. Все, что ты услышишь — правда. Досмотри до конца, пожалуйста.

И тут же просияла. Гарри кивнул, а значит, сделает так, как она попросила. А еще он уважал Кингсли.

Бывший глава Ордена Феникса прочистил горло и обратился к залу:

— Я хочу поприветствовать всех, кто сегодня с нами. — Он сделал паузу, положив руки на край трибуны, что могло расцениваться, как волнение. — И почтить тех, кого с нами больше нет.

Миссис Уизли всхлипнула, прикрыв рот ладонью. Рон приобнял мать, бросая беспомощный взгляд на Гермиону, но она сама держалась лишь усилием воли и просто неопределенно мотнула головой.

— Одно нам ясно точно: война окончена.

Снова драматичная пауза и какая-то неловкая тишина, которая могла лопнуть словно мыльный пузырь от неосторожного или острого слова.

— Волдеморт мертв, а вместе с ним и то зло, что он причинил людям. Теперь ни магическому сообществу, ни маглам ничего не угрожает.

Мужчина, стоящий рядом с ним, зааплодировал, что в полной тишине прозвучало до ужаса нелепо. Сзади Гермионы послышались голоса, которые быстро переросли в монотонный гул. Кингсли переглянулся с мужчиной и снова заговорил:

— Сегодня на повестке дня главный вопрос: кто же виноват и кто понесет наказание.

Все одобрительно закивали. Кто-то отважился выкрикнуть обвинения, кто-то демонстративно молчал. В самой Гермионе горел огонь возмездия. Как никогда хотелось справедливости, иначе победа будет неполной.

— Все те, кто имеет метку на левом предплечье собраны здесь. С ними будет проведена беседа. Все ваши вопросы найдут ответы.

Зал опять загудел. Кингсли поднял руки.

— Прошу сохранять спокойствие. Мероприятие должно быть проведено четко по плану. Никто бы не хотел задерживаться дольше положенного, верно?

Гул постепенно сошел на нет. Но напряжение возросло в разы. Как и поза Гарри: он весь подобрался и стал похож на хищного зверя. Таким Гермиона помнила его только на квиддичном поле, когда настрой на победу был невероятно высок.

— Итак, первым вызывается Антонин Долохов.

В зале было на удивление тихо, но волна презрения прошлась по каждому. Гермиона не видела сочувствия или хотя бы долю участия в глазах собравшихся. Да даже в своих. И никто не вправе осуждать их за подобное после пережитого.

Долохов поднялся с места и прошел к специальному кругу в центре зала. Он не боялся. Сейчас Гермиона была горда за него, ведь по ее мнению он вел себе как настоящий мужчина. Но тогда она злилась за чересчур фанфаронское поведение.

— Антонин Долохов, родился в Англии 11 ноября 1943 в семье чистокровных волшебников, выходцев из юго-восточной России. С отличием окончил Дурмстранг. Все правильно? — обратился к тому Кингсли.

— Абсолютно.

— Хорошо, продолжим. Где и при каких обстоятельствах вы познакомились с Томом Реддлом, известного в дальнейшем под именем Волдеморт?

Долохов почесал заросшую щетиной щеку и начал повествование.

— В январе шестьдесят первого я пришел на встречу магов, которые поддерживали Гриндевальда. Их оправдали, но взглядов они придерживались прежних. Мне, молодому и амбициозному, стало интересно послушать. Туда-то и пожаловал… Реддл.

Заминка не осталась незамеченной. Нахмурившись, следующий вопрос задал мужчина рядом с Кингсли — мистер Ньюмен, как услышала Гермиона от соседей.

— Вы знали, кто он?

— Отчасти. Но по сравнению с теми, кого я устал слушать, он произвел впечатление сильного и уверенного в собственных силах мага. Его слова не вызывали сомнения. Я понял, что он тот, за кем я смог бы последовать хоть куда. Я видел столько неприязни к прихвостням Гриндевальда в его глазах, но внешне он был непоколебим и разговаривал довольно учтиво. К концу вечера авторитет Реддла для меня набрал таких высот, что я, не раздумывая больше ни минуты, согласился вступить в ряды под его началом. Был правой рукой при создании новой организации. Помогал вербовать людей. Я стал первым Пожирателем смерти.

Люди почти синхронно охнули. Публичное признание потрясло их. Все ждали либо оправданий, либо отказа в даче показаний. Но не спокойной констатации фактов. Гермиона знала, как напрягся в этот момент Рон. Гарри рядом тоже сжал кулаки, дыша рвано и шумно.

— Вы убивали волшебников? Пытали маглов?

— Неоднократно.

Улей снова ожил.

— Что тут еще можно обсуждать? Поцелуй дементора — и дело с концом, — прозвучало с задних рядов.

Со всех сторон послышались ругательства и крики одобрения.

— Решение суда еще нужно дождаться, уважаемые дамы и господа. Но только после допроса всех подозреваемых органы власти смогут огласить вердикт.

Усиленный заклинанием голос Ньюмена заставил людей замолчать.

— Мистер Малфой, ваша очередь.

Гермиона снова поежилась, прекрасно зная, что будет говорить этот человек и какие чувства вызовут не столько его слова, сколько тяжелый и полный презрения взгляд. Казалось, что все время допроса он смотрел лишь на нее. Гермиона, как не пыталась, не могла разгадать о чем он думал, а подойти и спросить она, конечно, не решалась. Хотя вряд ли бы кто-то осудил ее.

— Значит, вы утверждаете, что никогда по-настоящему не верили в могущество Волдеморта?

— Не верил. И скоро вы в этом убедитесь сами. Вы поймете, почему я так поступал. — Холодные серые глаза расширились. — Я защищал свою семью. Любой бы на моем месте поступил бы так же.

Три года назад Малфой-старший обратился к ней за помощью личного характера, попросив ликвидировать некий старинный магический артефакт, который ему на хранение оставил Волдеморт. Тщательно все обдумав и взвесив, Гермиона согласилась. Конечно она всячески изучила реликвию, ведь шутить с темной магией нельзя. Уничтожить артефакт не получилось. Ей удалось наложить сильнейшую защитную оболочку, глушившую все энергетические потоки, исходящие от предмета. Они спрятали его, заключив Непреложный обет. Тогда он и рассказал ей, почему оказался в таком положение, когда Волдеморт набирал власть.

Малфой-мэнор был построен много веков назад. Древний алтарь послужил отличным фундаментом для крепости, стены которой защищали не одно поколение Малфоев. Но и дом давал не менее сильную и надежную защиту от врагов. Чистокровные волшебники насыщали его магией, отсюда пошло непринятие маглорожденных, переросшее в откровенную ненависть.

Естественно, Волдеморт не мог оставить без внимания такой интересный факт. Принеся в жертву маглорожденную волшебницу, он беспрепятственно вошел в дом, который сам распахнул свои ворота, стоило пролиться невинной крови.

Люциус настолько был ошарашен и напуган, что даже и не попытался возразить. Ему пришлось дать клятву верности и, скрепя сердце, наблюдать за творившимся беспределом. Только так он мог сохранить жизни жены и сына.

Нашлись единицы, которые выразили сочувствие. Остальные — обвиняли и называли лжецом. Гермиона, конечно же, была за большинство. За годы учебы это семейство зарекомендовало себя не самым приятным образом.

Но в данную минуту она понимала, на что пришлось пойти гордому аристократу, и чисто по-человечески сопереживала. Драко же напротив вызывал прежнюю злость и неодобрение. Упрямый сноб, не способный признать собственные ошибки.

За своими рассуждениями Гермиона и не заметила, как опросили всех присутствующих Пожирателей. Бросив обеспокоенный взгляд на Гарри, она не сдержалась и протянула руку. К неожиданной радости, он поспешно ухватился за нее, словно искал спасения или просто опору. Увидеть старых врагов дело нелегкое. Но Гермиона, как и в былые времена, была готова поддержать и утешить близкого друга. Хотелось разрыдаться от переполнявших ее чувств. Но слезы так и остались сверкать в глазах — она не могла позволить себе раскиснуть. Гарри предстояло окунуться в следующее воспоминание, которое причинит ему еще больше боли.

Когда объявили Тома Реддла, все разом смолкли и замерли в ожидании.

Широкие двери распахнулись, впуская в зал высокого темноволосого мужчину сорока лет. Он занял для допроса и обвел зал нечитаемым взглядом.

— Том Марвало Реддл. Родился 31 декабря 1926 года. Главный обвиняемый и зачинщик двух магических войн. Знаток и практик черной магии. На вашем счету сотни жертв. Они, — Ньюмен повернулся к Пожирателям, — подтвердили и рассказали все без утайки. Что вы на это скажете?

— Скажу, что они сказали чистую правду.

Кингсли переглянулся с Ньюменом.

— То есть вы не отрицаете, что совершили бесчисленное количество преступлений против человечества?

— Как видите, нет.

Зал взорвался. Со всех сторон посыпались обвинения.

— Что с ним дальше обсуждать? Казнить на месте!

— Казнить! Казнить!

— Смерть тирану!

Реддл оставался невозмутимым.

Гермиона ощутила странное волнение. Всего на миг она испугалась, что Реддл скажет что-то лишнее, и все может пойти не по плану. Но наваждение прошло. Ее отвлек Гарри, который приблизился к бывшему врагу и внимательно его разглядывал.

— Вам есть что сказать в свою защиту? — продолжил Ньюмен, после того, как Кингсли успокоил шумевших.

— Безусловно. И не только расскажу, но и покажу. Это совершенно безопасно, — поспешно добавил Реддл, увидев, как нахмурились его обвинители.

— Помещение охраняется не только чарами, но и мракоборцами. За безопасность мы не переживаем.

Ньюмен обратился к присутствующим:

— Если кто-то не желает видеть и слышать то, что хочет нам поведать мистер Реддл, может покинуть зал суда.

Стало тихо. Никто не тронулся с места. Все замерли в ожидании. Гарри прислонился спиной к стене и сложил руки на груди, скептически выгнув бровь. Не будь Гермиона такой взвинченной, она бы закатила глаза и по-дружески бы толкнула друга в плечо. Вместо этого подошла и встала рядом, чтобы в случае необходимости объяснять непонятные моменты. Потому что осознать все услышанное ему будет невероятно сложно. Она сама долго переваривала и не верила. Но аналитический склад ума и убедительные факты помогли разобраться в невообразимой путанице древних сказаний, легенд и реальности.

Между тем Реддл начал свою речь.

— Я всегда знал, что предназначен для великих дел. С детства. В школе мои убеждения становились крепче, появилась цель. Постичь все тайные знания, которые обычно прячут или не придают значимости. Заслуженная репутация лучшего ученика помогала мне. Меня пускали в Запретную секцию библиотеки, со мной делились преподаватели. Крупица за крупицей я изучал и классифицировал всю информацию. Даже записывал.

Гарри дернулся при этих словах. Злосчастный дневник принес слишком много страданий.

— Так я узнал, что являюсь наследником Салазара Слизерина, а значит, могу не только продолжить начатое им, но создать нечто новое. Я открыл Тайную комнату и выпустил василиска. Всем планам, конечно, не удалось завершиться, но смерть девчонки Миртл подарила мне первый крестраж. Чудовище пришлось спрятать, но чувство вседозволенности толкнуло меня на еще одно преступление. Правда, оно вышло не совсем таким, каким было задумано. Встреча с родственниками и отцом проходила нервно. Я до последнего надеялся, что он попросит прощения. Возможно, они бы остались живы. Но у меня случился очередной приступ. Первый случился ночью после создания крестража. Сонм голосов возник из ниоткуда. Я не прислушивался к тому, что мне пытались сказать. Это подорвало мое здоровье. Участились вспышки агрессии, появилась вялость и бессонница. Дамблдор бы подтвердил мои слова.

Лишь немногие в зале возмущенно зашептались, пеняя на наглость Реддла. Остальные же внимательно слушали, словно боялись пропустить что-то важное.

— Я заливал в себе зелья и снадобья. Голоса стихли. Но ночь спустя, я услышал один жуткий голос. Он звал меня. Ему сопротивляться оказалось в разы сложнее. Он ломал выстроенные ментальные блоки и громко хохотал, когда я обессиленный падал с кровати. Две недели — максимум, что я смог ему противопоставить. Потом я с ним заговорил. Пришлось прятаться по старым кабинетам, чтобы никто не заметил, как я говорю сам с собой. Голос предложил мне сделку. Он дарует небывалую силу и могущество над миром, а я позволяю ему жить в моем теле. Этакий симбиоз. Естественно, я страшился этого и долго не соглашался. Но ссора с отцом стала точкой отсчета. Момент моей слабости послужил катализатором для сотрудничества. Взаимовыгодного, как я тогда наивно думал. Но разве мог я допустить мысль, что меня может кто-то обмануть и ввести в заблуждение? Как и любой другой юнец, я повелся на сладкие обещания. Смертоносное заклинание слетело с губ легко. И с каждым разом заклятья удавались все легче, но я практически потерял контроль. Мне стоило больших усилий отделять его мысли от своих. Хотя, вскоре и эта грань стерлась. Естественно, что рассказать я никому ничего не мог.

— Бред какой-то!

— Точно. Он больной на всю голову.

Но возмущенное роптание прекратилось, стоило Реддлу улыбнуться. Гермиона убедилась, что и сейчас эта улыбка дезориентировала. Печальная и не менее жуткая.

— Я бы тоже не поверил. Но быть запертым в собственном теле и ни на что не влиять — страшная пытка, скажу я вам. И не единого шанса выбраться. Искра надежды появилась в виде пророчества. Именно мой похититель испугался его. Я то мог читать его мысли, а вот свои у меня получалось прятать. Ночами, когда он спал. Я понял, что рождение мальчишки может помочь мне. Но та роковая ночь в Годриковой впадине вместо долгожданного спасения преподнесла сюрприз. Отскочившее заклинание выбросило меня из тела и отправило в иной мир.

— Куда вы же попали?

— В ад.

* * *

Крауч вылетел из кабинета и, не сбавляя темпа, направился к секретарю.

— Где сейчас мисс Грейнджер?

Девушка дернулась, но вида, что испугалась, не подала.

— Она покинула министерство три часа назад. И просила передать, что будет к пяти часам у вас.

— Черт! Мне не надо в пять, мне надо в это же мгновение.

Взъерошив идеальную укладку, он обвел взглядом небольшой холл.

— Куда она ушла? — Крауч положил на стол ладони и навис над девушкой. — И не вздумай покрывать ее. Я все равно узнаю. Иначе никакой премии в течении года.

Голубые глаза округлились — теперь она действительно испугалась.

— В Мунго. Психиатрическое отделение.

— Поттер, — сквозь зубы прошипел Крауч. — Меня ни для кого нет.

Он пригладил волосы, застегнул мантию и скрылся в коридоре.

* * *

— Не могли бы выразиться точнее? — спросил Кингсли, после того, как утихомирил людей. — Это какое-то конкретное место?

Реддл ответил не сразу. Он погрузился в воспоминания, не спеша делиться ими.

Гермиона хотела подойти к нему ближе, но ее остановил крик Гарри. Она бросилась к нему.

Гарри упал на колени и крепко прижимал ладони к ушам.

— Гарри? Что с тобой? — Гермиона села рядом и обняла его. — Может нам вернуться?

Тот замотал головой, все еще не отпуская руки.

Так они и сидели, пока голос Реддла не нарушил почти идеальную тишину.

— Это трудно объяснить. Я попал в другой мир. Настолько враждебный, что не снилось даже мне. Его населяли жуткие создания, обладающие коллективным сверхразумом. Они действовали слаженно. Но мне всегда удавалось спрятаться. За это время мои силы иссякли. Магия подчинялась неохотно. Я боялся как никогда в жизни. Потерял всяческую веру не только в себя, но и в спасение.

— На жалость давишь? — выкрикнул кто-то.

— Отнюдь. Просто рассказываю, как все было. Я умолчу о кошмарах, что терзали меня каждую ночь. О дряни, которая росла под ногами и заменила мне еду. Казалось, я становлюсь все больше похожим на местных жителей.

Реддл сделал паузу, попросив воды.

Гермиона помогла Гарри встать. Но вдруг что-то заставило ее напрячься. Она обежала взглядом ряды, потолок. Ничего подозрительного. Только вот интуиция говорила об обратном. Спроси, что ее так встревожило, она бы не смогла ответить. Но выработанная способность чувствовать неладное не давала успокоиться. На всякий случай Гермиона покрепче сжала волшебную палочку.

— Когда я упал и сломал ногу, я думал, что настал мой конец. Последние силы ушли на то, чтобы доползти до узкой расщелины в скале, где я и притаился. Лишь ночью я позволил себе расслабиться и отключился. Проснулся я не без помощи магии. Высокий мужчина в плаще склонился надо мной и шептал какие-то незнакомые заклинания. Не смотря на страх, я оставался недвижим. И мне полегчало. Кость срослась. Будто я выпил костерост, но более усовершенствованной формулы.

— Кто же помог вам?

— Он не назвал своего имени. Сказал, что знать его мне нельзя. Но он так же, как и я, пришел из другого мира. Не из нашего. Пришел, чтобы спасти меня.

— Хм, — неопределенно хмыкнул Ньюмен. — Значит, он знал о вашем существовании. Вы никогда не встречали прежде?

— Нет. Я бы непременно запомнил этого мага.

Волнение Гермионы усиливалось с каждым словом Реддла. Она почти забыла о Гарри. Вглядываясь в лица сидящих людей, пыталась вспомнить. Но что именно понять не могла. Она однозначно что-то упускала из вида. Казалось, что ответ тенью нависает над ней, и стоило обернуться, как он тут же растворялся дымкой.

— На утро мы отправились в путь. Я не знал, куда мы шли. Окружение и местность сменились в один момент. Так вот незаметно для меня, мы оказались в другом мире. Он был светлее, величественнее, но не менее опасным. На нас пытались напасть неизвестные существа, очень похожие на людей, но магия моего спасителя была на порядок выше их заклятий. Правда то, за чем мы пришли, потребовало уйму сил. Восстановившись, я помогал спасителю в сражении. Ибо это была настоящая битва.

— Вы победили?

— Да. И заполучив желаемое, сразу же покинули этот мир.

— И? Что вы забрали? — с нетерпением в голосе спросил Ньюмен.

— Некий камень, обладающий огромным могуществом.

* * *

— Извините, мистер Крауч, но я не имею права пускать вас туда.

Всегда спокойный и холодный взгляд Крауча метал молнии.

— Нет имеете. Дело государственной важности. Оно не терпит отлагательств. Мне нужна мисс Грейнджер немедленно. Иначе придется пойти на крайние меры.

Он достал палочку и выпустил Патронуса. Юркая лисица закрутилась по кабинету, распуская молочный хвост.

— Я отправлю Патронуса напрямую Верховному Лорду. И ему вряд ли понравится, что его беседу с американским главой магического мира прерывают. А выполняю я его просьбу. Нет, приказ.

Целитель шумно выдохнул и опустил плечи, признавая поражение. Он лишь надеялся, что мисс Грейнджер успела показать главное своему другу.

* * *

— Что это за камень?

— Когда мы опять оказались в незнакомом мире, где можно было никого не опасаться, спаситель рассказал мне о нем. Красный камень обладал сильной властью и мог помочь мне вернуться домой. Но для начала мне предстояло пройти обучение и подготовку, так как моих знаний и умений оказалось недостаточно, чтобы обуздать энергию камня. Спаситель учил меня, направлял и подсказывал. Я очень благодарен ему.

Все молчали. Никто больше не решался прервать его. Слишком странные и необычные вещи рассказывал Реддл.

— Неужели этот ваш спаситель был настолько альтруистом, что не преследовал своих каких-то целей? — вставил Кингсли. Уж ему-то не знать это, после стольких лет сотрудничества с Дамблдором.

— Верно. Как выяснилось, с помощью камня я должен вернуться домой. Но только для того, чтобы в будущем спасти саму Вселенную.

Зал охнул, наверное, разом. Сама Гермиона помнила, как прижала ладони к губам, пряча усмешку. Конечно, мало кто поверил словам человека, который в прошлом совершил много зла. Поднялся невообразимый гвалт.

Внутренний голос Гермионы завопил об опасности. Отойдя от Гарри, она обошла Реддла и увидела. В первом ряду сидел мужчина. Он сложил руки перед собой и улыбался. Но когда она хотела рассмотреть его лицо, то картинка перед глазами пошла рябью.

— Нет!

Гермиона кинулась к мужчине, который поднялся и возвышался над ней. Она протянула руку с палочкой, отмечая про себя, что происходящее похоже на сон. Ведь это ее воспоминание, так почему сейчас оно стало разиться с тем, что она помнила?

Мужчина резко развернулся и пошел прочь. Красная ткань мантии полыхнула перед глазами яркой вспышкой.

Реддл взмахнул рукой, и над ними развернулись образы его прошлого. Все, что он рассказывал теперь воплощалось в действие. Ей же было не до этого. Она побежала вслед за незнакомцем.

— Мисс Грейнджер! Прошу прощения.

Воспоминание рассеялось. Гермиона уткнулась в чью-то грудь, облаченную в министерскую мантию.

— Мисс Грейнджер, с вами все в порядке?

Гермиона тряхнула головой, отгоняя забавные мысли о заботливом начальнике. Она отступила от него на пару шагов и огляделась.

— Да. Что вы тут делаете? — Гермиона прикусила губу, стыдясь излишней резкости в голосе.

— Дело не терпит промедлений.

Гермиона давно научилась определять степень важности того, о чем говорил Крауч. Сейчас его карие глаза были темнее обычного, тонкие пальцы нервно подрагивали.

Она позвала целителя, чтобы тот позаботился о Гарри, который повалился на пол и что-то кричал. Будь у нее время, она бы осталась с ним. Но то, что Гермиона читала во взгляде Крауча настораживало.

Он не произнес ни слова, пока они добирались до министерства. В лифте Крауч позволил себе смачно выругаться.

— Не знаю, во что ты вляпалась, но все очень плохо.

Гермиона вжималась в стенки лифта лопатками и недоумевала. Такого злого Крауча она не видела ни разу.

Не менее злой и раздраженный Долохов метался по кабинету словно загнанный зверь. Лишь когда Крауч запер заклинанием дверь и наложил оглушающие чары, он кинул ей папку.

— Как ты объяснишь это?

В папке лежали колдографии. И все бы ничего, но на них была она. Вот она здоровается за руку с американским министром магии. На другой — предает ему предмет, завернутый в пергамент. На третьем — связывает политика и исчезает вместе с ним.

— Прислал мой друг из мракоборческого отдела МАКУСА. — Долохов сверлил ее взглядом, подпирая бедром стол. — Никто еще не видел эти снимки. Пока.

— Я не была в Америке уже почти два года. Вы сами знаете, мистер Крауч. У меня и здесь дел по горло.

Крауч скинул мантию, оставаясь в белой рубашке и клетчатых брюках. Он сел на свое место и затарабанил пальцами по столу.

— Знаю. Поэтому не понимаю. Министр МАКУСА уже как пять дней находится в Англии. Его не могло быть на колдо. А они сделаны буквально вчера.

— Подделка? Оборотное?

— Будут рассмотрены все варианты. Просто я посчитал, что ты должна узнать об этом от нас.

Гермиона положила папку и задумалась. Врагов у нее не было. Так, завистники да недоброжелатели. Кто же захотел ее подставить? И главное, зачем?

После того, как министр магии из МАКУСА ушел, Верховный Лорд с облегчением выдохнул. Еще никто так не утомлял его морально. Занудный и немного писклявый голос западного политика порождал неприятную пульсацию в области затылка. Боль и сейчас не спешила уходить.

Помассировав шею, Реддл встал и подошел к панорамному окну. На фоне серого неба кое-где загорелись звезды, предвещая сухую и прохладную ночь. Макушки деревьев в городском парке гнулись к северу, заставляя прохожих кутаться в куртки и недовольно ворчать. Реддл любил наблюдать за простыми людьми. Иногда даже пытался понять, как им удается жить и не верить в существование магии. Но чаще всего бросал подобные попытки, не находя логического объяснения.

И будто в подтверждение его мыслей амулет под мантией завибрировал. Реддл прикрыл глаза, досадуя о несвоевременности предстоящего разговора. Но отказаться он не мог, поэтому взмахнул палочкой и трансгрессировал в свою домашнюю библиотеку. Его гостю нравилось бывать здесь, да и обстановка была подходящей. Встречи проходили втайне от всех, а тишина и теплая аура волшебных книг позволяли расслабиться и обсудить все насущные проблемы, которые накапливались изо дня в день.

Мужчина уже сидел, привычно расположившись в кресле и задумчиво потирал лоб. Реддл отметил, что и он не выглядел лучшим образом. Слишком серьезная ситуация требовала не только умственных затрат, но и физических. Его гость был значительно младше, внешне же казался ровесником.

Молча разлив по бокалам огневиски, которое так полюбилось гостю, Реддл сел в соседнее кресло, разжег камин и, наконец, заговорил:

— Тебе не кажется, что это излишне жестоко по отношению к ней?

Реддл успел сделать три глотка янтарного напитка, когда тот соизволил ответить.

— Жестоко? Пожалуй. Но ее путь начался еще в школьные годы и он не окончен. — Глубокая морщина пролегла между бровей на лице гостя. — Все серьезные испытания впереди. Так ей проще будет решиться на то, на что она не согласилась бы вчера.

— Я понимаю такие методы. Но мисс Грейнджер осталась все той же наивной и чистой девушкой. Справится ли она с ношей, которую нам приходиться перекладывать на ее плечи?

Реддл признавал, что хочет защитить ничего не подозревающую Гермиону. Но остановить раскрутившееся колесо судьбы он не в силах. Как и сидевший напротив маг.

— Другого выхода нет. Она осознает это в свое время, в ней достаточно мудрости. А теперь поговорим об остальных участниках. Удалось утрясти дела с Уайтхедом?

— Да, но довольно шатко. Гермиона, как и предполагалось, в ярости. Мне он тоже не нравится.

В воздухе вспыхнуло пламя, из которого выпал свиток. Гость движением пальца перевел пергамент Реддлу в руки.

— Вот карта. Я обозначил основные точки соприкосновения синим цветом. Маршрут проложите сами. Осторожно с метками в виде красных флажков. Обходите их.

Реддл вмиг собрался и принялся сосредоточенно изучать похожий на лабиринт подземный тоннель.

* * *

Гермионе пришлось отлучиться по рабочим вопросам. Пусть она и забыла про назначенную встречу с французским коллегой, отменить ее нельзя. Долохов еще минут пять сверлил дверь нечитаемым взглядом, потом все же задал мучивший его вопрос:

— Ты веришь ей?

Откинувшись на спинку кресла, Крауч хмыкнул.

— Чем дальше мы продвигаемся с этим заданием, тем больше я сомневаюсь в окружающих. Но в Грейнджер — ни на йоту.

— А я…

Вспышка света отвлекла его. На стол опустился сложенный лист бумаги, которое Крауч немедля прочел. Черный цвет предпочитал Верховный Лорд, потому откладывать на потом такие сообщения не решался никто. Долохов напрягся, ожидая очередной проблемы, но облегченный вздох Крауча успокоил.

— Верховный Лорд покинул министерство и будет только завтра. Наверное, это все же к лучшему. Всем нам надо прийти в себя и как следует обмозговать непростую ситуацию.

— Думаешь, кто-то через нее оказывает давление на нас?

— Вполне вероятно. — Крауч согласно кивнул головой. — Раз встреча отменена, может, пойдем выпьем чего-нибудь покрепче кофе? Меня уже от него воротит.

Долохов такое предложение одобрил. Бывали моменты, когда расслабиться жизненно необходимо. А что поможет лучше, чем стакан-другой огневиски? Похлопав по плечу проходящего мимо Крауча, он напомнил ему об их споре: кто же будет новым игроком Паддлмир Юнайтед.

— Сегодня вечером должны объявить его имя. Навели шумихи, что теперь даже страшно заговаривать с кем-то о квиддиче. На каждом углу только и слышно о загадочном игроке, о котором мало что известно.

— Ну, я тогда почти адекватен, — хохотнул Крауч, запирая дверь кабинета.

Он передал секретарю список встреч на завтра и попросил сразу же оповестить его, когда Верховный Лорд появится в министерстве.

— Что-то передать мисс Грейнджер?

— Пусть после совещания зайдет ко мне и захватит дело номер шестнадцать дробь один.

— Хорошо. Доброго вечера.

* * *

Гермиона валилась с ног от усталости. Флирт француза, хоть и был в рамках приличия, морально добил ее сегодня. Поэтому быстро решив все рабочие вопросы и отбросив в сторону шутки коллеги, она сослалась на еще одну встречу и выпроводила расстроенного мужчину.

Даже тишина действовала угнетающе. Гермиона не знала, что бы ей сейчас помогло, но одно было верно: ночные кошмары не дадут отдохнуть.

Зато, как она верно подметила, за весь день в голове не возникло ни одной мысли о Долохове.

— А так ли сильно вообще это ненормальное влечение к суровому мракоборцу? — протянула Гермиона, читая сообщение секретаря о том, что Крауч и Долохов покинули министерство вдвоем. — Хм, сказать сложно. Но вот кружка сливочного пива однозначно повысит мои шансы хоть на какой-то сон.

Она распустила пучок и почувствовала, как стало легче. Чуть ли не мурча расчесала тяжелые пряди, обновила макияж на лице нехитрым заклинанием и, вполне довольная собой, вышла из кабинета.

* * *

Они устроились чуть поодаль от входа и заказали огневиски. Минут десять каждый разглядывал посетителей и молча отпивал из стакана.

Когда напряжение немного отступило, Долохов не выдержал:

— Почему у меня такое чувство, что ты сейчас кого-нибудь убьешь?

Крауч дернулся, поджав губу и явно не оценив сарказм друга.

— Я постоянно думаю о Гермионе. Она…

— О! Ты в нее того? — Долохов поиграл бровями, чем вывел-таки Крауча на откровенность.

— Мерлин! Конечно, нет, Антонин. Меня беспокоит то, что Верховный Лорд возлагает на нее не только большую ответственность, но и, как мне кажется, надежду. Будто вот-вот настанет конец света, и лишь она способна его предотвратить.

— Думаешь, он что-то скрывает?

— Скорее, не договаривает.

* * *

Гермиона наслаждалась тихой музыкой. Сливочное пиво было как обычно бесподобно, а вид из окна на вечернюю мостовую дарил те эмоции, которых так не хватало: радость и покой. Но стоило перевести взгляд влево, как все волшебство ее уединения исчезло.

— Черт! — Она закатила глаза, мысленно вопрошая за что ей это, и уже подумывала претвориться мертвецки пьяной, плюнув на безупречную репутацию.

Но ее заметили. И похоже, давно.

* * *

— И мне кажется, что Гермиона служит ширмой. Главное от нас прячут. Ведь ты не можешь не видеть, как Лорд все меньше и меньше посвящает в свои планы.

Горячий шепот Крауча был красноречивее крика. Долохов понимал, что его друг в растерянности. А растерянный Барти это непредсказуемое явление.

— И меня жуть как нервирует вон та рыжеволосая девушка, — Крауч стрельнул глазами в обычную, казалось бы парочку.

Антонин посмотрел в указанную сторону и увидел худощавую девчонку с огненной гривой распущенных волос и субтильного парнишку в огромных очках. Пара о чем-то мило ворковала и никого не замечала. Но опытный мракоборец на подсознательном уровне отметил цепкий взгляд парня, его идеально ровную спину и по-волевому вскинутый подбородок. Девушка вела себя менее уверенно. Ее обманчиво-расслабленная поза говорила о настороженности и ожидании. Ей-богу, два стажера на секретном задании.

Он открыл было рот, чтобы поделиться наблюдениями с Барти, как паренек выставил ногу в проход, подсекая и опрокидывая на пол амбала в зеленом. Кто-то закричал. Девушка кошкой опустилась возле мужчины и положила ладонь ему на лоб. Ее губы двигались, но Долохов не смог разобрать ни слова. Слева к странной парочке приближались еще двое качков, но паренек среагировал быстрее и, выхватив поднос у официанта, бросился на нападавших.

Антонин чертыхнулся, когда посетители стали с хлопками трансгрессировать, а со стороны черного входа вышли еще пятеро мужчин. У каждого в руке была наготове волшебная палочка.

— Пригнись!

Крауч выпустил обезоруживающее заклинание, едва Долохов склонился над столом. Позади него послышался грохот. Но рассматривать того, кто нападал с тыла было некогда. Антонину удалось одним пасом уложить двоих, но другие не растерялись. Юркнув за колонну, он кивнул Краучу, который спрятался за занавеску, и жестом показал не высовываться. Потом осторожно выглянул.

Паренек расправился с одним и уже перекидывал через себя второго, когда появился еще соперник, запульнувший в него обездвиживающим. Но на удивление тот легко перекатился по полу, поднимая блестящий поднос и отражая заклинание в стену. Раздался взрыв. В воздух поднялась белесая пыль штукатурки. Кто-то закричал.

До Долохова не сразу дошло, что кричала девушка. Незаметно подкравшийся маг, накинулся на нее с боку и схватил за горло, зажимая шею согнутым локтем. Парень, вырубив последнего, вскочил на ноги. И тут же поднял руки ладонями вверх.

— Давайте не будем спешить. Произошло недоразумение.

— Думаешь, я не знаю кто ты?

Но как ни странно парень смотрел на девушку. Она опустила веки и слабо улыбнулась.

— И к тому же мы торопимся.

Долохов вышел из укрытия и смело пошел на поднявшихся амбалов. Пока те искали свои палочки, он приблизился почти вплотную. Но внезапно по воздуху прошла теплая волна. Догадавшись, что главарь пытается воздвигнуть защитный барьер, чтобы помешать ему, Антонин выпустил в него заклинание, прожигая в плотной пелене дыру. Крауч не подвел. Луч пролетел ровно посередине и попал точно в цель. Мужчина упал и выпустил девушку. Она кинулась к парню. Взявшись за руки, парочка скрылась в коридоре.

Долохов направил палочку в них, но Крауч схватил его запястье и отвел заклинание в сторону.

— Какого дьявола ты творишь?

* * *

Собрав всю волю в кулак, Гермиона заставила себя улыбнуться. По крайней мере, она думала, что действительно улыбается. По спине побежал неприятный холодок, отчего красивая физиономия Уайтхеда стала раздражать еще сильнее.

Он по-хозяйски занял стул напротив и, откинув со лба светлые пряди, подмигнул ей.

— Привет. Я думаю, в такой, — он обвел рукой помещение, — неофициальной обстановке мы можем перейти на «ты». Почему одна?

В голове Гермионы возникло столько подходящих ответов, по ее мнению, конечно, но озвучивать ни один из них она не захотела. Зато позволила нарисовать в воображении, как тягучий напиток стекает по уложенным волосам за воротник идеально выглаженной рубашки, а потом высыхает на коже и вызывает ужасный зуд. Гермиона мысленно усмехнулась.

— Мне на работе общения хватает. Здесь я отдыхаю.

— Надеюсь, я не помешал? — Ни тени раскаяния в голубых глазах. — Но мне хотелось бы познакомиться поближе. Наше сотрудничество будет долгим, так почему бы не сделать его еще и приятным?

И снова Гермиона подавила в себе желание съязвить в ответ. Нет, в Уайтхеде не было заносчивости и высокомерия Драко Малфоя. Но в его взгляде она читала плохо скрываемое презрение. Он явно не считал ее достойным компаньоном. Это даже порадовало, ведь получалось, что она раздражала его не меньше. Холод отступил. Гермиона улыбнулась почти искренне, принимая решение побольше узнать о новоявленном коллеге. Присказку о том, что врагов надо держать ближе, чем друзей, она никогда не забывала. О да, Реддл бы ею гордился.

* * *

Антонин ринулся бы догонять их, но Крауч вдруг пошатнулся. Он подставил другу плечо и почувствовал, как того немилосердно колотило. Все краски сошли с худого лица и, казалось, остались одни глаза — темнее обычного, почти черные. Из них сочились такое отчаяние и боль, что Долохов ни на шутку перепугался. Если старый недуг вернется, то дела будут совсем плохи.

Усадив невменяемого Крауча на стул, он налил в стакан воды и буквально втиснул его в дрожащие и холодные пальцы.

— Барти? Что случилось?

Взгляд Крауча метался по залу, ни на чем конкретно не останавливаясь. Долохова будто и вовсе не замечал.

— Они не спасут ее. Опять. — Барти вцепился в волосы и зашептал тише: — Я один во всем виноват.

Про кого говорил Крауч Антонин не знал, но понимал, к чему мог привести этот приступ. Ему самому нелегко далось восстановление контроля над собственным телом и разумом. Оглядываясь назад, он ужасался той силе, что играючи поработила всех Пожирателей. Были и те, кто навсегда остался за чертой безумия, в том мрачном месте, где душа томилась в заточении. Азкабан на его фоне казался уютным курортом. Если бы Беллатрикс выжила в битве за Хогвартс, то наверняка бы никогда не покинула стен психушки. Такие последователи Волдеморта были и зрелище они представляли жуткое и устрашающее.

Крауч справился, но ему было в разы тяжелее, ведь он оказался одним из первых. Да и с эмоциями он всегда справлялся хуже.

Сейчас помочь мог лишь тот, кто сопротивлялся дольше всех. Тот, кто вернул им самих себя и научил жить в потерянной реальности.

— Идем. Я думаю, Верховный Лорд простит нам незапланированный визит.

* * *

— В магической Британии тебя знает буквально каждый волшебник, в то время как в обычном мире ты одна из многих и ничем не выделяешься. Как тебе удается совмещать такие разные реальности? Не возникало желание уйти от маглов? Навсегда?

— Пусть сейчас я практически ни с кем не поддерживаю контакт в том мире, я не могу отказаться от него. Я родилась там.

Он чуть склонился над столом, не спуская с нее внимательного взгляда. Гермиона не шелохнулась, хотя не любила, когда нарушали личное пространство. Лишь в очередной раз подавила раздраженный вздох.

— А ваши родные как относятся к этому?

— Я стерла память родителям. Забыла прежних друзей и знакомых. Спрашивать, в общем-то, не у кого.

Гермиона пожала плечами как бы показывая свое равнодушие. Пусть лучше думает, что она более бесчувственна, чем есть на самом деле.

Уайтхед пораженно вскинул брови.

— Так это правда? А я сомневался, думал, просто слухи. — Он подпер подбородок ладонью и улыбнулся. — Ты не так проста, как кажешься. Я удивлен.

Спрашивать в плохом или переносном смысле было его удивление Гермиона не стала. Да и вообще, демонстрация каких-либо эмоций при нем может сыграть с ней злую шутку в будущем. Никогда не подставляйся под предсказуемые удары. Это правило Верховный Лорд заставил не только зазубрить, но и научиться выполнять на практике.

— Честер, может, ты расскажешь, чем занимается Сфера?

Услышав свое имя, он улыбнулся шире, но вот в глазах блеснул странный огонек. То ли не понравилось, что она легко обратилась к нему на ты, то ли не хотел говорить о работе. Это позабавило Гермиону. И от его внимания не ускользнула тщательно скрываемая за кружкой усмешка.

— О, на это понадобится не один вечер, Гермиона. Мы охватываем огромные области. Из последних достижений — разработки для военных.

— А разве такие разработки не секретны?

— Большая часть — да. И о них я не говорю. Зато ты, наверное, оценила наш новый костюм из кожи норвежского горбатого дракона. Высокая огнезащита и водонепроницаемость. Способен отражать некоторые виды заклинаний. Пуленепробиваемый, отлично блокирует удары электрошокера. И при всем при этом поверхность пропускает воздух, позволяя носить его довольно длительное время.

Гермиона поморщилась. Про чудо-костюм ей уже все уши прожжужали. Начиная учеными и заканчивая подчиненными. Всем хотелось примерить и опробовать новинку в деле, кроме, пожалуй, нее. Нет, она признавала, что это прорыв для их консервативного в прошлом сообщества, которое с трудом принимало и признавало хоть что-то новое. Но ее пугала перспектива испытать костюм на себе в условиях настоящей опасности. Мысли плавно перетекли к предстоящему заданию. Настроение испортилось вконец.

— Наслышана. Правда, я не знала, кто именно предоставил нам право на его изготовление.

Оставшееся пиво показалось безвкусным и неприятно холодило горло. Гермиона отставила кружку, промокнула губы салфеткой и, поднявшись, протянула руку Уайтхеду.

— Было интересно пообщаться, но мое время, как думаю и ваше, не резиновое.

Он ответил крепким рукопожатием и пожелал хорошего вечера. Провожать не стал, чему Гермиона была рада. Он утомил ее. Не тем, что говорил, а просто своим присутствием. Оно давило и действовало на нервы. Казалось, что его взгляд как липкая паутина облепил тело, отчего ей хотелось немедленно пойти в душ. К несчастью, позволить себе такой роскоши она не могла.

* * *

Долохов с Краучем сначала аппарировали домой к последнему. И уже оттуда, через каминную сеть, отправились к Реддлу.

Их встретила звенящая тишина. Из-за слабого освещения по полу холла расползались причудливые тени, которые отбрасывали настенные канделябры. В доме было жарковато, что не удивительно. Реддл содержал в восточном крыле небольшой серпентарий. И, разумеется, мало кто осмеливался туда заходить. Уже за несколько шагов до двери можно услышать шипение и шелест движущихся тел. Даже Долохов признался себе, что до ужаса боится этих тварей.

Он покосился на Крауча. Тот немного успокоился, но все равно дышал тяжело и надрывисто. Вот кто заходил в серпентарий без какого-либо страха, так это он. Антонин знал, что яд одной змеи был использован в зелье, которое помогло вернуть тому рассудок. И сейчас оно могло понадобиться вновь.

Реддл не спешил выходить к гостям. Перед ними появился домовой эльф и проводил в библиотеку.

— Господин пока занят, но велел подождать его и никуда не уходить.

По щелчку пальцев на столе материализовались чашки с горячим кофе и тарелка с бутербродами.

Крауч повел плечом, стряхивая руку друга, и подошел к окну. Зеленое море леса покрывал, будто легкой пеной, молочный туман. Он любил наблюдать, как серело небо, и на нем появлялись первые звезды. Еще не ночь, но уже не вечер. Так и он сам находился в каком-то промежуточном пространстве. Крауч не относил себя к светлой стороне, но и к темной тоже. Для одной — слишком запятнал себя, для другой — недостаточно замарался. И вроде бы можно порадоваться и этому, только он не считал, что хоть где-то выиграл.

Долохов не мешал ему думать. Упав в кресло, он закрыл лицо рукой и погрузился в воспоминания. Что-то насторожило его. Эта странная парочка молодых людей словно то самое первое домино, которое, падая на следующее, запускало необратимый процесс. Гермиона как-то показывала ему подобную забаву. Домино выкладывалось в определенном порядке, чтобы потом получилась довольно интересная картина. Вот и сейчас казалось, что он слышит стук домино друг об друга. События пошли в выбранном направлении и он не в силах исправить их. Чутье редко подводило его. Крауч наверняка согласился бы с ним. Но пока на откровения не шел. А ведь он явно чего-то испугался, и связан его страх с недавно произошедшими событиями.

Почти полчаса они просидели в абсолютной тишине. Убаюканный редким спокойствием, Долохов задремал, склонив голову. Но резкий хрипловатый голос Крауча заставил его дернуться и вскочить на ноги. Оглядев комнату, он устало рухнул обратно.

— Прости, ты что-то сказал?

Крауч взъерошил волосы и криво усмехнулся.

— Всегда поражался твоему умению засыпать в каком угодно месте и положении. Я говорю, может, мы поторопились и зря пришли?

Сейчас состояние Крауча казалось нормальным. Будто и не было никакого приступа. Лишь напряженная спина и чуть приподнятые плечи говорили о возбуждении и крайней раздражительности. Те, кто не знал Крауча, считали его замкнутым, скучным и скупым на эмоции человеком. Отчасти это было правдой. Меланхоличное настроение, нередко переходящее в депрессию, отталкивало очень многих. Но те, кому удавалось узнать его лучше, видели совсем другое. Стойкость, самодисциплина и упорство в достижении целей восхищали. А внешняя сдержанность и проницательность помогали добиться успеха там, где остальные пасовали.

Вместе с тем, все это привело его к безумию. Не умея и не желая делиться проблемами, он медленно сходил с ума, пока окончательно не сломался. Его, как и всех пожирателей поработил разум опасного существа, которого выпустил на наружу Реддл, сам того не осознавая. Но если сам Лорд и почти каждый его приспешник оказались, в итоге, в ином мире, то душа Крауча не покидала измученное тело. В принципе, он был такой не один. Мальсибер, чета Лестрейндж, Яксли, близнецы Кэрроу. Был кто-то еще, Долохов не помнил. Крауч — единственный, кого удалось вызволить из плена собственного, но уже чужого тела. Его лечили долго. И безрезультатно. Моменты прозрения сменялись вспышками агрессии. Он с содроганием вспоминал безумный взгляд и не менее безумный смех. Казалось, что ему ничем помочь нельзя.

Когда Реддл сообщил им, что пора возвращаться в свой мир, они радовались как никогда в жизни. Новость о существующем лекарственном зелье вселила надежду. Крауч, находившийся на грани жизни и смерти, вообще не отреагировал. Все боялись, что он не доживет. Тогда бы его душа никогда не нашла своего конечного пристанища. А уж если Реддл говорил о таких вещах с благоговением в глазах, то ни у кого не возникало и тени сомнения. Тот, кто растерзал душу добровольно, по началу по крайней мере, знал о существовании ада. Так, господин в прошлом, Реддл стал настоящим пророком в этом темном и недружелюбном мире.

А так как их возвращение однозначно взбудоражило бы магическое общество, то им пришлось разработать план. Реддл должен был объявиться в самом конце и уничтожить своего поработителя самолично. Иначе ни один волшебник не поверил бы в то, что настало время перемен, а их прежний враг уже таковым не являлся.

Мысли Крауча были созвучны мыслям Долохова. Только от горького ощущения во рту, которое осталось после возвращения и приема зелья, его всего передергивало. Будучи довольно брезгливым от природы, ему пришлось переступать через себя каждый раз, когда он просыпался в грязном и чужом месте. После, стены Азкабана казались чище, воздух теплее, а знакомые слова на родном языке баюкали слух. И как бы не хотелось убежать оттуда, сделать этого он не мог. Тело не подчинялось, да и рассудок часто замутнялся образами прошлого и настоящего. О будущем Крауч не думал. Наверное, он разуверился, что оно вообще возможно. Светлое так уж точно. И сейчас, подойдя к еле различимой черте, за которой маячил мрак и скрытые в нем страхи, он старался держать себя в руках.

* * *

Гермиона прошла по пустому коридору, вслушиваясь и пытаясь определить сколько человек задержалось на работе. Кто-то за глаза называл ее тираном за слишком придирчивую натуру и требовательность. Она усмехнулась. Глупые прозвища давно перестали волновать ее. Зато отчеты выполнялись в срок, что почти всегда поощрялось премиями и личной благодарностью Верховного Лорда. Гермиона гордилась собой. Она долго шла к такому результату. И нацелена и дальше совершенствоваться и развиваться.

Но чертовы колдографии грозились подпортить ее безупречную репутацию и свести на нет все старания. Естественно она не могла допустить этого.

В кабинете вспыхнул свет, едва за ней закрылась дверь. На столе царил порядок, хоть и уходила она в спешке. Наколдовав себе большую чашку кофе, Гермиона устало опустилась в мягкое кресло. Прохладная черная кожа приятно окатила успокаивающей волной, а аромат любимого напитка настроил на нужный лад.

После нескольких глотков она решительно выдвинула ящик и достала папку с колдо. Выбрав одну, Гермиона запечатала ее в конверт, написала короткую записку и отправила совой. Уже завтра должен был прийти ответ. Джордж Уизли не упустит возможность блеснуть познаниями. Впрочем, он единственный из представителей мужского пола Уизли, кто с ней общался и поддерживал. Пусть это и казалось для нее чем-то удивительным, но терять его дружбу она не хотела. Поэтому и рискнула кратко посвятить в свои не очень-то радужные дела. Главное, чтобы Крауч не узнал об этом преждевременно. Если с Долоховым она еще могла потягаться, то с начальником даже ее умственных способностей не хватит договориться.

* * *

Они скорее почувствовали, нежели услышали приближение Реддла. Напряжение друзей схлынуло, оставляя усталость и раздражение. Лорд и сам выглядел не лучше, но в глазах читалось беспокойство. Крауч на секунду зажмурился, позволяя тому проникнуть в сознание. Он был благодарен Реддлу. Ему не хотелось говорить и снова ворошить болезненные воспоминания. Лишь сжал зубы, когда ощутил, как обрушился его ментальный блок и запрыгали тени перед взором.

Долохов тактично отошел в сторону. Подобные процедуры он не любил и не разрешал Реддлу копаться в своей голове. Сомнениями он поделится и так. Скрывать ему нечего. Пока нечего.

Гермиона забежала на крыльцо, стряхнула зонтик и постучала в массивную дверь. Не смотря на конец июня, вечер был довольно холодным. Весь день шел дождь, и повсюду ручьем текла вода. Машины проезжали не торопясь, проявляя вежливость к пешеходам, но находились и такие, кому было на все плевать. Гермиона досадливо смахнула заклинанием пятнышки грязи с шерстяной юбки и жакета и постучала снова. На этот раз ее услышали.

Джинни Уизли выглядела плохо. Некогда ярко-рыжие волосы потускнели, кожа стала белее накрахмаленных салфеток ее матери, а голос потерял свои живые и задорные нотки.

— Привет. Не ожидала тебя сегодня.

Пройдя за Джинни в гостиную, Гермиона подошла к камину и протянула озябшие руки к огню.

— Да. Я собиралась только через неделю, но…

Она прикусила губу, не зная как сообщить подруге не очень хорошие новости.

— Что-то случилось? — нетерпеливо бросила Джинни.

Пришлось обернуться. Слезы, как и печальный взгляд, скрыть не удалось. Джинни опустилась на диван, обнимая себя руками. Гермиона села рядом. Хотелось утешить, вытравить это отчаяние, которое читалось в голубых глазах. Тем более она обещала помочь. Но с каждым днем надежда таяла, а Гермиона осознавала, что была наивной и глупой в своем стремлении справедливости. Жизнь преподнесла очередной жестокий урок. Гарри спас магический мир, а ему помочь никто не в силах. Ни целители, ни заклинатели, ни магловские психиатры. Гермиона искала выход везде, где могла. Но прошел почти год после окончания войны, а ее поиски не увенчались успехом. И сегодняшний разговор с Реддлом положил конец, как оказалось бессмысленной, борьбе.

Полдня Гермиона не могла прийти в себя. Просто заперлась в кабинете с молчаливого согласия Крауча и ревела. Даже расставание с родителями не кололо такой болью под ребрами, как пустой взгляд Гарри. Тот, кто всегда боролся до последнего, сдался. Гермиона не знала, при каких обстоятельствах и когда произошло помутнение. Но это и пугало больше всего. Незнание и невозможность понять и разобраться — наверное, худший кошмар для нее.

Подавив порыв расплакаться, Гермиона мысленно отвесила себе оплеуху и приказала собраться.

— Пока единственным выходом будет определение Гарри в психиат…

— Нет! Гермиона, для кого это выход? — Джинни встала и заметалась перед подругой, размахивая руками. — Уж точно не для Гарри. Ему там не помогут.

— Да, они его не вылечат.

Гермиона тоже не могла усидеть на месте. Она подошла к Джинни.

— Но там он будет в безопасности и не причинит никому вреда.

Джинни отвела взгляд. Гермиона видела, как та старательно натягивает рукава свитера, чтобы спрятать синяки на запястьях. Наверняка несколько отметин было и на лице. Пусть и скрытые чарами, но она знала о них.

— И самому себе тоже.

В глубине души Джинни соглашалась с Гермионой, но все равно не могла так поступить с Гарри. Он не заслуживал такого отношения. Он обязательно что-нибудь придумал бы, окажись кто-то из них на его месте. Но и упрекать подругу она не смела, потому что та делала все возможное. Рон сдался первым, запил. И если ее он хотя бы иногда слушал, то с Гермионой вообще прекратил общаться. Как же она ненавидела Реддла. Ведь с него все началось. Смерть Фреда, страдания Джорджа. Теперь моральное падение Рона. Джинни держалась. Ради родителей, ради братьев. Ради себя? Случившееся с Гарри подкосило ее. Будущее, раньше казавшееся таким четким и ясным, размылось. Как жить дальше? Для чего? Гарри был ядром ее вселенной. Его недуг, словно мощный взрыв разнес все на мелкие частицы. Джинни знала, что обратно не соберешь. Что-то потеряно безвозвратно, что-то сильно изменилось. Она давно не та жизнерадостная Джинни, для которой не существовало преград. Даже мечты о квиддиче сейчас казались настолько глупыми, что становилось стыдно.

Гермиона с замиранием сердца наблюдала, как менялось лицо подруги под влиянием мрачных дум. Когда Джинни задрожала и заплакала, не выдержала. Она обняла ее, уткнувшись в худое плечо и, наконец, дала волю слезам.

Стук в окно вывел Гермиону из воспоминаний. Рыжеватая сова, не мигая, смотрела большими круглыми глазами и терпеливо ждала. Гермиона не стала медлить. Она знала от кого послание. Только вот в такой ранний час?

«Гермиона, нам нужно поговорить. Жду в сквере через квартал от министерства».

Шесть утра. Если Долохов считал, что разговор отложить нельзя, то стоило послушаться.

Красные из-за бессонницы глаза вызовут вопросы, но скрыть их не получалось даже магией. Махнув рукой, Гермиона застегнула мантию и вышла из дома.

Можно было сразу трансгрессировать в сквер, но ей хотелось прогуляться. Голова пухла от тяжелых мыслей. Вспоминать больно, но так она напоминала себе, через что пришлось пройти им всем. Слишком много отдано сил, чтобы отступить сейчас. Она признавала, что боялась предстоящей миссии. Ведь если что-то пойдет не так, то как тогда ей смотреть в глаза Гарри? Да она в зеркало не сможет смотреть без презрения.

Долохов стоял возле скамейки и что-то читал в блокноте. Гермиона улыбнулась. Этот блокнот она подарила ему на его профессиональный праздник, на что он хмыкнул, мол, магловская вещь. Но вся радость испарилась, стоило Долохову поднять взгляд. Сердце в груди заколотилось. Он просил о помощи. И она не откажет. Снова.

Его помятый вид говорил о явно бессонной ночи. Гермиона покачала головой, в который раз поражаясь их похожести.

— Сегодня раньше обычного.

Она села на скамью, приглашая его сесть рядом. Мгновение он колебался, но все же расположился справа от Гермионы и сразу протянул блокнот с записями.

— Последние записи за две недели наблюдений. Расхождения проявляются чаще всего в ночные часы. Пик приходится примерно на полночь. Обрати внимание на отметки недельной давности и вчерашние.

Гермиона пролистала записи. В основном одно и то же. Но то, что заметил Антонин вчера настораживало.

Когда их знакомство переросло в дружбу по работе, а потом и просто в дружбу, Долохов постепенно стал рассказывать свои секреты. Почти все они касались их темного прошлого. Но что бы не произошли с ним в чужом мире, то, что творилось после возвращения слабо поддавалось объяснениям. Ему мерещились странные, порой даже невообразимо глупые видения. То часы показывали разное время, то одни и те же соседи здоровались дважды за вечер. Естественно, он списывал все на усталость или на еще нестабильное состояние психики. У всех такое бывает. Но когда они вдвоем ходили по магазинам и закупались продуктами на неделю, он засомневался и вызвал ее. Дело в том, что еда с полок пропала. Гермиона предположила, что возможно его грабит кто-то из волшебных существ. Либо человек. Но ни засады, ни ловушки ни к чему не привели. Наоборот, однажды пропали вещи. И не с того, ни с сего шкаф поменял цвет.

Гермиона помнила то волнительное чувство, которое охватило ее в спальне Долохова. Жаль, случай был совсем неподходящим.

Тогда ей пришлось признать, что происходят действительно странные вещи. Она попросила его записывать все нестыковки, чтобы потом можно было проанализировать и прийти хоть к какому-то знаменателю.

— Видишь?

Его голос выражал нетерпение, что удивляло. Порывистость была ему чужда.

— Антонин, я… — Гермиона медлила, боясь задеть взвинченного друга. — Эмоциональная неуравновешенность Крауча вряд ли относится к чему-то необычному. Все знают, что он человек настроения.

— Нет! — Долохов подвинулся ближе. — После стычки в ресторане что-то поменялось. Он явно знает ту парочку. Мое чутье подсказывает мне, что Крауч хранит тайну, значение которой весьма высоко. Будто та потасовка не случайна, и он специально пошел именно в тот ресторан.

— Послушай, если он что-то и скрывает, то не потащил бы тебя с собой. Значит, Крауч надеется на твою помощь, пусть и не говорит об этом напрямую. Он встревожен и, исходя из записей, чем-то напуган. Ты не пробовал просто расспросить его?

Долохов отпрянул и устремил взгляд в небо. Гермионе хотелось утешить его, провести ладонью по заросшей щетиной щеке и обнять. Но не смела — знала, что не позволит.

Он не торопился отвечать. Опасения за лучшего друга были не беспочвенны. И она, как никто другой, его понимала.

— Иногда мне кажется, что он вот-вот решится и расскажет. Но что-то всегда останавливает его.

— Реддл, конечно, в курсе?

— Разумеется. Он единственный, кому Крауч всецело доверяет. Но…

Долохов замер, пораженный какой-то внутренней догадкой. Он забрал блокнот, открыл запись в самом начале и пробежался по строкам глазами.

— Прости. Мне надо идти. Спасибо, что пришла.

Гермиона долго решала, идти ли ей домой или сразу на работу. Дома можно было спокойно подумать, но и стоявшая в нем тишина очень пугала в последнее время. Гермиона хмыкнула. Конечно, она пойдет на работу, ведь на ней министерская мантия.

Квиддич. Столько о квиддиче она не слышала со школьных времен, когда капитаном был Оливер Вуд, говоривший только о любимом спорте. В коридорах толпились сотрудники разных уровней и обсуждали какую-то очевидно важную новость. Краем уха до нее доносились восторженные возгласы о супер игроке, который переехал в Британию из Штатов. Гермиона закатила глаза. Новый Крам, не иначе. Видимо, не одна она решила прийти пораньше.

Быстро прошмыгнув мимо практически не замечавших ее появления подчиненных, она закрыла за собой дверь кабинета и с облегчением выдохнула. Сегодня предстояло много бумажной работы. Завтра же начнутся практические занятия по физической и психологической подготовкам. А в обед запланировано совещание. Гермиона села за стол и задумчиво перебрала все лежащие на нем папки. Казалось, еще вчера к ней зашел Крауч и сообщил, что ей назначена встреча с первым заместителем министра магии. По многозначительному взгляду начальника она поняла, что больше никому знать не положено. Вспомнилась дрожь в руках, когда лифт нес ее на нужный этаж. Возле кабинета ожидал Реддл. Он поздоровался и с минуту просто смотрел на нее, словно сомневаясь в своих намерениях. Когда же она уже проворачивала ручку двери, услышала тихие, но такие важные слова: «Это может спасти Гарри». Поэтому мысли об отказе на просьбу министра после разговора даже не возникло.

Зашла ее секретарь Сильвия и добавила еще одну стопку бумаг. Поверх документов лежал свежий выпуск Ежедневного пророка. Гермиона усмехнулась — вот что не изменилось, так это кричащие заголовки и обмусоливание каждой мало-мальски интересной новости. Сегодня на первой полосе красовался тот самый игрок. Джеффри Николс. Светлые волосы, горделивая осанка, которую выгодно подчеркивали широкие плечи, белозубая улыбка и открытый взгляд. Типичный американец, как бы сказал любой британец. Ей же он напомнил треклятого Уайтхеда. Она откинула газету на край стола, придавив ее сверху недельным отчетом. Злиться сейчас не было времени. Хотя…

— Сильвия, мистер Крауч на месте?

— Да, мисс Грейнджер. Пришел около пяти минут назад.

Как бы ей не хотелось, но нужно решать проблему с колдографиями. Крауч, конечно, может какое-то время скрывать от верхушки правду, но недолго. Да и подставлять его не имело смысла. Эмоциональный фон начальника был нестабилен. В подобных случаях его могли принудительно отправить на больничный. И все бы ничего, только предстоящая миссия требовала его участия. Ведь без него Гермиона останется слепа. Придется довольствоваться теми жалкими крохами информации, что будут подкидывать сверху. А так она работать не могла. Без доверия. А Краучу как специалисту она доверяла, пусть и не знала всей подоплеки политических движений. Политика ее никогда не интересовала, поэтому Крауч умел грамотно отсеивать данные и доносить лишь необходимое. Их союз был слаженным, отчего и ошибались они редко. И кому-то видимо это не нравилось. Внести сумятицу и раздор — цель анонима. Проанализировав последние события, Гермиона уже не сомневалась в этом.

С чем она и поспешила поделиться с начальником. Крауч рассеянно кивал и казалось слушал вполуха. Но когда Гермиона умолкла и пригубила уже остывший кофе, его взгляд выражал решительность. Успокоившись, она снова отметила, что играть с Краучем опасно. Беда тому, кто его недооценит. Расслабленный как разомлевшая на солнце змея, он совершит молниеносный бросок, почуяв угрозу. Гермиона повела плечами, содрогаясь от мурашек. Его черные глаза пугали — прочесть в них или увидеть истинные намерения не предоставлялось возможным. И если карие глаза Долохова таили в себе покой и защиту, то карий омут Крауча пленял и душил не хуже дьявольских силков. В который раз она не выдержала силу его взгляда. Не забеленный сливками кофе казался куда интереснее.

— Я даже больше скажу. Все это сделано с одной целью — отстранить тебя от участия в миссии.

Он встал и принялся ходить от одной стены к другой, что бывало, когда мысли переполняли его голову и он пытался их хоть как-то систематизировать.

— Долохов обещал привлечь надежного мракоборца, который поможет определить подлинность снимков.

Она громко выдохнула, со стуком отставляя чашку. Крауч замер, но в следующее мгновение резко развернулся и навис над Гермионой, положа руки на подлокотники стула. Горький аромат защекотал нос, отчего ей захотелось фыркнуть, но сжатые в тонкую нить губы Крауча говорили о нетерпении и крайней степени раздражительности. Что ж, она знала, что так и будет.

— Я уже сделала это. Отправила один из снимков Джорджу Уизли. Я уверенна, он выяснит гораздо больше, чем любой хваленный мракоборец или агент.

Подступающая икота заставила нервничать. Гермиона вцепилась в мантию, дыша через раз. Крауч же будто нарочно не торопился покидать пределы ее личного пространства. Она чувствовала его взгляд. Такой изучающий и глубокий, что во рту пересыхало, а слова комом застревали в горле.

— Ты ему настолько доверяешь?

Низкие ноты в голосе пустили новый рой мурашек по телу. Еще немного и ее смущение станет очевидным. Но Крауч так же резко отстранился. Он подошел к окну и отворил створку. Дышать стало легче. В воздухе запахло дождем, хотя небо только наливалось тяжестью, заранее предупреждая о намерениях.

— Так же как и вам, мистер Крауч. Как и Долохову, но не как незнакомому мракоборцу, пусть и по рекомендации.

Ее слова словно расправили в нем натянутую пружину. Он выпрямился, потирая шею, и его голос зазвучал почти нормально.

— Хорошо, раз так. Но будь осторожна. Сейчас мы не можем доверять абы кому. Чем меньше людей знают про наши планы, тем лучше. Доложи о результатах. Можешь идти.

Он так и остался стоять, разглядывая что-то на улице, но Гермиону не покидало чувство, что даже в таком положении он контролировал каждое ее движение.

По пути в кабинет ей повстречался явно куда-то спешащий Долохов. Он лишь сухо поздоровался и скрылся в лифте. Но его собранность передалась и Гермионе. Она доделала отчет, составила план работы на следующие две недели всему отделу и отдала распоряжение Сильвии донести до сотрудников их задачи. Сколько времени они потратят на выполнение задания не известно, но простоя в обычные будни быть не должно. После пришлось еще раз прошерстить папку, где было собрано все по предстоящей миссии. Она цеплялась в строчки, схемы и суммы, но не находила ошибок. Значит, все учтено. За исключением того, какие изменения последуют после вмешательства Сферы. Загадочная организация внесла дисбаланс, и ей это, ой, как не нравилось.

Через десять минут состоится окончательное совещание. Гермиона захлопнула папку и отодвинула от себя. Брать с собой то, что и так отпечаталось на подкорке достаточно точно и ясно, не стоило. Она взяла лишь лист пергамента и перо с чернилами, для текущих заметок.

К залу для совещаний они подошли вместе с Краучем. Тот неплохо подготовился. Холеная внешность и пижонский вид раздражали своей идеальностью. Гермиона расслабилась, осознавая, что выглядит чересчур напряженной и озабоченной. Никто не должен увидеть, как она боится и нервничает. Довольная улыбка Уайтхеда только усилила эту решимость.

Все были в сборе. Заместитель министра, Долохов, Уайтхед. Не хватало только Реддла.

Никто не разговаривал. Долохов внимательно читал что-то перед собой, изредка поднимая хмурый взгляд на дверь. Заместитель единственный, кто не скрывал своего возбуждения. Он дрожащей рукой выводил загогулины на бумаге и о чем-то размышлял. «Вряд ли о деле», — подумала Гермиона. Он не хочет здесь присутствовать и чувствует себя не в своей тарелке. Она рассматривала недавно сделанный маникюр, деланно и равнодушно вздыхая. Кто сохранял непоколебимое спокойствие, так это Крауч и Уайтхед. Они сверлили друг друга испытующими взглядами и иногда дергали уголками губ в наглой усмешке. Гермиону всегда бесило такое поведение. Школьники, ей-богу. Но сейчас она была на стороне начальника. Поставить на место Уайтхеда под силу только ему.

Верховный Лорд бесшумно занял свое место во главе стола. Она все же вздрогнула, как и дерганный заместитель, отчего внезапно разозлилась. Не смотря на все старания, ей не удавалось сохранить хладнокровие, поэтому, не считая министра, она чувствовала себя испуганной овечкой в стае волков.

— Ну что ж, осталось подвести итоги и приступить к делу. Не будем еще раз разжевывать план, это вы сделаете сами при исполнении, а послушаем дополнения, которые внесла Сфера и которые одобрило министерство магии.

Заместитель дернул ворот мантии и кинул на Гермиону обеспокоенный взгляд. Ей пришлось приложить немало усилий, чтобы держать спину ровно, а подбородок выше. Но ноздри едва заметно трепетали от гнева и скрыть это не получалось. Она посмотрела на Крауча. Почувствовав ее внимание, он приподнял бровь, но не удосужился посмотреть в ответ. Ему не нравилась ее эмоциональность. Пристыженная, Гермиона вновь уставилась на блестящие от лака ногти.

— Прошу.

Реддл махнул рукой на заместителя. Тот нехотя поднялся и, кашлянув пару раз в кулак, начал:

— Из предложенных семи дополнений министерство одобрило четыре из них.

Снова пауза. Гермиона еле удержалась, чтобы не закатить глаза. Как такому тюленю вообще достался столь важный пост. Зашуршал пергамент.

— Первое. Количество участников сократить вдвое.

Гермиона чуть не подпрыгнула. Кандидаты были подобраны с особой тщательностью. Все прошли необходимые тесты и обследования. Она лично приложила к этому руку, помогая своему начальнику и главам других отделов. Гнев опять забурлил в ней. Крауч же и глазом не моргнул.

— Второе. В команду войдут три человека из Сферы.

Это тоже бесило, но было предсказуемо.

— Третье. Все члены команды обязаны пройти недельную подготовку на базе Сферы. Снаряжение и оружие должно быть опробовано в условиях максимально приближенным к настоящим.

После этих слов Гермиону затошнило. Подтвердилась ее страшная догадка. Опасность миссии приуменьшили, а значит, что кто-то может оказаться не готов. Тогда зачем они проделали столько ненужной и бесполезной работы, она не понимала. От желания высказаться зачесались ладони.

— И четвертое. — Заместитель громко сглотнул, что не осталось не замеченным. Уайтхед хмыкнул, откинувшись на спинку стула. — Последний этап мисс Грейнджер должна пройти одна. Без сопровождающих.

Каким чудом она еще держалась на стуле не понятно. Мозг отказывался принимать услышанное. В зале стало шумно.

— Да кому это в голову пришло, черт возьми! Отправить девчонку в ж…

— Мистер Долохов, этот пункт был и остается самым спорным, но выбор пал на нее по ряду причин.

Верховный Лорд говорил тихо. Невозмутимый вид и твердый взгляд — основа его авторитета. В его слове никто не сомневался и редко кто возражал. Но с вызовом, который прозвучал в вопросе Крауча, к нему еще не обращались.

— И что за причины?

Крауч, не мигая, смотрел на Реддла и ждал ответа. Сходство со змеей усилилось. Гермиона буквально кожей ощущала напряжение, исходившее от начальника, и трепетала. Сила и мощь Верховного Лорда были очевидным и доказанным фактом. Что скрывалось за ледяной маской и черными глазами Крауча оставалось тайной. И Гермиона точно не готова узнать, что за ней стояло. Не сегодня.

— Мисс Грейнджер весьма умна и находчива. Психологически устойчива, терпима к лишениям.

Напоминание о скитаниях в поисках крестражей больно кольнуло в груди. Перед глазами возник образ Гарри. Сломленного и несчастного.

— У нее хорошая физическая подготовка. Отличный уровень знаний боевых и защитных заклинаний. Остальное я скажу мисс Грейнджер лично.

Все, что обсуждали дальше Гермиона не слушала. Ее разрывали противоречивые чувства. Страх за свою жизнь и долг перед другом преобладали и давили своей неотвратимостью. Сожаление в глазах Долохова не добавляли уверенности. Крауч не обращал больше на нее внимания, делал пометки в блокноте, уточняя и переспрашивая. Лишь прилипшая прядь к левому виску говорила о его напряжении. Он беспокоился, но понимал, что криками ничего не добиться. От осознания этого на душе полегчало. Правда, задумчивость Реддла настораживала и то, как он иногда смотрел на нее, заставляло все внутри сжиматься от ужаса.

Уайтхед один выглядел до неприличия счастливым и воодушевленным. Как выяснилось в ходе обсуждений, он вошел в состав команды. И не простым участником, а одним из главных. Ворох неприятных новостей за весь день стал непосильной ношей. Гермиона ссутулилась, стараясь казаться меньше, и почти не поднимала головы от пустого листа пергамента. Беспомощность неимоверно злила. Она не в силах повлиять на решения Верховного Лорда или министра. Оставалось надеяться, что удача вконец не отвернулась от нее.

— Мисс Грейнджер, жду вас у себя.

Она и не заметила, как совещание закончилось. Заместитель министра тоже ушел. Долохов что-то тихо выговаривал Краучу и тыкал пальцем в записи. Если бы не обстоятельства, она бы нашла их забавными, но Реддл не любил ждать. Ей хотелось побеседовать с ним на доверительной основе. Раз выбор пал на нее, значит, на то есть весомая причина, которую он не стал выносить на всеобщее обсуждение.

Дверь была не заперта. Гермиона зашла и села на привычное место возле окна. Дождь неспешно накрапывал, разрисовывая асфальт точками в замысловатые узоры. Прохожих становилось меньше, автомобилей все больше. Вся эта суета подействовала успокаивающе. Мягкая ткань кресла согрела спину, а аромат травяного чая обволакивал уютом.

Реддл молчал, пока она наслаждалась напитком. Он как никто другой понимал ее состояние. Как и знал ответ, который она даст.

Гермиона догадывалась, что сказанное им потрясет ее. Она страшилась и в то же время жаждала узнать правду. Но была благодарна за маленькую отсрочку, пусть и стыдилась своего малодушия.

— Ты ведь согласна, не так ли?

Прямо и откровенно. Реддл понимал, что юлить и ходить кругами не стоило. Она не заслужила. Особенно, когда на нее возлагали большие надежды. И если бы был хоть один шанс, что кто-то другой справится также, он не преминул бы им воспользоваться. Но маг дал ясно понять — только Гермиона. Иначе их мир не спасти. Но вот она сидит в кресле, практически утопая в нем, маленькая и беззащитная. Его сердце сжалось. Внешне же он оставался холодным и невозмутимым.

— Да. Хотя многое бы отдала, чтобы иметь возможность сказать нет.

— Мне нравится твоя честность. Ведь именно твои личностные качества и послужили определяющим фактором. Вселенную не обмануть.

Растягивая удовольствие от почти выпитого чая, она не решалась задать главный вопрос. Он висел меж ними прозрачной пеленой, становясь постепенно вязким и осязаемым. Гермиона закрыла глаза и вздохнула.

— Что мне нужно сделать?

Еще не получив ответа, она ощутила мучительную неизбежность. Будто где-то отворилась дверь и на нее нахлынула удушливая волна из смеси чувств, интригующих и зловещих.

— Дать Непреложный обет.

Чашка звякнула об блюдце. Гермиону трясло, и она даже не пыталась скрыть свою слабость. Готова ли она была к такому? Нет. Но назад не шагнуть. Нечто холодное и безжалостное толкало ее вперед. И ни Долохов, ни Крауч ей не помогут. Это ее ноша. Гарри вынес свою, а справится ли она? И что ожидало в конце?

— Мне.

Гермиона все же заставила себя посмотреть на Реддла. Лед в его глазах ранил. Она подавила всхлип и спросила:

— Но зачем? Вы мне не верите?

— Затем, чтобы личное, не перевесило общественное. На кону миллион жизней. Волшебный мир в огромной опасности, Гермиона. Назревает нечто такое, что даже прежние войны были просто баловством.

— Но как я могу предотвратить это? Я не настолько могущественная ведьма, в отличие от вас.

— В этом-то вся суть. Ты должна отыскать источник Первозданной магии. Только обретя его силу, мы сможем спасти магическое сообщество.

Она нахмурилась, вспоминая хоть что-то отдаленно напоминающее то, о чем говорил Реддл, но на ум так ничего не приходило.

— Не слышала о таком.

— Верно. В нашем мире нет почти никаких упоминаний. Но благодаря силе источника и зародилась магия во Вселенной. Она струится по твоим венам и позволяет колдовать. Все мы — лишь малая частица в калейдоскопе ее сияния.

На миг Гермиона забыла о своей доле. Перед ней открывались новые горизонты. Ее страждущая знаний натура встрепенулась. Но протянутая рука Реддла опустила на землю. В дверь постучали.

— Заходите, господин министр.

Облаченный в черную магию с золотой нашивкой, министр встал между ними и поднял палочку. Гермиона прижала вспотевшие ладони к щекам. Не было времени, чтобы все обдумать. Не с кем посоветоваться. Обреченно выдохнув, она сжала ладонь Реддла.

Когда последние искрящие нити растворились в воздухе, Гермиона услышала скрип двери. Видимо министр решил не ждать и ушел не попрощавшись. Странно, но вполне объяснимо, учитывая его бегающий взгляд. Ей показалось, что ему эта вся ситуация не очень-то и нравилась. Вытянутые в трубочку губы — хорошо знакомый жест недовольства. Только вот повлиять на ход событий он не мог. Пост министра — скорее показатель статуса, нежели реальной власти. Весь груз ответственности нес Верховный Лорд.

Гермиона осушила стакан воды, любезно поданный Реддлом, и на миг прикрыла глаза. В голове еще слышался шепот заклинаний, но новые вопросы буквально разрывали мозг.

— Так что в виде чего представлен этот источник? Э-э… Водоем? Родник?

Снисходительная улыбка Реддла лишь усиливала ее смущение. Ей не хотелось выглядеть некомпетентной. Не ответить на поставленные задачи — кошмар, сущность ее личного боггарта еще со школьных времен.

— Не обязательно. Артефакт. Украшение, лист пергамента, книга. Он может принять любую форму. Все зависит от обстоятельств. В каком виде он станет необходим, в том и обнаружится. Но ты поймешь, когда найдешь его. Твой аналитический ум, находчивость и отличная интуиция помогут тебе, как бывало уже не раз.

Он сел за стол.

— Я бы справился в разы лучше, но покинуть свой пост и переложить обязанности на какого-то другого не могу. Пока ты будешь выполнять задание, мне предстоит много дел. Мир грозится перевернуться, и я надеюсь, что по возращению ты почти не заметишь никаких перемен. Каждому отведена своя роль.

Уголки его губ дрогнули. Гермиона удивленно вскинула брови, ожидая услышать, что же позабавило непробиваемого Лорда.

— И да, я вижу, что тебе не понравился Уайтхед.

Имя неприятного выскочки — а именно так она его и окрестила — заставило ее нахмуриться. Впереди ожидалось и без того куча трудностей и испытаний, присутствие же наглого блондина будет действовать на нервы.

— Я его не знаю. Но репутация у него не самая блистательная.

Реддл сложил ладони домиком и посмотрел очень серьезно.

— Моя репутация тоже не похожа на белоснежный холст, однако ты не должна позволять себе делать скоропалительных выводов. Уайтхед умен, честолюбив и решителен. Строит карьеру стремительно и весьма успешно, но он не лишен здравомыслия. Личная выгода — приоритет. А пока этот приоритет заключается во взаимном сотрудничестве, он вряд ли доставит проблем.

Гермиона шумно выдохнула, не скрывая разочарования. Пусть и не прямым текстом, но Реддл попросил не идти в открытую конфронтацию с нужным человеком. Она девочка взрослая, должна сама догадаться, как выстроить столь непростые изначально отношения.

— Нам еще многое предстоит обсудить, Гермиона. — Он редко называл ее по имени, но почему-то сейчас это подействовало успокаивающе. — К сожалению сегодня времени на разговоры больше нет. Тебя ожидает Крауч.

Уходить ей совершенно не хотелось. После клятвы мир за порогом страшил. Вместо убежденности внутри разрасталось чувство неправильности. Сомнения поднимались удушливой волной, сдавливая грудь и мешая глубоко вздохнуть.

Она забегала взглядом по обстановке кабинета, наверное, впервые ощущая себя здесь чужой. На каминной полке в ряд стояли сувениры, которые дарили Реддлу высокопоставленные люди. Среди разнокалиберных статуэток и кубков, Гермиона разглядела вырезанную из газеты колдографию, вставленную в рамку. Крам, Диггори, Флер и Гарри. Турнир Трех волшебников. Сердце ёкнуло. Гарри. Вот, за что она должна держаться.

— Хорошо.

Сдерживая себя от волнующих вопросов, она вышла. В коридоре было прохладно. Прижав ледяные ладони к щекам, Гермиона издала протяжный и разочарованный стон. Изначально понятная и логичная миссия превратилась в какой-то безумный аттракцион, когда не знаешь, то ли тебя подбросит вверх, то ли кинет вниз. Но тошно и от одного, и от другого.

Бурно обсуждающие квиддич работники министерства, казалось, позабыли о своих обязанностях. Все говорили о предстоящей игре и делали ставки. Конечно, единогласно в фавориты вознесли того самого новичка. Отмахиваясь от знакомых и не останавливаясь, она спустилась на лифте, свернула направо, кивнула секретарю и скрылась в кабинете Крауча.

Начальник был один, хотя в воздухе еще витал запах табака, жгучий и отчасти знакомый. Она бы сказала, что Крауч только что с кем-то подрался, ибо скинутый пиджак, небрежно закатанные рукава рубашки и взъерошенные волосы явно намекали на это. Он никогда не позволял себе появляться в таком виде. Она запнулась при мысли, что он мог, например, заняться сексом прямо на рабочем столе. Документы и свитки валялись на полу. Гермиона тряхнула головой, прогоняя дурацкие и неуместные ассоциации, и изобразила подобие улыбки.

— Кто-то опять наслал торнадо в отместку?

И тут же одернула себя, ловя осуждающий взгляд начальника.

— Неужели разговор с Реддлом был настолько жизнерадостным?

Гермиона опустила голову, пряча глаза. Почему-то стало обидно. Она чувствовала себя дурой, которая единственная старалась выглядеть счастливее, чем есть. Но никто не поддерживал ее затею. Что ж, раз так, то и не стоило тратить нервы, решила Гермиона и снова посмотрела на Крауча.

Без налета снобизма он кажется почти нормальным и обычным. Такому Краучу ей хочется рассказать куда больше. Он видел, что она собирается с мыслями и естественно ожидала, что даст время на это. Но раздражение царапало глотку не хуже, чем едкий дым.

— А теперь к делу. Через полчаса тебя ждет Долохов и пара его агентов. Они будут сопровождать тебя до дома, где ты быстро соберешь чемодан, прихватив все необходимое, и потом доставят на базу.

Она бы могла возразить, что ей незачем проживать на базе постоянно, пока идет подготовка. Что у нее осталась недоделанная работа, которую она не хотела поручать кому-то другому. Но слова так и остались на языке, связанные вязкой и горьковатой слюной. Хотелось пить.

— Отчеты закончишь уже на базе.

Не выдержав испытывающего взгляда, он лениво поднялся. Несмотря на злость, он все равно отчаянно желал помочь, хоть и не должен был по словам Реддла.

— Не забывай про компрометирующие колдо. Тебе лучше не появляться дома просто так. Дело очень скоро примет неблагоприятный поворот и получит огласку. Ты готова противостоять всему магическому миру?

Кровь отхлынула от ее лица. Она даже не представляла масштаба этой проблемы. Одно дело, когда Макуса и Британское министерство столкнутся лбами, другое — весь мир. От ее репутации ничего не останется. Обида возросла от осознания беспомощности. Вся ее жизнь, с одиннадцати лет, подвергалась риску. Гермиона и не жаловалась никогда и никому. Но сейчас эта самая жалость затопляла разум, заслоняя все прочее.

— Мерлин!

Жжение магический вязи на запястье напоминала о данном обещании. Разве был у нее выбор? Такой, чтобы стало хорошо всем? Нет. Так не бывает, и она давно это уяснила.

Внезапно Крауч встал напротив нее и чуть склонился, нависая и заставляя ее неудобно выгибать шею для сохранения зрительного контакта.

— Ведь ты же думала отказаться, верно?

Огонь в карих глазах пугал. Гермиона повела плечами, прогоняя дрожь, и еле заметно кивнула. Крауч ухмыльнулся, дергая уголком тонких губ. И она не знала, доволен ли он ее ответом или нет.

— Но ты же альтруистка, черт возьми. — Он покачал головой. — Не надо было соглашаться.

— Я могу помочь Гарри. Я… — Что-то блеснуло на дне его глаз. Гермиона не рискнула прочесть что же увидела, поэтому посмотрела в сторону. — Я обязана.

Наконец Крауч оторвался от нее и отошел к двери, прижимаясь лбом к прохладной поверхности.

— А кто даст гарантии, что не станет хуже? Что ты не повлияешь на события своей находкой и не изменишь вообще мир вокруг до неузнаваемости. Ты не знаешь, что ищешь и насколько это опасно.

Он говорил тихо, но с каким-то внутренним надрывом. Будто плохое уже случилось. И каждое его слово вторило ее догадкам.

— Слишком поздно.

Наступила тишина. Давящая и выматывающая морально. Она обняла себя руками, чтобы хоть как-то успокоиться. Невыносимо. Вместо поддержки, которую она ждала вполне обоснованно, он порицал. Что же произошло в ее отсутствие?

— Жди Антонина.

Скорее приказав, чем попросив, Крауч выскользнул за дверь. Оставшись одна, Гермиона всхлипнула. Напряжение схлынуло, но тело болело как после побоев. На что она так безрассудно подписалась? Ни Реддл, ни Крауч не допускали мысли, что она может погибнуть. А ведь нельзя исключать и такой исход. В этот раз с ней не будет рядом преданных друзей, на кого можно было бы положиться. Кому же тогда довериться? Нужны ли ей соратники? В одном Крауч прав на сто процентов. Она не знает, что ждет ее там. А все неизвестное ненавистно, ибо невозможно подготовиться заранее, просчитать каждый шаг.

Долохов заходить не стал. Просто просунул голову за дверь и жестом указал следовать за ним. Наспех набросав записку своему секретарю, Гермиона привела себя в порядок. Не было нужды давать поводы для сплетен.

Она шла, сверля взглядом широкую спину Антонина, и краем глаза видела, как в парадном холле за ними прицепились еще двое магов в черном. На выходе Глава мракоборцев схватил ее за руку и с тихим хлопком они аппарировали.

— Бери лишь необходимое. Одежду предоставят на базе.

— Оу, финансирование настолько щедрое? Что даже трусов брать не нужно? Они…

Гермиона умолкла, чувствуя подкатывающую истерику, и ничего не могла с собой поделать. «Только не при Антонине, прошу!»

В области живота все завязалось тугим узлом. Ноги вдруг перестали слушать, задрожали. Гермиона медленно осела на кровать и уставилась пустым взглядом в окно.

— Гермион, вот же черт!

Долохов присел перед ей на корточки и кончиками пальцев приподнял трясущийся подбородок.

— Посмотри на меня, ну.

Грубый тон резал слух. Он никогда не позволял себе так с ней разговаривать, но и видеть ее в таком состоянии не приходилось тоже. Слезы в теплых глазах, вот-вот готовые сорваться с ресниц, ранили, но отчаянная безысходность била по живому.

— Маленькая ты моя, иди ко мне.

Он заключил ее в крепкие объятия, не позволяя, чтобы все же разразившиеся рыдания изломали хрупкое тело. Гладил по волосам и шептал, что все будет хорошо и она справится.

— Но я останусь одна, — протянула она куда-то в ворот мантии. — Ты слышал Реддла.

Антонин вздохнул, понимая, что не может промолчать.

— Он и нам запретил помогать тебе на последнем этапе. В случае неповиновения нас ждет Азкабан. Крауч в бешенстве.

Теперь Гермионе стала ясна причина странного поведения начальника. Но ее беспокоил больше тот мужчина, который в данный момент обнимал ее.

— А ты?

— Я не подвержен такому эмоциональному взрыву, но тем не менее мне также не по душе все это.

Гермиона и сама не заметила, как слезы высохли, а разум начал анализировать. От Антонина веяло спокойствием, ей не хотелось покидать уютное кольцо его сильных рук, но естественно она так делать не будет. Поэтому пришлось нехотя выскользнуть из спасительного тепла.

Утыкаясь взглядом в пол, она прошмыгнула в ванную, чтобы умыться и стереть с лица следы минутной слабости и позора. Обновила макияж и, немного подумав, нанесла на губы ярко-алую помаду. Вот, словно на ней броня, об которую разобьются любые недоброжелатели и их слова.

Антонин вышел из спальни — его шаги были слышны внизу, видимо проверял каждый угол. Не тратя больше времени на глупые мысли, Гермиона собрала небольшую сумку, переоделась в другую мантию и спустилась.

Когда Долохов протянул руку для аппарации, она все же сказала:

— Спасибо.

Он кивнул с легкой улыбкой на губах и перенес их к низкому серому зданию. Даже не зная, но подозревая и тем более ощущая, она удивилась.

— Ого! Нехилая защита для учебного центра, не находишь?

— Такие у них порядки. Строгие протоколы безопасности, которые неукоснительно соблюдает каждый.

— И конечно это прописано в контракте. Кто бы сомневался.

Они подошли к дверям, где их остановили постовые.

— Коснитесь этого шара, — один кивнул на сферу, похожую на магические кристаллы. — Для подтверждение своей личности. Если вы есть в списке, то двери откроются.

— Мисс Грейнджер здесь впервые. — Антонин буквально на секунду приложил ладонь к шару, но этого хватило, чтобы тот осветился белым светом. — Поторопись.

Поверхность шара оказалась теплой, несмотря на глянцевый блеск. Гермиона проследовала за Долоховым, когда белый свет не позволил дверям закрыться прямо перед ее носом.

Гомон голосов, льющийся со всех сторон, ввел ее в ступор. Люди, по которым была не понятна их принадлежность к маглам или волшебникам, сновали по огромному холлу и громко переговаривались. За пару минут на Гермиону свалилось столько информации, что это не могло не напугать. Ей вдруг показалось, что вся их суета в министерстве ничтожна по сравнению с гудящим роем базы.

— Да-а-а уж, — протянула она, досадливо хмыкая.

Какая-то частная организация переплюнула всю проделанную работу. Было неприятно осознавать сей факт, но в душе разгорался огонь любопытства. Невероятно сильно хотелось ощутить себя частью такого большого проекта.

— Мисс Грейнджер.

Среднего роста темнокожий мужчина поздоровался за руку с Долоховым и приветливо кивнул Гермионе.

— Добро пожаловать на базу. Мы вас ждали.

Он приглашающим жестом позвал за собой, на ходу разъясняя что к чему.

— Я провожу вас до жилого отсека, где вы займете одну из комнат. После отправимся на небольшое совещание. Будут только непосредственные участники.

Поднявшись на лифте на третий этаж, Лестер, как он представился, свернул в хорошо освещенный коридор и остановился возле двери, на которой золотыми буквами была выведена ее фамилия.

— Моя комната через три двери по этой же стороне.

Антонин мотнул головой, отчего прядь черных волос выбилась и забавно повисла между бровей.

— Спасибо, Тони.

— Всегда пожалуйста. — Тоже шепотом, от которого мурашки покрыли спину. Легкое касание плеча — и он ушел.

Хромированная дверь открылась бесшумно. Не смотря на раздражающую нервозность, ей понравилась обстановка. Аккуратно застеленная кровать, тумбочка, узкий шкаф-пенал для немногочисленной одежды и стол возле окна. За окном сияло солнце, значит, ненастоящее. Гермиона махнула палочкой и сменила пейзаж. Теперь комнату заливал мягкий свет уже заходящего солнца.

Разложив вещи, Гермиона переоделась в предоставленную униформу. Простая ткань приятно легла на тело. Укорачивать рубашку магией она не стала. Заправила в брюки, застегнула ремень и сменила туфли на удобные ботинки.

По зеркальной поверхности двери скользнул луч, будто от лазера, а вслед за ним отобразился прямоугольный экран, на котором во всю улыбался Уайтхед.

— Мисс Грейнджер, приятно видеть вас в наших стенах. Не удержался от личного приветствия, — поспешил добавить он, увидев вмиг помрачневшее лицо Гермионы. — Ждем вас на втором уровне в зале заседаний.

Экран погас также внезапно. Гермиона озадаченно почесала подбородок, намереваясь выяснить, кто еще кроме этой выскочки может в любой момент выйти к ней на связь. И объяснить, что врываться в личное пространство нужно с обязательным предупреждением.

Искать необходимое помещение ей не пришлось. На втором этаже было настоящее столпотворение. Почти все в такой же одежде как у нее. Возле широкий дверей стояли два человека в белых халатах, судя по всему медики, и чего-то ждали.

Гомон прекратился с появлением Уайтхеда. Он деловито прошел к докторам и протянул планшетку.

— Итак. А теперь по очереди подходим к доктору Эвансу и его помощнику Картеру. Они выдают вам по одной пилюле, которую вы проглатываете и проходите в зал.

Сделав большие глаза, Гермиона повернулась к подошедшему Краучу. Униформа сидела на нем как влитая. Ни складки, ни помятости.

— Это что еще за пилюля? И почему вопросом задаюсь только я?

— Нашу команду я оповестил об этом часом ранее. Полезная вещь, между прочим. Мгновенная проверка на достоверность личности и на наличие наложенных заклинаний. Изобретение Сферы.

Обыденный тон начальника раздражал. Гермиона не знала, как реагировать. Ее проигнорировали. Но и устраивать сцену не имело смысла.

— Хорошо. Надеюсь, это прошедший все нужные тестирования препарат и никаких негативных последствий не последует.

Крауч лишь негромко хмыкнул, подталкивая ее к очереди и становясь позади.

Доктор Эванс протянул в пластиковом стаканчике пилюлю желтого цвета и сказал:

— Не переживайте. Ни вкуса, ни запаха у нее нет.

Глядя в спину Антонину, который уже прошел в зал и ощущая затылком взгляд Крауча, Гермиона проглотила препарат. Она думала, что он где-нибудь застрянет, но едва он коснулся языка, как текстура изменилась. Вязкая жидкость смешалась со слюной, отчего запивать водой не потребовалось.

Когда все заняли свои места, в зале приглушили свет, обратив внимание на противоположную стену, на которую с помощью проектора вывели монитор компьютера. Гермиона знала, что магия пагубно влияла на технику маглов, поэтому такой способ донесения информации казался вполне разумным.

Крауч и Уайтхед стояли во главе стола с твердой решимостью в глазах показать, кто тут главный. Но то, что перед ней два прирожденных лидера, Гермиона не сомневалась.

— Ну что ж, пожалуй, начнем. — Уайтхед заговорил негромко, но она услышала даже его смешок. — Барти.

Глава Сферы встал слева от экрана, тем самым указав тому отойти к другой стороне. Нажал на какие кнопки на невидимой панели и произнес:

— Десять участников. Одна цель. Но у каждого своя задача, от качества выполнения которой будет зависеть исход всей миссии. Члены команды — люди, надежные и верные. Опытные, что важно. Но здесь мы собрались, чтобы закрепить навыки, отточить защитные действия и стать настоящей командой. Семь дней срок совсем небольшой, но, я уверен, мы справимся. Внимание на экран.

Сначала появилась светящаяся точка, показанная с высоты спутника. По мере увеличения которая, превратилась в маленькое поселение на японском острове в северо-восточной части. Как Гермиона помнила, там была горная местность, значит, климат наверняка суровый, и задача станет не из простых. Да и вообще эта страна слыла сильной магической державой. Закрытой и от того не менее загадочной и опасной. Куча легенд, красивых и ужасных, зародились на той земле. Это не могло не заинтересовать. Гермиона чуть склонилась над столом, желая быть ближе и ничего не пропустить.

— Название этой деревушки непереводимо. Волшебники скрывают ее уже на протяжении почти полутора тысячи лет. Для удобства будем обозначать поселение как точка Джей. Добраться туда проблема решаемая, а вот попасть внутрь будет нелегко. Но эта задача ложится целиком на мистера Крауча по личному поручению Верховного Лорда.

Гермиона удивленно вскинула брови. Начальник ни словом не обмолвился об этом. Что-то похожее на обиду кольнуло в груди. Ведь он сам твердил о важности доверия. Она с укором посмотрела на него. Барти же будто ждал этого. Он повел плечом, как бы говоря, что они обсудят это позже и выступил вперед.

— Я же могу пообещать, что мы окажемся внутри. Но там и начнется самое сложное. Время потеряет счет. И к сожалению, к этому нельзя подготовиться. А вот способность здраво мыслить и не поддаваться паники пригодится. Поэтому отбор был жестким.

Крауч прошелся по сидящим тяжелым взглядом и вновь уступил место Уайтхеду.

— Все так. На учениях мы отработаем ситуацию. Научные достижения и технологические разработки под прикрытием магии увеличивают наши шансы на успех, но не менее ценно и психическое здоровье участников. На базе работают прекрасные специалисты в области психотерапии и психологии. Помимо обязательных тестов и бесед, любой желающий может получить индивидуальную дополнительную консультацию. Избавиться от подавляемых страхах заранее намного благоразумнее, чем оказаться в ловушке собственного рассудка в минуту опасности.

Гермиона поймала изучающий взгляд Уайтхеда и поежилась. Его ледяные глаза таили если не угрозу, то предупреждение уж точно. Словно он наперед знал, что она не справится и уже осуждал. Ей стало неуютно тут находится.

— После совещания вам будет выдано походное обмундирование. Именно в нем и предстоит пройти все испытания и тренировки, чтобы по возможности успеть исправить недоработки. Также инструкция в письменном виде, с которой нужно ознакомиться в обязательном порядке. Подробного плана точки Джей у нас нет. Ни магия, ни ультрасовременные сканеры не помогли проникнуть сквозь защитные блоки. Лишь схематичный набросок со слов людей, когда-то имевших счастье побывать там.

Из тени вышел Крауч.

— И все это для того, чтобы выполнить главную цель. — Он не смотрел на Гермиону, но она чувствовала, что его слова предназначались ей. — Помочь мисс Грейнджер дойти до последнего этапа. Ее жизнь в приоритете, а посему, мистер Долохов назначается личным телохранителем моей подчиненной.

И как бы это глупо не звучало, но она испугалась. Испугалась серьезных лиц, молчания и странного блеска в глазах Крауча. Собственного стука сердца, который, казалось, слышали все.

— На сегодня все. Увидимся завтра утром в тренировочном зале.

Уайтхед достал из кармана мобильник и застучал клавиатуре, уходя одним из первых.

— Ты как?

Долохов сел рядом на освободившийся стул. По его лицу Гермиона не могла понять, что он чувствовал, но по напряженной спине видела, что тот злился.

— Думаю, могло быть хуже.

— Как же меня бесит эта театральность Крауча. Вам нужно поговорить. Максимально откровенно.

— Ха. Тебе самому не помешало бы выяснить с ним отношения. Вы друзья, он доверяет тебе. Я для него пусть и не чужой человек, но не такой близкий.

Карие глаза Антонина потемнели.

— Не принижай себя и свое значение. Какие-то вещи открываются нам не сразу.

Гермиона мысленно согласилась. Ведь он в упор не замечал ее влюбленности и желания стать ближе. Но спорить не хотела. Не сейчас. Усталость навалилась с новой силой.

— Ладно. Пойду схожу за одеждой. Мне еще отчеты доделывать.

Долохов покачал головой, явно не согласный с ее упорством.

— Обещай отдохнуть как следует. Легче уже не будет.

Кивнув на прощание, Гермиона пошла за остальными к лифту. Они спустились на цокольный этаж, где находился склад. Расписались в журнале, получили аккуратные черные сумки со всем необходимым снаряжением.

— Оружие выдадут на тренировках и непосредственно перед отправкой. Инструкция лежит в боковом кармане.

Дальше Гермиона слушать не стала. Добралась до своей комнаты, оставила сумку в углу и села за отчеты. Ей было неприятно думать о завтрашних тренировках с грузом недоделанной работы.

Крауч едва успел скинуть пиджак и растянуться на кровати в полный рост, как в дверь постучали. Приход друга был ожидаем, но ему хотелось побыть одному.

— Я не хочу говорить об этом, Антонин.

Проигнорировав его слова, Долохов усилил нажим кулака.

— Вот же черт.

Подниматься не хотелось, поэтому он махнул палочкой, снимая запирающее заклинание. Изобразив на лице мученическую маску, Барти обратил свой недовольный взгляд на друга.

— Это не могло подождать до утра?

Не говоря ни слова, Антонин прошел к столу и сел на единственный стул. Наколдовал чашку любимого чая и достал последний выпуск Ежедневного Пророка.

— Твои ставки?

Опешив от неожиданности, Крауч расхохотался. Скорее нервно, чем искренно. Но испытал огромное облегчение. Долохов пришел не обличать, а поддержать.

— Джеффри не оставит ни одного шанса соперникам, какими мастеровитыми они не были бы. Он ведь настоящий воин по характеру. Его родители…

Крауч запнулся. Он сам не ожидал такой реакции, но поспешил тут же выкрутиться.

— В общем, равных ему нет в Британии.

Антонин молча прихлебывал чай и кивал другу, понимая, как тому трудно вообще говорить. Их сегодняшний разговор с Реддлом посеял нехилую тревогу в сердце мракоборца. Не только за Гермиону и за друга. Этот игрок в квиддич оказался той пешкой, которая в короткие сроки могла стать дамкой и внести свои правки в игру. А неизвестное всегда вызывало опасения. Поставив в голове пункт об обязательном визите к Джеффри Николсу, Антонин принялся спорить с Барти о перспективах команды и о мировом квиддиче в целом.

Когда Гермиона закончила, было далеко за полночь. Ругнувшись про себя, она скинула мантию и сходила в душ. Расчесывая волосы, Гермиона погрузилась в невеселые мысли. Писк всплывающего монитора застал ее врасплох.

Мисс, Грейнджер, к вам посетитель.

— Кто?

Она действительно не представляла, кто мог найти ее здесь. Это страшило.

Джордж Уизли

Гермиона вскочила со стула и забегала взглядом по комнате, не зная за что схватиться. Появление Джорджа было неожиданным. Но раз тот не побоялся отыскать ее здесь, то разговор предстоял серьезный. И очень личный. Накинув форму, она медленно провернула ручку двери и выглянула в коридор. Никого. Выдохнула с облегчением и быстрым шагом проследовала в холл, где располагалось нечто похожее на приемную. Оглушающая тишина немного пугала, но сосредоточенное лицо дежурного успокоило бешеный стук сердца.

— Мисс Грейнджер, к вам посетитель. И так как он не входит в список запланированных визитеров, я обязан сообщить мистеру Уайтхеду.

— Сейчас?

Голос Гермионы предательски дрогнул. Ей не терпелось услышать Джорджа, а упоминание хозяина Сферы подняло волну раздражения.

— Разумеется. Проходите, — он открыл дверь в комнату для посещений и добавил: — Мистера Уизли тщательно обыскали, так что опасности нет.

Фыркнув в кулак, Гермиона переступила порог и закрыла дверь. Сомнений в том, что Джордж незаметно сюда бы и ядерную бомбу пронес, если бы захотел, не было. Но не говорить же об этом представителю службы безопасности Сферы.

Она улыбнулась вальяжно развалившемуся на стуле Джорджу. Магловская одежда невероятно шла ему. Темные зауженные брюки, белоснежная рубашка и чертовски дорогой кашемировый свитер выдавали в нем пижона, каким его и считало большинство. Наглый и о того не менее хитрый прищур глаз обманывал многих, но не ее. За всем этим показным самолюбованием пряталась израненная душа, которая так не смогла оправиться от потери своей половины. Гермиона понимала его желание оградиться от жалостливых взглядов и даже отчасти завидовала такой способности. Она так не умела. Честно пыталась, но тщетно. Быть требовательной на работе и быть стервой в жизни — совершенно разные вещи. И носить одновременно две маски ей не хватало актерского таланта. Зато Джордж им не обделен.

— Привет, красотка. Ну и упрятали тебя эти министерские крысы. Спросил бы зачем, но вряд ли ты расскажешь.

От проницательности Джорджа не укрылись ее мелко подрагивающие пальцы, перемазанные в чернилах, и воспаленные глаза. Да и дураком он никогда не был.

— Здравствуй, Джордж.

Она села напротив и скрепила руки в замок, кладя их перед собой на металлическую поверхность стола.

— Верно, не скажу. Не имею право разглашать и все такое. Ты как?

Джордж вмиг подобрался и, оглядев ее еще одним пронизывающим взглядом, произнес:

— Не думаю, что у нас есть время на светские беседы. Поэтому слушай.

Он наклонился, почти касаясь носом ее скулы, и зашептал:

— Снимки настоящие. Были высланы тебе сразу же после проявления. Отпечатков нет, но я обнаружил следы незнакомого заклинания. Пока не могу сказать какого.

От горячего дыхания Джорджа щека Гермионы покраснела. Слова же зародили в груди странное предчувствие неизбежного.

— Может, заклинание меняющие лица на снимках? — Джордж закатил глаза. — Что? Я слышала про такое.

— Да-да, но неужели я не проверил это, м?

Гермиона разом сникла, понимая нелепость своего предположения. Она же не зря обратилась именно к Джорджу.

— Прости. Это нервное.

Он отодвинулся, возвращая комфортное расстояние.

— Я вижу. И тебе не помешало бы отдохнуть. Крауч совсем не жалеет тебя.

Гермиона потупила взгляд. Не жаловаться же ему в самом деле.

— Значит, на снимках действительно я. Но это невозможно, блядь!

Джордж на ее ругательство лишь приподнял левую бровь и скривил губы в усмешке.

— Чьи-то слова напоминает, не находишь?

В голове Гермионы всплыли удивленные возгласы Рона, когда она на третьем курсе пользовалась маховиком времени, чтобы…

— Джордж! Конечно, маховик времени многое бы прояснил, но я его не держала в руках с тех самых пор, как мы спасли Сириуса. И я не страдаю раздвоением личности, черт возьми. У меня нет идентичного близнеца и…

Она осеклась, увидев, как побледнел Джордж.

— Я…Мерлин, что же творится?

Дверь с громким щелчком отворилась.

— Вот и я хотел бы знать, кого черта ты тут делаешь, Уизли?

Появление Уайтхеда только еще больше разозлило Гермиону. Нормально думать в его присутствии не получалось вообще. Она бросила на него короткий взгляд и сложила руки на груди.

— Ну привет. Некогда было предупредить. Да и пришел я не к тебе, как видишь.

Мужчины обменялись рукопожатиями, на что Гермиона обескураженно хмыкнула. Был ли в Британии, да и в принципе в мире, человек, кто не знал Уизли? Она иногда сомневалась.

— Время позднее. Что-то важное?

Гермиона прикусила язык, чтобы избежать едкого: «не твое дело».

— Кое чем помог по старой дружбе. Но мне уже пора.

Джордж подмигнул ей на прощание и вышел.

— Гермиона, подожди меня здесь. Я на минуту, провожу нашего общего друга.

И как бы не хотелось, она все же кивнула. В последнее время выбора у нее вообще не было. Словно кто-то другой управляет ее жизнью и бесцеремонно толкает на принятие не самых правильных решений. Она поежилась. После ухода Джорджа в комнате стало холоднее. Щелкнул замок. Мурашки опять разбежались по телу, но уже от колючего взгляда Уайтхеда.

— Это не праздное любопытство, — он занял место Уизли и принялся сканировать казалось, каждую мелкую деталь в ее облике. — Наша миссия слишком важна, мне бы не хотелось постороннего и несанкционированного вмешательства третьих лиц. Зачем он приходил?

Гермиона едва удержалась от комментария. Но доля здравого смысла в его словах все же была.

— Это личное, и к делу никак не относящееся. Я, видишь ли, также не заинтересована в провале миссии. Даже больше, чем ты думаешь.

— Хорошо. А твое согласие на участие не исходит от личной мотивации?

Она заметно побледнела, не в силах справится с удивлением. Никто из посторонних не знал, почему именно ее выбрал Верховный Лорд.

— Вряд ли ты согласилась бы под угрозой расправы или ареста. Ты не из пугливых.

Гермиона вся подобралась. То, что Уайтхед легко прочитал ее напрягало.

— Ради всеобщего блага и процветания, конечно же.

Не поверил. Провел ладонью по гладко выбритой щеке, не сводя с Гермионы пристального взгляда. Она бы поерзала на стуле, если бы не превосходство в голубых глазах. Чувствуя себя школьницей, все же встала.

— Как и оказанная поддержка Сферы имеет исключительно альтруистскую подоплеку.

Его глаза потемнели от гнева. Но он умел контролировать себя и только дернул уголком губ.

— Несомненно.

От низкого голоса по рукам пробежали мурашки. Ей нестерпимо хотелось почесаться, чтобы прогнать эти не совсем приятные ощущения.

— Уже поздно.

Она развернулась к двери, незаметно выдыхая.

— Доброй ночи, Гермиона, — вынуждая ее замереть на пороге.

Но так и не ответив, она быстро выскользнула из комнаты, дошла до холла и, лишь поднявшись до своего этажа, замедлила шаг. В коридоре стояла тишина. Ее порыв зайти к Антонину сразу же потух. Завтра предстояло много дел. Нелепые страхи и подозрения могли подождать. Приказав себе успокоиться и не паниковать, Гермиона наспех помылась в душе и с удовольствием растянулась на кровати. Не смотря на тяжелый день, уснуть получилось почти мгновенно.

Спустя два часа интенсивной тренировки в спортивном зале, Гермиона, схватившись за бок, привалилась к стене и кляла на чем свет стоит разработчика супер умной программы подготовки. Откидывая со лба влажные волосы, она в который раз убедилась, что физическая мощь никогда не была ее сильной стороной. Зато Долохов на пару с Уайтхедом похоже били все рекорды. Казалось, что, добавь инструктор дополнительных пару-ройку часов, они и не заметят. Хотя зрелище эти двое представляли весьма впечатляющее. Просто визуально. Гермиона с чисто женским любопытством рассматривала игру мышц под тонкой одеждой и невольно признавала, что оба мужчины могли бы посоперничать друг с другом за внимание любой из присутствующих тут дам. Одна из них, кстати, почти ничуть не уступала этим здоровякам и вполне себе довольная бежала позади, явно наслаждаясь зрелищем. Еще двое отставали от лидеров на круг или два. Сама она уже сбилась со счета. И, судя по каменным мышцам, вряд ли сделает даже один шаг.

— Не знай, халтуришь?

Гермиона вздрогнула, застигнутая врасплох Краучем. Она не услышала, как он подошел. Но не растерялась.

— Вас тоже что-то не видно среди бегущих.

Барти растянул губы в улыбке. Видимо полноценный сон все же помог. Хорошее настроение начальника было столь редким явлением, что Гермионе стало неловко от этой улыбки. Она снова перевела взгляд на Антонина, который умудрялся что-то говорить сосредоточенному Уайтхеду.

— Мы с тобой здесь не для того, чтобы хвастаться мускулатурой. — Он постучал пальцем по виску. — Логика, анализ и холодный расчет. Пошли воды попьем.

— Но… — Гермиона заикнулась о том, что палочки остались в раздевалках и что теперь их рацион под полным контролем Сферы.

— И плевать я хотел, что после тренировки нельзя много пить.

Согласно закивав головой, Гермиона пошла за Краучем, воровато оглядываясь на инструктора. Все же пить хотелось нестерпимо. Уже в дверях она опять обернулась и поймала насмешливый взгляд Уайтхеда. Ей пришлось приложить немалых усилий, чтобы не показать ему язык.

— Боюсь представить, что будет через неделю таких испытаний.

Они с Краучем оккупировали кулер и выпили уже наверное по два стакана воды.

— Я даже с кровати не смогу подняться.

— И не надейся. Сфера и это предусмотрела. Специальные пищевые добавки по мега секретной технологии, какие-то зелья, улучшающие состояние организма.

— Серьезно? — Гермиона была явно шокирована. — То есть, я должна добровольно травиться малоизвестными препаратами и зельями? И они еще надеются на мои природные способности? Ха!

Пластиковый стаканчик с треском лопнул в ее руках. С каким-то отвращением она выкинула его в мусорное ведро и подняла злой взгляд на Крауча. Он видел и раньше свою подчиненную разгневанной, но сейчас искренне сочувствовал тому, кто по неосторожности попадется под раздачу. Ему, конечно, это не грозило. Правда, на всякий случай, предложил провести вечером собрание. Крауч, Долохов и она. Пообещал, что ответит на все появившиеся вопросы и обязательно ее выслушает. И, сославшись на важные дела, попрощался.

— Дура! На что ты надеялась?

— Чего тебе плохого стена сделала?

Слишком разозленная она и не заметила приближение Уайтхеда. Скривившись от глупой шутки, Гермиона повернулась к нему лицом. И удивилась. Уайтхед успел принять душ. Еще влажные волосы слегка завивались на концах, придавая ему непривычно милое очарование. Она тряхнула головой.

— Тренировка закончилась? — проигнорировав его вопрос, она скрестила руки на груди и чуть приподняла подбородок. Уайтхед был чересчур высоким, и это только добавило очередной минус в копилку его образа.

— Если бы ты малодушно не сбежала с нее, то была бы в курсе. — Он насмешливо дернул бровью, наблюдая за ее реакцией.

Гермиона ожидаемо вспыхнула. Еще не хватало, чтобы он ее отчитывал.

— Забыла ежедневник в комнате.

— Все записывать — хорошая привычка. Но я подскажу. Дальше по расписанию идет испытание костюма.

Мерлин свидетель, она пыталась, но все же закатила глаза. Уайтхед хмыкнул.

— Отлично. Позволь воспользоваться твоей добротой еще раз. Куда идти-то нужно?

Теперь он в открытую улыбался. Развернулся и кивком головы велел следовать за ним. Гермиона скрипнула зубами от злости. И где, спрашивается, Долохов ошивался? Разве он не должен быть рядом с ней. Но она покорно пошла за Уайтхедом, кляня того споткнуться на узкой лестнице, ведущей вниз.

Заметно более низкая температура в подвальном помещении быстро охладила ее пыл. Гермиона осмотрелась. Казалось, что они находятся на открытом пространстве. Она не видела стен и потолка. Справа высился густой лес, прямо разливалось овальное озеро, а слева располагались палатки. Зато стало понятно, что скрывалось за словами: максимально приближенные к реальности условия.

Уайтхед направился к самой большой палатке.

Их встретил уже знакомый ей Лестер. Воодушевленный, он резко контрастировал на фоне сосредоточенных и занятых своим делом коллег. Лишь изредка Гермиона ловила на себе любопытные взгляды, но старалась держаться как можно более непринужденно.

— Ну наконец-то мы приступаем к делу. Я ждал этого.

— Разумеется, — Гермиона сдержанно кивнула.

Лестер провел их в подсобку, где хранилось все оснащение. Чего тут только не было. Одежда, оружие, техника, какие-то артефакты, волшебные палочки, склянки с зельями и куча всего, назначение которого Гермиона не знала.

— Ваши костюмы, господа.

Они остановились напротив стенда. Костюмы причудливо переливались в тусклом свете комнатки, вызывая странный трепет. Гермиона провела пальцами по шершавой ткани. Грубая на вид, на ощупь она была как шелк.

— Вон там вы можете переодеться.

Лестер махнул в сторону кабинок, напоминавших магловские примерочные в магазинах. Потом направил палочку и перенес костюмы туда.

Гермиона не долго думая скинула свою одежду и взялась за костюм, который оказался довольно-таки тяжелым. Хотя, собственно, чего она ожидала? Шкура дракона толстая как панцирь.

С разочарованным вздохом она влезла в костюм и, потянувшись было к молнии, почувствовала, как та сама с тихим шелестом сошлась на спине. Гермиона выпрямилась и пораженно уставилась в зеркало. Ткань приятно прилегала к телу, нигде не топорщась и не перетягивая. Но самой удивительное, что она совсем не ощутила его веса. Словно на ней мантия-невидимка, а не военное обмундирование.

— Ты готова?

Голос Уайтхеда развеял очарование. Она в последний раз оценила свой новый образ и вышла наружу.

Стоило ли говорить, что Уайтхеду костюм невероятно шел. Казалось, что именно под него и создавалась подобная вещь. Гермиона отвела взгляд, смущенная тем, что он заметил, как она его разглядывала.

— Великолепно. Визуально все смотрится вполне гармонично. — Лестер говорил и одновременно что-то записывал в блокнот. — Сегодня проведем несколько тестирований без всяких дополнений и усилений. Посмотрим на реакцию организма. Держите.

Выданный рюкзак был изготовлен из того же материала, что и костюм. Она накинула его на плечи. Легкий. Между тем, Лестер продолжал раздавать инструкции и делать записи.

Гермиона внимательно слушала, но мало что понимала. Ей это не нравилось. В отличии от Уайтхеда.

— Начнем с леса?

— Пожалуй.

Завыла сирена. Звук шел отовсюду. Уайтхед схватил ее за руку и рванул к лесу.

Продираться сквозь колючие заросли было затруднительно. Палочки бы не помешали. Зашипев от боли, Гермиона прижала ладонь к щеке. Небольшой порез сочился кровью. В тот же миг ветка хлестко ударила по второй щеке. Судя по ругательствам Уайтхеда, ему тоже прилетало. Это вызвало темное удовлетворение глубоко внутри.

— Куда мы так бежим?

— Увидишь. На твоем месте я бы не тратил силы на болтовню.

Разозлившись, она разжала пальцы, резко расхотев следовать за этим несносным типом. Но тот наоборот лишь сильнее потянул ее на себя, не выпуская тонкое запястье. И ей ничего не оставалось, как послушно бежать за ним. Минут через пять легкие горели так, что их хотелось выплюнуть. Она снова открыла рот, чтобы высказать свое недовольство, но услышала позади вой.

— Кто это?

Вместо крика с губ сорвался хриплый стон. Но Уайтхед ответил.

— А как ты думаешь? Полнолуние.

Гермиона выругалась. События настолько быстро завертелись, что она перестала обращать внимание на детали. Полная, чуть желтоватая луна, плыла прямо над ними. Освещая путь и в то же время будто насмехаясь над ее жалкими потугами. Гермионе и вправду было жарко, но костюм каким-то образом избавлял от последствий потения и не давал почувствовать себя плохо. Физически. Морально же Гермиона боролась с внезапно накатившим страхом. Здравомыслие подсказывало, что это только симуляция и что настоящих оборотней тут быть не могло. Но треск ветвей позади, рычание и топот разбивали логические умозаключения в прах. Она слишком хорошо знала, на что способны эти твари в пик своей активности.

Неожиданно их путь перегородил ручей. Широкий и ледяной. Гермиона врезалась в спину Уайтхеда. Но он не пошатнулся даже.

— Предложения?

Будь у нее палочка, она бы не задумываясь трансфигурировала бы камень в мостик, но сбившееся дыхание вперемешку со страхом не давал собрать мысли воедино.

— Можно двигаться вдоль берега и перейти ручей в наиболее узком месте.

— Слишком долго.

— Переплыть? — отчаянно предложила она.

Он развернулся к ней, одаривая насмешливой улыбкой.

— А ты не думала, что в воде могут поджидать не менее опасные монстры?

Гермиона открыла рот, не зная, что возразить на это, и тут же закрыла. Стало обидно.

— Тогда думай сам.

— В самом деле? — Он закатил глаза и хлопнул по нагрудному карману. — А костюм тебе на что?

Раздалось тихое жужжание, после которого из рюкзака выпали внушительного вида ботинки.

— Они позволят нам пройти прямо воде. Живее, Гермиона.

Повторив его трюк с карманом, она нагнулась, чтобы переобуться.

— Нет, не снимай, надевай поверх этой обуви.

Ее злобное и досадливое рычание перебил выскочивший на берег оборотень. Огромный, волосатый и с острыми зубами, которые зловеще клацали и становились все ближе.

— Да еб твою мать! — рявкнул Уайтхед. — Очнись!

Гермиона закончила с обувью и рванула к ручью. Времени, чтобы проверить действие чудо-ботинок не было, поэтому она с разбегу ступила на воду. Ноги не провалились, и, осмелев, она побежала быстрее. Уайтхед догнал ее в два шага, но не обгонял, а бежал рядом. Это необъяснимым образом успокаивало, хоть адреналин и продолжал гнать вперед.

Теперь вой раздавался со всех сторон. Казалось, оборотни окружали их, загоняли в ловушку.

— Куда мы бежим?

Как бы ей не было противно, но в голосе проскальзывала паника.

— В безопасное место. Если успеем, конечно.

Последние слова никак не вселяли надежду. Но ничего другого они предпринять не могли. Сейчас она целиком и полностью зависела от Уайтхеда и его знаний. Нравится, не нравится, а делать нечего.

Невысокое деревянное сооружение, отдаленно напоминавшее жилой дом, выросло словно из-под земли. Хлипкая дверь сдалась после первого удара ногой. Внутри было темно. Заколоченные досками окна пропускали лишь тонкие полоски света. Пахло гнилой листвой и тиной.

— Помоги.

Уайтхед вылил что-то из пузырька. Гермиона принюхалась и пришла к выводу, что это какое-то горючее.

— Поджигай. Я обронил зажигалку.

Она уставилась на него во все глаза.

— С ума сошел. Мы сгорим тут.

— Ну тогда нас разорвут оборотни.

Он был прав. Гермиона видела, как те приближались к дому. Шерсть бугрилась на загривке, а глаза хищно сверкали в лунном свете. Самый крупный встал на задние лапы и завыл. По спине Гермионы побежали мурашки. Дрожащими руками она достала зажигалку, наблюдая, как оборотень прыгнул на крыльцо. Она закричала, но успела чиркнуть по колесику и бросить зажигалку под ноги. Пламя вспыхнуло моментально.

— Бежим!

Уже не споря она побежала за Уайтхедом, который добежал до дальней двери, ведущей в подвал. Рычание позади перемешивалось с визгами — кто-то все-таки рискнул броситься в огонь.

Ступени оказались настолько сырыми, что Гермиона не удержалась. Но сильная рука Уайтхеда очень вовремя схватила ее за шкирку.

— Жить надоело? — рыкнул он. — Смотри под ноги. И вообще, ботинки универсальные. Стукни пяткой об пол, и на подошве вылезут шипы.

— О, твои комментарии весьма своевременны.

Гермиона не удержалась от сарказма. Ее сотрясала дрожь от пережитого ужаса. И что-то ей подсказывало, что их испытания еще не закончились.

— Сейчас мы окажемся внизу. Ни в коем случае не останавливайся. Поняла?

Не смотря на его резкий и требовательный тон, Гермиона не стала возражать. Быть заранее предупрежденной нравилось ей больше.

Он достал какую-то палочку, согнул ее пополам, отчего она загорелась ярким оранжевым светом. Остановился на последней ступени, посмотрел на нее и указал на пол. И если оборотни вызывали ужас, то копошащиеся в земляном полу плотоядные черви — настоящее отвращение. Она заткнула рот рукой.

— Боже! Я никогда не видела их в таком количестве. Мерзость.

— А как они лопаются под ногами, — на распевку протянул Уайтхед. И ей впервые захотелось ударить его сегодня.

— Прекрати.

Но он негромко рассмеялся.

— Дамы вперед?

Гермиона выразительно подняла брови и развела руки в стороны.

— Не в этот раз.

Все еще посмеиваясь, он спустился. Черви и вправду лопались как хлопушки. Распространяя при этом отвратительный трупный запах.

Гермиона вздрагивала каждый раз, когда червь взрывался, но обойти Уайтхеда не могла.

— Нельзя ли побыстрее, черт возьми!

Он в ответ лишь хмыкал и явно наслаждался раздавливанием скользких червей.

— Садист, — пробормотала Гермиона.

Местами на лицо попадала паутина, заставляя чесаться и чихать. Гермиона даже не хотела представлять, что еще могло прятаться здесь, но все равно думала об этом. Вдруг тут затаился боггарт. А у них не было палочки, чтобы прогнать его. Или еще хуже. Дем…

— А ты точно училась на Гриффиндоре? Твой страх так осязаем.

— Не страх, а опасения.

— Ну-ну.

Гермиона замахнулась, чтобы все же ударить того между лопатками, как вдруг они оказались на берегу озера. Она даже могла сказать, что видела огни палаточного лагеря Сферы. И не удержалась от облегченного вздоха.

— Чему ты радуешься? — Уайтхед сощурил глаза, оглядываясь на нее. — Это тихое с виду озеро скрывает самых опасных существ магического и магловского миров.

— Я и не сомневалась в этом. Как будем перебираться.

— Хороший вопрос. Ботинки тут не помогут.

Сильная рябь на воде заставила Гермиону подойти к Уайтхеду поближе. Как же не хватало волшебной палочки. Наверное, никогда в своей жизни она не чувствовала себя такой беспомощной и бесполезной.

— В костюме случайно не припасена моторная лодка или крейсер?

— Ха-ха. К сожалению нет. Придется плыть.

Она аж подскочила.

— Я не полезу в озеро.

Уайтхед положил руки ей на плечи и слегка встряхнул.

— А выбора нет. Оборотни рано или поздно доберутся и сюда.

— Я обойду. Пусть это и займет больше времени.

Он покачал головой.

— Нужно строго следовать маршруту. Озеро нельзя обойти. И потом, местность имеет свойство меняться. Например, если бы не успели добежать до того строения, то оно исчезло бы. И тогда не факт, что у нас получилось так легко уйти от тех оборотней.

Эта информация заставила ее задуматься. Вряд ли бы им грозила реальная угроза смерти. Сфера наверняка предусмотрела все исходы. Но проверять слова Уайтхеда ей не хотелось. Она очень устала. Бросив тоскливый взгляд на озеро, Гермиона нерешительно кивнула.

— Хорошо. Чем поможет костюм?

— Дышать под водой. — Он щелкнул ее по носу и отпустил. — Смотри.

Уайтхед потянул за спрятанную на подвороте горловины петлю. Следом показался кусок ткани, напоминающий капюшон.

— Надеваешь на голову и ждешь, когда полностью покроет твое лицо.

— А, это типа скафандр?

Он моргнул пару раз и расхохотался. Гермиона вспыхнула и не удержалась-таки от тычка.

— Что смешного?

Вместо ответа Уайтхед достал из рюкзака маленькую коробочку. Она вытащила такую же и осторожно открыла ее.

— Жабросли?!

— Жабросли.

Уайтхед с невыносимо серьезной, на ее взгляд, физиономией высыпал растение на ладонь и слегка растер пальцами. Гермиона поморщилась от специфичного болотного запаха. А ведь им предстояло проглотить это.

— До последней крошки. — Он хитро подмигнул и одним махом закинул жабросли в рот.

— Фу! — Не удержавшись, Гермиона отвернулась.

— Потовопись, — он усердно пережевывал растение и уже подходил к кромке воды. — За мной.

Сделав пару вздохов, она затолкала вонючие жабросли в рот и всеми силами старалась не дышать, чтобы отвратительный запах не впивался в ноздри и не разъедал глаза. Едва последний кусок проскользнул внутрь, как шею сдавило словно жгутом. В глазах потемнело. Гермиона видела, что Уайтхед почти полностью погрузился в воду. Обернулся. Махнул рукой и что-то прокричал. Вряд ли хорошее. Еле сдерживаясь от того, чтобы не упасть на колени и ползти на карачках, она заставила себя идти. С каждым шагом вдох получался более глубоким. Пелена спадала с глаз. Вода доставала до пояса. Уайтхеда не было. Гермиона понимала, что опять начнет задыхаться. Она чувствовала, как жабры растягивали кожу на шее, а значит пора нырять. Но что-то мешало. Подчиняясь внутренней интуиции, обернулась к берегу. Никого. Но чей-то тяжелый взгляд давил и лишал воли.

Тем временем жабры приняли правильную форму и больно затрепетали. Гермиона вскрикнула, приходя в себя. Схватилась за шею и захрипела. Глупое промедление могло обратиться в фатальную ошибку. В глазах потемнело, а виски сдавило так, что череп, казалось, вот-вот треснет.

Сильный толчок в спину заставил потерять шаткое равновесие и, наконец, рухнуть в воду. Боль исчезла почти сразу. Сердце забилось ровнее. Темнота отступала. И как бы Гермионе не хотелось всплыть, она понимала, что внизу безопаснее.

Когда зрение прояснилось, перед ней возник Уайтхед. Даже через толщу мутноватой воды было видно, как он зол. Полностью признавая свою вину, Гермиона подняла руки на уровне груди и кисло улыбнулась. На что он кивнул и указал на нужное направление. Гермиона развернулась и поплыла. Стыдно признавать, но она совершенно потерялась в пространстве. И будь Уайтхед ее врагом, смерть давным-давно настигла бы ее. Причем самым несуразным образом.

Они плыли рядом. То и дело оглядываясь по сторонам. Гермиона была прекрасно осведомлена какие обитатели им могли повстречаться и большую часть она бы точно не хотела увидеть. На Турнире Трех волшебников те, кого предстояло спасать участникам, находились под специальным заклинанием, похожим на сон. Гермиона ничего не помнила до всплытия на поверхность. Поэтому мелькавшие тени рыб и каких-то мелких существ заставляли вздрагивать и мысленно готовиться к худшему. Но прошло уже около десяти минут, и пока никто им не угрожал.

Уайтхед иногда кидал на нее встревоженные взгляды словно проверяя ее выдержку. Но Гермиона была слишком сосредоточена и не обращала внимания на хлипкое подобие заботы. Даже чуть прибавила, опередив того на полкорпуса. И в следующий миг пожалела об этом.

На нее налетело что-то огромное. Вихрь из пузырьков воздуха и обрывков водорослей закружил вокруг забившегося от ужаса тела. Гермиона, ослепленная и захваченная врасплох, изо всех сил вращала руками, но ничего кроме воды не чувствовала. Зато жабры работали как сумасшедшие. В них попадал мусор, из-за чего дышать становилось не так легко. По ногам прошла ледяная дрожь. Снизу повеяло могильным холодом. Гермиона подтянула ноги выше, теряя самообладание. Мороз по коже пробирал до костей. Страшная догадка озарила почти запаниковавшее сознание. Зажмурившись, Гермиона кувыркнулась, вытянулась по струнке, прижимая руки к бедрам, и устремилась ко дну.

Она знала, что по другому ей не выбраться из ловушки, которую очень хитро подстраивали злобные угри-падальщики. Они выматывали жертву, ждали, когда та упадет на дно и начнет разлагаться. Этим и питались. Сами они не были страшны. С палочкой с ними справиться не составило бы труда. Однако Сфера решила с первого же раза устроить настоящее испытание на прочность. Это битва характеров. Хватит ли у тебя ума, смелости и выносливости одолеть препятствия.

В случае с угрями-падальщиками единственным выходом сейчас было просто убраться как можно дальше. Они не могли преследовать жертву долго. Их расчет на физическую слабость и панику. И пусть оцепенение спало, Гермиона не знала, сколько продержится.

Кто-то резко дернул ее за руку и потащил чуть левее. Если бы могла, Гермиона закричала бы. Но разглядев светлый затылок Уайтхеда, успокоилась. Ненадолго. Он сменил направление: сначала вверх, затем вправо, прямо, снова вверх, влево. Гермиона послушной марионеткой тащилась на буксире и уже не чувствовала своей руки. Казалось, еще немного, и он оторвет хрупкую конечность и исчезнет с ней во тьме.

Они петляли, иногда натыкаясь на подводные каменные глыбы или на русалок, но те расступались, недовольно что-то крича им вслед.

Теперь у Гермионы горела не только рука, но и легкие. Видимо, действие жаброслей заканчивалось. А до берега они еще не доплыли.

Через пару минут Гермиона начала задыхаться. Она старалась протерпеть насколько это было возможно, но в глазах опасно темнело. Организм, повинуясь инстинкту, потянул ее на поверхность. Сквозь мутную пленку она различала слабый лунный свет. Он становился все ближе. Гермиона выпустила остатки воздуха из легких и приготовилась вдохнуть. Но Уайтхед вновь дернул ее на себя. Она замолотила руками, из последних сил пытаясь вынырнуть. Вот только шансы были не равны. Тьма задавила густотой. Карие глаза закрылись, тело обмякло. В груди разлилось тепло, все остальное потеряло значение.

* * *

Стены министерства давили на Гермиону. Но вопреки своему желанию, ей приходилось приходить сюда каждый день. Неразбериха после окончания войны требовала немедленных действий. И если судебные разбирательства закончились, то судьба магического сообщества оставалась в подвешенном состоянии. Гермиона чувствовала ответственность и старалась, как могла, помочь.

Комиссии по урегулированию и налаживанию правопорядка собирались чуть ли не через день. Гарри и Рон выглядели ничуть не лучше. Они сидели в тесной комнате и ждали, когда их вызовут.

Отставив чашку с чаем, Гермиона обняла себя руками. За эти мучительные полчаса ожидания она не раз ловила обеспокоенные взгляды Гарри. Он был растерян и не понимал, как поступить дальше. Оставалось лишь улыбаться одними губами и шептать, что все будет хорошо. Никто больше не умирал и не нападал. Но чувство неопределенности не уходило, мешало спать по ночам и не давало видеть будущее в радужном свете, как бы этого всем не хотелось.

Кингсли вызвал их троих. Они зашли в затемненный кабинет, в котором еще витал дым сигарет и аромат свежезаваренного кофе. Временно заняв пост министра, Кингсли выглядел хуже некуда. Гермиона вообще сомневалась, что он спит. Даже заклинания не могли скрыть несвежую одежду, мешки под глазами и усталость.

Но сегодня все внимание на себя перенял незнакомый мужчина. Высокий, с посеребренными висками, молчаливый. Он внимательно оглядел вошедших, сделал пометки на листе пергамента и только потом склонил голову в знак приветствия.

— Здравствуйте, ребята. Устраивайтесь за столом. Кофе? — Кингсли махнул палочкой, наполняя кофейник новой порцией напитка.

— Нет, спасибо, — ответил за всех Гарри. — Представите?

— О, конечно. Это невыразимец из Макуса, поэтому имя его никто не знает. Называйте его мистером Сильвером.

Гермиона снова ощутила на себе изучающий взгляд. На подсознательном уровне этот человек не понравился ей. Да и вообще, разве правильно, что гражданин другого государства имел доступ к столь важным аспектам жизни магического сообщества. Она принципиально игнорировала неприятное внимание и обратила свой взор на Кингсли и остальных членов министерства.

— Мы пригласили его для оказания помощи. Будучи опытным менталистом, психологом и заклинателем, он призван разобраться со сложившейся ситуацией. А конкретнее, с пожирателями. Вы понимаете, что сыворотки правды недостаточно для установления истинных мотивов как Реддла, так и всех его бывших приспешников.

Гарри сердито сдвинул брови. Конечно, он был против, чтобы преступников оправдывали. Но и не призывал сажать в тюрьму и казнить всех поголовно. В отличие от Рона. Их друг вообще не понимал всей этой возни. «Бесполезная трата сил и времени» — вот, что он говорит каждый раз на подобных собраниях.

Пытливый ум и любознательность Гермионы заставляли ее признавать, что все может оказаться куда запутаннее, чем ожидалось. Загадка Реддла не давала ей покоя.

— К слову, мистер Сильвер происходит из немагов, поэтому помимо волшебной школы, окончил и магловский университет.

Данная информация немного смягчила восприятие Гермионы, но холодная аура мага все равно была отталкивающей.

— Мерлин, вы делаете все возможное, чтобы затянуть дело до бесконечности, — протянул Рон.

— Мы не вправе совершить ошибку. Последствия предыдущих мы и разгребаем.

Нетерпение в голосе Кингсли заткнуло Рона, правда до Гермионы иногда долетал еле слышный бубнеж.

— Вчера мы закончили с извлечением воспоминаний. Сегодня нами будут рассмотрены воспоминания Реддла. Все основные моменты мой секретарь внесет в протокол. Потому что кто бы не оказался у власти, бюрократия остается неизменной.

Гермиона переглянулась с Гарри, пряча улыбку за покашливанием. Это было в характере Кингсли: шутить, когда все напряжены до предела.

Прошло еще пять минут приготовлений. В кабинет занесли поднос с прозрачными пузырьками. Содержимое обволакивало белесым дымом тонкие стенки сосудов, словно привлекая и жаждая нашего внимания. Столешницу плавно отсоединили от стола, поместив на ее место большое овальное блюдо — омут памяти. Гермиона читала об этом артефакте. Сделанный из уэльского серебра и испещренный кельтскими надписями, он являл собой величайшую ценность магической Британии. От волнения у Гермионы задрожали руки. И если бы не обстоятельства, то порадовалась бы даже и поделилась бы с друзьями своими эмоциями и знаниями, но те явно не разделяли ее восторга. Гарри знал, что их ожидало, Рон — нет. Для нее же было достаточно обширной теоретической подготовки.

Между тем Кингсли откупорил первый сосуд, вылил содержимое в омут и первым склонился над затрепетавшей гладью. Все последовали его примеру.

Гермиона медленно приближала лицо к омуту, где уже стали проявляться очертания воспоминания. И когда по коже побежали мурашки от соприкосновения с этой странной материей, ее ослепила красная вспышка.

* * *

Гермиона очнулась из-за жгучей боли. Словно кто-то воткнул раскаленный кусок металла прямо под сердце. Каждый вдох и выдох давались невероятным усилием. Но больше всего пугала абсолютная темнота.

— Что со мной?

Она попыталась подняться, но ей не дали.

— Все хорошо, мисс Грейнджер. Это побочный эффект, продлится еще минуты две-три и вы снова будете видеть. Полежите немного.

— Ну спасибо, успокоили.

Закрыв глаза, Гермиона постаралась расслабиться. Тело болело почти как от Круциатуса. Лестер зашуршал бумажками, записывая что-то удивительно скрипучим пером. Она поморщилась от стука в висках.

— Что произошло?

— Вы чуть не лишились своей умной головки. Не утащи я вас глубже под воду, — процедил Уайтхед, явно чем-то недовольный.

— Агрх, да я чуть не захлебнулась! — парировала Гермиона. — И до сих пор ничего не вижу, черт возьми!

— Сок плюща ядовит, а он входит в состав зелья, которым вас привели в чувство.

— Ясно.

Пусть злость и толкала ее на гневные тирады, но тратить силы на это не хотелось. В какой-то мере ей даже нравится вот так лежать и не видеть лицо Уайтхеда. Тогда кажется, что и он не замечает, как она дрожит.

Свет постепенно пробивался через пелену, окрашивая веки в розово-оранжевый цвет.

— М-м-м, да вы меня точно убить хотите.

Гермиона провернула ладонь, невербальным приглушая свет. И когда неприятные ощущения ушли, она открыла глаза и огляделась. Они были в одной из многочисленных палаток на берегу озера. Лестер не отрывался от записей. Уайтхед, обнаженный по пояс, стоял, сложив руки за спиной, и сверлил ее тяжелым взглядом. С головы вода стекала по телу, невольно привлекая внимание. Гермиона про себя отметила полное отсутствие волос на груди и часть татуировки, виднеющейся на левом боку. Ей даже захотелось обойти его кругом, чтобы рассмотреть поближе, но по понятным причинам не стала этого делать.

— Я требую объяснений.

Ноги еще дрожали и плохо слушались, но Гермиона, со свойственным ей упрямством, встала. Было неприятно осознавать, что человек, которому она не доверяла, стал свидетелем ее чересчур долговременной слабости. Она выпрямила руки вдоль тела, расправила плечи и чуть приподняла подбородок.

— Наверное, нехватка кислорода сказалась: ты не заметила над поверхностью желтоватое свечение?

Гермиона проглотила возражение. Она знала, о чем он говорил, но не понимала, как могла пропустить столь опасное явление? Вынырни и вдохни она, то была бы уже давно мертва. Ядовитый туман вызывали желтые пресноводные водоросли, питающиеся, как и угри-падальщики, разлагающейся органикой. Растения уловили множественные колебания, которые они с Уайтхедом устроили, и активизировались.

— Но как я не задохнулась?

— Ты почти задохнулась и…

— Если бы Честер не имел должной физической подготовки, он бы не успел вытащить вас на берег и восстановить э-э-э… дыхание.

Никогда желание провалиться сквозь землю не было столь сильным. Уайтхед с усмешкой натягивал майку, явно с удовольствием наблюдая, как краснело ее лицо.

— Мне нужен горячий душ, — пробормотала она.

И под пристальные взгляды Лестера и Уайтхеда поспешила на базу. И не смотря на то, что совесть призывала вернуться и поблагодарить за спасение, Гермиона лишь сильнее сжала челюсти, прибавив шаг.

Уже в коридоре она налетела на не менее растрепанного Крауча. В том же костюме, взлохмаченные волосы и с порезанной щекой. Они отошли друг от друга.

— Знаешь, теперь даже не так обидно.

— В смысле?

«Краучу видимо неплохо досталось», — пронеслось у нее в голове.

— Не я одна пострадала.

Крауч хмыкнул, потирая плечо. Ей наверное стоило бы поинтересоваться, что случилось, но обсуждать сейчас прошедшие часы не хотелось. Ведь он тоже будет спрашивать. Поэтому она просто кивнула и пошла дальше.

— Общий сбор через три часа, — сказал Крауч ей вслед и, не дожидаясь ответа, скрылся в своей комнате.

Прошло уже два часа, а Гермиона до сих пор не могла прийти в себя. Одуряющее действие зелья отступило, в отличие от переполнявших ее чувств. Попытки взять их под контроль проваливались одна за одной. А ведь это было только первое испытание. Она боялась представить, что последует после. Но больше всего расстраивала ее неготовность.

— Жалкое лицемерие, Грейнджер, — качала она головой, глядя на свое отражение. — Гарри бы разочаровался.

И как бы ей не хотелось расплакаться, слезы лишь жгли глаза солью, но не стремились наружу, чтобы принести малую толику облегчения. Гермиона схватила расческу и с остервенением принялась приводить в порядок ненавистные волосы. Стянула тугой пучок до болезненного ощущения в затылке с каким-то необъяснимым для самой себя мазохизмом. Привычный макияж скрыл следы усталости и мелкие царапины. Она посмотрела на дверь. На дисплее отображалось время. Оставалось полчаса до собрания. Правда, справиться с ненормальным блеском в глазах и нездоровым румянцем не получалось. Гермиона снова окинула свое отражение придирчивым взглядом. Она не верила себе, но выхода не было. Ее обещание перекрыло другие возможные пути, а врожденное чувство справедливости не позволяло пойти на попятную.

Стук в дверь отвлек ее. Она ткнула пальцем по небольшой клавиатуре, чтобы увидеть, кто к ней пожаловал. Долохов. Волна стыда вновь побежала по венам. Пусть он и мог помочь и успокоить, ей не хотелось смотреть в его глаза. В них она видела то, что не отражалось в зеркале: свою душу. Антонин умел читать ее, но никогда не упрекал словами, если признавал ошибки. Ему достаточно было посмотреть. Обняв себя руками, Гермиона сняла блокировку.

Если он и участвовал в каком-то испытании, то внешне на нем это никак не отразилось. Гермиона отметила, как сосредоточен его взгляд и напряжена спина — верный признак беспокойства. И не смотря на свое состояние, она не желала говорить об этом сейчас. Потому что под воздействием эмоций, правда так и норовится сорваться с языка. Ухудшать обстановку, по ее мнению, точно не стоило. Гермиона заставила себя улыбнуться, слабо надеясь, что Долохов поверит. Но, то ли он решил уступить, то ли просто устал, улыбнулся в ответ. В его улыбке она тоже не увидела ничего веселого.

— Ты как?

И этому банальному дежурному вопросу Гермиона была по-настоящему рада.

— Нормально.

Как и удовлетворительному кивку. Она указала на стул. Сама села на кровать.

— Ты сблизился с Уайтхедом.

Гермиона изо всех сил старалась, чтобы голос звучал, как можно более равнодушно. Одно его имя вызывало смешанные чувства, которые испытывать вовсе не хотелось. Особенно перед Тони.

— Ну, он оказался весьма компетентным. По крайней мере не сыпет заумными словечками, как Лестер, направо и налево. — Антонин подмигнул и добавил: — Иногда он мне кое-кого напоминает.

Прыснув в кулак, Гермиона ощутила, как напряжение потихоньку отступило. Она раскинула руки и упала спиной на постель.

— Мерлин! У меня болит все! Я слишком стара для всего этого.

— Гермиона Грейнджер, ты жалуешься мне на работу?

Деланное удивление друга рассмешило ее еще больше.

— Дай поныть, а. Мне это жизненно необходимо.

— К сожалению, сейчас нет времени, дорогуша. Я, если честно, пришел, потому что боялся, что ты разозлишься и не придешь на собрание.

Гермиона со стоном сползла на пол, закрывая лицо ладонями. Правда одним глазом все же смотрела на Антонина.

— Ты слишком хорошо меня знаешь. Я не хотела идти.

— Эй, — Антонин сел рядом на пол и похлопал ее по плечу. — Я понимаю, что тебе тяжело. И я готов выслушать тебя.

— Я…

— Тогда, когда ты захочешь.

Гермиона не удержалась и все-таки обняла друга. Такое нужное тепло приятной волной разлилось по телу. Неуверенность скрылась глубоко внутри, напоминая о себе редкими мурашками.

— Идем.

Они пришли одни из первых. На столе, напротив пока еще пустующих стульев, лежали папки. Гермиона зацепилась взглядом за заголовок: «Практическое испытание. Часть I». Она споткнулась, отступив назад.

— Все в порядке?

Долохов держал ее за руку и обеспокоенно всматривался в карие глаза. Но Гермиона продолжала гипнотизировать папку. Хлопнула дверь.

— Добрый вечер.

Уайтхед, увлеченный планшетом, прошел мимо и занял свое место. Чтобы бы его сейчас не, отвлекало Гермиона мысленно была благодарна ему за эту отстраненность

Услышав многочисленные голоса из коридора, она села за стол и, чтобы отвлечься, схватила несчастную папку. Но открывать не спешила. Антонин вообще предпочел не читать отчет, хотя должен был. Что не мешало ему ознакомиться с результатами первого дня у себя в комнате. От этого осознания на душе стало еще паршивее.

Когда вошла толпа и заполонила гомоном зал, Гермиона перевернула титульную страницу. Пока все рассаживались, она силилась прочитать хоть строчку, но буквы расплывались. Волнение оказалось сильнее, чем думалось. Подкрадывалась паника, приближение которой отдавалось гулким стуком сердца. Кончики пальцев покалывало от возбуждения. Гермиона не знала, выдержит ли до конца собрания. Положив папку перед собой, она обвела затихших участников команды быстром взглядом. Все казались собранными и спокойными. «Что же со мной не так?»

— Начнем, пожалуй, — Лестер материализовался будто из воздуха.

Гермиона же под монотонные разглагольствования проваливалась в нерадужные мысли. Изредка она кивала, слыша свое имя, но не поднимала взгляда от стола. В голове выстраивалась вполне логичная цепочка, которая с пустым звоном обрывалась в этом зале. Гермиона чуть подпрыгнула на стуле от ликования, пусть и не от очень радостного. Решить сложную задачу — всегда приятно, особенно, когда она может объяснить происходящее. Долохов отреагировал на ее всплеск едва заметным движением: он склонился в сторону подруги и выжидающе замер. Гермиона сложила руки в замок, тем самым показывая, что все под контролем и что ему не стоило беспокоиться. Однако сердце продолжало лихо отплясывать.

Едва Уайтхед дал отмашку, что собрание окончилось, как Гермиона первой выбежала за дверь. Сейчас ее мало волновало мнение других. Крауч и Долохов сами придут к ней, и этого пока было достаточно.

Когда ее оповестили о гостях, Гермиона уже куталась в теплый плед и пила горячий шоколад, сидя на кровати. Она попросила программу впустить их.

— Я смотрю, все серьезно, — проговорил Антонин, устраиваясь на краю кровати.

Крауч молчаливой тенью проскользнул мимо и занял стул. Гермиона пыталась прочитать на его лице хоть какую-то эмоцию, но ничего кроме обычной сосредоточенности не увидела. Оставалось только надеяться, что сегодня настроение начальника не будет таким паршивым, как у нее. Крауч вскинул голову и поймал ее изучающий взгляд.

— У тебя нет причин для самоуничижения. Общая оценка — выше ожидаемого, — неожиданно мягко сказал он. — Но я понимаю твое состояние.

— Ненавижу быть беспомощной! — Гермиона ударила по подушке. — Не люблю быть неосведомленной. Агрх!

— Как и все мы тут, — добавил Крауч. — Но место, куда мы отправимся, вообще не изучено и непредсказуемо. Что нас там ожидает? — он развел руками.

Антонин по-отечески приобнял ее за плечи.

— Но там я буду рядом.

Гермиона прикрыла глаза, чтобы скрыть какое удовольствие ей доставили его слова. Это помогло ей собраться с мыслями.

— Дело не только в этом. — Она нервно провела рукой по волосам. — Все то время, начиная с окончания войны, я живу в ожидании, что вот-вот жизнь наладится. Да, вроде все закончилось хорошо, никто больше не умирает и не боится, но я будто… Может, причиной тому Гарри или я сама. Мне почему-то кажется, что что-то мы не доделали, что что-то еще требует нашего внимания. Я постоянно жду какого-то сигнала, толчка. Того, что заставит действовать. И вот я здесь.

— То есть, ты считаешь, что именно твое бессознательное стремление к действиям привело тебя сюда?

Гермиона кивнула. Конечно, дело было не только в этом, но по каким-то причинам не могла озвучить то, что давно тревожило. Вряд ли они придадут ее догадкам большое значение. Нет, она не хотела делать громких, а главное, необоснованных заявлений. Долохов, может быть, и доверял ее инстинктам, чего не скажешь о Крауче. Даже сейчас его настороженный взгляд проникал, казалось, в самое сердце. Она, не выдержав такого натиска, отвернулась.

— Не забывай, что существуют регламентированные уровни доступа. Каждый участник получает именно ту информацию, которая поможет ему успешно выполнить задание. Но я понимаю твое негодование.

Слова Крауча лишь еще больше разозлили ее.

— То есть, на меня возлагают ответственность единолично окончить миссию, но при этом не доверяют в полной мере?

Гермиона почти прокричала вопрос. Ее трясло, из-за чего сидеть на одном месте она могла. Крауч тоже встал, возвышаясь над ней. Он ткнул указательным пальцем в пресловутую папку.

— Изволь ознакомиться. Особенно обрати внимание на рекомендации Лестера.

Помявшись несколько мгновений и так не решившись сказать что-то еще, он ушел. Гермиона перевела возмущенный взгляд на Антонина.

— Какого черта он вообще сюда приходил?

Долохов пожал плечами, потому что и сам не понимал, что хотел до нее донести Крауч. Но оставлять Гермиону в таком состоянии он точно не собирался.

— Эй, все не так плохо. Вспомни, как ты рассказывала о вашей борьбе с Волдемортом. Профессор Дамблдор также не снабдил вас подробной инструкцией, но вы справились. Почему ты думаешь, что бессильна? Это же не так.

Он подошел к ней и слегка встряхнул за плечи. То, как она смотрела на него в моменты их душевной близости, заставляло его винить себя. Это слепое обожание, пусть и тщательно скрываемое ею, огромным камнем давило на сердце. Долохов не знал, когда дружба и доверие с ее стороны переросли в нечто большее. И будь он проклят, но не знал, как вытравить из этой упрямой девчонки романтические бредни.

— Ты помогла Гарри тогда и поможешь снова. Но если ты не будешь верить себе, то тогда находиться здесь и не стоило вовсе.

— Ты прав, — прошептала Гермиона, не сводя с него глаз. — Прости, Тони.

Крауч вихрем ворвался в технологический отдел. Дежурный подпрыгнул на стуле, отрываясь от монитора.

— К-кр… Мистер Крауч, чем могу помочь?

— Мне нужно срочно связаться с Верховным Лордом.

Краем глаза Крауч заметил движение справа от себя. Узнав Уайтхеда, сидящего за дальним столом, он тихо выругался. Наверное, глупо было надеяться, что глава Сферы отдыхает. Но его вмешательство все только испортит.

— Честер? Не ожидал тебя тут увидеть, — как ни старался, Крауч не смог скрыть сквозившее в голосе раздражение.

— Если честно, то я сам не планировал приходить сюда. Но когда тебя отвлекают от основной работы, это немного бесит и выбивает почву из-под ног. Дорабатываю один проект, вернее, вношу корректировки. Как Гермиона?

Идея вспыхнула в голове настолько внезапно, что Крауч даже испугался ее простоте и гениальности. Напряжение заметно сошло на нет.

— Сэр, так вас связать с Верховным Лордом?

Крауч уже и забыл, зачем пришел.

— Нет, я передумал, — он отмахнулся от паренька и подошел к Уайтхеду. — Кстати о Гермионе. Я хочу кое-что обсудить.

Тишину маленькой уютной гостиной нарушил стук упавших на деревянный пол ботинков. Серое кружево пыли завертелось в лучах утреннего солнца. Ванда перекинула ноги через подлокотник кресла и подставила лицо под живительное тепло. Прошла уже неделя, как она с друзьями проживала в этом уединенном доме среди хвойного леса, и погода еще ни разу так не баловала. Один хмурый день сменялся другим. Настроение у всех было соответствующее. Она обычно садилась поближе к камину и что-нибудь читала. Иногда готовила, хотя чаще всего роль повара доставалась Сэму. Он вообще казался единственным, кто сохранял спокойствие. Шутил, подбадривал, рассказывал анекдоты и забавные истории из своей жизни. И Ванда хорошо понимала, что если бы не он, то она и Стив, наверное, не выдержали бы.

Стив. Вот уж кто загонялся по полной, так это именно он. Ей оставалось только догадываться, что творилось в его душе. Стив предпочитал либо отмалчиваться, либо уходить в лес, чтобы пробежаться и в лишний раз убедиться в отсутствии слежки. Пусть бывший всенародный герой и не показывал этого, Ванда знала, как Стив переживал. Стать преступником в государстве, которое всегда защищал — страшный сон для него.

— Эй народ! Налетай!

Ванда поморщилась. Чего ей хотелось меньше всего, так это шевелиться. Она запрокинула голову на подлокотник, чтобы глазами выразить свое нежелание. Верх ногами Сэм выглядел весьма забавным. Ванда фыркнула.

— Своим криком ты нарушил момент…

— Хватит с меня ваших жутких медитаций и пряток по углам. Сегодня у нас праздник.

— Это какой же? Что-то не припомню.

Сэм прошел на кухню и принялся опустошать пакеты.

— А это имеет значение? Я что, зря тут закупился?

Он окинул взглядом заставленный стол и добавил:

— Потому что если мы все не съедим, то придется выкидывать.

Ванда была вынуждена признать, что ответить ей нечем. С деньгами у них дела обстояли очень печально. Поэтому другого выбора, кроме как подняться с нагретого местечка, не оставалось. Она со вздохом зашнуровала ботинки, стянула волосы в хвост, бросив последний взгляд в окно.

— Ну давай посмотрим, что из этого можно приготовить.

И конечно не поспорить даже в выборе блюда они не могли. В итоге, под грузом убедительных аргументов Сэма, вроде «мы тут скоро плесенью покроемся» или «вконец одичаем и разучимся нормально общаться», они решили готовить обед на заднем дворике.

Стив вернулся, когда Сэм ловко переворачивал лопаткой шкворчащие на гриле стейки, а Ванда раскладывала запеченные овощи по тарелкам. Она улыбнулась на вопросительный взгляд Стива и развела руками.

— Ого! Я смотрю, работа кипит. Чем могу помочь?

Сэм махнул лопаткой, указывая на стол.

— Нарежь пирог. Сегодня обедаем по всем правилам, а что может быть лучше яблочного пирога с корицей на десерт?

— Ну на это и возразить нечего, — усмехнулся Стив.

И пока они занимались приготовлениями, переговариваясь и посмеиваясь друг над другом, каждый, пусть и на короткое время, забывал, где и как они оказались.

— Я все вижу, кэп, — Сэм бросил в друга скомканным полотенцем. — Отойди от пирога!

Стив виновато поднял руки пред собой и сделал пару шагов в сторону под заразительный смех Ванды.

* * *

Долохову буквально пришлось выпутываться из тесных объятий. Гермиона не хотела его отпускать, но он и так задержался дольше положенного. И как бы плохо она не выглядела, нужно было уходить.

— Ты всегда найдешь и примешь верное решение. А пока отдыхай и набирайся сил.

Гермиона молила взглядом остаться, боясь произнести хоть одно слово, которое разрушило бы все очарование момента. Но в черных глазах Антонина таилось искреннее сочувствие, приправленное дружеским пониманием, и ничего более. Как не пыталась, у нее получалось уловить и малейший намек на что-то романтическое. Она назвала бы его бесчувственной глыбой льда, но его объятия согревали и дарили надежду.

Дверь неслышно затворилась за гостем, прерывая зрительный контакт.

— Какой же он невыносимый упрямец!

Она почесала живот, разворачиваясь к кровати, и тут же замерла. Кожа пылала адским огнем — предостережение забылось под грузом всевозможных забот. Гермиона застонала от горячих покалываний, что расходились от пупка по всему телу. И если она вовремя не остановит этот пожар, то умрет завтра со стыда. Но, как и сказал Антонин, ей ничего не стоило найти правильное решение. Захватив полотенце, Гермиона закрылась в душе.

Крауч выглядел довольным. Пусть Уайтхед и не согласился напрямую, было видно, что идея как таковая не казалась ему противной или ужасной. Хотя другого он от него и не ожидал.

— Так, давай еще раз по порядку, — подал голос глава Сферы. — Ты просишь меня заинтересовать Гермиону в романтическом плане, чтобы она не зацикливалась на задании и не придумывала проблем на пустом месте. Верно?

— Да, как бы цинично это не звучало. Достаточно платонических отношений, спать с ней не обязательно.

— Хм, — Уайтхед потер подбородок. — Ты говоришь, что она чересчур напряжена и возбуждена предстоящим предприятием. По-моему, секс помог бы лучше всего.

Крауч скривил лицо. Что ему не нравилось в Уайтхеде, так это излишняя прямота.

— И потом, почему не Долохов? Она вроде не равнодушна к нему.

— Именно поэтому. — Крауч устало вздохнул. — Но Антонин и сам ни за что не пошел бы на это. Гермиона дорога ему, вот только как дочь. Ты достаточно умен, чтобы увлечь ее и скрыть истинные мотивы.

— Спасибо за оценку моих способностей, конечно, но я не уверен, что это даст положительный результат. Взаимопонимание у нас с ней хромает на обе ноги.

— Заинтересуй ее. Покажи, что ты сделал, чтобы миссия была успешно завершена, убеди. И если она поверит, то считай, ты победил. Ей надо успокоиться.

— Красиво поёшь. Я бы посмотрел на лицо Гермионы, услышь она тебя.

Сказал Уайтхед и рассмеялся. Но Круч нутром чуял, что тот заинтригован. Значит, дело осталось за малым. То, что Гермиона будет отчаянно сопротивляться, он не сомневался. Поэтому ее упрямство сыграет против нее самой.

— А она не услышит. — Крауч посмотрел на наручные часы. — Мне пора, режим и так ни к черту.

Уайтхед молча отсалютовал ему, ухмыляясь. Ожидал ли он такого? Точно нет. Собирался ли участвовать во всем этом? Нет. Но что-то из сказанного Краучем зацепило его. Или это что-то таилось на дне карих глаз, придавая словам какое-то особое значение.

— Та-а-к, да у нас тут прям драма намечается.

Он сделал пометки с обратной стороны блокнота, растянул губы в хищном оскале и отправился спать, размышляя по пути, как извлечь выгоду в сложившихся обстоятельствах.

Гермиона не знала, что ее разбудило. Часы показывали, что скоро рассветет. Лежать не хотелось, хотя еще вчера она клялась проспать до последнего звонка будильника. Повинуясь слепому желанию выпить теплого молока, она переоделась в любимую фланелевую рубашку и джинсы и вышла в коридор.

Тишина в этих стенах ощущалась весьма необычно. Гермиона наслаждалась чувством единения, которое присуще всем, кто решил поесть, пока остальные спят. В столовой было тихо. Гермиона направилась к холодильнику, по пути схватив большую белую кружку.

— Доброго утра! Или еще ночь?

Гермиона вскрикнула. Положив руку на грудь, где сердце зашлось в бешеном ритме, она обернулась.

Возле окна сидела одна из команды. Высокая блондинка с круглыми глазами. Гермионе она напомнила Флер Делакур. Правда француженка была лишена таких четко очерченных бицепсов. Но эта девушка, несмотря на некоторую маскулинность, оставалась невероятно привлекательной. Этакий Честер Уайтхед в женском обличие.

— Уже утро. И тебе доброго.

— Прости, не хотела пугать.

Пока Гермиона наполняла кружку молоком, она чувствовала, что девушка пристально ее разглядывала. И пусть это внимание слегка раздражало, но было объяснимо. Ее необщительность видимо очень заинтересовала остальных.

— Я Гермиона Гр…

— Знаю! — девушка выпрямилась на стуле, тут же осознавая свою бестактность. — Тебя все знают. Я — Лена.

Она протянула руку ладонью вверх, чем окончательно успокоила Гермиону.

— Очень приятно, Лена. — Гермиона пожала прохладные пальцы и улыбнулась. — В такой суматохе очень трудно найти время, чтобы познакомиться.

Лена, пригубив из стакана, согласно кивнула. Потом также молча задрала край футболки и показала свежую рану. Аккуратные швы обещали хорошее заживление, но Гермиона все равно внутренне содрогнулась. Как и ее собственные синяки и ушибы, это напоминало о том, что их всех ожидала отнюдь не игра.

— Да уж, все мы оказались в одинаковом положении.

— Ну, я бы так не сказала. Мне моя задача ясна, а вот что ты должна сделать… — Лена развела руками. — Причем мне кажется, что даже ты сама не до конца осознаешь всего масштаба действий.

Гермиона не нашлась с ответом. Да и возражать на правду не хотелось.

— Это реально стремно, — с сочувствием произнесла Лена. — Не хотела бы я оказаться на твоем месте.

— Хм, — пробормотала Гермиона в кружку.

Было приятно, что хоть кто-то разделял ее мнение и опасения. Она начала забывать, как это сидеть и просто разговаривать с кем-то. Подруг у нее не водилось. Джинни на связь не выходила, Чжоу варилась в своих проблемах в министерстве. Конечно, она не собиралась вываливать на новую знакомую все накопившееся, но вот обсудить предстоящую миссию теперь было с кем, пусть и не на сто процентов откровенно.

— Кто тебя так? — Гермиона глазами показала на рану.

— Дракон.

— Да ладно? Здесь есть драконы?

Лена придвинулась ближе, наклоняясь через стол.

— Тут гораздо ужаснее, чем ты думаешь, — прошептала она. — Первое задание подобрано в соответствии нашему главному страху. Я до одури боюсь драконов и высоты. И вуаля! Меня заслали в горы, где обитают драконы.

Гермиона задрожала. Чего боялась она? Неизвестности. Того, что не могла предусмотреть и предотвратить. Сфера не жалела ресурсов, не щадила людей. Плохое предчувствие снова зашевелилось глубоко внутри, поднимая со дна прежние сомнения и неуверенность.

— Эй! Ты неплохо справилась. Я читала отчет. Твоя оценка выше, чем у других. Ты, можно сказать, пример для подражания, — горячо продолжала Лена без малейшего намека на насмешку.

— Серьезно? Я? — Гермиона нервно заправила прядь волос за ухо. — Я думала, что провалила задание с треском.

— Провалить в принципе невозможно. Состав команды утвердили. Единственное, что нам может грозить, так это нудные беседы с психологами. Знаешь, я лучше еще раз к драконам в горы схожу. И пусть мне монстр спалит все волосы на голове, но высидеть хоть один сеанс с мозгоправом не в моих силах.

Не удержавшись от смешка, Гермиона потупила взгляд. Ей не хотелось бы, чтобы Лена приняла ее за недалекую девицу. Но та сама, окончив гневную тираду, рассмеялась.

— Не, ну серьезно. Чувствую себя невыносимо глупо, слушая вопросы, на которые либо нет ответов, либо нет желания отвечать.

— Отчасти ты права. Но ведь они действительно помогают кому-то.

— Может быть, — Лена пожала плечами. — Главное, чтобы они держались от меня подальше.

Теперь девушки рассмеялись синхронно.

— Для меня, наверное, взбучка от начальства будет пострашнее психолога.

— Что? — осеклась Лена. — Подожди. Твой начальник ведь Крауч?

Дождавшись утвердительного кивка, Лена уставилась на нее как на умалишенную.

— Брось, да он же ходячий секс.

Гермиона подавилась молоком.

— За всем этим фасадом аристократической сдержанности и элегантности прячется огненный мужчина. Уверенна, мозг у него прокачан по максимуму. Я бы рискнула попасть к нему на ковер.

Двусмысленно поиграв бровями, Лена устремила мечтательный взгляд в окно.

— Даже не думала о нем в таком плане! — воскликнула Гермиона.

— Конечно, ведь Долохов куда симпатичнее?

Тут Гермиона вспыхнула и в смущении заерзала на стуле.

— Это так очевидно?

Лена похлопала ее по сложенным ладоням.

— Просто ты часто смотришь на него и разговариваешь, врываясь в его личную зону комфорта. Поэтому вы либо очень близкие друзья, либо нечто большее.

Гермиона понимала, что та шутила и дразнила, но все равно избегала пытливого взгляда.

— Похоже мою симпатию видят все, кроме него.

— Он знает, Гермиона. Но по какой-то причине не показывает этого.

Любую из причин Гермиона бы смогла с легкостью опровергнуть, если бы он дал ей шанс. И она бы возможно злилась, не будь Антонин так серьезен и учтив. Он уважал ее чувства, за что гермиона его очень ценила.

— Но он дорожит тобой, — заверила Лена, улыбаясь.

— Я знаю.

* * *

Несмотря на то, что дни становились теплее, Ванда мерзла по ночам. Сквозняк, неизвестно откуда берущийся, заставлял плотнее кутаться в шерстяное одеяло. Кровать жалобно скрипела на любое ее движение, хотя другие спали на куда более неудобных кушетках. Ей, как девушке, всегда уступали лучшее. Пусть это порою и смущало, но приятно согревало. После смерти брата такая забота была очень нужной, как бы она не хотела признавать.

Сон не шел. Не помогало ни теплое молоко, ни подсчет овечек, прыгающих через забор. Ванда запустила в воздух красные искры и пальцами стала подбрасывать их, затейливо рисуя узоры на темном потолке.

За стеной что-то упало. Ванда вздохнула. Стиву снова приснился кошмар, и, конечно, она не пойдет к нему. Он мягко, но настойчиво дал понять, что справится сам. Ей оставалось надеяться на скоротечность таких снов. По крайней мере утром Стив не давал повода для беспокойства.

Задумавшись, Ванда направила самую большую искру в окно. Миллионы красных брызг разлетелись по стеклу. Голова вдруг закружилась от вспыхнувших перед глазами картинок. Ванда будто наяву оказалась в лесу. Чуть поодаль стояли два человека. Лиц было не разглядеть. Она отметила лишь, как трепетали на ветру длинные старомодные плащи, и услышала еле различимый шепот:

— Он — избранный.

— Избранный, — вторил другой призрачный голос.

Видение исчезло так же внезапно, как и появилось. Пораженная, Ванда соскочила с кровати и заметалась по комнате. Прежде таких способностей не наблюдалось.

— Ванда? — Стив, постучав пару раз, открыл дверь. — Что-то случилось?

Она вздрогнула от неожиданности.

— Прости. Да, я…- Ванда потерла лоб, прогоняя страх из глаз. — Мне приснился очень мрачный и реалистичный сон. Наверное, я не сразу поняла, что уже не сплю.

В мягком свете ночника Ванда заметила, как Стив расслабился. Он прошел вглубь комнаты.

— Ты всегда спишь тихо. — Стив сел возле окна и улыбнулся. — Я могу побыть с тобой, пока ты не уснешь. Сам вроде выспался.

В любой другой день Ванда бы отказалась, но сегодня она испугалась не на шутку.

— Было бы здорово.

Когда ее дыхание выровнялось, Стив с облегчением выдохнул. Не одной Ванде снились кошмары. У него они вообще в последнее время и не прекращались. Сэм три дня назад жаловался на плохие сны. И до нынешней ночи Стив не придавал этому особого значения. К чему еще могли привести прятки от генерала Росса? Но почему-то именно за Ванду он переживал сильнее. Чувствуя ответственность и вину за то, что втянул ее в личные разборки, пусти и вышедшие за эти рамки, Стив хотел бы оградить подругу от последствий. Она, конечно, всячески старалась показать, что все хорошо, только ничего хорошего в их положении не было. Будущее также представлялось туманным. Опасности ждали буквально на каждом шагу. Пусть Ванда и являлась могущественной ведьмой, он обязан защищать ее.

* * *

В свою комнату Гермиона возвращалась в приподнятом настроении. Лена понравилась ей. Беседуя в тишине столовой, Гермиона не ощущала груз войны и последствий. И, как оказалось, этого очень не хватало в ее жизни последние годы.

Переодевшись в еще вчера ненавистный костюм, она все же достала руководство по его использованию, список рекомендаций и свод правил. Конечно, ей было стыдно за собственное поведение. Разве кто-нибудь мог бы сказать, что Гермиона Грейнджер безответственно подошла к работе? Никто, и от этого на душе становилось гадко.

Сигнал, оповещающий всех о начале нового испытания, заставил ее вновь понервничать. Она не знала, кого поставят ей в пару. Но видеться с Уайтхедом не хотела до дрожи в коленках. Затянув потуже косу, Гермиона с шумом выдохнула.

— Ты справишься.

Ажиотаж в зале собраний стоял невыносимый. Гермиона на мгновение замерла на пороге. Почти все участники что-то оживленно обсуждали, при том те, что из Сферы, выглядели особенно довольными. Ей махнул Крауч.

— Ты вовремя. Новость еще не объявили официально, а все уже в курсе.

— Что произошло?

Гермиона пропустила мимо ушей издевку начальника, села на свободный рядом стул и огляделась. Долохов находился далеко, поэтому она не могла судить насколько все происходящее было серьезным.

— О, тебе вряд ли понравится.

А вот чересчур возбужденный Крауч раздражал. Гермиона перевела хмурый взгляд на него.

— Мне уже не нравится.

Во главу стола встал Лестер. Было видно, как он переживал, то и дело просматривая свои записи, которые наверняка знал наизусть.

— Итак, цель сегодняшнего испытания — прохождение проложенного маршрута с тремя остановками, которые отмечены на ваших картах красными точками. Вы с напарником должны отыскать четыре объекта, спрятанных там. Казалось бы, все просто. Но в качестве дополнительного условия, на территории данных точек вы не будете слышать ни звука.

Гермиона пораженно вскинула брови. Карта ничем особенным не отличалась. Сам путь не занял бы много времени. Но почему-то она была уверена, что на указанных локациях его уйдет достаточно.

— Время прохождения — двенадцать часов, — вперед выступил Уайтхед. — В идеале — девять. Умение обращать внимание на детали, сообразительность и быстрая реакция — наше главное оружие.

Гермиона смотрела прямо перед собой, всей душой желая стать невидимой. Палочек им не видать еще долго, а она уже соскучилась по волнительному ощущению при контакте с теплой древесиной. Быть обычным человеком надоедало.

— Это, — Уайтхед указал на небольшие свертки на столах, — все необходимое в пути. Неоновые наклейки крепятся на спину, так вы найдете своего партнера.

— Удачи! — воскликнул Лестер и с нескрываемым энтузиазмом заковырялся в планшете. — После завтрака все должны спуститься на этаж ниже, где определятся пары и отправные пункты.

На выходе Гермиона столкнулась с Леной.

— Как настроение?

Она, как и все, с нетерпением поглядывала на часы.

— Ну-у…

— Было бы здорово пройти испытание с тобой, — мечтательно протянула Лена.

Гермиона просто молча кивнула. Переводить на нее весь свой негатив было бы нечестно. Для Лены это практически обычная ежедневная работа.

— Никто не знает своего напарника заранее? — От этого вопроса Гермиона не могла удержаться.

Затылок жгло от чьего-то настойчивого взгляда, но оборачиваться она не спешила.

— Нет. Хотя у меня есть догадки, кто будет твоим.

Сказав это, Лена махнула рукой кому-то.

— Увидимся в столовой.

Гермионе ничего не оставалось, как последовать за толпой и мысленно возмущаться тому, что другие тут всегда знали больше, чем она.

Волнение не помешало Гермионе плотно позавтракать. Да и Лена не давала скучать.

— Расскажи про Хогвартс. Я много слышала про него, но все рассказывают по разному. Каким его помнишь ты?

Перед глазами Гермионы возникли обрушенные стены, пыльный грязный пол, разбитые окна. Таким она видела Хогвартс последний раз. Конечно, сейчас школа выглядела по-прежнему, но ей никогда не забыть тот ужас и надежду, которые выражали младшие студенты.

— Нет, первое впечатление самое волшебное. Мне было почти двенадцать. Я родилась в простой семье, поэтому для меня все превратилось в сказку, когда пришло письмо. И весь путь до Хогвартса я жила в ожидании чуда. Но реальность превзошла все мои фантазии.

— Наверное, школьные годы были незабываемые?

— О да.

Гермиона прогнала образы задиристого Малфоя и его дружков и представила гостиную Гриффиндора.

— Мне нравилось учиться, но и посидеть с друзьями вечером возле камина любила не меньше.

Лена с шумом высосала остатки сока из картонной коробки и с сытым видом откинулась на спинку стула.

— Гарри Поттер и Рон Уизли. Кто не знает про вас? Моя жизнь была куда скучнее и обыденней, но я благодарна судьбе, что именно так она и сложилась.

— А где училась ты?

— В обычной школе Дублина. — И опережая вопрос Гермиона, пояснила: — Мои родители волшебники, выходцы из Советского Союза. Я же родилась обычной, без магических способностей. Но благодаря отцу я не осталась за бортом. Он помог принять себя и осознать свои силы и возможности. И вот я работаю в Сфере. Разве хоть один сквиб отказался бы от такого шанса?

Остатки омлета застряли в горле. Гермиона потянулась за стаканом. Откровения Лены поразили ее. Уже очень давно она не говорила о таких сокровенных вещах с посторонними. Но именно это и заставило взглянуть на новую приятельницу другими глазами.

— И я не сомневаюсь, что ты им воспользовалась на все сто.

Лена заговорщицки подмигнула ей и еле заметным кивком указала влево. Гермионе не нужно было туда смотреть, чтобы догадаться кого она имела в виду.

— Черт, сколько лет Долохову?

Щеки Гермионы против ее воли вспыхнули.

— Ну, технически ему около шестидесяти пяти но… — Сильно нервничая, Гермиона не знала, куда деть руки и просто хватала столовые приборы в хаотичном порядке. — Но он провел достаточно много лет за гранью нашего мира, поэтому он не старше сорока-сорока пяти лет.

— Староват, — цокнула Лена. — Но хорош, я тебя понимаю.

Гермиона закатила глаза. Но в душе была счастлива, глядя на одобрительное причмокивание приятельницы. Было в ней что-то от Джинни. Только Лена куда более сдержанна в выражениях, что очень импонировало.

Спускались они также вместе. Лена рассказывала о своем первом дне в Сфере, попутно отвечая на вопросы коллег.

— Мы — исполнители — одна большая дружная семья. Обучаем друг друга, поддерживаем и заботимся. У многих не осталось близких после войны, кто-то пришел, чтобы принести пользу обществу. Кроме меня в группе есть еще два сквиба. Но знаешь, я бы не пожелала другой команды.

И Гермиона ее прекрасно понимала. После потери друзей, она особенно остро ощущала нехватку дружеского внимания и участия. Воспоминание о Гарри вновь всколыхнуло обиду. Жизнь, как часто сетовал профессор Снейп, несправедливая штука. Но в ее руках была возможность вернуть Гарри, а главное — его рассудок.

Оказавшись внизу, она вытерла влажные ладони об форму, на которой желтым неоном светилась цифра «семь». Гермиона вытягивала шею, пытаясь разглядеть своего партнера. На Долохове красовалась единица, а значит ей снова не повезло.

— Глянь, подруга, — воскликнула Лена. — Твой красавчик мне достался.

— Что ж, на такую удачу я и не надеялась.

Образовавшиеся пары подходили к группе ученых, которые выдавали им маршрутные листы с обозначенным направлением. Гермиона начинала злиться — похоже ее партнер не торопился. Оставив попытки, она прислонилась к стене и просто наблюдала за другими. Все выглядели собранными, сосредоточенными и при этом в хорошем настроении, отчего ей стало казаться, что одна она недовольна всем вокруг. Гермиона скривила лицо, закусив от досады губу. Лена помахала ей рукой уже возле выхода, Крауч прошел мимо с каким-то коренастым парнем из Сферы, за ними ушли два сотрудника министерства магии.

— Я думаю, стена выдержит — не стоит ее подпирать. Или ты тут весь день стоять собралась?

Язвительный тон и хитрая ухмылка Уайтхеда заставили Гермиону встрепенуться. Было неприятно осознавать, что он в который раз застал ее врасплох, и видеть идентичную цифру «семь» на его груди.

— Мой партнер соизволил появиться? — не удержалась от сарказма Гермиона, но тут же пожалела, ощутив укол вины — она ведь так и не поблагодарила его за спасение.

Чтобы скрыть неловкость, она с деланно-деловым видом развернула выданную карту и уставилась на нее, игнорируя присутствие Уайтхеда. Минуты две он позволил ей очевидно бездумно пялиться в клочок бумаги, но все же не выдержал:

— Карта будет при нас, так что наизусть ее запоминать не обязательно.

Уайтхед закатил глаза и демонстративно прошел мимо нее к лифту. Нажал кнопку вызова, сложил руки за спиной и засвистел какую-то очень знакомую мелодию. Гермионе ничего не хотелось сейчас больше всего на свете, как запустить свитком карты в его идеально выбритый затылок. Но, как она благоразумно решила, с нее на сегодня детских выходок достаточно.

— Итак, мы спускаемся.

Она встала рядом и старалась не смотреть на их довольно отчетливое отражение на зеркальной поверхности раздвижных дверей.

— Что там?

Раздался сигнал, и двери лифта открылись. Гермиона в одну ногу с напарником переступила на шаткий пол и так же одновременно с ним потянулась к панели управления. Их пальцы соприкоснулись. Она вздрогнула и тут же спрятала руку в кармане. Уайтхед словно и не заметил — ткнул на последнюю кнопку и снова выпрямился.

— Подземелье, конечно, — сказал он, поворачиваясь к ней лицом. — Ты же не боишься темноты?

Первым порывом было напомнить, что она училась на Гриффиндоре, и что никакая темнота ее напугать не могла. Они жили с друзьями в лесу, голодая и недосыпая. Но с каждой секундой их спуска ей становилось не по себе — Рон и Гарри были далеко. У Долохова с Леной свой маршрут. Поэтому ответила честно:

— Вот скоро и узнаем.

* * *

В маленькой гостиной было тепло и светло. Задорный треск дров в камине и аромат горячего шоколада создавали утерянный ими, но такой нужный, домашний уют. Ванда собрала длинные волосы в пучок, укуталась в клетчатый плед и с большим интересом слушала Сэма. Рассказывать он умел.

— Я добрейший души человек, Ванда, но даже мое терпение кончается. Так вот, — он отхлебнул из кружки, слизывая с губ шоколад, и продолжил: — я этому индюку поменял мелодию входящего вызова. И когда вместо привычного Битлз раздался его собственный голос, поносящий на чем свет стоит свое выше стоящее руководство, я чувствовал, как становлюсь ближе к богу.

Ванда прыснула в кружку. Сэм как никто другой понимал, когда ей грустно и одиноко. Поэтому совершенно не возражала послушать его безумные истории о военной службе. Она украдкой посмотрела на Стива. Тот почти весь вечер молчал. Шоколад наверняка уже остыл, хотя вряд ли он сделал и пару глотков. Сейчас он был угрюмым, как никогда. Ей же хотелось увидеть его улыбку. А уж если болтовня Сэма не помогала, тогда стоило попробовать самой. Она незаметным движением указательного пальца послала в него красноватую дымку и стала ожидать.

Капитан Америка был в отчаянии. Ему надоело сидеть без дела. Миру всегда угрожала опасность. Будь то инопланетяне, преступники или сумасшедшие, он не мог оставаться в стороне. Радиоприемник, который он нашел на чердаке и починил, вещал о разном. Но новости о терактах или убийствах заставляли мышцы напрягаться от вынужденного бессилия, а голову разрываться от мыслей вернуться в строй. Только в строй чего? Щит перестал существовать. В армию путь заказан. Быть наемником не позволяла совесть и честь.

Вдруг в воздухе запахло морем. Он услышал тихий шелест волн и мягкий женский смех. Моргнув пару раз, Стив увидел, что стоит на берегу и смотрит на невысокую девушку. Ее каштановые волосы водопадом струятся по спине, а легкая белая ткань сарафана развевается на ветру. Он подходит ближе, ощущая прилив настоящего счастья и радости, тянет руку и улыбается. Девушка начинает разворачиваться, но все происходит будто в замедленной съемке. Картинка смазывается. Он успевает разглядеть лишь яркие губы и четко очерченные брови — ее глаза закрыты.

— Это волшебно, Стив!

Он хочет поймать ее в объятия, но звон разбитой кружки, которая выскользнула из его рук, возвратила его в реальность.

— Эй, Кэп, ты заснул что ли? Я что, такой плохой рассказчик? — лицо Сэма вытянулось в наигранной обиде. — Нет, ты видела?

Ванда рассмеялась.

— Нам просто нужно ложиться спать. День был прекрасным, Сэм, спасибо, — она ободряюще похлопала его по плечу, наблюдая за Стивом.

Тот, отмерев, вскочил на ноги, нашел веник с совком и принялся заметать осколки. Несмотря на резковатые движения, он выглядел взволнованным. И пусть Ванда не знала, что содержалось в видение, Стив улыбался, а значит она могла идти спать со спокойной душой.

Когда двери лифта разошлись, их встретила тьма. Где-то далеко впереди брезжил слабый источник света, но и его не хватало, чтобы разглядеть дорогу.

Уайтхед вышел первым.

— Люмос, — прошептал он и включил фонарик на лбу.

Гермиона последовала его примеру. Потом немного подумав, надела тонкие, но суперпрочные перчатки — ей до дрожи не хотелось касаться чего-либо в кромешной темноте.

Они медленно шли вперед почти час. Гермиона нервно озиралась по сторонам и буквально чувствовала возрастающее напряжение. Молчание Уайтхеда в этот раз воспринималось куда хуже. Она бы сейчас простила ему многое, даже с удовольствием выслушала бы то, как он ее отчитывает. Но он лишь иногда бросал на нее короткие взгляды, значение которых оставалось загадкой. Она же старалась не морщиться, когда задевала что-то липкое и холодное, тактично помалкивая.

Дорога была жесткой, под ноги то и дело попадали камни. Вскоре до них донесся шум воды. Воздух стал влажным, температура — выше. Гермиона боролась с собой, чтобы не расстегнуть костюм. Такое не допускалось правилами, а она поклялась выполнять их безукоризненно.

Стена выросла перед ними неожиданно. Уайтхед указал вправо, на что она кивнула и встала рядом. Минуты две они стояли и прислушивались. Не смотря на мрак, Гермиона заметила, что партнер предостерегал ее. Поэтому она сосредоточилась на звуках. Скоро они достигнут одну из глухих точек и хоть какие-то ориентиры им точно понадобятся.

— Не отходи от меня дальше, чем на шаг.

От шепота Уайтхеда ее бросило в дрожь. Его способность бесшумно двигаться невероятно пугала. От уха вниз по шее побежали мурашки, и Гермиона была рада, что нарушитель ее личных границ не видит, как вспыхнула кожа от почти физического контакта.

— Даже при всем желании не получится, — также прошептала она, склонив и повернув голову в его сторону. — Тут кромешная тьма.

Гермиона чувствовала, как кончика носа практически упирался в шею Уайтхеда, но что-то не давало ей отодвинуться. Его кожа на удивление приятно пахла, тепло, исходящее от могучего тела, согревало не хуже специальных заклинаний. На нее накатило странное желание прижаться к нему и забыть об ужасном месте.

— Пошли, — произнес он после некоторой паузы.

Легкое прикосновение к пояснице вывело ее из ступора. Нервничая, она пошла чуть впереди, не забывая осторожно осматриваться.

Но не прошли они и ста метров, как по ушам ударила волна чего-то горячего и определенно невидимого, потому что как не пыталась, Гермиона так и не смогла ничего разглядеть вокруг. Уайтхед упал на одно колено, прижимая ладони к ушам. Она вскрикнула от боли, но не услышала себя. Ощутив как нечто липкое течет между пальцев, Гермиона с трудом отняла руку и вновь закричала. Вся ладонь была в крови, и она продолжала сочиться, стекая по шее за воротник.

Гермиона бросилась к Уайтхеду. Его правое ухо тоже пострадало. Она засуетилась, снимая рюкзак, чтобы достать зелья и бинты, но Уайтхед резко дернул ее на себя. Гермиона замахала руками, но не смогла удержать равновесие. Она завалилась на партнера, утыкаясь лицом в его грудь и хватаясь за широкие плечи. Все попытки подняться он пресекал — положил руку на ее спину и не давал пошевелиться. Гермиона возмущенно зашипела, пусть и знала, что он не услышит.

Но спустя минут пять, боль стихла, оставив лишь давящее ощущение. Уайтхед перевел взгляд на нее.

— Я в порядке, спасибо.

Прочитав по губам ее ответ, он слабо улыбнулся и убрал руку, даря свободу. И как бы ей не было совестно за собственные мысли, Гермиона не хотела покидать этот островок тепла. Уайтхед же указал подбородком на рюкзак, как бы намекая, что им обоим не помешала бы медицинская помощь.

Потупив взгляд, Гермиона села рядом на корточки и достала необходимое. Они остановили кровотечение выпитым зельем и обработали ушные раковины антисептиком. Потом, не сговариваясь, возобновили свой путь.

Осторожно ступая, Гермиона то и дело оглядывалась. Сейчас эта оглушающая тишина была их главным врагом. Все, что таилось за ней страшило уже не так сильно. В голове звенело от противного давления. Казалось еще чуть-чуть и мозг вытечет через воспаленные уши. От напряжения ноги становились ватными. В какой-то момент Гермионе захотелось услышать дыхание своего партнера, чтобы просто успокоиться и убедиться, что она здесь не одна.

Поэтому, понимая, что спутник на месте, Гермиона оборачивалась и ловила не менее настороженный взгляд.

Когда сверху на них посыпались мелкие камни, Гермиона не сразу сообразила, почему Уайтхед начал тыкать ее в спину, будто торопя. Но все вопросы отпали, стоило почувствовать, как задрожала земля. Тычки стали сильнее. Оставалось только одно — бежать.

Туннель тянулся так далеко, что казалось ему не будет конца. Тем неожиданней пропасть разверзла свою черную пасть в ожидании таких вот глупых созданий. Именно безумно глупой ощущала себя Гермиона, замерев в полушаге от бездны. Хорошо хоть Уайтхед не врезался сзади, а бесшумно встал рядом.

Поддавшись неосознанному порыву, Гермиона обхватила запястье напарника. Его бешеный пульс вторил ее сердцу, удивительным образом сливаясь в единый ритм. Горячая кожа и осязаемый стук крови снова напомнили Гермионе о близости живого человека. И что особо радовало — он не отнял руки, скорее наоборот, пододвинулся вплотную.

Сколько они так простояли, вслушиваясь, Гермиона сказать не могла, но когда вибрации усилились, оба одновременно обернулись. На них наступал грязно-серый туман, который обволакивал стены, пол, камни, отчего все разлеталось в труху. Гермиона запаниковала, ибо ничего в голове так и не щелкнуло. Такими знаниями она не владела. Зато верх брали инстинкты. Уайтхед дернул ее на себя, обнимая своими огромными руками и защищая от угрозы, подошел к краю пропасти и, не дав опомниться, спрыгнул.

* * *

— Что? — Долохов впечатал Крауча в стену. — Что ты, блядь, сделал?

Несмотря на боль в затылке и явно испорченную прическу, Крауч не выглядел напуганным. Хотя любой другой уже бы пятками сверкал, чтобы скрыться от гнева опытного аврора. Долохов пригвоздил друга к бетонной перегородке и в прямом и в переносном смысле. Крауч поморщился, ощущая его физическое превосходство. Тем не менее он знал, как отреагирует Антонин на признание, которое в принципе не планировалось. Оставалось лишь достучаться до его разума. Правда молнии в глазах напротив эту задачу усложняли. Но сказав «а», говори и «б».

— Попросил Честера оказать нам всем услугу и немного… — дыхание Крауча на миг перехватило от еще одного активного встряхивания его несчастного тела. — Немного успокоить Гермиону. Отвлечь. Ты же знаешь какой она может быть упертой и зацикленной на работе. Боюсь ее мозг и так перегружен происходящим. Плюс гиперболизированная ответственность… Ауч!

Долохов снова схватил его за грудки и встряхнул.

— Какая гребаная чушь, Барти! Ты на полном серьезе полагаешь, что Гермиона поведется на этого самовлюбленного павлина? Да и вообще, как тебе в голову пришла такая безумная идея. С ней достаточно просто поговорить.

— Поговорить? — хмыкнул Крауч. — Ну так чего же ты тянешь? Я пробовал подступиться к ней, но, как видишь, безуспешно. Она не хочет делиться. Забилась в свою раковину и молчит. Да, нам ясно, что она зла, дезориентирована и не знает, что делать дальше.

— Мы тут для того, чтобы помочь ей справиться.

— Я и помогаю, черт тебя дери!

Долохов отшатнулся. Крауч повысил голос, впервые за столько времени. Не стоило так наседать на него. Но как же Антонин был взбешен его необдуманными действиями.

— Пойми, Гермиона четко видит конечную цель, а о том, что ожидает по пути может только догадываться.

— Она всегда была умной девочкой. Справится и на этот раз.

— Ну ты и мужлан, Антонин. Гермиона загоняет себя. И депрессия это еще не самый худший итог.

Крауч заклинанием разгладил костюм и снова уложил волосы в привычную прическу. Простые действия немного успокоили его, оставалось усмирить разгневанного друга.

— Ей необходимо отвлечься на что-то другое. Пусть и на короткое время. Дай Гермионе побыть счастливой. Такие воспоминания будут греть душу в холодные моменты будущего.

То с какой скоростью поменялся цвет лица Долохова, подсказало Краучу, что ему удалось достучаться до его разума. В отличие от сердца, конечно.

— Ее ума хватит не влюбиться в него по полной. Да и времени в обрез. Просто будь рядом и оказывай поддержку. Будь другом, раз становиться чем-то большим ты боишься.

— Барти, — Долохов выставил указательный палец, — не начинай.

— Ну что ты.

Крауч развел руками, празднуя победу. А раз Антонин не будет мешать, значит, все пройдет как по маслу. И значит, что Гермиона не узнает лишнего до нужного срока.

— Твоя напарница ждет тебя, торопись, иначе провалите задание.

Долохов лишь устало пожал плечами и нехотя поплелся к дальней двери, за которой ждала Лена. Он вошел внутрь, где его встретила эта улыбчивая новоиспеченная подруга той, которую он отчаянно хотел увидеть здесь и сейчас.

— Готова? — Его голос звучал спокойно как и прежде.

— Пф-ф, я думала, что это ты ходил штаны менять.

Он закатил глаза, но тем не менее посмеялся. Скучать ему точно не придется.

Падение было похоже на трансгрессию. Гермиона зажмурилась, задыхаясь от страха, и сильнее вцепилась в плечи Уайтхеда. Он прижал ее голову к себе одной рукой, а второй скинул световой шар вниз. Тьма рассеялась. Почувствовав, как Уайтхед повернулся, чтобы оглядеться, Гермиона открыла глаза и с опаской опустила взгляд.

Они приземлились в какую-то непонятную субстанцию. Гермиона ощущала, как ледяная жижа обволакивала тело. Их засасывало вниз. Она попыталась осмотреться, но ничего не увидела. Холодные пальцы Уайтхеда обхватили ее за подбородок и повернули вправо. Ей в лицо пахнуло свежим ветром.

— Там выход! — воскликнула она, но, как и все звуки, ее слова растворились в этой неестественной тишине.

Уайтхед кивнул и дал знак приготовиться. Затем вытащил откуда-то из бокового кармана небольшой арбалет. Он нажал на рычаг, и из нее вылетела стрела, протянув за собой тонкий металлический трос. Гермиона поняла, что с противоположной стороны должна быть глухая стена. Догадка подтвердилась, когда Уайтхед крепче сжал ее левой рукой.

Через некоторое время им удалось вырваться из опасной ловушки. Они повисли в воздухе. Гермиона молилась Мерлину, чтобы Уайтхеду хватило сил и выносливости удержать их обоих. Но внезапно почувствовала, как он принялся ощупывать ее талию и бока. Это заставило замереть на несколько секунд. Потом до нее дошло, что тот искал точно такое же оборудование в ее кармане.

Она осторожно, стараясь не сильно отклоняться от партнера, вытащила свой арбалет и вопросительно посмотрела на сосредоточенное лицо напротив. Гермиона с ужасом осознала, что ей придется самой целиться. Но она понятия не имела куда именно.

Уайтхед уткнулся носом в ее щеку и стал подталкивать им в нужном направлении, словно указывая пальцем.

Гермиона снова повернулась навстречу сквозняку и задумалась. Стрелять нужно было повыше. Скорее всего перед ними находилась пещера или туннель, а значит проем будет не очень большим. Неизвестным оставалось лишь расстояние до цели. Но выбора не было. Уайтхед, будто читая мысли, развернулся. Теперь он не мог подсказывать, ибо смотрел в обратную сторону.

Вцепившись левой рукой в него, она вскинула правую, прицелилась и выстрелила. Рука дрогнула, когда стрела устремилась вверх. Гермиона чуть не выронила драгоценный инвентарь. Но когда стрела вернулась, поняла, что промахнулась. Не раздумывая, прицелилась вновь, повыше. И тут их затрясло.

* * *

Тревога возникла из ниоткуда. Ванда не понимала, что заставило ее подскочить на месте. Ощущения были пугающими. Она попыталась прощупать все вокруг ментально, но никакого постороннего или враждебного присутствия не обнаружила. Легкое раздражение исходило лишь от Стива, который опять сидел погруженный в невеселые мысли. Сэм спал наверху.

Ванда вышла на крыльцо. Лес перешептывался с ветром, издалека доносились стрекот насекомых и крики птиц. Она была уверенна, что никто не следил за ними. Но тем более необычным казалось предчувствие. Ванда догадывалась, что толчок произвела сила, схожая с ее собственными. Только вот источник оставался тайной.

— Что-то случилось?

Голос Стива за спиной заставил ее вздрогнуть.

— Да вроде нет. Видимо нервишки шалят. Пойду заварю травяной чай. Тебе тоже не помешает успокоиться.

Она видела, что Стив не повелся на беззаботный тон, но была благодарна за молчаливое согласие. Сейчас ей требовалось время, чтобы обдумать странные ощущения и видения. А беспокоить друзей возможно напрасными опасениями не стоило.

* * *

Амплитуда колебаний усиливалась. Разозлившись, Гермиона прицелилась. На этот раз стрела не вернулась, а потянула за собой. Сверху посыпались камни. Один царапнул лоб. Гермиона почувствовала жжение: липкая кровь устремилась по переносице, стекая к губам. Ее затошнило. Уайтхед напрягся и, чуть качнувшись, толкнул их.

Приземление было жестким. Гермиона вскрикнула от резкой боли в груди. Они несколько раз перевернулись, прежде чем замереть на месте. Левая рука горела огнем, дышать вообще было невыносимо.

Гермиона заглатывала воздух короткими вдохами, но не могла насытиться. Она схватилась за бока и тут же одернула руки. Похоже у нее сломались ребра, насколько позволял понять ее личный опыт.

Уайтхед тоже не торопился вставать. Он держался за ногу. Видно на нее пришлась основная сила удара. И если бы вдруг тишина лопнула, то наверняка пространство вокруг огласилось бы стонами.

Гермионе хотелось плакать. Именно от физической боли. Дышать становилось все труднее. Надеяться на партнера было нельзя. Она полезла не пострадавшей рукой в рюкзак. Как назло заела молния.

— Да чтоб тебя!

Кляня молнию и себя за беспомощность, Гермиона принялась дергать замок. К счастью, он все-таки поддался. На ощупь нашла пузырек с нужным зельем и вылила в рот. Минуты две спустя она смогла пошевелиться и приподняться.

Уайтхед ощупывал ногу и качал головой. Гермиона поняла, что и у него не обошлось без перелома. Она пододвинулась ближе, но он остановил ее, показав пустой пузырек. Она кивнула и снова легла. Несмотря на то, что боль временно отступила, следовало быть аккуратной. Глаза закрывались от дикой усталости, хотелось уснуть и забыть обо всем. Но Уайтхед похлопал ее по щеке. Она видела, как он встревожен, поэтому попыталась улыбнуться. Он также дернул уголком губ и потянул ее за собой.

От смены положения в глазах потемнело. С минуту они стояли и тяжело дышали. Потом, поддерживая друг друга, пошли к выходу, всей душой надеясь выбраться.

* * *

Желание покинуть Сферу появилось у него сразу же по первому прибытию. Но когда он вернулся в Лондон, захотелось обратного. Жаркая душная погода лишь усиливала волнение, которое накатило внезапно и заставляло нервничать. Встреча была запланирована очень давно, и он знал, что говорить и делать. Но почему-то все равно не мог успокоиться. Привычный костюм казался малым и неудобным. Он не знал куда девать руки, поэтому то и дело запускал ладони в уже порядком растрепанные волосы.

— Дядя Барти?

Голос, который Крауч успел подзабыть, снова вернул ему хорошее расположение духа.

— Джеффри, дружок.

Пусть Крауч и старался держаться невозмутимо, но внутри все дрожало от радости. Они обнялись.

— Ты посмотри как вырос. Значит, мечта сбылась и ты у нас новая звезда квиддича? Все вокруг только о тебе и говорят.

— А кто сомневался? — Джеффри широко улыбнулся, показав белые зубы. — Разве что мама иногда.

— О да-а-а. Но знаешь, мне кажется, она делала это нарочно. Уж кто-кто, а твоя мать верила в тебя как ни в кого другого.

Джеффри тряхнул светлыми волосами, будто отгоняя не самые приятные воспоминания.

— Она и в тебя верила, дядя Барти. Думаю, до сих пор верит. Как ты?

Крауч уставился в одну точку под ногами и долго не отвечал. Джеффри понимал, что тот глубоко ушел в свои мысли, где снова корит себя за прошлые ошибки.

Мимо них прошли две девушки, которые узнали спортсмена и приветливо помахали на его улыбку. В такие моменты ему хотелось быть похожим на дядю. То есть, оставаться серьезным и собранным. Но всегда выходило не очень. Он подмигнул обернувшейся девушке и взмахом волшебной палочки послал ей записку с приглашением как-нибудь встретиться.

— Вряд ли обсуждение моего здоровья, а уж тем более настроения, помогут нам сейчас. Ты же принес то, что должен был?

Джеффри достал сверток и протянул Краучу.

— Не здесь. Идем со мной, там и обсудим дальнейшие действия.

* * *

Света от фонарика хватало лишь на то, чтобы с трудом пробираться наверх — дорога постепенно сузилась и пошла в гору. Гермиона снова почувствовала боль, пока еще тупую, но такими темпами действие зелья продлится не долго. Она карабкалась впереди. Уайтхед не отставал, изредка подталкивая или поддерживая. Соленый пот щипал глаза, которые и без этого мало что различали. Но вдруг Гермиона заметила нечто странное, что заставило ее остановиться. Прямо под ногами извивался непонятный источник зеленоватого свечения. Он змейкой скользил по камню, то появляясь на поверхности, то исчезая. Словно нарочно обращал на себя внимание. И стоило Гермионе протянуть к нему руку, как он замер. На мгновение она засомневалась, что поступает правильно, но любопытство и желание разобраться одержало верх.

Кончики пальцев обожгло холодом. Свечение замерцало и завращалось по спирали. Гермиона завороженно наблюдала, как оно уменьшалось в размерах и становилось еще ярче. Финальная вспышка заставила ее зажмуриться. А когда жжение в глазах прошло, Гермиона увидела перед собой красивый и округлый камень, напоминающий малахит. Замысловатый рисунок притягивал взгляд. Конечно, она не удержалась и взяла его.

Крик Уайтхеда разорвал тишину. Она не успела ничего понять, как их стало засасывать в образовавшуюся брешь. Партнер налетел на нее сзади. От удара из Гермионы вышел весь воздух. Приготовившись к сильной боли, она сжалась, но волны холода побежали по руке, поднимаясь выше, к самому сердцу, и нейтрализовали приступ. Или ей так только показалось. Сознание помутилось. Тем неожиданней они приземлились на бетонный пол. Тело Уайтхеда буквально припечатало ее. Гермиона застонала от невозможности вдохнуть. Но Уайтхед быстро скатился с нее и также со стоном повалился рядом.

Звуки, обрушившиеся на нее, оглушали. Она замотала головой, надеясь вытряхнуть их из ушей. Но конечно они и не собирались уходить.

— Вот же блядь!

Сдавленные ругательства Уайтхеда прозвучали громом, заставляя ее еще сильнее скорчиться от боли. Гермиона прижалась щекой к полу и наконец попыталась открыть глаза и нормально оглядеться. Очень вовремя. К ним кто-то приближался. Стук каблуков отбивал бешеный ритм по барабанным перепонкам. Она застонала сквозь крепко сжатые зубы и, превозмогая себя, приподнялась, упираясь коленями в бедро Уайтхеда, который тоже зашевелился.

Гермиона помогла ему сесть, но руку не отпустила. Несмотря на ранение и дикую усталость, его вид все равно внушал трепет. Определенно в такой крупной и спортивной комплекции были свои плюсы.

— Итак, как выяснилось, слуховой аппарат поврежден сильнее, чем мы рассчитывали.

Беспристрастный голос хоть и был тихим, но все же причинял боль.

— Наблюдается негативная реакция даже на малейшие шумы. При этом нарушена координация движений. С момента активации портала прошло две минуты двадцать семь секунд. Как видите, за это время их можно было прикончить несколько раз.

— Переводи их в комнату Восстановления. Зафиксируй жизненные показатели и установи необходимый режим.

— Но сэр…

— Живо. И выключи камеры.

— Хорошо.

Гермиона не знала кому принадлежал второй голос, хотя и обладателя первого не смогла распознать. Раздался щелчок, и перед глазами все почернело.

* * *

Барти со смешанным чувством смотрел на сверток, оставленный Джеффри. Содержимое пугало его до дрожи. Но в то же время он понимал, что без этой вещицы ничего не получится. От нее исходила аура сильнейшей магии, которая вызывала в нем алогичное желание завладеть ею. Только Барти знал, что за обладание такой мощью нужно платить. Однажды он попытался и чуть не потерял все. Выбросить бы ее куда подальше, правда не ему решать это.

Взяв себя в руки, Барти расплатился с официантом, застегнул костюм на все пуговицы и совершенно спокойно зажал сверток подмышкой. До следующей встречи оставалось еще двадцать минут, но не в его правилах было опаздывать. Он вышел под палящее солнце и размеренным шагом свернул в ближайший проулок, где с тихим хлопком аппарировал.

* * *

Первое, что почувствовала Гермиона когда проснулась, была жажда. Она захрипела и закашляла. В помещение стоял полумрак, но кувшин с водой рядом разглядеть смогла. После пары глотков ощущение горячего песка в глотке пропало. Она расслабленно потянулась, но тут же спохватилась. Ее нога уперлась в кого-то. Осторожно приподнявшись, Гермиона узнала в лежащем рядом человеке Уайтхеда.

Он видимо не торопился пробуждаться. Это немного напугало ее и заставило склониться над ним, чтобы убедиться, что он действительно спит. Она положила ладонь на широкую грудь и сразу же с облегчением выдохнула. Ровное биение сердца успокоило ее. И наверное именно поэтому ей не хотелось отстраняться. Его лицо, умиротворенное сном, казалось моложе и от того не таким уж и суровым как обычно. Гермиона отметила старый след от прокола — когда-то он носил пирсинг. Она хмыкнула. Наверняка раньше он не выглядел как глыба. Возможно, был даже очень хорошеньким и нравился девчонкам. Гермиона представила, как он дерзко ухмылялся и выразительно поднимал проколотую бровь.

И поддаваясь непонятно откуда взявшемуся желанию, Гермиона дотронулась до светлых волос. Чуть жестковатые, но тем не менее гладкие и приятные на ощупь.

— Могу подсказать марку шампуня.

Гермиона отпрянула от напарника как от огня. Не удержалась и неуклюже плюхнулась на зад. От вкрадчивого голоса Уайтхеда по телу побежали мурашки. То ли хрипота после сна была виновата, то ли нескрываемое ехидство. Конечно, ее разозлило то, что он возможно и не спал вообще, а наблюдал за ней и втихаря насмехался. Хотелось ответить ему тем же, но слишком уж растерянной она себя ощущала. Радовало, что неяркое освещение прятало ее пунцовые щеки.

— Как ты думаешь, где мы? — Гермиона решила уйти с опасной территории.

Уайтхед перекатился на живот и приложил ухо к полу.

— Полагаю, мы в одной из комнат, расположенных в отделе Исследований.

Он вскочил на ноги и по-хозяйски обошел помещение. Гермиона молчала и ждала, что же он решит. Но Уайтхед продолжал с методичной дотошностью, которой бы она сама могла позавидовать, изучал обстановку.

— Значит, пока мы были без сознания, нас исцелили?

Гермиона все же не удержалась от вопроса. То, что боль исчезла, она заметила не сразу. Теперь же ей хотелось получить ответы, а в том, что Уайтхед знал куда больше, она и не сомневалась.

— Очень точное замечание, — хмыкнул он, даже не оборачиваясь.

И снова его ехидство задело ее. Не обращать внимание на подобных личностей она научилась еще в школе, но не тогда, когда такой человек являлся твоим партнером.

— И что дальше? Мы же не выполнили задание.

Вместо ответа Уайтхед присел на корточки, провел рукой по плинтусу, стукнув по нему костяшками пальцев, и, хищно улыбаясь, наконец посмотрел на Гермиону.

— А кто сказал, что оно закончилось?

Он дернул плинтус, и тот с противным скрежетом отошел от стены. Движимая любопытством, Гермиона встала за спиной Уайтхеда, чтобы увидеть, как маленькая, размером с грецкий орех, сфера мерцала в скрытой нише.

— Очередной портал в неизвестное? — почему-то шепотом спросила Гермиона, хотя и понимала, что права.

— Да. Думаю, нам пора уходить отсюда.

— Нет.

Гермиона отступила на шаг и упрямо замотала головой.

— Может, будет лучше остаться здесь и дождаться, когда нас вызволят?

— Я предпочитаю действовать, а не сидеть без дела. Но это так по-женски, Грейнджер.

Его снисходительный тон взбесил ее.

— Это разумно. А вот кидаться навстречу черт знает каким неприятностям не кажется мне взвешенным и обдуманным решением.

Едва успев моргнуть, Гермиона взирала на непонятно как выросшего перед ней Уайтхеда.

— То есть и на предстоящей миссии, ты собираешься отсиживаться? — Он скривился в отвращении. — Тогда я вправе полагать, что Верховный Лорд и вся верхушка съехала с катушек? Выбрать человека, который боится принимать смелые решения и раскисает от любой неудачи, на роль лидера? Это ли не безумие?

Каждое слово припечатывало Гермиону к полу, но несмотря смешанные чувства, она не отводила взгляд от Уайтхеда. Его глаза горели таким негодованием, которое невольно заставляло поджиматься пальцы на ногах от внезапно накатившего стыда.

Уайтхед взял ее за руку и приподнял на уровень глаз. На пальце красовалось ничем не примечательное колечко с каплей изумруда.

— Один предмет мы нашли. Вот второй, — он махнул на сферу. — Осталось еще два. Вряд ли все они запрятаны в одной комнатушке, м?

Гермиона в замешательстве рассматривала кольцо, в которое превратилась недавняя находка. Как бы не было тошно, но Уайтхед говорил правду. Им нужно уходить.

— Хорошо.

Она повернула ладонь внутренней стороной вверх и замерла в ожидании. Уайтхед не заставил ждать. Он, не отпуская руки и потянув Гермиону за собой, подошел к тайнику.

— На счет три?

После ее утвердительного кивка, он мысленно отсчитал до трех и коснулся сферы.

На этот раз все прошло более-менее гладко. Они даже на ногах устояли. Все-таки небольшой отдых пошел им на пользу.

Их перенесло в темный коридор. Каменные стены и затхлый запах подсказывали, что они все еще под землей.

— Нужна карта, — сказала Гермиона и тут же разочарованно выдохнула — звуки вновь пропали. — Дерьмо!

Она не любила прилюдно выражаться и ругаться, но сейчас Уайтхед ее не слышал. Промелькнула даже такая коварная мысль, чтобы обозвать его и высказать все свое недовольство, но Гермиона быстро отмахнулась от этой глупой затеи. Не следовало отвлекаться и тратить время впустую. И, словно подтверждая правильность ее рассуждений, Уайтхед протянул руку, на пальце которой поблескивало кольцо. Перехватив его, Гермиона вздрогнула от резкого импульса. Свечение камней усилилось — оно скрутилось в сине-зеленую спираль и устремилось в глубь коридора. Переглянувшись, напарники пошли по указанному пути.

И уже за вторым по счету поворотом перед ними предстало круглое озерцо. Вдоль берегов стелилась густая растительность красного цвета, напоминающая мох. На противоположной стороне, раскинув широкие кроны, росли то ли яблони, то ли груши. Гермиона видела яркие плоды, но определить какие именно не могла.

Уайтхед подошел к кромке воды и показал ей на плот, плавно покачивающийся на поверхности воды. Гермиона недоверчиво покосилась на строение и чуть поддела его носком ботинка.

— Это мало похоже на нормальное средство передвижения.

Напарник пожал плечами и еще раз огляделся. Она знала, что другого выбора у них не оставалось, но очень уж не хотелось оказаться в воде.

Уайтхед первым вступил на плот, расставляя ноги, чтобы удержать равновесие, и вопросительно вскинул бровь, переводя хитрый взгляд на нее.

— Да иду я, иду, куда мне деваться-то, — проворчала Гермиона.

Она приняла его помощь и заняла место по левую руку. Плот еще немного покачался, будто проверяя их устойчивость и готовность, и вдруг тронулся с места, заставляя Гермиону захлопнуть рот в удивлении — вопрос о веслах отпал сам собой.

Прохлада озера приятно остужала разгоряченную кожу. Уайтхед с чисто мальчишеской улыбкой наклонился вперед, вглядываясь в воду, и, зачерпнув горсть воды, брызнул в Гермиону. Конечно, ее крика он не услышал, но вспыхнувшие искры в карих глазах заметил. Он хотел было повторить маневр, только плот под ногами сильно завибрировал и спустя мгновение разделился на две половины.

Уайтхед видел, как напугалась Гермиона, поэтому жестом показал успокоиться и оставаться на месте.

Больше ничего странного не происходило. Они параллельно пристали к берегу, но оказались разделенными колючей стеной терновника и плюща.

Гермиона оценивающе осмотрела препятствие. При приближение оно лишь плотнее сомкнулось и выросло в длину.

— Хорошо, если так надо, пойду одна, — фыркнула она, мысленно поражаясь, что говорит вслух. — Кто бы, черт возьми, это не придумал.

Она подошла к дереву. Округлый плод был и не яблоком, и не грушей. Когда Гермиона коснулась шероховатой кожицы, он вспыхнул желтым огнем. Крона зашаталась от неведомой силы. Посыпались листья. Схватив добычу, Гермиона рванула вглубь зарослей позади леса, но оттуда с лающим звуком вылетело жуткое и зубастое существо.

Гермиона завизжала и попятилась обратно к озеру, вскочила на плот и замерла. Существо медленно приближалось и скалилось, а плот не двигался, заставляя ее в панике наблюдать за монстром. Он был похож на водяного демона каппу. Длинные как у обезьяны руки тянулись к ней. С острых клыков стекала тягучая слюна.

Демон остановился. Он снова поднял руку, но в этот раз ладонью вверх. Гермиона сразу сообразила, что он что-то требовал от нее.

Не решаясь испытывать судьбу, она отдала ему плод. Возможно он охранял деревья. Но демон отбросил подношение. Его глаза полыхали, а мышцы бугрились от скрытой в них мощи. Гермиона судорожно сглотнула. В голове творился хаос.

— Да что же тебе нужно? — в сердцах бросила она и взмахнула рукой.

Глаза демона очертили дугу, неотрывно следя за неосторожным движением. И тут Гермиону осенило.

— Ты хочешь кольцо?

Он шагнул еще ближе. Теперь у нее не осталось сомнений.

— Мне оно тоже необходимо.

Но демон неуклонно держал вытянутую руку и пару раз клацнул челюстью для пущей убедительности.

Гермиона задумалась. Больше всего ей хотелось убраться отсюда. И раз по-другому не получалось, она решительно сняла кольцо и бросила демону. Тот с ловкостью, которой позавидовали бы лучшие игроки в квиддич, поймал его и тут же с шипением растворился в воздухе.

Не желая ждать новой опасности, Гермиона подняла плод и побежала вперед. Заросли кустарников цеплялись за волосы и одежду, но это казалось такой ерундой по сравнению с тем, что ей пришлось пережить за последние часы, поэтому она продолжала бежать, пока не очутилась на пустыре. Его границы терялись в тумане, и определить, где же он заканчивался не получалось. Пахло жухлой травой и сырой землей.

— А ты молодец. Справилась быстрее меня.

Гермиона вскрикнула и обернулась.

— Зачем так пугать.

Уайтхед подкидывал плод в руках и выглядел весьма довольным собой.

— Я отдала кольцо демону-стражнику.

— И мне пришлось.

— Что же дальше? Мы не собрали все четыре предмета.

— Это не важно. — Уайтхед подошел ближе. — Нигде не сказано, что мы должны принести эти предметы с собой. Обнаружить? Да. И мы это сделали, иначе не были бы здесь.

— И где же мы, позволь спросить? — с нескрываемым сарказмом спросила она.

— Очень близко к пограничной линии.

— И в каку…

Уайтхед сорвался с места и побежал во всю прыть. Гермиона пораженно замерла, когда тот врезался в невидимое препятствие и отлетел назад. Она подбежала к нему.

— Ты чего творишь?

Он с ухмылкой потирал лоб.

— Видишь? Вот та самая граница.

— Которую ты не смог пересечь, к слову. Чему радуешься?

Гермионе однозначно не нравился порой неуместный позитив Уайтхеда. Она скептически осмотрела пространство, замечая еле видимую пелену.

— Идеи?

— Ну, давай представим, что это дверь.

— Извини, но я не заметила тут звонка, — огрызнулась Гермиона на его снисходительный тон.

— Тогда просто постучим.

Она хотела съязвить, что он уже постучался своим лбом, но сдержалась. Раздражение и так кипело в ней, не следовало идти у него на поводу.

Гермиона согнулась в приглашающем жесте, пряча ухмылку за растрепавшимися волосами.

Уайтхед поднялся, покрутил в руках плод и вдруг запустил его в стену. По пелене побежали волны, и в месте куда попал плод вспыхнуло пламя. Постепенно точка разрослась, открывая портал. Уайтхед с превосходством во взгляде улыбнулся и одним прыжком скрылся в дыре, которая с тихим хлопком исчезла.

Гермиона всплеснула руками.

— Вот же самовлюбленный индюк!

Вложив в бросок всю злость, она кинула плод, зажмурилась и прыгнула в новый зияющий портал.

Теперь Крауч мерз. В помещение было очень холодно, но, казалось, что его собеседник вообще не обращал на это внимание. Он сидел в кресле и выглядел расслабленно, лишь в светлых глазах отражалось истинное настроение, и тут Крауч был с ним абсолютно солидарен. Вряд ли бы они встретились по собственному желанию при иных обстоятельствах. Да и к тому же молчаливость этого мага крайне раздражала.

— Я понимаю, что наши действия это вынужденная мера, но по-прежнему не одобряю привлечение мисс Грейнджер. Она слишком эмоциональна и поэтому я боюсь непредсказуемых последствий.

Маг приподнял бровь.

— У нее личная заинтересованность. И потому она идеально подходит.

— Отбросьте, наконец, ваши бравые речи. Я буквально кожей ощущаю, как все трещит по швам. Да и план уже не кажется… — Крауч запнулся. Он и сам не знал, когда вдруг перестал верить в задуманное. — Одна ошибка сейчас или в будущем может к чертям собачьим изменить мир, и нам нечего будет противопоставить.

— У мисс Грейнджер есть опыт и достаточно знаний, чтобы победить.

— Но то война в пределах одной страны.

— Вы хотите сказать: в пределах одной планеты?

Крауч не видел, чувствовал цепкий взгляд мага и понимал, что тот переигрывает его.

— Не забывайте о том, кто я, мистер Крауч. Не будь я уверен в кандидатуре мисс Грейнджер, никогда бы не предложил привлекать ее. Возможно и были другие варианты, но я остановился на самом выигрышном для всех нас.

Не выдержав напряжения, Крауч поднялся с кресла, несколько раз прошел по кругу и, остановившись напротив мага, все же задал терзавший его вопрос:

— А что выиграет она? Лично для себя?

— Ту жизнь, которой лишена в данный момент, как и миллионы других людей.

* * *

Гермиона едва устояла на ногах после безумного прыжка, но не успела она прийти в себя, как ее окружили люди в белых халатах.

— Мисс Грейнджер проследите за моей рукой. Так, отлично. — Доктор убрал фонарик в карман и взял ее за руку, чтобы замерить пульс. — Как вы себя чувствуете? Тошнота? Головокружение? Слабость?

От такого количества вопросов, а главное от невыносимого шума, она поморщилась и попыталась отстраниться от чужих прикосновений.

— Боль в ушах, м-м-м… — Гермиона схватилась за виски. — Потише, пожалуйста.

— Зелье номер четырнадцать, — вполголоса отдал команду доктор кому-то за спиной.

Сладковатая жидкость смягчила горький привкус на языке.

— Воды.

На этот раз доктор просто щелкнул пальцами, и перед ней возник высокий стакан с водой.

— Пульс в пределах нормы. Чуть повышено давление, но в целом все хорошо.

Гермиона же мысленно возразила. Хорошего, по ее мнению, было мало. И она обязательно выскажется на собрании. Хватит с нее молчания.

— Осмотр закончен, доктор Чан, — рявкнул Уайтхед.

Окружавшие его люди разлетелись по сторонам. Названный доктор отступил лишь на шаг.

— Сэр, вы ранены и весьма неблагоразумно отказываться от пом…

— Вы считаете меня беспомощным? — Уайтхед довольно бесцеремонно перебил говорившего и, не дожидаясь ответа, пошел к выходу. — Гермиона, идем, я провожу тебя.

Идти с ним не хотелось, но и оставаться тут не было ни малейшего желания, поэтому она не стала возражать его приглашению.

— Мы прекрасно справились.

Они шли по коридору, который вскоре закончился. Дальше им предстояло подняться на лифте на нужный этаж жилого отсека.

— Неужели?

Гермионе хотелось прислониться хоть к чему-нибудь: ноги еле держали, а голова еще продолжала раскалываться от боли.

— Не без огрехов, но справились.

Двери разошлись, впуская их в прохладное стальное нутро, и тихо захлопнулись. Под тихое мерное гудение Гермиона закрыла глаза и позволила себе плечом опереться о стену. Наверное, она бы проехала в таком положение этажей сто, не меньше.

— С тобой точно все хорошо?

Голос Уайтхеда раздался прямо у самого уха. Гермиона открыла глаза и наткнулась на серьезный, словно обеспокоенный взгляд. Она хотела спросить какого черта он стоит так близко, но вовремя заметила, что тот просто нагнулся и держался за пострадавшую ногу, оттого и расстояние между ними сократилось. Правда волнение от этого никуда не исчезло. Стараясь не подавать вида, Гермиона ответила:

— Удовлетворительно. Думаю, десятичасовой сон мне бы не помешал.

Лифт остановился, и она могла с облегчением выдохнуть, потому что в светлых глазах вспыхнул азартный огонек. Гермиона первая вышла наружу, и не дожидаясь Уайтхеда двинулась в сторону своей комнаты.

— Не боишься кошмаров? — он все-таки не удержался от вопроса.

— А ты? — вопросом на вопрос ответила Гермиона, обернувшись.

Он стоял возле лифта, сложив руки на груди, и улыбался.

— Не знаю.

Такой честный ответ удивил ее. Ждала насмешку или очередной вызов на перепалку, а в итоге будто язык проглотила. Но он вновь удивил ее.

— Тогда спокойных снов.

По-прежнему не находя слов, она кивнула. Несколько мгновений они смотрели друг на друга, потом, словно дождавшись безмолвной команды, разошлись каждый в своем направлении.

«Может быть я на самом деле слишком предвзято к нему отношусь?», — думала она, распаренная после горячего душа, лежа на чистой постели. — «Надо будет его все-таки поблагодарить. Лучше поздно, чем никогда».

* * *

Крауч вернулся поздно злой и голодный. Мечтая о тишине и сытом ужине, он стремительно шел к своей комнате. И когда до заветной двери оставался один поворот, перед ним возник Долохов.

— Антонин, мать твою! — выругался сквозь зубы Крауч. — Какого дьявола ты тут ошиваешься?

— Тише!

Антонин кивком головы велел следовать за ним. Оказавшись в тишине своей комнаты, Крауч позволил себе расслабиться.

— Как задание? Надеюсь, лучше, чем мое.

— Неплохо, учитывая, что мне в напарницы досталась весьма словоохотливая особа. Но спешу порадовать. — Долохов развел руками. — Гермиона с Уайтхедом справились первые. Некоторые до сих пор не вернулись.

— Это же отличная новость!

Усталость Крауча как рукой сняло. Он даже подскочил на месте.

— А ты сомневался, Антонин.

О своих недавних терзаний он и думать забыл. Забегав загоревшимся взглядом по комнате, Крауч вдруг улыбнулся. И эта улыбка не понравилась Долохову. Совсем не понравилась.

— Значит, Уайтхед нашел с ней общий язык. Очень приятно не ошибаться в людях.

— Мерлин, Барти! Я бы для начала поинтересовался, как там Гермиона, а уж потом делать выводы.

Но Крауч его не слушал. Он достал блокнот из внутреннего кармана пиджака и принялся что-то быстро записывать. В таком состоянии его лучше было не трогать. Антонин махнул рукой и, чертыхаясь вполголоса, вышел.

* * *

Гермиона недоумевала. Ее поздравили четыре раза, хлопнули по лечу дважды, а один даже пригласил выпить как-нибудь в баре текилы. Было приятно, но не видя итоговых результатов, не верилось, что задание выполнено на отлично. Спросить бы у Лены, которая в курсе, казалось бы, всего здесь происходящего, только девушка на горизонте пока не объявлялась.

В зале собраний Гермиона заняла привычное место и с досадой заметила, что никаких папок на столе не лежало, поэтому нетерпение и любопытство на градус повысились.

Приближение Крауча она почувствовала, хотя тот, не сказав ни слова, прошел мимо. До нее долетел аромат его одеколона и насколько Гермиона могла судить по идеально ровной спине, тщательно уложенным волосам и заискивающим улыбкам ученых, находился он в хорошем расположении духа. Ей нравилось видеть начальника именно таким: собранным и решительным. Хотелось бы думать, что она хоть немного причастна к этому.

Крауч лишь кивнул, на миг задержав на ней взгляд, и снова углубился в изучение предоставленной Лестером папки.

Примерно через четверть часа все места за столом были заняты. Гермиона вдруг занервничала. Волнение и некую напряженность излучала всегда непоколебимая фигура Долохова. Он почти ни на кого не смотрел и о чем-то думал. Оставалась надеяться, что у него ничего не произошло. Она пообещала себе обязательно с ним поговорить. По-дружески, как они давно не делали.

А вот то, что справа расположился Уайтхед почему-то беспокоило мало. Может, она начала привыкать к его присутствию. Может, потому что с лица наконец сошла маска надменности.

— Как спалось? Кошмары не донимали?

Гермиона развернулась к нему. Сдержанная, но теплая улыбка удивила ее. Возникло желание улыбнуться в ответ.

— Вообще не помню, чтобы спала. Один раз моргнула — и утро.

Уайтхед хмыкнул. Сам он выглядел не очень-то отдохнувшим, но внимательный и цепкий взгляд вряд ли мог обмануть. Гермиона знала, что застать напарника врасплох дело крайне маловероятное.

— Сегодня не во главе стола? — не удержавшись от шпильки, Гермиона смешливо выгнула левую бровь в ожидании ответа.

— Необходимые распоряжения я разослал еще с утра. Пусть Крауч командует. У него прекрасно получается и без меня.

— Считаешь его манипулятором?

— Да, и в этом мы похожи.

Она с недоверием в глазах тихо ахнула.

— Чёрт, моего напарника подменили! Нужно доложить начальству. Ну, следуя правилам безопасности, конечно же. — Гермиона прикусила губу, чтобы не рассмеяться.

— Мне кажется, довольно неловко докладывать на самого себя, — он склонился к ее уху. — Но я рад, что ты признала меня своим напарником.

Не громкие слова вызвали странное волнение — она чуть сильнее сжала губу. Привкус крови на языке показался необычно острым. Гермиона едва не отшатнулась, когда подняла взгляд на Уайтхеда. Но его самодовольство быстро сошло на нет, стоило ему заметить, как она наспех облизала губы. В серых глазах что-то изменилось, и это одновременно и испугало, и заинтриговало. Правда, голос Крауча не дал возможности рассмотреть их поближе.

— Всем доброго дня. Надеюсь, все успели отдохнуть и хорошенько выспаться. С заданием все справились, что похвально, но с разной долей успеха.

Крауч указал на стену, где Лестер вывел итоговые показатели. Все обратили внимание на цифры. Кто-то даже присвистнул.

— Ну ничего себе! Мое почтение, мисс Грейнджер.

Парень из Сферы был впечатлен. Но Гермиона не могла поверить. Самое больше количество времени они потратили на начало пути — около двух часов. Общий результат составлял четыре часа и десять минут. Когда им давались все двенадцать. Долохов с Леной занимали третью ступень с девятью часами.

— Что лишний раз подтверждает ее значимость и полезность, — сказал как отрезал Крауч. — На основании полученных результатов были составлены списки рекомендаций, выполнение которых не обязательно, но желательно. Их вам раздадут по окончании собрания. А сейчас начнем разбор полетов. Рассмотрим ваши главные ошибки и учтем возможные упущения со стороны разработчиков.

* * *

Все чаще Ванда думала о Вижне. Он ведь по-настоящему расстроился ее решением поддержать Роджерса и теперь наверняка без свойственной ему усталости анализирует произошедшее. Ей очень хотелось оказаться рядом и попытаться объяснить, какое значение для нее имело покинуть безопасную, но ставшую душной базу мстителей. Ванду опасались, а потому и не доверяли. Это ранило сильнее, чем она могла представить. Правда, Вижн все равно не заслужил подобного. Он старался подружиться, узнать ближе. И именно ему рассказывать о своей жизни было проще всего. Мысли его оставались неведомы, и в таких по-человечески живых глазах не читались жалость или укор. Он не осуждал, просто слушал. Давал совет, когда просила, или приводил в пример факт из мировой истории, тем самым отвлекая ее и не давая совсем погрузиться в уныние.

Сейчас с ней были Сэм и Стив. Один любил поговорить, другой заботился и оберегал. Но Вижн мог заменить их всех. Он вмещал в себя настолько много, что можно легко потеряться и утонуть. Ванда же не боялась этого. Никто кроме нее и не отважился бы.

Только она окончательно убедилась в том, что быть с ним нельзя. Подозрительные сны, видения и чувство опасности не покидали ее в последнюю неделю. Стив беспокоился, хоть и сам бесконечно устал от их зыбкого положения. Но также Ванда ощущала вибрации перемен. Очень скоро события вокруг них закрутятся со страшной силой и кому как не ей готовиться к этому.

* * *

День, который Гермиона очень ждала, не принес радости. Им назначили день тренировки в защитных заклинаниях. Родная палочка согрела узнаваемым теплом, и это немного успокоило. Нервное возбуждение продолжало лихорадить и после совещания. Тем не менее колдовство вернуло уверенность в себе. Лена, по естественным причинам, отсутствовала, поэтому поделиться было не с кем.

Все последующее время до вечера команда переходила из одного медицинского кабинета в другой. Тщательные обследования, тесты и анализы. Как ни странно, но Гермиона смогла по-настоящему отдохнуть и расслабиться. Наконец-то она познакомилась с остальными. Все показались ей довольно приятными людьми. Никто не заискивал перед ней, но и явных недоброжелателей среди них не было. Да и появление Лены поспособствовало хорошему настроению.

— Знаешь, надо бы всей командой собраться и немного оттянуться.

Гермиона, проглотив ложку супа, хмыкнула.

— Предлагаешь напиться?

— Почему бы и нет. Было бы неплохо отвлечься от всего этого, — она обрисовала рукой полукруг.

— У нас тут питание контролируют получше, чем в министерстве. Думаю, алкоголь не входит в список разрешенных.

— Не будь занудой, — возразила Лена со смешком. — Тем более вопрос уже закрыт. Это я так, узнать, пойдешь ли ты.

Гермиона закатила глаза. Конечно, кто бы сомневался, что ее голос что-то изменил бы. На самом деле она была не против сменить обстановку и хоть не надолго забыть обо всем. Но имидж, черт бы его побрал, не позволял легкомысленности.

— Собираемся завтра в восемь вечера на верхнем уровне.

Она сложила все на поднос и подмигнула Гермионе.

— Ну, ты подумай, не торопись. А я пошла. Сегодня семья выйдет на связь по каминной сети.

Пожелав ей удачи, Гермиона вздохнула, стараясь не обращать внимание на горькое чувство сожаления. Не стоило переживать. Родители в безопасности. В какой-то степени даже хорошо, что они до сих пор в неведении о своей дочери. Если Гермионе Грейнджер не суждено вернуться, то им не будет больно.

Утром Гермиону вызвал Крауч. Кивком головы он указал на сверток перед собой.

— Это карта. Пусть и весьма плохого качества и не подробная, но заучи ее как молитву.

Что-то в интонации Крауча заставило напрячься. Гермиона подняла взгляд и попыталась рассмотреть лицо начальника повнимательней. Но ничего необычного не увидела. Кроме того, что руки он прятал под столом. Не совсем его привычка. Кисти у него были красивые, правильной формы, и он никогда не упускал возможность продемонстрировать их. Порой эти руки магичили не хуже волшебной палочки. Гермиона не раз поражалась как грациозно и четко он выводит заклинания лишь взмахом руки или поворотом пальцев.

Она развернула карту, ожидая, когда же Крауч скажет то, что его беспокоит. Но он не торопился. Устремив взор куда-то в пол, о чем-то размышлял. Это всегда заставляло Гермиону нервничать и готовиться к не самому приятному разговору. Она решила сосредоточиться на содержимом свитка.

Перед ней предстали бесконечные линии, пересекающиеся под невообразимыми углами.

— Это карта? Или инструкция, как можно эффективнее и быстрее заблудиться, — вырвалось у нее против воли.

Крауч вздрогнул и теперь смотрел сердито.

— Я тоже так сказал, когда увидел. Но мне объяснили, что она откроется в нужный момент и только для тебя.

— Зачем же тогда запоминать ее сейчас? — задала Гермиона резонный, по ее мнению, вопрос.

Он подошел к ней и указательным пальцем ткнул несколько раз по бумаге.

— Запомни расположение данных точек. Они останутся на месте. Все остальные линии будут располагаться в зависимости от обстоятельств. То есть, невозможно предопределить их направление со стопроцентной точностью.

— Занятный артефакт, — задумчиво протянула Гермиона. — А не станет ли она препятствием для меня? Вдруг получится еще хуже?

Гермиона почувствовала, как он положил руку на ей на спину. Подобные жесты никогда не воспринимались как-то двусмысленно. Но почему-то сейчас казалось иначе. Горячая ладонь прожигала кожу сквозь ткань, вызывая мурашки. А когда Крауч коснулся лопаток, ей и вовсе захотелось отодвинуться. Правда, голос, раздавшийся у самого уха, заставил замереть на месте.

— Гермиона, стоит попасть туда — и уже ничего не исправить. Но мне нравится твой позитивный настрой. Постарайся сохранить его.

— О, вы не представляете в каком я отчаянье!

Волна нахлынувшей злости накрыла её с головой.

— Каждую ночь я вижу кошмары. Я… — она будто поперхнулась, замерев на миг. Но тут же развернулась, поднимая карту перед собой и огораживаясь от давящего взгляда. — Вижу Гарри, чёрт возьми! Его переполняет безумие, что мне кажется, оно вот-вот овладеет и мной.

— Не представляю?!

Крауч вцепился в её плечи, припечатывая к стене.

— Я был в плену у этого чувства почти пятьдесят лет. И знаю, как оно выворачивает душу и разум. То, что ты прячешь от других, всплывает и меняет тебя до неузнаваемости. Я до сих пор сомневаюсь в своей реальности. Ночные кошмары для меня как прогулка по райскому саду.

Гермиона растерялась. Ещё никогда он не открывался в таком свете. В глубине карих глаз она отчётливо видела еле сдерживаемую ярость. Крауч стоял слишком близко, ей не хотелось касаться его, поэтому пришлось просто ждать.

— Простите. — Она прикрыла глаза не в силах выдержать напора. — Я погорячилась. В последнее время я сама не своя.

Не увидев, услышав тяжёлый вздох, Гермиона осмелилась снова посмотреть на него.

— Я понимаю. — Крауч наконец разжал пальцы, освобождая её. — У каждого своя правда. Сейчас не подходящий момент для споров.

— Мне вообще кажется, что время и вовсе остановилось. Жизнь на автопилоте. Я даже не помню, когда в последний раз занималась чем-то кроме работы.

Гермиона поморщилась от плаксивых нот в собственном голосе. Захотелось провалиться сквозь землю, лишь бы не увидеть жалость в глазах начальника. Но он уже отвернулся и медленно подходил к столу. Правда чувство неловкости всё равно никуда не делось.

— Насколько мне известно, сегодня вечером сбор. Почему бы тебе тоже не побывать там?

— Вы в курсе? — она закусила губу, удивленная его спокойным тоном.

— Конечно. Всё организовано с нашего молчаливого согласия. Главное, сохранять благоразумие.

Положив свиток в карман, Гермиона позволила себе отлипнуть от стенки.

— Во мне можете не сомневаться, мистер Крауч.

— А знаешь, тебе бы напротив не помешало бы максимально отвлечься. Тут полно симпатичных мужчин. — Крауч заговорщицки поднял брови, словно намекая. — Хотя, когда рядом такой напарник как у тебя, то разве стоит обращать внимание на других, м?

Гермиона открыла рот в немом возмущении. Зря она что ли сдерживала себя всё это время?

— Мерлин! И я еще прошу прощения! — она буквально подлетела к двери. Дернула ручку и, не стерпев, выпалила: — А вот на кого распространяется мой интерес, вас вообще не касается!

Сил закрыть дверь Гермиона не пожалела: казалось, всю дорогу до лифта ей слышалось глухое эхо. Хорошо, что по пути никто не попался.

Крауч горько усмехнулся. Предсказуемость Гермионы была, конечно, на руку, но иногда очень пугала его. Он не хотел представлять, как она могла повлиять на будущие события. И вместе с тем ждал.

Только после третьего бокала мохито Гермиона смогла улыбнуться. Почти искренне. Лена старательно делала вид, что не замечает настроение подруги, но, нет-нет, во взгляде проскальзывало беспокойство.

— Ну так что, ты созрела для танцев?

Гермиона пожала плечами, молча соглашаясь и следуя за ней к центру площадки.

На улице начался дождь, который красивым занавесом стекал по невидимому защитному куполу, возведенному над импровизированным баром. При этом воздух был напитан озоновой свежестью и кружил голову не хуже алкоголя. Запах свободы и мимолетного счастья. Гермиона посмотрела в небо. Затейливые рисунки сливались в сказочный причудливый пейзаж. Будто чей-то выдуманный мир обнажался перед ними, раскрывая самые потаенные свои уголки. Она прикрыла глаза, пытаясь хоть на миг оказаться там. Далеко. Беззаботной и веселой. Влюбленной и любимой.

Зажигательная музыка надолго затянула в их в танцевальный вихрь. Гермиона позволила себе расслабиться и отпустить контроль. Они смеялись и дурачились, передразнивая друг дружку. Казалось, Лена вообще не уставала. Гермионе же захотелось пить. Она, покачиваясь, вышла из толпы и подошла к стойке, чтобы заказать очередной коктейль.

— Я рад, что ты все-таки пришла.

Голос Антонина всколыхнул ее.

— Я тоже рада, кажется. — Она повернулась к нему, с удовольствием потягивая прохладную мяту.

— Ты еще слишком молода, чтобы отказываться от такого. Работа — не единственная радость в жизни.

Гермиона закатила глаза. Разве стоило ожидать от него чего-то другого? Но в груди все же вспыхнул огонек раздражения.

— Это ты лишний раз хочешь напомнить мне о своем возрасте? — сказала и тут же пожалела. Вышло уж слишком по-детски.

Он, наконец, посмотрел прямо на нее. И Гермиона видела его искреннее сочувствие и смущение.

— В какой-то степени да. Я пришел удостовериться, что с тобой все хорошо. — Он отодвинул пустой стакан. — В моем присутствии больше нет необходимости. И…

Антонин запнулся, увидев кого-то за ее спиной, но постарался скрыть это.

— Увидимся завтра.

Он щелкнул ее по носу и пошел к выходу. Гермиона хотела пойти за ним и выяснить причину столь надоевшего к ней отношения, но наткнулась на Уайтхеда. Тот стоял в стороне в компании молодых людей и что-то обсуждал. Непринужденно, по-приятельски. Совсем не в его стиле. А вот светлая рубашка и черные джинсы смотрелись на нем весьма притягательно. Гермиона невольно отметила расстегнутый ворот и закатанные рукава. Загорелая кожа выгодно оттенялась тканью.

— Ты куда пропала? — Лена налетела на нее ураганом.

— Жажда, — отмахнулась Гермиона, скрывая вспыхнувшее смущение. — Идем, выпьем.

И хоть новоиспеченная подруга умела заинтересовать и увлечь, Гермиона то и дело окидывала помещение взглядом. Какая-то странная нервозность охватила тело, заставляя глупо хихикать.

— Так, никуда не уходи. Я сгоняю в туалет по-быстрому, а потом мы покажем здесь всем, кто королевы танцпола, окей?

Гермиона согласно затрясла головой, увлеченная потягиванием коктейля из трубочки. Она сделала знак бармену, чтобы он повторил, и на его игривое подмигивание с довольным смешком откинулась на спинку высокого стула, снова бросая взгляд в зал. И будто что-то почувствовав, Гермиона обернулась и поймала Уайтхеда за подглядыванием.

Он, не замечая этого, был занят изучением ее оголенных ног. Сегодня она надела платье. Вполне приличной длины, но сейчас казалось, что ткани на ней чересчур мало. А вот каблуки наоборот ощущались слишком высокими. Нервозность усилилась. Гермиона ухватилась за бокал, чтобы хоть как-то сохранить неподвижность. Хватило на пару секунд. Зачесалась шея. Сквозь опущенные ресницы она видела, что вокруг Уайтхеда никого не осталось, и все свое внимание тот продолжал дарить ей. Внутри вспыхнуло. Волнение накрыло волной, учащая пульс и стирая концентрацию контроля к драклам.

«Так, соберись. Подумаешь, обратил на тебя внимание мужчина. Ты взрослая самостоятельная женщина. Просто в помещении стало жарко, вот и развезло».

Но все попытки успокоиться обнулились, стоило им столкнуться взглядами. Гермиона еле усидела. Горячо. Он смотрел неприкрыто горячо, словно в мыслях она восседала на его коленях и томно прижималась к нему.

Гермиона тяжело сглотнула, надеясь, что он не заметит, как ее затрясло. Даже коктейль с кусочками льда превратился в горячую лаву, которая медленно сползала по пищеводу, проникая все глубже и глубже. «Черт!»

— Ты чего тут растеклась по столу? — Лена одним махом допила свой напиток. — Нас ждет танцпол. Вперед!

Гермиона сомневалась, что сможет танцевать на таких ватных ногах. Дрожь не отпускала. В сторону напарника она даже посмотреть боялась. И вряд ли вообще теперь сможет. Кто-то нечаянно толкнул ее. Удержаться шансов не было. Хорошо, Лена подстраховала, заключая ту в объятия.

— Эй, с тобой все нормально?

Но видя, что Гермиона не способна отвечать, продолжила танцевать с ней, не выпуская из кольца своих рук.

Гермиона не помнила сколько песен сменилось, когда смогла наконец отстраниться от подруги и слабо улыбнуться.

— Спасибо. Но похоже на сегодня с меня хватит. Я пойду спать.

— Я провожу, — категорично заявила Лена, беря ее ладонь.

— Нет-нет, оставайся. Я дойду сама. Только сниму эти чертовы туфли.

Поспорив еще с минуту, Лена все же уступила.

— Не забудь, завтра на работу, — напомнила Гермиона.

— Зануда.

В коридоре Гермиона все-таки сняла туфли, со стоном шевеля затекшими пальцами. Но со стороны двери послышались голоса, поэтому она быстро ретировалась оттуда.

До комнаты она дошла беспрепятственно. Внезапная преграда нарисовалась уже возле самой двери. Уайтхед будто ждал. Подперев плечом стену, он внимательно разглядывал девушку. Гермиона чуть было не попятилась. Она чувствовала, что нужно что-то сказать. Разрезать это тягучее молчание, которое осязалось в воздухе. «Жаль, лунатики среди сотрудников не водились, чтобы вмешаться и вернуть все на свои места».

— Тяжелый случай.

Она все же вздрогнула, когда Уайтхед решился нарушить тишину.

— Ты слишком пытаешься быть правильной. Не очень грамотное распределение сил, если честно.

— Да неужели? — Гермиона не знала, что ее подстегивало так отвечать, но видеть, как он приближался с каждым словом ближе, казалось самым естественным желанием. — И ты, конечно, в этом крутой спец?

«Что я несу, боги!»

К ней подступила паника. В серых глазах Уайтхеда читалось обещание.

— Ты сомневаешься?

Он приблизился почти вплотную. Тепло, окутавшее Гермиону, грозилось окончательно расплавить ей мозг.

— Мы же напарники. А значит, должны доверять друг другу.

Последние слова она прошептала, не в силах вздохнуть от нахлынувшего на нее возбуждения.

— Умница.

Он обхватил ее лицо ладонями, подталкивая к стене. В ушах зазвенело от напряжения. Вокруг словно опять пошел дождь. Горячие губы обожгли, не оставляя шанса на спасительный вдох. Гермиона закрыла глаза, отдаваясь безумию. Лишь смелые касания Уайтхеда дарили надежду на спасение, которую она не хотела терять.

И подчиняясь острой потребности быть еще ближе, Гермиона обняла его за шею. Он со стоном отстранился, но только для того, чтобы подхватить ее под ягодицы.

Дверь в комнату открылась сама. Гермиона вопросительно подняла бровь.

— У меня свои привилегии.

Оказавшись внутри, они перестали сдерживать себя. «Надеюсь, Крауч не услышит». Это была последняя связная мысль Гермионы за весь день.

У Гермионы бывали в жизни случаи, когда она жалела о своих поступках или словах. Особенно в школьные годы. Взрослым же проще мириться с совестью. Найти оправдание можно чему угодно. Но этим утром внутренний морализатор молчал.

Уайтхед не спал. Она чувствовала его взгляд, от которого по спине бегала приятная щекотка. Хотелось немного повредничать, пусть даже тело уже давно откликнулось. Лицо горело от воспоминаний, и Гермиона была не против повторения. Слабый голос разума заглушала злость. На всех вокруг. Но больше всего на саму себя.

Синдром отличницы. Такое заезженное понятие. И такое точное по отношению к ней. Гермиона не знала, утихнет ли когда-нибудь ее желание доказать каждому, чего она стоит. Да, подростковый пыл пропал, но упрямство осталось. И подчиняясь ему же, она переспала с Уайтхедом.

Что ж, себе она доказала, что еще жива и способна получать наслаждение. Как и дарить его. Отбросив ненужные мысли, Гермиона повернулась к Уайтхеду.

— Слушай, Уайтхед…

Договорить ей не дали. Он поцеловал со свойственной настойчивостью, но сегодня Гермиона ощутила исходящую от него нежность. Чувствовала его улыбку через поцелуй, и это заставило улыбнуться.

— Честер. Меня так зовут, если ты не забыла, — прошептал он, зарываясь лицом в ее разметавшиеся по подушке волосы.

— Я помню, конечно, — с долей наигранного возмущения воскликнула Гермиона. — А ты не перебивай.

Она шутливо ткнула его в плечо и рассмеялась, услышав глухой смех. Уайтхед поднял голову. И от вида взъерошенного напарника, по лицу которого медленно опускались ее волосы, расхохоталась.

— А, тебе смешно значит?

А вот убеждать он умел. «Язык подвешен у нег… Ах! Не только для разглагольствований».

Крауч улыбался. Прихлебывая горячий кофе, он наблюдал, как Антонин изучал отчет от своего заместителя. Якобы изучал. Бегающий взгляд, сжимание-разжимание пальцев на руках — он явно нервничал. И Крауч знал почему.

— Как дела в отделе? — с самым скучающим видом спросил он.

Антонин, не отрываясь от бумаги, усмехнулся и ответил:

— Все хорошо. Я дал четкие указания на время своего отсутствия.

— А о провале операции в Румынии там тоже написано? — Крауч еле сдержал смешок.

— Да-а-а, — протянул Долохов, качнув головой.

Крауч закусил губу, отсчитывая про себя момент, когда друг очнется.

— Стоп! Какой провал? Как провал?

Подскочив с места, Антонин принялся перелистывать страницы и вчитываться в каждое слово.

— Ой, кажется, кто-то плохо выполняет свои профессиональные обязанности.

— Барти, ты… Просто помолчи, хорошо?

— Что же случилось? — продолжал давить Крауч, искренне забавляясь.

— Ничего особенного. Не выспался.

— Кто же тебе спать не давал? Хотя подожди, ты вернулся в комнату один, если я не ошибаюсь.

— О Мерлин, заткнись. Какая…

— Зато Гермиона была не одна, — перебил его Крауч и тут же воскликнул виновато: — Так ты из-за нее не спал всю ночь?

— Это переходит все границы, Барти. Сегодня мы начнем нашу миссию. Естественно я переживаю.

— Я вот только не пойму: ты сейчас в роли злого папочки или ревнивого дружка?

Крауч все-таки не выдержал и захихикал, прячась за кружкой.

Антонин на какое-то время замер, словно не веря тому, что услышал. Но быстро пришёл в себя. Отчет полетел в угол.

— Ты чего это в своей больной башке навыдумывал, а?!

Теперь Крауч уже не скрывал веселья. Давненько он не видел друга таким взбудораженным.

— Я просто чисто по-человечески боюсь за нее.

Правда, на Крауча его слова не действовали.

— Да признай уже, что у тебя просто так и не хватило смелости стать ближе с Гермионой.

— Неужели?

— Это, во-первых, очевидно. Твоя опека над ней граничит с ненормальностью, знаешь ли. — Крауч покрутил пальцем в воздухе, намекая. — Во-вторых, она давно пытается привлечь твое внимание. Вам обоим комфортно друг с другом. Так в чем дело? И не запевай старую песню о возрасте, прошлом и испорченной психике. Ей тоже доставалось с детства.

И Долохов окончательно растерялся. Злость на друга куда-то улетучилась. Он снова сел, устремляя подавленный взгляд на дверь, в которую кто-то настойчиво постучал.

— Войдите.

Вошел Лестер, с самого утра заведенный и говорящий почти без умолку.

— Мистер Крауч, оборудование и снаряжение полностью готово. Команда ученых ждет последних распоряжений.

— Отлично. Через час все участники соберутся в тренировочном зале.

Лестер повернулся к Долохову, протягивая лист бумаги.

— Прошу ознакомиться с приказом.

Долохов взял документ, и потому, как мрачнело лицо друга, Крауч понял, что тот снова злился.

— И что же послужило причиной для такой поправки? — с заметным ударением на последнем слове спросил Антонин.

— Хорошие показатели партнёрской работы.

Долохов приподнял бровь, выказывая скептический настрой.

— Наша партнерская работа с мисс Грейнджер исчисляется годами. Не вижу смысла, чтобы Уайтхед становился вторым сопровождающим. Помощь на тренировках я считаю достаточным вкладом.

Крауч прокашлялся в кулак, мысленно желая Долохову заткнуться. Лестер ведь обязательно доложит начальнику, чем даст ему лишний повод поддеть и без того уязвленного на профессиональном поприще мракоборца.

— У нас не принято обсуждать приказы руководства. Есть вопросы, задавайте их лично, — Лестер указал пальцем наверх и криво улыбнулся.

Долохову хватило ума промолчать, но злость продолжала кипеть и искала выход.

— Я принес предварительный отчет. Погодные условия пока тоже благоволят. Обещают шквалистый ветер и сильный дождь. Так что местные жители точно к нам не сунутся. — Лестер разложил папки на столе. — Увидимся через час.

Когда он ушел, Долохов проматерился сквозь зубы.

— Я смотрю, настрой у тебя боевой, только прошу, направь его в нужное русло.

— Ты еще поучи меня работать. Мне просто… — Антонин с шумом выдохнул. — Не нравится, что в этой конторе пытаются перекроить план под свои интересы.

— Я тоже не в восторге. Но ничего уже не изменить. Ты знаешь, день, когда мы получили компрометирующие колдографии, стал началом отсчета. Останавливаться нельзя. В наших силах лишь минимализировать риски.

— Мне надо поговорить с ней.

— Будь осторожен в словах, друг мой.

Долохов не ответил. В наступившей тишине Крауч смог наконец расслабиться. Зелье действовало — гул в голове стих. Но сдерживаемое предвкушение притаилось глубоко внутри. И Крауч с уверенностью сказал бы, что все чувства под контролем, если сегодня утром не вглядывался бы в свое отражение. Показалось, пусть всего и на долю секунды, он уловил проблеск безумной версии самого себя, и это не только испугало его. Крауч испытал странный укол радости. Время бежало слишком быстро. Успеет ли он?

Они одевались не торопясь. Гермиона чувствовала неумолимо подступающее волнение, но держала себя в руках. Такие переживания слишком личные, и ей не хотелось бы, чтобы Уайтхед увидел.

— Я думал, что ты обязательно спросишь про убийство уборщицы в министерстве. Ведь тебя это беспокоит, так?

Вопрос удивил ее. Она никогда не забывала про тот инцидент, но сейчас почему-то совсем не хотелось ничего слышать. Тем более от него. После прошедшей ночи. Личность Уайтхеда слишком сложная вещь. Он безумно раздражал и не перестал быть самоуверенным нарциссом. Только вот где-то в глубине души она знала, что он не способен на такой аморальный поступок. По крайней мере, без должной на то необходимости. Если уж несчастная женщина и стала свидетельницей чего-то незаконного, то вряд ли бы он поступил так опрометчиво. В его арсенале столько заклятий и заклинаний, что проще было бы стереть память или наслать болезнь, чтобы услышанное превратилось лишь в лихорадочное видение воспаленного разума. Уайтхед практичен, так же как и она. Он не будет мешать себе же в достижении поставленных целей. Но и назвать его ангелом язык не поворачивался.

— Ты не убивал ее. — Решительно, но мягко сказала Гермиона. — Тебя можно обозвать как угодно и точно не убийцей.

Она удивила его. Уайтхед замер, но тут же медленно развернулся к ней.

— Что ж, спасибо. Я надеялся, что нам не придется тратить время на подобные разъяснения.

Гермиона собрала волосы в пучок, глядя на отражение партнера в зеркале. Он так и не застегнул все пуговицы на рубашке, застыв в задумчивой неподвижности, будто до сих пор переваривал ее слова.

— Лучше поговорить о насущих делах. — Она подошла к нему и принялась помогать ему с застежками, изредка касаясь оголенной кожи.

— Тогда давай переместимся в другое помещение. — Низкий голос пустил толпу мурашек по спине, заставив на миг задержать дыхание. — В более подходящее…

Не договорив, он скользнул губами по виску и прошептал в ухо: — Место, где точно нет кровати или иной мебели, подходящий для…

— Вот и отлично. Идем. — Гермиона резко отстранилась. Мысли о широком столе в зале совещаний плавно перетекли в румянец на щеках. — Нас наверняка ждут.

Уайтхед усмехнулся, но спорить не стал и вышел первым. Гермиона, выждав пару минут, покинула душную комнату и отправилась на поиски начальника.

Нашла его она по пути к месту общего сбора. Он шел не торопясь, словно на прогулке, напевая что-то под нос.

— Мистер Крауч. — Она поравнялась с ним. — Все в порядке?

С довольной и чересчур догадливой улыбкой он окинул ее долгим взглядом.

— А ты сомневаешься? Все готово. Все настроены решительней некуда. Надеюсь, ты хорошо отдохнула?

Игнорируя игривый намек, Гермиона кивнула.

— Более чем. Где Антонин?

— Со своими людьми, где же еще. Последние слова напутствия. И мне тоже есть, что тебе сказать. — Он замедлил шаг. — Я смутно представляю, что нас всех ожидает. Но главное, чтобы бы ты не увидела там, прошу, сделай правильный выбор. От тебя так много зависит, Гермиона.

Мольба, пусть и тщательно завуалированная, с которой Крауч произнес ее имя, взволновала. Снова появилось ощущение, что она не знает чего-то весьма и весьма важного. Но пришлось подавить поток злости. Сейчас эмоции могут сыграть против нее.

— Обещаю, что приложу все усилия для этого.

— На тебя вся надежда.

По мере приближения к месту назначения груз ответственности ощущался все явственнее. Все-таки Гермиона переживала больше, чем могла признаться даже себе. Гул голосов становился громче. Но внезапно она подумала о Гарри. Он там совсем один. В тоскливой тишине, которая искажала любые его мысли и воспоминания. Как бы ей хотелось прийти и пообещать скорое избавление от душевных мук. На что он бы улыбнулся. По-настоящему и без тени затаенной грусти в глазах. Гермиона сжала кулаки и огляделась.

В помещении еще никогда не собиралось столько людей одновременно. Все были заняты. Она заметила Лену и неспеша направилась к ней.

— Привет.

— Подру-у-га, да тебя не узнать! — Вместо приветствия протянула Лена. — Вот что значит хорошо потраха…

— Тс-с-с! — Гермиона подошла к ней вплотную и с упреком покачала головой. — Здесь же полно людей.

— Не отрицаешь — уже прекрасно, — посмеивалась та. — Но я рада за тебя. Сексуальное напряжение это как оковы на всем теле, жутко мешают жить.

— О боже!

Гермиона схватила подругу за руку и повела к дальней стене. В этот момент в помещение вошел Уайтхед. Он сразу сел за стол и принялся знакомиться с отчетностью. С облегчением выдохнув, она прислонилась к бетонной поверхности и, уже не скрывая улыбки, спросила:

— А как завершился твой вечер?

Лена закатила глаза и буквально засветилась от счастья.

— О, это была моя долгожданная победа. Помнишь, я говорила про нашего связиста?

— Который тебя на лет шесть младше? Помню, конечно.

— Может, тебе это и кажется забавным, но зато сколько энергии и желания. Плюс мой опыт. Умопомрачительный секс. Я полчаса уборкой комнаты занималась с утра пораньше.

Они дружно рассмеялись, не обращая внимания, что на них смотрело как минимум половина собравшихся. Гермиона почувствовала себя уверенней рядом с Леной. Ее оптимизм передавался по воздуху и проникал глубоко внутрь. Она была благодарна за невидимую, но все-таки ощутимую поддержку. Джинни бы ей уже всю душу вытрясла бы, выпрашивая мельчайшие подробности и забывая, как Гермиона не любила этого.

— Мисс Грейнджер!

Гермиона вздрогнула и наконец обратила внимание на присутствующих. Крауч стоял возле Уайтхеда и выглядел настороженным.

— Мисс Грейнджер, вас ожидает Верховный Лорд.

И весь воздух разом закончился. Вот он, тот момент, после которого все изменится. Последняя точка отсчета. И она совсем не думала, что он будет здесь. Это логично, казалось бы, но сердце застучало как сумасшедшее. Обретенная только что уверенность ушла, оставляя тяжесть в области живота. Не найдя слов, Гермиона просто кивнула и прошла в указанном направлении, спиной ощущая взгляды.

Он был один. Комната почти пустовала. Посредине стояли металлический стол, пара стульев и светило одинокое бра возле двери. Сейчас отсутствие окна даже радовало. В таком освещении Гермионе проще спрятать свои эмоции.

Присев напротив Верховного Лорда, она сложила руки перед собой в замок, надеясь, что так дрожь пальцев останется незамеченной.

— Здравствуй, Гермиона. Рад тебя видеть.

Она все-таки подняла на него взгляд.

— Здравствуйте. Я тоже, наверное.

Реддл хмыкнул.

— Что бы ты не думала, я понимаю твое состояние. Иногда мы не знаем, как поступить и какой выбор окажется верным. Это мучает и нервирует. Но чаще и сильнее всего мы страдаем тогда, когда осознаем последствия от уже сделанного шага. Ты уверенна, что поступаешь правильно, только вот легче ведь от этого не становится? Все совсем наоборот.

— Да. Нет… Я… — Гермиона еле усидела на месте ровно. Ее так и норовило вскинуть руки, чтобы выпустить хотя бы часть напряжения, сковавшего тело.

— Боишься. — Не спрашивал, а утверждал Реддл. — Хорошо. Значит, ты в здравом уме. Это меня и восхищает в тебе.

Прямая похвала отозвалась теплом груди, но волнение было слишком большим. Гермиона смотрела на него и пыталась вобрать в себя его спокойствие и непоколебимость.

— Иногда я сомневаюсь.

— Самокритичность тоже твое прекрасное качество. Полагайся на свои самые сильные стороны. У тебя все получится. Пусть не идеально. Этого я просить не смею. Оставайся верна себе. И не забывай слушать сердце. Иногда именно оно может дать ответ на самый каверзный и сложный вопрос.

В носу защипало от набежавших слез. Гермиона упрямо мотнула головой, прогоняя ненужные мысли. Разревись она перед Верховным Лордом, то никогда не сможет простить себе подобную слабость.

— Спасибо. Постараюсь помнить об этом. И я готова.

— Знаю. — Он встал, пропустил ее к двери и, когда она взялась за ручку, добавил: — Я передал тебе небольшой презент через Долохова. Заберешь у него сама.

Реддл ободряюще улыбнулся и сам открыл дверь. Все будто только и ждали этого. Гермиона на мгновение замерла под таким вниманием, но все же заставила себя отлипнуть от пола и пройти к своему месту за столом. Реддл произнес всего несколько слов и покинул помещение, сославшись на огромную занятость.

— Итак, — продолжил Крауч. — Через три часа начнем выдвигаться. Два портала перенесут нас на военный корабль, откуда на лодках мы переправимся на остров. Прямая аппарация невозможна, поэтому довольствуемся тем, что есть, — заявил он на возмущения среди участников. — Советую хорошо утеплиться и надеть плащи, погодка нас встретит адская.

Поднялся Уайтхед. Отложив документы, он устало потер переносицу и негромко произнес:

— Надеюсь, все умеют плавать.

Плавать умели, видимо, все. Никто не высказался против. Но слова Честера посеяли тревогу. Гермиона переглянулась с Леной, чувствуя озноб. Отчего-то дышать стало тяжелее. То ли от напряжения, то ли от ощущения чьего-то пристального взгляда. Беспечно даже для самой себя, она осмотрелась, но не заметила ничего подозрительного. Странно.

— Каждому раздадут порталы ограниченного радиуса. На случай, если по непредвиденным обстоятельствам кто-то окажется в воде, им можно воспользоваться и перенестись обратно на корабль. Правда тогда, ваше участие в миссии будет окончено. Поэтому следим в оба. Докладываем о любых странных явлениях. Страхуем друг друга. В общем делаем все, чтобы мисс Грейнджер добралась до конечной точки.

Он подмигнул Гермионе и тут же отвернулся к Краучу, который что-то обсуждал с Лестером. Ей же опять почудился какой-то заговор. Снова скрывали нечто важное. Она видела, как начальник поджимал губы и хмурился. Дурной знак.

— Привет. — Перед ней нарисовался Долохов. — Идем позавтракаем. Никаких отговорок. Тебе нужно поесть.

Гермиона открывала рот, но не успевала вставить хоть одно возражение. Пожав плечами, она пошла за другом. Лена махнула рукой, мол, догоню.

— Мне там что-то Верховный лорд оставил. Что это?

— А, нет. Сначала еда, потом дары.

Дары Реддла. Звучало мрачно и угрожающе. Почему-то. Настроение верно стремилось к нулю.

Долохов ел с аппетитом. Она же перевела равнодушный взгляд на свою тарелку. Гермиона съела всего ложки три каши, но совсем не ощутила вкуса. Даже прежней радости от присутствия друга не было. Словно все эмоции и чувства затягивало в дикий вихрь, берущий начало из тугого узла в солнечном сплетении и по спирали закручивающийся в мозг. Все внутри кричало об опасности. Отодвинув овсянку, она подперла подбородок рукой и обратила внимание на Антонина. Ждать пришлось недолго.

— Зря не ешь. А раз уговаривать тебя не имеет смысла, то перейдем к делу.

Он достал из кармана сверток и, немного подержав его, все же передал ей.

— Я не знаю, что там. Лишь догадываюсь.

Гермиона улыбнулась кончиками губ. Сверток был легкий. Наверняка облегченный магией. Но Реддл вряд ли бы положил туда нечто пустяковое. Вес имел номинальный смысл.

— Например? — Гермиона хитро прищурила глаза, испытывая терпение Антонина. Хотя сама сгорала от желания узнать, что же припас для нее Верховный Лорд.

— Что-то, что поможет тебе. Зелья?

Хмыкнув, она сняла упаковку и обомлела. Она ожидала что угодно. Оружие, артефакты, книги, в конце концов. Но…

— Это то, о чем я думаю? — Голос Долохов стал на тон ниже и глуше. — Где он ее достал, блядь!

Все еще не веря, Гермиона осторожно коснулась переливчатой ткани. Сколько всего было связано с ней и не сосчитать. С самого первого курса.

— Мантия-невидимка. Это вещь Гарри. Откуда…

— Видимо, все его вещи изъяли для изучения. Ведь неизвестно, что могло привести к недугу.

Попытки Антонина хоть как-то сгладить ситуацию были приятны, но не помогали. Гермиона закусила ладонь с тыльной стороны, чтобы приглушить возмущенный крик. Злость закипела с новой силой, которая побуждала взять в руки палочку и кого-нибудь проклясть. И она не уверенна, что остановилась бы, встань Долохов на ее пути.

Он же, оценив ситуацию, сгреб сверток, схватил подругу и переместился в свою комнату.

Так они и стояли: он крепко прижимал дрожащую Гермиону к себе, пряча треклятый сверток за ее спиной.

Всхлипнув, она сильнее вжалась в мужчину. Вцепилась в форменную рубашку и уткнулась носом в грудь. Не смотря на кажущуюся беспомощность от Гермионы исходили мелкие волны магии. Антонин чувствовал ее неприятные щипки, но лишь крепче обнимал девушку. Знакомый запах волос всегда успокаивал его и он старался передать спокойствие и ей.

— Тише, моя девочка. Ты сильнее, чем кажешься. И я рядом, — повторял он как мантру, прикрыв глаза.

Она тихо плакала, давясь огромным комом в горле. Если бы не Долохов, то истерики было не избежать. Голос возвращал ее к реальности, вытаскивал из темного водоворота злых мыслей. Напоминал о их многолетней дружбе. Дружбе... Гермиона резко замолчала. Сколько раз она мечтала оказаться в его комнате и в его объятиях не сосчитать. То, что глубоко пряталось, вдруг вынырнуло на поверхность. Поддаваясь резкому порыву, она вскинула руки и обняла друга за шею. Ему, не ожидавшему такого, пришлось чуть склониться. Ее глаза показались настолько большими, что он уже не видел ничего вокруг. Доверие. Нежность. Решимость. Хваленая реакция мракоборца подвела. Гермиона привстала на цыпочки и коснулась его губ своими. Зажмурилась, будто боясь растерять всю собранную в кулак храбрость, и мягко прошлась языком по нижней губе. Антонин же наоборот — вдохнул и замер. Осознание, что одно неловкое движение или жест — и запустится целая вереница ошибок, застучало в висках. Мысли разбежались подобно юрким пикси. Ещё чуть-чуть и он наверняка услышал бы их гомон и визги.

Гермиона тем временем продолжала изучать некогда запретные губы. Суховатые, но теплые. Она скользнула ладонью по щетине, коснулась большим пальцем кончика носа, переносицы и плавно обогнула ломаную линию брови. Все так, как она помнила, когда одинокими ночами позволяла фантазиям погулять. До дрожи в коленях хотелось открыть глаза и раствориться в горячем взгляде. Но страх вместо желания увидеть разочарование колол сердце, притормаживая его ритм, и вовсю разгонял подступающую панику. Как и молчаливое бездействие Антонина рождало ненавистную обиду. Сколько раз Гермиона взращивала это чувство и сколько раз уничтожала. Но вырванная с корнями та, сродни перегною, разлагалась и давала пищу для нового потомства разъедающих душу эмоций.

— Тони, — прошептала Гермиона, теряясь в ощущениях. Ей нравилось имя. И сейчас она позволила себе ту интонацию, с которой всегда мечтала называть его.

Пульс Антонина участился.

— Подожди, — он все-таки нашел в себе силы отстраниться. На полшага, но дышать стало легче. — Нельзя. Мы друзья, Гермиона. Я не хочу терять такого друга как ты.

Гермиона поджала губы и медленно открыла глаза. Образ Долохова размывался — она не смогла сдержать слез. Он держал ее запястья, но не давал приблизиться.

— А ты для меня нечто большее, понимаешь? Целый чертов мир, в котором я счастлива. Как же ты не видишь?

Она не заметила, как перешла на крик, пусть и довольно сдержанный. Обида душила и распаляла огонь негодования.

— Я не верю в твое безразличие. Ты послан мне судьбой! — Гермиона усмехнулась. — Я даже ходила к гадалке, когда была в Германии. Просто стало любопытно. Я согласилась на нумерологический разбор. Мне было предсказано, что мой возлюбленный будет на много лет старше. Закаленный воин, который пробыл в небытие очень долгое время, но вернулся, чтобы спасти мир и обрести свою любимую.

Антонин знал, как Гермиона относилась к всякого рода предсказаниям и гаданиям. Но нумерологию она уважала. Неужели…

В дверь громко постучали и, не ожидаясь ответа, тут же распахнули ее и вошли.

— Соплохвост вас задери. Вы чего прячетесь? Еле отыскал.

Крауч и вправду выглядел взъерошенным и растерянным. Но он быстро собрался, оценив ситуацию.

— Так, я помешал? Что тут у вас происходит? — Теперь в его голосе проскользнуло искреннее беспокойство.

— Обсуждаем дары Реддла, — сухо ответила Гермиона и отобрала у Долохова сверток.

— Тебя Честер ищет.

Имя второго напарника разрезало тягучее напряжение в воздухе — Антонин помрачнел и отступил еще на пару шагов.

— Иди, негоже заставлять его ждать.

Присутствие начальника спасло Долохова от целого вороха ругательств, готовых сорваться с ее языка. Но, посчитав, что напрашиваться на очередные вопросы не стоило, она вышла в коридор, гордо вскинув подбородок.

— Мерлиновы яйца! Да ты никак ревнуешь? — рассмеялся Крауч. — И ведь понимаешь, что это просек не только я?

Тот молча прошел мимо и сел на кровать, схватившись за голову. Крауч же не торопил, хотя времени оставалось мало.

— На шестнадцатилетие моя двоюродная бабка по отцовской линии предрекла мне погибель. Из-за любимой женщины. И я ведь удачно избегал чувств довольно долго. Но…

— Мисс Всезнайка пробила брешь в твоей броне? — Крауч догадливо хмыкнул.

— Я попытался узнать о предсказание как можно больше. Подробности, понимаешь? Но бабка умерла и вместе с ней и знания. Следующая ясновидящая в нашем роду появится лет через пять. Я не боюсь умереть. Я боюсь разбить сердце ей, если умру.

— Вот уж драма так драма, — присвистнул Барти. — Давно бы ей рассказал. Уверен, она бы нашла нужную информацию. С такой-то мотивацией.

Гермиона не знала, плакать или смеяться. Подслушивать, конечно, было нехорошо, но теперь многое объяснялось. Последние слова Антонина растопили обиду и злость. Крауч прав. Она всю планету обшарит в поисках. Если от этого зависит его решение, то кому, как не ей, найти выход.

— Мисс Грейнджер, пройдите в кабинет доктора Чена.

Гермиона пристыженно опустила плечи. Дожилась — ее вызывали по громкой связи. Но испытанное облегчение и радость от взаимности чувств, смягчили восприятие. Улыбнувшись проходящему мимо сотруднику Сферы, она поспешила на последний медицинский осмотр.

В медицинской лаборатории было прохладно и как всегда неуютно. Стерильные поверхности сверкали чистотой, а ровные ряды склянок и колб лишний раз подтверждали, что доктор Чен относился к своей работе весьма щепетильно и дотошно следовал инструкциям. Перфекционист до мозга костей. Как и Грейнджер, которая терпеливо отвечала на его вопросы.

— Частота пульса слегка выше нормы, но наверняка это обычное волнение. Верно? — Непринужденность в голосе и изучающий взгляд вряд могли ее обмануть.

— Разумеется. Но все под контролем.

— Прекрасно.

Закончив с осмотром, доктор Чен внес записи в журнал и, не меняя выражения крайней сосредоточенности, достал из кармана халата кулек с леденцами.

— Это конечно не успокоительное зелье, но помогает отвлечься.

Гермиона поблагодарила его и поспешила в свою комнату. До начала оставалось чуть меньше часа, а ей еще нужно успеть принять душ, переодеться и проверить походную сумку. Было бы глупо забыть что-то важное, поддавшись эмоциям. Когда дело касалось работы, Гермиона умела переключаться с личного на профессиональное.

Общее место сбора было не узнать. Привычная суета и гомон голосов стихли. Расположившись возле Лены на широкой скамье, Гермиона поставила рюкзак на пол и огляделась. Разговаривали мало. Каждый проверял снаряжение, оружие — кто-то волшебные палочки, кто-то пистолеты и винтовки. Общая сосредоточенность волнение, конечно, не уняла, но подарила чувство правильности. Она должна была здесь находиться. Будто все встало на свои места. Гермиона громко выдохнула, с облегчением улыбаясь Лене.

— Наконец-то этот день настал. Нет ничего хуже ожидания.

— И не говори. — Лена перевела взгляд на нее. — Ты в порядке? Я заметила, как ты с Долоховым исчезла. Что-то случилось?

— Нет. И… Да. — Гермиона не удержалась от самодовольной ухмылки.

— О… Так вы типа теперь вместе?

Гермиона пока не могла твердо сказать, что это так. Но прежнего разочарования не испытала при подобном вопросе.

— Не совсем. Зато я знаю, что небезразлична ему. Как девушка.

Приятное тепло разлилось в груди от того, что она произнесла это вслух.

— Значит, слухи врут, что он холодный и неприступный, словно айсберг. Думаешь, оно того стоило?

— Каждого долбанного дня. Мои слезы пролиты не зря.

— Тогда я очень рада за тебя. Потому что для такой личности, жить так, как живешь ты, неправильно и несправедливо. Ты заслужила счастье и любовь.

— Спасибо. — Гермиона провела рукой по туго собранным в пучок волосам и слабо улыбнулась. — Как только вернусь, сделаю ему предложение, клянусь Мерлином, он больше не сможет прятаться от меня.

Лена рассмеялась, представив коленопреклонную подругу с сияющим бриллиантовым кольцом, и крепко обняла ее.

— Ты невероятная, Гермиона.

— Сегодня прям день признаний какой-то, — с улыбкой произнесла Гермиона. — И ты мне тоже очень нравишься. Будешь леденец?

— Бу… Эй, смотри!

Оглянувшись, Гермиона увидела возле запасного выхода Уайтхеда и Долохова. Они явно о чем-то спорили.

— Ах, Долохов похоже решил побороться за тебя, — протянула заговорщицки Лена.

— Не думаю. Дело в другом.

Ей не понравилось, как Уайтхед схватил Антонина за руку и что-то сказал тому на ухо. Новые тайны? Гермиона чуть не зашипела от досады и решила разобраться тут же. Но не успела сделать и шага — механический голос оповестил всех о начале и попросил участников спуститься на этаж ниже, где располагались порталы. Пообещав себе, что устроит допрос с пристрастием позже, Гермиона закинула сумку на плечо и, переглянувшись с Леной, двинулась к лифтам.

Никакого ажиотажа или паники. Словно в обычный будний день люди шли на работу и сосредоточенно думали о текущих делах. Вполне свойственное спокойствие объяло и Гермиону. Да, будет непросто, но тем интереснее. Позабытый азарт и предвкушение приключения отодвинули текущие переживания на задний план. Наверное, она всегда скучала по такому.

Внизу они разделились. Группа, состоящая из сквибов и магов, вооружилась по-магловски. Определить Гермиона могла только винтовки, автоматы, пистолеты и гранаты. Остальное снаряжение выглядело незнакомо, но не менее устрашающе.

Заняв позиции у первого портала, они замерли, ожидая отсчета.

— Удачи нам всем! — пожелал Уайтхед и поднял кулак. — Один, два, три!

Участники коснулись портала одновременно и также в одночасье исчезли. Гермиона успела лишь кивнуть сосредоточенной Лене и двум сотрудникам министерства. Жгучее беспокойство зашевелилось между лопаток. Она обернулась. Но никто не сверлил ее взглядом, который продолжал ощущаться даже здесь.

— Занять позиции!

Зычный голос Честера вывел всех из задумчивости и заставил двигаться. Гермиона встала подле Долохова, но смотрела под ноги. Не хотелось отвлекаться. Пульс и без того слегка участился. Благо костюм помогал с терморегуляцией и не приходилось потеть в самом начале.

Отсчет. Касание холодного камня. Яркая вспышка и чувство оторванности от реальности длились буквально секунду. Гермиона открыла глаза и увидела перед собой море. Черное с пепельно-серой пеной, бьющееся о борта и брызгами разлетающееся над ними. Видимо дополнительные защитные чары от стихии решили без надобности не применять. Линия горизонта размылась. Казалось, что они окружены со всех сторон сплошной водой, готовой обрушиться на них и стереть с лица земли. Гудящий ветер только подтверждал такие предположения. Гермиона поежилась и поспешила натянуть плащ.

Когда убедились, что все целы и никто не пострадал, им указали на левый борт, где располагался трап для спуска к подготовленным лодкам. Сначала пошла первая группа. Глядя на их уверенные движения, Гермиона старалась отогнать страх высоты. Но стоило ступить на верхнюю ступень, как ее сковал не просто страх, а ужас. Металл был скользким, не устойчивым. Сжав зубы до скрипа, она медленно начала спускаться. Когда же нога встала на качающийся край лодки, Гермиона громко выдохнула и позволила подхватить себя под руки. Ее усадили на скамью рядом с Краучем. Начальник похлопал Гермиону по плечу и махнул головой в сторону острова, очертания которого то появлялись, то исчезали.

Не успели они отплыть и на десять метров, как прогремел гром и все вокруг озарила молния. Гермиона выхватила из мрака лицо Антонина. Он был собран, но напряжен. И смотрел прямо на нее. Приятная дрожь прошлась по позвоночнику и осела в груди. Он волновался. Так происходило всегда, но именно сейчас это знание согревало. Гермиона улыбнулась, а следующая вспышка помогла ей показать Долохову, что она рада и благодарна ему.

Половина пути была пройдена, когда лодки закачало еще сильнее. Гермиона ухватилась за скамью, замерев от испуга. Волны хлестко стучали по бортам, испытывая транспорт на прочность. Оставалось надеяться, что магическая защита все же на нем стояла. Небесный рокот и череда ярких молний вырвали из Гермионы непроизвольный крик. И должно быть Крауч обладал уникальным слухом, раз услышал и тут же пришел на помощь. Он приобнял ее за плечи, закрывая собой от ледяных брызг. Теперь идея с обтягивающим костюмом не казалась абсурдной — ни одна капля еще не попала за шиворот и не промочила ткань.

Путь до берега все не кончался. Гермионе хотелось лечь на самое дно лодки, чтобы не видеть творившийся вокруг ад. В голове почему-то всплывали жуткие образы морских чудищ, которых стихия пробудила от древнего сна и подняла с глубин. Будто яростной силы шторма было недостаточно. Но они продолжали плыть, и это вселяло уверенность, пусть и слабую.

Вдруг с новой волной ветер донес до Гермионы чей-то голос. Она потрясла головой, прогоняя морок, но услышала его вновь. Потом еще раз, но уже где-то совсем рядом.

«Уходи-и-и!» — мелодично и тоскливо. Гермиона замерла. «Ты повстречаешь смерть! Вернись!» Это была мама. Ее голос, который, казалось, остался в далеком прошлом.

— Мама? — крикнула Гермиона, чуть поднимаясь с места. — Мама?!

Она схватилась за борт в попытке разглядеть хоть что-нибудь, но даже вспышки молний не помогали. Какое-то странное и дурацкое чувство надежды шевелилось внутри и заставляло с отчаяньем повторять заветное и позабывшееся на вкус слово. Гермиона знала, что мамы здесь быть не могло, только вот кто же тогда это был?

— Что с тобой? — Крауч оттащил ее от края и заглянул в карие глаза. — Ты что-то заметила? Что-то подозрительное?

Озабоченный Крауч всегда немного пугал. Гермиона отодвинулась и пожала плечами. Сейчас она сомневалась. Вдруг это лишь воображение? Глупая игра ветра и грома?

— Мне показалось, что я слышала кого-то. Наверное, ветер. Прости.

Крауч кивнул.

— Скорее всего так и есть. Но будь начеку. И скажи обо всем сразу мне, прежде чем бросаться в море, идет?

Он улыбнулся уголками губ, как бы извиняясь за поддевку, но тут же изменился в лице.

— Справа! Мать вашу! Честер!

Гермиона проследила за его взглядом и задохнулась от шока. Лодку первой группы окружили неизвестные существа. Чем-то схожие с гриндилоу или русалками. Они тянули руки к людям, которые все, как один, сидели неподвижно.

— Черт возьми!

Возле их лодки никого не было. Видимо маглы более легкая добыча для морских тварей.

Крауч с Честером достали волшебные палочки и запустили несколько заклинаний. Ровный круг существ разорвался. И снова сомкнулся, когда из воды показались другие. Они оцепили несчастных в двойное кольцо и принялись раскачивать лодку. С криком, Гермиона встала на ноги и выкрикнула заклинание:

— Люмос Солем!

Яркие лучи света заставили тварей попрятаться в воду.

— Люмос Дуо! — полетело следом от Крауча.

Стало светло как днем. Честер приказал запускать шары света в воду, чтобы морские обитатели вообще не приближались к лодкам. Испуганные маглы вспомнили про оружие. Теперь каждый смотрел на море через прицел.

— Не стрелять, — скомандовал Честер. — Но быть наготове.

Лодки продолжали двигаться, только теперь все были сосредоточены не на грозе, а на исходящей из моря угрозу. Нутром Гермиона ощущала подвох — вряд ли эти твари были единственным препятствием. Но прошло уже полчаса, и никаких повторных нападений. До берега оставалось всего ничего. Она позволила себе расслабить плечи и опустила палочку. А зря. Будто ожидая этого, из грузных черных туч вырвались уродливые птицы. Костлявые крылья покрывали редкие черные перья, тело отливало серебром, особенно в вспышке молний, огромный клюв был усеян рядом острых зубов, а устрашающий гребень на голове и мощные когтистые лапы завершали образ опасного и хищного зверя.

— Это что, блядь, динозавр что ли? — воскликнул кто-то с противоположного конца лодки.

— А это имеет значение? — спросил Крауч. — Они явно нас не сопровождать до острова собрались. Выставить щиты!

Золотая дымка магической защиты вспыхнула сначала над одной лодкой, потом над другой. Твари кружили и пока не нападали.

— Чего они ждут? — не удержалась Гермиона.

Напряжение вновь объяло всех до единого.

— Группа номер один, не спускать глаз с моря. Мы присмотрим за крылатыми.

Казалось, один Честер чувствовал себя в привычной среде. Он ничему не удивился, словно знал наперед, что будет и как действовать. Это вселяло уверенность команде, но Гермиона наоборот напрягалась сильнее. Он был таким и на их совместных тренировках. Это и бесило, и восхищало. Антонин тоже выглядел собранным и готовым ко всему. Лишь едва уловимое движение большого пальца по волшебной палочке выдавало нервозность. На какой-то миг воспоминание о его последних словах вспыхнуло и прошлось теплой волной по телу. Гермиона улыбнулась, отворачиваясь к морю, чтобы никто не заметил таких неуместных сейчас эмоций.

Внезапно одна из птиц спикировала. Из ее открытой пасти вырвалось нечто похожее на пламя. Оно коснулось щита. По всей поверхности купола поползли трещины. Кто-то попытался восстановить целостность, но ничего не выходило. Заклинание растворялось без следа, даже не достигнув цели.

— Что за черт?

Первая группа попросила о помощи, когда к ним направились сразу две птицы.

— Сохранять спокойствие! — голос Честера, усиленный магией разлетелся над морем.

Они не могли применить оружие и воспользоваться рацией, находясь под щитом, и просто ждали. Гермиона наконец смогла разглядеть Лену. Та сидела с краю, держа винтовку на изготове. И пусть весь ее вид и был внушительным, но страх за подругу все равно опутывал мысли.

Тем временем птицы плевались в щит почти безостановочно. Гермиона увидела еще одну, которая спустилась уже к ним и добавила новую трещину с другой стороны. Купол засветился ломанными линиями, предупреждая, но оставаясь цельным. Правда птицы не собирались останавливаться на достигнутом. Они закружили вокруг лодки. Хищные взгляды тварей обещали страшную смерть. Кончики крыльев касались воды, отчего море колыхалось ещё сильнее. Гермиона почувствовала вибрацию. Казалось ещё чуть-чуть и металл не выдержит. Все вскинули палочки. Противный дождь холодил пальцы до онемения. Или страх вперемешку с напряжением. Крауч следил за самой близкой к ним тварью, в то время как Уайтхед не сводил взгляд с соседней лодки.

Защитные купола лопнули одновременно. Визги крылатых и выкрики заклинаний вытеснили все мысли из головы. Гермиона отбивалась давно проверенными заклятиями и ненадолго выпала из реальности, пока нечеловеческие крики не разорвали густую пелену магических всполохов и рева стихии. Гермиона обернулась — тревога стиснула дыхание и забила по грудине бешеным стуком сердца.

Когда сразу несколько существ плюнули, кружась над другой лодкой, кого-то задели. Судорожный вдох запустил волну жгучего ужаса. Им ни за что не добраться до берега. Их всех перебьют. Гермиона замерла, нехотя сдаваясь в плен коварной панике, опустила руку и хотела было заплакать, как Долохов метнулся к ней и схватил за плечи. Встряхнул и что-то прокричал. Кокон из сомнений и шока не давал разобрать и слова. Она следила за движениями губ, будто сейчас какой-то глупый экзамен по изучению мимики и жестов, и не понимала чего от нее хотят.

— Гермиона, черт возьми, приди же в себя!

Только когда Антонин заключил ее лицо в ладони, она вздрогнула и задышала, давясь тугим комом в горле. Именно в этот момент Лена завалилась набок и взметнула автоматную очередь прямо в живот поразившей ее твари. Всего на пару секунд — подвёл скользкий борт — и подруга упала в море.

— Лена! Боже!

Гермиона кинулась к краю лодки, но Долохов вернул ее на место.

— С ума сошла! Оставайся здесь.

Уайтхед загородил обзор, посылая патронуса на подмогу команде. К нему присоединились ещё двое. Серебристые животные бросились на неизведанных сущест, ослепляли их и отгоняли прочь. Птицы кричали и шарахались, но не отступали. Гермиона же осознала, что не способна вызвать патронуса. Не после увиденного. Слезы жгли глаза едва терпимой болью.

— Пригнись!

Крауч толкнул в спину, падая рядом на колени. Капли едкой слюны попали на руку. Гермиона закричала. Яд играючи сжигал кожу, мышцы и зашипел, добравшись до кости. От боли помутнело все вокруг. Словно Круциатос обрёл физическую форму и теперь добивал ее.

Она не увидела первые вспышки золота в небе. Искры летели с берега и, достигнув крылатых тварей, рассыпались на миллионы кристальных игл, которые с удивительной лёгкостью впивались в костлявые тела. Патронусы уже превратились в тени, не способные сразить соперника. И погасли совсем, когда одна за другой птицы стали падать в воду.

Лишь последнюю из них она проводила все ещё мутным взглядом, сжимая зубы от действия бадьяна. Крауч, нахмурившись, наблюдал за тем, как ткани срастались, и неосознанно поглаживал запястье большим пальцем. Что творилось со второй командой она рассмотреть не могла. Слишком далеко. Видимо, ухудшение зрения было побочным эффектом незнакомого яда. Даже сидящие рядом то и дело расплывались перед глазами смазанными пятнами. Подкатила тошнота, онемели пальцы на руках. Гермиона открыла рот, чтобы скачать об этом начальнику, но вместо связных слов вырвался хрип. Испугавшись, она захрипела сильнее, отчего глаза Крауча полезли на лоб от ужаса. Он видел, как желтоватая слюна стекала по острому подбородку девушки, и не мог произнести ни звука. Ничего подобного он в жизни не видел. Впервые за сегодня искушённый волшебник не знал, что делать.

— Че… Честер! Твою мать, сюда!

Глаза Гермионы застила белесая пелена, потом они и вовсе закрылись. Хрупкое тело затрясло, и часть этой необъяснимой дрожи передалась и Краучу. Он впал в ступор, мертвой хваткой держась за плечи своей подчиненной. Поэтому подошедшего Уайтхеда не заметил.

— Что… — Проглотив вопрос, Честер замер на пару секунд, но адреналин ещё бушевал в нем и гнал мысли вперёд. — Блядь!

Он быстро снял рюкзак и принялся искать что-то, бормоча проклятия.

— Крауч, очнись же, дурак!

Не отрываясь от поисков, он ткнул его ногой. Крауч завалился на Гермиону и, наконец, пришел в себя.

— Что с…с ней такое? Яд?

Барти отпустил девушку, уложив ее на скамью. Дрожь не отпускала, но ему было плевать увидит ли Уайтхед, как трясутся руки, или нет. Все вдруг стало слишком. Опасным, бредовым и невыполнимым. Он задышал глубже и медленнее, чтобы хоть немного успокоиться. Гермионе нужна помощь, остальные подождут, они не так важны.

— Ее нужно привести в чувство, — решил Крауч и поднял палочку.

— Нет! Не сейчас! — Уайтхед опустился на колени рядом. В руках у него был магловский шприц с незнакомой Краучу субстанцией. — Это новейшее противоядие, одна из последних разработок Сферы. Будет лучше, если Гермиона полежит без сознания, пока оно начнет действовать.

Барти кивнул, не сводя взгляда с Гермионы. Ненормальная бледность расползалась по ее коже и превращала в нечто инфернальное. Он с трудом проглотил тяжёлый ком, когда Уайтхед вонзил тонкую иглу в пораженный участок руки. В это же время Долохов обернулся к ним, убедившись, что твари больше им не угрожают.

— Она ранена? Крауч, какого хрена?

Он подлетел к Гермионе.

— На нее попал яд этих тварей. Хорошо, что не в голову.

— Я тебе оторву голову, если это не поможет, — сквозь зубы выдавил Антонин.

Он бережно усадил Гермиону к себе на колени, прижав кудрявую голову к груди, и устремил злой взгляд на Крауча.

— Кто же помог нам? — размышлял вслух Уайтхед.

— Кто бы он ни был, я бы поблагодарил его. — Крауч уже выглядел почти нормальным, и голос был твердым.

— А я бы не спешил. Ещё неизвестно, какие цели он преследует. Не расслабляемся, ребята, — добавил Уайтхед уже громче. — Все только начинается.

Берег казался пустынным. Только камни и завеса из моросящего дождя. Силуэты деревьев виднелись совсем едва и даже непонятно была ли тут хоть какая-то растительность. Долохов предпочел бы голую землю без видимых или невидимых препятствий. Он держал Гермиону на руках, ожидая, пока все соберутся вокруг Уайтхеда с Краучем. Девушка уже дышала ровнее, и кожа обрела здоровый оттенок. Но отпускать ее он все равно боялся.

— Итак, мы добрались до суши. Идём дружно до самой горы и ищем вход. Там будем действовать по ситуации. Все целы? Кому-нибудь нужна помощь? Даю пятнадцать минут, чтобы привести себя в порядок.

Уайтхед перевел вопросительный взгляд на Долохова.

— Ей стало лучше. Но рану стоит осмотреть еще раз.

К Антонину подошел медик и попросил опустить Гермиону на установленную коллегой кушетку. Потом принялся накладывать диагностические чары и что-то записывать в блокнот. Чувствуя себя беспомощным, Долохов подошел к другу.

— Мне и раньше эта затея не нравилась, но сейчас я категорически против участия Гермионы.

— Я всегда был против. Тебе ли не знать, сколько мы спорили с руководством. Но назад дороги нет. Теперь ее безопасность твоя прямая обязанность.

— Как и моя, — бесцеремонно заявил Уайтхед, встревая в разговор. — Пока у нас получается не очень. Хоть кто-то заметил того типа?

— Ни следов, ни человеческого присутствия в радиусе трех миль. Ничего. Даже остаточных заклинаний в воздухе нет.

— Кто бы нам не помог, он не хочет, чтобы мы встретились, — проговорил Уайтхед, с усталостью потирая глаза. — Дженкинс и Родригес вы пойдете вперед в разведку. Крейг и Джонсон замыкают строй.

По маглу и волшебнику на каждый конец отряда. Крауч согласился с тактическим решением Честера, несмотря на то, что тот не посоветовался с ним. Между тем Долохов был полностью сосредоточен на Гермионе. Он произнес заклинание выводящее из бессознательного состояния, опускаясь перед кушеткой на колени. И замер. Сначала Гермиона задышала чаще, потом так резко подорвалась с места, что стоящий рядом медик выронил блокнот. Долохов перехватил девушку и прижал к себе.

— Тихо, Гермиона. Я с тобой, все хорошо.

Гермиона зажмурилась, словно вернувшееся зрение причиняло боль, и громко выдохнула.

— Долго я была в отключке?

Крауч усмехнулся. Конечно, разве важно почему она именно отключилась, а не умерла. Вопрос по существу, так сказать.

— Минут тридцать-сорок. Не переживай, ничего интересного ты не пропустила.

— Барти, — прервал его Долохов. — Дай ей прийти в себя.

Но, видимо, Гермиона решила не тратить время впустую и все же встала, позволяя Антонину придерживать ее за локоть. Она снова задрожала.

— Где Лена?!

Отмахнувшись от Долохова, она кинулась к группе, которые передвигались на другой лодке.

— Лена?

Беспокойство разрасталось холодными щупальцами. Ноги плохо слушались, но она не останавливалась. Почему все молчали?

— Она здесь, — все-таки ответил Уайтхед.

Таким тоном, что вместо облегчения Гермиона ужаснулась. Неужели… Она упала бы, если бы Долохов не оказался рядом.

— Милая, тебе лучше не смотреть.

— Нет! — Гермиона закричала, вырываясь. — Пусти! Сейчас же! Лена!

Группа расступилась по взмаху руки Уайтхеда И Гермиона увидела Лену. Та лежала на кушетке. Окровавленные лицо и волосы даже в такую погоду выделялись ярким пятном и выглядели чужеродно в этой промозглой серости.

— Господи боже! — прошептала Гермиона.

Горечь ощущалась на языке невысказанной мыслью. Старое, наспех похороненное чувство всколыхнулось внутри. Именно так все было той майской ночью. Беспомощность вперемешку с яростью. Гермиона попятилась, утыкаясь в Антонина спиной. Он обнял ее и старался игнорировать ноющее от грусти сердце. Женщина, о которой мечтал годами, доверчиво прижималась, искала защиты, и в это же время тоска по ней была невыносимой.

— Что… — голос дрожал от слез, но Гермиона хотела знать. — Она…

— Хвосторога вас забери, давайте без драм! — пробормотал Уайтхед.

— Честер! — возмутился Антонин.

— Драм?

Гермиона задыхалась от переполнявших ее эмоций.

— Моя подруга погибла в бою, а вы тут что устраиваете?

— Может, вы все заткнетесь уже? Голова того гляди треснет. — Лена говорила тихо, но услышали все.

— Лена! — взвизнула Гермиона и тут же прикрыла рот ладошкой. — Слава Мерлину, ты жива.

— Я вообще-то об этом и хотел сказать, — процедил Уайтхед. — Лене начали оказывать помощь, не мешайте.

Гермиона конечно не послушалась и подошла к кушетке. Три глубокие борозды от когтей пересекали всю левую сторону головы, и если бы Лене не дали восстанавливающих и заживляющих зелий, можно было разглядеть и молочно-белые кости.

— Кто так тебя? — Гермиона хотела скрыть страх, но голос выдал бешеное волнение.

— Русалка, сука такая! — Лена закашляла. — А я ещё в детстве плакала над сказкой про нее. Мерзкие твари.

— Тшш, главное, ты выжила, остальное не важно. Я рада видеть тебя здесь.

Гермиона сжала руку подруги и уже молча наблюдала за манипуляциями медика.

Убедившись, что Гермиона в относительной безопасности, Долохов отошёл к аврорам, которых определили в разведку и охрану. Ему нужно успокоиться и вернуться в рабочее русло.

Уайтхед остался с Краучем.

— Это был ваш человек?

Крауч ответил не сразу, раздумывая о чем-то своем.

— Наши люди все здесь.

— Думаешь, я не догадываюсь о прикрытии? И, по всей видимости, глава мракоборцев не в курсе. Значит, ты единственный, кто знает.

— Не понимаю о чем ты, — бросил Крауч, поправляя костюм магией. — Загадки и тайны не моя профессиональная стезя.

— Зато ты понимаешь, что меня не просто так поперли из министерства.

Крауч растянул губы в своей самой официальной улыбке.

— Надеюсь, не из-за глупых вопросов. — Барти достал часы. — Нам пора.

Уайтхед смерил того подозрительным взглядом, но спорить не стал. Просто дал понять, что их разговор не окончен.

Лес возник перед ними будто из ниоткуда. Дождь падал на ветки тягучей паутиной, отчего казалось, что дороги и нет вовсе. Серая, холодная масса, дрожащая кронами словно желе от ударов порывистого ветра. Гермиона поежилась. События на море пошатнули уверенность. Там, в горах, не будет легче. Мурашки табуном бегали по спине, а пульс стучал в висках, почти заглушая тихие разговоры между людьми. Иногда она бросала беспокойные взгляды на Лену. Но та держалась молодцом. Уродливые раны плохо заживали. С левой стороны пришлось полностью удалить волосы, остальные она заплела в косу. Благо, глаз не пострадал, хотя разрыв коснулся линии брови. Гермиона пообещала себе, что по возвращению найдет подходящее лекарство и избавит подругу от неминуемого шрама.

Они шли уже больше часа. Дождь не прекращался, затрудняя шаг по и без того непроходимым тропам. Но Гермиона не жаловалась, потому что Антонин был рядом.

Когда камней на дорожках стало больше, они вышли к горе. Ее пик терялся в мутном тумане, а до видимого входа придется лететь вверх не менее десяти метров. Гермиону замутило при виде метел.

— Сначала разведчики, — кивком головы указал Крауч. — Ждём от них сигнала.

Дженкинс и Крейг взобрались на метлы, подняли палочки и устремились на верх.

Оставшихся окутала тишина, давящая и плотная. Только когда показалась Крейг и махнула рукой, все выдохнули. Маглы устроились на метлах позади волшебников, лишь Гермиону оставили с Долоховым. Она уперлась лбом в его широкую спину, чтобы не видеть, как земля остается позади. Вдыхала запах парфюма, который любила, и молилась всем богам.

— Я с тобой, милая, — шепнул Антонин, посылая по телу рой приятных мурашек.

И ей до боли захотелось поцеловать его суховатые губы, прижаться к сердцу, чей стук подарит ощущение покоя.

Крауч с Уайтхедом уже входили внутрь. Следом за ними пошли два магла, медик и авроры. Антонин взял Гермиону за руку и переплел их пальцы.

— На раз-два?