Подполковник Снейп (гет)

Подвал усадьбы Малфоев

Эльфы, много эльфов, и волшебники

Масштабные события втягивают непричастных с безразличием локомотива, сгребающего мошек ветровым стеклом. Эталон принуждения в глазах шлангующих подростков — военкомат, на самом деле образец гуманизма, какой только можно проявить к массам людей в условиях ограниченного времени и бюджета. Тебя предупредят повесткой, спросят фамилию, пощупают мошонку и поставят в строй. Включат в процесс! Будешь хотя бы знать, что тебя убивают, и с какой стороны прилетит.

А если ты, положим, домовый эльф, Минки-Шминки-подай-пошел-вон. Помог накрыть стол к ужину и — назад в кладовочку, на старый стеллаж для винных бутылок, где, будто куры на насесте, нахохлились ждущие работы собратья. Древний создатель (или поработитель?) твоей расы так устроил, что эльф где ни приткнется, там ему и удобно, лишь бы не вниз головой. Притиснешь подружку за пухлый бочок, она игриво закинет ушко тебе на плечо, и дремлете.

Тусклый свет из-под двери. Теснота, духота. Унылое ожидание Зова. У стены на детском матрасике молодого хозяина Драко — садовник мэтр Флориан с подмастерьем, уже с полгода как отключились без работы. Хозяйка Нарцисса теперь сама ухаживает за розами. Ручками лилейными за мотыгу: тяп, тяп, а то навоз из тачки вывернет на сафьяновые ботиночки. Поплачет и снова: тяп, тяп. Боится Темного Лорда, вот и находит себе дела подальше от дома. Хотя какой лорд из Змея?! По-хорошему, облаву бы на него, да и утопить в выгребной яме, как предки завещали...

Явился Перигрин, шеф-повар и смотритель винных подвалов. Подглядывал в столовой, теперь бьется головой. Не в первый раз, уже поднадоело. Хотя понять Перигрина можно: готовил почтенный эльф ужин, рассчитывал перемену блюд поминутно, чтоб каждое с пылу, с жару. Уточнял с дворецким рассадку, уговорил надписать гостевые карточки золотыми чернилами. Как вдруг Мордред принес Змея, и все полетело кувырком. Карточки на него нет, потому что правду не напишешь, а соврать в таком деле, как титулование, эльф может исключительно по прямому приказу хозяев. Пришлось убрать все карточки. Хозяйка сказалась больной, граф Долохов, сэр, вспомнил, что ему надо где-то там патрулировать, рассадка поломалась. А самый кошмар, что хозяин приказал подавать ужин сразу: суп и пирожные, жаркое, фрукты и чай! Да за столом прислуживать не смей, Лорд, вишь ты, не любит посторонних ушей!.. Ох, сказать бы, чего в действительности не любит Змей, но прибьют же, хозяин сам и прибьет...

Зов! Хозяин. Работа! Только бы не прислуживать Змею, только бы не...

Слава Мерлину: мистер Эйвери, сэр. Обделавшись и облевавшись. Хозяин молча кажет бровкой — ясно, обиходим! Что? Не в покои, а на выход?! Вон оно как! То-то тянет от Эйвери, сэра не ожидаемым перегаром, а недавно принятым на душу бокалом вина. Вкушал сэр жаркое, запивал красненьким, а его пытать! Закруциатили до усрачки, а хозяин теперь выручай. Не виноват, а все равно в ответе за все, что случится в мэноре. Люди скажут «У Малфоев запытали Гвардейца», а не «Лорд запытал»...

Ну, тебе не впервой приводить гостей в чувство. В розарий его, в беседочку, почистить и пускай лежит, вдыхает ароматы. Хозяйка запершись в покоях, а больше сюда никто не заглянет — знают, как она трепещет над розами... Ручки-ножки разомнем Эйвери, сэру. Массаж — первое дело после круциатуса, это половина общины испытала на себе. Когда Змей в доме, все шустрят под невидимостью, так он взял привычку бросать проклятья на звук. Ненавидит нашего брата, а все почему? Люди видят его немереную силу, ах, Лорд летает без метелки. А эльфы, кто постарше, различают магию на вид и запах, а некоторые и на вкус. Змей на эльфийский взгляд вроде чучела в лавке диковин: клыки от одного зверя, рога от другого, а сам вовсе индюшонок, родившийся с четырьмя ногами. Любопытно, противно, не страшно. Убивать будет, а все равно не страшно. Подумаешь, что Змей тянет силы из дерьма, и не страшно. Потому и ненавидит.

С дерьмом был случай: прогулялся Змей по саду, и драконий навоз стал все равно, что свиной, совсем без магии, а ведь его из-за Канала везли, платили золотом... Больше Змей, конечно, берет у господ Гвардейцев, через метки. То-то они хозяйское вино изволят дуть, как не в себя — видно, теряющий магию организм так же просит красненького, как при потере крови.

... А кто это у нас глазоньки открыл? Мистер Эйвери, сэр! Да, Стинки, сэр, польщен, что помните! (Стинки у Гойлов, и она домовуха, но тебе не жалко, правда?). Почему не так? Стинки хорошо говорить и понимать все-все! Мистер Эйвери, сэр, приказать отнести домой?.. Стинки не телится, Стинки не знать адрес к шлюхам... Мистер Эйвери, сэр, позволит аппарировать с ним? Тогда Стинки узнать адрес... Сэр шутит, эльфы не ходить по шлюхам... Да, сэр! Стинки передать! Стинки повторить: «Я тебе должен». Стинки понимать! «Не ты, балбес, а мистер Эйвери, сэр, должен хозяину Люциусу, сэру». Без «не ты, балбес».

Уф, аппарировал мистер Эйвери, сэр. Оставил носок сапога, но крови не видать. Ему бы ванну горячую и баиньки. Хотя, скорее всего, за этим он и подался к шлюхам. Стесняется отца. Так пылко рассуждал о бремени чистокровных, горел службой своему Лорду, а служба и не идет. Гнобит Змей мистера Эйвери, сэра, непонятно за что. Хотя нет, понятно: за искренность, редкую в их змеином кубле, за силы природные, не ворованные...

Назад, в кладовочку, под теплый бок подружки. Или, пока есть силы, обиходить мэтра Флориана. Подмастерье лежит розовый, губами чмокает, а мэтр усыхать начал. Почтеннейший эльф, за три сотни лет ему точно перевалило, вон, шерсть с ушей уже перекинулась на голову. Даст Мерлин, оживет, когда хозяева о нем вспомнят, а пока старика оборачивают мокрой простыней и разминают тело, все больше напоминающее тушку вяленого кальмара. От добровольных помощников отбоя нет: оно лучше, чем просто сидеть, увязая в тягучих, как патока, примитивных мыслях, пока, совсем ослабнув, не завалишься на соседей.

Дремлешь. Рука сползает с бедра подружки, поднять уже нет сил. Работать по дому без приказа нельзя, вот и сидишь, расплываясь, как желе на жаре, пока не наступит забвение, и кто знает, когда позовет хозяин. Может, в этот самый миг его заавадил Змей. Хозяйка и наследник убегут, и всю общину сожрут крысы — бывало и такое.

Встряхиваешься, когда в кладовку неаккуратно аппарирует старейшина общины дворецкий Фелодеспот. Дед Фили. Твое первое детское воспоминание — сидишь у него на макушке вроде русской шапки с ушами и пытаешься командовать полотерами... Нет, по крови вы чужие. Ты вообще военный трофей, вывезен из Берлина весной сорок пятого года, еще пребывая в утробе матери. Однако здесь все твоя семья. Ребенка воспитывает община, а иначе никак. Сядет мать его покормить, а тут Зов! Сунет маленького в руки тому, кто ближе, и — к хозяйке, платья примерять часа на три. Руки деда Фили были свободны чаще всего, потому что дворецкий сам не работает руками. С тех пор ты выделяешь его среди остальных. Хотя ко всем у тебя самые теплые чувства.

Деда мотает от стены к стене. Врезался в стеллаж, вы с подружкой чуть не слетели. Придерживает надорванное до крови ухо, видно, молодой хозяин Драко сильно серчал, коль запретил старику подлечиться... Он, кто ж еще. Лорд Малфой, небось, ухи не рвет. Скажет: «Я тобой недоволен», да прутом от метлы погрозит.

— Уберите в столовой. Гости ушли, — распоряжается Фелодеспот и карабкается на оставленное для него место меж двух плотненьких прачек. Лакеи уже шагнули в столовую, ты остаешься — не твоя очередь. Зато можешь узнать, по какому поводу деда оттаскали за уши.

Как ты и думал, раскапризничался Драко, молодой хозяин, сэр. Ему, вишь ты, не хватает для счастья змейской метки. Получит, и в тот же миг слизеринские аристократки кинутся на шею блистательному гвардейцу, а грязнокровки вострепещут. Он уже и мантию гвардейскую заказал, и аристократок предупредил, чтоб подмылись. А Змей возьми и не поставь метку! Говорит, убей сперва директора Дамблдора.

По секрету дед Фили шепнул, что за отказ поставить метку и невыполнимое задание хозяин Люциус отвалил Змею полмиллиона. Не деньгой — жизнью рискнул ради сына. Если б Змей правильно его понял... Конечно, лорд Малфой — не Эйвери, сэр безответный. На нем все финансы Гвардии! Убивать такого человека Змею не с руки, да только нравом он дурен и собою не владеет. Пытает приближенных почем зря, а сегодня, видать, одними пытками не обойдется! У профессора Снейпа сразу при входе отобрали палочку, и сидел он за столом бледнее обычного, с завистью смотрел на обделанного Эйвери, сэра.

Собираешься сказать об этом деду Фили, как вдруг, невидимый и жуткий, округу накрывает всплеск темнейшей магии.

— Змей, — шепчет Фили, глаза у него закатываются, уши опадают тряпками.

Бросаешься к нему, ноги подкашиваются, пол встает стеной, и ты падаешь плашмя, рыхлый, как сырое тесто, и, кажется, уже неживой.