Бесчувственные (джен)

Терпкий пряный запах свежескошенной травы и еле уловимый сладковатый аромат лесных ягод, влажный ветерок, доносившийся, кажется, с моря — от всего этого Келли блаженно жмурилась, часто застывала на месте. Кто-то всё ещё косил в парках траву, заботился о редких его посетителях. Кто-то всё ещё заботился о ягодах, хранил водоёмы в бескрайнем поместье её родителей. Кто-то заботился о ней, такой внимательной к природным капризам — поразительно мало осталось таких людей!

Горячий сухой ветер взъерошил и спутал её волосы, бросил в лицо пепел от костра, пламя которого так живо и высоко взметнулось вчера к алому ночному небу. Костра, который она впервые разожгла сама, без помощи своего И-Друга. И огненное тепло тогда перемешалось с августовской томной жаркой усталостью, разморило и усыпило Келли, оставило след у неё в душе. Сейчас она даже чуть прикрыла глаза, вспоминая каждую деталь конца вчерашнего дня — хороша, настолько ночь была хороша! И будто вновь живительное согревающее пламя заструилось в воздухе, разлилось по телу.

Жаль, что И-Моделям такие наслаждения недоступны, и друг её, равнодушно устремив взгляд вперёд, в пёстрое сплетение ветвей, равномерно шагает вперёд, топчет чёрную лесную землю и редкие липкие жёлтые листья. Впрочем, равнодушно он делал всё, и порой от этой безэмоциональности у неё наворачивались на глаза слёзы.

В такие времена Дэниель казался настоящей куклой-манекеном — или же белой глухой стеной. В такие моменты его словно не было, и Келли чувствовала себя пугающе одинокой во враждебно пустом доме.

Заплакала она и сейчас, тихо-тихо вытирая слёзы. Безвозвратно погас костёр! И ни в коем случае нельзя забывать отвернуться — Дэниель бы начал спрашивать её. Родители называли это «беспокоиться», но разве может испытывать беспокойство бездушный андроид?

Как Келли могла думать о костре, радоваться, когда ничего, кроме острой тоски, она не может ощутить сейчас? Разве может он испытывать хоть что-нибудь? Нет, нет. Порой ей так не хватало другой такой же человеческой души — такого же впечатлительного, эмоционального и чувствительного существа, как она сама. Просто поговорить, обсудить с кем-нибудь новую книгу, каких полным-полно у Келли дома. Книгами были заставлены целые комнаты. Поиграть в парке, не просто походить, а чтобы птицы разлетались испуганно, да сама она с кем-то убегала от разбуженного воображаемого хищника — настоящего встретишь разве что в саду у Властелина. А Дэниель, Дэниель — андроид, разве может андроид переживать как человек?

Нет, не андроид, не робот — И-Модель! Келли не уставала повторять про себя безмерно старые понятия и тут же исправляться. Она, в отличие от юных двенадцатилетних, ещё помнила самое начало внедрения электроники. Ей тогда было лет пять, она постоянно пугалась белых, холодных, мёртвых людей, не отпускала руку матери — будто чужую, всё ускользающую, стремящуюся к вечному компьютеру, к своей работе. Но только и мать была у неё до поры до времени, а потом у неё появился свой белый, бездушный, мёртвый человек. Прошло девять лет, она до сих пор не могла привыкнуть к Дэниэлю. После уговоров взрослых она нехотя признала его живым — да…

Но каким бы осторожным и вежливым он ни был, как бы осторожно ни касался её по утрам, её сковывал застарелый страх перед чужим и неизвестным. И вот сейчас он мягко обнял её за плечо, наклонился и серыми глазами внимательно всмотрелся в её карие — будто кто-то чужой, совершенно незнакомый пронзил душу холодным мечом! Минуту назад она его жалела…

— Мисс Келли? Вы не в порядке.

Этот искусственный, ненастоящий, электронный голос! Эти стеклянные глаза! Эти холодные-холодные пальцы!

Келли захотелось бежать. Бежать прочь по августовскому лесу, под оранжевыми лучами уставшего, гаснущего солнца! Бежать прочь из металлических тисков, от андроида с красивым человеческим именем, данным будто в насмешку! Вот она уже вырывается из металлических рук, и грудь подставляет ветру, и лицо поднимает перед тусклым теплом уходящего лета! Живая кровь бурлит в венах, трясущиеся ноги скользят по мокрой желтеющей траве, сама девушка то и дело сталкивается — то с древесными стволами, то с юными ёлочками, которые и зимой поприветствуют её радостной зеленью. Она — часть природы! Природа её не предаст.

Келли оглянулась — Дэниэль неутомимо бежал за ней следом.

А всё-таки ей было невыносимо жаль его бесчувственного, его, не себя саму. Ведь это не ей, это ему никогда не почувствовать свежесть ветра и хвойный лесной аромат.