История должна быть рассказана (джен)

Огни фонарей расплывались в тумане пятнами, а башенка соседнего вокзала казалась шпилем старинного замка. Не совсем настоящего замка, а с картинки, из детской книжки, из диснеевской заставки. Совершенно неуместное сравнение, черт знает почему оно вообще пришло в голову. Кругом толчея, возле метро небольшой водоворот из людей — час пик. Да, впрочем, вокзал же — тут всегда час пик. И пахнет, как всегда на вокзале, гарью и жареными пирожками. Какой уж тут волшебный замок? А вон с другой стороны — башня с часами. В утренней хмари сойдет за Биг-Бен. Господи, ну что ей в голову лезет, почему Биг-Бен? Ах да, Карина сейчас в Лондоне. Женя вздохнула, спрятала концы шарфа под воротник и позволила толпе затянуть себя в воронку у входа в метро.

Она еще в поезде прикинула — может, успеет доехать до дома, принять душ и оставить вещи, а потом уже на работу? Но нет, по всему выходило, что не получится. Офис-то, положим, у них почти в центре, но до дома пилить отсюда не меньше часа, а потом еще обратно… Ладно уж, придется так. Хорошо еще, что не проспала и успела переодеться в приличное, и даже накрасилась кое-как перед зеркалом в трясущемся вагоне, пока он медленно подползал к Москве.

Издательство «Парнас», где работала Женя, арендовало офис действительно в престижном районе, в центре города. Это было, возможно, единственное достоинство офиса, но уж зато неоспоримое. Все остальные плюсы были сомнительными, хотя Карина неустанно повторяла, что нашла для них ну вот просто идеальное место. Историческая застройка, говорила Карина. Ну да, историческая, девятнадцатого века здание. Не бог весть какая древность, но и той довольно: коммуникации никуда не годятся, отопление дышит на ладан, куски штукатурки отваливаются с парапета, угрожая жизни и здоровью входящих, а весь фасад покрыт очень живописными и, бесспорно, глубоко историческими трещинами. И с соседями повезло, говорила Карина. Ну да, поначалу соседи были что надо — какой-то инженерный вроде институт. Но они почти сразу переехали, на их месте открылись курсы иностранных языков и букинистический магазин, потом — кондитерская, потом — ломбард. Женя и Дима заключили пари, что будет следующим — казино или салон по стрижке собачек. Впрочем, Жени-то это особо не касалось, она была внештатником и все равно половину времени работала из дома.

На работу эту ее устроила научная руководительница. Директора издательства Женя никогда даже не видела, только знала, что он где-то есть. Всеми делами заправляла Карина — тоже выпускница филфака, которой и отрекомендовали Женю как старательного и грамотного редактора. Карина была подвижная, стремительная, деятельная и цепкая. Настоящая бизнес-леди, которая виртуозно парковалась в тесном переулке, где располагался их офис, на своей миниатюрной красной машинке, похожей на божью коровку. Женя мало что понимала в экономике предприятий, но догадывалась, что их маленький «Парнас» выгребает только благодаря личным связям Карины в большом издательстве, гиганте книжного бизнеса, на которое они все, в сущности, и работали, передавая ему уже готовые макеты.

Подходя к знакомому покосившемуся крыльцу, Женя с надеждой глянула на соседнюю вывеску — может, ломбард сменился снова кондитерской? В прошлой очень недурные были эклеры… Ну или хотя бы салоном для стрижки собачек? Может, посетители давали бы погладить своих питомцев (за отдельную плату, как пророчил Дима, когда они вспоминали о своем пари). Но нет, там по-прежнему был ломбард и пункт обмена валюты, а у дверей топтался и дымил сигаретой охранник.

Во всех трех комнатках офиса обнаружилась только одна живая душа — верстальщик Дима. Ну конечно, остальные все заняты — кто ногу вывихнул, кто замуж выходит. Дима сидел в импровизированной приемной, невидимый за стопками бумаг, которые за несколько дней Жениного отсутствия словно выросли вдвое.

— Вам, девушка, кого? — строго спросил он, высовывая голову из-за бумажных завалов.

— Директора! Хочу издать свой гениальный роман в трех частях. Если хорошо пойдет, то в семи.

— А в сумке чего?

— Так роман же. Гениальный! В трех частях и десяти томах.

Дима засмеялся и встал, освобождая ей место за столом.

— Нет, правда, а ты чего с вещами?

— Так я прямо с вокзала. Не успела домой заехать. Что у нас вообще происходит, ты в курсе? Что за автор такой, что пришлось сломя голову лететь?

— Да я сам не знаю, — Дима виновато пожал плечами.

— Ну привет! А Карина говорит, она все тебе рассказала.

— Да не то чтобы все, это как-то внезапно вышло, а она уже торопилась. Ну, короче, какой-то ее знакомый жаждет издаться, и ему надо срочно, чтобы успеть там к какому-то событию.

— За свой счет?

— Ну да. И еще за срочность обещал доплатить. Карина, как узнала про это, вцепилась в него, как клещ. Она умеет, ты же знаешь.

— Знаю, — кивнула Женя.

— Ну вот. Сейчас он подойдет. Я специально пораньше приехал, думал, вдруг ты задержишься с поезда, так чтобы он на улице не ждал.

— А что у него там? Художка?

— Ну да, наверно. Скорее всего. Фэнтези какое-нибудь. Ладно, ты тут садись, а я пойду посмотрю, что с компом у Сереги.

Женя кивнула и принялась расчищать от бумаг стул для посетителей. Явится дорогой гость, а у них бардак, даже присесть некуда.

Вообще, конечно, хорошо бы это действительно была художка. Фэнтези с прекрасными эльфийками и остроухими карликами. С научпопом всегда возни больше. А художка — она и есть художка. Там хозяин — барин, и если он хочет, чтобы солнце у него было зеленого цвета, а реки текли медом и молоком — так и на здоровье. Куда хуже, когда он задвигает что-нибудь эдакое всерьез... А ты ничего не можешь сделать, потому что, опять же, хозяин — барин, и если автор пишет про то, как пришельцы из космоса строили египетские пирамиды, ты ему запятые-то расставь в нужных местах, -тся и -ться приведи в соответствие, а пришельцев не трогай. Или вот тоже тема — масонский заговор. Или фэншуй. Траволечение. Цивилизация атлантов. Кремлевская диета. Говорящие дельфины. Уж лучше честное фэнтези… пожалуйста, пусть это будет фэнтези! Такое, знаете, с эльфийками в бронелифчиках, и что там еще обычно бывает.

Женя вздохнула. Когда она устраивалась на работу, Карина отрекомендовала ей ООО «Парнас» как издательство, специализирующееся на научно-популярной литературе. Когда-то, в самом начале, кажется, так оно и было, и у них даже выходили вполне приличные книжки — Женя сама их видела на книжном развале возле библиотеки. Но дела у «Парнаса» шли все хуже и хуже, и для поправки положения пришлось пойти на известные компромиссы. Так они докатились до космических пришельцев, и работа стала бы совсем уж невыносимой, если бы Карина не взялась издавать еще и художку. Тут стало полегче: молодым непризнанным авторам Женя сочувствовала, и они к ней тянулись.

В дверь постучали. Женя хотела было крикнуть «Открыто, входите!», но оказалось, что посетитель уже вошел и стучал в косяк у дверей, просто чтобы привлечь к себе внимание. Смотрите-ка, пунктуальный какой! Все б такими были.

— Добрый день! — она вспомнила Каринин наказ и постаралась улыбнуться поласковей.

Посетитель посмотрел на нее неуверенно и попятился.

— Проходите, вот здесь можно сесть.

Тут Женя обнаружила, что в узком просвете между столами до сих пор стоит ее дорожная сумка, и поскорее отпихнула ее ногой.

Посетитель аккуратно перешагнул через сваленные на пол коробки от бумаги и уселся на предложенный стул.

— Выпьете что-нибудь? — спросила Женя. Посетитель взглянул на нее так, что она поспешила добавить: — Я хочу сказать, чай там или кофе…

— Нет, спасибо.

У гостя был приятный голос, и это заставило Женю приглядеться к нему внимательнее. Ну точно, молодой талантливый автор. Лет сорока с небольшим. Лицо открытое, смотрит серьезно, взволнованно и немного испытующе. Как все они. К груди прижимает пухлую синюю папку для бумаг с потрепанными завязками… Чего это он? Неужто на бумаге принес свое детище? Надо было сказать, чтобы сразу на дискету записал.

Что-то еще было в нем странное, какая-то беспокоящая деталь. Женя снова подняла на него глаза. На щеке белая полоса — очень старый шрам, тянется через скулу к уху. У нее у самой есть такой на предплечье — в детстве неудачно зацепилась за гвоздь в заборе. Но нет, не в шраме дело, что-то другое.

Посетитель откашлялся, явно тяготясь необъяснимой паузой.

— А мы вас ждали, — заторопилась Женя. — Вы пальто можете снять, если хотите. Нет? Ну, слушаю вас.

М-да, плохо у нее получается быть поласковей. Ладно, по крайней мере она старалась.

— У меня тут… текст, — сказал посетитель, указывая взглядом на папку в своих руках, но прижимая ее к себе еще крепче, словно опасаясь, что Женя примется отбирать.

— Понимаю, — серьезно сказала Женя.

— Я бы хотел опубликовать… книгу.

Снова пауза. Уф, до чего стеснительный нынче автор пошел! Каждое слово надо клещами тянуть.

— У вас научпоп? Или художка? — спросила Женя так ласково, как только могла.

— Нет… нет. Понимаете, я бы хотел опубликовать свои посмертные записки.

— А? Что сделать?

— Ну, опубликовать.

— Нет, как вы сказали?

— Посмертные записки.

— Чьи?

— Свои. То есть мои.

Они помолчали несколько мгновений, глядя друг на друга. Женя моргнула.

— А, я поняла! Простите, я прямо с поезда, туго соображаю, — она смущенно улыбнулась. — Это название романа, да? Ну, типа «Посмертные записки Пиквикского клуба», в таком духе, да?

— Да нет, — посетитель говорил все так же ровно и негромко, но досадливо нахмурился, словно начал терять терпение. — При чем тут роман? Обычные посмертные записки. Ну, знаете, как это бывает.

— Но… погодите. Посмертные записки издают после смерти.

— Ну да, натурально, после смерти.

— Я не… Погодите. Вы хотите… То есть…

Женя оглядела его с опаской и замялась, не зная, как сформулировать вопрос. Не найдя слов, она глубоко вздохнула, надеясь, что общая абсурдность ситуации послужит ей извинением, и выпалила:

— То есть вы думаете, что скоро умрете?

— При чем тут это?

— Посмертные записки, — повторила Женя медленно, чувствуя, как неловкость сменяется раздражением, — издают после смерти. А вы живы.

— Пусть это вас не беспокоит.

— Но как…

— Это уж моя проблема.

Ясно. Псих. Господи, где Карина его нашла вообще? Неужели теряет деловую хватку? Впрочем, с виду-то он нормальный, пока не заговорит. И даже когда говорит, вежливый вроде, и голос такой...

— Вам надо просто отредактировать вот этот текст, — продолжал между тем псих с совершенно серьезным видом — ну, как это бывает с психами. — Я не вычитывал, но не думаю, что ошибок много. И еще об одном вас попрошу. Не показывайте это никому, пока не закончите работу.

— Почему? — тупо спросила Женя.

— Род личного суеверия, — он вдруг виновато улыбнулся. — Знаете, бывает, разболтаешь о своих планах, а они возьмут и не сбудутся. С вами такого не случалось?

— Н-нет… Кажется, нет. Слушайте, ну я не могу вам обещать. Как это так — не показывать? Есть же другие редакторы. Корректоры там. Начальство. Да вы ведь для того и издаете эти свои… записки… чтобы все прочитали.

— Да-да, я понимаю. Ну неважно. Если надо будет кому-то показать, то конечно… Это не то чтобы секрет. Это я так просто.

Он все так же крепко прижимал папку к груди, хотя вроде бы сам же принес ее сюда, чтобы вручить Жене.

— Вы… Я… Подождите минутку, пожалуйста.

Она выбралась из-за стола, зацепившись за собственную сумку, и торопливо прошагала через соседнюю комнату в обиталище Димы, захламленное еще больше, чем остальная часть офиса. Дима оторвался от компьютера и глянул на нее вопросительно — кажется, нутром почуял неладное.

— Слушай, Дим, у меня тут какой-то псих. Говорит, хочет издать свои посмертные записки.

— И чего?

— Дима! Вы с ума, что ли, все посходили? Посмертные записки не издают при жизни!

— А! Гм… да, точно, — Дима почесал в затылке. — Может, он оговорился просто?

— Да нет, я два раза переспросила. Я еще говорю: вы ведь живой. А он мне: ничего, не берите в голову… Может, он хочет покончить с собой? Или о чем это он вообще?

Дима выпрямился, расправил сутулые плечи и зачем-то засучил рукава вытянутого свитера.

— Так, пошли. Сейчас разберемся.

Он отстранил Женю и двинулся в приемную.

Там было пусто. Все те же столы, экран компьютера посреди бумажных руин — и ни души. Женя выглянула из-за Диминого плеча и растерянно пробормотала:

— Ушел, что ли? Ничего не понимаю.

Она вдруг осознала, что в сложившейся ситуации сама выглядит главным и единственным психом в этом помещении. Дима по-джентльменски ничего такого не сказал, даже если и подумал. Он прошагал в коридор, выглянул на крыльцо и с кем-то поздоровался — как Женя поняла по отклику, это был все тот же скучающий охранник из заведения по соседству.

— А вы не видели, тут сейчас от нас мужчина выходил? — спросил Дима.

— С синей папкой, — подсказала Женя из приемной.

— С синей папкой, — повторил Дима, сурово насупив брови.

— Да никто вроде не выходил, — отозвался охранник с некоторой задержкой. — Не входил и не выходил. Ну, я тут минут пять стою… Но мне же и до этого видно, через двери. Никого не было. А вы ждете кого-то или как?

— Да тут какой-то мутный тип ошивается, — сказал Дима. — Вы того… поглядывайте.

— А вон идет какой-то, смотрите. Не ваш? С папкой вроде.

Женя вздохнула с облегчением. Уж лучше встретиться с сумасшедшим, чем обнаружить, что с ума сошла ты сама.

— Точно, к нам. Вы к нам? — строго спросил Дима. — С посмертными записками, да?

— Нет, — испуганно пискнул на улице совершенно незнакомый голос. — То есть да!

— Так нет или да? Что вы тут мямлите? — рявкнул охранник.

— Я к вам! Только почему записки? У меня не записки.

— Это, наверное, от Карины, — сказала Женя. — Дима, пропусти, это не он! Точнее, это как раз он… то есть, тьфу, пропусти, короче, это к нам!

Дима посторонился, и в приемную вошел новый посетитель. Он был постарше прежнего и действительно тоже держал в руке папку, но только черную, пластиковую, без завязок.

— Вы от Карины, да? — на всякий случай переспросила Женя.

— Ну да, — посетитель нахохлился. — Странные вопросы. Я не понимаю, проблемы какие-то? — он неприязненно уставился на Женю.

— Нет-нет, что вы, все в порядке! Просто мы тут вас перепутали…

— Хорошее дело! Я еще порог не переступил, а меня уже с кем-то перепутали! А что дальше-то будет?

— Извините, пожалуйста! Неудачно вышло. А дальше все будет хорошо. Вы раздевайтесь, вот… и садитесь.

Женя сделала Диме знак, чтобы не отсвечивал.

— Хотите чаю? Или кофе?

— Нет, спасибо, — посетитель сердито мотнул головой, но дуться вроде бы перестал. — Давайте к делу.

— Давайте. Что у вас?

— У меня книга. Только мне надо срочно. У нас весной мероприятие… Вы успеете? — подозрительно спросил он.

— Да, должны успеть. Что за книга?

— Эзотерика. Тантрические практики. Понимаете, я маг. Экстрасенс. У нас конференция в Аркаиме. И мне нужно, ну, для презентации…

Час спустя Женя заглянула в Димину конуру.

— Сегодня в дурдоме день открытых дверей, — сообщила она.

— А что такое? — встревожился Дима. — Это тоже не наш? Опять залетный псих?

— Нет, он наш. Но тоже псих, да. С эзотерикой.

— Тот, которого Карина прислала?

— Он самый. — Женя устало потерла лоб. — Я его к Сереге отправила. Выйдет с больничного и займется, он с эзотериками лучше управляется.

— Карина хотела, чтоб ты.

— Карина мне велела его встретить и быть вежливой. И я, черт возьми, была вежлива, как никогда в жизни!

— Ладно-ладно, — испугался Дима, — я ж ничего. Хочешь чаю?

— Да нет, спасибо. Я уж домой.

— А, ну да, ты же с дороги. Поезжай, конечно.

Перед уходом Женя решила еще немного прибрать на столе — если бардак нельзя ликвидировать, надо хотя бы удерживать его в рамках разумного. Вот эти распечатки для корректора уже полгода не актуальны, а столько места занимают. Она протянула к ним руку — и отдернула ее, будто ужалившись.

Рядом с ворохом исчерканных листов лежала синяя папка с разлохматившимися завязками. В точности такая же, какая была в руках загадочного утреннего посетителя. Как же это он забыл свое сокровище? Или нет… если бы забыл, то, наверное, уже прибежал бы за ним. Хотя кто их, сумасшедших, разберет. Что ж, по крайней мере это весомое доказательство того, что он ей не привиделся, а был на самом деле. А то вон Дима уже поглядывает с сочувствием — чего это ты, подруга, разговариваешь с воображаемыми авторами?

Надо предупредить Диму, чтобы отдал рукопись человеку со шрамом, тот ведь все равно рано или поздно за ней явится. Проверить только сначала, вдруг это все-таки их собственность, мало ли на свете потертых синих папок со сбитыми уголками.

Женя с невольной робостью развязала пожелтевшие ленточки. В папке лежала стопка машинописных листов с редкими исправлениями, сделанными черной ручкой. Чудеса! Кто в наше время вообще печатает на машинке? Да ладно бы на электрической, но тут какой-то допотопный монстр, и лента совсем старая — печать подслеповатая. Нет, у них в «Парнасе» ничего такого не водилось. Страницы в ее руках сдвинулись, и она увидела рисунок и надпись на полях — где-то в середине стопки. Той же черной ручкой выведено небрежно, но не без изящества: «Как мысли черные к тебе придут, откупори шампанского бутылку иль перечти “Женитьбу Фигаро”». Рядом была нарисована собственно бутылка, смешной человечек и… гм, черные мысли, которые к нему пришли? Странные существа на длинных птичьих ногах. Женя поднесла рисунок к глазам. В человечке явственно узнавался сегодняшний странный посетитель, только изображенный в комическом виде. Волосы встали дыбом на его голове, и он заслонялся от чудовищ книжкой. «Женитьбой Фигаро», надо думать. Женя улыбнулась, чувствуя, как против воли проникается к нему симпатией. Здорово рисует, если это его работа. К тому же человек, не лишенный самоиронии, не может быть совсем уж психом. Безумие начинается с чересчур серьезного отношения к себе.

Нет, конечно, он не забыл свою папку здесь случайно. Он оставил ее специально для Жени. И просил никому не говорить.

С одной стороны, этой странной историей следовало бы немедленно поделиться с кем-то здравомыслящим. С Кариной или, может, с Аней. Чтобы развеять этот ореол безумия, который незнакомец как будто распространил и на саму Женю. К тому же она ему ничего не обещала.

С другой… Женя нахмурилась. Ей редко случалось блеснуть проницательностью, но такие сигналы она распознавала безошибочно. Загадочный посетитель и хотел довериться, и боялся. Собственно говоря, больше всего это было похоже на просьбу о помощи.

И в конце концов, ну что такого, она просто полистает на досуге эти его записки… или как он их там назвал. Подумаешь. Что бы там ни было, оно точно не страшнее эзотерики с Аркаимом.