Лед и Пламень (гет)

Драконий Камень — ДЕЙНЕРИС​

Даже научившись управлять драконами, Дени не всегда могла контролировать их. Особенно в этот раз, когда Дрогон был раззадорен битвой и обозлен полученной раной.

Дракон приземлился на уступе, как раз позади стоявшего там северянина, и решительно надвинулся на него. И девушка отчетливо понимала, что не сможет остановить своего самого любимого сына. Но Джон Сноу не сбежал, не отступил, хотя над ним нависла огромная туша.

Прежде Дени не особо горевала о людях, которых ее дракон сжег, но когда мужчина пропал из поля ее зрения, она затаила дыхание, боясь, что произойдет что-то непоправимое. А потом увидела, как этот чужой и до конца непонятный человек осторожно гладит ее сына-монстра по морде.

Дейнерис судорожно втянула воздух, пораженная этим зрелищем.

Она вырастила этих драконов, знала их, как никто. И знала, что Дрогон, самый крупный и свирепый из ее детей, не подпустил бы к себе постороннего. Убил бы. Но… Он не тронул Джона Сноу, а ластился к нему, как огромная кошка.

«Почему?» — нахмурилась девушка, наблюдая за ними.

Она знала, что драконы умны. Знала, что ее они практически чувствуют, подчиняясь ее воле, мысленным командам.

«Это я не хотела, чтобы Дрогон его убил? — спросила себя Дени. — Или Дрогон сам что-то распознал в этом человеке?»

Но ведь Джон Сноу — сын Неда Старка! А драконы подчиняются только Таргариенам, в которых чувствуют кровь драконов.

«Почему?»

Спускаясь с дракона, девушка внимательно наблюдала за северянином, пытаясь уловить хоть тень страха, но видела лишь восхищение.

«Похоже…» — подумала она, но не решилась даже мысленно закончить фразу.

Похоже Дрогону этот северянин нравится. Почти так же, как ей.

Они заговорили о последних новостях, и Дени заметила, что известие о гибели людей расстроило мужчину. Она и сама была не рада теперь, когда месть была совершена.

Слова Сноу удержали ее от самоличного штурма Красного Замка, но полностью проигнорировать провал всех кампаний девушка не могла. Она выплеснула свою злость на возвращавшиеся в город войска, не столько уничтожая людей, сколько лишая столицу так необходимого ей провианта.

На Драконий Камень она возвращалась с горечью в сердце. И теперь, перед этим человеком ее тянуло оправдаться, хотя никогда и ни перед кем она так не поступала.

«Почему?» — снова спросила себя Дейнерис.

Драконий Камень — ДЖОРАХ​

Джорах знал Дени со дня ее свадьбы. Он знал ее так хорошо, что кожей чувствовал ее эмоции. Он мог уловить мельчайшие оттенки ее голоса. И мгновенно заметил реакцию девушки на слова Джона Сноу в зале с картой.

— Я не давала вам своего позволения, — судорожно промолвила она, и Джорах почувствовал, что ею владеет паника. Паника, какой он давно за ней не наблюдал. Страх, которого не было в ней, когда она отсылала его самого искать лекарство, хотя у Мормонта были все шансы не вернуться.

— Мне не нужно ваше позволение, — напомнил Дейнерис северянин. — Я сам Король.

Стоя рядом со своей Королевой, Джорах видел, как побелели костяшки на сцепленных в замок ладонях, как ее потряхивает, как кровь приливает к ее щекам. Джораху даже почудилось, что он слышит судорожный участившийся стук сердца.

Мужчина слишком хорошо знал свою Королеву, а потому с горечью перевел взгляд на того, чья жизнь за каких-то несколько недель для Дени стала важнее, чем жизнь одного из ее самых преданных воинов.

Она даже ответить не смогла, лишь покосилась на Тириона, а потом кивнула.

Драконий Камень — ТИРИОН​

Изо дня в день наблюдая, как Королева мечется по замку, не находя себе места, Тирион постепенно сделал весьма любопытные выводы. И, греясь у камина в зале с картой, не преминул намекнуть о них Дейнерис, пусть и с совершенно иного боку. Она тут же отвергла идею о том, что Джон Сноу в нее влюблен, но Тирион подметил, что девушка уж слишком явно отрицала его слова. Будто самой себе пыталась доказать обратное.

Десница Королевы прожил на свете много лет и видел самых разных людей. Наблюдал за самыми разными отношениями. И, как человек с огромным опытом, прекрасно видел, когда между двумя что-то есть. Или вот-вот будет. Здесь и сейчас он чуял, что между его Королевой и бастардом из Винтерфелла что-то может произойти.

Не знал он лишь одного: как к этому относиться.

Эти двое были необычными людьми. Не придворной леди и рыцарем, не юношей и девушкой из города.

Дейнерис предстояло занять трон!

Но, оценивая возможные последствия, Тирион с удивлением осознавал, что в какой-то степени даже одобряет выбор своей Королевы, как бы далеко все ни зашло.

Диктуя письмо бастарду в Винтерфелл, Тирион адресовал его тому Джону Сноу, которого помнил. А помнил он мальчишку, полного наивных идеалов и семейной гордости. Но на встречу приехал уже другой человек.

Джон Сноу остался таким же прямолинейным, честным и смелым, но годы обтесали его. Никуда не делась его природная наблюдательность, а присущая уже тогда толика мудрости обросла опытом от пережитых горестей.

Тирион даже прикинул на этого человека роль будущего Короля Семи Королевств и признал, что этот образ его не слишком смущает. Десница все еще был предан своей Королеве, все еще верил в нее, но не мог не признать, что чем-то эти двое похожи, только Джон мягче, спокойнее. Его крови был свойственен огонь, но, в отличие от Дейнерис, северный волк не вспыхивал, как сухой трут от малейшей искры.

«Если эти двое будут вместе, то Сноу, возможно, сможет хоть немного контролировать Дейнерис, — признался себе Тирион. — Для Семи Королевств это будет благом. Но…»

Тирион знал, чем могут обернуться истинные чувства. Знал, что любовь делает людей слабее. Он сам таким был. И деснице совсем не хотелось, чтобы Джон Сноу стал слабостью его Королевы.

У медали всегда две стороны. И у этих отношений, пусть пока они лишь в самом начале, могли быть самые разные последствия.

Это пугало.

Но Тирион решил пока не думать об этом.

По крайней мере он точно знал, что Джон Сноу их не предаст. Но если на счет северянина можно было не переживать при любом развитии событий, то Дейнерис — другое дело.

Порывы Королевы могли завести ее в ситуацию, когда…

Тирион отгонял от себя мысль о том, что его Королева может погибнуть. Все держалось на ней. Она была центром сражения по эту сторону. И ее смерть могла все оборвать…

Тирион мало думал о себе. Что-то умерло в нем за последний год. Умирало всякий раз, когда он терял кого-то дорогого.

И убийство Шаи сильно подкосило его.

Видно именно поэтому и в подземелья к драконам он отправился, мало переживая за собственную шкуру. Просто потому, что его на этом свете почти никто не держал…

"Что мертво, умереть не может", — так говорили железнорожденные.

Но Дейнерис. От ее жизни зависело очень многое. От ее идей и планов зависела целая страна. И Тириону, не раз повторявшему, что он слаб к бастардам, калекам и сломанным вещам, совсем не хотелось, чтобы и так изломанная страна окончательно погрузилась в хаос с Серсеей на троне.

«Если, конечно, зима не превратит Вестерос в снежную пустыню без единого живого жителя», — напомнил себе карлик.

Но, кроме гибели, было еще кое-что. Более очевидное.

Тирион считал себя умным, а потому знал, что пройдут годы, прежде чем страна переродится. А людская жизнь не бесконечна. Ни его собственная, ни Дейнерис. Без наследника вся война Дейнерис оказывалась дорогой в никуда.

Восточный Дозор-у-Моря — ДЕЙНЕРИС​

Она стояла на Стене и смотрела вниз. Горло жгло, на щеках стянуло кожу там, где замерзали, не успевая скатиться, слезы.

Она стояла и смотрела.

Смотрела вниз, на лес.

Она корила себя за то, что не смотрит в небо, надеясь увидеть возвращение Визериона.

Она так их любила… Своих детей… Но…

Сейчас она отдала бы все, чтобы к ней вернулся вовсе не ее дракон. А всего лишь один человек.

Дени всхлипнула.

— Нам пора, ваше величество, — в который раз повторил Мормонт.

— Еще немного, — в сотый раз прошептала девушка.

«Пожалуйста… — молила она. — Пожалуйста».

Здешний холод проникал под одежду и больно жалил тело, и Дейнерис была этому рада. Эта боль хоть немного притупляла ту, что уже запустила клыки в сердце белокурой Королевы.

«Пожалуйста, вернись…» — хотелось закричать ей, но все ее тело сковала скорбь и ужас.

Она наконец отступила, покоряясь настойчивому призыву верного Джораха. Боль отупляла.

Стену огласил сигнал. Мормонт замер, таращась вниз. Не веря, Дени вернулась к краю и взглянула вниз. От кромки леса к воротам Восточного Дозора мелко трусила черная лошадь. На ней распластался человек.

Позабыв обо всем, Дейнерис несколько секунд смотрела вниз, пока не увидела, как человек соскользнул с животного на снег, а потом бросилась бежать. Позади что-то крикнул Джорах, но девушка его не услышала. В висках набатом отдавался гул ступеней под ногами. Тело пылало — взбесившееся сердце учащенно посылало по венам полную пламени кровь.

— Жив… — выдохнула Дейнерис, с непозволительной для Королевы поспешностью преодолевая марш за маршем лестницы. — Ведь жив?..

* * *

​

Она успела вниз как раз тогда, когда мужчины перетащили Джона на южную сторону. Она увидела облегчение на лице сира Давоса, и не смогла сдержать всхлип. Слезы градом хлынули по ее щекам. И лились все то время, пока мужчины переносили северянина сначала в лодку, а потом — в каюту на корабле.

Уже там с Джона Сноу практически содрали обледеневшие одежды из шкур. Мормонт убеждал Дени уйти, но она осталась.

Она уже потеряла дракона.

Почти потеряла и этого человека.

И с открывшейся внезапной ясностью чувствовала, что не сможет отойти от него ни на миг. Особенно тогда, когда ее взору предстали шрамы на его груди.

«Принял кинжал в сердце…» — в памяти настойчиво всплыли те слова сира Давоса.

— Принял кинжал в сердце… — повторила она, на негнущихся ногах входя в каюту. — Принял кинжал в сердце…

Рана выглядела довольно свежей. Края затянулись, но шрам все еще отливал грязно-бурым цветом крови.

Пока вокруг суетились, Королева присела на край койки и протянула руку, почти касаясь судорожно вздымавшейся груди.

Чувствуя, как темнеет перед глазами, девушка вспомнила, что нужно дышать.

— Значит, это на самом деле правда? — спросила она глухо.

— О чем вы? — насторожился сир Давос, укрывая своего Короля шкурами.

— Он получил нож в сердце, — пояснила она, проведя кончиками пальцев вдоль уродливого шрама, который не оставлял сомнений, что железо проникло глубоко.

— Он не любит об этом говорить, — прошептал мужчина. — Его убили его собственные братья из Ночного Дозора, но красная жрица вернула его.

— Вернула его… — повторила за Луковым Рыцарем Дейнерис и сглотнула.

Сир Давос сказал еще что-то, но она его уже не слушала. Все ее мысли сосредоточились на лежавшем на койке северянине.

Как? Почему? Когда?

Как доверившись ему в одном, она доверила ему все? Когда и почему этот человек стал ей так дорог? Почему, глядя на него, она с ужасом ждет?

Дрого не вернулся к ней… Черная магия ведьмы погубила его.

До сих пор Дейнерис снились его пустые глаза.

И, глядя на Джона Сноу, она боялась, что он, открыв глаза, не увидит ее. Как Дрого…

Она изжила свою любовь к мужу. Помнила о нем, но уже не страдала. Заглушила ту боль.

Но сейчас боль вернулась. Другая, но похожая. Отупляющая, подминающая под себя.

«Если я потеряю и его, то уже не удержусь, — поняла девушка, осознавая, что в этот раз все куда хуже. — Эта боль убьет меня».

Восточный Дозор-у-Моря — ДЖОН​

Джон очнулся внезапно, будто вынырнул из черного забытья. За бортом плескалось море, скрипел корпус корабля. Мягкий свет проникал в каюту и подсвечивал волосы сидевшей на краю койки Дейнерис. Она выглядела изможденной, очень бледной. Глаза покраснели от слез.

Поймав его взгляд, она расплакалась.

— Мне жаль, — прошептал Джон, прекрасно понимая, что никакие слова в мире не смогут ее утешить. — Мне так жаль.

Дейнерис покачала головой, отмахиваясь от этих коротких и искренних фраз.

— Я бы хотел все вернуть и не ходить туда… — прошептал он, сжав ее ладонь.

— А я нет, — внезапно призналась Королева. — Иначе бы я не увидела. Чтобы знать, нужно видеть. Теперь я знаю.

На миг Джону почудилось, что говорила она не только об армии смерти, но он отмёл это, не зная, как интерпретировать возникшее смутное ощущение.

— Драконы — мои дети, — тихо напомнила ему Дейнерис. — Единственные, что у меня будут. Вы понимаете?

Осознание пришло просто и внезапно.

Она смотрела ему в глаза, и он видел, что чувства, которые он и сам пытался отрицать… чувства, которых не могло быть… не должно было быть… чувства, возникшие в нем и ставшие такими ясными теперь, когда он едва не потерял самого себя, таятся в ее зрачках за пеленой слез. Она сказала так мало, почти ничего… Будто продолжая давний разговор. Но ни ему, ни ей не нужны были объяснения и все то, что могло бы быть… если бы они сами были другими. И время было другим.

Их тянуло друг к другу. Вопреки всему. И прежде всего… вопреки разуму. У них не было времени на чувства. Особенно теперь, когда всех ждала суровая зима. У них не было права любить друг друга, желать друг друга… слишком много крови и обид разделяло их семьи.

Но, глядя друг другу в глаза, они могли вообще не разговаривать. Потому что и так все знали. Чувствовали друг друга. Будто с толикой доверия и сами проникли друг другу под кожу.

Джон шумно сглотнул, когда она пообещала ему, что они уничтожат Короля Ночи вместе.

В ее словах было столько боли, столько искренности, что будь у Джона силы, он бы сел и обнял девушку, чтобы утешить ее. Но он мог лишь смотреть ей в глаза и разделить ее боль. Потому что внезапно даже боль у них стала одной на двоих.

— Спасибо, Дени, — только и смог вымолвить Джон, зная, что не сможет позволить себе большего.

Они похожи, их тянет друг к другу, но он должен хотя бы попробовать остановить все. Хотя бы попытаться…

— Дени? — с горечью усмехнулась Дейнерис. — Кто же последний меня так называл? Кажется, это был мой брат. — Она сглотнула, вспомнив, как погиб Визерис, и что сегодня она потеряла дракона, которого назвала в его честь. — Не лучшее общество, уж поверьте.

— Хорошо, не Дени… — согласился Джон. — Моя Королева…

Казалось бы, он уже называл ее Королевой, но вот так… Моя Королева. Это было впервые. И Джон даже сам затаил дыхание от бури накрывших его эмоций.

— Я бы преклонил колено, но… — добавил он, страшась происходящего.

— А те, кто поклялся вам в верности? — спросила она.

— Они все тоже увидят, какая вы, — убежденно прошептал Джон.

Он еще много хотел сказать ей, но это было не нужно.

Всхлипнув, Дени сжала его ладонь, погладив кожу большим пальцем. И в этом жесте было столько, что у Джона защемило сердце.

— Надеюсь, я заслуживаю, — не слишком уверенно призналась девушка, позволяя опасть последним остаткам напускного величия, которое защищало ее от всего мира. Здесь и сейчас Дейнерис нечего и некого было бояться.

— О да… — убежденно кивнул мужчина, глядя в ее заплаканные глаза.

Она хотела убрать руку, но он удержал ее.

До этого мига они еще могли что-то отрицать.

Могли…

Но не теперь.

Дени замерла. А потом посмотрела Джону в глаза, и он знал, что она увидела ответ.

Пока истина не произнесена вслух, у них еще есть немного времени, чтобы попытаться противиться чувствам. Но это лишь время. И лишь оно отделяет их от пути, свернуть с которого уже не возможно.

— Вам нужно отдыхать… — напомнила девушка и сбежала из каюты, страшась того, что уже настигло их.

Внезапно.

Неотвратимо.