Взгляд с другой стороны (джен)

В заботливых руках прекрасный дом

Не дрогнет перед натиском зимы,

И никогда не воцарится в нем

Дыханье смерти, холода и тьмы.

Впервые увидев дом Элайджи, Гарри замер, смотря на открывавшуюся перед ним картину. Высокие зелёные деревья окружали белый двухэтажный особняк, в классическом стиле, подчеркивающий изысканный вкус владельца дома. И хотя шестилетнему Гарри было понятно, что мужчина, стоящий перед ним в дорогом черном костюме вряд ли будет страдать нехваткой денег, внешний вид дома не мог не поразить. Тетушка с дядей не брали Гарри в свои многочисленные поездки, оставляя на попечение местной кошатнице, поэтому единственные дома, которые он когда-либо видел в жизни — это домишки в Литтл Уингинге, которые ничем друг от друга не отличались.

Симметричная архитектурная композиция, предпочтение светлых цветов и даже неброский декор привлекали внимание. Взгляд Гарри пробежался по изысканным колоннам, которые украсили вход в особняк, прошелся по рельефным стенам, и наконец остановился на арочных окнах.

Мысли шестилетнего мальчика путались, и только, крепко державшая его руку, ладонь Элайджи, доказывала, что это не игра воображения и все происходит на самом деле. Сам Элайджа, терпеливо дождавшись пока Гарри все осмотрит, мягко потянул его за собой внутрь, раздумывая над происходящим.

Забрать ребенка, сидящего на качелях в холодный вечер с собой показалось правильным решением, однако сейчас, подымаясь по ступенькам и проводя мальчика в дом, Элайджа пытался понять, что ему делать дальше и какие строить планы. Клаус стопроцентно вскоре вспомнит про старшего брата и будет его искать. Не в его привычках было просто отпустить Элайджу и забыть. И если раньше старший Майклсон совсем не беспокоился на этот счет, то сейчас, глядя на вертящего в восторге головой малыша, Элайджа чувствовал беспокойство. Он сможет защитить себя, но сможет ли он защитить еще и ребенка?

Моргнув, вампир понял, что не прошло и часа, как он забрал Гарри, но он уже начал беспокоиться за его безопасность. Неужели он так быстро смог привязаться к этому ребенку? И если да, то что послужило причиной? Жесткое и несправедливое обращение родственников с единственным племянником? Одиночество, которое ощущал мальчик на протяжении всей своей жизни? Или его поразительная схожесть с его маленьким младшим братом, который спустя тысячу лет превратился в монстра? А может все сразу?

Элайджа провел ребенка в ванную, ответив на заданные ему вопросы, дал ребенку новое полотенце и ушел на кухню, поставив чайник. Заглянув в холодильник, Элайджа понял, что ему пора в магазин. Гарри не питался кровью — ему была необходима обычная человеческая еда, как и одежда. В доме вампира не было детских вещей, как, собственно и ничего другого, что было необходимо шестилетнему ребенку.

Дверца холодильника с хлопком закрылась, а вампир не удержался от желания потереть переносицу.

«Нужно оформить опекунство» — пронеслась мысль, и Элайджа кивнул сам себе. Так он и поступит, а уже потом разберется с причиной быстро пришедшего решения забрать с собой Гарри.

Или… нет?

* * *

Гарри сидел на подоконнике и прижавшись щекой к коленке, смотрел на звезды, мерцающие серебряным светом. Его немного потряхивало после приснившегося кошмара. Некоторое время назад, резко проснувшись от визга тетушки Петунии в своем сне, Гарри с перепугу принял темноту своей комнаты за чулан и закричал. Судя по грохоту, в глубине комнаты что-то упало, но Гарри этого даже не заметил. Ему понадобилось пара минут, чтобы осознать все происходящее, и попытаться успокоиться. Повертевшись на кровати, он понял, что не сможет заснуть и вышел из комнаты в поисках Элайджи. Когда он не смог найти того в доме, то вернулся к себе на единственный освещенный участок комнаты — подоконник.

Прошло два месяца с тех пор, как он позволил незнакомому человеку забрать его от родных. Хотя, вряд ли Гарри когда-нибудь назовет семью Дурслей родней. Он не был тем, кто спокойно принимал побои и несправедливость по отношению к себе, как должное. Гарри прекрасно видел отношение старших Дурслей к Дадли, как и заботу других родителей о своих детях в соседних домах. Он не понимал, почему так не относятся к нему, а когда спрашивал, то вместо ответа получал ярость со стороны Дурслей и захлопывающуюся дверь чулана.

Соседи смотрели на него с презрением, уводили своих детей подальше от него, запрещая с ним дружить. Наверное, поэтому он ушел с незнакомым для него человеком. Он не смотрел на него с яростью или презрением. Когда Гарри впервые посмотрел ему в глаза, он увидел лишь спокойный и ничего не выражающий взгляд. Впрочем, за эти два месяца, он видел его постоянно и успел привыкнуть.

Элайджа никогда не злился. Не кричал, не бил, не запирал в чулане. Если он что-то запрещал, то после запрета следовало логическое объяснение. Гарри никогда не слышал от него упреков или того, что Гарри приносит ему проблемы. Нет, Элайджа жил и заботился о мальчике, словно делал это всегда, словно не они встретились всего два месяца назад. И все это подкупало Гарри.

Мальчик прислонился лбом к холодному стеклу. Почему я ему доверяю?

С каждым новым днем, ему всё больше нравилось находиться здесь. Он любил просыпаться в этой комнате. В своей комнате. Любил заставать вечно спокойного Элайджу за чтением книги ранним утром. Любил вид из окна. И с каждым днем он все сильнее боялся, что все это мираж или сон. Боялся, что откроет глаза и увидит темный чулан.

Поэтому, он стал еще больше не любить темноту.

Одна звезда засияла ярче других, помигала несколько раз, и вдруг, покатилась вниз. Гарри наблюдал за ней, не замечая, как по щеке покатилась слеза. Вытерев ее ладонью, он со страхом посмотрел на влажные пальцы. Каждый раз, когда у него появлялись слезы, дядя Вернон злился, и для Гарри начинался кошмар. Он резко встряхнул головой. Дяди здесь нет.

— Почему ты не спишь?

Внезапно раздавшийся голос со стороны двери напугал Гарри, и тот, подскочив от неожиданности, стал падать вниз. В тщетной надежде ухватится за что-нибудь, что позволило бы ему не упасть, он нелепо взмахнул руками, хватаясь за воздух. Воздух остался безучастным к попыткам мальчика удержаться, поэтому, не найдя точки опоры, Гарри зажмурился, морально приготовившись к тесному знакомству с полом.

Однако, вполне ожидаемого свидания с поверхностью не состоялось, а Гарри оказался на руках Элайджи, крепко державших мальчика.

— Тебя хоть на час оставить одного дома можно? — с небольшим укором поинтересовался вампир, заглядывая в зеленые глаза. Те ответили ему маленькими лукавыми искорками, которые говорили сами за себя — К чему эти риторические вопросы? Только, несмотря на радость в глазах, которая резко вспыхнула стоило только Майклсону оказаться возле Гарри, меткий взгляд вампира заметил небольшую влагу в уголках глаз и покраснения вокруг глазных яблок. — Ты плакал?

Гарри смущенно отвел глаза, зарываясь лицом в ворот рубашки Элайджи, от которой пахло лимоном, лесом и какими-то травами. Этот неразборчивый аромат успокаивал Гарри лучше всяких успокоительных. Вцепившись в рукава черного пиджака, он что-то неразборчиво пробубнил и снова замолчал.

— Гарри?

— Мне приснился кошмар.

Элайджа вздохнул и поудобнее перехватил ребенка на руках, мысленно проклиная некоторых ведьм, которым он так срочно понадобился, знал же, что Гарри страдает от кошмаров. Хотя срочность действительно была — Никлаус решил отыскать брата и задействовал ведьм. Видимо, он даже не догадывался, что его старший брат постоянно поддерживал если не дружеские, то нейтральные отношения с парочкой сильнейших ведьм Америки.

— Сейчас полночь, Гарри. Тебе нужно поспать. — Элайдже и так пришлось давать ему свою кровь в первое время, чтобы вылечить неправильно сросшиеся кости и недавние раны, и он даже представлять не хотел, что будет с иммунитетом Гарри из-за отсутствия сна.

— Ты побудешь со мной? — широко распахнутые зеленые глаза уставились на Элайджу, ожидая ответа. Майклсон только кивнул, не в силах отказать, когда Поттер так на него смотрел. И почему-то вампир был полностью уверен, что маленький интриган это прекрасно понимал.

Удобно устроившись на руках Элайджи и чувствуя его спокойное дыхание над ухом, Гарри быстро уснул спокойным и умиротворенным сном, в то время как вампир поставил себе в уме напоминание поинтересоваться у ребенка, почему комната выглядела так, словно по ней прошелся ураган.

И далеко не первой категории.