Взгляд с другой стороны (джен)

Добились всего, не потому что стали лучшими

Пройдены огонь и вода

Мы не стали лучшими, мы всегда ими были

В круглую комнату в подземельях Хогвартса начал пробиваться солнечный свет. Настойчиво он преодолел преграду в виде маленького окошка в стене и начал гулять по помещению, озаряя темные стены. Солнечные лучи окончательно прогнали тени, которые до самого утра плясали по комнате, наблюдая за сном двух детей. Они лежали на холодном полу, а по их жилам быстро-быстро текла преобразованная кровь. Внешне не меняясь, они менялись изнутри.

Гарри словно рождался заново. Видя сладкие сны, он не чувствовал, как в его организме появились новые клетки, как забурлила кровь, превращая обычного мага в одного из самых сильнейших существ на свете. Обычный ритуал, который применяли маги в древности, чтобы предотвратить предательство и быть увереным в том, кто прикрывает тебе спину. Простой ритуал побратима, изменивший за одну ночь судьбу мира.

Солнечный лучик добрался до лиц детей. Он пробежался по их закрытым глазам, пощекотал за щеки и погладил по волосам.

Пытаясь разбудить двух трибридов.

Первой проснулась Хоуп. Со стоном она поднялась, принимая сидящее положение. Потерев сонные глаза, она с непониманием оглядела помещение, находясь в полном неведении почему она лежит на полу в какой-то странной комнате, а не в кровати под теплым одеялом и балдахином серебряно-зеленого цвета. Зевнув, она посмотрела наверх — лучи солнца все также сражались с оконным стеклом и пробирались внутрь. Повернув голову вправо, она увидела все еще спящего Гарри и сразу все вспомнила. Как только перед ее глазами пронеслись картинки вчерашнего вечера, желание спать и непонимание исчезли мгновенно.

— Гарри! — толкнула брата в плечо. Брюнет замычал в протест, не желая покидать царство Морфея. — Гарри, Саахши собака съела!

Услышав последнюю фразу сестры, Гарри вмиг подскочил с криком и оглядел помещение, пытаясь отыскать взглядом неизвестную собаку, которая посмела напасть на его змею. Не найдя животное в круглой комнате, он повернулся к Хоуп, которая еле сдерживала смех.

— Хоуп! — крикнул Поттер-Майклсон, когда до него дошло, что Саахши в полном порядке и ждет их дома.

— Что? Я не могла тебя разбудить!

— Это повод так пугать?

— Прости. — улыбнулась Хоуп без капли раскаяния. — Больше не буду трогать твою змею.

— Что произошло? — спросил Гарри, переводя тему, прекрасно зная, что больше от Хоуп ничего не добьешься.

— Мы вроде провели ритуал.

— Вроде? — хмыкнул Гарри, вспоминая, как болело все тело.

В комнате не было ни намека на то, что здесь был проведен ритуал. Искры магии, которые они видели, исчезли, как и зеленые ростки до потолка. Лишь деревянная чаша, в которой было вино и их кровь, лежала по полу, качаясь то в одну, то в другую сторону, словно кто-то ее двигал. Бутылки вина нигде не было, лишь пробка лежала рядом с чашей.

— Это значит, у нас получилось? — спросила Хоуп, когда подняла с пола чашу, оказавшуюся полностью пустой. — Или нам все приснилось?

— Давай попробуем мысленно поговорить? — предложил Гарри. — Таким образом и проверем.

— Отличная идея. — вдруг прозвучало у него в голове. Гарри уставился на Хоуп.

— Это ты сейчас сказала?

— Да, ты услышал?

— Ага.

— Значит, сработало! — от радости Хоуп даже подпрыгнула вверх. Гарри засмеялся, глядя на реакцию сестры. Теперь сестры по крови.

Осознав, он замер.

Он теперь не просто приемный сын Элайджи и Катерины Майклсон.

Он отныне по крови Майклсон. Он — Майклсон. Навсегда.

Элайджа Майклсон теперь его дядя по крови и приемный отец. А Клаус Майклсон — биологический отец, как и покойный Джеймс Поттер.

Благодаря Элайдже, Гарри никогда не чувствовал себя чужим, но он всегда знал, что он приемный.

Поттер-Майклсон все еще помнил жизнь с Дурслями. Конечно, некоторые воспоминания уже стали нечеткими и размыленными, но общее впечатление осталось. Родная тетя, которая ненавидела своего племянника. Он еще помнил частые побои и темный чулан. Но спустя несколько лет, тяжелые воспоминания о раннем детстве уже не причиняли такой боли, как раньше.

Родительская любовь смогла залечить все его душевные раны. Совместное чтение с отцом и теплое какао, приготовленное мамой, как пластырь постепенно заклеивали все его раны, нанесенные Дурслями.

Одна ночь перевернула всю его жизнь, в корне изменив его самого. Больше он не запуганный Гарри Поттер из чулана. Больше он не «ненормальный», больше не младший кузен Дадли.

Теперь Гарри — второй трибрид, полная копия сестры-близнеца Хоуп Майклсон, сын Элайджи и Катерины Майклсон. Племянник Никлауса Майклсона.

Дети посмотрели друг другу в глаза. Брат и сестра. Всегда и навечно.

Они никогда не останутся одни.

Если умрет один, активируется ген вампира, обратив обоих. Они будут жить вечно. Ритуал связал их настолько сильно, что не представляло никакой возможности когда-нибудь разорвать их связь.

Майклсоны вернулись в гостиную за час до подъема. Никто не заметил их пропажи, никто их не искал и пока еще никто не знал, что Гарри и Хоуп теперь не просто брат и сестра.

Вчера они договорились рассказать родителям о ритуале при встрече, на каникулах. Сначала они думали написать письмо, так как сомневались, что смогут вернутся домой на Рождество. Дети знали, какова была главная причина их отправки в Хогвартс — опасность в лице их двоюродной бабушки. Но, когда пришло письмо от родителей, в котором сообщалось об удачном решении проблемы, они приняли решение оповестить родителей при встрече, глядя в глаза.

Хоуп была уверена, что родители сначала разозлятся — ритуал был опасным. Все старшие Майклсоны были помешаны на их безопасности, это дети уже поняли. Но, когда их злость стихнет — все-таки с ними все хорошо — что тогда? Она не имела никакого представления как отреагируют старшие Майклсоны. Но какова бы ни была реакция, Хоуп знала точно — она никогда не пожалеет, что решилась.

Ведь отныне Гарри не угрожает опасность умереть. Трибрида невозможно убить.

Сам Гарри не находил себе места, также переживая, что скажут родители. Он знал, что Элайджа любит его как родного, но Гарри все равно волновался. Мальчик надеялся, что отец будет рад узнать о появившемся родстве, но если нет? Вдруг Элайдже это не понравиться? Конечно, это было из разряда «невозможно», но темные мысли тревожили его сердце.

Гарри не знал, что уже несколько лет Элайджа думал над тем, как обезопасить своего сына. Очень часто он переглядывался с Катериной, понимая, что через несколько лет Гарри вырастет, а потом настанет день, когда он состарится и уйдет в мир иной. Оба этого не хотели. Они не хотели приходить на могилу сына, не хотели горевать по утрате. Они не говорили об этом вслух, но видели в глазах друг друга страх.

Еще было рано, Гарри всего одиннадцать, но время для вампиров летело слишком быстро. Элайджа не хотел обращать сына — Гарри был магом, а магия была частью его. Майклсон встречал ведьм, которые обратились в вампира. Некоторые свыклись, но большинство горевали по потерянным способностям. Став вампирами, маги теряли часть своей души.

И оба родителя не желали такой судьбы своему сыну. Они не хотели, чтобы он лишался магии, но как тогда предотвратить его смерть? Катерина часто вздыхала, но старалась гнать от себя грустные мысли, пряча лицо в плече мужа, а спокойный с виду Элайджа, каждый раз, когда думал на эту тему, пытался успокоить пожар, горевший ярким пламенем в его душе.

Ритуал побратима, проведенный детьми, стал решением проблемы, о котором Элайджа и Катерина пока что не знали.

* * *

Остальное время учебы, к удивлению самих детей, четверка слизеринцев не попадала ни в какие передряги. Они все также продолжали учиться и быть лучшими на курсе. По вечерам, они часто сидели вчетвером в библиотеке, разбирая заклинания со второго курса.

Иногда, обычно по выходным, когда они собирались в своей тайной комнате, Гарри и Хоуп показывали Гермионе и Драко невербальные заклинания, которыми пользуются в Америке. Лейстрендж и Малфой втянулись, и теперь они часто вместе разбирали заклинания из книги Эстер Майклсон, поедая сладкие вкусняшки, которые они выпрашивали у эльфов каждый вечер. Ушастые домовые эльфы только прыгали от радости, когда дети с восторгом на лице благодарили домовиков.

Дети и не забыли про свою традицию гулять по ночному Хогвартсу, однако, обойдя уже практически все коридоры и найдя тайные хода, они выходили все реже и реже, теряя интерес, а в декабре совсем перестали, заинтересовавшись магическими шахматами.

Гарри так и не вспомнил, кто на него напал, но директор все пытался вычислить нападавшего. Альбус каждый день обходил замок, сканируя его заклинанием от темных сил, но все было тщетно. Если раньше он хотя бы на секунду натыкался на темную магию, то в последнее время не было и намека на присутствие злых сил.

Казалось, можно было перестать волноваться и оставить всех преподавателей, которых директор заставлял его сопровождать, в покое. Он мог списать все на «показалось», но старый волшебник за всю свою жизнь очень хорошо понял одну вещь — то, что обычно списываешь на игру разума, оказывается самым важным, способным погубить тысячу жизней или, наоборот, спасти.

Поэтому, Дамблдор продолжал искать по замку хоть какие-нибудь подсказки, которые могли бы помочь отыскать ответы на вопросы. Северус, сопровождающий директора чаще остальных, только горестно вздыхал, желая оказаться в кровати, а не, как подростки, бегать по замку в ночи. Или как четверка первокурсников со Слизерина, о прогулках которых декан факультета знал с самого начала. Сперва он хотел поймать наглецов, но потом, узнав, что дети не заходят в опасные места, махнул на них рукой. У всех четверых была прекрасная успеваемость и отличные оценки, поэтому Северус безмолвно разрешил им гулять по ночам.

В любом случае, за несколько лет преподавания он точно понял — если детям запретишь, они нарушат запрет. Потому что это весело. В итоге, Снейп решил ничего не предпринимать: не лезут в гости к кальмару или в Запретный лес? Вот и хорошо. Он со спокойной душой приказывал личному домовому эльфу следить за детьми. Если бы случилость что-то страшное, Тинки бы сразу позвала его на помощь.

Однако это не отменяло его нежелания бродить по Хогвартсу ночью в компании директора, но отказать ему Снейп не мог, все-таки Дамблдор ему зарплату выплачивает, да и, в какой-то степени, Альбус был прав — в замке творилось что-то неладное.

Правда, Северус изначально догадывался, что с приходом Поттера, в Хогвартсе все пойдет наперекосяк. В ноябре на небе вообще появилась красная молния и прогремел оглушительный гром на всю планету. Чутье подсказывало зельевару, что и тут был замешен «серебряный квартет». Прямых доказательств у него, понятное дело, не было, но своей интуиции он привык доверять.

Поэтому и стал следить за детьми более пристально, чем раньше, однако его слежка ни к чему не привела — четверка растворилась в толпе учеников, развлекаясь и учась, как остальные. Словно хамелеоны, они сменили окрас, надев образ обычных детей.

Когда наступили рождественские каникулы, и весь Слизерин уехал домой, Снейп вздохнул с облегчением — наконец-то он может спокойно посидеть в кресле перед камином, попивая дорогое виски и размышляя на философские темы. Потом он опять вспомнит Лили, загрустит, допьет бутылку и отправиться высыпаться.

Идеально.

* * *

— Какие у вас планы на Рождество? — спросил Драко, растянувшись на сидении купе и положив голову на колени Гермионы. Лейстрендж читала книгу, используя затылок Драко как подставку, за что Малфой часто кидал на нее сердитые взгляды, но ничего не говорил.

Хоуп сидела напротив, глядя в окно. Она задумчиво наблюдала, как пейзажи за оконным стеклом менялись со скоростью молнии. Будучи невидимым для простых людей, алый поезд быстро мчал по рельсам, возвращая детей в Лондон, на каникулы.

Остальные ученики радостно улыбались и смеялись в купе, предвкушая возвращение домой. Особенно ликовали первокурсники, впервые оказавшиеся далеко от дома на долгое время. Зимние каникулы нравились всем больше, чем летние только по одной причине — разлука с друзьями не будет долгой. Уже через две недели они снова встретятся в поезде и поедут в Хогвартс, впитывать знания, как губка воду.

Гарри сжал кулаки, скрывая дрожь. Он уже успел накрутить себя еще больше, боясь и одновременно желая скорой встречи с родителями. Как они отреагируют? Будут ли рады их самоуправству или разочаруются? Хоуп в отражении заметила, как брат напрягся и вздохнула. Ей тоже было немного не по себе, но надо было отвлечься.

Девочка обернулась к нему и накрыла своей маленькой ладошкой его сжатый кулак. Гарри поднял голову и посмотрел на сестру, которая посылала ему ласковую улыбку.

— Ты волнуешься.

— Я боюсь, что они разочаруются.

— Думаю, что нет. Они всегда нас поддерживали. Скорее всего, они только поругают нас за то, что мы рисковали. И… знаешь, я очень рада.

Гарри непонимающе посмотрела на сестру. Хоуп отвела взгляд, снова возвращаясь к окну. Несколько минут она молчала, а потом, глядя в отражение, произнесла:

— Я рада, что больше не единственный трибрид. — прикусив губу, она продолжила. — Моя родная мать умерла при родах. Мама рассказала мне это год назад, но по ее выражению лица, я поняла — она о чем-то умолчала. Я до сих пор не знаю, что мама скрыла от меня, но догадываюсь. — она повернулась к Гарри. — Я думаю, что моя биологическая мать умерла из-за меня.

— С чего ты так решила?

Хоуп грустно улыбнулась.

— Потому что моему рождению мало, кто был рад.

— Я рад.

Почувствовав теплые эмоции, которые Гарри постарался передать Хоуп через их телепатическую связь, она весело улыбнулась и повернулась к Гермионе, спрашивая ее про книгу. Вскоре тишина в купе исчезла без следа, уступая место завязавшемуся общению и смеху детей.

Гарри Поттер. Хоуп Майклсон. Один был ребенком пророчества, лишился родных родителей только потому, что родился на исходе седьмого месяца. Вторая была дочерью монстра, смерти которому желал весь мир. Два ребенка, ни в чем неповинных ребенка, оказались в центре оглушающих событий. Жизнь свела их вместе, разбивая раннее предначертанное им одиночество.

Хоуп Майклсон и Гарри Поттер-Майклсон. Они решили сами строить свою судьбу.