Охота за смертью (джен)

— Калеб Долиш?

— Да, это я, — он отложил в сторону нож, которым нарезал флоббер-червей, и вытер заметно задрожавшие руки тряпкой. — Чем обязан? — Потемневшая кожа вокруг ногтей, цыпки. Он делал много грязной работы вручную.

— Мне нужно задать вам несколько вопросов. — предъявив аврорский жетон, Гарри окинул помещение беглым взглядом. — Присядем, — кивнул он в сторону небольшого стола в углу.

Не самое подходящее для допроса место. Но вызов повесткой предусматривал минимум двухчасовое окно от вручения до явки — время на размышления. То есть виновный получал возможность понять, где наследил, и подготовиться. Для невиновного же такая отсрочка означала несколько часов напрасных переживаний. Так и получалось, что личный и внезапный визит следователя был предпочтительным с любой точки зрения.

Калеб сидел с напряженно прямой спиной, сжимал пальцами колени и с тревогой высматривал что-то в лице Поттера. По-видимому, собственное будущее.

Несмотря на явную нервозность, на вопросы он отвечал без лишней спешки, немногословно и по существу. Да, он вышел из заключения полгода назад. Да, его отец отбывает пожизненное в Азкабане, но им несколько раз разрешали свидания. Да, в последний раз он устроил скандал на лодочной станции. Сорвался.

— Понимаете, одобренный график свиданий был составлен на год. Я ничем не нарушил порядка. Не опоздал. Никакой запрещенки при себе не имел. И вдруг я узнаю, что в свидании отказано. От перевозчиков. Без объяснения причин. Я понимаю, что… — слова стали даваться ему с трудом, — что мы… наверное… заслужили такое обращение. Что с нами не нужно церемониться… Но дело ведь не в том, что я пришел, а меня не пустили. Нет. Просто отец болен. Он протянет в лучшем случае год-полтора. Свидания и так раз в два месяца, то есть… у нас считанные часы. Но я все равно не должен был. Я… уже извинялся. Я должен как-то еще… искупить свою вину?

— Я здесь не по этому вопросу, — качнул головой Гарри. — Вы сказали, что в свидании было отказано без объяснения причин. И вам до сих пор неизвестны эти причины?

— Нет, — скованно повел тот худыми плечами. — Я пытался выяснить. Зачем-то, — на бледном лице появилась беззащитно-грустная усмешка, — сказал: «требую». Тогда на станцию прибыл один из надзирателей и объяснил, что, если я продолжу в том же духе, то мои требования непременно удовлетворят и переправят в Азкабан в ближайшее же время, а обратно — лет через пять. — Калеб сцепил руки в замок и сжал их ногами, но не перестал улыбаться. — После этого я извинился и ушел.

— В таком случае, я назову вам причину. — Гарри откинулся на спинку стула и внимательно посмотрел в светло-серые глаза Калеба. — Смерть одного из заключенных. — Зрачки подозреваемого резко расширились, взгляд метнулся из стороны в сторону. — Незадолго до этого сыпь по всему телу и затрудненное дыхание. Такие симптомы вам о чем-нибудь говорят?

— Н-не знаю, я же не врач. Какая-то инфекция?

— Была такая версия.

— Была?

— Да. Более того, начала подтверждаться. — Глаза Калеба вопросительно расширились. — Два дня назад те же симптомы, и снова с летальным исходом, проявились опять. Новой жертвой стал Мэтью Бичем, тот самый охранник, с которым незадолго до этого у вас произошел неприятный разговор. Но самым удивительным является то, что, согласно заключению судмедэкспертов, причиной смерти стала вовсе не инфекция, а темномагическое воздействие.

За каких-то пару минут недоумение на лице Калеба сменилось удивлением, а на смену тому пришла обреченная самоирония.

— Вы подозреваете меня?

— У вас есть мотив. Причем в отношении всех жертв.

— Мне позволено узнать, кто вторая жертва?

— Элайджа Грей.

Опустив голову, Калеб нервно рассмеялся.

— Да, мне есть за что его ненавидеть, — согласился он, подняв взгляд. — Но как я бы мог с ним расправиться? И с Бичемом… Даже если допустить, что человек, находящийся в Азкабане, в принципе доступен для кого-то за его пределами?.. Вы же в курсе, — он развел руками, — моих возможностей?

Гарри был в курсе.

Террор, устроенный Волдемортом, стал для британских волшебников тяжелым потрясением. Поэтому его пособников не щадили, особенно после второй войны. В восемьдесят первом меч правосудия разил только самых рьяных его сторонников, да и те избегали кары при отсутствии неопровержимых доказательств их непосредственного участия в кровавых бойнях и пытках. В девяносто восьмом — суровым наказаниям подверглись все, кто хоть как-то содействовал или выражал одобрение преступной организации.

Нет, были исключения. Кого-то признали жертвой обстоятельств и простили, как, например, Ксенофилиуса Лавгуда — отчасти благодаря личному ходатайству Гарри Поттера. Другие смогли убедить суд в том, что одумались и раскаялись задолго до поражения сил зла и в дальнейшем, рискуя жизнью, оказывали всяческую поддержку стороне света. В данную категорию попали Малфои и, как это ни возмутительно, Амбридж. Но таких насчитывались единицы. Сотни же получили длительные сроки заключения в Азкабане. Многие — пожизненные. Но даже те, кто выходил на свободу, оставались существенно ограничены в правах.

Конкретно в случае младшего Долиша дополнением в десяти годам строгого режима шли: пожизненный запрет на владение палочкой; запрет на использование беспалочковой магии где-либо, помимо собственного дома; обязательное уведомление властей о смене места проживания, о местах работы, о любых перемещениях за пределы Лондона. Это при обязательном же ношении браслета, ежеминутно передающего в отдел контроля за исполнением наказаний координаты его пребывания.

— Не представляю, как бы вы могли это сделать, — признал Гарри. — Но, чтобы снять с вас все подозрения, этого недостаточно. — Он сложил допросные листы в папку и встал. — Могу пообещать одно: я найду настоящего убийцу. Следовательно, если вы им не являетесь, то вам не о чем беспокоиться.

— Вы не предъявляете мне обвинение?

— Пока нет.

— Тогда… позвольте спросить? Если меня пока ни в чем не обвиняют и никакой инфекции в Азкабане нет, могу я все-таки рассчитывать на свидание с отцом?

Гарри сжал губы и нахмурился. Просто по-человечески он предпочел бы ответить иначе, но:

— Боюсь, пока убийца не найден, Азкабан останется под полным карантином.

— Что ж, — горько усмехнулся Калеб, — в таком случае мне остается только надеяться, что ваши поиски не займут слишком много времени.

* * *

Гермиона в белом медицинском костюмчике и с забранными в объемистый хвостик волосами нацепила на лоб какую-то штуку с линзой, вставленной в короткую трубку, и сновала между разложенных на металлических столах трупов. Периодически она взмахивала палочкой, всматривалась в возникающее вокруг тел слабое сияние, иногда надвигая линзу на глаз, и делала пометки в черном перекидном блокноте.

— Ну как? Уже можешь что-нибудь сказать? — поинтересовался Рон, когда его бывшая девушка, а теперь снова просто подруга сделала паузу в манипуляциях и, покусав губы, оторвала взгляд от записей. Он отлепился от металлического шкафа, который до этого подпирал плечом, и подошел к столу с телом одной из первых жертв. В одних местах на трупе чернели пятна мерзкой гнили, другие покрывала не менее мерзкая желтовато-серая дрянь. Еще вонь эта…

— Ну… я тоже склоняюсь к мысли, что смерть вызвало не зелье, а проклятие. Но, чтобы быть уверенной, мне еще нужно взять у них кровь и ткани на анализ.

— Ты будешь копаться у них внутри? — не выдержал и скривился Рон.

— Конечно, это же часть моей работы. Причем бывают очень интересные случаи… Вообще, почему ты так реагируешь? Будто сам мертвых тел не видел.

— Видеть — одно, ковыряться в них — другое. Меня, честно говоря, от одних запахов уже мутит. А тебе нормально?

— Запахов?! — брови Гермионы взлетели кверху, она рассмеялась. — Рон, ты что? Есть же заклинание лицевой маски. Ты его не знаешь? — в голосе засквозило сочувствие. — Иди сюда, — сказала она, но раньше, чем он сдвинулся с места, подошла сама и крутанула палочкой у носа. — Так лучше?

— Лу-учше, — вдохнув чистого воздуха, расплылся в улыбке Рон. — Спасибо, — добавил он, глядя на удаляющуюся под стук каблучков спину. Под белой тканью угадывались худенькие лопатки. Что-то горько-сладкое шевельнулось в душе, но момент разрушил скрип, раскрываемой двери.

— Грейнджер, ты здесь? — Из-за створки показалась белобрысая башка Малфоя. — Привет! — Нарисовался он целиком, с руками в карманах, пижонистый и вальяжный. — А, Уизли, привет, не заметил, — продолжил он, морщась, и потянул из нагрудного кармашка белый платочек. — Уф, что это у вас за красавцы?

— Подарить?

— Что ты хотел, Драко?

— Нет, спасибо, не увлекаюсь. А насчет чего я хотел: мои девчата начинают смету на будущий квартал составлять. Ты, помнится, на последнем корпоративе говорила, что в Отдел тайн неплохо было бы приобрести какие-то редкие артефакты. Вот, думал внести в расходы.

— О, ты вспомнил! — расцвела благодарной улыбкой Грейнджер. — Я чуть позже занесу список, хорошо?

— Хорошо. Только, смотри, забудешь — пеняй на себя, — прогундосил он сквозь платочек. Надо же, какой заботливый начальник финансового отдела выискался. Косясь на покойников, Драко спешно покинул лабораторию министерского морга. Рон же проводил его угрюмым взглядом, с ностальгией вспоминая то прекрасное время, когда Гермиона с Хорьком не любезничала, а давала в шнобель.

Та тем временем вернулась к самому свежему, зеленоватому трупу Бичема и сосредоточенно нахмурилась.

— Ты говорил, спецы из Мунго уверены, что никогда не встречались ни с чем подобным?

— Угу. А ты... — Он наставил на нее палец. — Я знаю этот взгляд! Ты что-то вспомнила! Похожее?..

— Да, — подтвердила Гермиона, пряча довольную улыбку, — не один в один, но узор этих чар в ультрафиолетовом спектре очень похож на астральное свечение Арки Смерти.

* * *

— Если на останках Крайтона следов темной магии нет… Ты же в этом уверена?

— Абсолютно, — Гермиона трансфигурировала несколько стульев в кабинете Гарри в диван и расположилась на нем, поджав по-турецки ноги. По завершении рабочего дня можно было немного расслабиться и помассировать уставшие за день стопы. Ее чай остывал на подлокотнике.

— Развеяться они не могли? — Гарри допивал вторую чашку кофе.

— Даты смерти его и Гилла отличаются на четыре дня. Не могло совсем ничего не остаться. А он практически стерилен с данной точки зрения.

— Хорошо. Значит, это не азкабанская аура.

— И точно не зелье?

— Теперь уже точно — нет.

— Ну, уже что-то. Еще бы проклятие идентифицировать. У тебя есть хоть какие-нибудь соображения на этот счет?

— Пока только насчет того, как систематизировать поиски. Нужно искать среди проклятий, напрямую обращающихся к энергиям потустороннего мира. Их не так много. В справочниках европейской магии таких нашлось всего три, и ни одно не обладает нужными свойствами. Я имею в виду, что картина умирания совершенно иная. Придется искать источник в других культурах. Но, полагаю, это вполне решаемая задача.

— А ты только невещественные проклятия проверяешь? — Рон полулежал на столе своего непосредственного начальника, навалившись на столешницу плечом согнутой в локте руки и ею же подпирая голову. — Я к тому, что тела фонят, как Арка Смерти… Она же в некотором роде артефакт, так? Может быть, есть смысл и по артефакторике пройтись по той же системе?

— По-моему, очень дельное дополнение.

— Согласна, — энергично кивнула Гермиона. — Как я сама не подумала. У нас как раз есть внештатный консультант по артефактам смерти.

— Давайте я к нему схожу.

— Он не станет говорить с незнакомцем. Но я не откажусь от компании. Он такой... своеобразный... старик. Жутковатый.

— Что ж, — довольно заключил Гарри, пристукнув пальцами по столу, как по клавишам фортепиано, — всем спасибо за работу. А теперь по домам.

Однако не успел он накинуть на плечи куртку, как раздался вежливый, но настойчивый стук.

— Разрешите, мистер Поттер?

— Мордред, — буркнул Гарри почти беззвучно и повернулся к дверям. — Что вы хотели, Люси?

— Я по поводу расследования. Хотела проконсультироваться, — девушка прижимала к груди рабочую папку.

Гарри вздохнул.

— Вы идите, — сказал он стоящим у выхода друзьям. — Я немного задержусь.

* * *

Люси отчиталась о результатах проверки сувенирной лавки. Из них следовал однозначный вывод: товара, имеющего явные признаки пропаганды идей Волдеморта, не обнаружено. Как и других свидетельств противозаконной деятельности. Но Люси подобный результат не устраивал. Она сверила записи в бухгалтерских книгах с наличной продукцией и насчитала-таки Дневников Тома Риддла на один больше, чем должно было остаться с учетом количества изготовленных и проданных. Инициативной сотруднице сей факт показался подозрительным.

— Вдруг таким образом Кокрил скрывает…

— Кто, простите?

— Торговца зовут Олли Кокрил. Я докладывала в прошлый раз.

— Да, хорошо. Продолжайте, — выдохнул Гарри, потирая переносицу. Пустой разговор и чрезмерная бдительность стажёрки утомляли.

— Так вот, вдруг от так в тайне приторговывает по-настоящему пропагандистскими товарами под маркой безобидных. — Это уже не лезло ни в какие рамки.

— Так, стоп. Люси, объясните мне, пожалуйста, что вы подразумеваете под «по-настоящему пропагандистским товаром»? Дневники с призывами собираться под Пожирательские знамена? Возрождать Темного лорда? Или, может быть, этот… Кокрил каким-то образом воссоздает настоящие крестражи? Что вы надеетесь откопать?

— Я не… не знаю, но… — растерялась девушка.

— Не знаете. И улик никаких нет. Вы же понимаете, что расхождение на одну единицу продукции — это мелкая бухгалтерская неточность. Да даже налоговые службы не сочли бы такую оплошность стоящей их внимания, а вам уголовное преступление мерещится. Так и до фабрикации дела дойти можно. Нельзя так.

Люси беспомощно открывала и закрывала рот и, казалось, собиралась расплакаться, но потом заговорила быстро-быстро:

— Но я же не собиралась ничего… фабриковать. Дело в том, что у меня интуиция хороша развита, и она подсказывает расследовать этот случай дальше. Я только хотела проверить, не продавалось ли что-то незаконное в обход бухгалтерии.

— Слушайте, Люси. Интуиция — это, конечно, хорошо. — Гарри чувствовал нарастающее раздражение. — Но нужно же и рассудок иметь. Вы уже проверили и товар, и документацию. Какие еще проверки вам нужны?

— Ну, под веритасерумом допросить…

Гарри всплеснул руками.

— А почему не под Круциатусом?!

— Это же незаконно, — пролепетала Люси.

— То есть, если было законно, вы и на такие меры бы пошли? — рявкнул он. — Ни перед чем бы не остановились?!

— Нет, конечно… Зачем вы так? — девчонка все-таки разрыдалась.

Ее стало жаль, но желание устроить разнос от этого парадоксальным образом лишь возросло.

— Так вот, к вашему сведению, по закону и веритасерум можно использовать не когда вздумается, а только при наличии веских оснований, каковых у вас нет. В общем, — Гарри из последних сил сдерживал рвущегося с цепи внутреннего монстра и кого-то очень сильно самому себе напоминал, — закрывайте дело и дайте уже человеку спокойно работать. А свою энергию направьте на изучение нормативно-правовых актов, раз уж решили стажироваться в аврорате.

* * *

— Ну, тебя послушать, так ты просто вылитый Снейп! — рассмеялась Джинни.

— Точно, — осознал ее правду Гарри и прикрыл глаза.

— Да ладно, ты просто устал, — Джинни погладила его по плечу, а он вдруг подумал о том, как же, наверное, зверски уставал когда-то ненавистный ему профессор. А излишнее рвение Люси — так вовсе мелочь в сравнении...

— Ничего страшного, — поддержала Молли, подкладывая ему кусок пудинга. — Завтра поговоришь с девочкой помягче, и все забудется.

— Угу, надо будет поговорить.

Однако, когда наступило завтра, он напрочь забыл и о разговоре, и о самой Люси, потому что ранним утром был разбужен совой из министерства. Птица принесла известие о смерти начальника Азкабана. Нет, бывший аврор и бывалый тюремщик не покрылся сыпью и не задохнулся. Он просто поднялся на крышу и сбросился оттуда вниз.