Охота за смертью (джен)

Короткий стук в дверь разрушил тишину, а вместе с ней и все ментальные конструкции, которые Гарри без особого успеха пытался собрать из разрозненных фактов. Построения выходили хрупкие и бесполезные, будто карточные домики.

— Простите, сэр! Я на место преступления, какие-нибудь особые указания будут?

Пока в гудящей от недосыпа голове с ржавым скрипом отыскивалась нужная мысль, Гарри тупо созерцал остановившуюся в дверях девушку-стажера. Строго поджатые губы и чуть сведённые брови, а в глазах задор и азарт. Она так мечтала, чтобы ей доверили собственное дело, и он доверил...

— Нет, Люси. Особых никаких. Следуйте стандартной инструкции.

Дело о распространении пожирательской символики. Расследовать там особо нечего. Если признаки пропаганды обнаружатся, то задокументировать и в Визенгамот — те по-быстрому прикроют лавочку. Если нет, закрыть дело за неимением состава. И можно ставить десять к одному на второй сценарий. Пройдохи в Лютном знают законы получше добропорядочных граждан. Но раз сигнал поступил, следственный отдел обязан отреагировать. А работы в любом случае на день-два от силы. Рутина. Для первого опыта самое то.

Впрочем, после бессонной ночи он бы и сам предпочёл заняться чем-нибудь предсказуемым и скучным. Куда там. Усталый взгляд снова обратился к разложенным на столе бумагам.

Серия загадочных смертей в Азкабане.

Первые два случая — полтора месяца назад с интервалом в три дня. Теодор Финч и Элайджа Грей, мелкие приспешники Волдеморта, никогда не встречавшиеся с ним лично.

Финч. Приговорен к двадцати годам за участие в охоте на магглорожденных. Болел туберкулезом, терминальная стадия. Умер от удушья среди бела дня. Тюремные колдомедики оказались бессильны. Странно, что не сработало Анапнео. Кроме того, на теле обнаружена обильная сыпь. Вероятно, поэтому в качестве причины смерти указана острая аллергическая реакция неустановленной природы. Знакомый с медициной только по аврорским курсам Гарри и то знал, что такого рода состояния хорошо снимаются специальными заклинаниями. Но разбираться по горячим следам было некому: родственники отреклись десять лет назад. Труп захоронен на тюремном кладбище.

Грей. Приговорен к тридцатилетнему сроку за неоднократное использование Круциатуса. Если верить записям, был абсолютно здоров. Скончался при таких же обстоятельствах, как и Финч: сильный зуд, сыпь, удушье, смерть. Из родственников — жена и родители. Записей об отречении нет. Но тело захоронили там же, где первое. Вероятно, надеялись избежать огласки.

Третья жертва — Мэтью Бичем, охранник, скончался вчера. Те же симптомы. Его смерть вызвала переполох куда больший. В Азкабан пригласили специалистов из Мунго, которые обнаружили на трупе следы темной магии. Эксгумация тел Финча и Грея подтвердила худшие опасения: те же колебания магического фона, что и на Бичеме, только слабее. Тогда-то начальник тюрьмы и сообщил о происшествии в Аврорат. А на стол начальнику следственного отдела Поттеру материалы дела легли сегодня утром.

Что общего у трех жертв? Только пребывание в Азкабане.

И кому выгодны их смерти, пока только Мордред знает.

Поморщившись, Гарри потянулся к черной кнопке на уголке стола.

— Джулия, сделайте мне кофе, пожалуйста. — Идея, подсмотренная в маггловских сериалах и реализованная на основе стационарных чар, отлично вписалась в его рабочие будни. Здорово, что они с Дадли в конце концов нашли общий язык и теперь практически в дружеских отношениях. Правда, в гостях у него Гарри не был, кажется, уже года два…

— Ваш кофе, — секретарша одарила его неизменно-ослепительной улыбкой. — Что-нибудь еще, мистер Поттер?

— Да, аврору Уизли передайте, чтоб зашел.

Когда дверь за Джулией бесшумно закрылась, Гарри сделал глоток бодрящего напитка и блаженно прикрыл глаза. В голове начало проясняться. Все указывало на то, что злоумышленник в Азкабане. Значит, поиски следовало начинать оттуда. Этим он займется сам, а Рону поручит… Вот, кстати, и он.

— Привет, звал?

— Да, привет. — Гарри переклонился через стол, здороваясь с Роном за руку.

Тот плюхнулся на стул, разбросав по соседним форменную алую мантию, широко расставил ноги в берцах и уперся локтями в колени.

— Хреново выглядишь, друже, — криво ухмыльнулся верный товарищ. — Случилось что-то?

— Да нормально все, просто… — Гарри стянул очки и с усилием потер глаза, — у Лили зубы режутся, капризничала всю ночь. Джин отправляла меня спать, но я же понимаю, что ей потом тоже весь день с тремя детьми... Ну и спали попеременно.

— Мда-а… Хорошо, что Гермиона убедила меня тогда не торопиться. Сейчас вот смотрю на твою рожу, и аж душа радуется.

— Спасибо, ничего другого я от тебя и не ждал. — Уизли самодовольно заржал, и Гарри махнул рукой. — Ай, ну тебя. Давай по делу.

— Давай. — Рон заскрипел ножками стула по полу, придвигаясь ближе, и изобразил полную готовность внимать. На заключении медэкспертов присвистнул: — Оу, неизвестное науке темно-магическое воздействие. Становится интересно.

— Ну, скучать явно не придется. В общем, я сейчас в Азкабан, а ты сгоняй в Мунго. Расспроси их подробнее. Пусть род воздействия не установлен, но хотя бы какой формы? Зелье или проклятие? Может быть, похоже на какие-то известные чары или им доводилось иметь дело с похожими случаями?

— Понял. Сделаю.

— И потом пройдись по родственникам пострадавших.

* * *

Старинное поселение волшебников на неприветливом побережье Северного моря в Шотландии насчитывало дюжины две безликих приземистых строений. Трактир выделялся на их фоне размерами и чуть меньшим ощущением заброшенности. Пара-тройка посетителей здесь обретались практически всегда. Пропахшие морем, грязные и бородатые, они смерили выходящего из камина аврора недружелюбными взглядами. Угрюмый бармен был с ними солидарен. Не имея ни повода, ни желания задерживаться в этом пропитанном тяжелым духом плесени и жареной рыбы заведении, Гарри стремительно пересек зал и вышел на улицу. Там его встретил хаар — холодный морской туман, в котором с трудом просматривались очертания каменных хижин.

Непродолжительная прогулка вдоль извилистой улицы закончилась у скалистой кромки фьорда. Не без помощи магии Гарри спустился по крутому склону и прочитал заклинание, открывающее проход на базу тюремных катеров. Оба судна, полускрытые туманом, покачивались у пристани под мерный плеск волн. Гарри толкнул массивную деревянную дверь в скале и оказался внутри высеченной в камне комнаты. Перевозчики, как всегда, двое, нехотя отвлеклись от игры в шашки.

— О, опять аврорат пожаловал, — хмыкнул верзила, сидящий около узкого окна-бойницы.

— Так если бы мы не жаловали, вы бы тут совсем от безделья водорослями заросли да ракушками, — не тая улыбки, ответил Гарри. Его здесь знали — по долгу службы приходилось посещать Азкабан. И перевозчики были, пожалуй, самыми приятными собеседниками в таких экспедициях.

— Отчего же, — проверяя документы, проворчал второй лодочник с остроумным псевдонимом Харон. — И без вас случаются визитеры. Скандалят даже… Порядок. Выдвигаемся.

Несмотря на прижившееся название «катера», азкабанский транспорт по виду более напоминал простенькие маггловские верейки. Вся специфика их заключалась в сложном хитросплетении чар быстроходности и навигации.

Без последних отыскать Азкабан вовсе не считалось возможным. Волдеморту в свое время, правда, удалось, но не без помощи дементоров, как полагали. Поэтому после войны питающиеся людскими душами твари для охраны более не использовались, и хорошо. Азкабан и без них производил гнетущее впечатление.

Возникая посреди моря внезапно, он резал острыми ребрами волны и настойчиво будил мысли о корабле-призраке из маггловских средневековых преданий. Голландец… С дементорами сходство было бы практически полным.

Лодка ткнулась в узкую полосу берега, которая лишь с одной из трех сторон отделяла каменные стены крепости от воды. Харон, кутаясь в плащ из тюленьей кожи, остался ждать в лодке, а Гарри сошел на берег. Жетон-пропуск скользнул в расселину. Под посетителем разверзлась земная твердь. Стремительный полет в кромешной темноте закончился в тюремном холле, где уже дожидался комендант.

— Мистер Поттер! — пригладил он короткие седые волосы, а Гарри обратил внимание на отеки под глазами и желтоватый цвет лица. — Спасибо за оперативность. Такая неприятная история, знаете ли…

Да уж, неприятная, с душком. Пока только заключенные один за другим ласты клеили, всем все нормально было…

— Я бы хотел для начала осмотреть камеры, где содержались пострадавшие.

— Конечно-конечно, — приглашая следовать за собой, засуетился комендант, — оба размещались в одном секторе. Нам бы сразу забить тревогу, но медики диагностировали аллергию…

Длинные узкие коридоры без окон, освещенные только тусклыми люмосами, скрипучие лифты. Промозглый холод и ползучая серая тоска.

— Аллергия, которую не смогли снять заклинаниями?

— Согласен, странно. И ответственности с себя не снимаю. С другой стороны, служба у нас не сахар, сами понимаете, недоработали, да.

Это Гарри, пожалуй, понимал… Точнее — не понимал, как люди вообще соглашаются на такую работу, хотя… жизненные ситуации бывают разные. Так что все-таки да, понимал.

— Но после третьей жертвы мы уже не медлили ни минуты. Опасались, что инфекция, а тут, видите, еще хуже. Темная магия. Кто бы мог подумать, — говорил он с одышкой и сокрушенно качал головой. — А главное — как? Здесь же беспрецедентные степени защиты... У вас уже есть версии?

— Мы не распространяем непроверенные версии.

— Понимаю, — кивнул комендант. — У всех свои правила. Кстати, мы уже пришли. — Он взмахнул палочкой, отпирая двери лифта.

В секторе два ряда четырехместных камер. Вместо обращенных к проходу стен — решетки.

— Вот здесь у нас содержался Финч, — комендант остановился перед одной из камер, — а напротив — Грей.

— Бичем бывал в этом секторе? — Взгляд невольно задержался на узниках. Похожие друг на друга. В засаленных полосатых робах, косматые, с запавшими глазами, они казались навечно вписанными в убогий интерьер кистью художника, признающего только оттенки серого. Черная форма охранников с полосками белых воротничков и манжетов смотрелась яркими живыми пятнами на их фоне.

— Каждую смену. Это его сектор, — подтвердил комендант и недовольно покосился в сторону сдавленно закашлявшегося заключенного.

* * *

Спектрограмма магического фона в секторе не выявила недопустимых отклонений от регламентированной внутренними нормативными актами Азкабана. Стол, шкаф и лежанка Мэтью Бичема также не дали ничего сколько-нибудь достойного внимания, как и проверка палочек охранников. Гарри перешел к допросу заключенных.

Они по одному заходили в комнату для свиданий, отданную в распоряжение следствия, чуть более светлую и теплую, чем камеры. Одни становились разговорчивыми и очевидно тянули время, другие заискивали, третьи, наоборот, злобно зыркали и отвечали односложно, сквозь зубы. Но, по существу, их ответы непротиворечиво сводились к тому, что ни одна жертва не стоила сожалений. Финч и без того доживал последние дни и только мучался, ежедневно харкая кровью. Грея же называли редкой мразью.

— Он же здоровый был, падла, — сжимая кулаки, говорил заключенный Стив Эттвуд. — Он у тех, кто с ним в одной камере сидел, жратву отбирал. А еще бывало, ночью зуб на зуб не попадает, а этот громила с мужиков одеяла стянет и храпит в тепле… с-с-сука.

— Да, когда Калеб на волю откинулся, — подтверждал сокамерник Грея, — а мы с ним втроем остались: я, значит, Милтон и Грей, так уже думал, что вот нам и крышка.

— Калеб?

— Долиш. Срок свой отмотал и вышел. А мне еще пять лет тянуть. Но теперь, может быть, и доживу, — он щерился редкозубым ртом. — Так что, если кто и помог, значит, Грею копыта отбросить, для меня он доброе дело сделал. Что хотите про меня думайте, а я б за него помолился, если б верующим был, вот.

— Ваше право. Но почему было не рассказать охранникам?

— Ха! Надзирателям?! Шутите, начальник? Да им до нас дела нет.

— Особенно Бичему, — вторил ему старик из соседней камеры. — Он так и говорил: когда вонючие крысы в клетке грызут друг друга, я ничего не имею против. Меньше крыс — меньше заразы — здоровее общество, — узник нехорошо улыбался. — Да вы, поди, и сами так думаете, мистер Поттер?

— Нет, — Гарри стискивал зубы, — если вас это интересует, то я так не думаю. — И захлопывал папку. — Следующий.

Лицо следующего показалось смутно знакомым.

— Джон Долиш, — значилось в личном деле.

— Да. Не думал, что доведется снова встретиться с национальным героем, — невесело усмехался, узник, покашливая в кулак. — Узнали?

— Кем вам приходится Калеб Долиш?

— Сыном. Почему вы спрашиваете? Он вышел на свободу до всех этих смертей.

— Как давно?

— Полгода назад.

— Он содержался в камере с Элайджей Греем. Что можете сказать о нем?

— О Калебе или о Грее?

— О Грее. И в каких они были отношениях с Калебом?

— Ничего хорошего. У Грея ни с кем не было хороших отношений. Вы же не хотите сказать, что?..

— Не сомневаюсь, вам прекрасно известно, кто из нас задает вопросы, верно? Продолжим. — Далее следовал разговор, не дающий ровным счетом ничего нового. — Теодор Финч содержался с вами в одной камере, а Элайджа Грей — напротив. Вы практически постоянно могли видеть обоих. Замечали ли вы в их поведении что-нибудь необычное накануне смерти?

— Нет.

— Может быть, что-то необычное происходило в секторе в последнее время?

— Нет, ничего.

Ничего. Так твердили все за исключением предпоследнего.

— В последнее время в вашем секторе происходило что-нибудь необычное?

— Нет, — фыркнул заключенный по фамилии Бейтс, — кроме того, что люди стали дохнуть, как мухи, ничего необычного.

— Вы говорите о Финче, Грее и Бичеме?

— Да. А незадолго до них Гилл скопытился. Три трупа за три месяца на один сектор. Такое даже для Азкабана не совсем обычно, начальник. Я здесь уже двадцать лет. Знаю, что говорю.

* * *

— Значит, первый случай почти три месяца назад? — Рон откусил сэндвич и запил чаем из большой дымящейся кружки.

— Ну, не факт, что он из той же серии. Габриэл Гилл страдал чахоткой. Умер во сне. Такие случаи в Азкабане — обыденность, как я понял. Никакой сыпи, по заключению тюремного колдомедика, не было. Но постановление на эксгумацию я все равно выдал. Родственники отреклись от него, как только узнали о пожизненном заключении, и покинули Британию еще десять лет назад. Поэтому тело захоронено на тюремном кладбище. Никакой волокиты не предвидится. Думаю, завтра уже получим заключение экспертов Мунго.

— Я сейчас подумал, — сказал Рон спустя некоторое время, заполненное только его смачным прихлебыванием и постукиванием ложечки о чашку. Гарри есть не хотелось, поэтому он только помешивал несуществующий сахар. — Что, если этот темно-магический след остается на всех умерших узниках? Как печать самого Азкабана?

— Не исключено, — кивнул Гарри. — В любом случае я для сравнения распорядился отправить на экспертизу останки еще одного бедолаги, скончавшегося в другом секторе незадолго до Гилла.

— Голова, — с нарочитым почтением протянул Рон. — Ни в чем тебя не обставишь…

— Эта голова сейчас треснет, — вымученно рассмеялся Гарри, — поэтому давай без вот этих твоих рисовок. Подбиваем итоги, и по домам.

— Как скажешь, босс, — Рон вскинул руки, а Гарри лишь повел бровями, выражая тем обреченную покорность судьбе. С Роном они много лет работали в паре и почти всю сознательную жизнь дружили, поэтому, несмотря на руководящую должность Гарри, все совместные дела велись ими на равных, что, однако, не мешало другу время от времени паясничать.

— Итак, мы имеем предположительно четыре убийства в серии. При этом две жертвы в скором времени скончались бы от болезни, а двое других имели, мягко говоря, недобрую репутацию среди заключенных. Следовательно, искать убийцу логичнее всего среди узников. Тем более, что сослуживцы Бичема характеризовали его как человека ответственного, отзывчивого, всегда готового прийти на помощь.

— Его мать тоже все время повторяла, каким Мэт был добрым мальчиком. Ворону, живущую у них дома, показывала. Говорила, сын слётка покалеченного нашел и выходил. Может быть, врёт Долиш и остальные? Или, наоборот, сослуживцы его за что-то ушатали, а теперь поют хвалебные песни, чтобы подозрение отвести?

— Или Бичем жестко поделил людей на друзей и врагов со всеми вытекающими. Но каким бы объективно он ни был, ненависть узников налицо, а мотивы других охранников пока не просматриваются. Особенно в отношении сидельцев. Даже предположить не могу, зачем бы кому-то из охраны их убивать. Другое дело, что у надзирателей больше возможностей, тогда как на всех заключенных антимагические наручники.

— Тогда я бы в первую очередь заподозрил младшего Долиша.

— Согласен. Ему, конечно, тоже запрещено иметь палочку, и жилище контролируется на случай несанкционированного колдовства, но хоть какая-то свобода действий у него есть.

— И мотив.

— Решено. Завтра я с ним побеседую.

— А я позабочусь о том, чтобы перемещение трупов из Мунго в Отдел Тайн обошлось без происшествий. Доставлю их прямо в заботливые руки Гермионы.

— Согласен, займись этим. Кстати, рад, что вы нормально общаетесь.

— Ну, мы же, — хмыкнул Рон, — расстались, как цивилизованные люди, — предпоследнее слово от проговорил чуть ли не по слогам.

— Здорово, — грустно улыбнулся Гарри. — Ладно, все на сегодня. Джинни, наверное, уже совсем замучилась с нашими чадами.

* * *

Только ступив на порог дома, Гарри уловил теплый аромат пирогов с мясом и сладкой выпечки. Неужели Джинни и для этого выкроила время?

Разгадка оказалась простой и, более того, очевидной. Но, видно, бывалый следователь Поттер слишком устал, раз не додумался сразу.

— Привет, — чмокнула его супруга, встречая с маленькой Лили на руках. И тут же шикнула: — ты зачем Рону нажаловался, как нам трудно?

Гарри сумел только развести руками: никому он не жаловался.

— Мама теперь думает, что я даже с тремя детьми не в состоянии справиться! — продолжила шепотом возмущаться Джинни.

— Она тебе так сказала?

— Нет. Но наверняка подумала. — Ее густые волосы рассыпались по плечам, а глаза сверкали даже в полумраке прихожей.

— Ой, Гарри, наконец-то ты пришел! — в дверях гостиной показалась Молли. — Иди скорее за стол, пироги еще горячие. — Она обняла его теплой полной рукой за шею, поцеловала в щеку и похлопала по плечу. Как в детстве, только тогда она к нему наклонялась, а сейчас приходилось ему. Волной нахлынула приятная расслабленность, и внезапно проснулся аппетит.

Пока Гарри ужинал, слушая рассказы сыновей о случившемся за день, Джинни уложила спать дочку. Молли же заверила их, что с удовольствием почитает мальчикам сказку на ночь. Так что внезапно появилась возможность лечь спать пораньше. Гарри даже подумал было использовать предоставившийся шанс для чего-то более интересного. Но Джинни, положив голову ему на плечо и обняв, через две минуты уже спала глубоким безмятежным сном. Будить ее показалось кощунством. Что ж, проблема выбора отпала сама собой.

Гарри глубоко, вкусно вздохнул и в блаженстве вытянул ноги.

В полудреме почему-то вспомнился разговор с Люси, которая перехватила его на выходе из кабинета в стремлении отчитаться о проделанной работе. Меньше всего ему в тот момент хотелось задерживаться, но гасить стажерский пыл он посчитал неправильным и все-таки выслушал. Главный смысл заключался в том, что пройдоха-торговец отговаривается, якобы продает копии крестражей Волдеморта не для пропаганды его преступных идей, а, напротив, чтобы каждый ребенок при желании мог в игре повторить подвиги легендарного Гарри Поттера. Но Люси торговцу не верит и хочет провести более тщательную проверку. Что значит, юношеский запал и полнота нерастраченных сил. Ну, пусть проводит.

— Калеб Долиш?

— Да, это я, — он отложил в сторону нож, которым нарезал флоббер-червей, и вытер заметно задрожавшие руки тряпкой. — Чем обязан? — Потемневшая кожа вокруг ногтей, цыпки. Он делал много грязной работы вручную.

— Мне нужно задать вам несколько вопросов. — предъявив аврорский жетон, Гарри окинул помещение беглым взглядом. — Присядем, — кивнул он в сторону небольшого стола в углу.

Не самое подходящее для допроса место. Но вызов повесткой предусматривал минимум двухчасовое окно от вручения до явки — время на размышления. То есть виновный получал возможность понять, где наследил, и подготовиться. Для невиновного же такая отсрочка означала несколько часов напрасных переживаний. Так и получалось, что личный и внезапный визит следователя был предпочтительным с любой точки зрения.

Калеб сидел с напряженно прямой спиной, сжимал пальцами колени и с тревогой высматривал что-то в лице Поттера. По-видимому, собственное будущее.

Несмотря на явную нервозность, на вопросы он отвечал без лишней спешки, немногословно и по существу. Да, он вышел из заключения полгода назад. Да, его отец отбывает пожизненное в Азкабане, но им несколько раз разрешали свидания. Да, в последний раз он устроил скандал на лодочной станции. Сорвался.

— Понимаете, одобренный график свиданий был составлен на год. Я ничем не нарушил порядка. Не опоздал. Никакой запрещенки при себе не имел. И вдруг я узнаю, что в свидании отказано. От перевозчиков. Без объяснения причин. Я понимаю, что… — слова стали даваться ему с трудом, — что мы… наверное… заслужили такое обращение. Что с нами не нужно церемониться… Но дело ведь не в том, что я пришел, а меня не пустили. Нет. Просто отец болен. Он протянет в лучшем случае год-полтора. Свидания и так раз в два месяца, то есть… у нас считанные часы. Но я все равно не должен был. Я… уже извинялся. Я должен как-то еще… искупить свою вину?

— Я здесь не по этому вопросу, — качнул головой Гарри. — Вы сказали, что в свидании было отказано без объяснения причин. И вам до сих пор неизвестны эти причины?

— Нет, — скованно повел тот худыми плечами. — Я пытался выяснить. Зачем-то, — на бледном лице появилась беззащитно-грустная усмешка, — сказал: «требую». Тогда на станцию прибыл один из надзирателей и объяснил, что, если я продолжу в том же духе, то мои требования непременно удовлетворят и переправят в Азкабан в ближайшее же время, а обратно — лет через пять. — Калеб сцепил руки в замок и сжал их ногами, но не перестал улыбаться. — После этого я извинился и ушел.

— В таком случае, я назову вам причину. — Гарри откинулся на спинку стула и внимательно посмотрел в светло-серые глаза Калеба. — Смерть одного из заключенных. — Зрачки подозреваемого резко расширились, взгляд метнулся из стороны в сторону. — Незадолго до этого сыпь по всему телу и затрудненное дыхание. Такие симптомы вам о чем-нибудь говорят?

— Н-не знаю, я же не врач. Какая-то инфекция?

— Была такая версия.

— Была?

— Да. Более того, начала подтверждаться. — Глаза Калеба вопросительно расширились. — Два дня назад те же симптомы, и снова с летальным исходом, проявились опять. Новой жертвой стал Мэтью Бичем, тот самый охранник, с которым незадолго до этого у вас произошел неприятный разговор. Но самым удивительным является то, что, согласно заключению судмедэкспертов, причиной смерти стала вовсе не инфекция, а темномагическое воздействие.

За каких-то пару минут недоумение на лице Калеба сменилось удивлением, а на смену тому пришла обреченная самоирония.

— Вы подозреваете меня?

— У вас есть мотив. Причем в отношении всех жертв.

— Мне позволено узнать, кто вторая жертва?

— Элайджа Грей.

Опустив голову, Калеб нервно рассмеялся.

— Да, мне есть за что его ненавидеть, — согласился он, подняв взгляд. — Но как я бы мог с ним расправиться? И с Бичемом… Даже если допустить, что человек, находящийся в Азкабане, в принципе доступен для кого-то за его пределами?.. Вы же в курсе, — он развел руками, — моих возможностей?

Гарри был в курсе.

Террор, устроенный Волдемортом, стал для британских волшебников тяжелым потрясением. Поэтому его пособников не щадили, особенно после второй войны. В восемьдесят первом меч правосудия разил только самых рьяных его сторонников, да и те избегали кары при отсутствии неопровержимых доказательств их непосредственного участия в кровавых бойнях и пытках. В девяносто восьмом — суровым наказаниям подверглись все, кто хоть как-то содействовал или выражал одобрение преступной организации.

Нет, были исключения. Кого-то признали жертвой обстоятельств и простили, как, например, Ксенофилиуса Лавгуда — отчасти благодаря личному ходатайству Гарри Поттера. Другие смогли убедить суд в том, что одумались и раскаялись задолго до поражения сил зла и в дальнейшем, рискуя жизнью, оказывали всяческую поддержку стороне света. В данную категорию попали Малфои и, как это ни возмутительно, Амбридж. Но таких насчитывались единицы. Сотни же получили длительные сроки заключения в Азкабане. Многие — пожизненные. Но даже те, кто выходил на свободу, оставались существенно ограничены в правах.

Конкретно в случае младшего Долиша дополнением в десяти годам строгого режима шли: пожизненный запрет на владение палочкой; запрет на использование беспалочковой магии где-либо, помимо собственного дома; обязательное уведомление властей о смене места проживания, о местах работы, о любых перемещениях за пределы Лондона. Это при обязательном же ношении браслета, ежеминутно передающего в отдел контроля за исполнением наказаний координаты его пребывания.

— Не представляю, как бы вы могли это сделать, — признал Гарри. — Но, чтобы снять с вас все подозрения, этого недостаточно. — Он сложил допросные листы в папку и встал. — Могу пообещать одно: я найду настоящего убийцу. Следовательно, если вы им не являетесь, то вам не о чем беспокоиться.

— Вы не предъявляете мне обвинение?

— Пока нет.

— Тогда… позвольте спросить? Если меня пока ни в чем не обвиняют и никакой инфекции в Азкабане нет, могу я все-таки рассчитывать на свидание с отцом?

Гарри сжал губы и нахмурился. Просто по-человечески он предпочел бы ответить иначе, но:

— Боюсь, пока убийца не найден, Азкабан останется под полным карантином.

— Что ж, — горько усмехнулся Калеб, — в таком случае мне остается только надеяться, что ваши поиски не займут слишком много времени.

* * *

Гермиона в белом медицинском костюмчике и с забранными в объемистый хвостик волосами нацепила на лоб какую-то штуку с линзой, вставленной в короткую трубку, и сновала между разложенных на металлических столах трупов. Периодически она взмахивала палочкой, всматривалась в возникающее вокруг тел слабое сияние, иногда надвигая линзу на глаз, и делала пометки в черном перекидном блокноте.

— Ну как? Уже можешь что-нибудь сказать? — поинтересовался Рон, когда его бывшая девушка, а теперь снова просто подруга сделала паузу в манипуляциях и, покусав губы, оторвала взгляд от записей. Он отлепился от металлического шкафа, который до этого подпирал плечом, и подошел к столу с телом одной из первых жертв. В одних местах на трупе чернели пятна мерзкой гнили, другие покрывала не менее мерзкая желтовато-серая дрянь. Еще вонь эта…

— Ну… я тоже склоняюсь к мысли, что смерть вызвало не зелье, а проклятие. Но, чтобы быть уверенной, мне еще нужно взять у них кровь и ткани на анализ.

— Ты будешь копаться у них внутри? — не выдержал и скривился Рон.

— Конечно, это же часть моей работы. Причем бывают очень интересные случаи… Вообще, почему ты так реагируешь? Будто сам мертвых тел не видел.

— Видеть — одно, ковыряться в них — другое. Меня, честно говоря, от одних запахов уже мутит. А тебе нормально?

— Запахов?! — брови Гермионы взлетели кверху, она рассмеялась. — Рон, ты что? Есть же заклинание лицевой маски. Ты его не знаешь? — в голосе засквозило сочувствие. — Иди сюда, — сказала она, но раньше, чем он сдвинулся с места, подошла сама и крутанула палочкой у носа. — Так лучше?

— Лу-учше, — вдохнув чистого воздуха, расплылся в улыбке Рон. — Спасибо, — добавил он, глядя на удаляющуюся под стук каблучков спину. Под белой тканью угадывались худенькие лопатки. Что-то горько-сладкое шевельнулось в душе, но момент разрушил скрип, раскрываемой двери.

— Грейнджер, ты здесь? — Из-за створки показалась белобрысая башка Малфоя. — Привет! — Нарисовался он целиком, с руками в карманах, пижонистый и вальяжный. — А, Уизли, привет, не заметил, — продолжил он, морщась, и потянул из нагрудного кармашка белый платочек. — Уф, что это у вас за красавцы?

— Подарить?

— Что ты хотел, Драко?

— Нет, спасибо, не увлекаюсь. А насчет чего я хотел: мои девчата начинают смету на будущий квартал составлять. Ты, помнится, на последнем корпоративе говорила, что в Отдел тайн неплохо было бы приобрести какие-то редкие артефакты. Вот, думал внести в расходы.

— О, ты вспомнил! — расцвела благодарной улыбкой Грейнджер. — Я чуть позже занесу список, хорошо?

— Хорошо. Только, смотри, забудешь — пеняй на себя, — прогундосил он сквозь платочек. Надо же, какой заботливый начальник финансового отдела выискался. Косясь на покойников, Драко спешно покинул лабораторию министерского морга. Рон же проводил его угрюмым взглядом, с ностальгией вспоминая то прекрасное время, когда Гермиона с Хорьком не любезничала, а давала в шнобель.

Та тем временем вернулась к самому свежему, зеленоватому трупу Бичема и сосредоточенно нахмурилась.

— Ты говорил, спецы из Мунго уверены, что никогда не встречались ни с чем подобным?

— Угу. А ты... — Он наставил на нее палец. — Я знаю этот взгляд! Ты что-то вспомнила! Похожее?..

— Да, — подтвердила Гермиона, пряча довольную улыбку, — не один в один, но узор этих чар в ультрафиолетовом спектре очень похож на астральное свечение Арки Смерти.

* * *

— Если на останках Крайтона следов темной магии нет… Ты же в этом уверена?

— Абсолютно, — Гермиона трансфигурировала несколько стульев в кабинете Гарри в диван и расположилась на нем, поджав по-турецки ноги. По завершении рабочего дня можно было немного расслабиться и помассировать уставшие за день стопы. Ее чай остывал на подлокотнике.

— Развеяться они не могли? — Гарри допивал вторую чашку кофе.

— Даты смерти его и Гилла отличаются на четыре дня. Не могло совсем ничего не остаться. А он практически стерилен с данной точки зрения.

— Хорошо. Значит, это не азкабанская аура.

— И точно не зелье?

— Теперь уже точно — нет.

— Ну, уже что-то. Еще бы проклятие идентифицировать. У тебя есть хоть какие-нибудь соображения на этот счет?

— Пока только насчет того, как систематизировать поиски. Нужно искать среди проклятий, напрямую обращающихся к энергиям потустороннего мира. Их не так много. В справочниках европейской магии таких нашлось всего три, и ни одно не обладает нужными свойствами. Я имею в виду, что картина умирания совершенно иная. Придется искать источник в других культурах. Но, полагаю, это вполне решаемая задача.

— А ты только невещественные проклятия проверяешь? — Рон полулежал на столе своего непосредственного начальника, навалившись на столешницу плечом согнутой в локте руки и ею же подпирая голову. — Я к тому, что тела фонят, как Арка Смерти… Она же в некотором роде артефакт, так? Может быть, есть смысл и по артефакторике пройтись по той же системе?

— По-моему, очень дельное дополнение.

— Согласна, — энергично кивнула Гермиона. — Как я сама не подумала. У нас как раз есть внештатный консультант по артефактам смерти.

— Давайте я к нему схожу.

— Он не станет говорить с незнакомцем. Но я не откажусь от компании. Он такой... своеобразный... старик. Жутковатый.

— Что ж, — довольно заключил Гарри, пристукнув пальцами по столу, как по клавишам фортепиано, — всем спасибо за работу. А теперь по домам.

Однако не успел он накинуть на плечи куртку, как раздался вежливый, но настойчивый стук.

— Разрешите, мистер Поттер?

— Мордред, — буркнул Гарри почти беззвучно и повернулся к дверям. — Что вы хотели, Люси?

— Я по поводу расследования. Хотела проконсультироваться, — девушка прижимала к груди рабочую папку.

Гарри вздохнул.

— Вы идите, — сказал он стоящим у выхода друзьям. — Я немного задержусь.

* * *

Люси отчиталась о результатах проверки сувенирной лавки. Из них следовал однозначный вывод: товара, имеющего явные признаки пропаганды идей Волдеморта, не обнаружено. Как и других свидетельств противозаконной деятельности. Но Люси подобный результат не устраивал. Она сверила записи в бухгалтерских книгах с наличной продукцией и насчитала-таки Дневников Тома Риддла на один больше, чем должно было остаться с учетом количества изготовленных и проданных. Инициативной сотруднице сей факт показался подозрительным.

— Вдруг таким образом Кокрил скрывает…

— Кто, простите?

— Торговца зовут Олли Кокрил. Я докладывала в прошлый раз.

— Да, хорошо. Продолжайте, — выдохнул Гарри, потирая переносицу. Пустой разговор и чрезмерная бдительность стажёрки утомляли.

— Так вот, вдруг от так в тайне приторговывает по-настоящему пропагандистскими товарами под маркой безобидных. — Это уже не лезло ни в какие рамки.

— Так, стоп. Люси, объясните мне, пожалуйста, что вы подразумеваете под «по-настоящему пропагандистским товаром»? Дневники с призывами собираться под Пожирательские знамена? Возрождать Темного лорда? Или, может быть, этот… Кокрил каким-то образом воссоздает настоящие крестражи? Что вы надеетесь откопать?

— Я не… не знаю, но… — растерялась девушка.

— Не знаете. И улик никаких нет. Вы же понимаете, что расхождение на одну единицу продукции — это мелкая бухгалтерская неточность. Да даже налоговые службы не сочли бы такую оплошность стоящей их внимания, а вам уголовное преступление мерещится. Так и до фабрикации дела дойти можно. Нельзя так.

Люси беспомощно открывала и закрывала рот и, казалось, собиралась расплакаться, но потом заговорила быстро-быстро:

— Но я же не собиралась ничего… фабриковать. Дело в том, что у меня интуиция хороша развита, и она подсказывает расследовать этот случай дальше. Я только хотела проверить, не продавалось ли что-то незаконное в обход бухгалтерии.

— Слушайте, Люси. Интуиция — это, конечно, хорошо. — Гарри чувствовал нарастающее раздражение. — Но нужно же и рассудок иметь. Вы уже проверили и товар, и документацию. Какие еще проверки вам нужны?

— Ну, под веритасерумом допросить…

Гарри всплеснул руками.

— А почему не под Круциатусом?!

— Это же незаконно, — пролепетала Люси.

— То есть, если было законно, вы и на такие меры бы пошли? — рявкнул он. — Ни перед чем бы не остановились?!

— Нет, конечно… Зачем вы так? — девчонка все-таки разрыдалась.

Ее стало жаль, но желание устроить разнос от этого парадоксальным образом лишь возросло.

— Так вот, к вашему сведению, по закону и веритасерум можно использовать не когда вздумается, а только при наличии веских оснований, каковых у вас нет. В общем, — Гарри из последних сил сдерживал рвущегося с цепи внутреннего монстра и кого-то очень сильно самому себе напоминал, — закрывайте дело и дайте уже человеку спокойно работать. А свою энергию направьте на изучение нормативно-правовых актов, раз уж решили стажироваться в аврорате.

* * *

— Ну, тебя послушать, так ты просто вылитый Снейп! — рассмеялась Джинни.

— Точно, — осознал ее правду Гарри и прикрыл глаза.

— Да ладно, ты просто устал, — Джинни погладила его по плечу, а он вдруг подумал о том, как же, наверное, зверски уставал когда-то ненавистный ему профессор. А излишнее рвение Люси — так вовсе мелочь в сравнении...

— Ничего страшного, — поддержала Молли, подкладывая ему кусок пудинга. — Завтра поговоришь с девочкой помягче, и все забудется.

— Угу, надо будет поговорить.

Однако, когда наступило завтра, он напрочь забыл и о разговоре, и о самой Люси, потому что ранним утром был разбужен совой из министерства. Птица принесла известие о смерти начальника Азкабана. Нет, бывший аврор и бывалый тюремщик не покрылся сыпью и не задохнулся. Он просто поднялся на крышу и сбросился оттуда вниз.

«В последние месяцы Азкабан постигла череда смертей. Общественность держали в неведении, но это возмездие за жестокое и бесчеловечное отношение к заключенным. Я признаю себя виновным и сам выношу себе смертный приговор. В своем последнем слове я призываю правительство освободить всех узников. Виновных накажет Мессия, а невиновные и те, кто уже искупил свои грехи, имеют право на нормальную жизнь. Если же этого не сделать, кара выйдет и за пределы нашей скорбной юдоли».

— Ничего себе новости! — Рон примчался с «Пророком» в руках. — Читал уже?

— А ты как думаешь? — едко переспросил Гарри и мотнул головой. — Кингсли лично потрясал перед моим носом этим выпуском и требовал ускорить расследование. — Он продолжил что-то писать на аврорском бланке.

— Хм… Легко сказать! А этот? — Рон кинул выразительный взгляд на газету. — Он, что, рехнулся — такое написать?

— Не знаю. Похоже на то. Сейчас важнее другое. На нем то же проклятие. И я практически уверен, что младший Долиш к этому причастен. — Гарри поднял глаза и протянул заполненную бумагу. — Вот ордер на его арест. Берешь кого-нибудь из оперативников и живо за ним. Он работает помощником аптекаря в Лютном.

* * *

— Что ж, мистер Долиш, сегодня я готов предъявить вам обвинение. — Через стекла очков Гарри строго посмотрел на задержанного. — Вы обвиняетесь в осуществлении действий, связанных с использованием темной магии и повлекших за собой смерть нескольких лиц. Напоминаю, что чистосердечное признание и содействие следствию смягчают тяжесть наказания.

— Й-йа, — прохрипел бледный как смерть Калеб. Прокашлялся, после чего выговорил громко и четко: — Я отказываюсь.

— Отказываетесь сотрудничать со следствием? Тем хуже для вас.

Арестованный растерянно заморгал. Какие-то пару секунд назад Гарри готов был поклясться, что перед ним сидит хоть и напуганный, но волевой и полный решимости преступник. И вдруг страдальчески поднятые брови и жалкий, затравленный взгляд.

— Я невиновен. Мне нечего вам рассказать. — Отличный актер, однако. Впрочем, в прошлую встречу он тоже вызывал чувство сострадания. Прокололся, только когда не сумел утаить недоумения при упоминании всего одной жертвы. Но быстро взял себя в руки. Вот и сейчас, судя по всему, так же случился непроизвольный выход из роли несчастной жертвы.

— На что вы рассчитываете, Долиш? Вы же знаете, что за отказом отвечать на вопросы добровольно последует применение веритасерума. Устойчивости у вас к нему нет. — Гарри вытащил из дела и продемонстрировал протокол допроса одиннадцатилетней давности, в ходе которого были получены показания, не столько свидетельствующие против самого Калеба, сколько подтверждающие виновность его отца.

— На этот раз мне абсолютно нечего скрывать, — вымученно улыбнулся Калеб. — Если показания, полученные под веритасерумом, смогут убедить вас в моей невиновности, то я буду рад пройти через эту процедуру.

* * *

— Я решительно ничего не понимаю. — Гарри барабанил костяшками пальцев по подлокотнику. — Ну, не бывает таких совпадений. Сначала умирает его обидчик Грей. Потом — отличавшийся жестокостью охранник, причем сразу после конфликта.

— А Гилл с Финчем? С ними у него терок не было… — перелистывая материалы дела, заметил Рон.

— Не забывай, они и без какого-либо вмешательства умирали, причем мучительно. Их смерть похожа на избавление. И потом, ты же знаешь, у серийников первые случаи часто нетипичны. Обкатка техники, так сказать. — Гарри посмотрел в окно, и светлые прямоугольники отразились в его очках. — Далее, он явно предполагал, что до Бичема было более одной жертвы. Наконец, он, похоже, искренне печется об отце, и стоило мне сказать, что до завершения следствия Азкабан будет закрыт для посещений, как той же ночью комендант пишет совершенно бредовое письмо в газету и выбрасывается на скалы. Хотя за день до этого совершенно не производил впечатления человека, терзаемого муками совести. Напротив, всячески пытался себя обелить. Пусть это все косвенные улики, но в совокупности все они, казалось, безальтернативно ведут к Калебу, но… — Гарри взял со стола свежий допросный лист. — Выходит, что я ошибся. Черт!

— Или Калеб приобрел устойчивость к сыворотке правды, — пожал плечами Рон.

— Эксперты утверждают, что это невозможно. — Гарри усмехнулся. — Если только мозг поменять.

Рон округлил глаза.

— Слушай, а вдруг это не Калеб, а кто-то под обороткой?

— Нет, ну ты, конечно!.. Хотя… Я уже ничего не исключаю. Пусть посидит в изоляторе. Еще на пару дней его задержать мы имеем право.

— Ладно, босс, какие будут распоряжения?

— Какие распоряжения? Вы же с Гермионой собирались к этому… Ктулху… Кулху… консультанту по магии смерти, в общем. Вот и займитесь.

* * *

Киан Калхулун — по словам Гермионы, это скорее всего ненастоящее имя — оказался не жутковатым, а самым что ни на есть жутким и отвратным безумцем. Он носил головной убор из фестральего черепа, бусы из фаланг человеческих пальцев, своими же то и дело перебирал, как паук лапами. Не то чтобы Рон до сих пор боялся мохноногих кусачих тварей, но противно же.

Все жилище Калхулуна, спрятанное в безлюдных шотландских скалах, было заставлено банками, в которых гнили, пожираемые червями и личинками, трупы животных. От лягушек и крыс до волка. Или то собака лежала? Рон не присматривался. Чокнутый чернокнижник перехватил его взгляд и сказал, что «посредники» нужны для формирования потоков смертной силы, без которых не всегда можно проверить подлинность артефакта.

Но, что самое возмутительное, темный маг то и дело пытался подсунуть на подпись договор, который позволил бы ему наложить лапу на бренные останки подписавшего после его кончины. И ведь не смущало, что гости-то помоложе него были. Раза в три, не меньше. Не иначе, тот договор еще и приближал день смерти. Правда, Гермиона заверяла Рона, что консультант в принципе безобидный. Главное, ничего не трогать и не позволять ему подбираться сзади. А то, говорят, он может исподтишка какой-нибудь из непроверенных амулетов на зазевавшемся госте опробовать. И, поскольку принимает он посетителей в комнате со множеством входов-выходов, задача не оказаться к нему спиной не такая уж и простая, по причине чего лучше поодиночке не соваться.

По одиночке! Они и вдвоем чуть не попались. Засмотрелись на прикрытое кружочком пергамента проклятое зеркальце.

— Если над ним прочесть нужное заклинание, то первый, кто отразится, тут же дух и испустит, — радостно поведал Киан. — А потом заклинание-то можно обновить, и зеркальце снова рабочее.

— И сейчас оно как — заряжено?

— А то как же, — плотоядно ощерившись, заверил колдун и хлоп зеркальце на подставку. — У меня еще кое-что есть.

Он за шкафом скрылся, а Рон с Гермионой так и продолжили пялиться на то зеркальце. Ясное дело, не хотелось, чтоб пергамент с него слетел, когда отвернутся. Спасло выработанное за годы службы чувство опасности. Калхулун почти вплотную подкрался. С бусиками. Бусины черные, но, если присмотреться, у каждой уродливая физиономия и открытый рот.

— Их только на шею надеть надо. Присосутся и за минуту всю жизнь выпьют. Желаете?

— Нет. Мистер Калхулун, вы нас немного неверно поняли, — вежливо улыбнулась Гермиона, отодвигаясь немного в сторону. — Мы никакие вещи покупать не будем. Нам консультация ваша нужна, по артефактам, с помощью которых можно убивать на расстоянии, причем разными способами. Известны вам такие?

— Мне многое известно, — прищурился Калхулун. — Но за мои знания тоже плата полагается.

— Да, конечно. — Гермиона щелкнула замком сумочки и извлекла небольшой кожаный мешочек. — Вот, мой руководитель сказал, что вам это точно понравится.

Калхулун с недовольным видом взял подношение, развязал и заглянул внутрь. Внутри что-то засвистело, зачавкало и задергалось. Колдун спешно затянул веревку.

— Принять могу в уплату, но многого не скажу. Вот если договора подпишем…

— Нет, давайте без этого.

Чернокнижник раздраженно фыркнул

— Орудия демонов смерти творят подобную магию.

— Что? — скривился Рон.

— Все, — развел руками Калхулун.

— Что все?

— Консультация окончена. — Намазанные черным губы колдуна растянулись в ехидной лыбе.

— Д… Да вы же ничего!..

Гермиона перестала сосредоточенно морщить лоб и схватила Рона за руку.

— Спасибо, мистер Калхулун. Вы нам очень помогли. Мы уходим. — Кажется, эти слова его разозлили.

— Вот гад! — прошипел Рон, когда они вышли из темной и смрадной хибары на свежий воздух. Прилегающие скалы выглядели совершенно безжизненными. Но вид зеленого склона соседней горы и шум реки из ущелья успокаивали. — Что ты ему отдала хоть? Что-то ценное?

— Не особо ценное, просто не вполне законное. Но с ним только так. И сказал он на самом деле не так уж и мало! — довольно улыбнулась Гермиона и крутнулась в аппарационном вихре.

— Разве? — усомнился Рон, перешагивая через ржавую арматуру, которая валялась в захудалом внутреннем дворике. Заброшенный дом неподалеку от министерства традиционно использовался для перемещений. — Он же не назвал ни одного артефакта.

— Он нас направил. Нужно будет почитать про демонов смерти в разных культурах. Ну и справочники по симпатической магии ⁽¹⁾ посмотреть.

* * *

Так называемый Мессия начал воплощать угрозы в жизнь спустя сутки после заявления о себе через коменданта-самоубийцу. Первой жертвой вне азкабанских стен стала Амбридж — повесилась в собственном доме, оставив покаянную записку. На следующий день при схожих обстоятельствах покончил с собой Эдвард Нотт, которому тюрьму заменили заключением в родовом поместье за помощь в отлове других пожирателей. А через несколько часов на одну из центральных улиц Лондона аппарировали близнецы Кэрроу, которые вопреки расхожему мнению об их слабоумии успешно скрывались от правосудия. Но не от Мессии. Наделав переполох среди магглов и дождавшись прибытия авроров, Амикус и Алекто попытались вскрыть себе вены. Когда им помешали, оба скончались от сердечного приступа с интервалом в несколько секунд.

Одновременно гнев неизвестного карателя обратился и на врагов Волдеморта — авроров, отличившихся особым рвением в дознании, и судью Маллигана, известного самыми суровыми приговорами. И все они перед самоубийством писали письма, полные раскаяния, и требовали выпустить узников Азкабана.

Голова главного следователя раскалывалась от боли и гудела от бесчисленных чашек кофе. Кроме того, он дико злился: на себя, за неспособность найти преступника, и на министра.

— И еще, чтоб ты знал, — нервно хохотнул Гарри, — я слишком рано расслабился и решил почивать на лаврах! Здорово, да?! — Хряснув фарфоровой чашкой об стену, он немного успокоился и про то, что вообще скоро забудет, как «почивать», а не только на лаврах, промолчал. — Извини.

— Да ладно, мне то что? — с оттенком сочувствия пробурчал Рон. — Можешь еще одну расколотить, если тебе станет легче. Тем более они не мои…

Гарри уронил голову на руки в приступе истерического смеха, но сумел быстро совладать с собой и посмотрел на обескураженную физиономию друга.

— Рон, спасибо, что ты у меня есть.

— Пожалуйста, — криво улыбнулся тот.

Пар выпущен — можно продолжать работать.

— Долиша мы же выпустили?

— Выпустили. Позавчера еще. Не надо было?

— Надо. Просто уточнил. Смерти не прекратились, даже когда он находился в изоляторе под постоянным контролем, так что… — Из напоминающей перископ трубы в углу кабинета вылетел бумажный самолетик и развернулся перед лицом Гарри. Тот пробежался глазами по строчкам и резко выдохнул: — У нас новый подозреваемый.

* * *

— Не более часа назад в Азкабане скончался Корбан Яксли. Перед смертью он несколько раз повторил: «Во всем виноват Малфой». Как вы можете это прокомментировать?

Сильно постаревший и похудевший Люциус, не меняя позы восседающего на троне фараона, повернул голову в сторону от разместившегося напротив Гарри. Рука его прокручивала рукоять неизменной трости, а под пергаментной кожей резко дернулся кадык.

— Нет, — ответил он после непродолжительных раздумий. — Понятия не имею, почему это могло быть сказано.

Гарри напряженно взглянул на Драко, а далее на застывшую у окна Нарциссу.

— В таком случае я вынужден санкционировать в вашем доме обыск.

— Мы все понимаем, — со слабой улыбкой отозвалась миссис Малфой, — и уже привыкли.

— Когда вам будет угодно приступить? — надменно поинтересовался ее муж.

— Прямо сейчас.

Гарри отдал распоряжение прибывшей с ним вместе оперативной группе, а молчавшая до того момента Гермиона неожиданно обратилась к Люциусу:

— Мистер Малфой, когда мы шли по коридору, мне показалось, что имена на портретах меняются при попытке их прочитать. С чем это связано?

Белесая бровь и подбородок поползли кверху.

— С тем, что вам — показалось.

Обыск ровным счетом ничего не дал, но у ворот их догнал Драко.

— Я с вами. И надо поговорить.

* * *

В кабинете один на один он посмотрел прямо в глаза Гарри.

— Ты нас подозреваешь?

Тот ответил тем же.

— Пока не особо. У вас нет мотива.

Драко усмехнулся, скользнув взглядом в угол.

— Значит, ты еще не в курсе… Не знаю, насколько это чему поспособствует, но в любом случае лучше ты узнаешь от меня. — Серые глаза снова уставились в упор. — Наша семья действительно не имеет к происходящему никакого отношения. Но формально… мотив у нас есть.

Гарри выжидающе склонил голову.

— Беллатрикс жива.

— Что?

— Она не погибла во время битвы и сейчас содержится в Азкабане. Раз в год нам разрешают свидания. — Драко сглотнул. — Она часть нашей семьи, и никто из нас от нее не отречется. Никогда.

— Ну ты… меня, конечно… ошарашил. Но мне и в голову бы не пришло требовать какого-то отречения. — Признание Драко и близко не тянуло на алиби, но тот все прекрасно понимал сам, поэтому Гарри не счел нужным это озвучивать. Вместо того он решил прояснить другой вопрос: — А насчет имен: Гермионе действительно показалось?

— Нет, — чуть поколебавшись, хмыкнул Драко. — Не показалось. Это передающаяся из поколения в поколение традиция. У каждого из нас есть настоящее имя, которое неизвестно никому, кроме ближайших родственников, и официальное — для всех остальных. По преданиям, так можно защититься от самых сильных персональных проклятий. И в последнее время я все больше склоняюсь к мысли, что это не просто семейный миф.

* * *

— Мерлин! — голос Гермионы зазвенел от волнения. — Еще один паззл в общую картину! Гарри, кажется, я знаю, какой артефакт попал в руки убийцы.

Буквально полчаса назад я наткнулась на главу о японских демонах смерти. Вот здесь, смотри, — она развернула лежавший перед ней фолиант на сто восемьдесят градусов и ткнула в раскрытую страницу. — Правда, сами японцы их называют богами смерти или синигами, но не суть. Самое интересное вот это. — Ее палец сполз на несколько строчек ниже. — Они могут оборвать жизнь человека, вписав его имя в тетради, которые так и называются: «тетрадь смерти». Причем убить с помощью такой тетради может и человек, но важно, чтобы имя было вписано точно, без сокращений и ошибок, а также пишущий должен хорошо представлять себе лицо жертвы. И это еще не все. Если вписано только имя, то человек умрет через сорок секунд от сердечного приступа. Но при желании можно указать отсроченную дату и обстоятельства смерти, и действия человека непосредственно перед ней…

— Действительно очень похоже!

— Да! — с энтузиазмом согласилась Гермиона и продолжила ранее не завершенную фразу: — А если указанный способ смерти по каким-либо причинам окажется невозможным, то человек умрет все равно от сердечного приступа.

— Точно оно! Вот только… — они внимательно посмотрели в глаза друг друга, — как нам узнать, у кого эта тетрадь?

Ответ, сам того не подозревая, подсказал Рон, когда они собрались все вместе в кабинете Гарри. Тот уже отправил запрос в миграционную службу, уже получил список волшебников, которые в промежутке от года до трех месяцев назад приехали из Японии или граничащих с нею стран. И все втроем уже озадачились вопросом, как лиц, означенных в списке, проверять и как отследить тех, кто путешествовал маггловским транспортом. Тогда-то, взбалтывая в бутылке остатки пива, Рон и выдал в характерной бурчаще-ироничной манере:

— У некромантов какая-то мания на записочки: у Волдеморта дневник был, у японцев — тетрадочки…

— Что ты сказал?! — подскочил Гарри, ослепленный еще не до конца осознанной мыслью.

— А что я такого сказал? — опешил Рон. Гермиона округлила глаза.

— Ты сказал дневник! Точно дневник… — Гарри принялся судорожно рыться в стопке бумаг. — Вот! — он выхватил последний отчет неугомонной стажерки, которую как-то давно не видел. — Невероятно, конечно, но чем черт не шутит. Значит так, Олли Кокрил — лавка сувениров… Там было расхождение в бухгалтерских записях... — Лица друзей выразили еще большее недоумение. — Короче, по дороге объясню. Надеюсь, он еще не закрылся. Погнали!

1) Форма колдовства, основывающаяся на идее о том, что предметы, сходные по внешнему виду (магия подобия) либо побывавшие в непосредственном контакте (магия контакта), якобы образуют друг с другом сверхъестественную, магическую связь. Практиковалась со времен первобытного общества.

Вернуться к тексту

Перепуганного внезапным налетом людей с аврорскими корочками Кокрила для начала пришлось прямо в допросной отпаивать успокоительным. Потом Гарри терпеливо объяснил, что он привлечен к расследованию очень серьезного преступления в качестве свидетеля, а не обвиняемого. И что это связано с тем неучтенным Дневником Тома Риддла, вместо которого, возможно, был продан крайне опасный артефакт, подброшенный неким злоумышленником.

— Это что же, меня кто-то подставить пытался? — ужаснулся Кокрил и на удивление легко согласился на легилименцию и копирование воспоминаний о покупателях Дневников.

Штатного легилимента вызвали в экстренном порядке, поскольку рабочий день уже и закончился. Тот прошерстил память торговца и выудил оттуда все, касающееся Дневников. Кокрила, поблагодарив за сотрудничество и уведомив об ответственности за разглашение, отпустили восвояси, как и легилимента. Просматривать воспоминания решили втроем. Благо найти три думосбора в министерстве труда не составило.

Утомительным оказалось это занятие. Мелькали лица, в основном детские. Спрашивали цену, листали, ставили товар обратно. Попадались и взрослые. Памятные отпечатки тех, кто покупал Дневник, складывали в отдельные фиалы для последующего опознания. Время близилось к полуночи, одолевала сонливость. И вдруг Рон заерзал, поднял лицо от эфира воспоминаний, погрузился в них снова, вынырнул:

— Я нашел момент, когда подбросили лишний Дневник. Посмотрите сами.

Гарри перешел к думосбору Рона. Туман памяти рассеялся перед глазами, показав прилавок. Он увидел, как руки Кокрила пересчитали выручку и передвинули диадемы и чаши, оставленные, видимо, приходившими ранее покупателями не на своих местах. Взгляд переместился на стеллажи, а когда вернулся к прилавку, один Дневник чуть торчал. Рука Кокрила вдавила его между прочих. Однако, когда Гарри, как и до него Рон, вернулся к началу и пересчитал Дневники в ящике, то оказалось, что косо торчавший был лишним. При этом в лавку никто не входил. Значит, подброшена эта вещь была не человеком.

— Следующие по хронологии эпизоды тоже у тебя? — Гарри почувствовал близость успешного завершения дела, а вместе с тем и прилив сил.

— Да, четыре фиала осталось, — бодро отрапортовал Рон.

— Разбираем и отсматриваем, кто приобрел третий слева Дневник.

— Так, у меня тут девчушка первый слева купила, — минут через десять, не поднимая головы, сообщил Рон.

— Значит, меня интересует уже не третий, а второй, — вслух отметила Гермиона, а еще через четверть часа выдохнула: — Есть.

С присущей ей ответственностью Гермиона в целях недопущения ошибки принялась уточнять, досмотрел ли Рон свой фрагмент до конца и не происходило ли в нем чего-либо, что поменяло бы порядок Дневников. Гарри же тем временем подтянул ее думосбор к себе.

— Вот же сукин сын, — вырвалось непроизвольно, когда в кадре появился потрепанный жизнью мужчина. Он рассеянно взял второй от края Дневник, поскольку первый завалился в другую сторону. Раскрыл, удивленно вскинул брови. Огляделся. Взял еще один, полистал, вернул на место. Спросил у Кокрила цену, торопливо расплатился и вышел. — Это Долиш!

* * *

Глубокой ночью в узких улочках лондонской окраины тьму разбавлял лишь свет редких электрических фонарей. Но даже его достаточно, чтобы какой-нибудь запоздалый прохожий увидел материализующихся из воздуха людей и наделал шуму. Спешащим на задержание опасного преступника шум ни к чему. Именно поэтому они аппарировали за два квартала до дома, в котором он снимал квартиру, и вышли из транспространственного тоннеля строго на перекрестке. Шансов быть замеченными больше, но и поводов для сомнения у потенциального очевидца тоже. Ведь люди вполне могли выйти из-за угла.

Их было трое: двое молодых мужчин и хрупкая девушка. Появились из ниоткуда, огляделись и углубились в одну из улиц. Дошли до первого неисправного фонаря и снова исчезли.

— Дезиллюминация не помешает, — шепнула Гермиона, — вдруг у него бессонница, сидит у окна, незваных гостей высматривает, вроде нас.

— Да от него вообще не знаешь, чего ожидать, — возмущенно прошипел Рон. — Зря ты с нами пошла. У нас все-таки опыт, а ты…

— Даже не начинай! — предостерегающе шикнула подруга, и Гарри ее поддержал:

— Да, хватит. Поздно уже что-то менять. Делаем все предельно аккуратно. Все работаем в перчатках. Идем сначала мы с тобой, Рон, усыпляем Калеба, только после этого заходишь ты, Гермиона. Ясно?

— Так точно, босс! — не без ехидства откликнулась та, и голоса стихли.

Дальше шли молча.

К счастью, обошлось без внештатных ситуаций. Калеб пытался подстраховаться и для волшебника, лишенного главного магического инструмента, сработал весьма неплохо. Кого-то, также не владеющего палочкой, предпринятые меры бы задержали. Но у Гарри и Рона имелись не только палочки, но и десять лет охоты на преступников. Они легко выявили характер защитных чар, легко их дезактивировали. Дверь поддалась обычной Аллохоморе.

Квартира оказалась крохотной: комната, кухня и санузел. Поэтому искать жильца в ней долго не пришлось. Единственным тревожным событием стало внезапное пробуждение Калеба. Кровать стояла у окна, и ее покрывали пятна света, льющегося сквозь ветхую кружевную штору. Картинка перед глазами дробилась, из-за чего спящего мужчину удалось разглядеть не с первого взгляда. А пока Гарри присматривался, тот резко подскочил. Но ни сказать, ни тем более сделать что-либо ему не позволили.

— Соппоро! — И белый луч заклинания погрузил Долиша в состояние насильственного сна, из которого не вырваться, пока кто-нибудь не снимет чары или те не падут сами собой за давностью.

Настало время действовать Гермионе. Она осмотрелась. Надела монокуляр широкоспектрального зрения и выписала палочкой хитросплетенный вензель, сначала над кроватью. Отрицательно покачала головой и двинулась дальше. Уверенности в том, что тетрадь выдаст себя тем же свечением, что и тела убитых с ее помощью, не было ни у кого. Гермиона перешла от кровати к тумбочке. От тумбочки к облезлому шкафу. Развернулась и вдруг вздрогнула. Держа перед собой палочку и отмахнувшись от вопросов, она прошла в дальний угол, потрогала пустоту. Отшагнула назад и направилась к письменному столу, часто поглядывая в тот угол, будто боялась выпустить что-то из виду.

— Что там? Что ты увидела? — шепотом спросил Рон.

— Не знаю, — интонации выдали неуверенность и тревогу. — Какое-то поле. Но источник я не нашла. Здесь тоже, — тихо произнесла она, проводя палочкой над столом. Присела, заглянула снизу. — Здесь что-то есть.

Под столешницей обнаружился прямоугольник из тонкой фанеры. Он был приклеен на узких рейках и образовывал низкую, практически щелевидную полочку, в которой поместилась одна тетрадь.

Рон подсветил Люмосом. На первой странице излагались правила обращения с Тетрадью смерти, а начиная со второй шли имена и фамилии жертв. Гарри тихо с облегчением рассмеялся:

— Преступление раскрыто.

* * *

Заклятие сна с Калеба сняли только в аврорате в допросной. Его доставили прямо в пижаме, усадили на стул со спинкой, а Гарри присел на край столешницы.

— Все кончено, Долиш, — сказал он, едва задержанный сфокусировал взгляд, и показал ему Тетрадь. — Это орудие убийства. Записи сделаны вашей рукой. И кто как должен был умирать — тоже. Отпираться бессмысленно.

Страх и паника, вспыхнувшие на лице Калеба при пробуждении, после этих слов будто испарились. Он грустно хмыкнул и просто поник, а когда снова поднял голову, на его губах бледнела слабая улыбка:

— Значит, не вышло, — приподнял он мышиного цвета брови. — Раз бессмысленно, то и не буду.

— Это разумно, — Гарри выпрямился и энергично обошел вокруг стола, сел на свое место. — Будете отвечать на вопросы?

— Конечно, — блаженная усталость Калеба выглядела на удивление достоверной.

— Итак, признаете ли вы себя владельцем артефакта по названием Тетрадь смерти?

— Да, признаю.

— Признаете ли вы себя виновным в сознательном использовании этого артефакта с целью причинения смерти всем указанным в ней лицам?

— Да, признаю.

Гарри внимательно вгляделся в лицо Калеба, пытаясь понять причину такой податливости, но безуспешно. Решил отложить это на потом.

— Каким образом Тетрадь попала к вам?

— Я наткнулся на нее случайно в магазинчике в Лютном.

— То есть вы утверждаете, что заранее не знали, что найдете там этот артефакт?

— Не знал, — Калеб качнул нечесаной головой. — Я зашел просто из любопытства. Из любопытства решил посмотреть, как выглядели крестражи того, за кем нам с отцом не стоило идти. Увидел инструкцию, — улыбка стала заметнее, — думал сначала, что розыгрыш. Но, с другой стороны, кто стал бы меня разыгрывать?.. Ну и почему-то решил проверить, вдруг написанное правда…

— И как вы осуществляли проверку?

— Накануне свидания с отцом вписал имя Габриэла Гилла. И от отца узнал о его смерти в тот самый день.

— За что вы так поступили с ним?

— С Габриэлом? Ни за что, — Долиш пожал плечами. — Он был нормальным парнем. Смерть держала его за горло, не давая нормально дышать, но и не забирала. Я просто помог.

— Хм… Как вы поступили дальше и с какой целью?

— Моей первоначальной целью было освобождение отца. Он достаточно уже поплатился за свои ошибки и имеет право… Хотя, наверное, вам это неинтересно?

— То есть вы считали, что ваши поступки восстанавливают справедливость?

— Все до одного!

— Понятно. Продолжайте. Вашими следующими жертвами стали?..

— Финч и Грей. Я хотел убедиться в том, что действительно могу выбирать причину и обстоятельства смерти. С Тео я поступил так по той же причине, что и с Гиллом. А Грей… Грей делал жизнь тех, кому не посчастливилось оказаться с ним в одной камере, еще более невыносимой. Он был здоровым и сильным и имел больше всех шансов дождаться каких-либо изменений и выйти на свободу. Это было бы огромной несправедливостью.

— Мэтью Бичем?

— То же самое, что с Греем, только еще хуже. Его жестокость вообще ничем не наказывалась.

— И вы решили учинить самосуд, — констатировал Гарри и вопросительно посмотрел на Гермиону, которая почти неслышно просочилась в допросную.

— Простите, могу я забрать Тетрадь на экспертизу? — виновато поинтересовалась она.

— Да, пожалуйста, — он не без труда удержался от улыбки. Гермиона верна себе. Но допрос должен проводиться в атмосфере строгости. Гарри снова сосредоточился на Калебе:

— Каким образом вы, убивая заключенных и охрану, надеялись освободить вашего отца?

— Думал создать видимость эпидемии, но просчитался с симптомами и вообще… не вышло.

— И тогда вы перешли к массовому террору.

— Я бы это так не назвал. Но да, я начал записывать в Тетрадь не только тех, кто находился в Азкабане.

— И говорить с властями через них?

— Да, — Калеб улыбался почти радостно.

— Почему вы назвали себя Мессией?

— Больше для пафоса, конечно. Но я действительно верил, что с помощью Тетради смогу сделать этот мир справедливее. — Улыбка погасла на его лице. — Жаль, что вы мне помешали.

— Что ж, с вашими мотивами мне все ясно. Теперь скажите, известно ли вам что-либо о происхождении Тетради смерти?

— Да. Изначально ее хозяином был бог смерти, но на время подбросил ее в наш мир.

— Откуда вам это известно?

— От него самого.

— Вы общались с богом смерти? — не без скепсиса уточнил Гарри.

— Да. И вы можете. Для этого нужно только дотронуться до его Тетради без перчатки. И вы начнете его видеть и слышать. — Он будто-то бы прочел мысли Гарри и невесело рассмеялся: — Если бы мне была нужна ваша смерть, я мог просто вписать ваше имя.

— Но с некоторыми это не сработало. С Люциусом Малфоем, например?

— Да, к сожалению. Он из ближнего круга Темного лорда, но не понес никакого наказания, тогда как другие, обманутые, в том числе лично им, обречены на жалкое подобие жизни до конца своих дней, — Калеб помолчал, пожевывая нижнюю губу. — Да, покарать его не получилось. Это могло случиться только по одной причине: его имя ненастоящее. Но вас, как вы могли заметить, раз изучали список, я даже не пытался в него внести.

— И почему же я стал исключением? Вы ведь знали о моих подозрениях на ваш счет, могли избавиться.

— Вы не исключение, — удивился Долиш. — Да, я понимал, что вы представляете для меня угрозу, но я с самого начала принял решение не убивать хороших людей, если только они не при смерти. Ведь невозможно сделать мир добрее, творя зло хорошим людям. Вы хороший человек. Хоть мне и придется из-за вас умереть.

* * *

Работая с Тетрадью, Гермиона не заметила, в какой момент коснулась ее той частью предплечья, которое не было защищено ни перчаткой, ни рукавом. И сразу что-то изменилось. На краю зрения замаячила огромная черная тень. Гермиона резко обернулась.

— Ой, мамочка! — пискнула она, попятилась, роняя стул, который металлическим каркасом по каменному полу саккомпанировал ее ужасу. Уперлась спиной в ледяное стекло шкафа.

Из коридора раздались шаги, и дверь кабинета с треском распахнулась.

— Что случилось? — услышала она обеспокоенный голос Рона, но не смогла оторвать взгляда от стоящего в каких-нибудь десяти футах монстра.

Существо, похожее на человека, но огромного, метра три, роста и с непропорционально длинными руками, жутко щерилось острыми, как у рептилий, зубами. Или оно просто не могло закрыть рта из-за того, что кожа ссохлась и ее едва хватало, чтобы покрыть череп. Оттого и глаза почти вываливались из костяных глазниц. И нос был вздернут, будто отсутствовала его хрящевая часть. А черные торчащие кверху волосы выглядели густыми.

— Вы — бог смерти? — пролепетала Гермиона и покосилась на палочку, оставшуюся на столе.

— Да что происходит? — Рон коснулся ее плеча и стал рядом. Теперь она видела его боковым зрением.

А существо меж тем картинно приложило руку к груди. Обтянутые белой как бумага кожей кости и хищные загнутые когти вместо ногтей приковали взгляд.

— Рюук, — существо заговорило, и Гермиона снова посмотрела на его лицо. Оно улыбалось. — Все верно, барышня, я — бог смерти.

— Что вам нужно? — спросила она и дернулась, увидев, что Рон наклонился за стулом. Схватила его за мантию. Но тот спокойно распрямился, беспрепятственно пройдя плечом сквозь руку монстра, и поставил стул на ножки.

— Да что с тобой? Ты кого-то видишь? — Он кивнул в сторону Рюука, почти коснувшись своими рыжими волосами воротника из черных перьев, украшающего такой же черный костюм синигами.

Рюук гыгыкнул.

— Я просто решил поздороваться с барышней, у которой оказалась моя Тетрадь. Хотя я не отказался бы от яблочек, — он громко втянул слюну. — Может, ты уже объяснишь своему другу, в чем дело, да попросишь принести яблок.

— Яблок?!

— Да-а-а…

— Каких яблок?!

Она бочком подошла к столу и не без опаски взяла Тетрадь, протянула Рону.

— Потрогай ее, и сам все поймешь.

— Мерлинова срань! — шарахнулся Рон, едва коснувшись обложки. — Это еще что такое?!

— Бог смерти.

— Рюук. И повежливее, молодой человек.

— А теперь позови Гарри, пожалуйста.

— А яблок не будет? — угрюмо уточнил Рюук.

— У меня, кажется, есть одно. — Страх постепенно уступал место любопытству. Пока Рон колдовал патронуса, она дотянулась до своей палочки и призвала из шкафчика для продуктов яблоко.

Рюук жадно выхватил его и, громко чавкая, в несколько укусов съел, оставив только плодоножку. Вытер рукавом никогда не смыкающиеся темно-вишневые губы:

— Ох, как же я их люблю!

* * *

Гарри первым делом предложили потрогать Тетрадь. О том, что в результате произойдет, он догадался мгновенно. После разговора с Калебом это было несложно. Вид Рюука, конечно, впечатлил, но нервы у мальчика-победившего-Волдеморта всегда были крепкими.

И вот чудо: монстр из потустороннего мира, синигами, называющий себя богом, согласился отвечать на вопросы, поставив только одно условие. Яблоки. Кто же отказался бы от такой возможности? Рон метнулся в Нору и вернулся с пакетом яблок. К тому времени допрос уже шел полным ходом.

— Значит, из вашего мира вы можете наблюдать за нашим и выбирать человека, непрожитые годы жизни которого вы забираете себе, вписывая его имя в Тетрадь?

— Совершенно верно.

— И это может быть любой человек? Никаких условий, ограничений?

— Только одно: нам нельзя убивать ради того, чтобы помочь кому-то из людей. За такое синигами расплачивается собственной смертью.

— То есть вы можете отнять жизнь ни в чем не повинного, молодого, здорового человека, и вам ничего за это не будет?

— Да. Но это неинтересно. У нас вообще очень скучная жизнь.

— То есть вы можете прямо сейчас умертвить всех нас, воспользовавшись своей второй Тетрадью?

— Нет. — Он смачно впился зубами в сочное яблоко. — Вы не в нашей зоне влияния. Здесь я могу действовать только через одного из вас.

Трое обменялись взглядами, выражавшими облегчение.

— И поэтому вы отдали одну Тетрадь Калебу.

— Нет, я отдал ее от скуки. Если имя пишет человек, то годы жизни умершего никому не достаются.

— А в вашей зоне… Это Япония, так?

— Да.

— Там вы не могли так поступить? Почему решили развлекаться у нас?

— Потому что там за мной неусыпно следит Эмма.

— Главный синигами, — тихо пояснила Гермиона. — Почему он за вами следит?

— Я там слегка пошалил с одним замечательным парнем. Его звали Лайт. Он смог продвинуться гораздо дальше Калеба, но увы, все они рано или поздно совершают ошибку и попадаются.

— Почему вы позволили нам найти Тетрадь? Вы ведь там были, верно? — прищурилась Гермиона.

— Я не могу брать Тетрадь, которую отдал, пока человек, нашедший ее, не откажется от владения ею или не умрет.

— Только один человек может делать в ней записи?

— Нет. Кто угодно. Но владельцем считается только один. Сейчас это Калеб.

— А что бывает, когда человек отказывается?

— Он полностью забывает обо всем, что связано с Тетрадью, а она снова становится моей.

— Вот как Калеб смог пройти проверку веритасерумом! — воскликнул Рон, а Гарри кивнул.

Гермиона в нерешительности раскрыла рот, но, поколебавшись, все-таки спросила:

— А здесь у нас тоже есть подобные вам боги смерти?

Рюук снова мерзко захихикал:

— Вы усыпили свою богиню смерти Боуддику и ее армию много веков назад и умираете от других причин. Но зато за мной здесь никто не надзирает.

— А если мы сообщим о вас вашему Эмме?

— А вы знаете, как его найти? — глумливо поинтересовался Рюук. — Этого я вам не расскажу, не надейтесь. — Он закинул в рот огрызок последнего яблока и медленно покинул помещение сквозь потолок.

* * *

Если откровенно, то Гермиона побоялась идти домой. Рюук сказал, что не может убивать на чужой территории, но оказаться с ним один на один в квартире, надумай он явиться вновь, мягко говоря, не хотелось. В министерстве все-таки есть охрана. Гарри сказал, что тоже не пойдет домой, поспит на диване в кабинете. Можно было напроситься к нему, но она опасалась, что поползут слухи. Насколько мало нужно для сплетен, она уяснила еще со школьных лет. А тут… «Женатый мужчина и его давняя подруга проводят вместе ночь за закрытой дверью, и это знаменитые Гарри Поттер и Гермиона Грейнджер», — представила она примерное содержание газетного выпуска и передернула плечами. Бр-р.

Она забралась на диван с ногами и укуталась в плед, но услышала шаги и насторожилась.

Рон. Оказалось, он тоже еще никуда не уходил. Узнав о ее нежелании идти домой, предложил остаться рядом на случай возвращения «образины».

— Я не женат — мне можно, — ухмыльнулся он и приобнял ее за плечи.

— А как же Лаванда? Не приревнует?

Он странно посмотрел, будто собираясь с духом, иронично усмехнулся и выдал:

— Да нет никакой Лаванды. И не было. Ну, не считая школы. Просто потусили с ней пару раз на корпоративах. — Он пожал широкими плечами. — Чтобы тебя позлить. Она изначально об этом знала. У нее самой жених во Франции и все хорошо. Так что согласилась помочь мне снова обратить на себя твое внимание. Только без толку… Или нет? — Удивленно посмотрев Гермионе в глаза, он расплылся в дурацкой улыбке.

— Конечно, без толку, — ответила она возмущенно и отвернулась.

— А к тебе, я смотрю, Хорек клинья подбивает? И жена ему не помеха…

— Что?! Да ты совсем рехнулся. С Драко у нас действительно установились хорошие отношения, но они чисто приятельские, не больше! И Асторию он любит, между прочим. В разговорах это чувствуется.

Неожиданно ей стало грустно и захотелось прижаться к Рону, что она и сделала. А он обнял крепче и получше укрыл пледом. Так, голова к голове, и уснули.

Утро стало для Гарри насыщенным и непростым.

Лишь в пятом часу он отправил домой второго патронуса, чтоб не волновались (первый был около полуночи), и только прикорнул на диване. А разбужен был осторожным стуком. Казалось, он смежил веки всего на несколько минут, но за окнами стало совсем светло.

— Одну минуту. — Он сел и с силой потер лицо.

Поднявшись, посмотрел в стеклянную дверцу шкафа, чертыхнулся. Наскоро увеличил оставшуюся со вчерашнего дня кофейную чашку, умылся над ней при помощи Агументи. Испарил воду вместе с посудиной и наконец занял рабочее место.

— Войдите.

— Вы сегодня и ночевали здесь, мистер Поттер? — участливо поинтересовалась Джулия. — Приготовить вам кофе или, может быть, еще что-нибудь?

— Нет, спасибо, пока не надо. Но вы же не за этим зашли?

— Да, вас уже второй раз спрашивает Люси. И из следственного изолятора прилетела записка, что задержанный Долиш просит о разговоре.

— Так, зовите сначала Люси, — решил Гарри, потирая виски, — а потом я схожу в изолятор.

Юную стажерку он даже сразу не узнал, настолько потускневшей она выглядела. Но версию о вероятной болезни, пришлось отбросить при первых же ее словах. Девушка положила на стол исписанный лист бумаги. Заявление.

— Я долго думала. Наверное, мне не место в аврорате, раз я… не дружу с рассудком и вообще не отличаю реальных преступников от выдуманных. — Она низко опустила голову. Но плакать не стала. Уже хорошо.

— Вот так вот сразу, — сказал Гарри с мягким укором и качнул головой. — Знаете, здесь ли ваше место или нет, решать, конечно, вам. Но хочу, чтобы вы знали, благодаря вашей интуиции сегодня ночью нам удалось схватить Мессию.

— Правда? — вскинулась девочка.

— Да, — Гарри не без удовольствия наблюдал, как на ее лицо возвращаются краски.

— Неужели им оказался?..

— Нет, не Кокрил, — рассмеялся Гарри. — Но вывели на преступника нас именно ваши сведения по его лавке.

— И значит?.. Значит, — она тщетно пыталась сдержать улыбку. — Вы не против, чтобы я и дальше стажировалась в вашем отделе?

— Я за то, чтобы вы продолжили стажировку. — По щелчку пальцев ее заявление вспыхнуло голубоватым пламенем, в котором за мгновение бесследно исчезло. — Только будьте поаккуратнее со средствами дознания и научитесь не раскисать от каждого неласкового слова. Иначе… не продержитесь.

— Хорошо! Я поняла! Я постараюсь! Так, я… пойду? Или будут поручения?

— Идите, Люси. Поручения будут позже, — сказал Гарри, вставая.

Понятливую стажерку будто сдуло ветром, и он направился в изолятор. Там радости и закончились.

В руках Калеб тоже держал записку. Одного взгляда на нее хватило, чтобы заподозрить неладное. Гарри стремительно вошел в камеру, но арестант и не думал ничего прятать. Приподнялся с лавки и сам отдал бумагу. Половинка желтого тетрадного листа, а на ней красно-бурыми буквами имя Калеба Долиша.

— Что вы?..

— Я не пойду обратно в Азкабан, — сказал Калеб, расслабленно откинувшись и упираясь затылком в стену. — Я считаю вас хорошим человеком, Гарри Поттер. Но все равно живите с этим. — Взглядом он указал на записку, а потом жадно схватил ртом воздуха. Еще раз. Широко раскрыл глаза, прижал к груди руки и упал ничком.

* * *

— У него был лист из Тетради смерти и металлическое перо. А мы не додумались его в этот раз обыскать.

— Мы же забрали его из постели. Кто же мог подумать?

— Я должен был. И Рон тоже. Ладно, чего уж теперь. Тетрадь все еще у нас?

— Да.

— Хорошо. Гермиона, сможешь сделать с нее копию? Попробуй. А потом… потом нужно найти способ ее уничтожить.

— А Кингсли разрешит? — усомнился Рон.

— А мы его не спросим, — ответила Гермиона.

Гарри кивнул.

— Скажем, что пропала.

* * *

В доме Поттеров на Гриммо праздновали день рождения второго сына, Альбуса. Мальчугану исполнялось три года. Пришли Рон с Гермионой, Невилл, Луна и все Уизли. В общем, народу набилось прилично.

— Устал? — Джинни поцеловала мужа в щеку.

— Да есть немного, — улыбнулся он.

— Когда у тебя отпуск? Летом?

— Да, вроде бы…

— Давай без вроде бы, — озарило его ее яркой улыбкой. — Мама предлагает нам съездить куда-нибудь отдохнуть вдвоем, а она посмотрит за детьми. Я бы очень хотела.

— Что такое? — с радостным удивлением поднял брови Гарри. — Ты уже не против ее помощи?

— А когда я была против?

— Помнится, не так давно меня кое-кто чуть не покусал за то, что я своими, — он пальцами показал кавычки, — жалобами поставил под сомнение репутацию своей жены как супер-мамы.

— Ой, да ладно! Никто тебя не кусал, — засмеялась Джинни. — Да, я немного переживала… Но потом я так аккуратно спросила у мамы, как она справлялась с нами семерыми, когда я и с троими-то еле-еле, и знаешь, что она мне ответила? Что сама начала справляться, когда старшие подросли и стали присматривать за младшими. А когда было трое мелких, она только и успевала то одного с дерева снять, то второго из гномичьей норы вытащить, то у третьего совиные какашки отобрать, а еще по ночам пореветь от усталости… — договорила жена скороговоркой, поворачивая голову и вытягиваясь куда-то в сторону. — Лили, что ты затолкала в рот?! А ну-ка дай!..

Джинни унеслась, а Гарри немного растерянно оглядел похожую на муравейник гостиную и решил выйти на балкон подышать.

Там его нашла Гермиона. Подошла и с наслаждением вдохнула майский воздух.

— Как хорошо! — выдохнула она. — Цветами пахнет.

— Весна, — улыбнулся Гарри. — А вы с Роном снова вместе? Я рад.

— Да, двухлетняя пауза пошла нам обоим на пользу. А тебя что-то гложет, да?

Он вздохнул.

— Да, Долиш и вообще вся та история из головы не идут. Хотя вроде два месяца уже прошло, пора бы забыть. Тетрадь мы уничтожили. Смерти прекратились, но…

— Думаешь, что Рюук может вернуться с новой Тетрадью?

— Не он, так другой, — Гарри переклонился через перила. — Мы же не рассчитывали избавить мир от демонов, верно?

Меня беспокоит другое — зло, которое исходит от нас самих. Я иногда думаю, намного ли отличается наш мир от того, который был бы, случись победить не нам? По принципам его устройства, а не по тому, какие лица мы видим в министерстве, а какие — в Азкабане.

Да, Волдеморт наверняка учинил бы массовые казни. Мы же никого не казнили, даже Беллатрикс. Но мы ведь и жить побежденным не даем. Калеб прав, наказания запредельно жестоки. Пожизненное в Азкабане… Лично я не уверен, что это гуманнее смертной казни. Калеб, вот, предпочел умереть. И я чувствую себя виноватым, ответственным за него и других.

Не потому, что он ангел. Нет. Такое, как он творил с Тетрадью, прощать, а тем более поощрять никак нельзя. Поэтому он отправился бы в тюрьму заслуженно, и я бы не стал его отмазывать, даже если бы мог. Но толкнула его на эти преступления система, частью которой я, черт возьми, являюсь! — он пнул ограждение мыском кроссовка и замолчал.

— Я тоже об этом думала, — посмотрев в вечереющее небо, сказала Гермиона. — У нас много несправедливости. Чрезмерная жесткость пенитенциарной системы — только одна из проблем. Но с нее можно начать.

— Что ты имеешь в виду?

— Я кое-что решила… Я хочу перейти из Отдела тайн в Отдел магического правопорядка, чтобы иметь возможность анализировать законы и принимать участие в разработке законотворческих инициатив. Собираюсь писать заявление на имя Шеклболта. Походатайствуешь?

— Если нужно, то непременно. Хотя, думаю, Кингсли и так подпишет. Ты у него на очень хорошем счету.

— Ну-у, — Гермиона сдула выбившуюся из прически прядь, — он же еще не знает, что я задумала тихую революцию!

— А мы ему пока не скажем, — ответил улыбкой на улыбку Гарри.

— Я буду разрабатывать проекты по улучшению законов, а вы будете помогать мне с доказательной базой?

— Конечно…

— Ага! — На балкончик вышел Рон с тарелкой, с одной стороны которой лежали фрукты, а с другой — куски мясного пирога. — Вот кто украл мою вновь обретенную девушку!

— Вообще, это твоя девушка собирается украсть нас обоих ради улучшения этого мира.

— Это правда, — Гермиона взяла с тарелки кусочек яблока. — Ты же не откажешься?

— От спасения мира? Ну, кто же его еще спасет, если не мы.