Видовая несовместимость (гет)

В день завершения строительства железной дороги, у Конни и капитана Леви состоялся странноватый разговор.

— Так и будешь сидеть и просто смотреть, Спрингер?

Аккерман бесшумно, будто бы специально крался, возник за плечом юноши, отдыхавшего на грубо сколоченной лавке.

Конни пил из фляги и от неожиданности подавился, разбрызгав фонтан воды перед собой и надрывно закашлялся.

Леви удрученно покачал головой и пару-тройку раз с силой хлопнул несчастного по спине, помогая восстановить дыхание. Закончив, он перешагнул лавку и присел рядом, на некотором расстоянии, достал из кармана брюк неестественно белоснежный платок и принялся обтирать свой взмокший лоб и затылок.

Как только старшие офицеры прибыли на стройку, большинство из них принялось за физический труд наравне с остальными. Только Ханджи и пара майоров с инженерами занимались стратегией и разработками.

Леви предпочёл присоединиться к молодёжи в укладке рельс. Он оказался весьма хорош в забивании больших металлических заклёпок, которыми скреплялись все части будущей железной дороги.

Сегодня — в последний раз орудовал тяжеленной кувалдой, а после окончания работ отправил в полуприказном тоне всех подчиненных охладиться в море. Большая часть взмокших тружеников кинулась с усердием исполнять это важное поручение, но некоторые, по разным причинам, решили воздержаться.

— А что мне остаётся? Она счастлива.

Конни в тысячный раз тоскливо стрельнул глазами в сторону развёрнутой в десяти метрах от них полевой кухни.

У пышущей жаром печи стояли двое, мило беседуя и беззаботно смеясь. Саша Блаус с удовольствием пробовала новый кулинарный шедевр молодого чужеземного повара прямо с протянутой им ложки и лучилась радостью, а глаза Николо с упоением неотрывно блуждали по её милому разрумянившемуся лицу.

— А ты вот, похоже — нет. На лбу написано. — Леви проследил за его взглядом и ухмыльнулся самым краешком губ.

Конни с изумлением и долей злости посмотрел на него, а потом внезапно сдулся и поник. Пнул камешек носком ботинка, приоткрыл было рот, но так и не выдавил из себя ни слова.

— Не могу сказать, что понимаю, но уважаю твой выбор, — продолжил мысль Леви. — Возможно, это даже правильно. Остаться в стороне, когда нужно…

И вот тут-то, Конни уверился в своём давнем наблюдении, на этот раз окончательно. Потому что хмурый взгляд сощуренных уставших глаз его капитана на долю секунды метнулся в противоположную от кухни сторону. Туда, где в тени каркасного амбара отдыхала неразлучная троица: Армин, Эрен и Микаса.

Конни был хорошо воспитан и самодисциплинирован, никогда всерьёз не перечил начальству и не лез на рожон. Но в это самое мгновение не смог удержать языка за зубами.

— Вы же и сами такой же! Тоже, всё только смотрите издалека. И в стороне стоите!

Капитан медленно обернулся к нему, изогнул бровь, чуть сощурился, оценивая. Цыкнул в своей обычной манере, подцепил указательным пальцем с лавки холщовую панаму, встал и растопыренной пятерней на ходу вжал в коротко бритую макушку Конни.

— Ты перегрелся, умник. Вот и мерещится всякое.

Молодой разведчик хотел бы крикнуть в след своему начальнику, что он о нём и его актёрских талантах думает. Но не стал.

А толку? Всё-то они друг про друга с капитаном поняли, обменявшись этим последним взглядом. А кто отрицать будет — сам дурак.

О таком мужчины между собой молчат.

Конни Спрингера многие считали недалёким. Но чего у него было не отнять, так это наблюдательности и догадливости в очень простых и повседневных вещах.

Ещё больше его удивила крошечная деталь, подмеченная им тут же: Микаса Аккерман обернулась, перестала с упоением слушать меланхоличную речь Йегера и неотрывно провожала взглядом невысокую удаляющуюся фигуру.

— И эта туда же, — пробурчал Конни, поправляя свою панаму на голове — Всё издалека смотрит. И молчит. Хоть и не мужчина вовсе!