Видовая несовместимость (гет)

— Что ты делаешь, Аккерман?

Тихий глубокий голос капитана залез мурашками под предплечья.

— Ничего!

Микаса почти подпрыгнула от неожиданности, застигнутая врасплох его окликом. Она-то думала, что Леви спит. Скрестив руки на груди и сложив друг на друга тонкие лодыжки, капитан вытянулся у маленького костерка.

— Не ври. И не ори. Всех в лесу перебудишь.

Леви разлепил правый глаз, крепче зажмурив левый, и окинул подчинённую, так и застывшую над ним, ленивым взглядом.

— Присядь. Погрейся и объяснись: что это только что было?

— Вы спали, я не хотела вас будить.

Микаса перешла на отчаянный шёпот, снова огляделась и присела недалеко от неподвижной фигуры капитана, тоже вытягивая ноги к огню.

Стрекот сверчков и треск догорающего костра наполнял пространство тихой ночной негой. Небо, усыпали тысячей крошечных мерцающих крупинок. Жёлтый полумесяц дарил лесной полянке, ставшей временным прибежищем отряда, немного света. То тут, то там, вспыхивали в лесной чаще маячки ярко-зелёных светлячков.

Леви качнул ступнëй в сторону подчинённой, привлекая её внимание.

— Я никогда не сплю на посту, Микаса. И тебе не советую. Говори, что удумала? Иначе, в следующий раз поймаешь от меня подножку.

Он сел, повёл плечами и немного потянулся, разминая затëкшие жилы — свёрнутый форменный плащ был не самой лучшей, но единственно доступной подушкой.

Микаса, пятнадцать минут назад вылезшая из палатки, совершила странный манёвр. Сначала, почти бегом перескочила через его ноги, срезая путь напрямки к кустам — вероятно, ей очень уж приспичило; затем, вернулась обратно, обогнув костровище, остановилась у входа в палатку, оглянулась как воришка, и, вновь обогнув костер в обратном направлении, осторожно перешагнула ещё раз его вытянутые ноги.

Эта возня не напрягала, но позабавила и вызвала мимолетный интерес. Почему бы не послушать её объяснения?

— Вы и из мёртвого слово выпытаете, капитан. Это… — Микаса смущённо отвела глаза в сторону — Ну, примета такая.

— Примета? — Леви слегка развернулся, пытаясь разглядеть в полумраке её лицо.

— Да, детская примета. Когда вы были ребёнком, разве не было всяких маленьких примет в кругу ваших уличных друзей?

— Хм… Типа, пойдёшь по темному проулку один — к поножовщине?

— Ох, да нет же! — Микаса тряхнула головой, то ли от прохладной зябкости воздуха, то ли от неприятного послевкусия его слов.

— И что же гласит эта твоя примета?

— Мне лучше не говорить… Это стыдно.

Девушка подтянула ноги к груди, обхватила руками колени, уткнулась носом в шарф и собственное плечо.

— Колись, Аккерман. — шёпот Леви прозвучал совсем беззлобно, и даже с ноткой задорного интереса. Микаса от осознания этого факта, слегка расслабилась.

— Пообещайте не ругаться?

Она стрельнула взглядом из-под чёлки, всё ещё не высунув носа из надёжного убежища своего шарфа. Капитан лишь на миг утомлённо закатил глаза.

— Я подумаю.

— Когда мы с мальчиками были совсем малютками, Армин рассказал, что ему говорили…

— Ближе к сути.

Микаса шаркнула носком сапога по траве в нерешительности. Леви заметил этот жест, запомнил.

— Если перешагнуть человека в одну сторону, и не перешагнуть обратно, то он…

Она замолкла, снова заелозила сапогом, смущаясь и не решаясь продолжить.

— Ну?

Леви терял терпение и вместе с ним умиротворенность от царящей у костерка атмосферы. Что за загадки такие, вокруг двух простых движений ногами?

— Никогда больше не вырастет.

Микаса поджала губы и дерзко уставилась на начальника из надёжного окопа своих сцепленных рук и шарфика. Губы Леви изогнулись в слабой ухмылке, и Микасе показалось, что она спит. Чтобы капитан улыбнулся, должно было произойти нечто невероятное. Нет, это точно всего лишь игра света и тени на его лице.

— Скажи-ка мне честно, Аккерман. А вообще, девицам всегда столь важен рост мужчины?

Микаса толком не поняла вопрос. Или не расслышала? Ей стало очень неловко. В голове тут же всплыли десятки постыдных ситуаций, в которых она сгоряча прохаживалась той или иной издёвкой по невысокости своего начальника. Разумеется, она не смела позволять себе такую дерзость непосредственно при нём, но легче от этого не становилось. Она ожидала отповеди или колкости в свой адрес, но капитан всё молчал, лениво вглядываясь в тлеющие угольки и вороша их палкой в ожидании её ответа.

— Пожалуй, не важен. Если всем другим мужчина окажется хорош.

Заметив её очевидное смущение, Леви не смог удержаться от лёгкой беззлобной подначки. За реакциями флегматичной Аккерман ему наблюдать всегда очень интересно.

Он развернулся к Микасе корпусом, прилёг на бок, оперевшись подбородком на кулак, и, продолжая ухмыляться и сверлить девушку испытующим взглядом, проникновенно шепнул:

— А зачем же перешагнула тогда?