Время Бессмертных (джен)

Разиэль проснулся. И это было намного приятнее, чем в прошлый раз. Он так и остался лежать на диване, да и кто бы его переложил? Он осторожно сел, затем поднялся и продолжил бродить по комнатам, убеждаясь, что всё действительно осталось так, как было. А потом он почувствовал голод.

Это было совсем не так, как голод по душам. Тогда он ощущал пустоту внутри, что, казалось, угрожала высосать само его существо, если он перестанет питаться надолго. Она никуда не уходила, она толкала на поиски пищи. Лишь на несколько секунд это ощущение заглушалось, когда он поглощал очередную душу. Наверное, эта пустота была связью с богом-паразитом, который в конечном итоге забирал души себе. Разиэль ощущал отголоски его голода.

Нынешний голод был иным. Просто хорошо было бы выпить свежей горячей крови. Только вот где её взять? Вернуться к завалу и попросить людей, что работали там? Как-то нехорошо.

Разиэль вышел из своих покоев и направился в сторону тронного зала, надеясь обнаружить там Каина. Но неожиданно император вместе с другими лейтенантами нашлись гораздо раньше — они стояли на развилке коридоров и, похоже, ждали Разиэля.

— С пробуждением, — сказал ему Каин. — Я подумал, что вчера не показал вам, где найти людей-доноров. Из-за того, что Святилище частично разрушено, они сейчас живут не там, где вы привыкли. Следуйте за мной.

— Кстати, я хотел спросить, — протянул Разиэль уже Каину в спину. — Для чего служили те помещения, где мы очнулись?

— Не имею понятия. Их построили после того, как я покинул Святилище, — ответил Каин.

— Это спальные места, — ответил Турэл. — Когда началась гражданская война, гвардейцам стало опасно возвращаться домой для эволюционного сна. Хоть мы и враждовали, но сошлись на том, что война кланов не должна касаться этого места. Было принято решение сделать так, чтобы стражам Святилища не нужно было возвращаться в кланы. Они оставались вне войны.

— Я рад это слышать, — сказал Каин. — Даже тогда у вас сохранились хотя бы остатки совести.

— А что насчёт моих покоев? — спросил Разиэль. — Почему сохранили их? И не сняли флаг моего клана?

— Снимать флаг сочли неуместным, — сказал Рахаб. — Особенно после того, как остатки твоего клана присоединились к подавлению восстания людей. Что касается покоев — я зачаровал их. Не только твои, а всех лейтенантов. Как… память о лучших временах.

— О. Спасибо, — протянул Разиэль.

Остатки его клана участвовали в подавлении восстания? Значит, после его смерти перебили не всех? Разиэль определённо хотел узнать больше. Но не сейчас. Тогда, когда у них с Рахабом будет возможность поговорить с глазу на глаз.

— Мне жаль, что я не прислушался к тебе, — сказал Турэл, обращаясь к Рахабу с нескрываемой горечью. — Из всех нас ты один призывал к мирному сосуществованию. И война кланов прекрасно показала, что это было вовсе не проявление трусости.

— А кто-то считал так? — спросил Каин, полуобернувшись через плечо.

— Признаться честно… да, — ответил Доума. — Рахаб потерял могущественного союзника. Мне лично казалось, что он просто боится, поскольку без поддержки Разиэлима его клан не продержится долго.

— Что ж, даже Разиэль называл меня неприспособленцем, — заметил на это четвёртый лейтенант. — Но я прекрасно понимал, что война между кланами — это последнее, чего желал бы Мастер.

— Звучит так, словно, если бы Мастер не возражал против такого исхода, ты не возражал бы тоже, — ядовито заметил Разиэль. Желания Мастера. Опять. А у Рахаба точно было собственное мнение, о котором говорил Турэл?

— Я бы оставил своё мнение при себе, — ответил Рахаб.

— Значит, ты бы не пошёл против моей воли ни при каких обстоятельствах? — поинтересовался Каин, и в его голосе была слышна усмешка.

— До тех пор, пока был бы уверен в вашем здравомыслии, — сказал Рахаб. — Вы ведь помните, что я сделал, когда узнал о нашем прошлом.

Каин кивнул.

— Ты пришёл ко мне, чтобы получить объяснение.

— И я получил его. И вы, наверное, помните мой первый вопрос, когда вы снова вернулись.

— Почему я поступил так с Разиэлем, — сказал Каин. — Да. Помню.

— Вы снова честно ответили мне. Мне лишь жаль, что так поздно.

— Раз уж ты так превозносишь мою честность, то вот тебе ещё немного правды: изначально я вообще не планировал больше видеться с кем-либо из вас. Зачем, если вы всё равно обречены?

— И что же заставило передумать? — осведомился Разиэль.

— Сентиментальность.

Людям выделили помещения, где ранее проживали гвардейцы, охранявшие Святилище Кланов. Лейтенанты не имели прямого контроля над этими вампирами — они подчинялись непосредственно Каину. Несмотря на то, что служить в личной гвардии императора было почётно, это означало в какой-то степени порвать с родным кланом, поэтому гвардейцы жили не в покоях, выделенных для их лордов и их приближённых, а в отдельных помещениях. Что ж, теперь вместо них были люди-вампиропоклонники.

Каин вызвал шестерых. Разиэлю досталась одна из девушек, которые работали вчера на расчистке завала. Когда за ними закрылась дверь небольшой комнатки, Разиэль улыбнулся ей.

— Не волнуйтесь, — сказал он. — Я буду аккуратным.

— Для меня это огромная честь, — ответила девушка. — Даже если вы убьёте меня — моя кровь послужит для возрождения величия империи.

Разиэль вздохнул. Фанатизм. Ну конечно же. Однако и в самом деле следовало быть осторожным.

Он не питался кровью уже очень давно, но, вроде бы, не был особенно голоден. Первый лейтенант попросил девушку сесть на кровать, затем сам опустился рядом и, взяв её руку в свою, поднёс к лицу запястье.

Кажется, он слышал, как кровь стучит в её сосудах. Запах её кожи опьянял. В нём ощущалась жизнь. Разиэль понял, что настолько забыл эти ощущения, что не в состоянии сейчас даже подобрать сравнения для оттенков этого запаха. Как пахнет трава? Дождь? Земля? Он не мог вспомнить. Но он помнил запах свежей крови.

Как оказалось, он не забыл и вкус. Когда он прокусил вену девушки, и на язык попали первые капли, первый лейтенант почувствовал самую настоящую эйфорию. Кажется, всё его существо сосредоточилось на ощущении сладковатого пьянящего вкуса. Но ведь этот вкус давала не кровь как таковая — это была жизнь, текущая по венам девушки. Поглощая душу, Разиэль делал это резко, можно сказать, заглатывая её. И не испытывал никаких особенных ощущений, кроме секундного облегчения голода. Сейчас же он мог смаковать это ощущение насыщения. Каждую каплю, каждый глоток. Он чувствовал, как тепло разливается по горлу, а затем — по всему телу, наполняя его новой силой и поддерживая его собственную жизнь. Он чувствовал себя огнём, что разгорается ярче, получив новое топливо. Словно ему чего-то не хватало, чтобы стать ещё сильнее, гореть ярче. И вот теперь он получил это и поглощал. Ещё один глоток. Ещё немного…

Неожиданно рука, в которую он вцепился, стала выскальзывать из его пальцев. Разиэль недовольно зашипел, разочарованный тем, что его прервали таким образом. Да и следующий глоток крови оказался не таким вкусным. Если точнее — практически безвкусным.

Он недовольно посмотрел на девушку-донора. И через секунду осознал, в чём дело.

Убить человека, не кусая в шею, было вполне возможно. Ведь вампир тянул в первую очередь жизнь, и только во вторую — кровь. Разиэль забылся. И он вытянул всё. Девушка упала на кровать, и потому её рука выскальзывала из его. Она была мертва. Он выпил её. Целиком.

Разиэль некоторое время сидел, продолжая смотреть на бледное лицо на фоне алых одежд и сжимая в своих руках остывающую руку. Он не хотел. Он обещал, что не будет страшно. И не смог справиться со своей жаждой. Но как?! Он ведь не был особенно голоден!

Разиэль посмотрел на дверь. Люди — дефицитный ресурс. Что скажет Мастер?! Он снова перевёл взгляд на девушку, чувствуя, что практически в панике. Как?! Почему он не смог вовремя остановиться? И что теперь делать? Не прятать же тело, в конце концов. Да и смысл? Всё равно найдут — и быстро.

Раизэль подскочил и, приоткрыв дверь, высунулся в коридор.

— Каин. Можно тебя? — позвал он.

Император кивнул и зашёл в комнату. Разиэль прикрыл дверь и глубоко вздохнул.

Каину понадобилась пара секунд, чтобы понять, что именно произошло.

— Убил, — констатировал он.

— Да. Я… не понимаю, как это вышло. Я не был особенно голодным, пил из запястья, но… я просто не почувствовал черту. Я был так опьянён вкусом её крови, что не мог сосредоточиться ни на чём другом.

— Понятно. Это… прискорбно. Люди нужны нам. Возместить эту потерю будет сложно.

— Я знаю. Знаю!

— Думаю, мне лучше покормить тебя ещё несколько раз, — сказал Каин. — После моей крови человеческая не будет казаться тебе настолько притягательной. Станет проще.

— Да. Наверное, так будет лучше, — ответил Разиэль. — Но… что теперь делать? С ней.

— Ну-у… Вампиропоклонники, конечно, считают за честь кормить нас, — заметил Каин. — Но их лояльности может быть предел. Можно обратить её.

— Сейчас?!

— Нет. Сейчас рано. Но можно сказать другим, чтобы забальзамировали тела. Вы обратите их позже.

— Тела? — переспросил Разиэль.

— Не ты один убил, — ответил Каин. — Зефон. Доума тоже. Турэл… я не уверен, что его донор выживет. Мне кажется, ваш аппетит может быть связан с тем, что вашим телам нужна энергия, чтобы продолжать перестраиваться. Ваше развитие должно сейчас идти невероятно быстро, чтобы вы нагнали прежний уровень своей силы. Я тоже виноват, что не подумал об этом. С другой стороны, до меня никто такого не делал.

— Значит… она станет моей первой обращённой, — протянул Разиэль, глядя на тело.

— Не обязательно первой и не обязательно твоей. Её тело забальзамируют. А там будет видно. Главное — подать всё так, словно это убийство было задумано. И для её блага.

— Это ложь, — ответил Разиэль.

— Нам нужна эта ложь, — заметил Каин. — Возможно, по другим причинам, но мне это нравится не больше, чем тебе. Иди. Я разберусь с последствиями.

Разиэль кивнул. Он вышел в коридор и поплёлся, не особенно понимая — куда. Просто вперёд.

— Разиэль! — неожиданно окликнул его Рахаб.

Первый лейтенант поднял голову.

— Ты что-то хотел? — спросил он бесцветным голосом.

— Я подумал, если ты ничем не занят… может, ты поможешь мне? Мастер попросил меня составить перечень книг в библиотеке. Знаю, ты такое не особо любишь, но…

— Почему бы и нет, — отозвался Разиэль. — Надо ведь что-то делать.

Они молча двинулись в сторону библиотеки. Неожиданно Разиэль почувствовал тёплое прикосновение — Рахаб взял его руку в свою.

— Что случилось? — тихо спросил четвёртый лейтенант.

— Я… убил её, — отозвался Разиэль ещё тише, едва слышно. — Девушку-донора. Вроде, пил медленно. А всё равно…

Рахаб кивнул.

— Я был близок. Хотя мне казалось, что я вообще не голоден. Но, когда начал пить, едва мог остановиться.

— И всё же ты смог, — заметил Разиэль.

— Чем ты вчера занимался?

— Я? Помогал расчищать обвалившийся коридор.

— А я — сидел в библиотеке. Кто из нас потратил больше сил? Я вообще не был голоден, Разиэль. Вот совершенно. И всё равно едва не убил донора.

— Хм. Каин говорит, что наша потребность в пище может быть выше, потому что нашим телам нужно меняться, — заметил старший. — Видимо, он прав.

— Интересно… какими будут изменения? — спросил Рахаб. — На этот раз?

— Кто знает? И будут ли такими же?

— Надеюсь, что нет, — сказал Рахаб. — Не до конца. Но если отчасти… Если отчасти… Разиэль, ты сможешь летать.

Первый лейтенант замер. Затем внимательно посмотрел на брата.

— Не… говори этого. Рахи, это… это слишком хорошо. Поверить, что… — голос Разиэля дрогнул.

— Но это может быть правдой, — заметил младший.

— Я знаю. Но всё же…

— Разиэль, — Рахаб взял его ладонь в свои. — То, что я вижу тебя снова… То, что я снова могу ходить по земле — уже чудо, в которое я раньше просто не посмел бы поверить. Слишком прекрасное, чтобы быть правдой. И всё же…

А ведь действительно. Мог ли Разиэль надеяться хотя бы на то, что снова увидит Рахаба таким? Что будет говорить с ним, держать его за руку? Что сам снова сможет хотя бы нормально дышать? Не будет голода, не будет вечных страданий. Да пусть в конце концов всё снова кончится плохо — до этого снова будет хорошо. Пусть даже на время — разве он смел надеяться даже на это? Увидеть, почувствовать снова.

Разиэль резко обнял брата, прижимая к себе, и ткнулся носом ему в волосы. Щекам стало щекотно. Не только из-за длинных волнистых волос младшего — Разиэль тихо плакал. И даже это было чудом. Сама возможность проливать слёзы была чудом.

— Прости… — послышался прерывистый шёпот Рахаба.

— За… что? — с трудом спросил Разиэль: слёзы передавили горло, мешая говорить.

— Твой клан. Я… не спас их.

Разиэль покачал головой.

— Ты не мог.

— Неправда.

Разиэль глубоко вздохнул, пытаясь остановить слёзы. Даже судьба его клана сейчас казалась не столь существенной. Рахаб был с ним. Снова. Разве после этого можно было хоть в чём-то винить Судьбу?

— Это терзало меня, — продолжил говорить Рахаб. — То, что я не защитил их.

— Как ты мог? — спросил Разиэль тихо. — Приказ Каина…

Разиэль почувствовал, что Рахаб глубоко вздохнул.

— Почему ты… думаешь, что был приказ? — спросил младший.

— А разве не было?

Рахаб покачал головой.

— Нет. Разиэль… прости меня. Сколько бы я ни говорил о том, что не хотел участвовать в этом, но я… я позволил себя убедить. Что так будет правильно. Что такова воля Каина. И, когда закончилась Война Ослеплённого Солнца… тех, кто остался, я тоже не смог защитить.

Разиэль взял Рахаба за плечи и осторожно отстранился.

— Приказа… не было? — переспросил он. — Каин… не говорил вам уничтожить мой клан?

Рахаб покачал головой. В его глазах стояли слёзы.

— Нет. Это всё… Впрочем, неважно. Мы все… согласились. И я — в том числе. Я… прости меня! Я не должен был…

Разиэль снова обнял брата, на этот раз, правда, аккуратнее, и положил подбородок ему на плечо.

В душе творилось что-то невообразимое. Каин не приказывал уничтожить Разиэлим. И всё же Рахаб участвовал в этом. Каялся сейчас, но участвовал. Горечь правды заставляла всё существо Разиэля болезненно сжаться. Не Каин уничтожил его наследие. Скорее всего, он просто не видел в этом смысла. Братья. Те, кого до этого Разиэль мог оправдать, сказав, что это Мастер заставил их.

Не заставлял. Оправдания больше не было. Даже для Рахаба.

— Что именно произошло? — всё ещё очень тихо спросил Разиэль. — Мой клан… как это было?

Рахаб вздохнул.

— Когда Каин исчез, Турэл через некоторое время созвал Совет. Нам… не поступило никаких указаний, что делать. Вообще. Как потом сказал Мастер, он просто…

— Не видел смысла в этом, — закончил фразу Разиэль. — И он оставил вас. Бросил.

— Да, — как бы Рахаб ни чтил Каина, он не мог отрицать очевидного. — Турэл… сказал, что нам нужно решить, что делать, если Мастер не вернётся в течение долгого времени. Что, возможно, после твоего предательства он решил испытать нас.

— Предательства? — переспросил Разиэль.

— Было лишь одно объяснение тому, что ты впал в эволюционный сон раньше него. Что ты прибег к тому, что так осуждал: разработкам Зефонима, чтобы ускорить и направить своё развитие. До этого ты никак не менялся физически. Как бы дико это ни звучало, но… это было единственным логическим объяснением. Что ты намеренно отрастил себе крылья.

— Намеренно… — эхом повторил Разиэль.

— Да.

Рахаб чувствовал, что старший обнимает его уже скорее потому, что просто некрасиво было бы оттолкнуть. Но чувство вины просто разъедало его изнутри. Он не смог бы промолчать и сделать вид, что всё хорошо. Разиэль имел право ненавидеть его — не меньше, чем всех остальных.

Рахаб не продолжал рассказ, давая старшему время осознать. Да, никто из них не обвинял Каина в произошедшем. Они все сочли, что Разиэль сам навлёк на себя то, что с ним случилось.

— Я хотел поговорить с тобой, — прошептал Рахаб. — Узнать, правда ли это. Я не хотел верить… Но я не успел.

— Мне кажется… я тогда сам отказался с тобой встретиться, — ответил Разиэль после паузы.

— Возможно. Как бы то ни было… тебя… больше не было с нами. И ты был не просто убит — казнён как предатель империи.

— И вы поверили в моё предательство, — сказал Разиэль, чувствуя, как его снова начинают душить рыдания.

Рахаб закивал. Ему тоже было тяжело говорить. И не легче — вспоминать. Он сам обнял Разиэля крепче, уже не особо заботясь о том, что старшему это может быть неприятно. Сейчас это было нужно ему. И, как ни эгоистично, самому Рахабу было слишком тяжело, чтобы задумываться о чувствах старшего.

Настолько изломанные, могли ли они вообще хоть что-то исправить в своих отношениях? И принести друг другу что-то, кроме новой боли?

— Я… я могу многое сейчас сказать, — прошептал Рахаб. — Что я был в шоке, в ужасе. Но едва ли всё это сделает меня менее виноватым. Мне очень хочется оправдываться. Но даже я сам не могу себя оправдать.

— Давай… пока не будем об этом? — попросил Разиэль. — Пожалуйста.

Рахаб закивал снова. Тянуло спросить, не злится ли на него Разиэль, не в обиде ли он, но ответ был очевиден. В обиде. Они оба плачут совсем не просто так. И не только от того, что вновь обрели друг друга. Но и от осознания, что всё равно не получится просто всё забыть и начать с чистого листа. Даже радость казавшегося невозможным воссоединения не сможет перебить горечь воспоминаний. И помочь так запросто, одним рывком преодолеть ту пропасть, что их разделила.

Рахаб не хотел размыкать объятия. Словно, если он сделает это, то снова потеряет Разиэля. Теперь уже точно — навсегда. И то, что Разиэль останется в мире живых, не сделает лучше. Рахаб потеряет его. Только теперь сможет винить в этом исключительно самого себя. Он чувствовал, что ему необходимо вымолить прощение — прямо сейчас. Но при этом какой-то своей частью понимал, что это попросту невозможно.

Они продолжали стоять посреди коридора. Разиэль осторожно погладил младшего по волосам. Ему было больно, обидно. Скорее всего, за этой обидой таилась злость. Но всё же Рахаб был сейчас рядом с ним. Живой, тёплый. Наделавший глупостей, виноватый. Но… разве сам Разиэль был лучше?

— Мне сложно принять это, — сказал наконец старший. — Я не готов. Я… я не могу сказать тебе, что вот так просто готов простить. Я не готов даже поверить в то, что ты виноват. Не хочу в это верить. Может… было бы лучше, если бы я не знал.

— Прости. Мне казалось… Я должен был попросить прощения, — прошептал Рахаб. — Думал, ты знаешь.

Разиэль покачал головой.

— Я обвинил Каина в уничтожении моего клана, и он не стал отрицать. Впрочем, подтверждать тоже. Сказал лишь, что он может уничтожить то, что создал. Что несколько неправильно, потому что Разиэлим создал не он… Но, выходит, и не он отдал приказ. Турэл… да?

— Ну… Он сказал, что так будет правильно, — ответил Рахаб. — Закончить то, что начал Мастер. Продемонстрировать, что мы верны ему. И что наша… привязанность к тебе не заставила нас сомневаться в правильности его поступков. Мне кажется, словно отчасти он убеждал в том, что так надо, самого себя. Но остальные… очень живо подхватили эту идею. Я пытался протестовать, но в конце концов меня убедили, что для империи так будет лучше. Обезглавленный клан… Угроза стабильности. Кто знает, что они предпримут через некоторое время. Не решат ли мстить. Пусть даже тебя не было, Разиэлим был достаточно могущественным. Не настолько, чтобы противостоять всей империи, но достаточно, чтобы создать много проблем. И я… согласился. С тем, что это — единственно правильный выход.

— Понятно, — сказал Разиэль сдавленно. Он сказал, что не готов говорить об этом, но сам же продолжал спрашивать. Странно. — Рахаб, я… Я правда не могу простить это — вот так просто.

— Я… понимаю, — ответил младший покорно.

— Но ты… Я рад, что ты снова рядом. Что бы ты ни натворил. Всё равно.

— С… Спасибо…

Они снова замолчали на какое-то время. Разиэль повернул голову и ткнулся носом младшему в волосы, глубоко вдыхая его запах. Всё ещё помнил. Такой же чистый и свежий, лёгкий. Такой, что им можно было дышать часами — и не надышаться.

Боль постепенно утихала. Разиэль был уверен, что она ещё долго не уйдёт до конца. Она будет напоминать о себе — снова и снова. Но радовало то, что он всё равно не хотел отпускать Рахаба и тем более прогонять его. Просто было очень грустно. Но Разиэль хотел, чтобы младший был рядом. Всё равно.

Рахаб заметил чью-то фигуру дальше в коридоре, но не понял, кто это был. Мастер? Турэл? Впрочем, это не имело значения. Он сам сейчас осознавал одно — точно так же, как Разиэля будет грызть боль от осознания предательства, его самого ещё очень долго будет грызть чувство вины. Даже если бы Разиэль сказал, что прощает — совсем не факт, что это бы помогло. Рахаб тогда пошёл на поводу у других, поступив вопреки собственным желанием и принципам. Но больше он так не делал. И не сделает снова. Никогда.

— Всё будет иначе, — сказал он. — Последствия наших поступков… они мучают нас слишком сильно. Мы изменимся. Мы все.

— Ты уверен? — спросил Разиэль. — Не только в себе?

— Да. Разиэль… ты убил меня.

— Не напоминай.

— Дослушай. Ты убил меня. И хотя я всё равно несу ответственность за поступки своего прошлого, прежний я действительно мёртв в каком-то смысле. Я извлеку уроки из его ошибок. И создам себя нового. Такого, которому не придётся просить прощения, потому что он больше не совершит таких страшных ошибок. Не предаст тебя — и себя самого.

— А что насчёт остальных? — спросил Разиэль. — Опять же, ты точно уверен, что они чувствуют то же самое?

— Почти. Не считая, наверное, Зефона, потому что я не уверен, что он сейчас вообще что-то чувствует. Но Турэл… он раскаивается в том, что сотворил. Явно.

— А Доума?

— Ему… многое предстоит осознать, — ответил Рахаб. — Его мы тоже предали в какой-то мере. Когда люди сразили его, ни один из нас не счёл нужным прийти ему на помощь. Даже Мастер, когда узнал. Он только лишь покачал головой и сказал, что будет лучше, если Доума останется в таком же… состоянии до твоего возвращения.

— Значит, ты знал, что я убью тебя, — сказал Разиэль.

Рахаб кивнул.

— Знал. Каин всё рассказал мне, когда снова нашёл. Это… походило на исповедь. Я знал, что ты вернёшься. И ждал тебя.

— И ты не сбежал, — сказал Разиэль. — Ты мог бы. Я бы никогда не смог тебя уничтожить, если бы ты выбрал прятаться.

— Знаю. Но империя умирала. Всё, что мне было дорого… Я… уже не особенно хотел жить. Мастер сказал, что только так… Что смерть — это последний выход. Последняя надежда.

— И ты это принял.

— Да. Было тяжело, но я чувствовал, что он не врёт. Даже в том состоянии, в котором я был… я чувствовал, как ему тяжело даются эти слова.

— Ты словно оправдываешь его, — заметил Разиэль.

— Потому что тот разговор пробудил старого меня. Не чудовище. Каин сказал, что мы родимся снова после того, как ты убьёшь нас. И у нас… будет ещё один шанс.

— Он он не говорил о перерождении, — сказал Разиэль.

— Нет. Знаешь, какая-то часть меня не хотела именно перерождения. Она хотела оставаться Рахабом. Вопреки. Всё исправить. И я исправлю. Клянусь.

— В который раз ты говоришь об этом? — Разиэль усмехнулся. — В третий? Я тебе верю. Я просто не могу понять, откуда такая уверенность во всех остальных.

— Может… я просто сам хочу верить в то, что я не один такой.

— Не один, — ответил Разиэль. — Я пока не знаю, что и как… но я тоже хочу сделать так, чтобы всё действительно стало лучше, чем было. Но вот что мы точно можем для этого сделать — так это заняться наконец библиотекой.

— О. Точно, — Рахаб рассмеялся и, разомкнув объятия, отступил на шаг. — Идём?

— Идём. Книжки ведь не переберут себя сами, верно?

* * *

Чистые листы бумаги покрывали всё новые и новые схемы. Зефон, как оказалось, довольно хорошо помнил общее устройство труб Умолкнувшего Собора, и ему показалось логичным для объяснения плана проиллюстрировать свои соображения.

Собор работал как огромный резонатор. Из-за этого в прошлом ветер вызывал гул труб, достаточный, чтобы многие вампиры, не привыкшие к нему, испытывали дискомфорт или даже головные боли. Система регулировалась большим количеством задвижек и была немного модифицирована зефонимами так, чтобы выполнять роль вентиляции и альтернативы лестницам.

При правильной настройке снизу-вверх устремлялся мощный поток воздуха, как, в общем, и положено трубе. Механизмы Собора были устроены так, что позже этот основной поток дробился на множество мелких, и под давлением воздух порождал звуковые волны. Этот принцип был общим для любых духовых инструментов, не зависимо от их размера или назначения.

Как испортить инструмент? Перекрыть трубы было самым логичным решением, но не столь уж простым в исполнении. Точно не самым простым.

Зефон помнил, что воздух должен был подаваться по пяти наиболее крупным шахтам. Когда он захватил Собор, то оставалось доделать лишь последнюю, самую нижнюю часть — пусковой механизм.

Пятый лейтенант вспоминал. Вспоминал тот трепет, который невольно ощутил, увидев Собор впервые. Недоверие к тому, что люди оказались способны сотворить нечто подобное в столь короткий срок. Как они смогли выплавить титанические трубы и встроить их в общую конструкцию? Как смогли просчитать все детали для создания такого масштабного строения? Зефон тщетно искал инженеров и архитекторов, ответственных за разработку плана здания. Он бы с радостью обратил их. Увы, но ему достались лишь чертежи.

Точность звукового ряда, на самом деле, имела малое значение. Мощность труб должна была быть достаточной, чтобы нанести тяжелейшие повреждения всем вампирам, которые были чувствительнее людей к низкочастотным звукам. Но откуда те узнали об этом? С чего взяли, что это оружие будет эффективным?

Задача осложнялась наличием в Соборе зефонимов. Большого количества зефонимов. Пятый лейтенант сам не представлял, сколько их там осталось, и насколько сильной помехой они могут быть. С одной стороны, пока они там, механизм вряд ли получится запустить. Но кто знает?

Пусковой механизм должен был приводиться в действие токами подземных вод. В том числе поэтому Собор был построен так высоко — чтобы поток падающей сверху воды обладал достаточной силой. Механизм можно было испортить там, можно было выше. Что будет проще? Что будет эффективнее?

Каин сам не знал, насколько правильную задачу поставил сыну. Зефон, можно сказать, отвык от сложных мыслей. Зачем они были нужны? Больше не было необходимости строить запутанные планы и схемы, что-то просчитывать и предугадывать. Но сейчас именно в этом и заключалась его работа.

Мимо прошёл Разиэль и через плечо посмотрел на бумаги младшего брата. Почувствовав лёгкое раздражение, Зефон закрыл их предплечьем. Старший только пожал плечами и пошёл дальше своей дорогой.

Зефон поднял голову и, обернувшись, посмотрел Разиэлю вслед. Планы, которые он рисовал, не были какой-то тайной, но тем не менее ему не понравилось, что первый наблюдает за его работой. Зефон пока был не в том состоянии, чтобы глубоко анализировать свои чувства, но раньше они его не подводили. Если он испытывал негативные эмоции в отношении Разиэля, значит, тот представлял угрозу. Но какую?

У пятого лейтенанта уже давно была одна тактика борьбы с любого рода опасностями: уничтожение. Но уничтожить Разиэля не представлялось возможным. Значит, требовалось придумать что-то ещё, чтобы предотвратить угрозу, которую нёс старший. Только вот… в чём состояла эта угроза?

Зефон попытался задуматься об этом, но задача оказалась неожиданно сложной. От того, что он больше не видел Разиэля, он чувствовал себя не комфортно, а потому он последовал за старшим.

Разиэль был в соседней секции библиотеки вместе с Рахабом. По сути, библиотека Святилища представляла собой трёхъярусный зал, который был разделён на отдельные зоны высокими шкафами. В каждой секции стоял средних размеров круглый стол из тёмного дерева, а рядом — пара деревянных кресел с резными спинками. При желании за одним из рабочих столов можно было бы расположиться втроём, но это было уже не слишком удобно.

Сейчас за столом сидел Рахаб, а перед ним была целая груда книг, судя по пустым полкам, извлечённая из шкафа за его спиной. Он взял пару книг в чёрных переплётах и протянул Разиэлю.

— Эти две тоже не отсюда, — услышал Зефон голос четвёртого лейтенанта.

— Как вообще дошло до того, что в библиотеке Святилища возник такой беспорядок? — спросил Разиэль.

— Не знаю. Возможно… когда их деградация стала совсем сильной, гвардейцы начали просто забывать, откуда они брали книги, — ответил Рахаб. — По опыту моего клана, мы долго пытались читать, чтобы сохранить разум в целости.

— Он тоже был повреждён? — спросил Разиэль. — Когда я разговаривал с вами, то, конечно, заметил разницу в сравнении с тем, какими помнил вас, но всё же я бы не сказал, что вы, как бы это выразиться… вообще не соображали.

— И всё же вчера, когда я только пришёл сюда, чтение сперва давалось мне с трудом, — сказал Рахаб. — Признаюсь, я даже испугался. И тогда… я чувствовал, что по мере того, как меняется тело, снижаются умственные способности. Я говорил об этом с Зефоном, но его собственные изменения носили совершенно другой характер.

— В каком смысле — другой характер? — Разиэль нахмурился.

— Это… сложно описать. Но его просто не беспокоило то, что беспокоило меня. Я словно общался с существом из другого мира.

— Разум, инстинкты и рефлексы для него имели небольшое различие, — сказал Разиэль. — По крайней мере, так я понял его слова. Хотя он вполне осознавал себя как личность и в общении был даже… похож на себя.

— Что ты имеешь в виду? — спросил пятый лейтенант, наконец решив обнаружить своё присутствие.

— Зефон! — воскликнул Разиэль. — Ты напугал меня.

Вероятно, эти слова старшего требовали от Зефона какой-то реакции. Но пятый лейтенант не понимал, какой именно.

— Что ты имеешь в виду, говоря, что в общении я был похож на себя? — спросил Зефон.

— Ну… манерой речи, — ответил Разиэль, даже забыв сказать, что подслушивать вообще-то нехорошо. — Не было ощущений, что у тебя нет эмоций или мыслей. Разве ты не помнишь наш разговор в Соборе?

— Помню, — ответил Зефон.

— Если бы ты сам не дал понять, что изменения коснулись не только твоего тела, но и разума, я бы не понял этого, — сказал Разиэль.

— А они коснулись?

— Ты решил лечь спать на полу, — заметил Рахаб.

— И что? Я привык вообще не двигаться.

— Мне сложно объяснить это, — сказал четвёртый лейтенант. — Но ты правда изменился. Сейчас ты по-прежнему не видишь разницы между разумом, инстинктом и рефлексом?

— Зачем мне задаваться подобными вопросами? — Зефон пожал плечами. — Это не тот предмет, который стоит обдумывать.

— Почему ты вообще решил упомянуть это тогда? — спросил Разиэль.

Зефон задумался.

— Я хотел сделать тебе неприятно, — сказал он. — Испугать тебя.

— Испугать меня? — переспросил Разиэль.

— Да. Почему-то я был уверен, что такие слова будут неприятны тебе.

— То есть, ты сам едва ли осознавал, что и зачем делаешь, — заключил Разиэль.

— Вероятно, — ответил Зефон, снова ощущая неприятные эмоции, хотя он затруднялся сказать, какие именно. Ему просто хотелось убрать Разиэля куда-нибудь подальше. Но самым логичным сейчас было уйти самому.

Именно это пятый лейтенант и сделал, решив вернуться к работе. Но это, к сожалению, не могло решить проблему с Разиэлем.

Зефонимы в последние годы существования клана не привыкли, что могут уйти от чего-то неприятного в долгосрочной перспективе. Они жили в Соборе и практически не выходили оттуда, бежать от угрозы было просто некуда. Они могли заманить жертву в более удобное для засады место, но в целом, если угроза приходила к ним в дом, то нужно было придумать, как от неё избавиться.

Но от Разиэля избавиться было нельзя.

Раздражение нарастало. Зефон не мог сосредоточиться на задании Каина, и это раздражало ещё сильнее. Собрав письменные принадлежности, он пошёл прочь из библиотеки. Возможно, стоило уйти совсем к себе, в свои покои. Там должно было получиться отвлечься.

Вскоре Зефон сел уже за свой стол, в кабинете, отделанным с использованием большого количества дымчато-голубых тканей. Магические светильники давали тёплый свет, но могли регулироваться так, чтобы он был более нейтральным, позволяя точнее различать оттенки окружения. Помещение было совсем небольшим, но оттого — более уютным. Здесь и правда было спокойнее. Было ощущение, что Зефона никто не потревожит. И не придёт незваным.

Это была его часть Святилища. Пока здесь безопасно, сюда всегда можно уйти. Пожалуй, имело смысл проводить здесь больше времени.

* * *

Каин сидел в тронном зале. Звёзд сегодня не было — облака перекрыли небо практически полностью. Обычные, дождевые. Да, определённо нужно будет либо починить крышу, либо перенести тронный зал в другое место. Первый вариант пока что нравился Каину больше.

Какой силой должны были обладать Колонны, раз смогли восстановиться в одно мгновение? Из чего они вообще были сделаны, и какое значение имела именно эта форма? Может, они связывали токи энергий на земле, в небе и под землёй? Как знать…

Дверь тронного зала отворилась, и император повернул голову. В помещение вошёл Турэл. Приблизившись к трону, он опустился на одно колено и склонил голову, как вчера Рахаб. Интересно… а как это будет с Разиэлем?

— Мастер, — прозвучал голос второго лейтенанта. — Я принял решение.

Каин кивнул.

— И что же привело тебя к нему? — спросил он.

— Вы правы — я понимаю, что будет, если люди попробуют уничтожить трубы Тартара. Вулканическая зима. Это, возможно, будет и не концом человеческой расы… но как знать? Тартар необходимо вернуть под контроль вампиров, а это моя земля. Никто не знает её лучше. И, к тому же, я всё ещё несу ответственность за то, что произошло в Совете после вашего… отбытия.

— Даже оставшись старшим, ты не мог и не должен был нести ответственность за действия других, если они не признали тебя моим преемником по праву старшинства, — сказал Каин. — Ты не обладал всей полнотой власти. Не имея средств, ты не мог влиять на братьев. Значит, ты не в ответе за их поступки. Но в ответе за свои.

— Мастер? — Турэл всё же рискнул поднять на Каина глаза. Секунду назад ему казалось, что император сейчас признает, что остальные должны были слушаться его, но тот явно имел в виду нечто другое.

— Как старший, ты не нашёл мирного решения и не смог договориться со своими же братьями, — сказал Каин. — Ты попытался взять на себя слишком многое.

— Я… лишь хотел, чтобы империя процветала, — ответил второй лейтенант.

— Под твоим началом.

— В Совете должен был быть старший, разве нет?

— Возможно, — ответил Каин. — Но ты не обладал ни авторитетом, ни достаточной гибкостью, чтобы действительно стать таковым.

Слова императора ранили. Но Турэл прекрасно понимал, что они были правдивы. Он должен был найти другое решение. То, которое не повлекло бы за собой войну. Не требовать от братьев беспрекословного послушания — пусть даже старший из них, он не был императором и не имел права занять трон. Он бы первым оспорил право старшинства Разиэля, если бы тот высказал намерение занять место Каина. Так почему он решил, что он сам — лучшая кандидатура?

— Ты не уберёг империю в моё отсутствие, — продолжил Каин. — Ты допустил войну и восстание. В этом, как старший, ты виноват передо мной.

Да, империя была обречена. Каин знал это. Он сам бросил своё творение на произвол судьбы — это было проще, чем смотреть, как оно медленно погибает. Казнь Разиэля далась императору нелегко. В тот день Каин похоронил собственную мечту. Тогда ему казалось, что больше ничего не имеет значения. Действия его сыновей — в том числе. Какая разница, если исход — один?

Но теперь они снова были живы. А прошлое, неожиданно, никуда не делось. Не все ошибки ещё можно было исправить. Но стоило их проанализировать.

Турэл не знал, что отвечать. Он мог бы сказать, что готов сделать всё, что угодно, чтобы искупить вину, но это не требовалось. Поэтому он просто ждал первых приказаний.

Неожиданно ему подумалось, как бы поступил Разиэль. Если бы Каин исчез, то польстился бы старший на трон? Или действовал бы умнее? Может, в конечном итоге, место второго было не просто порядком обращения? Оно и правда было заслуженным?

— Я хочу, чтобы ты попытался сильнее фокусироваться на своих собственных действиях, — сказал Каин. — Не важно, что говорят другие и как они ведут себя. Ты не можешь нести за них полную ответственность. Даже в том случае, если это твои обращённые. Действуй так, чтобы быть примером для других. Чтобы тебя самого нельзя было упрекнуть в неверных решениях и поступках.

— Я… постараюсь, Мастер, — ответил Турэл.

— Хорошо. Постарайся отучиться давить на других — это моё первое поручение. Постарайся наладить отношения с братьями. Но я не требую, чтобы ты бежал мириться с ними тотчас. Думаю, вам всем нужно время. Но помни о моих словах.

— Хорошо, Мастер, — кивнул Турэл. — Я попытаюсь.

— Хорошо. Я сам — далеко не мастер дипломатии, но всё же… не стесняйся обращаться за советом, если почувствуешь необходимость. Обещай, что не будешь молчать о проблемах, лишь бы только выглядеть безупречным.

Для Турэла это было очень жёсткое требование. Вечно второй, он стремился скрывать малейшие недостатки, которыми обладал, только чтобы смотреться лучше на фоне Разиэля. Турэл завидовал старшему, который, как ему казалось, в силу статуса любимца Каина мог позволить себе расслабиться. И всё равно оставался лучшим.

Но требовалось ли Турэлу когда-либо быть идеальным? Мастер вообще когда-то требовал от него быть лучше Разиэля, чтобы заслужить признание? Напрямую — нет. Но почему-то казалось, что это самый правильный путь. Да, Разиэль был старше. Сильнее. Но в действительности чаще ли он удостаивался похвалы? Хотя они все считали Разиэля любимцем Каина, у него, как и всех, были промахи. Почему Турэл когда-то решил, что ему нужно быть идеальным, чтобы быть лучшим? Что ему вообще нужно быть лучшим? Каин когда-то доверил ему строительство Дымовых Труб. Ему, а не Разиэлю. Это была очень высокая честь. Но второму лейтенанту всё было мало. Ради чего он так жаждал наконец-то стать первым? И почему решил, что избрал верный путь?

— Турэл, — позвал его Каин. — Я могу рассчитывать на твою честность?

— Я… постараюсь, Мастер, — выдавил наконец второй лейтенант. — Это не будет просто, поэтому я… раз уж вам нужна моя честность — я не могу дать вам такое обещание. Не сейчас. Но я обещаю… стараться.

Каин снова кивнул.

— Поднимись. Я не хочу принуждать тебя. Но я хочу помочь. Я не смогу этого сделать, если ты не позволишь.

Турэл поднялся и посмотрел на Каина. Он не мог скрыть удивление во взгляде. Помощь с чем именно предлагал ему Мастер? Не то, чтобы у Турэла не было проблем, но с которой из них мог бы помочь Каин?

— Вы… хотите помочь мне наладить отношения с братьями? — спросил Турэл.

— В первую очередь — с самим собой. Я знаю вас лучше, чем ты думаешь. Тебя — в том числе. Ты пережил очень тяжёлые вещи, но я не потрудился найти тебя или как-то облегчить твою участь. Пусть даже так было надо, это не снимает с меня ответственность. По крайней мере, не до конца. Поэтому, если тебя будет что-то сильно беспокоить, я хотел бы знать об этом. Я не могу обещать, что помогу тебе. Но я хочу попытаться. И прошу, чтобы ты дал мне шанс.

— Шанс на что? — не понял Турэл.

На детско-родительские их отношения никогда не тянули, и Каин вряд ли имел в виду именно это — было бы слишком странно. Но что тогда?

— Я не думаю, что ты доверяешь мне, — сказал Каин прямо. — Конечно, я не прошу, чтобы ты выворачивал передо мной душу, но меня радует, что ты намерен хотя бы попытаться быть со мной откровенным. Мне хотелось бы, чтобы ты видел во мне союзника.

— Вы считаете… что я не вижу?

— Не видишь. Ты видишь во мне лишь того, чьё одобрение надо заслужить. Практически любой ценой. Не нужно. Что тебе нужно в действительности — это одобрение от тебя самого.

— Это… не будет просто, — заметил Турэл. — Особенно после ваших слов.

— Без них проще бы не было, — ответил Каин. — Ты бы просто продолжал обманывать себя. Но это не принесло бы тебе облегчения.

— Пожалуй… вы правы. Спасибо.

Император улыбнулся уголками губ.

— Что ж, для начала, по-моему, неплохо. Пока достаточно проникновенных разговоров?

— Если можно… да. Есть что-то, чем я сейчас могу быть полезен? — спросил Турэл.

— Кажется, вчера расчистили ход до оружейной. Если ты разберёшься там, это будет полезным, — сказал Каин. — Найди меня, как закончишь. Ну или… если захочешь поговорить.

— Хорошо, — Турэл кивнул. — Это всё?

— Да. Ступай.

Турэл вышел. Что ж… уже трое за две ночи. Неплохой результат.

* * *

Наладить отношения с братьями… Пока Турэл шёл до оружейной, он гадал, представляет ли Каин хоть на секунду, насколько это будет сложной задачей. После того, что случилось с Разиэлимом после войны. Хотя во время восстания людей у Турэла появилась слабая надежда на то, что они всё же смогут прийти к миру. Да, под его началом, но, когда Доума созвал Совет, впервые за долгое время, и сообщил о нападении на Курхаген и выживших разиэлимах, Турэл ни на миг не подумал о том, чтобы воспользоваться этим. Курхаген был не только одним из важнейших городов для экономики третьего клана — это была их родина как вампиров, священный город. И людям нельзя было прощать такой наглости.

Когда у них появился общий противник, они быстро пришли к соглашению и разделили обязанности. Турэл действительно стал номинально старшим, координируя действия всех остальных, но он также прислушивался к братьям, не пытаясь отрицать, что в ряде вопросов они намного компетентнее его. Возможно, местами Турэл старался контролировать слишком многое, но всё же он никогда не считал, что он один такой умный, а все вокруг — бездари, которые точно не знают, как будет лучше. Он передавал обращённым многие задачи безо всякого опасения, что те будут сделаны плохо. И, разумеется, он признавал таланты братьев. Он без колебаний отдал Доуме командование объединёнными силами кланов и сам убеждал Рахаба не противиться этому решению, когда тот настаивал на том, что будет вести своих воинов сам. Может, братья всё же увидели бы в нём достойного лидера под конец войны. Может быть. Если бы не Хранители былых времён, что вырвали его из родного времени и вернули в прошлое Носгота, внешне благополучное, но с изнанки — не менее чёрное, чем его будущее.

Турэл едва обращал внимание на своё окружение. Он шёл знакомыми коридорами, лишь краем сознания отмечая, каким пустым сейчас ощущается Святилище Кланов. И тем более странным было то, что он услышал звуки скользящего по лезвию точильного камня, едва только открыл дверь в оружейную.

— Доума? — позвал второй лейтенант, проходя внутрь.

Его брат поднял голову. Он сидел прямо на полу посреди помещения, заставленного многочисленными стойками с оружием, и точил короткий топор.

— Привет, — поздоровался младший.

— Что ты здесь делаешь?

— Просто решил выяснить, как у нас дела с оружием. А ты?

— Каин попросил меня разобраться здесь, — ответил Турэл.

— Значит, ты уже дал ему ответ?

Второй лейтенант кивнул.

— Поможешь мне? — спросил он.

— Отчего нет? — Доума пожал плечами и поднялся, отложив топор.

Разумеется, сперва следовало посмотреть, сколько единиц оружия вообще в их распоряжении, и какого. Затем — проверить, в каком оно состоянии. Хотя на них шестерых в любом случае должно было найтись что-то приличное.

— Ты сам ещё ничего не решил? — спросил Турэл спустя некоторое время.

— Нет пока.

— А что мешает?

— Какое тебе дело? — отозвался Доума чуть раздражённо.

Старший пожал плечами.

— Просто интересно. Может, я смогу помочь тебе каким-то образом, если ты выскажешься.

— Хм. Расскажешь мне, как правильно?

— Задам пару вопросов, которые, быть может, помогут сделать выбор.

— Каких, например?

— Ну… — Турэл задумался, разглядывая лезвие очередного меча. Кажется, этот мог быть ему по руке. — Если ты не готов соглашаться, то почему не готов отказаться уже сейчас?

— Потому что сейчас действовать в одиночку, без оглядки на других — верх глупости. И Каин прав — нам нужен здоровый мир. В юности я просто не задумывался о том, что люди… однажды закончатся. Я не умею быть бережливым. И не очень-то хочу учиться. Но, чтобы я мог позволить себе это, нужны ресурсы, которых нет. Только вместе мы сможем изменить это. Но вместе с тем я не хочу снова брать на себя обязанности по управлению кланом.

— Почему бы тебе не сказать об этом Каину? — спросил Турэл. — С кланом или без, ты — опытный и сильный воин. Мы были бы рады твоей помощи. Но стоит сразу обозначить, что ты не хочешь снова становиться правителем.

— Ты думаешь, он позволит мне это?

— Ты не узнаешь, пока не поговоришь с ним прямо. Если он откажет — что ж, тогда и ты будешь иметь полное право отказаться.

Доума какое-то время молчал.

— И ты в самом деле веришь, что мне ничего не будет за это.

— Это хороший способ проверить, насколько Мастер с нами честен, — сказал Турэл. — Ты ведь… наверняка помнишь день казни Разиэля.

— Помню, — ответил Доума, немного помолчав.

— Я… предложил уничтожить Разиэлим, потому что боялся. После того, как Каин приказал убить своего любимца — я не мог быть уверен, что однажды не стану следующим. Я бы перебил вас всех хоть самолично, если бы Мастер потребовал этого. Но только это не спасло бы меня от страха. Мне нужно верить Каину — и верить в него так же, как верит Рахаб. Более того, Мастер сам знает и понимает это. Если он нарушит своё слово и не отпустит тебя или навредит — ему больше не будет веры. И я… Я отвернусь от него. Навсегда.

Какое-то время Доума молчал.

— Сильно, — высказался он наконец. — И всё же ты сам не станешь осуждать меня?

— Если тебя не привлекает власть, то за что мне тебя осуждать? Хотя после того, как ты бросил мне вызов, я не думал, что ты откажешься.

— Почему?

— А разве ты сделал это не потому, что хотел править сам?

— Нет. Я не хотел подчиняться тебе, — объяснил Доума. — Не хотеть подчиняться и хотеть править — совсем не одно и то же. Кроме того, я хотел войны. Особенно — войны с тобой. Я даже не особо беспокоился о том, что скажет на это Каин, когда вернётся. Даже если бы я был уверен, что он швырнёт меня в Бездну следом за Разиэлем, я поступил бы так же.

— Тогда почему ты развязал войну только после его исчезновения? — спросил Турэл.

— Я всё-таки не самоубийца и уж тем более не идиот. Пока вы с Разиэлем оба были в полной силе, никакой войны бы просто не было. Мой клан был бы стёрт с лица земли стремительно и точно, и никакие укрепления не спасли бы меня. Но после… о, это был шанс показать, на что мы способны. Впервые за долгие сотни лет.

— Понятно. И всё же… что ты планируешь делать? Просто скитаться по миру с копьём наперевес?

— Это не такой уж плохой план.

— Мне тяжело это понять, — признался Турэл. — Но я точно не стану тебя осуждать, что бы ты ни решил. Если Мастер тебе откажет… я не знаю, как я буду жить дальше, не доверяя ему. Наверное, я предпочту предложить Разиэлю основать новый Совет. Без Каина.

— Он может убить нас так же легко, как и вернул, — заметил на это Доума.

— И пусть. Это лучше, чем жить в вечном страхе. Когда Разиэль убил меня… скажу честно, я ощутил облегчение. Не всякая жизнь лучше смерти, если у тебя нет ни шанса на избавление. Я не хочу жить в вечном страхе перед собственным Мастером. Так что… время быть честными с ним. Он сам сегодня сказал мне, что хотел бы, чтобы я ему доверял. Можно ли доверять тому, кого боишься?

— Удобно. Ты выбрал следовать за ним и теперь уговариваешь меня не делать этого. В случае чего именно я пострадаю.

— Я обещаю, что вступлюсь за тебя и разделю наказание, каким бы оно ни было. Но подумай сам — через девять ночей Каин потребует ответа. Ты точно готов сделать вид, что на всё согласен?

— Даже прыгнешь за мной в Бездну? — хмыкнул младший.

— Если… до этого дойдёт — да, — ответил Турэл, хотя и с заминкой. — Я клянусь. И я уверен, что Разиэль поступит так же.

— А младшие?

— Не знаю. Но почему ты так беспокоишься из-за них?

— Было бы намного спокойнее, если бы мы могли диктовать Каину свои условия. Но это возможно только в том случае, если он не сможет обойтись без нас. Если младшие нас не поддержат, Каин может просто и дальше рассчитывать на их верность. Три клана — этого достаточно. Более чем.

Турэл на какое-то время задумался. Если бы они могли диктовать Каину свои правила… Если бы он не мог приказывать им по праву сильного — конечно, его не нужно было бы бояться. Какое-то время. И вместе с тем — продолжать бояться вечность, что однажды он найдёт способ.

— Тогда он мог бы убить нас и создать новых сыновей, — сказал Турэл. — Борьба с ним — это не выход.

— Я… попробую поговорить с ним откровенно, — сказал Доума наконец. — Но не сегодня. И, возможно, не завтра. Мне нужно время. Но ты прав. Стоит обозначить мою позицию. Хотя бы попытаться.

— Расскажи потом… как пройдёт. Хорошо?

— Ладно.