Barba viola (джен)

В канун Нового года пробуждение Мон-Со было необычным. Началось с того, что электронный будильник вместо привычного космического марша неожиданно заиграл давно запрещённую арзакскую новогоднюю песенку, которую, впрочем, на праздничных гуляниях с удовольствием орала и менвитская молодёжь. Даже слова ещё остались в памяти — что-то про ёлочку и злого лесоруба, решившего порадовать детишек.

Тихо выругавшись, полковник вырубил несносную мелодию и со злости швырнул будильник на кровать. Затем, не глядя, сунул ноги в идеально ровно стоящие у кровати сапоги...

И-и-и-и-у-у-у-у!

От неожиданности Мон-Со моментально выпрыгнул из сапог (пол холодный, зараза!) и выругался уже на всю каюту. В правом сапоге, когда его удалось извлечь из-под кровати, обнаружился зелёный пучеглазый лягуш с на редкость придурковатой мордой. Ему бы ещё бороду прицепить — будет вылитый Баан-Ну!

Так, спокойно. Этакими темпами и до штурманского диссидентства докатиться недолго!

Неудивительно, что к встроенному шкафу полковник пробирался крадучись и внимательно глядя под ноги. Впрочем, это его не спасло. Стоило распахнуть дверцу, как послышался звук падения чего-то тяжёлого, а Мон-Со окутало странное облако с химически-цветочным запахом. Он зажмурился и оглушительно чихнул.

Странное покалывание по всему телу быстро заставило комэска распахнуть глаза. Он поднёс к лицу руку и успел заметить, как странный переливающийся порошок с лёгким шипением впитывается в кожу, почему-то приобрётшую сиреневый оттенок. Уже предчувствуя беду, полковник метнулся к зеркалу...

Вихри пустынные!

Из рамы на него смотрело нечто невообразимое. Коротко стриженные волосы, ещё пять минут назад светло-русые, кожа, пижама — всё имело нежно-сиреневый цвет. Мон-Со, эталон истинно менвитской красоты, походил сейчас на какого-нибудь арзака!

Быстро выяснилось, что универсальное очищающее средство №2 с проблемой не справляется. Полковник, одевшись быстро, как ни на одной тренировке (хорошая всё-таки привычка — упаковывать одежду в чехол!), кинулся к офицерскому умывальнику — ещё оставалась пусть слабая, но надежда, что красящуюся гадость удастся смыть по старинке, водой.

Опоздал. Из-за запертой двери слышался плеск и изощрённые проклятия — значит, штурману тоже досталось. Более цветистые ругательства умел придумывать только Баан-Ну.

Вскоре к разноцветной компании присоединился Лон-Гор. Ему, можно сказать, повезло — окрасилась только правая рука, ухо и чуть задело щёку.

Врач постучал по двери и крикнул:

— Вода не поможет! Только хуже будет!

Плеск и ругательства прекратились.

— Что это за дрянь? — поинтересовался Мон-Со, с отвращением разглядывая сиреневые пальцы.

— Атрихинпеллоцин. Универсальный обеззараживатель. Эффективный и безопасный, но, к сожалению, имеет свойство окрашивать органические ткани. Арзаки им перед полётом корабль обрабатывали, во все моющие средства я его тоже добавляю. Генерала, видимо, привлёк, потому что блестящий.

— Вы всерьёз полагаете, что командир экспедиции способен на такую пакость? — возмутился комэск.

Ответить Лон-Гор не успел — дверь распахнулась, явив их изумлённым взорам Кау-Рука. Вид у него был эпичный: атрихин-что-то-там действительно вступил в реакцию с водой, и теперь штурман выглядел так, будто кто-то от души наставил ему фингалов — лицо и длинная, вопреки всем уставам, всклоченная шевелюра приобрели ядрёно-фиолетовый цвет. Даже по комбинезону — наверняка вечером поленился нормально в шкаф повесить! — расползлись лиловые пятна.

— И что теперь с этим делать?! — вопросил он, требовательно уставившись на Лон-Гора.

— Одежду — постирать, — невозмутимо отозвался тот, — с кожи через день-два сойдёт. А вот волосы придётся остричь.

Штурман скуксился, а Мон-Со почувствовал даже нечто вроде благодарности к генералу. Хоть что-то заставит этого саботажника наконец сделать уставную стрижку!

* * *

Через полчаса три полковника дружно выстроились перед криохолодильником. Открывать его было страшно, хотя ни один из них, конечно, ни за что бы в этом не признался.

Первым не выдержал всё ещё злой Кау-Рук.

— В пустыню! — рявкнул он и рванул дверцу на себя.

Но вместо уложенных в идеальном порядке тюбиков их глазам предстала ослепительная белизна.

Полки были пусты — только с верхней аккурат под ноги штурману спланировал какой-то листок. Тот поднял его и продекламировал:

Близко, близко Новый Год,

Он так просто не пройдёт!

Испытания пройди:

Много ждёт их на пути!

А в конце подарки ждут!

Так вперёд, не стойте тут!

На целую минуту на камбузе воцарилась давящая тишина. Неизвестно, что пугало больше — исчезновение еды или то, что Баан-Ну открыл для себя стихосложение.

Молчание нарушил Мон-Со:

— Что за испытания?

Оба товарища по несчастью уставились на него, как на идиота:

— Новогодние. Ты что, не в курсе?

— Никогда не участвовал.

Те синхронно закатили глаза.

— Для тех, кто не учил историю, — вредным голосом пояснил штурман, — напомню, что такие загадки издавна были непременным атрибутом встречи Нового года. В древности это был целый сложный ритуал, заканчивавшийся обильным застольем и, по некоторым сведениям, жертвоприношением. В наше время всё разыгрывалось уже в шуточном ключе. В общем, цель — пройти ряд испытаний, чтобы получить заслуженную награду.

Мон-Со лишь пожал плечами. Нет, в его семье всегда отмечали просто — символический огонь, подарки под кроватью, общий ужин с белым от сахарной пудры «снежным» пирогом. С утра младшие члены семейства старательно вырезали из блестящей бумаги фигурки снежных итров, спутников зимнего волшебника Мо-Роза, и расклеивали их по всему дому, а Мон-Со, как старшему, ещё и вменялось в обязанность следить, чтобы сёстры опять не поссорились, потому что в такой день гневить Снежного Духа нельзя... Что могло взбрести в голову скучающему генералу, и подумать страшно.

— Кстати, осыпание блёстками — тоже новогодний обычай, — неожиданно заметил штурман. — Только не наш, а арзакский.

Теперь был его черёд оказаться под огнём испытующих взглядов. Но этот негодник лишь непринуждённо пожал плечами. Было не время бороться с крамолой, но мысленную пометку на будущее Мон-Со сделал. Наверное, веди он обыкновенный список, тот бы уже мог потягаться по объёму с первым томом «Завоевания Беллиоры».

Пока требовалось продумать план борьбы с очередной генеральской причудой. Кау-Рук настоял на том, чтобы начать с проверки рубки. Мон-Со пытался возразить:

— Ну не сошёл же он с ума!

— Знаешь, после этого, — штурман с отвращением дёрнул себя за фиолетовую прядку, — я уже ничему не удивлюсь!

Непрошибаемый аргумент. Оставалось надеяться, что внезапная смена расцветки зачтётся за первое испытание.

В рубку в итоге отправилась вся троица. И застала там... Нет, до разгрома оно определённо не дотягивало, но и этого оказалось достаточно, чтобы Кау-Руку поплохело. Перемешанные диванные подушки — ещё ладно, а вот пропажу блокнота с расчётами курса штурман принял близко к сердцу. Сам, конечно, виноват, что раскидывает вещи где ни попадя, но при виде его побелевшего лица даже у Мон-Со не хватило духа съязвить.

— Вот так всё обычно и начинается, — зловеще прокомментировал Лон-Гор. — С похищения...

Ответом ему было нецензурное штурманово шипение. Ну да, посмотрели бы они на врача, если б у того пропала какая-нибудь медицинская приблуда!

Кау-Рук, отведя душу, окончательно взял на себя обязанности генератора идей и объявил:

— Идём в медотсек!

— Почему сразу туда? — взъершился Лон-Гор.

— Потому что ты к себе никого не пускаешь! Значит, по генеральской логике, там самое место прятать.

Врач осознал масштаб проблемы и рванул в коридор прытче остальных.

В медотсеке, на первый взгляд, всё было в порядке. Чистота, блеск, ничего лишнего — аж глазу приятно. Лон-Гор заметно успокоился, но всё же принялся за осмотр. Стол, ящик с инструментами, шкаф с лекарствами... При виде той самой бутыли со спиртом штурман красноречиво облизнулся.

— Может, по стопочке?

— Без закуски — не позволю! — отчеканил Лон-Гор, не отвлекаясь от своего занятия, и захлопнул дверцу. Оставался последний шкаф с какой-то медицинской документацией. Полковники уже расслабились и заскучали... Но тут врач подпрыгнул и выдал такое, что даже штурман посмотрел на него с завистью.

— Генерал стащил инструкцию по эксплуатации криокамер, — пояснил Лон-Гор.

— Может, ты сам её куда-нибудь засунул?

— Я. Всегда. Всё. Кладу. На место!

В это верилось, а жаль. Загадки загадками, но криокамеры — это серьёзно.

— Вы как хотите, а я в анабиозный отсек.

— А может, лучше...

— Вы видели, как этот рассеянный писака плиту с третьего раза включает?! А криокамера — это ни разу не плита!

И впервые за годы полёта всегда рассудительный врач оглушительно хлопнул дверью.

— Кажется, у Ильсора теперь будет личная охрана, — пробормотал Кау-Рук. — Идём?

— Куда?

— Провожать наше медицинское светило. Генерал, конечно, тот ещё фантазёр, но не дурак, и такую реакцию наверняка предусмотрел.

Что ж, этот розыгрыш следовало затеять хотя бы затем, чтобы услышать комплимент Баан-Ну в исполнении штурмана.

Лон-Гор уже скрылся из виду, но вдалеке отчётливо слышался топот. Штурман рванул на звук. Мон-Со ускорил шаг, а потом тоже побежал — полковники, конечно, без причины не носятся, но и оставаться одному в нынешних условиях особо не хотелось. Эта спешка их и подвела.