Barba viola (джен)

Звёздный полковник Мон-Со крался по коридорам «Диавоны», стараясь ступать неслышно и то и дело шёпотом поминая Рамерийскую пустыню. За пятнадцать без малого лет полёта ему в голову приходили мысли разной степени бредовости, но он даже вообразить себе не мог, что когда-нибудь будет прятаться от собственного командира! Вот как сейчас.

...Жизнь на грозном звездолёте текла размеренно и, откровенно говоря, до невозможности скучно. Иногда Мон-Со вообще переставал понимать, на кой он тут нужен. Лежал бы сейчас в криокамере рядом со своими лётчиками, как хорошему командиру и положено. Без эскадрильи он всё равно мало что стоит. Обязанности второго заместителя командира экспедиции — скорее формальность. И какой, спрашивается, толк от того, что он целыми днями играет сам с собой в крестики-нолики или гоняет по пустым коридорам футбольный мяч?

Иногда Мон-Со даже завидовал звёздному штурману — вычисление курса корабля отнимало у последнего довольно много времени, да и автопилоту не всегда можно было довериться, и через нередкие в межзвёздном пространстве трудные участки Кау-Рук проводил «Диавону» вручную. Пару раз Мон-Со ему помогал, но даже это ненадолго прогоняло ощущение собственной бесполезности.

Вот в нужности полковника Лон-Гора сомнений не возникало — медик необходим всегда и везде. Беда (для врача) была в том, что и бодрствующие, и погружённые в анабиоз члены экипажа чувствовали себя прекрасно, и все его занятия состояли в наблюдении за состоянием спящих. Светило рамерийской медицины отчаянно скучало, держало камбуз в стерильной чистоте и порой поглядывало на тюбики пищевого концентрата с таким интересом, что Мон-Со становилось страшно их есть. Нет, Лон-Гора он знал давно и хорошо, но скука — вещь такая...

Вот генерал Баан-Ну, командир межзвёздной экспедиции, от скуки не страдал нисколечко, но вовсе не по причине служебного усердия. Если первое время после отлёта он ещё появлялся в рубке и проверял показания приборов, то через несколько лет все его обязанности, вплоть до заполнения бортового журнала, как-то сами собой легли на плечи первого заместителя. А генерал, запершись в каюте, всецело отдался сочинению совершенно гениального, по его словам, произведения. Вообще-то оно носило гордое и звучное название «Повесть о завоевании неизведанной и опасной планеты Беллиора храбрыми воинами великого Гван-Ло во главе с достойнейшим генералом Баан-Ну, с описанием их невероятных приключений и героических подвигов», но столь пышные наименования уже несколько веков, к огромному сожалению генерала, как вышли из моды, и полковники между собой именовали командирское творение просто «Завоеванием Беллиоры». Сочинял генерал самозабвенно, порой пропуская приёмы пищи и ложась в совершенно непозволительный час. Поначалу за режимом дня следил Ильсор, но когда через месяц после отлёта его, несмотря на бурчание хозяина, всё же погрузили в анабиоз, Баан-Ну пустился во все тяжкие.

Всё же являясь к столу, генерал частенько приносил с собой свой опус и зачитывал подчинённым свежие главы. У Кау-Рука от одного вида пухлой красной тетради начинал дёргаться глаз. Лон-Гор то и дело вздыхал, слушая красочное, но противоречащее всем принципам анатомии описание очередного кровожадного монстра. Мон-Со, пожалуй, терпимее всех относился к командирским фантазиям, считая их каким-никаким, а развлечением.

Было, по его мнению, гораздо хуже, когда к генералу заявлялся страшный, обитающий даже в космосе зверь Неписец. Лишившись общества своей музы, Баан-Ну становился раздражительным и капризным, придирался по мелочам к подчинённым и даже к самой «Диавоне», у которой то «двигатели слишком громко гудят», то «лампочки слишком часто мигают».

В последний раз эта милая зверушка посетила генерала недели две назад. Несколько дней Баан-Ну вёл себя в своих лучших неписуевских традициях: Лон-Гор, которого уже достали требования прямо вот сейчас разбудить Ильсора, прятался в анабиозном отсеке, штурман буквально поселился в рубке, даром что там был диван, и даже Мон-Со приостановил тренировки, опасаясь привлекать внимание раздражённого начальства.

На десятый день полковники, как обычно, собрались после обеда в рубке, к которой генерал, казалось, утратил всякий интерес. Кау-Рук уткнулся носом в звёздную карту, его коллеги расположились на диване за игрой в крестики-нолики. После третьей проигранной партии Лон-Гор, крадучись, ушёл — настало время проверки криокамер. Педантичный Мон-Со взялся наводить порядок, но вот беда — за последнюю неделю он убирался в рубке не менее дюжины раз, а меблировка не отличалась разнообразием, и все её элементы он уже успел перетасовать не по одному разу. За исключением, конечно, панели управления, но подступы к ней штурман охранял не менее ревностно, чем Лон-Гор — свой шкаф с лекарствами. Оставалось только в очередной раз симметрично расставить диванные подушки...

В самый разгар этого интереснейшего занятия в рубке неожиданно появился генерал. Он только сухо кивнул Мон-Со и, увидев своего нелюбимого заместителя, направился к нему с явным намерением задолбать. Комэск, собиравшийся было удрать, как только начальство повернётся к нему спиной, замер — за годы полёта он успел узнать, как опасно отрывать Кау-Рука от работы и как страшен в гневе интеллигентный с виду штурман. Скука его, конечно, достала, но не до такой же степени, чтобы допускать драку командира с его первым заместителем!

Но до Кау-Рука генерал не дошёл, замерев напротив электронного табло. Оно не показывало ничего необычного, только дату и время, но Баан-Ну уставился на него так, будто смотрел приключенческий фильм.

— Да ведь скоро Новый год! — громогласно объявил он несколько секунд спустя.

— Так точно, мой генерал! — подтвердил Мон-Со из-за его плеча. Новый год... да, был когда-то такой праздник. Давно, ещё до Гван-Ло, когда арзаки были свободными людьми, а он сам — юным курсантом Военно-воздушной Академии. Помнится, в домах и на площадях появлялись пёстро наряженные серебристые ёлки, здания украшались разноцветной подсветкой, а на люди улицах пели, плясали, смеялись... В развлечениях участвовали и менвиты, и арзаки, но общий шумный тон веселья задавали именно последние.

После Пира об этом пришлось забыть. Шумные гуляния были запрещены как несовместимые с достоинством избранной менвитской расы. Выходные, длившиеся когда-то добрых две недели, постепенно сокращались, пока не были отменены совсем. И вообще праздники, унаследованные от старой эры, Верховный правитель не слишком-то жаловал. И с чего генерал вдруг вспомнил?

— Значит, мы должны его отметить! — вырвал комэска из размышлений неожиданно бодрый голос Баан-Ну.

От такого заявления даже штурман подпрыгнул в своём кресле, а генерал продолжал, сияя, как родимый Сириус:

— И как я раньше не додумался! Так, надо написать сценарий... стол, подарки... про костюм не забыть... — и, развернувшись, с почти неприличной для избранника скоростью устремился к выходу.

Комэск и штурман горестно переглянулись — они уже достаточно были знакомы с буйной фантазией командира. Баан-Ну, притормозив у двери, обернулся к ним:

— Только не вздумайте ничего говорить Лон-Гору! Сюрприз ему будет! Это приказ, понятно? — И пообещал: — И для вас тоже будут сюрпризы!

Едва за окрылённым генералом захлопнулась дверь, Кау-Рук тихо застонал и легонько стукнулся лбом о приборную панель. И Мон-Со, вместо того чтобы съехидничать, с трудом подавил желание сделать то же самое.

Сам он, конечно, ни за что не догадался бы, как обойти генеральский приказ, и Лон-Гор так и остался бы в неведении. К счастью, штурман умел чертить не только карты и смог вполне доходчиво обрисовать (в прямом смысле слова) врачу командирские замыслы. Полковник медицинской службы тяжело вздохнул и извлёк из своего заветного шкафчика бутыль медицинского спирта и три мензурки.

Следующие три дня обещали быть напряжёнными.

В канун Нового года пробуждение Мон-Со было необычным. Началось с того, что электронный будильник вместо привычного космического марша неожиданно заиграл давно запрещённую арзакскую новогоднюю песенку, которую, впрочем, на праздничных гуляниях с удовольствием орала и менвитская молодёжь. Даже слова ещё остались в памяти — что-то про ёлочку и злого лесоруба, решившего порадовать детишек.

Тихо выругавшись, полковник вырубил несносную мелодию и со злости швырнул будильник на кровать. Затем, не глядя, сунул ноги в идеально ровно стоящие у кровати сапоги...

И-и-и-и-у-у-у-у!

От неожиданности Мон-Со моментально выпрыгнул из сапог (пол холодный, зараза!) и выругался уже на всю каюту. В правом сапоге, когда его удалось извлечь из-под кровати, обнаружился зелёный пучеглазый лягуш с на редкость придурковатой мордой. Ему бы ещё бороду прицепить — будет вылитый Баан-Ну!

Так, спокойно. Этакими темпами и до штурманского диссидентства докатиться недолго!

Неудивительно, что к встроенному шкафу полковник пробирался крадучись и внимательно глядя под ноги. Впрочем, это его не спасло. Стоило распахнуть дверцу, как послышался звук падения чего-то тяжёлого, а Мон-Со окутало странное облако с химически-цветочным запахом. Он зажмурился и оглушительно чихнул.

Странное покалывание по всему телу быстро заставило комэска распахнуть глаза. Он поднёс к лицу руку и успел заметить, как странный переливающийся порошок с лёгким шипением впитывается в кожу, почему-то приобрётшую сиреневый оттенок. Уже предчувствуя беду, полковник метнулся к зеркалу...

Вихри пустынные!

Из рамы на него смотрело нечто невообразимое. Коротко стриженные волосы, ещё пять минут назад светло-русые, кожа, пижама — всё имело нежно-сиреневый цвет. Мон-Со, эталон истинно менвитской красоты, походил сейчас на какого-нибудь арзака!

Быстро выяснилось, что универсальное очищающее средство №2 с проблемой не справляется. Полковник, одевшись быстро, как ни на одной тренировке (хорошая всё-таки привычка — упаковывать одежду в чехол!), кинулся к офицерскому умывальнику — ещё оставалась пусть слабая, но надежда, что красящуюся гадость удастся смыть по старинке, водой.

Опоздал. Из-за запертой двери слышался плеск и изощрённые проклятия — значит, штурману тоже досталось. Более цветистые ругательства умел придумывать только Баан-Ну.

Вскоре к разноцветной компании присоединился Лон-Гор. Ему, можно сказать, повезло — окрасилась только правая рука, ухо и чуть задело щёку.

Врач постучал по двери и крикнул:

— Вода не поможет! Только хуже будет!

Плеск и ругательства прекратились.

— Что это за дрянь? — поинтересовался Мон-Со, с отвращением разглядывая сиреневые пальцы.

— Атрихинпеллоцин. Универсальный обеззараживатель. Эффективный и безопасный, но, к сожалению, имеет свойство окрашивать органические ткани. Арзаки им перед полётом корабль обрабатывали, во все моющие средства я его тоже добавляю. Генерала, видимо, привлёк, потому что блестящий.

— Вы всерьёз полагаете, что командир экспедиции способен на такую пакость? — возмутился комэск.

Ответить Лон-Гор не успел — дверь распахнулась, явив их изумлённым взорам Кау-Рука. Вид у него был эпичный: атрихин-что-то-там действительно вступил в реакцию с водой, и теперь штурман выглядел так, будто кто-то от души наставил ему фингалов — лицо и длинная, вопреки всем уставам, всклоченная шевелюра приобрели ядрёно-фиолетовый цвет. Даже по комбинезону — наверняка вечером поленился нормально в шкаф повесить! — расползлись лиловые пятна.

— И что теперь с этим делать?! — вопросил он, требовательно уставившись на Лон-Гора.

— Одежду — постирать, — невозмутимо отозвался тот, — с кожи через день-два сойдёт. А вот волосы придётся остричь.

Штурман скуксился, а Мон-Со почувствовал даже нечто вроде благодарности к генералу. Хоть что-то заставит этого саботажника наконец сделать уставную стрижку!

* * *

Через полчаса три полковника дружно выстроились перед криохолодильником. Открывать его было страшно, хотя ни один из них, конечно, ни за что бы в этом не признался.

Первым не выдержал всё ещё злой Кау-Рук.

— В пустыню! — рявкнул он и рванул дверцу на себя.

Но вместо уложенных в идеальном порядке тюбиков их глазам предстала ослепительная белизна.

Полки были пусты — только с верхней аккурат под ноги штурману спланировал какой-то листок. Тот поднял его и продекламировал:

Близко, близко Новый Год,

Он так просто не пройдёт!

Испытания пройди:

Много ждёт их на пути!

А в конце подарки ждут!

Так вперёд, не стойте тут!

На целую минуту на камбузе воцарилась давящая тишина. Неизвестно, что пугало больше — исчезновение еды или то, что Баан-Ну открыл для себя стихосложение.

Молчание нарушил Мон-Со:

— Что за испытания?

Оба товарища по несчастью уставились на него, как на идиота:

— Новогодние. Ты что, не в курсе?

— Никогда не участвовал.

Те синхронно закатили глаза.

— Для тех, кто не учил историю, — вредным голосом пояснил штурман, — напомню, что такие загадки издавна были непременным атрибутом встречи Нового года. В древности это был целый сложный ритуал, заканчивавшийся обильным застольем и, по некоторым сведениям, жертвоприношением. В наше время всё разыгрывалось уже в шуточном ключе. В общем, цель — пройти ряд испытаний, чтобы получить заслуженную награду.

Мон-Со лишь пожал плечами. Нет, в его семье всегда отмечали просто — символический огонь, подарки под кроватью, общий ужин с белым от сахарной пудры «снежным» пирогом. С утра младшие члены семейства старательно вырезали из блестящей бумаги фигурки снежных итров, спутников зимнего волшебника Мо-Роза, и расклеивали их по всему дому, а Мон-Со, как старшему, ещё и вменялось в обязанность следить, чтобы сёстры опять не поссорились, потому что в такой день гневить Снежного Духа нельзя... Что могло взбрести в голову скучающему генералу, и подумать страшно.

— Кстати, осыпание блёстками — тоже новогодний обычай, — неожиданно заметил штурман. — Только не наш, а арзакский.

Теперь был его черёд оказаться под огнём испытующих взглядов. Но этот негодник лишь непринуждённо пожал плечами. Было не время бороться с крамолой, но мысленную пометку на будущее Мон-Со сделал. Наверное, веди он обыкновенный список, тот бы уже мог потягаться по объёму с первым томом «Завоевания Беллиоры».

Пока требовалось продумать план борьбы с очередной генеральской причудой. Кау-Рук настоял на том, чтобы начать с проверки рубки. Мон-Со пытался возразить:

— Ну не сошёл же он с ума!

— Знаешь, после этого, — штурман с отвращением дёрнул себя за фиолетовую прядку, — я уже ничему не удивлюсь!

Непрошибаемый аргумент. Оставалось надеяться, что внезапная смена расцветки зачтётся за первое испытание.

В рубку в итоге отправилась вся троица. И застала там... Нет, до разгрома оно определённо не дотягивало, но и этого оказалось достаточно, чтобы Кау-Руку поплохело. Перемешанные диванные подушки — ещё ладно, а вот пропажу блокнота с расчётами курса штурман принял близко к сердцу. Сам, конечно, виноват, что раскидывает вещи где ни попадя, но при виде его побелевшего лица даже у Мон-Со не хватило духа съязвить.

— Вот так всё обычно и начинается, — зловеще прокомментировал Лон-Гор. — С похищения...

Ответом ему было нецензурное штурманово шипение. Ну да, посмотрели бы они на врача, если б у того пропала какая-нибудь медицинская приблуда!

Кау-Рук, отведя душу, окончательно взял на себя обязанности генератора идей и объявил:

— Идём в медотсек!

— Почему сразу туда? — взъершился Лон-Гор.

— Потому что ты к себе никого не пускаешь! Значит, по генеральской логике, там самое место прятать.

Врач осознал масштаб проблемы и рванул в коридор прытче остальных.

В медотсеке, на первый взгляд, всё было в порядке. Чистота, блеск, ничего лишнего — аж глазу приятно. Лон-Гор заметно успокоился, но всё же принялся за осмотр. Стол, ящик с инструментами, шкаф с лекарствами... При виде той самой бутыли со спиртом штурман красноречиво облизнулся.

— Может, по стопочке?

— Без закуски — не позволю! — отчеканил Лон-Гор, не отвлекаясь от своего занятия, и захлопнул дверцу. Оставался последний шкаф с какой-то медицинской документацией. Полковники уже расслабились и заскучали... Но тут врач подпрыгнул и выдал такое, что даже штурман посмотрел на него с завистью.

— Генерал стащил инструкцию по эксплуатации криокамер, — пояснил Лон-Гор.

— Может, ты сам её куда-нибудь засунул?

— Я. Всегда. Всё. Кладу. На место!

В это верилось, а жаль. Загадки загадками, но криокамеры — это серьёзно.

— Вы как хотите, а я в анабиозный отсек.

— А может, лучше...

— Вы видели, как этот рассеянный писака плиту с третьего раза включает?! А криокамера — это ни разу не плита!

И впервые за годы полёта всегда рассудительный врач оглушительно хлопнул дверью.

— Кажется, у Ильсора теперь будет личная охрана, — пробормотал Кау-Рук. — Идём?

— Куда?

— Провожать наше медицинское светило. Генерал, конечно, тот ещё фантазёр, но не дурак, и такую реакцию наверняка предусмотрел.

Что ж, этот розыгрыш следовало затеять хотя бы затем, чтобы услышать комплимент Баан-Ну в исполнении штурмана.

Лон-Гор уже скрылся из виду, но вдалеке отчётливо слышался топот. Штурман рванул на звук. Мон-Со ускорил шаг, а потом тоже побежал — полковники, конечно, без причины не носятся, но и оставаться одному в нынешних условиях особо не хотелось. Эта спешка их и подвела.

Иди они шагом, быть может, и заметили бы препятствие. Но до Мон-Со донёсся сначала звук падения, а затем — ругань разной степени забористости.

Когда он добежал до поворота, Кау-Рук уже помогал врачу подняться. Травм, к счастью, не наблюдалось, разве что к нарисованным штурмановым синякам прибавилась парочка настоящих. На полу валялись обрывки подозрительно блестящей бечёвки. Мон-Со поморщился — такие шутки уже определённо недостойны офицера.

— Я пойду, — заявил Лон-Гор, едва оказавшись на ногах. К счастью, вход в анабиозный отсек уже был в прямой видимости, и провожать врача не было нужды. — А вы ловите генерала! Пока этот деятель не будет обезврежен, я от камер ни на шаг не отойду.

Мон-Со в целом был согласен, но плохо себе представлял, как нужно обезвреживать старшего по званию. Такие фокусы — по части Кау-Рука.

Самозваный генератор идей так и сидел, привалившись к стене. Комэск постоял рядом, но потом, чувствуя себя довольно глупо, тоже опустился на корточки.

— Что делать будем? — спросил он.

— А ты правда никогда в гуляниях не участвовал?

— Со школы косил от них, как только мог.

— Косил? Ты? — недоверчиво ухмыльнулся штурман, но, к счастью, тут же вернул себе нормальное выражение лица. — Ладно. Легенду хоть помнишь?

Мон-Со кивнул. Её все помнят: сказку про злобного Снежного духа, захватившего в плен зимнего волшебника и его слуг-итров, и компанию отважных героев, сумевших победить злую магию при помощи хоть и разожжённого с великими трудностями, но самого обычного огня. Некстати вспомнилось, что тех героев тоже всегда было трое, хотя их имена в разной местности звучали по-разному.

— В общем-то, гуляния всегда строятся по этой схеме, — снова заговорил штурман. — Сначала разыгрывается сценка с похищением...

— Так, стоп. Листок найдётся?

— Я тут, что ли, любитель крестиков-ноликов?

Точно! Все эти приключения определённо плохо влияют на мозг. Комэск извлёк из кармана блокнот и ручку.

— И что дальше?

— После этого герои, разделившись, отправляются в путь... — Кау-Рук на мгновение замолк. — Мне кажется, цели ждут нас в каютах.

— Цели — то есть подарки?

Это даже звучало по-идиотски, но штурман закивал.

— Да. И чтобы до них добраться, нужно преодолеть испытания...

— А почему каюты?

— Смотри, генерал всё продумал. Знал, что после утренних сюрпризов мы всем скопом побежим проверять, всё ли в порядке. У него была куча времени, чтобы подсунуть подарки.

— Зачем такие сложности? Если он пробрался в наши каюты, чтобы провернуть трюк с этой лиловой гадостью, проще всего было оставить их там сразу.

— Ты слишком рационально мыслишь. Смысл-то не просто в подарке, а в испытаниях, за которые он даётся.

Это он сейчас намекает, что понимает генерала лучше Мон-Со? Колкое замечание так и рвалось с языка, но комэск дисциплинированно смолчал. Момент для ехидства был абсолютно неподходящий.

— И что это за испытания?

Штурман задумался.

— Они обычно связаны с ключевыми элементами легенды. Во-первых, нужно соответствующе нарядиться, чтобы Снежный Дух не узнал героев раньше времени. Ну, это мы по милости генерала уже проделали... Во-вторых — преодолеть полосу препятствий. Препятствия, скорее всего, будут расположены на самых ходовых маршрутах, в нашем случае — по пути от рубки к каютам.

В блокноте появилась примерная схема жилого отсека звездолёта. Корявая, конечно, но прикинуть самые опасные места по ней можно.

— Поэтому — не бегать, смотреть под ноги и вообще контролировать обстановку. Что-то мне подсказывает, что бечёвкой генерал запасся основательно.

Мон-Со прилежно записывал.

— Дальше?

— Одно из последних заданий — выпустить пленённых Снежным Духом итров. Обычно под это дело используют какой-нибудь простенький кодовый замок. То есть, скорее всего, в каюты мы так просто не попадём. И, собственно, финал — разжечь тот самый огонь. Надеюсь, наш командир не настолько свихнулся, чтобы воплотить метафору буквально, но включать свет надо будет особенно осторожно.

Мон-Со подвёл под последним пунктом жирную черту. Список получился недлинный, но приятно успокаивающий нервы. Теперь хотя бы примерно понятно, чего ждать.

— Это всё?

— Вроде всё, — кивнул Кау-Рук и неожиданно подмигнул напарнику: — Ну что, удачи?

Что ж, в преддверии испытаний от генерала удача не помешает. Мон-Со полузабытым со времён Академии жестом протянул руку, поверх которой тут же легла тёплая штурманова ладонь.

Мгновение — и ободряющее тепло исчезло. Дальнейший путь каждому из них предстояло проделать в одиночку.

* * *

Всё-таки хорошо, что в конце пути им пришлось разделиться! Нет, препятствия, на которые Баан-Ну не поскупился, — от натянутых в самых неподходящих местах верёвок и неожиданно прилетающих в лоб тяжестей до лужи суперклея с ненавистными уже блёстками, — Мон-Со преодолел вполне успешно, не посрамив чести мундира, и ничего не имел бы против восхищённых зрителей. А вот с дверью, как и предсказывал штурман, появились проблемы. Одной Вселенной ведомо, как криворукому генералу это удалось, но биометрический замок оказался отключён. В таком случае дверь должна была открываться стандартной голосовой командой, но вместо неё... Комэск готов был молиться кому угодно, чтобы камера не вела запись и ни одна живая душа не услышала, как он распевает похабную песенку «Во мне шалят две стопки водки». Утешало его только то, что Кау-Рук в эту самую минуту наверняка с выражением зачитывал какой-нибудь особо пафосный отрывок из оды Верховному правителю.

Свет, вопреки ожиданиям, включился сразу. Но одновременно со щелчком кнопки пульта сверху на Мон-Со свалилось нечто, хорошо приложившее его по голове. Это оказалась толстая тетрадь в твёрдой обложке — сборник избранных цитат из генеральского опуса, старательно переписанных витиеватым почерком Баан-Ну. Вещь бесполезная, но субъективно приятная. Что бы Мон-Со ни думал о литературных достоинствах сего труда, генерал им определённо дорожил, и такой подарок много говорил о его расположении.

Трое полковников встретились в том же месте — недалеко от офицерского умывальника.

— Что подарили? — ещё издалека крикнул Кау-Рук.

— Нет уж, сначала ты.

Шутрман скорчил рожу и вытащил правую руку из-за спины. Хм... Гантеля?

Но Лон-Гор вдруг одобрительно закивал:

— Будильник, да? Видел такие, на них за пару лет до отлёта мода пошла. Орёт мерзко, пока три подхода не сделаешь, не заткнётся.

Кау-Рук застонал, а Мон-Со неожиданно для себя расплылся в довольной улыбке. А вот нечего было постоянно опаздывать на тренировки!

— Не смешно, — обиделся штурман. — Я думал, эта гадость мне башку проломит!

Мон-Со гордо продемонстрировал свой трофей:

— Один-один.

При виде книги Кау-Рук сначала скривился ещё сильнее, а затем почти с нежностью прижал гантелю к груди:

— Беру свои слова назад! Мой будильник — просто прелесть!

Любопытные взгляды скрестились на Лон-Горе. Врач тяжело вздохнул и извлёк из-под медицинской накидки вырвиглазный зелёно-малиновый галстук. Со светло-серой формой аксессуар не сочетался категорически. Впрочем, эта жуть вряд ли хоть где-то смотрелась бы нормально.

— Из личной коллекции генерала? — предположил Кау-Рук.

— Это... слишком. Даже для него.

Но сам Лон-Гор со штурманом неожиданно согласился.

— Вряд ли Баан-Ну тащил всё это на борт с целью одарить нас. Во всяком случае, ждать пятнадцать лет он бы точно не стал. — Врач снова спрятал цветастое безобразие под накидку и ворчливо заметил: — Между прочим, уже время обеда, а мы все пропустили завтрак. Где теперь его искать?

— Завтрак или генерала?

— Подозреваю, что они в одном месте.

— Сначала камбуз, он ближе, — высказался Мон-Со. — Если там его не будет, значит, в рубке.

Но камбуз, к великому огорчению Кау-Рука, оказался всё так же пуст. По дороге в рубку штурман бормотал под нос: «Если он заденет хоть одну кнопочку...»

На своё счастье, к панели управления Баан-Ну всё же не полез, но остальная часть рубки подверглась декорированию в фирменном генеральском стиле. Фигурки снежных итров, больше напоминавших обычных домашних кошек, щедро усыпали стол, диван и даже, к крайнему возмущению штурмана, его любимое пилотское кресло. Экран вместо звёзд транслировал какой-то заснеженный город. Светящийся оранжевый шар в центре стола, видимо, должен был изображать огонь. Из динамиков пиликало что-то праздничное. Пирог, понятно, был генералу не по плечу, но оголодавшие полковники обрадовались и тюбикам концентратов, затейливо уложенных в виде пирамидки. Рядом с ней валялись две книжицы, к которым тут же с радостными восклицаниями кинулись Кау-Рук и Лон-Гор. И в довершение картины — сам генерал, до неприличия довольный собой.

— Как празднуется? — благодушно поинтересовался он, оглядывая фиолетовую троицу. — Вижу, что хорошо. Впервые мои заместители ни разу за полдня не поцапались.

Он что, ещё и к системе видеонаблюдения подключился? Они все определённо недооценивали Баан-Ну. А Мон-Со, к собственному изумлению, почувствовал, что краснеет. До чего довели серьёзного офицера!

— Впрочем, теперь о важном. — Генерал принял выжидательную позу. — И где?

Полковники недоумённо переглянулись.

— Подарок мой где?

Полковничье недоумение сменилось лёгкой паникой. Об ответном подарке в этой суматохе никто из них не подумал. Взгляд Кау-Рука и вовсе красноречиво намекал, что поздравить командование он готов хоть сейчас, только вряд ли это поздравление придётся ему по вкусу.

— Не приготовили, значит? — обиженно протянул Баан-Ну, и вся троица дружно отшагнула назад. Слишком хорошо они помнили, что должно последовать за этой безобидной, на первый взгляд, прелюдией. Полноценная истерика оскорблённой творческой личности в неподражаемом генеральском исполнении. Последнее представление было три года назад, когда Лон-Гор нечаянно скормил утилизатору несколько свежих командирских черновиков. Даже штурман тогда признал, что на театральных подмостках Баан-Ну не было бы равных... Правда, уже постфактум, после пары таблеток успокоительного и профилактической мензурки спирта.

Мон-Со понял, что нужно спасать положение. Прежде чем на их бедовые головы обрушилась лавина причитаний, он вытянулся в струнку и гаркнул:

— Будет сделано, мой генерал!

Звёздный полковник Мон-Со неслышно крался по коридорам «Диавоны». Генерал в ожидании обещанного подарка успел измерить шагами всю жилую часть корабля и теперь пошёл на второй заход. Каждого встретившегося члена экипажа он провожал подозрительным взглядом и так и норовил засунуть нос в медотсек, где обосновались полковники. Как ребёнок, право слово! Но раскрывать тайну заранее ему никто не собирался.

Мон-Со не переставал удивляться, как он вообще согласился на эту авантюру. Если бы кощунственное предложение исходило только от штурмана, комэск, не задумываясь, послал бы его в пустыню. Но когда к уговорам присоединился Лон-Гор, поневоле задумался, а потом вспомнил фиолетового себя в зеркале... и выпалил «Да!»

Теперь ему предстояло обеспечить коварных авантюристов необходимыми для издевательства материалами. Большая их часть, правда, нашлась в вотчине Лон-Гора, но за самым нужным ингредиентом полковник пробирался теперь в грузовой отсек.

Жилая часть осталась позади, и яркий желтоватый свет сменило тусклое мерцание аварийных ламп. В конце коридора уже виднелась дверь грузового отсека с яркой красной точкой сигнализации.

Честно говоря, Мон-Со так и не понял, кому принадлежала эта блестящая — в прямом смысле, ха! — идея. Логично было предположить, что Кау-Руку, но Лон-Гор с таким воодушевлением взялся за её воплощение, что впору было засомневаться. Интересно, последствия хоть кто-нибудь из них просчитать удосужился?

Доступ в отсек — четырёхзначный код. Тяжёлая железная дверь бесшумно отъехала в сторону. Дождавшись, пока она встанет на место, Мон-Со включил налобный фонарик, и чернильную тьму прорезал тонкий белый луч.

Как там Лон-Гор говорил — четвёртый ящик слева? Один, два, три... Ага, вот он. Надеть перчатки, выданные предусмотрительным доктором. Аккуратно откинуть крышку — да, оно. Достать приготовленную баночку, открутить крышку. На колене неустойчиво — поставить на пол. Теперь мерной ложечкой (осторожно, не просыпать на брюки!) отмерить необходимое количество — Лон-Гор сказал, две ложки будет достаточно. Саму ложечку на всякий случай завернуть в салфетку. Плотно закрутить крышку баночки, на всякий случай поместить в пакет. Закрыть ящик. Уф, всё!

После темноты грузового отсека даже аварийное освещение казалось ярким, и Мон-Со старался идти помедленнее, давая глазам привыкнуть. В жилых коридорах он уже крался, замирая перед каждым углом и чутко прислушиваясь — не доносится ли гулкий топот генеральских сапог? Ближе к медотсеку в дальнем пересечении коридоров мелькнула грузная фигура генерала, и комэск прильнул к стене, не желая подвергнуться импровизированному допросу. Это штурман умеет от начальства отшучиваться, а ему придётся выложить всё.

Добравшись до медотсека, Мон-Со захлопнул дверь и устало привалился к ней спиной, чувствуя, как стучит в висках. Будто на боевом задании побывал!

Из соседнего кабинета тут же высунулась голова Лон-Гора.

— Принёс? — деловито поинтересовался он. После вчерашнего полковники как-то незаметно перешли на «ты».

Мон-Со молча протянул ему добычу, и врач, довольно кивнув, исчез.

— Скоро там? — крикнул ему вдогонку штурман, нагло оккупировавший единственное здесь мягкое крутящееся кресло. На столе перед ним красовалась баночка из Лон-Горовых запасов с яркой этикеткой.

Кау-Руку, как самому долбанутому (или творческому, не суть) члену команды, поручили разработку дизайна генеральского подарка, и тот, радостно плюнув на режим, занимался им всю условную космическую ночь. Мон-Со, делая вид, что результат его нисколько не интересует, пододвинул себе другой, обычный стул. Штурман ещё понаблюдал за его старательными попытками не коситься, а затем с горделивой усмешкой сам вручил сослуживцу своё творение.

На рисунке переливались красно-рыжие, почти как у генерала, блестящие, шелковистые даже на вид локоны. Обрамлением служила вычурная золотистая рамка.

— Аляповато вышло, — придрался Мон-Со.

— Это на твой вкус, а генералу наверняка понравится!

С этим утверждением спорить было сложно, и комэск переключился на чтение текста на другой стороне:

— «Спрей для лёгкого расчёсывания бороды... придаёт мягкость и послушность... феноменальный объём... станут густыми и пушистыми... Ваша борода заиграет новыми красками!» Ты что, женских журналов начитался?! — возмутился Мон-Со. — Баан-Ну офицер, а ты ему... про пушистость!

Ответом ему был неприличный гогот.

— Что не так, недоразумение ты звёздное?!

— Я и не думал... что ты... о них... знаешь! — сквозь смех простонал Кау-Рук.

— У меня мать и две сестры, — ледяным тоном отозвался Мон-Со. — Ещё бы мне не знать!

Очередную штурманову колкость предотвратило появление Лон-Гора. Сияющий врач водрузил на стол благоухающую склянку:

— Готово!

Жидкость осторожно перелили в бутылочку, снабдив её пульверизатором.

— Бантика не хватает, — поделился Кау-Рук.

— Обойдётся, — фыркнул Лон-Гор, стаскивая перепачканные перчатки. — У нас генерал, а не генеральша!

— А вдруг обидится, что без обёртки?

Мон-Со пришлось ещё раз прокрасться в грузовой отсек и добыть кусок серебристой ткани для парадных комбинезонов — в неё и завернули подарок. Из обрезков штурман ухитрился соорудить что-то похожее на бантик.

До торжественного обеда оставалось ровно полчаса.

* * *

По коридорам «Диавоны» двигалась торжественная процессия. Впереди чинно вышагивал Мон-Со, бережно неся в руках генеральский подарок. Полковник медицинской службы пристроился за ним, стараясь попасть в шаг. Всё ещё частично фиолетового Кау-Рука засунули в конец.

Четверть часа назад в медотсеке состоялась небольшая перепалка.

— Почему я? — бурчал Мон-Со, оглаживая парадный мундир. — Я офицер, а не демагог! Пусть штурман поздравляет — у него язык хорошо подвешен.

— Он же меня не любит, — невозмутимо отбивался Кау-Рук. — А если я возьмусь поздравлять, непременно ляпну что-нибудь крамольное! Ты-то за рамки устава ни в жизнь не выйдешь.

— Ну пусть тогда...

— А я вообще штатский! — перебил Лон-Гор. — Вы заместители генерала — вот и разбирайтесь между собой!

Разобрались — просто штурман впихнул в руки Мон-Со плод их совместных усилий и вытолкнул его в коридор. Тут же за плечами комэска выстроился остальной отряд, и ему ничего не оставалось, кроме как направиться к камбузу.

Там, закинув на стол перепутанные сапоги, уже скучал Баан-Ну. Правда, при виде процессии он уселся навытяжку и всем своим видом явил достоинство истинного избранника.

Говорить речи Мон-Со никогда не умел, поэтому просто рявкнул: «С Новым годом, мой генерал!» — и протянул командиру свёрток. Не успело ещё отзвучать троекратное «Горр-ау!», а Баан-Ну уже терзал завязки — вредина-штурман постарался затянуть узелки потуже.

— Мой генерал, — осторожно напомнил Мон-Со, — по менвитским обычаям, подарок следует вскрывать после ухода дарителей. Мы же не арзаки!

Баан-Ну это несколько отрезвило, и минут десять он честно пытался изображать сдержанного менвита. Но потом любопытство пересилило, и генерал, подхватив свёрток, пулей унёсся в свою каюту.

За столом стало тихо.

— Делаем ставки? — спросил штурман, но даже его голос звучал как-то неуверенно. Остальные отмахнулись — не до глупостей сейчас!

Тишина внушала тревогу. Мон-Со пытался убедить себя, что отсутствие возмущённых генеральских воплей — уже хороший знак. Но самовнушение с каждой минутой давалось всё труднее.

Ровно через тринадцать минут, согласно камбузным часам, в коридоре раздался топот, и все три полковника совсем не по-менвитски съёжились. В дверь с размаху впечаталось что-то тяжёлое, и в комнату влетел генерал — он сиял, как свежеокрашенная «Диавона», а за ним развевалась борода, переливаясь всеми оттенками фиолетового.

Полковники замерли.

— Великолепно! Роскошно! Изумительно! — басил Баан-Ну. — Мон-Со, сознайтесь, это вы придумали? Ну конечно, кто же ещё так хорошо меня знает! Только вы могли догадаться, что я мечтаю о фиолетовой бороде!

Комэск отмер первым:

— Так что же вы не приказали Ильсору, мой генерал?..

— Верховный правитель не одобрил! Сказал, что фиолетовая борода — это несолидно... Но здесь, пока никто не видит, можно же?

— Конечно, мой генерал! — Теперь и Лон-Гор очнулся. — Тем более что подавляемые желания негативно отражаются на...

— Это прекрасная традиция! — тут же перебил его Баан-Ну. — Отмечать праздники, дарить подарки... Отлично сплачивает экипаж! Если на постоянной основе... Теперь у нас через полтора месяца — День рамерийской армии! Будем праздновать!

Полковники начали медленно сползать со стульев...