С этой стороны реки (джен)

В темной кухне-столовой между буфетом и проемом, ведшим в узкую прихожую, висел календарь с цветущими азалиями. Передвижное окошечко из пластмассы обрамляло цифру 2. Май, 1970 год, как гласили цифры вверху, набранные давно устаревшим шрифтом. Голова у Снейпа перестала гудеть и начала болеть волнами. Мертвый шпион, думал он. Бывший мертвый шпион. Бывший мертвый бывший шпион. Что, ради Альбуса Вульфрика Брайана Дамблдора, происходит?

— На работу опоздаешь, — в очередной раз вякнула у плеча мать. — Завтракай скорей. Ты не обижаешься на Северуса? Он вчера не со зла, с детьми это случается... Вспыльчивый, настоящий принц.

В ее голосе явно звучала гордость, но по какому именно поводу, выяснять не тянуло. В створках буфета он увидел свое отражение— то есть, Тобиаса Снейпа, крепкого маггла тридцати пяти лет, зачем-то женившегося в молодые годы на ведьме. Было бы куда лучше, подумал он, если бы Тобиас исчез еще до его рождения, как это сделал папаша Темного лорда.

Сзади послышался шорох, и Снейп резко обернулся. Черноволосый мальчишка крался к накрытому столу, пытаясь делать это как можно незаметнее. Пару секунд Снейп просто смотрел на него — из головы внезапно пропали все мысли. Десятилетний Северус распрямился и вызывающе сверкнул в ответ глазами. Мать суетилась у плиты, перекладывая куски яичницы на тарелки.

— Садись, — сказала она. — Северус, зачем ты так рано вскочил? В воскресенье мог бы поспать еще.

Снейп усмехнулся и сел.

— Вас не существует, — сказал он громко. И ткнул вилкой в направлении мальчишки. — Вы — мое наказание. Чистилище. И эта яичница отвратительна. На завтрак детям надо давать овсянку.

Мальчик быстро запихивал яичницу в рот, словно боялся, что тарелку вырвут из рук.

— Ладно, — продолжил Снейп размышлять вслух. — Разумеется, я не заслужил елисейских полей. Но посмертие в Спиннерс-энд в теле собственного отца — это слишком экстравагантно даже для Дамблдора и Вольдеморта вместе взятых, как думаете?

Мать и мальчишка уставились на него, как на сумасшедшего. За окном в последний раз прогрохотала мусорная машина, и наступила тишина.

— Интересно, кто победил, — сказал Снейп, засовывая в рот галлюцинацию в виде яичницы. Смерть смертью, а есть почему-то хотелось. — Голова раскалывается. Там в буфете должно быть виски, дай сюда.

Мальчик и женщина переглянулись. Он знал этот взгляд — так переглядывались Поттер и Уизли, когда что-то замышляли.

— Что? — спросил он. — А потом я пойду на склад.

Про себя он решил проверить, как далеко простирается этот придуманный мир. Если легенды не лгали, рано или поздно странник должен был наткнуться на картонное небо.

О мальчишке и матери он решил не волноваться. Все равно они были ненастоящими.

— Я, кажется, попросил виски? — повторил он ядовито. Пусть это было чертовски нелогично, но, если иллюзорная яичница заглушила голод, иллюзорное виски тоже могло помочь.

Мать поднялась с видом поруганной королевы из шекспировской трагедии. Мальчик бросил на него ненавидящий взгляд. Снейп почувствовал желание объясниться. Он тоже терпеть не мог в детстве, когда отец начинал пить с утра. Собственно, это и был он сам — с той стороны стола. Не слишком приятное зрелище в первое загробное утро. Он хотел бы забыть, каким неопрятным заморышем был в свои одиннадцать.

— Я не собираюсь напиваться, — буркнул он. — Выпью пару глотков и пойду, ясно?

Взгляд мальчишки из ненавидящего стал презрительным. Да ради Мерлина, холодно подумал Снейп, делая глоток прямо из липкого бутылочного горла. Если бы за каждый презрительный взгляд, брошенный на него, давали по сиклю, он давно был бы богаче Блэков.