Hurricane. "The Mistakes That We Made" (гет)

На Лондон уже опустились теплые вечерние сумерки, когда Гарри и Гермиона вышли из дома на углу улицы. Городской шум в этой части центрального района не так сильно раздражал слух, и Гарри, в принципе, это даже понравилось. Если бы не одно но.

— Ты собираешься переезжать обратно к родителям? — спросил он, тщательно подбирая слова. Говорить, что ему такой вариант не по душе и лучше бы Гермиона задумалась об этом раньше, чем он ее похитит, юноша не мог совсем. Только вот смиренно ждать ее положительного ответа ему тоже не хотелось. К его счастью, Гермиона покачала головой — хотя за мимолетное облегчение Гарри тут же стало стыдно.

— Пусть они и мои родители, но я уже привыкла жить с тобой, — ответила девушка, весь вид которой выражал смятение происходящим. — Я рада, что они нашлись, но... Мерлин, это звучит ужасно... — она подняла на юношу растерянный взгляд и вздохнула, — я все еще не помню их. Как я могу вернуться к людям, которых моя память считает чужими? Как вернуться к прежней жизни, которой я не помню? Отец думает, что я пожиратель — я и есть он! — но неужели он не может понять меня?

Гарри затряс головой, не в силах высказать то, как сильно он с ней не согласен, но все, на что его хватило — притянуть Гермиону к себе в едином порыве защитить и уберечь от ее же опрометчивых слов. Она прижалась к его груди и выдохнула куда-то ему в рубашку: «Как я могу жить под одной крышей с ними, если своим домом считаю твой?».

Гарри вдохнул в свои легкие тонкий аромат лаванды, исходивший от ее волос, провел рукой по шелковистым прядям, мысленно удивляясь их мягкости. Он не был уверен, что его эгоистичное чувство собственности правильно по отношению к семье Гермионы, но ничего не мог с ним поделать: ядовитая мысль обвивала его разум, словно плющ, и чтобы побороть ее, приходилось думать о вновь приобретенных девушкой родителях. Что в свою очередь приводило к воспоминаниям об искаженном криком лицу Дуга Грейнджера — а это Гарри совершенно не нравилось.

— Ты скажешь им? — спросил он как можно более мягко. — Они, скорее всего, понимают, что ты не согласишься, но стоит, наверное, сказать.

— Да, разумеется, — Гермиона шмыгнула носом. Она все еще думала о словах отца — Гарри был в этом уверен — и, кажется, вновь начинала винить себя за прошлые ошибки, совершенные даже не ею. Может, прав был мистер Грейнджер: Гарри принес его дочери одни только беды, хотя она была и остается самым щедрым человеком в его жизни и не заслуживает такого.

— Мы найдем способ все исправить, вот увидишь, — шепнул юноша, и Гермиона вскинула голову. — Мы все исправим.

* * *

Бисеринки пота на худой спине Гарри все еще блестели в прохладном воздухе спальни, и Гермиона глубоко и часто дышала, наблюдая, как они собираются в ложбинке между его лопатками, скатываясь вниз тонким ручейком.

— Я говорила, как это здорово? — лениво спросила она; ей даже не нужен был его ответ: просто хотелось услышать, не охрип ли ее голос.

Гарри самодовольно ухмыльнулся — зубы блеснули где-то в сгибе его локтя.

— Я бы не стал возражать, если бы ты говорила это все время, — сказал он и перехватил ее руку, когда она потянулась за палочкой. — Не надо. Я выпил зелье вчера днем, оно еще действует.

Гермиона слабо кивнула, все еще чувствуя себя как желе, и перевернулась на живот. Она соврала бы, если б сказала, что ей не приятна трогательная забота юноши даже в таком малом деле: обычно настолько щепетильные вопросы ложились на плечи женщин, и здесь Гермиона могла похвастаться абсолютным превосходством над другими девушками — ее молодой человек все взял на себя.

— Ты ведь не сам зелье готовишь, — утвердительно сказала она. Гарри кивнул, медленно водя пальцами по ее голому плечу — одеяло куда-то задевалось, и сейчас они лежали на смятых простынях одинаково уставшие, довольные и полностью обнаженные.

— Попросил эльфов приготовить.

— Гарри! — сердито шикнула Гермиона.

— Что? — лениво отмахнулся юноша. — Не в аптеку же идти. Они свое дело знают, вопросов не задают. Да и Рон тоже его берет.

— Рон?

— Да. А ты думала, он не пошел бы на такой шаг? Им с Луной дети сейчас тоже ни к чему.

Гермиона согласилась, хотя удивлена была только по той причине, что не ожидала этого от Уизли — впрочем, она почти всегда его недооценивала.

Гарри, успокоив свои пальцы, наконец, притянул Гермиону к себе, поцеловал в основании шеи и уткнулся носом ей в плечо. Она уже почти засыпала, когда расслышала его голос.

— Ты никогда не задумывалась, почему у нас все так получается? Я имею в виду не только секс — хотя это, пожалуй, лучшая часть — я говорю о доме, друзьях, учебе. Не знаю, обо всем, что у нас есть общего, — он неопределенно повел рукой по воздуху, подслеповато щурясь без очков. — Как бы это объяснить... Мы вместе — и мне все кажется правильным и логичным, словно других вариантов и быть не может. Как думаешь, это зависит от чего-то?

Девушка удивилась, но, задумавшись над природой его слов, поняла, что тоже задавалась подобным вопросом.

— Наверное, милый, это зависит только от нас. Это мы. Не ты или я по отдельности, но мы вместе. Мы друг друга дополняем, делимся знаниями и опытом, помогаем решать проблемы, и жизнь уже делим на двоих, а не отделяем каждую друг от друга. Просто... Наверное, так происходит у тех, кто свою родственную душу уже нашел.

Гарри улыбнулся с закрытыми глазами — Гермиона почему-то знала, что он чувствует тепло где-то в груди у сердца, прямо как она сама — и потянулся к ней, наощупь переплетая пальцы их рук.

— Я уверен, что у нас с тобой будут замечательные дети. Самые лучшие.

Она смахнула с уголков глаз подступившие слезы, чувствуя, как губы расплываются в невольной улыбке.

— Да, даже не сомневайся.

Позже, во сне, Гермиона увидела мальчика из своего полузабытого видения, которое мелькнуло перед ее глазами лишь один раз в луче смертельного проклятия. Он смеялся, и его смех был похож на гаррин.

* * *

Драко сидел в саду в плетеном гамаке, непонятно как висевшем посреди небольшой лужайки, и выглядел сейчас совсем не по-малфоевски: черный свитер и рубашку сменила светло-зеленая тенниска и шорты — Драко наслаждался солнечными лучами из-под серой короткополой шляпы. Все это настолько разнилось с привычным представлением о нем, что Гермиона замерла еще у веранды, не дойдя до юноши пары шагов.

— Должна признать, ты выглядишь весьма привлекательно, — заметила она, наколдовывая себе плетеное кресло.

— Рад, что ты, наконец, это заметила, — отозвался блондин, — только поезд ушел, дорогуша. Я не принимаю эстафету от Поттера.

Гермиона закатила глаза.

— Прекрати вести себя как высокомерная сволочь, Драко.

— Не могу. Я эта самая высокомерная сволочь, и вести себя по-другому не умею.

Он даже бровью не повел, хотя Гермиона постаралась привлечь его внимание всеми возможными способами: подала стакан с лимонадом, придвинула кресло поближе, отвлекла от ленивого отдыха — оставалось разве что обнажиться, чего она делать точно бы не стала.

— Драко, ты можешь уделить мне свое драгоценное время, наконец? — взорвалась девушка, когда он проигнорировал ее вежливые обращения в третий раз. — Мне нужна твоя помощь.

— Всем нужна, Грейнджер, — незамедлительно ответил блондин и, потянувшись, взял в руки газету. — Старшему Уизли, например, нужна смирительная рубашка, пока он нам дом не взорвал — почему-то к нему ты не спешишь.

Как по команде, с верхних этажей, где находилась новая комната Джорджа, раздался взрыв вперемешку с, почему-то, кошачьим воплем — Гермиона даже знать не хотела, что за очередную шутку придумал единоличный владелец УУУ. Рон говорил, что он работает над новой коллекцией приколов к учебному году, и вызвался помогать брату, так что теперь они напару экспериментировали над различными пакостями, иногда привлекая Гарри для тестирований. Страдал и дом вместе со всеми сожителями — от шума, и его полноправный хозяин — от появляющихся некстати лишних ушей, хвостов, зеленых волос и прочих прелестей. Впрочем, Гарри не жаловался, и, как думалось девушке, только наслаждался происходящим, поэтому запрещать ему сходить с ума не могла, хотя иногда только этого и хотелось.

Как ни крути, новый житель поместья Поттеров Джордж Уизли все еще оставался неугомонным близнецом, о чем неоднократно напоминал своим сожителям шумом, взрывами и криками.

— Ну, так что там у тебя, Грейнджер? — Драко отвлек девушку от созерцания повалившего из окон северного крыла дыма. Она прищурилась.

— Ты же не называешь меня по фамилии больше.

— Если рядом Поттер — нет. Он почему-то становится еще более раздражающим, если я так делаю, — как ни в чем не бывало, пожал плечами блондин. — Но мне так гораздо проще — старые привычки не забываются. Так ты скажешь мне, что тебе надо?

Гермиона подавила в себе желание фыркнуть, и мгновенно собралась: ну, теперь дело за нею.

— Я пишу исследовательскую работу на тему магического фона и энерго-фонового обмена. Ты можешь рассказать, как видишь ауры у людей?

— Я думал, тебя курирует МакГонагалл, — Драко вскинул бровь, и Гермиона с особой ясностью уловила знакомые черты в его мимике. — Старушка же Трансфигурацией занимается, а твоя тема на превращения мышей в иголку никак не тянет. Что случилось, тебя Поттер надоумил?

— Отчасти, — уклонилась от ответа Гермиона. — Просто эта тема мало изучена, и оттого может стать интересной и занимательной, да и сколько бы пользы принесло, правда же? Только представь: мы сможем определять и лечить болезни через энерго-фоновый обмен, искать подходящее время для каких-либо сложных чар, сможем определять силу будущего ребенка и потенциал человека не с помощью заклинаний, а просто взглянув на его ауру! Я понимаю, современная медицина и специалисты уже все это могут, но они пользуются чарами и проверочными заклинаниями, и это, опять же, оставляет след на магическом фоне! А если бы все то же самое могли делать стерильно? Я имею в виду, не касаясь ауры вообще и не оставляя всякой «грязи»?

Драко перестал даже делать вид, что ему это нравится, и лишь вздохнул, дослушивая ее воодушевленную речь как лекцию профессора Бинза — сквозь полуопущенные веки.

— Так, заучка Грейнджер, уймись. Я понял, ты хочешь помочь всему человечеству сделать огромный рывок вперед — отлично, помогай. Я чем обязан всем твоим будущим пациентам?

Гермиона перевела дух, заправляя прядь волос за уши, и посмотрела на аристократа блестящими, полными энтузиазма, глазами.

— Расскажи мне о магическом фоне. Что он из себя представляет, какой он, как ты его видишь? Я хочу знать все, что знаешь об этом ты.

Драко чуть не взвыл: резко выдохнув и выпрямившись в своем импровизированном гамаке, он взглянул на Гермиону так, словно она была его мучителем. Девушка подумала, что, скорее всего, для него это действительно было пыткой.

— Не легче ли самой научиться его считывать? — спросил блондин, хмуря брови.

— Разве это возможно? — удивилась Гермиона, хотя его фраза вдохновила ее гораздо больше всех остальных слов, и сейчас она уже продумывала, что могла бы сделать, окажись у нее возможность научиться читать ауры. — Я думала, это только вейлам под силу...

— Нет, Грейнджер, не только, — устало бросил Малфой. — При определенной сноровке ты тоже сможешь все видеть. Правда, ясность эфира я тебе не обещаю, все-таки для этого нужна чистокровность вейлы, а ты даже не наследная ведьма.

Драко встал, разминая затекшие мышцы тела, и, повернувшись к девушке, одарил ее оценивающим взглядом.

— Я могу сказать тебе нужную литературу, и с твоим усердием ты вызубришь все за два месяца. Нужно только...

Гермиона не дослушала, полностью поглотившись этой идеей, и она настолько захлестнула все доступные границы ее разума, что дальнейших саркастических комментариев Малфоя девушка уже не слышала.

— Драко, это просто поразительно! — воскликнула Гермиона, перебивая его монолог. — Ты гений! Мне нужно все понять самой, и ты, Драко, мне поможешь!

Она вскочила, убрала наколдованное кресло, и умчалась в дом, рассказать о своем открытии Гарри, а за ее спиной оставшийся на лужайке Драко обреченно вздохнул, и весь его вид выражал такое странное для него смирение, что, заметь это один из рыжих, мир содрогнулся бы очередными потугами на колкость.

* * *

Месяц спустя.

— Драко, не заставляй меня умолять, ты обещал мне!

— Поттер, успокой свою женщину, она терроризирует меня третьи сутки подряд.

— Помолчите оба, я должен сосредоточиться!

Захлопнув толстый фолиант, в котором не было ни слова о защите прав потребителя в барах и вечерних заведениях магических деревень, Гарри взялся за следующий лежащий на столе том. МакГонагалл переслала ему третье письмо с рекомендациями к чтению за эту неделю, а он все еще висел на первом задании — юридических законах касательно малого бизнеса магической Великобритании.

Дело, которое он на себя взвалил, оказалось не таким уж привлекательным — история Гарри никогда особо не нравилась, а теперь ему приходилось штудировать литературу за все предыдущие века, и поток информации все прибывал. Радовало только то, что теоретическая часть должна была закончиться к концу ноября, а дальше он перешел бы к стажировке в Министерстве, но, как говорил все-таки переехавший к ним Джордж, практику Гарри придется пройти под руководством Перси, и «лучше уж в котле Снейпа вариться, чем терпеть мистера Я-все-знаю-слушай-меня».

Впрочем, выбирать было не из чего, и Гарри уповал на то, что его вынужденная учеба не затянется слишком надолго и уже к Рождеству он освободится.

— Эй, Поттер, можно спросить кое-что? — голос Малфоя раздался в библиотеке эхом, и Гарри понял, что Гермиона покинула их — оставалось только гадать, что задумала она на этот раз.

— Чего тебе? Я занят.

— Да знаю я, — отмахнулся блондин. — Я только спросить хотел, пока Гермионы нет рядом. У нее фон сейчас очень нестабилен из-за вашего обмена, и любое нарушение или изменение другого рода может ей навредить.

Гарри отвлекся от своего чтения еще на словах о фоне Гермионы, и теперь вообще выпустил из рук книгу — Малфой нечасто заводил разговор на эту тему, и каждый раз говорил что-то, что заставляло Гарри задумываться.

— К чему ты ведешь?

Аристократ замялся, очевидно, раздумывая, говорить ему или нет, но, как оказалось, он просто не мог рассудить, какими словами объяснить все доступно.

— Она не должна использовать магию на себе, по крайней мере, в ближайшее время. Ни зелья, ни заклинания, понимаешь? Лучше будет, если ты станешь пить всякие противозачаточные, чем подвергать ее риску.

Гарри облегченно выдохнул.

— О, Малфой, я не совсем такой идиот, каким ты меня считаешь. На самом деле я подумал об этом еще давно, так что волноваться не стоит.

Малфой кивнул, выглядя более серьезным, чем следовало бы, и Гарри, глядя на него, задумался о природе его интереса к их личной жизни, но спрашивать, как всегда, не стал. Возможно, когда-нибудь Драко сам скажет, куда вдруг девался вечно язвительный и неприятный тип, каким он был еще в школе.

Двери в библиотеку распахнулись резкой рукой Гермионы, и она вбежала внутрь, горя желанием что-то непременно сделать. Малфой вздрогнул за спиной у Гарри, который только молча рассмеялся, глядя на вмиг побледневшее лицо сожителя: в последние дни любая бурная деятельность Гермионы обязательным образом касалась и Малфоя тоже, что ему крайне не нравилось. Один раз он попытался возразить девушке в своей истинно малфоевской манере, за что получил несварение желудка — юноша вызвал Гермиону на магическую дуэль, чтобы отстоять свое право на свободу действий, потому что считал, что она использует его в качестве подопытного. Не стоит подробно упоминать, чем закончилась подобная перепалка — Рон и Джордж еще неделю смеялись над взъерошенным слизеринцем.

— Я, кажется, нашла древние записи времен Мерлина о магических аурах! — воскликнула Гермиона, полными энтузиазма глазами смотря на Гарри. Он улыбнулся, видя ее такой воодушевленной, а вот Малфой пробурчал что-то совершенно неподобающее человеку его положения.

— Еще раз помянешь домовиков в моем присутствии такими словами, вылетишь отсюда быстрее снитча! — огрызнулась девушка. — Пошли разбираться, Драко, не мешай Гарри учиться.

— Поттер, успокой ее, займи ее чем-нибудь, разве это так сложно?? — взмолился Малфой уже в дверях библиотеки. Гарри только усмехнулся, погружаясь обратно в чтение толстых старых книг с подшивками «Пророка» за прошлые десятилетия.

Спустя полчаса его внимание, уже ни на чем не сосредоточенное, привлекла небольшая заметка от 31 октября 1981 года. Вдох вдруг застрял где-то в горле, и Гарри не сразу сообразил, что не дышит.

Там не было никакой информации, которая была бы ему неизвестна, но сам факт упоминания страшной трагедии в ночь всех святых почему-то поразил его до глубины души, хотя ничего особенного не было в том, что о гибели четы Поттеров сообщалось в октябрьском «Пророке» 1981 года. Главная страница пестрела фотографией горящей Годриковой Впадины, а заголовок торжественно гласил: «Темный Лорд пал! Война окончена!», хотя в печальной иллюстрации, на которой даже деревья выгорели и ничто не могло уже двигаться, не было ничего торжественного и радостного.

Его имя упоминалось по несколько раз на каждой странице, но о нем самом вообще не говорилось ни слова: где он, что с ним, каким образом маленький годовалый мальчик смог победить сильнейшего волшебника столетия — ничего.

С высоты своих лет, сейчас, Гарри вдруг осознал, насколько безразличен был мир к его судьбе, насколько простым людям вокруг было наплевать, что в ночь падения Волдеморта погибла целая семья, глава которой являлся многоуважаемым Лордом, и наследник которой бесследно пропал на целых десять лет.

Последняя статья заканчивалась — опять же — его именем и парой строк о том, что Годриковая Впадина разрушена и, возможно, не подлежит восстановлению в эпицентре катастрофы, но вот ближайшие дома удастся отстроить заново, и деревня сможет принять своих жителей вновь.

Гермиона вошла в полутемное помещение библиотеки уже вечером и застала Гарри в кресле на том же самом месте, где его оставила. Он невидящим взором смотрел на огонь в камине, и на щеках его девушка заметила тускло блестевшие слезы. Она будто знала, что с ним сейчас творилось что-то странное — словно сама почувствовала его растерянность и смятение.

— Милый, что случилось?

Он молча протянул его вырезку, которую дрожащими пальцами вырвал из газеты. «Погибла семья Поттеров, Джеймс и Лили. Об их сыне Гарри ничего не известно», — прочитала Гермиона.

Она присела на подлокотник кресла и притянула Гарри к себе — слова не требовались. Юноша уткнулся в ее живот, обнял руками за талию, щекой прижимаясь к трикотажу кофты, и мерно задышал, останавливая рвущийся из груди странный трепет. Она не могла себе представить, что когда-нибудь будет успокаивать его так, что он будет в ее руках вот таким беспомощным и... маленьким.

— Как бы я хотела помочь тебе, Гарри... — прошептала девушка, сама украдкой стирая слезы.