У нас впереди целая жизнь, Северус (джен)

Сон сливался с явью, я уже не мог различить их. Поэтому решил не спать.

Обстановка в доме стала черно-белой. Или она всегда была такой? Сидя в любимом кресле, я думал об одном и том же, воспроизводил события по кругу. Благо их было немного: Помфри, Поттер, слова Минервы, Хогвартс. Потом среди них появилась Спраут, которая рассказывала о мандрагорах. Яркая вспышка. Лорд что-то говорил, а змея уже обвивала мое тело. Я пытался прочитать его слова по губам.

За окном лаяла собака.

В моих руках был бинт. Я снял его с шеи, теперь ей было холодно и неуютно.

Да ты бредил, Северус.

Нужно следить за собой, решил я. Иначе это может плохо кончиться. «А может, мне того и надо», — повторял голос внутри меня.

Стоп. Хватит.

Приняв все укрепляющие настойки разом, я обмотал раненое место чистым бинтом и лег на диван.

Проснулся со зверским аппетитом и, что важнее, со способностью трезво мыслить. Дневной свет бил в глаза; я на удивление легко поднялся и зашторил окна. Съел сэндвич. И стало… легче?

Дни были такими же, как и прежде. А Тупик Прядильщиков стал скучнее. Наверное, где-то все изменилось, но не здесь. Часы текли бесконечно медленно. Но я был рад застою. Я мог попытаться понять.

Перемена в отношении ко мне Минервы что-то надломила в душе.

Весь прошлый год я упрямо игнорировал враждебное отношение ко мне всей школы. Изо всех сил старался не обращать внимания на горечь, которую вызывал каждый взгляд, полный едва сдерживаемой ненависти. Уверял себя, что это уже не имеет значения, ничто уже не имеет значения, потому что скоро все закончится.

Естественно, студенты, за исключением слизеринцев, никогда меня не любили, но одно дело — не любить как строгого и требовательного преподавателя, совсем другое — желать смерти.

За ужином я достал пузырек с противоядием, изобретенным мной когда-то для Артура Уизли. Я не взял его с собой, чтобы не поддаться надежде. Удалось ли вывести яд из моей крови? Очевидно, нет, раз я настолько ослабел.

А что если… не принимать противоядие? Я закрыл глаза. Неотвязная мысль.

Судьба, должно быть, играет со мной, раз за разом принуждая остаться на этом свете.

* * *

Вспыхнули зеленые языки пламени. Склонив голову к камину, я произнес: «Малфой-мэнор».

До боли знакомая гостиная. Пусто. Непонятно, есть ли в доме хоть один человек. Выждав пару минут, я все же выкрикнул:

— Да есть здесь кто-нибудь?

Появился испуганный эльф и пропищал:

— Добро пожаловать, сэр! Хозяйка дома, сэр.

— Так зови! — начал сердиться я.

Вот как, дома только Нарцисса. Не значит ли это... Я жестко оборвал свою мысль. Не думать об этом!

Сердце продолжало сжиматься от нехороших предчувствий, ведь я совершенно не знал, что стало с Малфоями во время битвы. Дочитать список погибших, опубликованный в «Пророке», просто не хватило сил.

— Северус! О Мерлин! — Нарцисса вбежала в гостиную, едва не налетев на кресло. — Но как? Ходили слухи, что ты погиб!

— Я войду? Не очень-то удобно говорить, сидя на корточках.

— Извини меня, — чуть успокоившись, произнесла Нарцисса.

Едва я выбрался из камина, она дернулась в мою сторону, но в последний момент заставила себя успокоиться.

— Где Люциус? — без предисловий начал я. Она чуть склонила голову:

— Их забрали. Его и Драко.

Я облегченно вздохнул: хотя бы живы.

— Давно?

— На следующее утро после битвы.

— Почему вы не...? — я не смог договорить от удивления, но она поняла меня с полуслова.

— Мы хотели! На пару минут больше времени — и нас уже бы не было в стране. Но было неизвестно, сможем ли мы вернуться. Пришлось потратить лишнее время, чтобы переправить кое-какие ценные вещи к моей тетушке в Голландию, — словно оправдываясь, объясняла она мне. — Мы не думали, что авроры сразу после битвы кинутся вылавливать оставшихся Пожирателей.

Я оглядел комнату: эльфы-домовики вычистили ее до блеска. Ничто не говорило о том, что еще совсем недавно на этом полу корчились в муках провинившиеся слуги Темного Лорда.

Вспомнив об обязанностях хозяйки дома, Нарцисса жестом предложила мне сесть.

— Чаю? Или, может, лучше вина?

— Благодарю, не надо, — вымученно улыбнулся я. — Скажи лучше, видела ли ты их после ареста?

— Меня не пустили, — сверкнув глазами, она вскинула голову и расправила плечи, сидя в кресле. — Сказали, что, если буду надоедать, отправят дементоров погулять по камерам.

Некоторое время я размышлял, беспокойно постукивая пальцами по резной ручке кресла.

— А суд?

— Через неделю или через две, точная дата пока неизвестна. Они факты собирают, — презрительно фыркнула Нарцисса. — Да и потом, сейчас стольких посадили в Азкабан или держат в камерах Аврората, что, наверное, и сами не могут разобраться.

Скользнув взглядом по воротнику моей рубашки, она спросила:

— Где ты был все это время? Мне кажется, что после того, как Поттер явился в Запретный лес, я тебя уже не видела рядом с Лордом. Хотя я довольно смутно помню ту ночь, сохранились лишь какие-то отрывочные воспоминания, — Нарцисса нахмурилась.

— Не трудись, — я криво усмехнулся. — В это время я лежал на полу Визжащей хижины, — заметив вопросительное выражение на ее лице, пояснил: — Темный Лорд решил, что у него и без того полно слуг... и, хм, скажем так, принудил меня пообщаться с Нагини. Я еще не совсем разобрался в ситуации, но укус оказался весьма счастливым для меня: сонная артерия не задета.

— Ты всегда был необыкновенно удачлив, — она слабо улыбнулась.

Удачлив? Нарцисса-Нарцисса... Будь я удачлив, моя жизнь сложилась бы абсолютно по-другому.

Я был рад отсутствию интереса с ее стороны к тому, кто меня вытащил из хижины. До сих пор не хотелось думать, что это был Поттер.

Вырвавшись из оцепенения, я все-таки не сдержал любопытства:

— Так значит, Поттер сам пришел к Темному Лорду?

— Лорд, — я видел, что она с трудом произносит это имя, — дал Поттеру час на раздумья: прийти и сразиться или же и дальше терять людей.

— Он сразился с Темным Лордом? — я изо всех сил старался, чтобы голос звучал отстраненно. К счастью, имея многолетний опыт работы двойным агентом, я без труда прятал свои истинные эмоции. Нарцисса ответила:

— Я не до конца понимаю, как так вышло, да это уже и не столь важно. Знаешь, что меня удивляет больше всего? Поттер. Совсем не защищался, даже палочку не достал, так и стоял, закрыв глаза.

Перед моим внутренним взором тут же предстал Пот... Нет, Гарри — ее сын. Сын Лили, который сам пришел к своей смерти, не надеясь, что выживет. Сердце содрогнулось от жалости, и я ничего не мог с этим поделать. Он столько лет искал правду и, найдя ее, понял, что впереди нет будущего, что все было решено давно, еще при его рождении. Бороться бесполезно и ждать спасения напрасно. В свое время все это осознал и я, но почему-то сейчас я радовался, что у мальчика вышло изменить, казалось бы, неизбежное, а у меня не получилось. Просто Гарри был достоин.

— Когда же Лорд применил Аваду, то упали почему-то оба и долго не шевелились, пока к Лорду не решилась подойти Белла, — продолжала Нарцисса.

— Ее схватили авроры? — я очень надеялся услышать утвердительный ответ. Давно хотелось, чтобы эту сумасшедшую забрали туда, где ей самое место. А может, и вовсе убили.

— Она мертва. Ее убила Молли Уизли, — на бледном лице Нарциссы не дрогнул ни один мускул. Я не собирался приносить соболезнований. Полагаю, моя собеседница превосходно осознавала, что они были бы лживыми от первого до последнего слова.

— Так вот, Лорд велел,— она на мгновение запнулась, — Хагриду взять Поттера на руки и нести к замку, чтобы показать защитникам Хогвартса, что их герой убит. Я никак не могла найти Люциуса в толпе Пожирателей, которые двигались к школе. Темный Лорд начал произносить какую-то речь. Я едва слышала, что он говорил, потому что в этот момент наконец заметила мужа. Затем началась полная неразбериха: сначала великан, потом кентавры, домовики... Снова завязалось сражение. Мы с Люциусом кинулись искать Драко. Нашли его на третьем этаже, с вывихнутой рукой, но живого. Когда Драко оказался с нами, мы решили, Северус, что в Хогвартсе больше нечего делать, — неуклюже закончила Нарцисса свой рассказ.

Заверив Нарциссу, что на допросах буду всеми силами защищать ее сына и мужа, я покинул Малфой-мэнор.

* * *

Я знал: она была удивлена, почему меня не арестовали и даже не объявили в розыск, но за время нашей беседы старалась держаться светских условностей. Аристократическая сдержанность этой женщины даже в самые тяжелые времена меня всегда поражала. Тем не менее, многолетняя дружба, что связывала меня с Люциусом, тесным образом сплела наши судьбы. Я чувствовал, что ни на кого другого из окружения ее мужа она не возлагает такие надежды, какие возлагала на меня. В целом, она не была назойливой. И мне было лестно ее доверие.

* * *

Отныне стало очевидно: Поттер посмотрел мои воспоминания. И неизвестно, кому и что он рассказал.

В нетерпении я расхаживал по скудно освещенной гостиной из угла в угол. Если он рассказал своим дружкам-гриффиндорцам, то лучше будет наглотаться ядов, причем всех и сразу.

Казалось бы, ну и что с того? Какое, собственно, мне дело до людей, чье мнение вообще никогда не имело для меня значения?

Однако все мои чувства восставали, стоило только подумать, что любовь и раскаяние, которые жили во мне столько лет, вдруг стали бы предметом чьих-то разговоров. Не для того я хранил ее образ в своем сердце, чтобы он в один миг был осквернен. То единственное светлое, что у меня было. Агония, в которой билась моя душа столько лет, бессонные ночи, угрызения совести, мое израненное сердце — все это связывало меня с ней и принадлежало мне и только мне.

* * *

Тому, что меня до сих пор не арестовали, способствовал, по-видимому, Поттер. Другого объяснения нет. Я был уверен, что за мной придут. Рано или поздно. Едва ли кто-то из работников Министерства или сторонников Темного Лорда забудет обо мне совсем. В списках погибших или арестованных Пожирателей моего имени не было. Так что никаких иллюзий.

Осложнять им поиск и скрываться я не собирался, но и стеснять свою свободу и ждать у окна тоже не хотелось.

На следующий день после визита в мэнор я пополнил запасы сушеных трав для зелий в Косом переулке: рана все еще требовала ухода.

* * *

Устроившись со стаканом виски на диване, я бездумно уставился в пылающий огонь камина. Крайне редко я позволял себе напиваться — да, в общем-то, никогда не позволял. Ценил в себе ясность мышления и быстроту реакции, кроме того, и обстоятельства обязывали. А сейчас вот захотелось, хотя ни вреда, ни пользы бутылка отменнейшего огденского виски не приносила.

Что ж, я праздную избавление от повязки. Рана зажила не до конца, но кровоточила, только если я долго не принимал кровеостанавливающее зелье.

Примерно через час, когда сон готов был поглотить меня, странное ощущение заставило оторвать голову от подушки. Взламывались охранные чары, окружавшие дом. В запасе у меня было минут десять, так как чары были рассчитаны все-таки не на школьников.

Пошатнувшись, я неспешно встал, достал из шкафа заранее приготовленное зелье и залпом выпил его. Усмехнулся про себя в ночном сумраке: антидот к Веритасеруму, рецепт которого я случайно обнаружил в одном старинном, а главное, редком фолианте, а затем доработал, не был запатентован. Ни один зельевар даже вообразить не мог, что я его вовсю применял в своей деятельности против самого могущественного темного мага современности. Единственным недостатком было то, что действие зелья длилось всего сорок восемь часов. Усовершенствовать его пока не получалось. Я надеялся все же, что авроры не откажутся от удовольствия выпытать из меня как можно больше на первом допросе.

Спохватившись, я избавился от некоторых запрещенных ядов (мелочь, но для защиты на суде их наличие в моем доме вряд ли будет на руку), бережно вынул из нагрудного кармана мантии фотографии, имевшие особую ценность, и вложил их в одну из книг.

Послышался треск ломавшегося дерева. Какого черта? Алохоморой нельзя, что ли, было воспользоваться?!

Люмос на конце чьей-то палочки заставил меня поморщиться. Громкий топот. В комнату ворвалось несколько человек.

— Я безоружен, — единственное, что удалось произнести, прежде чем меня настигло Оглушающее заклятие.

Очнулся я на холодном каменном полу. Дневной свет лился через узкую щель, которая служила окном. Я раздраженно поднялся на ноги.

Отлично. Вот ты и в тюрьме, Северус.