Дети темной стороны (джен)

Утро для Сириуса настало куда раньше, чем ему бы хотелось. Кто-то упорно долбился в дверь, и Сириус наконец понял, что больше не может игнорировать этот стук. Он выполз из кровати и отодвинул щеколду. На него бодро и жизнерадостно смотрел Эван.

— Доброе утро, Сириус! У нас есть полчаса до завтрака. Потом начинаются занятия. Я подумал, что тебе не помешает помощь в сборах. Можно войти?

Сириус зевнул и шире открыл дверь.

— Заходи, конечно. – Эван вошел – нет, влетел – внутрь, и рывком распахнул створки шкафа.

— Общий туалет и ванная слева по коридору. Сходи, освежись, а я выберу тебе одежду. И поторапливайся! На завтрак тоже не стоит опаздывать. – Сириус, все еще полусонный, что-то пробормотал в ответ и поплелся на поиски ванной комнаты.

Дождавшись своей очереди, он зашел в кабинку душа после Эйвери и крупного парня с льняными волосами, и мгновенно проснулся, когда душ плюнул в него ледяной водой. Сириус лихорадочно зашарил в поисках крана горячей воды – но его не было. Никогда еще Сириусу не приходилось мыться с такой скоростью, и не прошло и пяти минут, как он ввалился в свою комнату, дрожа от холода. Сон как рукой сняло. На смятой постели сидел Эван, с сочувствием глядя на него.

— Я вижу, ты познакомился с холодным душем. Нам не разрешено летом мыться теплой водой: поскольку мы приезжаем сюда, чтобы стать сильными и закаленными, шесть лет назад лорд Малфой ввел такое правило. И можешь даже не спрашивать, никакие согревающие заклинания тоже работать не будут. Прости, что не предупредил раньше.

— А мог бы и предупредить, — раздраженно сказал Сириус, тяжело шагая к кровати. Рядом с Эваном лежали мантии – Сириус недоуменно моргнул, потому что таких у него отродясь не водилось.

— Сегодня наденешь это. Я взял на себя смелость трансфигурировать кое-что из твоей одежды, чтобы ты не опозорился на занятиях.

Материал мантий не изменился – остался таким же тонким, рассчитанным на летнюю жару, но их цвет стал черным – раньше он редко носил одежду такого цвета. На правом рукаве и на груди серебром был вышит фамильный герб Блэков. Сириус вздохнул, но решил, что Эван куда лучше него разбирается, какая одежда здесь уместна.

— Не сомневайся, до конца лета тебе понадобится еще много таких мантий. Надеюсь, ты хоть немного слушал МакГонагалл в перерывах между розыгрышами. – Эван кинул ему одежду и вышел из комнаты, бросив через плечо, — Я подожду тебя снаружи. На завтрак можем пойти вместе.

Дверь закрылась, и Сириус быстро начал переодеваться: ему вовсе не хотелось опаздывать. Он не сомневался, что Малфои все докладывают его матери, а с ее мерзким характером… он даже думать не хотел о том, что она может сделать теперь, когда в ее руках оказалась такая информация о Ремусе. Лучше всего было сидеть тихо и надеяться, что дружбы с Эваном Розье будет достаточно, чтобы удовлетворить амбиции и чистокровную спесь Вальбурги Блэк.

К облегчению Сириуса, атмосфера за завтраком была более легкой и не такой формальной. Величественный обеденный зал не казался таким мрачным и помпезным, а сидящие за столом взрослые маги вели себя более непринужденно и были больше похожи на живых людей, даже сумасшедшая Белла Блэк, кузина, с которой он чаще всего цапался в школе и на редких семейных сборищах, где ему приходилось присутствовать. Не могу поверить, что у нас одна фамилия, — размышлял Сириус, глядя на великолепно сложенную женщину, которая сидела где-то в середине стола и в настоящий момент издевалась над сидящим напротив мужчиной. Губы в блестящей алой помаде лениво цедили слова. – Роскошная женщина, это да, но какой нормальный мужчина захочет спать с гадюкой? Она же просто отгрызет ему что-нибудь… нужное. С нее станется.

Завтрак закончился, и взрослые вышли из зала. Остались только широкоплечий мужчина с волосами цвета красного дерева и высокая женщина с потрясающими янтарными глазами. Сидевшие за третьим столом дети тоже послушно последовали за Нарциссой Блэк – почти уже Малфой – и Люциусом Малфоем. Вполне логично: младшие наставники занимаются детьми, а старшие муштруют нас. Или чем они там занимаются. Мать не слишком-то откровенничала о том, что здесь, собственно, происходит, и от Эвана вечером после игры тоже ничего нельзя было добиться.

— Bonjour, mes jeunes amis. Я Алоди Анаис; вы будете звать меня Алоди, ca va? На моих занятиях мы займемся углубленным изучением этикета. Вы познакомитесь с правилами поведения в societe, которые помогут вам занять место, подобающее наследникам благородных родов. Надеюсь, вы все будете внимательно слушать и запоминать.

Алоди произносила слова с легким французским акцентом; ее речь была нежна и мелодична. Когда же заговорил мужчина, его грубый баритон, напротив, звучал абсолютно по-британски.

— Здесь вы подчиняетесь непосредственно Алоди и мне. Я Карстон Нотт. Анна – моя дочь… — он кивнул в сторону тихой брюнетки, вчерашней победительницы в игре, — но даже не думайте, что у меня здесь будут любимчики. Я займусь вашей боевой подготовкой, и можете не сомневаться, я выжму из вас все соки, вы у меня рыдать будете от боли — но, клянусь Салазаром, вы научитесь драться! И не просто драться, вы будете побеждать! Вы меня поняли?

Нестройный хор голосов выразил согласие смущенным бормотанием. Нотт недовольно нахмурился:

— Первый урок. Что, уже забыли, чему вас учили в прошлом году?

Сириус чуть не свалился со стула, когда почти сразу же все присутствующие за столом, как один человек, выкрикнули: «Нет, сэр! Правильному обращению к старшим, сэр!»

Прямо как в историях про армию, которые маглы показывают в зале с большим экраном. Помню, как мы с Джеймсом, Ремусом и Питером однажды туда пробрались. Сириус проглотил застрявший в горле комок. Надеюсь, я переживу это лето и смогу рассказать остальным, как попал в самый натуральный пехтурный лагерь для волшебников, или как это там называется!

— Оставляю их тебе, Алоди. Я займусь ими, когда ты закончишь. – Нотт вышел, а Сириус, Эван и все остальные повернулись к Алоди.

Она резко хлопнула в ладоши.

— Allez! Идем в Малую гостиную!

Они быстро и слаженно последовали за француженкой в очередную комнату – это они называют малой гостиной? Да она больше, чем весь дом на площади Гриммо! Сириус заставил себя не таращиться, как какой-то магл. Раз уж он пытается научиться вести себя в обществе, не стоит демонстрировать окружающим свою отвисшую челюсть. Все заняли места на стульях, расставленных по всей комнате. Стулья были в викторианском стиле, с высокими прямыми спинками; должно быть, их принесли сюда специально на время занятий, потому что они совершенно не сочетались с бордовым и золотисто-оранжевым декором гостиной.

— Итак, сначала – повторение. К нам присоединился новый месье, и ему придется приложить в два раза больше усилий, чтобы наверстать упущенное, oui, месье Блэк?

— Что… э-э-э, oui, то есть, да. Я буду стараться, — выговорил наконец Сириус, чувствуя себя полным болваном. Твою мать, как мне не хватает Джеймса! Я ж ни хрена не соображаю в этих изысканных чистокровных заморочках. Даже у Джеймса это лучше выходит, хотя его и не воспитывали помешанные на чистоте крови родственники.

— Чудесно, чудесно. А теперь, месье Розье и мадемуазель Нотт. Она – замужняя иностранка древнего рода, древнее вашего; муж оставил ее на вашем попечении, отправившись улаживать дела. Начали.

Сириус заворожено глядел, как в мгновение ока на месте Эвана возник противный тип, воплощающий в себе все то, что Сириус терпеть не мог в чистокровных, с угодливыми манерами и претензией на шарм. Бр-р-р! Я никогда так не смогу!

Ну тогда хоть помолчи и дай сосредоточиться. Мне, может, еще предстоит изображать такого вот мерзкого хлыща!

Больше комментариев не было, его второе я замолчало. Сириус благодарно вздохнул и сосредоточился на разыгрываемой сценке. Вскоре Алоди остановила ролевую игру и дала новую вводную следующей паре. Сириус заметил, что в этих сценках, рано или поздно, пришлось участвовать всем, группами по двое и больше; Алоди временами прерывала игру, чтобы исправить или объяснить отдельные тонкости.

— Месье Снейп, вы обращаетесь к мадемуазель фон Вулер, которую ваш… скажем так, опекун, считает для вас удачной партией. Ее род древнее вашего. Вы находитесь на третьем этапе ухаживания.

Сириус скептически окинул взглядом тощую фигуру своего школьного неприятеля. Женатый Нюнчик? Ну да, конечно. Никакая девчонка не позарится на эту сальноволосую, крючконосую, бледную летучую мышь! Готов поспорить, он вообще не умеет разговаривать с девушками… ну, кроме Лили, но он и тут облажался. Ну, хоть поржать можно будет. Сириус стал внимательно наблюдать, приготовившись зажимать рот руками в неравной борьбе со смехом.

И руки ему пригодились – ловить отпавшую челюсть.

— С того самого мига, как я впервые был представлен вам, мисс фон Вулер, вы постоянно занимаете мои мысли. – Голос Снейпа внезапно зажил собственной жизнью, зазвучал обольстительно и искренне. Он выпрямился, волосы уже не падали на лицо, а поза дышала уверенностью. Подрагивающую ручку девушки с бесцветными волосами он держал в своих руках так, как будто это было драгоценнейшее из сокровищ.

— И что же, скажите на милость, так поразило ваше воображение, мистер Снейп?

— О, разве же я мог думать о чем-то одном, mon ange? Что восхищает нас в птице? Красота оперения, дивные песни, способность летать. Лиши ее одного из этих качеств – и она уже не будет прежней. Так и в образе вашем слились изысканная красота, и блестящий ум, и проницательность – пытаться разделить их было бы бессердечно и недостойно вас.

— Вы настоящий поэт, какие прекрасные слова я слышу сегодня из ваших уст! Но все же, как могу я быть уверена, что они – плод ваших чувств, и не навеяны мыслями о положении и богатстве моей семьи?

— Госпожа моего сердца, неужели вы будете столь жестоки, что усомнитесь во мне? Я знаю, что недостоин даже целовать пыль у ваших ног. Но пусть осенний ветер срывает листву, пусть тает снег в потоках вешних вод, — мои чувства останутся неизменны, пока нам сияют на небесах звезды. Я могу лишь уповать на вашу благосклонность.

— Месье, ваши слова поистине находят отклик в моей душе. Я буду с нежностью вспоминать наши встречи – большего я не могу вам обещать. Вы понимаете, что окончательное решение примет моя семья.

— Mon ange, сегодня вы подарили мне надежду и сделали меня счастливейшим на свете человеком. Я буду ждать решения вашей семьи.

— Fin! Fin! Прекрасно, tres bien. Мистер Снейп, вы сознательно пошли на риск, использовав неформальное обращение, но все вышло очень хорошо. Получилось очень искренне и без грубости. Мадемуазель фон Вулер, вы не стали рисковать, действовали без ошибок, но и без вдохновения. Тем не менее, вы оба прекрасно сыграли. У меня нет к вам замечаний.

Чтоб мне провалиться! Это… как… когда… Мысли Сириуса были в полном беспорядке, в голове бешено крутились слова, временами вырываясь на поверхность. Как этому скользкому Снейпу удалось из неуклюжего, угрюмого ползучего гада, с которым был прекрасно знаком Сириус, в одно мгновение превратиться в элегантного благородного джентльмена? А эти слова, до смешного романтичные и страстные, казалось, не могли иметь к Снейпу никакого отношения, и, тем не менее, звучали в его устах невероятно поэтично и искренне… Преображение было неописуемым – как и стремительное возвращение в образ слизеринской летучей мыши, едва Алоди остановила игру. Актерское мастерство, он всего лишь сыграл свою роль, он просто хорошо притворяется. Сириус попытался собраться, услышав, что к нему обращаются.

— А, месье Блэк. Сегодня я не буду заставлять вас выступать, но вы прочитаете эту книгу, выполните практические задания, и через два дня продемонстрируете мне, чему вы научились, bien? Вы должны прилежно учиться. Вот, возьмите, – Алоди протянула ему толстый том в глянцевой обложке. Крупными буквами было выведено название: «Официальные приемы, повседневная жизнь и страстная любовь в чистокровном обществе». Класс. Опять домашняя работа. Как мне ее не хватало. Сириус страдальчески вздохнул, поднял глаза – и заметил, что Снейп – вот ведь гад! — глядит на него с ехидной усмешкой и тихо глумится. Ты и за год не научишься тому, что умею я, Блэк. У тебя никогда ничего не получится, Блэк. Ты – грязное пятно на теле общества, позор всех чистокровных. Ты – обуза, постыдная тайна, ошибка природы.

Сириус ответил Снейпу яростным взглядом. Никакая я не ошибка природы. Мне нечего стыдиться, и я это докажу, когда через два дня выступлю лучше тебя. Приняв решение, Сириус сел поудобнее и стал слушать наставницу со всем вниманием, на которое был способен. Он был твердо намерен превзойти Снейпа.

Остаток утра слился в расплывчатое пятно из правил и странных, давно вышедших из употребления манер. Алоди поставила Сириуса в пару к Эвану, который должен был научить его основам легкой светской беседы, а также показать, как правильно действовать в роли миротворца – посредника между враждующими семьями или отдельными магами. К обеду в голове у Сириуса не осталось ни одной связной мысли, кроме Хочу. Жрать. Сейчас же. Час, отведенный на послеобеденный отдых, Сириус провел, распластавшись ничком на кровати, а потом за них принялся мистер Нотт. Эта тренировка проходила совсем иначе.

— Падай! Эйвери, чтоб тебя!.. я сказал, падай, а не кувыркайся! Блэк, тебя мать в детстве темечком на пол не роняла? Ты что, никогда не слышал о невербальных заклинаниях? Концентрируйся, фон Вулер, ты сюда не чаи с подружками распивать пришла. Нотт уже трижды могла тебя прикончить, не дожидаясь, пока ты соизволишь поставить щит. Снейп, прекращай сливаться с местностью и атакуй в полную силу; если твои однокурсники не в состоянии работать на твоем уровне, это их проблема. Гринграсс, чего ты зажимаешься – боишься, лифчик лопнет? Нотт! Как ты могла так бездарно подставиться, я думал, у тебя хватит ума не дать себя обезоружить! Блэк, твоя жалкая атака не тянет даже на защиту. Салазаровы яйца, парень, ты что – сквиб? Вспоминай уже нормальные боевые заклинания!

К тому моменту, как мистер Нотт наконец оборвал бесконечную серию издевательских комментариев и объявил об окончании боя, Сириус был весь мокрый от пота, а его нога и плечо пульсировали дикой болью – плечо пострадало от огненного проклятия Лестрейнджа, а нога повстречалась с режущим заклинанием Снейпа. Ни с тем, ни с другим он никогда раньше не сталкивался. Подошли ближе другие ученики, каждый из которых мог похвастаться, как минимум, одной-двумя травмами. Трое отсутствовали. Сириус смутно припоминал, как мистер Нотт вытаскивал их из схватки и вызывал домовика, по-видимому, чтобы тот отправил их в местный лазарет.

— Что ж, тем, кто сумел продержаться до конца – мои поздравления. А теперь, что я обо всем этом думаю на самом деле: то, что вы мне тут показали – полное дерьмо. Розье, тебе стоит тренировать скорость реакции, и я заметил, что костоломное проклятье у тебя получилось только с третьей попытки. В реальном бою второго шанса у тебя не будет. Нотт и Лестрейндж, вы оба были обезоружены противником. Такого быть не должно. Снейп, у тебя хорошо получались атаки, очень изобретательно, но ты слишком много думаешь. Блэк, тебе просто необходимо научиться новым проклятиям и невербальной магии. У тебя хорошая реакция, но оборона хромает, а атака стала бы в разы лучше, будь твой репертуар заклинаний более обширным. С этим вопросом я бы обратился к Розье или Снейпу. Всем остальным – работать, работать, и еще раз – работать! Вам всем не хватает быстроты, подготовки и силы. В настоящем бою вас бы убили сразу.

* * *

Если Сириус полагал, что на этом все закончится, он очень сильно ошибся. Нотт позволил домовику вылечить травмы, и двое из троих отсутствующих вернулись обратно, смущенные, но исцеленные (третий, как сообщил мистеру Нотту домовик, стал жертвой очень неприятного проклятия, едва не вскипятившего ему кровь, и должен был оставаться в постели по меньшей мере до конца дня, иначе было возможно самовозгорание: перегретая кровь выплеснется из пор языками пламени). Однако отдыха перед следующей частью тренировки им не полагалось.

Их разбили на пары для участия в классической дуэли. По крайней мере, в этом Сириус разбирался. Его родители настояли на том, чтобы и он, и Регулус овладели всеми тонкостями традиционных дуэлей – и плевать, что этот способ разрешать распри и споры был ужасно архаичным и часто заканчивался смертью одного из дуэлянтов. Поэтому, когда его поставили в пару парню, перешедшему на пятый курс Хогвартса – Сириус был почти уверен, что имеет дело с задиристым равенкловцем – выиграл Сириус. Мистер Нотт поставил его против шестикурсника со Слизерина – его он тоже победил.

— Хм-м. А в дуэлях ты смыслишь больше, чем в вольном бою, — задумчиво проговорил мистер Нотт. Несколько мгновений он смотрел в пространство, постукивая костяшками пальцев по своей палочке, а затем вновь повернулся к Сириусу. – Пока не выучишь хотя бы десяток-другой боевых заклинаний, толку от тебя не будет. Теми, которыми ты пользуешься сейчас, можно разве защититься, ну, или отвлечь противника. – Он окинул взглядом сражающихся учеников и решительно кивнул. – Мистер Снейп! Остановите дуэль с Эйвери и подойдите сюда.

О, нет. Только не он. Кто угодно, только не он, даже этот надутый осел Лестрейндж лучше, чем Снейп…

— Мистер Снейп, вы достаточно умелый дуэлянт. В течение нескольких следующих недель, время, отведенное на тренировку дуэльных навыков, вы будете использовать для обучения мистера Блэка некоторым из тех проклятий и заклинаний, которыми вы владеете. От вас требуется поднять его навыки боя на приемлемый уровень.

На лице Снейпа мелькнул ужас. Хорошо. Значит, не только мне не нравится эта идея. Может, ему удастся убедить Нотта…

— Но сэр, я…

— Мистер Снейп, я что, предоставил вам выбор?

— Нет, сэр.

— Ну и?..

— Хорошо, сэр. Я буду учить Блэка. – Ядовитый взгляд, которым Снейп наградил Сириуса, плохо сочетался с почтительным тоном его голоса, но Карстон Нотт оставил это без внимания.

— Отлично. Он должен овладеть навыками работы с заклинаниями всех уровней, кроме третьего и пятого. Можете заниматься в смежной комнате, — мускулистая рука указала на дверь в противоположной стороне пустого помещения, где они тренировались.

Снейп повернулся на каблуках и направился к двери – Сириус фыркнул и зашагал следом.

— Заходи, Блэк, — резко произнес Снейп.

— А я никуда не спешу, — бросил в ответ Сириус, нарочно снижая скорость. Снейп закатил глаза и нетерпеливо скрестил руки.

Наконец, оба оказались внутри, и Снейп захлопнул дверь. Эта комната была поменьше, но такая же пустая; Сириус прислонился к стене, лениво вертя в руках палочку.

— Ну, Снейп, хочешь еще повисеть вниз головой? – с издевкой спросил он.

Снейп засмеялся:

— Левитация? Ты что, думаешь, сюда приезжают, чтобы научиться подвешивать людей вниз головой, а потом хором ржать? Я и раньше знал, что ты нереальный болван, Блэк. Но я должен был догадаться, что ты не просто туп как дерево – ты у нас дерево особое, пробковое, и мозгов у тебя столько же. Пульпапульпито!

Не ожидая внезапной атаки, Сириус не успел вовремя выставить щит. Он упал; грудь взорвалась болью, мышцы свело судорогой, легкие пытались и не могли вдохнуть воздух. Затем невыносимая боль прекратилась, оставив после себя лишь отголоски; с бешено стучащим сердцем Сириус медленно поднялся на ноги, хватаясь за стену.

— Понравилось? Это было проклятье, вызывающее мышечные судороги. Четвертый уровень из пяти. Оно считается Темным, потому что если маг насылает его с достаточной силой и яростью, судорога сердечной мышцы может вызвать инфаркт. Крайне мучительная смерть. Темным это проклятье считается и потому, что, направив его на живот беременной женщины, можно спровоцировать выкидыш, или, если ей очень повезет, родится ребенок с повреждениями мозга и физическими недостатками.

— Проклятье, Снейп, ты же меня убить мог! – взорвался Сириус, наконец справившись с остаточными судорогами и вновь способный говорить.

Снейп поднял бровь:

— Чтобы затронуть сердце, воздействие должно быть более длительным, а его интенсивность – намного выше. Но можешь считать это предупреждением о том, что я тоже способен на… убийство. – В его голосе переплелись насмешка и ненависть. – Кроме того, ты же пытался убить меня в этом году. Ты и Поттер. Какая досада, не правда ли, что животное все-таки не успело мной закусить… Но тебе не стоит волноваться. Ты под покровительством Розье – пока что. Тебе недолго ходить у него в любимчиках – сколько таких уже было до тебя…

— В отличие от тебя, урод, Эван – классный парень. И не вмешивай сюда моих друзей. Ты недостоин даже имена их произносить, гад слизеринский, — прошипел Сириус, от ярости забыв о ноющей боли в груди.

Снейп лишь оперся жилистым плечом о противоположную стену.

— Когда я с тобой закончу, ты сможешь бросаться Темными проклятьями даже во сне. Я не в восторге от идеи обучать тебя заклинаниям, которые потом могут быть использованы против меня же, но тебе как-то удалось заставить всех поверить, что из тебя может получиться достойный наследник рода Блэк, так что необходимым навыкам я тебя научу. Начнем с простого. – И потрясенный Сириус оказался в роли ученика профессионально-невозмутимого и язвительного Снейпа, показывающего ему, как насылать наводящий кошмары сглаз.

К тому времени, когда, спустя два часа, они вывалились из комнаты, Сириус овладел большинством заклинаний первого уровня из «Настольной книги темного мага», как он мысленно окрестил эти непривычные для него проклятия и заклинания. Он научился заклинаниям, ввергающим человека в неестественный сон на двадцать четыре часа, насылающим кошмары до тех пор, пока заклинание не будет снято, вызывающим потерю равновесия, создающим ужасных животных: змей, львов, медведей, и хищных птиц размером с человека. И он совершенно перестал понимать Снейпа.

Ублюдок оставался ублюдком. Здесь все было по-прежнему. Но с чего вдруг вспыльчивый и несдержанный парень, которого Сириус знал по Хогвартсу, превратился в язвительного, сосредоточенного профессионала, которого, как Сириус ни старался, ему не удалось привести в бешенство? Который же Снейп настоящий? Его однокурсник — скользкий мудак, по уши в темной магии, который в принципе ни на что хорошее не способен, или здешний Снейп, ядовитый на язык, но умелый – и опытный, — чувствующий себя как рыба в воде в компании фанатиков Темных искусств? Конечно, с такой любовью к темной магии он все равно плохо кончит – а он явно в этом преуспел. Я вообще не понимаю, как нам удавалось справляться с ним в Хогвартсе. Уверен, что он мог ответить так, что мало не показалось бы никому, хотя от большинства заклинаний, которыми он владеет, он бы заимел себе неприятности. Но не думаю, что его это так сильно волнует – он и так не вылезает из отработок. Так почему же он не дерется в полную силу в школе? Сириус не знал ответов ни на один из теснящихся в голове вопросов, и он сомневался, что Снейп ответит ему, спроси он его напрямую. Так что Сириус присоединился к остальной группе, выслушал последние наставления Нотта и был отпущен на волю, до следующего дня.

* * *

— Ну, как прошло твое занятие со Снейпом? – спросил Эван. Он сидел, развалившись в трансфигурированном кресле в комнате Сириуса; Сириус валялся на кровати.

— Нормально. Но я его не понимаю, — пожаловался Сириус.

— О, можешь не переживать. Его никто не понимает. Наверное, даже он сам, или Люциус Малфой, — засмеялся Эван, взлохмачивая свои белокурые волосы.

— А Люциус Малфой здесь при чем?

— Ты не знал? Люциус Малфой – его… ну, наверно, Люциуса можно назвать его опекуном. Или покровителем. Пожалуй, и так, и так будет правильно.

Сириус нахмурился:

— Что за опекунство? Я думал, у Снейпа есть отец.

— Ты и вправду не знаешь? – Эван выпрямился, задумчиво глядя на темноволосого парня на кровати. – Наверное, учась на Гриффиндоре, ты практически не общаешься с теми, кто что-то знает о Снейпе, а сам он обычно бывает очень замкнутым и скрытным во всем, что касается его самого, да и во всем остальном тоже. Кстати, имей в виду: если тебе нужен человек, способный хранить тайны, Северус – лучший вариант. Конечно, ты должен будешь что-то предложить ему взамен, чтобы он не выдал твой секрет намеренно, но это касается всех слизеринцев. Даже я обратился бы к нему, возникни у меня такая необходимость, – по лицу Эвана скользнула довольная, немного самоуверенная улыбка.

— Но ты хотел узнать о Снейпе. Боюсь, что всего о нем я не знаю. Подозреваю, что все известно только Люциусу Малфою, а может, некоторых деталей не знает даже он. Однако я стараюсь узнавать о людях как можно больше. Итак, Снейп. Не все в курсе, но он не чистокровный. – Эван фыркнул при виде выражения лица Сириуса.

— Но как же… Слизерин… и он каждый год сюда приезжает… — пробормотал Сириус, ошеломленный таким откровением.

— Ну, полукровки среди слизеринцев все-таки встречаются. Им просто приходится больше работать над собой, чтобы противостоять влиянию дурной крови. Матерью Северуса Снейпа была младшая дочь семейства Принцев – сейчас из них всех в живых остался только Северус; отцом был обычный магл. Мать Снейпа умерла, когда он закончил второй курс. Старинный закон чистокровных родов гласит, что в таком случае отец-магл не имеет прав на ребенка. Его законным опекуном стал Люциус Малфой, и, по слухам, Снейпов папаша отдал права на сына в обмен на выпивку, а когда Снейпа забирали из дома, на нем живого места не было. Раны, синяки и пара сломанных костей – я слышал, как мои родители это обсуждали. – Эван скривился.

Сириус, завороженный рассказом и в шоке от того, каким безрадостным, оказывается, было прошлое его однокурсника, не понял, была ли эта гримаса вызвана мыслями о злоключениях Снейпа или омерзительными обычаями маглов.

— К тому времени от семьи Принцев не осталось никого, кроме дальнего родственника, живущего в России; тот не захотел брать на себя ответственность за ребенка, так что Снейп стал проводить каникулы в поместье Малфоев, а Люциус ходатайствовал о том, чтобы ему позволили посещать занятия вместе с остальными, хоть ему и не повезло иметь в родословной отца-магла. Впервые в Шато Малфой он попал летом после второго курса, и с тех пор приезжает сюда каждый год. Взамен, он уже сейчас варит для Люциуса зелья. Еще мальчишкой он был невероятно талантливым зельеваром. Люциус уже года три не обращается за зельями в аптеки. А потом отец Снейпа умер. – Сириусу не понравился блеск, появившийся в глазах Эвана. Он вдруг вспомнил, что, несмотря на все свое дружелюбие, Эван все же был слизеринцем, следовал многим обычаям, принятым среди чистокровных, и, должно быть, не просто так занимал место во главе стола. – По официальной версии, около недели назад отец Снейпа умер от сердечного приступа; на теле осталось множество порезов и синяков от падения с лестницы на кучу пустых бутылок из-под спиртного. А если неофициально… — Эван выразительно посмотрел на Сириуса.

Сириус сел на кровати; мозги плавились от обилия новой информации. То, что ему раньше было известно о семье своего противника, можно было описать одним предложением. Из нескольких небрежных фраз, брошенных Лили, он знал, что мать Снейпа умерла, а отца нельзя было назвать любящим родителем. Тогда он только отмахнулся: в конце концов, хуже родственников, чем у него, просто не бывает. Мать и сейчас порой снилась ему в особо ярких кошмарах, а отец просто стоял и не пытался вмешаться. Например, когда она в кровь избила меня кнутом, за то, что я попал на Гриффиндор. Или когда она на время ослепила меня, услышав, что я встречаюсь с полукровкой. Но родитель, который пил, бил своего маленького сына и продал его, как картошку на базаре… Сириус содрогнулся. Если это правда, ничего удивительного, что он связался со здешними маглоненавистниками. Но это не значит, что теперь он имеет право постоянно вести себя как сволочь.

На память пришли слова Снейпа. Оно считается Темным, потому что если маг насылает его с достаточной силой и яростью, судорога сердечной мышцы может вызвать инфаркт. Крайне мучительная смерть. Я тоже способен на… убийство. Сириус вздрогнул и сменил тему разговора.

* * *

Северус сидел, прислонясь к спинке кровати, и рассматривал свои руки. Он был один в комнате. Как всегда. Он предпочитал одиночество. Вот когда в комнате он был не один… да, так, как сейчас, было определенно лучше. Руки казались ему чужими – нечто бледное и вялое, лежащее на коленях полусогнутых ног. Эти руки не имели к нему отношения, они принадлежали чужаку – убийце.

Разумеется, ему уже приходилось убивать. Любой, хотя бы пару раз побывавший на летних курсах в поместье Малфоев, обязательно, рано или поздно, стоял и смотрел, как вытекает жизнь из какого-нибудь невинного создания – например, клубкопуха или кролика. Нотт был хорошим наставником и не мог допустить, чтобы кто-то из его «выпускников» закончил обучение, не потеряв при этом части своей души, и это ему в голову пришла блестящая идея заставить каждого из них в течение недели заботиться о своем животном, прежде чем убить его. Когда это произошло в первый раз, Северуса стошнило, и он был наказан за свою слабость. Сейчас он был способен оборвать жизнь какого угодно зверька десятком, если не больше, различных способов. Авада в этот список не входила – ее изучение было отложено до тех пор, пока они не станут достаточно взрослыми, чтобы осознавать серьезность применения Непростительных. Северус не видел в этом особого смысла. В сущности, он считал Смертельное проклятье одним из наиболее безобидных Темных проклятий, несмотря на то, что его применение было вне закона и автоматически каралось пожизненным заключением в Азкабан: ведь оно убивало мгновенно и безболезненно – только что ты был жив, и вот тебя уже нет. Что в этом такого ужасного?

Но сколько бы животных ни было на его совести, они не могли подготовить его к убийству человека. Он позаимствовал одну из незарегистрированных палочек Малфоя. Люциус обещал, что по окончании школы у него будет собственная незарегистрированная палочка, но пока что ему пришлось довольствоваться малфоевским запасом. Ему не пришлось ничего говорить: Люциус, как и лорд и леди Малфой, и без того знал о его намерениях. Собственно, к этому они его и готовили, убийство стало лишь окончательным доказательством его отречения от магловской порчи в своей крови. И только по этой причине они сами не разобрались с его отцом, оставив без наказания то, что он осмелился поднять глаза, не говоря уже о руке, на чистокровную женщину. Северус подготовился, вошел в дом и стал ждать, когда отец вернется с работы на фабрике. Тобиас Снейп ввалился в дом в час ночи, пьяный и в дурном настроении. Заранее подготовленное зелье быстро его протрезвило, заставив избавиться от содержимого желудка.

Северус вспоминал, как в тумане, как он высказывал отцу все, что думал о нем, изливая свою обиду, боль, подавленный гнев, напоминая о пьянках, избиениях и издевательствах над женой и сыном. Тобиас Снейп рассмеялся ему в лицо и предложил перестать пыжиться и сбавить тон. Эти слова дали Северусу тот предлог, которого он ждал, чтобы высвободить Темную магию, которую он так жадно изучал, сперва для защиты, а затем и ради мести.

Сектумсемпра была изначально предназначена его отцу; от нее оставались такие же порезы, как те, что Тобиас Снейп наносил своей запуганной жене и маленькому сыну битыми пивными бутылками. Один из таких порезов и убил однажды Эйлин Принц, истекшую кровью из рваной раны. В тот день Северус отделался относительно легко: пьяный Тобиас Снейп сломал ему только руку и нос. Северус видел, как умирает его мать, как в ее тусклых глазах гаснут последние искры жизни. Тогда он поклялся, что придет день, и отец умрет на глазах своего сына, так же, как умерла мать.

Пульпапульпито не было его изобретением. Это проклятье, вызывающее мышечные судороги, он обнаружил в примечаниях к одной из книг Люциуса, и научился в совершенстве применять на четвертом курсе Хогвартса, напрактиковавшись на мышах и крысах, которых ему приносили домовики. А когда на занятиях Нотта ему приходилось убивать очередных зверюшек, он всегда представлял на их месте Тобиаса Снейпа.

Но теперь Северус стал настоящим убийцей. Он убил собственного отца, бесстрастно наблюдая, как незарегистрированная палочка в его руке без колебаний наносит все новые порезы на лице, руках, груди и ногах Тобиаса. Смотрел, как палочка берет на прицел сердечную мышцу и охватывает ее магией, сжимая все сильнее и сильнее, пока лежащий перед ним человек в последний раз не содрогнулся в конвульсиях на грязном, волглом полу своего дома в Паучьем тупике, и не замер навсегда. Налитые кровью глаза остались распахнутыми в ужасе и агонии. Было совсем не сложно столкнуть его на кучу пустых бутылок, которые никогда не переводились в доме, и слышать, как они бьются, впиваясь зазубренными краями в мертвую плоть. Совсем не сложно убрать остаточный след своей магии и тихо аппарировать в Шато Малфой, а там, избежав встречи с Малфоями, запереться в ванной, до боли растирая кожу в попытках смыть с себя магловскую кровь, которая, по мнению чистокровных, немногим отличалась от грязи.

Я убийца. Я убил человека, беззащитного магла. Теперь я – настоящий Темный маг. Прости, Лили. Ты единственная пыталась мне помочь. Прости меня. Прости. Прости…