Founder Effect: Hamming Code (гет)

Пускай с годами

Стынущая кровь

В наследнике твоем

Пылает вновь

Сонет 2, Уильям Шекспир

вторая половина XXII столетия, последние часы жизни

Лейф Кеннет Хэмминг был занят перепрограммированием охранных дронов и камер в управляющем пункте небоскреба Корпорации. Межвидовая Корпорация "H&H" была главным детищем его отца и результатом множества интриг, подкупов и теневых делишек. Готовился Хэмминг-младший к диверсии не менее года, а потому великолепно знал смену постов, присутственные часы, крохотные шалости работников и прочие мелочи жизни, которые помогли ему сейчас пробраться в то место, где ему находиться было совершенно точно нельзя. А главное — подготовка дала возможность никому не навредить при проникновении. Хэмминг-младший искренне считал, что его попытка останется незамеченной, и он сумеет сбежать с нужными данными. Прямиком в руки прочеловеческой и весьма радикальной организации "Цербер". У Лейфа Хэмминга были на то свои причины, надо заметить. Но всё же он совершил одну ошибку, которая в какой-то мере предрешила исход всей ситуации.

Хэмминг-младший был искренне уверен, что его отец, глава гигантской корпорации и создатель биомедицинской компании, которую для простоты стоит называть "Биозис", и не подозревает о замысле своего сына. Юный Хэмминг понимал, что «Цербер» ничего ему не должен, а тем более прикрывать от отца. Но Призраку нужен был отнюдь не мертвец. Хэмминг-младший был признанным гением в области прикладной инженерии и подавал большие надежды, как генетик. Главе Цербера нужен был этот гений, который к тому же ещё и знал обо всей Корпорации столько, что даже его смерть не предотвратила бы разглашение некоторых фактов.

Но Лейф так и не узнал, что "Цербер" просчитался во всех своих планах на него.

Александр Хэмминг не был настроен на долгие переговоры.

Он просто выстрелил в ногу.

* * *

— Ну и что мы тут делаем, дорогой сын? И заметь, Лейф, когда я говорю "дорогой", я имею в виду тот, без всякого сомнения, неоспоримый факт, что я тебя создал, вложив в твою сборку огромные средства!

— Моя благодарность, отец, — огрызнулся Лейф, держась за раненое бедро, — не знает границ. Причем до такой степени, что я готов тебя пристрелить! Жаль только, рука не поднимается!

— Весь в меня, — усмехнулся Александр и кивнул сам себе. — Только вот зря я, в отличие от одного моего партнера, господина Лоусона, дал тебе столько свободы. Нет в тебе моей практичности...

— Бесчувственности, отец! — рявкнул подросток. — Ты это хотел сказать? Ты не понимаешь, отец... И этот Лоусон тоже наверняка не понимает! Если бы ты просто уделял мне время, говорил о своих целях прямо и, ну, как минимум, просто говорил мне о своих целях... Да я был бы твоим лучшим последователем! Всего лишь за любовь, отец, и за оценку моих стараний...

— Да что это за бред! — отмахнулся Хэмминг-старший. — Любовь! Какая, к черту, любовь? У нас есть высшая цель! Мы должны привести человечество к процветанию! — Хэмминг сжал кулак и поднял его на уровень своих глаз, смотря при этом куда-то сквозь собственного сына. — Без генетических модификаций человечеству не выжить среди агрессивной среды ксеносов! Мы живем слишком мало! Естественный отбор не успевает справиться с нашими нуждами, и мы просто обязаны взять это в свои руки! Но не копировать ксеносов и их технологии, нет... — он подошел к своему сыну и, шумно выдохнув, проговорил. — Ты крайне гениален для человека своего возраста, ты знаешь это? Ты способен в будущем создать новый мир, я в этом уверен. И... — он потер переносицу. — Ты хоть знаешь, что "Цербер" просил меня сделать? Отпустить тебя, дать самостоятельно развиваться… Ты бы ненавидел меня и был полностью в их руках, Кеннет. Они бы нашли способ держать тебя в конфронтации со мной и на своей стороне одновременно! А если тебе будет нравиться, тебе покажут важность того, что ты будешь делать, то ты горы свернешь ради них! Но… Ведь ты совершенно неисполнителен, если тебя не заинтересовать. Лучше бы я попытался создать еще одного… сына. И ты говоришь «любовь»… — Александр Хэмминг немного растерял пыл и говорил устало. — Ты хоть знаешь, что это такое? Ты разве не понимаешь, почему я еще не создал тебе замену?

— Потому что мой геном, моя генетическая цепочка неидеальна, — Лейф зашипел от того, что ему стало больнее, когда он попытался пожать плечами. От движения из его раны начало вытекать чуть больше крови, но он прижал и без того окровавленную тряпицу к ранению. — А чтобы рассчитать новую, исправленную, даже с имеющимися мощностями, необходимы годы. Так как проблемы со зрением проявились всего пять лет назад, я могу прогнозировать, что более идеальный геном в наших вычислительных лабораториях может появиться через пару-тройку лет. К тому же я, хоть и проживу до пятисот, как минимум, но непрогнозируемые проблемы со зрением и возможная разрушительная мутация внутренних органов или даже нервной системы...

— Нет, Лейф! Черт подери! Во-первых, зрение у тебя плохое, потому что ты альбинос, а этого мы не рассчитали — это наследственность. Во-вторых, ты — моя надежда на то, что вся эта жизнь прожита не зря. И если будут другие проблемы со здоровьем, то ты прекрасно знаешь о том лекарстве, которое было нами придумано, и не мне тебе об этом говорить! Ты мой наследник и моя кровь! Я создал тебя, чтобы ты продолжил мое дело! Ты...

— Я не хочу поддерживать "Цербер" так, как делал это ты! Думаешь, я не знаю, каким образом у твоего партнера, — Лейф сделал акцент на этом слове голосом, — появилась идея создания существа, такого же как я? Я помню тот едва не разразившийся скандал, еще Лоусон тогда приезжал к нам. Его люди умудрились до этого выкрасть еще более несовершенную информацию, правда, я так и не сумел узнать, кто именно ему помогал. У него тоже кто-то уже появился, да? И тоже с какими-то недоработками, не так ли?

— Тебе тогда было всего четыре года! Что ты мог запомнить?

— Я вообще-то гений, как ты недавно подметил, отец, — с сарказмом заявил юноша, становясь при этом очень похожим на своего отца, который буквально минуту назад толкал речь о "дорогом сыне" с таким же выражением на лице. — И хватит уже разговоров. Я проиграл, ты доволен? Так убей меня, чего ждать?!

— Я, — у Александра Хэмминга дернулась щека и он из-за всё более разрастающегося раздражения запнулся и начал заново. — Я думал, Лейф, что ты станешь продолжателем моей династии. Мне осталось жить от силы год, несмотря на все старания моих людей. Единственным спасением была бы установка серого ящика, но я не приемлю кибернетизацию, ты ведь помнишь тот наш разговор, так ведь? И, судя по твоему тупому лицу, ты этого не знал, да, гений сопливый? Ты не оправдал моих надежд, Лейф. Я убью тебя, а потом убью себя. Ведь все это, — Хэмминг-старший весьма пафосно взмахнул рукой, пытаясь объять этим жестом будто не только окружающее его помещение, — оно было бессмысленным, и для меня эта тщетность — худший позор. Лучше поступить, как поступали те древние самураи — не жить с таким позором. В дальнейшем наследство перейдет к "Церберу", юридически, конечно, главам дочерних компаний по плану реструктуризации, но... Они по крайней мере ратуют за возвышение человечества не меньше, чем я сам!

— Ну уж нет! — младший Хэмминг попытался подняться, от чего болезненно вздрогнул всем телом и не смог-таки встать на ноги, а затем, когда понял, что самое устойчивое положение будет лёжа — направил руку с инструментроном на своего отца, смотря ему прямо в глаза, голубые и тусклые. — Запускаю вирусную программу "Код Наследника". Активы перейдут на официальный благотворительный счет Биотической Программы Альянса в случае моей смерти. Пока что все качается на мой секретный счет, — пояснил Лейф и зашипел от боли, потому что отец пнул его по ноге и взялся за кисть его руки, на что младший Хэмминг рыкнул своему отцу прямо в лицо. — И "Церберу" не светит!

— Я знаю все твои секреты, Лейф, — усмехнулся Александер, приблизив своё лицо ещё ближе к оскаленному в болезненной гримасе лицу сына. — Ты всегда тратил свой талант не на то, что надо. Вражда со мной, максимализм, музыка и ненависть к "Церберу"... Вот уж в самом деле список. Что они сделали тебе? Выгнали, когда ты пытался вломиться в их сеть?

— Не смешно, — покачал головой Лейф. — Эти ублюдки стоят за смертью мамы. Или ты все-таки думаешь, что мне чужды родственные чувства, как какому-то чокнутому клону? А, отец? Я хотел влиться в Цербер, чтобы затем развалить их изнутри… И добраться до Призрака. Ты учил меня, что месть — это не самая худшая движущая сила. Я запомнил.

— Что? — глаза Хэмминга-старшего расширились, зрачки сузились, а пальцы сжались на пистолете. — Ты... Откуда такое взял вообще?

— Меня не выбили из внутренней сети "Цербера". Они даже не заметили. Ты же сказал, что я гений, — Лейф лишь пожал плечами, но тут его поразила догадка, менявшая возникшие ранее приоритеты и открывавшая глаза на то, насколько легко его ввели в заблуждение буквально парой подтасованных фактов. — То есть, ты хочешь сказать, что даже не знал, что твою жену заразили вирусом, основанным на особенностях ее ДНК, изобретённым дочерней компанией нашей Корпорации, причём сделано это было по приказу Призрака? Да я только потому с этими чудовищами ничего общего бы не имел! А ты продолжал... Как будто мама для тебя ничего не значила, папа...

— Лейф... Почему ты не сказал...

— Скинуть доказательства?

Хэмминг-младший растерял весь свой запал и в его глухом голосе слышалась приближающаяся истерика, а его отец стянул очки с лица и впился пальцами в переносицу, пряча за судорожным движением всю застарелую боль от смерти жены и пытаясь сдержать эмоции.

— Да, давай, Лейф.

Весело пискнул инструментрон. Надпись "MESSAGE RECEIVED" возникла над рукой Александра Хэмминга, а между тем массивная дверь за его спиной сотряслась от удара. Кто-то, видимо, решил воспользоваться биотикой, раз хакнуть, судя по всему, не получилось. Оба Хэмминга синхронно поморщились и встретились взглядами.

— Отец, я надеюсь, достаточно доказательств? Или не вполне? — Лейф усмехнулся, а его отец яростно оскалился и выдал ему сильного пинка по раненой ноге, заставив сына взвыть от неожиданной острой боли.

— Так тебе и надо, не смей выть! — младший Хэмминг заметил, что в уголках глаз его отца стояли непрошеные слезы, а руки неконтролируемо потряхивало, да так, что оправа очков выпала из непослушных пальцев и отлетела куда-то в сторону — Лейф застыл от удивления, ведь отец не плакал даже на похоронах матери. — Ты что, совершенно идиот, или что?! Сын, чертов ты придурок, ты соображаешь, что я уже распрощался с мечтой продолжить династию и не дать погибнуть делу всей моей жизни из-за твоей необъятной тупости? Ты не понимаешь? Я любил твою мать! Она бы никогда не стала жертвой какой-либо из моих интриг, ты понимаешь? Кто сказал тебе, что я виноват в ее смерти? Говори мне, кто?!

— Виктор О'Коннел.

Лицо Александра Хэмминга закаменело, когда он услышал ответ своего сына и он, было, что-то собирался сказать, но именно в этот момент, когда старший Хэмминг только и успел, что открыть рот, за его спиной раскрылись створки двери и в помещение зашёл бледный и высокий парень лет двадцати с рыжими волосами, стянутыми в несколько растрепавшийся хвост. Он встретил взгляд Александра и мгновенно окутал себя биотической энергией, увидев в этом взгляде свою смерть в случае бездействия. Рыжему стоило лишь сделать шаг, усиленный этой энергией, изменявшей массу пользователя по его желанию, и ткнуть старшего Хэмминга кулаком под дых, чтобы не просто выбить из него весь дух, но и сломать несколько рёбер, устроив внутреннее кровоизлияние.

Ещё один удар окончил жизнь одного из умнейших и успешнейших людей современности. Виктор О'Коннел перевёл свой взгляд на Хэмминга-младшего, который тоже попытался использовать биотику, но был слишком слаб и не сконцентрирован после предшествовавшей разговору потасовки с собственным отцом, где он эту биотику старался не применять, потому и проиграл. Ещё один ускоренный биотикой шаг — и заранее заготовленная порция отбивающего память препарата выносит из уравнения переменную Лейфа Хэмминга.

История не пошла по накатанной колее в тот самый момент, когда Лейф Кеннет Хэмминг проснулся не блаженным дурачком с безобидной страстью к исследованию тёмной энергии, да и к тому же на несколько часов раньше, чем должен был. Ну и проснулся не совсем он, если быть точным. Впрочем, это уже совсем другая история...