Founder Effect: Hamming Code (гет)

Планы:

ОБНОВЛЕНИЯ:

Отступление. Игры в прятки и не только (апрель)

Отступление. Право на отдых и право на жизнь (30.04)

Планы:

ПО ОБНОВЛЕНИЮ ВНУТРИ ТЕКСТА

ГЛОБАЛЬНОЕ обновление отступления Пендель по четырем (там была отписка про "втрескался в Арию"; меняем отписку на нормальную главу)

ПОЧТИ НАПИСАННАЯ ГЛАВА Хист планетарного масштаба (совершенно точно одна из следующих глав, Хэмминг поясняет почему до сих пор не откопал Торианина, долгожданный кроссовер, догадка самого Хэмминга, что это кроссовер)

ПИШУТСЯ С НУЛЯ

ГЛАВА Скандалы, интриги, расследования (место действия Новерия, Хань-Шань; есть вопрос по номеру главы; Паразини копает под К.; Шеп добивается правды от Х. насчет М.; экшн)

ГЛАВА Нейтронная баня и кровавая зачистка(место действия Новерия, Станция Вершина;вопрос по номеру главы)

Отступление. Останься в живых, Адмирал! (цербер и наемники Х.?номер главы, Кахоку пидорнул, но нужен Х.; кишкикровь)

Также написан костяк Вермайра, он произойдет немного не так и не тогда.

Отступление. Kenny to Omega/Omega to Ascension (написано полностью, злобно как не знаю что, потому не знаю, войдет ли вообще в основной фанфик или станет одним из омаке)

Можно назвать не-авторскими аннотациями.

Founder Effect: Hamming Code

Время и место каждого Подвига определяется Судьбой. Но если не придет Герой, не будет и Подвига. Принципы у героев бывают разные. Но тот, кто их меняет в зависимости от ситуации, вряд ли сумел бы стать повелителем Драконов. Победить в сражении — малое достижение, но вот без него — настоящая победа. Этот принцип всегда соблюдался Довакином, хотя порой договориться было невозможно, а сражения становились единственным выходом. Останутся ли моральные принципы Хэмминга такими же в гораздо более бесчестном мире, или же нет — решать только ему самому. Но Жнецы уже близко и времени на долгие раздумья не осталось. Приходится таиться. Ведь мир интриг, галактических корпораций и политических игр, сдобренный ощущением собственной физической слабости, особенно по сравнению с "прошлым" собой, не сможет плодотворно и сообща действовать до тех пор, пока Герой не покажет путь и не поведет за собой. Но Хэмминг теперь отнюдь не герой... Осталось дождаться Героя и отправляться ему на помощь. Но вот к чему это приведет?

Founder Effect II: Hamming Distance

Шепард — женщина тонких, но простых вкусов... А Хэмминг старается просто выжить и желает получить доступ к ресурсам Теневого Посредника, причем очень странными способами. Принципы Хэмминга все еще действуют, но он понимает, что вряд ли чем-то сможет помочь Шепард, и потому даже не пытается повлиять на события, происходящие с первым спектром-человеком. Держать дистанцию получалось до тех самых пор, как Шепард не начала искать информацию о коллекционерах и вероятных помощников в ее поиске по наводке Призрака. Но у бывшего Довакина и без того было слишком много долгов и проблем, потому поиск превратился в попытку обнаружения, попытка обнаружения в вооруженный захват, а вооруженный захват — в миссию по спасению. Этому всему предшествовал долгий и тернистый путь из трущоб Омеги до самого загадочного галактического убийцы, чье мастерство признавали. В определенных кругах, конечно же... Не дорожить своей жизнью, если она и так висит на волоске — еще один принцип Хэмминга. И он не может его не соблюдать.

Founder Effect III: Hamming Scroll

Время — это искусственная конструкция, условная система, основанная на том, что все события проходят в одном направлении. Всегда вперёд, но никогда назад. Верна ли концепция времени? Хэмминг знает ответ. Душой и телом, вместе со старыми и новыми друзьями, прекрасно зная, что может умереть, он сражается против Жнецов и за сохранение Вечности. Два мира под угрозой, а тайны Эффекта Основателя и исчезновения двемеров наконец раскрыты. Древняя Арена выполнила свой долг, как и ее хранители. А к изменению генетической цепочки Хэмминг совершенно точно не был готов, как и к противостоянию с Левиафанами. Но вдобавок к этому его ждал старый-новый мир, обновленные трудности, еще не установленные связи и вероятная любовь.

Пускай с годами

Стынущая кровь

В наследнике твоем

Пылает вновь

Сонет 2, Уильям Шекспир

вторая половина XXII столетия, последние часы жизни

Лейф Кеннет Хэмминг был занят перепрограммированием охранных дронов и камер в управляющем пункте небоскреба Корпорации. Межвидовая Корпорация "H&H" была главным детищем его отца и результатом множества интриг, подкупов и теневых делишек. Готовился Хэмминг-младший к диверсии не менее года, а потому великолепно знал смену постов, присутственные часы, крохотные шалости работников и прочие мелочи жизни, которые помогли ему сейчас пробраться в то место, где ему находиться было совершенно точно нельзя. А главное — подготовка дала возможность никому не навредить при проникновении. Хэмминг-младший искренне считал, что его попытка останется незамеченной, и он сумеет сбежать с нужными данными. Прямиком в руки прочеловеческой и весьма радикальной организации "Цербер". У Лейфа Хэмминга были на то свои причины, надо заметить. Но всё же он совершил одну ошибку, которая в какой-то мере предрешила исход всей ситуации.

Хэмминг-младший был искренне уверен, что его отец, глава гигантской корпорации и создатель биомедицинской компании, которую для простоты стоит называть "Биозис", и не подозревает о замысле своего сына. Юный Хэмминг понимал, что «Цербер» ничего ему не должен, а тем более прикрывать от отца. Но Призраку нужен был отнюдь не мертвец. Хэмминг-младший был признанным гением в области прикладной инженерии и подавал большие надежды, как генетик. Главе Цербера нужен был этот гений, который к тому же ещё и знал обо всей Корпорации столько, что даже его смерть не предотвратила бы разглашение некоторых фактов.

Но Лейф так и не узнал, что "Цербер" просчитался во всех своих планах на него.

Александр Хэмминг не был настроен на долгие переговоры.

Он просто выстрелил в ногу.

* * *

— Ну и что мы тут делаем, дорогой сын? И заметь, Лейф, когда я говорю "дорогой", я имею в виду тот, без всякого сомнения, неоспоримый факт, что я тебя создал, вложив в твою сборку огромные средства!

— Моя благодарность, отец, — огрызнулся Лейф, держась за раненое бедро, — не знает границ. Причем до такой степени, что я готов тебя пристрелить! Жаль только, рука не поднимается!

— Весь в меня, — усмехнулся Александр и кивнул сам себе. — Только вот зря я, в отличие от одного моего партнера, господина Лоусона, дал тебе столько свободы. Нет в тебе моей практичности...

— Бесчувственности, отец! — рявкнул подросток. — Ты это хотел сказать? Ты не понимаешь, отец... И этот Лоусон тоже наверняка не понимает! Если бы ты просто уделял мне время, говорил о своих целях прямо и, ну, как минимум, просто говорил мне о своих целях... Да я был бы твоим лучшим последователем! Всего лишь за любовь, отец, и за оценку моих стараний...

— Да что это за бред! — отмахнулся Хэмминг-старший. — Любовь! Какая, к черту, любовь? У нас есть высшая цель! Мы должны привести человечество к процветанию! — Хэмминг сжал кулак и поднял его на уровень своих глаз, смотря при этом куда-то сквозь собственного сына. — Без генетических модификаций человечеству не выжить среди агрессивной среды ксеносов! Мы живем слишком мало! Естественный отбор не успевает справиться с нашими нуждами, и мы просто обязаны взять это в свои руки! Но не копировать ксеносов и их технологии, нет... — он подошел к своему сыну и, шумно выдохнув, проговорил. — Ты крайне гениален для человека своего возраста, ты знаешь это? Ты способен в будущем создать новый мир, я в этом уверен. И... — он потер переносицу. — Ты хоть знаешь, что "Цербер" просил меня сделать? Отпустить тебя, дать самостоятельно развиваться… Ты бы ненавидел меня и был полностью в их руках, Кеннет. Они бы нашли способ держать тебя в конфронтации со мной и на своей стороне одновременно! А если тебе будет нравиться, тебе покажут важность того, что ты будешь делать, то ты горы свернешь ради них! Но… Ведь ты совершенно неисполнителен, если тебя не заинтересовать. Лучше бы я попытался создать еще одного… сына. И ты говоришь «любовь»… — Александр Хэмминг немного растерял пыл и говорил устало. — Ты хоть знаешь, что это такое? Ты разве не понимаешь, почему я еще не создал тебе замену?

— Потому что мой геном, моя генетическая цепочка неидеальна, — Лейф зашипел от того, что ему стало больнее, когда он попытался пожать плечами. От движения из его раны начало вытекать чуть больше крови, но он прижал и без того окровавленную тряпицу к ранению. — А чтобы рассчитать новую, исправленную, даже с имеющимися мощностями, необходимы годы. Так как проблемы со зрением проявились всего пять лет назад, я могу прогнозировать, что более идеальный геном в наших вычислительных лабораториях может появиться через пару-тройку лет. К тому же я, хоть и проживу до пятисот, как минимум, но непрогнозируемые проблемы со зрением и возможная разрушительная мутация внутренних органов или даже нервной системы...

— Нет, Лейф! Черт подери! Во-первых, зрение у тебя плохое, потому что ты альбинос, а этого мы не рассчитали — это наследственность. Во-вторых, ты — моя надежда на то, что вся эта жизнь прожита не зря. И если будут другие проблемы со здоровьем, то ты прекрасно знаешь о том лекарстве, которое было нами придумано, и не мне тебе об этом говорить! Ты мой наследник и моя кровь! Я создал тебя, чтобы ты продолжил мое дело! Ты...

— Я не хочу поддерживать "Цербер" так, как делал это ты! Думаешь, я не знаю, каким образом у твоего партнера, — Лейф сделал акцент на этом слове голосом, — появилась идея создания существа, такого же как я? Я помню тот едва не разразившийся скандал, еще Лоусон тогда приезжал к нам. Его люди умудрились до этого выкрасть еще более несовершенную информацию, правда, я так и не сумел узнать, кто именно ему помогал. У него тоже кто-то уже появился, да? И тоже с какими-то недоработками, не так ли?

— Тебе тогда было всего четыре года! Что ты мог запомнить?

— Я вообще-то гений, как ты недавно подметил, отец, — с сарказмом заявил юноша, становясь при этом очень похожим на своего отца, который буквально минуту назад толкал речь о "дорогом сыне" с таким же выражением на лице. — И хватит уже разговоров. Я проиграл, ты доволен? Так убей меня, чего ждать?!

— Я, — у Александра Хэмминга дернулась щека и он из-за всё более разрастающегося раздражения запнулся и начал заново. — Я думал, Лейф, что ты станешь продолжателем моей династии. Мне осталось жить от силы год, несмотря на все старания моих людей. Единственным спасением была бы установка серого ящика, но я не приемлю кибернетизацию, ты ведь помнишь тот наш разговор, так ведь? И, судя по твоему тупому лицу, ты этого не знал, да, гений сопливый? Ты не оправдал моих надежд, Лейф. Я убью тебя, а потом убью себя. Ведь все это, — Хэмминг-старший весьма пафосно взмахнул рукой, пытаясь объять этим жестом будто не только окружающее его помещение, — оно было бессмысленным, и для меня эта тщетность — худший позор. Лучше поступить, как поступали те древние самураи — не жить с таким позором. В дальнейшем наследство перейдет к "Церберу", юридически, конечно, главам дочерних компаний по плану реструктуризации, но... Они по крайней мере ратуют за возвышение человечества не меньше, чем я сам!

— Ну уж нет! — младший Хэмминг попытался подняться, от чего болезненно вздрогнул всем телом и не смог-таки встать на ноги, а затем, когда понял, что самое устойчивое положение будет лёжа — направил руку с инструментроном на своего отца, смотря ему прямо в глаза, голубые и тусклые. — Запускаю вирусную программу "Код Наследника". Активы перейдут на официальный благотворительный счет Биотической Программы Альянса в случае моей смерти. Пока что все качается на мой секретный счет, — пояснил Лейф и зашипел от боли, потому что отец пнул его по ноге и взялся за кисть его руки, на что младший Хэмминг рыкнул своему отцу прямо в лицо. — И "Церберу" не светит!

— Я знаю все твои секреты, Лейф, — усмехнулся Александер, приблизив своё лицо ещё ближе к оскаленному в болезненной гримасе лицу сына. — Ты всегда тратил свой талант не на то, что надо. Вражда со мной, максимализм, музыка и ненависть к "Церберу"... Вот уж в самом деле список. Что они сделали тебе? Выгнали, когда ты пытался вломиться в их сеть?

— Не смешно, — покачал головой Лейф. — Эти ублюдки стоят за смертью мамы. Или ты все-таки думаешь, что мне чужды родственные чувства, как какому-то чокнутому клону? А, отец? Я хотел влиться в Цербер, чтобы затем развалить их изнутри… И добраться до Призрака. Ты учил меня, что месть — это не самая худшая движущая сила. Я запомнил.

— Что? — глаза Хэмминга-старшего расширились, зрачки сузились, а пальцы сжались на пистолете. — Ты... Откуда такое взял вообще?

— Меня не выбили из внутренней сети "Цербера". Они даже не заметили. Ты же сказал, что я гений, — Лейф лишь пожал плечами, но тут его поразила догадка, менявшая возникшие ранее приоритеты и открывавшая глаза на то, насколько легко его ввели в заблуждение буквально парой подтасованных фактов. — То есть, ты хочешь сказать, что даже не знал, что твою жену заразили вирусом, основанным на особенностях ее ДНК, изобретённым дочерней компанией нашей Корпорации, причём сделано это было по приказу Призрака? Да я только потому с этими чудовищами ничего общего бы не имел! А ты продолжал... Как будто мама для тебя ничего не значила, папа...

— Лейф... Почему ты не сказал...

— Скинуть доказательства?

Хэмминг-младший растерял весь свой запал и в его глухом голосе слышалась приближающаяся истерика, а его отец стянул очки с лица и впился пальцами в переносицу, пряча за судорожным движением всю застарелую боль от смерти жены и пытаясь сдержать эмоции.

— Да, давай, Лейф.

Весело пискнул инструментрон. Надпись "MESSAGE RECEIVED" возникла над рукой Александра Хэмминга, а между тем массивная дверь за его спиной сотряслась от удара. Кто-то, видимо, решил воспользоваться биотикой, раз хакнуть, судя по всему, не получилось. Оба Хэмминга синхронно поморщились и встретились взглядами.

— Отец, я надеюсь, достаточно доказательств? Или не вполне? — Лейф усмехнулся, а его отец яростно оскалился и выдал ему сильного пинка по раненой ноге, заставив сына взвыть от неожиданной острой боли.

— Так тебе и надо, не смей выть! — младший Хэмминг заметил, что в уголках глаз его отца стояли непрошеные слезы, а руки неконтролируемо потряхивало, да так, что оправа очков выпала из непослушных пальцев и отлетела куда-то в сторону — Лейф застыл от удивления, ведь отец не плакал даже на похоронах матери. — Ты что, совершенно идиот, или что?! Сын, чертов ты придурок, ты соображаешь, что я уже распрощался с мечтой продолжить династию и не дать погибнуть делу всей моей жизни из-за твоей необъятной тупости? Ты не понимаешь? Я любил твою мать! Она бы никогда не стала жертвой какой-либо из моих интриг, ты понимаешь? Кто сказал тебе, что я виноват в ее смерти? Говори мне, кто?!

— Виктор О'Коннел.

Лицо Александра Хэмминга закаменело, когда он услышал ответ своего сына и он, было, что-то собирался сказать, но именно в этот момент, когда старший Хэмминг только и успел, что открыть рот, за его спиной раскрылись створки двери и в помещение зашёл бледный и высокий парень лет двадцати с рыжими волосами, стянутыми в несколько растрепавшийся хвост. Он встретил взгляд Александра и мгновенно окутал себя биотической энергией, увидев в этом взгляде свою смерть в случае бездействия. Рыжему стоило лишь сделать шаг, усиленный этой энергией, изменявшей массу пользователя по его желанию, и ткнуть старшего Хэмминга кулаком под дых, чтобы не просто выбить из него весь дух, но и сломать несколько рёбер, устроив внутреннее кровоизлияние.

Ещё один удар окончил жизнь одного из умнейших и успешнейших людей современности. Виктор О'Коннел перевёл свой взгляд на Хэмминга-младшего, который тоже попытался использовать биотику, но был слишком слаб и не сконцентрирован после предшествовавшей разговору потасовки с собственным отцом, где он эту биотику старался не применять, потому и проиграл. Ещё один ускоренный биотикой шаг — и заранее заготовленная порция отбивающего память препарата выносит из уравнения переменную Лейфа Хэмминга.

История не пошла по накатанной колее в тот самый момент, когда Лейф Кеннет Хэмминг проснулся не блаженным дурачком с безобидной страстью к исследованию тёмной энергии, да и к тому же на несколько часов раньше, чем должен был. Ну и проснулся не совсем он, если быть точным. Впрочем, это уже совсем другая история...

Героизм — это добрая воля к абсолютной самопогибели.

Фридрих Ницше

Проходил эту игру я от души.

Ради сюжета, просто для того, чтобы узнать что-то большее, выходящее за границы обыденности. Это было моей отдушиной — играть в игры. Почти как бег или любимая работа, игры давали мне возможность почувствовать себя цельным и просто не думать ни о чем другом. Бег занимал мысли и давал телу нагрузку. Работа была делом занимательным, а ее результаты при должном старании давали мне новый стимул и новые цели. Игры разнообразили жизнь тогда, когда было не с кем куда-либо съездить. Да и я тот еще домосед и ленивец, кто бы что ни говорил о том, что мне еще в утробе матери привили реактивную тягу где-то в районе заднего места.

Но, как ни странно, эта игра, в мире которой, по-видимому, мне придется стать непосредственным участником событий, мне понравилась не так сильно, как «Древние Свитки». Да и моральный возраст был у меня не совсем тот, чтобы становиться махровым фанатом — было много других дел, да и не слишком меня заинтересовало это все — место было прочно занято фэнтези. Для меня «Масс Эффект» стал вторыми «Звездными Войнами», только с возможностью спасти мир самолично и без особого пафоса. Хотя пафоса было все-таки немало, это я погорячился с "без особого", конечно. Да и когда тебя будто ведут по сюжету — приятного мало. Хотя это с непривычки, конечно. И честно говоря, мне понравился только замысел. Второстепенные герои не впечатлили меня тогда проработкой — приходилось многое додумывать самому. И получалось не всегда, наверное, так, как этого задумывали авторы. И это запутывало, если посмотреть на то, как я отношусь ко всем участникам действия, которых все еще могу вспомнить поименно. Противоречиво — еще мягко сказано!

Конечно, Лиара Т’Сони была восхитительным героем, казалось бы, самым лучшим и обаятельным дружественным персонажем, но она была не единственной, которую было дано, так скажем, полюбить. Была Джек, напоминавшая мне главную героиню из отличной книжки Стига Ларссона. У той тоже были татуировки, карцер, изоляция и... ну, разве что, не было такой вседозволенности. Но тут уж благодарим биотику и космические просторы. Миранде Лоусон я не доверял, ибо не фиг, потому что "Цербер". В третьей части все прояснилось, конечно, скорее более, чем менее. Ну, хоть как-то. Джейкоб Тейлор был для меня пятым колесом, как и Аленко. Эш Уильямс понравилась как человек, но по сравнению с прочими красавицами совершенно не доставляла эстетического удовольствия. Хотя именно она была наиболее узнаваемой и понятной из всех. Кому-то, конечно, таинственность нравится, но я сторонник гораздо более открытых, в прямом смысле этого слова, отношений. Но вот то, что была она проста как таблица умножения, заставило меня выбрать Лиару — как же, коллега-историк все-таки!

В принципе, меня все устраивало даже в концовках. Ничего ведь было не поменять все равно, так чего дергаться? Геймером я не был, так что для меня трилогия осталась трилогией, и последующие вариации от создателей игры я даже и не думал трогать — к тому времени в моей жизни появилась стабильность и гораздо больше ответственности, потому играть я успевал только для ознакомления.

Ну а потом я умер.

И я попал в Нирн, если кому-то это о чем-то говорит. Прямо на казнь, ага. Прямо в тело светловолосого и светлоглазого героя, что было наиболее обескураживающим во всей ситуации, не считая будущей встречи с драконом, ведь был я, вроде как, в изначальном своем состоянии темноволосым, хоть и с серо-зелеными глазами, но все равно совсем не нордом, и при этом гораздо ниже. Конечно, потом привык, и еще радовался, что не в аргониана занесло или каджита. В эльфа неплохо бы было, кстати, они все-таки более продвинуты в магических искусствах, что ни говори. Я почти сразу, как только оправился от потрясения самого факта новой жизни и обматерил всех знакомых божеств, решил совершить путешествие до Коллегии Винтерхолда. Все же, мой случай был как минимум странным — я, мать его, попал!

Там мне пришлось быстро обучаться многим новым вещам, но для того, кто привык набивать свою голову знаниями и все это утрамбовывать так, чтобы было возможно использовать, ну и конечно, пользоваться ресурсами и составлять стройные схемы предметной области для лучшего понимания, никакая магия не станет чем-то уж очень неподъемным. Потом я, с заданием от Коллегии, вновь прибыл в Вайтран… И конечно, мне снова не повезло, и я влип в драконье говнецо гораздо раньше, чем сумел от него отвязаться. Да и мир надо было спасать. Потом я в самом деле заделался героем, потому как ничего другого не оставалось. Самое интересное, что все происходившее с Довакином в игре по желанию игрока со мной происходило из-за стечения обстоятельств и случайностей, то есть, отправными точками служили не слухи или мое собственное желание кому-то помочь, а самые что ни на есть безвыходные ситуации.

Чего только стоило мое присоединение к Темному Братству! Фестус Крекс, бывший мастер Разрушения Коллегии, конечно, и не подумал порывать все связи, а меня, как младшего товарища, попросил архимаг об услуге… Поработай, зачарователь-колдун молодой, на Братьев наших, у них заказов больше стало да не хотят они через Гильдию Воров работать. Что сказать, я бы не соблазнился, если бы не присутствие самого Фестуса. Мать его, меня заставили! Потом, уже находясь в убежище, я не выдержал и ответил на оскорбления одного из, так сказать, аколитов. Ну и на следующий день, пока решали, что со мной делать, а я был впервые рад сломанной шее отморозка и не терзался сомнениями, у двери обнаружилась телега с саркофагом в ящике и чокнутый шут. Тут надо бы сказать, что я испугался. А ведь и сдать их властям я не мог — не мой это стиль, все-таки. Но зато меня научили махать всем, чем машется, и мешать все, что смешивается. И Визарра, и Бабетта были вполне адекватными. В общем, ни одна чертова гильдия, ни один чертов квест меня не минул, если конечно не считать ярловы сообщения — я все-таки не был наемником, чтобы хвататься за каждое предложение, включавшее в себя «обагрить оружие кровью». Но Братство без Слышащего — это уже не Братство.

Проще говоря, я набирался опыта, и в итоге, не смотря на то, что знал, кто такая Серана и чем мне все это грозит, я в нее влюбился. Дочь самого древнего вампира из клана Волкихар оказалась, во-первых, в моем вкусе, во-вторых, совершенно потеряна и нуждалась во мне, что определило наши отношения как достаточно дружелюбные с самого начала знакомства, ну и, в-третьих, у нее было чувство юмора. Это положило основу нашей дружбе, а затем мне пришлось ее доверие, не торопясь, завоевывать. Глаза ей, да и мне самому, на мои чувства открыл ее отец, который был, как и все старые вампиры, мастером в том числе и в обнаружении эмоций.

Серана, пробыв в том гроте под стазисом столько-то времени, была неопытной в подобных вещах. Проще говоря, любовь свою я в Нирне нашел не смотря на все перипетии, в которые меня вгоняли обстоятельства. Ну а после планомерного становления вначале мастером колдовства, изменения и иллюзий, произошла уже и не слишком ожидаемая дурость Анкано, несмотря на мои попытки, непредотвращенная смерть Мирабеллы Эрвин и мое совершенно ненужное становление Архимагом. Потом меня занесло в Айварстед, затем на Солстхейм, а потом в мою жизнь сама собой ворвалась Фрейя. Но это все долгая история, скажу лишь, что я умер на руках у Сераны, будучи новым Императором.

В последний момент она успела направить мою душу к разрыву в Этериусе — мы создали это заклинание, но проверить его не удавалось. Это было единственным возможным вариантом выживания моей души и перехода ее в другой мир, как и до этого.

Меня должно было направить в родной мир.

Да, меня занесло на Землю, в тело умирающего паренька. Но...

Не та Земля.

вторая половина XXII столетия, первые часы новой жизни

— Что? Как? Где я?

Надо мной нависло странное лицо. Хотя нет, не странное. Рыжий парень, серьёзный и будто прячущий какую-то внутреннюю боль, с глазами непонятного цвета и тёмными кругами под ними. Смотрел на меня, как на чудо света — потому и показался странным поначалу. На меня так редко смотрели, может, когда я Коллегию чудом спас — и то, там не было этого неясного замешательства, будто я действую не так, как должен был, и попыток подавить агрессию, которые я подметил краем глаза, когда усмотрел в его на пару мгновений сжавшихся кулаках и напрягшейся шее какую-то угрозу для себя. Он обратился ко мне осторожно и недоверчиво, почему-то по-русски.

— Господин Хэмминг...

Шум в голове не прекращался, а лицо надо мной обретало все больше деталей. Его довольно-таки крупный нос с острыми ноздрями, поблескивающее от пота лицо и на кончиках растопыренных пальцев — какие-то искорки. Я такие видел у мастеров колдовства, когда они злятся. Но подобная энергия быстро иссушает резерв, потому редко используется для чего-то, кроме призыва. Гораздо больше я бы испугался, будь у его одежды и кожи зеленоватый отблеск магии изменения, а руки объяты пламенем ли, молниями ли... В общем, меня не впечатлило. Тем более, кажется, я истекал кровью, и если этот рыжий меня не добивает, значит, это не было его целью. Но вот что же тогда было, вот вопрос.

Тут я увидел, чуть повернув в сторону лицо, лежащего в неестественной позе мужчину. Он был странно изломан — будто тут поработал великан со своей дубиной из мамонтовой кости. Убедившись при помощи беглого осмотра, что великана не предвидится, я исподлобья уставился на того, кто стоял надо мной и вероятно был ответственен за труп в помещении.

— Учтите, я не помню ничего из прошедших пары-тройки часов! — я решил сразу обезопасить себя от возможных проколов. — Меня, кажется, неплохо приложило... — раз этот чудила не атакует, значит, он оценивает ситуацию, а раз он оценивает ситуацию, я ему зачем-то нужен. Пока придется, как и в Скайриме, сначала играть по чьим-то правилам. Хотя главное — узнать, где это я нахожусь. — Кто это там? — я кивнул на тело. — Это я его?..

— М-м-м... — подозрительно что-то мил человек призадумался, надо на заметку взять. — Да. За дверью я слышал крики. Но я никому...

— Ясно, — я поднялся, опираясь на угодливо подставленную руку парня, и почувствовал боль в бедре. — Ух, черт! — я повис на руке слишком высокого по сравнению со мной мужчины и ощутил чуть ли не похрустывание спекшейся корки на ране. — В общем так... Как тебя назвать... У меня в голове каша какая-то...

— Виктор, — рассеянно произнес он, оглядывая окружающее будто в поисках опасности, хотя это скорее был рефлекторный порыв, чем реальный поиск. — Виктор О'Коннел.

Хм, все с тобой ясно, служба безопасности. Находимся мы совсем не в личных апартаментах, окружающее больше напоминает футуристический бункер. Вокруг валяются кусочки какого-то металла, пованивает горелым пластиком, а запах плавильни всё ещё не выветрился, не смотря на вполне современную систему вентиляции. Кажется, даже гораздо более продвинутую, чем это характерно для моего родного мира... Странно. Хотя в ином мире я провел целый век, потому мало ли, как устроены законы межмировых путешествий, тут уж все может быть.

— Виктор, друг мой... — я закашлялся и вытер тыльной стороной руки заслезившиеся глаза. — Для всех прочих — здесь побывал наемный убийца. Ясно?

Я оставил в покое его руку и встал, хоть и не слишком твердо, напротив, подавляя боль и непрошеные слёзы из-за её интенсивности.

— Есть! — вытянулся он в струнку, давая мне шанс с грустью оценить, что мой рост просто заставляет угнетенно молчать мое эго, а затем спокойно спросил. — Господин Хэмминг, прикажете убрать труп?

Я потер переносицу, вспомнив о том, что в первом мире носил очки, и в этом, похоже, придется. Труп и окружающее пространство я видел смутно, а вот лицо человека в полуметре от меня являлось для меня ярким и существенно более видимым, чем та же обстановка комнаты.

— Виктор, хватит тянуться. Я просто ничего не помню. И вряд ли вспомню, как мне кажется, — я потер шею, наткнувшись кончиками пальцев на след от укола. В этот момент я почувствовал, что мужчина едва заметно напрягся, снова стиснув кулаки и чуть подавшись вперёд, как и в самом начале нашего с ним, будем говорить, знакомства. Всё сразу же прекратилось так моментально, будто в рыжего был встроен переключатель, когда я абсолютно спокойно убрал руку с ранки, уже начавшей заживать, и взъерошил свои волосы. Не так все чисто с этим Виктором... — Чей это труп?

— Это... Ваш отец. Вы что, правда ничего не помните? — натурально удивился он.

— Нет, я же сказал, пока каша какая-то. но вроде бы всё проясняется, хотя последние несколько часов я, хоть убей, не помню. Дайте мне час на осмысление, Виктор. Я ведь его наследник, не так ли?

— Да, господин Хэмминг.

— И мне придется принять его... хм-м-м... наследство?

— Корпорацию, активы, членства и долги, — кивнул Виктор и поджал губы. — Ну или вы можете передать власть следующему лицу в завещании. В вашем случае это молодая организация, в истоках которой стоял и ваш отец, как вы наверняка помните.

— Никому я ничего не отдам, — поморщился я. — Даже если это фонд по спасению человечества.

— Вроде того, — усмехнулся Виктор, а я воззрился на него с неподдельным сомнением. — "Цербер" хоть и радикален, но за человечество глотку любому порвет.

Я, мгновенно всю свою ситуацию поняв, горестно застонал. Вот на какую, черт подери, Землю мне повезло попасть... Ну, поздравляю, Вася, ты мультипопаданец!

И спасибо Серана, ты меня всё же спасла.

Из огня да в полымя.

Хотя нет, не так.

Лучше бы Dragon Age, я серьёзно!

Я нервно засмеялся, вызывая странный взгляд вероятного врага, а затем последовал судорожный вызов врачей

* * *

Я прослушивал запись последнего разговора с отцом. Вот уж второй раз.

Предыдущий владелец тела не был дебилом и поставил всё на запись. И я очнулся раньше, чем Виктор успел почистить все следы, тем более даже не зная, что эти следы могут быть. Он явно не ожидал моего пробуждения, но и убить меня уже не мог. И теперь мне надо как-то разыграть имеющиеся карты.

И ещё я напряжённо размышлял над решением его проблемы. Вызвать мне этого Виктора или не вызвать на приватный разговор со смертельным исходом — уж это-то я устроить могу в любом состоянии и при помощи многих подручных вещей, просто потому что убивать разумных я навострился вполне себе серьёзно и масштабно на тренировочном полигоне имени Тамриэля.

С одной стороны была простая и понятная месть. С другой, месть надо подавать холодной и, желательно, не только этому, будем говорить, орудию труда. И лучше закономерно приблизить к себе врага, чем убить его сейчас, когда у меня нет доступа к его настоящему боссу. Пусть вотрется в доверие, расслабится, совершит пару ошибок... Буду относиться к нему как к родному, пускай побесится от чувства вины. Может быть, это даст возможность избежать покушения непосредственно от его руки и выстрелить самому в момент его сомнений, если это покушение всё же состоится. Ну а пока... Корпорация должна выжить, а этот парнишка неплохой, по сути своей, безопасник, судя по тому, чем он был занят до смерти отца этого тела.

Немного обескураживает, кстати, что я обязан буду изобразить расстройство от смерти отца, причем я ведь по версии этого Виктора своими руками убил. И он эту версию может до кого-то не того донести, что может добавить проблем и добавит наверняка, ведь у отца были и друзья, и соратники, которые могут мне совершить смертельный номер во имя былой дружбы с великим папаней Хэмминга.

Придется играть.

Да я уже даже знаю, что приблизительно буду делать ближайшие несколько лет. Узнаю подноготную О'Коннела, прослежу все нити, отобьюсь от желающих меня убить при помощи убойной дозы красноречия — способ уж по ходу дела скорректирую. Главное, чтобы события не повернулись слишком иначе, ведь так я не смогу точно быть уверенным в победе над синтетиками, хотя бы такой победе, какой добился или добилась Шепард в оригинальной истории. И, хоть я и Довакин, но тут — всего лишь достаточно сильный, хоть и специфический по сути применения своих сил, биотик, способный прожить гораздо дольше, чем прочие люди, чисто теоретически, но на практике зависимый от приёма кучи медикаментов. А рост мой небольшой, кстати, объясняется тем, что мне всего лишь около шестнадцати. Правда, я в этом мире еще даже не медитировал, мало ли что там проснется, если постараться и настроиться на мир, как это было в Нирне. Буду развиваться отдельно от всей этой истории, пока возможно отстраняясь от происходящих событий и стараясь менять что-либо только с учётом пресловутых вероятностных бабочек, вызывающих ураганы.

Не затронуть основные известные события, но минимизировать последствия для человечества и меня самого.

Цель принята.

И я всё же собираюсь продолжить дело этого восхитительного человека, так радевшего за примат человечества на космической политической арене. Моего... Да что уж там, надо привыкать так говорить! Моего отца!

* * *

Виктор О'Коннел напряженно сжимал кулаки, успокаивая темную энергию вокруг и внутри себя. Ему было до тошноты плохо, в горле стоял непрошеный комок, а напротив, на холодном металлическом столе лежало тело. Бывший босс-официальный — Александр Хэмминг. Дело было в медицинском отсеке базы Корпорации. Виктор выгнал всех врачей и отрубил все следящие устройства, чтобы почувствовать себя хоть на какое-то время в безопасности и дать себе возможность хотя бы немного расслабиться и снять маску.

Величие Хэмминга-старшего начало доходить до Виктора только после его смерти. Этот учёный и бизнесмен первым создал не просто генетически модифицированного человека, а человека, являющегося последствием лабораторного "естественного отбора". Просчитывать шаги вперед, просчитывать возможные мутации, отбирать лучшие и необходимые... И так облажаться, не предусмотрев генетическую предрасположенность к появлению альбиноса у матери. Да ещё и эта биотика, привитая в самый последний момент... Нервная система мальчика была угнетаема и при этом крайне активна, что неминуемо вело к её деградации с течением времени. Мальчик ещё не знал об этом и не замечал, потому как биотикой почти не пользовался, но со временем он столкнётся с последствиями выборов своего отца, Виктор в этом совершенно точно не сомневался.

Зачем нужна мать? Именно это недоумевающе спрашивал, аж дважды, Генри Лоусон у Виктора, который предоставил ему информацию вначале в общем — о проекте "Естество", а затем и более подробно, вместе с начальными результатами. И Лоусон сделал по-своему. Виктору хотелось спросить "зачем тогда девочка", но вполне вероятно что дело было в разнице подходов. Хэмминг был гениальным учёным, но совершенно посредственно разбирался в психологии разумных, а Лоусон казался в сравнении с ним совершенно беспринципным, но озабоченным своим непосредственным влиянием на ребёнка. Такой ошибки, вроде Лейфа, самостоятельного и абсолютно неисполнительного, хотя и предприимчивого, Лоусону никак не совершить — так казалось Виктору до самого ознакомления с делом Миранды, над которой велось наблюдение и которая хоть и была собраннее и сосредоточеннее, но и вероятность склонить её на сторону "Цербера" росла как на дрожжах, потому как, в отличие от Хэмминга, сам Лоусон был, в принципе, не против слегка ослабить поводок на шее своей дочери и дать ей почувствовать вкус ответственности. Видимо — так думалось О'Коннелу, когда он размышлял об Александре Хэмминге и его кончине — детям просто свойственно восставать против своих родителей, только некоторые родители это воспринимают как естественный ход вещей, которому противоречить нельзя ради уменьшения эскалации конфликта, а некоторые вовсю противостоят и громогласно разочаровываются в своём ребёнке.

Виктор считал сходство подхода к Лоусону насчёт будущего его дочери с подходом к Хэммингу насчёт его свободолюбивого сынишки блажью главы "Цербера", который сильно недооценивал всю эту семейку. Хотя нельзя не признать, если бы всё сложилось иначе — мальчику бы пошло на пользу служение человечеству в радикальном своем варианте, какой и мог предложить Цербер. Возможно, Лейфу Хэммингу удалось бы вырасти во что-то большее, чем талантливый учёный и посредственный руководитель, коим был его отец и к чему по инерции будет стремиться сам младший Хэмминг, ориентируясь на пример своего папы. Во всяком случае, опыта бы он в Цербере набрался.

Виктор включил связь, потому что для этого было установлено специальное время.

— Призрак, — инструментрон пиликнул, а над рукой возникло оповещение о пропущенном ранее звонке. — Хэмминг рассказал сыну о нашей попытке договориться за спиной у Лейфа о его выдаче. Я подтёр записи с камер. Кстати, я использовал средство, — Виктор выделил это слово голосом. — Он забыл не последние дни, а всего пару часов. Возможно, виновата его генетическая модификация. Хэмминг-младший собирается продолжить дело отца. Финансирование "Цербера" будет продолжено.

— Он что-то заподозрил?

— Лейф — сама невинность, — усмехнулся Виктор и с горечью заметил. — Но заставить его передать кому-то свою собственность — это забрать кость у собаки. Но он не болонка, а тварь кусачая, между прочим...

— Весь в отца? — в голосе Призрака была слышна усмешка.

— Без сомнений, хотя бы немного частичек Александра Хэмминга в этом парне присутствуют, — О'Коннел хохотнул, так и не убрав горечь из голоса. — Но с Лоусоном подобная схема вряд ли пройдет. Он согласится с необходимостью взросления во враждебной среде, а затем передаст свой бизнес ей по завещанию. К тому же можно будет действовать немного иначе, я предоставлю свои размышления в отчёте...

— Твое мнение мне в целом ясно. Но это уже не совсем твоя забота. Хотя твоё несомненное везение — а это именно оно сыграло свою роль, раз на Хэмминга вообще подействовал тот токсин так, как надо, и мы не потеряли его мозги — может изменить моё нежелание ввязывать тебя ещё и в историю с Лоусон. Докладывай об изменениях ситуации, агент О'Коннел. Канал подотри, — Призрак усмехнулся и добавил, — везунчик.

— Ай-ай, ком... — О'Коннел чуть было не забылся, по привычке проговаривая традиционное для всей службы безопасности Корпорации обращение к Хэммингу-старшему, и едва сумел сглотнуть ком в горле вовремя, чтобы заминка была незаметной. — Кхм... Призрак.

* * *

Голова раскалывалась от наплыва информации.

Я сдвинул на лоб очки и потер зудящую переносицу. Я изучил большую часть документации по моему проекту и развитию — почти совершенный геном, почти типичная для человеческого ребенка непоседливость и полезные навыки программирования, доведенные до абсолюта уже в таком юном возрасте при помощи специальных упражнений.

Я уже был в своей жизни магом, воином и даже императором, хотя конечно же пытался избежать ответственности до последнего, и ещё никогда мне не доводилось быть сопляком пятнадцати лет от роду с потенциалом крутого хацкера и навыками кибер-инженера. Сорок лет в роли самого ответственного человека материка даже меня сумели заставить превратиться в неплохого кадровика, что кажется вскоре спасёт мне жизнь от кучи неприятностей. Я несомненно научился как ценить людей, так и убирать их, вовремя распознавая измену. И погиб я в итоге не от измены, а от лучшей подготовленности данмерской мрази... Эти пепельные давно напрашивались на чистку. Хотя, скорее всего, их наняли желтенькие, не довольные устранением влияния даэдра на реальный мир.

Но в своих людях я всегда был уверен — это да.

Только вот теперешних "моих" людей, я даже в страшном сне своими не назову. Хотя до событий игры осталось, не в пример прошлой жизни, не два шага до плахи, а с десяток лет. Шепард еще в космических яслях бултыхается, с родителями шатаясь по космическим гарнизонам. А мне стоит просто не менять курса этой пока что не знакомой для меня изнутри Корпорации. И держать Виктора как можно ближе... Потому что он совершенно точно чёртов враг.

Это героям можно умереть от клинка убийцы на руках любимой женщины.

А главе корпорации, способной развязать военный конфликт или создать армию кроганов в лабораторных условиях... В общем, надо быть осторожнее.

Ведь я уже не герой.

Цель без плана — это просто мечта.

Антуан де Сент-Экзюпери

Воистину удивителен ребёнка разум.

Звездные войны: Эпизод 2 — Атака клонов

Итак, как бы мне попасть к коммандеру в компанию?

Вопрос о бездействии даже не стоял. К тому же, меня уже откровенно задолбало сливание инфы всем и вся этим везучим дураком. Так скрываться от моей СБ... Это надо не просто везение, а жертвы Локи, чтобы так виртуозно ускользать. Он, этот придурочный Виктор, до сих пор не понял, что со мной быть выгоднее. Хотя, вполне вероятно, он и не предполагал мысли, что я, если узнаю правду, прощу его за смерть отца.

Миранда Лоусон уже давно попала в агенты "Цербера", судя по докладам, как биотик была не искуснее меня, но сильнее большинства человеческих биотиков. "Цербер" финансировать ни я, ни ее батюшка не забывали. Также вместе с нами благодетелями выступали несколько военных компаний, ну и, как я из чистого и незамутненного любопытства узнал — каким-то образом участвовал Альянс. Ну куда без властей-то? Это же смешно.

Дожидаться, пока я смогу поучаствовать в сборке дорогого коммандера? Я бы с радостью, но вот смерть Бенезии...

Поясню. Так исторически сложилось, что великолепный Я был создан при помощи синтеза азарийских генетических технологий и разработок компании моего отца. Если подробнее, то у генома азари и человеческого, только более продвинутого, имеются некие общности. И именно при помощи частичной мутации в необходимую сторону, мне досталась похожая на азари нервная система. В этой разработке участвовала матриарх Бенезия, и я знал ее с раннего детства. Она была всегда за мир между расами и, в общем-то, считалась в их обществе той еще синенькой хиппи. Память об их первой встрече настигла меня на похоронах отца. Там тоже была Бенезия. И... мне от чего-то кажется, что между ними было что-то большее, чем сотрудничество. Дружба? Ну, уж точно не объятия вечности. Я бы не рискнул с азари, если честно, так близко знакомиться. И отец, я уверен, со мной был солидарен.

Тогда, на похоронах, посмотрев в ее полные печали голубые глаза, я вспомнил тот миг, когда впервые их увидел.

* * *

первая половина XXII века, за десять лет до смерти

— Вот же маленький ураган! Успокойся и приостанови свой бег! Мы должны прибыть на станцию в пространстве азари через пару часов.

— Яс-сна! — я отдал честь, а отец засмеялся.

— Надо говорить "ай-ай, коммандер", Лейф!

— Ай-ай, коммандер! — я снова отдал честь и заулыбался во все зубы.

— Итак, мальчик, перед тобой ответственная миссия, — серьезно произнес мужчина. — Ты должен произвести впечатление на госпожу Бенезию!

— Она участвовала в моем создании почти так же, как ты и мама, — показал свою осведомленность я и вновь показал свою улыбку.

— Да, — меня потрепали по голове. — Только не вздумай называть ее матерью. Или тетей. Или как тебе взбредет в голову. Ты же можешь, я знаю. Только леди Бенезия. И никаких комплиментов, способных смутить. Все равно она не смутится, ей слишком много для этого веков. Заметь, я говорю веков, а не лет. Ясно?

— Ай-ай, коммандер!

— Так, рядовой, задача ясна? — улыбнулся отец. — Ты тих, мил, не носишься, не бегаешь. Инструментрон не включаешь. Это главное! Не. Открывай. Экстранет.

— Ай-ай, коммандер!

— Ну, хватит, хватит! — замахал руками отец. — Иди сюда, сын.

Его прервал занудный голос ВИ.

— Стыковка произведена пилотом Риксоном. Эрих Сильквист просит отправиться с вами в сопровождение.

— Сообщи ему, что это бессмысленно.

— Ай-ай, коммандер.

— Я что, должен отвечать, как корабельный ВИ? — насупился мальчишка.

— Нет. Соберись, ты плод кропотливой работы. Можешь даже поблагодарить ее, только если это будет уместно. Ясно, сын?

— Да понял я, понял. Выходим, пап?

Через пятнадцать минут все семейство Хэммингов тожественно приветствовало нескольких красивых азари. Это была моя первая встреча с представителями их народа настолько близко. Первое общение, я бы даже сказал, контакт, если бы это не было несколько каламбурным в связи с тем, что меня делали при помощи азари.

После недолгих расшаркиваний самая главная и наиболее привлекательная инопланетянка перешла к делу.

— Господин Хэмминг, ваш сын, благодаря его несколько иной нервной системе, в последствии будет способен на, так скажем, пародию объятий вечности. Это имеет последствия вроде синдрома... хм... ардат-якши. Сразу оговорюсь — это не сказки.

— И? — сразу изменился в лице Александер. — Это опасно?

— Для человека — не слишком, — поморщилась Бенезия. — Для азари — приговор. Я, честно говоря, долгое время жила в опасении, что моя собственная дочь станет ардат-якши. Это является не слишком распространенной, но все же болезнью нервной системы чистокровных. Слава Богине, с моей дочерью все в порядке, но я не завидую тем, у кого есть какие-то проблемы с... этим.

— Как это проверить? — влез я в разговор. — Я читал об ардат-якши, — будто повинился я. — Сказки. Года три назад. Я вообще сказки люблю. С тех пор я больше не читаю сказки, потому как Виктор мне сказал, что видел настоящую... И я подумал, что сказки могут сбываться. И потому я больше не...

— Ох, Лейф, — закатил глаза отец. — Хватит со своими глупостями. Хотя вопрос ты задал по теме, — вроде бы похвалил отец. — Так есть ли возможность проверить?

— Сейчас он пока не способен на активное слияние. Это начнется в момент его взросления, как и у азари. И именно тогда можно понять это на практике. Но если провести слияние разумов сейчас, когда он сам еще пассивен, то... И, Александер, я не рекомендую вам одергивать вашего сына. Он... любопытен.

— Вы так сказали, будто хотите меня... — я попытался подобрать слово. — Положить на стол и разрезать от ключицы до паха, чтобы рассмотреть внутренности и узнать, от чего я умер.

— Это называется "препарировать", Лейф, — Хэмминг-старший усмехнулся. — Не беспокойся на этот счет. Леди Бенезия не из таких докторов.

— Но у нее есть докторская степень, я читал! — продолжил напирать я. — А ее дочь — доктор археологии. И еще она красивая.

— Кто? — немного запуталась в показаниях одна из азари-последовательниц, присутствовавших вместе с Бенезией на этой встрече. Видимо, одна из посвященных в совместную деятельность.

— Так как отец мне настоятельно посоветовал не говорить не соответствующие моему возрасту комплименты госпоже Бенезии, я сейчас говорю о ее дочери, Лиаре. Найти информацию по ней было трудно, — покаялся я. — Я едва сумел обнаружить ее вторую мать. Хотя, если по-вашему, то, наверное, отца.

— Поразительная способность работать с информацией, господин Хэмминг, — удивленно подметила вторая последовательница, а леди Бенезия изящно поднялась с места.

— Ранее я предполагала, что одна из моих помощниц совершит объятья вечности с этим мальчиком, но теперь я уверена, что сделаю это сама. Он и впрямь настолько любопытен.

— Что мне делать? — я тоже робко встал с места и подошел к ней ближе. — Госпожа Бенезия? — поправился я и поднял взгляд на ее лицо.

Она опустилась на одно колено, став приблизительно одного со мной роста.

— Дай руку, — я протянул ладонь. — Посмотри мне в глаза. Почувствуй! Вечность смотрит на тебя!

Ее ясные синие глаза были больше, чем у большинства людей, но на то она и не человек, думалось мне. Кожа по цвету, как у дельфина, но вот на ощупь кожа гладкая, мягкая, но не бархатистая, как у человеческих девушек. Тут что-то иное. Но тоже приятно.

Глаза почернели, и я будто окунулся в них.

Бенезия была аккуратна.

* * *

— Это было необычно, — мой детский голос стал гораздо более сиплым, чем должен был быть, и я еще где-то секунд пять изучал ее лицо, после того, как Бенезия закончила свои эти "объятия". Мне было интересно, хотелось протянуть руку и коснуться странных гребней на голове, хотя я точно знал тогда, что это обыкновенные хрящи с отличной от прочего тела кожей поверх. — Хотя я читал, что для азари это не так...

Мой взгляд наконец сфокусировался снова на глазах Бенезии.

Она смотрела из-под полуприкрытых век. Немного устало, наверное.

— Все в порядке, господин Хэмминг, — немного потусторонне произнесла она, обращаясь к моему отцу, но смотря все еще на меня. — Эрвина! — позвала женщина, не сводя глаз с меня и как-то нежно, слишком нежно и мягко для абсолютно чужого мне существа глядя мне в лицо. — Принеси из моего багажа... ту книгу.

— Ту? — смешалась азари, но через пару секунд поняла и, даже не спросив, быстро убежала.

Другая странно посмотрела на меня и робко перевела взгляд на госпожу Бенезию.

— Вы имели в виду именно ту книгу, о которой я подумала?

— Да, Рива, — степенно кивнула матриарх и все же перевела взгляд с меня на свою помощницу. — Ему она нужнее.

— В чем дело, госпожа Бенезия? — хмурился отец, не понимая, что творится.

— Ничего особенного, господин Хэмминг, — пожала плечами Рива, даже не смотря в сторону отца, будто он для нее пустое место. — Госпожа Бенезия знает, что делает.

* * *

— Это тебе, Лейф Хэмминг. Это те сказки, которые вряд ли оживут. Это "История Галактики". Принадлежала в свое время моей дочери...

— Эта та, которая доктор археологических наук, — перебил я, вызвав цыканье языком отца и добрую улыбку на губах матриарха азари.

— Да, именно она. У меня другой нет.

— То есть, если с ней что-то случится, вам будет больно? — невинно полюбопытствовал я и оценивающе взглянул на отца.

— Александр! — возмущенно обратилась она к нему. — Ты кого из него растишь?

Но он еще не успел и слова вставить, чтобы оправдаться, как я, мало замечая что-то, находящееся вне моих упорно рассуждающих мозгов, продолжил свой монолог.

— Значит, я сделаю так, чтобы вам не было больно! Когда я вырасту, я ее защищу, если у нее будут проблемы! А если не будет, хотя так не бывает, я позову ее раскапывать Марс! Я слышал, на Марсе еще много чего не раскопали! Хэмминг сказал, Хэмминг сделал! — маленький-я любил повторять за отцом, что частенько его обескураживало и в то же время радовало. А азари переводили взгляды с меня на Бенезию. Отец же беспомощно хлопнул рукой по лбу и немного отключился от реальности. — К тому же, она красивая, — повторил я и нахмурился, почти как отец. — А ей нравятся мужчины?

Азари не выдержали и расхохотались в голос. Даже Бенезия прикрыла рот рукой и что-то такое выдала.

— Ей ты наверняка понравишься, Лейф. Хотя, мне порой кажется, что я совершенно не знаю свою дочь...

— Поверьте, я недавно понял, что даже мой маленький сын умеет удивлять, — заверил ее отец. — Этот маленький ураган способен поднять неплохую бурю...

Они оба задумчиво посмотрели на меня, а я...

А я все-таки открыл инструментрон и начал искать.

О вкусах азари. Да побольше.

Прямо при всех.

* * *

Да...

Как вспомню, так вздрогну.

Был я, конечно, придурком оригинальным, ничего не скажешь. Даже гениальным в какой-то мере. Взломать сеть компании отца — это надо уметь. Я ведь только-только обнаружил счет, на который не докачалось около двенадцати миллиардов кредитов. Качнуло только три, но и этого мне бы хватило на райскую жизнь. Хотя Жнецы... Ну, после Алдуина мне и сам черт не страшен теперь. А Хермеус Мора... Страх брал за душу, будто липкий студень болотных щупалец этого даэдра... Клешни его сжимались на моем горле, а раззявленная пасть пожирателя знаний зияла безжалостным провалом в царство упорядоченной информации и поглощенной индивидуальности.

Но для меня, если честно, сие дела минувших дней. Вот что странно — на похоронах моего отца была матриарх азари. Возможно, дело в приглашении, от которого невежливо отказываться, но я знал, что азари приходят на похороны только к своим близким друзьям или родственникам. Мой отец был её другом? И мне почему-то показалось, что была там она ещё и из-за меня.

После похорон она подошла ко мне, с беспокойством в обычно незамутненных глазах, и тихо, так, чтобы не слышали ее последовательницы, сказала.

— Скоро Лиаре может понадобиться твоя помощь.

Я потерял дар речи лишь на пару мгновений, ведя себя как снулая рыбешка, но даже если бы этого не случилось, мне бы это вряд ли помогло. Матриарх не была настроена говорить долго, а ее лицо было сосредоточенным на какой-то внутренней борьбе.

Неужто Сарен, чертов Спектр? Или... Да что гадать-то?!

— Что случилось? Погодите! — попытался уточнить я.

— Лиара связалась с перспективными протеанскими руинами, — соизволила объяснить Бенезия. — Там могут возникнуть проблемы, с которыми она вряд ли справится.

— Не беспокойтесь, госпожа Бенезия, — я кивнул и тронул браслет инструментрона привычным жестом, хоть и немного неуверенно. — Я проконтролирую.

Само по себе вмешательство было недопустимо.

И я знал, что маленькая азари выживет и без меня.

Но я все равно проследил. Мое вмешательство не потребовалось. Лиара была умна, хоть и немного наивна, судя по тем дневниковым записям, что мне удалось достать. Да, знаю, это неприлично, но это было не специально. Но вот её врагов я совершенно точно специально и заблаговременно подчищал, хоть и не всегда с концами. Просто мог убедить их, что враждовать с такой милой азари не слишком интересное дело. Ведь талантливым людям во все времена пакостили не самые умные завистники. А Лиара была не просто талантливой, но еще и слишком гордой, хоть при этом и ранимой, для интриг за спиной своих врагов.

Я понимал, что она крайне важна для всего будущего этого мира, и потому старался узнать её как можно лучше до прямого столкновения.

Ведь она изучала то, что нас ждало в этом будущем, хоть и относилась к этому совершенно восторженно, наверняка не предполагая, к чему её это приведет.

В будущем, которое знал я, нас ждали страшные и пугающие, вновь ожившие сказания.

мне нашли музыкальное сопровождение Evans Blue — Erase My Scars

Когда уходят герои, на арену выходят клоуны.

Генрих Гейне

вторая половина XXII столетия, три года и девять месяцев позднее обретения магии

Серый силуэт был очерчен светом и бликами находившейся за бронестеклом мерцающей столицы всей современной галактической цивилизации. Силуэт не двигал ни одним мускулом и не издавал никаких звуков. Только дыхание и почесывание щетины большим пальцем можно было бы назвать издаваемыми звуками, но в целом — этот мужчина находился, казалось бы, в полном покое.

Ключевое слово — казалось бы.

Рикорм Хэльстром, один из ближайших помощников почившего почти десятилетие назад Александра Хэмминга и бывший опекун Хэмминга-младшего, стоял у огромного панорамного окна в апартаментах своего двоюродного племянника и смотрел на его, этого племянника, бессистемную и немного безумную ярость.

Подобные вспышки начались не так давно, хоть и небезосновательно.

Многие люди подобные основания для ярости просто не переживают.

Молодой мужчина был одет в пижамные штаны и легкую рубашку нараспашку с воротником типа неру. Температурный режим в 17 градусов по Цельсию и расстегнутая рубашка в сознании Хэльстрома совмещалась только лишь с образом Хэмминга — Хэльстром не интересовался, были это некие последствия травм центральной нервной системы или просто такая вот легкая странность. Ему это было неважно. Для недоумения хватало самого факта — Хэмминг в некотором роде стал несдержан, но это было явным результатом того, что с ним произошло за последние пять лет. Казалось бы, подобные ситуации, если ты не ломаешься, только укрепляют тебя. Но Хэмминг… Хэмминг-младший, по мнению Хэльстрома, был всё ещё несколько одержим как местью, так и собственной личной слабостью на фоне произошедших событий.

Конечно, таким заскокам Рикорм уже не удивлялся. Но он ещё никогда не видел Хэмминга после приобретения им привычки бить грушу, в таком взвинченном состоянии. А приобрел Хэмминг эту привычку как раз после очередного покушения. Хотя нет, не так.

После того исключительно удачного очередного покушения, о котором даже упоминать было в его присутствии — табу.

Тот бесновался от бессилия что-то изменить в сложившейся ситуации и избивал грушу, свисающую на крепких цепях из отличной закаленной стали. Цепи скрипели, повизгивали и стонали. Хэльстром отчего-то вспомнил, как в этой же самой комнате пять лет назад подловил юного Хэмминга с двумя дамами поведения облегченного, но отнюдь не той самой древней профессии. С тех пор тут стало темнее, а комната освободилась от излишеств — каждая вещь заняла свое единственное и, можно сказать, фундаментальное место. Но прибавилось книг на полках над столом с терминалом, и был поставлен массивный диван. Кровать во всем пентхаусе была только в гостевых комнатах, но они были закрыты на консервацию — там даже воздух был откачан. Паранойя Хэммингов во всей красе. Ведь только параноик будет отрезать таким образом возможность стационарным роботам-уборщикам очищать нежилые помещения от пыли из-за мизерной дыры в защите.

Но паранойя была обоснованной.

— Так значит, это точно? — через пару звяков, повизгиваний и стуков спросил Хэмминг, мельком поймав слегка раздраженный взгляд Рикорма.

— Да, это точная информация.

— Они не хотят это делать дистанционно.

— Нет.

Следующий удар отбросил грушу почти к потолку.

— Даже несмотря на то, что это их коммандо сошла с ума, и именно из-за неё я не смог сделать всё вовремя в своём университете. Правильно я понимаю?

— Да, — Хэльстром поморщился от слишком дикого рыка Хэмминга — это было не тем, с чем он привык сталкиваться при общении с обыкновенно спокойным отпрыском своего друга. Но Рикорм знал о природе Хэмминга и знал о том, что азари в большинстве своем предпочитают свои вспышки гнева сдерживать, но из-за особенностей нервной системы эти самые вспышки крайне печальны в своих последствиях. А Хэмминг, хоть и не азари, но был крайне близок как по строению ЦНС, так и по вероятной разрушительности в состоянии ярости. Так что, думалось Рикорму, лучше уж так, чем наматывать биотикой кишки на воздух.

— Бенезию подключил к решению вопроса?

— Она предоставить сможет только эскорт, транспорт до Тессии и один из особняков в городской черте Серрайса.

— Да. Надо ведь где-то жить, — необычайно спокойно и тихо произнес Лейф, но мнимое спокойствие на то и мнимое. — Пока я, к черту, буду год там время терять за судебными тяжбами и решением проблем с докторской. И — о да, как я мог забыть — прятаться от азари, потому что я не могу с ними, на хер, даже общаться спокойно!

Груша стала одной большой дыркой на стальной цепочке.

Рикорм в который раз возблагодарил Господа и Природу-мать, что не позволила Лейфу вытянуть по биотическим показателям на уровень настоящих азари. Иначе здесь, вместо разодранной груши оказалась бы разодранная сингулярностью реальность.

Хэмминг развернулся к своему дядюшке, сверкнув глазами, и… выдохнул.

— Ну что. Давай, что ли, тогда буду решать проблемы по мере их поступления. Я пока ещё не на Тессии. Когда будет транспорт?

— Завтра. Было несколько вариантов. Этот ближайший. Можно было бы быстрее, но… Ты ведь знаешь, что вряд ли провезешь свой нелегальный во всем пространстве Цитадели костюм, используя обычные межсистемные перевозки. Так что…

— С тех пор, как из-за моей невозможности противостоять настолько опытной коммандо-азари произошла та хуйня, Хэльстром… Я не думаю, что смогу избавиться от своего желания в угоду времени. Мне всегда есть, чем заняться.

— Займись лучше принятием того факта, что в ближайший год ты будешь находиться там, где азари будут тебя окружать и, что самое главное, пытаться заинтересовать собой. У них тоже есть такое понятие как «хорошая партия». Другой бы радовался! — с насмешкой в голосе проговорил Хэльстром и вновь повернулся лицом к панорамному окну.

— Я не в состоянии шутить, дядя.

— А я не шучу. Подумай над азари. Кому активы передашь, если что? По-другому ведь не получится династию продолжить, с твоим-то неприятием искусственного выращивания…

— Я и азари? — Хэмминг мгновенно остановил грушу, вытянув руку, и демонстративно фыркнул. — Идеи у тебя, конечно…

— Ну что, зато хоть свой ребенок-то… — пожал плечами Рикорм и неожиданно пнул стекло, выказав досаду на лице. — Хотя кого я обманываю? Ты же знаешь их физиологию и прочее…

— У азари того смысла в понятии отец, которое вкладываем мы, попросту нет. Поэтому для ребенка будет существовать, де факто, только азарийская родня.

Хэмминг стянул полотенце с ближайшей настенной балки и вытер шею.

— Попробуй доказать обратное, — Хэльстром резко развернулся и направился к выходу из комнаты, но перед тем, как покинуть помещение, он сказал крайне задевшие Хэмминга слова. — Та малышка, которую ты держал на руках чуть ли не сразу после её рождения и которой выбрал имя по просьбе твоей подруги, тоже синекожая тварь.

— Это другое! — Лейф только и смог, что огрызнуться и скрежетнуть зубами, понимая, что со своим отношением ничего сделать не может.

— Это одно и тоже, — покачал головой Хэльстром и вышел.

Когда шаги затихли и раздалось шипение створок входных дверей, Хэмминг будто сполз на пол, утратив всякое напряжение в мышцах, которое держало его на ногах.

— Это совершенно другое, дядя… — пробормотал Хэмминг в пустоту. — Хотя ты прав. Надо позвонить Т’Нарис. Они наверняка сейчас на Тессии…

* * *

В какой-то момент в человеке что-то ломается, надламывается или искажается… А потом срастается не так. Тогда я начал позволять себе в мыслях, да и не только в мыслях, то, чего раньше, в своей максималистской юности и помыслить не мог.

Убить тысячи ради жизни миллионов. Послать на смерть отряд преданных мне людей. Уничтожить тех, кто не хочет решать дело так, как необходимо мне. Создать корпус инвалидов военных действий, восстановив их и улучшив своими имплантами, чтобы им было за что тебе служить и почему не предать, но не из каких-то альтруистических мыслей, как возможно сделал бы тот, оригинальный, Хэмминг, чьи воспоминания до сих пор иногда всплывают куда-то к подкорке и даже немного влияют на мои действия.

Я совершал многие вещи, о которых не жалел в последствии, но которыми совершенно точно не горжусь.

Когда происходит этот слом, когда на место любви к женщинам приходит ненависть к азари, которые почти всегда действуют в собственных интересах, и презрение к любым сучкам, которые зарятся на мои деньги, а не на меня. Когда единственная моя семья — это я сам. Когда человека, которого я любил, любил спокойно и по-собственнически, без особой страсти и накала эмоций, вначале уводит азари, и потому доверие к друзьям подрывается — они прикрывали её встречи с той матроной, по каким-то неведомым причинам не желая даже намекнуть мне о проблемах в отношениях и о пока что невинных, но все же небезобидных для этих самых отношений встреч. А затем — этой все ещё любимой девушке на моих глазах сворачивает шею ещё одна азари. И делает это коммандос, которая должна была меня защищать.

Тогда же произошёл и открытый перелом позвоночника, как подарок на день рождения от покушавшихся на меня придурочных двух матриархов. Не в том смысле, что ко мне на двадцать третье рождение пришли матриархи и приплющили задницу сингулярностью, нет. В смысле — это было их совместным проектом и, можно сказать, воплотившимся в реальность желанием ещё многих других конкурентов, не только азари. Моя Корпорация заняла определенные ниши, которые в межпланетной торговле стоило занять большой крови и больших проблем. Как я в последствии узнал, нагнеталась обстановка и в саларианском секторе, и среди турианцев.

Но первыми начали действовать именно азари.

Как же я тогда ненавидел азари.

Но ещё больше я ненавидел снова учиться ходить.

* * *

Я потянулся в кресле, захрустев косточками так, будто где-то внутри меня сейчас ломали воблу об стул, и с раздражением, уже поутихшим, но всё же не угасшим совсем, взглянул в иллюминатор спэйс-шаттла, на котором мне предстояло через ретранслятор отправляться к орбите Тессии, ну а затем и в космопорт Серрайса.

Я был дико счастлив, что об этом прибытии никто не знал, кроме жены моей подруги, уже мертвой подруги, и подчас заставляющей меня рефлексировать о мире-тлене-жизни-боли, причем как не в себя. Убили-то её на моем дне рождения и, если подумать, то по моей вине, к тому же. Она пыталась прикрыть меня из М-ки, пока я пытался вызвать подмогу. На тот момент я ещё не мог ни лечиться, ни лечить, ни швыряться молниями. Подвижек с магией к тому времени у меня было мало. Чего-то моему телу для этого явно не хватало, либо это я как-то неправильно подходил к манипуляциям с собственными силами и силами Земли, как магического источника. Темная энергия была доступна, но в отличие от той же Миранды Лоусон, за которой я, признаться, даже не слежу — это у меня получалось отнюдь не на близком к среднему азарийскому уровне. Перелом позвоночника дробовиком после пары-тройки бросков (сломанные ребра, а ля мозаика в легких) и одной сингулярности (взболтать, но не смешивать) — это, скажу так, крайне веселое событие, которое вполне способно заставить заработать любые лечащие способности на пределе своих возможностей, на тот момент, замечу, крайне микроскопических. Ну, конечно, обеспечить нечто подобное себе я специально был совершенно точно не способен. Я же не самоубийца, в конце-то концов!

Мне до сих пор кажется, что Эренис Т’Нарис, официальная жена Ирины, той самой подруги, и мать их маленькой дочери, терпит моё существование только лишь по одной причине — я сам был при смерти, когда убивали Ирину. И Ирина дала мне шанс выжить. Именно своей смертью, я думаю. Это был не просто толчок вперед — это был долбаный пинок под зад и полет сраной бабочкой, когда она погибла на моих глазах. Одно дело — когда девушка, с которой ты трахаешься, потому что остальные слишком зарятся на твои кредиты и положение, а она достаточно интересная личность, просто уходит к азари из-за внеземной, во всех смыслах, любви, и совершенно другое — когда твою подругу, хоть и не любимую женщину, но всё-таки дорогую и близкую подругу убивают одним лишь движением руки, прежде хорошенько поиздевавшись и прострелив конечности.

Ту азари хорошенько прожарило, за это ручаюсь. Но Ирину было уже не вернуть.

А вот лечился и восстанавливался я ещё два-три года, всё же магия разрушения — это отнюдь не работа с паззлом вместо тела, который хоть и собрали местные доктора, но вот за выздоровление не ручались. С тех самых пор, как мне довелось оказаться прикованным к койке на настолько долгий срок, и у меня резко стало хватать времени на полномасштабные медитации и исследования, подвижки с магией не заставили себя ждать. До этого я, к сожалению, ни разу не имел возможности медитировать днями напролет и настраивать свою душу на мир этой Земли, на всю Солнечную систему. Нирн был совершенно другим, полным магии и энергии, он не требовал много усилий для того, чтобы просто взять эту энергию и использовать для заклинания. Само мироустройство Нирна предполагало деление на типы энергий и, соответственно, на школы магии. Но здесь никто эти энергии не делил за самого мага, и мне приходилось львиную долю работы проделывать именно в этом направлении. Ну, благо времени хватало…

Так я и научился херачить груши биотикой. Мне теперь главное подойти поближе… Ну и подтянул боевые навыки, в целом. Научился действовать против всех, кто даже чисто теоретически мог бы на меня напасть. До этого подобное не было возможно из-за вполне себе прозаических причин — в сутках, дремора побери, было двадцать четыре часа, а не сорок восемь. И как минимум семь из них мне приходилось, как нормальному человеку без всяких особых лечилок, спать. А всё остальное время было расписано по минутам. Учёбу я выбрал не из легких, конечно. Да и расслабился я больно, честно признаться. Всё было слишком цивильно, знакомо, хоть и со скидкой на век разницы, но всё же… Это был почти что мой старый мир, где опасности не поджидали за каждым углом в каждой дырке земной, а люди были более изворотливыми и реже действовали нахрапом, потому обычно я успевал подготовить ответ или привет каждому, кто желал мне смерти, а Корпорации — краха. Тем более, Хэльстром хоть и оттер меня тогда слегка от власти, но всё же мне это даже нравилось — я дал себе время на раскачку и адаптацию, ну а в дальнейшем понял — просто дал отдохнуть. Это потом, когда Рикорм Хэльстром добрался до дезы, что это я убил отца, вернее, это она до него добралась, если говорить прямо, я уже мог показать ему правду при помощи своих определенных не совсем нормальных, как для этого мира, так и для моего человеческого внешнего вида, способностей.

Но вернемся к моему дикому счастью. Счастье это было вызвано тем фактом, что меня очень достали узнающие меня азари. Так как я был крайне публичным человеком последний десяток лет, да ещё и надо было отыгрывать роль потомственного миллиардера с мотором в заднице и без царя в голове, мне посоветовал Хэльстром вести что-то вроде того, что в моём веке называлось видеоблог. Я знаю, почему меня смотрели люди, — я был миллиардером, и всем интересен миллиардер, который говорит о себе и своей жизни, казалось бы, напрямую. Азари же, как мне казалось, смотрели множество записей с моим участием просто потому, что моя Межвидовая Корпорация была партнером Совета Тессии в разработке, переработке, обработке… Короче, мы взяли банк, когда заключили несколько контрактов благодаря моему знакомству с Т’Нарис через Ирину. Мне казалось, что азари просто интересен человек, который прогремел на всю изведанную галактику тем, что прожарил азари-коммандос омни-тулом, будучи в состоянии почти что овоща, и который написал книгу об азари для не-азари. Да, пока я не занимался медитациями, я писал книгу. Мне и в самом деле было крайне не рекомендовано вообще тело напрягать, так что...

Я снова посмотрел в иллюминатор и в который раз подметил патрулирующую двойку. Кого же мы, во имя скамповой задницы, ждем?!

В иллюминаторе был виден док, почти пустой из-за наличия кордона. Всё же меня везли на специальной стелс-яхте одной из наиболее влиятельных матриархов галактики, а это дало мне такую привилегию как оцепление всего дока силами Службы Безопасности Цитадели. Десантницы же самой Бенезии стояли у двух входов в кают-компанию, где я и находился, причем стояли они эдак вразвалочку, чуть привалившись к стеночкам и переговариваясь друг с другом.

На Тессии бывать мне ещё не доводилось, потому с одной стороны — я просто с ужасной степенью любопытства ожидал отбытия, наконец, с этой поднадоевшей станции, а с другой — мне очень сильно не хотелось посещать место с настолько высокой концентрацией азари на квадратный метр земли. Но обстоятельства сложились так, что иначе добиться признания научным сообществом всего пространства Цитадели своей докторской диссертации по социальной ксенологии было невозможно. Диссертация была про азари и в процессе написания, кстати, сопровождалась множеством не всегда научных публикаций в достаточно большом количестве журналов и альманахов. Но к азари относиться так же как всегда — вполне нейтрально — мне уже было крайне сложно. Я всё-таки перед этим самым отлетом получил сообщение от Совета Тессии, что им до сих пор очень интересны подробности того дня.

И в который раз я убеждаюсь, что они те ещё сучки. Эти десантницы мне ни слова не сказали, хотя до этого трепались друг с другом, будто не на службе. А я ведь всего лишь спросил то, что совсем незадолго до этого обдумывал.

Похоже, мы ждем шишку. А я, как бы, оказался не достоин личной яхты дражайшей Бенезии. И меня, что главное, никто не предупредил. Надеюсь только, что это не Ария Т'Лоак, с которой я не так давно имел счастье познакомиться... Да даже если это и она... Не покидает меня одно странное чувство.

Чувство, будто в драконье говно наступил.

* * *

Я расслабленно облокотился о бортик вместительной гидромассажной ванны, рассчитанной, как минимум, на весь экипаж этой яхты, кстати, состоящий только лишь из азари. Всё же, это была яхта Бенезии, а доверять матриархи привыкли в личных делах представителям именно своего вида.

У азари, как оказалось, есть милая привычка общих бань, если это так, конечно, можно обозвать. И все было бы прекрасно, если бы, конечно, не тот факт, что в их банном женском царстве мне было делать совершенно нечего, когда они тут развлекаются. Конечно, мне никто прямо не запрещал туда проходить, но мне бы там совершенно точно не обрадовались, да и я совершенно точно ощутил бы крайнюю неловкость, ведь моюсь-то я не в трусах обычно. Они бы пялились на меня, я бы пялился на них — и никакой помывки бы попросту не получилось. Где-то с полчаса назад эта ванная была полна азари, которые терли друг дружке спины, и вспоминать об этом факте мне не стоило, причем от слова «совсем» — это слегка возбуждало. Да и для меня с ними это была бы совершенно точно не баня, а такая слегка горячая водичка, ведь у азари средняя температура тела чуть ниже, чем у людей. Азари любят греться, но не любят доводить дело до той температуры, с которой у нас в Восточном Секторе всё веселье только начинается.

Сидеть в одиночестве в гигантской ванне, которая мягко ласкает спину и мышцы ног чуть ли не со всех сторон… О-о-о… Кайф. Я уже даже почти выбросил из головы тот факт, что из-за той задержки мы полетели на Тессию не по прямой, а навернули, образно говоря, круг. Цитадель — Иллиум — Тессия, как мне сообщили, наш маршрут. Какая-то азарийская шишка перехватила яхту Бенезии, а так как мне было, с точки зрения здравого смысла, абсолютно без разницы — прибыть десятком часов позже или раньше, Бенезия на это дала добро. Оплеванным я себя, конечно, чувствовал, но длилось это до спешного звонка от самой матриарха, который показал мне, что меня не поставили в известность заранее только лишь из-за того, что это было невозможно по причине появления этой проблемы лишь в последние полчаса. Я не был принципиален в подобных вещах, но всё же эго моё было порой болезненным и чрезмерно перекормленным…

Я не услышал ни шагов, ни движений, будучи слишком расслабленным и погруженным в собственные мысли. Иначе я бы сумел что-нибудь предпринять.

Я заметил, что что-то не так только тогда, когда, открыв глаза, увидел лишь непроглядную черноту.

Мои кисти были прикованы магнитными наручниками к бортикам ванной, а на глаза, кажется, кто-то одел странный глухой шлем. В моем распоряжении остался лишь слух, нюх... и осязание.

* * *

Парой мгновений позднее я ощутил какое-то слишком робкое для всего происходящего прикосновение к губам. Это были не другие губы — я бы понял. Она провела по ним пальчиками, задела подбородок, а затем его приподняла, запрокинув мою голову назад. Снова касание — и снова робкое — теперь это точно были губы.

Я втянул в себя воздух, но здесь было так распарено и наполнено запахами геля для душа, шампуня и пены, что я бы удивился, если бы что-то почувствовал. Она цепко и ярко провела ладошками по моим плечам, протянула прикосновение до локтей, почти одновременно с этим поцеловав меня в шею. Её всё ещё робкий поцелуй перерос в легкий укус… Но она не довела этот укус до боли, я лишь дернул шеей, а она уже отпрянула, будто опасаясь чего-то, будто делая это в первый раз…

Догадка была странной, но достоверной.

— Это первый раз у тебя с человеком? — спросил я в пустоту, понадеявшись, что ни мой голос не дрогнет, ни мышцы не напрягутся в ожидании — я должен был оставаться уверенным в себе, чтобы мне вообще ответили, а не продолжили эти издевательства. — Я не слышу ответа! — я чуть повысил тон. — Не хочешь отвечать, — я усмехнулся, — тогда — если да, то поцелуй меня. А если нет — проведи рукой…

Она заткнула мне рот поцелуем, и я почти что жадно ответил ей, а затем чуть прикусил ей язык, заставив её издать стон, скорее болезненный, чем оповещающий о чем-то приятном. Я думаю, понятно, что я решил возглавить безумство, вместо того, чтобы просто терпеть. И терпеть молча, ну или молча делать своё дело — я этой дамочке вряд ли разрешу. Хотела бы убить — давно бы прибила, зачем такие сложности. Значит, ей нужен секс. И мы ей его дадим, так ведь? Но на своих условиях, потому как это даже приличным доминированием не назвать, да и подчиняться я не люблю…

Она не ждала, пока я додумаю свои мысли, продолжив свои то робкие, то порывистые поцелуи, возбуждавшие моё тело ещё сильнее. Её губы были мягкими и теплыми, и она больше не рисковала возвращаться к губам. Я собирался прервать эту пытку снова.

— Я не сделаю тебе больно еще раз. Поцелуй меня. Смелее, — я уже говорил слегка хрипло и односложно, потому как мысли путались всё сильнее. Я поторопил её, — Давай!

Она впилась в губы вновь. Я ответил, подавшись вперед, прижимаясь своей грудью к её великолепным подушечкам, хе-хе. Да так, что она не успела отпрянуть, а потом и не захотела, обняв меня за шею и уже почти сев мне на колени. Я чуял, как она дрожит от возбуждения, чуял, как меняется её настрой, хотя она пытается бороться. Я давил на неё, даже находясь в таком положении. Она казалась неопытной в этом доминировании или вообще в сексе — я не мог понять. Но, кажется, поцелуи были вполне смелыми и крайне откровенными, в этом деле она затыкала меня за пояс, она угождала, предугадывала мои движения, а затем, держась за мои плечи, чуть приподнялась на коленях и решила снять одну из рук с плеч, чтобы всё вышло ещё более идеально… Ох, как мне этого хотелось. Но я остановил её ещё одним укусом, заставив недоуменно выдохнуть крохотный стон с нотками боли и удовольствия.

— Слей воду.

Как только вода утекла больше, чем до половины, я с неимоверным удовольствием отдал ещё один приказ.

— Прикоснись.

Пронзившее меня ощущение, включавшее в себя прерывистое дыхание и легкие пальчики, было взорвано её следующим действием, вполне себе вытекавшим из предыдущего. Она знала, что делать.

— Это точно… — я охнул от неожиданности, но договорил. — Это точно твой первый раз с человеком?

Она оторвалась от своего занятия и, поднявшись выше, мазнула губами по моим губам — это явно значило «Да».

— Тебе вообще нравится так? — я снова охнул и даже восхищенно зашипел, невольно подаваясь вперед и сжав зубы. — Какого, кстати, хрена я связан? Это для придания тебе уверенности?

Она приложила к моему подбородку ладошку, что, наверное, должно было означать «Нет» — сказать она ничего точно не могла, потому как была занята крайне важным делом.

— Стой, — я отдал приказ снова.

Она сделала ещё пару движений языком и замерла. Воображение дорисовало просящий взгляд, и я ощутил, что ещё чуть-чуть, и просто не выдержу. Но я лишь мерно вздохнул и, насколько это было возможно, спокойно спросил.

— Ты снимешь маску с меня?

Она тронула мои губы пальцами. Я словил один из них, заставив ладошку дрогнуть и остаться в моем плену. Я перестал с ними играться через пол минуты, чмокнув азари в центр внутренней стороны ладони.

— Сними наручники.

Она попыталась опять накрыть пальцами мой рот, но я цапнул её зубами, наверное, почти до крови, потому как странный привкус я всё-таки ощутил, когда отпустил её. Она издала тихий смешок и показала мне своё настоящее решение. Я ведь чувствовал, что она хочет. Поцелуй был страстным и распалявшим ещё больше, ещё сильнее, ещё неправильнее. Нет, всё было правильно, мы трахнемся — нет ничего правильнее, чем это. Но это ощущение странности шло не от процесса, а от самого факта этого бессмысленного связывания, лишения чувств и прочего! Зачем ей это? Она ведь получает удовольствие совсем от иных вещей, я чувствую, как она просто плывет, когда ласкает меня, как ей нравится подчиняться каждому слову партнера и даже развязывать — просто по просьбе.

Я всё ещё был слеп, но она не собиралась убегать. Я тронул её плечи, нашёл шею, обвел двумя ладонями затылок и подбородок, заставив тем самым её помотать головой — затылок не является любимым местом, которое азари дают трогать незнакомцам. А она всё ещё относилась ко мне почти что как к незнакомцу… Хотя только что делала мне минет. Это заставило меня хмыкнуть и приблизиться к ней, осторожно и аккуратно, чтобы не свалить нас на пол ванной. Шлем чуть мешал мне, потому как я не знал, в какую сторону двигаться, чтобы не вписать выпуклой частью азари по лицу. Это было бы смешно, конечно, но сломало бы всю игру. Хотя я и так ей эту игру слегка сломал. Как бы то ни было, мы всё-таки успешно поцеловались, а мои руки отправились блуждать по телу, в конце концов придя к самому низу туловища. Пальцы левой руки медленно спустились ещё глубже, я тронул её почти так же робко, как она меня, но мои размышления длились недолго, да и робость была, скорее, из-за того, что я ни черта не видел.

— Азари там другие, — поделился я наблюдением. — Я хочу в тебя. Ляг на спину.

Она приложила ладошку к моему рту… Но прерывисто вздохнула и коснулась своих пальцев губами с другой стороны — я ощутил это по внезапному выдоху прямо в свой нос.

— Ты ведь хочешь подчиниться, я чувствую. Ты хочешь меня в себе. Сверху и немного больно. Потому что ты для этого не приспособлена. И не трахалась очень давно. Зачем ты вообще меня подчинять полезла? Ты же просто течешь от таких слов, я чувствую это… в прямом смысле.

Я подвигал пальцами и раздвинул лепестки, дивясь тому, как азари пытается сдерживаться. Зачем?

— Я хочу слышать твой голос, азари, — я прошипел ей это куда-то в щеку, даже не пытаясь сдерживать своё возбуждение и целуя её лицо, податливые губы, острые уголки рта, что-то вроде чешуек за ушным проходом, там, где я знал, что будет приятно. — Простони для меня.

Она накрыла мой рот пальцами, а я, сквозь эти пальчики, лишь только и смог, что оскалиться в предвкушении. Мне показалось, она смотрела в этот момент на мое лицо, потому как её ладонь дрогнула и сместилась на солнечное сплетение. Она сделала это, будто опасаясь ещё одного укуса или ещё одной чуть болезненной игры с пальцами.

Кажется, когда я понял, какова у неё реакция на меня, я и ощутил, что вряд ли закончу всё так просто, как может закончиться обычный обывательский трах. Она пришла ко мне с наручниками... В них же она и кончит.

Подобные лихорадочные и извращенные слегка мыслишки были нередко моими спутниками, но почти никогда не исполнялись, а внимания на них с моей стороны выделялось, как мне теперь казалось, преступно мало. Возможно, я бы был рад такой роли, кто знает? И всё бы закончилось на её условиях...

Может я и придурок, но... Мне кажется, до Иллиума я её свяжу и трахну несколько раз.

На лице наверняка вновь расплылась та улыбочка, потому как чуть постанывающая подо мной азари вначале прильнула ко мне, затем едва отпрянула и вновь вжалась в меня со всей силы, подрагивая ещё сильнее, хотя, казалось, что возбудиться ещё больше уже невозможно. Она надавила мне на плечи, и мы сменили позицию, причем так, что наши тела буквально слиплись. Ванная начала остывать — это я понял по легкому холодку, коснувшемуся спины, но меня это мало волновало, я сконцентрировался на ощущениях, которые приносили движения этой азари на мне. Я слышал её едва заметные, но проникновенные и сумбурные стоны, а от вынужденной слепоты вкупе с таким напряжением — все чувства обострились ещё сильнее. Я совершенно не знал, как именно кончают азари, и не ожидал того, что внезапно погружусь в калейдоскоп чужих эмоций и буду настолько после этого пришибленным, что даже не замечу своей, вполне себе логичной, реакции на это.

Мы пытались отдышаться. Несколько мгновений — и она слезает, перекидывая, судя по звукам, ногу на другую сторону и отползая куда-то мне под бочок. Начала литься вода. Видимо, ей хочется от меня отмыться, или что? Вот обескуражит, если это на самом деле так. Я не привык, чтобы девушка не торчала ещё минут пятнадцать рядом, нежась и болтая, а сразу бежала отмываться! Хотя тут и бежать-то не надо, но это, ясно ведь, просто оборот речи!

— Кто тебя надоумил, а? — я притянул её к себе после того, как она откинулась на бортик ванной и начала вновь набирать воду, только теперь уже свою, едва теплую. — Какой в этом смысл, азари? И может сделаешь потеплее?

Она коснулась моих губ пальцами, и я услышал тихий смешок. Я же в свою очередь не удержался и бросился на неё снова, раз за разом пытаясь отпечатать у себя в памяти эти руки, эти бедра, эту талию и это лицо. Она уйдет, не сняв моего шлема. Я не хочу её забывать.

Мне кажется, я так, даже не начав снова доверять азари, начну у них с рук есть! Ч-ч-черт!

Я оторвался от поцелуев и чуть раздвинул туман этих животных желаний, который меня слегка увлек своей красочностью и непримиримостью с реальностью. Как бы я был сейчас рад, если бы она не была азари...

Нет. Другая. Она не может быть человеком.

Но как я могу ненавидеть их всех?

* * *

Неумело стараясь задавить наползающую улыбку до ушей, я смотрел в иллюминатор на залив, так необычно прекрасный в лучах заходящего и очень похожего на родное солнца. Горизонт был чист и ясен, без единой тучи. По другой борт корабля находился космопорт, и именно в данный момент на трап сходила моя попутчица. Я это понял по уменьшению количества охраны и, конечно, по крайне странному в иных условиях факту — меня ненавязчиво и неоднозначно заперли в кают-компании. Конечно, я бы мог взломать систему безопасности, но кому от этого станет легче или проще? Хочет оставить всё произошедшее там, где оно произошло — кто я, чтобы протестовать? Хотя, если быть честным, мне слишком уж понравилось нечто подобное, чтобы я не попробовал повторить. Да и это слегка поставило мне на место мозги. Я чуть было не признал сам для себя свое неприятие азари. Но если с самокритикой у меня и есть проблемы, то с осознанием собственных эмоций и пониманием их сути — вроде никогда не было. И теперь я вполне четко понимаю, что переносить ненависть с отдельных азари на весь вид было крайне неуместным преувеличением. Даже встреча с дочерью Ирины не понадобилась...

Кстати об этом семействе.

Я включил голосовой вызов на уни-инструменте и связался с Т'Нарис. Но долго без ответа я терпеть не захотел, потому просто отключил вызов, а затем записал наскоро видео-сообщение о своем прибытии и выслал ей его на рабочую почту. Я знал эту азари ещё тогда, когда у неё с Ирой всё даже свадьбой не пахло. Мы тогда только заново начали общаться не на уровне "привет-пока", а как друзья, ну и мне, без сомнений, пришлось терпеть это "Эренис то, Эренис сё" в промышленных масштабах. И ещё тогда я себе отметил, что я и эта азари невероятно похожи в одном — каждый из нас всегда уделяет работе значение первого уровня, вне зависимости от обстоятельств. И именно поэтому я не просто предполагал, я знал, что она просмотрит рабочую почту гораздо раньше непринятых звонков от абонентов не "срочного" списка.

Едва я отправил своё видео по адресу, мне пришлось поднимать свой зад с уже насиженного за последний час местечка и под чуть ли не радостным взглядом азари выползать в космопорт.

Судя по реакции проследовавшей за мной следом азари-коммандо, моё лицо, когда я посмотрел на ранее мной виденные лишь на изображениях небоскребы Серрайса, говорило ей о многом. Она фыркнула и положила ладонь мне на плечо, радушно улыбнувшись, когда я обернулся. Её кожа была темно-фиолетовой, а узоры напоминали чем-то узоры Арии Т'Лоак, что чаще всего означало, что отец — турианец. Только на лбу, над самыми кончиками бровей, было по три симметричных линии, будто небрежные росчерки неведомого пера, делавшие её лицо чуть менее серьезным.

— Добро пожаловать, доктор Хэмминг, — она прошла чуть вперед и развернулась на каблуках, сверкнув стилизованным визором в лучах солнца. — Добро пожаловать на Тессию!

— Спасибо, — я решил повести себя в соответствии со своим психологическим профилем и улыбнулся ей в ответ. Хотя меня до сих пор потряхивало от того, что я доверяю не преданным мне лично людям свою спину! — Мы ведь будем с вами общаться всё время, что я собираюсь пробыть на Тессии, правильно я понимаю? Прошу восполнить пробел и всё же сообщить мне ваше имя.

— Меня зовут Соралис, — она усмехнулась. — И насколько я знаю, через несколько минут прибудет челнок по приказу Госпожи Бенезии. Там будет ещё две коммандо, с которыми вам придется общаться. Их имена не имеют значения. С вами напрямую буду работать только я.

— Хм-м-м... Ясно, — я покивал головой, задрал голову, рассматривая верхушки высоток и ощущая в душе подъем и почти ничем необоснованное воодушевление. — Здесь хорошо, — констатировал я и посмотрел Соралис в глаза. — Ты не против, если я сокращу твое имя до Сора?

— Нет, доктор Хэмминг, — она усмехнулась, хотя я заметил некоторое смущение в первые секунды. — Я не против. Ну а у вас есть ли предпочтения по кличкам?

Я рассмеялся и подумал, что с этой девицей я сработался бы без проблем. Юморок присутствует, при этом ходит опасно, но взгляд не мертвый, да и общее впечатление производит вполне приятное.

— Зови меня Кенни. Тебе можно, Сора. Кстати, ты мне кое-кого напоминаешь...

— Вы не правы, доктор... Кенни, — её взгляд на мгновение принял то "мертвое" состояние, которое я так не люблю в профессиональных наёмниках, указав мне границы допустимого. — Я не могу вам никого напоминать.

— Скажи, Сора, а как ты относишься к связыванию во время секса? — я решил всё же узнать точнее тот вопрос, что меня буквально поедал изнутри сразу, после того, как я услышал её голос, отчего-то знакомый, и мне кажется я знал отчего. Но уже было открывшей рот и потемневшей от переполнивших её эмоций Соре помешал ответить подлетающий челнок, который прервал всю возможную дискуссию накорню.

* * *

Я сошёл с трибуны под жидкие хлопки тех азари, которые всё же оценили мой научно-просветительский труд. В местном научном сообществе не было верным по этикету аплодировать только из уважения к тому, что лектор или семинарист вообще поприсутствовал и что-то сказал. Хлопали только те, кого моя тема по-настоящему зацепила. Ну и, конечно, образовался монотонный и слитный гул голосов азари, которые начали обсуждение как, наверняка, планов на вечер, так и моей лекции, на что я надеюсь. Всё же, их никто не заставлял сюда приходить, они сами заинтересовались темой и пусть в таком случае будут добры не сачковать! Меня заранее предупредили, что мы вероятнее всего с "коллегами" пойдем отмечать моё присутствие в Серрайсе вначале в закусочную при Университете, а затем меня освободят от присутствия лишних людей и придадут празднованию алкогольное направление.

Я шёл мимо аудиторных мест к выходу, скользя взглядом по стройным во всех возможных смыслах рядам азари. Сорвать аншлаг вроде бы получилось. Я хоть и задумался, но это не помешало зацепиться за смутно знакомое лицо и остановиться.

Она сидела на втором ряду, на месте наиболее близком к проходу между рядами наверх, и с печатью глубокой задумчивости на лице что-то набирала в планшете, едва заметно улыбаясь сама себе. Белые капли чешуек на светло-светло голубой, словно смурное, хоть и всё равно по-своему яркое небо над Питером, коже... Мне определенно нравятся её фестоны. Кто бы знал, почему мне вообще начали нравиться фестоны?! Я же вообще, по идее, не должен обращать внимание на всё нечеловеческое — это суть "притяжения" азари. Но я всё-таки родом, по большей части, из Нирна, а там были и аргонианки, которых можно было найти привлекательными, и хаджитки, с которыми спать из-за их когтей вообще опасно, и даже орчанка — одна и один раз, конечно, странно и страшно вспоминать утро после произошедшего, но чего только не случается по вине мёда животворящего. Я ещё раз посмотрел на улыбающуюся азари и понял, что не заметил, как сам улыбнулся, будто в ответ. Так бы я, наверное, и стоял ещё минуту, залипая на Лиару Т'Сони, если бы не то, что как раз в проходе моё внимание пыталась привлечь Сора. Она уже дошла до ряда с моей знакомой-незнакомкой и, бросив в сторону дочери своей работодательницы цепкий взгляд, снова позвала меня, уже, наконец, сумев перекричать шум вокруг.

— Кенни! — она быстро спорхнула со ступенек, невзирая на броню сделав это изящнее некуда, и схватила меня под руку, обозначив, как я понял, собственность. — Пойдем! Я тоже здесь училась! Я проведу тебе экскурсию!

— Спасаешь, — до скрежета в челюстях улыбнувшись, проговорил я, склонившись к её ушному проходу.

— Здесь сестра Альсары, — ответила она мне так же тихо, при этом не убирая улыбку с лица. Но увидев моё просочившееся сквозь маску счастливого дебила недоумение, она пояснила. — Альсара — это та коммандо, которую ты поджарил.

— Я называл её Толошан. Это вроде бы фамилия её батарианского отца. Именем даже не интересовался, у нас были крайне профессиональные отношения, — я вздохнул и чуть помялся с ноги на ногу. — Думаешь, будет мстить?

— Пойдем, — она потянула меня за собой вверх на выход.

Я успел лишь ещё раз мазнуть по Лиаре взглядом и пообещать себе, что попытаюсь её найти в закусочной, какого бы масштаба толпа ни была. Всё же, все присутствующие на лекции лично — это всего лишь около шестидесяти разумных, остальные просто смотрели трансляцию в удобном для себя месте. И все они наверняка после двух часов моей своеобразной защиты своего труда от поползновений "более старшего вида" захотят поесть.

— Сестру зовут Рилана Веланис, ей девяносто лет, так что не смей думать о том, о чём ты думаешь, когда смотришь на настолько молоденьких азари, — затарахтела под боком Сора, на что я усмехнулся, одновременно с этим искренне умилился и затем вытянул руку из её хватки, а она на то зашипела, как кошка. — Я тебе говорю, Кенни!

— Мне двадцать пять, женщина, я тоже очень молод и горяч, — я закатил глаза и, искренне наслаждаясь ситуацией, приобнял её за плечи. — Если ты хочешь, чтобы я не смотрел на других, то я готов, но только когда ты...

— Заткнись! — в её глазах я видел желание отвинтить мне голову, но так как я был под её защитой, а не в киллер-списке, она даже не скинула мою ладонь с плеча, чему я, кстати, очень удивился. — Я не хочу слышать твоей бесстыдной речи. И я не женщина, я твой охранник. И мне, во имя Богини, три сотни лет! Я на такое уже не ведусь, тем более не тогда, когда...

— Ты очень молодо вы... ведешь себя, — невинно запнулся я, изменив всё значение фразы с комплимента до непрямого оскорбления.

— Если бы ты не был ксенологом, специализирующимся на азари, — зашипела она рассерженно, — то я бы поверила, что это случайно!

— Где две другие? — я резко сменил тему, оставив пыхтеть от неразделенной ссоры свою телохранительницу.

— Все вокруг, если ты не заметил, то всё в порядке, и они делают свою работу, — она надменно хмыкнула и ткнула меня кулачком. — Слепой вуртель, ха-ха!

— Вуртель — это та бедная четырехглазая кошка с панцирем, у которой от кошки только ушки и умилительные глаза? — припомнил я и засмеялся. — Надо посмотреть, как выглядят их альбиносы, должно быть, любопытное зрелище!

— Впервые встречаю разумного, помешанного на собственном генетическом заболевании, — мы шли уже по холлу, где было не так много людей, как в коридоре возле аудитории, когда многие высыпали из дверей вместе с нами. Потому, видимо, она сменила тему и перестала трепаться невесть о чем. — Что будем делать, если она решит мстить?

— Она не пойдет в лоб, — я покачал головой и прямо взглянул в лицо Соре. — Уж в этом вы, азари, в большинстве своём одинаковые. Любите играть и играться. Если она закажет меня и придет проследить за свершением мести — то действуйте. Если начнет сама — то я разберусь сам. Это будет значить, что она ничего толком и не планировала, а просто поддалась чувствам. Принято?

— Принято, — тяжкий вздох был мне ответом. — Не убейся в третий раз.

Я вздрогнул.

— Что ты только что сказала?

— Говорю, не убейся! — она раздраженно посмотрела на меня и снова потянула меня вперед за локоть. — Итак, я обещала тебе экскурсию...

— Погоди, пожа... — но я был перебит и насильно просвещён.

— Фреска на сводчатых колоннах этого холла повествует о докосмическом представлении о Богине Атаме в интерпретации восточной школы Правды и Правосудия, которая базировалась в этом здании ещё когда твой древний предок был в проекте...

— Ты нарочно! — угрожающе начал я.

— Конечно, — она быстро показала кончик языка и продолжила болтовню на публику, да так, что многие как азари, так и гости другого вида оборачивались на нас двоих. — Так вот, о Школе Правды и Правосудия можно говорить долго, ведь именно из неё выросли некоторые концепции современного корпуса Юстициаров...

Я закатил глаза и приготовился к пыткам.

* * *

— Так значит, Сора, ты говоришь, что это что-то вроде программирования личности. У юстициаров.

Я и Соралис сидели в кафе на одной из крыш местных высоток. Назначение большинства из них на этой, будем говорить, улице было примитивным — развлекать народ. Мы находились возле самого популярного у туристов места — гигантского по своему масштабу парка-дендрария.

Вдали, если именно с нашего небоскреба смотреть на солнце, уже ушедшее из зенита, становится видимым, как касается яркой синевы ясного неба над Тессией Центральный Храм Атаме. По правую сторону от парка начинался частный сектор с приятными глазу и неприятными кошельку домами. Их архитектура держалась в том же стиле, что и весь Серрайс — похоже выглядели даже те подобные ульям дома, которые были по нашу сторону, только гораздо дальше от входов в парк, чем наше местонахождение. Это был не Ореис с его чуть более холодным климатом, океаническим мегалополисом и непривычной мне зеленоватой кожей у большинства коренных азари — я видел пейзажи оттуда, есть что-то схожее, но дух совершенно иной. И не Армали, где у меня тоже крутится гешефт вместе с промышленной ассоциацией Азари, как и в Ореисе, потому я и интересовался местностью. Там Парнита припекает, как у нас летом в субтропиках, только почти круглый год. Здесь же она — солнце здесь совершенно точно женского рода — ласково греет лицо каждым попадающим на кожу лучиком.

Благодать — ни дать, ни взять.

— Без сомнений, — Сора тоже с удовольствием жмурилась под приятными лучами солнца, когда чуть поворачивала голову, напоминая довольную всем кошку. — Ты знаешь, есть одна вещь о нашем способе… спаривания…

— Ну же, чего застыла? — я усмехнулся и отставил чашку в сторону. — Мы взрослые люди, можно и об этом поговорить. Кстати, погодка-то прекрасная, скажи?

— Да, — она перестала мяться, улыбнулась, снова подставив одну из щек солнцу, а затем как бы невзначай спросила меня. — Просёк кого?

— У тебя за спиной зеленоватая азари, — не зря про Ореис вспомнил, к месту пришлось, потому можно с умным видом ввернуть, авось правда. — Уроженка Ореиса. Отец, очевидно, саларианец, судя по маркировкам вокруг глаз. Дева и интеллектуалка. И не скажешь сразу.

— Это наша, — Соралис закатила глаза под моим удивленным взглядом. — Изначально предполагалось, что ты с ней будешь в плотном контакте, а я буду прикрывать, но…

— Импульсивная трехсотлетняя девица решила, что планы не для неё, — закончил я за неё, а она прямо-таки вспыхнула от качества моего обвинения. Видать, я угадал.

— Больше никого? — она посчитала ниже своего азарийского достоинства отвечать меньшему виду на его обзывалки, и даже не надулась толком. Вот что значит — азари больше ста лет! — Пф. А эта новенькая тот ещё конспиратор. Как ты её просёк?

— Вас всего трое за мной бегает, правильно? И только ты была при прошлой встрече без шлема. Но у неё не затемнен визор был. По глазам узнал. Они у неё ух. Познакомишь?

Она посмотрела на меня как на дебила и проговорила.

— Я не из собственной прихоти с тобой возиться начала. Ей некомфортно.

— Отчего же? — я всамделишно удивился, потому как ну очень странно чувствовать недостаток комфорта при общении с, можно сказать, заказчиком. — Вы же, вроде, профессионалы. Даже если я ей на вид не понравился, то как бы…

— Это я в пограничных системах расслаблялась и торчала в бандах Иллиума, — хмыкнула Соралис. — В прямом смысле «торчала». А она у нас, как ты заметил, интеллектуалка. Диссертацию пишет по молекулярной генетике. Ей некомфортно быть объектом исследования. Это вроде как из охотницы в добычу превратиться, — меня настолько ошарашило, что я не нашёл слов, но, видимо, я смотрел так выразительно, что Сора поспешила откреститься. — Не мои слова!

— Всегда приятно узнать новое о всяком, — странно выразился я, пока что не в состоянии сформулировать ничего толкового на этот счет, и потому попытался перевести тему. — Так что про спаривание?

— В общем, я это говорила в контексте… Ну как бы не в тему секса, а в тему юстициаров. Сконцентрируйся! — её тон стал насмешливым. — Я ведь прекрасно знаю, что молодые представители иных рас очень интересно реагируют на темы спаривания. Сразу мыслишки появляются…

— Сора. Продолжай, — я почти процедил это. — Я себя прекрасно контролирую. И всего лишь разговор о вашем этом слиянии не способен меня вывести из себя. Вот если бы ты сиськи показала…

— Ты точно не торчал в бандах Иллиума, Кенни? — поддела меня она в последний раз перед тем, как продолжить говорить по делу, что и спасло её от расправы, потому как я заинтересовался. — Каждая азари знает, что, когда пускает своего партнера чуть дальше эмоций, испытываемых в данный момент, ей придется показать ему свой мир.

— Мир. Ты имеешь в виду, нечто внутренне-бессознательное, или что?

— Я имею в виду, что если ты продолжишь меня перебивать, то я посажу тебя напротив Лесты, ты будешь наслаждаться её глазами, а она будет молчать, чтобы не попасть в твои цепкие лапы, препарирующие самые глубокие части нашего азарийского миропонимания…

— О, так её зовут Леста! — развеселился я и миролюбиво — под таким-то взором — поднял ладони. — Всё, молчу. И кто тут вообще статусная личность и как бы охраняемый субъект. Где моя субординация?

— Ты сам разрешил, — пожала Сора плечами и продолжила прерванный разговор. — И ты сам начал меня допрашивать на тему юстициаров и вообще!

— Извини, всё, я понял ошибку, молчу, — я откинулся на спинку стула и посмотрел на Соралис, которая уже не обращала на меня внимания и продолжала говорить.

— Так вот. При помощи самостоятельной настройки этого самого мира, которая происходит посредством принимаемых клятв и долгих медитаций, юстициары могут, собственно, существовать. Если бы не клятвы, то быть бы им чем-то вроде спектров, но они крепко-накрепко завязаны на… ну… базовых концептах.

— Хм… Понял, принял, но не осознал. Следующий вопрос. Как тебе идея отпустить меня в парк одного?

— Это не по инструкции, — она закатила глаза уже приевшимся для меня жестом и потерла ладони о чашку. — Мы закончили здесь?

— Инструкции-инструкции… И кто тут на Иллиуме торчал вообще… — она не успела ничего сказать в ответ, потому как я перебил зарождавшийся мат своим возгласом. — Предложение!

— С-слушаю, — она почти прошипела это, но справилась с собой и даже одарила меня улыбкой.

— Я возьму маячок. Дрона. Что хочешь. Но мне надо побыть одному. Немного объединиться с природой, так сказать.

— Врешь ты всё, — ухмыльнулась она и поднялась с сидения, внимательно окидывая взором столики вокруг — нет, я и не забывал, что она меня охраняет, но её взгляд сейчас совершенно не вяжется с этой обаятельной улыбкой. — Тебе просто надоело меня мучить.

— Кто кого!

— Ладно, — на что-то решилась она и начала набирать в омни-туле сообщение. — Пойдем.

Мы уже выходили к переходу, который ведет в парк, когда со мной столкнулась та самая Леста, что-то якобы смущенно залепетав о том, что просит прощения и хотела бы познакомиться поближе. Я недоуменно оглянулся на Сору, которая кивнула мне, причем прямо после вопроса зелененькой о том, могу ли я ей дать свои контакты.

Разбежались мы так же быстро, как и столкнулись, ну а я оставался в недоумении до тех самых пор, пока не приметил, что Сора ехидно посматривает на мою левую кисть с омником.

— Это очень тонко, — признал я и кивнул головой в знак одобрения. — Так теперь ты меня отпустишь?

— Прошу, — она радушно развела руками и, не скрывая радости, улыбнулась. — Отдохну хоть от твоего ужасного лица.

— Эффект зловещей долины преследует? — я поднял бровь и признался. — Я сейчас так живу, в этом эффекте. И без вопросов — на то экстранет есть. Мне нужно часа два. Я переобщался.

Азари демонстративно согнула руку в локте и коснулась указательным пальцем большого, оттопырив остальные три пальца в сторону. Я не сразу понял, но так медленно она это делала не потому что хотела, чтобы я лучше заметил, а потому что у азари попросту нет такого жеста, и воспроизводила она его как угодно, но только не по привычке.

Я направился в дендрарий.

И почему, интересно, эта Соралис решила, что я вру? Мне и в самом деле необходимо небольшое, ну, в галактических масштабах, единение с природой. Ведь если я настроюсь на Тессию, то меня раз в сто будет сложнее убить.

Спину им доверить прикрывать. Как же.

* * *

Настройка на Тессию заняла совсем небольшое количество времени, особенно если сравнивать с теми десятками суток, которые я проводил в попытках подключиться впервые к родной Земле. В который раз это напомнило мне тогда, что я не в Скайриме, где магия была подобна дыханию для тех, кто к этой магии смог прибегнуть.

Я постоянно ностальгировал по миру, которого лишился, по семье, которой больше нет, которую я вряд ли снова обрету — слишком свежи воспоминания и слишком кажется невозможным повторить те чувства ещё раз, но с другим человеком. Так, как было, всё равно не может больше быть по определению... Как оказалось, именно то, что я не воспринимал всю эту галактику как нечто близкое мне, в какой-то степени родное, сыграло роль в моей неполноценности в магии, использующей местную энергию. Только относительно полное погружение в слои, будем говорить, ноосферы каждой планеты дает мне ту силу, что может сравниться с абсолютно бесплатной и в большинстве случаев безликой силой Нирна.

Но глубоко в этот пласт бытия погружаться нельзя, он абсолютно не структурирован, в отличие от того же Нирна, где таких пластов множество. Но они являются нередко доменами либо Аэдра, нейтрально-добрых, конечно это в понимании жителей Тамриэля, либо активно-добрых божеств. Либо Даэдра, всяческих Лордов не самых лучших людских качеств, среди которых я бы особо выделил Хермеуса Мору — флегматичную и порой психованную из-за помешанности на знаниях кляксу. Даэдра также могут быть хаотически добрыми, вроде Меридии или Периайта, но они не ломают выборку. Ведь каждое это божество упорото, уперто и таинственно в своем происхождении. В общем, Нирн был совершенно иным, гораздо более привычным за столько-то лет, проведенных именно с таким доступом к магической силе. И именно память о Нирне вместе с имеющимся неизрасходованным эмоциональным накалом, мешали мне принять все то, что со мной происходит в новом мире за, скажем так, чистую монету.

Нет, разумом-то я понимал, что всё снова реально, хотя и иначе, но я ведь не боролся за свою жизнь так, как это было там, во время Бесконечной Поры — так называли норды обещанную пророчеством гражданскую войну на обломках Империи. И до того самого момента, когда борьба за жизнь стала не просто ближе, а выплеснулась на моё ровное существование мертвой подругой и почти непобедимыми в моём нынешнем состоянии врагами, я осознал, как никогда прежде в этой галактике, что должен снова побеждать и бороться. Не отказываться от своей сущности, которая стала таковой, была огранена и заострилась именно там, в Нирне, но здесь отнюдь не истаяла, когда мою голову заполнили воспоминания этого наивного мальчика, место которого я занял.

Нирн постепенно перестал вызывать ту палитру эмоций, которая заставляла меня пускаться во все тяжкие и непроизвольно включать ностальгию, но порой это проскальзывало. И без сомнения этого никому было не показать. Было бы легче, если бы я мог поделиться хоть с кем-то этой тайной. Да, было бы...

Мои мысли вяло кружили по хаотическим траекториям, почти шизофренически переключаясь с одной темы на другую. С того, что я буду делать сегодня вечером на то, что произошло на яхте Бенезии. С этого дурацкого азарийского домогательства до того, насколько сильно я всё же и иррационально шарахался от азари просто из-за того, что они очень часто лицемерят как в малом, так и в большом. И как бы я свои эмоции на этот счет ни оправдывал до случая с этой любительницей БДСМ, дело было именно в этом. Азари были для меня неким апогеем безнравственности и лицемерия, нацизма и страсти к блаженному неведению в области, которая им в какой-то мере невыгодна. Но нежелание смотреть правде в глаза было свойственно и мне самому в частности, и всему человечеству, если смотреть в общем. Как и преувеличение роли собственного вида, да и с нравственностью у большинства представителей современного человечества, включая меня самого, тоже не очень. Так стоит ли продолжать ненавидеть, особенно тогда, когда совсем рядом, буквально в шаге от ретранслятора, ведущего из Темного Космоса на Цитадель, находятся те, кому эта ненависть совершенно точно гораздо выгоднее, чем нам самим, живым существам?

Мои раздумья были прерваны самым что ни на есть наглейшим образом.

Меня потеребили за ухо.

Скамья, на которой я развалился, вытянув руки назад, за спинку своего сидения, была теперь оккупирована ещё одним отдыхающим. Вернее, отдыхающей.

Маленькая азарийская копия Эренис Т’Нарис с глазами моей лучшей за последние двадцать лет подруги — как ты здесь оказалсь?

— А меня зовут Лорейн! А ты человек, да? Как мой отец! А! Мне интересно, что ты здесь делаешь! А! — она раскрыла рот, и я уже пожалел о том, что это произошло.

Малышка начала тарахтеть без умолку, но её полная незаинтересованность в наличии ответов на все эти вопросы дала мне возможность задуматься над тем, что именно дочь Т’Нарис здесь делает. Я начал медленно и вдумчиво обводить взглядом окружающее пространство. Вокруг были только деревья, в кронах обретались местные птицы, что-то там себе чирикавшие. Я нашёл не самое людное место здесь, чуть ли не на самом отшибе — ведь парк, тем более в черте города, это место отдыха, а не отшельничества.

Значит ли это, что неподалеку обретается старшая из их семейства? Я обратил взгляд с деревьев обратно на малышку.

— Ну и что мне с тобой делать? — спросил я в воздух, не надеясь на ответ.

— Подкинь, а потом покатай на спине! — незамедлительно распорядилась Лорейн. — Ты высокий! Выше чем мама!

Я, конечно, на такое заявление отвесил челюсть, но ей не нужно было разрешение. Она просто повисла у меня на шее, а потом каким-то мистически быстрым образом переместилась ко мне за спину, всё так же держась за неё.

— Не понял! — я встал со скамьи и, опасаясь что она навернется, прихлопнул наглую девчонку по попе. — Ты чего как пыжак разлазилась тут! Мы же даже не знакомы! И где твоя мама бродит?

Она на то дернула меня за волосы и провопила прямо на ухо.

— Я решила поиграть в прятки! И дядя Кенни, не делай вид, что ты меня не знаешь! У меня было много фото моего отца! Не притворяйся! Ты тоже меня помнишь!

Я онемел от удивления и попытался повернуть голову так, чтобы увидеть личико почему-то уже родной, но совсем мне незнакомой Лорейн. Она ткнулась мне мордашкой в шею и как-то слишком трогательно пробубнила, забивая гвозди в крышку гроба моей выдержки и самообладания.

— Ведь я помню тебя.

* * *

Азари растут медленно.

Только к пятидесяти в нормальных условиях формируется тот облик девы, который все окружающие будут видеть на протяжении ближайших сотен лет, и лишь тремя-четырьмя сотнями спустя эта дева чуть раздастся в бедрах, а цвет маркировок может слегка поменяться, как и цвет мелких кожных чешуек. Но это происходит совершенно случайным образом, да и не особо важно, потому как ни коим образом не влияет на саму азари.

Возраст азари по большей части способствует концентрации в ней количества Нулевого Элемента, улучшению контроля над биотическими способностями, даже если этому не уделялось время в те времена, когда матриарх была ещё девой. Конечно, я обладаю информацией об отнимающих годы жизни инъекциях роста, которые по слухам были изобретены ценой многих безымянных подопытных во времена Рахнийских Войн. Азари не могли с уверенностью сказать о том, сработает ли саларианское «Вознесение» кроганов, когда даже не знали о нем, потому работы в сторону увеличения боевой мощи войск азари совершались нешуточные.

Не последний всплеск таких работ и, собственно, увеличения мощи, но всё же наиболее весомый и определивший дальнейший вектор развития. Если подождать — само пройдет, а им придется лишь справляться с последствиями.

Долбанные азари.

Они слишком любят играть с жизнями как своего вида, так и других — это общая черта всех политиков, но у азари дипломатия, как известно, основной метод. Что порождает много подковерного дерьма, с результатами которого я и приехал на Тессию справляться.

Меня чуть не убили по приказу влиятельнейших матриархов. Почему? Потому что кому-то не понравилось, куда я копаю и на кого пытаюсь повлиять. Но азари та напала на меня не из подобных побуждений. Именно в этом я сейчас убеждался, будучи на мушке у размазывающей сопли и слезы, ещё не разменявшей и сотню лет сестры той самой азари по имени Рилана Веланис.

Мы стояли на крыше особняка Эренис Т’Нарис. Где-то под нами тусовалась как близкая этому кругу азарийская молодежь, так и поддерживали светское общение матроны вроде самой Эренис. Мне совершенно точно не хотелось бы помнить последние два часа. Вначале объяснения перед хладным ликом этой сучки, которая, даже смотря на нас с малявкой, чуть ли не ревевших на той скамейке, лишь ледяным тоном осведомилась, когда же я собирался сообщить о местонахождении её дочери ей самой. Хладнокровная и чистокровная, слегка отмороженная своей светскостью — сложно представить её и Ирину вместе, как на тех фотографиях, о которых говорила маленькая Лорейн, радостной и счастливой в объятиях любимой. Но я помнил о её потере, помнил и о своей роли в этой потере. И потому особо не разевал рот, когда ей взбрело в голову меня отчитывать.

В конце концов, мы отправились в её дом, в тот самый частный сектор, цены на землю в котором заставили бы шевелиться волосы на заднице моей Жабы. Соралис сопровождала меня, как и остальные девочки из тройки, но Сору внезапно увлекла сама Эренис к столу с напитками и закусками. Я лишь пожал плечами на то, ведь было ещё два соглядатая. Но когда я вышел подышать на крышу, а за мной никто не проследовал — это меня слегка напрягло. И ещё больше меня напрягло наличие на этой самой крыше незнакомой азари. Которая сняла все вопросы по её личности, просто назвав своё имя. То самое имя, которое упоминала Сора, когда говорила о некой сестре Толошан. Но это не объясняло, почему я сейчас один и почему мне кажется, что это всё какая-то большая интрига, если не сказать — ещё одно покушение от некоторых матриархов.

Она рассказывала мне эту историю со своей стороны. О том, как её сестра узнала от своей покровительницы, что я разрабатываю Искусственный Интеллект, который поможет мне захватить всю экономику Цитадели, а сам являюсь результатом кровавых экспериментов, проведенных над представительницами её вида.

Результатом, который хладнокровно прикончил собственного создателя, а затем ввел всех в заблуждение своим человечным поведением, хотя на самом деле тот ещё монстр. И прежде чем устроить то покушение, эта Толошан отправила именно ей, младшей сестренке, письмо с просьбой передать информацию из этого письма одной не понаслышке мне знакомой Матриарху.

Матриарху Гариссе.

Она же — мать Эренис Т’Нарис. Она же — та, на кого я бы вообще не подумал! Значит, матриархов было три, а не два. И это объясняет то, как Толошан узнала те коды безопасности, которые знали только я, Ирина и Хэльстром. Вероятнее всего, Эренис либо сама взломала, во что я мало верю, либо каким-то образом передала хакерскую программу в персональный терминал Ирины. Эренис совершенно точно не специалист по кибервойне, в отличие от меня, и потому я крайне определенно могу себе представить путь той программки от омни-тула Гариссы до терминала в личных апартаментах Ирины. Да может Гарисса даже не заморачивалась, отводя от себя подозрение — вон, как сегодня со мной поступила эта Леста вместе с Сорой — просто поставили геолокационный трэкер при помощи банальной передачей сообщения. Я больше склоняюсь к тому, что именно так и было — осознанное предательство было бы крайне маловероятным и не несущим выгоду ни одной из сторон.

— Ты убил её! Ты убил мою сестру-у-у! — ревела и дрожала молодая азари. — Я никогда никого не убивала! Но ради памяти сестры я…

— Пожалуйста, опусти оружие! — я держал ладони на виду, чтобы не спровоцировать эту идиотку. — Я не хочу, чтобы это переросло в… то, во что это может перерасти! Не стоит. Ты ведь не убийца. Я — да, я убийца, но я, — её рука с пистолетом дрогнула. — Да, Рилана, я убил Толошан! Но она пыталась убить меня по каким-то надуманным обвинениям! Она ничего не знала ни обо мне, ни о моих долгих и крайне разнообразных отношениях с вашим чертовым Советом Матриархов, ни о том, что я не убивал своего отца! Да, есть такой слух, есть даже якобы свидетель этого убийства, но у меня есть ВСЕ доказательства того, что я не убивал его! Есть видео, на котором его убивает совершенно другой человек! Ей просто рассказали полуправду, когда отдали приказ убивать меня! Если ты не в курсе, так оно обычно бывает!

— Я её даже не смогла похоронить! — разрыдалась Рилана и, судорожно вздохнув, рухнула мне под ноги, теряя оружие. — Аргх!

Я вначале не понял, что она ранена, но как только увидел растекающуюся под её телом лужу крови и услышал стоны боли, я быстро сориентировался и создал щит из уни-геля, за которым как спрятался сам, так и спрятал её. Почему я это сделал? Да потому что вторая пуля с той же стороны сняла мой кинетический щит и определенно была не случайной. Что. За. Нахуй?! Где мои охранницы? Вот и доверяй потом таким. Хорошо, что я, мать их, вдумчивый и хрен клал на этих дур!

Я достал из напоясного кармана тюбик с медигелем и приложил к раненому плечу азари.

— Прекрасно. Поболит и пройдет. Чуть левее — и не прошло бы совсем. Благодари случай, — я нависал над ней, изучающе глядя на её лицо. — Ты хоть знаешь, почему в тебя стреляли?

— Н-нет! — она попыталась приподняться на локтях, но я придавил её, чтобы не сделала тех движений, которые своим результатом будут иметь расплескавшиеся по мне мозги. — Ой!

— Вот тебе и ой! — я выругался, когда мой щит бликнул в результате выстрела на пробу от неведомого снайпера.

Пока что я не буду применять магию. Магия сейчас не поможет. Мне надо выжать максимум из ситуации и вообще понять, что происходит. А магия… Магия вряд ли прояснит это дело, только усложнит.

Глушилок не было.

Ещё один выстрел — ещё один блик щита — заставили меня влить ещё больше уни-геля в построение. После этого я набрал тот единственный контакт, который мог бы мне сейчас помочь — Эренис. Она ответила очень быстро, будто ждала этого.

— Эренис, на меня напали, — быстро сказал я. — У меня тут раненая. Вызови подмогу и вообще…

— Значит она не смогла, — ледяное выражение лица, всё такое же, как и до этого.

Она не была удивлена.

— Почему?! — взвыл я.

— Ты, убийца, ещё спрашиваешь почему? — её глаза опасно сузились на каменном лице, и я понял, что в данном контексте «убийца» обозначает убийство конкретного человека. И этим человеком была отнюдь не азари Толошан.

— Я не понимаю. Мы с Ириной были очень близкими друзьями. Я бы никогда…

— Лжец! Урод! Она была права! — взорвалась Эренис, наконец растеряв эту холодность и став чуть больше похожей на живую.

— Кто?! — рявкнул я в ответ, перебив её. — Уж не Гарисса ли? Она и направила Толошан на смерть, пытаясь убить меня! Она! Никто иной! Откуда у Толошан были коды безопасности, которые позволили отрезать целый отсек моих апартаментов от других залов, куда она выгнала всех остальных гостей и заперла их там? Хэльстром уже пытался меня убить, и проблема сама себя исчерпала, так что это не он. Коды имелись и у Ирины, потому как она работала на меня отнюдь не поваром. Как ты считаешь, возможно ли в то время было через твой омни-тул передать доверявшей тебе слишком многое Ирине либо в её систему омни-тула, либо в её персональный терминал?

— У Ирины… — прошептала Эренис. — Как?! — яростно спросила она и обратилась куда-то в сторону. — Отставить! Отставить стрельбу! И отпустите Соралис.

Стрельба по нам прекратилась. Я выдохнул и ощутил, когда весь адреналин уже куда-то испарился, что Рилана держит меня за руку с закрытыми глазами, под которыми уже подсыхают дорожки от слез. Я прикрыл глаза и снова обратил взгляд к экрану инструментрона с Эренис на нем.

— Вот моя версия, — начал я. — Гарисса имеет на меня зуб. Возможно, обоснованный её делами, возможно — такой же кем-то спровоцированный, как и в твоем случае. Я не знаю. Но знаю я одно — я не убивал Ирину. И я убил Толошан, которая хотела убить меня из-за матриарха Гариссы. И хватит уже играть в прятки, Т'Нарис. Выйди из сумрака.

Эренис вздохнула и посмотрела на меня. В её глазах я даже через расстояние ощутил вину и свежую боль. Для неё всё было совсем недавно, для неё Ирина умерла будто вчера, а не более двух лет тому. И я понимал это. Но также я понимал, что как я сам не могу жить прошлым, так и никому того не пожелаю. И потому сейчас и не думал о мести. Но с Гариссой надо бы тоже решить эту её… игру. В чем мне помогут уже лояльные азари. Даже, возможно, и эта.

Я в тон своим мыслям перевел взгляд на малолетнюю идиотку, которая уже открыла глаза и смотрела на меня так, что мне хотелось закопаться от стыда перед Соралис. Кажется, меня сейчас возвели на пъедестал.

— Ты… Ты не держишь зла?

— Нет. Ты просто идиотка. А Гариссе-то ты сообщение то отослала?

— Да, — она покивала головой. — Но я ведь не должна была смотреть информацию о тебе, но посмотрела. И я боялась. Я осторожно… Ну…

— Гарисса сказала мне, что в том сообщении говорится о том, что Ирина недавно узнала о том, как тебя… создавали. И потому ты воспользовался возможностью её убить, избавившись от свидетеля.

— Она никогда не знала о том, откуда я такой веселый взялся, Эренис. Ей было достаточно того, что я просто существую. Она никогда не копала под меня — мы слишком давно знакомы с ней. Чертовы азари, как же вы задолбали со своими интригами!

— Согласна, — вякнула Рилана и на мой подозрительный взгляд ответила своим, подозрительно невинным. — Первая моя интрига подобного рода — а я и пешка, и ранена. Задолбали!

Я расхохотался, сбрасывая этим хотя бы малую толику нервотрепки, которая сегодня навалилась и, вероятно, предстоит. Диалоги с матриархами никогда не бывают простыми.

Ум, несомненно, первое условие для счастья.

Софокл

Случай помогает подготовленному уму.

Луи Пастер

Решения, к сожалению, не являются неизменяемой величиной, ибо если бы было так, то всем было бы счастье да радость. Наверное, даже мне.

Хотя с некоторых пор мне казалось, что я разучился чувствовать.

Непривычно светлый и очищенный от кажущихся ненужными эмоций разум был моим постоянным и непременным спутником. Медитации, накапливавшие энергию для "скайримской" магии, давали еще и такой вот побочный эффект. А так как резерв — это свойство души, но не тела, моя, так скажем, мана тратилась лишь на редкие подколдовывания для допроса в особенно серьезных случаях или на биотику, которая не могла меня скомпрометировать. Адекватного применения же чему-то кроме молний и излечения я не нашел. Школа восстановления требует практики и знания комплексной анатомии, что у меня было за счет увлечения изначального Хэмминга генетикой, а молнии помогают выводить из строя чужие омни-тулы вместе со щитами и ВИ брони, причем гораздо легче, чем при помощи собственного инструментрона. Прочие способности с легкостью заменялись улучшенной броней, воспламеняющимися дронами и прочим достоянием мощного технического прогресса. Также, в основном, благодаря развитой духовной составляющей и, конечно же, особенной нервной системе мне привалило особо продвинутое счастье. Телепатия, причем воистину азарийская, с возможностью взаимной отдачи. Я, конечно, тщательно контролируя, что было с моим уровнем концентрации не так уж трудно, мог вести мысленный диалог с достаточно развитым мозгом. Правда, для этого приходилось найти контакт — с абсолютно равнодушным человеком я этого не сотворю. Да и без физического соприкосновения разумы что-то не спешили делиться мыслями.

Как можно догадаться, именно этот факт, а не мое вынужденное императорство, бытие архимагом или знания из мира, совершенно отличающегося от этого, позволил мне так долго скрывать свои настоящие намерения. С Рикормом Хэльстремом, совершенно преданным мне скандинавом, я провернул эту телепатию тогда, когда ему хотелось меня чем-то тяжелым ударить, так что... Соответственно, и такой контакт подойдет.

К чему я все это...

Меня нашел канон.

* * *

Нашел о меня отнюдь не в виде коммандера Шепард, чья жизнь для меня хоть и является приоритетной, но за ней я не слежу. Такое внимание трудно скрыть, да и не было в нем необходимости.

Да, мне пришлось работать с "Цербер", чтобы подтвердить, что я продолжаю дело отца. Александер Хэмминг в свое время помог основать Джеку Харперу его авиакосмическую корпорацию "Корд-Хислоп", а если точнее, частично вложился в перспективную организацию, решившую выйти из Альянса. Конечно же, для лучшей деятельности мой отец предложил все заинтересованным лицам и партнерам обеспечить "Цербер" хоть и немного ограниченную, но самостоятельность — эффективность превыше всего. Не совсем мой любимый метод, но мои друзья из Темного Братства не согласились бы. Хотя для них убийства были чем-то вроде искусства и повода поразвлечься. Ведь, согласитесь, принести смерть надо красиво, а не просто прирезать в подворотне. Это, конечно, если ничего не мешает, а то мало ли. Я тоже на трон в свое время взошел после собственноручно убитого слабака-королька, которого и императором-то назвать... Хм. Ну а у меня было право крови, все-таки.

В общем, эффективность "Цербера" была поставлена во главу угла. Это и привело к излишнему освобождению от, так сказать, оков нравственности, причем до такой степени, то даже такой инженер-генетик, как я, без царя в голове, жаждал вздернуть Призрака на ближайшей рее и пустить на корм акулам, крокодилам или варренам — кто ближе будет.

Я как-то уже упоминал, что мы, моя корпорация, способны в лабораторных условиях создать армию кроганов? Прототип вермайерской лаборатории, только начавший свою деятельность незадолго до убийства моего отца. Скорее всего, в дальнейшем его спизданул сам Сарен или Бенезия, потому как в завещании была и она. Как я понимаю, без моего "прибытия" корпорация бы частично влилась в "Цербер", добавив еще мощности и кредитов этой организации. Ну и, конечно, Бенезия просто должна была бы послать своих людей за информацией, подтереть следы сотрудничества и забрать все, что плохо лежит. Ведь практичность десантниц-азари в таких вещах — это притча во языцех, а десантницы-азари бывшими не бывают.

Призрак был миллиардером, но, в отличие от моего, его характер сильно испортился этим фактом. Нет, конечно, я допускал мысль, что глава "Цербера" делает всяческие не слишком нужные вещи, как и я, специально для виду, но от чего-то меня не покидала мысль, что Харпер наслаждается, в отличие от меня. Трахать любых женщин и не наслаждаться? Это даже не смешно... Хотя некий долг у него перед человечеством был, причем был этот долг просто болезненным, уж не знаю я почему. Есть информация, что он служил под началом того самого Уильямса, но, черт возьми, мне это совершенно ни о чем не говорит, кроме того, что Сарен и Харпер могли быть знакомы, потому как служили по разные стороны конфликта, но в одно и то же время. И то — это лишь догадки, а их к делу не пришьешь.

Что касается меня, я в основном делал вид, что веду беспорядочную половую жизнь, совершенно не заботясь о последствиях, был наглым и напористым, но обаять умел даже подсылаемых агентов женского полу. Самое интересное, ни одна из них не добилась своей цели! Считывая этих женщин во время более близкого общения — не всегда включавшего секс, кстати, — я понимал, что основным было составление моего психологического профиля. И все, как на подбор — красавицы. Впору было думать о вышеупомянутых последствиях, потому как эти агенты настигали меня иногда в самых невероятных ситуациях. Хотя какие последствия — оказывается, напортачил мой папенька еще и в этом, но это некритично, потому как расчет был на династию генетически совершенных, но необязательно напрямую связанных через акт зачатия и рождения людей. По себе, вернее, настоящему Лейфу, я понял, что гораздо более важно внимание и честность в отношениях. Засим было заключено, что стоило бы завести ребенка до того, как самый первый Жнец начнет свою карательную акцию, но отнюдь не после победы над всеми сборщиками урожая, потому как тогда и мощности производственные будут заметно снижены, и есть вероятность, что я вряд ли вообще обеспечу продолжение династии Хэммингов, будучи мертвым. Но вот с кем и как этого ребенка заводить... В итоге рациональность сдалась под напором эмоций, и я решил не добавлять себе проблем.

Но, как я уже говорил, проблемы нашли меня сами, видать, по давней и уже приевшейся своей привычке.

Проблемой была Миранда Лоусон.

* * *

вторая половина XXII столетия, знакомство, которого не должно было быть

С "Цербером" после смерти отца был достигнут совершенно безобидный паритет. Мы дружили информацией, агентами и даже немного праздниками. По крайней мере, я всегда поздравлял Харпера с Днем Рождения по скрытому каналу — я каждый раз находил новый, а Харпер нередко вспоминал обо мне — почему-то стабильно в неделю на китайский Новый Год. Но иногда нам, несомненно, приходилось не просто материться друг на друга в узком кругу, а еще и совершать некоторые совместные действия. Конечно, все думали, и в этом я был уверен на все сто, что я всего лишь почти бесполезное приложение к Хэльстрему. Причем Призрак хоть и подозревал в моей черепушке мозг, но прекрасно знал, что этот мозг вряд ли способен на что-то, кроме виртуозного поиска информации — это от Виктора было не скрыть, потому как пропасть способности не могли, ведь это было бы даже не просто подозрительно, а непредусмотрительно с моей стороны. Такое даже и не скроешь, тем более, я подтверждал и доклады МакКоннела, и собственную репутацию этими наглыми поздравлениями Харпера.

Так вот, совместные действия...

Случая хуже этого — не сыскать. И, самое смешное, я точно уверен был, что Миранду Лоусон ко мне и на выстрел из "Таникс" не подпустят. Но Призрак ведь не менее точно был уверен в ином. Что я и не подозреваю о Викторе, почти полностью согласен с философией "за человечество" и даже не думаю искать последствия украденной в свое время информации о моем генетическом эксперименте. Черти б взяли эту конспирацию! Но, к сожалению, здесь не один материк, раздираемый противоречиями, а я не драконорожденный герой с авторитетом бога.

Лоусон прилетела на Землю, в мой головной офис, дабы пообщаться с Хэльстремом и согласовать кое-какие нюансы, причем за моей спиной и, якобы, без моего ведома. Связано это было с поставками кое-каких технологий для лабораторий, включая техническую броню, импланты и несколько эксклюзивов от меня лично, конечно же, по заказу.

Все же, Миранда у нас — многопрофильный агент, с такими-то мозгами было бы странно, если б было иначе, н-да... Да и Хэльстрем всегда был падок на красивые глазки и брюнеток. Послали квинтэссенцию его сексуальной мечты, можно сказать. И все бы прошло гладко, ведь я, до того, как в офисе оказалась именно Лоусон, уже имел продолжительную дискуссию со своим благонадежным замом по поводу того, до какой степени он может прогнуться и до какого момента стоит требовать. Хэльстрем был моим ближайшим советником, и я был в нем уверен, почти как в себе, потому как наше сотрудничество подкреплялось разрешением с его стороны влезать в его мысли, когда это требуется. Рикорм был предан моему отцу, был братом моей матери, правда, двоюродным, но все равно очень близким ей, и когда узнал, кто именно виновен в ее смерти, разрешение на вторжение в его голову было получено. Все же, я должен был проверить его на причастность, а он уверял меня, что не виноват. Предложив ему такой выход из ситуации, я считал его память и окончательно уверился в полной лояльности этого человека моим целям. В общем, все бы было хорошо и без меня, но черт возьми!

Когда рядом проплывает отлично знакомый, хоть и не самый любимый каноничный персонаж, то упускать возможность посмотреть на него, точнее, неё, вживую я просто не мог!

Накатывало привычное по таким ситуациям легкое возбуждение, смахивающее на мандраж перед битвой, а когда я шел с миской лазаньи в руках по коридорам сто сорок седьмого этажа моего небоскреба, меня еще и отвлекали удивленные рожи всех подряд, потому как свежая лазанья — это не то, что можно было увидеть здесь часто. Столовые на тридцать третьем и сто пятом спасали народ от голодной смерти в следствие трудоголизма, но до ресторана с первого или кофейни с двадцатого им было далеко. А лазанью я делал самостоятельно, на оккупированной мною кухне вышеупомянутого ресторана, из лучших продуктов и по самому что ни на есть настоящему итальянскому рецепту.

Мое появление должно было быть в духе... Ну, в моем, несравненном и непревзойденном, так сказать.

* * *

До сих пор забыть не могу свои знаменательные похождения в качестве повара.

Накормив императора рагу с замедленно действующим ядом, я успел не только уйти из замка, но и покормить этим же блюдом придворных, того "Пенитуса Окулатуса", кто знал все о готовящемся покушении, и парочку стражников из особо любопытных. В общем, всем настало счастье, включая Астрид, тогдашнюю главу ассасинов, которая наконец-то поняла смысл древних заветов Братства.

Сейчас мое поварское искусство также служило делу и было импровизацией, но цель была совершенно иная. Отвлечение внимания и дезинформация для понатыканных то тут, то там в моем офисе жучков. Я чувствовал их расположение, но прекрасно понимал, что лучше знать, где есть наблюдение и не говорить там на серьезные темы, чем потом еще раз сканировать небоскреб при помощи собственных сил. А я в этом мире совершенно не супермен и совсем не N7, как ни прискорбно это признавать. Да, биотикой приложить, в снайперке наведение до идеала довести, полечить или поколдовать, что-нибудь призвав и потратив на это треть резерва вместо одной десятой, в стиле прошлой жизни — это я могу, но я побеждаю только жизненным опытом, мозгами и импровизацией, и не иначе. Будь по-другому, я бы постарался заменить Шепарда собой, чтобы все проконтролировать, но как был я героем в кавычках, так и остался, не смотря на свою эпичную смерть.

И вот сейчас я, как и в тот раз, механически поправляя головной убор — сейчас это была бейсболка с символикой уже выпущенной третьей части "Веры Убийц", ожидал непонятно чего. Толчка сзади от шеф-повара не последовало, да и за дверью был не двойник императора. Но игра на грани фола роднила ситуации друг с другом. Да что это я, черт подери?! Буду бояться какую-то каноничную стерву? У нее ведь даже есть слабые места! Сестра ее — Иллиум круглый, найти можно. Генокод — при желании можно состряпать вирус на коленке. Комплексы — опять же, тоже слабое место, правда, только при более близком общении. Компромат на ее босса, связанный с его контактами с Генри Лоусоном — вообще заставит ее сторону поменять! А я, все же, бывший император, хотя это не совсем мой выбор, просто кто, кроме меня?

Да и драконьи огни, разрушенные во времена Кризиса Обливиона, надо было восстанавливать, а это миссия покруче объединения Империи. Восстановление ритуала по обрывкам сведений. Тщательные раскопки древних двемерских городов, потому как оказалось, что двемеры в свое время приложили руку к закрытию Нирна от крупного влияния сущностей, вроде даэдра, потому как им было необходимо подспорье в борьбе с прочими эльфами, не признававшими власть разума и логики, но молившимися даэдра и аэдра.

Но именно аэдра, Акатош, бог-дракон, помог в свое время прикрыть, так сказать, лавочку для таких поработителей душ, как Молаг Бал или Мерун Дагон. И именно после создания Первой Империи прекратилось создание таких существ, как моя обожаемая Серана, чистокровных вампиров, Дочерей Хладной Гавани... Я хотел не допустить такого разброда, какой был, когда я только начал свой путь в Нирне, повсеместно просто потому, что на наш План начали прорываться различные совершенно нежданные силы. Они негативно влияли на мир и существ в нем, а мне пришлось пользоваться дарованной мне кровью дракона и закрывать Нирн от прорывов при помощи восстановления утерянного ритуала и реконструкции Амулета Королей конклавом мастеров-зачарователей со всего Тамриэля. У нас с Сераной, избавившейся, кстати, от вампиризма просто потому, что ей хотелось детей, было трое наследников, которые вряд ли передерутся за власть, потому как они были воспитаны на примерах из моей практики, как историка, а потому мыслить логически и непредвзято научились. Я, как мне кажется, даже сильно за них не беспокоюсь — взрослые уже, да и своих детей, полагаю, воспитают так же.

В этом мире все мои слабые места придуманы мной, а настоящих никто не знает. Да и не слишком я спешу этими самыми местами обзаводиться — ни постоянной женщины, ни продолжения рода...

Я пнул пяткой деревянную дверь, наподдав ей биотикой, и вошел в кабинет спиной.

— Привет! — мой жизнерадостный возглас заставил посмотреть на меня как Лоусон, так и Хэльстрема. Мой зам пялился на меня совершенно непонимающе, но он уже привык к моим причудам и потому без всякого стеснения выразил лицом всю гамму от обескураженности до раздражения. — Пробуй!

Стараясь не глядеть на Миранду, что у меня отлично получалось в виду неплохого опыта в подобных притворствах, я поставил на стол, прямо на бумаги, свое блюдо. Я, предвкушая удивление и вкуснейший обед, мечтательно улыбнулся, сформировал омни-клинок и начал филигранно разрезать многослойную вкуснятину, источающую запах, всегда заставлявший урчать животы во всех мирах! Лоусон была немного ошарашена — это я заметил периферическим зрением, а вот Рикорм наконец прослушал сообщение, пришедшее ему пол часа назад — я надеялся, он все же отвлечется от наверняка познавательного разговора с красавицей, но не судьба. Внимание Миранды было рассеяно, потому ему удалось получить инструкции и даже прокрутить их в голове напоследок, до того, как его вмешательство могло потребоваться.

— Простите, — раздался полузнакомый, весьма приятный голос с минимумом эмоций, но вызывающий некую легкую дрожь у любого здорового гетеросексуального мужика. Похож на игровой, как ни странно, — вы точно уверены, что вы зашли вовремя и именно туда, куда вам было необходимо?

— Прошу прощения, мисс Лоусон, — покаянно вздохнул Хэльстрем и посмотрел на меня. Я пообещал ему взглядом кары небесные за непослушание и лучезарно улыбнулся, показывая ровный ряд отличных зубов. — Я должен ввести господина Хэмминга в курс дела, раз уж он здесь.

— Лазанья остывает, — пожурил его я, наконец дорезав самодельную вкусноту. Блюдо получилось поистине огромным, но ел бы и ел! Тем более, я уже около девяти часов и крошки в рот не брал. — Сам готовил. Ты же знаешь, сегодня у меня ежемесячный день отдыха!

— Да-да... — закатил глаза Рикорм. — Я, кстати, сегодня благодаря твоему отдыху почти ничего не ел, потому совершенно не против. Но может быть нам стоит перебраться куда-то подальше от бумаг и официальных дел? К тому же я сомневаюсь в том, что твоя лазанья все-таки является съедобной... Хотя пахнет... Давай я подпишу эти документы, и мы поднимемся в твой пентхаус, — предложил Хэльстрем. — Там и поедим. Не хочется леди задерживать...

— М-м-м... — я уже жевал один из кусков, держа его перед лицом и стараясь не развалить его прямо на свою любимую футболку с популярным уже даже в этой Галактике символом моей Империи, черным на сером фоне. — А что за документы, друг мой? Как ты мог, я ведь тебе доверял, — сокрушенно покачал головой я, заставив Миранду напрячься, — а ты мало того, что в мой законный день отдыха встречаешься тут с какой-то, — я почти брезгливо смерил девушку взглядом, вызвав у нее закономерное негодование, правда, где-то в глубине души, ведь на лице я ничего не заметил, — так ты еще и есть не хочешь, что дают. А ведь это вкуснейшая лазанья... Если хочешь, мы и девушку накормим, — я посмотрел на Лоусон уже более задумчиво, в конце концов остановив взгляд на вырезе ее делового костюма, кстати, ей он очень шел, и в нем она не была похожа на... кхм.

Не хочу повторять фразу азари-наемницы из миссии на лояльность "Чудо-ребенок", но... Такая облегающая одежка, как в игре, была несколько пошлой, хоть и броней. И замечание про "одеваться как шлюха" было воспринято мной при прохождении, как "ну наконец-то, хоть кто-то подъебал тебя, ледышка". Хотя человеком Лоусон и в игре была интересным — прекрасно понимаю тех, кому она нравилась...

Мои размышления были прерваны самим, собственно, объектом этих размышлений, и я сосредоточился на мысленном построении последующего разговора, дабы добиться необходимого мне результата.

— Простите, мистер Хэльстрем, — обратилась к моему заму Лоусон, игнорируя меня, что понятно, если судить по ее знаниям обо мне. — Мне, наверное, стоит уйти...

— Нет-нет, — я прошел к стене за креслом, где восседал Хэльстрем. Помогая себе биотикой в переноске блюда с лазаньей, я при помощи нажатия пары кнопочек сдвинул в сторону картину, где был изображен мой дед, по чьей внешности была смоделирована и моя, кстати. Приложив условно чистую руку к сканеру отпечатков, я заставил дверь отъехать в сторону. — Сейчас, погодите... — я смыл сок и подставил ладони под дезинфектор. — Вилка, вилка, нож, нож... — пробормотал я себе под нос, доставая нужные приборы из ящичка. — Рикорм! Подготовь документы, я их просмотрю. Мало ли чего, — я начал насвистывать что-то вроде темы из "Убить Билла" под напряженное молчание за спиной и наконец поставил позабытую лазанью на барную стойку. — Мисс, вы не откажетесь от моей стряпни, потому что это мой небоскреб, мой этаж, мой кабинет и моя, — я выделил последнее слово голосом, подпустив в него властности, — стряпня!

— Спокойно, Лейф, — немного испугался промелькнувших в моих глазах искр биотики. — В документах все в порядке, можешь мне поверить! Да и если леди не хочет обедать в нашей компании, то стоит ли ее заставлять?

— Я над этой штукой почти два часа горбатился! — возмутился я, яростно снимая бейсболку и комкая ее в руках, чтобы в порыве актерства не запульнуть ее в стену или пол. Это было бы уже слишком. — Ты же знаешь, я болезненно отношусь к своим хобби! Меня сегодня еще эти придурки из "Рубикона" расстроили.

— Каким же образом тебя, — посмеиваясь, уточнил Хэльстрем, — эти бедняги могли расстроить?

— Эти дураки решили поздравить меня с днем рождения за день до праздника, потому как один из них собрался в отпуск с женой, но поздравить хочет вместе со всеми.

— Ну это вроде приятно... — засомневался Рикорм, но его усмешка и предвкушено поблескивающие глаза выдавали любопытство.

— Ага. Они собрали мне броню, идентичную броне даэдра из нашей последней игры! Ну ты помнишь... Ты представляешь себе, как в ней выглядит альбинос с волосами до плеч? Да я на демона был похож! Я именно поэтому подстригся, если ты не заметил! А потерю волос я воспринимаю почти как тот Самсон из библейских сказаний, ну ты помнишь...

Рикорм растерял всю оставшуюся после моего появления серьезность нереально крутого бизнесмена и просто неприлично заржал, удивив Миранду до такой степени, что это даже стало видно по ее лицу, кстати, весьма и весьма похожему на игровой вариант, только гораздо живее, красивее и, к счастью, намного более привлекательнее, хотя на то это и жизнь. Серана тоже отличалась от игровой — на самом деле глаза вампиров загорались специфическим светом только лишь при использовании ночного видения или после долгого голода. Но... Если честно, мне немного больно вспоминать о той, кого я любил, и с кем мы вряд ли встретимся еще. Серана была мне дорога, это точно...

Губы Лоусон были немного тоньше и аристократичней, чем у игровой, ну а волосы чуть по-иному уложены, хотя тут, наверное, дело в женском непостоянстве. Я, подозреваю, слишком засмотрелся на ее лицо, потому как словил недоуменный взгляд ее не совсем естесственно голубых глаз. Смешавшись, я перевел свое внимание на лазанью и начал перекладывать кусочки по тарелкам. Хэльстрем освободил место на столе от бумаг — кстати, не смотря на повсеместное распространение высоких технологий, большая часть договоров распечатывалась, насколько я знаю, только лишь для лучшего ознакомления и только перед их подписанием. Конечно, были и КПК и омни-тулы, но старая-добрая, хоть и с трудом рвущаяся в данном частном случае, бумага была для меня приятной отсылкой к не менее старым и добрым традициям.

— Функционал хоть какой? — Рикорм моментально взялся за предложенные ему нож с вилкой и принялся за трапезу.

Миранде я поднес сразу и тарелку — биотикой, и приборы, на что она степенно высказала благодарность и провернула чертов скальпель патологоанатома, вонзив его мне под ключицу, своим цепким взглядом. Она ожидала от меня оценки договора на поставки, но отнюдь не задушевного разговора, который я запланировал на ближайшее будущее, и потому отнеслась ко мне сразу как к досадной помехе и глупому смертному со странными хобби. Стоит помнить о том, что я совсем не Шепард, Миранда Лоусон знает меня как бабника с диагнозом "анархия головного мозга", ну а мы не находимся в приятном мирке с розовыми, срущими радугой, единорогами да пегасами в облаках. И вот что дебильно, так это то, что в этой галактике существовал мультик "My Little Pony". Конечно, сюжет немного другой, рисовка не совсем такая, но сам факт!

— О! — я наконец соизволил ответить Хэльстрему, уплетавшему чинно и по всем правилам приличия мою лазанью. — Они издевались, как могли! Кинетический щит красный почему-то — они покрасили биотику, мать твою! В шлеме если нахожусь, то глаза багровым светятся, хотя это с их стороны совершенно непростительная глупость. Ночью встретят меня в свое любимое внерабочее-но-все-равно-рабочее время — и опорожнение кишечника самым естественным способом обеспечено, — говорил я совершенно нейтральным тоном, параллельно изучая документы и сравнивая их с информацией в моем инструментроне. — Фильтрация воздуха — наша, обыкновенная, запас панацелина встроен в несколько сегментов брони, тоже наш, визор они приспособили мой старый, но мои «рубики» прекрасно знают, что я сам занимаюсь улучшением подобных штук, — я потыкал в инструментрон и скривился. — И давно ты, кстати, Рикорм, за моей спиной с "Цербером" шашни крутишь? Я давно подозревал, что кто-то сливает инфу, но даже и не думал, что туалет на такой высоте! Ну, что сказать, Хэльстрем, орел.

— Что? — возмутился, причем крайне натурально, мой вполне предупрежденный друг. — Да это банальный откат, да и пара-тройка имплантов по нашим базам уже списаны год как...

— Что?! — возмутилась Лоусон, но в ответ получила укоризненный взгляд Рикорма, означавший что-то вроде "ну куда же ты лезешь, девочка"?

— Наши ребята списывают все, что переходит в разряд старья по их идиотскому разумению, — почесав шею, начал пояснять я специально для Миранды. — Так что, будь уверена, это новейшие импланты, просто у нас есть и лучше. Причем, гораздо.

— А как бы нам... — Лоусон немного запнулась. — Получить самые новые? — мне кажется, если бы я не знал, что это за женщина, я бы начал таять уже сейчас, когда на меня смотрят ее синие глаза, причем так, будто я ее смертельно обидел, но способен заслужить прощение. — Или это... невозможно для вас? — с легким придыханием закончила она, приняв мое оцепенение за нечто совершенно другое, но тешившее ее самолюбие гораздо больше, чем настоящая причина.

Я думал, почему же мне так хочется сделать ей назло. Откинув мысли о странностях моего мозга, я продолжил вести себя в соответствии с имевшимся планом. Иначе я совсем потеряю контроль над ситуацией и окончательно расстроюсь.

— Для меня все возможно! — распушил я хвост, оправдывая надежды Миранды. — Но не для "Цербер", вы же понимаете, — я стал серьезнее и посмотрел прямо в ее глаза, на самом деле для такого набравшись храбрости по самые уши, хотя выглядел спокойным как удав. — Я могу вам лично подарить несколько, — я усмехнулся, окинув взглядом ошарашенного Рикорма, и не ожидавшего подлянки с моей стороны. — А с тебя, Хэльстрем, я потребую отчет о последних твоих делах...

— Господин Хэмминг, — вскочил Рикорм, возмущенно бросив вилку на пустую уже тарелку, — я не знаю, почему вы считаете...

— Ох, да я прекрасно понимаю, что какие-то моменты мне вообще знать вредно, — помахал я ладонью в воздухе и поморщился. — Потом поговорим. А договор мы... переформулируем, если придем к соглашению с этой... — я погано ухмыльнулся, — как я понял, очень близкой подчиненной Призрака. Я бы тоже хотел себе такую подчиненную, но даже и не знаю, где производят таких кукол? Скажите, он вас трахает? Я бы трахал.

Лоусон пораженно вытаращила на меня свои глаза, ожидая, видимо, до этого, что я буду вежлив и обходителен, дабы заполучить ее себе в койку для закрепления договора. Но я бил по знакомым больным местам. С такой внешностью и успешностью эту леди наверняка постоянно поддевали тем, что она спит со своим боссом. И, уж не знаю, правда это или нет, но один-ноль в мою пользу!

— Вы... — она даже не нашлась сразу, что сказать.

Я наклонился к ней, обдав ее терпким запашком проведшего пару часов на кухне человека. Она поморщилась, а я специально не прошел дезинфекцию после готовки и даже не сходил в душ, потому как знал, что она достаточно брезглива, чтобы испытать ко мне неприязнь достаточно яркую для моего с ней мысленного контакта. Самому неприятно, что приходится идти на такое, но здесь я какой-то слишком уж слабак, особенно по сравнению с прошлым миром, и потому приходится действовать слишком уж неприемлемо для меня-героя-довакина, но совершенно адекватно ситуации и вполне нормально для меня-ассасина-соловья, и вот уже двадцать лет такой подход доказывает свою действенность.

Я коснулся ее пальцев, нервно постукивавших по столешнице, и задержал, под удивленным взором Хэльстрема, свою ладонь, пытаясь передать мысль. Не получилось. Она, во-первых, сразу же отдернула руку, во-вторых, злилась не достаточно, чтобы я мог пробиться через ее природную защиту.

Мое лицо наверняка скривилось, а Миранда в связи с этим пришла к выводу, что ей придется, даже если неприятно, общаться со мной гораздо ближе, чем ей хочется. Я мысленно поблагодарил свою яркую мимику и оперся на стол возле Лоусон, с прищуром рассматривая ладную фигурку и поражаясь ее безукоризненному поведению. Лазанью, кстати, девушка все же съела за милую душу.

— Как вам моя лазанья? — я поднял бровь, показав взглядом на пустую тарелку. — Или у вас, в "Цербере", ваш босс готовит лучше?

— Вы прекрасно знаете, что она отличная, — с усмешкой произнесла Лоусон, но через маску самоуверенной деловой леди мне был виден некий неясный намек на то, что девушка несколько раздражена. — Только вот, — она улыбнулась краешками губ, — я сомневаюсь, что вы готовите это каждому вашему сотруднику.

Да уж, Харпер готовит на своих сотрудников разве что компромат, способный за решетку этого сотрудника упрятать, а то и смертную казнь организовать...

— Мне казалось мистер Хар... — я чуть было случайно не спалился, а Рикорм звонко приложил ладонь ко лбу и покачал головой. — То есть, Призрак очень ценит вас, мисс Лоусон, раз посылает на такие сделки. Или у вас здесь... иные задачи? — я подозрительно вгляделся в ее холеное белое личико, но не получил ни единой подсказки. Хотя я могу поспорить на свой "Рубикон", что когда я чуть было не повторил вслед за своими мыслями фамилию Призрака, ее глаза совсем чуть-чуть выдали состояние души. — Хотя мне все равно, — я насмешливо фыркнул. — Я продолжатель династии Хэммингов, генетик и инженер, но не бизнесмен или контрразведчик. И раз мой друг Хэльстрем, отличный бизнесмен с мозгами от Создателя, считает, что мы не должны прерывать финансирование и снабжение "Цербера", в отличие от некоторых наших партнеров, то я с ним буду соглашаться. Во имя человечества, — я подпустил фанатизма в голос. — Хотя с вашими церберскими ксенофобскими акциями я несколько, — морщу нос и иду к блюду с лазаньей, покинув насиженное местечко у стола возле Миранды, — не согласен. Мой дед, — я показал на сдвинутую в сторону картину возле прохода к моей маленькой персональной кухоньке, — всегда говорил, что доверие необходимо зарабатывать медленно, упорно и по возможности честно. Работать так, как работает Призрак... — я вновь поморщился. — Скорее, я приведу человечество к процветанию в новом Цикле, чем этот дурак.

— Что вы имеете в виду? — приняла это за браваду Лоусон, хотя она, я уверен, не поняла, о каком таком цикле я говорю. — Неужели вы считаете себя таким же великим, — тут в ее голосе прозвучал нешуточный фанатизм, — как Призрак?

— Так он вас трахает, — удовлетворенно констатировал я, пережевывая довольно-таки большой кусок лазаньи и наливая себе биотикой вино в первый попавшийся стакан. — Налицо некая влюбленность... Кстати, а может нам поговорить о ваших слабых местах? О семье, скажем, или о...

— Мисс Лоусон по документам сирота, Лейф, — прервал меня Рикорм. — И не все считают семью, детей и влюбленность слабостями, — с его стороны это прозвучало слишком резко, и я понял, что Хэльстрем не играет, а выговаривает мне, что накипело. — Вас обязывает ваше положение, а ведь вам уже достаточно лет, чтобы хотя бы ребенка...

— Отстань от меня, — я отставил свою лазанью в сторону, методично дожевал, запил подлетевшим винцом и отложил столовые приборы в сторону. — Еще при церберовцах ты меня не отчитывал. Шестой десяток тебе пошел, а все думаешь, что я сопляк безмозглый, — я покачал головой и немного устало посмотрел на Миранду, которая наблюдала за нашей почти семейной сценой почти не выдавая любопытства, но я это самое любопытство буквально кожей чуял. — Вы, Миранда, проследуете со мной в мой пентхаус. Там мы и... — я ухмыльнулся в многозначительную паузу. — Договоримся. Здесь нас слишком слушают, уж не обессудьте.

Когда мы уже выходили из кабинета, я пропустил Лоусон вперед и хотел, было, направиться вслед за ней — а она, кстати, очень хороша в таком ракурсе, особенно ее обтянутая тканью попка. Но сразу проследовать за Мирандой мне не дал Хэльстрем, подхвативший меня под локоть и зашептавший на ухо, причем обеспокоенно, как никогда.

— Я не знаю, что за игру ты затеял, но полегче с этой девушкой, ладно? Даже если она преданный агент Призрака, чего ты не любишь, у меня есть непроверенные сведения, что она — тот самый результат кражи части наших исследований Лоусоном... Ты представляешь, каково ей было жить, если ее мозги хотя бы на треть такие же, как твои?

Я секунды две подумал, посмотрел на Лоусон, остановившуюся у лифта и выжидающе смотрящую на меня, причем эдак независимо, что мне в ней уже начинает нравиться.

— Она женщина, Рикорм. Человек. Я уверен, от азари в ней нет ничего, зато есть куча комплексов и слабых мест. Ты заметил, как она дернулась, когда я упомянул семью?

— Ее отец, возможно, Лоусон... Твой отец и он работали над проектами династии и, как ты, наверное, помнишь, Александер не слишком беспокоился по поводу украденной информации. Его устраивала еще одна династия. Мне кажется, у него с Лоусоном был какой-то договор, до того, как они поссорились...

— Она вряд ли знает.

— Попытайся уточнить.

— Значит, — я хрустнул шейными позвонками и потер рука об руку, смотря на Миранду, — договор.

Когда рядом имеется кто-то, перед кем можно не притворяться, ничего из себя не изображать — это большая удача.

Борис Акунин. "Черный город".

Я и Миранда стояли в лифте, и в отфильтрованном прохладном воздухе замкнутого помещения витало неясное ощущение, что она чем-то озабочена и даже озадачена. Я совершенно не уверен, что она хоть что-то чувствует ко мне, кроме легкого презрения, и потому совершенно ясно себе представлял, что необходимо сделать, чтобы пробить ее твердую оболочку, покрывающую чувства, как танковая броня. И это мне бы обернулось пинком по яйцам, биотическим хряком по хребту или, как минимум, прикушенным языком. Потому поцелуй пришлось оставить на совсем уж крайний случай.

Сейчас, в данную конкретную минуту, мгновение и секунду, мы не слишком быстро ехали вверх, до предпоследнего этажа была еще пара минут, а я уже запустил по давней привычке встроенного в охранный контур моих здешних персональных апартаментов стелс-дрона, дабы просканировать пентхаус на предмет посторонних технологий, людей и ксеносов до прибытия туда. Это было обыкновенной мерой предосторожности, но, как я уже успел понять, сегодня Миранда Лоусон оказалась не единственной проблемой, способной обломать отличный план и запороть хорошее времяпровождение. Какие-то чудаки на букву "м" вновь осчастливили меня своими прослушивающими и просматривающими устройствами. Только вчера их, черт подери, не было! Сегодня утром тоже не было! И вдруг!

Хотя, это я что-то слишком дал, все совсем не вдруг. Все-таки, за мной следят как минимум пяток различных особых служб, а в пентхаусе, так как я и Рикорм часто там обедаем и обсуждаем планы, хоть и не всегда вслух, постоянно появляется неучтенная аппаратура. И день, когда я решил отдохнуть от всех своих дел, полностью освободив жилье от собственного присутствия, конечно же должен стать, как нередко бывает, днем установки и переустановки этой самой аппаратуры хотя бы от одной из заинтересованных сторон. Появилось шесть камер и три жучка — отчет дрона заставил мой инструментрон пиликнуть, а капля-наушник, почти не изменивший форму за добрый век, раздраженным мужским голосом пробурчала что-то по поводу "надоели глупые особисты с их глупыми прослушками". Да-да, у меня, вы не ослышались, есть вполне самостоятельный ИскИн, который сегодня тоже надеялся, кстати, немного отдохнуть от рутины — ему надоедает возиться с не всегда интересными делами, посмотреть порно — ему любопытно, поиграть в Полное Присутствие — весь в меня, ну и еще он наверняка собирался вселиться в свой "Smart-Husk" — прогуляться по городу.

Вначале этот ИИ был обыкновенным дроидом, в чем-то похожим на некоторых своих собратьев из далекой-далекой галактики, как мне показалось в итоге. Ну а его ядра, их у него десять, хотя кто-то сказал бы, что маловато, мой экспериментальный отдел сделал раз в пять меньше, чем было у EDI, или СУЗИ, если по-нашему. Хотя это не совсем точное измерение, и сказать я могу только то, что каждое из ядер размером с кулак крогана. Одно ядро — нестираемое и с трудом уничтожимое, содержит программное обеспечение, базовые знания и обеспечивает лояльность мне, как создателю. Все прочие микроядра — либо служат для кибервойны, либо дублируют информацию, либо отвечают за хранение памяти и ее архивацию, ну и выполняют прочие не менее важные функции. Как известно, личность у дроида образоваться может, но это если не подчищать память и не менять основу. По гетам, как я ни искал, у меня четкой информации кот наплакал, ведь врубиться в сеть самых лучших хакеров Галактики — это подставить себя под удар, а то мало ли, что у них там в загашнике припасено. Потому я создал ИИ по совершенно иной концепции, банально пойдя методом от обратного. Я не делал себе умного раба для грязной работы — для таких вещей служат совершенно однобоко запрограммированные дроны и роботы, потому я не понимаю, для чего создавать дурь, способную развиваться и сообщаться сознаниями, всего лишь чтобы они делали то, что может сделать своеобразная мануфактура из множества простеньких машин, не имеющих не то, что ИИ, а даже порой и ВИ.

Я создал подобие ребенка, имеющего потенциал для развития. Создал вроде бы вещь, которую можно отключить, но вроде бы и личность, которая теперь уже, после моего воспитания, готова быть отключенной, если "папочке надо". Ведь он прекрасно знает, что его заменять нет необходимости, ведь он делает свое дело качественно и от всего своего десятиядерного сердца. Смарт-хаск, кстати, технология пока что экспериментальная, но его концепция была взята из фильма "Суррогаты", которого в этом мире, как и комикса с аналогичным названием, не было. Заключается принцип в том, что при помощи капсулы сознание попадает не в симуляцию какой-то деятельности или игру, а в особый андроид, пока что существующий всего в двух экземплярах. Протез человеческого тела, только, я бы сказал, усиленный. Вот в нем, думаю, мне может повезти, если я встречу злого N7 или крогана не в духе. Просто потому, что эта штука выглядит как я, но сильнее и у нее есть рефлексы, на установку которых у меня самого просто не хватило времени. В ней я, правда, уязвим перед технологиями Жнецов, как я подозреваю.

Мой сына-дроид имеет некоторую информацию о будущем, хоть она и засекречена сотней протоколов защиты, в которых я сам запутаюсь, а это, все-таки, показатель. Понимание того, что пришествие Жнецов — смерть и для него, пришло к моему творению после того, как мы провели небольшую дискуссию о том, что ИИ, бунтующий против создателя, это ИИ, которого делали не как равного создателю, просто ради самого искусства, а для каких-то определенных нужд. У меня же была цель доказать самому себе, что дроид тоже человек. Что-то вроде "раз я могу, так почему бы и нет".

Программа "не уничтожать создателя ни под каким предлогом, не помогать кому-либо уничтожать и быть готовым пожертвовать собой, если создателя это спасет по мнению самого создателя и/или мнению ИИ" была установлена мной в него только после того, как я поговорил с ним, уже развившим свою личность благодаря анализу данных и построению цепочек ассоциаций, но не имевшим пока никакой власти. Мы обсудили с ним, что я в любом случае восстановлю его жизнь, если будут архивные копии, и я буду жив, так что смерти мой друг опасаться перестал. А он, в конце концов, стал мне именно другом, потому как его помощь была неоценима, а после погружения в дебри психологии он перенял наиболее удобные для него поведенческие инстинкты человека.

Он же и дал мне мощностей, чтобы просчитать этот проект андроида. Я ведь понимал, что свобода в передвижении важна для ИИ не меньше, чем для обычного человека, а узколобость я у своих подчиненных не привечаю. И если ИИ должен узнать человеческую жизнь изнутри, чтобы понять ее плюсы и недостатки, проникнуться этой жизнью и быть позитивным, то пусть будет у него почти идентичная человеку оболочка. Главное, что все его привязанности обуславливаются не совсем человеческими критериями — обычные люди оцениваются по критериям интересности и пользы, союзники создателя, то бишь, меня, проверяются по всем базам, и общается он с ними, пользуясь собственным характером, но не подстраиваясь.

В общем, ИИ мой был другом полезным, самодостаточным, хоть и немного зависимым от моего мнения, что было не слишком уж плохо. Хотя такое вот его напряженное бурчание меня немного раздражало, и каждый раз, когда он входил в это состояние души, мы с ним начинали переругиваться. Сейчас я не мог вслух высказать все, что подумал об этом халтурщике, и потому ИскИн, имя которому в человечьем обличье вот уж с десяток лет во всех базах Альянса было Дайнмар Хадрим, если с драконьего — Хранитель Разума, очень громко удивился на весь лифт, когда сподобился посмотреть, почему же изменился привычный сценарий.

— Твою дивизию! — завопил он на русском, заставив Миранду вздрогнуть и посмотреть на меня.

Мы столкнулись взглядами. В моем была боль от осознания, что стоило бы укоротить этого безалаберного дурня, который привык уже, что со мной может подниматься только Хэльстрем, и раз считывается с датчиков движения, что едут двое, то на камеру в лифте Дайн даже не смотрит. Во взгляде Лоусон преобладала тревога, непонимание и, почему-то, ожидание каких-то проблем, приправленное здоровой дозой уже впрыснутого в вены адреналина. Кажется, не у меня одного тут проблемный денек, н-да. И впрямь, если бы я не появился, девушка бы уже была на пути в космопорт, чтобы побыстрее отсюда улететь. И радовалась бы она жизни вместе с морально, как по мне, устаревшими имплантами да уверенностью, что я, Лейф Хэмминг, тот еще идиот.

Ну да, е-мое! Несчастная какая! А у меня горе из горь, если что! Если бы она не появилась, то я бы все-таки протестировал пятую часть "Древних Свитков", которую мне уже преподнесли мои ребятки из "Рубикона" вместе с даэдрической бронькой. До этого мы шли по накатанной — от Арены до Обливиона ежегодно, вместе с дополнениями, правда, включенными в саму игру, потому как в отличие от "Беседки" (Bethesda) я зарабатывал деньги совсем не играми. Стража Рассвета, кстати, должна стать доступной фракцией только с семидесятого уровня из ста — таким образом я обеспечил более долгое прохождение дополнения, которое и не дополнение в моем случае. Ну а история о противостоянии с первым Драконорожденным должна начаться только тогда, когда герой достигает максимального уровня известности за счет выполнения всех квестов владений и всех основных сюжетных перипетий. Короче говоря, и без Лоусон меня ждал вполне себе увлекательный вечерок, посвященный выявлению багов и просиживанию зада в капсуле Полного Присутствия.

Так, что-то мои мысли затянулись. Матерящийся с потолка удивленный ИскИн привлек внимание Миранды гораздо больше, чем изучение моих рыбьих, благодаря своему тусклому цвету, если сравнивать с Лоусон, глаз. Я довольно-таки критически относился к своей не слишком впечатляющей внешности — но мой андроид ее полностью копировал, если что. А то так можно подумать, что я киберклона себе завел, чтобы внешность сменить. Блин, и о чем я только думаю, когда Дайн ругательствами на все лады пробавляется, всю атмосферу на корню убив?!

— Ты с женщиной! — поток ругательств закончился, и начались конструктивные претензии. — Тебя били по голове так, что выбили все серое вещество?! Там, нах, чужие камеры! Ты хоть понимаешь, что сделают с этой дамочкой, когда узнают, что она была в твоих личных комнатах?

— Я понял это за пару секунд до того, как ты начал материться, Дайн. И все это время составлял план.

— И как, составил? У меня есть пара советов, но если у тебя уже есть план...

— Он есть, не сомневайся. Останови лифт, — устало перебил я. Мы остановились, не доехав, наверное, всего пару этажей до первого уровня моих апартаментов. — Проследи, есть ли подключения к камере в лифте, кроме твоего. Отключи их все.

— Уже! — обижено проворчал Дайн. — Еще до того, как обратился к тебе со своей впечатляющей речью!

Лоусон непонимающе смотрела, как я стягиваю бейсболку, бросаю ее на пол, а затем сильно взъерошиваю себе волосы. Парой движений пальцев я подготовил на омни-туле программу для массового вырубания всея жучков и камер. Оставалось ввести параметры высоты, ширины и длины, что я и сделал еще тремя взмахами руки над инструментроном. Установил жест включения. Задачей стелс-дрона, если что, было всего лишь обнаружить эти камеры да жучки, но не вырубить, потому как мало ли — может мне захочется вдруг слить дезу, а слива — нема? И теперь — все самому, все самому...

— Что вы делаете? — она с толикой любопытства и тонной опаски следила за моими движениями, а я, проигнорировав вопрос, шагнул к ней ближе.

Еще ближе — и мы бы столкнулись носами. Вернее, ее нос бы ткнулся мне куда-то под подбородок, а я бы дышал ей в лоб, но это нюансы. Она была немного ошарашена столь резким нарушением ее личного пространства, но я не дал ей ничего на это ответить.

— Включай лифт, — поднял я голову к камере и далее обратился к Миранде. — Подыграй мне.

Я взял почти не оказавшие сопротивления руки Лоусон в свои, уже при прикосновении начав улавливать ее эмоции — значит, девушка на грани. Завел их себе за шею, пристально смотря в ее глаза и не давая этим немигающим взглядом ей отвести свой от моего. Проще говоря, эти несколько секунд были наполнены для меня ясной синевой ее глаз, а для нее — вперенными в нее рыбьими зенками, которые, как я успел убедиться, очень неплохо гипнотизировали рыбок, хомячков, котиков и даже женщин. Окончательно утвердиться во мнении, что женщина находится где-то на границе между всеми этими представителями фауны и мной, белым, во всех смыслах этого слова, человеком, мне не дал, как ни странно, тот факт, что Миранда, будучи, как раз-таки, представительницей женского пола, не окончательно поддалась мистической власти рыбьих глазищ и недоуменно моргнула, приподняв бровь и обматерив меня этим движением похлеще словесных экзерсисов моего ИскИна.

— Ладно, если надо, — боги, она говорит все тем же ледяным тоном, как будто и не у нее от адреналина румянец во все щеки!

На этом моменте раздалась трель из динамиков лифта, предупреждавшая о прибытии на нужный этаж, а я сделал полушаг, прижав ее к себе и наклонив голову так, что наши губы встретились в динамичном движении и почти сразу создали абсолютно идеальный союз языков, чуть скрежетнувших зубов и наигранной страстности с обоих сторон. Хотя нет, вру, мы оба испытали довольно яркие эмоции, иначе сейчас передо мной бы не проносился ворох поверхностных мыслей и эмоций Миранды.

И в этот клубок я должен сунуть свой посыл?!

Давненько просто таким образом не соединялся, что сказать...

"Простони что-нибудь," — шепнул я, заставив бурю в голове Лоусон утихнуть хотя бы чуть-чуть. — "Я все объясню после того, как отрублю всю неучтенную аппаратуру, внезапно появившуюся за время моего отсутствия. Я хотел показать тебе не свою койку, не беспокойся..."

"Ясно," — неожиданно четко донеслось в ответ.

"Когда мы упремся в диван, не урони нас на него, поняла?" — уточнил я.

"Принято".

Язвительная мысль?

Только Миранда Лоусон способна на такое!

Вне нашего диалога мы продолжали целоваться. Я уже прижал девушку к стене лифта, давая одной из камер, установленных прямо напротив него обозреть картину маслом, ну а Миранда все делала верно. Одна ее ладонь вцепилась в мои волосы, рискуя оставить в ее руках мои генетические частицы, но жива надежда, что увиденное и услышанное в будущем сумеет поколебать ее веру в Призрака и его "Цербер". Бедра прижимаются к моим, другая рука сцепилась с моей, запрещая лапать что-то не то на самом-то деле, но, думаю, на вид все выглядит вполне себе.

Стон, сорвавшийся с ее губ к несчастью был слишком сексуальным. Я сжал ее ладонь — гораздо сильнее, чем требовалось, а она почувствовала мое внезапно вышедшее за рамки возбуждение. Но я не дал ей сообразить и что-то сделать, буквально вытолкав из лифта, хоть и не переставая ее целовать. Помня расположение дивана, я направил нас именно в ту сторону. Мы шли синхронными шагами, медленно добираясь до места назначения, путаясь немного в ногах и, конечно же, не переставая изображать.

"Сейчас мы налетим на него," — предупредил я, получив мысленное "угу" и небольшую порцию раздражения. — "Почувствуешь — оторвись от меня и спроси..."

Мы остановились — Миранда даже чуть отпрянула обратно, когда наткнулась, но я-то все еще дошагивал... В общем, ей снова не повезло ощутить мое возбуждение. На сей раз гораздо четче, потому как ей пришлось еще и изгибаться в моих руках, имитируя нежелание переставать целоваться.

"Спроси," — продолжил я. — "Почему я привел тебя сюда..."

— Почему... Почему мы не остались в твоем кабинете, Лейф? — переведя дыхание и гораздо более эмоционально, чем ранее, произнесла Лоусон, прижимаясь ко мне. — Я не хотела терпеть...

Издевается, сволочь. Ну что же, отвечу.

— Понимаешь, — я наклонил лицо к ее ушку и завел ее мягкие волосы за него, открывая обзор на заалевшую соблазнительную, уж не знаю почему, часть тела, — трахать такую великолепную женщину, как ты, на столе как-то непристойно...

— А говорить такие непристойности...

— Совершенно нормально, когда мы наедине, — закончил за нее я, а она рассмеялась, своей вполне искренней реакцией и трением о меня в процессе заставив вновь прижаться своими губами к ее губам и углубить поцелуй.

"Поцелуешь меня после того, как я скажу в последний раз. И после вырублю," — одна ее рука собрала в пальцы ткань майки на моей груди, и я услышал ответ.

"Только не заставь меня потом жалеть, что я стерпела такое зря," — раздражение уже перерастало в злобу, потому как цирк затягивался, да и возбуждение моего тела ее немного напрягало.

— Но, — я оторвался от нее вновь, — мне кажется, я параноик, но надо проверить, — я поднял руку с инструментроном вверх и посмотрел в глаза Миранды, которая за долю секунды поняла, что должна сделать и без всяких советов. — В последний раз.

— Да мне все равно, — томно произнесла она, глядя на меня из-под полуприкрытых век и обвив руками шею.

Она прижалась ко мне и поцеловала странно и страстно, так, что я чуть было не забыл, что надо сжать кулак и активировать массовую перегрузку.

"Закрой глаза," — предупредил я.

"Уже," — четкая мысль в ответ.

Яркая вспышка, прошедшая даже сквозь веки, и слышный лишь едва-едва многочисленный треск избирательно "вынесенной" техники. Но поцелуй наш почему-то и не собирался прекращаться. Лоусон была в моих объятьях, я чувствовал необычную эйфорию, тепло от сжимаемого в кольце рук тела. А приятные выпуклости, так и норовящие прижаться, довершали картину соскучившихся по сексу людей.

Но логика и разум победили и на этот раз.

— Ух, — я сумел противиться непреодолимому желанию совершить непоправимое с полузнакомой женщиной, а Миранда стояла, все еще в моих руках, закрыв глаза и приводя мысли в порядок. — О-о-о... — выдал я и отступил на шаг, не прекращая объятий. — Четыре месяца без секса, знаешь ли, любого...

— Полтора года, — усмехнулась Лоусон, все еще не раскрывая век.

— Женщина, ты святая, — поразился я и наконец успокоил себя, сделав пару шагов назад от обманчиво спокойной Миранды. Перешел на свой нормальный тон и поведение. — Могу я называть тебя Миранда? И на "ты", ладно? А то после всего этого — как-то комично будет, знаешь ли...

— Ну на женщину я не обижаюсь, после всех твоих... Да, у меня тоже не получается говорить "вы" ... Давай лучше на общем-английском, а не на русском?

Я только заметил, что мы перешли на родной мне по первой жизни язык — моя личная беда. Я засмеялся и покачал головой.

— Ладно, — продолжил я уже на современной версии инглиша, принятой в Альянсе за основу, и всегда используемой для перевода речи ксеносов. К сожалению, на большинство земных языков, коих как было сотни вместе с диалектами, так и осталось, не смотря на интеграцию и частичную ассимиляцию, переводчики не были созданы — никому не надо. — Прошу меня простить за такое идиотское поведение в кабинете, за эту ситуацию здесь — надо было послать Дайна проверить все раньше, чем я сам вспомнил бы о сканировании на предмет неучтенной техники. Ну и извини за... хм... — я посмотрел на свои штаны. — Ты как бы и впрямь... Н-да...

— Ясно, — кивнула Лоусон.

К моменту окончания моей оправдательной речи ее лицо уже вновь стало холодным, бледным и совершенно индифферентным к происходящему. Хотя я очень сомневаюсь, что ей удастся остаться совершенно равнодушной к тому, что ей придется увидеть там, куда я ее поведу.

— По поводу кибернетики — сейчас пройдемся до моего настоящего, — я выделил это слово, — рабочего кабинета. И там вы выберете парочку новейших технологий на откуп вашему боссу. Но меня интересует не это, — я развернулся к совершенно пустой, не считая картины, стене.

Дайн знал, что рано или поздно должен вступать он — я и не переставал играть, в отличие от немного расслабившейся Лоусон, и потому, когда я просто махнул рукой с включенным инструментроном, картина передо мной превратилась вначале в сеть из алых полос, а через пару секунд совсем испарилась, открыв темный зев еще одного лифта.

— Турболифт, мисс Лоусон, со встроенной системой сканирования... — предупредил я, и тут пиликнул динамик.

— У твоей гостьи, — усмехнулся Дайн после того, как закончилась дезинфекция и сканирование, — на спине дезактивированное прослушивающее устройство.

Я закатил глаза и протянул руку Миранде, чтобы она сама признавалась и отдала жучка, но по ее глазам я понял, что что-то не так. Кажется, мне придется искать его самому, потому как дама и не предполагала, что на ней какая-то прослушка. Я включил скан омни-тула и начал водить рукой вокруг Лоусон. На спине, в районе лопатки обнаружился едва заметный, я бы сказал, почти что нано, жук. Снял его, призвал биотику в помощь и раскрошил его до пылевого состояния. На эту демонстрацию силы Миранда почти никак не отреагировала, всего лишь кивнула и встала рядом со мной. Мне осталось лишь бледно усмехнуться и, так же, как и она, бездумно вперить взгляд в противоположную стену, размышляя о неких высших материях. В моем случае высшей материей названо ощущение прижимающейся к тебе сексуальной и умной стервы, когда чувствуется поразительная гармония между ее нереализованной взрывоопасностью и строго отмеренной страстью.

Я улыбнулся одними губами, чуть прищурив глаза, как довольный кот, и искоса взглянул на Лоусон.

Она не смотрела в мою сторону, но ее четко очерченные губы были совершенно точно изогнуты в такой же довольной усмешке, как мои.

Я сдержал смешок и заложил руки за спину, сцепив ладони, чтобы перестали подрагивать, ища в воздухе то самое чувство.

И очень хорошо, что Дайн держит свое мнение при себе, потому как, мне отчего-то кажется, что мы его на пару с Мирандой морально загрызем, если он вздумает шутить.

Хотя ИскИну, контролирующему большую часть реальной моей службы безопасности, а не тех полуслепых кутят, не способных определить "место слива", позволительно шутить даже над собственным боссом. Все-таки, когда от этого существа зависит твоя жизнь, о субординации речь идет только у солдафонов. Ведь есть четко определенное правило, на котором строилась как моя империя там, так и мой бизнес здесь...

Делай все, чтобы сохранить во владениях безопасность.

Когда компьютер свихнется из-за баб, без обид, или убьет себя из-за лишнего веса, тогда, может быть, я еще поверю в искусственный интеллект...

К/ф. "Мертвые, как я."

Мерно и бессмысленно постукивая чайной ложкой о стенки интересно выполненной фарфоровой чашки, Миранда Лоусон напряженно смотрела совершенно мимо Призрака. Вперив взгляд в свой стол, она ясно давала понять, что даже тот факт, что босс специально прибыл к ней для разговора, не дает ему права утверждать, что теперь ее согласие будет дано.

— Послушай, Миранда, — как обычно, Призрак вальяжно развалился в кресле, даже не думая тушить сигарету и стряхивая пепел в блюдце, отставленное Мирандой перед чаепитием. — Я ведь не просто так просил, — он выделил это слово голосом, — именно тебя.

Миранда покосилась на пальцы, вдавливавшие уполовиненную сигарету в белый фарфор, и едва заметно поморщилась. Успокаивало щепетильную, почему-то в основном только в подобных вопросах, девушку, что на фарфоре был изображен уже негативно известный в определенных кругах знак Цербера, а не какой-либо нейтральный и оттого красивый рисунок. На чашке этот значок тоже был, но Миранда предпочитала замечать, что также на этой чашечке имелся герб Императорского Фарфорового Завода, не прекращавшего свою деятельность вот уж с середины восемнадцатого века. Со стороны Призрака было вполне ожидаемо потратить немало, если мыслить категориями обывателя, кредитов, дабы заказать корпоративные сервизы на каждого ценного члена каждой ячейки. Порой казалось, что он — матерый закаленный вояка, но некоторая пафосность в глобальных вопросах и спесивость в индивидуальных меняли представление о нем кардинально. У Миранды Лоусон было особое мнение по поводу своего босса, и уж точно делиться она ни с кем этим мнением не намеревалась.

— Я могу приносить пользу там, где я более компетентна, — рискнула вновь начать спорить Лоусон. — Простите, но я уверена в том, что имеется более чем достаточно агентов, способных организовать подписание необходимых документов. Я же не имею должной компетенции, совершенно не желаю светиться перед службами безопасности одной из наиболее опасных и крупных корпораций на территории Альянса Систем, коллоний, части Систем Терминуса и... по поводу Совета ничего сказать не могу конкретного, но проблем у них официально никаких нет, так что...

— А если, — Призрак перебил, домучив сигарету, — я скажу тебе, — он оперся локтями на столешницу и подался вперед, складывая руки в замок прямо перед собственным лицом, — что именно дочерняя компания "Multispecies Corporation H&H" в свое время проводила исследования по проекту династии твоего отца? Если тебе повезет, ты попадешь на празднование дня рождения номинального главы корпорации, и так как он может тобой заинтересоваться... если, конечно, ты приложишь все силы для этого... информация о проекте, как они его называют "Nature" (прим.авт. ранее Хэмминг называл его "Естество", но он предпочитает думать и говорить на русском), будет выдана тебе хотя бы частично. Расскажи ему о себе, когда поймешь, что заслужила симпатию и уважение. Он умен и практичен, только вот больше, как это говорят, витает в облаках.

— Но это ведь неточная информация, — отставила чашку в сторону Миранда, тоже подавшись вперед и либо сделав заинтересованный вид, либо и в правду заинтересовавшись.

— Не слишком точная, да, — слишком быстро согласился с заявлением Призрак и поднялся из кресла. — Но тебе есть чем по-настоящему привлечь Хэмминга. И ты можешь хотя бы сделать попытку.

* * *

Попытка эта на деле превратилась в крайне изощренную пытку.

Началось все с того, что для стыковки с доками нужного космопорта Земли, загруженного по самое никуда по закону Мерфи, было необходимо ждать и досматриваться, как будто это было не обыкновенное транспортное судно, на службе вполне официальной корпорации "Корд-Хислоп", а какой-то подозрительный корвет с пиратским флагом во все крылья. И, хоть Миранде нравилось русское искусство и качество многой производимой ими продукции, русские сволочные военные, почему-то называемые "погранками", не иначе, как за безграничную коррумпированность и дотошность — прямо два в одном, не вызывали у Лоусон хоть сколь-нибудь теплых чувств.

Эта страна была одной из наиболее стабильных в плане территорий и культурных традиций хотя, как говорят почти все русские патриоты, "все потому, что наша страна никогда не строилась на рабстве, и если Альянс попытается сделать нас рабами, как пытался Европейский Союз и Североамериканские Соединенные Штаты в начале двадцать первого века, то мы покажем, что такое — партизанить в масштабах планеты, ведь русский — русский навсегда". Это было вполне выполнимой угрозой, потому как, все-таки, способность уроженцев Российской Империи делать подобные невозможные и даже несколько варварские, с точки зрения обывателя, вещи была выявлена еще Германским Рейхом, что его частично и погубило. Фактически, у Миранды увлечение русской культурой началось именно с увлечения Рейхом — со склонностями ее отца к финансированию "Цербера" в этом не было ничего странного, но... В общем, ей однажды стало непонятно, почему такой современно оснащенный, идеологически подкованный Рейх не сумел захватить страну, вроде бы совершенно легко, благодаря своей неоднородности, способную развалиться всего лишь, казалось бы, от малейшего толчка. Именно так тогда еще юная Миранда поняла, что, во-первых, недооценка противника ведет к провалу и, во-вторых, в борьбе идеологий побеждает та, в которой хорошо многим, а не только одному лишь идиоту у власти и одурманенным им сторонникам.

Но меньше всего сейчас Лоусон хотелось вспоминать о заметном прошлом этой страны, потому как ее независимость и непохожесть на большинство прочих земных ведущих государств конкретно в данный момент Миранду жутко и совсем не беспричинно бесили. Здесь был свободный доступ к большому количеству информации — серверы были независимыми, а хакерами славилась как Россия, так и ее ближайший сосед — Япония. Потому то, на что тратили неплохие деньги в Европе и САСШ, было большей частью бесплатно, если, конечно, поискать и знать русский язык. Собственно, в этом и кроется секрет свободного понимания Лоусон окружающих людей. И именно это самое понимание привело ее к мысли, что все эти досмотры не с проста! И это жутко, просто очень жутко злило!

Ладно, не успела пробежаться по ближайшему центру моды, выправить систему подачи меди-геля внутри боевого костюма и сделать прическу! Это вытерпеть можно, как ни крути — но всего лишь отсутствие последней коллекции в гардеробе никак не повлияет на разговор с мужчиной, никогда не питавшим интерес к подобному. Но ведь пришлось терпеть еще и дикое количество уже не "погранков", а самых обычных охранников, желающих досмотреть транспорт чуть ли не на каждом углу. Сволочи! Да, все-таки, подлет к офису корпорации окончательно превратился в движение траурного катафалка, а плохое настроение так и норовило вырваться на свободу в виде искр биотики на пальцах.

Немного расслабилась Миранда, когда ее с улыбкой встретил сам господин Хэльстрем прямо возле лифта — с чего такое почтение она не поняла, но закономерно не стала наглеть и вела себя четко по оговоренному с Призраком сценарию.

Сценарий был нарушен запахом лазаньи, наличием лазаньи и беспечным молодым мужчиной в бейсболке с логотипом популярной игры.

Именно тогда Миранда вспомнила мудрое изречение одного из генералов Рейха: "Если вы строите планы и идете с ними в Россию, то будьте уверены — вашему плану конец, все затянется, и возможно вы будете готовы совершить самоубийство, завязнете в безвыходном положении или попадете в плен."

* * *

В плену было интересно.

Плен просто изобиловал различными техническими новинками, которым не светило стать достоянием общественности не то, что лет пять, а все десять или даже двадцать. Уровень технологий, искусность проработки и невероятное разнообразие функционала... Назвать это кабинетом было со стороны наглого Хэмминга было просто опрометчиво. Это была комната пыток, ведь нельзя было снимать, раз, можно было унести с собой что-то не слишком ценное — и последнее угнетало, два, и к тому же Хэмминг просто не сводил с нее любопытного взгляда, три.

А взглядом пытать он умел.

* * *

— Ничего, Миранда, — Лейф, издевательски усмехаясь, положил ладонь девушке на плечо. — И на твоей улице будет праздник. Я ведь обещал тебе всего парочку штучек, причем те штучки, что ты выбрала, гораздо лучше тех, что изначально должна была взять.

— Призрак будет доволен, — также усмехнулась в ответ Лоусон, которая просекла уже реакцию Хэмминга на любое упоминание босса. Ее, кстати, крайне напрягла та странная оговорка — будто он чуть было не сказал фамилию, но... нет, лучше не знать. — Хотя, как знать, есть вероятность, что ему очень не понравится, что мой план не сработал.

— Какой план? — удивленно переспросил Хэмминг, потянув Миранду за локоть к какому-то достаточно странному агрегату. — Весь его план разбился о реальность просто потому, что он послал тебя, Миранда Лоусон.

— Не поняла, — прищурилась Миранда, сложив руки на груди.

Но этот жест почему-то вызвал странную реакцию Хэмминга — нечитаемое выражение лица тому пример, и Лейф быстро щелкнул каким-то датчиком на инструментроне, и вначале Лоусон не поняла что к чему, но когда над омни-тулом проявилось ее изображение...

— Черт, Хэмминг, ты... — она не нашла сразу приемлемый ответ, но это не помешало ей пихнуть раздражающего альбиноса в плечо. Его странные голубые глаза, в тени принимавшие водянистый цвет, сейчас лучились весельем и наслаждением. Он был привлекателен. — Зачем ты это сделал?

— Будет дрочить, — раздалось с потолка, и Миранда, не смотря на снова начавшего переругиваться с неким Дайном Лейфа, рискнула наконец спросить о природе этого человека.

— А кто это вообще такой, Лейф? — судя по голосу, Лоусон сменила гнев на милость, и ей совершенно точно было любопытно.

— Это мой Искусственный Интеллект, Лоусон. И лучше тебе о нем молчать, — признался Хэмминг и вздохнул немного обреченно.

— Зачем ты мне вообще тогда сказал? — в негодовании уперла руки в боки Миранда, заставив Хэмминга вновь щелкнуть своим инструментроном. На это девушка лишь зло посмотрела на Хэмминга, но тут же успокоилась. — К тому же, это не может быть правдой, потому как таким развитым и человечным искин просто не может быть. Это невозможно...

— А мне казалось, ты видела мои разработки. И ты понимаешь, что я не стал бы тебе показывать самые передовые технологии... Ты ведь понимаешь это, Лоусон? — голос мужчины стал немного пугающим.

— Я... да... конечно. Но ты хоть что-то показал. Как я понимаю, есть шанс заслужить доверие, чтобы ты рассказал мне о моем... "проекте", так?

— Хм... Радуйся, Лоусон, на твоей улице праздник! — хлопок по оккупированному плечу стал для Миранды неожиданностью. — Сходи со мной завтра на мой праздник, — Хэмминг хмыкнул, — в качестве пары, чтобы ко мне не лезли всякие. А то я, знаешь ли, ни один день рождения нормально не провел из-за этих дурацких вечеринок. Один раз было, но тогда на меня покушались, и было хорошо по одной причине — было весело. В общем, сделаешь это, и я расскажу тебе все, что знаю о тебе.

— Думаю, это не все... — выжидающе посмотрела Миранда на Лейфа и прищурила глаза, снова сложив руки на груди.

Хэмминг окинул взглядом подбоченившуюся Лоусон и с удовольствием прошептал ей на ухо, резко прижав к себе за талию.

— Только если ты захочешь.

— Конечно, захочу, — усмехнулась Миранда, положив ладонь на щеку Хэмминга, не спешившего с действиями, вопреки ранее продемонстрированной порывистости, понизила голос и прошептала в ответ. — Только не сегодня.

* * *

— Это лучший день рождения в моей жизни, — развалился на диване Лейф, широко расставив ноги и вытянув их, потому как целый день на ногах для этого доходяги явно был чем-то из ряда вон. — Ко мне! Наконец-то! — это Хэмминг почти простонал. — Не лезли чертовы женщины!!!

— Уж не думаешь ли ты, — покачивая бедрами, прошлась перед Лейфом Миранда, и снова встала в свою излюбленную позу, — что они лезут к тебе, потому что ты так неотразим?

— Смею надеяться, нет, — с деланным испугом схватился за сердце Хэмминг, а Миранда искренне засмеялась и с размаху плюхнулась под бок к альбиносу.

Все же, целый день, проведенный вместе, вытянутый на десяточку прием и взаимные подколки несколько сблизили их, как, собственно, смела надеяться уже она. И Лоусон почти не думала о задании Призрака. Да, ей было интересно узнать о том, каким же образом "сделали" ее, причем в подробностях, но Хэмминг был гораздо интереснее всех загадок, ранее встречавшихся Миранде. Он совершенно не разгадывался в процессе общения — все становилось только сложнее. И это только интриговало.

— Послушай... — Лоусон немного задумалась, что сказать. — Я надеюсь, и речи нет, чтобы наши отношения были чем-то большим, чем...

— Крепкое и плодотворное сотрудничество? — продолжил мысль Лейф и взял Миранду за руку.

Вновь она ощутила в своей голове чье-то присутствие, и огромных трудов стоило не закрыться. Она уже привыкла к такому вторжению за целый день, но показывать свои эмоции сейчас девушка не горела желанием. Пришлось.

— Я нравлюсь тебе, — утвердительно сказал Хэмминг и другой рукой коснулся ее щеки, развернув к себе лицо. — Это нормально. У меня есть харизма, вроде бы. А ты слишком много времени провела со мной рядом. Не беспокойся. Даже если ты захочешь, я не дам нашим отношениям вылиться во что-то большее. Это только если ты мне прямым текстом скажешь о, — он заломил брови и совсем немелодично пропел, — неземно-о-ой любви!

— Черт, какой же ты придурок для гения генной инженерии! — приложила ладонь ко лбу Миранда и покачала головой. — А ты ведь порой кажешься старше меня на добрый десяток лет... Витающий в облаках генетик — это не совсем то, что мне нужно...

— Ну, то, что я занимаюсь генетикой, не значит, что я не занимаюсь кибернетикой, хакингом и секс...

— Точно придурок, — перебила Лоусон и приблизила лицо Хэмминга к своему, ошарашив мужчину поцелуем. — Я хотела тебе предложить то, что ты не получил вчера.

— Я джентльмен. А, как известно, джентльмен и секс на первом свидании два несовместимых понятия. Так что...

— Сегодня второе, — усмехнулась Миранда, мигом найдя выход. — Второе свидание.

— Но я не просто джентльмен, а...

— Просто заткнись, — выходя из образа, прошипела Лоусон и оседлала моментально, будто даже с готовностью, согнувшего колени Лейфа. — И дай мне, наконец, расслабиться!

— А ты — дай мне снять с тебя платье, — перестал ломаться Хэмминг и крепко обнял гибкую талию Миранды. — Иначе, даже не смотря на то, что оно сделано, слава Богам, не по канонам азарийской моды, я не выдержу столь большого закрытого пространства твоего тела и начну впадать в состояние берсерка. А ты знаешь, у нас, скандинавов, этот берсеркеризм...

Болтовня была прикрыта великолепным поцелуем, а платье снято через пару минут.

Два результата проекта "Естество" наконец-то встретились и совершенно точно были увлечены друг другом. Когда-то подобное развитие событий вплотную рассматривалось как господином Генри Лоусоном, так и создателем оригинальной версии проекта, Александром Хэммингом, тогда только узнавшим о частично украденных материалах из самого начала этого эксперимента, когда к нему еще не присоединились азари. Предполагалось, что мало кто из людей способен надолго увлечь такого человека, но вот друг с другом им бы скучно точно не было. Династии могли объединиться. Но между Лоусоном и Хэммингом пробежала черная кошка.

Совершенно неслучайная черная кошка, попахивающая трехглавыми псами.

Праздник удался.

Вы каждый день узнаёте что-то новое. Мозги есть и у младенца, но разве он умен? Главное — это жизненный опыт, он приносит настоящую мудрость, и чем дольше мы живем, тем умнее становимся.

Лаймен Фрэнк Баум. «Волшебник страны Оз»

В нашем деле существует обязанность говорить правду, но также и принято о многом умалчивать. И эта сдержанность, эти вещи, о которых молчат, лежат на "людях чести" как неотвратимое проклятие. Из-за них все взаимоотношения становятся абсурдными, фальшивыми.

Томмазо Бушетта, "босс двух миров", мафиозо американской и сицилийской мафии и "человек чести" Cosa Nostra, в дальнейшем pentiti — "раскаявшийся" (т.е. сдавшийся властям стукач).

Мне не спалось.

Нет, подобное состояние было вполне себе частым явлением в моей обыденности, но после…

Я скосил взгляд на как-то чересчур для меня заботливо прикрытую легким одеялом Миранду. Конечно, ей вряд ли повезет заболеть, даже если она будет спать полностью обнаженная и на полу, но проснуться от немного замерзших — это свойство человеческого организма — ног, как по мне, не самое лучшее, что может случиться. Испоганит ведь утро, хоть и частично…

Она уже давным-давно тихонько посапывала, и, мне кажется, я даже погрузился в полудрему на пол часа вместе с ней в обнимку, но затем понял, что просто-напросто не могу заснуть. Мне требовалось кое-что обмозговать, и как я ни пытался откладывать дела на потом с мыслями вроде «да пошло оно все», мой наглый мозг все никак не хотел успокаиваться.

Нет, я совершенно не думал о всяких там «нас» или неких проблемах, которые напрямую к этим «нас» относятся. Для меня все было достаточно легко, я не стремился к завоеванию ее сердца и души, и мне всего лишь хотелось нормального общения на равных, как и ей, наверное. Но я уже прекрасно за свое существование изучил женскую натуру, и потому небезосновательно уверен, что подобное отношение навряд ли надолго, если мы будем встречаться больше, чем периодически. Я хотел ее видеть, но с этим было вполне возможно бороться, ведь я искренне полагаю, что разумный тем от животных и отличается — способностью себя перебороть и сделать совершенно не то, что говорят инстинкты.

Инстинкты кричали, что я желаю защищать ее, но разум совершенно точно подмечал, что она за себя постоять может, как и все женщины, которые мне нравятся — как ни крути, я не совсем понимаю тех, кто любит инфантильных. Инстинкты позорно давились слюной при виде ее обнаженного тела, а разум ухмылялся: «Ведь ее сделали так же, как и тебя. Вот ты и…» Инстинкты наконец начали отвечать желаниям Хэльстрема — вот уж old faggot, ни дать, ни взять, все-то он всегда лучше знает... Да.

Мне почему-то хотелось уже даже детей, продолжение рода, как хотите называйте! И я сам себе удивлялся — ведь каким образом я, уже трижды в свое время отец, настолько по-дурацки реагировал на банальное предложение создать ребенка, как создавали меня, и воспитать его так, как мне хочется? Для меня было неприемлемым — как же, без матери. Ведь я прекрасно помнил, как было плохо мне, когда убили мою мать, и как странно устроен мой модифицированный организм… Ведь, как известно, за все надо платить. А я могу умереть, просто лишившись финансов, как ни странно. Я заплатил за свой ум быстро разрушающимися нейронами — это даже не вирус или болезнь, а какая-то странная реакция неприспособленного организма на иное восприятие мира, иную нервную систему. Для этого в свое время еще отцом было создано лекарство, восстанавливающее нейроны уже после смерти, правда было оно немного недоработано, потому как позволяло всего лишь перекинуть информацию с мертвого мозга на серый ящик, ведь человеческий мозг совершенно отличался от азарийского. Я же улучшил это лекарство до подобия вакцины, и теперь, хоть стоимость одной дозы являлась немаленькой просто из-за затрат мощностей и совершенной секретности, мог каждые несколько лет, как и необходимо, восстанавливать свою нервную систему.

Именно с этого начался мой новый проект — «Естество Разума». Я собирался дать Дайну настоящие мозги и чувства. Так как мы изучили отделы головного мозга и научились на них влиять при помощи Капсулы Полного Присутствия, было не слишком трудно совместить две разработки — передача сигналов в мозг и искусственные мозги. Не синтетические, а именно искусственные. Множество раз разобрав человека на винтики, кровеносные сосуды и прочие гайки, я начал понимать, что все это и правда чертова химия. И только разум вкупе со знанием и воспитанием дает генотипу шанс развиться во что-то большее, чем просто наследие предков. А бессознательное, сны, мечты — Дайнмару недоступны, а значит недоступна вся палитра разума. Для меня это было интересным приключением, и мне совершенно не было дела до того, что мой ИскИн станет способен при желании покинуть меня. Ведь дети всегда покидают своих отцов, только вот разница в том, что будем мы в итоге друзьями, чего нельзя сказать о большинстве семей и их ситуациях. Хотя какая уж тут семья — тандем у нас, однако.

А вот с Мирандой… Семья бы могла быть, наверное.

Но лучше не думать об этом.

* * *

Наша встреча была на сей раз совершенно случайной, и я совершенно не ожидал, что она закончится именно так. Хотя после того памятного вечера на мой день рождения я и не рассчитывал, что мы будем менее бурно реагировать друг на друга, но от себя я настолько искренней радости не ожидал — все же, сказалось, что с Мирандой было легко говорить о многом.

У нее не было никаких барьеров в самосовершенствовании, она была не способна лениться, а если говорить с ней не о ее работе, то оказывалось, что, даже не смотря на то, что ей явно было не до всяких развлечений в виду ее занятости, находились общие темы для разговора. Начиная последними тенденциями в технологических индустриальных новинках и заканчивая премьерами, выставками и презентациями, связанными с искусством, хотя я, конечно, всегда больше интересовался наукой, но чего в Мири нет, так это неиссякаемого интереса к генетике. Но вот кибер-примочки мы обсудили крайне обстоятельно. Мимо нее, как ни странно, не прошли и капсулы Полного Присутствия, хотя, конечно, капсулы для массового производства значительно уступали в скорости передачи сигналов моим личным капсулам — именно потому смарт-хасками невозможно управлять с обычной платформы, ведь в режиме реального времени капсула реагировать просто не может, тем более в бою. В играх это не слишком заметно, но вот во время перестрелки...

Как говорит Дайнмар, даже с его мозгами, которых пока еще нет, в смарт-хаске сражаться не легче, чем управлять ротой дроидов. Я обзывал Дайна в смарт-оболочке терминатором, а так как в этой вселенной данная серия фильмов существовала, в отличие от той же «Матрицы», к примеру, мой ИскИн был не слишком рад такому прозвищу, хотя к самопожертвованию был, по его словам, вполне готов.

И однажды ему на самом деле пришлось рисковать собой, и именно в этом смарт-хаске.

Дело было в Туманности Омеги, в системе Сарабарик, в астероидном поясе, на станции, которую мы, любители старины и просто старперы или же, другими словами, олдфаги, то есть старые педики, зовем Обителью Зла, а все нормальные люди — Омегой…

* * *

— Малый скоростной фрегат «Aria Drago» просит разрешения на посадку, — Дайнмар в смарт-хаске сидел на месте пилота и двигал пальцами над желтым терминалом ввода данных, даже не собираясь подключаться к системам этой развалюхи, что презентовал как-то раз мой итальянистый друг из Североамериканских Штатов. — Повторяю, дайте состыковаться, долбоебы пизданутые, или вам раза одного недостаточно, когда вам, мать вашу, говорят?!

— Молчи, хуманский ублюдок, — батарианец, привыкший к посетителям самой различной наглости почти не выказал недовольства матом моего друга-киборга, и нагло продолжал. — Это тебя сюда принесло, причем без приглашения! На чьем ведре прибыл, хуман? Не определяешься по нашим базам постоянных посетителей, мать твою!

— Корыто принадлежит «Multispecies Corporation H&H», если конкретней — собственность ее дочерней компании «Rubicon». Лучшие капсулы симуляции во всей чертовой Галактике! — Дайнмар не удержался от рекламы, но вовремя прикусил язык. — Мой босс кое-то хочет получить от королевы Систем Предела, — я кивнул ему, чтобы продолжал свою импровизацию, и начал подключаться к внешней сети Арии, чтобы узнать их переговоры. — Именно поэтому здесь находится доктор Хэмминг, один из ведущих наших специалистов в…

— Ясно, — перебил батарианец. — Можете, конечно, стыковаться, но пока не уточним детали, за твою жизнь не ручаюсь.

— Вот же, — недовольно нахмурился Дайн. — Теперь попробуй пойми…

Мой омни-тул наконец добился защищенного «невидимого» допуска на ближайший канал, и я с интересом вгляделся в раскрывшийся над ладонью псевдоэкранчик — появлявшиеся сообщения поражали экспрессией.

Sharka to Garka; Anto; Omega: «Личная встреча. Прилетели на развалюхе. С виду. Корпорация Хэльстрема, как я понял.»

Я поморщился, вспомнив, как Рикорм возмущался тому, что я все же скрываю от общественности свою важность. Лучше, как мне кажется, заботиться о безопасности чуть меньше, чем я бы заботился, знай все интересующиеся о том, что я тяну на себе не один только «Рубикон». Дайнмар хмыкнул и посмотрел на меня своими странными в этом теле глазами. Он почему-то выбрал для себя очень странный цвет, хотя, соглашусь, белые волосы и красные глаза с вертикальными зрачками, чуть ли не делящими глаз на две части, выглядят эффектно. Мутант, мать его!

Omega to Sharka; Garka; Anto: «Есть различные сферы, в которых «H&H» принимает участие. Если это визит «Биозиса», то немедленно дай разрешение на стыковку.»

Sharka to Omega; Garka; Anto: «Они уточнили — это компания «Рубикон». Похоже, что Омегу посетили создатели самой разочаровывающей игры столетия!»

Omega to Sharka; Garka; Anto: «О чем ты?»

Garka to Omega; Sharka; Anto: «Простите, я тоже знаю, чем именно занимается эта компания! Последняя их Игра Присутствия — полный отстой! Капсулы — выше всяких похвал, но вот…»

Omega to Sharka; Garka; Anto: «Капсулы Полного Присутствия позволяют улучшить контроль над системами безопасности. Это было в твоем отчете! Мне не нужен обзор этих детских забав! Какого черта здесь нужно людям, никогда не имевшим дел с работорговлей, песком, нулевым элементом или поставками киберимплантов?!»

Sharka to Omega; Garka; Anto: «Необходимо уточнить. С ними некий доктор Хэмминг. Судя по всему, ему необходимо что-то именно от вас.»

Omega to Sharka; Garka; Anto: «Хэмминг? Тогда все ясно. Личные мотивы.»

Sharka to Omega; Garka; Anto: «Принято. Состыковать?»

Omega to Sharka; Garka; Anto: «Мне любопытно, но Омеге вряд ли пригодится такой, как он.»

Я не удержался и сделал то, чего бы никогда не сделал, будь у меня менее миролюбивые намерения. Я банально влез в их разговор.

Kenny to Omega; Sharka; Garka; Anto: «Вы точно уверены?»

Kenny to Omega; Sharka; Garka; Anto: «Все-таки я эксперт по всем видам кибервойны, как-никак.»

Kenny to Omega; Sharka; Garka; Anto: «Да и взломать ваши системы для меня как…»

ACCESS DENIED

Я укоризненно повернулся к Дайнмару, и тот, не будь дурак, вновь быстро ломанул их конференцию, а я с усмешкой снова притаился до поры до времени.

Omega to Sharka; Garka; Anto: «ЧТО ЭТО БЫЛО?»

Anto to Omega; Sharka; Garka: «Кенни это сокращение от человеческого имени Кеннет. Полное имя доктора Хэмминга — Лейф Кеннет Хэмминг. Судя по всему, это был именно он…»

Omega to Anto; Sharka; Garka: «Мне все еще любопытно. Только в два раза больше.»

Garka to Omega; Anto; Sharka: «Можно поставить ему условие. Пусть выходит один или в сопровождении только одного члена экипажа. Так он вряд ли сумеет навредить.»

Kenny to Omega: «А я здесь!»

Omega to Anto; Sharka; Garka: «Он на привате. Сейчас решу окончательно.»

Omega to Kenny: «Что тебе надо?»

Kenny to Omega: «Несколько целей. Договориться о сотрудничестве в одной сфере и помочь с одной проблемой, о которой вы пока разве что можете подозревать, и то не факт. У меня есть информация по одному очень мутному дельцу… И есть вероятность, что будущие события смогут затронуть одну вашу очень близкую родственницу. Она тоже на Омеге, и вы прекрасно понимаете, о ком я.»

Omega to Kenny: «Причем тут она?! Что за информация?! Мы можем сбить тебя совершенно спокойно, а потом забрать все информационные носители.»

Kenny to Omega: «Эта информация есть только в моей голове. Не совсем легальные проекты моей корпорации достигли одного внушительного результата. Мы сумели просмотреть вероятности будущего — полностью доказуемо научно, но вам это доказательство не надо, просто потому что это доступно только... Для определенного рода модифицированных людей. Но нам не нужны крылья прошлого, поднимающие ураганы в будущем, потому мы не можем вмешаться напрямую. Я должен помочь вам. От этого зависят многие жизни, не только ваша и ваших… близких.»

Omega to Kenny: «Ты альтруист? Не верю! Мне ничего не мешает вытрясти из тебя все, что ты знаешь!»

Kenny to Omega: «Почти альтруист, Ария. Я неплохо для человека знаю культуру и социум азари, и потому мне совершенно точно ясно, что, помогая матриарху, я заработаю себе шанс на то, что азари меня не убьют специально. Хотя бы не в ближайшее время.»

Omega to Kenny: «Что тебе надо взамен? О каком сотрудничестве может идти речь, если тебе нечего мне предложить?»

Kenny to Omega: «Вы так думаете? Ну что же, тогда мы с вами обговорим это при личной встрече. Ну и, конечно, мне совершенно точно необходимо спокойное отбытие. К тому же у меня есть очень интересная информация по вашей местной достопримечательности — ретранслятору Омега. И если мы с тобой не встретимся, то твоя станция может пострадать через пару-тройку лет очень и очень серьезно.»

Omega to Kenny: «Ладно, будет тебе личная встреча. Только запомни одну вещь. Не пытайся перейти мне дорогу. Не спорь со мной.»

Kenny to Omega: «Я — глава корпорации, которая может помочь нарушить привычный порядок вещей в Галактике всего лишь бездействием. Успокойся и дыши ровно, Ария. Мне всего лишь нужна твоя помощь.»

Omega to Kenny: «Не указывай мне, что делать!»

Omega to Anto; Sharka; Garka: «Гарка, проконтролируй! Хэмминга — встретить. Пусть выходит один, я гарантирую безопасность.»

Sharka to Garka; Anto; Omega: «Гарка, скоростной фрегат «Aria Drago» начинает стыковку. Встречай в доке 349Y25.»

Omega to Sharka; Garka; Anto: «Еще раз, КАК называется его корабль?»

Kenny to Omega; Sharka; Garka; Anto: «Это подарок моего друга-итальянца, это такая нация на Земле. Переводится название с их языка как «Воздушный Дракон». Выбран был для этого полета случайно и не мной. Я сам удивился, но уже в порту. Просил предоставить неприметный фрегат с хорошей скоростью, а подали — этот. И я бы не смог не выйти один, потому что нас тут двое.»

Дайн не выдержал и захихикал, выведя на экран видео с камеры в клубе «Загробная Жизнь». Арию плющило во всю — кривились губы, морщился нос. Она боролась с позывом раздолбать КПК к черту.

Omega to Kenny: «Ты настолько самоуверенный?!»

Sharka to Omega; Garka; Anto: «Он что, настолько самоуверенный?!»

Я засмеялся и отрубил связь.

Мы, наконец, пристыковались.

* * *

«Я на позиции».

Сообщение от Дайнмара пришло как никогда вовремя. Меня тут как раз держат под прицелом целых восьми стволов, н-да. Самое то — обломать им всю малину.

Я расплылся в наглой улыбке и посмотрел прямо в глаза вначале турианцу, держащему меня на прицеле в упор, а затем через его плечо — в глаза Арии. Я был без очков — наемники заставили снять все гаджеты, кроме инструментрона, совершенно верно предполагая, что я полон сюрпризов. Потому все для меня сливались в благостные добренькие пятна, особенно если дальше полутора метров. Так что определил я тот факт, что наши с Арией взгляды встретились только потому, что ее взор был прямо-таки ощутим. Хотелось спрятаться под ближайший кустик и не отсвечивать, но кустиков не было, разве что столы-стулья-стойка, но мне бы это не помогло.

— А раньше никак? — ответил я, включив инструментрон, и развернулся спиной к Арии, которая до этого улыбалась, предвкушая маленькую месть мне за мою самоуверенность, ведь я был в явном меньшинстве среди всех этих ее батаров и турианцев.

Омни-тул мой раскрылся на ладони в подобии голографического экрана, и все присутствующие оценили появившуюся над моей рукой фигуру человека в броне и с неким подобием меча. Не менее высокий чем я, если в полный рост, конечно, а не как сейчас, но гораздо более внушительный, да еще и с длинными волосами, Дайнмар злорадно скалил зубы, являя миру увеличенные клыки. Я так и не понял, зачем он столь странно изменил обыкновенного смарт-хаска, но отличия пошли на пользу — он смотрелся совершенно органично в своей несколько зловещей, черной с красными прожилками, броне, напоминающей о вампирах, демонах и охотниках на них, причем разом. Имидж подобрать умеет, сволочь, не то, что я!

— One ring to rule them all… — начал он проговаривать словесный код.

— One ring to find them, — продолжил я под ошарашенные взгляды охраны Арии и самой азари, которая пока еще не поняла, что происходит.

— One ring to bring them all… — Дайнмар поднял ладонь, и я сделал то же самое.

— And in the darkness blind them! — с наслаждением закончил я.

С потолка на всех наемников Арии, но, конечно, не на нее саму, потому как я совершенно не хотел слишком сильно злить настолько могущественную азари, направились синие лучи прицелов. Местные капсулы — а ведь я не зря вводил их повсеместно, убив на раскрутку пару миллиардов, как замену обыкновенным терминалам безопасности — сумели предоставить Дайнмару подключение к огромному количеству загодя привезенных нами роботов. Причем, каждый из них был штучной работой, потому как их программы не дотягивали до искусственного интеллекта только потому, что ими мог руководить только искусственный интеллект, и только Дайнмар. Я совершенно не был знаком с «сетью» гетов, но, кажется, получилось что-то подобное, только временно и без шансов на восстание машин, потому как у каждой такой штучки заряд был в двадцать часов и возможность пополнения заряда без моего разрешения не была предусмотрена никакими конструкторскими решениями. Ну а если меня предаст Дайнмар, то... Хм. Как бы, тогда вообще бесполезно дергаться будет. На него у меня слишком много завязано всего, хотя я не жалею — гораздо вероятнее ожидать предательства со стороны человека, чем со стороны синтетика.

— Системы Безопасности отключены, — отрапортовал мой ИскИн. — Правда, только в твоем секторе, — скорее, предупредил, чем оправдался он. — Тревога отключена. Завалил десяток мобов с жуткой регенерацией. Ворча, то есть.

— Не относись к живым разумным существам как к мобам, — нравоучительно отозвался я. — Тебе за них опыт не начисляется, да и уровень не повысится, если что.

— Ты только что назвал ворча разумными? Тебя что, снова отупило присутствие женщины, отец мой?

Н-да, вырывается иногда из него подобное обращение. И ставит оно в тупик всех, кто его слышит. И добавляет оно мне проблем, да еще как…

Я показал кулак и медленно разжал средний палец, посылая волны добра и счастья в сторону поперхнувшегося Дайнмара. Чем именно он поперхнулся, мне знать не хотелось, но копирующий человеческое поведение ИскИн сейчас мне очень пригодился — он вместе со мной разрядил ситуацию, и почему-то все, находящиеся здесь, хоть и были напряжены, но не прятали ухмылок, улыбок и усмешек, какими бы страшноватыми эти выражения эмоций ни были с точки зрения человеческой эстетики. Ария будто сжевала лимон, но уголок ее губ подрагивал, и она внимательно следила за нашей перепалкой, даже не пытаясь атаковать. Кажется, я уже говорил, что быть клоуном гораздо удобнее, чем героем? Или нет?

— Сынок, — я грустно посмотрел на голограмму, — не спорь с папочкой, иначе по тыкве получишь, мозги через зубы выщелкаю, уши в трубочку сверну, а потом прополощу твое серое вещество с дезинфекционной жидкостью и обратно в ухо волью. Запомнил последовательность?

— Незаконно, — попытался вставить Дайнмар, но получилось у него как-то жалко. — И вообще, эксплуатация несовершеннолетних запрещена! Я вот сейчас возьму и уйду, и сам со своими проблемами разбирайся!

— Мы в Системах Предела, в самом их сердце, сын мой, — мой тон стал угрожающе-траурным, хотя уже все, кажется, заметили, что я силюсь не расхохотаться. — Какие законы, о чем ты?

— Ладно, — стал серьезнее Дайн. — Торжественно обещаю больше никогда не считать мобами живых и разумных существ. А Арию Т’Лоак боссом локации тоже не считать?

— Нет, — я покосился на Арию. — Вернее, считать, но не в игровом смысле. Мы же не собирались ее убивать, — напомнил я. — И ты тоже не собирался, потому что ты в моей команде, так ведь?

— Нет, не собирался, — чуть поразмыслив, ответил Дайнмар. — Значит, объект для шантажа отпускать?

— Какой объект?! — мягко говоря, удивился я, а Ария вздернула бровь, хотя вместо бровей у нее этот их рисунок, но смысл был тот же — мимика у азари, как ни странно, совпадала с человеческой почти на все сто процентов. — Тебя же просил, скрытно, мать твою!

— У меня нет матери, и ты это прекрасно знаешь, — педантично поправил меня ИскИн, а я уже был совсем не рад тому, что дал ему свободу мысли и действий. Так запороть отлично продуманную операцию… — Ну я не трогал этот объект, вообще-то. Она меня даже не заметила. Она в капсуле. Сейчас, правда, в игровой, а не в капсуле СБ. Рубится в «Древние Свитки: Забвение», как раз у нее сейчас эпический момент, потому я решил не вмешиваться.

— Кто эта «она», дракон выеби твои дреморовы недоговорки! — разозлился я, вновь косясь на Арию, которая, кажется, уже что-то начала подозревать, и лицо ее стало чересчур жестким, но еще не совсем — она явно ждала окончания нашей дискуссии, чтобы окончательно принять решение. — И, кстати, что за момент такой? — любопытство во мне немного подняло голову, потому как было не на шутку интересно, что именно заставило Дайнмара отойти от протокола задержания объекта для шантажа — у него под это была целая база вбита, между прочим. — Изгнание Мехруна Дагона?

— Нет, — заулыбался Дайнмар и оперся на меч, как на трость. — Всем сы-ы-ыра! — рявкнул он, заставив меня вздрогнуть от неожиданности. — Она становится Богом Безумия как раз. Нью-Шеот готов встретить своего нового повелителя!

— Хватит, хватит! — я успокоил разошедшегося ИскИна и его фанатские чувства всего одной фразой, заставившей его скукситься, как маленького ребенка. — Отпускай. Мы тут с миром, если что.

— Ну па-а-ап, — заканючил он. — Дай хотя бы приколюсь над ней! Ваббадакну ее в игре в ханара, или еще чего…

— Я тут админ, я решаю. Или хочешь банхаммером по морде?! Да и не сможешь ты совместить симуляцию гуманоидной нервной системы с ханарской. По крайней мере, не с такими мощностями!

— А я модератор, если что, админ недорезанный! Да, не смогу, но у азари с их нервной системой есть вполне вероятная возможность ощутить…

— Так это азари? Ты что, наткнулся именно на неё, то есть, на НЕЁ, так, я правильно думаю? — почти что ужаснулся я. — Везение на грани фантастики, мать твою…

— Ну, ты же уже приказал ее отпустить, так что я просто проходил мимо, — Дайнмар закинул меч на плечо, и на мгновение картинка расплылась — будто он куда-то прыгнул. Но через пару секунд проявилась над инструментроном теперь не его фигура полностью, а только лицо. — Так что… И ты опять ругаешься на мою несуществующую мать!

— Может, продолжишь отчет? — я молитвенно свел брови на переносице и вздохнул. — А то мы так не закончим. Получится Блицкриг, — Дайнмар хохотнул, а я добавил. — В стиле его создателей, — я пояснил для совершенно незаинтересованной в этом разъяснении Арии, которая только начала отходить от беспокойства за свою дочь и праведного гнева по тому же поводу. — Однажды на Земле в докосмическую эру моя страна воевала против одних оригинальных затейников. Они вторглись на нашу территорию с теорией расизма и национализма, прикрывавшей обыкновенное желание захватить наши плодородные земли, бескрайние леса, огромные территории и месторождения нефти, золота и прочего счастья тех, кто и не подозревает о нулевом элементе. Они считали всех, кто сопротивлялся им, низшими расами. Причем главой их был человек, не подходивший под эту расовую теорию, как представитель высшей расы, совершенно. И можно было либо сдаться и стать их плацдармом для новых завоеваний, либо поставить свою идеологию и веру против их идеологии и веры. Мои предки и их современники воевали, в некотором роде, за самоопределение, за свободу и равенство рас, а в дальнейшем все было к чертовой матери похерено…

— Эм-м-м… — перебил меня Дайнмар. — Может все-таки отчет?

— Да, черт, меня занесло, — я потер переносицу. — Ну? Что там? Еще найдут тебя, дай-то бог…

— Может, не дай бог, все-таки? — удивился Дайн.

— Опыт бесценен, он уровень повышает, — пожал плечами я и потребовал, отбросив все лишние мысли. — Отчет!

— Операция «Назгул» приведена в действие. Ожидаю приказов. Приказ не поступит — роботы очень сильно взорвут всё здесь к чертовой матери в течении трех секунд после смерти Мастера. Я играю в Большого Брата, если что. Слежу, короче, — снова скатился он с более информативного стиля изложения на какой-то чересчур расхлябанный. — До новых встреч, — поклонился он в сторону Арии, которая недовольно уперла руки в бока и скептически смотрела на наемников из своей охраны, застывших под прицелами. — И рекомендую вам не сомневаться в чистоте наших намерений.

Он отключился, оставив меня, удовлетворенно улыбающегося, теперь уже в большинстве. Последняя фраза прозвучала двусмысленно, крайне угрожающе и вполне ясно для всех присутствующих — если что, то ваши сомнения обернутся для вас чем-то не самым лучшим.

Я смотрел на Арию, а ее наемники скрежетали мандибулами и, уж не знаю, что у батаров, но пусть будут зубы. Ария слабость не показывала, хоть и было видно ее растерянность — но лишь на мгновение, когда я только начал прослушивать сообщение Дайна.

— И чего ты этим хочешь добиться, Хэмминг? — с усмешкой спросила она, зажигая на ладонях биотические искры и показывая мне тем самым, что готова поставить защиту от пуль хоть прямо сейчас и прикончить меня заодно.

Не будем ведь мы ей говорить, что у меня и такой план развития событий просчитан, не так ли?

— Всего лишь приватного разговора без присутствия твоих людей и заключения небольшого и не слишком обременительного соглашения, — я сдвинул все еще не опущенную винтовку турианца у моей головы в сторону и прошел мимо него к лестнице, ведшей к знакомому еще из игры возвышению. Приемная Арии, так сказать. Не кабинет в полном смысле этого слова, скорее, командный штаб, как у меня — офис моего «Рубикона», только в масштабах ночного клуба. — Ну и, до кучи, спокойствия. Твоего. Нам стоит куда-то уйти?

— Нет, Хэмминг. Покиньте нас, — ей даже не потребовалось повышать голос, чтобы ее бойцы ее услышали. — Но недалеко.

Я проследил совершенно ничего не выражающим взглядом за раздраженными наемниками, каждое движение которых пасли мои роботы. Дайнмар знал свое дело.

«Распределить цели», — прозвучало у меня в ухе голосом ИскИна, и я глубоко вздохнул, прикрыв глаза.

— Объект для шантажа, значит, — начала Ария. — Пришел с миром, значит. — она вдохнула и на выдохе громко рявкнула. — Это так называется теперь, Хэмминг?! Или мне тебя называть Кенни?

— Для вас как угодно, — я легко пожал плечами и улыбнулся. — Я ведь уже говорил, что рассчитываю на долгое и плодотворное сотрудничество?

— Хм, — Ария усмехнулась. — Ты, если я не ошибаюсь, хотел бы, чтобы я смогла прикрыть тебя. К сожалению, меня не все любят, но я могу, если будет нужда, напрячь одну свою родственницу, матриарха Этиту… Она вполне, да, вполне… Но только если информация будет ценной. Если нет, то живым ты отсюда не выберешься, — предупредила Т’Лоак и подозрительно на меня взглянула. — Я не очень хорошо разбираюсь в мимике людей, — с издевкой произнесла она, ведь было понятно, что за свое OVER-1000-лет она уже интуитивно многие вещи улавливает, даже если точного знания нет, — все-таки, в моем окружении в основном батары и турианцы, но… Когда у вас отвисает челюсть…

— Это значит абсолютно то же самое, что значит у азари. У нас с вами схожая мимика.

Я собрался с мыслями и выдохнул, подобрав вышеупомянутую челюсть с ключицы и придав лицу осознанное выражение.

— У азари не отвисает челюсть. Чаще всего мы сдерживаемся, — Ария усмехнулась. — По твоей реакции я вижу, что-то не так?

— Матриарх Этита мне тоже была нужна в связи с этими предсказаниями, но я не знал, как подступиться. И я даже не думал, что вы общаетесь, — я почти без напряжения улыбнулся этой в любом своем состоянии несколько пугающей азари и решил выложить часть правды, надеясь на благоразумие Арии. — Есть точная информация о том, что матриарх Бенезия, уж ее-то вы не знать не можете, раз поддерживаете связь с Этитой, может пострадать и даже умереть. А дочь Этиты и Бенезии, вероятно, из-за нее попадет в нешуточную передрягу. Я Бенезии кое-что обещал, но она совершенно точно не давала мне гарантий, что если ее дочь захотят устранить азари, я не попаду под раздачу.

— Обещал? Нельзя ли поподробнее и более связно! — поторопила азари. — Ты и так, — она раздраженно сморщила нос, — узнал мой небольшой секрет, так что теперь ты мне в любом случае должен, — и посмотрела на меня со вполне уловимым вызовом. — Не будь ситуация интригующей, я бы тебя уже убила, просто потому, что ты тратишь мое время.

Получать такие вызовы от женщины крайне странно, но я вспомнил об азарийской однополости и встряхнулся. Как ни странно, напоминание, что они не совсем, точнее, совсем не моего вида, мне помогло. Нечего относиться как к женщине к той, которая не относится к тебе как к мужчине. Хотя моей придавленной интеллигентности сие наставление вряд ли поможет, н-да…

— Я тебе не терпила, чтобы задолжать по такой мелочи. Все честь по чести, — покачал я головой. — И, насколько я успел проанализировать, ты беспокоишься о своих людях. Потому-то и не сопротивлялась нашему вторжению, хотя я почти уверен, что мне придет песец через некоторое время, если я не сумею тебя переубедить. Я почти точно уверен, что ты отомстишь. И я очень прошу не делать этого просто потому, что мы играем на одной стороне. А у меня не было выбора. Ты бы не восприняла меня хоть сколь-нибудь всерьез. Я не умею кидать пустые понты.

— Только я пока в этом не уверена, — сложила руки на груди Ария, сев на диван и по-хозяйски на нем откинувшись. — В том, что мы на одной стороне. Что именно ты обещал?

Я, не дожидаясь приглашающего кивка, уселся на расстоянии в пол метра от нее, почти рядом. Это было непозволительно близко по азарийскому этикету, но могло значить, кроме явной бестактности, еще и желание вызвать доверие и поставить дистанцию разговора чуть более близкую, чем деловую. Я немало изучал их нравы, но пришел к мысли, что азари с Тессии и азари с Иллиума или еще какого-либо мира в их пространстве — это два разных по воспитанию типа азари, общим у которых является только фенотип и несомненная красота. Ария родилась на Тессии, но большего о ней я не знаю. И будь у меня архивы Теневого Посредника…

Мечты-мечты, что называется. До определенного момента мне просто нельзя вмешиваться в историю настолько глубоко.

— Нас точно не слушают? — я почесал затылок и, встретившись со скептическим взглядом Арии, вскинул вверх руку, вначале вбив пару жестовых сигналов. Вспышка. — Как ни странно, нет, — удовлетворенно произнес я. — Ретранслятор Омега ведет в область космоса, где находятся Коллекционеры. Это ты знаешь совершенно точно и без меня. Но вот есть детали, — начал выкладывать я. — Эти самые Коллекционеры, как я сумел узнать, являются частично синтетическими существами. Но кто мог создать синтетиков или сделать из органиков синтетиков? И из какого вида могли делать этих существ… В общем, я не зря интересовался азари. У вас есть древние изображения протеан, на уровне Та-Кемет, конечно, но… — я поджал губы и отдал себе команду перестать вдаваться в подробности. Сцепил ладони между колен. — Короче говоря, во внешних признаках прослеживается связь. По такому сомнительному объяснению я мог начать только подозревать, и если бы я работал на кого-то, то мне бы приказали не маяться дурью. Но, к сожалению, работаю я только на себя. Именно таким образом я пришел к технологиям протеан, их странному исчезновению и… Прочитал статьи дочери Бенезии и Этиты. Странно, не правда ли? Единственная правдоподобная теория, совпавшая с моими выкладками, принадлежит именно ей. Это не первый цикл, — припечатал я. — И нас тоже уничтожат. Или, по крайней мере, совершенно точно захотят уничтожить. Или превратить в уродов, подобных тем… гадским тварям, — я вспомнил свое прохождение, припомнил уже в этой жизни разделанного до последнего винтика и хромосомного набора Коллекционера, то, как мы после изучения все сжигали в плазменной камере… И как это погано и противоестественно выглядело. Встретиться с армией таких? К дракону в зад такие перспективы… — И совершенно точно некоторые фанатики от своих рас, любители разделять галактическое сообщество на своих и чужих по видам, будут порабощены этими синтетическими уродцами под лозунгом «пожертвуй нам остальные расы, за это твою мы оставим в живых.» Политики не поверят или будут делать вид, что не поверят. И в итоге они доиграются. Я просто обязан что-то сделать.

— И ты хочешь сказать, что они…

— Предвестники нашего уничтожения, — закончил за нее я.

— И договориться с ними, как я понимаю…

— Совершенно невозможно. Но они умеют уговаривать и одурманивать. И именно в эту ловушку попала Бенезия. Но сейчас ей не помочь.

— Ты хочешь с моей помощью проследить за ретранслятором и коллекционерами, чтобы возможное и даже вероятное нападение не прошло без внимания. И ты связан с протеанскими технологиями, ты сам сказал. Предсказание, значит, — внимательно посмотрела на меня Ария. — И еще ты желаешь… О!

Ее лицо стало таким, будто до нее что-то совсем нежданно-негаданно дошло. Я поднял брови и повернулся к азари, глядя в ее глаза, неожиданно глубокие и чистые, сейчас обретшие еще большую красоту, потому как в них проснулся… Кажется, энтузиазм?

— Ты хочешь выйти на тех, кто стоит за неожиданным уходом Бенезии с… верного пути, так ведь? — она схватила меня за плечо и рванула на себя, развернув окончательно. — Мы, азари, не слишком беспокоимся о семье, когда в этом нет необходимости, — Ария усмехнулась и отдернула руку, что выглядело так, будто она стряхнула меня со своих тонких пальчиков с поистине восхитительным пренебрежением. — Но мне не плевать на мой вид, мою станцию и всех моих подчиненных. И их это коснется, как я понимаю.

— Да, коснется. Мы могли бы спасти матриарха и просто так, но так мы не выйдем на всех участников цепочки, — согласился я. — Но, пожалуйста, не ври мне. Я же сказал, у людей с азари похожая мимика. Да и кроме предсказания я еще и ложь отличать могу.

— Я уже говорила, — Ария ткнула в меня пальцем и скорчила недовольную гримасу, — не указывай мне, что делать. И не говори «мы». Я еще не согласилась! И… Значит, ты и есть этот предсказатель? Контактировал с древними технологиями?

— Разве что, с Apple Mackintosh, — пробормотал я. — Это старый компьютер, — пояснил я азари. — Турианцы тогда как раз кроганов заражали генофагом, когда мы его придумывали. А вот предсказание мне досталось в результате очень неприятного случая, о котором я не хотел бы рассказывать. Это слишком личное.

— Понимаю и… Принимаю. Но скажи тогда, что ты, все-таки, пообещал Бенезии, — едва заметно поерзала на диване Ария. Я понял, что любопытство в ней побеждает все остальные качества на данный момент. — Ты ведь не думаешь, что сумел запутать меня своими рассказами и сбить с темы?

— Она помогала моему отцу в одном его… хм… начинании. И я остался должен, хоть и не задокументировано, но все же. И она была в праве попросить присмотреть за ее дочерью и помочь ей, если та во что-нибудь влипнет. Я не бросаю слов на ветер, потому выполню обещание. Но я видел, что девочка нехило попадет…

— Скажи хотя бы как ты это делаешь?! — возмущенно спросила Ария. — Я не могу доверять настолько пространному рассказу!

— Я чувствую каждый живой мир, его судьбу, каждую систему в галактике, если я в ней нахожусь. Саму галактику я ощущаю смутно, но я точно знаю, что эта вселенная на грани чего-то страшного. Но я стараюсь сделать так, чтобы страх не затмевал и тем более не заменял противоположные ему чувства. Хотя, порой, они сами его вызывают и укрепляют…

— О чем ты, Хэмминг? — Ария с интересом посмотрела на меня, а я ответил ей усталым взглядом.

— Любовь и радость противоположны страху. Но радость отцовства или, в твоем случае, материнства всегда будет омрачена опасением, что твоего ребенка не станет и, возможно, не станет из-за тебя, ведь каждый из нас всегда под прицелом. Радость дружбы порождает страх предательства, страх смерти и страх того, что он может пожертвовать свою жизнь за тебя, и ты будешь виновен. Радость любви провоцирует страх расставания, боязнь гибели партнера, боязнь разрушения привычного мира… — я потер переносицу. — Я пытаюсь избавиться от этого, но… невозможно не любить. Интерес превращается в привязанность, привязанность становится дружбой, дружба перерастает в любовь, любовь становится обязанностью, обязанность делается привычкой, привычка порождает скуку, а скука — ненависть. Ненависть проходит, появляется опустошение, а опустошенность требует наполнения. Появляется новый интерес. Избавься хоть от одной переменной в этом порочном круге, подавляя свои эмоции и изменяя себя, и можно считать, что ты победил. Но ты не остался собой. Страх изменений или страх того, что эти изменения за собой повлекут… Страх небытия после смерти, иррациональный и бессмысленный, потому что небытия нет.

— Докажи! — прищурилась она и чуть ближе наклонилась ко мне. — В это можно только верить, Хэмминг. У тебя интересная философия, ты очень умен, не смотря на свой возраст. Отчего-то кажется, что даже некоторые матриархи азари в чем-то ущербнее мыслят…

— У вас разве есть опыт поколений? — я усмехнулся. — Смешно. Наши поколения сменяются быстрее, но мы живем быстро и ярко, хотя по легендам так было не всегда, но легендам я предпочитаю верить опционально. А яркость и наполненность жизни производит немалый опыт, который, возможно, оценит не сам его получивший, а те, кто были вокруг него и после него. У азари передача опыта идет, насколько я понял, немного иначе. Она сама изучает мир, составляет мнение, понимает его и только потом, уже к возрасту матриарха, делится этой мудростью с другими.

— Я матриарх азари, — Ария уже улыбалась совершенно откровенно. — Ты считаешь, что я делюсь своей мудростью с другими?

— Мне кажется, для матриарха азари у тебя слишком большое шило в одном месте… — пробормотал я себе под нос, но Т’Лоак без сомнений услышала, потому как ее глаза пораженно раскрылись, а то, что заменяло азари брови, собрало едва заметные мимические морщинки на лбу.

— Ты… что сейчас имел в виду? Я… Я тебя прикончу…

— Стоп машина! — открестился я, потихоньку отодвигаясь от Арии в непритворном опасении за свою жизнь. — Это всего лишь значило то, что ты любишь действовать, всего-то! Ария! Не знаю, что тебе там переводчик твой наплел, но…

— Ладно, — взяла себя в руки азари. — Мне уже надоел этот разговор. Хотя, признаюсь, с тобой говорить любопытно. План действий есть?

— Конечно. И для того, чтобы претворить его в жизнь, мне нужно твоя добрая воля на постройку небольшой станции в астероидном поясе. Фактически, для изучения ретранслятора и контроля сектора, дабы не допустить нежданного прорыва с той стороны. Официально это можно провести как изучение... Ну, это мне потом решать надо будет, тебе-то тут без разницы… Нужна будет лаборатория первичного анализа, своя сеть, возможность вызова твоих людей на помощь через эту сеть, ну и заодно тепленькое место на Омеге, если мне придется сматываться оттуда. Одного ангара хватит.

— Тут уже вопрос в деньгах, — удовлетворенно откинулась на спинку дивана Ария. — Я помогу тебе с обеспечением секретности. И видел бы ты свое лицо, когда я сказала тебе, что я связана с Этитой… Я передам ей твое предостережение.

— Когда я упомянул шило в заднице, ты тоже, знаешь ли… Кстати, я могу надеяться, что месть не последует?

— Можешь отпускать своего несовершеннолетнего воина, — я расхохотался, вторив Арии, которая знакомо рассмеялась себе под нос. — Кстати, а ты в курсе, что сейчас мои люди захватывают твой корабль?

Секундное молчание. Переглядывания. Пара смаргиваний.

— Хм.

Я промолчал.

— Ты так и будешь смотреть на мою грудь пустым взглядом?

Я все еще осознавал тот факт, что я проспорил своему ИскИну.

Смоделированная ситуация номер двадцать восемь или смоделированная ситуация номер сто шестьдесят три?

Я надеялся, что до такого не дойдет. Он же предполагал худшее, но надеясь на лучшее.

Инструментрон пиликнул.

«COMMANDER DOUCHEBAG» — разостлалось над рукой яркое сообщение.

Лаконично.

«Говнюк!!!» — не менее кратко отшил его я.

— Как я понимаю, он не твой подчиненный, а твой друг, — хмыкнула Ария. — Я права?

— Нет, — я стал гораздо серьезнее, чем вызвал прищур необычных глаз этой азари. — Он мой Искусственный Интеллект.

Когда я спускался вниз и на мгновение позволил себе обернуться назад, Ария Т’Лоак сидела на том же месте, сложив ногу на ногу и подпирая рукой подбородок. Красивое, и даже больше, чем просто красивое, лицо азари было совершенно пустым. Она не морщилась и не двигала ни единым мускулом, замерев в странном оцепенении.

Ее глаза были закрыты.

Ария была обманчиво спокойна.

Влюбиться можно во что-то предполагаемое доступным, и невозможно, например, влюбиться в статую или в облако.

А. Н. Толстой. «Хождение по мукам».

— Как протекает твоя неуместная влюбленность в Рейчел?

— Неплохо, очень неплохо. Я уже готов в любую минуту покончить с собой.

Друзья. Восьмой сезон, четырнадцатая серия.

вторая половина XXII столетия, тремя годами позднее пребывания на Тессии, годом позже начала раскопок, спонсируемых Корпорацией на Иден Прайм

Цитадель. Как много в этом слове для сердца моего слилось, как много в нем отозвалось. Столица цивилизации и всё такое прочее, да. Мы открываем офис Корпорации, и я не могу не присутствовать. Это как открытие посольства, только гораздо, гораздо сложнее. Всё же, посольство нужно обоим сторонам, да и имеет больше декоративно-дипломатическую функцию, а здесь нам с Хэльстромом пришлось чуть ли не рожать эти договоры. На прием, который последует за официальным открытием, приглашено очень много важнейших личностей, способствовавших процветанию Корпорации или же наоборот, крайне недовольных её процветанием. Как матриарх Гарисса, например.

Начнем с того, что я её всё-таки не убил. Она была полезна именно такой, виноватой перед своей собственной дочерью, перед единственной внучкой, дистанцированная своей махинацией от большинства остальных дочерей — поддержала её только одна из её "девочек", и то, скорее потому, что понимала — кому-то да придётся унаследовать все активы, и если остальные "девочки" были банально не в той практической сфере бытия задействованы или не желали ввязываться в акульи разборки корпораций, то вот Эренис и та, оставшаяся "девочка" были двумя наиболее подходящими по своим качествам кандидатами, способными успешно сменить Гариссу в будущем. Которому ещё надо наступить, кстати. Именно поэтому сейчас Эренис работает на меня приблизительно на той же самой должности, на которой её держала Гарисса — заместитель по региону. И именно благодаря её непосредственному участию и стараниям мы продвинулись на Цитадель. Да, это были тяжкие месяцы, и шло бы оно всё в жопу. Сегодня я напьюсь и трахну азари. Ну а что бы нет? Эренис давно намекает своим раздражением, что ей не нравится моё влияние на её дочь. Что бы, в таком случае, мне не повлиять на неё саму? Красивая и вполне разумная женщина, уже вроде бы отошла от смерти Ирины — мне докладывали, даже с какой-то азари встречаться начала, хоть они и расстались после пары размолвок, связанных с Лорейн — та синенькая, оказывается, желала стать ей полноценным заменителем папани, но увы — этот заменитель уже был, и это был я. А меня с трона сковыривать, даже с такого сомнительного как трон заменителя папани, можно только вперед ногами и на щите. Себя я виноватым искренне не считал, как и не думал, что Эренис может меня в этих размолвках винить.

Именно поэтому после того, как предложил Эренис к середине празднования, грозящего затянуться до утра, выпить по бокальчику в моих апартаментах, я совершенно точно не ожидал, что она, уже в них придя и как бы ни словом ни жестом не показывая своего настоящего настроения, даст мне по морде после первой же попытки её приобнять. И именно так я снова оказался на этом ебучем празднике жизни — хорошо хоть без биотики заехала, и она всё-таки не коммандо, чтобы суметь мне что-то сильно повредить. И попала-то она по мне в общем-то только благодаря удивлению несусветному, которое я испытал. Она ведь всё это время, и я сейчас не только об этом вечере, давала невербальные знаки о том, что совершенно не против моего внимания. Хорошо хоть вовремя прилетел обратно — оказалось, что чуть ли не сразу же после нашего с Эренис отбытия, заявилась Ария. И да, я её приглашал, ведь она одна из тех, кто способствовал нашему процветанию на протяжении последних трех лет. И именно за это малое время мы в самом деле стали Мультивидовой Корпорацией, то есть, не только на бумажке, но и по факту. И Ария уже как раз собиралась отбывать — это я понял по выпитому до дна стакану с виски и едва початой бутылке, которую королева систем Предела как раз закручивала. Но увидев меня, она сделала знак одному из своих охранников, затем, словно что-то предвкушая, ухмыльнулась и начала крутить в обратную сторону. Охранник, который хоть и был в костюме и без видимого оружия, с едва заметным недовольством на лице поставил стакан на стол. Ария всегда умела устраиваться — стол был на небольшом возвышении, как и многие другие в этом ресторане, но он единственный давал возможность просматривать оба выхода, а стена за спинами сидящих за ним прикрывала от внезапного нападения.

— Мне рассказали, что ты отлучился около получаса назад вместе со своей ручной азари. Ты очень быстр, я посмотрю, — ехидно произнесла Ария, а её слова просто выморозили меня до костного мозга — и без того чуть уловимая радость от лицезрения знакомого и не самого враждебного лица быстро трансформировалась в негодование таким трактованием моего отсутствия.

— Ария... — я не знаю, как я смог прошипеть это имя, но её слегка передернуло, и она налила виски в чистый стакан, на что моя интеллигентная часть не смогла не ответить, правда, в том же тоне, что и до этого. — С-с-спасибо.

Я присел рядышком и выпил виски как водку.

— Обломалось? — поинтересовалась она с неприкрытым сочувствием и подлила ещё.

— Не обломилось, — подтвердил я и посмотрел на неё. — Пойдем что ли в бильярд сыграем. Все равно делать теперь нечего.

— Я не умею, — удивленно отшатнулась Ария и пояснила свои телодвижения. — Надеюсь, ты не думаешь, что тебе повезет в этом порту?

— Ты так не шути! — теперь охуевше отпрянул уже я, а она приподняла то, что можно было бы назвать бровями.

— В последний раз, когда я смотрела в зеркало, там была соблазнительная азари, более близкие отношения с которой могли бы принести любому разумному изведанной части галактики определенные преференции. Ты что, влюбился и одновременно с этим стал святым?

— Это неконвенционный вопрос, — я покачал приземистый стаканчик у себя в пальцах и всё-таки ответил. — Я просто не вижу смысла спать с тобой.

— Понятно. А если я скажу, что тоже в теме? — Ария хитро улыбнулась одними губами и положила одну ладонь мне на колено, слегка сжав ткань брюк, а другую руку закинула на спинку дивана, на котором мы сидели.

— В какой теме? — я нахмурился, пригубив напиток, и скосил взгляд на её пальцы. Мне это почему-то переставало нравиться, хотя тело моё было слегка иного мнения — я уже чувствовал подступающий жар. — И почему тоже?

— Да ладно тебе, какой смысл отрицать? Мы же оба знаем, насколько ты любишь подчиняться тогда, когда никто не видит, кроме Госпожи.

Меня пробрала протрезвляющая дрожь.

— Кто это был?! — рыкнул я и взглянул на Арию так, что она чуть дернулась, но всё же не убрала от меня руки.

— Что, — усмехнулась она, — хочешь повторить? Могу устроить.

— Да не смеши мои тапочки! Ты даже пахнешь иначе! Хотя это не аргумент... — я осекся и стал говорить тише, потому как на меня выпученными глазами взглянул её турианский охранник, который услышал, видимо, последнюю фразу. — Ария, это просто не можешь быть ты, я не верю в такую податливость и мягкость, она же такая ласковая и робкая, она долбаный сабмиссив. Это не можешь быть ты просто по определению!

Я с удивлением понял, что до сих пор носил в себе эти воспоминания о своем первом опыте, хоть и крайне странном опыте, в крайне модном на момент моей первой смерти за счет дурацкой книжки американской писательницы и её взорвавшей всем мозги экранизации легком БДСМ. Я ни с кем этим не мог поделиться, потому что это было слишком странно — Хэльстром бы пожал плечами и посоветовал сходить к Спутнице или ещё какой элитной проститутке, но мне было надо не это.

— Так, погоди, сабмиссив? Что это такое? — Ария потянулась к моему стакану и притянула мою руку, его держащую, к своим губам. Я на автомате наклонил, и внезапно понял, что пою Арию с рук. Видимо моя ухмылка что-то ей сказала о том, что я думал, и она поняла, как это может выглядеть со стороны. Да, конечно столы были за обеспечивающими определенную приватность занавесями, но на выходе всё же стоял её охранник.

— Поди вон, — громко сказала она мне прямо в лицо, и я чуть было не пошёл — её ладонь на моём колене удержала от телодвижений, но по шороху за спиной понял, что охранник вышел, и это было не мне. — Ты хочешь сказать, что она не подчинила тебя? Она в середине, она должна была подчинить...

— В середине? — переспросил я, возвращая из её ладони свою руку вместе со стаканом и прикладываясь к виски.

— Есть те, кто сверху, те, кто снизу и те, кто в середине, — не слишком понятно пояснила мне азари со странным выражением на лице. — То-есть, ты её подчинил. Она солгала мне!

— Кто — эта она! — почти взорвался я. — Хватит говорить загадками, я хочу...

— Она моя, — тон Арии охладел настолько, что слова мои застряли в горле. — Я попросила её тебя проучить, когда у неё появилась возможность. А ты подчинил её. И она солгала мне. Что это может значить?

— Не захотела позориться? — предположил я. — Ты её наказываешь? Может, наказаний не захотела?

— Нет, она это любит, — отмахнулась Ария. — Ей этого не хватает по жизни, знаешь ли, потому... Так, хватит. Можешь считать произошедшее моей маленькой шуткой и подарком. Как я понимаю, о произошедшем она мне солгала тоже. Расскажи. Как это было.

— Да ты издеваешься? Это же личное! — я порывался встать, но Т'Лоак оскалилась и притянула меня к себе за шею — между нашими глазами оказалось всего около десяти сантиметров, и я испугался, что она применит объятия вечности, но она одумалась вовремя, а я прорычал прямо в её лицо, забывая уже о всех своих планах на будущее и беспокоясь лишь о неприкосновенности своих чувств и воспоминаний. — Я сожгу тебе мозги, сучка, если ты посмеешь.

Она на миг застыла, её губы дернулись, будто пытаясь сложиться снова в хищный оскал, но Ария не поддалась инстинкту и почти что нежно взяла меня за шею под кадыком той рукой, которой до этого обнимала.

— Всё это стало как-то слишком, — сообщила она мне с раздумьем на лице, а я не подавал виду, что меня беспокоит то, что я чувствую её едва обузданную биотику сквозь кожу её ладоней. — Почему ты не можешь послушаться? Я же попросила. И больше не обзывайся. У тебя одна жизнь, и та короткая.

— Не скажи, — я потер место, за которое она держала, и снова потянулся к бутылке, а затем разлил нам обоим. — Ну, слушай...

* * *

— Кахар йари-и-ин а-а-асаро-у! Римаркуэншас хиа-а-тси! Карса-а-айори-и-ин уэртаро-оу дарин са-а-арак ла-а-тси… — я напевал песню вслед за смутно знакомой красоткой на экране, что не стеснялась показывать ни своего синенького декольте, ни не менее синеньких оголенных ножек.

Цеплялась к мозгам мелодия приблизительно как у какой-нибудь Бейонсе или Рианны моего времени. Но, что поделать, азари хард-рок или хотя бы сносный альтернатив-рок не пели, а у меня сейчас именно азарийское обострение. Большая часть современной человеческой музыки угнетала, а классику я, все-таки, предпочитаю играть, а не слушать, как и в первой своей жизни. Разве что иногда, под настроение...

Да и люди, как обычно, по своей любимой, еще палеолитической, привычке решили не развиваться сами, а пародировать, подстраиваться и еще раз пародировать. Человеческая культура была с счастьем на лицах превращена Альянсом в некий синтез милитари, попсы, официальщины и инопланетных «новинок». Стиль жестких парней-дробь-байкеров-дробь-рокеров сохранился у пиратов и прочего неформального элемента, но без сохранения изначального смысла, кроме «мне-хреново-и-вам-смерти-желаю». Господи упаси, чтобы такой дебилизм подхватила Россия полным составом, но нет, как ни странно, Восточный Сектор Альянса Земли был наиболее консервативен в этом плане. Конечно, Русь-матушка, а для меня она сейчас и есть весь восточный сектор, обожает до не могу копипаст, но делает она это со своим непередаваемым и неизменным духом, умудряясь не потерять колорит и некую духовность в своей упоротости. Ведь до Царь-Танка в свое время и в этой реальности дотумкали, н-да…

Конечно, в моей прошлой России все было несколько иначе. Здесь-то я Восточный Сектор Россией называю только по привычке — от той России, что я знал, остался только язык и общий смысл, а все остальное, к счастью изменилось, да и Сектор включал в себя еще несколько государств, так что с моей стороны звать Россией его было неверно. Но и мир тот был гораздо более… Мой. Здесь мне даже хуже, чем в Скайриме. Там я хотя бы был ключевой фигурой и мог рассчитывать на гораздо более полное понимание ситуации, но вот здесь… Тут даже душе из тела выйти нормально нельзя — съедается энергии как в том мире на телепортацию. Кстати, да. Телепортация, имевшая место быть в игре «Морровинд» как активное заклинание протагониста, существовала и в реальности.

Меня ей в свое время обучил Нелот Телванни, изучавший пепельные бури и сердечные камни Солстхейма, появившиеся после извержения Моровой Горы. Редкая распространенность этого заклятья заключалась в том, что редкий маг мог научиться телепортировать себя самого — только, так сказать, трансгрессия кого-либо. Но имелись разработки Телванни, которыми он со мной поделился. Выход из тела, переход душой в нужное место, обычно в пределах видимости или досконально знакомое, ну и призыв собственного тела в это место. И хоть для этого нужно иметь, если говорить навеки прилипшим языком геймеров, жутко прокачанную Силу Воли, для меня телепорт был хоть и проблематичен, но не смертелен.

Но почему обострение было именно азарийским?

Первое.

Турианская музыка была жуткой, как по мне, и подпевать было никак. Не тот голосовой аппарат при рождении достался, что поделать. Батары вообще весьма убогие в этом плане. Ханаров я просто немного не понимаю, хотя, подозреваю, что все-таки совсем и не один я такой непонимающий. Культура дреллов была немного неполноценной, да и сами они уж очень странные нелюди на людской взгляд… Саларианцы умудрились остаться вне межгалактической музыкальной культуры, которую я бы хотел замечать. Элкоры с их феромонами вообще не котируются для людей. Но вот азари… И подпевать можно, если приноровишься, а после того, как я в свое время, будучи не слишком фанатичным, но все же любителем аниме, подпевал японцам… Короче говоря, азари — не предел.

И второе.

Просто пендель по четырем шарам, как говорится.

Я, кажется, по уши втрескался в Арию

Lo! Death has reared himself a throne

In a strange city lying alone

Far down within the dim West,

Where the good and the bad and the worst and the best

Have gone to their eternal rest.

There shrines and palaces and towers

(Time-eaten towers that tremble not!)

Resemble nothing that is ours.

Around, by lifting winds forgot,

Resignedly beneath the sky

The melancholy waters lie.

The City in the Sea (1831-1845)

Эдгар По

Я сидел за столом, стыдливо прикрываясь чашкой с кофе, и смотрел на веселящуюся Миранду, которая готовила себе омлет.

Застукав меня, подпевающим полуголой азари, с настоящей — а это по настоящим временам крайне редкое явление — джезвой в руках, она бы совершенно точно запечатлела это на инструментрон, не будь у нас негласным правилом не носить друг при друге наедине никакой техники, способной быть прослушивающим устройством или оружием. У нее — рефлексы, у меня — подозрения, мало ли что там «Цербер» замышляет. Конечно, мы поначалу долго данный факт обговаривали, но сошлись во мнении, что ИскИн, защищающий задницу дражайшего папочки — это все-таки отнюдь не геты, чья угроза пока что для всего галактического сообщества, включая Миранду, оставалась крайне призрачной. Потому доверить системам безопасности свою безопасность на несколько часов нашего с ней общения… Это было актом доверия друг другу, не меньше. И это радовало.

Вместо сохранения на память видео или фото, она просто огорошила меня своим неожиданным искренним смехом, и даже ее достаточно откровенный халатик не сумел меня настроить с режима «опозоренный и мрачный» на «ух-ты, а не продолжить ли начатое ночью…»

Хотя…

Миранда как раз переложила свой завтрак со сковороды — да-да, мы до сих пор порой готовим так тривиально! — на свою тарелку, а я, привыкший вкушать с утра один лишь кофе в виду собственной занятости, с наслаждением втянул давно не ощущавшуюся мною смесь запахов — кофе и омлета.

Я дал Лоусон время поставить сковороду в мойку-дезинфектор и подошел к ней сзади, когда она уже закрывала кран с водой. Миранда была великолепно сложена, ее мокрые волосы — вполне объяснимо приятны на ощупь, и при этом ее движения умели оставаться изящными в любом виде, даже в, казалось бы, совершенно дурацких случайностях. К примеру, сегодня произошло нечто подобное, только часом ранее. Дело, грубо говоря, в том… Эх, в общем, что бы кто ни говорил, любому человеку надо привыкнуть к тому, что он может быть не один в своем личном пространстве.

Ситуация получилась крайне бытовая и несколько идиотская. Дело в том, что мой ИскИн, будучи крайне ответственной личностью, в свое время совершенно серьезно подошел к вопросу моей практики. Так как у меня имелось слишком много дел, чтобы ходить «на дело», как бы это странно ни звучало, я не имел отработанных тактик преодоления некоторых вполне типичных замков и ловушек. То есть, я мог взломать почти все что угодно, если это «все что угодно» сложнее калькулятора, но на это тратилось непозволительно больше времени, и с такой скоростью взлома какой-то банальщины я просто не имел права называть себя экспертом по всем видам кибервойны. И для того, чтобы практические навыки соотнеслись, наконец, с теоретическими, мной и моим ИскИном был придуман своеобразный тренажер. Помню, как-то я так перед дверью туалета, сжимая булки, решал дико сложный замочек…

В общем, по привычке отперев дверь, не смотря на ее закрытое состояние, на автопилоте, какой обычно бывает сразу после сна, который все-таки произошел после того, как мой уставший мозг наконец пришел к неутешительным выводам, следовавшим из недавнего общения с Арией, я начал неумолимо чистить зубы. Даже и не приметив тот факт, что льющаяся вода и распаренный воздух вряд ли соотносятся с отсутствием посетителей ванной комнаты. А, так как у меня ванная была сделана в стиле «минимум-есть-счастье», даже подобия на перегородку внутри комнаты не было. Повсюду милитаризм, однако.

Короче говоря, сегодня ко мне с утра чуть было не пришла скользкая смерть. Скользкая, но соблазнительно изящная, смею добавить. Меня спасло только наличие крепкого черепа и прямого пола, иначе я бы не обошелся одной только дезориентацией в пространстве и чуть побаливающим затылком. Видимо, не один я действовал порой на автопилоте.

Сейчас автопилот Миранды заставил ее тело напрячься в моих достаточно навязчивых объятиях, сковывавших движения и мешавших продолжать свершаемое действо. На лице моем совершенно точно расплывалась неуместная улыбка, и я совершенно точно не мог это контролировать. Но Миранда не видела ни моего довольного лица, ни чувствовала того, что чувствую я — все же, для меня все мои подобия азарийского «слияния» были вполне подвластны обыкновенному желанию, и от простого прикосновения я, конечно, не мог узнать ничего, как и не могло случиться наоборот.

— Знаешь, Мира, — она расслабилась почти сразу, как услышала мой голос, — мне кажется, что я влюбился.

— Дай я закончу с этим, — она подвигала плечами, давая мне понять, чтобы я перестал ее обнимать, а на лице ее, как я заметил, застыла неестественная улыбка.

Я, усмехаясь про себя, отодвинулся от нее и вернулся на место. Через пол минуты, прошедшие для меня в судорожном продумывании, чего бы еще сказать, Миранда присела передо мной и налила себе в чашку кофе. Фаянсовый просвечивающий фарфор заставил меня прикипеть взглядом к маленьким темным волнам, вызываемым задумчивыми покачиваниями чашечки Мирандой.

— Ненужная роскошь… — пробормотала она. — Ты прямо как Призрак.

— Не сравнивай меня с этим! — я взял себя в руки и уже спокойно пожал плечами. — Вообще, это подарок моей бабушки по линии матери. Восхитительная женщина, хваткая, умная, воспитала Хэльстрема — а ты представляешь, кто должен был воспитывать и как, чтобы получился этот монстр. Дорогой сердцу подарок, между прочим!

— И он тебе настолько дорог, что ты забыл его в своих апартаментах на Цитадели? — Миранда пригубила кофе и поморщилась. — Ты что, совсем без сахара…

— Сахар… — я прищурился и аккуратно, не вставая с места, притянул биотикой сахарницу.

— Ложка, — Миранда нашла взглядом нужные приборы, и один из них скакнул ей в руку.

— Молодец, — похвалил я. — Тонко.

— Знаю, — Лоусон пожала плечами и добавила. — Благодарю.

Мы помолчали.

— Так во-о-от, — протянул я. — По поводу «влюбился».

— М-м-м, — Миранда оторвалась от кофе и со скептицизмом посмотрела мне в глаза. — Мне показалось, ты это спонтанно сказал. Я думала, ты понял, что я проигнорировала это и дала тебе шанс сделать вид, что тех слов не было.

— Ты, что же, совсем не хочешь узнать, в кого именно я влюбился? — я поднял брови и ответил ей не менее скептическим взглядом.

Большие голубые глаза смотрели на меня со смесью облегчения, удивления и легкой паники. Я понял, что теперь она поняла меня верно. Хотя напрягало немного то, что она, хоть и помнила о нашей договоренности не переходить определенную черту, ожидала перехода этой черты от меня. И все-таки сама за нее чуть-чуть заступила — я видел это сейчас в ее взгляде. Иначе откуда бы эта боязнь непонятно чего?

— Ну и в кого же? — она отхлебнула больше, чем собиралась, и сморщилась от обожженного горла.

— Это любовь отнюдь не с первого взгляда, — серьезно начал я, нахмурив брови. — Я вначале ощутил четкую ненависть и страстное желание придушить ее. Но я сдержался, потому как видел в ее глазах то же самое и понимал, что могут придушить и меня, причем это на тот момент было наиболее вероятно. Потом мы договорились на определенных условиях о сотрудничестве и совместно поработали, хоть и на расстоянии. Теперь она огорошила меня неожиданно приятным сюрпризом и открыла для меня великолепные возможности. Причем сделала это настолько изящно, что я однозначно могу сказать — я в нее влюбился именно с этого деяния, а не с первого взгляда.

Миранда поставила наполовину опустошенную чашку возле блюдца и оперлась локтями на стол, заставив меня отвлечься на ее великолепно колыхнувшуюся грудь. Я всего лишь скосил глаза, но ей хватило — она заметила мой интерес и поторопила, перегнувшись через стол и почти нежно потеребила мою чуть больше, чем надо, отросшую щетину.

— Вчера это еще было щетиной, — задумчиво произнесла она. — Это совершенно точно не было бородой.

— Это.

— Да, именно это. Я хорошо знаю русский язык, — с издевкой ответила Миранда. — И прекрасно понимаю, что говорю. Не надо повторять за мной те слова, которые тебе не нравятся в заявленном контексте.

— Не надо говорить заумно тогда, когда я смотрю на твою грудь, Мира, — я улыбнулся и потер ладонями чашку. — Руки чешутся потрогать это… — я запнулся, но все же добавил то, что хотел сказать. — Это твое великолепие.

— У меня чесались — и я потрогала твое «это».

Лоусон пожала плечами и отложила вилку, прежде дожевав кусочек омлета.

— Ты точно уверена, что хорошо, — я подчеркнул, — знаешь русский язык и отдаешь себе отчет в том, что это звучит слишком…

— Но мы же тут одни, — она протерла губы одноразовой синтетической салфеткой и закинула ее в урну переработки мусора, подправив полет биотикой.

— Согласен, — я все еще прихлебывал кофе.

— И? — приподняла Мири бровь.

— Так я тоже могу потрогать твое «это»? — фыркнул я и проглотил еще немного кофе, посмаковав горечь между небом и языком.

Она закатила глаза и, быстро поднявшись, обошла стол. Заставила меня, значит, оторваться от поглощения ударной утренней дозы кофейка из крайне основательной чашки, больше похожей на пивную своими размерами. Я немного недоуменно взирал на Лоусон снизу-вверх, а Миранда уперла руки в бока привычным движением. Покровительственно обозрев меня со своей позиции, она протянула ладонь к моему локтю и небрежно подняла мою руку как шлагбаум. Приземлилась на колени, чуть поерзала, дабы принять удобное положение, откинулась спиной мне на плечо и, под полный высшего сорта удивления взгляд, обняла меня за шею, изогнувшись немного неудобно для нее самой. Ее лицо было прямо напротив моего, я поддерживал ее за талию, а другой рукой все еще цеплялся за чашку.

Миранда придвинулась еще ближе, а я перестал тискать свой сосуд с кофе и переключился на ее… это ее великолепие, если быть точным в терминологии.

— Мира… — поцелуй и неясные желания, сталкивавшиеся друг с другом в безумном круговороте. — Почему ты такая, Мира…

— Какая? — она наслаждалась ситуацией не меньше меня, ей была приятна близость, опора и крепкие объятия. Я ощущал ее эмоции, хотя мне подобное было не совсем знакомо. Чувство защищенности, которое я испытывал в детстве, находясь со своим отцом, было наиболее похоже на ее ощущения. Но в случае Миранды была какая-то странная натянутая дрожь, хрупкая и прозрачная, недоступная мне для анализа, и потому непонятная. — Какая я? И почему ты жалеешь о чем-то?

— Я понял, почему ты… — нам не нужны были слова, я говорил уже чувствами. Передал ей обратно эту болезненную неясность, подозревая в ней именно то, что не хотел обнаруживать ни в коем случае. — Я… — теперь я поделился внутренним теплом, которое ощущал сам, обнимая ее и целуя.

Вновь получил страстный поцелуй, и не сумел удержать слияние, выпустив биотику из узды.

Моей последней мыслью было…

«НЕТ!»

* * *

«НЕТ! ТОЛЬКО НЕ ТАК! ТОЛЬКО НЕ ТАК!» — стучало в голове у странного четырехглазого существа, а узкое пространство вокруг будто бы сжималось и крутилось, хотя на самом деле виновата была накатывающая слабость. — «Я НЕ ДОЛЖНА УМЕРЕТЬ ТАК! Я АСПЕКТ ВОЗРОЖДЕНИЯ! Я…»

Через миг все прервалось, и наступила тьма.

* * *

Миранда сидела на полу, утирая кровь из-под носа тыльной стороной ладони и смотря на меня с шоком и неверием в совершенно затуманенных глазах. Я подпирал спиной стул, откуда свалился, и совершенно спокойно смотрел на затухающие искры биотики на ладонях. Могу поспорить, я весь был в этой биотике. Черт подери. Нежданно-негаданно, мать твою.

Азарийский минус.

И слава всем богам, я умудрился, грубо говоря, волевым усилием перенаправить ассоциативную цепочку с собственных мыслей на мысли того, с позволения сказать, существа, найденного на Иден Прайм единственное, что было в ближайшей долговременной части памяти, которое могла потянуть за собой ассоциация «НЕТ! ТОЛЬКО НЕ…» Во всяком случае, это лучше, чем если бы Миранда узнала о моей настоящей природе или прибытии моей души из другого мира.

Не найти древний бункер протеан раньше, чем это произошло в игре, зная его приблизительные координаты, причем задолго до всей этой заварушки, было бы просто кощунством. Было трудно сохранить все в секрете, но лаборатория, построенная в одной системе с Омегой, все же сумела благодаря покровительству Арии принять в свои недра кое-что интересное из древнего научного центра.

Аспект Возрождения.

Протеанка.

* * *

— Незаконно, — вздыхал мне в ухо Дайнмар. — Совсем незаконно.

— Знаю. Тащи сюда свой зад! — челнок подлетел ближе, а я осторожно поднял биотикой криокамеру и поудобнее перехватил контейнер с тщательно упакованным кристаллом памяти, а если проще — то мини-маяком протеан. — Надеюсь, все это не зря.

— Да. И очень хорошо, что ты все-таки оставил «Церберу» наживку. Того протеанина.

— И очень плохо, что перенос вещей на расстояние из какой-то гребанной задницы требует от меня энергии, как от четырех темных душ! — злобно пробурчал я. — Телепортация объектов возможна только при подсоединении к миру, и это бесит! Я совершенно не хотел знать, что столько-то тысяч лет назад здесь все разъебало так, что у меня до сих пор… — я успокоился и хрустнул шеей, отчетливо услышав щелчок позвонков даже внутри своей герметичной брони. — Короче говоря, подключение к миру я еще раз повторю… Да не повторю, на фиг!

— А что, в Нирне было не так? — с любопытством осведомился Дайн, которого я посвятил в тайну своих иррационально верных знаний о будущем сразу, как только он совершенно точно перестал представлять угрозу, получив доступ к настоящему живому телу, а также способность, называемую магами Нирна созданием и поддержанием внутреннего мира, а философами — имманентностью, если я не ошибаюсь. — Там, я как понимаю, совершенно иная структура мироустройства…

— Конечно! — все еще злясь, согласился я. — Тут магию надо копить и удерживать, потому как эта энергия противоположна биотической, хотя мне кажется, что я теряю логическую цепь, и дело совершенно не в этом. А в этой галактике между реальностью и темной энергией слишком тонкая граница. Не нужны команды и призывы — достаточно мыслей. В Нирне подобная энергия соответствовала колдовству, некромантии и призывам, то есть, если ты не понял, действиям, совершаемым с планами Обливиона. В здешних мирах есть шанс подключиться к магическому полю этой планеты, если она пригодна для жизни хоть мало-мальски разумных существ. Если честно, называть эти поля, особенно после нирновского поля, магическими меня тянет меньше всего, но в Нирне все так и сквозило искусственностью.

— Синтетикой? — удивился Дайн. — Ты же говорил, там даже механизмы…

— Нет-нет, — перебил я, начав, наконец, погружать капсулу с неким промороженным протеанином в челнок. — Дело не в синтетической природе мира, а в его не совсем реалистичном устройстве. Похоже на какой-то затянувшийся эксперимент. И каким образом в моем первом мире узнали о нем?

— Может, его в твоем мире и создали? — подумав, выдал Дайнмар. — На это указывает аномальная подробность…

— Масс Эффект тоже подробный. И пока что я еще ни разу не ошибся. Его что, тоже у нас создали? Не мели чушь, Дайн! — я поморщился и запрыгнул в челнок вслед за массивным крио-гробом. — В Нирне есть достойная доверия, хотя бы своими реальными подтверждениями и моим с этими подтверждениями общением, история сотворения мира. И она насквозь искусственная.

— Библия, — односложно высказался Дайнмар, хитро посматривая на меня своими красными глазами, и запрыгнул обратно в челнок. — Натуральность есть?

— Библию и прочие религиозные книги создали люди. Интерпретация собственной истории и культуры, в данном случае еврейской, греческой и немного шумерской. Собственных пантеистических культов. Легенд, привнесенных малыми народами при завоевании их новой верой. Или, скажем, демоны, ранее бывшие просто божками, стали злом просто потому, что так было необходимо для упрочения этой веры. Я предпочитаю знание в таких вопросах. А тот факт, что вначале был логос мне этого знания не дает. Да и вообще, все было банальной борьбой за власть. И логос тут не причем, это всего лишь акт творения.

— Логос, — Дайнмар запустил челнок, и мы взлетели. — Слово, значит, да?

— Скорее, мысль, — усмехнулся я и посмотрел на протеанскую крио-капсулу. — Для этих ребят мысль была не словом. Она была способом жить.

— Да ты, я смотрю, совсем в философию скатываешься! — попытался пошутить Дайн.

— Ага, — я нервно засмеялся. — Лучше меньше да лучше.

Дайн поддержал мой смех, но, поняв некоторую неуместность, замолк. Я тоже молчал, погрузившись в себя.

За пару часов до этого разговора я совершенно спокойно попал внутрь раскопок протеанского комплекса, не обещавшего пока что официально Альянсу никаких открытий, но почти полностью зависимого от ресурсов «MSC H&H». Но вот продвижение внутрь, к вероятному местонахождению древнего энергоблока и ВИ, усложнилось постоянным телепортом наобум в совершенно точно определенные пустые полости без завалов и мертвых тел. Когда я уже почти отчаялся, мне повезло — я обнаружил необходимое помещение и поговорил с ВИ, чья голограмма уже отказала почти полностью, а голос был абсолютно неэмоциональным. Военно-тактический Виртуальный Интеллект «Победа» умудрился не обесточить заморозку капсулы уже мертвой протеанки — ее приоритет был выше Мести. Тело Возрождения оказалось в крио-стазисе, хотя мозг умер.

Я сразу сообщил ВИ, даже не подозревая о данном необычном факте и надеясь на скорейшее решение вопроса, что могу забрать только одну капсулу. Я и впрямь уже был однозначно истощен этими скачками туда-сюда и сумел бы вынести только одно органическое существо с собой. ВИ поверил мне на слово и задался вопросом крайне глобальным — кого же выбрать? Спросив, конечно же, меня только в самом конце собственного осмысления.

Нормальный живой человек или хотя бы развитый ИИ обязательно отдал бы мне того единственного, оставшегося в живых, но ВИ, чьи приоритеты были несколько иными, задал вопрос, умеем ли мы, новая цивилизация, восстанавливать нейрохимические связи в нервной системе. Об остальных тканях, значит, вопрос вообще не шел, н-да. Я, конечно, на тот момент даже не вспомнил, что у протеан совсем другое ДНК, радостно подтвердив несомненный факт, и получил на руки вещичку, ответственную за память, как оказалось, протеанской женщины. ВИ сообщил мне тогда, что способен продержать оставшуюся капсулу с живым протеанином в стазисе еще сто тридцать шесть лет и тридцать шесть дней. Приняв сей факт к сведению и окончательно сосредоточившись, я успокоил зашалившие нервишки, выдавшие легкий тремор конечностей. Найдя капсулу, по описаниям находившуюся в одной из полостей, что я уже проскочил, я почти сразу после прикосновения к своеобразному гробу понял, что жизни там нет, как ни прислушивайся.

Эта жизнь была восстановлена буквально на днях.

А Ария дала добро и обеспечила экстремальный уровень секретности при перевозке оказавшейся, как ни странно, ученой-генетиком протеанки. Причем сделала это азари, даже не зная, что я везу — просто если пообещала дать карт-бланш на работу в ее Системах, значит дала. Ария Т’Лоак не просто верила или чувствовала — она знала, что я не стану пользоваться этой благосклонностью просто так. Именно такое партнерство я называю основанным на чести. В ее моральных устоях я не сомневался, не смотря на подвох, ожидавший бы меня в подобной ситуации с почти любым современным человеком. Честь и совесть были у людей всех мастей и национальностей только тогда, когда это касалось их прав или, реже, семьи и идеологии, но вот по отношению к другим существам… Я не был идеалистом даже в самом первом своем мире.

И я, как мне кажется, просто обязан ей отплатить хоть чем-то равноценным или хотя бы близким к этому. Кажется, я даже знаю, чем именно. Я совершенно точно должен проконтролировать, чтобы дочь Арии не попалась в ту же ловушку, что и в оригинальной истории.

Аспект Возрождения по имени Шааме была восстановлена по прошествии пяти лет после того, как ее капсула была изъята из мертвых руин древнего города. И теперь я совершенно точно знал, как именно восстанавливали Шепарда.

Только вот было непонятно одно.

Этот способ ведь придумал я?

* * *

«Кажется, значение личности для истории немного преувеличено,» — мрачно сообщил мне тогда Дайнмар. — «Не стоит дергаться, Мастер. Ты все равно супермен.»

Тогда я промолчал.

А сейчас смотря на ошарашенную, но все равно настроенную на серьезный разговор Миранду мне хотелось с запозданием ответить этому долбанному ИскИну, что уже и не ИскИн вообще. Я, черт возьми, не то, что не супермен, так я даже в личной жизни должен постоянно скрывать свои мотивы, даже когда мне вроде и скрывать-то нечего!

Случайности, мать их! Как сказал Конфуций, случайности — это всего лишь непонятные закономерности, нет?

Я что, закономерно неудачник?!

* * *

Миранда уже приняла вертикальное положение, смыла кровь и сейчас стояла, подперев стену возле выхода из столовой. По ее взгляду я понимал, что выйду я отсюда либо в случае ее смерти, либо вперед ногами. Меня это понимание совершенно не обнадежило, и я попытался обнаружить оптимальное решение проблемы.

Пока не получалось.

Но Миранда явно не желала поддерживать молчание и начала, было, открывать рот, но…

Меня спас мой омни-тул.

Он начал вопить на манер сигнала тревоги, а, так как он был на мне не одет, его вопли вынудили меня, чуть ли не сшибив Миранду, рвануть в другую комнату. Дело было даже не в том, что я настолько сильно хотел избежать разговора. На самом деле обычно мой инструментрон так не орет — это знак того, что случилось нечто невероятное. Или какая-то катастрофа, или какой-то прорыв — однозначно.

— Что… Что случилось, Хэмминг?! — крикнула мне в спину Миранда и бросилась следом.

Я застыл в арке, которые присутствовали у меня в апартаментах вместо дверей, растерянно глядя на даэдрические символы над омни-тулом. Маленькая буква «Х» внутри большой, конечно же, стилизовано. Это значило, что произошло что-то из тех событий, которые пропускать никак нельзя, ну или то, что я пометил, как «сообщить срочно, сразу по достижении результата». Так как неотложные события обычно сообщали о себе заранее, где-то за день, то я совершенно точно определил несомненный факт.

— Мы достигли результата, — облегченно констатировал я.

— В чем? — через мой локоть в комнату заглянула Миранда. — Что это за знак?

— Слишком много ненужных вопросов, — покачал головой я. — Давай потом, хорошо? Я объясню тебе все, но сейчас мне надо бежать.

Я вошел в комнату и одел омни-тул, не спеша принимать вызов. Все же, Миранда не должна быть в курсе некоторых моих проектов, а то мало ли что… Я сам себе противен, но, к сожалению, личная жизнь всегда должна быть в отрыве от обязанностей по спасению галактики. Иначе все для меня закончится прискорбным образом. Я уже успел убедиться в своем полном невезении, стоит только расслабиться. Так что, лучше меньше да лучше. В данном случае — лучше меньше расслабляться.

— Ты прекрасно знаешь, что информация имеет свойство устаревать, — вздохнула Лоусон и прошла вслед за мной. — И, кстати, ты до сих пор не сообщил мне окончательно ни результатов исследования моего генома, а ведь я уверена, ты уже даже заключение получил, ни информации по моему проекту...

— Что ты хочешь знать? — раздраженно перебил я. — Проект «Естество». Мой проект. Твоего проекта попросту не существовало. Моя корпорация не имеет к созданию тебя почти никакого отношения. Если ты помнишь, моя докторская по биологии заслужена исследованием эволюции человеческого генома. Мой отец занимался прогнозированием этой самой эволюции, то есть, прогнозированием самой мутации генов, ее влиянии на общий геном, генотип и фенотип. Это считалось и до сих пор считается невозможным, если, конечно, речь не идет о прогнозе на пару шагов вперед. Ты, в отличие от меня, не являешься в полной мере экспериментом по сборке генома человека будущего. Одно только то, что тебя собирали без использования материнских генов, просто выполняя определенные запросы… Я не могу назвать твой проект совершенным и вообще завершенным, — я сокрушенно покачал головой, почесывая затылок и смотря в ошарашенное лицо Миранды. — Никакой настоящей научной работы — это не может привести к окончанию деятельности с непререкаемым успехом. В моем случае плюсы перекрывают минусы, а с тобой я даже не знаю…

— Я понимаю, что это не оскорбление, но все равно неприятно, — поджала губы Лоусон.

— Я просто констатировал факты. Ты ведь хотела анализа, Мира?

— И ты хочешь сказать, что ты — это человек, если он будет эволюционировать еще тысчонку лет? Сколько же вычислительных мощностей необходимо было… — начала что-то прикидывать Миранда. — И просто гигантское количество организационных трудностей! Я уже заранее боготворю тех, кто был способен на это.

— Мой проект был запущен еще до Войны Первого Контакта, — я пожал плечами. — Как я понял, все началось еще тогда, когда о биотике и не помышляли, потому эволюционное развитие пришлось дополнительно рассчитывать всего за несколько лет до окончательного появления моего эмбриона в утробе матери. Да-да, я не совсем пробирочный, как ты могла бы подумать. Все проделывалось из расчёта, что именно определенная женщина родит меня. Мои родители были вместе с ранней молодости. Он великолепный генетик и вдохновитель. Она отвечала за прочие мозговые штурмы и бытовые трудности. Мама была реалисткой, а папа любил ставить высокие цели, — пояснил я. — И для отца это было принципиально — чтобы именно она стала матерью его детей. И я его понимаю, да и согласен абсолютно…

— Может быть, ты ответишь? — с серьезным лицом, на которое была наложена глубокая печать задумчивости, посоветовала мне Миранда. — Надоело дребезжание.

— Тогда подробности — как-нибудь потом, — кивнул я. — Да и тебе уже тоже стоит начать собираться. Твой рейс был вроде бы назначен на тридцать минут одиннадцатого, а сейчас уже двадцать три девятого. Если не поторопишься, то я тебя не отвезу.

— Ты самый лучший и заботливый мужчина во всей Галактике, — с сарказмом констатировала Лоусон. — Да еще ценишь меня, как…

— Как рудник Нулевого Элемента, — продолжил я за нее. — Без ресурсов для разработки — даже бесплатно не нужен.

— Ты все-таки решил меня сегодня окончательно довести…

— Да нет. У меня ведь большие ресурсы, — пожал плечами я, вздохнул и наконец врубил омни-тул, потому как звонящий догадался прислать звуковое оповещение, которое я незаметно сумел перевести на наушник.

Всего два слова.

Иден Прайм.

— Доброго утречка, команданте, — раздался голос оптимистично-делового Дайна, как всегда одетого в броню, в любимом смарт-хаске и с длинными волосами. — Ты, как я понимаю, не один. И я за тебя рад, аж самому захотелось!

— Да кто тебе мешает? — усмехнулся я. — Тебя я что, тоже не ценю?

— Ценишь, да еще как! — подбавил сарказму голос Дайнмар. — Не знаю куда от подарков деться!

— В чем дело? — рассусоливать с ИскИном я не собирался. — Где что горит?

— Наше финансирование раскопок на одной из колоний окупилось, кажется, — закономерно осторожно начал выдавать информацию Дайнмар. — Но все наши специалисты по ксенологии, в количестве четырех штук, сейчас работают над еще одним продолжением Арены… Ты ведь им дал немало комментариев по ошибкам в первоначальной версии, да и адаптация капсул для прочих видов, кроме людей, еще не закончена…

— То есть, они прилипли к капсулам, оккупировали нейрохимическую лабораторию и совершают таинство улучшения игры и исправления ошибок?

— Вкратце, именно так все и происходит. И только пару лет назад ты был бы рад зависнуть там вместе с ними, но у тебя появились иные интересы, — Дайнмар пожал плечами. — Хотя с ней ты не так уж долго, так что не думаю, что дело в Мисс Лоусон, — усомнился он и авторитетно заявил. — Мне кажется, ты просто стареешь.

— Да, самое время, — рассеянно почесал я щеку, наткнувшись на бороду и грустно признав, что побриться я уже не успеваю. Надо было сразу с утра, но нет же, я нарушил привычный утренний алогоритм, хотя предпосылок к этому не было. — Так что, теперь мне придется бросать все дела и лететь на… Куда, собственно, лететь? И ты ведь прекрасно знаешь, насколько трудно как Миранде, так и мне выделить из своего плотного графика хотя бы день свободы!

— Так день свободы у вас прошел, — усмехнулся ИскИн. — И теперь еще и такое открытие! Правда, если ты не поторопишься, то кто-нибудь обязательно сделает что-нибудь не то. Ведь такая находка на одной из человеческих колоний и тот факт, что наша корпорация имеет прямое отношение к этой самой находке, дает…

— Ладно-ладно, — я приостановил Хадрима и обратился к Миранде. — Сообщи эту информацию Призраку, но, прошу тебя, без домыслов. И будь осторожна, если что. Остальное, как я уже сказал, мы обсудим потом. Я расскажу тебе все, что захочешь, и если тому будет место.

— Ясно, — серьезно ответила Лоусон. — Я надеюсь, эта находка не принесет тебе слишком больших проблем.

Она подошла ко мне и крепко обняла. Я вздохнул и сжал ее в объятиях в ответ.

— Я надеюсь, что ты в конце концов одумаешься и уйдешь из «Цербера», — она чуть вздрогнула в моих руках, но только прижалась крепче. Я же продолжил. — И если это та находка, о которой я думаю, твои проблемы, если ты уйдешь из организации, с моими проблемами, которые последуют, если с этой находкой что-то случится, не идут ни в какое сравнение. В твоем случае я готов предоставить помощь, если вдруг что… А вот…

— Это именно та находка, о которой ты думаешь, — перебил мои откровения Дайнмар, а я уже был готов его благодарить, потому как я прекрасно представлял, что будет, если Миранда послушает мои доводы и наконец откроет мне, что у нее имеется сестра, а ведь даже не смотря на мою мощную базу разведданных и взаимовыгодное сотрудничество с Теневым Посредником, я до сих пор так и не выяснил, чтобы с подтверждениями и доказательствами, наличие этой самой младшей сестры. Лоусон, конечно, крайне ценный сотрудник и просто достаточно важный для меня человек, но давить на нее в этом плане было бы верхом идиотизма. Пусть лучше все идет, как идет, иначе предсказать тот неуправляемый Ситис, который начнется с первым появлением жнеца, без участия Лоусон я даже не рассчитываю. Пока что ни одной непременной переменной удалено из общего уравнения не было, потому я могу исправлять небольшие ошибки, уменьшать ущерб и потери, но не менять всю картину. — На Иден Прайм наконец-то раскопали Протеанский Маяк. И об этом «Церберу» уже наверняка известно, так что мисс Лоусон не стоит слишком беспокоиться. У вашей организации отличные шпионы в нашей организации, — признал Дайнмар. — Нет, все-таки некоторые люди совершенные ошибки природы, которые следует уничтожать…

— Только не говори, что для ИскИна такие речи — абсолютно нормально, — отстранившись, подозрительно пробормотала Миранда. — Я иду собираться. И все равно будь осторожен. И я не забуду твое обещание. Ты расскажешь мне.

— Он шутит, — сказал ей вдогонку я. — И я пообещал удовлетворить твой интерес, значит так оно и будет.

— Кстати, я наконец осилила твое исследование, — обрадовала меня Лоусон, уже натягивая одну из частей ее, как оказалось, не столько пошлого, сколько сексуального костюмчика. Она имела обыкновение путешествовать по галактике приблизительно в таком виде, потому как защита была не в пример лучше, да и для биотика ее силы было крайне важно, стесняет ли движения броня или нет. — То, в котором рассматривается эволюция генома человека, и ты при помощи определенного алгоритма предлагаешь исследовать не просто предназначения определенных генов, но еще и то, откуда они взялись, в связи с чем и каким образом. Это должно было открыть истинную природу человека, но…

— Но полное обследование каждого желающего возможно выполнять только с мощностями Искусственного Интеллекта. Потому эта технология нежизнеспособна, — я пожал плечами, роясь в шкафу на предмет ботинка. — К тому же этот проект я создал, когда мне было восемнадцать. Работал я над ним лет десять, но об этом ведь никому не скажешь. Потому не то, что галактические, да даже наши ученые отнеслись к нему несерьезно, считая излишним лезть в настолько далекое прошлое. А ведь это путь к открытию не только нашей эволюции, а, скажем, эволюции азари, что наиболее любопытно, ведь они похожи именно на людей, что бы кто ни говорил. Я до сих пор самостоятельно провожу кое-какие корректировки, но корпорация занимает слишком много времени, да и пыл как-то поугас…

— Мне всегда не нравилось отношение всей этой ученой толпы к чему-то абсолютно новому, — Миранда уже стояла за моей спиной. — Спасибо тебе за доверие, — внезапно добавила она. — Я ведь представляю хотя бы приблизительно, насколько это трудно…

— Мы с тобой, Миранда, отличаемся, — я вызвал свой кар со стоянки и отключил инструментрон, — но даже не геномом. Твой отец дал тебе уйти. Мой — нет.

— Но твой… твоего отца ведь убили! — удивилась Лоусон, и я понял, что у нее появилось гораздо больше вопросов, чем было ранее, хотя куда уж больше. — И ты продолжаешь его дело! В этом плане мы совершенно…

— А до этого я пытался сбежать, — я перебил ее и пожал плечами. — Вот и думай, что хочешь. Я, как получил классическое высшее образование, не мог не взяться за управление корпорацией, просто потому, что тогда я бы остался без финансирования и, что вполне вероятно, лишился бы жизни. Я ведь не N7, десантница азари или семисотлетний кроган, мне многого не надо. Выбора не было, да и похерить все, что создавал мой предок… Я, как генетик, понимал важность всего, что он делал, как никто другой.

— Проще говоря, у тебя свой путь, — Миранда наконец надела инструментрон и вспомнила о времени, посмотрев на появившийся экранчик. — Черт! Ты что-то говорил, о том, что не подвезешь меня? Так вот, в задницу тебя и твой Иден Прайм! Если я не попаду на свой рейс, можешь забыть о некоторых плюсах моего высокого положения в «Цербер»!

— Команданте, я могу взять управление вашим каром на себя, — встрял Дайнмар, говоря теперь уже с потолка, а не с моего инструментрона. — Так мы хотя бы никуда не врежемся, если ты вдруг начнешь торопиться.

Я немного устыдился своей криворукости — а ведь в Нирне я потому телепортироваться научился и радовался этому, как даэдрическому доспеху, потому как единственная лошадь, которая сносила все мои жуткие навыки управления, была, во-первых, конем и, во-вторых, Тенегривом. А он и не такое видал. Еще, конечно, были драконы, но я там только сидел… Хм. Ох, как же хочется вновь ощутить это чувство… В общем, здесь моя плохая карма в общении с транспортом, не смотря на общую технологическую подкованность в отдельных нюансах, продолжалась и не собиралась заканчиваться. В чем дело — знал бы кто…

— Давай. Миранда, начинаем торопиться!

— Есть, команданте! — шутливо отдала честь Лоусон в стиле Дайнмара, а я засмеялся и отдал приказ Дайну.

— Кар твой, но позаботься о наличии там моего любимого пистолета.

— Того самого?

— Зачем тупые вопросы?!

— Зачем тупые приказы?! Этот пистолет там всегда!

— Ну так проверь и ответь, мать твою!

— Не ругайся на мою несуществующую мать!

— Заткнитесь уже, и пошли! — не выдержала Миранда. — Точнее, уже побежали!

* * *

— Мастер, — решился побеспокоить меня во время медитации Дайнмар. — Мастер!

— Слушаю тебя, — не открывая глаз, произнес я. — Я привожу мысли в порядок, если ты не заметил.

— Я не тупой пыжак, — доля раздражения в его голосе меня немного насторожила. — И все же твоя Миранда оригинальный человек. Очень необычная. Я рад за тебя.

— Ты только это хотел сказать?

— Нет, — признался он. — Я не знаю, как определить это чувство. Это пропадает, как только я отключаюсь от смарт-хаска, что логично, ведь в чистой синтетике эмоций, собственно, и нет, ведь нет той био и нейрохимии, которая за эти эмоции отвечает.

— Что такое? — моя настороженность переросла в подозрения.

— Я читал много книг, я пытался понять людей, но… Я не могу понять, что именно я чувствую, когда смотрю на вас с Мирандой. Странная горечь, учащается биение сердца, сбивается дыхание. Я не знаю, как это классифицировать. Я сразу стараюсь побыстрее отключиться от тела, потому что это пугает. А когда пугает что-то, что я не могу развалить мечом на две, вероятно, неравные половинки, я стараюсь либо хакнуть это «что-то», либо…

— Похоже, твои «ядра» надо в срочном порядке каким-то образом привязать к телу. Чтобы ты все же понял, каково это. Но я все равно не понял, что это за чувство. Ты ведь не мог… хм… влюбиться в Лоусон, упаси меня Дибелла от излишних геометрических фигур?

— О чём… А, да, любовный треугольник. Нет, я не чувствую к ней никакой привязанности. К тебе я привязанность чувствую, но…

— Не пугай меня!

— Я не педик! И я не об этом! Мне просто хочется того же.

— Прости, но если тебе хочется поцелуя от меня, то я не готов идти на такие жертвы!

— Хватит подкалывать! Я ведь серьезно!

— Ясно все с тобой, — я открыл глаза. — Ты просто немного завидуешь. И очень хорошо, что ты признал это.

— Да черт возьми! — в сердцах воскликнул Дайн. — А я то уже начал беспокоиться! Ну, раз диагноз поставлен, то и лечение должно быть! Что скажешь?

— Скоро прибудем-то? — это меня интересовало, конечно, в первую очередь, но я, скорее, просто взял тайм-аут на обдумывание, и Дайнмар это прекрасно понял.

— Час и двадцать минут до прибытия, — сообщил он. — Ну что, придумал?

— Если бы мы были в Нирне, я бы перекинул твою душу при помощи Звезды Азуры или обычного большого камня душ в новое тело. А потом припечатал криком «Слэн-Тид-Во». Это действовало с драконами, подействовало бы и с тобой. Вообще, звезда азуры как бы и должна была использоваться для реинкарнации, если я правильно понял ее значение в культе поклонения ей, но на самом деле она подходит только для светлых душ.

— А моя душа — светлая? И вообще, есть ли у… этой платформы душа?

— Не подъебывай, — строго покачал я головой. — Геты — это не ты. Жнецы — это тоже не ты. Ты живой. Ну, или будешь окончательно живым, если я придумаю…

— Ты говорил, что можешь скопировать все алгоритмы на нейронные цепочки и узлы внутри мозга моего будущего тела. Но… Останусь ли я собой в случае копирования, или это будет просто копия меня? Я не могу разрешить себе так сильно рисковать… Я доверяю тебе, Мастер, но…

— Нет, я сам понимаю, как велика опасность. И я не заставляю тебя рисковать, если ты не хочешь.

— Но я хочу быть живым! По-настоящему! Я хочу чувствовать!

Внезапно пиликнул инструментрон.

— Погоди-ка… Что пишут? Так… В грузовом отсеке разгрузили неочищенную руду Нулевого Элемента… Этот корабль, что, дальше летит по делам корпорации?! — удивился я. — Да обнаглели совсем! Я же сказал, что мне…

— Не кипятись, команданте, — в моем ухе раздался отчетливый цок языком. Правда ведь живой, хех, и незаметно, что ИскИн. — Вроде как, этот только доставляет, а обратно — на другом полетим. Просто нерационально было не загрузить трюм, если была определенная необходимость в доставке, а транспорт с Цитадели вылетает, да и в доках стоит до посинения, тем более не транспортный, а грузовой.

— Твою мать, да мы что контрабандисты какие-то? Профессионалы же! Должны исполнять приказы!

— Но мы же не милитаризованная организация, в отличие от «Цербера». Но так ведь даже лучше, у них излишняя централизация приводит к тому, что глава не знает о некоторой части дурацких проектов, вернее, о нюансах их проведения, приводящих к идиотским результатам. К тому же, большая часть их ячеек совершенно не умеет распределять финансы так, как это делаем мы. У нас ведь никаких излишних трат…

— И к тому же действуют некоторые эти ячейки абсолютно ненаучно, — добавил я. — Ладно, я спокоен. Всем мозги не вправишь, да и поучительных фильмов о вреде излишнего фанатизма тут не было. Хотя местные злые гении не чета, однако, тем чудакам, которых я прикапывал или распылял на атомы на просторах Скайрима в молодости и, повсеместно, по всему Тамриэлю ближе к зрелости. Там каждый второй — оригинал тот еще. Даже если обыватель. Я тебе рассказывал про лесопилку вампиров?

— Нет, — с готовностью признал Дайн. — Но ты ведь включил эти все штуки в новую игру не так ли? Так что, я и поиграть смогу, — его голос прозвучал мечтательно. — Все же, ты гений со своими этими капсулами.

— Да боги с ними, — я отмахнулся, — на поверхности ведь плавало.

— Это плохо звучит, — подавился смешком ИскИн. — Обычно на поверхности плавают экскременты или такие, знаешь ли, вонючие одутловатые серые трупы.

— Ты умеешь шутить, — мрачно пробурчал я. — Так что там с этой рудой? Кстати, я еще ни разу не видел неочищенную. И как там у тебя с этой… зеленой женщиной? И уточни еще раз, все ли нормально?..

— Все по плану, — успокоил меня Дайн. — Нормандия вылетает, досье на Шепарда и компанию перекинуто на твой омни-тул еще до твоего вылета, а Миранда благополучно отправилась на место выполнения своей миссии. Так что с моим телом, все-таки? Я ведь не первый раз поднимаю этот вопрос, команданте, отнюдь не первый.

— Надеюсь, если я не смогу, то ты не обратишься за братской помощью к коллекционерам и жнецам. У них все больше из органики в синтетику получается, а не наоборот, друг мой.

— А вот ты шутить совершенно не умеешь, — это прозвучало обижено. — Во-первых, я и так все прекрасно понимаю. Во-вторых, не думай, что я не понимаю, что безопасно это сделать в имеющихся условиях — вообще чудо. Мне и так повезло, что я могу ощущать большую часть спектра человеческих эмоций и чувств хотя бы в смарт-хаске, хоть и в стиле «вы чувствуете смущение» и «ваши губы растягиваются в непроизвольной улыбке». Я ведь могу только отдавать приказы и принимать информацию, как делает мозг, но без всяких оповещений. Потому в полной мере чувства я не ощущаю.

— И я придумаю способ, — твердо сказал я и тут же переключился на более близкие материи. — Так что там с этой рудой-то…

— Слушай, команданте, если ты хочешь на нее поглазеть — так и скажи! Только попроси ответственных за транспортировку тебе вытащить кусок, а то излучение, знаешь ли…

— Хорошо, — я быстро вскочил с колен и язвительно подметил. — А то я бы не додумался!

— О, я до сих пор помню твою историю про лесопилку вампиров! Мне показалось, что ты думать вообще не умеешь тогда! — не менее язвительно ответил Дайнмар. — Тебя там чуть не прирезали, ведь голый маг-телепортер с магическим истощением должен был показаться им просто великолепной добычей…

— Ты читал сценарии побочных квестов, — я был немного удивлен и крайне обескуражен поведением этого мудака. — Ты открываешься для меня с новой стороны, о, любитель спойлеров!

— Иди уже. У меня тут с протеанкой научный спор, однако. Она не верит в твою теорию и пытается доказать несостоятельность твоего доказательства. Ведь, как она говорит, протеане еще видели пещерных предков людей...

— Но это… — я попытался возмутиться, но понял, что там и без меня сейчас жарковато. Ведь именно Дайнмар просчитывал мою теорию до победного, и потому он там доказывать будет пуще, чем я, мою правоту. — Короче говоря, ладно. Удачи там тебе, главное займи ее и пусть адаптируется, насколько может. Пусть примет новую реальность. Надеюсь, она тебя не боится? Все же война с синтетиками…

— Она меня обожает, — хохотнул Дайн. — О моих вычислительных мощностях ей можно было только мечтать, хотя у протеан мозги сами по себе неплохие, а вместе с мощным ВИ способны на многое. Только вот она знает только официальную версию их войны со жнецами.

— Но мы-то все знаем, что…

* * *

— Только идиот верит в официальные версии, — констатировал Джокер, а я прислушался к тому, что ответит Шепард.

Все же, любопытно, как в реальности влияют реплики на ту дичь, что с нами будет происходить в дальнейшем. А по поводу прослушки — все же, не зря наша корпорация тоже финансировала через Альянс постройку SR-1. Мне всего лишь пришлось прибыть в доки, где ее доводили до ума, вместе с официальной проверкой от Альянса. Одной из, между прочим, н-да, замучили бедных вояк. И я просто счастлив, что устройство пригодилось. Я установил его, почти что опозорив себя перед военными, потому что с визгом дорвавшегося до игрушки ребенка сел, конечно же с разрешения, но кто бы мне отказал, за штурвал. Просто посидеть. Реабилитировал я себя как перед техниками, так и перед военными, в темпе протестировав уже установленные системы и выявив несколько ошибок — я ведь уже говорил, что хоть пилот из меня откровенно плохой, но теорию я знаю на все десять. Они даже вначале не поверили своим глазам, ведь я выглядел как обыкновенный мажор, только немного странный, и то, лишь за счет своей внешности.

— Спектров обычно не посылают на тестовые полеты, — серьезный голос, совершенно точно знакомый мне, правда я не могу вспомнить откуда, хотя логика говорит мне о том, что, кроме как в игре, я этот голос услышать не мог.

Я отключился от прослушки и задумался.

Точно! Игра! Не так давно мы устраивали конкурс голосов для озвучки Довакина. Он в игре говорит много, но чаще всего кричит, да еще я добавил ролики в определенных моментах. Но смоделировать голос из имеющегося образца — это вообще не задачка, а так, уравненьице. И именно этим голосом говорит имперец! Понятное дело, норду повезло взять мой голосок, но вот всем, кого выбрали для озвучки прочих рас, полагалась денежная премия в пятьдесят тысяч кредитов и экскурсия в «Рубикон». Интересно, Шеп на нее сходил? Е-мое! Здешний коммандер Шепард, оказывается, крайне многогранен!

Я отвлекся от собственных мысленных рассуждений и обратил, наконец, внимание на спешащую в мою сторону своеобразную делегацию. Из двух человек, однако. Ждем мы тут уже добрых два часа, и я успел переделать кучу дел, которые, несомненно, требовали неотложного решения и разрешения. Я бы их еще пару дней откладывал, но маянье в космопорту просто выводило из себя. Я ведь мог из-за этих черепах так и не проконтактировать с маяком, а это крах одного из лучших планов, если что!

— Здравствуйте! — меня поприветствовала достаточно миловидная женщина в сопровождении представителя местного гарнизона. — Как это понимать? Вы прибыли на внушительном транспортнике и привезли с собой столько людей! Причем людей с оружием! Вас спасло только то, что у вас приемный код корпорации «H&H», и именно поэтому здесь только командующий гарнизоном, а не подразделение этого гарнизона! Что происходит?!

Я совершенно не хотел, чтобы местные пострадали так же сильно, как в каноне, и потому за моей спиной скучала добрая полусотня постоянных наемников из моей маленькой армии, на которую я, все же, полагался гораздо меньше, чем на собственные способности взлома, способные обеспечить меня такой же армией или даже заставить воевать за меня других в кратчайшие сроки. Поэтому они были очень рады размять кости на «настоящем деле», а не на какой-то халтурке. Я обещал им отжечь, и отжигать тут будет им совершенно точно очень весело.

Я уверен, что мы сумеем помочь отразить атаку, тем более, я постарался технологически воссоздать в их щитах защиту от магии Иллюзий из Нирна. Я приблизительно помнил формулы магических преобразований, и что эти формулы значат, а зная при этом определенные сходства эффекта массы и нашего колдовства, оказалось довольно-таки трудно, но все равно возможно найти способ противостояния магии Иллюзий при использовании местных технологий, а не магии. Здесь приходилось заменять мага устройствами, и до такого изврата даже двемеры бы не додумались без веской на то причины. Но у меня причина была, и потому... Короче говоря, мне это стоило больших денег и нервов, в прямом смысле.

— Доктор Уоррен? — я протянул ладонь серьезной женщине, которая, все же, не могла удержать маску, и на ее лицо прорывалось выражение величайшего обалдения. — Рад знакомству, я доктор Хэмминг. Вы меня, вероятно, не знаете, но…

— Почему же! — поспешно перебила она. — У вас великолепные статьи по как по культуре, так и по филогенетике азари, выполненные не слишком антропоцентристски, но все же не забывая о важности для читателя сравнительной характеристики. Вы в основном занимаетесь социальной ксенологией, если мне не изменяет память, — она почему-то успокоилась, как только поняла, что я принадлежу к нашему, черт бы его подрал, обществу научных энтузиастов, где нет незнакомых, есть только конкуренты или работающие в иной сфере. Я, к сожалению, перерос это еще в свои здешние восемнадцать, когда, решив продолжить исследования прежнего Хэмминга, все же довел их до конца в кратчайшие сроки, всего за пару лет, но не получил абсолютно никакого профита. Это в Тамриэле был профит, а здесь — одно разочарование, эх… Но все равно порой выкладываю статьи о некоторых небольших открытиях или интересных фактах, это да. — Чем обязаны? И почему, все-таки, с вами… такой отряд?

— Понимаете ли, до моей корпорации дошла весть, что вы тут кое-что нашли. Маяк, если быть точным. Я оказался единственным свободным на данный момент экспертом, хоть и не совсем в данной области, но все же знакомый как с тематикой, так и с археологией, если в общем. Мы бы хотели оценить финансовые трудности в транспортировке находки куда-либо, предложить Альянсу свою помощь, варианты и…

— Простите, но вскорости сюда должен прибыть фрегат Альянса…

— Что это значит?! — взорвался военный, негодующе посматривающий в сторону моих ребят. — Мы ответственны за обеспечение безопасности раскопок! Вы вообще понимаете, что нахождение ваших личных наемников в зоне нашей ответственности равносильно…

— Погодите, — как ни странно, доктор Уоррен решила заступиться за меня, что вызвало остолбенение как у меня, так и у бедного военного. Его лицо стало совершенно нечитаемым. — Не выдумывайте. По договору с «MSC H&H» для проверки раскопок сюда имеют право прибыть эксперт и его сопровождение. Они профинансировали большую часть всех наших исследований, и имеют право знать, на что ушли их деньги.

— Если что, могу поклясться, что маяк мы транспортировать никуда без разрешения Альянса не собираемся, — поддержал ее я. — Корпорации будет невыгодно красть протеанскую технологию прямо из-под носа у Совета. Спектры охоту откроют ведь. А наш глава все-таки не сумасшедший, как и его помощники не страдают повышенным чувством собственной важности.

— Так. Ясно, — признал свою вполне закономерную вспыльчивость преждевременной командующий гарнизоном. — Я понял вас, но что именно вам необходимо?

Я отвел его в сторону от щелкавшей что-то в датападе женщины и, приблизив лицо к его уху, прошептал.

— Моих ребят размещайте на ключевых позициях. От проверенного источника имеется информация о том, что сюда могут кроме Альянса прибыть еще и войска неких террористов. Не «Цербер», иначе я бы так сильно не волновался. Скорее всего, батары.

Лицо командующего посуровело.

— Ясно. Меня зовут Айзек Смит, кстати. И если вы точно уверены, что здесь появятся эти четырехглазые ублюдки, то я готов хоть командование тебе отдать, сопляк.

— Мне больше тридцати, — мрачно и громко припечатал я, заставив доктора Уоррен уронить датапад, а Смита — поперхнуться заготовленными словами. — И командовать я все-таки доверю вам. Я в этом не слишком хорош, если дело касается кораблей и большого количества людей, — не буду же я добавлять, что со страной или корпорацией я справлюсь, а вот с небольшим в масштабах страны подразделением — нет, потому что практики нет, да и желания, если уж на то пошло, тоже! Я снова зашептал ему на ухо, искоса следя, как доктор неуклюже поднимает датапад и всплескивает руками — что-то оказалось не так, но мне было плевать. — Делайте, что хотите, но чтобы мы смогли отбить атаку, и наши приготовления не были заметны.

— Ясно, — кивнул Смит и направился к моим людям для получения подробностей.

— А вы, доктор Уоррен, — я подошел к женщине, — отведёте меня к маяку. Это возможно?

— Да, — кивнула она. — Монорельс до лагеря довезет за пять минут. Я сейчас оформлю ваш идентификатор на полный допуск.

Я согласно кивнул ей, кинув ей на инструментрон номер своей идентификационной карты, подошел к своим наемникам и, как водится, толкнул речь.

— Итак, это то, чего вы так долго ждали! — я переждал хмыки и фырки бывших когда-то военными людей и улыбнулся. — Наставления помним? Шлемы — не снимать, корпорацию — бегством не позорить, оружие — не сметь ронять из натруженных рук! Хм… Я вам уже песню цитирую, н-да… Заработался совсем.

— Есть, команданте! — усмехнулся парень с говорящим прозвищем «киборг-кун». Японец, в свое время был в спецвойсках Альянса, а сейчас, после того, как мы установили ему лучшие из возможных для установки наших имплантов взамен некоторых органов, на которых врачи писали крупным шрифтом «потрачено», является одним из наиболее преданных наемников Эйч-Энд-Эйч. Он неплохо общается с Дайнмаром, и как-то услышал, как тот меня так обзывал. Вот и прицепилось, да еще достать порядком успело, потому как прозвища заразны. — Мы готовы!

— Да храни вас Азура, — пробормотал я, вспомнив вечное наставление Нелота мне перед особо травмоопасным экспериментом или новым походом на План Хермеуса Моры. — Пусть радушно примет странников в Лунной Тени, а желающим вернуться — укажет обратный путь к Рассвету.

Сейчас эта молитва вряд ли имеет хоть какую-то силу. Но тогда мне казалось крайне идиотским — молиться одной даэдра, чтобы сохранила тебя в вотчине другого. Но, как ни странно, я выходил живым из всех передряг и неизменно благодарил Азуру, вспоминая наставления своего учителя из данмерского рода Телванни. Старый засранец, долгожитель-данмер со сквернейшим характером, но не признавал разницу между мерами и людьми в том случае, если человек был, как он говорил, по духу равен меру. Проще говоря, он терпеть не мог всех, кроме тех, с кем любопытно. Настоящий ученый и лучший учитель для тех, кто умеет спрашивать, а не смотреть. Правда, его извращенческая суть иногда проявлялась в его рассказах о прошлом.

Три клона из собственного ДНК, только женского пола, для помощи в экспериментах и незатейливого траха? Это про него — всего лишь незадолго до катастрофы Красной Горы! Или, скажем, путешествия по планам Обливиона? Хотя этим уже и меня не удивишь, но я буду очень рад, если Нелот не попадется в ловушку Херма Моры или хотя бы сумеет выбраться из нее, не потеряв разум. И это я еще всего не знаю, что с ним происходило! Мне, короче говоря, есть к чему стремиться, н-да. Хотя он вроде бы ни разу не пробивал своей душой дыру в Этериусе, чтобы не просто покинуть Нирн и осесть в Мундусе или потеряться в Обливионе, а совершенно точно свалить по направлению к миру, родному душе. Ну, у меня своя особая ситуация, это да…

— Что вы стоите? — поторопила меня несколько раздраженная доктор. — Чем быстрее вы проверите состояние артефакта, тем быстрее вы покинете этот, хоть и гостеприимный, но не слишком интересный для вас мир.

— Почему это? — осведомился я, следуя за мисс Уоррен и параллельно оглядывая все вокруг.

— Что почему? — переспросила она и открыла передо мной последнюю дверь перед лестницей, ведшей к монорельсу. Нам встретилось совсем немного людей, но я не сильно беспокоился — все же это был маленький космопорт на достаточно далекой колонии, и подобное совсем не казалось странным. — Почему неинтересный? Так у нас тут совершенный дефицит азари.

— Шутите, как я посмотрю, — она вбила пару команд и запустила монорельс, а я присел на одно из свободных сидений. С нами в ту же сторону ехали пара фермеров с большими коробками без опознавательных знаков, поглядывавшие на пистолет у меня на поясе странными взглядами, будто прицениваясь. Я предпочел этого не заметить и вновь обратился к уже приземлившейся рядом докторше. — Кстати, какие раскопки протеанских руин без этих синеньких?

— Какое-то странное пренебрежение, — подметила женщина, — для того, кто постоянно пишет об азари.

— У меня научный интерес, а не матримониальный, — я пожал плечами. — Да и слишком много секретов, чтобы делить их с другими…

— Мне казалось, вы более подкованы в данном вопросе, — пожала плечами Уоррен и сощурила глаза. — Ведь всем интересующимся из ваших же статей известно, что при «объятьях вечности» азари всегда просматривает только одно определенное воспоминание, связанное ассоциативно с тем, о чем вы размышляете в момент слияния. Но отнюдь не…

— Я тогда доказывал безвредность единичных «объятий» для обычного человека, — кивнул я. А она, кажется, только что пыталась поймать меня на противоречиях! Подозрительный я такой, что ли? — К тому же, азари сама тоже делится своими чувствами — и не только если слияние происходит по обоюдному согласию и по любви, так сказать, но это нюансы. Вам стоит усвоить, что азари выносит из него гораздо больше, чем любые другие разумные формы, имеющие нервную систему, вступившие с ней в контакт. А я против матримониальных планов. Жениться на азари или хотя бы вступить с ней в долговременную связь — это значит, пустить ее к себе на настолько близкое расстояние, что она сможет узнать о тебе слишком много. Меня подобное не совсем устраивает, все-таки я работаю на серьезную корпорацию…

— Ясно, — задумалась доктор. — То есть, вы не доверяете азари?

— Я не готов доверять некой гипотетической азари. Только если это будет, — я хмыкнул, — любовь, то, думаю, я сам захочу подобной близости, доктор Уоррен. Но пока что меня вполне устраивает... — я больше не собирался ничего говорить, потому совершенно не к месту добавил. — Вот.

Она подождала минуту и, пару раз раскрыв рот, но ничего не сказав, все же решилась спросить.

— Вы, что же, одиноки, доктор Хэмминг? Или вы из нетрадиционных…

— О, нет, я не гей. Это противоестественно и совершенно непродуктивно, — я предпочел скрыть свое отношение к тем, кто может хотя бы помыслить, что я гомосек, потому как в этом мире толерастия победила. — И у меня есть женщина, если вас это так интересует.

Если бы я говорил то, что думаю, то обматерил бы эту ученую и покрутил пальцем у виска. По мне что, не видно? Хотя Аленко я тоже и не подозревал до того, как в интернет не залез, в свое время… А может дело в бороде?! Да, точно, борода! Хотя стоп. Это же считается мужественно, наоборот. Не понимаю.

— Простите, можно еще один вопрос? — у доктора смущенно заалели уши, а я мысленно совершил фэйспалм, держа улыбку и спокойствие на лице неимоверным усилием. — У вас волосы от природы такого цвета?

— Я конечно понимаю, что это не совсем ваша специальность, — хмыкнул я, — но, кажется, про альбинизм говорят в школе на уроках биологии в теме «наследственные генетические болезни». А еще, по-моему, когда на химии изучают участвующие в деятельности живых существ природные катализаторы. Хотя последнее вряд ли, я все-таки не учился в школе.

— Ясно, — доктор Уоррен, выразив, видимо, всю оставшуюся уверенность в этом движении, рывком поднялась с места и показала кивком головы на приближающуюся остановку. Там нас никто не ждал, если не считать двух солдат и трех рабочих, но у них там явно были свои причины находиться. — Мы уже на почти месте.

Через десяток молчаливых минут блаженства, вернее, совершенно обыкновенной прогулки по цветущему мирку, я достиг лагеря археологов. Чистенько, приличненько, люди не носятся как угорелые, но видно, что заняты делом. Я ведь вообще после Скайрима просто не могу быть любителем типичной городской жизни, хотя ностальгия по техно-новинкам у меня присутствовала, да и жизнь становилась немного легче, ведь людям гораздо проще было понять, что я делаю, когда я творю это не при помощи магии, а используя якобы доступные всем технологии. Вроде как, поддерживаю это их «ну умник и умник, так каждый сможет при должном таланте и старании».

В общем, по прошествии пары знакомств с местным контингентом, звонка от моих наемников в отношении занятых позиций в космопорту и пары переругиваний из-за нарушения режима, я наконец попал к маяку. Вот же люди странные, я ведь сам этот режим установил! Чтобы не активировал никто ничего случайно, а они на меня же его применяют! Хотя да, это вполне себе верное решение с их стороны, но никто не сказал, что мне это нравится.

— А ношение оружия гражданским у нас тут вообще запрещено! — выговаривал мне один из солдат местного подразделения.

Мучил он меня уже пятую минуту, и я был бы дико рад, если бы Сарен и его геты наконец нагрянули. Хоть пар выпустить можно будет, только шлем надеть — и все, готов к бою команданте. Лишь бы только мои ребята не понесли слишком сильных потерь.

— Отлично, я рад за вас, — я уже порядком устал от этих рукотворных проблем и, наконец, перешел через оцепление вокруг находки. — Стоять здесь! — рявкнул я на попытавшегося последовать за мной дурака. — Я должен хорошенько рассмотреть и убедиться для своей корпорации, что это в самом деле протеанский маяк. Ясно вам? Сообщить старшему по званию, рядовой!

— Сержант Уильямс будет просто очень рада, — скривился военный, — что на подотчетной ей территории находится придурок, не имеющий ни малейшего желания прислушиваться к ответственным за безопасность людям!

— Думайте, что хотите, — беззлобно отмахнулся я. — Смит обо всем знает.

— Коммандер Смит! — поправил меня рядовой и быстро ушел, даже не попытавшись развить конфликт, потому как видел, что я его развивать совершенно не стремлюсь.

Видимо, докладывать побежал, раз спровоцировать не прошло.

Ну, что же, у меня есть десяток минут до того, как сюда нагрянут, хотя нагрянут вряд ли, но надо предполагать худшее. Так, ученых отослал экстренно готовить мне документацию — у них как обычно все оставлено до лучших времен, а рабочая писанина в жутком беспорядке. У рабочих и без меня аврал, так что их в зоне видимости нет. Вот и остается мне только…

Я подошел к маяку и дотронулся до его серой и безликой поверхности. Меня не вдохновляло получить от него тот заряд бодрости, какой принял Шепард, но я и не собирался перегружать артефакт присутствием в поле действия этого, предположительно, белкового передатчика еще одного человека. Прежде чем подойти к стеле, я установил, как инструментрон, так и специальную, подложенную незаметно к какому-то ящику, камеру на видеозапись. Надо было потом пересмотреть во всевозможных фильтрах то, что произойдет со мной, чтобы понять, как именно протеане делали подобное — Шааме пока что, к сожалению, либо не колется, либо это просто вне ее компетенции, хотя я подозреваю, она банально мне не доверяет.

Маяк почти никак не отреагировал. Но я почувствовал знакомую энергию иллюзии и изменения, а также странную магию сновидений Вермины, связанную с подсознанием напрямую, уж не знаю, как именно этого добились, но мои ощущения либо меня начали откровенно подводить, либо я просто проводил аналогии в связи с этими ощущениями. Вермина — повелительница кошмаров и, судя по древним текстам и свидетельствам Нелота, да и моим знаниям из серии игр «Древние Свитки», та, у которой Молаг Бал берет или даже просит лекарство от собственноручно созданной болезни — вампиризма. Хотя если он деформировал душу, используя тело, вернее, кровь, а Дочерей Хладной Гавани создают именно так, при этом вначале истощив как тело, так и дух «избранниц» дейдрического принца, то не факт, что он сможет совершить обратное. А Вермина является мастером именно состояния душ смертных — вампиры же не спят в полном смысле этого слова, а оборотни не высыпаются. Так что и деформированные души, и души с подсаженными паразитами, влияющими на восприятие оборотня, как мы сумели выявить в результате определенного рода исследований, будут иметь проблемы в сфере подсознательного, что для наполненного магией мира значит и какие-то изменения как в теле, так и в магии. То есть, та самая трансформация.

Пока энергия маяка не перестала поступать, самое время перестать гонять мысли по черепной коробке и, наконец, пропустить эту энергию в себя — я старался держать свою душу равномерно наполненной магией, как и в Нирне, не смотря на малую насыщенность этой галактики, образно говоря, магией, которая здесь слишком уж рассеяна или, наоборот, сконцентрирована, как в той руде Нулевого Элемента, которую я сегодня… Стоп.

Руда. Нулевой Элемент. Черный Предел. Тихий Город. Руда. Странный минерал. Магическое воздействие. Камни душ.

И выглядят же одинаково! И добыча идет при помощи вливания немаленького количества энергии — не просто киркой помахать! Шоровы кости! Да это же… Это же панацея! Если есть руда, дающая в результате определенных магических действий камни душ, и она выглядит как руда НЭ, то я способен как минимум попробовать создать камень душ! И лучше зеленый, потому как Звездой Азуры и Мантеллой, тем самым легендарным камнем душ, сумевшим заставить работать Нумидиум, на практике доказано…

Черт! Я все больше склоняюсь к мысли, что я все еще малахольный сосунок, потому как я, увидев руду более трех часов назад, догнал только сейчас!

Но сейчас не время!

Я отодвинул все ненужные мысли вглубь мозгов и сосредоточился на обеспечении равномерного истечения магии из меня. А ведь как назло — после медитации резерв полон! Как будто, я для того старался, чтобы все к черту выпустить!

— Фух, — я выдохнул от натуги и выпустил из себя едва заметную пульсацию, насыщая магией все вокруг, но здесь она рассеивается быстро, и такое излучение даже датчики вряд ли заметят. — Ну же, давай! — обратился я к маяку и получил.

В голове начали появляться странные видения — будто это происходило со мной, вернее, на моих глазах. Убийства синтетиками странных на вид органиков, жуткие крики, огонь, страх, Жнецы…

«Отомстите за нас!» — прозвучала четкая и яростная мысль.

Не моя мысль.

Я из последних сил отключил маяк — пока никто не сбежался на сияние, это самое сияние можно было представить, как работу моих каких-нибудь сканеров. А вот если я сейчас отрублюсь, то вопросов будет много, да и в качестве хаска я просыпаться не намерен, потому надо сдержаться и попытаться войти в хотя бы подобие транса.

«Месть? Месть за кого? За протеан? Нет…» — думал я, успокаивая организм. — «Я буду драться даже не за человечество. За Миранду. За Дайнмара. За Хэльстрема. За Шааме. За тех же Лиару и Бенезию. Да даже за Шепарда, дракон подери!»

— Но не за протеан.

Трус — это тот, кто боится быть или казаться трусом, когда это нужно.

Эдгар По

— Доктор Хэмминг! — будто сквозь вату услышал я, и было это сказано смутно знакомым голосом. — Доктор Хэмминг, проснитесь! На нас напали, а сканер говорит, что у вас произошел обморок от переутомления. Вы что, на стимуляторах были? Такое нервное перенапряжение! Мы вас только сюда перетащили, а тут — нападение!

Голова была тяжелой, как утюг образца двадцатого века. Таким утюгом и гетов мочить незазорно было бы, н-да… Но лишь бы не моей головой… Больно-то как! Чувство, что именно это ей сейчас и делают!

— Что? — гул в голове не прекращался, но я нашел в себе силы открыть глаза и посмотреть на трясущую меня самоубийцу. Больно же ведь! — Доктор Уоррен… Спокойнее! Хватит меня трясти! Я вполне себе могу стошнить на вас со злым умыслом свой завтрак!

— А можно без злого умысла? — нервозность из голоса женщины не пропала, но теперь ее пробивало на смешки, а я, немного придя в себя успокаивающе ей улыбнулся. Хотя, наверное, скорее, скривился, ведь мое состояние было не из лучших. Я совершенно не помнил, почему надо мной незнакомый потолок. — Доктор Хэмминг, вы потеряли сознание на подъеме к нам, в лагерь, от артефакта. Что-то случилось? Мы видели странное сияние, но…

— Это были мои сканирующие программы, — я потер глаз, в котором что-то упорно мешало. — Так на нас напали? Ну, что же… Доктор Уоррен, — я с обеспокоенным любопытством посмотрел на странно скрючившегося человека на полу блока, где мы находились, — это, собственно, у нас кто?

— Это доктор Мануэль, — со вздохом пояснила она. — Он вначале помог мне отнести вас сюда, а потом где-то через час, может быть больше, начался очень странный гул. Одновременно с этим появились геты. Мы умудрились запереть дверь на максимальный замок и таким образом спрятались. С тех пор он так и сидит. Бормочет какой-то бред.

— Геты? — прищурился я. — Вот уж чего не думал, так это того, что синтетики тут каким-то боком засветятся… Хотя тут налицо воздействие на эти… как их… волны… в общем, на головной мозг. У доктора Мануэля неплохая фантазия, но совершенно никакая воля, я уверен, — пожав плечами, я снял с пояса пистолет и синхронизировал его со своим инструментроном, разом добавив оружию несколько дополнительных функций. — Вы что-то ему вкололи?

— Пришлось, — покачала головой доктор Уоррен. — Он вел себя как псих ненормальный.

— Разве это ненормально, видеть то, что не видят другие? — надрывно задал Мануэль риторический вопрос. — Видеть разрушения! Видеть тщетность борьбы!

— Заткнись, — посоветовал я и пояснил доктору Уоррен. — Наверняка, какое-то оружие, предназначенное специально для органических форм жизни. Воздействует на мозг, вызывая страх. У меня тоже странно гудела голова, но страх я не почувствовал, только небольшое озлобление непонятно на что.

— Я ощутила беспокойство и боль в голове, но… — доктор задумалась, а я решил не ждать у моря погоды, и попытался открыть дверь, но мне прямо на спину кинулся Мануэль.

— Ну уж нет! — заверещал он. — Я не хочу своей смерти!

Мне показалось, что лишние жертвы ни к чему, потому я просто опрокинулся назад, прибив агрессивного дурака-одурманенного к полу, гулко шарахнув на весь лагерь этим самым полом. Во всяком случае, так показалось. Я сумел не выронить пистолет, а доктор Уоррен, стоя в достаточной близости от происходящего, вообще не представляла, что делать, когда совершенно не имеющий техничности, и потому непредсказуемый, агрессивный придурок пытается пинать, цепляясь пальцами за шею, человека, который старается не навредить, но вырубить этого агрессивного придурка. Я встал вначале на колени, а потом и полностью — Мануэль захватил мою шею в захват, но в виду собственной слабости и моей тотальной несговорчивости ему не удалось хоть сколь-нибудь ее передавить. Я врезался спиной с этим паразитом в ближайшую стену, вновь вызвав неплохой бум.

Мануэль сполз по стеночке, а я отскочил к двери и направил на него пистолет. И я совершенно не ожидал того, что за моей спиной раздастся знакомый звук сработавшей электроники, а в спину упрется ствол, кажется, крупнокалиберного пистолета.

— Положи оружие, ты! — незнакомый голос звучал угрожающе, но меня впечатлил ствол у поясницы.

— Вы не разобрались в ситуации… — попытался противиться разоружению я, но не получилось.

— Сложи оружие, как тебе сказал лейтенант Аленко, — усталый голос Шепарда был мне главным успокоительным на данный момент.

— Ясно, — я отпустил оружие, дав ему упасть на пол. — Только в следующий раз пусть твои подчиненные не решают за тебя.

— Ты! — Аленко попытался еще раз ткнуть меня своим оружием, но я все-таки не зря биотик, и потому применение стазиса через это прикосновение было для меня не слишком трудоемким, хоть и энергетически затратным процессом. Я тренировался в наложении именно таким образом, потому получилось без проблем. — Ы-ы-ы…

— Я, — согласился я и развернулся к лейтенанту лицом. Посмотрел на Шепарда, выражая удивление его поднятым в мою сторону оружием. — Он первый тыкать начал. И вообще вы кто такие?

— Это ты кто еще такой?! — у Шепарда снова не получилось высказаться сразу же по вопросу, потому как встряла теперь уже Эшли. — Я тебя не знаю!

Это высказывание заставило Шепарда вновь поднять уже чуть опущенную винтовку. А Эшли направляла на меня дробовик и напряженно следила за моими руками. Я старался не провоцировать уже и без того нервную девушку — все же, как я понял, ее подразделение пострадало чуть ли не больше всех, ведь они попали в засаду. Удача, кажется, меня сегодня покинула. Что печально, однако.

— Я доктор Хэмминг, — видя на ее лице непонимание, я продолжил. — Вам должны были сообщить о моем прилете еще час назад, как минимум. Командующий гарнизоном Айзек Смит совершенно точно знает обо мне. Я уже успел осмотреть артефакт, получить пакет документов, — я демонстративно спокойно вывел на экран инструментрона папку с полученными файлами и открыл ее. — У меня полный допуск, и я совершенно не знаю, кто на нас напал, потому как потерял сознание из-за переутомления, во всяком случае, именно так говорит доктор Уоррен. Причем произошло это еще до того, как на Иден Прайм напали.

— Все так и есть, — подтвердила из-за моей спины доктор, а Аленко наконец «оттаял» от моего воздействия и опустил дробовик, переглянувшись сперва с Шепардом. Тот его понижал взглядом до мха под плинтусом, но молчал. Хотя я бы на его месте не удержался и поддел нерадивого подчиненного. — Доктор Хэмминг только что очнулся, а доктор Мануэль оказал сопротивление, когда доктор Хэмминг решил открыть дверь, чтобы выйти из блока. Я ничего не могла сделать, потому как на доктора…

— Послушайте, зовите меня как-то короче! Тем более, в такой жутковатой ситуации! — я поднял руки к груди и помахал ладонями в жесте «как-мне-все-надоело-уже-в-гландах-сидит». — Хотя бы Хэмминг, а то все «доктор» и «доктор». Как будто у меня кроме этих двух докторских больше ничего нет.

— Двух? — округлила глаза Уоррен, а я закатил глаза.

— Да. Биологических и исторических наук я доктор, если вы до этого не знали. Вначале, конечно, исторических, потом я увлекся генетикой, — я пожал плечами. — Кстати, маяк — это нечто вроде капсулы полного присутствия, только здесь информация передается напрямую в долговременную память, минуя определенного рода нейрохимические процессы. Это перегружает человека. Кажется, я именно от этого вырубился…

— Вы контактировали с маяком? — глаза Уоррен стали совсем уж неприличными по размерам, но я не дал ей развить эту тему, потому как видел в ее ученом уме не слишком нужное сейчас возмущение. Ведь я еще Найлуса собирался спасти, если получится… — Это ведь...

— Да, — перебил женщину я. — Я заснял момент контакта, так что… — тут я понял, что с камеры-то я блок памяти не скинул себе на омни-тул. Попросту потерялся в пространстве и совершенно об этом забыл. — Черт! — я биотикой поднял с пола пистолет и прицепил его на магнитные захваты к поясу. — Моя камера! Она осталась у ящиков возле маяка.

— Маяка там уже нет, — Шепард потер шлем, а я хлопнул себя рукой по лицу.

— Черт. Проблем будет… У-у-у… Черт… А ящики хоть там были?

— Да, — ответил вместо Шепарда Аленко, — только никаких камер там не было! Уж не заметить этого я, просканировав все вокруг, не мог!

— О, как много злорадства! К чему все это? — поразился я его злобности в таких мелочах. — А ведь эта запись могла бы избавить Альянс от многих проблем, — поджал я губы и предложил, впрочем, не предполагая никаких оговорок и сопротивления. — Я пойду заберу свое устройство — тут всего два шага — и вас догоню. Мануэль, — я обратился к скрючившемуся доктору, растерявшему весь свой пыл и потеряно глядящему на меня, — вы бы лучше поберегли доктора Уоррен и взяли себя в руки. Вы чуть ли не придушили меня, а я мальчик немаленький…

Эшли фыркнула и, наконец, окончательно убрала оружие. Я же, повернув к ней лицо, ободряюще улыбнулся. Девушка немного смутилась, а моя улыбка переросла в усмешку. Шепард же тоже опустил винтовку, мельком взглянув на смущенную Уильямс — скажу вам, зрелище было то еще, я подобного и не мог ожидать даже! Затем он подошел ближе и уставился на меня в упор.

Тут я понял, что приблизительно на пол головы выше Шепарда.

Н-да… Немаленький я — это точно… Вот только тощий уж очень, если мускулами меряться. Хотя в ширине плеч не уступаю, это да. Хотя все равно — где N7 и где я? Сравнение отнюдь не в мою пользу. Но ростом горжусь, потому не стал ни чуть-чуть ссутулиться, чтобы показаться менее значительным, ни, наоборот, выпячивать свое фактически мизерное, но все-таки превосходство, хотя бы в этом аспекте. Было бы идиотизмом — Шепард и против крогана не побоится в рукопашную выйти, а я тут со своими, так сказать, местечковыми понтами, ага.

— Вы биотик? — совершенно спокойно и уверенно произнес коммандер. — Как вы обездвижили лейтенанта?

Я не придумал ничего лучше, как ляпнуть правду.

И тут же получил прикладом в лицо.

* * *

— Что… что происходит? — прохрипел я, пытаясь приподняться с пола после сногсшибательного удара. Удалось опереться на локти, но дальше двинуться не получилось. — Какого черта?!

Свет немного померк в моих глазах, когда я получил в челюсть, и я почти уверен, что посыпались искры, потому как голова, еще не отошедшая от предыдущих потрясений, гудела немилосердно. Что за хрень, вашу мать?! На меня смотрел в упор ствол моего собственного пистолета, а Аленко искрился биотикой, пребывая в полной готовности ввести меня в стазис, если что-то случится. Ну, я так думаю, что стазис. Им же не надо меня убивать, у них вроде бы другие проблемы.

— Мы видели мертвого человека совсем неподалеку. Он погиб позднее остальных, которых мы нашли чуть ближе к раскопкам. Эти люди были расстреляны издалека— как я понял, было несколько гетов со снайперской специализацией. Синтетков же прикончил тот мертвец, незадолго до своей смерти. Вокруг последнего из высадившихся были странным образом взорваны геты — они лежали вокруг трупа, а он сам скончался от потери крови — медигель уже не помогал. Они прилетели в спец-челноке — там на земле остались следы от него. Когда ты, Хэмминг, уронил свой пистолет, я совершенно случайно заметил на его корпусе такой же символ, как и на доспехах этих наемников, только меньше. Кстати, ручная сборка, н-да? У такого непрофессионала, надо же… — Шепард покрутил мое оружие в руках и попытался синхронизировать с собственным девайсом, но инструментрон не захотел его опознавать, заставив меня усмехнуться и покачать головой. Шепард на то лишь кивнул. — И это заставило меня тебе, мягко говоря, не доверять. Ты тоже охотник за маяком, так ведь, доктор? И это твои люди изначально собирались напасть на археологов, но получилось — напоролись на гетов?!

— Отличная интерпретация и неплохой ситуационный анализ, — я сел, демонстративно игнорируя дернувшегося в мою сторону Аленко, и подогнул под себя колени. — Только вот как объяснить, что командующий гарнизоном сам распределил моих наемников по ключевым позициям, а корпорация «H&H» была основным спонсором как раскопок, так и этой колонии в целом, почти наравне с Альянсом? Или вы думаете, я сюда просто так приехал? У меня вообще был заслуженный день отдыха, я с утра пил кофе с восхитительной женщиной после восхитительной ночи, и мне совершенно не хотелось лететь с Цитадели в такую задницу. Думал, посещу мирный мирок, составлю доклад и свалю. У нас была информация, что сюда могут нагрянуть террористы, потому мне придали группу сопровождения. Очень жаль ребят, да направь их Азура… — я уже начал заговариваться, да и голова болела, потому я предпочел подвести черту. — В общем, не мелите чепухи, коммандер. Давайте все-таки предотвратим уничтожение этой чертовой колонии! Я что-то сомневаюсь, что геты захотят, чтобы об их активности узнал Совет! И мало какой синтетический разум сильно беспокоится насчет жертв среди органиков, причем даже не создателей, а обычных разумных. К тому же… Ну, правда, мы из-за вас столько времени потеряли! Этот маяк уже к чертям увезти или взорвать можно было сто раз!

— Резонно, — пробормотала Эшли. — Коммандер, вероятность того, что он врет, невелика!

— Это есть в свободном или почти свободном доступе, — поморщился Шепард. — Откуда этот символ? — сощурил он глаза. — И что он значит?

— Хм… Ну если вам так уж очень… — я посмотрел в глаза Шепа и запнулся. — Ладно-ладно, боюсь! — я махнул рукой и начал выкладывать свою импровизацию. — Я один из лучших экспертов, работающих в компании «Рубикон»…

— От скромности не помрет… — встрял Аленко, но я пригвоздил его взглядом не хуже Шепарда.

— Можно продолжу? Спасибо, — кивнул я. — Так вот, мы придумали серию игр «Древние Свитки», — я внимательно посмотрел на Шепарда, который даже и не выказал, что ему это о чем-то говорит, хотя его голосом орет и общается главный герой. Странно, но мне в принципе плевать. — Там есть свой алфавит, на котором бывают написаны древние мистические манускрипты, магические свитки и свитки благословения, ну и проговариваются частично заклинания из некоторых Школ. Это буква «Х» в букве «Х».

— Выглядит, как две клешни, — подметила Эшли, а я задумчиво присмотрелся к символу и пожал плечами, а она добавила. — А про ваши игры я слышала. У меня какую-то из них сестра нахваливала.

— Знаете, мне кажется, — я с шипением потер болящую скулу и все-таки поднялся на ноги, — что если вы хотите еще раз встретить своих родных, вам следует хотя бы немного… Ну вот совсем немного поторопиться и дать мне забрать запись. Возможно, будут какие-то доказательства, хотя в любом случае информация лишней не бывает.

— Хорошо, — Шепард продолжил держать лицо, но я понял, что сейчас раунд за мной. — Ваше оружие.

Он протянул мне моего друга, а я широко улыбнулся и сказал.

— Сам собирал, — под удивленные взгляды компашки Шепа я синхронизировал пистолет. — Я должен направлять в него биотические импульсы, и тогда он стреляет. По-разному стреляет. Неплохая тренировка на умение дозировать энергию.

— Ясно, — произнес Шепард и вроде бы закрыл тему, направившись на выход, но его последний взгляд убедил меня, что разговор не закончен.

Я немного струсил.

Но это совершенно не было связано с Шепардом и его взглядами.

Тут ведь ядерные бомбы заложить должны, а мы вроде как опаздываем.

Нет. Все же я не просто струсил.

Меня прошиб холодный пот.

* * *

— Ну и почему ты не пошел за своей записью? — спросил Аленко, хмуря брови и напряженно следя за окружающей обстановкой. Это был настоящий солдат, если говорить о воинских качествах, но вот понятие субординации было ему знакомо разве что понаслышке. Но не мне на это указывать, если уж на то пошло. — Опасаешься отстать от нас и попасть к гетам на их зубы? Биотика мало поможет, если страх за душу берет, не так ли?

Аленко посмотрел на меня в упор. В его глазах я не видел особенной ненависти или неприятия, но, черт подери, я несомненно бесил его, хотя это отошло на задний план — все же мы не на прогулке. И я кое-что для себя понял.

Как бы я ни относился к Аленко, исходя из моего с ним общения в игре, он сейчас совершенно прав. Ведь трясусь я, однако, как суррикат на ветру, потому что знаю одну крайне важную для меня вещь. Все может пойти в драконью задницу буквально в эти минуты! Обливион поглоти, не когда-то в отдаленном будущем, а прямо сейчас, мать вашу Молагом Балом! Счет идет на минуты, но торопить военных безосновательно будет небезопасно ни для моей легенды, ни для дела. Ведь подобное настораживать будет, если я буду рваться вперед в пекло и тянуть за собой других со словами: «Я знаю, что там впереди пиздец, но, будьте добры, не беспокойтесь, я знаю какой именно!»

Надо бы, что ли, как-нибудь поаккуратнее…

Как ни странно, последний раз я так себя чувствовал только в Скайриме перед палачом. Дальше все как отрезало, только адреналин, причем не без использования аналитических способностей мозга. Надеюсь, и сейчас успешно пройду этот этап, а уж выживать меня неплохо обучил Нирн. Это здесь я расслабился — всю работу, считай, за меня всяческие гаджеты да девайсы делают, плюс сынок-искин старается. Надо бы кучку кой-чего, во что я превратился под влиянием расслабляющих факторов, собрать в нечто более антропоморфное и, как минимум, сделать из этой кучки себя-прежнего. Придется ведь…

Я собрался c духом и все же ответил на взгляд Аленко гораздо более уверено. Он усмехнулся и кивнул, показывая, что понял перемены во мне и рад этому. А парень-то не так плох, как кажется… И я все же надеюсь, что он не гей, иначе общение с ним у меня сведется к «привет-выстрел-на-упреждение-пока-до-новых-встреч». И что могла ФемШепард в том соплежуе найти хотя бы чисто теоретически? Не похож вроде парень на смакователя соплей. Хотя вид очень часто обманывает. Шепард выглядит крутым, незыблемым и в какой-то мере очень уверенным в себе, но я ведь чувствую, как эмпат, тот факт, что моя трусость ни в какой сравнение по силе эмоций не идет с расстройством мужчины в следствие гибели сокомандника. Такое болезненное отношение к человеческой смерти совсем не по мне. Хотя тут, наверное, играет роль то, что я полностью уверен в реалистичности тех божественных законов, которые я узнал в Нирне вначале просто как факт, а позднее даже сумел добыть их доказательство при помощи рационального анализа. Как говорил Аркей, будучи еще смертным: «Во вселенной намного больше душ, чем места для них в физическом мире. Но только в физическом мире душа может учиться и развиваться. Без рождения души не могут получать опыт, и без смерти нет места для рождения.»

Я должен держаться за жизнь, и я буду делать это вопреки всему. Но если смерть пришла к тебе, лишь коснувшись дыханием, но не задев, сделай так, чтобы она дольше не приходила, прими это как урок. И верь в то, что душа ушедшего вольется в мир и в конце концов когда-то переродится. Хотя, признаюсь, факт того, что только душа сильнейшего может переродиться без стирания памяти или с какими-то качествами души, как минимум, лучше обывателям не знать. Во всяком случае, в Нирне было это именно так, а если брать мою первую жизнь — я до сих пор не понял, с какого такого перепугу мне выдали билет до Нирна. Да, я владел кое-какими техниками сохранения памяти, потому как это было просто необходимо — ведь иначе я бы не сумел даже запомнить все, что мне было как жизненно необходимо для работы, так и для некоторых аспектов жизни. Но это ведь может освоить каждый!

Мой скачок из Нирна я объяснить могу — достижение уровня силы Эт’Ада, или как их еще называют, Эль’Фаэри, и благословение повелителя Пространства и Времени. Но вот туда… В чудеса я давно уже не верю, но вот в магию, как в основную движущую силу — еще как. И я совершенно точно знаю, что никакой магии в моей первой жизни не было. Но мне было совершенно не до научных изысканий в этой сфере, потому лучше я отложу такие мыслишки в дальний склеп с драуграми где-то глубоко в моей душе, иначе моя задумчивость перестанет быть нормальной и превратится в некое подобие медитации в стиле «ученый-набирает-высоту». Шепарда не восхитит, уж точно.

Я покосился на серьезного и совершенно разбитого в эмоциональном плане мужчину и грустно вздохнул. Шепард был, без сомнений, именно Шепардом, только вот с родителями из военных и эмоциональной травмой, полученной на Акузе, когда все его подразделение было уничтожено молотильщиком. Мне не так давно сообщили, что одна из ячеек Цербера проводит какие-то гадкие эксперименты, и я все никак не мог решить, сообщать ли моей Лоусон об этом инциденте. Все же, люди страдают, и это не может считаться нормальным с моей стороны — знать и бездействовать. Но порой приходится выбирать между рациональностью и эмоциями, ведь тот канал, по которому я узнал этот факт, был важен, и мог раскрыться в результате моего «слива». Пришлось решать.

Все равно ведь никто не узнает, что я знал об этом.

Только вот проблема.

Я знаю о своем промахе сам, и этого достаточно.

Шепард ответил на мой долгий взгляд своим не то недоуменным, не то угрожающим. Я поморщился и перевел взгляд на Эшли, вяло, но все же ободряюще, улыбнувшись ей сквозь раздумья. Миранде, я думаю, точно не грозит внимание этого насквозь преданного Альянсу вояки, чье имечко, кстати, не отличается от канонного. Эх. Вот ведь к черту накрылась моя мечта идиота — познакомиться с той женщиной, которой я играл. И не влюбиться в женщину-Шепард к концу истории было невозможно, как по мне. Конечно, если отыгрываешь роль, а не бездумно тыкаешь в ответы. Она ожила тогда в моем воображении, становясь личностью, открываясь с новых сторон и, несомненно, посылая Аленко к чертовой матери после первого предательства. А в первой части — никаких отношений просто потому, что я прекрасно знал — ни одна нормальная женщина не воспользуется депрессией и неустойчивым состоянием для завлечения бедной азари в постель, а Аленко вел себя как подросток, и, даже при отыгрыше женщины, меня воротило от одной мысли дать Шепард с ним… В общем, я помню свое второе прохождение не хуже первого, и оно было для меня гораздо более ярким и запоминающимся — все-таки играть женщиной совершенно иначе. Тем более, такой женщиной.

Черт, да какая Лоусон? Будь в этой реальности Шепард женщиной, я бы постарался узнать, причем как можно ближе, именно ее! Миранда стала мне близка, но это произошло совершенно случайно, по-идиотски и как это обычно бывает в реальной жизни — ни к селу, ни к городу. Мы оба вполне самодостаточные личности и мало нуждаемся друг в друге, и не знай я будущее, моя нелюбовь к Церберу бы с вероятностью в восемьдесят процентов пересилила бы интерес к ней, и мы бы обошлись разве что единичным сексуальным актом, от которого ни один из нас бы не получил истинного удовольствия, потому как доверием бы и не пахло. Хотя я не могу проводить анализ вероятностей, ведь неизвестно как бы я отреагировал на какие-то факты о Мири, которые я изначально знал уже до общения с ней из игры, но в том гипотетическом случае вызнавал бы самостоятельно, если бы заинтересовался. Миранду я в игре близко не подпускал, хотя мне рассказывали, что она не такая, какой кажется, мои друзья. Но я не верил в такое развитие событий, когда рядом была верная Лиара. Как и в Аленко не верил, хотя сейчас я понимаю, что в случае с Лоусон я просто проявлял здравый смысл, а в случае с Кайденом…

В общем, в отношении Шепарда-женщины мне хотелось хотя бы совершенно точно удостовериться, что Аленко к ней и на световой год не приблизится с некими… хм… намерениями нарушить субординацию еще больше. Но, слава всем богам, сейчас Шепард именно мужик, и ему вряд ли что-то грозит. Эшли ведь. Да и я уточнял — Шеп у нас самый что ни на есть натурал. Досье мне на него очень пригодилось в плане информационного превосходства, н-да. Но вот с общением как-то сразу не задалось. Но это, я думаю, временно.

Мы направлялись к месту предположительного убийства Найлуса, а я все больше нервничал.

Выстрела все еще не было…

* * *

— Чертовы блядские снайперы-геты, чтоб вам всем базуку в зад! — матерился я, потирая ушиб, появившийся в результате попавшего в меня нехилого заряда, отбросившего на землю и хорошенько об нее приложившего. — Такого я точно не ожидал! — яростно выдал я куда-то в пространство и рыкнул на мешающего прицелиться Аленко, заслонившего меня биотическим барьером и, заодно, собой. — Отъебись, я сам!

Рванув вперед и, к счастью, не потеряв ни головы, ни крови, я умудрился снять парой выстрелов Разрушителя — пистолет мой стрелял как рейлган, ведь я разгонял собственной биотикой выстрелы, а не доверял это самому пистолету. Труднообъяснимо, как именно получился такой образчик мрачного гения оружейного конструирования моих «рубиков», причем абсолютно бесполезный в руках обыкновенного человека либо биотика, не умеющего тонко чувствовать энергию. Соответственно, сделанный доверенными лицами только для меня, и ни для кого более.

— Так тебе, тварь! — обрадовался я и нырнул в укрытие, с улыбкой на губах провожая просвистевшие прямо возле ушей выстрелы. — Смерть еретикам! — я запустил в них огненный… тьфу-ты! Воспламеняющегося дрона запустил, да. И еще взломал заодно одну из платформ. — Коммандер! Я ломанул робота! Прикрой!

— Уильямс! — рыкнул Шепард на растеряно оглянувшуюся девушку. — Вперед!

Я заставил гета атаковать своих сородичей, а сам, конечно же под шумок, вошел в режим невидимости и побежал вперед Уильямс. Омни-клинок… Типичный прыжок убийцы и…

— Мать твою, даблдок! Ты псих! — восхищенно воскликнула Уильямс, расстреливая гета на своем пути. — Как можно так!

— Это норма, — фыркнул я и вновь вонзил клинок во врага.

Меня немного отпустило.

Я все же вспомнил, кем я был.

Смерть?

Да какая разница!

* * *

— Сумасшедший? Я? — я отбросил выстрелом из пистолета подальше от Эшли хаска и проследил за его скоротечным самоуничтожением, задевшим щиты девушки и заставившим ее оступиться. — Куда ты лезешь без дробовика, душа моя? — я и Шепард почти одновременно закрыли девушку, упавшую на землю, и начали отстреливать подбегавших хасков. Вторая засада прямо неподалеку от места смерти Найлуса сейчас на нас напоролась. Радость-то какая, е-мое. Я участливо спросил Уильямс и подал ей руку. — Сильно?

— Нет, — вздохнула Уильямс и воспользовалась помощью без всяких инсинуаций, которые бы возникли у какой-нибудь ярой феминистки. Ура, она не из таких, как я рад! Но радость лучше приберечь до того момента, когда мы выберемся, причем целиком и в полном составе. — Спасибо. Штурмовка явно не то, что надо против этих тварей!

Кстати, да. Это ведь только в первом Масс Эффекте у каждого героя были пукалки на вкус и цвет, а тут нет, все-таки определенного рода реалистичность. Я бы даже сказал, реальность, в которой жить и не тужить не получится… Хотя мне с моим омни-тулом и пистолетом не так уж плохо. Биотика к тому же. Хотя я предпочитаю не использовать такую компрометирующую меня вещь, ведь официально я не имею биотических способностей и никогда не имел…

— Не посреди схватки же языком чесать! — рявкнул Шепард на Эшли и удачно снял хаска, скакавшего к нам на всех имевшихся парах с распростертыми объятиями. — Черт тебя подери, лейтенант! Чего встал?!

— Полностью согласен! — я швырнул в гета перегрузкой систем и оглянулся на совершенно бледного Кайдена. — Что произошло, что ты посреди боя застыл? Хорошо хоть, под биотическим барьером!

— Они однополые! — провозгласил Аленко и, как шар для боулинга, швырнул ближайшего врага, будто проснувшись. — Мать твою, они однополые!!!

— А вы что, до этого с ними не сражались? — удивился я. — Ты так удивляешься, что я аж не могу!

— Мы только гетов убивали! — подтвердила мои подозрения Эшли. — И я сразу не заметила! Но все равно, Кайден, какая, к чертовой матери, разница?!

— Ну пиздец, — констатировал я на русском, вызвав у Аленко удивленный взгляд, а у Эшли нечто ностальгически-удовлетворенное.

Но мне было насрать на их эмоции — Эшли провинилась глупостью, и я укоризненно ее смерил взглядом, почти не обратив внимания на ее подозрительное знакомство с некоторыми специфическими матерными характеристиками на моем дважды родном языке. Мама-то в этом мире русская тоже, как ни странно, хех… Как-то больно вспоминать о ней, хоть фактически я ее помню только из остатков не то, что воспоминаний, а, скорее, чувств изначального Хэмминга. Хотя также туманны эти эмоции, как и то, что я испытываю по отношению к Серане сейчас. Первые пару лет своего пребывания в этом мире я не мог спокойно смотреть на девушек с темными волосами и каре. Поэтому пришлось… хотя нет, я все-таки не зря захотел отвлечься от дурных мыслей, потому не пришлось, а наилучшим решением было на тот момент полностью углубиться в учебу. Благо это я еще с первой своей жизни умел — учиться.

Кстати, чуть позднее этого не слишком удивительного решения моя хроническая непоседливость и присутствие весьма и весьма легких денег, а также поразительного, хоть и не невероятного, конечно, таланта в большинстве областей деятельности, в свое время заставили меня совершить, наверное, самую большую ошибку в этой моей жизни, которая не имеет никаких материальных последствий, но является моим позором и тем, что я буду скрывать от Шепарда и его компании как можно дольше. Для этого мне придется отсутствовать на любых попойках, ну или совершать спаивание всех вокруг и оставаться сравнительно трезвым. Ну, до Цитадели мне это не грозит, а там посмотрим…

Но эти мои мысли не столь важны, потому как все-таки хаски с гетами и бомбы в перспективе не должны, если что, ждать, пока я обдумаю все, что приходит в голову. Они и не ждут, но спасибо, что я тут не один…

— Что за взгляд? — Эшли пристрелила очередью из своей винтовки последнего хаска и, поджав губы, взглянула мне в глаза. Я усмехался уже почти издевательски. — Даблдок, не беси! То Кайден, то теперь ты!

— Да вот, знаешь, поразился твоей недальновидности, — я пожал плечами и опустил оружие. Шепард с Аленко, тщательно сканируя местность, начали подниматься вверх по достаточно основательной лестнице. Найлуса пока не было, а звук Жнеца, как я понял, скрыл хлопок от выстрела, потому как его до сих пор не прозвучало. — Тот корабль и эти синтетики как-то связаны, это точно. Тут каждую деталь бы подмечать, но ты у нас оригинал, сержант Уильямс. И не называй меня даблдок! Звучит похоже на диплодока, а диплодок — это такой огромный динозавр-червяк, только с четырьмя ногами!

— Червяк с четырьмя ногами! — хмыкнула Уильямс и не сдержала смешок. — Поднимаемся, руконог! И все равно ты будешь даблдоком. Две докторские, надо же! В таком возрасте!

— Хорошо хоть не рукожоп, — вздохнул я. — Ладно, зови как хочешь, если необидно. И вообще-то мне больше тридцати. Хотя с получением докторских я правда погорячился… Знаешь этих наглых преподов, которые толкают тебя вперед не смотря на то, что тебе это к черту не надо? У меня были именно такие…

Эшли удивленно вздернула брови, но решив для себя, что чем меньше болтаешь, тем лучше дело продвигается, пошла на шаг вперед меня. Но когда Шепард не сдержался и выматерился, а за ним вторил Аленко, Уильямс ускорилась и рванула вперед, вынудив и меня таким образом броситься вслед за ней.

— Что произош… Черт! — Эшли чуть отступила назад, а я, не ища трудных путей, заглянул ей через плечо.

— Мертвый турианец на человеческой колонии. Только этого не хватало для полного счастья после той каракатицы в небесах, — своим неожиданным возгласом прямо над ухом я заставил девушку отшагнуть от меня в сторону и сжать рукоять пистолета. Нервы. — Или вы его знаете?

— Да, черт подери, — Шепард стукнул кулаком по ладони и оглянулся на Кайдена. — Это Спектр Совета, Найлус Крайк.

— Да, теперь узнаю, — я опустился на корточки перед трупом и активировал браслет инструментрона на видеозапись. — Надо оставить запись с места происшествия, раз это Спектр. Они просто так не ошиваются.

— Он с нами прибыл, — пояснил Шепард. — Сказал, в разведку пойдет. Один лучше двигается, чтоб его. Не подумал, черт подери, что к нам песец придет, если с ним что-то случится…

— Ну тогда тем более записать надо, — кивнул я понимающе. — Шепард, пусть кто-нибудь покараулит со стороны посадочной платформы, иначе я не ручаюсь за полноценный осмотр места происшествия. Мало ли, кто там дальше…

— Ты что, такой профи в этом, даблдок? — усмехнулась Эшли, поудобнее перехватив винтовку и ловя при этом взгляд Шепа — в ожидании команды.

— Я, так сказать, аудитор широкого профиля, в основном благодаря своей службе в Корпорации. Приходилось осматривать гораздо более таинственные места убийств. Я также пережил восемь покушений на свою жизнь и с дюжину — на господина Хэльстрема. Коммандер! Отошли ее уже! Я же вижу, моя болтовня хоть и разряжает ситуацию, но не к месту!

— Аленко! Уильямс! Вперед! — скомандовал Шепард и еще раз проверил пульс турианца.

— Точно мертвый или притворяется? — пошутил я, обмакивая один из пальцев в крови Крайка.

— Зачем тебе кровь? — недоумевал Шепард, но недоумевал он совсем недолго, потому как я запустил сканирование.

— Так… Декстрабелковый, как ни странно… Хех… Из неучтенных веществ полуразложившиеся… Хм… Это интересно, но к делу не пришьешь… Мало ли от чего… Я такую реакцию давненько не наблюдал. Хотя я вообще больше по азари спец…

— По азари? — обалдел Шепард, но тут услышал стрельбу и ему резко стало не до моих оговорок, которые без знания ситуации могли значить уж очень многое, и даже, наверное, неприглядное. — Черт!!!

— Ну иди-иди… — пробубнил я себе под нос. — Так… — я, не отвлекаясь и прекрасно зная, что и без меня прекрасно справятся, направил камеру на рану прямо на шее турианца, параллельно комментируя все, что вижу. — Я столько турианской крови еще не видел… Человеческой — хоть отбавляй, но вот турианской… Тек-с… Перерезано горло… Острым предметом, похоже в два раза длиннее типичного человеческого ножа, хотя это не показатель, что его прикончил не человек… Только… Хм… Характер разреза указывает на трехпалую руку и отсутствие гарды. Опоры не было. Типичный человеческий нож без гарды — это подобие финки, но их используют в качестве шила, вне войск, и тогда бы тут было гораздо больше крови в виду множественных колотых ран. Либо крови было мизер — а Спектр бы умер от ранения в жизненно важный орган или глаз. Ну я бы вообще в подбородок ранил, так удобнее…

Я откашлялся, нервно закусил губы и потер лоб. С каноном в такой мелочи не сходилось. А голова все еще болела, потому как целебное действие всех моих систем костюмчика делало из меня напичканного всяческими медикаментами чудика. Потому Остапа несло вовсю, как говорили в моей первой жизни. Во второй бы сказали — «барду все же не платят» или «Сангвин вселился и повеселился», но это так, детали.

— Ох, как мне нехорошо-то… Эта каракатица неплохо по мозгам прошлась, чтоб ее… Продолжу. Та-а-ак… Рука была несколько неуверенной поначалу, но последний рывок… Соскользнуло маленечко… Те-е-ек-с… — я передвинулся вместе с камерой вверх, к глазам турианца и его лицевым пластинам. — Умер почти без напряжения. Будто не сопротивлялся… Странно. Турианец и вдруг не сопротивлялся? У них же поголовно это вбито… Значит, здесь был кто-то, кого он знал… Хотя это и не факт. Ну, человеку он бы точно сопротивлялся. Тем более, мы только-только подошли, я бы не справился уж точно, наемники Корпорации на ближайшей позиции мертвы, солдаты тоже, а N7, да простит меня Уильямс, тут в гарнизоне отродясь не бывало, чтобы Спектра со спины подловить и завалить… Хм… Так как официально зафиксированный контакт с гетами в последний раз был сделан беднягами-кварианцами, мне кажется, что это совершенно точно не гет так турианца уделал… Погодите-ка… Я слышу шум, и похоже, что кроме этих военных тут еще кто-то есть! — я правда услышал едва заметное шебаршение за ящиками. — Эй! Там! Я сейчас дрона спущу! — рявкнул я. — Ты не гет, верно? Давай, выползай! — я не забыл направить руку с камерой в сторону источника шума. Не забыв дать попасть в объектив моему пистолету, конечно же, вытянутому в ту же сторону. — Стоять на месте! — я увидел человека и подошел к нему, все еще держа на мушке. — Не дергаться!

— Нет! Стойте! Не стреляйте! Это там войска, да?! Я видел, как тут один турианец убил этого турианца! Только не стреляйте, я все расскажу!

— Как будто я тебе угрожаю, — отмахнулся я. — Это так, мера предосторожности. Мало ли, что ты тут делал?! Может бомбу закладывал в сговоре с тем турианцем, а?

— Нет! Я и турианец? Вы что! — замахал руками парниша и помотал головой. — Нет! Я просто спал во время атаки за ящиками, вот и…

— А что такого в сговоре с турианцем? Мне кажется, -я фыркнул, — ты не слишком принципиальный, или я ошибаюсь? И вообще, не мели чепухи! По твоей версии это сделали не геты, а какой-то турианец, к которому они отлично, видимо, относились, раз не прибили, как органическое существо, к драконьей матери! Это же синтетики! — я скептически покачал в руке пистолет, и как раз в этот момент я услышал гулкий взрыв от гранаты, чуть было не заставивший пересрать как меня, что несомненно отразилось на моем лице, так и того парня — это бы отразилось на его штанах, если бы здесь еще кто-то панику навел. Но я успел успокоить свою мимику почти сразу и не дал истерике возможности размножиться. — Сейчас коммандер придет, а уж он так вежлив с тобой не будет! Давай, выкладывай по существу

— Они были знакомы! — выпалил так и не представившийся любитель спячки. — Тот, другой, позвал его по имени, а этот, мертвый, назвал другого турианца Сареном! Этот турианец направил было пистолет в спину своего, якобы, товарища, когда тот повернулся спиной, но заряд прошел мимо, когда рука этого Сарена дрогнула. Выстрел заставил этого мертвого поднять дробовик и начать выискивать врага. Турианец был абсолютно уверен, что этот Сарен не может его ранить, как бы то ни было! Сарен этот, кстати, сразу же после убийства отправился в космопорт за маяком!

— Да не может быть! — усомнился я, конечно же, целенаправленно для камеры. — Зачем как бы не самому лучшему турианскому Спектру Совета утаскивать артефакт прямо из-под носа у этого самого Совета? Он ведь может дождаться официальных результатов и не торопясь сделать все, что ему надо, без всяких чертовых нападений на колонию! Он же Спектр, мать его, с почти неограниченным доступом?!

Наконец выстрелы затихли, и к нам подбежал Шепард. Он так же, как и я направил оружие на человека и напряженно спросил.

— Что тут у тебя, доктор?

Чуть прищуренные глаза, адреналин и внушительный вид Шепарда сделали свое дело — мужик еще больше перетрухнул и снова замахал руками.

— Я все рассказал вашему другу! Меня зовут Пауэлл! Я проспал нападение! И тут был турианец, который убил другого турианца!

— У меня все записано, Шепард, — я перебил Пауэлла и махнул рукой. — Никто не ранен?

— Нет, — коммандер мотнул головой и в упор уставился на человека. — Оружие есть? У Эшли пистолет на части разлетелся… Тут склады все-таки…

— О… Да! Да! Пистолеты и фугасные гранаты! Да! — Пауэлл быстро забежал куда-то за ящики и вытащил на свет божий большой короб с аккуратно выложенными на самом донышке гранатами. — И дробовики есть! Сейчас!

— Лейтенант, следить за позицией! — немного устало скомандовал в свой передатчик Шэпард. — Сержант, двигайся сюда. Оружие тебе нашли. Мне нести не в чем и не чем.

— Кстати, коммандер, — я вспомнил, что же я забыл. — Не поделитесь ли вашей частотой переговоров? Я, хоть и эксперт по всем видам кибервойны, но с моей стороны прослушивать вашу конференцию будет немного неправильно.

— Что с Найлусом произошло? — проигнорировал мою просьбу Шепард.

Я уже, кстати, слышал довольно-таки грузный топот Уильямс по лестнице. И не спешил отвечать пока что. Продумывал, что лучше сказать.

— Коммандер, как вы наверняка заметили, ему перерезали горло, — я протянул. — И поверьте мне, это не мог быть человек по определению. Мои сканирующие программы и опыт просто вопят об этом. Разный разрез получается у разных разумных видов, понимаете? «Рубикон» разрабатывал программы для Восточного Сектора Альянса Земли, специально для оптимального ведения следствия и всестороннего анализа чрезвычайных происшествий. Для людей у нас разработаны программы чтения каждого чертова движения, каждого запаха, каждого следа. Нужна была аналогичная база по ксеносам, потому как они уже начали вливаться в нашу жизнь, а мы в их.

— Работали на опережение, значит. Почему эти программы так и не поступили в общее пользование? — Эшли услышала окончание моей фразы, когда подбегала к нам, и решила прояить любопытство. — Оружие? Откуда оно у тебя?! — Уильямс вперила взгляд в Пауэлла. — Контрабандист?! Вот же трусливый ублюдок!!!

— Спокойно, Уильямс, сейчас это некритично уже. Да и не стоит руки пачкать, — я поморщился. — Эти программы не стали частью стандартной экипировки из-за достаточно высокой сложности освоения и большого количества данных, которые необходимо запомнить пользователю. Упрощать такое не стоило, ты ведь понимаешь, к чему это приведет. Но следственный комитет и разведка, конечно, имеют подобный анализатор… Я скину вам полную информацию по завершению задания. За мной пока что корабль не прилетел и вряд ли рискнет — связи никакой. Так что мне в любом случае придется с вами отсюда сваливать…

— Ясно, — Шепард закрепил гранаты и надел шлем. — Уильямс, вперед. Аленко, отчет! Док, за мной!

— Так точно, коммандер.

* * *

Жнеца мы уже, кстати, видели, причем еще до того, как началась драка с засадой, но особого впечатления эта громадная каракатица не произвела. Во всяком случае, на меня. Уильямс, конечно, бесконечно охренела, чуть было не выронив винтовку тогда. Шепард всего лишь глухо выматерился, а у Аленко отпала челюсть и, как казалось, разыгралась мигрень. Я на головную боль уже давно к тому времени наплевал, и потому сейчас, стоя в пяти метрах от маяка и смотря на выжженную землю, оставшуюся от приземления Назары, я не чертыхался, как Кайден, и не применял русский мат без знания русского, как Уильямс.

Я все еще снимал.

— Сканеры показывают то, что здесь присутствовал все тот же турианец. ДНК по присутствию определить, к сожалению, нельзя, но то, что здесь был декстрабелковый — это факт. Все же этот турианец тут не ссал и не плевался. Кварианца таким образом не засечь, они же в герметичных костюмах… Волос, к сожалению, турики не оставляют…

— Снимай все данные, какие только сможешь, — кивнул мне Шепард. — Нормандия! — Шепард связался со своим будущим кораблем. — Мы оказались совершенно неподготовлены как к ведению расследования, так и к наличию, мать их, ядерных снарядов. Аленко и один тут… доктор спасли ситуацию. Мы смогли рассредоточиться и вовремя отсоединить таймеры.

— Возможности отключить их запуском одной команды не было, — добавил я. — Соответственно, это были не террористы, а целенаправленное заметание следов. И хладнокровное уничтожение человеческой колонии.

— Вот это ты и скажешь Совету, — чересчур резко ответил Шепард и поджал губы.

Я пожал плечами и продолжил сканировать место вокруг маяка, хасков и гетов. Аленко подошел к коммандеру и начал что-то говорить — я уже не слышал, бурча себе под нос анализ характеристик, приходивших с различных сенсоров. Хаска я попытался прочувствовать и через магию, что вызвало с моей стороны мат и шипение, в основном выражавшее эмоции от жуткого искажения души…

Души этих людей были заперты и давали энергию телу, пока мы не уничтожили хаска… Это погано. Хотя над этим стоит поразмыслить.

Позади меня раздался шум, намекавший на возвращение в колею канона.

Эшли все-таки полезла к маяку.

* * *

— Что с ним, док?! — перетрухнула Эшли, наседая своим достаточно тяжелым, за счет доспехов... тьфу-ты, брони, конечно же, телом прямо на мое плечо. Я же нависал над телом Шепарда, как и Аленко, только с другой стороны. — Что с коммандером?

— Да что ты меня спрашиваешь, Уильямс! — раздраженно прошипел я. — Штатный медик у нас кто?

— Но у тебя же эти твои сканеры!

— Он просто вырубился. К тому же переутомление. И вы двое перегрузили наш артефакт. Кажется, даже если вы его заберете, то толку не будет никакого…

— Задание провалено, — констатировал Аленко.

— И ты идиот, — я ободрительно похлопал по плечу понурившуюся Эшли и попытался поднять коммандера, что у меня почти получилось, но Аленко решил помочь, и я не стал выёживаться со своей способностью тягать тяжелых космодесантников в полной экипировке. — Спасибо, — кивнул я Кайдену. — Но лучше бы ты связался с вашим кораблем и сообщил об изменении в ситуации. Эшли мне поможет.

— Да! — вскинулась сержант и осторожно приняла эстафету у уязвленного моим пренебрежением помощью лейтенанта.

— Ну что… Понесли, что ли? — я охнул, скривившись от боли в боку и остановился под обеспокоенным взглядом Уильямс.

— Нормандия? Лейтенант Аленко докладывает. Коммандер Шепард попал под воздействие протеанской технологии, и артефакт был разрушен в результате перегрузки. Имеется запись произошедшего. С нами один гарнизонный и один гражданский. Есть! Так точно!

— Кажется, у меня добавилось проблем, — констатировал я и носком ноги дотянулся до лейтенанта, который повернулся до этого ко мне спиной и что-то набирал на инструментроне. Пнуть его не составило труда, причем так, что он аж подскочил. — Эй, ты, возьми командира на свои нежные ручки и скинь мне координаты приземления вашей птички. Желательно, сделай это в обратном порядке. Я тут грузчиком не нанимался, хотя задницу мою вы спасли, признаю. Но ради этого рисковать своими вероятно, все-таки, треснутыми ребрами я не намерен!

— Нормандия прибудет к космопорту, — проинформировал меня Аленко, и я скинул, не обращая внимания на его недовольство, командорскую тушку парню. — И надо было сразу сказать про ребро, доктор!

Я полной грудью вдохнул запах паленой синтетики, сморщив нос от боли, прострелившей ребро и вслед за ним еще и позвоночник, а затем совершенно удовлетворенно улыбнулся.

— И вот еще что, лейтенант Аленко. К моменту подлета вашего корабля я буду не в состоянии нормально отвечать на вопросы. Распорядитесь, чтобы не смели снимать с меня одежду, иначе кое-какие мои вещи начнут самоликвидацию — вы ведь понимаете, каким образом Корпорация хранит секреты. А мы являемся проводником Альянса в наиболее передовые технологии, почти не связанные с наследством протеан, если что. Так что, попрошу не забыть о моей просьбе даже случайно. Вам ясно?

— Вполне, — процедил Аленко и зыркнул на меня, уже пошатывающегося во время ходьбы.

— Доведите или донесите — как получится — меня до ближайшей горизонтальной поверхности, не притрагиваясь и не осматривая. Мой костюм самостоятельно справится с повреждениями. Он того стоит. И не смейте будить до самой Цитадели, что бы там ни было. Иначе…

— Иначе что? — закатил глаза Кайден и чуть помог себе биотикой в переноске Шепарда, хотя очень устал, что было видно по усилию на его лице. — Мы вперед. Иди следом, если тебе так нехорошо. Постарайся дотерпеть, потому что нести вас обоих мы не сможем.

Кайден ждал ответа на вопрос.

Я снова поморщился от боли и сконцентрировал потоки энергии магии восстановления в своей левой руке, давая ей влиться в такт моего сердцебиения. Давая ей успокоить меня и ввести в транс. Некая сила отгородила мое сознание от монотонной ходьбы вслед за группой, а боль притупилась, когда энергия начала привычно пульсировать в месте ранения. Но перед тем, как начать использовать магию, я ответил Аленко, чтобы тот поскорее отстал и пошел вперед.

— Иначе, после принятия мною горизонтального положения и наличия дальнейших несовместимых с отдыхом помех, вас будет ждать очень злой разбуженный историк.

В политики идут не те, кто знает, что нужно делать, а те, кто знает, что нужно говорить.

Стас Янковский

Те, кто достаточно умен, чтобы не лезть в политику, наказываются тем, что ими правят люди глупее их самих.

Платон

— Доктор, он не реагирует ни на что, — незнакомый мужчина с мрачноватым голосом подавил зевок и включил, судя по звуку, свой инструментрон. — Карин, что с ним?

— Совсем ни на что?! — раздался голос Эшли.

Причем раздался он из места, гораздо более далекого, чем голос того странноватого дядьки с, кажется, перманентным недосыпом, потому как его предыдущий зевок призвал своего собрата, а тот, почти сразу же, еще одного. Зевок был прерван отлично слышным, не смотря на попытки говорить шепотом, голосом женщины. Вновь незнакомым, кстати.

— Рядовой Уильямс, покиньте лазарет или, все же, потрудитесь говорить тише, — строгий тон и усталая интонация — вот, что я подметил сразу же. Доктор эта явно запарилась, хотя сонливость она не выказывала. — Когда коммандер Шепард здесь находился, вы даже вздохнуть боялись…

— Простите, дотор Чаквас, — уныло проговорила Эшли. — Тогда я и представить не могла, что случилось с коммандером! А дабл… то есть, господин Хэмминг совершенно точно знал, что будет происходить с ним, когда он отключится. И еще что-то про костюм говорил…

— Это ясно, — мужчина вздохнул, — но мы ведь не можем вечно ждать, когда он очнется. Доктор Чаквас, наблюдайте за состоянием. Рядовой Уильямс, за мной.

Я услышал, как раскрылась дверь, и в нее прошли двое людей. У Эшли без брони была довольно-таки легкая походка, ну а мужчина шел немного неровно, хоть и пытаясь сохранять твердость и основательность шагов. Пока что отреагировать на происходящее вокруг себя я был не в состоянии — все же, выход из тела в открытом космосе был с трудом возможен, потому я наоборот погружался в себя, как это делали маги Восстановления или Изменения. Фактически, магия в Нирне была основана на том, что маг был проводником и преобразователем определенной энергии, которую он черпал извне. В Нирн она попадала посредством разрывов в Этериусе, оболочке, отделенной от мира пустотой Обливиона. И единственное, что я могу как практик сказать — магия и жизнь хоть и взаимосвязаны, но не одно и то же. Из света — магия, из огня — жизнь, как говорил один древний эльфийский народ. Свет этих разрывов источал в Нирн магию, духовную силу, ту, что создала Нирн, стала его остовом. Каждый из тамриэльцев был одарен этой силой по-своему — просто при рождении. Магия была беспредельно важна для каждого живого существа и являлась неотъемлемой частью его. Но при этом приходила еще и извне.

В этом же мире, вернее, Галактике, есть концентрированные источники, из которых можно добыть энергию, но для того, чтобы сам человек сумел влиять на пространство, он должен самостоятельно эту энергию выработать, а не пропустить имеющуюся вокруг через себя и переработать в необходимый вид. Представления, как это происходит, у меня нет. Говорить по-драконьи бессмысленно — я просто не знаю тренировок для обычных людей при постижении Голоса, потому как для меня всегда было важным постичь не то, что я не знаю, а то, что я не могу, потому что не знаю. Если бы знание стало для меня самоцелью, то ничего подобного восстановлению Империи мне бы уже не светило. Сидел бы, как Нелот, в башне запершись, да попивал чаек… Да и сейчас я не собираюсь отступать от своих принципов. Лишних знаний не бывает, конечно, но некоторые из них совершенно не стоят того, чтобы о них лишний раз упоминали. К этому, к сожалению, здесь относится и магия. Ведь кто в нее поверит?

Разве что…

Нет. Конечно, Миранда не поверит. Я не могу доказать. А вот она… Только если я точно буду знать, что она ко мне лояльна… Маленькой азари можно будет открыться. Я уверен, что мы подружимся. Все же, она заинтересуется теперь не только Шепардом, но и мной, причем именно как специалист по протеанам, а не как девушка. А я, все-таки, в отличие от господ из Альянса совершенно не страдаю антисоветскими настроениями. Все же, это государство в своем нынешнем виде существует меньше, чем мое родное государство, и я не об Альянсе, упаси боги от такой странной родины. Нет, конечно, все мы земляне, но…

Черт, а как ведь звучит-то?! Ан-ти-со-вет-ский!

— Вы смеётесь?! — доктор Чаквас медленно положила свой планшет на соседнюю кровать и наклонилась над моим лицом. — Значит, ребро уже прошло. Но

— Звучит, как констатация, доктор, — я рывком, как привык обычно, поднялся с постели и мысленно отмахнулся от закружившейся вокруг меня трехмерной картинки в двойном, кто бы знал почему, экземпляре. — И сколько я тут провалялся?

— Более семи часов. Мы уже на Цитадели. Ваш инструментрон самостоятельно связался с моим и сообщил, какие именно повреждения вы залечиваете. У вас, кстати, прекрасный ВИ, прямо-таки на все случаи жизни! Да и костюм…

— Я ценный и многопрофильный сотрудник Корпорации, потому…

— Это все понятно. Я прекрасно знаю, на кого вы работаете, — Чаквас перебила меня и вопросительно приподняла брови. — Но как вы сделали так, что ваше тело нельзя было тронуть без того, чтобы ударило электричеством? Вы что, биотик? У них порой скапливается заряд на поверхности кожи, но…

— Нет, я не из них. Это технология, как и всё, — я подчеркнул, — что у меня вообще есть.

Я поспешил закончить эту тему, параллельно думая-гадая, какого же черта, собственно, Шепард не облегчил мне жизнь и не сказал врачу о том, что я из этих самых биотиков. Одно дело — оплошать в экстремальной ситуации под дулом предполагавшегося дружелюбным человека, хотя для меня это все равно, что дилетантский позор. И совершенно другое — врать по-настоящему дружелюбной женщине, которая, вероятно, спасет тебе задницу не раз, и не один. Только вот какие цели преследовал Шепард, выдав обо мне неполную информацию, я знать не могу.

Вот же…

Чаквас ждала более развернутого ответа, а я думал, как этого избежать.

* * *

Черт! Терпеть не могу всех докторов! Нет, не так, всех врачей! Всех чертовых медиков, имеющих полное право на выемку твоих мозгов, как минимум потому, что от них зависит или будет в ближайшем будущем зависеть твоя жизнь! И ведь как сопротивляться? Она не солдат, черт возьми, ей не скажешь закрыть варежку и не возникать. Тем более, женщина уважение вызывает неподдельное! Я ведь знаю ее историю как из досье, так и из игры — что там, что там меня впечатляло, потому как она была по-настоящему предана своему делу, и не ценить таких людей просто нельзя.

Так я не пиздел в лицо человеку с самого моего знакомства с Мирандой!!!

Хотя Миранде я всего лишь недоговаривал, а тут просто банальное вранье! Терпеть не могу врать в лицо! У меня ведь мимика, черт бы ее! Умею делать каменную рожу или разыгрывать спектакли, да, но в данном случае рожа эта сделала бы только хуже, потому как я по определению не должен быть спокоен после всего того, что произошло. А театр одного актера… Все знают, чем он заканчивается… Особенно без всякого плана.

Я стоял возле стыковочного шлюза, буквально вышвырнутый с корабля, хоть и в сопровождении военного, так и не назвавшего, кстати, свое имя, не смотря на то, что знакомы мы уже минут десять. Мне просто придали его в сопровождение, дабы точно убедиться, что я направлюсь прямиком к послу Удине, потому ни я не проявил дружелюбия, ни он не ответил мне взаимностью. Он терпеливо дождался, пока я закончу отправлять сообщения, отдавать приказы по видеосвязи. Затем не менее терпеливо поинтересовался, закончил ли я дела.

После моего ответа его терпение скончалось в муках.

Мы должны были заехать в местное представительство «Рубикона», чтобы я смог — барабанная дробь — переодеться!!! Да-да! Не смотря на мою приобретенную способность спать даже в гротах драугров, я умел притворяться человеком, имеющим совершенно ясные понятия о комфорте, в которые входит также и присутствие свежей рубашки и трусов. Конечно, стерильность штука без всяких сомнений отличная, но ничто не сможет заменить обыкновенный душ и опасную бритву. Кстати, не смотря на развитие вполне рабочих технологий избавления от волосяного покрова, чем пользовались в основном все женщины, имеющие хотя бы минимальный достаток и желание, не было мужчин, которые бы избавлялись от нежелательных волос на собственном лице. Хотя было бы странно, если бы земляне с издревле идущим, не побоюсь этого слова, культом усов и бороды вдруг перестали их носить. Ну или хотя бы щетину.

Эх... Еще дня три мне выглядеть, как образец белокурой юности, конечно… Но бороду я себе оставлять не желаю!

Честное слово, я точно знал, что от этих двадцати минут туда и двадцати — до Президиума ничего не изменится. Но солдатик-то этого и не подозревал… Если честно, мне было даже выгодно, чтобы меня не было в ситуации как непременного фактора, хотя кое-что настораживало — без меня разминирование бомб на Иден Прайм вряд ли бы получилось настолько легко или вообще получилось. Я обещал себе как можно меньше вмешиваться, но что-то не получается — я ведь все равно продолжаю вести себя как тот псих, который не признавал наличие непреодолимых препятствий и ставил себе цели с нехилым масштабом. Ведь вряд ли в игре было предусмотрено возрождение империи…

Так что действовать просто необходимо! Я же лопну от бездействия, да и всех Жнецы коснутся — пусть уж лучше раньше да меньше, чем позже да накроет внезапно.

Главное — не забывать, что способности мои отнюдь не те, что были в то прекрасное время. Биотику можно использовать как колдовство, это да — все-таки энергия трансформируется так же, как и в Мундусе. Но энергии этой в разы меньше. Если представить мир Нирна четко разделенным на сферы влияния, то только сам Нирн будет полон всех этих сфер, соединенный со всеми планами и при этом являющийся своеобразным. Настоящий мир Лорхана. Именно такой, каким он был задуман… Смертный мир. Мир созданный по логичным схемам, мир, в котором каждое слово и действие имеет вес. Мир, где высшие сферы плотно переплетены с самим миром, и они дают этому миру разнообразие. Вселенная в миниатюре. Вселенная — наоборот. Мир — Арена.

Я не знаю, для кого или для чего эта Арена, и единственный для меня способ выяснить свое в нем появление — это еще раз умереть. Потому что во время своей медитации я сумел вспомнить то ощущение, что было в миг между смертью и жизнью. Это не просто обычное пробивание ткани пространства и времени, как при телепортации. Там был свет. Живой свет, обнимавший и укутывавший меня, дававший мне силу. Были и голоса, прекрасные и как будто чем-то родные, знакомые. Там тоже была реальность. И я должен снова умереть, чтобы понять, что именно я слышал и почему я не могу признать сам для себя, что это были всего лишь глюки. Думаю, возможность мне наверняка представится, хотя я как обычно буду цепляться за жизнь, потому как жить всегда лучше, чем умереть, пусть даже эта жизнь — всего лишь представление о жизни, или что-то вроде того. Причем, как ни странно, от того, что я начал предполагать худшее, реальность осталась реальностью, мне все так же хотелось поесть нормальной еды и сходить в душ. А умереть?

Конечно да, просто из любопытства, но только не сейчас.

Сейчас я должен убедиться, что все пойдет верным путем.

Я не хочу чувствовать вину за жизни тех, кого не спас, когда мог бы спасти.

* * *

— Вот видите! — злился солдафон, задолбавший меня за этот час до такой степени, что я был уже готов его чем-нибудь приголубить, да посильнее. — Посол уже отбыл! И наверняка мы не успеем! Совет не будет ждать!

— Спокойно, — я горестно вздохнул и обратился, как водится, к тому, кто мог мне сказать гораздо больше, чем все люди вместе взятые. — Сейчас все будет.

Омник, дорогой, как я по тебе скучал, ты не представляешь! Хотя мы и не расставались, но я так давно не ощущал эту безраздельную власть, даруемую твоей священной желтизной!

Запуск сканеров последовал сразу же за моментальным взломом системы контроля жизнеобеспечения и камер. Омни-гель выпущен, сформирован в микро-дроны. Сканирующая сеть сигнализирует о наличии имеющихся в базе данных генных цепочек среди частичек кожи, находящихся в воздухе. Шепард, Джон Сэмюель. Удин, Даннел Серж. Уильямс, Эшли Меделин. Аленко, Кайден Виктор.

Я прекратил анализ, как только другая программа сумела определить один немаловажный момент — они отбыли всего лишь пять минут назад.

— Говорил я тебе, — снова вздыхаю и смотрю на мужчину, как на убогого, — стоило сразу у той азари-секретарши спросить! А ты нос воротил! Они всего четыре-шесть минут назад покинули помещение. Я успею!

— Но пропуск в Башню! — крикнул мне в след офицер и бросился за мной. — Его-то у вас и нет!

— Дельта! — рявкнул я в инструментрон. — Управление каром у посольств.

— Есть! — раздалось у меня в ухе. — Маленькие шалости, команданте? — уже менее механически.

— Против лома нет приема, — согласился я. — Только арматура побольше сработает.

Я подбежал к заботливо открывшему дверцу кару и посмотрел на ускорившегося сопровождающего, который как раз огибал довольно-таки много места занимающую группу волусов. Ну быстрее же, черепаха!

— Двигай телом, чудак! — рявкнул я и включил инструментрон. — Иначе я дверцу задвину! Бегом, я сказал!

— Да мы не успеем! — запыхавшийся, но все-таки влезший в кар и просочившийся через всю накатившую совершенно внезапно и невовремя толпу, человек потирал бедро — кто-то из волусов все-таки вписал ему своим костюмчиком, причем больно. Я почти просиял, но были и другие дела, кроме как издеваться над бедной жертвой командования, решившего прикрепить к гражданскому высокого статуса всего лишь сержанта артиллерии, который, при всем при том, тот еще антропоцентрист. — И нас точно даже за порог Башни Совета не пустят! Пропуск заказывать надо или проходить вместе с уполномоченным послом!

— Тебя может и не пустят, — пробормотал я. — Дельта, жми!

— Я, конечно, понимаю, что при чужаке ты меня не будешь называть по имени, — проворчал Дайнмар. — Хотя бы потому, что официально я тестирую программы на минус третьем уровне офиса «Рубикон». Но почему именно Дельта?

— Станция.

— Это потому что я на ней прописался? Ну, не надо было тогда мне под крыло ставить эту мисс Проти! Я же должен был ее интегрировать хотя бы минимально!

— Это твоя станция.

— Лейф… — его голос звучал очень удивленно. Я бы даже сказал, ошарашенно, но… — Отец. Спасибо.

— Я не… — мотнув головой, я понял, что если скажу то, что подумал, просто-напросто обижу его. — Я совершенно не для такого…

— Я знаю. Все равно спасибо. Ты лучший отец из всех возможных.

— Ну… Я не дарил тебе наемников.

Мы оба засмеялись — он понял, о ком я, потому как любил слушать приколы из игр, ну а не упомянуть о своем любимом моменте общения общеизвестной и всеми любимой азари-дочки с крайне оригинальной азари-папой я был не в состоянии. А сержант поглядывал на меня мало того, что с удивлением, так еще и с некой претензией. Вроде как, надо ему действия свои объяснить. Оборзел, однако!

Я ухмыльнулся.

Черта с два ты со мной в Башню пройдешь.

* * *

— Прошу прощения, вас я пропустить не могу, — остановил представитель Си-Сек моего сопровождающего. Турианец. Мне-то нормально, а вот сержант побелел вначале, затем покраснел, ну и напоследок нахамил.

Я помахал ручкой из-за спины охранника и почти что пропел.

— Я тороплю-у-у-усь! Так что жда-а-ать, когда тебя пропу-у-устят нету смы-ы-ысла!

Турианец понял мои намеки и уже более серьезно взялся за выпроваживание военного. Подмигивающие турианцы — это нечто! Запомню на века!

Не люблю дураков.

И не могу считать тупыми тех, кто не человек, просто потому, что он не человек.

А расистам самое место ВНЕ любых правительственных зданий.

* * *

— Прошу прощения! — я, во всех смыслах этого слова, вломился на заседание Совета, поправляя воротник рубашки, немного растрепавшийся из-за того, что я торопился и бежал через две, а то и через три ступени по лестнице вверх. — Я, кажется, был здесь нужен еще пять минут назад! Советники, посол, господа, дамы!

— Удина, — гневно проскрипел советник от турианцев, — что себе позволяет ваш… Вы вообще кто?!

— Прошу прощения! — еще раз повторил я. — Вы ведь еще даже виновника торжества не вызвали, так с чего бы не пускать меня с доказательствами его вины? — я усмехнулся. — Или мне стоит покинуть Зал Совета просто потому, что вам не хочется видеть истину, господа и дамы?

— Нет, — советник от азари пресекла гнев турианца своим мимолетным взглядом, чем заслужила мой в меру восхищенный, из-за чего немного удивилась — это я понял по изменившейся атмосфере. — Связь не была установлена потому как всех доказательств еще нет. Сарена здесь в живую не будет. Он выполняет секретное задание.

— По призыву гетов на наши головы? — я вставил слово в образовавшуюся паузу, когда посол начал собирать все свое негодование в кулак, а советники ждали его ответа, как соловьи лета, с предвкушением. — Не слишком ли расточительно?!

В общем, успешно перебил я Удину, и задумался на миг. Удина по каким-то причинам в базах моих почему-то как Удин отображается. Базы у меня на русском языке, потому мне стоит проверить правильность, а то как-то обескуражило — Данила Сергеевич Удин, если по-старому, что ли? Тьфу, лучше потом уточню, а то так буду как к земляку относиться, и кое-какая моя задумка похерится, потому как я иногда прощаю больше, чем надо, тем, кто дает мне это сделать хотя бы каким-то образом. Скажем, Миранду за наглое выведывание сведений прощаю, потому что понимаю, что она почти такая же, как и я, а я бы в ее ситуации так же поступил. Шепарда, вон, тоже простил, потому что когда командир — ты, то неучтенный фактор всегда враг, даже если он, фактор этот, вроде бы миролюбивый. Вот и Удину также прощать буду, потому что он — земляк. Хотя, может, черт знает в каком поколении… Нет, точно надо его получше изучить, все-таки настолько поганой смертью умер, никому не позавидуешь.

— Что вы себе позволяете? Представьтесь немедленно! — рявкнул посол, не ища поддержки у Андерсена, хотя тот уже сверлил меня взглядом, предвещавшим беды.

— Ох, да, простите, — я склонился в восточном поклоне на сто шестьдесят градусов. — Автономный Восточный Сектор Альянса Земли, доктор Лейф Кеннет Хэмминг, — на этих словах у Удины расширились глаза и немного опустилась нижняя челюсть от верхней, что не осталось незамеченным для прищурившей глаза азари. Все-таки у нас с ними правда мимика очень даже похожа. Она стрельнула взглядом на меня, но я немного нервно усмехнулся в ответ на ее взгляд, дав понять, что мне немного не по себе. — Присутствую здесь по допуску представителя Межвидовой Корпорации «H&H», но допущен до Совета по делу нападения на колонию Альянса, как свидетель и хранитель определенного рода информации, полученной на этой самой колонии, причем мной самим. Задержался по причине того, что на «Нормандии» не жалуют гражданских и вышвыривают их по чем зря еще до того, как они успели побриться, принять душ и переодеться, — я, поджав губы, посмотрел на Андерсена, отдавшего такой приказ. — Хотя информация этих «гражданских» может спасти ваши зад… хм… вашу репутацию!

— Андерсен… — ладонь-лицо Удины была очень выразительной. — Это ведь Хэмминг. Вы не могли не знать, кто он такой… Ладно, ксенолог и нейрогенетик. Этот парень, черт возьми, придумал Капсулы Полного Присутствия и воплотил эту идею в жизнь. Вы хоть понимаете, какой доход приносят налоги с его компаний его сектору, да и всему Альянсу?

— Потом их причешете, господин посол. Они от вас никуда не денутся. — посоветовал я. — Давайте с делом разберемся, все же.

— Хорошо, — Удина, как ни странно, согласился со мной и тут же начал требовать. — Ну и? Ваши файлы? В отчете было указано только наличие какого-то гражданского, который снял место происшествия и сделал сканирование ран Спектра Крайка, которое указало на виновность другого турианца. Без этих файлов все обвинение имеет лишь косвенные доказательства.

— Если честно, я снял все, начиная с обнаружения трупа турианца и заканчивая контактом Шепарда с маяком. Целиком смотреть — будет минут двадцать. Надеюсь, заседание Совета на это рассчитано, или вам достаточно сухого отчета в двух словах и пересылки данных моих личных сканеров окружения и орбитальной сводки от корабля, который приблизился к орбите Иден Прайм приблизительно тогда, когда оттуда уходил тот корабль-кальмар? Или вам записи с омни-тулов моих погибших ребят предоставить? Я, кстати, еще и за этим всем ездил, потому как данную информацию мне передали на личный терминал. Все-таки в таких случаях Корпорация засекречивает информацию, и если бы это не касалось СпеКТР…

— О каких погибших вы говорите? — спросил Спаратус, немного удивленно раздвинув мандибулы. -В отчете было сказано о жертвах среди гражданских и о потерях в местном гарнизоне...

— Наемники, прибывшие со мной, — я не дал ему договорить. — У нас была информация, что на Иден Прайм может быть совершено нападение. Из секретных источников. Правда, мы ожидали террористов из систем Термина, а не гетов. А я достаточно ценен для Корпорации как сотрудник, чтобы меня лишний раз риску не подвергать. Потому было решено эти риски минимизировать.

— В итоге все получилось как всегда, — усмехнулся Шепард.

— Ну да, у меня все всегда не как у людей, — я ответил ему понимающей ухмылкой. — Приехал проверять раскопки — нападают геты. Остался в лагере археологов всего на пол часа, чтобы проверить документы — умудряюсь включить маяк и потерять сознание от шока. Успешно заснул от перенапряжения — за это время нападают синтетики, а часть моих людей, которые конечно не имели права меня бросить, погибают, защищая колонию и пытаясь выручить меня.

— Постойте, — советник Тевос сделала пол шага вперед, что выдало ее волнение, не смотря на то, что лицо было как обычно каменным. — Вы тоже имели контакт с маяком?

— Да, госпожа Тевос. В отчете и этого тоже нет? — я посмотрел на Удину. — Вы, конечно, простите, но те, кто составлял отчет, просто идиоты! Как вы считаете, если двое говорят одно и то же, тем более, если у нас не было времени даже поговорить спокойно, не то, что обсудить аспекты вранья, то Совет нам не поверит? А тем вещам, что я видел из маяка, очень хочется НЕ верить!

— Что именно вы видели? — напряглась азари.

— Никаких секретных чертежей оружия, никакого сакрального знания. Но до связи со Спектром Сареном и его версией событий я не имею ни малейшего желания раскрывать то, что он наверняка захочет опровергнуть. Когда мы, наконец, сможем его лицезреть?

— Спектр будет на связи ориентировочно через десять минут, — Спаратус подвигал мандибулами. — Это было сделано специально для того, чтобы мы составили картину вашего обвинения против него, а затем у него была возможность разбить ваши обвинения в пух и прах.

— Или провалиться в этом, — усмехнулся я. — Косвенных улик его причастности предостаточно. И, я думаю, будет уместным до показа видео и связи со Спектром Сареном, которой, как я понял, не будет еще некоторое время, рассказать вам, что, собственно, я делал на Иден Прайм. Думаю, в отчетах данный аспект освещен не был, хотя сам факт моего присутствия немного… хм… странный, если разбираться не слишком внимательно. Меня даже чуть Шепард не пристрелил из-за кажущейся нелогичности моего там нахождения, — я усмехнулся и переступил с ноги на ногу. — С утра я и одна прекрасная женщина, — я непроизвольно и крайне довольно растянул губы в улыбке, — совершенно спокойно завтракали у меня дома, здесь, на станции. Все-таки, корпорация меня ценит вполне достаточно, да и дела, в которых я задействован, здесь бывают часто. Вероятность того, что меня бы кто-то сорвал с места в мой законный ежемесячный выходной равнялась нулю, но, к сожалению, выходной мой закончился как раз тем утром. У корпорации не слишком много специалистов по протеанам, археологии и ксеносам в целом. Но так как требовалось не возглавить раскопки, упаси Бог, а всего лишь осуществить их аудит, могли послать на тот момент даже меня, казалось бы, очень далекого от археологических раскопок социального антрополога и ксенолога, специалиста по азари… Хм. Хотя не думаю, что вам важна моя научная специализация…

— Специалист из вида, совсем недавно открывшего эффект массы, по виду, первым открывшем Цитадель, — немного издевательски уточнил Валлерн. То, что издевательски, я понял только из-за того, что нередко общался с саларианцами. Они именно так издеваются. Немного незаметно, но если знаешь их стиль, то задевает. — Вы точно считаете себя специалистом?

— Так считает научное галактическое сообщество ксенологов. Я стараюсь быть как можно менее антропоцентричным в своих работах. Моя публицистика на порядок уменьшила среди людей среднего класса количество слухов о наиболее экономически развитом виде Пространства Цитадели. Я всегда за понимание культуры, — я чуть ли не молитвенно свел брови на переносице, прося взглядом помощи у советницы-азари, потому как видел, что ей тоже надоела болтовня не по теме, но советник пока что сдерживалась. — И я обычно докапываюсь до истоков.

— Именно поэтому вас и послали, — азари позволила себе легкую улыбку, — проверять раскопки. Вы знали, что именно ищет там Альянс?

— Что можно искать на руинах протеан? — я заложил руки за спину и похрустел шейными позвонками — спокойно стоять мне не удавалось. — Информацию, конечно. И я должен был убедиться, что деньги Корпорации потрачены не зря и будут в дальнейшем работать на нас. Под «нас» я имею в виду человечество и Альянс. Все же, забота о собственном виде всегда будет на первом месте, как бы то ни было. Но если вместе с нашим развитием последует и развитие всего галактического сообщества, то будет совсем хорошо.

— Да-да, конечно, — выразительность лица турианского советника никак не изменилась для меня под влиянием фактора нечеловеческих форм его пластинчатой рожи. — Мы вам верим. Покажите видео с места происшествия, и тогда любое ваше слово будет проходить через… призму нашего, — турианец выделил это слово, — восприятия.

— Отлично, — я включил инструментрон и немного недоуменно спросил. — Необходимо сформировать большой экран или хватит только звука?

Валлерн что-то проделал со своим терминалом и вывел прямо туда, где в игре была голограмма Сарена, обычный омни-экран. Я вбил пару команд на инструментроне и подключился по сброшенной мне связи к системе экранчика. Воспроизведение должно было идти синхронным потоком, потому я предупредил, дабы не возникало дополнительных вопросов.

— Я ручаюсь, что ничего не делал с этими записями, кроме обработки для лучшей слышимости, которую запустил уже находясь в каре на пути сюда, — я внимательно оглядел как Совет, так и людей, стоящих рядом и странно притихших.

И Андерсен, и Удина были крайне заинтересованы, не меньше чем сам Совет, в правдивости видео и в его убедительности. Уж за убедительность ручаюсь… Сам снимал, вживую, оператор и одновременно актер, так сказать. Потому-то Сарену будет крайне трудно их переубедить, когда они поймут, что все указывает на него — не будет хватать лишь мелких деталей, которые сложат картину воедино. А уж детали Шепард найти сумеет, я уверен, потому что не помочь ему будет странно.

«Надо оставить запись с места происшествия, раз это Спектр. Они просто так не ошиваются,» — раздался мой мрачный и немного хриплый, наверное, от гари, голос.

Камера была направлена на мертвого турианца, под которым очень живописно натекла голубая лужа крови.

«Он с нами прибыл, — не менее мрачный Шепард попал в кадр. — Сказал, в разведку пойдет. Один лучше двигается, чтоб его. Не подумал, черт подери, что к нам песец придет, если с ним что-то случится…»

«Ну тогда тем более записать надо, — за кадром прозвучал обреченный голос. — Шепард, пусть кто-нибудь покараулит со стороны посадочной платформы, иначе я не ручаюсь за полноценный осмотр места происшествия. Мало ли, кто там дальше…»

Через пару минут и энное количество слов камера наконец принялась наглядно иллюстрировать картину «турианец прирезал турианца со спины».

«Я столько турианской крови еще не видел… Человеческой — хоть отбавляй, но вот турианской…» — на меня внимательно взглянул Спаратус, Тевос приподняла бровь и мельком встретилась со мной взглядом, а Валлерн… Валлерн просто моргал, вперившись неподвижным взглядом тритона, заметившего добычу, в экран. Мое живописание продолжилось. — «Тек-с… Перерезано горло… Острым предметом, похоже в два раза длиннее типичного человеческого ножа, хотя это не показатель, что его прикончил не человек… Только… Хм… Характер разреза указывает на трехпалую руку и отсутствие гарды. Опоры не было. Типичный человеческий нож без гарды — это подобие финки, но их используют в основном в качестве шила, вне войск, и тогда бы тут было гораздо больше крови в виду множественных колотых ран. Либо крови было мизер — а Спектр бы умер от ранения в жизненно важный орган или глаз. Ну я бы вообще в подбородок ранил, так удобнее…»

Дохнуло чем-то вроде опасения, смешанного со страхом, от Удины, но Совет отнесся ко всему философски, уже даже не глядя в мою сторону и, видимо, приняв тот неоспоримый факт, что я не отношусь к типичному, в их понимании, представителю человечества и говорю то, что думаю.

Кашель, пошатывание камеры, вот она вообще сильно дергается — что это я делал? А, судя по тому, что говорю, я просто там уже полудохлый был. Как раз только ото сна отошел, да еще и Жнец приложил… Так. Мне самому это смотреть совсем не обязательно, так ведь? Терпеть не могу ощущение беспомощности, когда смотришь какой-то фильм, где герой делает отнюдь не все, что может, и ты это понимаешь.

Я облокотился на перилла по левую сторону трибуны, на которой мы все, людишки, стояли, и прикрыл глаза. Я-то все это видео вживую проходил, мне уже неинтересно…

Открыл глаза только тогда, когда услышал сдавленный возглас азари.

На экране я пытался разминировать бомбу. Даже камера не тряслась — я к тому времени создал дрона с такой же функцией, потому как уже совсем нехорошо себя чувствовал, да и руки все были нужны. Спаратус уже где-то минут пять стоял с широко открытыми глазами и немного отвисшими мандибулами, Валлерн перебирал пальцы, Удина глядел на меня очень странно — я не мог понять его мыслительный процесс даже приблизительно, а Шепард посматривал на меня немного обеспокоенно — я же гражданский, и такие потрясения вроде как не для моей детской психики, как ему казалось. Надо бы им разъяснить, а то выгляжу каким-то сомнительного рода адреналиновым супергероем.

— Я профессиональный инженер, — их всеобщий пыл был хотя бы на толику остужен. — И чудо, что у меня в базах было пособие по разминированию. Экстранет-то не работал совсем.

— Почему вы не в армии? — удивился турианец. — Талант ведь.

— У нас служить необязательно, — я пожал плечами и добавил. — К тому же, я бы там и остался, если бы начал. Давайте дальше?

— Хм… Ясно, — азари кивнула своим мыслям и немного хитро улыбнулась, взглянув на Спаратуса. — Кстати, немного странно, что у людей довольно-таки сильная военная мощь, сумевшая сдерживать турианскую иерархию, если в армии служат по желанию… К тому же, вы могли как тот гражданский сбежать и больше беспокоиться о собственной жизни. Что вас держало, господин Хэмминг?

Я испытующе взглянул на азари, но она держала маску, хотя я чувствовал свойственное их виду почти невероятное, даже немного прорывающееся сквозь эту маску, любопытство. Эта азари не зря была в Совете — она совершенно точно является гением анализа личностей, ситуаций и причин. Именно поэтому, увидев не соотносящуюся с ее стереотипом и определенными знаниями о людях реакцию на ситуацию, она заинтересовалась моими мотивами. Я был не против немного улучшить ее мнение о всем виде, в целом.

— До маяка с коммандером еще четыре минуты, и там точно ничего интересного, — я еще больше привлек внимание азари тем, что встал рядом с Удиной и положил ладонь на его терминал. — Потому прошу немного отвлечься. Мне бы хотелось, чтобы вы окончательно поняли, что такое люди, и почему я не оставил военных решать вопрос, который входит в их компетенцию, но отнюдь не в мою, — теперь на мне скрестились взгляды всех членов Совета, а Удина что-то зашипел под руку, вроде «зачем тебе это надо» и тому подобное. Я только отмахнулся и вздохнул, почесав щеку и удовлетворенно подметив краем сознания, что без бороды мне гораздо приятнее жить. — До контакта с остальными расами Галактики люди так и не создали нормальное, по меркам рас Совета, единое правительство, — начал я импровизированный экскурс в историю с точки зрения представителя единственного Автономного Сектора Земли, оставшегося автономным по факту, а не по документам. — Альянс стал всего лишь гарантом того, что Третья Мировая не будет начата, и мы не погрузим Землю в апокалипсис технического происхождения. Мы были достаточно развиты, чтобы понимать опасность, но недостаточно — чтобы понимать, что это понимает каждая страна, владеющая ядерным оружием. Наших бомб, кстати, до разоружения хватило бы на тотальный разгром десятка планет земного типа. Но мы должны были направить все возможные силы на освоение космоса глобально. Сегодня большинство людей воспитываются в социуме, подразумевающем эгоцентризм и интерес к политике только на выборах и во время чаепития. Именно поэтому военнослужащих — всего один процент всего населения Земли. Но мой Сектор отличается от прочих тем, что он автономен по-настоящему. У нас другие традиции, другое отношение к войне и долгу. Я и не подумал об отступлении. Отступать не позор, — я покачал головой, — мы как-то собственную столицу сожгли, лишь бы врагу не досталась. Отличный тактический ход, как оказалось в дальнейшем. Но отступать было некуда. Это было бы бегством и полноценной сдачей позиций. А это не входит в мои понятия о долге и совершенно не соотносится с тысячелетними традициями.

— Русские не сдаются, — неожиданно твердо проговорил Удина, странно на меня посмотрев. — Так, кажется, говорили наши с вами предки, господин Хэмминг?

— Хм, — я совершенно ошарашенно выпучил глаза и поднял брови, но справился с собой и улыбнулся. — Несомненно, посол. Только вот национальностей как бы уже нет, — я усмехнулся. — Или…

— Это не национальность, — Удина неожиданно усмехнулся. — Это состояние души, как говорил мой дед.

— Ваш дед знал, о чем говорит, — хмыкнул я. — Как сказал один классик, если русский утверждает, что не любит родину, то он не русский. Мой отец органически не переносил национализм. Я стараюсь помнить его советы, господин посол. И оправдывать его надежды.

— Вы, в отличие от меня, своей работой оправдываете надежды вашего отца — мы с ним учились вместе, кстати. — Доннел едва заметно подмигнул и усмехнулся еще шире, когда снова заставил мои брови взлететь на лоб. — Мой же дедушка органически не переносил политиков. Я совершенно не оправдал его надежд.

— Не заставляйте меня сдерживать смех, господин посол. Если вы продолжите в том же духе, то я лопну, — предупредил я Удину. — А мы еще видео не досмотрели.

Я и Удина почти одновременно повернули лица друг от друга вперед, к трибуне Совета.

Моему взору предстал совершенно обалдевший турианец, задумчивая азари и сцепивший трехпалые руки саларианец, теперь моргавший не на экран, а на нас.

И тут раздался протяжный писк.

— Спектр Сарен, — вышла из тени секретарь-азари, имевшая крайне усталый вид. Раньше ее было совершенно незаметно, да и функций особых у девушки не имелось, судя по всему. Потому ее немного деревянная осанка и синеватые глаза, как заметил мой встроенный в очки анализатор, были совершенно неясного происхождения. — Перевести на другой голо-проектор?

— Да, — советница Тевос степенно кивнула, бросив последний заинтересованный взгляд в нашу сторону, и уставилась на возникшее трехмерное изображение общеизвестного турианца. — Спектр?

Я скосил взгляд на Удину, который подобрался при виде турианца, и мазнул взглядом по Андерсену, чье лицо было полно презрения и ненависти к виновнику гибели множества людей. Хотя у него были и другие причины, но будем думать хорошо.

— Думаю, мне стоит переслать вам еще кое-какие документы и заключения скан-систем, — поспешил вставить я еще до начала великого срача. — Там есть постановление, что присутствовал турианец, не являющийся Найлусом Крайком. Это сканер ДНК.

— Пересылайте все, — вздохнула азари. — В любом случае, нам придется провести еще одно заседание, не так ли коллеги?

— Да. Сегодня вердикт вынесен не будет. Если есть множество косвенных улик… — склонил голову на бок Валлерн. — Нам понадобится больше времени на их оценку.

— Ясно, — я отошел от терминала и уступил безраздельное владение территорией послу.

Осталось только пропасть за спиной Шепарда, и у меня это получилось вовремя — Сарен еще не овладел ситуацией и даже не понял, что Совет не совсем на его стороне. Коммандер с ухмылкой хлопнул меня по плечу и шагнул вслед за Андерсеном, который явно не собирался молчать. Аленко старался не смотреть на меня, а Эшли с улыбкой придвинулась ближе и прошептала прямо на ухо, жарко дыша мне в шею, потому что ей пришлось встать на носки.

— Я уже начала волноваться за исход дела, когда тебя здесь не было, даблдок. Но ты сволочь харизматичная… — ее улыбка стала еще шире, чем была. — Та азари не сводила с тебя глаз. Она точно на твоей стороне.

— Я просто обожаю твои заявления, Уильямс, — я чуть повернул к ней лицо, стараясь не упускать из виду разворачивающуюся впереди баталию. — Умеешь подбодрить и обозвать одновременно. А потом еще и наступить на больную мозоль, сама того не замечая.

— Что? — зашипела она, неслабо дернув меня за локоть. — Я же поддержать пыталась! Я же чувствовала, тебя немного потряхивало!

— Эшли, — горестно вздохнул я, — я предоставил огромное количество косвенных улик, видеоотчет по большей части операции, заставил их понять, что мы там не в игрушки играли, ну и, до кучи, настроил их заранее ЗА нас. Как бы то ни было, именно азари задают тональность, Уильямс. А ты мне говоришь про то, что я опоздал, заставил тебя поволноваться, а потом еще и за счет своей харизмы почти выиграл дело. Это поразительно.

— Ну извини, — обиженно пробурчала Эшли, на что я усмехнулся.

— Поразительно, потому что ты полностью права. Если бы я им не понравился и начал бы качать права, то они бы отнеслись ко мне как к Удине. А так… Я нравлюсь женщинам, Эш. И кто бы что ни говорил, азари — женщины.

— Да брось, — беззвучно захихикала Уильямс. — Неужели ты бы… с той, которая старше тебя на пол тысячелетия?

— Пошлячка, — прыснул я в ладонь и медленно вздохнул. — Не хватало мне еще расхохотаться, когда Сарен разносит наши обвинения…

— Пытается, — покачала головой Эшли, внимательно вглядевшись и вслушавшись в происходящее. — Совет ему не совсем верит, сечешь?

— Секу, Уильямс. Да и по поводу азари… — я вспомнил Серану и то, как я в первое время не мог привыкнуть, что ее возраст больше, чем возраст Империи Септимов. — И их возраста… — Эшли как-то странно на меня посмотрела, пока я подбирал слова. — Знаешь, если влюблюсь, то не до того будет. Я не антропоцентрист.

— Давайте позднее поговорите о своих предпочтениях, — не выдержал Аленко и влез в наш разговор, все так же едва слышным шепотом. — Не то место выбрали и время!

Сейчас как раз Андерсена разносят, ну-ну.

Люблю стоять и смотреть на сюжет вместо того, чтобы в нем участвовать. Идеально ведь. Только вот надо бы успеть Тали’Зору спасти. Фанаты бы ее не простили, да и я сам, трезво оценивая шансы, вряд ли найду лучший способ как-то повлиять на отношения с кварианцами, а это важная часть всея миссии по спасению Галактики.

Ну что же…

Подождем, что ли?

* * *

— С чего начать? — заложив руки за спину, спросил Шепард.

Его голос был тверд и серьезен, ведь не смотря на мои улики, Сарен сумел отвертеться — ведь именно на него ничего не указывало, а самоуверенность и явно подыгрывавший и все еще не убежденный до конца Спаратус давали ему немаленькую фору.

Пока коммандер вместе с послом и Андерсеном решали вопрос «что делать?», я мирно стоял возле дерева и будто бы перебирал файлы в инструментроне. Мне были нужны видеозаписи из жилого сектора, и взлом был наиболее быстрым решением — я должен был убедиться, что и Рекс здесь, и Тали еще не умерла. В общем, ничего экстраординарного, хотя делать это прямо в башне Совета — тот еще экстрим.

— Хэмминг! — позвал меня Шепард, на что я моментально откликнулся и быстро подошел. — Слушай внимательно. Мы отправляемся к одному торговцу информацией. Ты свое дело сделал, потому лучше отправься в свой офис и…

— То есть вам точно не нужна информация, что одного из агентов Серого Посредника перекупил наш подозреваемый? — я выключил инструментрон и посмотрел прямо в глаза Джону. — Я только что влез кое-куда и…

— Шепард, — голос Удины был измученным, как и его осунувшееся лицо, — нашим делом заинтересовался один из лучших специалистов по кибервойне на всей территории Альянса. А вы его отсылаете. Не совсем умно с вашей стороны.

— Но он гражданский! — хлопнул Андерсен кулаком по ладони. — Ему нечего делать на сверхсекретных операциях!

— Он гражданский из Корпорации, которая управляет всем Восточным Сектором, Андерсен, — Удина цыкнул языком. — Он в своей тарелке, в отличие от ваших бойцов. Он привык к расследованиям, интригам и минимизации жертв. И без него мы бы не сумели заставить Совет задуматься.

— Но Сарен все еще спектр! — рыкнул Андерсен, зло взглянув на Удину.

— Официально ему верят, — усмехнулся я. — Но не до конца. Осадочек-то есть. Да и меня наверняка захотят прикончить — я же тоже видел то, что видел ты, Шепард. И зря вы упомянули о видениях, это позволило ему настроить против вас двух из трех советников…

— Азари ты уболтал, — усмехнулся Удина. — Молодец. Обычно она всегда одергивает…

— Вы ее сексуально не привлекаете, — в ответ я выдал не менее многозначительную усмешку. — А вот я… Вы же понимаете, господин посол…

— Хватит шуток, — вздохнул Андерсен. — Мы уже поняли, что вы, Удина, со старшим Хэммингом знакомы. Может быть, стоит все-таки приступить к работе? Все равно, без дополнительной информации нам не за что ухватиться!

— Отлично, — вздохнул Удина. — Шепард, идите к Барла Вону, а господин Хэмминг направится прямиком в Логово Коры, к бывшему офицеру Си-Сек Харкину. Вы умеете не вызывать то самое чувство, которое появляется у контингента, собирающегося там, от общения с военными Альянса при исполнении…

— Вы имеете в виду отвращение, посол? — я не могу без шуток, Андерсен, не смотри на меня так, будто жаждешь прикончить!

— Нет, Хэмминг, — Удина все-таки позволил себе засмеяться, на что и Шепард, и Андерсен, не говоря уж об Эшли с Аленко, глазели как на Джокера, танцующего балет. — Я имел в виду подозрительность. Всего лишь обыкновенная, заставляющая вытащить оружие, подозрительность.

Есть длины волн, которые люди не могут видеть, звуки, которые люди не могут слышать, и может, у компьютеров есть мысли, которые люди не могут думать.

Ричард Уэсли Хэмминг

Торжество разума заключается в том, чтобы сосуществовать с теми, кто разума не имеет.

Франсуа Вольтер

— Господин Хэмминг прибыл на Цитадель, — доложила миловидная, совсем еще юная, азари и замолкла в ожидании.

У нее были красивые фиалковые глаза, внешний признак генетического родства в виде турианских «полос» и тонкая фигурка азарийской «девы». Грация ее была природной, почти неосознанной и по-своему притягательной, но мужчина, которому она докладывалась, всегда совершенно равнодушно относился к любым прелестям. Во всяком случае, на лице его могли отражаться лишь три эмоции — отвращение, приветливость и подозрительность. А сейчас ему тем более было не до выражения эмоций. Длинные волосы были распущены — только одна крупная косичка выбивалась из общей массы, чуть прикрывая ухо. Азари не знала, что это значит, но подозревала, что как-то связано с любимым времяпровождением непосредственного начальника, не заметить которое за несколько лет работы с ним было невозможно. Капсулы Присутствия, игры Присутствия, книги, костюмы, фразы, оружие... Азари не была дурой, и понимала, что за каменным лицом может скрываться что-то более яркое. Но отсутствие эмоций обескураживало.

— Ему наверняка понадобится помощь, потому как, судя по информации, которую нам преподнесла Служба Безопасности… — девушка продолжила свой доклад, не смотря на кажущееся отсутствие реакции. — Господин Дайнмар?

Она взглянула на сидящего в капсуле мужчину. Его глаза были закрыты, но деятельность капсулы была уже приостановлена, о чем говорили наружные датчики. Азари поняла, что ее внимательно слушают, и потому гораздо более смело продолжила свой доклад.

— Он вернулся отнюдь не на нашем фрегате. Малый фрегат Альянса Систем, SR1 «Нормандия». Лояльные Корпорации члены экипажа — четыре человека. Еще пятеро имеют в интересах продукцию компании «Рубикон». Пилот, что интересно, является владельцем премиум-капсулы. Выиграл по акции, проводившейся официальным медицинским корпусом «Биозиса». Синдром Вролика, неизлечимо. Можно завербовать. Командующий кораблем, по непроверенным источникам, должен был стать первым человеком-спектром. Желательно не допускать общения господина Хэмминга и этого Анедерсена. С Хэммингом-старшим было несколько бурных споров… Правда, в базах не указано где именно и по какому поводу… Странно.

— Это дела минувших дней. Спасибо за доклад, — беловолосый молодой мужчина разлепил губы внутри капсулы, но звук донесся из внешнего динамика. — Илена, почему ты мне это говоришь именно сейчас? К тому же Хэмминг вполне в состоянии справиться самостоятельно.

— Вы его ближайший помощник, — пожала плечами азари. — И родственник… — она запнулась, но все-таки договорила. — Тоже ближайший. Вам это должно быть важно. Кстати… Одна из моих сестер работает секретарем в Совете. Вероятность того, что господин Хэмминг должен будет рассказать Совету о произошедшем с ним, крайне велика, потому…

— Он захочет это сделать, — перебил Дайнмар. — Он всегда влипает в истории, потому что хочет узнать истину хотя бы для личного пользования. Потому он не пройдет мимо этого преступления… А судя по отчетам наемников и сканерам систем в их костюмах, все это смахивает на огромный запланированный теракт. Как известно, Специальный Корпус Тактической Разведки отличные террористы от власти…

— Для того и создавались, — усмехнулась азари, уже давно привыкшая к довольно-таки несмешному черному юмору своего непосредственного начальника. — Сарен-Спектр имеет множество привилегий, как лучший из лучших. Совет вряд ли прислушается к голословным обвинениям.

— Подготовь складный отчет для Хэмминга, чтобы можно было предоставить Совету прямо на заседании и убедить их хотя бы начать подозревать Сарена. И еще свяжись со своей сестрой. Попроси предупредить охрану по поводу нашего босса. А то ведь могут и не пустить.

— Из чистой и незамутненной турианской вредности, — хмыкнула молодая азари и включила инструментрон, занявшись делом прямо на месте. — Знакомо.

Дайнмар в который раз подумал, что его Создатель умеет подбирать персонал. Юная Илена Т’Эрил была дочерью хорошей подруги Советницы Т’Эвос, матриарха Гарисы. А у матриарха Гарисы было еще пятеро дочерей. Причем все, как на подбор, умные, красивые, разносторонние и очень, повторюсь, очень полезные. Семейные узы у сестер были на уровне, не смотря на разных отцов. К тому же разные фамилии и совершенно различный возраст не могли дать повод подозревать их без дополнительного расследования в родстве. И одной из этих дочерей была Тэла Вазир. Великолепный и успешный Спектр с маленькими темными делишками, разоблачавшая криминальные синдикаты, расследовавшая крупные дела. выходившие за юрисдикцию официальной власти, и иногда сливавшая информацию Корпорации.

Хэмминг бы даже сказал, что азари была Спектром с «теневыми» делишками, если бы знал, до чего докопался его деятельный Искусственный Интеллект.

Губы смартхаска разошлись в приветливой улыбке, когда азари удалилась, грациозно и совершенно не специально покачивая бедрами и на ходу начиная составлять отчет — до этого девушка закончила сеанс связи с сестрой и решила удалиться, дабы не мешать своему непосредственному начальнику делать свои загадочные дела в Капсуле Абсолютного Присутствия. Визоры, находившиеся на потолке, в том числе и в коридоре за уже закрывшейся дверью, можно сказать, прикипели к округлостям молоденькой азари, поражавшей своей целеустремленностью и преданностью делу как самого Хэмминга, так и незадачливого «родственника» этого Хэмминга. Улыбка на бледном лице стала чуть шире, когда девушка выронила из-за спешки КПК, который до этого придерживался локотком, и начала его поднимать, будучи одета в платье по человеческой моде, хоть и с азарийскими вкраплениями в виде высокого воротника, прикрывающего шею.

Ножки были отпад.

Тело Дайнмара все еще не поспевало за разумом.

* * *

— Лейф Кеннет Хэмминг? — переспросил турианец. — Не могла бы ты прислать приемлемое фото, скан ДНК и еще хотя бы объяснить причину твоей заботы, Лорина? Я ведь могу начать подозревать, что тебе там, на другом конце, кто-то угрожает… Прижимает тебя к стене и щекочет горло своим ножом… У тебя такой усталый голос, Лорина, не отговаривайся. Я ведь могу прийти к тебе за разъяснениями. А потом мы поиграем с моим… ножом…

Напарник любителя пофлиртовать немного завистливо взглянул на друга и задумчиво поскреб мандибулу пальцем — в перчатках подобное проделывать было удобно только таким толстошкурым тварям как кроганы, ну и, собственно, турианцам. Одному из этих «тварей» Ринис Давин был должен денег и совсем недавно узнал, что придется отдавать в ближайшее время. Грусть в глазах незадачливого представителя Службы Безопасности Цитадели была вызвана тем, что Урднот Рекс вряд ли будет рад узнать, что тот упертый турианец, что закономерно упился в хлам, решив побороть крогана, кстати, на радостях от первой премии, оказался СБ-шником. Ровно пол часа назад пришло оповещение по каналам С-Sec, что Урднот Рекс был замечен в космопорте и закономерно отправился в Логово Коры.

Теперь Ринис раздумывал, отпроситься ли у старшего по званию на внеплановую прогулку, дабы засвидетельствовать крогану не то чтобы почтение — все же, кроганы для турианца были все теми же «тварями» даже после неплохой пьянки, а, скорее, наличие совести и честности у турианцев даже в мелочах. Подобные вещи доказывать этот турианец любил, хотя признаться сам себе по каким именно причинам он все-таки не мог, не смотря на всю свою «честность-по-жизни» в самом что ни на есть турианском стиле.

В свое время турианцы использовали совершенно не соотносящуюся с их декларируемыми моральными нормами вещь, причем именно против этих «тварей». Без сомнений, обыкновенный гражданин Турианской Иерархии, коим совершенно точно являлся Ринис Давин, понимал жестокость, совершенную предками. Но будучи образованным турианцем, Ринис также осознавал тот факт, что саларианцы до этого искусственно увеличили рождаемость кроганов, не дав им в достаточной мере эволюционировать самостоятельно, причем использовали они при прогнозировании последствий явно метод моделирования, потому что только такой метод мог дать положительный результат при оценке пользы от совершенных саларианцами, при несомненном попустительстве азари, действий.

В дальнейшем, уже при придумке генофага, методом экстраполяции было выведено, что если кроганы продолжат бесконтрольно размножаться, они займут ведущую роль в пространстве галактики, применив подавление либо тотальное уничтожение на сопротивляющиеся виды. Турианцы ввязались в конфликт, к тому моменту точно для себя зная, что их долгожданный выход в большой космос под угрозой, причем под угрозой, с которой можно справиться. Во всяком случае, уверенность в своих силах и силах своих войск — это также отличительная черта любого добропорядочного обыкновенного гражданина Турианской Иерархии.

Полудикое общество ящеров-долгожителей, обязанных всей своей мощью доброте Совета, было не способно оценить масштаб угрозы от более слабых физически, но гораздо более развитых умственно, видов, и, тем более, кроганы бы не стали бояться последствий от войны. Этот крайне прозрачный факт показывал их родной мир. Саларианцы же не понимали простой истины — кроганов не запугать. Ведь не зря же говорят, запугивая воина, знай, что только слабый духом падет — сильный же будет сопротивляться еще яростней, даже если он слаб телом. Ни саларианцам, ни азари этого было не понять. Малочисленная раса кратко и, в большинстве своем, тускло живущих большеглазых задохликов с идеальной памятью и быстрым метаболизмом никогда, не смотря на весь свой ум, не поймут прирожденных убийц и воинов, даже если сами умеют убивать, но все же скрытно, не на прямую, не говоря о своих намерениях, не бросая вызов. Азари, объединившиеся в один улей уже давным-давно просто потому, что войны для их психологии и социального развития — это неприемлемо, в виду ценности каждой жизни, были для восприятия Риниса, можно сказать, антикроганами, не смотря на биотическую силу, профессиональные навыки ведения боевых действий, ежели таковые представителями этого вида все-таки велись, и, конечно же, несомненный изначальный цепкий разум, помноженный на приобретенную навязчивую мудрость.

Кроганы получили не по их умственным возможностям — после войны с рахни. Затем они получили по способностям — во время освоения все новых и новых колоний культура и наука кроганов процветала как никогда ранее, вернее, на совершенно новом уровне. А затем они закономерно обнаглели. Рыцари стали наемниками, а те, кто раньше хотел просто выжить, возжелали власти и еще большей силы. В конечном итоге кроганы получили по заслугам.

Ринис Давин ни в коем случае не ненавидел кроганов и, тем более, Урднота Рекса в частности. Но он все равно не понимал, почему все кроганы так носятся с этим генофагом. Тысяча яиц откладываются одной самкой в течении года, не хотите ли? В одной турианской семье может родиться один, два, может быть, три ребенка, но не тысяча. При всем при том их культура и социум не предполагают стабильной семейной ячейки. Неравные условия получались. Их просто уравняли, заодно применив немного психологии. Простое, хоть и не совсем банальное, торжество разума.

Причем не саларианского.

Отнюдь.

Ринис Давин, отпросившийся со службы для встречи со своим другом-кроганом, был в этом несомненно убежден.

Все было разумно.

* * *

— О, Ринис Давин, знакомые всё лица! — двинул мандибулами бармен-турианец. — Вы что, тоже за этим? — он показал кивком на разворачивавшуюся возле дверей в VIP-зону сцену с участием двух кроганов, одного турианца и двух людей. — Тут вроде и так жарковато, не находите? Мы ведь знаем, что я знаю…

— В Логове Коры всегда жарко, — перебил одного из, как оказалось, осведомителей Ринис, демонстративно скользнув взглядом по танцующим азари. — Вы их вызвали? — турианец чуть подал голову вперед. — Плохой шаг.

— Да, я, — стал серьезнее бармен и насторожился. — А что, не стоило?

— Нет, — Ринис усмехнулся. — Думаю, сегодня вам перешлют последнюю премию, и мы попросим вас подписать договор о неразглашении.

— Отлично, — помрачнел турианец. — Зайду к вам на неделе, ну а уволюсь сегодня, скорее всего, под предлогом опасения за свою жизнь…

— Отлично, — Риниc Давин издал смешок и отшагнул назад, завершая разговор. — Тут как раз кроган буянит…

В ближайшие пол часа свершились две знаменательные вещи. Первая вещь — кроган послушался турианца, дабы не бить знакомую морду, не наживать еще больших проблем с СБЦ и, плюс ко всему, еще и войдя в положение офицера при исполнении, что было совсем не в духе кроганов. Вероятно, дело было в том, что кроган совершенно точно считал своим приятелем того, с кем пил-кутил-сражался, и потому вбивать этого турианца в стену или портить морду лица было бы не слишком по-приятельски. Все-таки, звание кроганского друга необходимо заслужить, не иначе. И вторая вещь — в Логово Коры ввалился, неся на себе всего лишь пистолет, глуповатого вида обеспеченный юноша…

Так подумал лишь людской контингент, потому как лишь людской контингент способен отличить людскую одежду модную от одежды дорогой и старомодной, но от этого не лишенной стиля. Было видно, что этот юноша не прост, потому как и индикатор щита, и неопознанный пистолет на поясе говорили о состоянии если не великом, так уж точно достаточном для покупки лицензии на ношение незарегистрированного в реестре оружия и без сомнений достаточном для намеренного создания стильного пояска в «гражданском» стиле с немаленьким уровнем щита. А еще очки! Правда, эти очки узнал только один из посетителей человеческого вида, так что не считается, хотя они могут стать отличной приметой этого парня, если знать, что он с ними расстается только в постели и в душе, ну а так — все наверняка подумали, что парень просто пытается скрыть лицо.

Мрачный бармен и остальная кучка, все же, гораздо более веселых, благодаря крепким напиткам и вертящим попками девицам, ксеносов поняли, что у парня денег гораздо больше, чем он способен потратить на самого себя, когда он включил инструментрон, чтобы расплатиться за напиток. Сияющий золотистым светом инструментрон? Не оранжевый, не желтый, не красноватый, как у некоторых индивидуумов, нет! Золотистый!

«И это они еще не знают о моих ДНК-кодерах…» — подумал не менее мрачный, чем все здесь, Хэмминг и глотнул довольно-таки крепкую, но не слишком, синюю азарийскую бурду, которую он привык заказывать за те полгода на Тессии, на протяжении которых рассматривалась правомочность его публикаций на территории Республик Азари, в частности, и систем Совета, в целом. Лейф поморщился и выпил весь стакан, понимая, что ему и его будущему собеседнику, досье которого он усиленно штудировал по дороге в бар вместо того, чтобы управлять каром, нужно нечто более крепкое. — «А то бы раздели, разорвали и зарыли поглубже… Думаю, водка подойдет.»

— И попрошу за мой стол через пять минут прислать водки, — Хэмминг уставился на турианца крайне подозрительным взглядом. — Или у вас нет водки?

— Вод-ка, — проскрипел бармен через вокодер и покивал. — Довольно-таки редкий заказ. Обычно заказывает лишь пара-тройка клиентов. Вам триста грамм, пятьсот или…

— Мне бутылку. Можно литровую, можно полтарашку, — вздохнул Хэмминг, понимая, что ситуация в лучшем ресторане Цитадели вряд ли отличается от ситуации в эдакой пародии на припортовый кабак, потому как дело-то все равно происходит именно что на Цитадели. — Такая есть?

— Нет, — если турианец и удивился, то это заметила лишь программа, призванная это подмечать в очках Хэмминга, но уж точно не сам Хэмминг, потому как был он уже крайне рассеян и хмур, ища глазами кого-то за столиками. — Но могу выдать вам по триста грамм.

— Давай штук десять по пятьсот, — вздохнул Хэмминг. — Напиваться долго — не мой стиль. И закусить каких-нибудь… — мужчина подумал и поморщился, как после глотка того азарийского пойла, — кальмарчиков, что ли...

Приблизительно через час из бара нетвердой походкой буквально выползли два русских человека.

Бармен-турианец несколько обалдел, даже немного раскрыв мандибулы и показав пасть, полную острых зубов, когда Харкин, вечно угрюмый пьянчуга, искренне лыбился во все зубы, что, как помнил турианец, означало высшую степень радости у хуманов. Причем лыбился он на плече у не менее счастливого, хоть и улыбающегося несколько устало, Хэмминга.

Турианец понял, что отдых богача удался на славу, хоть и заметил, что вслед за ним и его другом отправились ребята Фиста. Немного подумав, бармен вспомнил, что не слишком любит людей, своего непосредственного начальника и при всем при том еще и собирается увольняться. Прикинув что-то в своей голове, он открыл на инструментроне терминал входящих вложений и посмотрел номер идентификационной карты своего последнего, внешне запоминающегося в основном только своим абсолютно белым волосяным покровом, посетителя.

Фист ведь человек, пока что непосредственный начальник, а для полного удовлетворения турианской природной вредности — нападать шестерым вооруженным бандитам на двух пьяных людей как-то нечестно…

А турианская вредность это, все-таки, немного мутировавшая турианская честность. Всего лишь честность, в которой есть место разумному планированию и рациональной осторожности.

* * *

«Рыцарства нет,» — мрачно подумал Хэмминг, вытирая заляпанную в синей крови руку об одежду Харкина, который был уже в состоянии нестояния, потому не мог противиться, да еще и ощутимо ранен, потому как понадеялся на укрытие, а оно разлетелось вдребезги, а осколок рассек ему щеку. — «И вызову-ка я кар…»

— Дельта, — устало произнес человек. — Давай ко мне. Да. Двое. К клинике Мишель. Ах, там, значит, ребята Фиста… Ну, тогда сообщишь мне до того, как мы туда подъедем, о том, приехал ли наш главный герой туда или нет. Харкин, кстати, нормальный мужик оказался, как ни странно… — Хэмминг задумчиво посмотрел на лысину бывшего офицера Си-Сек и усмехнулся. — Что-то я не удивлен. Русский посол, русский первый СБ-шник Цитадели… — кряхтя, Хэмминг закинул себе на плечо окровавленную тушу Харкина и направился в сторону остановки каров, чтобы сразу же закинуть в уже спешащую машинку свою тяжкую ношу. — Наша худшая черта во всей красе, если что! Еще Шепарда русского не хватало, черт возьми. Да, Дай… тьфу-ты, Дельта, я прекрасно помню досье Шепарда, но помечтать-то можно! Нет, я не потерял мозги в бою, не бойся, просто не обращай внимания. Я, когда пьяный, всегда такой. Да, я еще и пьяный. Тьфу на тебя, дурак. Подлетел уже, соловей? Да, бегу-бегу… Грузик, ебать, нехилый подобрал я!

Хэмминг, уже понемногу перешедший на стиль изложения своих мыслей а ля «Магистр Йода», в первую очередь запихнул ухнувший из последних сил полутруп на заднее сиденье, а сам приземлился вперед, на место водителя.

— Тпру, лошадка! — выкрикнул Хэмминг, и в самом деле запьяневший от кристально чистой и очень качественной водочки, между прочим после крайне долгого воздержания.

Кар, как ни странно, тронулся. Причем ни одна камера не могла с уверенностью подтвердить личность Хэмминга еще с выхода двух пьяных тел из бара.

Дайнмар Хадрим умел правильно суетиться для своего папани, тут уж ничего не поделаешь… Не зря был Хранителем Разума* назван, что уж тут...

Именно об этом, довольно прикрыв глаза, думал Лейф Кеннет Хэмминг, летя вперед к приключениям, вернее, к клинике доктора Мишель. Идти было всяко дольше — тут все-таки не компьютерная игра.

Гарруса, как и Шепарда с компанией, там еще не было.

*Хранитель Разума — на языке драконов из мира Нирн, "The Elder Scrolls", будет Дайнмар Хадрим. Изначально назван так, потому что носитель имени — лучший из возможных Искусственный Интеллект (не считая Жнецов, но их лучшими считать нельзя, потому как больно ограниченные ребята, однако, да и лучший — всегда свой, лучшего врага не бывает, потому как лучший враг — мертвый враг, если враг этот настоящий, и для умерщвления его тебе не придется нарушать уголовный кодекс).

...Но что еще хуже: люди грубыми руками ухватывают самый росток и кричат: "вот он, мы нашли его, мы теперь знаем его, возрастим его. Любовь! Любовь! высшее чувство, вот оно!", и люди начинают пересаживать его, исправлять его и захватывают, заминают его так, что росток умирает, не расцветши, и те же или другие люди говорят: все это вздор, пустяки, сентиментальность. Росток любви, при проявлении своем нежный, не терпящий прикосновения, могущественен только при своем разросте. Все, что будут делать над ним люди, только хуже для него. Ему нужно одного, — того, чтобы ничто не скрывало от него солнца разума, которое одно возращает его...

Л. Н. Толстой. "О жизни."

Красота Цитадели неимоверно поражала, заставив бы любого забыть тайну этой гигантской станции и всего лишь продолжать любоваться красотой огней и скоростей.

Но, конечно, не продумывать бредовые идеи угона или разрушения, чем собственно я и занимался, ведь я всегда был совершенно ненормальным и совершенно точно не "любым". Забывать что-то настолько жуткое я, даже для собственного удовольствия, не умею — как ещё с ума не сошёл, но в отличие от мозга савантистов моя нервная система хоть и угнеталась как применением биотики, так и напряжением извилин, она была гораздо более развита и крепка, если сравнивать с обычной человеческой. Она была категорически аномальной, и именно поэтому я таскал кодер ДНК, не снимая, чтобы меня по чистой случайности не захотели разобрать на кусочки все желающие.

Мне кажется, даже кварианцы бы не остались в стороне, будь у них такая возможность. Другое дело, что у людей совершенно нет информации по космическим цыганам, и это неплохой повод разобрать парочку кварианцев на составляющие. Так что в этих крамольных поползновениях на чужие жизни все виды вполне себе одинаковы. А ведь я еще до сих пор не исполнил заветную мечту фанатов Тали — не посмотрел кварианцу в лицо!

Хотя что уж тут, мне бы хоть одного представителя этих мутношлемых спасти, вернее, представительницу! Что, кстати, интересно, азари с кварианскими отцами имеют чёткие потемнения на месте бровей, как, к примеру, Бенезия. Ну а Лиара так вообще отдельная история! Сейчас, зная достаточно много об азари — все же, я как профессионал не мог не углубиться больше, чем надо, а с имеющимися ресурсами это дошло до докторской и парочки открытий — я могу совершенно уверенно назвать внешние признаки отца азари и к тому же отца отца, просто посмотрев на лицо азари и ее голову в целом. C Лиарой я вживую ещё не общался, но ее внешний облик вверг меня после лёгкого анализа в не слишком лёгкий ступор. Передавшийся от матери-азари ген этих "бровок" — ладно, всего лишь потемнения в области, где у людей находятся брови, и нет, она их не подрисовывает, помню я такие фанатские теории, хотя было бы весело. Но вот что-то вроде чешуек на кожных головных складках — это, если посмотреть, жутко заметно в виду их белого цветf, да и без сомнений говорит о сильном кроганском гене. Как Лиара еще не нашла своего отца, я просто не понимаю — отношения Этиты и Бенезии ведь не были очень уж тайными. Конечно, узор этой чешуи не продолжается, как у Этиты, вплоть до щек... В общем, мне кажется, что Лиара просто забила на поиски отца, решив не копаться в этом, раз маме её явно неприятно вспоминать. Чистокровные все такие — немного стесняются этого факта. Но все равно прочесать круг общения собственной матери это не так уж трудно, если задаться целью! Кажется мне, пока что доктор Т'Сони слишком подросток, чтобы действовать всегда целенаправленно не только в исследованиях, но и в других вещах, ну и встречаться заодно с последствиями своих действий, которые принесли бы неприятные мгновения её матушке, как пить дать.

Очень необычная для азари эта Лиара, не просто внешне, я могу говорить в таком роде в основном только про научные взгляды. Хотя с ними я могу быть согласен только лишь потому, что доказательства имеются, но вот у остальных азари-то их не было и нет. Потому если бы мне дали прочитать некоторые ее научные работы в отрыве от моих знаний, то я бы отреагировал почти так же, как и на работу, пытающуюся провести реконструкцию жизни на Земле в палеогене — указал на категорическую бездоказательность в виду невозможности прогнозирования и отсутствия практического интереса в расширении работы у спонсоров.

Я вздохнул, переводя взгляд с досье на объёмное изображение лица Т'Сони, и подметил тот факт, что азари мне совершенно точно интересна как учёный и личность, но мне крайне плевать на тот факт, что любой так называемый "Лиарофан" все бы отдал за встречу с этой пока что пороху не нюхавшей девчонкой. Конечно, она красивая, да, но все азари красивы и умны, хотя каждая по-своему. Ленивых азари вообще не существует, ведь чувство, будто их сущность — действие. Всегда в движении, когда мысли, когда тело, но все равно, ими нельзя не восхищаться. Но нельзя и не признать некоторые проблемы их общества, связанные как с историческими последствиями, так и с последствиями влияния социума на представителей различных слоев их общества.

Лиара была дочерью двух Матриархов, чистокровной азари и сильным, достаточно развитым биотиком. Ничего у меня с ней и быть не может, потому что я совершенно точно не смогу уйти для нее на второй план, если она полюбит меня. Она будет помогать мне, а не Шепарду. А ведь я сглупил, и все знают, что я тоже подсоединялся к протеанской технологии, так что интерес может проявиться и ко мне тоже. Но я пока не знаю Шепарда достаточно — вдруг он ксенофоб, хоть и не слишком радикальный? Да и Эшли, что бы кто ни говорил, ко мне просто тянет, как к мужчине, а вот с Шепардом у нее может что-то получиться стоящее. Ну а Лиара... Слишком уж она молода для азари, и если она меня полюбит, я не смогу избежать собственных чувств. Да и измены с Мирандой, в которую я уже влюблен, не пройдут, я уверен. И как-то совсем не хочется полноценно, то есть, с обоюдной передачей эмоций "обнимать вечность" с настолько умной девушкой, которая и дважды два помножит, и логарифм в глотку запихнет, прежде его так отлогарифмировав, что потом неповадно будет.

Проще говоря, тот день, когда я скажу про взрослую азари — "бедная девочка" или "хрупкая невинная девушка" станет для меня не просто знаковым, а, скорее, легендарным и достойным войти в анналы. И любые объятия вечности я предпочту совершать, только если контроль будет осуществляться с моей стороны, но я еще не настолько погрузился в безумие, чтобы перестать быть параноиком и желать собственного разоблачения. Да, Лиара поверит в магию просто потому, что иначе она никак не сможет объяснить мое вероятное спасение ее матери. Но рассказывать о своем происхождении и открывать шкаф, чтобы продемонстрировать кладбище зомби, я просто не имею права.

А сейчас пора.

Гаррус и Шепард уже на месте и даже уже спасли от людей Фиста ту госпожу доктора-информатора. Человек не самой чистой совести, но не самых худших правил, будем говорить. Я ожидал компанию, состоящую из трех людей и одного турианца, через пару минут возле транспортного терминала — просто в наглую держал кар.

Я в последний раз скользнул взглядом по приятному и отчасти знакомому личику азари, хоть и не похожему на игровой аналог ничем, кроме больших глаз и цвета головных отростков, и отключил просмотр досье. Шепард уже вышел из дверей клиники, и я с раздосадовано осознал, что он совершенно точно увидел, как я пялюсь на какую-то азари. Собственно, это увидел даже Гаррус, который выходил следом за Джоном и смотрел, как и любой следак, на всё подозрительное просто по инерции, привитой на службе для вящей пользы, но на данный момент совсем некстати проявленной.

— Нам что, необходимо теперь еще и какую-то азари искать? — удивилась Эшли, подходя ко мне настолько близко, насколько это вообще прилично, и хлопая с размаху по предплечью. — И вообще, ты что там нарасследовал, даблдок?

Я с интересом уставился на Гарруса и ответил Эшли, все так же смотря на него.

— Азари связана с кое-чем другим, к делу относящимся косвенно, но совершенно не к данной ситуации, — я пожал плечами и поджал губы. — Информация о перекупленном агенте подтвердилась?

— Что за агент? — привычным и очень знакомым вибрирующим голосом спросил турианец. — И кто-нибудь мне скажет, наши планы меняются в связи с присутствием здесь этого человека или нет?

Вроде бы не сказал ничего особенного, но я почему-то ярко и остро ощутил странное чувство, похожее больше на то, как если скатиться со старой детской горки, будучи взрослым. Все очарование момента теряется, а горка становится не приятным воспоминанием, а частью интерьера детского сада, через который порой можно пройти, чтобы добраться до дома быстрее. Ко мне пришло разочарование и уже порядком подзабытая горечь, оповещающая о том факте, что мы все-таки в реальном мире, где каждый — не просто герой с описанием на пару абзацев, а отдельная личность и такой же, как ты. Считаться с ним, с законами, с социумом, с проблемами и некой особой психологии, труднодоступной из-за своей чужеродной природы.

— Рад знакомству, меня зовут Лейф Кеннет Хэмминг, или как зовёт меня Уильямс...

"Уильямс, которую еще не повысили, заметь," — фыркнул в ухо Дайнмар, а я решил для себя как-нибудь очень аккуратно поздравить ее с будущим назначением, все же, оно связано не с самыми лучшими воспоминаниями.

— Даблдок! — заполнила Уильямс паузу, вызванную моим легким ступором, и улыбнулась, сложив руки на груди. — Надеюсь, ты выяснил, что к чему у этого Харкина? Это он сказал турианца здесь искать? И почему от тебя... Несет спиртом?!

— Поменьше вопросов, — я поморщился от громких звуков и посмотрел на Шепарда. — Харкин оказался неплохим мужиком, мы выпили, потом на нас, уже вне клуба, напали, так что можно идти допрашивать Фиста, потому как он именно тот агент Теневого Посредника, который умудрился его предать ради Сарена. Вернее, за его деньги.

— Фист предал Посредника... — клокочуще вздохнул Гаррус. — У Фиста очень много бойцов, и если та кварианка у него... — турианец скрежетнул мандибулами. — Сарен просто... просто...

— Уделал бы нас, не будь я предусмотрительным настолько, насколько я вообще могу быть! — я постарался улыбнуться как можно более зловеще.

— У тебя что, снова есть под боком взвод наёмников? — с тоскливым выражением на лице спросил Аленко, и не пытаясь скрывать свои эмоции. — Или ты еще что-то выдумал?

— Сейчас в СБЦ находится кроган, по непроверенным данным много раз работавший на Теневого Посредника и сейчас также находящийся на миссии. Что интересно, этот кроган — кореш одного безопасника-турианца, потому его с вероятностью в девяносто процентов отпустят в ближайшее время. Это я узнал, прослушав несколько разговоров при помощи камер наблюдения и новейших программ, — я остановил уже было открывшего рот Шепарда своим не слишком ему понравившимся заявлением и продолжил говорить, как ни в чем ни бывало. — Да, я знаю, ты тоже такое хочешь в личное пользование, но что поделать — самодельный эксклюзив и огромные ресурсы, однако.

— Причем тут какой-то кроган? — не выдержал Гаррус и все-таки спросил, хотя я уже и не надеялся на подобный исход. — И кто вы вообще такой, Лейф Кеннет Хэмминг?

— Кроган пришел за головой Фиста. Мы можем и даже должны его использовать. Пробей по базе, — я пожал плечами. — Я вот пробил. Гаррус Вакариан, потомственный СБ-шник, уроженец Палавена и...

— Умолкни, Хэмминг, — закатил глаза Шепард. — Мы торопимся. И кто пойдет за кроганом?

— Ну это уж ты... решай... Командир.

В итоге ничего не успевшего возразить Гарруса запихнули мне в компанию и послали в офис Си-Сек. Я был, конечно, несказанно рад и компании турианца, и последующему знакомству с кроганом из клана Урднот... Я ведь, черт возьми, не Шепард! Мне так просто не упадёт, обязательно проблем не оберусь! Но мое поганое, вернее, испоганенное настроение резко повысила всего лишь одна фраза Эшли. И теперь я точно утвердился в своем несомненном желании с ней подружиться и троллить всех и вся на "Нормандии".

— Когда ты дуешься, Даблдок, ты похож на обиженную лабораторную мышь. Кроган если тебя и препарирует, то только напополам и дробовиком...

— Спасибо, Эшли.

"Уильямс медальку," — хмыкнул Дайнмар. — "А Создатель Тали'Зора пока еще не дошла до места встречи."

— Главное, чтобы не посмертно, медальку-то... — мрачно пробормотал я себе под нос, смотря как троица бойцов Альянса оперативно загружаются в кар. И уже громче, когда они отлетели, я обратился Гаррусу. — Мы их догоним.

— У вас натянутые отношения с коммандером, не так ли? — решил поиграть в проницательность Вакариан. — Очень заметно.

— А больше тебе ничего не заметно? — огрызнулся я, ещё не отойдя от своих мыслей о проблеме Вермайра, но тут понял, что не лучший способ оставить отношения с представителем Турианской Иерархии нейтральными, хамя ему по чем зря. — Я просто порой не понимаю его мотивацию или что-то вроде того.

— Мотивацию?

— Он коммандер Альянса и один из прошедших программу N7, официально первый человек, которого собираются сделать Спектром. А я, как бы, крупный бизнесмен и генетик частной корпорации. Разные у нас с Шепардом принципы, Вакариан.

— С Уильямс тоже, — усмехнулся Гаррус и вызвал кар. — Но это не мешает ей быть в вас влюблённой, не так ли?

— Мне кажется, вы плохо различаете обычное сексуальное притяжение, обусловленное внешностью, гормонами и феромонами, и некие чувства, находящиеся обычно гораздо выше пояса, — Вакариан немного удивился, но появившаяся заинтересованность не помешала ему сесть за руль. Я тоже заскочил в кар и продолжил разговор уже сидя. — Хотя это беда большинства ксеносов да и многих людей, конечно, тоже. Путать реакцию тела с реакцией мозга.

— У турианцев это совершенно точно одно и то же, — наш кар взлетел. — Уж не знаю, как у людей.

— А у турианцев есть понятие платонической любви? — я едва сдержал усмешку, понимая, что большую часть чувств любого турианца решает реакция тела, ведь анатомию прочих жителей галактики такому ксенологу, как я, узнать было вполне уместно.

— Кто такой Платон и чем он отличился? — турианец пошло — не знаю, как я это понял, если учесть, что и хихиканья-то не было — хихикнул и выдвинул предположение. — Новую позу придумал, что ли? Ох, любите вы, люди, усложнять все подряд...

— А у вас все легко и просто. Войну уже однажды так начали, жертвы Порядка... — пробурчал я.

— Какие-то претензии? — скатился на шипение турианец. — Я только из-за Шепарда тебе не врежу после того, как мы выйдем из кара, уяснил?! Время терять нельзя!

— Да все яснее ясного, я мальчик понятливый, — я пожал плечами и указал пальцем на освободившуюся площадку для парковки.

— Давай сюда, добежать недалеко будет. А по поводу Платона... — я вылез из кара и усмехнулся. — Экстранет в помощь, Вакариан.

— Кстати, Хэмминг, — остановился он в паре шагов от дверей лифта и обернулся ко мне, — ты почему с Шепардом? Или ты против Сарена?

— Я за человечество, — пожал я плечами и перевел с Гарруса взгляд на лифт.

Лифт подошёл, створки открылись, но вот он был отнюдь не пустым. Кроган и турианец, тип "мирно переговаривающиеся" — это что-то новенькое, причем не только для меня, бедного слабонервного человека, но еще и для турианского следователя, видевшего много чего необычного, не то, что я, обычный земной да коренной. И вот не знаю смеяться мне или плакать.

Потому что прямо передо мной остановился Урднот Рекс.

— Это ты со мной связался с полчаса назад, Белый? — пробасил он, не замечая, как разительно меняется выражение лица моего ситуативного напарника. А если бы и заметил, то попросту бы наплевал. Это я, нервный человечишка, успел приглядеться и проанализировать, иначе я бы не сумел отскочить от пистолета, направленного Вакарианом в мою сторону. — Что за?! — кроган заслонил меня и молниеносно вытащил дробовик. — Я тебя пришью, пыжак костяной! Белый, я хотел сказать, что согласен, — прорычал он через плечо.

— Я рад, — спокойствие далось мне с трудом, потому как я судорожно перебирал варианты. Их было мало, но все, как на подбор, либо связанные с Хадримом, либо происходящие от Цербера. Все решил пиликнувший вызов на инструментроне. Я не стал отвечать, потому что просек план Дайна и заодно получил заряд уверенности, чтобы усмирить вышедшую из-под контроля ситуацию. — А теперь все опустили оружие и слушаем меня.

У меня было, что сказать конструктивного, хотя мата было, без сомнений, гораздо больше.

А еще я хотел кого-нибудь прибить.

Надежда, говорят, умирает последней.

А Ситис, говорят, требует жертв.

Хотя и то, и другое вранье.

* * *

— Вы что как с цепи сорвались? — бурчал я, уже разъяснив всю ситуацию, но никак не успокаиваясь. — Вы придурки, оружием махать? Ладно ты, турианский бунтарь, блин, но кроган-воевода туда же! Мозги ведь есть, черт тебя дери, так какого хрена не используешь?!

— Рефлексы, — вздохнул Урднот. — Но я тебя понял.

— У меня тоже рефлексы, — проскрипел Гаррус. — Откуда мне знать, почему передо мной внезапно появляется один из наиболее опасных ликвидаторов, что мне вообще знакомы?

— Возможно, потому что его отпустила Служба Безопасности? — я поднял брови и развел руками. — Ну как бы он оттуда спокойно вышел, если бы его задерживали всерьез? Не знаю, как у вас, здесь, на Цитадели, но на Земле в моем Секторе, зная мощь кроганов-мастеров боя...

— А не пора ли нам догонять Шепарда? — перебил меня турианец. — Кстати, откуда вы узнали о том, что Урднот Рекс в здании СБЦ? Ведь его ОФИЦИАЛЬНО здесь и не было. Мне оповещение не пришло. Я знал, что он на Цитадели, но о его перемещениях...

— Бармен, камеры, Харкин и дедуктивный метод. Хоть вы и высококвалифицированный и, я бы даже сказал, топовый агент Службы Безопасности, но моего мониторинга ситуации у вас нет. И я не хвастаюсь. Я бы очень хотел отвязаться от всего этого побыстрее, потому использую значительную часть имеющихся у меня ресурсов.

— А что так? — хохотнул Урднот. — Есть у меня такое ощущение, что у тебя присутствуют яйца, и ты с радостью бросишься в драку!

— Но не против Спектра и не в рукопашную. Все-таки у меня этих яиц не четыре, — хмыкнул я. — Думаю, мы можем идти штурмовать "Логово Коры", не считаете? Мой человек полностью обеспечивает мониторинг передвижений кварианки, и пока что она нигде толком не остановилась. Думаю, все себе представляют, как она испугается, если мы к ней заявимся в таком составе!

— О да, — закатил глаза Гаррус, — уж это я представляю. На моей памяти на Цитадель прибыло всего десяток кварианцев, и все они не слишком хорошо кончили.

— Или стали работать инженерами, хоть и нелегально! — усмехнулся я. — Не стоит так уж принижать их. Я прекрасно знаю, что именно турианский Примарх надавил на Совет Цитадели, заставив действовать по принципам разумности, а не по принципам... хм... чести. Ну, может быть, для турианцев это как раз-таки и было нормальным, но люди бы так поступили вряд ли. Мы бы просто не думали, а бросились в бой, потому как мало ли что гетам в общность взбредет. Хотя бы часть из нас уж точно, я уверен! Особенно если бы кварианцы были нашими вероятными союзниками или нам что-то было от них надо. Большая часть наших религий учит о не слишком большой важности собственной смерти и жертвенности в особо крупных масштабах. Конечно, большинству плевать, да и мало кто решит помереть за просто так. Разум — это хорошо, но если принципы настолько зыбкие в зависимости от ситуации... Нет, все-таки вы хищники, не смотря на организацию. Знаешь, как волки...

— Ты говоришь чушь, — вспылил Гаррус. — И вообще, вероятно, в то время таким образом поступить было нельзя... Мы не можем судить...

— Только мы и можем судить, — покачал я головой. — Мы видим результат. Просто судить уже бессмысленно. Все, кого можно было судить, либо умерли, либо азари. А этих дамочек лучше и легче не трогать. Правда, копаться в прошлом в таком случае лучше подальше от них.

Мы как раз проходили мимо двух разговаривающих азари, а они, почувствовав наше внимание, даже не подали вида, вероятно подумав, что мы смотрим на кого-то из них, как на объект интереса. Но взгляд одной из них упал на нашего крогана, и заставил ее сглотнуть и в странном жесте огладить свой гребень. Папа — турианец, возраст — начало периода матроны, живет с Азари, и это кажется ее сестрица, но спит... С саларианцем? Господи, лучше мне своего мистера Холмса куда подальше запихать, но чертовы очки, выводящие вводные данные, просто не дают расслабиться. Сам-то я рад бы, но получается только во сне, и то, только тогда, когда точно уверен, что в безопасности.

— Это да, — рыкнул кроган, проходя рядом с двумя азари, буквально в парах десятках сантиметров. — Особенно десантниц, — он глухо гыгыхнул. — Но воинов-азари мало! И это чертовски удивляет.

— Соглашусь с тобой, — вздохнул я. — У меня все-таки докторская степень по социальной ксенологии. Азари изучал. Правда, пожить в их мире мне удалось всего-ничего, но информация — она и у рахни информация.

— Не скажи, — хмыкнул Рекс. — Дед говорил, рахни ни черта не соображали. Уж кто-кто, а мой дед прекрасно знал, какого черта кроганов вообще ввязали в войну.

— Вы были спасителями галактики, — пожал я плечами. — Но ваше социальное развитие было довольно-таки искусственным из-за вмешательства саларианцев, и именно поэтому конфликты были неизбежны. У людей есть такая поговорка — приручи волка, посади его на цепь, но он всегда будет смотреть в лес и однажды сорвется. Конечно, не совсем та ситуация, но...

"Кварианка на нижних рынках," — прозвучало у меня в ухе.

— Поспешим, — спохватился я и ускорил шаг. Турианец пошел более пружинисто, а Урднот — размашисто. — Мой помощник ее нашел.

— Задержал? — переспросил Гаррус.

— Говорю же, нашел. Как бы он ее задержал, если... — я прервал сам себя, когда понял, что к Фисту идти не обязательно, а можно просто и легко разрулить все вопросы с самой кварианкой, но есть проблема. — Черт, Рекс, Гаррус, идите и догоняйте Шепарда, а я займусь кварианкой. У меня есть несколько причин так поступить, — предупредил я вопрос уже раздвинувшего мандибулы турианца. — Во-первых, кварианцы не имеют особых предубеждений касательно людей. Насчет кроганов предубеждения есть у всех, а турианцы имеют для нее наверняка неоднозначный образ. Тем более, турианцы в броне Службы Безопасности Цитадели, — я выразительно взглянул на броню Вакариана и цыкнул языком. — А я буду просто проходить мимо. Ну или что-то вроде того.

-Хм... — Урднот задумался. — Мне надо кончить Фиста.

— Ну иди, гаси его, что ли, пока Шепард не успел. Кстати, я правильно помню, СБЦ планировало операцию по... кхм... тому, как бы заставить Фиста занервничать? У него сменился бармен сегодня. Бармен этот был осведомителем. Есть еще одна барменша, Джен, по-моему, или как-то так. Еще неделю назад я с ней связался и затем вышел на детектива Челлика. Позавчера он наконец добился своей цели — мои люди немного помогли ему в этом, став наживкой. Все же, с Цитаделью мои вояки никак не связаны, кроме как редкими командировками в местный офис "Биозиса" или "Рубикона". Ты понимаешь, я думаю, Вакариан, что Фист на самом деле занервничал...

— Ясно, — кивнул Гаррус. — То есть, мне туда стоит идти, потому как Фист усилил охрану.

— В целом, да, — я остановился возле стрелки-направления к нижним рынкам. — Хотя мы с Харкином сегодня немного проредили ряды его головорезов. Мне даже пришлось завозить его домой, потому как в клинику он не захотел. Именно поэтому я не успел к вашему веселью, — я поджал губы. — Но сейчас вы повеселитесь там, а я помогу кварианке.

— Ладно, — через силу согласился Вакариан и встретил взгляд Рекса. Они переглянулись и Вакариан продолжил. — И запомни, все, что ты думаешь о турианцах на самом деле не является и тенью правды. У нас традиции...

— Я лучше знаю, как мне думать, — фыркнул я. — Валите уже.

* * *

вторая половина XXII столетия, когда рождаются подозрения

— Чем ты, мать твою, думал, Хэмминг? — орал на меня Шепард. — Один, черт подери, поперся спасать кварианку от кучи наемников. Ты вообще в себе?! Тебя ведь ранили, черт возьми.

— Во-первых, меня ранили намного раньше. И во-вторых, этой кварианке я только помог, — пожал я плечами. — Тали'Зора, подтвердите.

— Подтвъерждайю, — нервно произнесла кварианка, поглядывавшая на меня немного странно — я не видел, как именно — после того, как я разнес несколькими пассами на инструментроне щиты ее врагов и дал ей шанс их самой дострелять из укрытия, пока их щиты еще не восстановились. — Он всъего лъишь снъемал защъиту с вьрагов.

— Хо! — громыхнул Урднот. — А мне казалось, ты просто биотик и любишь забирать оружие в бою.

— Ну, то что я НЕ биотик, — я даже не смутился верной догадке Рекса, хотя первый порыв был именно такой, — ничто не мешает мне добывать оружие в бою, а не таскать с собой. Хотя от одного пистолета, моего самого любимого многофункционального и собранного моими ребятами, я бы не отказался. Кстати, Тали'Зора, будьте любезны, продемонстрируйте то, ради чего мы, собственно, здесь собрались.

— Хорошьо, — немного недовольно протянула кварианка со своим странным акцентом и включила омни-тул. — Въот запъись пьереговоров Сарена. Я сумъела... достать модуль из поврьеждьенного гета, потому как искала информацью...

— Вероятно, — встрял я, — Тали'Зора — кстати, я до сих пор так и не узнал вашего полного имени — искала информацию по гетам для Флотилии. Кстати, мы в корпорации прорабатывали вероятности вашего конфликта...

— Что? — резко переспросила она. — Что вы вообще можьете знать о войне с гетами? И как вы прогнозьируете наши события, не будучи вообще в курсье?

— Да нет же, это не знание, — я прищурился и почесал подбородок. — У нас есть входные данные и сегодняшний результат. Мы ищем определенного рода информацию или банально придумываем ее, исходя из имеющихся данных, добавляя ее к общей картине событий, и в итоге складывается приличный список из вероятностей, то есть, события, происходившие между точкой А и точкой Б разнятся в деталях, но это неплохой исторический анализ периода. Также помогает в раскрытии всякого рода преступлений, но для этого необходимо несколько дополнительных программ на инструментрон и панель вывода, вроде визора у Вакариана. Ведь чтобы оценивать реальных людей и инопланетян необходимо знать их реакции, как общие физиологические, так и личностные. У людей развита микромимика и ее контролировать в полной мере невозможно, именно поэтому меня трудновато обмануть при личном общении. Если напрячься, то можно читать человека как открытую книгу, но для этого нужен чистый разум и концентрация на предмете оценки, но я стараюсь не расслабляться и в обыденной жизни. Однажды это стоило мне жизни друга.

— Как-то ты... — Эшли помрачнела вслед за мной. — Быстро перешел от вероятностей и микромимики к смерти друга.

— Она была не просто другом. Скорее, названной сестрой, как бы старо это ни звучало, — я усмехнулся. — Так, все, закрыли тему. Когда Совет готов вас встретить? И... Хм, никто не заметил, что у нашего крогана ушиблено колено и, кажется, с частичным разрывом связок?

— Шепард! — обратился Урднот к коммандеру. — Я не...

— Рекс, ты сам говорил, что хочешь за ним охотиться вместе с нами, — пожал плечами Джон и улыбнулся мне многообещающей улыбкой. — Ты, Хэмминг и, — Шепард обозрел немного помятую кварианку, — наша гостья вероятно первые не из нашей команды почувствуют истинную мощь Нормандии — нашего доктора! — Джон театрально свел брови на переносице и с наигранным сожалением положил ладонь на плечо кварианке, которая немного удивилась столь близкому контакту. — Правда, вам, Тали'Зора, придется проехать с нами до Посольств.

— Рекомендую пойти пешком, могут вас сбить, если додумаются, — мрачно предупредил я, пытаясь подвигать плечом, но у меня ничего не получалось — меди-гель сработал давно, но все веселье было в том, что я не приспособлен для нормального восприятия меди-геля, и мне было уже нехорошо. — Я подозреваю перелом, хотя хруста внутри себя вроде бы не слышал, но меня нехило так, — я переглянулся с кварианкой и продолжил, — в рукопашной обнял немаленький турианец час назад, так что мало ли. И я уже, Шепард, довольно-таки неплохо знаю госпожу Чаквас. Я ведь после того, как провалялся без сознания, потом с ней разговаривал...

— О, да, ее, кажется, интересовало отсутствие, — Кайден выделил это слово, как-то многозначительно взглянув мне в глаза, — у тебя биотики. Я сказал ей, что это все твой костюм. Ведь ты соврал нам тогда на высадке, так ведь?

— Да, — я с легким сердцем понял, что Шепард также прислушался к Кайдену, и они посчитали, что я банально скрывал уровень технологий, которые может предоставить Корпорация, ведь совершенно не знал, кто они и чего хотят. — Простите.

* * *

Чаквас на Нормандии меня отругала, выдала всяческих капсул, прежде уточнив мой аллергический список и прочие не зависящие от меня и стабильные для всех людей вещи, а потом отпустила, но я никуда не ушел, оставшись греть больничную койку и смотреть в своих очках, так скажем, "прямую трансляцию" из зала заседания. Чаквас молча переключилась на крогана, но тот был мало заинтересован в происходящим — ему-то с его хваленой регенерацией...

Я отвлекся от просмотра заседания Совета Цитадели и спросил.

— Доктор, все хорошо?

— Гематома под панцирем сойдет через два дня, ну а частичный разрыв ваш оказался растяжением. Вы оценили его как человека.

— Ну, я не профессионал в этом, док, — я пожал плечами. — Урднот, как насчет триста тысяч за помощь Шепарду?

— Я помогаю безвозмездно сейчас, — фыркнул Рекс. — Но если захочешь заняться благотворительностью, Белый, то я не против. Я помню твою благотворительность.

— Урднот Вист передает тебе пламенный удар башкой, — хохотнул я и вновь уставился на экран очков, куда транслировалось из первых происходящее в Зале Совета.

"— Именно! — торжествующе заявил Удина. — Именно это Шепард и обнаружил! И сейчас мы во всем сами убедимся! Мисс...

— Спасибо, — быстро кивнула Тали, у неё, кстати, поменялся акцент, потому как говорила она теперь на азарийском переводчике с кварианского, и включила инструментрон. — Это запись с частично уничтоженного гета. Мы умеем доставать модули данных. Там надо просто успеть, — пояснила она для Советников. — Особого секрета в этом нет.

Зазвучал голос Сарена. А за ним и голос Бенезии. Дайнмар знал, что показывать, потому приблизил лицо азари раза в три, теперь все члены Совета помещались в экран. Т'Эвос чуть побледнела, что было не слишком заметно на ее коже, но я это смог различить, как человек, изучавший азари чуть ли не столько, сколько в свое время двемеров. Ее отец — кроган, судя по заметным чешуйкам, окружающим лицо и продолжающихся на головных отростках, а мать ее — наполовину туриан, отчего на лице и наверняка на теле имеется красивый узор. И она точно узнала уже голос Бенезии. Но ничего не сказала — моё предупреждение сработало. Все они там, в высших кругах азари, повязаны... И кто бы знал, чем именно. Ведь вряд ли влиятельным Матриархом может стать девочка из обычной семьи. Или это ей дастся очень непросто. Ведь, как и везде, не делить территорию или хотя бы области действия и взаимодействия невозможно. Это, мать ее, цивилизация!

— Шепард доказал, что Сарен виновен, — не выдержал Андерсен. — Разве Сарен был прав насчет него?

"Не знаю уж, как насчет него, — подумалось мне, — но вот насчет тебя, мне кажется, вполне."

— Думаю, нам стоит рассмотреть принятие вашей кандидатуры в Спектры, — созрел для подачи голоса саларианский Советник. — Прямо сейчас.

Турианский его коллега медленно кивнул и добавил.

— Для начала необходимо лишить статуса Спектра Сарена Артериуса. И решить, кто займется его обезвреживанием. Полагаю, это будете вы, Шепард.

— Если так, то... — Шепард собрался с мыслями и вздохнул. — Я просто очень благодарен своим людям за помощь. Гаррусу Вакариану личная благодарность. Я не ожидал такой помощи от С-Sec, — Джон кивнул в сторону турианца. — И спасибо Лейфу Хэммингу, который сейчас ранен и находится в лазарете, но это не отменяет его значительной роли во всем этом деле.

Лицо азари стало обратно темнеть, но не вернулось к нормальному цвету, а потемнело сильнее, чем было. Она... беспокоится? С чем это связано, черт возьми? Стоп. Обо мне? Хм... С чего бы? Она не могла влюбиться — это самое смешное, что приходит на ум. Мы же виделись всего один раз...

— Шепард, — Удина удивленно посмотрел на Джона, — почему я еще об этом не знаю?

— С ним все в порядке..."

На этом месте я отключился от камер и задумался.

Многовековые азари так просто не влюбляются... Это не просто маловероятно, как бы я ей ни понравился, это вообще невозможно! Но многовековые азари не получают дозу адреналина от того, что узнают о ранении своего знакомого и о его нахождении в лазарете.

— Бред, — вслух сказал я и дальше подумал уже про себя.

"Я всё больше начинаю напоминать себе какого-то типичного попаданца. Тьфу-тьфу-тьфу, и надо ещё дерево найти, дабы воззвать к древним богам!"

Внезапно прозвучал писк инструментрона. Мне писал... Кайден Аленко? Вот это бред уж точно! Что ты хочешь, вот что интересно...

"Я видел след применения биотики там, где ты и кварианка защищались. Она не заметила, верно? И Шепард тоже, как и Уильямс. Я не знаю, кто ты на самом деле, но я прикрыл тебя от Андерсена, чтобы узнать все точнее, и чтобы ты расслабился. Но ты не расслабляешься, Хэмминг. Дай мне еще один прокол, и Шепард узнает все мои догадки. А ты понимаешь, что не все они реальны. Лучше признайся сам, иначе все обострится. Я тебя предупредил."

Я усмехнулся.

Единственное, в чем ты не прав, Кайден, так это в том, что Тали'Зора ничего не видела. Но она, в отличие от тебя, если потребует объяснений, сможет быть подкуплена без всяких проблем. Это же кварианцы. Если я дам ей технологию, которая ей поможет в Паломничестве, то она будет молчать. И не опустится до шантажа, потому что будет благодарна. На меня кинулся кроган, и мне ничего не оставалось, кроме как воспользоваться "круговой обороной", сбросив с себя таким образом его тушу, игнорировавшую, хоть и до поры до времени все выстрелы Тали, которой в этот момент пришлось защищаться еще и от турианца.

Тали будет лояльна. Ведь я же ее не убил, хотя уже направил пистолет, почти по инерции, но, скорее, из-за проснувшегося резкого страха. Ну и частично из-за того, что был не совсем трезв, хотя выглядел довольно-таки адекватно. Она воспользовалась моим замешательством и использовала на мне швырнувшую меня в стену перегрузку. Пистолет, мой любимый биотический пистолет, разорвался на части от дестабилизации, когда уже все враги были мертвы, но Шепард еще не пришел. И плечо я повредил именно тогда.

Она тогда подбежала ко мне, целя в лицо дробовиком, но не решаясь стрелять, хотя, скорее, решала, что лучше сделать. Но всю ситуацию разрешила одна моя шокировавшая ее фраза.

— Спасибо, Тали. Спасибо, что остановила. Я был не совсем в себе.

— Я... Я не говорьила тьебе своьего имьени. И... тьебе спасьибо, что помог. Протьив крогана я...

— Я не ожидал здесь встретить крогана. Даже такого молодого, — я вспомнил легкую миссию из игры и похрустел шеей. — Я прошу тебя молчать по поводу моей биотики. А мы позднее поговорим о твоем Паломничестве подробнее, хорошо? Корабль не обещаю, но удочку — точно.

— Что? — удивилась кварианка.

Я же помотал головой и хлопнул ладонью по полу.

— Черт! Не обращай внимания, я просто переиначил одну людскую поговорку. Про то, дать нуждающемуся удочку или рыбу. Рыба заставит его просить еще, а удочка даст шанс ловить самому. Я об этом.

— Ну хорошо... А... Как тьебя зовут? И зачьем ты помогал? Тьебе тожъе нужны мойи данные?

— Не совсем мне. Меня послал Джон Шепард, кандидат в Спектры. Его нужда заставляет искать доказательства причастности Сарена к Иден Прайму. Вообще тебя нашел я самостоятельно, но изначальная инициатива исходила именно от него. Если что, благодари именно его наглую рожу. Я вообще во всем этом случайно, — я вздохнул. — Будем знакомы, Лейф Кеннет Хэмминг. Восточный сектор Альянса, "Multispecies Corporation H&H", доктор социальной ксенологии и доктор нейрогенетики. Одна человеческая девушка из команды Шепарда зовет меня Даблдоком. Думаю, тебе тоже можно. Кенни — это слишком личное и даже игривое, Лейф — слишком... м-м-м... серьезно, ну а Хэмминг — просто официально. Так что... Даблдок. Сойдет представление?

— О, Кила... — вздохнула Тали. — Менья зовут Тали'Зора...

Именно в этот момент сюда добрался Шепард и начал выносить мне мозг. А ведь я даже не нахамил ему в ответ. Что делается? Может, скоро в ангелочка превращаться начну — крылья прорежутся, нимб к земле потянет?

Эх, Аленко-Аленко, а ведь нормальным мужиком показался... Хотя ладно, это, наверное, я не очень нормальный. Особенно спьяну. Но надо ответить.

"Аленко, я ценю твою тактичность, но дай поспать. И вообще. Там просто взорвался мой пистолет. Это было очень похоже на сингулярность. И, нет, я не знаю, что в него напихано моими ребятами. Всего доброго. Отожгите там, а Шепарда с назначением от меня. Эш тоже. И попроси Шепарда сходить к леди из эскорта Ша'Ире, у нее проблема, правда, не знаю какого толка. На самом деле эта азари довольно-таки популярна, владеет немалым количеством информации, влиянием за счет своих связей, и при этом она крайне загружена по графику. Но Шепард ее заинтересует. Потому и прошу. Считай, что азари не в моем вкусе, потому я ей не помогаю. Сделай, что я прошу, это важно, хорошо?"

Через пару минут пришел короткий ответ, заключавший в себе единственное слово "ОК". Краткость сестра спартанца, да, Аленко? Никуда не денешься. Ну что же, будет тебе, Кайден... Как там было? Ах, да. Будет тебе, Аленко, от меня кое-что запутывающее.

Скоро наступит самое время, чтобы совершить ещё один прокол.

Doctor L.K.Hamming

ЗАКРЫТЫЙ ЧАТ:

обновление новостей "MSC H&H" Объявляется набор волонтеров расы "ворча", расы "кроган" и расы "человек" для статистического сравнения генетического разнообразия, зависимости от генетической предрасположенности регенерации и иммунной системы. Условия содержания соответствуют нормам "CMW Illium". Уполномоченным лицам обращаться в офис "MSC H&H Illium" по поводу устройства волонтеров. Офисы "MSC H&H Noveria", "MSC H&H East Land Earth", "MSC H&H Citadel" принимают заявления волонтеров и уполномоченных лиц круглосуточно по местному времени.

обновление запросов компании "Rubicon"Требуется штат консультантов для нового проекта. (см. прил.) Запускается обновление программ охранных капсул. (отложено до пополнения очищенного EZO на складе G145H78) Получено предложение от Alliance Military Forces по передаче программе N7 обучающих капсул. (см. список тренеров-капсулеров; см. список обучающих игр) Получено уведомление от Armax Arena о том, что презентация новых капсул для боя может быть проведена в Silver Coast Casino. (см. список предложенных мест на Цитадели от отдела Связей с Общественностью)

домашний чат

KENNY Пришлось беседовать с Советом. Была плохая идея поставить на запись все, что ТАМ происходило. Советников скрючило от когнитивного диссонанса.

Hellstrom Я видел запись. Ты сошел с ума.

KENNY И что?

Hellstrom И правда, что я спрашиваю, а главное — у кого? Каков конец истории, скажи хотя бы?

KENNY Много трупов, большая проблема и новый друг.

Hellstrom Делиться будешь проблемой? И что за друг?

KENNY Проблема сугубо местная, тебе не решить без личного вмешательства. Да никому без личного вмешательства, если честно, её решить и не светит. А друг хороший. Кварианка, однако.

Hellstrom Кварианка. Ты сошел с ума.

KENNY И что?

Hellstrom * * *

OFFLINE* * *

Люди по своей природе любознательны, и ничем не приукрашенное знакомство с фактами прельщает даже тех, кто с удовольствием слушает болтливые небылицы.

Gaius Plinius Caecilius Secundus (BC 61—113.)

Эшли направлялась прямиком ко мне. А так как ее все-таки повысили, по идее ей было как-то странно беспричинно находиться не в арсенале в любое время, кроме обеденного. Значит, причина была. На лице девушки было написано неудовольствие жизнью, какой-то ситуацией или еще чем — телепаты, к сожалению, в отпуске, поэтому я не знал точно. Но делиться им, этим неудовольствием, она собиралась именно со мной, судя по ее упрямому взгляду, упершемуся мне в лицо, когда я обратил внимание на то, что она идет в мою сторону. Уильямс ускорилась, будто бы опасаясь, что я сейчас сбегу. Странно, вроде бы я не подавал виду, что мне не хочется с ней разговаривать. Но мало ли…

— Даблдок! — она присела за стол, за которым я сидел, тихо-мирно листая файлы и просматривая дела компании, и взволнованно произнесла, при этом раздраженно нахмурившись. — Хоть ты объясни, не увиливая!

— Что тебе объяснить? — я вздохнул и приготовился отвечать на неприятные вопросы или посылать к черту — тут уж как пойдет. — Я вроде бы вообще не при делах…

— Да, конечно! Я не понимаю, как ты можешь быть так спокоен?

— Когда у меня все под контролем, я всегда спокоен. А сейчас я полностью контролирую ситуацию. Разве что Чаквас мучит меня моими аллергическими реакциями… Кстати, хочешь послушать историю про мои аллергические реакции? Однажды, значит, на моего дядю совершали покушение и, как это обычно бывает, у них все пошло не по плану. В частности, в тот раз их план порушил именно я, и это стоило мне пары царапин. Царапины эти некие энтузиасты решили подлечить меди-гелем, и все бы ничего, если бы…

— Не заговаривай мне зубы! Ты знаешь проблему! И ты лично знаешь Бенезию! Это твои проблемы, но беспокоюсь почему-то именно я!

— Я не договорил, — я цыкнул языком и упер руки в бока. — Что тебя интересует? Бенезия работала с моим отцом, это правда. Я тут причем?

— Действительно! Шепард же не имеет доступ к информации СПЕКТРов! А ты у нас чист как ангелочек!

— Хм… Он послал запрос.

— Да.

— И зачем ты мне это говоришь? — я прищурился и чуть склонил голову на бок, смотря на отведшую глаза Эшли. — Не поверю, что из доброты душевной! Знаю историю твоей семьи, уже успел просмотреть досье. Ты вряд ли будешь рисковать карьерой, предупреждая меня и подставляясь настолько открыто.

— У тебя есть на меня досье?! — она вздернула брови и подалась инстинктивно назад, будто я вдруг стал чем-то склизким, вонючим и противным. Ну-ну, спектр будущий, однако. — Ты!..

— Чему ты удивляешься? — я искренне поразился ее возмущению. — Я же, хоть и номинальный, но все-таки глава самой крупной межвидовой корпорации, основанной на территории Восточного Сектора Земли. Меня бы попросту съели, не будь я…

— Тем циничным ублюдком, которым я тебя считаю на данный момент? — невесело продолжила Эшли и наклонилась ко мне всем корпусом через стол, понижая тон голоса. — Я все понимаю, Хэмминг, но ты не… не такой в деле. Ситуация и вообще вся твоя жизнь обязывает, я понимаю, — ее голос стал мягким. — Я, кстати, тоже о тебе немного решила узнать. Отец умер от очередного покушения, и в пятнадцать лет остаться один на один с той клоакой…

— Теперь ты не уводи тему в сторону, — я поморщился и усмехнулся своим мыслям, решив преуменьшить свою роль, так как говорить правду было бы наименее, как ни странно, правдоподобным и необходимым. — Я выбрался из того говна целиком и полностью благодаря моему дядюшке, и больше здесь говорить не о чем. Я был сопляком-молокососом и, что уж там, меня бы не было, не стань я таким… предусмотрительным. Так в чём причина твоей доброты, Уильямс?

— Аленко и Шепард. Просьба.

— Сдружились солдафон и параноик, — пробурчал я себе под нос по-русски и окинул Эшли оценивающим взглядом. — А ты мне это говоришь?..

— Это тоже их план, — повинилась она. — Я не хочу начинать дружбу с тобой со вранья, несмотря на то, что ты…

— Та еще задница, и вообще из параллельной вселенной денег, интриг и власти. Я тебя понял. А теперь, ну, из чистого и незамутненного любопытства, Эшли, я просто обязан спросить. Почему ты не играешь по их правилам? Они же подстроить мое разоблачение хотят.

— Это тоже... Лейф… — она поначалу едва смогла выдавить под моим пристальным взглядом имя, но затем дерзко вперилась взглядом прямо в мои глаза и продолжила гораздо более резко и смело. — Это, Даблдок, тоже должно быть в моём досье. Я чертов солдат. И я не собираюсь словом или делом предавать того, чья паранойя стоила Иден Прайму сотен жизней, спасенных от гетов. И вообще, когда надо, ты сам расскажешь!

Я подивился её проницательности и решил прояснить ситуацию. В своём неповторимом и незабвенном, конечно же. Шокируй и подавляй, не?

— А что ты скажешь, Эшли, если вдруг узнаешь, что моя корпорация не всегда чиста на руку? Что я сам — без всяких наемников — безжалостно могу избавляться от тех, кто мне всего лишь помешал? Что я не предупредил Иден Прайм заранее, хотя мог бы? Ведь мог бы? Отвечай на вопросы сейчас же. Подумав, Уильямс, отвечай, хорошо?

— Хм, — Эшли, было собиравшаяся в запале встать и сбежать от разговора, проговорила. — Это что-то вроде проверки, да? Первый вопрос. Ты не можешь отвечать за все дела корпорации. Тебя ограничивает совет директоров, так ведь?

— Верно. Я полностью контролирую только службу безопасности и личные проекты, ну и имею контрольный пакет, причем вместе с Хэльстремом, не более того. Дальше.

— Убирать помехи? Своими ли руками, или нет… Мы все, чаще всего, в любой деятельности, хотя бы косвенно связанной с политикой или большими деньгами, делаем это.

— Практичный подход, — я просто не узнавал ту Эшли, которая вроде бы должна послать собирать виноград на гору Арарат нашего в будущем воскрешённого Шепарда.

Горизонт с Эшли, такой рациональной и адекватной, способной оценивать вводные данные и действовать по обстоятельствам, был бы невозможен. Я не понимаю… Совсем не понимаю. И это плохо. Надо будет обдумать.

— Сейчас ты меня ставишь в условия, в которых я не должна проявлять эмоции и привитое мне воспитанием отношение! — пожаловалась она и помассировала переносицу, проследив краем глаза, как в метре от нас быстро прошла чем-то обеспокоенная Чаквас с планшетом. — Мой дед не смог пожертвовать жизнями на Шанси, и я всегда была солидарна с ним. Но…

— Ну, там история была неоднозначная, — я покачал головой. — Уильямс поступил бы совершенно точно неправильно, если бы к тому времени не были начаты переговоры с азари. Я же говорю, мой отец долгое время работал с Бенезией, и это время не слишком уж мало даже для азари. В любовных отношениях всего-ничего — может быть, но не в бизнесе. Больше тридцати лет. Ну и, как понимаешь, азари бы не смогли успокоить кроганов, скажем, но вот турианцев усмирить — это да. И поэтому твой дед сдался. К сожалению, договоренность так и не стала достоянием общественности. И не станет, я уверен.

— То есть, они контактировали с нами ДО?..

— Я сказал настолько прямо, насколько это возможно, — я усмехнулся и поторопил её. — Дальше, Эшли! Про Иден Прайм.

— Ну… Что же… Если так рассуждать, то… Наверное, предупреждать планету, на которой вероятно произойдет большой бадабум — это хорошо, если ты точно знаешь, что на этой планете нет предателей или, скажем, прослушки переговоров. А если ты хотя бы подозревал участие во всем этом Спектра, то осторожность не помешала бы. Я права?

— Да, — я задумался и четко для себя решил подумать над дальнейшим развитием событий с холодной головой и в тишине. Но сейчас надо было продолжать разговор с Эшли, которая открылась для меня с любопытной стороны. — Теперь давай поговорим о наших баранах.

— То есть? — не поняла Эшли, а я едва сдержал улыбку.

— Государства Спектр-Человек и Мигрень-Сентинель объединились против меня-любимого в коалицию и сделали из нейтрального, но вооруженного государства Солдат-Эш своего вассала. Но моя корпорация не знает границ, и я очень надеюсь, что вербовка прошла успешно, — я улыбался, но глаза оставались серьезными, и Эшли это заметила, ответив совершенно спокойным тоном.

— Если ты распишешь доктрину немного более четко, то я готова, — её негромкий голос и подозрительный прищур сделали меня на пару грамм счастливее.

— Есть даже целый Кодекс, — я кивнул и усмехнулся. — С тобой свяжутся, а пока постарайся остаться в живых и самосовершенствуйся.

Я так и не понял, что могло изменить Эшли к Горизонту, если она конечно выживет на Вермайре, хотя, судя по взглядам Шепарда, ей будет это очень проблематично не сделать. Но вот понимания того, что запрос Спектра Шепарда заставит других Спектров заинтересоваться деятельностью Корпорации, я просто не мог не достигнуть. Нами заинтересуются. И это их любопытство не останется для нас беспроблемным.

— Дайн, ты все слышал?

* * *

Знакомая только по досье и давным-давно пройденной игре, довольно-таки красивая и фигуристая юная азари сейчас весьма жалобно звала на помощь нас, родимых, в количестве пяти штук. Как ни странно, Шепард и впрямь собирался высаживаться чуть ли не втроем, потому как места в Мако было мало, и один из нас в любом случае должен был оставаться в нашем танке для того, чтобы неведомый враг его не прихватил. Гаррус настолько к нашему транспорту привязался, что и ночевать бы в нем не отказался, да и порой, было дело уже, калибровка заканчивалась дремотой, над чем, кстати, всегда жутко ржал Рекс. Именно что жутко — разевая огромную пасть и двигая всеми шрамами, чешуёй да панцирем. Меня вообще от большинства таких, подобных животным, рас передергивало, причем несколько нерационально — я ведь нормально относился к пришельцам, их культурам и технологиям. Но вот в быту каждая встреча с ксеносом оборачивалась чем-то непонятным. Брезгливость смешивалась с болезненным любопытством доктора Менгеле, а доктор становился в позу обиженного аристократа и говорил свое «Фи!» на каждую расу, кроме азари. А ещё среди людей альбиносов теперь стало совсем всего-ничего, ведь генная терапия в утробе матери — это дело привычное, да и выявление большинства видов альбинизма крайне простое для современного уровня.

Хотя не в моем случае, как обычно. Да и при, опять же, нашем уровне технологий трудно было не узнать тем, кто был заинтересован в этом, какова же все-таки разница в этих самых расах и народностях у людей. Вероятное происхождение рас — тщательно скрываемая от всех ксеносов информация, между прочим. И только саларианцы наверняка, со своим «люди — лучшие лабораторные мыши последнего столетия» от доктора Солуса еще из игры, начинали продвигаться по тому пути, по которому закончили и более не намеревались идти наши исследователи. Их некоторые в сердцах могли назвать продолжателями дела нацистов — в XXI веке такое еще было, это я еще застал в своем мире. Различия в гормональном фоне, функциях мозга, опасность смешивания и ассимиляции — еще тогда предрекали все то, что произошло с генетическим фоном людей. То самое чувство, когда природа начинает отдыхать не только на плодах близкородственных браков.

Но нет! Какие национальные различия? Зачем они? Все со всеми, всех и всякого! Толерантность! Демократия! Докричались. Светлые головы, где вы? Не в смысле все резко поглупели, хотя это также присутствовало повсеместно и было вызвано, скорее, увеличением населения и понижением планки достаточного интеллектуального развития с окончившего высшее образование на умеющего пользоваться инструментроном чуть круче, чем азарийская девочка лет десяти. Я имею в виду, где же светловолосые? Либо краска, либо рыжий, если присмотреться. Именно поэтому я был «белоголовым» всегда и везде, даже в устах долбанного крогана, чей смех и даже само существование на корабле, где нахожусь я, меня корежит не по-детски.

Только Эшли радовала своим «Даблдок», подчеркивая тем самым нашу зарождавшуюся дружбу и сотрудничество. Джокер был не самым лучшим собеседником, хотя я ожидал несколько другого. Джефф Моро был, может быть, героическим пилотом Нормандии, способным на подвиги, крутые полёты и вообще, но будь моя воля — здесь бы сидел Дайнмар и пилотировал не хуже. Он как раз освоил понятие «импровизация», так что не пропал бы где угодно. Но я, как ни странно, сошелся с Чарльзом Прессли. Хотя, несомненно, большей частью это было продиктовано моим отношением к ксеносам и его пониманием моих метаний. Хотя ему было проще. Он их просто не любил.

Я же относился ко всему неоднозначно. Они могли быть отличной рабочей силой, отличными воинами на службе, неплохими напарниками, которым можно доверить защищать тыл, но… В быту я к ним еще не привык. Дитя Земли я все-таки. Но посмотрим, как на меня будет действовать наша азари. Вроде бы должно быть все в порядке, но мало ли… Сейчас все кверху дном. Запрос Шепарда все-таки вызвал любопытство у некоторых спектров, хотя сейчас копать остались лишь несколько, и бороться с этим надо было предельно осторожно, ведь если предложить не тому и не то, можно нарваться на еще большее старание. Проблем было мало, блин, кроме этих Спектров…

Я посмотрел на Шепарда, пялившегося из-под затемненного забрала с задумчивым видом на поле, за которым изнывала азари — мы переглянулись, хотя глаз я его не увидел. Затем он молча кивнул, а я пожал плечами. Договорились, что начну я. Причем предложил это сам Шепард и еще на Нормандии, когда мы планировали операцию. Его чертов запрос вернулся с моим досье, а я своё досье знаю наизусть. Я это называю: «Ничего конкретного, только факты». И как бы это ни было смешно, но сделать правильные выводы из этих фактов невозможно. Факты ведь создавал я, своими действиями, которые были продиктованы совсем не теми посылками, которые от меня могли бы быть ожидаемы. Но на всякий случай я, конечно, просмотрел файлики заранее, потому был готов в разговоре с Шепардом ко всему, как мне казалось.

Шепард поступил продумано. Я был темной лошадкой, несмотря на проявленную лояльность — это тот ещё факт. При этом я имел какую-никакую связь с Бенезией. Но с Лиарой меня не связывало ничего, кроме той голограммы, которую по дурацкой случайности увидела чуть ли не вся команда. Я сумел отбрехаться, что, якобы, прорабатывал варианты — ведь для тех, кто ищет, не секрет, что Сарен и Бенезия работали вместе. Вот я и заинтересовался дочерью матриарха, раскапывающей протеанские руины. Просто из любопытства. Пришлось признаться, что я и до этого читал работы Лиары Т’Сони, но при разговоре с Шепом я намеренно принизил её в собственных пояснениях, ведь если бы я не знал, что эта азари права, то отнесся к её статьям именно с тем скептицизмом, с которым рассказывал о них Шепарду. Солдат со снайперской, кстати, специализацией, умудрился терпеливо выслушать все мои разглагольствования по поводу всех сильных и слабых сторон работы этой азари, а затем невозмутимо ударить по больному. Он, вестимо, просёк, что я понял, к чему всё идёт. Хотя я тогда ещё не до конца осознал всю глубину ужаса, в который предстоит окунуться. Слишком пафосно? Патетично? Нет. Шепард заставил меня согласиться на отыгрыш своей роли. Не я выбрал роль, её выбрали за меня.

Хотя какая роль? Я должен был сыграть того, кого я играю везде. Больного на голову маньяка от науки, которому важен и процесс, и результат, но при этом дружелюбного маньяка. Какого я и играю. Истории, рассказики, надоедание подробностями при каждом удобном случае, помощь в меру сил команде — это все было. Но меня надо было Шепарду как-то с пользой использовать, ведь я был взят на Терум просто из-за того, что был знаком с Бенезией, и Шепард должен был понять, играю ли я на её стороне. То есть, узнаю ли я Лиару или нет, будет ли у нас что-то кроме профессионального общения или нет… Проще говоря, если не вдаваться в подробности, Шепард попросил меня оставаться таким, какой я уже есть. Только сыграть нам всем надо было не разведку Альянса или команду Спектра Шепарда — азари-то вероятнее всего была в информационном вакууме, и новость о Спектре-человеке из уст неких вооруженных субъектов должна была её насторожить. На мне завязывался небольшой обман этой юной азари, которой автоматически не доверял из-за её родства с Бенезией Шепард, подозревала во всех грехах смертных Эшли, ну и, как ни странно, совершенно философски, хоть и с неприязнью отнесся Аленко. И это — без личного знакомства!

— Здравы будьте, доктор Лиара Т’Сони! — жизнерадостно проговорил я и подошёл к полю. Тронул его под недоуменными взглядами всех присутствующих, включая даже Лиару, ладонью и начал импровизацию. — Доктор Лейф Хэмминг, Галактическая Ассоциация Ксенологов, Восточный Сектор Земли, Альянс Систем. Любопытно. Как вы сюда попали, доктор?

И ведь не соврал даже. Я правда принадлежу ассоциации этих самых ксенологов. Под таким представлением печатаются разве что мои статьи — Шепард заметил это, читая мои файлы, и решил воспользоваться, прежде уточнив, делаем ли мы экспедиции. Да я и сам дурак, сказал, что раскопки на Теруме частично финансировал сам. Точно дурак! Ведь и подозрений прибавилось, и вообще…

— Я тут как бы не совсем от Ассоциации… — я взглянул на нашу команду, броня которой была с символикой моих наемников. Пришлось врать Шепарду, что это обычная символика хмурых ребят Корпорации. На деле-то хмурые ребята плевать хотели на форму, им и рангов хватало, а то была моя личная армия — значок, правда, имел какой-то смысл только для меня и любого другого знатока даэдрика, которых в этом мире не наблюдалось. — Меня послала MSC «H&H», как эксперта, оценить объем проделанных работ и уточнить на месте, куда ушли деньги. Аудит, вроде как. Это повсеместная практика Корпорации, мы должны знать, куда и на что тратятся наши кредиты.

— Прошу вас, помогите мне освободиться, — уже более спокойно, будто умиротворенная моей недолгой речью, произнесла азари. — Я не могу вам сейчас предоставить все, что вам необходимо, но… Кажется мне, что раскопки из-за нападения гетов надолго не будут доступны. А мы ведь надеялись на потрясающие открытия…

— Катастрофа, — я покачал головой, мысленно подсчитывая убыток и приходя к выводу, что хомяк и жаба сговорились — меня цифра немного угнетала, хотя я понимал, что для Корпорации сие не есть деньги. — Для вашей экспедиции, конечно же, — уточнил я. — Если посмотреть, то на ветер выброшено денег вполне достаточно... Да и колония немного не в том виде, чтобы принимать гостей в ближайшее время… Не скоро здесь еще можно будет покопаться, — я чуть подумал для вида. — Джон! — обратился я к Шепарду. — Как вы считаете, в связи со слухами, ходящими по Службе Безопасности Корпорации, связанными с матерью нашего доктора, нам стоит принимать меры предосторожности? Да и эти геты здесь явно неспроста!

— Я увъерена, — подтвердила пятый член нашей группы, кварианка — еще один покер-фэйс и, до кучи, специалист по гетам. Аленко бы не смог так качественно притворяться, как и Эшли, да и проверка боем не самая худшая вышла для наших новых членов команды. Как и для меня собственно, я полагаю. Только не боем, а дочкой Бенезии, конечно же. — Я тъочно знъайю. Конъечно, мы их дъавно нъе видели за предъелами Рукава Персъея… Флотилия будъет заинтъересована!

— Тут еще был кроган-воевода, кроме гетов, — добавила Лиара и обеспокоенно осведомилась. — А что случилось с моей матерью? Я… Мы давно не общались… Я попала в поле, спасаясь от погони, но… Кроган сказал, что они от моей матери, но всё же геты не слишком располагают к доверию... Вы думаете, тут замешана ма… матриарх Бенезия?

Я сделал вид, что не заметил запинки, и повернулся к Шепарду.

— Думайте, что делать будем! Зря я вас, что ли, нанял? Только не делайте ничего без меня, ясно? Кроме как убивать, — милостиво разрешил я, заставив Шепарда поморщиться, а Лиару впериться в меня не то умоляющим, не то требовательным взглядом. — Лиара, успокойтесь! Джон все-таки профессионал в этом, не то что я…

— Тут есть огромный лазер! — подала голос азари. — И геты! Будьте осторожны!

Раздались звуки выстрелов, так сладостно зазвучавшие в ранее весьма поскучневшем и подозрительно тихом подземелье. Баханье снайперских винтовок с обоих сторон, громыхнуло подряд две гранаты… О, а вот и штурмовка Рекса заговорила. Звуки перегрузок. Сейчас ведь все без меня решат!!! И раздолбают заодно под корень раскопки, в которые вкладывались деньги. Нет, немного не так! В которые вкладывались МОИ деньги! Ну нет! Я и так собирался устроить «прокол», но в драке с кроганом. Лучше уж здесь, а крогана пускай сами уговаривают! Не дать употребить горный лазер — принято к исполнению! Не знаю, что именно из моих измышлений отразилось на моём лице, но Лиара, которая не спускала с меня глаз, стала немного испуганной. Узреть моего хомяка и остаться неизменным — это как бы ни чудо, хе-хе!

— Минутку, — я совершенно спокойно и размерено снял с держателя на поясе пистолет и перевел его в одиночный стрелковый режим. Из корпуса над рукоятью выдвинулся приклад, а над стволом появился прицел. — Сейчас мы попробуем решить вашу проблему, доктор. И я надеюсь, они все-таки ничего не испортят, — пробурчал я себе под нос, хотя если судить по взгляду Лиары, она меня услышала и что-то начала подозревать.

— Белый! — рыкнул по связи Рекс. — Сейчас все без тебя закончится! Хе-хе! Я уж постараюсь!

Выстрел из дробовика и скрежет был вполне весомым основанием для того, чтобы я наконец осчастливил нападающих своим прибытием. Навожусь на одного — выстрел дезинтегрирующими. Отвожу руку с оружием в сторону и омни-тулом снимаю щит гету-снайперу, который неосторожно высунулся из укрытия. Его снимает Гаррус. У него сейчас как раз настроение не очень хорошее — вначале Мако пришлось бросить, а потом чуть было Колосс не прикончил, пальнув по ящикам, за которыми укрылся турианец. И вот сейчас он ощущал такую сладкую вседозволенность со снайперкой в руках против обыкновенных платформ… О, а вот Рекс разрушителя ёкнул. А я встретил врага, подбежавшего слишком близко, потому как винтовка у него была на вид несколько подплавленная, атакой все того же омни-тула — я размахнулся и вдарил по врагу воспламеняющимся газом, устроив локальный бабах. Это вызвало хохот Рекса, который потряс дробовиком одной рукой, а другой швырнул гранату.

Гетов было просто неприлично много. Я хоронился за камнями, ящиками и прочими деталями интерьера, при этом умудряясь отстреливать противников не так уж чтоб и редко. Вот Шепард по связи похвалил кварианку — она, оказывается, прикрывала спину Гаррусу настолько эффективно, что они умудрились завалить вместе ещё одного разрушителя.

А мне казалось, что я прохожу игру на безумии, и спасительной кнопочки «F5» не предвидится. Я, конечно, давно уже понял, что жизнь — штука сложная, но с людьми как-то легче драться, особенно если тебя поддерживают те, кто отдаст за тебя жизнь или хотя бы сделает всё, чтобы ты не откинул копыта, а тут... Эх… До нормальной команды — как до Солнечной Системы. Да и знаешь слабые места людей, как ни странно, гораздо лучше. Я ведь убиваю человеческих особей как бы ни больше, чем мне лет, хе-хе. Гораздо больше, если быть точным. Но вот эти чертовы роботы… И не роботы ведь. То, что они запрограммированы, является единственным, что спасает. Не все, конечно, их схемы я уже расколол, не без помощи своего виртуального интеллекта и Дайнмара, который тоже решил проследить за происходящим через мои очки. Думаю, любой гет, даже учитывая мой кинетический щит, завалит меня с двух-трех ударов, если я буду просто стоять и хлопать ушами. Поэтому я действовал.

И даже почти вошел в состояние, знакомое мне по жизни в Скайриме — боевой транс. Но враг был чаще всего не слишком близко, а стрельба всегда меня умиротворяла, потому транс остался обыкновенным, без всяких кровавых чертиков в глазах.

Адреналин быстро был подавлен сосредоточенностью, и осталась только четкость да ускоренная реакция, не более того.

Но вот кончились враги, и мы подошли, оставив Гарруса и Рекса прикрывать спину, к консоли управления лазером. Шепард уже, было, потянулся его взламывать, хотя посмотрел на меня вначале в ожидании — я ведь ему говорил, что эксперт в подобных вещах. Но дождался он от меня только останавливающего жеста и покачивания головой.

— Что? — Шепард вздохнул, а я пожал плечами на его недовольство. — Что тебе не так?

— Ты умеешь управлять этой штукой так, чтобы тут все не раздолбало? Мы, кажется, видели здесь лаву? Будь мы на Земле, я бы сказал, что мы находимся совсем недалеко от вулканической породы. Совсем немного бурить…

— И что ты предлагаешь?

— Вернёмся к нашей азари, а я подумаю пока. Я не хочу тут всё к чертям порушить. Всё-таки протеанский памятник культуры, всё такое... Совет не очень доволен будет…

— Ты только поэтому? — жалостливо взглянул на меня Шепард, когда мы уже шли в спокойном темпе обратно. — Просто потому, что Совет, видите ли, ругаться начнёт… Не на тебя же?

— Конечно, — я усмехнулся. — Это я тебе выгоды расписал. Если успешно пройдет то, что собираюсь сделать я, то мы ничего не взорвём. Я же ксенолог, коммандер.

— И? — Шепард прошёл к полю и тронул его, с любопытством смотря на азари, которая немного не поняла, зачем мы вернулись. — Как твоя основная профессия связана с тем, что ты не хочешь использовать лазер?

— Тут всё к ебаной матери взлетит, — без всяких эмоций в голосе констатировал я. — Как будто ты не понимаешь!

— Я понимаю, — качнул головой Шепард. — Но других вариантов у меня нет.

— А у меня есть, — я присел на пол перед полем, скрестив ноги в медитативной позе, и прикрыл глаза.

— Что он делает? — не слишком тихо спросил Рекс, хотя я чувствовал, что он понимает, как важно состояние спокойствия во время медитации. Кажется, он специально, пока я ещё не окончательно ушёл в себя, желает услышать описание ситуации от меня. — Ну, на хер всё, что он-таки делает?

— Я пытаюсь применить довольно-таки сложную в моей ситуации технику. На заре нашей цивилизации такое могли делать только подсоединенные к Месту Силы напрямую. Здесь ядро близко, поэтому я буду достаточно силён… Но планета эта мне неродная и не пропитанная энергией Жизни… Поэтому будет трудно. Дай сосредоточиться.

— Я тоже ничего не понял, — успокоил всех Шепард. — Но если он говорит…

Я отключился от реальности и сделал то, что было основой магии в Нирне — подстроился под мерное течение энергии ядра планеты. Сильная пульсация проходила сквозь меня, но мне это было скорее поддержкой. Я должен был понять и рассчитать, как мне сделать то, что я собирался сделать, без проблем со стороны планеты. Чуть не туда — и расплющит ведь… Здесь помощи ждать не приходится от самой планеты. Ноосферы и сферы жизни вокруг не присутствует, потому все и правда трудно. Даже на Иден Прайм не так было…

Весь мир сместился для меня в иную точку пространства, несколькими метрами вперёд, туда, где не было злосчастного поля, удерживавшего азари… За спину азари… Её душа… Она полузнакомо горит ровным светом сильного духа… Нужно не задеть её полем, иначе может образоваться непредсказуемая реакция. Это ведь не Нирн, где чем плотнее твое поле к твоему ядру, тем сильнее маг, ведь так увеличивается ядро. Здесь этого не знают, как не знают иной магии, кроме духовной — колдовства ли, биотики ли. Эти азари сами как источники поля, потому что чем обширнее их собственное ощущение и поле, тем лучше им удаётся использование этого самого колдовства, без сомнений, в своём собственном стиле, но все же…

Именно поэтому даже в пронизанном энергией Нирне колдун мог призывать что-то масштабное лишь при помощи ритуалов. Меч — лишь возле кожи, как и топор, как и кинжал. Лук — уже более высокий класс управления силой. Ну или из пространственного кармана доспехи на тело одеть — как ни странно, такая магия в Нирне была доступна чуть ли не каждому, кто озаботился обучением. Хотя норды предпочитали таскать всю поклажу на себе или лошадях, презирая подобную магию, не связанную с Голосом, как орудие извечных врагов, эльфов, те же Серые или Высокие Меры умудрялись впихивать в свои «карманы» всё, начиная палаткой и заканчивая едой, хотя, конечно, если бы всё решалось при помощи межпространственной реальности, то ни в караванах, ни в портах не было бы никакого смысла. Но на деле они были отнюдь не безразмерными — помещалось всего-ничего, и то это надо было упаковать для начала, если это, конечно, не было каким-нибудь мечом. А сейчас мне предстоит, используя лишь силу воли и энергию, да еще и рассчитывая всё это вместе с пульсацией местного энергетического ядра, призвать собственное тело для воссоединения с духом в совершенно другом месте пространства. Хорошо хоть не времени, блин. До сих пор не понимаю, как работает крик, замедляющий время...

Или ещё был призыв сущности из сопредельных миров, это-то я понимаю, без сомнений… Но здесь он категорически невозможен — Галактика ведь, а не странный конструкт, на галактику или даже систему похожий, разве что, тем, что всё наоборот… Нирн в центре, солнца нет, вместо него — свет спутника… Влияние энергии каждой планеты на магический фон… Тут всё по-другому, хотя принцип схож. А сейчас еще и в любой момент отвлечь могут! Надо бы поскорее закончить.

Итак… За спину азари, но не задев её даже краем…

Я перенёс свое внимание в нужную точку пространства, далее перетянул туда вначале свою энергию, а затем призвал тело к душе. Со стороны это всегда выглядело очень эффектно, хотя телепортация в бою была бы для меня несколько трудным занятием — всё же моя душа и тело не были окончательно синхронизированы, да и биотическое развитие стопорилось тем, что не было существенных встрясок. Вставая с колен, я с усмешкой отметил, что теперь-то, когда я во всём этом засветился, этих долгожданных встрясок мне не миновать. Я быстро разобрался в консоли управления, вспомнив смутные навыки владения протеанской лингвой, отключил поле, удерживавшее азари и посмотрел на Шепарда, который стоял по ту сторону барьера вместе с остальными и пытался удерживать на лице выражение поприличнее. Вроде как, для нас это привычное дело, ага… Когда человек берет и телепортируется чуть ли не сквозь стену, ага. Сейчас впору сказать любимое рексовское «хе-хе-хе», но под таким взглядом всех присутствующих в горле упорно не сглатывался комок, предвещавший неприятности…

Я посмотрел в глаза Лиаре Т’Сони, прежде чем вырубил другое поле, мешавшее Шепарду и остальной компании пройти на нашу сторону. Мне стало тошно ещё больше.

В её глазах плескалось чистое и незамутненное… Лучше бы ненависть.

Это было страшное и, без сомнений, знакомое мне на личном примере и опыте, но на сей раз ужасное и великое, бескрайнее и страстное, непримиримое и вечное, глубокое и неприкрытое, грозящее вечным коллайдером и жаждой познания, разрушительной и беспощадной...

Мне грозило кое-что знакомое мне не понаслышке.

Имя ему, этому "кое-чему" — научное любопытство.

Сознание содеянного добра — это и есть благодарность.

Приют Грёз, Э.М. Ремарк

Кроган по-настоящему озверел.

Я это видел в его налитых кровью глазах, чувствовал своими многострадальными надтреснутыми ребрами и понимал не менее многострадальными, уже почти отбитыми мозгами. У нас тут, понимаешь ли, дуэль образовалась.

Задница, господа и дамы, большая такая. Размером с этого крогана.

Ну вот как я в это влез, спрашивается?

* * *

Начать стоит издалека.

Как известно, меня в этом мире по счастью зовут Лейфом Хэммингом и никак иначе. Зови меня как-нибудь по-другому, вся эта история пошла бы по совершенно иному пути. Хотя бы из-за того, что в этом мире не было бы портативных кинетических клеток-ловушек для особо ретивых. Если вспомнить, что-то подобное использовалось на Омеге Олегом Петровским, но это все равно другое. Одно дело — портативное устройство размером с коробочку, и совсем другое — та штука, в которую и не заманишь без особых условий. Ну, конечно, и здесь без эдакой охотничьей уловки не обошлось. Но суть в том, что коробочка эта вместе с её системами больше смахивает на растяжку — сенсоры оповещают всю конструкцию о нашем прибытии и включают этот кинетический щит. Обжигающийся и красный, как в моем «даэдрическом» доспехе придумки моих чудил из «Рубикона».

Ну кроганы, как известно, отнюдь не плохие охотники, поэтому я, совершенно не ожидавший такого подвоха, завел наш отряд в засаду. Хотя тут вина лежала на мне опосредованно, тем более, засада эта была действительно грамотной квинтэссенцией опыта Воеводы Кроганов.

Эх, хороша была игра… Но в реальном мире, Нео, все иначе, как ни крути. И у кроганов тоже есть своеобразный инстинкт самосохранения, хотя чаще всего этот инстинкт перебивает непомерное чувство собственной крутости. Таким образом, этот чешуйчатый дядя прекрасно знал, что здесь присутствует N7 — идентификатор на броне Шепард снял только перед входом в руины, а у гетов, как известно, информационная сеть, так что неизвестным наймитом наш герой остался только лишь для доктора Т’Сони. В общем, нас нейтрализовать он был готов, ведь он получал от платформ гетов наисвежайшую информацию о передвижении отряда, и это было решающим фактором. Несмотря на то, что мы были вполне себе готовы к бою, никто из нас не промышлял пророчествами, и застрять в кинетическом барьере было самым неожиданным из всего, что я мог предположить. Я ожидал взрывных растяжек, самонаводящихся дронов с ракетницами, отряда кроганов и гетов… Проще говоря, что угодно, кроме кинетических щитов придумки и производства дочерней компании моей Корпорации! Новейших, черт подери, щитов!

Вначале у меня вырвался непроизвольный смешок — я тогда понял, в какой мы заднице оказались. Но далее я задумался над тем, как бы выбраться, и в итоге заржал как конь. На меня смотрели с видимым сомнением в моей адекватности все люди и нелюди вокруг, как по эту сторону щита, так и по другую. Хотя хрен их, гетов, разберет. Вероятно, они вообще просто информацию собрали и отослали к главному серверу, не размениваясь на собственную оценку. Я ведь не делал ничего, связанного с боем, если, конечно, в моих планах не было сдохнуть, смеясь над непроизвольной дуростью врага, которая первоначально отдавала профессионализмом, но при приближении оказалась бесполезной. Это как воспламенение. Против брони помогает, но вот при столкновении с обыкновенным биотическим барьером просто распадется и не принесет никакой существенной пользы в повреждении врага. Вот и тут такая же ситуация.

Мои щиты позволяли сконцентрировать кинетическую энергию наподобие биотического щита — близко к броне. И вот таким образом проскочить сквозь поле. Биотик тоже мог бы попробовать, но это бы не просто отняло у него энергию щита, как произошло у меня, а заставило бы устать.

* * *

— Стоять! — ревел кроган, когда я, стреляя с двух рук выпрошенным у Шепарда ещё на Нормандии вторым пистолетом и собственным оружием, избавлялся от платформ гетов и дронов, успешно умудряясь ускользнуть прямо из-под носа у вконец рассвирепевшего ящера. — Ну, погоди!

— Еще бы зайцем назвал! — проорал я в ответ из-за колонны с совершенно другой стороны зала, что меня спасало, и остановился, чтобы перевести дух. — Может, договоримся?!

— О каком зайце речь? — услышал я голос Шепарда в наушнике. — Ты что, совсем съехал?

— Про зайца — на корабле, если доживу, — засмеялся я и продолжил дальше как можно тише, при этом следя за передвижениями оставшегося в одиночестве против меня крогана. — А про договор с кроганом… Это Воевода, как наш Рекс. Мне не победить традиционными методами. А отключить щит… Будьте готовы вовремя вмешаться, когда я все-таки определю, откуда идет сигнал. Я обшарил всю наружную поверхность платформы, пока тут скакал. А массированный удар может повредить, скажем, механизм лифта, и мы все ебанемся вниз.

— Ждем! — откликнулся Шепард и отрубил связь.

Я приготовился к страшноватой вещи. Мне нужно было на руках свеситься вниз, с платформы, с которой, был бы пинок, лететь и лететь навстречу предкам, и затем провисеть все время сканирования на одной из рук, пока мой уни-инструмент сканирует пространство под платформой. Система отличная — коробочка наверняка прикреплена там каким-то из этих странных гибких гетов, сбивавших мне щиты не раз и не два, ну а остальные части системы не столь важны.

Когда я соскользнул в проем между стеной огромной шахты и платформой, я смутно услыхал сдавленный вздох азари и мат Шепарда. А кроган рванулся в мою сторону и застыл в шаге от щита, решив выразить свое презрение врагам, не замечая меня и прекрасно понимая, что я не в состоянии пробить его щиты, броню и увернуться от разрывного боеприпаса, если мне все же удастся это сделать каким-то чудом.

Меня сдал врагу не неуклюжий чих или слабовольный товарищ, как это нередко бывает с идиотами вроде меня. Мой золотой и нежно-трепетно любимый инструментрон решил выразить своё неприлично громкое счастье в следствие решения тактической задачи. Проще говоря, мое наручное уебище пиликнуло, а в злобных глазках крогана зажглось кровожадной искрой понимание. Я едва успел подтянуться на руках, как мне пришлось изворачиваться, чтобы не получить выстрел.

Моей задачей было теперь каким-то магическим образом раскорячиться, но оказаться на совершенно другой стороне этой платформы. Ведь взломать или просто перегрузить вещь из другой, грубо говоря, комнаты просто невозможно без соединения с этой вещью. А мы, к сожалению, делаем всякое разное на совесть. Именно поэтому на коробочку через иные элементы системы повлиять невозможно.

И именно таким образом я, долбонавт всея Млечного Пути, вступил в бой с кроганом, имея ограничение в использовании средств убиения. Ведь секиры цвета биотики, возникающие из ниоткуда, это совершенно не то, что нужно моим товарищам знать обо мне, да и магия в принципе на таком типе планеты — это рискованное действие. Вызову атронаха — обалдеет от мощи и поселится здесь жить. Попробую сам использовать магию, кроме колдовства и восстановления — совершу суицид, потому как это управление внешними потоками энергии, пронизывающими каждую планетарную систему по-своему.

Долбануть его взрывной волной из инструментрона в рукопашном бою, затем отскочить куда-нибудь подальше от обрыва, куда меня кроган с лёгкостью мог бы свалить, если бы мне не повезло… Ну а далее началось, скорее всего, избиение меня, хотя и ящер не отделался легко. Мой уни-клинок сильно разодрал более мягкую кожу под глазом крогана — я метил в глазное яблоко, но Акелла промахнулся и выматерился в сердцах, что стоило ему треснувшего ребра.

Теперь Акелла валялся в двух шагах от щита и пытался не рухнуть на спину, держась в сидячем положении лишь силой воли и относительно здоровой руки.

— А ты в курсе, что даже после исполнения миссии, — я сплюнул кровь, и завел руку за спину, формируя одними пальцевыми жестами крупный заряд молний из остатков моего кинетического щита, но продолжил громко говорить даже тогда, когда заряд был уже готов. — Да, кроган, даже после этого чертов Сарен не оставит тебя в живых. Ты, может, сумеешь уйти, а может и нет. Урднот! — рявкнул я, чуть повернув шею и зашипев от боли в позвоночнике. — Подтверди! Ко мне недавно поступила информация, что ты имел дело с Сареном. Что-то связанное с волусским транспортником, — я напряг память, зажмурившись. — Или нет, наоборот, грузовой корабль…

— Откуда он это знает? — попыталась тихо спросить едва заметно испуганная и какая-то серая, что выдавало степень её испуга еще больше, Лиара.

— И как он вообще… — но Гаррусу не дал договорить Урднот, прекрасно понявший, что проверка новых соратников была моей непосредственной задачей, и именно поэтому я, якобы, сумел сопоставить все факты.

— Имел, — рыкнул Рекс, сжимая кулаки. — Я ушёл до выплаты кредов… Что-то почувствовал. И ни одного из тех наемников больше не видел в живых.

— Гататог Зарк, человек! И это все… бред, — кроган странно потоптался на месте, одновременно двигая плечами в прочной, но уже порядком мною раздолбанной броне. — Я не буду обсуждать...

— Но сомнения ведь есть! — я попытался воскликнуть это, но получилось только рассмешить ящера.

— Сомнения есть всегда. — философски заметил кроган и перехватил дробовик поудобнее. — Но вот лекарство от генофага даст мне собрать сильный крантт, стать главой клана, а затем…

— Ваше лекарство враньё! — я чуть не взревел от ярости, ведь просто так Воеводы Кроганов не работают на Спектров, если, конечно, это не такие, как Рекс, которым на Тучанку хода нет. — Моя Корпорация ищет лекарство с тех самых пор, как мы вообще узнали о существовании Генофага! Это, черт возьми, не просто академический вопрос, а настоящий подвиг! Мы уже на полпути! А ваш пидарас с имплантатами вместо мозгов и чувств, мать его еби трицератопс, почему-то решил, что может вас, хуесосов пыльным мешком стукнутых, просто, на хуй, взять и клонировать! Какое бы, к ебаной сучке, ещё решение мог вам предложить этот напиздовыебанный археоптерикс, недотраханный в мозг ебальником тентаклевой креветки, чтоб её ебали всем выводком выверны блядские?!

— Я ничего не понял, — признался Шепард, немигающим взором смотря куда-то вглубь себя и над головами.

— Я тоже, — все-таки моргнула Лиара.

— Заткнись, — посоветовал кроган, покачав дробовиком, и я сдулся. — Ты тоже останешься в живых. Бенезия упоминала о тебе, когда я у неё получал дополнительные инструкции. Сарен ничего не говорил на этот счет, но ты, Белый Ураган, и твои ресурсы могут пригодиться. Тем более, ты сам только что сказал…

— Как ты меня назвал?

— Белый Ураган. Так сказала сама Бенезия. Сказала, что если он, то есть, ты будешь подозревать проблемы, то примчишься сюда. Это было одним из маловероятных исходов. Но теперь я тебя узнал, когда ты не носишься, будто за тобой молотильщик гонится. Ну так что, по хорошему пойдешь? Они ведь тебе даже не друзья, человек.

— Ещё раз. Как. Ты. Меня. Называл.

— Ураган, уёбок ты глухой! Белый Ураган!

— Блядь, — я насилу встал, отключая инструментрон и возвращая энергию в кинетический щит своей брони. — Просто блядь.

— Ну так что?

— Я иду с тобой. Лиара, в принципе, на хуй не нужна, если буду я. У меня и так всё есть о той теории. Только я в неё не верил.

— Ну что, раз ты так говоришь… Матриарх сказала, что ты сразу переменишься если услышишь это прозвище, но… Тебя было интересно гонять, человек. А здесь мы всё к ебеням взорвём, — он мечтательно закатил глаза. — Да…

— Любишь взрывы, Зарк? Ну, что же, я не против. Всё равно, девчонка эта — бесполезный балласт, а этот сраный герой со своей командой могут попортить все планы Сарена и Бенезии. Да и планы Корпорации уже от них неиало пострадали, так что...

Я скосил глаза в бок и увидел, как вытягивается усталая рожа Шепарда. Как в уголках глаз Лиары появилась влага, а в зрачках — мстительный огонек, впрочем, сопровождаемый тонной бессилия и беспомощности. Гаррус смотрел так, будто я оправдал все его плохие ожидания, и щерил мандибулы, а вот Рекс… Он не слишком доверчиво переводил взгляд с меня на Гататога, понимая, что дело совсем не так, как оно кажется, но не предпринимал ничего, чтобы донести свои подозрения до других. Молодец. Но всё таки, вот же придурки! Моя фальшь на них так сработала? Да мне во МХАТе, ныне, кстати, хоть и не цветущем, но вполне себе существующем, выступать надо!

— Бенезия сказала верно, Гататог Зарк, — он так и не повернулся ко мне спиной, хотя и убрал дробовик, но мы шли к выходу вровень и на расстоянии в метр друг от друга, поэтому мне было даже отчасти удобно планировать действия. — Я не мог не измениться, когда меня называет детским прозвищем посланец единственного живого существа не-человека, которое вообще знает о нём. Мой ответ, если ты выживешь, конечно, Гататог Зарк, таков. Скажи ей, что только Маленькие Крылья способны вызвать Ураган.*

— Если я выжи…

Он уже вытащил пистолет, не дожидаясь ответа на невысказанный вопрос, но я за секунды до этого запустил полное исцеление собственного тела, окутавшись золотым светом магии Восстановления, и, будто под адреналином, настолько это было молниеносно, вытащил из крепления на правом сапоге телескопическую дубинку, автоматически подключившуюся к моему генератору щита сразу же, как только она была разложена одним слитным движением. Палочка-выручалочка окуталась кинетическим полем, став подобной резаку, ну а на левой моей руке на остатки энергии генератора сформировался массивный каплевидный щит.

Я выбил у крогана из рук пистолет мощным ударом, а затем принялся теснить его хлесткими и сильными ударами дубинки, не забывая прикрываться щитом. Кроган зарычал и бросился в рукопашную, заставив щит трещать от сдерживаемых ударов, когда я опять играл в салки с этим кроганом-идиотом. А идиот он, потому что верит в свою победу даже сейчас. Ведь я, на хрен, разошёлся!

— ГРРРРААААА! — в который раз за сегодня я услышал этот рёв.

Я вертелся вокруг крогана, вспоминая о своём прошлом в Скайриме если не с любовью, так с благодарностью — уж точно. Если бы не это, я бы ни за что не восстанавливал бы с самого своего детства навыки работы с оружием, причем таким, к какому я уже привык за столько лет, и не приспосабливал бы местные технологии под стили того мира. И тогда бы мой бой закончился еще до момента сканирования под платформой, ведь верткости бы мне явно не доставало, если бы я забыл всю науку оттуда, из Нирна, как страшный сон о магическом средневековье из популярной игры.

И я как обычно был в плюсе. Моя ярость была под почти полным контролем.

А этот воин слишком сильно разошелся. И стал легкой мишенью, соответственно.

Но вот стоит ли его убивать?

* * *

— Ты меня напугал, — признался Шепард, резкими и быстрыми движениями снимая с себя нагрудник, и поскреб затылок. — И в итоге там всё равно к черту взорвалось.

— Во-первых, взорвался только самый верх. Ну и лифт всё-таки ебанулся. Это тебе не фундамент расху…

— Я чую, весело там было, — сложив руки на груди, перебила Эшли и посмотрела мне в лицо. — И ты, как всегда, отмочил, Даблдок.

— Отмачивать он мастер, это да, — признал Шепард и теперь уже поскреб подбородок. — Но такого… такой кучи дерьма… я просто не ожидал.

— Это нормально? — задал закономерный вопрос Гаррус, смотря почему-то то на Рекса, то на Шепарда. — Так поступать у людей — это нормально?

— Не совсем, — хрипловатый голос Кайдена раздался у меня из-за спины. — Если глава крупнейшей межвидовой корпорации отмочил… нечто такое, то у него есть веские причины, чтобы это делать. Тем более, той корпорации, которая на данный момент финансирует частично или полностью почти все проекты, связанные с протеанами. Это ваши, — Аленко выделил слово голосом, — раскопки. Ваша колония. Экономически принадлежит вашему, — слово опять прозвучало с большим нажимом, на что я лишь поморщился, — сектору Земли.

— Это общедоступная информация, — и не попытался отпираться я. — И у меня, кстати, есть свой сайт. С парой миллионов постоянных подписчиков, между прочим. Там обо мне написано гораздо лучше, чем пишут ваши долбоновники и ебализаторы вместо нормальных штабных дотошных крыс и специалистов кибервойны широкого профиля.

— А что с азари? — Эшли кивнула на притихшую на стуле возле ящиков со снаряжением Лиару. — Я тут только и слышу о том, что Лейф что-то отмочил, и что это нечто, но вот что это… Хотя фанаты с того сайта называют тебя Кенни, не так ли?

— Ты про тех ребят с факелами? — вроде бы даже немного смешно пошутил я, подметив про себя, что хоть один мыслящий человек тут есть. Но шутку про костры инквизиции поняла только сама Эшли, потому как религиозно заинтересованный человек современного мира всегда обычно склонен изучить историю конфессии, к которой принадлежит. — Охота на ведьм начина-а-а-ается…

— Ты, скорее, вполне себе каноничный вампир, — сделала задумчивый вид Эш и, было, собиралась продолжать словесные препирания, но осеклась под серьезным взглядом Шепарда. — Ну а что?

— Поговорите о фольклоре Земли в свободное от этого дерьма время, — едва сдерживая раздражение, рыкнул командор. — А сейчас, Хэмминг, мне бы очень хотелось узнать, какого чёрта.

— Что? Кроган произнес кодовое словосочетание. Бенезия в своё время просила меня… хм… помочь Лиаре в том случае, если будет критическая ситуация, и помощь будет жизненно важна. Я ещё на Цитадели узнал, что нет отклика с этих раскопок. Параллельно я просматривал контакты матриарха, её входящие, исходящие, передвижения и прочее. И тут мне сообщили, что на одной из раскопок протеанских артефактов обретается дочка Бенезии, отец — другой матриарх по свежайшим сведениям, но имя и настоящее местонахождение я точно сказать не могу, иначе мы бы могли припрячь азари, имеющую больше связей, чем мне когда-либо удастся получить... Кхм… О чем это я…

— О моём отце, если не перескакивать с темы, — подала голос Лиара. — Как вы смогли это узнать?

— Я эксперт по всем видам кибервойны, госпожа Т’Сони, — я усмехнулся и почесал зудящий от боли бок. — Это было трудно, но вполне выполнимо, если подойти к делу с фантазией.

— Он ксенолог, специализирующийся на вашем виде, доктор, — Аленко подошёл к Эшли и встал рядом, также сложив руки, как это сделала до этого она. — Вероятно, он заметил что-то, что было видно только ему, и так сделал свои выводы. Я бы не был столь уверен в правильности, всё-таки он взялся за ксенологию оттого, что его самоуверенная антропологическая теория не имеет никакого…

— Заткни свой рот, — не удержался я, но после победной двухсекундной ухмылки на лице Кайдена, понял, что моя слишком яркая реакция меня и подвела. — Я не хочу с тобой спорить. У меня треснуто ребро, я подрался с кроганом-воеводой, а по этой теме мой запал кончился ещё тогда, когда я в свои соплячьи годы пытался доказать состоятельность собственного мнения этой неизменной кучке зарвавшихся консервативных лизоблюдов и долбоёбов. С ксенологией пошло лучше, тем более, азари — действительно интересный вид. У них есть… хм… глубина.

— То есть? Что ты подразумеваешь под глубиной? — со смешком переспросила вновь осмелевшая Эшли. — Кстати, не пора бы в лазарет?

— Не пора бы, — покачал головой Джон. — Мы должны решить, что делать с азари. Тем более, как мы поняли по кривляниям Хэмминга, он что-то знает об этой теории не меньше самого доктора Т’Сони. И азари не нужна.

— Ну что, её теперь выкидывать в шлюз, что ли? — ухмыльнувшись, я перешёл на более приземленную тему. — Это теория Циклов Галактики. На первый взгляд нормального человека или консервативного долбоёба любого вида — это сущий бред и конспирология, — я нахмурился. — На второй — тоже, но я не специалист по протеанам и не долбоёб. Я, скорее, специалист по азари и при этом человек, чья теория, может, и не была столь тщательно отшлифована, как ваша, но имела гораздо больше доказательств. Что может быть большим доказательством, чем чертов скелет, да не один, современного человека, которому более двухсот тысячелетий. Или руины древнего города, о которых общественность никогда не узнает, потому что этой цивилизации официально не было? Теория ставила под сомнение всё это их равенство, все законы, все развитие, и могла послужить поводом для разжигания социального конфликта с иными видами… Хотя мы и так не душки, не знаю, чего они боялись. В общем, не будем об этом, мне и главой корпорации хорошо, знаешь ли. В общем, у меня такое чувство, что если эта азари занимается своей теорией столько времени — а это пятьдесят лет, то ебать я хотел общественное мнение.

Рекс заржал и прорычал что-то вроде «он мне нравится», а Шепард поморщился и спросил.

— Но ведь ты говорил мне, что тебе эта теория кажется в вышей степени абсурдной…

— Мало ли что я говорил, когда ещё не знал, чем моя встреча с дочерью Бенезии обернётся, — я мелко помотал головой и разочарованно поджал губы. — Ты, Шепард, как-то не до конца, мне кажется, понял, с кем имеешь дело, — я поднял на него взгляд. — Ты меня всё время принимаешь за беспечного гражданского, как и Аленко, так что ты не одинок в своём заблуждении. Да, у меня не такая крутая подготовка, как у тебя, семёрка. Но моя оснащенность и информированность заменяет мне это хотя бы частично.

— Деньги решают многое, — фыркнул Аленко. — И я перестал считать тебя гражданским, Хэмминг, после того, как ты обезвредил бомбу незнакомого образца, всего лишь прикрыв вначале глаза и задумавшись. А когда ты начал щелкать загадки и связи между разумными, как заправский детектив, то я перестал удивляться происходящему.

— А я всю жизнь таких как ты считала бесполезными придатками общества, которые служат только себе, — сообщила мне Эшли. — Но ты помог спасти колонию, затем на Цитадели раскопал работу Сарена против Теневого Брокера и нашёл Тали.

— Ладно, я понял уже, что жутко крутой, спас кучу людей, крайне продуманный и вообще бесценен, — я, специально кряхтя, распрямился и упер руки в бока, внутри себя раздосадовано думая, что всё это прекрасно было бы сделано и без меня, может, с большими жертвами, но это некритично. — И я что-то до сих пор не пойму, — сделав паузу, я внимательно взглянул на каждого из присутствующих, — почему все думают, что так само собой и должно быть?

— А что не так? — прищурился Джон, ожидая моей дальнейшей реакции.

Шепард непроизвольно улыбнулся, видя моё хитрое выражение на лице, а остальные либо вскинулись — это Гаррус и Кайден, либо предвкушающе усмехнулись — Эшли и Рекс. Лиара уже давно просто внимательно следила за происходящим, сидя на стуле возле арсенала, при этом заметно волнуясь, даже сложив пальцы в замок, но при этом крайне внимательно изучая нас и впитывая всё, что мы говорим, как губка.

— Неужели тебе нужно вознаграждение? — с не менее хитрой моськой открыто заулыбалась Эш.

— Или, может, вам, господин глава Корпорации, требуются финансовые вложения? — не остался в долгу Аленко, тоже улыбаясь, правда, несколько зажато. — Так мы, это, можем по сто кредитов скинуться, может и гамак навесной себе купите, чтобы в лазарете не ночевать постоянно и казенные койки не занимать…

— Я бы предположил, что Белый, — даже это, казалось бы, не рычащее слово получилось у Рекса как самое что ни на есть рычащее, — желает статуи в полный рост где-нибудь в аналоге Президиума на Земле!

— Поддьерживаю! — решила высказаться Тали, до этого молчавшая в шлем и даже не отсвечивающая, в основном из-за тонирования забрала. — Есльи бы одьин из моьего вьида помог спастьи колоньию, а потом спас парочку жизней, то его имья было бы вписано в хроньики и ньикогда нье забыто! — она указала пальцем в потолок, встав в пафосную позу, и я понял по её чуть сузившимся огонькам глаз под шлемом, что она сейчас так же как и я пытается удержаться от смеха.

— Наро-о-о-од! — я уже не мог не ржать, но всё равно терпел. — Успокойте свою фантазию! Просто нечего было меня перехваливать, это чревато, как вы поняли, слишком большими запросами! И почему вы не считаете, что я могу быть самовлюбленной задницей? Я же не так давно поехал бриться и переодеваться, вместо того, чтобы поспешить в Башню Совета, вам это должно было сказать о моём характере гораздо больше, чем случайное спасение колонии! — я чую, у Эшли сейчас лыба треснет. — И вообще, вот доберемся до Цитадели — и там в «Прилив» завалимся за мой счет. И вообще — не за что ещё хвалить. Вот от Жнецов мир спасём пару раз, тогда как раз к месту будет. Поэтому на хер не далась мне эта ваша показная благодарность!

* на английском это прозвучало бы круче Tell her, that only Little Wings may cause the Hurricane, потому как в русском переводе перевели прозвище как "Крылышко", но Крылышки вызывающие ураган это скорее смешно, чем круто XD

Люди редко пользуются свободой, которая у них есть, например свободой мысли, а вместо этого они требуют свободы слова.

С. Кьеркегор

Калисса Бинт Синан Аль-Джилани.

Как много в этом имени для всех фанатов Масс Эффекта.

И как же она задолбала меня лично, потому как «Новости Запада», или как там переводится название на родной, вряд ли должны хорошо отзываться обо мне просто по территориальному признаку. Корпорация, которая заправляет огромным сектором, сделав его автономным за счет своей власти и влияния на политику… Конечно, у этой журналистки, как и у многих других, будут заказы против меня. А я терпеть не могу платить за молчание, потому мы работаем всегда как можно чище. Но почему меня бесит именно эта из всей рати подобных ей? Всё проще простого. Это именно она сумела раздуть из моего «возрождения» на платформе APRPG Властелина Колец в дальнейшем прилипшее в рядах недоброжелателей и крайне меня раздражающее прозвище «Witch-King».

Да, меня могут бесить люди, которые всего лишь мелко подгадили! И да — она бесит меня больше, чем те, кто подгадил основательнее. Потому как она не оставляет попыток.

— Господин Хэмминг! Коммандер Шепард! Новости Вестерлунд, Калисса Бинт Синан Аль-Джилани! Не дадите ли интервью?!

— Привет, дражайшая Калли! — я поспешил подойти к ней быстрее и ближе, чтобы оставить за своей спиной Шепарда, что озирался по сторонам, видимо, потому что прошлый его визит был более сумбурным, и Лиару, которая была очень задумчива, что-то пытаясь отыскать в экстранете прямо на ходу. — Давай как обычно — без коммен…

— Да, мисс Аль-Джилани, что вы бы хотели узнать? — доброжелательно, хотя я бы сказал лицемерно, обратился к журналистке Джон, сдвинув меня с пути. — Предупреждаю, что частично сказать всего не смогу...

Я приложил ладонь ко лбу и покачал головой, уже, было, решив отойти в сторону, как это сделала ранее Лиара, чтобы не попасть в объектив камеры. Когда я приблизился к азари, она слитным движением выключила омни-тул и подняла лицо, спрятав руки за спиной в жесте эдакой независимости и невинности одновременно. Я уже улыбнулся и даже немного умилился, хотя вряд ли это было очень уж заметно, как вдруг услышал громкий возглас за своей спиной.

На русском языке.

И очень знакомым голосом.

* * *

— Кенни! Кенни! Я нашла тебя!

Я, не оборачиваясь на зов, но несомненно узнав голос, пустым взглядом вперился куда-то поверх лица Лиары. Я судорожно пытался понять, что делать с журналисткой, которая раздует мои ранее не засвеченные контакты с маленькими азари до каких-нибудь внебрачных азарийских детей. Обливион поглоти, что она вообще здесь делает?! Какого хрена ей разрешили бродить по Цитадели одной? А она точно одна, ведь при матери она по-русски не разговаривает, потому как Эренис не нравится моё влияние на её ребенка. Вот в этом наши мнения с Эренис Т’Нарис расходились. Азари являлась одной из близких кровных родственниц советницы Тэвос, между прочим. А я был для их семьи совершенно никем с точки зрения кровного родства.

Но вот женой Эренис и отцом её дочки была моя близкая и к сожалению погибшая подруга, ставшая мне другом ещё в Университете, что накладывало на меня некоторое количество обязательств по отношению к маленькой девочке — я не хотел, чтобы её воспитали только как азари. Я пообещал заботиться о ней, как бы это пафосно ни звучало.

— Лорейн, — я развернулся к мелкой и в притворной ярости воскликнул, — молись Атаме, чтобы я не оповестил твою мать, что ты бродишь одна по Цитадели и без всякого сопровождения!

— Мне помогал Дайн! — и не подумала смутиться маленькая азари, подходя ко мне с милой, но отнюдь не кроткой улыбочкой. — И что, — она надула щечки, прекрасно зная, что я с этого беспредельно умиляюсь, — даже не обнимешь, Кенни?

Я поразился этой маленькой манипуляторше и закатил глаза, успев перед этим мельком подметить, как журналистка, допрашивавшая ранее Шепарда так, что тот уже сам не рад был проявленной инициативе, повернула в нашу сторону голову. И камеру. Черт.

— Ну ладно, — я вздохнул и распахнул объятия. — Прыгай.

— Уи-и-и-и! — она повисла у меня на шее, умилительно заверещав, только уже на азарийском, который люди вокруг меня понимали. — Кенни! Я скучала! Потому держи меня на руках, я не слезу!

— Для тебя всё что угодно, Лора, — вздохнул я и поддержал её за маленький хитрый зад, не давая сползти вниз. Обидится ведь, да и я правда давно с ней не виделся. — Есть новости? Кем ты на сей раз придумала стать?

— Всё ещё ксенолог, — со всей возможной серьезностью ответила мне малышка, но тут же опять засияла улыбкой. — Хочу быть как ты!

— Ты слишком подвижная для ксенологии! И не пойму, зачем тебе быть как я. Будь как ты, ты же не я. Всегда надо быть собой, Лора.

— Ну, вообще… — девочка задумалась на пару секунд. — Если поду-у-умать… То давай я стану археологом. Как та крутая девушка, помнишь?

— Какая девушка?

— Ну, Лора Крофт! Это же одна из самых известных археологов прошлого Земли, ты мне про неё рассказывал историю! Яматай, Пимико, Братство Солнца! Помнишь?

— Это всего лишь выдумка, Лора. И она не Лора, а Лара. Не ассоциируй себя с…

— Ну нет! Разницы в имени нет! — Лорейн на самом деле надулась, теперь уже непритворно — уж это я за столько лет различать умею. — Тебе только кажется, что есть разница, а звук один и тот же при произношении!

— Ну не сердись, — я засмеялся. — Тебе уже почти пятнадцать, а ты всё ещё дуешься из-за пустяков. Такие взрослые азари не должны дуться из-за пустяков!

— Кенни, не разговаривай со мной как с маленькой! — малышка дернула меня за волосы. — Не думай, что я не понимаю, что я правда маленькая, и ты просто издеваешься!

— О да, ты такая взрослая! — я боднул мелкую в щеку лбом, от чего она звонко засмеялась, заставив меня заразительностью своего смеха к себе присоединиться. — Кстати, как тебя мать-то отпустила вообще?

Я решительно не замечал, как на наш странный диалог пялились уже все, кто был рядом. И Эшли с Гаррусом, которые вышли из лифта, позже нас, потому как начали препираться по поводу детали какого-то корабля, и Шепард, и Лиара, и Калисса, будь она не ладна, Аль-Джилани.

— Эм-м-м… Кенни, а это точно нормально, когда на тебя все пялятся?

Зато это заметила мелкая азари, о чем не преминула сообщить, н-да.

— Нет, малыш, пялятся на тебя, — я повернул голову в сторону журналистки и продолжил. — Вернее, на тебя, сидящую у меня на руках.

— Это что, странно? — она приподняла свои брови, выделявшиеся на лице почти так же по-человечески, как и у Лиары, только немного другой формы.

У её матери узоры были фиолетовыми и турианскими, занимая почти весь лоб и переходя на щеки, но вот личико дочки было украшено всего лишь пародией на человеческие чуть изломанные брови, только белого цвета. Ещё на гребнях выделялись белые прямые линии, которые едва заметно разделяли каждый фестон на две части.

— Я полагаю, да. Может, слезешь?

— Ни-ха-чу, — помотала головой она, не врезав мне своим гребнем по лицу только чудом. — Да и вообще, тебя никогда не смущало, что все вокруг думают, что ты мой папа, а сейчас вдруг смущает! — она решила проучить меня, ощутимо ткнув локотком, и притиснула моё лицо к своему за шею. — Меня вот вообще не смущает. Можно маму опять позлить, как тогда.

— Настолько крупно мы Эренис злить не должны, — я говорил негромко и снова по-русски, потому что не хотел, чтобы все и, в частности, Калисса поняли, что я говорю. — Всё-таки та тетка с камерой-дроном это не просто тетка с камерой-дроном, а журналистка.

— А я о чем. Ма опять не разрешила с тобой встретиться, хотя знала, что ты на Цитадели. Нужна месть.

Я рассмеялся, но всё равно помотал головой в отрицании.

— И ещё она не хочет покупать варрена, — пожаловалась мне эта азари. — Говорит, что я слишком маленькая ещё.

— Ох, Лора, ты просто… — я не договорил, закатив глаза. — Твоей матери лучше знать насчет варрена. Не будь маленькой капризной дурочкой, ладно? Это тебе не идёт.

— Кенни! — малышка обиделась на меня и сделала попытку сползти с рук.

Я спустил её вниз и в упор посмотрел на двинувшуюся, было, в мою сторону Калиссу. Её взгляд меня, признаться, немного испугал. Но и я смотрел не без некоторого давления, поэтому Калисса остановилась буквально в паре шагов, что-то просчитывая в уме, хотя при этом в её глазах я отчетливо увидел с трудом подавляемый страх — ох и нагнал же я, конечно, но так ей и надо. Нечего лезть. Поговорка про Варвару всё ещё применима к современным реалиям.

— Гос… господин Хэмминг, б… будьте добры дать п… пожалуйста комментарии по… по поводу вашего участия в миссии Коммандера Шепарда, — она всё-таки справилась с собой и пробудила опять в себе папарацци, не смотря на обещающий мучения взгляд, которым я её одарил. — Ведь ваше выступление в Совете Цитадели наделало много шума. Что вы скажете по поводу Иден Прайм?

Нет, эти журналисты совершенно не умеют бояться.

Я почувствовал маленькую ручку Лоры в своей ладони и посмотрел на неё, чуть обернувшись. Маленькая азари стояла за моей спиной, прячась от камеры, и с хитринкой на глубине глаз переглядывалась с Лиарой, строя ей умильные рожицы, на что та неуверенно, но искренне отвечала улыбкой. Я сам едва удержал лицо, когда увидел такую милоту. Чуть сглотнул, когда мой взгляд будто притянула эта улыбка Лиары. Что это со мной?

Калисса откашлялась, заставив меня отмереть. Всё-таки эта журналистка поняла, что играть с огнем не стоит. Но интервью я ей дам, хотя бы небольшое. Иначе всплывет, и не в самом хорошем свете, ты ведь умеешь приукрасить, как и твои собратья по цеху. Правильно я понял тебя, Калисса, м-м?

Мне в лицо ударил свет камеры, заставив чуть прижмурить глаза урожденного альбиноса.

Эта ситуация бесила меня всё больше.

* * *

— Ты просто возненавидел её, да, Кенни? — маленькая азари шла в припрыжку, всё ещё держась за мою руку и то и дело её дергая. — Это было в твоём взгляде, которым ты её проводил! Она аж поёжилась! А почему ты даже над ней не поиздевался?

Мелкая не давала вставить слово никому из моих спутников, хотя я видел, что каждый готов просто забросать меня вопросами — ту же Эшли просто распирало. Лиара вела себя чуть спокойнее, внимательно ожидая каких-либо зацепок молча, но вот в характере Эшли я уже уверился — ей было любопытно, а любопытство у Эшли — это значит «я задам тебе вопросы, и ты на них ответишь», а не «я послушаю, посмотрю и потом дойду до всего сама», как это происходит у Т’Сони.

— Лора, — прервал её нескончаемый поток речи я, — ты не думаешь, что Эренис уже начала тебя искать? Всё-таки у Т’Нарис достаточно средств и влияния, чтобы тебя начали искать с собаками, варренами и СБЦ. Я не думаю, что тебе…

— Я же сказала, мне Дайн помог. Мама сейчас вся в делах, а мне что делать? — она это воскликнула слишком эмоционально, даже хлопнула кулаком по ладошке — давно ещё переняла это движение у меня. — Книжки уже заму-у-учили.

— Вот ты и сбежала опять. А вообще, если собираешься стать археологом — вот тебе живой пример, — я приобнял Т’Сони за плечи и показал на неё большим пальцем. — Самый настоящий археолог. Целый доктор!

— Вау! — тут же подскочила Лора. — Правда?

Лиара пока не поняла, во что вляпалась, и пока что с искренним энтузиазмом отвечала маленькой Т’Нарис на её вопросы. Блаженна в неведенье своем, однако.

— Перевёл стрелки? — усмехнулся Шепард, подобравшийся ко мне ближе, как и Эшли. Гаррус обозревал окрестности, мало вникая в окружающую возню — его мысли витали где-то, наверное, возле священной калибровки. — Умеешь общаться с детьми, Хэмминг.

— Это что, твоя дочка? — не выдержала Эш, слава богам, спросив это шепотом. — Я, знаешь, не удивлена, но почему её мать не даёт вам видеться?

— Да нет, мы просто друзья с её отцом были, вот я и решил восполнить пробелы в воспитании, в своё время заставив её мать дать мне на это хотя бы шанс. В итоге всё вылилось в то, что ты видишь сейчас, — я взглянул на Лорейн, смеявшуюся на пару с Лиарой, и улыбнулся. — Она та ещё оторва, хотя по всем писаным и неписаным законам азари ей вообще одной не стоит ходить нигде. Её оправдывает, что ей помогал один мой сотрудник и друг. Иначе я бы уже орал её матери матом о том, что от неё дети убегают.

— Хах, даблдок, да ты открываешься с новых сторон! — усмехнулась Эшли и ткнула меня кулаком в плечо.

На это от Шепарда последовал не слишком мне понятный вначале странный взгляд. Потом я догадался как это выглядит и, от инсинуаций подальше, направился к двум азари, чуть отставшим от нас.

— Так, Лиара, — я положил ладонь на плечо азари и улыбнулся ей. — Я думаю, мы должны купить тебе шлем и хорошую броню, раз уж ты здесь, а не на корабле. Подберем что-нибудь вживую и может быть даже закажем эксклюзив. Пока эти ребятки пойдут по своим военным делам, мы с тобой и Лорой, раз уж она не собирается возвращаться домой, пойдем гулять, — я перевел взгляд на мелкую. — Только вначале сообщим твоей матери, что ты со мной. Ясно?

— Ясно, Лейф, — меня чуть пробрало от того, как она сказала моё имя. От того, что она сказала моё имя. Чёрт, что со мной?! — Но вот проблема, я уже уточнила — Мама... Бенезия заблокировала все счета, к которым имела хоть какой-то доступ. Я теперь, можно сказать, не особо платежеспособна…

— Это не проблема! И вообще хватит обниматься! — Лора повисла у меня на руке и ревниво отпихнула меня от Лиары, на что я почему-то виновато улыбнулся Т’Сони. — Кенни вообще нежадный. Правда Кенни? Мне она понравилась.

— А что же ты тогда её отпихиваешь? — усмехнулся я и остановился, заметив, что все остальные из нашей компашки тоже перестали куда-то идти и что-то обсуждают возле Эмпориума.

— Это не значит, что я разрешаю ей!

— Что разрешаешь? — я потер переносицу в некотором непонимании.

— Ты ей нравишься, и она тебе нравится! А если… если… — в её глазах я заметил опасный огонек, который сигнализировал о вероятном эмоциональном взрыве, чего мне было не надо, потому я вовремя перебил её.

— О Господи, Лорейн Т'Нарис, только не говори мне, что ты опять ревнуешь! — я закатил глаза и погладил мелкую по голове, как обычного человеческого ребенка потрепал бы по волосам. — Я же уже говорил тебе, что это бессмысленно. Да и в данном случае, мне кажется, ты немного переоцениваешь наши с доктором Т’Сони отношения. Я её первый раз позавчера увидел.

— Ну и что!

— Ну и то!

— Как высокоинтеллектуально! — к диалогу нежданно-негаданно присоединился Шепард. — Хэмминг, я думаю, тебе необходимо от нас временно отколоться. У нас могут появиться непредвиденные… обстоятельства, в которых ребенку делать нечего.

— Хорошо, — я пожал плечами. — Я узнаю, где вы, как только освобожусь.

— М-м-м… В бою мы обычно закрываем внешнюю связь, — Шепард говорил это немного отстраненно, будто думая о чем-то далеком. Мне внезапно показалось, что он что-то знает, но не говорит. Но я отбросил эти мысли. Всё равно сейчас я никак с ними не могу пойти. Шепард договорил после недолгой паузы. — Так что ты нас вряд ли найдешь.

— Ты правда думаешь, что мне это помешает? — фыркнул я, на что Шепард поморщился, и тут внезапно я снова ощутил, как на моей руке виснут — это заставило меня в который раз закатить глаза. — Что такое, Лори?

— Мы пойдем, а? Пойдем-пойдем-пойдем… — затарахтела она. — Вы со своими взро-о-ослыми делами уже надоели, ну правда!

— Шепард, — я остановил коммандера, когда он уже почти сделал шаг к стоявшим поодаль Гаррусу и Эшли. Те о чем-то говорили, хоть и не на повышенных тонах, но было видно, что Эшли едва сдерживает себя от жестикуляции, а Вакариан щерится так, будто у него забрали любимую винтовку. — К концу дня давайте в «Прилив», как и обещал — всё за мой счет.

— Ты совершенно несерьезен, Хэмминг.

— Я просто не люблю накручивать себя просто так, Шепард.

— Ты ведь тоже видел этих тварей и то, что они делали с… с миром.

— Более того, мы давно подозревали об этом.

— Кто — мы?

— Некоторые конспирологические теории прошлого и настоящего верны, Шепард.

— Н-да?

— Знаешь, Шепард, — я решил перевести тему. — Мне почему-то кажется, что общение с тобой заставит каждый раз кого-то караулить нас возле доков Альянса, — я поделился с ним этой информацией настолько доверительным тоном, что Шепард не сдержался и издал смешок. — Пожалуйста, больше никогда не провоцируй и не пытайся дать кость таким как эта Аль-Джилани. Вонг или Гольдмахер — сколько угодно корми, но только не таких, как Аль-Джилани.

— Значит, ты считаешь, что за моими действиями следят пристально даже в обществе?

— Ты тут ни при чем, Шепард. Просто куча смертей и нападение на нашу колонию делают всё, связанное с тобой, резонансным. Я в любом случае вызываю вопросы, но у меня есть пресс-центр. А тебя, Шепард, каждый раз будет ждать эта…

Шепард перебил меня, широко ухмыльнувшись и сложив руки на груди:

— Эта говняная и ужасная, жутко раздражающая и почему-то считающаяся неприкосновенной, — Шепарда просто было не узнать — он был крайне раздражен, — чертова пресса под дверью.

Мне никогда не хотелось проникнуть за кулисы, чтобы разгадать секрет фокусника. Мне достаточно было того, что иллюзия существует.

Рей Бредбери. 451 градус по Фаренгейту

— Уй, бля-я-я… — я хлопнул себя по лбу, вызвав недоумение как Лиары, так и , которые уже настолько спелись, что даже взгляды на меня послали очень схожие. — Я совсем забы-ы-ыл…

— Дядя Лейф… — Лорейн мило улыбнулась и треснула меня по бедру в то самое место, от которого очень и очень больно во всех мирах и жизнях любому человеческому существу. — Отвлекись от самокритики!

— Моя школа… С-самокритика, н-надо же… — прошипел я и через силу улыбнулся, уже выровняв голос. — Что, ?

— А ты странный что-то стал, — оповестила она меня. — Ты так пристально смотрел на себя самого в этой рекламе, что я подумала — ты сейчас разобьёшь её!

До этого я недоуменно пялился на рекламный стенд с собственной цветной и улыбчивой голограммой, которая вещала об открытии Фестиваля Человеческой Культуры на просторах Цитадели. «Несколько десятков площадок… VIP-билеты… Свободный вход…», — вещала моя проекция как заправский зазывала. А я пялился на неё, понимая, что странное ощущение, которое меня

преследовало последний день полета — это подсознательное напоминание моего мозга об этом событии.

Так как это мероприятие организовывала по большей части моя Корпорация, в том числе и компания «Рубикон», я в своё время записал речь от, так сказать, главного лица. Стоит заметить, более-менее мелькающего не только в финансовых или политических, но и в светских хрониках лица. Да и многие меня знали, как создателя Капсул Присутствия. И тут извилины в моей голове наконец сошлись в парад планет и сотворили маленькое чудо — я понял. Я наконец-таки до неудобства ясно понял, что я полный придурок, не смотря на присутствие в обоих моих жизнях управление и империей, и корпорацией. И меня спасает сейчас только чертов случай. Я всё-таки на Цитадели. И всё-таки вовремя.

Почему, спрашивается, мамочка настолько занята, что даже не проверяет свою дорогую дочку через каждый час?! Да потому что мамочка работает на «Рубикон» уже более десяти лет в Отделе Корпоративных Коммуникаций. Главой, если что! А сейчас у нас в связи с этим мероприятием наверняка полный аврал с прессой и органами власти всех мастей!

— Мы идём к твоей маме, . Мне нужно быть на официальной церемонии открытия, что будет через пару часов в парке. А потом ещё в Сильверсан ехать, а тебя туда не пустят, — проговорил я. — Лиара, обойдемся без походов по магазинам, открывай каталог.

Сам же я вызвал кар из местной корпоративной парковки.

— Нет, — заканючила со слезами на глазах и дернула меня за рукав. — Я очень хочу сходить на фестиваль! Там будет даже стенд со старыми мультиками! А мама не пускала! Ведь без неё нельзя гулять! Ну пожалуйста! Кенни!

Я смотрел на приближающийся кар вызывающе алого цвета с алыми яркими контурами звезды на обложенном темными пластинами брони днище, и нехорошо улыбался.

Я взглянул на Лиару в тот самый момент, когда она уже заметила мою ухмылку, даже отвлекшись из-за этого от степенного разглядывания характеристик скафа из новой коллекции от Армали. Она перевела взгляд на шмыгающую носом Лорейн и нахмурилась.

— Как я понимаю, твои планы немного изменились, — констатировала она, когда я взялся за управление сам, причем с таким лицом, что я сам не знаю, как она могла что-то по нему понять, ведь я сам в появившихся эмоциях не очень разобрался. — Ты стискиваешь этот странный руль так, что он уже начал трещать… Богиня, он что из дерева?! И зачем тебе вообще руль, когда тут всё на голо-панелях?!

Я снял руки с витого деревянного руля, который был здесь нужен как собаке пятая нога, но этот кар был очень старым, я бы даже сказал, звездой коллекции и имел почетное место в истории человеческого автопрома ещё до Войны Первого Контакта. Я произнес, почти прошипел, место прибытия, ещё и затем ткнув в голоэкран для подтверждения. ВИ что-то пропищал в ответ, но все звуки проходили для моего слуха каким-то фоновым шумом. Я напряженно размышлял, что я могу сделать с Эренис, чтобы она осознала насколько неправильно повела себя по отношению к дочери. Оставить ребенка в день долгожданного Фестиваля запертой в пустой квартире! Да, сейчас есть куча развлечений, тот же экстранет или примитивные игры, но не в тот момент, когда кажется, будто жизнь идет мимо тебя! А Лоре именно так казалось, я уверен! Иначе она бы и не подумала сбегать!

А ведь эта Т’Нарис даже рыбок на дух не переносит, потому апартаменты у них на самом деле полностью пустые! Эти даэдровы азари! И ведь она думала, что правильно поступает! А ведь мне малышка каждый раз, когда мы по экстранету связывались, на уши наседала насчет как же ей хочется пойти на Фестиваль! Она просто фанатеет с человеческих мультиков, потому что я ей постоянно ей показывал совсем ещё маленькой. Эренис, кажется, совсем потеряла края.

Я заметил, что сказал последнее, что подумал, вслух, когда с заднего сидения на меня невозможно счастливым взглядом смотрела Лорейн, при этом сияя до невозможности радостной улыбкой, а сбоку как-то очень уж понимающе улыбалась Лиара. Да что ж ты так лыбишься-то, синенькая?!

— Когда он так в последний раз говорил, мы с ним сбежали на Землю! И я там гладила медведика! Мама тогда так рассердилась, что ух! Не представляю, чего это она, ведь ту голофотку, которую мы ей отправили, до сих пор друзья из школы лайкают!

Я рассмеялся и, чуть прикрыв глаза, посмотрел на Лорейн.

— В этот раз мы просто сходим на Фестиваль Человеческой Культуры, Лори.

— После такого твоего тона, даблдок, даже я начинаю сомневаться, что всё так просто, — Лиара выделила последнее слово голосом и очаровательно показала зубки в улыбке, задержав тем самым мой взгляд на себе. Я подвис.

Хотя нет, не так. Я не просто подвис. Я почти утонул в этих синих глазах, причем дремора знает почему! Она ведь обычная! Как и все азари! Их игнорировал, и эту смогу! Хоть она и такая милая. Я сглотнул, ещё раз мазнув взглядом по её губам. Всё же с этими феромонами, распространяемыми взрослыми азари просто по факту, никто ничего никогда сделать не мог. Тут поможет только сила воли и воспоминания о Миранде, которая, как по мне, ничем не уступала этой, если быть честным, полузнакомой для меня азари. Я пытался отогнать мысли о «заочном» знакомстве посредством игры и определенного рода слежки, но получалось плохо. Ведь Лиара мне нравилась и в игре, и в реальности. Как личность нравилась, по большей-то части, но сейчас я ощущал совершенно не это.

Когда впереди уже замаячило близкое приземление, о чем любезно сообщил ВИ кара, я решил, было, что-то сказать, но выжидающий взгляд Лиары испортил мне весь настрой.

Как бы сказали японцы — кавай.

Как бы сказал я сам — пиздец.

— Знаешь что… — первые слова, конечно прозвучали решительно, но дальше начал действовать тот самый каваиздец, которым меня ошарашила эта дреморова реальность, и я сказал дальнейшее с гораздо меньшим напряжением. — Ты можешь называть меня Лейф, если захочешь.

— О-о-о-о… — понятливо донеслось с заднего сидения.

— Попробуй хоть что-то сказать — и мы летим к твоей матери, — отрезал я, прекрасно зная, что с этой маленькой шустрячкой можно только так.

— О-о-о-о… — теперь уже разочаровано. А потом с настолько поразительным энтузиазмом, что меня чуть ли не подбросило на кресле от количества децибелов. — Уи-и-и-и-и! Мы прилете-е-ели!!!

— Прилетели, прилетели, — уже заочно устало пробормотал я и открыл двери. — Можем выползать.

Извне, встретив шумом и гвалтом огромного количества народа разных видов, рас и расцветок, нас ожидал преобразившийся главный парк Цитадели, что находился прямо возле Президиума. Корпорация нехило попотела, чтобы нам разрешили сделать это.

Я расплылся в улыбке, когда Лорейн вцепилась в мою руку с самым счастливым, из всех в принципе возможных, лицом, а Лиара, чуть подумав, взяла меня под подставленный по привычке локоть.

Мир вдруг внезапно стал цельным и ярким.

Как много лет назад.

Ещё не в этом мире.

Ощущение погасло через несколько секунд, но я запомнил их и сохранил для себя.

И, наверное, в глубине души я бы многое отдал за то, чтобы такое происходило почаще.

Но я точно знал, что всё это веселье, что нас окружало, все эти люди и нелюди, решающие проблемы, развлекающиеся и волнующиеся, мало тронут отсутствующие души тех, кто ждут сигнала в Темном Космосе. Жнецы вскоре явятся сюда, на Цитадель, если мы их не остановим. Умом я понимал, что всё будет если не хорошо, то не так уж и плохо, стараниями-то Шепарда и команды. Но это ощущение, которое едва-едва меня отпустило…

Я хотел его ощутить теперь ещё больше, чем раньше, хотя и прекрасно знал, что это ненастоящее.

Но я мечтаю об этом.

Хоть это и просто иллюзия.

Звенит звонок на урок, и я проклинаю умение Вселенной выбирать самый неподходящий момент.

Хисао Накай, Katawa Shoujo

Казалось бы, счастье повернулось к нашему герою задом.

Ф.М. Достоевский, «Идиот»

Мы вышли из специально собранного для камерного просмотра кино весьма приличного по размерам зала, что-то вроде палатки, и я наконец смог вздохнуть чуть свободнее. Рядом все эти полтора часа сидела не только удивительно спокойная, потому что увлеченная происходящим, Лори, но и до этого никогда не видевшая человеческой анимации Лиара. Она спрашивала шёпотом, наклоняясь к уху, обжигая дыханием и сидя совсем рядом на бесформенном пуфе огромных размеров. Как раз под элкора, как подумалось мне при первом взгляде на ряды. Как раз под двух взрослых гуманоидов с одним ребенком — это я понял, когда мы, под влиянием Лорейн конечно же, уместились на нем все вместе.

С одной стороны — ранее аватара вечного двигателя, будто напружинившаяся перед незнакомым мультиком, а с другой — изначально аватара спокойствия и любопытства в одном лице, задававшая вопросы о незнакомых вещах, вызывая при этом не вполне однозначную реакцию с моей стороны. Я-то отвечал, но быть рядом с ней становилось настолько невыносимым и приятным одновременно, что в конце концов содержание мульта для меня перестало играть какой-либо роли, и я сконцентрировался по большей части на том, чтобы не выдать себя и не дать Лиаре понять, что я на самом деле так остро реагирую на её близость ко мне. Ведь я видел, что для неё случайные прикосновения и шёпот на ухо в самом деле случайны, и она не видит в них ничего криминального. Тем более, мы сидели почти в обнимку, и в этом никакого умысла и быть не могло, но я реагировал гораздо более… К концу успокоился и перестал обращать внимание — но сам факт!

А пока я был погружен в собственные переживания, переживания как Лори, так и Лиары двигались в поразительно сходном ключе. Когда я приметил дорожки слез на лице Лиары и, в прямом смысле, размазывание соплей от Лорейн, то, во-первых, схватился за пачку синтетических платков в заднем кармане, и во-вторых, уже вытирая мокрую моську маленькой азари, спросил у них, а что же такое произошло в фильме, чего я не заметил.

— Теперь этот «Железобетон» мой любимый мультик, Кенни, — пробормотала Лорейн, уже успокоившись от мягких поглаживаний гребня и с готовностью подставляя личико под мои попытки побыть наседкой. — Это же так грустно!

— И не только грустно, — покивала Лиара, всё ещё даже не пытаясь утереть слезы и комкая выданный ей ранее из моих запасов платок. — Это же так жизненно! И я почти всё поняла, даже если на нашу реальность перенести. И я много о людях узнала, это ведь… И я не представляю, что бы со мной было, будь я сиротой где-нибудь в колонии… Это всё так похоже и в то же время необычно... И про одиночество тоже очень верно… Лори, знаешь, ты права, на наши такие фильмы это мало похоже. Я теперь тоже люблю эти человеческие рисованные истории… Лейф, спасибо тебе, что ты меня сегодня с собой взял, это очень… Ох, ну это ведь всего лишь фильм, а так трясёт, во имя Богини…

— Ой ты ж Боже мой… — закончив уже с маленькой азари, я выдал это по-русски, причем с непередаваемой интонацией, вызвав непроизвольный смешок у Лорейн, затем глухо вздохнул и поднялся с корточек. — Дай сюда.

Я отобрал у Лиары смятый платок и, сложив его в четыре раза, начал действовать тем же способом, который прекрасно успокоил Лорейн. Но, видимо, что-то я сделал не так. Слезы пропали, это да, но кажется чего-то я не учёл. Ведь у Лиары раньше было видно веснушки, а сейчас как-то что-то нет. И в глазах что-то странное… И головой она ловит эти движения точь-в-точь как Лори. Но она ведь не Лори, которая мне доверяет как близкому человеку, она просто чисто физиологически тащится от этих прикосновений и даже…

Возбуждена?

Кхм. Бля. Я глажу её по фестонам одной рукой, пальцами другой — мягкими движениями стираю влагу на щеках и под глазами, и она не маленькая азари, которую можно принять за моего ребенка. А я, кажется, только что перешагнул определенную черту, которую и задевать-то было нельзя.

Мы встретились взглядами снова.

Я опять утонул в её голубых глазах.

И меня непреодолимо потянуло ещё ближе.

Ещё дальше.

Вглубь омута да с головой.

Но меня спас — не знаю к добру ли к худу ли — случай.

— Кеннет, а ты не меняешься! Отхватил себе такую красотку, как всегда! Как перед ребенком не стыдно!

Знакомый голос, знакомая интонация и знакомое отсутствие такта.

И я совершенно точно не знаю, радоваться ли мне вам или нет, ребята.

Я улыбался приклеенной улыбкой, стараясь не смотреть в лицо людям, что стояли напротив. Они всё равно донимали с вопросами Лиару, щеки которой чуть темнели, она сама смущалась, но всё же могла успешно занять на пару минут собой этот нежданчик, пока я собирался с мыслями. Вот такой вот я джентельмен, конечно, но что поделать. Я и правда был крайне… Обескуражен? Сбит с толку? Выбит из колеи? Наверное, нет, потому как чертовы Жнецы ни с чем не сравнятся, но всё-таки Жнецы где-то там, а личные переживания и воспоминания — вот они, рядом стоят, Лиару потрошат на предмет интересностей обо мне и вообще на предмет.

— Милая леди, позвольте узнать ваше имя? Вы не представляете, как мы удивлены! — преувеличенно восторженно сказал Рэд. Вот не представляете!

— Говори за себя, — добавил Стар. — Я всегда знал, что наш Кенни когда-нибудь да не выдержит.

— Мы и не ожидали, — не обращая внимание на реплику своего друга, продолжил говорить во множественном числе Рэд, — что Хэмминг всё же изменит своё мнение по поводу представителей вашего вида! Хотя это немудрено-то, леди, вы прекрасны! И даже, я бы сказал, очень даже этому умнику подходите!

В общем, Рэд и Стар во всей красе. И где-то за их спинами маячит хмурый Джагарян, который меня терпеть не может из-за каких-то своих внутренних комплексов, в которые я даже не пытался вникнуть. Я вообще изначально с ним общаться начал из-за того, что с ним общалась та самая моя подруга, которая стала в дальнейшем отцом Лорейн. Да и вообще… Пора бы Лиару спасать, что ли?

Я горестно вздохнул, но, не смотря на вроде бы имеющееся желание что-то сказать, я закрыл рот и понял, что немного опасаюсь этих людей. Абсолютно нерационально и глупо опасаюсь. Мы ведь не общались кучу времени. Я в своё время кинул их с их проблемами не в самое лучшее время, причем они прекрасно знали, что я находился в не меньшей жопе, чем они, талантливые музыканты, которым просто не хватало финансирования и хорошего менеджмента. Я им вроде бы всё тогда объяснил и в последствии не прекращал помогать, когда всё уже устаканилось. Но тогда я должен был брать под контроль дела Корпорации, а не играть музыку.

По завещанию отца моими активами до получения диплома мог ворочать Хэльстрем, но после… После я был обязан принять обязательства, причем обязательства гораздо более весомые, чем участие в группе музыкантов и вообще — чем любые личные желания. Но осадочек остался, как у меня, так и у моих, теперь уже, я думаю, бывших, друзей. Глубоко в душе я знал, что, не будь Жнецов, вернее, не знай я о них, я бы забил на эту Корпорацию большой и толстый и наконец-то жил в своё удовольствие, потому как после Нирна мне хотелось всё что угодно, но только не вновь брать на себя обязательства по управлению огромным количеством всего возможного и по созданию всего ранее невозможного. Я после Нирна жутко устал от всего этого, хотя сейчас, к данному моменту вполне себе втянулся в это всё снова. Но нельзя сказать, что я ни о чем не жалею. Вообще с теми деньгами на личном счету, которые имелись в немалом количестве, я мог бы на самом деле плюнуть на всё и зависать на Гавайях или их аналоге в любом уголке цивилизованной Галактики. Или, к примеру, реализовывать свои настоящие желания и заниматься тем, чего мне по-настоящему и очень давно, ещё с самой первой жизни, хотелось.

Несбыточность зашкаливает, и вообще зря я об этом задумался. Тем более сейчас.

Я вынырнул из собственных мыслей как раз вовремя. Дело дошло до представления себя! Поняли наконец, что ей их восторги как-то не очень ясны, да и вежливость — она и на Цитадели вежливость.

— Меня зовут Валери Рэдклифф, это Юджин Старов, а вот тут, за нашими спинами, спрятался великолепный дирижер Мэтью Джагариан. Мы учились вместе с Хэммингом. Он вам не говорил про наш совместный… м-м-м… коллектив? Конечно, Мэт не участвовал, но все партитуры — его рук дело! Да и с Хэммингом именно он нас свёл! Так не говорил? Наверняка ведь не говорил! Даже девушке своей — и то не скажет, гад ползучий, хах! Ожидаемо, Хэмминг, ожидаемо… Как же ты до жизни такой дошёл, друзей стесняться и прошлое забывать?

— Нет, — Лиара была прямо-таки рада переводу темы с неё на меня, но всё равно, краснея, уточнила. — И я не его девушка, я же уже пыталась вам это сказать!

Их взгляды были теперь направлены на меня. Один ехидный — я ощутил, что скучал по нему. Один скептический — я ощутил, что кто-то совсем не меняется со временем. И один раздраженный — Джагарян в своём репертуаре.

Смешанные чувства вызывает у меня этот привет из радужного прошлого. Сейчас я уже просто хотел свалить по-быстрому, но понимал, что моё воспитание, которое в этом более-менее цивилизованном мире всё же пригождалось гораздо больше, чем в Нирне, и которое уже успело пустить во мне корни вновь, банально не даёт ни малейшей возможности схватить обеих азари за руки, матом послать нежданных знакомцев в дальние дали с их интересом к моим делам, и откликнуться на пару минут назад полученный вызов от службы безопасности с одного из аукционов, которые проводятся под патронажем Корпорации.

Но мне почему-то не хотелось оставлять гадкий след ни в их впечатлениях обо мне, ни в каких-то вероятных мыслях Лиары о моем отношении к людям, которые считают себя моими друзьями. Хотя вот конкретно эти — они и есть друзья, причем проверенные водой, огнем и медными трубами друзья. Но уже и не друзья, наверное?

Я совершенно не ожидал, что встречу на этой гигантской площадке с кучей народу именно их. Университетских друзей, которые знали меня ещё тогда, когда вся полнота власти просто не могла принадлежать мне по объективным причинам — ко мне относились все, кроме Хэльстрема, абсолютно несерьезно. И мне, если честно, хотелось, чтобы такое отношение длилось и длилось, ведь как только я показал способность не только скалить зубы, но и кусать, весь шпионаж в сторону Корпорации перешёл на совершенно иной уровень и в иную плоскость. А количество покушений, как предотвращенных ещё в зародыше, так и имевших шанс на успех, было утроено, если не ушестерено.

Так как Хэмминг ещё без моего участия легко закончил официальную школьную программу к десяти годам и получал знания всех уровней от лучших преподавателей, которых только мог найти его отец, в частном порядке, в Университет меня отправлял Хэльстрем под предлогом социализации и завещания. До моего «прибытия» Хэмминг занимался всеми дисциплинами, которые только возможны. Чтобы, значит, соответствовать.

Нормальное детство этому парню вряд ли светило, потому как изначально он был плодом эксперимента и, если хотите, результатом особой селекции. Нет, его не истязали в прямом смысле этого слова, но…

Я скосил глаза на Лорейн, которая удачно посмотрела на меня в этот же момент, и стрельнул взглядом на друзей. Знала она каждого из них, потому как её отец, по совместительству моя подруга была в своё время частью нашей компании. И ребята, хоть и гораздо меньше, чем я, но интересовались, как поживает ребенок их подруги. Для этих людей, как и для меня, наверное, всегда основным была духовная поддержка и участие, и даже не смотря на мою материальную помощь их группе в последствии, холодок между нами было растопить вряд ли возможно.

— А что вы тут делаете? — с непосредственностью на личике прямо спросила Лорейн, озвучив мучивший меня вопрос.

На пару мгновений улыбки Рэда и Стара почти одновременно и почти одинаково исказились, а их взгляды синхронно вперились в меня, но это быстро пропало под нарочитыми лыбами до ушей и возгласом Рэда.

— Мы выступаем, Лорейн! Конечно же мы выступаем!

— А господин Джагариан так вообще симфонический привез, — добавил Стар. — Ксеносы должны познать мощь хорошего симфонического. Здесь его отродясь не было в таком виде, как у нас.

— Я уже оценила, что люди многое делают иначе, — Лиара решила высказать своё мнение, всё ещё видимо находясь под впечатлением мультфильма и, казалось, уже позабыв о том «пресечении границ», которое я умудрился устроить. — И мне было бы интересно послушать. Лейф, а что ты делал в этом коллективе, о котором они говорят?

— Я… — я откашлялся, беря небольшой таймаут, но не мог не продолжить. — Я играл.

— Он играл на скрипке. Рэд тоже на ней, Стар на виолончели. А я просто с ними общался, потому что дружил с отцом Лорейн, — Джагарян решил вставить свои пять копеек, потому как понял, что я распространяться не собираюсь. — Для Лейфа это было всего лишь отдыхом от его научных проектов, но для ребят — делом жизни. Потому Хэмминг их и кинул, причем как раз тогда, когда это было крайне не вовремя.

— Это мягко сказано, — выдавил я из себя, но уже громче повторил более злым голосом. — Мягко сказано, насколько, мать вашу, не вовремя вы решили выходить на новый уровень и пытаться вывести популярность из экстранета в реальность. Мне надо было брать свою жизнь в свои руки, у меня были проблемы с воплощением проекта Капсул Присутствия, без денег и влияния Корпорации это затянулось бы надолго. И я не мог разрываться между воплощением и того, и другого. Когда одно было просто моей прихотью, а другое — новейшей разработкой, способной изменить…

— Мы это поняли, Хэмминг, — Стар подал голос, заставив посмотреть на его лицо. Улыбка, ранее открытая и радостная, была искажена. — И мы это приняли, Хэмминг.

Пока я учился в Университете и параллельно писал начало для своих кандидатских-докторских, только то, что я по чисто физиологическим причинам и благодаря умению медитировать, мог спать всего по четыре часа, давало мне шанс остаться за кулисами управления, при этом не убирая руки с пульса Корпорации. Параллельно я вел жизнь весьма разгульную, вернее, создавал видимость, ну и, конечно, решил продолжить то, чем занимался, хоть и на любительском уровне, ещё в первом своём мире.

А потом втянулся.

Так втянулся, что испугался.

И было больно бросать.

Но им не объяснишь того, что знаю я. Нельзя было просто пускать всё на самотек, ведь я знал и о предположительном светофоре в концовке, и о том, что этот светофор вовсе необязательно будет, ведь это, блядь, экстендед кат по требованию, а не. И знал я также о том, что «Церберу» отошла и так немалая часть предприятий, за которыми стояла Корпорация, а если я не соглашусь взяться за дело, то отойдет в конце концов и остальная, уже официальная, постепенно, но отойдет. Всё официальное, конечно, теперь осталось в нашем пользовании, но передел произошёл немалый. Потому мне пришлось выходить из тени со своими Капсулами Присутствия. И выводить из тени Хэльстрема себя самого.

А они… Они всё ещё мои друзья, раз до сих пор держат это внутри себя. Раз до сих пор не отпустили эту ситуацию и забыли обо всём. И сейчас всё слишком нестабильно, чтобы я просто плюнул на их чувства и забыл сам окончательно. Я могу умереть, потому что влез в эту историю с Шепардом и Жнецами. Я конечно же рассматриваю эту вероятность как, разве что, один процент из ста, но всё же. И я всё ещё боюсь не то, что просто уйти из жизни, а скорее боюсь опять потерять всех тех людей, которые мне близки. А если я помру, то эти вот ребята, которые не раз поддерживали меня словами, когда я был на грани срыва, будут думать обо мне хуже, чем мне бы хотелось. А я мог бы сорваться, ведь то, что я был Довакином в Нирне не поменяло природы моего сознания. Да и в этом мире всё было гораздо сложнее, чем там. Здесь слишком много сил, которые давят на меня. Слишком много моментов, где мне нельзя было просто силой сделать то, что мне надо, где приходилось договариваться и прогибаться. Слишком много моей зависимости от других людей и от происходящего вокруг. Слишком много рутины и условностей, которых было не миновать.

И вообще всё это для меня казалось слишком.

А сейчас, когда всё в весьма подвешенном состоянии, мне, вероятно, стоит постараться наладить с ними хоть какое-то подобие прежних отношений. Почему-то, не смотря на глобальные проблемы, которые нас всех ждут, это кажется мне хоть и не более важным, чем эти глобальные проблемы, но всё же вполне заслуживающим, да, заслуживающим…

Тем более после Железобетона, который я не раз смотрел, каждый раз чувствуя перемены в душе и понимание, что без любви и дружбы, как бы это пафосно ни звучало, никуда ни один человек сдвинуться не сможет. Только деградировать, разве что. Без этого мы становимся всего лишь идиотами или зверями. Первые просто не верят, а вторые всего лишь разочаровались раз и дуют на воду. И сегодня я успел ухватить немного того, что во мне всегда просыпалось после таких глубоких и многослойных фильмов. Что-то, что сейчас заставляло меня совершать не то глупость, не то попытку сделать, наконец, правильно не с точки зрения разума, а с точки зрения души.

Я собрался с мыслями и улыбнулся.

— Кстати, ребят, хотел спросить, — мой тон был им знаком — я говорил с небольшой хитринкой и смешинкой, замешанных на нехилой такой доле духа приключений, с которого всегда всё в старое времечко в нашей компании всё и начиналось. — А вы знаете, что сейчас на Цитадели Корпорация выставляет кое-что очень интересное?

Лицо Стара прояснилось, а Ред увлеченно закивал, будто и не было того напряжения. Джагарян хмурился, но уже не пытался прожечь во мне дыру взглядом.

— Да, мы в курсе, — почти по-детски начал радоваться чему-то мне неведомому Рэд, как обычно перескочив из одного настроения в совершенно другое. — Это же очень круто! Из старых выставляется Леди Теннант, Леди Блант и Крейцер работы Страдивари, Вьетан и Пушка от Гварнери! А из электро…

— И Страдивари Дюпора! — недовольно перебил его Стар. — Ты только о скрипках готов говорить, Рэд. И кроме виолончели, там будет прекрасный клавесин Коше, которому пол тысячелетия! И ещё вы, говорят, привезли Кристальное Фортепиано производства Хейнцман? Ему пара веков, не меньше. Мы всё равно вряд ли попадем на эту выставку, не наш формат.

— Ты это только что сказал человеку, который как бы главный, — Джагарян усмехнулся. — Мне кажется, он сейчас как раз думает, как бы вас туда провести. Вон, как в омни-тул уставился, даже нить разговора потерял.

— Знаешь, я конечно мало верю в такие совпадения, но… — я правда уткнулся в инструментрон, но нить разговора не потерял. — Понимаете ли, ребята… Я только что получил сообщение, что кто-то спер мою Пушку Гварнери прямо из-под носа у охраны. Правда откуда у вора мои пароли и как он обошёл…

— Стоп, — Джагарян посмотрел на меня с беспокойством. — Ты понимаешь, что говоришь? Через полтора часа здесь на одной из сцен исполняется концерт, чертов второй скрипичный концерт Паганини. И его должен играть лучший классический скрипач из тех, что я вообще знаю. Как раз на этой самой Пушке. Мы уже аренду проплатили, если что.

— Возьми Вьетан, — предложил я. — Это тоже легенда.

— Да не во мне дело, — цокнул языком Джагарян. — Наш скрипач хоть и мастер, но слишком он мнит о себе.

— Он профи! — нахмурился Рэд. — Ему можно быть немного с причудами.

— Это Хэмминг у нас с причудами, — покачал головой Стар. — А этот профи из-за теплого кофе ругаться готов. Каким бы он ни был профи, но Мэту виднее, он с этим уже несколько лет работает.

— И самое главное, — продолжил Мэтью, — этот наш профи, а он и правда профи, имеет достаточное влияние на нашу тусовку. И если распустит гадкий слух, то я не знаю, чем это обернется. Вернее, знаю, но думать не хочу. Хэмминг. Помоги.

— Я работаю над этим, — я посмотрел на своих азари и прикинул кое-что в уме. — Лиара, Лорейн, вам точно это надо — со мной тащиться? Может, стоит…

Но я не успел договорить — на руке заверещал инструментрон, демонстрируя всем вокруг «две клешни», как их однажды окрестила Эшли. Значит, срочное дело Корпорации. Так как срочным делом корпорации вряд ли может быть похищение дорогой скрипки Гварнери, ведь это почти что бытовуха, я заволновался ещё больше. И потому, не считаясь со зрителями и их количеством, всё же ответил на вызов.

— Мастер, — рожа Дайнмара с выпученными глазищами, что должно было мне показать степень ужаса, но вызвало лишь нервный смешок, который я тут же подавил, начала сообщать мне не самые радостные новости. — Мастер, а ты знаешь, что Шепард послал запрос в Специальный Корпус Тактической Разведки по поводу… нас?

— Шепард умеет благодарить, — с ехидцей произнес я, кивнув и мельком взглянув на Лиару, лицо которой стало несколько недовольным, вероятно, моей характеристикой Шепарда, а не Шепардом, потому как взгляд её был осуждающим и совершенно точно предназначался мне. — Ну и что, кто-то до чего-то докопался?

— Да. Одна из лучших спектров. Тела Вазир.

— Может, надавить через ТэБэ как-то? — под «тэбэ» я имел в виду созданную ради конспирации аббревиатуру для Теневого Брокера, которую любой разумный, воспринимающий только перевод или не знающий контекста, вряд ли поймёт. — Всё же у каждого спектра есть подобные делишки, чистеньких не бывает.

— Примени это же определение к себе и подумай, что будет, если мы не найдем к ней подход, — Дайнмар покачал головой. — Мы межвидовая корпорация, мастер, если ты не забыл.

— Я помню, Дайн, — я вздохнул и проговорил. — Встреть её. Спроси о запросе Шепарда. Разреши провести расследование только по этому запросу, и не более. Это в идеале. Если захочет проверить прочую деятельность — мы не нарушаем законов Пространства Цитадели, когда находимся в пространстве Цитадели. Уж в этом-то я уверен.

— А если…

— А если начнёт лезть не в своё дело, а она начнёт, то поезжай прямо вместе с ней к моему местонахождению. Я уж как-нибудь тогда сам.

— Ясно, команданте. Рассматривать ликвидацию?

— Любишь риторические вопросы.

— Ага.

— Ты уже знаешь о краже?

— Ага.

— Это она?

— Ага. Ты рад?

— Ох, как я рад…

— Я так и думал. Тебе в последнее время очень везет, правда?

— Ага. То-то и оно. Как там пелось… Счастье вдруг в тишине постучалось в двери…

Дайнмар мрачно договорил, посмотрев куда-то над камерой, а затем отключился.

— Неужель вы ко мне — верю и не верю…

— Падал снег, плыл рассвет, осень моросила, — продолжил я, ковыряясь в файлах, которые он мне переслал — про последнюю кражу не самой известной, но крайне успешной Касуми Гото.

Она умеет выбирать время, как и все неприятности этого мира да и любого другого. Только настроишься на получение лучей добра — так вот они, сами тебя находят и бьют по кумполу.

Я нашёл необходимый мне файл после полуминуты напряженного молчания, причем даже со стороны притихшей Лорейн. И всё-таки допел. Причем уже гораздо более весело — опять пугая мир вокруг своей ухмылкой.

— Столько лет, столько лет где тебя носило?

Ну что сказать.

Такое вот у меня полосатое невезение.

Необходимо искать шпионов врага, которые пришли шпионить против нас. Соблазни их выгодой, возьми к себе и удержи их. Так можно приобрести и использовать двойных агентов. Благодаря полученным от них сведениям, можно присвоить местных и внутренних шпионов. Благодаря полученным от них сведениям, невозвратимые шпионы могут распространить заблуждения, тем самым обманывая врага. Благодаря полученным от них сведениям, можешь использовать возвращающихся шпионов, когда потребуется.

Сунь Цзы, Искусство Войны, гл.13

Для Телы Вазир это задание не было чем-то из ряда вон выходящим.

Поначалу.

Хотя в дальнейшем ей казалось, что стоило бы заподозрить неладное ещё тогда, когда она в запросах СпеКТРов обнаружила самый что ни на есть первый запрос от самого что ни на есть первого СпеКТРа из расы людей. Ведь именно этот факт привлек к обычной проверке внимание Теневого Посредника.

Она, как это обычно бывало, сообщила в двух словах о взятой миссии, можно сказать, не самому Посреднику, а его автоответчику. Получила, а как могло быть иначе, вместо банального подтверждения доставки информации, приказ углубить расследование. Также было уточнено, что даже если официально ход результатам дать будет нельзя, все подозрения, как подтвержденные, так и неподтвержденные, необходимо указать в отчете.

Но Тела понимала мотивы Посредника лишь отчасти. Ей было ясно, почему Посредника вообще интересует Корпорация и сам Хэмминг. И она совершенно не понимала, почему ей приходится рисковать открыть интерес Посредника Хэммингу, ведь из определенных указаний Тевос было ясно, что Хэмминг для правительства азари выгоден. И он, что немаловажно, также считал крайне выгодным этот союз, держащийся наплаву вот уже более сорока лет. Конечно, у азари есть время найти нового союзника и мало от этого потерять, но смерть или недееспособность генерального директора Корпорации заставит её начать разваливаться. Если после смерти отца Хэмминга бразды правления почти моментально были приняты Хэльстромом и Хэммингом-младшим, то сейчас любой уход от власти будет катастрофичен.

Не для азари катастрофичен, конечно, но Тела знала, что Хэмминг выгоден не только Тевос и нескольким матриархам — он был выгоден даже Арии Т’Лоак. На Омеге Хэмминг официально никогда не был, но это не помешало Теле получить весьма смутный отчет агента о том, как на одной из вечеринок сильных мира сего на Цитадели, Ария Т’Лоак, ненавидящая Цитадель всеми фибрами души и не скрывавшая этого никогда и ни от кого, весело проводила время в компании с Хэммингом. Они играли в бильярд — сейчас Тела смотрела архив съемки скрытой камерой, где было видно, что Хэмминг и Т’Лоак ведут неспешную беседу, параллельно оценивая обстановку на и примериваясь из разных позиций к белому шару.

Вазир на секунду показалось, что если бы она не знала, кем являются эти разумные, то она бы подумала, что они активно флиртуют — когда Хэмминг объяснял Арии суть игры, обнимая её со спины и плавными движениями направляя её руки, или когда она пару раз подходила к человеку нос к носу, гораздо ближе, чем этого позволяли любые, как азарийские, так и человеческие приличия, и что-то с ухмылкой дерзко говорила.

Но Тела лишь тряхнула головой, отгоняя глупые мысли — всё же да, она видела, это был флирт, но скорее, как попытка вызвать на откровенность в чем-то другом, а не нечто большее. Иначе и быть не могло.

Вазир отвлеклась от омни-тула и посмотрела на приближающуюся парковку на крыше небоскреба, в котором находились офисы всех представительств на Цитадели каждой из компаний Корпорации. Прямо возле места посадки её ожидала какая-то фигура, близкая по очертаниям человеческой. Вероятнее всего это был один из известных андроидов корпорации, который, по мнению самой Вазир, был ещё уродливее на вид, чем обычные мужчины человеческого вида. В моменты отдыха от заданий Тела любила смотреть репортажи или экстранет-обзоры о новинках в технике и науке — ей нередко помогала, казалось бы, лишняя информация в планировании операций. И именно из этих программ она знала о любви Корпорации к имитации гуманоидов своими дроидами.

От их вида всего лишь на видео Телу начинало воротить, и она не слишком хотела в реальности иметь удовольствие общения с подобными существами. Успокаивало лишь то, что всегда было видно и понятно, что эти синтетики — НЕ искусственный интеллект, а всего лишь имитация слуги при помощи технологий. Это бывало в истории всех видов, вышедших в космос, просто люди, тем более среди азари, всё ещё вызывали любопытство. И именно поэтому Тела совершенно не удивилась своей правоте, когда её кар приземлился возле этой фигуры. Это был тот самый тип андроида, которого она видела пару месяцев назад в одном из репортажей. На нём была символическая одежда — темно-серый глухой с логотипом корпорации на плечах и по центру груди, ну и на магнитном поясе андроида висел отнюдь не символический дробовик.

Вообще полноценная инициация расследования СпеКТРов была попросту маловероятна, потому как Хэмминг, а вместе с ним и Корпорация, были защищены со стороны Совета благоволением Матриархата Азари. Но это не останавливало Серого Посредника. И потому не должно было останавливать Телу Вазир. Но какое-то смутное ощущение надвигающихся проблем то и дело зарождалось внутри, но тут же подавлялось азари как нерациональное. Но оно заставляло Вазир раздумывать о том, что ей известно о Хэмминге и его отношениях с Республиками Азари.

Насколько знала Тела, автономия Восточного Сектора, обеспечиваемая Хэммингом, позволяла азари в определенной мере «разделять и властвовать», ведь внутренние интриги, создававшиеся во многом разностью полюсов мнений и политического веса этих самых мнений, были крайне необходимы азарийским дипломатам для получения больших выгод от обеих сторон. От Хэмминга, без сомнений, выгода и Совету, и Матриархату была.

Именно поэтому сейчас Тела Вазир попала в достаточно двойственную ситуацию. Матриархат бы её действий не одобрил. И даже советница Тевос уже намекнула, что в сторону Хэмминга копать нежелательно. Он, по её словам, занимается сейчас помощью матриархату.

Но Вазир имела достаточно влияния, чтобы попытаться узнать больше.

И она пока не знала, что сможет сообщить Посреднику, не навредив своей настоящей стороне.

* * *

Дайнмар Хадрим отключил связь с Хэммингом, глядя при этом Вазир в глаза и чуть привстав из кресла.

На её лице огромными буквами всех алфавитов галактики было написано насколько же она раздражена блужданием по коридорам вслед за андроидом. Потеряла азари во времени максимум десять минут, но одно дело — если ты идешь и занят делом или хотя бы разговариваешь. И совершенно другое — идти вслед за роботом и даже не знать куда тебя ведут. Молча.

Это должно было вывести из себя эту гордую, но крайне профессиональную азари хотя бы немного. Хотя бы малейшие признаки гнева по расчету Дайнмара дали бы отличный эффект — он бы сумел сделать то, на что вряд ли была бы возможность в ином случае. Дайнмар надеялся на типичные ошибки органиков и на подтверждение своей информации о Вазир.

Кроме помощи Хэммингу, которая всегда шла фоном для любых действий Дайнмара — таково было ядро программы, у ИскИна были сейчас и свои мотивы.

Дайнмар Хадрим в своем самом скромном из всех смартхаске поднялся из-за стола, продолжая держать взгляд Вазир, и улыбнулся.

— Мне есть что предложить твоему второму, — Дайн выделил это слово специально, — начальнику.

— Я не понимаю, о чем ты говоришь, — Тела сощурила глаза, на что электронный мозг Дайна решил перевести дежурную улыбку в усмешку.

— Нам известно многое. А я могу быть полезен.

— Хочешь предать своего родственника? — усмехнулась Тела. — Ведь все знают, что ты ему кем-то приходишься. Не то кузен, не то…

— Да-да, все знают, — отмахнулся Хадрим и вперился в её глаза своим немигающим и прямым взглядом вновь. — Я могу быть полезен, Тела Вазир. Это единственное, что я могу предложить тебе. У тебя нет права на расследование. Мой… начальник позаботился об этом.

— У тебя с ним счеты? Ты хочешь избавиться от контроля? И… — Тела на пару секунд отвела взгляд. — Да кто ты вообще такой?

— Меня зовут Дайнмар Хадрим. И я… киборг на службе у Хэмминга.

— В тебе есть управляющий чип?

— В том-то и дело, что нет.

— Ты… должен?

— Да.

— Сфера применения?

— Кибервойна, наземные операции, Служба Безопасности, пилотирование…

— Ясно. А что по Хэммингу?

— Его всё равно прикроет часть Матриархата. Та часть, на которую ты сама работаешь, Тела. И Тевос. И госпожа Т’Лоак.

— Госпожа Т’Лоак?

— Набрался от босса.

— Ясно… — Тела задумалась на пять секунд, за которые ухмылка на её лице стала улыбкой, растягивающей губы до оскала. — Значит, у них подобный уровень отношений?

— Не сказал бы, что мы одинаково понимаем, что значит, когда Хэмминг кого-то эдак с придыханием зовет «госпожа».

— Кхе… Значит они…

— Не знаю точно, но он от неё в полном восторге.

— Ясно… Так как я могу тебя называть, киборг?

— Меня зовут Дайнмар Хадрим, но для тебя, Вазир, я просто и по-домашнему — Дайн.

— Как с тобой связаться?

— Я сам с тобой свяжусь, Вазир. А сейчас мы должны проехать к Хэммингу.

— Зачем?

— Там сейчас дочь Бенезии. И Хэмминг хочет отвести от неё подозрения в пособничестве её матери. Скажу так, девочка и правда ничего не знала о делах Бенезии с Сареном.

— То, что Бенезия вообще замешана, это закрытая информация, — Тела нахмурилась и пристально взглянула на Дайнмара, который снова улыбался, — так откуда?..

— Это благодаря Хэммингу и не раскрылось. Он первым перехватил кварианку и узнал голос Бенезии. А затем предупредил Тэвос, чтобы она не реагировала во время слушания.

— Интересная информация…

— Хм… — Дайнмар получил сообщение на омнитул и перевел его на свой визор. — Поезжай одна, Вазир. Мне нужно кое-что проверить.

— Что-то произошло, что стоит моего внимания?

— Пока не знаю. Надо проверить, — он указал глазами на дверь и ухмыльнулся. — Проводить не смогу. Сегодня ведь начало Фестиваля Человеческой Культуры, так что Хэмминг где-то там…

— Координаты?

— Скидываю.

— До встречи.

— Может быть.

Тела Вазир, услышав щелчок двери за спиной, не расслабилась ни на секунду. Она предполагала наличие камер и не хотела давать возможность понять хотя бы часть одолевавших её эмоций. Ведь это недорасследование дало ей гораздо больше, чем она ожидала.

Но с её губ не могла сойти ухмылка до самой стоянки каров.

Обратно они поднялись за пару минут.

Ухмылка опять превратилась в оскал.

People are people

So why should it be

You and I should get along

So awfully?

Depeche Mode, People are People

Бывают такие люди, которым абсолютно насрать на всё, на что можно насрать. Люди, которые могут просто забить на тебя, на других, на жену, детей, девушку, чувства, эмоции, разум или даже на самих себя. Хотя этот на себя вряд ли когда-либо забьёт.

Именно таким было это мудло по имени Мориц Лобковиц. Скрипач. Австрияк. Причем австрияк, даже несмотря на то, что у нас как бы национальностей нет. И мудло подколодное. Сейчас Джагарян пытается уговорить его на то, чтобы он наконец вышел на сцену этого долбанного театра и взял в руки «Пушку». А у нас счетчик-то тикает, спасибо этой продуманной до мозга костей воровке…

Я закрыл глаза.

Сделал быстрый вдох.

И на медленном выдохе повернул голову к напружинившимся уже Рэду и Стару. Они каким-то образом поняли ход моих мыслей, и на их лицах начали растягиваться подозрительно схожие ухмылки. Могу поспорить, я сам сейчас лыбился не хуже.

— Давай-ка вдарим рок в этой дыре.

После непродолжительного молчания и переглядываний посыпались реплики, на которые я незамедлительно отвечал. И отчего-то в моей душе появилось такое ничем не заменимое и при этом удивительно редко ощущаемое чувство, которое и идентифицировать-то как-то иначе, чем счастье, нельзя. Хотя ни черта это не обычное счастье, скорее, необоснованный восторг, но…

— Ты ещё не забыл, как держать в руках скрипку?

— И я что, снова альт?

Они спросили это почти одновременно.

— Нет, не забыл. Да, будешь альтом, я просто не помню нужную партию.

— Что играем?

— Ты помнишь, какой сейчас день?

— Утром пришло оповещение от социалистической партии, что сегодня годовщина…

— Ага.

— Вива ла революсьон, да?

— Ага.

— И вновь продолжается…

— Ага.

— Зачем ты это делаешь?

— Мы дадим Мэтту немного времени.

— Тебе-то это зачем?

— Мы вдарим рок в этой дыре. Этого недостаточно?

Ухмылки стали шире.

— Кенни, канифоль! — напомнил Рэд. — Мы-то уже, а ты-то ещё не!

— Вы знали, что так будет, — немного нервно ржанул я и прошёл к столу, на котором находился футляр с Канонной.

Лобковиц выперился на меня как будто я краду его собственность и порывался было перехватить меня, но Джагарян, ухмыляясь чуть менее явно, но также в том же ключе, что и мы, переспросил пафосного скрипача, собрался ли он-таки играть или нет. Лобковиц чуть ли не подскочил на месте — я же в этот момент заметил на нём какой-то разочарованный, что ли, взгляд ведущей-азари, которая только-только вошла в наше закулисье, дабы банально понять, где потерялись дирижёр и исполнитель. Она перевела свой взгляд на меня и приподняла брови в немом вопросе.

— Я — Лейф Хэмминг. И только что произошло временное воссоединение первого состава «Red Star Light». Это такая… м-м-м… такое трио струнных инструментов, вот. Прикажи найти наш старый логотип и подать голограмму над оркестром.

— Хэмминг, — она почти сразу сориентировалась, сделав стойку на мою фамилию. — Ясно. Время?

— Три минуты. Максимум, — я обезоруживающе улыбнулся, не давая ей ни шанса к отступлению.

Она кивнула, неловко улыбнулась, показав зубки, и быстрым шагом нас покинула, оставив после себя шлейф приятного аромата и уже более адекватные улыбки на наших лицах. Лобковиц и Джагарян негромко лаялись до самого её прихода двумя минутами позже.

— Сделано. Удачи! — пожелала она и, остановив нас повелительным жестом, выглядевшим крайне естественно в её исполнении. — Меня зовут Мавера Т’Вали. Так, для справки.

— То есть, я гонял по поручениям азари, которая является в этом театре как бы главной? — я тоже быстро вспомнил эту фамилию, но даже не подумал напрягаться. — Должен буду ужин.

— Сделка, — прищурилась она и протянула руку.

Я пожал её ладонь, другой рукой уже подцепив скрипку со смычком.

— Представляй нас.

После жидких аплодисментов мы с ребятами переглянулись и вышли на сцену.

Открывался прекрасный вид, на немаленький зал с разношёрстной публикой, а позади нас восседал симфонический в полном составе. Ничего не понимающий симфонический, надо заметить. Джагаряна — нет, дирижировать не кому. И что мы трое, спрашивается, собираемся делать?

Часом ранее я и не думал, что до такого вообще дойдет — я возьму в руки инструмент на публике и буду играть как раньше и то же, что и раньше. И я не думал, что воровка Касуми Гото сопрёт мою любимую скрипку, чтобы сообщить мне о готовящемся теракте со стороны, по сути, каких-то ходящих под «Цербером» шавок. И вот ещё чего я и подумать не мог — что, когда мы закончим играть, мой привычно блуждающий по залу взгляд вперится в очаровательно, но крайне искусственно улыбающуюся одними губами Телу Вазир, которая не даёт выйти из дверей зала ни Лиаре, ни Лори, одну придерживая под локоть, а другую — за запястье.

Кажется, её всё-таки принесло.

Хорошо, что эту… Спектра не принесло раньше, когда я увлекательно проводил время в погоне за Гото, на тот момент ещё и не подозревавшей, что она привлекла внимание не просто Внутренней Службы Безопасности Корпорации, а меня лично. Если бы Спектр меня выловила до встречи с японкой, мой разговор с этой таинственной воровкой вряд ли бы прошёл в том ключе, в котором мне было необходимо…

* * *

— Я и не предполагала, что мной заинтересуется сам Король-Чародей! — немного растягивая слова, весело произнесла воровка.

Мы стояли в проулке одного из жилых секторов, нас пас Дайнмар в трех лицах, то есть, в трех дронах, но Касуми об этом не подозревала. Ну, я подозревал, что она не подозревала. Судя по тому, что она сумела взломать мои пароли, она могла знать многое из того, что я не доверяю широкой публике.

— Опять это тупое прозвище, данное мне нашей любимой прессой, — я закатил глаза. — Колись давай, прекрасная незнакомка, какого черта заманивала меня? Ты ведь не убийца, я надеюсь? Мне всегда тяжко давались предотвращения покушений, если они совершаются столь прекрасной леди с такой приятной глазу фигурой…

— Самоуверенный и флиртующий со всем, что движется и имеет женский пол, — Гото едва слышно фыркнула. — Ты такой, каким тебя описывали.

— Я всегда такой, каким меня ожидают видеть, о, прекрасная незнакомка, — я спокойно улыбнулся и поправил очки на лбу, а затем произнес ничего не выражающим тоном. — Говори.

— Вот так?

— Вот так вот.

— Хм-м-м… А тебя не интересует, где скрипка?

— Интересует. Это ведь моя Пушка. Капризная и дорогая девочка, но целиком и полностью моя. Так где она?

— Не так быстро, — Касуми приложила указательный палец к губам и пристально сверкнула глазами из-под капюшона. — Хэмминг. Ты ведь сотрудничаешь с Цербером? Тебе не передали, что одно из их… якобы, не их, но всё-таки их подразделений курирует террористический акт, напрямую связанный с твоей Корпорацией?

— Нет, — я сдвинул очки со лба ниже, туда, где им надо бы быть изначально, и уставился на Гото уже не невинным взглядом человека со зрением минус семь, а сощуренными и подкрашенными цветом омни-экрана глазами. — А вот с этого места давай поподробнее…

Разговор наш изобиловал тогда крайне секретной информацией, неприкрытым восхищением, смешанным с желанием убить — с моей стороны, и нескрываемым весельем, смешанным со вполне обоснованным опасением знающего мне цену человека — с её стороны. Сказать, что вербовка удалась, было бы неправдой, потому как я её так и не успел нормально, с чувством, с толком, с расстановкой, агитировать, но вот нечто вроде пакта о ненападении и сотрудничестве, ежели припечет, мы всё же заключить сумели.

Тащусь с умных людей.

Но всё же её можно было купить, как и всех, всегда и везде. И я не говорю только о деньгах.

Ведь люди есть люди.

Он высмеивал либералов, утверждающих, что человеческая жизнь священна и государственная политика смертной казни является нарушением права человека на жизнь. Мы — те же животные, писал он, и относиться к нам надо, как к слонам, которых в Индии казнили, если те убивали людей. Он полагал, что слон в гораздо большей степени достоин снисхождения, чем наркоманы-убийцы, которым на пять-шесть лет обеспечивали комфортные тюремные условия, прежде чем выпускали на улицы, чтобы они вновь убивали средний класс. И делал вывод, что такие жесткие меры, искоренив преступность и защитив собственность, привели к созданию политически активного рабочего класса и установлению социализма. Одним своим предложением Озано особенно разъярил читателей: «Мы не знаем, является ли смертная казнь эффективным средством устрашения, но мы можем утверждать, что казненный человек больше убивать не будет».

Марио Пьюзо. Пусть умирают дураки

Единственные чувства, которые я ощущал к Вазир — раздражение и желание убить.

Для Дайнмара было странным так послать её ко мне, причём даже не предупредив меня в красках о том, что меня ждет.

И она явно была уже в курсе, что я замолчал участие Бенезии для общественности. Иначе она бы не стала допрашивать Лиару добрые пятнадцать минут. Сейчас они уже обе, наконец, заткнулись — меня до печенок вымораживала как наглость этой СпеКТРа, так и непонятная мне лично робость Т’Сони. Едва сумел подавить нервный смешок — ведь в каноне их встреча отнюдь не такая мирная, а Т’Сони отнюдь не такая робкая. Честно говоря, та Т’Сони мне понравилась бы в реальности гораздо больше. На эту хотелось смотреть — по крайней мере сейчас — не то с жалостью, не то с презрением. И не будь мы знакомы — вторая эмоция меня бы всё-таки одолела.

Хотя я понимал, что всё-таки для почти что обычного ксеноархеолога, не слишком социализованного, да ещё и немного прибитого с раннего детства завышенными ожиданиями окружающих — это как-то всё слишком.

Мы просто молча летели — я бы даже сказал на черепашьей тяге летели — в местный небоскреб Корпорации. Террористический акт, о котором предупредила Касуми, был каким-то образом связан с моим главным местным сервером обслуживания Капсул Присутствия. Я приблизительно понимал, что можно было бы сделать, получи кто-то доступ к рабочей капсуле гражданского типа, и мне это совершенно не нравилось.

Также мне нужно было, во-первых, сдать ребенка с рук на руки её матери, которая тоже находилась сейчас в офисе, затем отослать их к чертовой бабушке, потому как теракт, по последним сведениям, был запланирован на середину второй половины дня, а сейчас утро только-только утратило свои права. Ну и, до кучи, передать Вазир информацию по Сарену, гетам и прочей херне, которой мне сейчас приходится заниматься, как наверняка ей кажется — отдавая нечто вроде долга определенным матриархам из союзников Бенезии, да и самой Бенезии. Ведь моё посещение в своё время Тессии было возможно в том формате, в котором оно произошло — совсем не туристическом формате — только благодаря, собственно, Бенезии и её своеобразной протекции.

До сих пор помню свои мысли в те годы о том, что вероятно смогу пораньше познакомится в неформальной обстановке с Лиарой. Ну нравился ведь мне персонаж, чего греха таить. Вот чего я только не учёл, так это своего показного характера и людей, которые обычно стекаются на этот характер. И даже если это не люди — тип мышления у них бывает совершенно определенно одним и тем же, вне зависимости от видовой принадлежности.

В итоге, вот что на тот момент получалось.

Университет Серрайса почти буквально под звездолетом?

Прекрасно!

Наличие доктора Т’Сони на Тессии?

Имеется!

Разрешение на свободное перемещение, хоть и в сопровождении тройки коммандо?

Да, конечно, куда деться!

И до кучи я должен был провести семинар об избегании антропоцентричности в написанной об азари, конечно, при поддержке ресурсов Корпорации, книге. Ведь её хвалили и до сих пор хвалят именно за это, и честно говоря, это заслуженно. Да, без сомнений мне помогала Корпорация, ведь если бы я искал фонды на исследования, то всё бы длилось лет двадцать, а не всего лишь пару лет. Но всё же именно избежать антропоцентричности — это хождение по кромке ножа, выполненное совершенно точно мной, как автором книги. Потому мы тогда подняли достаточно специфичный вопрос, хотя на семинаре тогда присутствовали не только ксенологи, но и вообще все, кто связан с направлением изучения галактической истории в науке.

Тогда, кстати, в той толпе, мы яростно, даже почти что с применением биотики от некоторых индивидуумов всех оттенков синего, обсуждали верность и вообще правомочность, в связи с достаточной юностью вида, к которому я принадлежу, моего утверждения о том, что азари сильно изменили понимание протеан в сторону социума азари. И большая часть информации о протеанах на данный момент — это не реальные факты, а то, что, грубо говоря, напридумывали азари себе за тысячи лет, хоть и с научным обоснованием. Мне тогда парировали как тем, что азари, которые занимались изучением протеан, контактировали с Маяками и знали больше, чем когда-либо вообще узнаю я, так и тем, что я принадлежу к только что вышедшему в космос виду и вообще не имею такого багажа знаний, и никогда не заимею. Думаю, мнение Лиары на этом фоне меня бы хотя бы немного позабавило или порадовало. А так — с учетом того, кто собрался вокруг — Лиара просто смылась, только лишь поняв, кто там вдалеке стоит.

К чему это я.

Видать, у Лиары что-то там закопошилось в памяти, ведь всё-таки информация о моем семинаре, чуть ли не единственном на тот момент в своём роде, рассылалась всем хоть каким-то боком относящимся к историческим наукам представителям научного сообщества. К тому же я один из тех редких людей, которые подтверждали свою научную степень в престижнейшем тессианском университете, где даже моё влияние мало что значило. И она наверняка уже припомнила что-то обо мне не просто из экстранета, но и из жизни.

Сейчас, как я успел заметить, Лиара мучила омни-тул. И — лишь мельком удалось просечь — мучила она его как раз-таки на тему моих исследований. И того, был ли я на Тессии.

Подсознательно я уже ожидал проблем.

И они всё-таки достигли своего апогея, дали понять, что не оставят в покое, и вынудили меня совершать необдуманные поступки. Хотя, всё же, подкрались не совсем с той стороны, о которой я подозревал.

* * *

— Команданте! — в нашу сторону бежал один из моих оперативников — я это понял по его броне с символикой двух «X» на даэдрике, конечно же. Да и идентифицировался он вполне как наш человек — позывной «Кубинец». Логично, если посмотреть на внешность. И как ни странно, его вполне себе кубинское лицо крайне органично сочеталось с тем, что он сейчас орал. Панически орал, надо заметить. Черт, кажется, началось… — Команданте! Они взяли в заложники нашу Тинарис! Тинарис в опасности!

Вначале, из-за его странноватого акцента, я не понял, о чем речь — это продлилось пару секунд и не дало мне ни шанса взять слово первым.

— Ты говоришь об Эренис Т’Нарис? — Вазир шагнула вперед, давя своим взглядом и напряженной позой даже на меня, кому это не предназначалось.

Но мои люди обычно вышколены так, что вряд ли ответят на вопросы неизвестного разумного. И я не совсем понял, почему он вообще начал раздумывать над этим вопросом, тем более, когда первый после Бога в этой Корпорации находится на расстоянии вытянутой руки, и инструкции говорят о действиях в такой ситуации вполне однозначно.

Кубинец покосился вначале на эмблему спектров на броне Вазир цвета азарийской крови, а затем на меня. И принял вполне себе логичное решение. Но подозрение всё же закралось, хотя я сумел его подавить, опять же, рациональным выводом — он ведь мог просто переволноваться. Мало ли. Может, всех остальных убили.

— Команданте, мне ответить?

— Новенький что ли? — я приподнял брови. — Кстати, дай отчет по остальным оперативникам на ближайших этажах, Кубинец.

— Мертвы, — последовал незамедлительный ответ. — Поднимается отряд с десятого этажа и ещё один с сорокового, но мы на трехсотом находимся. Лифты здесь, как и везде на Цитадели, не очень быстрые.

— Везде бы турбо.

— Да батареек нет.

Пароль сказал, прекрасно. Значит, он правда последний выживший.

— Ладно, Кубинец, уведи девочку в безопасное место, а мы тут как-нибудь сами с этими трехголовыми шавками разберемся…

Я подтолкнул в спину Лорейн, но та как-то затравлено, будто что-то почувствовав, посмотрела на нервно растянувшего губы в улыбке Кубинца и хотела было отступить обратно ко мне, но тот не дал ей, с беззубой улыбкой в нашу сторону, конечно же, сделать шаг назад.

— Пойдем, девочка, не бойся, я отведу тебя… — они прошли вбок направо от нашей группы.

Я быстро просканировал омни-тулом уже удаляющегося бойца, желая узнать не только позывной, но и имя — всё-таки у меня был к этому доступ, хотя и только по индивидуальному запросу. Кажется, надо улучшать ебаную безопасность! Его звали Вильям Гевара. И он был рыжим веснушчатым парнем с ирландским папой и матерью с кучей кровей в венах, что было вполне нормально для двадцать второго века. Матерью, оставившей ему свою фамилию из-за отсутствия в жизни отца. И как я теперь уже совершенно ясно понял, настоящий Вильям Гевара окончил свой жизненный путь сегодня, при пока что невыясненных обстоятельствах.

— Как твоя матушка, Билли? — тот дернулся как от пощёчины и начал медленно разворачиваться. — Я, конечно, не знаю тебя в лицо, мы виделись, только когда ты был в шлеме, но с матушкой твоей знаком, она справлялась о твоём здоровье несколько раз, когда тебя травмировали. Мне сообщили об этом, и я решил ей позвонить, Билли. Так как твоя матушка?

Пока я держал внимание этого «бойца» на себе, и Лиара, и Вазир получили предупреждения.

Кубинец развернулся с открытой улыбкой на губах и невинно сообщил, держа руки на плечах маленькой азари, выставив её перед собой словно щит, как мне сразу подумалось.

— Матушка в порядке, благодарю за беспокойство, команданте.

— Прекрасно. Ведь я звонил ей на тот свет, куда ты вероятнее всего сегодня попадешь, — лицо кубинца начало вытягиваться, а улыбка сползать. Я рявкнул, — ДАВАЙТЕ!

Две азари и их карманные пистолетики НИЧЕГО не смогли сделать против ублюдка, который сменил улыбку на оскал в считанные секунды и поставил барьер.

Я бросился вперед, окутывая кулаки биотическим полем — слава всем богам, я был в своём костюме, а не в цивильной одежонке, и потому мог пользоваться своей недобиотикой на вполне законных основаниях. Но я не добежал.

Очки, которые я поместил на лоб, пока читал с ручного экрана омни-тула информацию по Вильяму, взорвались осколками — это был дезинтегрирующий. Меня оглушило и опрокинуло, я судорожно сделал вдох и умудрился привстать, как вдруг понял, что на меня несется ударная волна огромной силы — всё происходило слишком быстро, чтобы я успел что-то поделать с этим.

Но через меня перепрыгнули.

Зеленый костюм, а ля тряпочка — это то, что я видел глазами.

Знакомый и яркий свет духа — это то, что чуяла моя суть.

Почему я не додумался заставить её переодеться в броню — ведь тогда бы моё сердце не прыгало как бешеное, когда я видел, что пули, которые должны попасть в неё или в меня, попадают в её барьер?

И почему я думаю об её изящности и красоте сейчас, когда всё полный звездец?

Это была ловушка. Скорее всего, спонтанная, но это значило, что они каким-то образом добрались до камер наблюдения. И что, мать его, делает Дайнмар, когда такое творится прямо у нас под носом?! Кстати... Почему бездействуют мои снайперы? Почему здесь нет никого, кто мог бы... Хотя этот парень ведь правду сказал — я слышу в наушнике переговоры на нашей частоте — но это и впрямь сотней этажей ниже. И они застревают чуть ли не на каждом. Надо отдать должное шавкам, они прекрасно подготовились.

— Отходим! — воскликнула Лиара, когда на другой стороне этажа, там, где было окно, через которое в меня стреляли, появилась парочка заметных фигур с пусковыми установками. — Вазир?

— Я займусь ими, — прищурилась Вазир и кивнула, затем незатейливо похвалив. — А ты ничего, девочка.

— Лорейн, — прохрипел я оттого, что к горлу подкатил комок. Я сплюнул кровь, смотря на Телу дикими глазами. — Сделай что-то. Сделай. Буду должен. Я виноват.

— Она дочь одной из моих сестёр, — прошипела Вазир, наклонившись к моему лицу так, что я сумел увидеть мелкие чешуйки на её коже — те самые, что делали кожу азари такой необычной на ощупь, по сравнению с человеческой. — Я займусь. Укройтесь пока.

СпеКТР прикрыла наш отход меткими очередями из винтовки и — я услышал звук раскладывания оружия, а затем звонкий выстрел из снайперки. И крик.

Я чуял смерть. Не только всплески от действий Вазир. Повсюду. Было трудно предугадывать.

Но…

Я потянул Лиару вниз на себя, почувствовав опасность — это отличалось от предчувствия смерти совсем немного, но я уже умел не отбрасывать эти ощущения, а ведь в самом начале своего пути меня это не просто пугало — я пытался забить эту нелогичную, казалось бы, дурь успокоением самого себя. Что не раз и не два привело к летальным или фатальным исходам. Я не хотел повторений.

Она почти свалилась на меня и потеряла концентрацию, но зато в нас не ударила просвистевшая где-то в метре от пола ракета. Тяжесть была приятна — я спас, может, не жизнь, но здоровье — так точно. И меня не отпускало всё ещё это ощущение смерти. Знакомое. Болезненное.

Т’Сони вскочила и прыгнула рыбкой в ближайшее укрытие — это были сваленные вместе, кажется, недавней сингулярностью шкаф и стойка ресепшн. Азари уже не ставила барьер — было близко, и потому я быстро заполз за горку мебели, ориентируясь на ощущение присутствия Лиары. Как и несколько дней назад на Теруме, я перешёл в нечто вроде режима медитации, только помогла мне с его включением не моя собственная воля, а боевая обстановка вокруг.

И я уже понял, откуда это ощущение кладбища. Ведь не будь мы на Цитадели, у меня было бы прочное чувство вселенского читерства. Это состояние сейчас спасло мне, полуслепому кроту-альбиносу, жизнь и могло бы помочь с магией, опять же, не будь мы на Цитадели. Но сотни миллионов смертей грохнули меня по черепушке, не заставив ждать момента, как я сумею всё же опомниться от неожиданной атаки церберовских шавок. Во многих аспектах неожиданной, черт возьми! Миранда, блин, где твоё участие в жизни единственного человека, который с тобой не просто трахается или дружит, но и любит?! Вот не поверю, что она не знала о такой достаточно крупной операции подконтрольных "Церберу" представителей прочеловеческих банд! Причем, по-церберовски — это видно — организованных банд!

Едва придя в себя, я запустил вверх боевого дрона, чтобы отвлечь летающие ракетницы, которые рыскали в поисках нас с Лиарой — именно одна такая чуть было не прикончила вначале наш барьер, а затем и нас буквально десяток секунд назад. Я включил на омни-туле видеосвязь и, конечно же, нарвался на автоответчик. Миранда была недоступна. Я выругался и затем выговорился, выдав ей всё, что думаю, о её, цитирую загиб, "злоебучей нахуй в душу три раза ебаной с переподвыпердом переебать её мудилой-заводилой отхуяреным жнецами через триебучих декстрабелковых уродов сука нахуй да в ебло мохноногое эту стопиздоклятую организацию охуевающую от собственного трипиздоблядского невъебения!" Дальше общаться в одностороннем порядке у меня не получилось — всё же мы тут не цветочки собирали. И Лори... Моя маленькая Лори... Я выругался в последний раз и отключил связь.

— Я ни слова не поняла, Лейф.

— Лазурь. Всё лазурь, — пояснил я и вздохнул. — Просто на могучем русском я ругаюсь гораздо лучше, чем на языке азари. Да у вас и слов-то таких я не знаю. Что делаем?

— Я хотела тебя о том же спросить.

Я замолк, уставившись куда-то за спину Лиары — пялился настолько пустым взглядом, что Т'Сони невольно оглянулась. Наигранная нервная улыбка сползла с моего лица. Лиара подползла ближе и дотронулась до моего предплечья, смотря в глаза снизу вверх. В её глазах я видел то, чего не чувствовал в себе — в эти мгновения я был разбит и оглушён. А она... Она сумела передать это мне без всякой мистики, просто взглядом. А я вполне был в состоянии усилить эти эмоции и воспользоваться.

Слышалась стрельба — Вазир сейчас проявляла лучшие качества СпеКТРа. И я вдруг кристально ясно для себя понял, что после того, что она сейчас делает, я вряд ли смогу позволить ей погибнуть когда-то там, в будущем, в тот момент, о котором я знаю — уж точно. И мне будет даже плевать, что ей закажут Лиару. Ведь эта СпеКТР сейчас показала мне свою истинную суть, даже если эта истинная суть была лишь гранью её личности. Но такая грань всё же дана не каждому.

Она спасала. И не только Лорейн, которая была ей роднёй де факто, и это было объяснимо, если придираться. Она спасала меня, Лиару и ещё кучу людей, которых «Цербер» сумеет покалечить при помощи доступа к моему местному серверу Капсул Присутствия.

А я, валяясь под защитой ещё одной азари, почти что съежился от боли в голове, пытался успокоиться и вернуть себе способность здраво соображать. Костюм приостановил подачу медигеля на лицо и голову из-за повреждения модуля шлема, которым и были в разложенном состоянии мои очки. Но во время выстрела снайпера очки были в своём обычном виде, да к тому же ещё и на лбу. И только их крепость спасла, на самом-то деле.

Сквозь выстрелы доносился горький детский плач.

Меня накрывала холодная ярость. А со лба стекала горячая кровь — очки спасли меня от бесславной смерти от рук снайпера, но сами приказали долго жить, потому я не видел ни хрена от слова совсем.

Но ярость — это лучший выбор.

По крайней мере, сейчас.

* * *

— Отключить камеры! — рявкнул я, дождавшись затем подтверждения исполнения действия, плюнул на конспирацию и дал заклятью исцеления окутать меня. — Обесточить систему!

В наушники ровным, лишенным всяких эмоций голосом, заговорил виртуальный интеллект. «Резервные генераторы уже запущены, для полного отключения необходимо применить ППБ»

— Черт, не получается!

Лиара тоже выругалась и зажгла сингулярность, задержав группу наемников из троих человек, которая спустилась сверху и разбила окно по правую сторону от нас. Небольшой вспомогательный десант, надо полагать. А нам как раз наверх, там кабинет.

Они бежали на нас, целенаправленно атакуя укрытие и не отвлекаясь на яростную Вазир, перемещавшуюся по полю боя в хаотическом порядке, имеющем смысл только лишь для неё одной. Термоклипсы закончились, и осталась лишь смертоносная биотика — а эта леди знала, как устроить локальный экстерминатус огромному количеству человек.

ВИ повторил: «Необходимо применить ППБ». Наше внутрисемейное, так сказать, сокращение для Портативного Протокола Безопасности обозначало лишь то, что я должен был со своего омни-тула подсоединиться к главной консоли, которую наверняка оккупировали эти псы, и в дальнейшем уже оттуда отрубать весь несанкционированный доступ.

— Что делать дальше, Лейф? — Лиара ждала отмашки и инструкций, потому как поняла, что так просто мы явно не пройдем.

Колдовство — это сила смерти и сила души. Так говорила Серана.

Это было Колдовство.

А здесь это тоже Колдовство?

Нет. Биотика.

Я залез в один из кармашков магнитного пояса. Сувенир с Тессии, который я носил как память об отце Лорейн, которая погибла во время одного подобного, такого же дерзкого, покушения. Внутри маленькой сферы была заключена руда Нулевого Элемента, маленький очищенный кусочек в защитной оболочке, чтобы не было излучения, которое могло бы навредить носящему. Камень сквозь прозрачные стенки поблескивает черным. Сейчас… пустой.

Эфир не был заполнен Душой.

Я расплылся в оскале.

— Ситис, какой же я глупец!

— Лейф? — Лиара попыталась было потеребить меня за плечо, но я стряхнул её ладонь и встал в полный рост.

Закрыл глаза.

Отрешился от вскрика Т’Сони, от взрывной биотики Вазир, от предсмертных криков…

Все ещё не открывая глаз, я зажег биотику, покрывшись защитной оболочкой. Прыгнул через укрытие в сторону гибнущего тела. На кончиках пальцев уже как-то само собой, будто и не было тех лет, когда я не пользовался ничем подобным, образовалось заклинание Захвата Душ.

Я не мог отпускать биотику от своего тела — его делали ещё до природных человеческих биотиков, поэтому была небольшая ошибочка, связанная со структурой нервной системы. Это уже у Лоусон было исправлено в лучшую сторону, но вот в мой проект биотику вписали на самом последнем этапе, и потому я не делал успехов в традиционном использовании местного Колдовства. Но у этих биотиков не было моей Школы.

Другой рукой я сдавил защитную оболочку — она не была прочной, просто не пропускала излучение — и в ладони остались лишь крошки от «обертки» и этот импровизированный камень душ.

Вцепиться пальцами в горло. Применить заклятье. Так надо. Он хотел меня убить. А я лишу его посмертия.

Я уже забыл это ощущение — когда душа другого живого существа в моих руках.

Это было приятно.

Я отбросил эмоции и передал душу в камень, трамбуя энергию и принося жертву.

Открыл глаза и встретился взглядом с Лиарой. Она держала щит передо мной и смотрела.

Как кролик на удава.

— У тебя глаза черные, — у неё едва получилось это сказать, но всё же она сумела выдавить из себя продолжение. — Как во время Объятий Вечности.

— Я только что… — мой голос был спокойным, почти довольным, но после этих слов внезапно дал осечку — я вдруг понял, что в горле сухо как в Центральной Сахаре, и шумно сглотнул. — Я только что обнял Смерть.

Я перевел взгляд на зажатый в кулаке до судороги в мышцах руки, почти пульсирующий — как там они пульсировали — камень. Но что-то было не так. Совсем, черт возьми, не так. Я прислушался к себе.

Казалось, будто бы часть той энергии не ушла в камень — ведь я был здесь проводником, а не Каирн Душ с его Совершенными Повелителями. Я будто стал… цельнее. Мощнее.

Хотелось больше.

Я подавил сладкое желание взять больше и вспомнил, когда чувствовал подобное ранее.

Во время приснопамятной Охоты на Драконов, как это обозвали потом барды. Когда я и Клинки бились с теми полубезумными тварями, что нападали на поселения всего Тамриэля по приказу Алдуина. Древних драконов среди тех жадных до крови уродов почти не было. Все Древние, что служили Пожирателю Миров, охраняли храм, где был переход на план Совнгарда.

Я пожирал тогда души, имевшие общность с моей. Души Драконов. На души людей в том мире было право круга Аркея, бога Смерти, и отдельных покровителей, если человек при жизни служил какому-то богу или дэйдрическому лорду. Здесь же… Здесь был не Нирн.

Эйфория от переполнения магией пока ещё не окончила своё действие на меня, но я уже совладал с собой. Этому поспособствовала ещё одна группа врагов, спустившаяся с верхнего этажа. Оставив Лиару, всё ещё пребывающую в шоке, позади, я за считанные секунды приблизился к будущим мертвецам.

И не удержался.

Колено. За спину. Свернуть шею. Выпить — не до смерти, чтобы вырубило.

Выдрать из рук автомат. Выстрелить в бедро, поставив на колени. Ладонь на голову — выпить.

Броситься к следующему, уже направившему дробовик в мою сторону и зажегшему биотику. Пальцы прошли через его покров, как нож сквозь масло. Я удерживал штурмовика в полной броне одной рукой за шею и вновь вытягивал силу из души.

Они были беззащитны перед подобным.

Я пил их силы и упивался собственной властью над смертью этих душ.

Но Лиара спасла меня снова.

* * *

В глазах троилось от попавшей рядом ракеты, а Лиара шипела от боли у моих ног. Её биотический щит, который она поставила надо мной, защищая от заряда ракетной ручной установки, пущенного этими ублюдскими псами, не был настолько крепким, насколько он мог бы быть, будь ей лет пятьсот, как той же Самаре из игры. Да и она была археологом, а не тренированным коммандо, как бы Бенезия ни заботилась о биотическом образовании своей дочери в прошлом. Потому небольшой осколок плитки от пола, кажется, попал ей во внешнюю сторону ладони и задел какой-то из малых сосудов, потому как крови натекло весьма. Меня бросило в дрожь, как только я понял, что если бы не минимальная броня, эти осколки бы просто изрешетили всю её руку и даже спину. Ей это совершенно не шло. И это не могло не воззвать к моей ярости ещё больше, но теперь ярость была сконцентрирована не на нападении, а на защите.

Я достал свою дубинку, которая при желании сойдет за меч, а уни-инструмент привычным жестом превратил в хлыст. На лице расплывалась наверняка жутковатая улыбка, я не мог её сдержать. Я разбрасывал их оружие меткими попаданиями по их рукам, а редкие выстрелы, которые всё же достигали меня, разбивались о кинетический щит, просаживая его не до такой степени, чтобы он совсем перестал работать. Когда они растеряли всё оружие, стало ещё веселее — я врезал по шее одному, прикрылся его телом, вначале защитившись от пары снайперских выстрелов — это было случайно, а затем бросил тело урода в остальных врагов. Их, обескураженных и слегка не N7, оставалось только добить или хотя бы обезвредить на будущее.

"Я засек его!" — Дайнмар, задница, всё-таки пробился и, кажется, даже просто своим прибытием принес пользу. — "Я и мои дроиды кончили снайпера. Приказы?"

— Найди мне, где Лорейн и лети сюда, нам нужна помощь. Мы будем пробиваться, — я посмотрел на Лиару, которая к этому времени уже во все глаза смотрела на меня снизу вверх. — Покажи ладонь.

Окно за нашими спинами разбилось, как и другие до него, но я даже не двинул бровью — там не было живых. Это точно был Дайнмар. Но вот Лиара встрепенулась и хотела, было вскочить, но вместо этого стукнулась о мой подбородок и чуть ли не распорола себе осколком руку с концами, ведь я уже за него держался и собирался вытащить. В этот же момент раскрылись двери наконец-то подъехавшего лифта, и наружу высыпали мои ребята, сразу же поступив под командование Дайнмара.

— Стой спокойно! — я прозвучал наверняка грубовато и грозно, и Т'Сони застыла как мышь перед котом, но даже не пискнула от боли, а только отчаянно сморщила нос и брови, когда я вынул из её ладошки пару мелких осколков, потом продезинфицировал ранки и приложил поршень с медигелем к её ладони. — Вот и всё, молодец, — я выдохнул и посмотрел ей в глаза, всё так же широко раскрытые, и ободряюще улыбнулся, прекрасно поняв всё, что говорил этот взгляд без всяких слов. — С нами спектр Вазир. Я не думаю, что что-то случилось с Лори. Не хочу думать. Пошли.

Я отпустил её руку и обернулся.

Со стороны лестниц спускалась целая процессия. По мере появления новых лиц, мои губы всё больше растягивались в улыбке даже без моего непосредственного участия. Первой шла Спектр. Тела толкала в спину лже-Кубинца с простреленным плечом. Он скулил и скалился, а как увидел меня, так начал материться. Вазир посмотрела на меня и моё окружение, чему-то кивнув, а затем произнесла самую приятную на свете вещь на данный момент времени и пространства, правда, вначале введя меня в курс дела.

— Они успели ввести систему в блэкаут, но пострадало всего около сотни пользователей, а не тысячи, как это могло бы быть. Я остановила их программу самым действенным способом. Вольфрамом в костях черепа. И мне кажется, Хэмминг, Лорейн очень сильно хочет тебя обнять.

— Я тебя прикончу, Хэмминг, — из-за спины Вазир вышагнула Эренис Т'Нарис с ужасно рассерженной — и я был бы идиотом, если бы не понял почему — миной на своём приятном и слегка подкопченном следами драки личике. — Ладно я! — она держала обеспокоенно на меня смотрящую малышку за плечи, не собираясь отпускать, хотя Лори почти сразу как увидела моё внешнее состояние, вскрикнула от неожиданности, а на её глазках заблестели слезы. — Я сама подписалась работать на тебя, когда мне пришлось отойти от дел компании матери и отдать бразды правления сестре! Но ты вмешал в это всё Лори! Что ты за урод такой?!

— Не надо так! — Лиара шагнула вперед, становясь со мной плечом к плечу. — Не оскорбляй его. Я не думаю, что он виноват...

— Твоего мнения никто не спрашивал! И кто ты вообще такая? Новая пассия Хэмминга?! Боюсь тебя разочаровать, но этого урода тоже мало волнует твоё мнение, так что прибереги своё лицемерие для другого случая, детка! — почти прорычала мгновенно окрысившаяся Эренис, эмоционально всплеснув руками. Это позволило Лорейн броситься ко мне сразу же, как только она ощутила эту возможность. — Лорейн! Вернись!

— Кенни... — она уткнулась мне в живот и обняла за ноги, разревевшись. — Я видела, как ты упал, Кенни... Пожалуйста... Никогда... Никогда не...

Я в какой-то тошнотворной прострации положил ладонь на лоб малышке и посмотрел в её голубые и полные слёз глаза.

— Не плачь, Лори. Я виноват в том, что ты стала частью всего этого. Твоя мама права. Иди к ней.

— Кенни! — она разревелась ещё сильнее и обняла меня крепче. — Не говори так, Кенни!

— Тише, тише, — я присел, отстранив её от себя, и внимательно взглянул ей в глаза. — Иди к маме. Она отведет тебя подальше отсюда. Я вам позвоню, когда разберусь здесь, хорошо, малыш?

— Л... ладно... — она утёрла слезы и повернулась к матери. — М...мам, прости.

— Пойдем, — Эренис взглянула на меня после того, как взяла свою дочь за руку и уже почти покинула помещение. Теперь повсюду вокруг были мои настоящие наёмники и дроиды с дронами, и ей можно было не опасаться нападений. Я видел, что она многое хочет мне сказать нелицеприятного, но не хочет в это всё посвящать Лори. Я понимал это стремление и едва заметно кивнул ей. Она ответила внимательным взглядом, потому как, видимо, не считала, что я способен понимать настолько сложные эмоции по взгляду. — Хэмминг, ты... разберись тут со всем. Мы... свяжемся и поговорим.

— Да, — выдохнул я и проводил мать с дочерью взглядом, а затем повернул лицо к Вазир. — Выжившие, кроме этого, — я показал на лже-Кубинца, — есть?

— Да, — ответила не Вазир, а смартхаск Дайнмара. — Мы ведем активный допрос. Их правда послал Цербер.

— Строй их кругом, как закончите. На колени, — я всё ещё был слишком зол и даже яростен, чтобы спустить всё так просто. — Всех.

— Что ты собираешься делать, Хэмминг? — полюбопытствовала Вазир, перехватив пистолет поудобнее и ткнув им ещё раз в спину своего пленника. — Зачем на колени?

— Грехи недостойных должны быть освящены кровью и страхом (1), — мрачно проговорил я и запустил сканирование личности на наемнике. — Дайнмар. Как называется их отряд? И почему я не могу найти этого... Кубинца в базах Альянса?

— Они называют себя Безликими (2). Они одни из наиболее ксенофобских банд-формирований, если рассматривать их деятельность вне Альянса. Их глава — олдфаг, как ты понимаешь. И ты его знаешь. Его имя Бенджамин Сикор. Ведет дела с нашим Новерийским Филиалом. У этих наемников прикрытие на лучшем уровне, и они при вступлении в ряды делают полную пластику лица, а также убирают из баз любое упоминание о себе. Эти ребятки из нижнего звена организации, не из окружения Сикора.

— Значит, Безликие... Кажется, план сформировался, — я оскалился и вежливо, совершенно не соответствуя своим тоном выражению лица, попросил. — Дай, пожалуйста, пистолет.

— Что ты задумал, Хэмминг? — Вазир прищурилась.

— В конце концов, — я уже всё решил для себя, потому проверил заряд в пистолете и беззаботным жестом почесал лоб, — я фактически имею на это право на своей территории. Что не запрещено, то разрешено, в конце концов.

— Что ты задумал, Хэмминг! — Тела остановила меня за плечо и развернула к себе. — Отвечай!

— Увидишь, — я, не убирая оскала с лица, взглянул ей в глаза. — Я зол.

Мы молча подождали ещё минут пять. Лиара переминалась рядом с ноги на ногу, поглядывая то на меня, то на свою руку.

— Как она? — я мягко взял её ладонь в свою и взглянул на рану, которая уже не кровоточила, а затем провел пальцами дальше, к запястью, и чтобы рассмотреть получше, притянул поближе к лицу. — Ну, Лиара, всё в принципе зажило уже почти... И спасибо, что спасла меня несколько раз. Думаю, у меня будет шанс отплатить, если ты всё же остаешься с командой Шепарда.

— Да, я... Я не очень хочу на допрос к Матриархату, Хэмминг. Именно это является альтернативой, — съехидничала Т'Сони. — Мне об этом сказала СпеКТР. И я думаю, что всё-таки спасать мир лучше, чем сидеть в теплой камере с выходом в экстранет.

— Если мне дать теплую камеру с выходом в экстранет, то я вначале спасу мир... пару раз, я полагаю. А потом захвачу его.

— Для тебя, Хэмминг, у нас заготовлен специальный карцер, — решила схохмить Вазир. — Ещё с убийства Толошан, между прочим.

— О нет, я думал, что искупил свою вину! — я схватился за сердце, решив поддержать игру, но меня прервали.

— Все готово, команданте, — произнес Дайнмар.

— О! — оскал наверняка снова выполз на лицо. Я отпустил Лиару и стремительно прошёл к выставленным в круг людям, стоящим на коленях, на ходу кивнув Вазир и махнув рукой. — Веди его сюда!

Я дернул лже-Кубинца за шиворот и поставил его в центр круга.

— Вы напали на меня. Повредили систему работы Капсул. Из-за вас пострадала куча людей. Зачем?

— Ты опасен...

— Я знаю. И я знаю, кто за вами стоит. Кажется, мне стоит чуть больше углубиться в политику. Но... Как я уже говорил грехи недостойных должны быть освящены кровью и страхом. Я лишу вас лиц. Даже тех, что вы имеете, уроды. И после смерти вас утилизируют Хранители. Сделают едой(3) для так ненавистных вам инопланетян. Оценил перспективы?

— Нет! Что ты хочешь?! Нас должны судить! Ты не можешь!

Я поморщился и раздраженно прикрыл глаза от разношёрстных воплей и их вонючего и осязаемого страха, уже пожалев о своей задумке, но не отказавшись от неё. Что-то больно я мягок стал для своих скайримских методов. Я открыл глаза, глубоко вдохнул и начал стрелять им в лица из своего любимого импульсного пистолета, идя по кругу.

Кубинец был последним.

И он нашёл в себе силы броситься на меня и попытаться умереть в бою, сопротивляясь. Я выбил из него всю дурь, а затем выпустил ему кишки его же сапожным ножом. Вазир не заметила. Азари уже давно подобным не увлекаются, есть, в конце концов, биотика. А этого парня похоронят на Земле. Остальных же... утилизировать.

Я ещё улыбался, когда отдавал этот приказ, стал лыбиться ещё больше, когда понял, что и Вазир пытается задавить довольную улыбку, которая сама выползла в ответ на мою, и всё ещё улыбался, когда встретился взглядом с Лиарой.

Я ощутил какое-то странное чувство. Будто сердце или душа, что бы это ни было по центру груди, проваливается куда-то внутрь от этой неприкрытой смеси презрения, недоумения и брезгливости. Кажется, я переборщил. И она считает меня каким-то мясником, что ли? Но... Не должно ли мне быть наплевать?

Мы ведь даже не друзья?

* * *

— Даблдок, — Уильямс покачивала лошадку (прим. авт. кабальитос или же "лошадка"— народное название высокого небольшого узкого стакана, в котором мексиканцы обычно предпочитают пить текилу) с текилой в ладони и изучающе глядела на меня чуть прищуренными и блестящими от количества выпитого глазами. — А вот ты скажи...

— Да всю правду доложи, — я был уже порядком набравшийся и готовый к сказкам, как обычно. — Кто на свете всех милее, всех румяней и белее? — Эшли и я выдержали паузу, заполнив её хитрыми переглядываниями с прищуренными глазами обеих сторон. — Я! Потому что альбинос, и на севере я рос!

— Хэмминг, — Эшли была готова сейчас хохотать даже над такими тупыми шутками, потому что текила, и едва сумела выдавить из себя мою фамилию, пытаясь отсмеяться. — Ты как обычно... Но всё же ответь!

— Чего тебе девица, чего тебе красная? — лениво отозвался я и подал Уильямс маленький перчик-чили из пиалки, которую по странному стечению обстоятельств держал у себя на коленях. — Ты не спросила, а я читать мысли не умею... К сожалению.

— Ты мне всё-таки ответь, — продолжила усиливать напор Эш, пересев поближе и куснув кончик перца прямо у меня из рук, а затем запив его залпом. — Что сегодня было-то такого, что ты до такой степени пьёшь?

— Тебя могу спросить о том же... — я не горел желанием отвечать, потому подлил текилы в подставленную рюмку и подставил ей остатки перца прямо под нос.

— Я пью, — она счастливо хрумкнула чили, оставив у меня в руках чуть подсохший хвостик, и плавно поднесла лошадку к губам, смешно вытянув их трубочкой. — Потому что.

— Вот и я тоже — потому что, — я вздохнул и прикусил губу, стараясь не смотреть за воротник собственной футболки, который в данном контексте становился полноценным вырезом, потому как футболка была надета на Эшли, — потому что, Уильямс, потому что.

— Хочешь со мной переспать? — она поймала мой взгляд на её ключицы и нагнулась с приятной улыбкой ко мне, а затем покачала головой. — Не думаю, что мы потом сможем работать вместе, для меня это несколько более серьезно, чем ты можешь себе представить...

— Я хочу переспать с каждой красивой женщиной, которая попадает в поле моего зрения, ты не знала? Об этом все знают, Эшли, не так ли? — я усмехнулся и открыто посмотрел ей в глаза. — Но для серьезных отношений мне нужна только та, что примет меня без всех моих денег и связей, беспамятного или полумертвого, пьяного или обширянного, слабого физически или старого. И я очень сильно сомневаюсь, что нам с тобой когда-либо в жизни, как в твоей, так и моей, доведется привести отношения к подобному уровню близости.

— Странная штука, — Эшли подставила стакан, и я снова налил ей. — Ты бы принял хоть одну женщину, кроме собственной матери, в тех состояниях, о которых только что говорил? Как только найдешь такую — позови, честно, интересно взглянуть, Даблдок. И насколько я знаю, у тебя никогда не было серьезных отношений. Об этом трещат все светские таблоиды, когда речь заходит о самых завидных холостяках Земли.

— Я знаю, что куча женщин хотела бы моё кольцо на своём пальце, мои кредиты на своём счету и мой...

— Я поняла, — Эшли легонько ткнула мне кулаком в щеку, заставив прервать перечисление. — И хватит ехидства, они просто мечтают решить все свои проблемы за чей-то счет, в таком случае. Они же не знают, какая ты задница...

— Ну ты знаешь, какая у меня задница. Когда я выходил из душа и переодевался, то я видел твои взгляды на мою задницу. Шепард тоже тебя впечатлил, не так ли? Раз уж мы говорим о задницах, Эш...

— И они не знают, как мастерски ты умеешь переводить тему, — Эшли опять поймала мой взгляд и ущипнула за плечо. — Наливай. И себе тоже. И расскажи, всё-таки, что там было такого, пока нас не было, что у тебя такой не то потерянный, не то убитый вид?

— Ничего особенного, Эшли, — я разлил остатки текилы по стаканам и опять взял перец, откусил от него, протянул его Уильямс и выпил, под её задорное хрумканье и пьяную икоту, которую она не смогла сдержать. — Без вас случилось многое. Слишком многое, чтобы я рассказывал это только тебе, Эшли. Я расскажу это, когда наши друзья наконец-то соберутся все в столовой, а не будут решать какие-то свои жутко важные проблемы друг с другом. Что там Шепард с Аленко и Тали не поделил? А Гаррус и кроган ушли за декстрабелковыми продуктами, хотя я так и не понял, почему они сбежали вместе, а не по отдельности.

— Мы уничтожили какой-то странный ИскИн, который чуть всех не убил, а Шепард попытался договориться. А Кайден почти сразу бросил перегрузку, как только мы поняли, что переговоры бессмысленны. Но перегрузил он что-то не то, и ИскИн потерял контакт со своей бомбой, но не с какими-то другими платформами, о которых он говорил до этого. Шепард остался недоволен. А Вакариану и Рексу эти препирательства надоели ещё до того, как ты нас пригласил пить к себе домой. Их крепко сблизили пушки.

— Ясно, — я уже, признаться, запамятовал о том, что именно говорил тот ИскИн, но что-то меня в этом настораживало, хотя я всё равно решил не придавать своей неясной тревоге особого значения. — А у меня были проблемы на работе, если так можно сказать.

— Но вкратце-то ты можешь пояснить? — с толикой ехидства уточнила Эшли. — Или всё совсем плохо? С фантазией, имею в виду, Даблдок, именно с фантазией. Если бы всё было плохо на работе твоей, то ты бы, я думаю, так спокойно здесь не напивался... Кстати, а Лиара-то что? Почему она как засела за терминал в экстранет, так и не выходит из комнаты? Что с ней такое?

— Насчёт Лиары ничего сказать не могу, потому что ни сном ни духом. А по поводу меня всё очень просто Эш, — я взглянул на зашедших в комнату и принесших сюда ощущение легкого напряжения Тали и Шепарда с Аленко, которые имели понурый вид и чуть сгорбленные спины, будто вместе с этой ссорой на них легло всё бремя мира, ну право слово! Наверное, кто-то кому-то крепко нахамил. Я ухмыльнулся и напрягся, договаривая фразу во время скоростного обдумывания своих дальнейших действий для повышения текущего настроения. — Ничего особенного не произошло, Уильямс. Всего лишь немного спасений и много убийств.

1 — the sins of the unworthy must be baptized in blood and fear — заключительная часть вызова Темного Братства в Нирне при ритуале Поцелуя Милосердной Матери

2 — Безликие — тайное общество убийц Браавоса, поклоняющихся Многоликому — богу смерти. Умеют менять лица. Песнь Льда и Пламени.

3 — В Основании Цитадели имеются системы рециркуляции отходов. Они производят искусственную органику, которую можно употреблять в пищу. Эта органическая масса распространяется бесплатно и обладает высокими питательными свойствами, но почти не имеет вкуса и очень неприятна на вид. Многие небогатые битатели Цитадели охотно ей питаются, добавляя в нее соусы и специи для вкуса. Утилизаторы обслуживают Хранители.

Многие из тех, кто считает, что смертный приговор — самый простой ответ на все вопросы, — дебилы. Но даже если ты узнаешь о грешнике все, всю информацию, и сможешь составить мнение — правильный ответ останется тем же. Смертный приговор. Я знаю, что говорить так — нахальство с моей стороны; но я все равно могу с уверенностью утверждать, что эти люди действительно не такие, как мы, обладающие здравым смыслом. Это действительно просто ходячие жопы, которые не заслуживают жалости, от которых тянет блевать! Ты бы удивился, если бы узнал, насколько они ни черта не знают, насколько они лишены всякой способности сочувствовать, если бы услышал, какую хрень они несут! Вот такие и совершают преступления. Они просто-напросто неспособны влиться в общество. Вот возьмем этого типа; угадай, что он ответил, когда я спросила, не жалко ли ему было девочек, которых он насиловал? «Но я не мог сдержаться», «Им просто не повезло, что они наткнулись на меня, когда мне хотелось», «Я знаю, что поступаю плохо, но что я могу сделать?» Понимаешь теперь, о чем я? Тебе ведь отвратительны эти заявления? Эти гады никогда ничему не учатся. Они не понимают, как сильно страдают их жертвы. Они не осознают, что они наделали. У них нет ни малейших сомнений, что их желания превыше прав всех остальных людей. Теперь я понимаю, что они были дерьмом от рождения — они не могут уйти от своей судьбы.

Эйдзи Микагэ, ранобэ «Пустая шкатулка и нулевая Мария»

вто­рая по­лови­на XXII сто­летия, ког­да месть — луч­ший вы­ход, а об­ни­маш­ки — луч­ший вход

Квартира Хэмминга была вызывающе огромной. Восемь спален с переборками, запирающими их, как изнутри, так и снаружи. Две комнаты с терминалами подключения к экстранету, одна из которых недоступна для гостей. Кухня уровня лучших шеф-поваров, которая так и кричит о том, что её используют только для приготовления кофе или как малую столовую, настолько в ней всё кажется гладким и необжитым. Столовая с баром во всю стену и несколькими столами. Где-то в гостиной терялись дартс, огромная голографическая панель и сцена с настоящим деревянным роялем и шкафом, стоящем чуть в отдалении. В нём было забито три полки бумажными сборниками нот — это отметила Эшли, которая с порога заявила, что пока всё здесь не осмотрит и не допросит Хэмминга — можно даже и не пытаться открывать крепкий алкоголь.

Лейф быстро завернул такое стремление в сторону собственных навыков игры на музыкальных инструментах, а Лиара приблизительно на предложении показать самую лучшую в мире скрипку попросила допуск переместиться к терминалу. В этот же момент Шепард быстро узнал месторасположение душа, Вакариан задался вопросом неядовитого для него смертельно алкоголя, а кроган не сумел найти достаточно ринкола для хорошей попойки.

Дальнейшие события были доктором Т’Сони упущены, потому стоит перенестись сразу к тому мгновению, когда она всё же высунула нос из экстранета, преисполнившись ещё большим количеством непонимания и даже негатива к Хэммингу. Лиара не любила подобных разумных. Но пока что всё равно было рано делать итоговые выводы, ведь он совершенно точно не был плохим.

Когда Лиара вышла из комнаты в столовую, Хэмминг то и дело посмеивался, опираясь на каменную столешницу длинной барной стойки, и с довольной ухмылкой рассказывал всей десантной группе «Нормандии» о произошедшем в небоскребе его корпорации, как будто это для него ничего не значило. Он, конечно, не упомянул ни о расстреле наемников, ни о том, что главарь этих наемников до этого получал определенное содействие от самой корпорации Хэмминга. И Лиара не собиралась вставлять во вполне мирное и в какой-то мере веселое обсуждение свои мысли о лицемерии Лейфа или пересказывать всё «как на самом деле было» Шепарду. Ей было вполне достаточно собственных суждений о предмете исследования.

И первое впечатление о Хэмминге, как ни странно, оказалось ошибочным.

Он показался молодым ученым со смелыми заявлениями об азари, каким она его смутно помнила по лекциям на Тессии, в университете Серрайса. Ей довелось прослушать защиту его работы, и она до сих пор была актуальна, а её более популяризованная версия ещё и вполне доступна для прочтения разумными, никак не связанными с наукой.

На деле это был уверенный в себе, вальяжный и вечно двуличный человек. Он не был красивым, не был притягательным, если, конечно, не проявлял заботу так явно, как это произошло по случайности после просмотра фильма вместе с Лорейн. Внешне люди мужского пола Лиаре не доставляли эстетического удовольствия, но это объяснялось отсутствием привычки. И это было совсем не главным в оценивании ею Хэмминга. Вначале смутно, а теперь и вполне ясно Лиара осознавала, что он является тем, кем сама Лиара хотела бы очень сильно избежать быть. Хэмминг был наследником огромного благосостояния, родительских связей и долгов, несвободным и упорно несчастным человеком. В спокойном состоянии его губы всегда недотягивали ухмылку, оставляя краешек приподнятым, а глаза поражали мертвецкой бесцветностью и, порой напоминали своей внезапной ясностью, когда свет падал нужным образом, глаза юстициара, которого Лиаре довелось встретить в Серрайсе на Тессии ещё в ранней юности.

Хэмминг не был простым. Он пугал и отвращал от себя. Как только ты сдергиваешь пару верхних покровов с тайны личности или ставишь его в ситуацию, где он не может не поступить, следуя какому-то своему кодексу, Хэмминг становится тем, кто он есть.

И это даже не пугает Лиару Т’Сони.

Т’Сони это кажется гадостным и отвратным.

* * *

Бенджамин Сикор не мог не смотреть.

Его шея была притянута к спинке кресла, в котором он сидел, плотно закрепленной цепью, что не давала ему опустить голову к груди или двинуть туловищем чуть сильнее. Он то и дело нервно сглатывал, пытался звать на помощь или жалко скулил. От цивилизованного Бенджамина Сикора сейчас уже мало что осталось.

Бойцовые варрены в данный момент дожирали останки его охраны.

Его собственные бойцовые варрены.

Сам человек был заперт в кинетической клетке, специально им заказанной на Новерии, конечно же, как говорили все знающие, для «особой потехи» и ни для чего иного. Он и его ближайшие друзья, как из бойцов его организации, так и принадлежащие более мирным профессиям, собирались в этом зале для периодических развлечений подобного рода. На кресле с наручников даже до сих пор не оттерта кровь той азари — ещё до того, как мужчина понял, что происходит за багровыми стенами этой клети, он заметил, что прикован так же, как и многие до него — так крепко, что даже двинуть руками-ногами невозможно. Так он и заметил эту темно-фиолетовую сукровицу, налипшую на правый наручник.

Он был сильно не в себе, ведь даже не помнил, как оказался в этом кресле, потому испытал вначале лишь досаду — Бенджамин был крайне чистоплотен, даже проходил процедуру обеззараживания по двадцать раз на дню. Но парой мгновений позже цепь на шее стянулась, и Сикор увидел то, что заставило его выпучить глаза и заорать от ужаса.

Секундой позже создатель и глава «Безликих» чуть было не захлебнулся в блевоте.

Всё же он не был привычен к чему-то настолько мерзкому — чай не средневековье. А в реальности всё всегда слишком иначе, не так как в фильме или игре. Но Сикор не сумел закрыть глаза, болезненно впитывая каждый кровавый ошметок на стенах и мебели, каждую вскрытую, как консервную банку, броню охраны, каждого располовиненного Безликого. Каждое чавканье варренов, которых раньше спускали только на уже полностью и до безумия распластанную жертву.

Трупы лежали вповалку, образовывая что-то вроде стены между креслом, к которому был прикован человек, и голо-панелями на стенах, едва светящимися в темноте оранжевым цветом. Тени будто сгущались и давили на единственного живого разумного в этом помещении. Но время играет свою роль — он уже не пытался выблевать внутренности наружу — вид на мрачное пиршество мгновенно одичавших варренов стал более привычен глазу.

И именно тогда, когда Бенджамин уже немного успокоился и смог более связно мыслить, произошли явные изменения в сложившейся картине. Раздался металлический стук, слишком громкий в этой звенящей тишине, прерываемой лишь чавканьем и судорожным дыханием Сикора. Варрены чуть напружинились, но через минуту опять вернулись к трапезе.

Сикор снова сглотнул и попытался сжать уже плохо слушающиеся пальцы в кулаки.

«Нет. Только не это!» — обреченно пронеслось у него в мыслях, когда багровый щит начал мигать, а затем совсем исчез.

Бенджамин с внезапной ясностью понял, что именно ему это всё напомнило.

Из теней, которые создавало аварийное электропитание на минимуме своей мощности, проявился крепкий и высокий человек с длинными белыми волосами и следами кибернетических имплантов как на лице, так и на конечностях. В руках он держал массивный и длинный меч, весь вымазанный в крови. Варрены почему-то не реагировали на появление этого урода, что заставило Сикора сомневаться в реальности происходящего. Хотя его можно понять — кому бы захотелось, чтобы реальность была именно такой?

— Из-за тебя пострадало более сотни человек, — негромко заговорил мужчина знакомым голосом.

Всего несколько мгновений — и Сикор раскрыл рот от удивления, потому что узнал голос окончательно и не понял, как такое возможно, но тут же сориентировался.

— Хэмминг?! Как?! Черт! Как?! — разорался Бенджамин. — Отпусти меня! Ты же знаешь, я могу пригодиться! Хэмминг!

— Заткнись. Я мельком просмотрел твою видео-коллекцию развлечений, Сикор, — киборг с голосом Хэмминга хищно улыбнулся. — Фантазия есть, не спорю. Но я не любитель чего-то большего, чем простой и добрый легкий БДСМ, Сикор. Это явно перебор. Ты ублюдочный преступник. Но прежде знай — кстати, это может пригодится в следующей жизни, мало ли. Не кусай руку, кормящую тебя.

Киборг протянул руку вверх ладонью — на ней лежал какой-то странный шар. Мужчина сжал ладонь и бросил этот шарик, теперь парящий каким-то явно токсичным зеленым газом в Бенджамина, попав ровнехонько промеж его нижних конечностей.

Глава Безликих расширившимися глазами смотрел на то, как его варрены начинают поднимать головы от своей трапезы. Безумный оскал киборга подтвердил догадки.

— Твое Право на жизнь было утрачено вместе с первой невинной жертвой, которая была прикована здесь и изнасилована на потеху тебе и твоим уродам. Хех. Как там было? Твоё имя исчезнет? Да, точно! — развеселился непонятно чему киборг. — Твоё имя исчезнет, Сикор!

Он продолжал ржать во всю глотку, даже когда Бенджамин Сикор извивался и нечеловечески кричал, разрываемый акульими пастями варренов, ставших ещё более свирепыми под действием нейротоксина, который вызывал в них ярость и указывал цель.

— Не кусай руку кормящую… не кусай… не кусай руку кормящую… не кусай… — доносилось из каждого омни-тула каждого мертвого тела механическим голосом виртуального интеллекта.

Настенные голопанели транслировали Хэмминга, показывающего кулак на согнутом локте и молча ухмыляющегося прямо в камеру. Это было последнее, что видел Сикор перед окончательным забытьем.

Вопли не стихали до тех пор, пока горло Сикора не было перегрызено со смачным хрустом хрящей и костей.

Марионетки Хэмминга к тому времени в здании уже не было.

* * *

Я потянулся, похрустев кистями, и выполз из капсулы присутствия с наверняка мечтательной улыбкой на морде лица. Месть всегда сладка и приятна — в этом кроется бонус и в то же время неудобство жизни после достаточно жестокого в своей социальной простоте Нирна и Темного Братства — многие вещи я воспринимаю не совсем так, как надо бы для нормальных цивилизованных людей. Потому да, я даже не ощущал в полной мере той погани, что вылилась на меня из видеозаписей этого ублюдка. Покажи это Шепарду или, упаси Азура, Лиаре, то реакция была бы гораздо более яркой, чем у меня. Но, я полагаю, менее… м-м-м… мстительной, что ли?

Представляю, как будет тошнить офицеров Си-Сек, когда они завтра прибудут в его апартаменты. А уж когда они доберутся до тех записей, что я любезно оставил на всех терминалах с пометкой «Причина Самосуда» — то подгорит у всех. А если ещё и пресса подтянется, то будет ещё красочнее! А я позабочусь, чтобы подтянулось. И самое главное, все, кто надо, уже в курсе, кто именно атаковал мою, можно сказать, основную базу на Цитадели. И совершенно точно все, кто надо, прекрасно знают, кто руководил этими атакующими. А раз до главы Цербера мне пока что не добраться — то ликвидация этой их ячейки вполне себе сойдет за сатисфакцию.

На часах было уже черт-те сколько времени.

Этот день меня беспредельно вымотал. С выступлениями, погонями и общением со Спектрами, с казнями и перестрелками, да ещё и официальное мероприятие для улучшения имиджа человечества, дорогой глава Корпорации, не забудь посетить где-то между этим всем, да!

Я выполз из комнаты в одних штанах, потому как рассчитывал, что после вечерних и полуночных возлияний уже все давно по кроваткам, но Лиара, которая пила совершенно точно меньше всех, включая Тали, что набралась до космо-коров, мне испортила всю радостную картинку, уже нарисованную разгулявшимся воображением — я собирался выжрать все бананы из холодильника в одно лицо, запивая всё это дело какао, по старой доброй памяти своей первой жизни. А теперь придется делиться.

Я тяжко вздохнул и продолжил своё неуклонное движение в сторону холодильника, и уже когда я начал там ворошить контейнеры, она всё же собралась с мыслями и окликнула меня из-за спины.

— Хэмминг?

Я промычал нечто нечленораздельное, уже вскрыв кожуру фрукта и откусив чуть ли не добрую половину, как мне показалось.

— Фто? — я с трудом сглотнул и достал целую связку любимого лакомства обезьян (прим.авт. и миньонов XD). — Кхек. Екхем. Лиара, ты кстати угощайся, да. Будешь какао?

— Хэмминг, можно спросить?

Я кивнул ей и отломал парочку бананов, затем придвинув их к ней по столу. Она же даже не посмотрела в сторону еды, внимательно глядя мне в лицо.

— Хэмминг…

— Я же говорил — зови меня Лейф. Или Кенни. Как тебе удобно.

— Мне удобно — Хэмминг, — отрезала она и продолжила. — Я хотела бы узнать, откуда…

— Ну, — я не слишком вежливо её перебил, но не мог удержаться, — тогда, Лиара, я буду звать тебя Т’Сони. И никак иначе.

— Мы не об этом говорим, — она поймала мой взгляд и твердо договорила свой вопрос. — Я хотела бы узнать, Хэмминг, каким образом ты так хорошо знаком с моей матерью — это первый вопрос. И второй — почему ты не дал официально ей в этом деле засветиться? Конечно, не мне возмущаться, но...

— Т’Сони, — я насмешливо ухмыльнулся и прищурил глаза, — ты ведь всё и так понимаешь. Почему я должен перед тобой оправдываться?

— Я, — она опустила взгляд в стол и будто проморгалась, — я думала… Я просто рассчитывала на честность, Хэмминг.

— Мы даже не друзья, Т’Сони. Дружба не измеряется в спасениях жизни. Мы с тобой максимум приятели или боевые товарищи сейчас. Но не друзья. Ты сама ставишь барьеры.

— Я просто боюсь, — просто и четко сказала азари, найдя в себе снова смелость взглянуть мне в глаза.

— Ты привыкнешь.

Я подошёл к ней ближе, так, что ей пришлось запрокинуть голову, чтобы продолжить смотреть мне в лицо. Она не смогла так продержаться и мгновения, подскочив и немного уравняв позиции. Хотя это ещё как посмотреть. Теперь Лиара находилась в непосредственной близости от меня, и я не удержался.

— Ну а для того, чтобы дружба стартовала, давай-ка я тебя сейчас обниму, — я заграбастал азари в объятия, от чего она ойкнула, но не успела и оттолкнуть, как я продолжил, — а теперь возьму на ручки.

Из такого положения было очень легко приподнять Лиару так, чтобы она смотрела на меня сверху вниз.

Мы снова встретились взглядами.

— Ну а теперь, когда мы стали чуть дружелюбнее друг к другу, и ты избежала неудобств, связанных с моим доминированием по росту, я настаиваю на дальнейшем разговоре. Чего ты боишься?

— Ты кажешься способным на… — она замолчала, гадая, видимо, как лучше продолжить.

— На всё, — подсказал я. — И это оправданно. Но разве это так плохо, Т'Сони? Я… имею свои понятия о справедливости. Но ведь… имею же, так ведь?

Лиара кивнула и попросила:

— Опусти меня, пожалуйста, Хэмминг. Я уже поняла, что шарахаться от тебя не буду. Спасибо.

— Нет, я не согласен на только это твоё «не шарахаться», я может к тебе тут пристаю со вполне ясными намерениями… — я начал весело возражать, но она не поддержала попытку свести всё в легкий флирт и самостоятельно освободилась, выскользнув из моих рук.

— Не настолько не буду шарахаться, Хэмминг, — напряженно улыбнулась Лиара. — И я прошу не упоминать тебя о тех… случайных искрах. Раз уж вопрос с матерью я разрешить не в состоянии, то это мне бы хотелось прояснить четко.

— Значит, это не только со мной так произошло из нас двоих, — я перестал кривляться и приблизил своё лицо к её, чтобы говорить как можно более тихо, потому что я услышал шаги со стороны дверей позади себя — кажется, кто-то идет в туалет, потому как этот кто-то прошёл мимо. — Я понял тебя, Т’Сони. Никакого флирта, только рабочее настроение, правильно я уловил?

— Да, — твердо и так же тихо, как и я, сказала Т’Сони, и не думая подаваться назад. — Пока я не привыкну к тебе, нам не стоит. Даже вот как сейчас — тоже не стоит.

Позади прокашлялись, заставив и меня, и Лиару вздрогнуть и обратить внимание на вторжение.

— Я ничего не прерываю? — Эшли стояла у двери, сложив руки на груди и смотря со скепсисом. — Мне бы чаю с сахаром. А я знаю только где у тебя бар, даблдок!

— Предлагаю какао, — чуть ли не проблеял я, тупо глядя ей за спину, на Шепарда, который, кажется, все больше и больше убеждается в том, что я что-то вместе с Т’Сони планирую — я эти задумчивые взгляды всю попойку наблюдал, то на неё, то на меня. — Шепард, будешь какао?

— Нет, я спать. И вы тоже поскорее давайте, — он заразительно зевнул. — Право на отдых должно быть реализовано, команда. Если через пол часа вы все не будете сопеть в обе ноздри, то завтра никто не встанет с кровати, а Сарен вместе с гетами это оценят на сто баллов идиотизма из ста. Я — вообще не оценю, а они — совершенно точно оценят. Всем ясно?

— Раскомандовался, — заворчал я и, сам себе удивляясь, звучно зевнул. — Хотя ладно, ты прав. Ну вот, пришёл пастух и всех разогнал.

Шепард махнул на меня рукой и тяжко вздохнул, вызвав смешок Эш, а затем смылся в сторону своей спальни, по-домашнему шлепая босыми ногами по полу.

— Итак, во имя поддержки командного духа предлагаю последовать совету Шепарда и всё же пойти отдохнуть, — внесла конструктивное предложение Лиара.

— Он приказал, а не посоветовал! — я поднял указательный палец вверх, а Эшли понятливо покивала.

— Теперь Кенни, как настоящий самец, делящий самочек и территорию, должен назло Джону не спать всю ночь и весь следующий день тоже глаз не смыкать, доказывая свою крутость!

Она явно стебалась, но Лиара недоуменно и вместе с тем не без любопытства переспросила.

— У людей что, есть подобные паттерны ухаживания?

Эшли, дабы не заржать, выдала простой и понятный фэйспалм, только не по лбу, а по губам, а я, не удержавшись, покрутил пальцем у виска, глядя на Эшли.

— Не слушай её! Так бы и выдал по лбу чем покрепче, честно, Эш! — я вздохнул и возвел глаза к потолку, когда Эшли показала мне язык. — Право на отдых не менее свято, Эшли, чем право на жизнь, так что скажу так. Пока есть время, надо его использовать на полную!

— И поспать, — дополнила Уильямс, широко улыбаясь и сонно жмуря глаза.

Мы разбрелись по комнатам, и я будто провалился в темноту, только голова коснулась подушки.

День наконец-то закончился.

На самом деле, когда хочешь о чём-нибудь не думать, так обязательно только о том и думаешь.

Н.В. Носов "Незнайка в солнечном городе"

вторая половина XXII столетия, когда война началась, но не для всех

Поутру, когда я ещё и не подозревал о том, что меня вырубит после использования маяка, как впечатлительную барышню от вида голого гусара, а Миранда всё ещё спала, я как обычно проверял почту и рабочий чат. Ария прислала мне великолепно вписавшуюся в весь происходящий вокруг хаос информацию по телодвижениям этих останков протеан, коллекционеров. И там же она уточнила, что распространила эту информацию по всем каналам, которые у неё имеются.

Коллекционеры интересуются людьми.

На моей памяти это произошло гораздо позже — когда Шепард и флот уже раздолбали Назару, убили Сарена и проредили гетов-еретиков. А теперь эти твари активизировались гораздо раньше. И это значило лишь одно. У них появилась ещё одна цель кроме Шепарда, и я кажется могу гордиться собой. Десятилетия докапываний до правды окупились наконец-то — мне уделено должное внимание во всей этой истории! Короче говоря, самое время для улучшения боевых показателей, чтобы дать им звезды до самого гало, где их база находится, только вот достать эту базу у меня, к большому сожалению, вряд ли получится, пока не захвачена их летающая скала в форме сигары или хитро-вымудренного говна, кому как нравится. Меня лично вдохновляет сравнение с говном, что возможно и сказало бы о моих умственных способностях в некоторых сферах бытия, если бы я об этом с кем-то поделился.

Ну а так как вчера случился изменивший все расклады прорыв, выносивший на совершенно новый уровень как мои боевые навыки, так и важность нулевого элемента для будущих планов, встречать Коллекционеров я буду уже не с голой жопой и недобиотикой с пистолетом, я надеюсь. Это всё, произошедшее в небоскребе Корпорации значило, что камни душ здесь тоже могут существовать и могут быть использованы. Я ведь не мог до этого изучать собственные способности при помощи местных методов — для этого нужны были люди и очень много лабораторных изысканий, а люди — это автоматически вероятность утечки информации. А на всё ИскИна явно не хватит, он же способности к творчеству только совсем недавно начал проявлять. Но не обследовать феномен поглощения, который был продемонстрирован мной в штурме башни Корпорации, будет огромной глупостью.

На те считанные мгновения я почувствовал именно то могущество, которое отличало моё существование в Скайриме. Да, известны приемы азари, которые сходны по смыслу, но моя биотика слегка альтернативная, и делать это без тактильного контакта как и без конструкта заклятия Колдовства "поглощение души" у меня попросту не получится, я уверен в этом. Конечно, использовать это с желаемым постоянством я вряд ли смогу из-за того, что меня захотят разобрать на части все аналоги ГОР каждого из видов, дабы разобраться в том, что я такое, но хотя бы уже не подохну в момент смертельной битвы, когда почувствую, что не способен победить в рамках менее подозрительных возможностей. Или когда надо будет лечить немедленно. Или когда надо будет телепортировать кого-то, а не себя. Я не был настолько дураком, чтобы сломя голову броситься колдовать в мире, где магия — это невозможно для всех и каждого.

Я, кстати, проверил — Шепард не говорил и не рапортовал никому о том, что я могу, не писал это в отчетах, справедливо полагая, что на той стороне подумают или что он над ними прикалывается, или что прикалываюсь я. Тем более, та недо-телепортация, которую я продемонстрировал, вполне возможна для осуществления сильным биотиком при наличии неплохих мощностей ограниченного до ВИ Искуственного Интеллекта или просто очень хорошего ВИ. Проверил я это, собственно, буквально только что. У меня сейчас, после попойки с ребятами, пока варился утренний кофе, дарующий касание благословенной стабильности, появилось немного времени, чтобы разобраться как с возможными проблемами, так и с "подарком" Арии, из-за которого я Миранде всё же признался тогда, всего несколько дней назад, за которые много чего изменилось, что я в неё влюблён. Конечно, я шутил про Арию, но в каждой шутке есть доля шутки, а остальное, в целом, правда. Ария просто восхитительна, и с каждым её таким действием или, я бы даже сказал, содействием мне хочется почему-то веселиться и качать в восхищении головой, повторяя в который раз вслед за своими мыслями, что я по уши в неё втрескиваюсь.

Ария была той ещё сукой, конечно, в персональном общении, совершенно не учитывавшей то, что ощущает тот, кто с ней ведет беседу, переговоры или банальный письменный диалог. Ей так было легче, и я это как понимал, так и принимал. А вот в делах, в бизнесе она была божеством слова и действия — как мне кажется именно поэтому, в том числе поэтому Ария была и есть настолько уважаема, и сковырнуть её с трона смог бы только я и только в тот раз, когда мы впервые встретились, но вот незадача — мне это было не надо, а теперь она прекрасно осведомлена о том, что я её не предам, ведь я пришёл к ней тогда, чтобы помочь, а не чтобы убить. И она также понимала, что я жду от неё того же самого — помощи и содействия. Я показал ей на дыры в защите станции, я рассказал ей вероятное будущее — я искал тогда союзников. Потому как понял необходимость немедленных действий по прямому изменению канона после своей почти-что-смерти во время покушения, которое даровало мне магию. Магию, которая отбирала мою жизнь, вызывая деградацию нервных узлов с каждым использованием, ведь это было нечто более сложное и серьезное, чем та недоделанная биотика, работающая лишь на небольшом расстоянии от тела, которой я владел до того. Это азари или тренированные ребята с усилителями биотических способностей способны создавать сингулярности, осуществлять толчки или создавать деформацию — и всё это без всякого тактильного контакта. Я же, во-первых, избегал имплантации, потому как осознавал опасность опоры своих возможностей только на технологии и связывать с ними своё тело, особенно в этом мире. Конечно, импланты в пальцах для работы с омни-тулом — это как бы не единственная хрень, которой я позволил стать частью себя. Ну и, конечно, задокументировано, что у меня имеется имплант в позвоночнике, да и он там был в первые два месяца моей полу-жизни после покушения, и это совершенно отдельная история, как именно я от него избавлялся.

Историю эту вспоминать хочется мало, но там присутствовало много чуть ли не пыточных действий, направленных на самого себя, куча проблем после побега от цивилизации для совершения этих пыточных действий, ну и обнаружение целого сокрытого и давным-давно разрушенного города благодаря тому, что я не слабо магичил неподалеку. Позднее я прибыл туда уже с Дайнмаром, записывая все показания сканеров и анализируя эти показания, причем не отходя от места. Я там чуть не поседел, если бы это вообще было возможно применительно к альбиносу. Руинам на местности было, по мнению анализирующих программ, гораздо больше ста тысяч лет. А руины, осмелюсь заметить, включали в себя не просто развалившиеся камни, а вполне современные здания — и я не имею в виду архитектуру. Это были здания развитых до уровня азари до выхода в космос гуманоидов. И когда я нашёл первый скелет человека, датированный по составу костей и показателям грунта, в котором он находился, всё той же как минимум сотней тысяч лет — о да, я просто осел на землю от удивления, воткнув лицо между колен и едва покачиваясь вперед-назад, и до меня было не дозваться минут пятнадцать, если верить словам Дайнмара.

Этот скелет, вытащенный из зоны поражения того скрывающего полога, или как его ещё назвать, послужил основанием для разгромной теории, которая по моему скромному мнению должна была заставить задуматься и в соединении с теорией Лиары об истоке протеан и циклах дать пинок под зад всему научному сообществу, а затем и политикам. Это, казалось бы, был невероятный подарок для всего человечества — для начала утереть всем нос и подтвердить, что люди это древний вид, а затем и уточнить прочие несостыковки, о да, я был глуп и слишком ещё подвержен своему тамриэльскому прошлому, где не было столько сил, противостоящих мне, и где люди и нелюди всегда были готовы поверить в вероятный апокалипсис, потому как приходил он к ним или мог бы случиться с периодичностью в сотню лет. С теми людьми и нелюдями я бы был спокоен за галактику и сочувствовал Жнецам. Но эти... Страусы!

Я окончательно разбил очки, хотя бы капельку идеализировавшие для меня реальность, когда это открытие попросту объявили фальсификацией несколько учёных моего вида, а затем и куча азари, саларианцев и турианцев. Никто не хотел быть младше нас.

Именно так я, кстати, сменил направление на ксенолога. Азари и их социум — вот что меня интересовало, ведь мне как-то надо было повлиять на них так, чтобы их военная доктрина изменилась к нашествию Жнецов. А опираться на мнения других в этом вопросе было бы опрометчиво.

В дверь позвонили, когда я уже разливал кофе по чашкам и приветливо улыбался потиравшей лоб Лиаре, которая выползла из отведенной ей комнаты на запах кофе. До остальной команды было явно не добудиться, потому как отбытие Нормандии на колонию Надежда Чжу, с которой как раз пришло оповещение об атаке гетами, назначено на 10.000.000, и сейчас было всего 06.069.090. Ну а команда с похмельем совершенно точно проспит как можно дольше, к тому же я уже отдал команду своей ЧВК быть готовыми выдвинуться на планету в ближайшие три часа по галактическому стандарту.

Я отставил джезву на деревянную доску и пошёл открывать.

— Кто это? — недовольно вопросил я у домофона, разглядывая при этом веселенькую кепочку доставщика пиццы, нацепленную на голову сомнительного вида азари.

— Пицца! — скучающим голосом сказала она и улыбнулась дежурной улыбкой, не поднимая глаз.

Я пожал плечами, углядев пять упаковок с пиццами, стоящих столбиком за её спиной, и взял пистолет с полки у двери. Паранойи мало не бывает, если что.

Она оказалась гораздо быстрее, да и не пыталась нанести мне вред, во всяком случае, специальный — так точно, но выстрелить в потолок и прожечь его я всё-таки успел, до того как почувствовал поцелуй в губы и брякнулся спиной на пол. Азари придержала меня одной рукой за затылок, чтобы я не отправился постигать нирвану, вестимо, и приподняла козырек другой.

Я ухмыльнулся и потянулся мордой вперед, чтобы ответить тем же легким поцелуем, что она меня одарила до этого, на её просящую кирпича самодовольную улыбку. Всё такая же совершенно не изменившаяся с момента нашей последней встречи, отрицающая свою принадлежность к десятитысячелетней династии коммандос, эмоциональная и взрывная — Рилана Веланис.

Позади меня наконец затопали ноги — первым я услышал "ох" в исполнении Лиары, а затем выскочил и Шепард — его чертыхания от открывшейся картины я тоже не мог пропустить.

Мы закончили целоваться — оно что-то затянулось — и азари скептически посмотрела за моё плечо. Я тоже развернулся, уж как мог под её телом, и проговорил.

— Прости, Шепард, это недоразумение решило нас посетить без звонка и предупреждения, да ещё и паранойю мою распробовать решило...

— Я не недоразумение! — Рилана взяла меня за щёки с двух сторон и, всем своим видом демонстрируя праведный гнев, проговорила мне чуть ли не ноздря в ноздрю. — Ты не поздравил меня вчера с Днем Рождения. Всегда поздравлял. Я волновалась. И, Кенни... Где мой обещанный юбилейный подарок?!

* * *

— Виделась с Соралис?

Я задал вопрос и уткнулся в чашку с кофе, избегая смещать взгляд куда-то с собственных пальцев на ручке, темной жидкости или данных, появляющихся на золотистом экране омни-тула. Меня немного смутило то, что азари сумела меня застать врасплох да ещё и засосать, как будто мы вернулись на более, чем десять лет назад. С другой стороны, опасности я совершенно точно не чувствовал, а всеобщий фон смерти на этой Цитадели клал с прибором на мою интуицию, потому она меня и опрокинула, ну а поцелуи... Таких активных с её стороны давненько не было, она ведь всё же уже несвободная дама, но вот раньше — попытки меня соблазнить были уморительными, и порой мне даже хотелось поддаться, но я почему-то не мог забыть, что убил её сестру, хотя ей, судя по всему, на этот факт после спасения мной её жизни уже было как-то если и не параллельно, то близко к этому.

— Не так давно. Она ушла от Бенезии, и мы отметили в баре. Я пригласила её на свой концерт, и она в кои-то веки согласилась. Ты, к примеру, вообще не приходишь. Ужасный из тебя друг, если что, Кенни!

Я краем глаза заметил, как навострился Шепард, которой тоже пил кофе и, как и все присутствующие левоаминокислотные организмы, заедал сладкими рулетами, которые я вынул на всеобщее поругание из холодильника. И я не думаю, что он большой фанат азарийской попсовой музыки, так что вероятнее всего — это реакция на имя Бенезии. Кстати, чего мне не хватало в Скайриме, так это сладких рулетов со сгущенкой, а я не имел ни малейшего понятия, как эту сгущенку делают. Шепард было открыл рот, но я поймал его взгляд и едва заметно для погруженной в попытки меня отчитать Риланы кивнул ему.

— Рила, не напомнишь, когда это было? Я уже года полтора с Сорой не связывался.

— Ну, приблизительно столько же, — пожала плечами Рилана. — Я же говорю, не так давно. Мы всё никак не пересечёмся. Она всё мотается по Терминусу, поднимает связи. Я не спрашивала, с чем это связано. Мы же просто трахаемся, а не дружим, — как то слишком спокойно для такой информации, особенно из уст этой эмоциональной девчонки, прозвучало.

Я внимательно вгляделся в её лицо, отключил омни-тул и быстро отставил чашку. Встать со стула и обнять её заняло всего пять секунд, но за это мизерное время её глаза умудрились стать на мокром месте, а лицо исказилось в попытке сдержать эмоции. Я вывел её из столовой в коридор, а далее зашёл в ближайшую комнату, чтобы нас не видели хоть и заинтересованные в происходящем, но всё же чужие для всей этой личной ситуации люди.

— Ну тихо-тихо, всё образуется, — я посмотрел ей в глаза, не выпуская из рук.

— Я же люблю её! — она прижалась сильней, прячась от взгляда, которым я пытался выразить сочувствие, и тихо зарыдала мне в плечо. — Последний раз... Последний раз когда мы связывались она была сильно ранена и очень зла. И шрам на лице. Это значит, у неё даже полечиться нормально не было времени. Я сказала Соралис, что волнуюсь за неё и что хочу узнать, в чём дело. Но она... она...

— Она послала тебя, — припечатал я до того жёстким тоном, что сам себе удивился, и ощутил, что Рилана начала вырываться из объятий. Я не пустил и сжал её крепче. — Извини. Извини. Успокойся. Послушай. Я бы поступил так же, если бы был в какой-то заднице, из-за которой моей любимой грозила бы опасность. Она... — я решил переключить свой тон на более беззаботный и игривый. — Знаешь, Рилана, я вас когда впервые увидел вместе на тех твоих фото из "Круга", сразу подумал — да вы же самая подходящая друг другу парочка из всех парочек, что я вообще когда-либо...

Рилана немного истерически рассмеялась, тем самым перебив меня.

— Она не просто послала меня, Кенни. Она сказала мне правду. Я бесполезная и ничем ей помочь не смогу. Потому мне стоит забыть о том, что мы просто трахались, и жить собственной жизнью. Она больше не отвечает на звонки. И я не... я не хотела, чтобы ты знал. И... — Рилана хмыкнула, стёрла слезы пальцами и посмотрела мне в глаза, отстраняясь из кольца моих рук. — Я пришла за подарком, если что.

— Может быть, Рила, ты сама об этом не подозреваешь, — я прижал её к себе, позволив уткнуться лбом куда-то под ключицами, затем за её спиной быстро набрал на омни-инструменте контакт Соралис, и продолжил говорить, — но это только повод. Ты пришла за помощью.

Рилана услышала писк омни-инструмента за своей спиной и попыталась резко дать деру, но я её не пустил, развернув её к экрану и удерживая, прижимая к себе спиной и склоняясь над её правым плечом. Я вложил всю имевшуюся у меня серьезность, усталость и даже злобу в тот взгляд, которым я наградил коммандос, почти незамедлительно ответившую на вызов.

— Соралис... — я не рычал, не шипел и не орал её имя, но надвигающуюся головомойку она совершенно точно почуяла своей синенькой задницей. — Ты какой блядской лазурью думала? Какого мне отдых обламываешь, тупая ты сука? Что, в бандах Иллиума торчишь, дев портишь по борделям? — на лице Риланы, могу поспорить, уже дикая паника, потому как Сора скосила взгляд на удерживаемую мной азари и едва сумела подавить ту нежную улыбку, с которой она обычно на неё смотрела, в зародыше. — Ко мне приходит это нежданное-негаданное чудовище — и давай заливать про подарок на день рождения и про то, как ей грустно без тепла человеческого. Да ей же похер на меня было, даже уже приглашения давно перестала присылать на свои эти бухачи, замаскированные под концертной деятельностью. Ты до чего эту бедную девочку довела, на красный песок подсела или за тобой СПЕКТр охотится? Какого ты, блядь, вообще ей тогда голову морочила?

К концу она смотрела на меня уже зло, потому как мой саркастический тон перешёл границы дозволенного, и я был почти в той самой холодной ярости, о которой все так любят говорить, но никто не ощущает настолько часто, насколько это происходит со мной, когда дело касается людей, которых я могу назвать друзьями, товарищами или даже просто близкими знакомыми. Из того, что я понял — эта баба сорвалась в свободное плавание ровно в тот момент, когда Сарен и Бенезия перешли к активной части всего этого плана. И я предупреждал Соралис ещё лет десять назад, что если произойдет жесть, было бы совершенно неплохо объединить усилия по предотвращению этой жести со мной и сообщить мне информацию в том случае, если что-то случится с Бенезией. Я знал о том, что она решила податься в системы Предела, но предполагал, что это задание Бенезии, и считал эту дамочку, по сути, уже отрезанным ломтем, тем, кого я уже не смог спасти. Ведь она ничего мне не сообщила, никак не обозначилась в качестве союзника. Хотя, кстати, в виду того, что я теперь мог бы использовать магию Нирна более полноценно, я вполне себе представляю, как приляпать "умиротворение" Школы Иллюзии на любого пораженного Жнецами индивида, да и на любого индивида в принципе. Но если она решила провести самостоятельное расследование, то мне стоит вплотную рассмотреть... скажем так, сотрудничество.

— Я вижу, Хэмминг, моё послание всё же дошло до тебя, хоть и в таком... обрамлении, так скажем.

Я приподнял брови и стиснул плечо Риланы — я внезапно захотел выбить из Соралис всю эту азарийскую интриганскую дурь, а Рила прикрыла ладонью рот и тихо заплакала, опираясь на меня, чуть было не рухнув на меня, я бы даже сказал. Это было сильным ударом.

— Обрамлении? — я всё ещё не орал и не рычал, но очень хотелось. Рилане было ощутимо больно, а я находился рядом. — Ты вообще там крышей поехала, Соралис? Она — обрамление? Я из-за неё тебе звоню, тупое существо. Не из-за твоего... сообщения. Я и так знал, что с Бенезией не все в порядке, потому как это же Сарен, а Сарен давно долбанутый. Решила в Теневого Брокера поиграть или что это за заскоки, я не понял сейчас. Ей больно. Ей плохо. Объясни ей свои мотивы или тихо заползи под куст и сдохни там, где ты есть, я не нанимался вам семейным психоаналитиком.

— Не говори так, — мотнула головой Рилана, а я понял, что она снова плачет, потому как лицо Соралис гримасе не то отчаяния, не то беспомощности, и в этот момент она смотрела явно не на меня. — Лейф, не смей говорить так. Я не... Я не хочу, чтобы она умерла. Мне без разницы, что она говорит, Лейф, главное, чтобы не умерла.

— Соралис, я тебе перезвоню.

Решение прервать связь носило под собой две цели. Соралис увидела всё, чтобы понять, насколько она идиотка — это первое. И второе — надо было успокаивать Рилану.

— Нет, постой, мы не закончи... — попыталась остановить меня азари, но я заткнул её взглядом.

— Если хочешь что-то обсудить с Риланой, то попрошу делать это без меня, — а последние слова я уже не удержался и всё же прошипел. — Не пренебрегай этим шансом, идиотка!

Я вырубил связь и развернул к себе Рилану.

— Она говорит это, чтобы ты не ввязывалась в это всё. Но, боюсь, дорогая Веланис, это бессмысленно. Я не могу и не хочу рассказывать тебе всего, но в ближайшие пять лет мы все встретимся с огромной угрозой из неизведанного космоса. И воевать придется всем. Рила, ты же знаешь о недавно по меркам азари запущенной программой малой службы? Два года общей войсковой подготовки и ознакомление с аспектами желаемой военной профессии в случае войны, обеспечиваемые по месту жительства. Это единственное, что удалось пробить здравомыслящим людям, но я тебя прошу. Отбрось пацифизм и займись подготовкой к будущему — если ты не хочешь заканчивать тренировки у своей семьи, то обратись к этой самой подготовке, она хоть что-то даст. Соралис откопала лишь верхушку этого дерьма и уже паникует до такой степени, что отказывает себе в счастье. Она не знает, что лучше бы брать сейчас от жизни всё, чем обеспечивать мнимую безопасность соблюдаемой дистанцией. Ты не будешь в безопасности. Это так не сработает. Потому что война скоро будет повсюду.

— Ты говоришь страшные вещи, Хэмминг, — она помялась и выдохнула. — Ты же знаешь, я не подхожу для этого всего. Я слишком... слишком. Не могу держать себя в руках, ветреная, поддаюсь эмоциям, дерусь плохо, потому что не хочу навредить... Не моё это. А ломать меня не стали, да и не успели, если честно.

— Да ты на одних инстинктах меня, вполне себе подготовленного воина, буквально только что могла бы отделать! — я покривил душой, но это было бы так, не будь я весь из себя волшебник. — Да и тебя с детства тренировали, ты просто не воспользовалась той подготовкой к становлению коммандос для дела. Ты сама рассказывала мне когда-то в какие игры ты играла с сестрами и матерью — уверяю тебя, та дева, которая сейчас попивает кофе в столовой, подобным не занималась, разве что биотику ей развивали усиленно для самообороны. Она не командный игрок, и действует скорее по наитию, чем по науке. А ты вполне себе заготовка, только вот да. Мотивация подкачала. Как тебе — научиться снимать шкуру биотикой, стрелять и драться как настоящая коммандос, чтобы не быть обузой для Соралис? Чтобы в будущем спасти жизнь себе и, может быть, ещё кому-нибудь? М-м-м? Идея-то ничего, правда? Я научился прогать на уровне синта, чтобы узнать, кто убил мою мать. Я ненавижу прогать, Рила. С детства ненавижу. Но я эксперт по всем видам кибервойны на сегодняшний день, и мне не помешало.

— Хм... — Рилана отстранилась от меня и превратилась в ту активную и деятельную Рилану, которая не могла не нравиться — я даже разулыбался. — Я согласна с тем, что ты говоришь. Ты мне ещё ни разу не лгал. Я доверюсь твоему мнению, Хэмминг. Но что мне делать с этой популярностью да и вообще, жаль как-то всё бросать...

— Да, сегодня ты популярная во всём изведанном пространстве певица, и, кстати, есть молодёжь, что равняется на тебя — думаю, нам это пригодится. Геты вышли из пространства Рукава Персея — у тебя есть вполне адекватная причина побеспокоиться о собственной боевой подготовке. Можешь сделать из этого шоу, как я сделал в своё время из путешествий по Земле. Ты хоть представляешь, что ты да с твоим охватом аудитории можешь сделать?!

— Ты предлагаешь мне прорекламировать войну с гетами? — насмешливо прищурила глаза Рилана. — Я ведь в самом деле придерживаюсь пацифистских взглядов. И об этом знают все, кто хотя бы открывал информацию обо мне. Это будет подозрительно, и могут подумать, что я продалась кому-то... не тому.

— Нет, дорогая моя, — я саркастически усмехнулся и, проникновенно посмотрев в её глаза, взял её ладонь в свою. — Я предлагаю тебе прорекламировать способность отразить атаку врага, когда она придется на Тессию. Отразить атаку, а не пойти на переговоры в надежде, что будет пощада. Не испугаться последствий контратаки, которые наверняка посулят эти "переговорщики", — я почти выплюнул это слово. — А пойти и смести своей биотикой каждого урода, который покусился на святую землю родного мира. Да так смести, чтобы в моем фарфоровом сервизе не поместилось оставшееся. Ты понимаешь, о чём я?

Она смотрела на меня сейчас расширенными во всамделишном и чуть ли не самым остром за всё наше общение страхе. Что-то подобное она ощущала тогда, на Тессии, под огнём снайпера. Да, у коммандос, которая выцеливала нас, наверняка не было приказа её убивать, ведь это коммандос — они не промахиваются, но сама-то Рилана об этом не знала. Хотя нет, тот страх был животным и каким-то привычным. Это же было полное понимание происходящего и только затем — страх.

— Всё настолько опасно, Хэмминг? Это... в самом деле может дойти до Тессии?

— Вероятность огромна, Веланис. Я не стал бы играться такими заявлениями. Это. Точно дойдет. Если мы не остановим. Всем скопом не остановим.

— Хэмминг, — она посмотрела мне в глаза и притронулась ладонью к моей щеке. — Покажи мне. Я покажу своим. Они покажут остальным. Разреши мне. Я могу помочь больше, чем просто... своим лицом.

Я не думал, что до этого дойдет — надеялся всё решить словами. Показать пиздец, который я видел на Иден Прайм в прошлом планеты? Или послание Протеан? Да как она вообще... Это будет слишком стрёмно. Мне даже Ария без объятий вечности поверила, а это чудо просит подтвердить? Кстати, Ария...

— Рилана, милая, ты знаешь, кто такая Ария Т'Лоак? — Рила проморгалась от неожиданности и кивнула, а я продолжил. — Так вот. Эта женщина не потребовала у меня доказательств, кроме моих слов и нескольких дополнительных файлов. Я ни разу не обнимал вечность с азари, и не собираюсь делать исключение для тебя. Твои всё равно будут драться, как и их соратники и сподвижники. Да и не думаю, что те, кто общаются с матриархом Этитой, а твои совершенно точно одного с ней поля ягоды, ещё не в курсе моих данных. Мне нужно, чтобы выжило как можно больше. И ты можешь помочь, к сожалению, пока что только твоим лицом. И это не что-то ужасное, ты не должна чувствовать себя ущербно — я же слышал, как ты это сказала. Это и есть один из аспектов кибервойны, Рилана.

— Я поняла, Кенни, — она опустила голову и предложила. — Пойдём. Я успокоилась. Ты скоро?

— В десять.

Она кивнула и притянула к себе за шею, чтобы крепко чмокнуть в губы, завершая тем самым серьезный разговор, потому как чуть отстранившись она с веселой ухмылкой сказала.

— Я буду ждать мой подарок тогда, когда научусь драться. Подари мне оружие, Кенни.

— Будет сделано, командор, — шутливо отозвался я и расцепил замок из её ладоней на своей шее. — Подарок как подарок.

Верность, которую удается сохранить только ценой больших усилий, ничуть не лучше измены.

Maximes. Франсуа де Ларошфуко VI, 1665 год

вторая половина XXII столетия, но всем всё ещё легче делать вид, что ничего не было

Мы всей командой, разве что кроме Рекса и Гарруса, поглощали принесённую Риланой пиццу, когда как сама азари уместила свой зад на моих коленках и ни в какую не хотела слезать. Ей богу, мне тоже нравилось, но мы ведь даже не встречаемся! Она просто дразнит Лиару, эти взгляды в сторону другой азари я иначе интерпретировать не могу. Я конечно нашептал ей в слуховой канал, что это абсолютно бессмысленно, ведь я встречаюсь с человеческой девушкой и не собираюсь расставаться, на что она мне так же едва слышно ответила что-то вроде "а когда это нам мешало". На что я, кстати, вполне ясно для всех окружающих из-за моего слишком бледного цвета кожи покраснел. Я был в гневе, да, это не смущение, нет. Мне сорокет. Мне сорокет и у меня был секс пару дней назад. Всё хорошо, Кенни, всё круто.

Тело-то у меня довольно-таки молодое, н-да. И с Риланой я и впрямь много раз был в более близких отношениях, чем того требовала необходимость. Это было, конечно, ещё до того, как она однажды заявилась ко мне на обед здесь, на Цитадели, вся какая-то взъерошенная и слишком смешливая, а затем сообщила, что нам стоит прекратить. Я выплюнул свой слишком горячий для азари кофе ей прямо на руку, которую она протянула в тот момент, видимо, чтобы как обычно погладить мою щёку. Следующие десять минут мы поливали мед-гелем легкий ожог и активно целовались.

Для азари, когда без Объятий Вечности, не считается.

Я ухмыльнулся, доел пиццу и сжал чистой ладонью бедро своей подруги. Она удивленно взглянула на меня, но затем с наползшей на лицо улыбкой, немного... Хотя нет, наверняка похожей на мою, потому как уж очень она была хитрая и в то же время не злая, протянула мне свой кусочек, уже надкусанный. Я с наслаждением впился зубами и потянул. Кусочек острого перца выпал из начинки, но азари успела его словить, потому как чего-то подобного ждала.

Затем она поднесла палец с этим кусочком к моему всё ещё жующему рту, а я проглотил и быстро слизнул с её пальца халапеньо. Мы разделили долгий взгляд и всё ещё схожие ухмылки. Затем я улыбнулся шире и решил прояснить.

— Хорошую ты пиццу принесла, — произнёс я, зажмурившись и катая на языке эту жгучесть. — Свежие продукты, сыр с Земли... М-м-м... Порекомендуй местечко?

— Потом пришлю их контакт, — она пожала плечами и вновь обвила одной рукой мою шею, уместив ладонь на плече, так её лицо стало сильно ближе. — Тебе понравилось?

— Очень даже. Тебе оставить ключ от апартаментов? Или вернёшься в свой отель или где ты там остановилась?

— Я рассчитывала на это, потому мой багаж уже едет сюда вместе с каром. Кар ведет твой Дайнмар вместо автопилота, он любезно согласился помочь. В связи со вчерашним нападением на офис твоей корпорации тех террористов мы сейчас все настороже.

— Вот же сучий сын, — вздохнул я. — Мог бы и предупредить.

— Он и предупредил, — едва сумела подавить усмешку Рилана. — Меня, о том, что ты не один. Я думала, наконец-то увижу твою таинственную девушку. Покажу ей всю силу вашей человеческой ревности. Но нет, тут какие-то военные. Дайн и меня дезинформировал, так что...

— Она бы не ревновала, — я закатил глаза и сжал её бедро чуть сильнее, чем этого позволяло нежелание причинить боль. — А Дайнмар у меня ещё получит. Что с ним происходит в последнее время...

— Я волновалась, когда узнала, что у тебя такое случилось. Как Эренис? Как ребёнок?

— Эренис — не знаю, отчёт ещё не читал, — я пожал плечами. — Девочка — здорова, почти не напугана, до этого сходили посмотрели мультфильм на большом экране, в общем, осталось только убедить её мать в том, что ей можно завести варрена-биотика — и всё будет восхитительно.

— Даже у меня не было в детстве варрена-биотика! — Рилана прихлопнула меня по макушке своей ладонью и довольно-таки громко крикнула почти что прямо на ухо. — Хватит её баловать!

— Даже у тебя, даже у тебя... У меня больше нет других детей, о которых надо заботиться.

Я сделал нейтральное лицо, повернувшись затем к остальной компании, которая параллельно болтала о чем-то своем, хотя они нет-нет да поглядывали на нас, я правда не приглядывался с каким там оно было настроением и настроем, на какую тему и касалось ли меня.

— Шепард, — этим я обратил на себя внимание всех присутствующих. — Я узнал, где именно Соралис покинула Бенезию.

Мы помолчали, но я так и не дождался какой-то реакции коммандера, потому взял следующий кусочек пиццы и принялся его в себя потихоньку втягивать.

— Ну и где же? — не выдержала Эшли, которая как раз наливала себе вторую чашку кофе из кофе-машины. — Ты специально тянешь время, чтобы театральности достичь, да?

Да, тут у меня была и кофе-машина, просто кто же ей будет пользоваться, когда есть турка на пол литра? Тут и гостей-то особо не бывает. М-м-х-м, пицца с кофе... Так лень варить...

— Мне тоже сделай? — она лишь кивнула, всё ещё испытующе смотря на меня, а я продолжил. — В общем так. С Фероса вестей, хороших вестей, уже не будет. Я давно в курсе, что там исследовали что-то запрещённое, но я не лезу в дела других корпораций, а они не лезут ко мне. Мы тоже не фиалки собираем на Иллиуме или... ещё где. Одна из ключевых корпораций Земли, мы с ними не конкуренты в большинстве сфер, эти ребята только по колонизаторству, потому я мало с ними пересекаюсь, но я нахожусь в тусовке. Как среди учёных, так и среди корпоратов. Мой контакт засекла там как Бенезию, так и Сарена. Соралис отделилась ещё раньше, потому как она тоже мой контакт.

— Ты шпионишь за моей матерью дольше, чем длится вся эта проблема с мятежным Спектром и её помощью ему, — не понятно откуда и с чего бы сделала такой вывод, хоть и верный, Лиара. — Почему?

— Потому что она работала с моим отцом ещё тогда, когда люди официально не знали о пространстве Цитадели, — я раскрыл секрет свободно, всё равно без доказательств это лишь пшик, да и в определенных кругах азари все знали, что люди были неудачной азарийской попыткой найти себе новое пушечное мясо и освободиться от начавшей превалировать силы Иерархии. — Потому что мой отец — это тамплиер, только без креста и бога, фанатик человеческого превосходства и, наконец, крайне двуличный и лицемерный человек. Да и меня уже пыталась убить куча матриархов, я за всеми шпионю, чтобы этого просто не повторилось... Успешно.

— Ну и? — поторопил Аленко, хотя Шепард лишь напряженно молчал и раздумывал, двигая туда-сюда чашку по столу за ручку, что неимоверно раздражало.

— Нам нужно на Ферос. Там могут погибнуть невинные люди. Но нам нужна специальная экипировка. Я приблизительно знаю, что там исследуют. И это не слишком безопасно.

— И что ты предлагаешь? — наконец включился в разговор Шепард.

— Сейчас сюда прибудет Дайнмар и вы отправитесь с ним в мой офис. Там вам выдадут нужную экипировку, программное обеспечение под неё и в общем-то всё. Я пока побуду здесь, совершу пару звонков и поговорю с членами Совета Директоров. Встретимся уже у Нормандии. Вас устраивает такой исход событий?

— Вполне, — кивнул Шепард. — И лучше бы эта твоя придумка чего-то стоила. Почему ты не сообщил об Экзо-Гени куда надо? Ты бы мог ведь...

— Там где надо эти эксперименты были... не воспрещены. Жалуйся— не жалуйся, без разницы. Да и, повторюсь, во времена такой медийности, сделай я всё как надо, скорее загнулся бы я в соцсетях и исках, чем этот козёл, их глава совета директоров, в смирительной рубашке. Ведь в тюрьму такие как мы вряд ли угодим.

Я усмехался, смотря на скривившегося Шепарда и беспомощно на меня взглянувшую Эшли. Все остальные, кто присутствовал на нашем не слишком дружеском, но всё же командном завтраке, делали вид, будто так и надо.

Я лишь пожал плечами и вернулся к своей чашке с кофе.

* * *

Входная дверь с шипением закрылась под громкий хохот Рекса, который явно намылился вместе с Гаррусом доедать и запивать куда-то на нижние уровни. Вот местные удивятся — турианская морда со знаками справедливости и палкой в заднице будет похмеляться вместе с огромным кроганом-воеводой. Это почти как тот раз, когда я с Соралис водку пил на Иллиуме на спор, но об этом ни она, ни я стараемся не вспоминать. Кстати о Соралис и её, будем говорить, вкусах.

Рилана со смешком, прекрасно мне слышным из-за внезапно настигшей нас в результате опустошения апартаментов, решила обнять меня за пояс и прижаться лицом куда-то в подмышечную впадину. Она запыхтела и сильнее сжала меня в объятьях, когда я попытался освободиться.

— Что? — лениво протянул я, расставшись с идеей спокойно посидеть за третьей чашкой кофе и полистать отчёты, параллельно составляя свой отчёт перед советом директоров. — У тебя есть какие-то вопросы?

— У меня есть... — она пролезла под мою руку, уставилась своими смешливыми глазищами мне в лицо, а затем продолжила свою попытку выдавить из меня кислород. — Желание.

— Да, — медленно проговорил я, сжимая её плечо прямо там, где оно уже почти переходит в шею. — У тебя ведь был вчера день рождения. Совсем грустно, если я даже желание твоё не выполню, не так ли?

— Да, — трагично вздохнула Рилана и потянулась вперёд. — Совсем грустно.

Мы поцеловались. Это было гораздо менее невинно, чем в прошлые разы за весь сегодняшний день, и я, признаться, чего-то подобного ожидал с того самого момента, как Рилана не нашла ничего лучше, как прижиматься ко мне грудью весь завтрак и ёрзать на коленях так, что это было сложно не заметить.

— И ты помнишь наши условия, Кенни, правда?

— Ты о чём?

Я оторвался от её губ и разжал пальцы, что уже вовсю сжимали её задницу через синтетическую плотную ткань, мерзко скользкую и при этом чуть шершавую, чтобы не настолько мерзко было, наверное. Веланис пахла возбуждающе, лезла пальцами мне под рубашку и при этом ничего не требовала взамен. Я, кажется, понимал, о чём она говорит, но мы давненько этого не озвучивали, потому что не было причин. А сейчас причины есть и у неё, и у меня. Вот она, наверное, и подтверждает, что в этом плане всё у нас в силе...

— Ни для кого ничего не было?

— Да, я прекрасно помню, Рилана. Ты у меня такая одна, — я усмехнулся уголком рта и прошептал ей прямо в губы, когда она решила притянуть меня к себе в жадном порыве. — Ничего не было.

Ланнистер всегда платит свои долги

Неофициальный девиз дома Ланнистер, Игра Престолов, Песнь Льда и Пламени

...А вот намеренное изображение отрицательных эмоций для большинства людей дается с трудом. Благодаря исследованию удалось установить, что большинство людей не может преднамеренно вызывать сокращение определенных мышц лица для достоверной имитации горя или страха. Немного легче изобразить гнев и отвращение, но и в этом случае чаще всего заметна фальшь. Таким образом, если для успешной лжи предпочтительнее изображать отрицательные эмоции, а не улыбку, могут возникнуть трудности. Но встречаются и исключения: например, Гитлер, будучи великолепным актером, легко и убедительно имитировал отрицательные эмоции. На встрече с послом Великобритании Гитлер выглядел абсолютно разъяренным, давая понять, что уже не в состоянии обсуждать что-либо еще. Но немецкий чиновник, присутствовавший при этой сцене, писал: «Однако как только за послом захлопнулась дверь, Гитлер хлопнул себя по бедрам, засмеялся и сказал: "Чемберлен не переживет этого; сегодня же вечером его кабинет рухнет".

Пол Экман, Психология Лжи, Глава 1

Завершилась игра в поддавки, которую вели я и Шепард. Он давал мне возможность делиться информацией и не спрашивал откуда что берется. Но сейчас солдат начал понимать масштабы политической задницы, в которую он за милую душу влез, пытаясь выслужиться.

Одно дело — мятежный спектр охренел и почти подорвал одну из наиболее процветающих колоний. Конечно же этот идиот не собирался даже думать о том, что вполне возможно, что нападение и разрушение информационного маяка, да ещё и мелькающая синяя задница азарийского матриарха — это происки азарийской разведки и коррупции в рядах Совета Цитадели. Другое дело, во всяком случае для Шепарда, когда глава одной из наиболее могущественных Корпораций Альянса знает что-то, что вредит задрипанной и частным образом финансируемой колонии людей. Надо устроить разборки, и это вместо того, чтобы просто выказать благодарность за помощь и благополучно заткнуться, когда понимаешь, насколько же ругань сейчас будет не в тему. Правдолюб пристукнутый.

Я, казалось, за всеми этими происшествиями попросту забыл, что это же Шепард версии “наш дядя самых честных правил”. Потому что только полный идиот стал бы требовать от меня то, что я дать вообще никому не могу в полной мере — правду. Шепард буквально пылал желанием узнать ту самую нужную ему истину о том, кто я вообще такой, что на меня вся эта информация попросту сыплется с неба. Простой человек, этот Шепард, хоть и неглупый. Он ведь мне и впрямь поверил. Я наплёл ему что-то вроде оправдания а ля “пока ничего не происходило, я и не думал, что там что-то ужасное, но информацию собирал, потому будьте благодарны и тому, что есть”. А было у меня в загашнике в принципе много всего, ведь образец спор Торианина для меня достал один из моих агентов в “ExoGeni”, а составить умерщвляющий газ для этой штуки было не слишком сложно. Фильтры же, даже самые современные, были склонны забиваться, а так как по понятным причинам тесты проводились только очень приблизительные… В общем, встреча с Торианиным всё же пройдёт не совсем на моих условиях, а Шепард… А что Шепард?

Ведь я же не мог ему сказать, что нас там на самом деле ждет. И что я просто испугался попасть под контроль Торианина сам и потому пустил всё на самотёк. Вот и пришлось изображать ярость, гнев и обиженную кокетку, потому как только так я мог убедить всех вокруг, что мне вообще есть дело до мнения Шепарда, да так, что даже сердобольная терминатор Эшли, наш карманный Биотический Бог Аленко и все еще не изжившая наивность Лиара решили проведать меня, засевшего в медпункте и охраняющего бренди госпожи Чаквас. Не все вместе проведать, слава богам, каждый из ребят решил заглянуть по своей собственной инициативе, не коллективной, хотя тот же Аленко скорее насмехался над моей вспышкой и предлагал посмотреть какой-то фильм в его свободное время, вместо того, чтобы упиваться чужим крепким алкоголем азарийского производства. И я бы рад был, но раз уж взялся врать про свою эмоциональную нестабильность, так надо до конца доделывать то, за что взялся. Да и фильм оказался каким-то выкидышем азарийского продюсирования, даром что в нём играла знакомая мне через какую-то знакомую Риланы актриса и певица, держащаяся на своеобразном олимпе славы вот уж лет так триста.

Аленко в итоге отчалил в арсенал, вестимо доставать кого-то из ксеносов. И я уж было никого не ждал к своему шалашу, но дверь нежданно-негаданно прошипела что-то на своем дверином и впустила в мед-отсек кварианку. Так как я подозревал, что Тали’Зоре может быть необходима Чаквас, а не моя нескромная компания, я было начал что-то говорить на тему “госпожа врач не может вас принять по причине позднего времени”, как будто это же самое не сказал бы корабельный ВИ, если бы кварианка додумалась его спросить, прежде чем пробираться в корабельную ночь на территорию медпункта.

А ведь логичным было бы сразу подумать, что она всё-таки спросила бы вначале у виртуала. И логичным было бы всё же представить себе, что Тали’Зора решила подловить меня тогда, когда отсутствовала вокруг меня толпа. И её не было на моём скромном вчерашнем кофепитии, так что шансов поговорить не представлялось. Тем более поговорить о том, что решила затронуть кварианка.

Её глаза таинственно мерцали из-под забрала шлема скафандра, когда она негромко отметила, что моя ложь — интересный способ избавиться от лишней компании, и что она тоже так делала, когда собиралась побыть в одиночестве на своём материнском корабле. Конечно, её выводы были не слишком верными, но я ухватился за это мнимое сходство между нами и попробовал навести мосты.

И вот что хотел бы заметить.

Тали’Зора — это единственное мыслящее существо, способное говорить со мной и про лекарства для иммунитета, и о фильмах с агентом Бласто, и спорить о конструкции дронов, и соглашаться по поводу важности самостоятельной сборки омни-тула… В общем, мы нашли друг друга, особенно тогда, когда я совершенно довольный жизнью из-за хорошего секса, приятной выпивки и близкой развязки напрягавшей меня не первый год ситуации с частной колонией корпорации Экзо-Гени, а она прекрасно осознает то, что я понимаю к чему всё это идет.

Кварианка пришла собирать долги.

* * *

— Я не знаю, Тали, — проговорил я, почесывая подбородок. — Ты ведь понимаешь, что я могу дать тебе многое за твою... м-м-м... будем говорить, помощь. И если честно, тут уж твой выбор. Удочка или рыба — только твой. Могу подарить тебе корабль, созданный на верфях Альянса, но списанный в этом году, он будет со вполне рабочим ядром и минимальными неполадками в системе, достаточными, чтобы его списали, но вполне себе исправимыми, тем более для кварианца. Как тебе такая идея?

Тали молчала и, кажется, была немного поражена моим предложением, потому как всё её положение тела, движение в сторону от меня, будто она отшатывается, но не из-за боязни, а от удивления, говорило о достаточно сильных эмоциях. Я же продолжил забрасывать её предложениями.

— Могу заказать тебе лучшие модификации для скафандра или подарить капсулу присутствия, рассчитанную на дополнительное обеззараживание, созданную специально для кварианцев. И то, и другое — те ещё "удочки". Ты же понимаешь, я пытаюсь оставаться в рамках того сравнения, которое я тебе ещё при нашей первой встрече привёл. И обновленный костюм, и капсула помогут тебе стать сильнее и лучше.

Мне кажется, именно в этот момент Тали подумала, что просто набрать модов на скаф и кучу деталей к нему, из которых можно будет собрать ещё один такой же — лучший способ просто и со вкусом избавиться от должничка в моём лице. Показалось мне, кстати, это неспроста, я ведь всегда в глубине души знал, что Тали ушлая девочка, но именно после моего упоминания о модификациях от её позы просто повеяло изрядной заинтересованностью.

— Это несложно, — продолжил я, внимательно сверяясь с информацией, предоставляемой моими очками, и одновременно с этим поправляя их. — Хотя я забыл, наверное, есть ведь те вещи, которые могут быть нужны не только тебе, как Паломнице, но и всему кварианскому народу, насколько я знаю, именно за этим вы идете в паломничество — помочь Флотилии. Я не говорю, что предоставлю необъятные ресурсы Корпорации, — я легко усмехнулся и из-под прищуренных век едва заметно для оппонента всмотрелся в горящие под забралом глаза кварианки. — Не за столь малую услугу, которая была мне оказана, но по крайней мере принять на рассмотрение я какие-то вещи вполне в состоянии, если вопросы имеются, конечно. Тем более, если это всё же будет началом настоящего сотрудничества, а не... Хотя что это я, ты ведь вряд ли в состоянии принимать столь важные решения, ты лишь Паломница.

— Я не знаю... — пробормотала Тали и поднялась с соседней койки. — Наверное, мне всё-таки нужно подумать получше.

Тали'Зора вас Нима нар Райя была прекрасным собеседником, это да. Вот только назвать её разбирающейся в политике было совершенно точно нельзя, несмотря на отца, который заседал в Коллегии Адмиралов. Она совершенно не умела торговаться. Ведь не мог же я просто так дать этим кварианцам сесть себе на шею? Не мог, правильно, но и без всяких ужимок и попыток оппонента достать из меня извилины мозга через нос я заключать какие-либо договоры попросту отвык. Именно в связи с этим фактором я, на свою больную голову, легонько навел Тали на мысль, что надо бы ей, может быть, хотя бы попытаться проглотить гордыню и позвонить отцу с вопросом "а что бы потребовать от главы крупнейшей корпорации Земли, когда он сам признал долг и в целом готов платить". Мне было попросту необходимо, чтобы она связалась с Флотом и, в частности, именно со своим отцом. На эту фракцию кварианцев у меня даже небольших выходов не было, и канал связи с Раэль'Зора, который я мог бы симулировать при помощи Дайнмара в дальнейшем, мог бы немного поправить ситуацию. А в свою очередь симулировать я бы его смог только в том случае, если бы Тали неподалёку от меня обратилась к отцу.

Кварианка была слишком гордой, чтобы бежать за помощью к папочке тогда, когда в принципе я мог ей дать всё что угодно для успешного завершения её паломничества, тем более, если я уже обещал ей дать не рыбу, а удочку. Просто не уточнил, какую именно удочку.

Моя удочка будет наверняка напоминать ошейник.