Алиса Лидделл (гет)

Восхитительная арабика сбора этого года немного отвлекла Алису от тяжелых мыслей о сновидениях и помогла вернуться в реальность. Шляпник умел готовить этот напиток. Одно слово — Безумный, залезает на крышу, чтобы кофе дышало свежим воздухом, и варит его там. Но какими бы ни были его средства, результат остаётся неизменным — чашка первоклассного латте на завтрак и довольная Алиса.

Шляпник видел в этой девушке не только красоту. Вокруг него было много очаровательных и утончённых леди с ещё более тонкими талиями и шёлковыми волосами, с ещё более изумрудными глазами и яркими, острыми линиями губ. Но Алиса привлекла его воспалённое сознание не этим, нет-нет. Она была странная. Не от мира сего. Конечно, не безумцу судить, но сновидения Алисы были вполне естественны, учитывая её внутренний мир. Девушка словно видела этот мир наизнанку. Она смотрела на многие вещи с неожиданной стороны, находила скрытые качества в характере собеседника. И бесконечно верила в людей. Она ни разу при Шляпнике не сказала, что кто-то чего-то не может. Она категорически не признавала человеческую глупость. С каждым часом, проведенным в Зазеркалье (так они называли то доисторическое место, куда попадала Алиса в своих снах), девушка всё больше уверялась, что причина застоя технического прогресса, социального неравенства, скандалов на пустом месте и прочих атрибутов «человечности» — пороки. Они, и только они, по её мнению, порождали неудачи и несчастья любого масштаба. В принципе, глядя на мир четвертого года, ей можно было поверить. Рассказы о 1880-х напоминали классические антиутопии, подобно сохранившимся до нынешних времен произведениям Достоевского, Мураками, Солженицына, Маркеса. Если бы Алиса любила писать, наверняка из-под её пера вышла бы неплохая история.

Алиса допила кофе и переоделась в яркий хлопковый сарафан. После каждого визита в Зазеркалье она с громадным облегчением облачалась в мягкие ткани и ходила босиком, отдыхая от сковывающей движения грубо пошитой одежды девятнадцатого века. Шляпник же щеголял своими сумасшедшими нарядами, неизменно дополняемыми стильными шляпами всех времен и народов. Сколько он ни предлагал Алисе пошить головной убор по персональному эскизу, девушка безоговорочно отвергала идею, содрогаясь при мысли о стиле 1880-х. Так и одевались, несовместимые и режущие глаз: она в свободном и удобном; он в ярком, стильном и броском.

— Орион скоро взойдёт, — задумчиво протянул Шляпник, разминая свежеиспеченный хлеб. — Не хочешь послушать?

— Можно, — согласилась Алиса. — Но мне потом в мастерскую.

— Я тогда на поля схожу, — кивнул Шляпник. — Кофе сегодня нельзя оставить без музыки.

Алиса усмехнулась. Несмотря на неоспоримый результат, она всё же не могла всерьёз воспринимать методики взращивания некоторых культур. Играть для пшеницы Баха? А для картофеля Metallika? Да, несомненно, за счёт особой плотности атмосферы звуковые волны почти волшебно действовали на продукты питания, делая их богаче на витамины и энергетику. Но играть на электрогитаре для картошки?!

Внезапно Алису оторвало от размышлений странное ощущение. Голова резко закружилась, и земля ушла из-под ног. Шляпник подхватил девушку и усадил на кресло.

— Что это было? — настороженно спросил он.

— Я не… — Алиса не успела договорить, в глазах потемнело, а внутренности словно станцевали джигу. Она отчётливо увидела, что летит сквозь широкую тёмную нору, а вокруг в воздухе кружат странные предметы. Алиса вроде бы и летела, но делала это плавно, успевая разглядеть всё окружающее её пространство. Аккуратно спланировав мимо парящего в воздухе коричневого рояля, девушка из любопытства задела одну из его клавиш. Инструмент отозвался гаммой в той же тональности, причем клавиатура действительно двигалась, словно на ней играл невидимый музыкант. Когда музыка стихла, Алисе стало немного не по себе. Да, только сейчас. В силу обстоятельств и необычного мировоззрения она мало чему удивлялась и по большей части старалась получать удовольствие от происходящего. Но, находясь непонятно где, когда тебя окружают книжные шкафы с фолиантами на неизвестном миру языке, играющие сами себе рояли, витают в воздухе зажженные свечи и окровавленные ножи, получать удовольствие становится затруднительно. Алиса глубоко вдохнула и выдохнула, пытаясь унять дрожь.

«Мисс Лидделл, вам пора домой», — услышала она старческий голос. Намного старше того, кто обычно произносит её фамилию. Что-то выдернуло её из тёмного тоннеля и выбросило на узкую кушетку. Алиса чуть было не свалилась с неё, но уцепилась за железные прутья. Растрёпанная и напуганная, она начала выискивать взглядом нарушителя спокойствия, и остановилась на докторе Беккере, стоящем у изголовья кровати. Она застыла, глядя на его улыбку.

— Мисс Лидделл, мы решили переходить к более решительным методам вашего лечения. Шесть лет безрезультатных бесед прошли даром, теперь мы намерены наконец вам помочь. В палату ввалилось трое здоровенных лбов со смирительной рубашкой в руках.

Алиса похолодела.

— Не надо мне помогать! Просто оставьте меня в покое! Я хочу спать! Не трогайте меня! Нет!

Трое санитаров без особых усилий связали пациентку, закрепив металлическими застёжками рукава, и обнажили ей сгиб локтя на правой руке. Алиса в полуобморочном состоянии наблюдала за тем, как доктор Беккер протирает толстую иглу на уродливом стеклянном шприце. Она попыталась вырваться, но огромные санитары лишь сильнее стиснули её плечи, заставив Алису вскрикнуть от боли. Доктор Беккер уверенно поднёс иглу настолько близко к вене Алисы, что девушка побоялась вырываться, рискуя быть попросту вспоротой толстенной иглой.

— Что это? — лишь спросила она.

— Это кофеин. Взбодрит вас, дорогуша, — пропел психиатр, прокалывая тонкую белоснежную кожу.

Алиса округлила глаза и с нечеловеческой силой выдернула руку из-под струящейся по толстой медицинской игле жидкости. На первый взгляд доктор вколол полкубика из заготовленных пяти. Из точки на вене стекала кровь. Алиса согнула руку в локте и по-звериному ощерилась, отступая от бригады медиков. Тёмные волосы взлохматились и наэлектризовались о войлок.

— Уходите, — глухо проговорила она. Кровь пропитала весь правый рукав и начала капать на пол.

Психиатр и не думал отступать. Щелкнув пальцами, он отошёл к двери и отпер её. По команде трое здоровенных лбов просто подняли девушку и вынесли прочь из палаты.

* * *

Алиса не могла заснуть. Как ни пыталась, сердце бешено стучало свой ритм, а гормоны в крови разгоняли любой намёк на грёзы. Находясь в другой, холодной палате с голыми каменными стенами, она выматывала себя физически, отжималась, прыгала и приседала. Колотила прохудившийся матрас до кровавых стёсанных кулаков. Пинала ногами тяжёлую ржавую металлическую дверь. Орала до охрипшей глотки, до распухшего от слёз лица. Ничего не помогало. Алиса просто была не способна спать. Но она не позволяла себе отдыхать. Находясь в западне, она не сидела. Всё время находилась на ногах, ощущая безумную тяжесть и гудение. Её плечи ныли от цепкой хватки санитаров, руки отваливались, каждый кашель отдавался болью в животе и спине. Но она не сдавалась ни на минуту. Алиса не знала, сколько времени прошло. Может, час, а может и день. Она давно не ела. Желудок скручивало, её рвало. Но голова по-прежнему оставалась лёгкой и светлой, хотя Алиса чуть было не зрачки выдавливала, растирая веки до красноты. Всё бестолку. Девушка умирала. Голодное истощение вкупе с кровопотерей убивало последние силы. Но глаза по-прежнему оставались открытыми. Так её и нашли на каменном полу. Измученную, высохшую, но с широко распахнутыми глазами.

* * *

-Черт возьми! — распалялся Беккер в своём кабинете, расхаживая из угла в угол. Управленческий персонал сидел поодаль с отсутствующими лицами, обмозговывая ситуацию. — Сукина дочь! Как же так?! — он пнул ногой колченогий стул так, что тот отлетел к противоположной стене. — Кто допустил такое?

Беккер подошёл к молодящейся блондинке в пожелтевшем халате и цепко схватил за подбородок. Женщина скривилась от боли, но не пошевелилась.

— Была команда её уничтожать? БЫЛА?! — главврач с оттяжкой приложил подчинённую затылком о дверцу книжного шкафа. Дама взялась за голову обеими руками и скрутилась пополам.

— БЫЛА?! — гаркнул доктор Беккер, спугнув стайку воробьёв, сидевших на оконном карнизе. Персонал содрогнулся.

— Она сама… — начал было молодой паренек в форме медбрата. Беккер, словно разъярённый тигр, подлетел к бедняге.

— Она не могла умереть сама, поганое отродье! Не должна была! Почему ей не было подано ни крошки хлеба? Почему ни одного стакана воды не поставили в камеру?! — казалось, ещё чуть-чуть и Беккер начал бы выдыхать пламя с каждой гневной тирадой.

— Так она всё выкидывала! — пропищала толстая медсестра в засаленном халате.

— Значит надо было ногой! Запихивать! Ей! В глотку! — Беккер надрывался так, что пол-Лондона уже обсуждало его громогласные крики, а в «Таймс» печаталась заметка.

— Хорошо, — сказал доктор, в мгновение остыв на пару сотен градусов. Он поднял стул и поставил за письменный стол, на котором возвышалась уродливая резная деревянная статуэтка ворона. — Тогда, господа, ваши предложения.

Персонал психиатрической лечебницы «Абсолем» явно выдохнул с облегчением. Зашуршали халаты, люди откашлялись. Первым взял речь зам.

— Господин Беккер… — начал он.

— Mein lieber! — протянул главврач, простирая к своему заместителю открытую ладонь. — Герхард, не надо пиитета! У нас сейчас не то положение для сюсюканий!

— Послушай, Карл, — ничуть не смутившись, ответил Герхард. — Ты рано поднимаешь тревогу. Медики сказали, что Алису возможно вытащить.

Персонал закивал, а Беккер недоумённо уставился на подчинённых.

— Почему я узнал об этом последним? — ровным голосом спросил главврач, стиснув челюсти и случайно сломав карандаш.

— Да потому что ты был занят разбиванием матушкиных бокалов, Карл! — с укоризной ответил Герхард.

Карлу Беккеру было нечего ответить. Он виновато опустил голову, но тут же взял себя в руки, не желая поддаваться эмоциям в присутствии персонала.

— Хорошо… Хорошо. — Главврач размышлял про себя. — Сроки?

— Пару дней, — сообщил заведующий отделением.

— Где она сейчас? — тут все, включая братьев Беккер, во все глаза уставились на заведующего.

Тот немного помолчал, формулируя определение. Наконец, он окинул взглядом коллег и, неопределенно разведя руками, ответил:

— В Кроличьей Норе.