Любительская картография (гет)

Выходные прошли довольно приятно (если не учитывать вечера субботы и утра воскресенья), но следующая рабочая неделя быстро превратилась в ад. Днем в четверг Гермиона совершила немыслимое: стала мечтать о выходных и о том, чтобы поскорее уйти с работы. Конечно, вина была не ее. Совсем не ее. Похоже, ее сослуживцам даже собственные задницы удавалось отыскать только по счастливой случайности. Она не могла в одиночку работать за весь отдел, когда все вокруг, помешавшись на слухах, закидывают друг друга летучими записочками о намечающемся сокращении бюджета.

Гермиона, двигаясь по министерскому коридору, сухо кивнула кучке младших авроров (познакомилась с ними, навещая Гарри и Рона). Несколько человек осторожно помахали в ответ. Видимо, почувствовали, что она на пределе. Гермиона дала себе слово впредь лучше соответствовать своей роли. Но роль «Гермиона Грейнджер» довольно быстро превратилась в полноценную работу, и временами ей хотелось вручить все, что с ней связано — репутацию, ожидания и так далее — кому-нибудь другому. В Хогвартсе ее окружали те, кто знал, любил или ненавидел ее саму. В министерстве вокруг были люди, которые видели в ней только знаменитую военную героиню Гермиону Грейнджер, наскоро слепленную из заголовков в «Ежедневном пророке» и сплетен, или стремились ей угодить, чтобы пробиться к Гарри.

Гермиона подавила вспышку раздражения и заставила себя вернуться к мыслям о работе и связанных с ней проблемах, среди которых сокращение бюджета было самой свежей. Сочиняй она летучую записочку, она бы написала: «А что, имеется бюджет, который надо сократить?» Для нее и ее идей денег никогда не было. Когда она согласилась на должность в Департаменте по регулированию и контролю магических существ, та выглядела такой многообещающей: мозговой центр, в который сходятся все нити, место, где решают назревшие проблемы и вносят в работу видение будущего. Она отклонила множество соблазнительных предложений (не говоря уже о весьма престижном приглашении в аврорат, поступившем от самого Шеклболта) потому, что хотела внести свой вклад. Гарри и Рон приносили реальную пользу как авроры, но Гермионе хотелось перестроить всю систему сверху донизу.

Сомневаться не приходилось, вклад она внесла. Вклад, который никто не замечал. Она полностью переписала давно устаревшие принципы классификации Животных, Существ и Духов, которые отражали не столько реальность, сколько предрассудки колдовского сообщества. Но для того, чтобы ее современные, основанные на эмпирических исследованиях принципы были одобрены, понадобилось почти год по всему свету собирать письма поддержки от экспертов и заниматься лоббированием. Ее предложение перевести оборотней из подотдела Животных в подотдел Существ три месяца назад тихо скончалось в одной из комиссий. Гермиона работала над возвращением его в повестку, но выяснилось, что найти сторонников расширения прав оборотней очень сложно. Дошло до того, что она не могла глядеть на маленького Тедди Люпина, не испытывая острого чувства вины. А ведь предполагалось, что посещения мальчика и его бабушки — любезной и элегантной Андромеды Тонкс — должны доставлять радость, а не вызывать угрызения совести.

Гермиона свернула за угол и чуть не налетела на какого-то идиота, вздумавшего двигаться по неправильной стороне коридора. Она подняла глаза, чтобы высказать все, что о нем думает (ну почему она такого маленького роста — и тут не повезло!), но намечающийся выговор замер на губах.

На нее, явно забавляясь, сверху вниз смотрел Драко Малфой. Он был в безупречного кроя мантии, наверняка стоившей безумных денег, поверх черного с угольным отливом костюма в маггловском стиле. Своим видом он, надо полагать, свел с ума немало ведьм, но Гермиона к их числу не относилась. Она безжалостно подавила желание поправить прическу, которая к концу рабочего дня совершенно растрепалась. Малфой видел и не такое: по утрам ее волосы выглядели так, словно она совала пальцы в электрическую розетку.

И тут она подумала о том, откуда Малфой знает, как ее волосы выглядят по утрам, и неминуемо вспомнила, как выглядел он, прикрытый только ее простыней. Если честно, то просто ослепительно. Когда он успел вырасти из своего острого подбородка и обзавестись эффектной внешностью? Тут она сообразила, что весь последующий разговор можно просчитать заранее. Но сдаваться не собиралась: стоило хотя бы попытаться. Чем дольше они стояли в коридоре, разглядывая друг друга, тем более неловким становилось молчание. На них уже начали бросать странные взгляды. Гермиона почти слышала скрежет, с которым заработала мельница слухов.

— Малфой, — сухо произнесла она.

Он приподнял бровь — жест, которому Гермиона всегда тайно завидовала и временами пыталась освоить, чтобы воздействовать на Рона и Гарри. Увы, все ее попытки кончились ничем.

— Грейнджер.

Они уставились друг на друга. Почему, ну почему ее сердце забилось чаще, а во рту пересохло? Ей же надо работать, верно? Чего ради она застряла в коридоре, пялясь на Драко Малфоя? Гермиона перешла к мгновенно выработанному новому плану действий: полное игнорирование. Она обошла Малфоя и двинулась по коридору. Он пошел за ней. Она ускорила шаг. Он тоже.

Мерлин, Моргана и Нимуэ! Если снова ускорить шаг, ей придется перейти на трусцу. Может, попробовать его отпугнуть?

— Чем могу помочь, Малфой? — бросила она через плечо, пока он следом за ней огибал очередной угол.

— У меня небольшое дело в министерстве.

— Ты имеешь в виду «было дело»? Ты, похоже, его завершил и двигался на выход, или тебе настолько нечем заняться, что ты решил меня преследовать?

Он не выразил ни малейшего намерения оставить ее в покое. Такими темпами они скоро окажутся в ее кабинете.

Она оглянулась и увидела, как он пожимает плечами. Каким-то образом жест, который в исполнении Рона и Гарри порождал желание их придушить, вызвал одновременно раздражение и восхищение безупречным кроем мантии. Следовало бы официально запретить выглядеть так стильно, так сильно действуя на нервы!

— Я включил тебя в список дел на сегодня, — ответил он.

— Чудесно, — пробормотала она.

Они подошли к ее кабинету, и она отперла дверь. Малфой оказался внутри прежде, чем она велела ему проваливать. К моменту, когда ей удалось закрыть дверь (надо бы проследить, что сталось с заявлением в Отдел обслуживания по поводу заедающего на замке заклятья), он нагло рылся в ее крохотном, с трудом втиснутом в кабинет книжном шкафу.

— Грейнджер, у тебя чары слетели.

Он ткнул в изображение родителей Гермионы — одно из немногих маггловских изображений в комнате. От толчка рамка сдвинулась с места, но он и не подумал ее поправить.

— Это маггловская фотография.

Он открыл рот и тут же закрыл, словно сообразив, что стоит промолчать. Потрясающе! Похоже, Драко Малфой завел случайное знакомство с тактом. Что же, лучше поздно, чем никогда, как любит повторять мама.

Гермиона сложила руки на груди и бросила на Малфоя выразительный взгляд. Чтобы протиснуться к собственному рабочему месту, ей пришлось бы практически прижаться к Малфою, а ей не хотелось быть так близко. Еще подумает, что…

Гермиона резко оборвала этот ход мыслей.

— Тебе что-то от меня надо, Малфой, или просто решил проинспектировать, как обставлен мой кабинет?

— Какая ты колючая, — пробормотал он себе под нос. — Я здесь, чтобы заключить сделку. — Он выжидательно посмотрел на нее, словно полагал, что она понимает, о чем речь. — Насчет прошлых выходных, — уточнил он.

— Ты поймал меня на работе и загнал в собственный кабинет, чтобы поговорить о прошлых выходных?

Должно быть, рот у нее распахнулся от изумления. Может, кто-то незаметно наложил на Малфоя Империус? Может, кто-то наложил Империус на нее, так что она назначила Малфою встречу, а потом ей стерли память? В ее календаре наверняка не было записи: «Среда, 16.30. Встреча с мерзким одноклассником, помилованным Пожирателем Смерти и случайным субботним любовником». Во всяком случае, она надеялась, что не было.

— Уверен, ты понимаешь, что такое сделка. После войны ты и тебе подобные нам это продемонстрировали в деталях. Так что, сколько ты хочешь, чтобы забыть, где и с кем ты меня видела на прошлой неделе? Если настроена высоконравственно — назови любой благотворительный фонд. Если чего-то опасаешься, можем поговорить за пределами министерства, — продолжал он, словно в его словах не было ровно ничего особенного.

— Ты что, предлагаешь, чтобы я вместе с тобой тайком улизнула с работы? Чтобы ты мог предложить мне взятку? — недоверчиво уточнила она. Речь шла о принципиальных вещах, таких, как служебная этика и его наглые заявления насчет ее нравственности, но она уцепилась за первое, что пришло на ум. Сама идея улизнуть с работы была ей доступна (она несколько раз проделывала это с Роном и Гарри), но уйти с работы вместе с Драко Малфоем… Чтобы переварить эту мысль, требовалось огневиски. Лучше три подряд.

— Я говорю о самом обычном благотворительном пожертвовании. Не понимаю, причем тут взятка, — сказал он натянутым тоном. — И, кстати, почему у тебя припадок начинается от одной мысли уйти с работы раньше времени? Ты же ненавидишь и ее, и министерство, и уже почти половина пятого.

— Я не ненавижу министерство и свою работу, — выпалила она, пока ее разум предательски шептал: «Лгунья!»

Он выразительно посмотрел на нее.

— На прошлой неделе ты говорила иначе.

Кто вообще дал ему право намекать на прошлую неделю? Прошлая неделя закончилась, навсегда исчезла из реальности. Все, что произошло в маггловском Лондоне, осталось в другом измерении. Там, где она исполняла роль Гермионы Грейнджер, Никакой-Не-Ведьмы, а он — роль Драко Малфоя, Никакого-Не-Колдуна. Они сошлись по вине подружки Гермионы по начальной школе, которая весь вечер рассуждала о том, что ей надо найти себе парня. Когда Гермионе указали на подходящую жертву, она была так потрясена, что созналась — она уже знакома с молодым человеком, выставлявшим себя на посмешище на танцполе. После чего неразборчивая подружка, легко подавив сопротивление, буквально втолкнула ее в объятия Драко Малфоя, к взаимному ужасу. Соблюдая Статут Секретности, они не имели права касаться самых взрывных тем, таких, как магия и война, и стали просто разговаривать, потом пить, целоваться и трахаться. Но теперь они вернулись в настоящий мир и в свои настоящие жизни и, уж конечно, не собирались кому-либо рассказывать о происшедшем.

Неужто Драко не получал предписания забыть о том, что случилось? Гермиона с нарастающим унынием осознала, что, похоже, предписание было направлено только по одному адресу.

— Ладно, — пробормотал он, разглядывая ее так задумчиво, словно она была сложной арифмантической проблемой. — Может, пойдем куда-нибудь: выпьем и поговорим?

— Вон отсюда!

Она ухватила Малфоя за мантию и потащила к двери. Он двинулся за ней, с тревогой глядя на ткань там, где она сжимала ее в кулаке. Её лицо раскраснелось от ярости, а вовсе не потому, что она внезапно осознала, как близко они стоят друг к другу!

— Осторожней, Грейнджер! Ты мне складки испортишь, — резко заметил он.

Она взмахом палочки распахнула дверь и вытолкнула его за порог. Удивительно, сколько места он занимал со всеми своими углами и широкими плечами, и как остро она почувствовала, что ее задела его мантия. Это же просто одежда!

— Пошлю тебе сову, — пообещал он, с развратным подмигиванием поправляя складки.

Гермиона мрачно оглядела коридор. Мерлин Величайший, ее сослуживцы («свидетели», прокричал голос в голове), открыв рот, пялились на них обоих. Она только что вытолкнула Драко Малфоя за дверь, тот поправлял сбившуюся мантию и обещал прислать сову. Перед многочисленными свидетелями. Завтра к утру все министерство будет знать, что они трахаются. Сплетня, в которой было зернышко правды, что делало ее только отвратительнее. Оставался только один выход.

Она выпрямилась во весь рост и произнесла:

— Сожалею, мистер Малфой, но Департамент по регулированию и контролю магических существ не занимается дедоксизацией. Рекомендую обратиться в ближайший книжный магазин за пособием по избавлению от домашних вредителей.

Малфой нахмурился.

— У нас в Мэноре не было ни единого докси за всю мою…

Гермиона захлопнула дверь у него перед носом.