Песок и пепел (джен)

— Доброе утро, Гаара-кун, — Гаара вздрогнул от неожиданности.

Гость застал его за рассматриванием фотографии, некогда стоявшей на тумбочке. Эта фотография не представляла из себя ничего необычного: на ней не были запечатлены захватывающие дух пейзажи или какие-то исторические моменты. Просто мужчина с ребенком на руках — ничего особенного. Однако Гаара, увидев эту фотографию, поначалу очень долго разглядывал ее, не веря своим глазам. Мужчиной был Раса, а ребенком, очевидно, сам Гаара.

— Доброе утро, — с запинкой ответил он, возвращая фотографию обратно на тумбочку.

— Вспоминаешь об отце? — Яшамару с теплой улыбкой присел на край кровати. Его внешний вид не вызывал отторжения ни у одной из частей сознания Гаары: Яшамару выглядел привычно для каждой половины. Все та же мягкая улыбка, довольно женственные черты лица, русые волосы. Непривычной была разве что его одежда: широкие белые хакама, такое же белоснежное кимоно поверх них, и накинутое на плечи черное хаори с изображением девятиконечной звезды. — В этом случае могу тебя обрадовать: мы отправляемся в Суну, на свадьбу твоего отца.

— Свадьбу? — растерянно повторил Гаара. Не то, чтобы он обиделся или приревновал… У него даже не возникло мыслей, вроде: "А как же мама?". Он, скорее, был ошеломлен. Ему трудно было представить отца в семье, женатого. Ему трудно было вообще представить свою семью с отцом. Это просто не укладывалось в голове.

— Да, — кивнул Яшамару, — собирайся. Так как официальная делегация уже выдвинулась, нам придется ее догонять.

* * *

На улице их встретило жаркое солнце и приглушенные звуки пения мантр. Они вышли через центральный вход и сейчас спускались по широкой каменной лестнице. Несмотря на название, храм Тысячи Рек был скорее крепостью, чем собственно храмом. Каменные стены, не столь высокие как в Суне или Конохе, все равно внушали некоторое уважение. Перед лестницей находилась обширная площадь, сейчас пустующая. Впрочем, Гаара знал, что через пару часов она будет заполнена тренирующимся или медитирующим народом. В храме было очень строгое расписание и бездельников не любили, поэтому здесь было трудно встретить праздношатающихся. Вокруг площади росли различные деревья, названия большинства из которых Гаара не знал. Из-за распахнутых крепостных ворот, деревянных, окованных металлом, доносился людской гомон, какие-то крики и множество других, неразличимых отсюда, и, вероятно, столь же слабо различимых на улицах города, звуков.

Когда они проходили через ворота, Яшамару мимоходом показал стоявшим на страже монахам какую-то бумажку, очевидно, пропуск. Напрягшиеся было стражники расслабились, один из них сказал:

— Удачного пути, Яшамару-сан, Гаара-кун, — его лицо показалось Гааре смутно знакомым, что, впрочем, неудивительно, народу в храме было не очень много.

Они вышли в город. Откуда-то из тени стены к ним присоединились еще четыре человека, среди которых был Масамунэ-сенсей, молча кивнувший им.

От обилия знакомых-незнакомых лиц и мест у Гаары вновь начала болеть голова.

Уже расширившимся составом они тронулись дальше по городским улицам. Из глубины памяти всплыло название: Кита. И, как первый скатившийся камешек является началом обвала в горах, так и первое воспоминание потянуло за собой остальные, уже из другой части его памяти: Кита находилась на юге страны Рек, на границе с Огнем, и Гаара уже с большим интересом начал оглядываться по сторонам.

Город не отличался какими-то архитектурными изысками. Просто город, не совсем захолустье, но и не сверкающая столица, не бедный и не богатый, обычный город, каких много. И по улицам его ходили обычные люди, только кое-где мелькнут знакомые монашеские одежды, или блеснет протектор с символом Песка. Присутствие шиноби Суны не было чем-то неожиданным: страна Рек находилась в зоне влияния деревни Песка.

Вообще, что такое зона влияния скрытой деревни? Наверное, стоит объяснить. Каждая скрытая деревня имеет территорию, с которой в основном и "кормится", то есть получает заказы. Как правило, это собственно сама страна, где расположена деревня, и прилегающие страны, не имеющие своих скрытых деревень. Конечно, никто не осудит жителя страны Рек, если он обратится в ту же Коноху, но по сложившимся историческим и политическим причинам жители стран в зоне влияния скрытых деревень предпочитают обращаться в деревни-"покровители", если так можно выразиться. У этих стран, как правило, имеются преимущества перед другими странами, не входящими в зону влияния. Например, скидка при оплате миссий, и, иногда, как в случае со страной Рек, даже нахождение некоторого контингента скрытой деревни, выполняющего зачастую обязанности таких государственных служб, как пограничная, полицейская, и так далее.

Когда они вышли за пределы Киты, Яшамару посадил Гаару к себе на спину, после чего движение группы значительно ускорилось.

* * *

Прежде Гааре не приходилось путешествовать в качестве пассажира у кого-то за спиной… По крайней мере, на такой скорости. Поэтому он с интересом прислушивался к себе и присматривался к окружающей обстановке. Оказывается, когда тебя несут, ощущения совершенно иные, нежели когда ты передвигаешься своим ходом. Так, например, он открыл для себя, что если попытаться следить за мелькающими мимо деревьями, то можно быстро заработать тошноту. А в момент, когда Яшамару отталкивается от ветки, внутри что-то томительно замирает и как будто стремительно ухает вниз. Когда же они приближались к земле или следующей ветке, появлялось некое чувство — что-то среднее между страхом, пониманием, что они сейчас со всей силы ударятся о землю, каким-то жутким восторгом и предвкушением следующего прыжка. Словом, Гаара в полной мере оценил этот метод передвижения, и пообещал себе, что пока он еще может, он будет пользоваться им как можно чаще. А то ведь вырастет и насладиться толком не успеет.

А еще Гаара открыл для себя таинство сна в пути, когда ритмичные движения убаюкивают, как качание детской люльки, а свист ветра (то есть, строго говоря, рассекаемого бегущим Яшамару воздуха) звучит, как колыбельная.

Он открыл для себя уют ночного лагеря, прежде неизвестный для него. Раньше его ночные стоянки представляли из себя быстрый перекус и сон в полглаза.

Он открыл для себя красоту костра и огня, еще одного обличья смерти, безжалостного пожирателя, прирученного людьми. Плавно дрожащие и перетекающие друг в друга языки пламени завораживали его, напоминая какой-то дивный танец неведомых существ.

А также он открыл для себя небо. Ночное, с неисчислимыми звездами, складывающимися в созвездия, о которых ему рассказывал вечерами Яшамару. И дневное, с глубоким синим цветом в зените и бледно-голубым у горизонта. Предрассветное, бархатно-серое, с последними исчезающими звездами и разгорающимся небом на востоке. Предзакатное, с его постепенным переходом от глубокого темно-синего на востоке до нежно-розового на западе. Облака и тучи, плоские и объемные, полотно изменчивых рисунков, нашитых на небе белоснежными, свинцовыми, просто серыми нитями. Неудивительно, что многие полагали небеса домом богов.

Все это вдруг с удивительной ясностью и красотой открылось перед ним. Все это было настолько прекрасно, что Гаара невольно спрашивал себя: как, почему я не видел этого раньше? Почему солнце было для меня лишь ярким светильником, а луна — тусклым? Почему небо было для меня скучным и давно знакомым потолком старого дома, а огонь лишь опасной стихией? И сам себе отвечал: потому что прежде я никогда не смотрел вокруг. В этом детстве он всегда был слишком загружен скучной учебой или веселыми играми, и взгляд его был направлен либо на товарищей по развлечениям, либо на учителей и Яшамару. В прошлом детстве, до убийства Яшамару, его взгляд с надеждой и мольбой был направлен в лица жителей Суны. После убийства его глаза смотрели лишь в глубь себя, во тьму окутавшего его безумия. После знакомства с Наруто он смотрел лишь вперед, на свою далекую и недостижимую цель. Что же, он тогда почти достиг ее, но сейчас он спрашивал себя: стоило ли оно того?

И отвечал: да, стоило. Это всё точно стоило улыбок сестры и Мацури, молчаливого признания брата. Это стоило редких уважительных приветствий на улице. За это действительно стоило умереть.

В прошлой жизни он открыл для себя дружбу и любовь семьи, чувство опеки над ученицей, ответственность за других и кровавый угар схватки. В этой он познал красоту и совершенство окружающего мира. Интересно, сколько же он еще не знает?