Узнавая тебя (гет)

Гермиона вытерлась полотенцем и плотно закрепила его на груди, потом стащила еще одно, чтобы обернуть им волосы. Потянувшись вперед, чтобы убрать брызги с запотевшего зеркала, она позволила себе внимательно разглядеть новоявленную миссис Малфой, испытав явное чувство дежавю, снова встретившись с собственным взглядом в этот вечер.

Она не была уверена, что именно ожидала увидеть.

Церемония была показной, союз был юридическим бредом, а ее новое имя было просто именем. Так почему же все казалось таким... другим? Ее пальцы потянулись вверх, чтобы провести по темным пятнам, усеивающим ее шею и плечо от неимоверных засосов и укусов Драко, она точно знала, что у нее были похожие кровоподтеки на бедре и, как она подозревала, возможно, даже на заднице. Два кольца, которые теперь украшали ее левую руку, сверкнули в свете лампы, висевшей над зеркалом, и она снова вздохнула.

Это была ложь, она точно знала, почему все ощущалось иначе.

Гермиона посмотрела на закрытую дверь, представляя, чем занимается Драко по ту сторону — вероятно, теряет терпение из-за ее медлительности. Или, может, он хочет поговорить с ней, увидеть ее снова? Ее сердце бешено заколотилось от этой мысли, и она хлопнула себя по щекам обеими руками, пытаясь вразумить свою глупую натуру.

Они заключили соглашение. Соглашение, в котором говорилось, что они никогда и словом не обмолвятся о том, что свершилось этой ночью, никому, даже самим себе, после того как покинут спальню. Гермиона снова почувствовала тупую боль разочарования в груди, ту самую, которая мучила ее, когда она узнала о кольцах. Это было глупо, и ей нужно было вернуть разум в правильное русло.

— Просто по делу… и ничего больше, — она смотрела, как двигаются ее губы, слова были слишком громкими и неправильными в тишине ванной комнаты. Гермиона нахмурилась, покачала головой и попыталась прогнать любые мысли из головы. Обычно не склонная к сплетням, она быстро поняла, что забыть об этой ночи... не рассказывать Джинни или даже Луне ни о чем из того, что произошло... окажется непростой задачей.

‘Это было волшебно...’

Глубоко вздохнув, по-настоящему раздраженная своим инфантильным стремлением спрятаться в ванной, Гермиона собралась с духом, чтобы встретиться лицом к лицу с Драко — своим мужем — и решила сделать это как можно безболезненнее. Она огляделась в поисках сменной одежды, чтобы одеться, но не нашла абсолютно ничего. Нахмурив брови, она покрутилась несколько раз, как будто это могло сделать ее одежду более заметной, и когда поняла, что ничего не захватила с собой, заскулила.

— Блестяще, — съязвила она сама себе.

Гермиона скрестила руки на груди, пристально глядя на кафель и пушистый ковер под ногами. Она задумалась о последствиях выхода на в одном полотенце, пусть даже на несколько мгновений. Скажет ли он что-нибудь? Будет ли это ужасно неловко? Заметит ли он вообще? Она отчитала себя... Конечно, он заметит... Судя по тому, как он не сводил с нее глаз в последнее время — Гермиона вздрогнула, но совсем не потому, что в комнате было прохладного.

Захочет ли он... еще раз попробовать?

Она почувствовала, как ее кровь закипает при одной только мысли об этом, и тот непроизвольный спазм в нижней части тела привел в движение мышцы, которые все еще болели от столь недавнего вмешательства. Гермиона провела руками по своему обтянутому полотенцем телу, отчаянно пытаясь не обращать внимания на боль в бедрах, которые, казалось, скучали по крепкому телу одного блондина.

Веки Гермионы закрылись, пока она пыталась успокоить свой пульс, хотя оказалось, что стало только хуже. С закрытыми глазами она могла ясно представить, как он смотрит на нее находясь сверху. То, как выглядело его лицо, словно он постоянно боролся с очень сомнительными желаниями, чтобы взять ее так осторожно, как только мог, — а все сказанное и сделанное на самом деле совсем не было деликатным. Часть ее была обеспокоена тем, что такое поведение говорило о ней, но в данный момент она старалась это игнорировать.

То, как он сжимал челюсти и раздувал ноздри, когда выходил почти до конца, то, как его мускулы и сухожилия вздрагивали под напряженной бледной кожей при каждом толчке, то, как он так отчаянно целовал ее во время их одновременного оргазма, не желая отпускать ее даже после — она снова судорожно вздохнула и отдернула руку от внутренней стороны бедер, куда та скользила сама по себе.

— Блин, — тихо проворчала она, потирая лицо. Гермиона пока не могла вернуться туда. Она не была готова встретиться с ним лицом к лицу, но и не могла оставаться в ванной вечно. — Блииин. — повторила она, тяжело облокачиваясь на стойку, пытаясь сообразить, что с этим делать.

После нескольких минут отчаянных раздумий она решила просто высушить волосы, а затем выйти и позволить случиться тому, что, черт возьми, должно случиться. Для нее это не типичная методика решения проблем, но это было лучшее, что она смогла придумать, поскольку голова уже начала становиться липкой от влаги, удерживаемой волосами и полотенцем, а ее тело остыло, от чего ей стало не комфортно в тесноте ванной комнаты.

Гермиона быстро расправилась со своими кудряшками, используя волшебную палочку, высушивая влажные пряди и разглаживая их пальцами. Как только она закончила, ее волосы снова стали выглядеть как обычно, больше не отягощенные десятками зелий и тоников, которые Джинни использовала, чтобы заставить локоны ослабить завиток. Она скучала по более элегантному виду свободных, ниспадающих спиралей, но было приятно снова почувствовать себя немного более похожей на саму себя. Гермиона улыбнулась своему отражению, ободряюще кивнула, вытирая ладони от воды и пота, и наконец-то вышла из ванной.

То немногое, что еще оставалось от пара, проникало из одной комнаты в другую, быстро рассеиваясь попадая в более открытое пространство. Сразу же после возвращения в спальню Гермиону поприветствовал мягкий ритмичный звук, который немного напоминал скрежет наждачной бумаги по шероховатой поверхности. Она моргнула, осматривая комнату, и остановилась на храпящем Драко. Ведьма ничего не смогла с собой поделать и тихо хихикнула, увидев очаровательную картину, которая ей открывалась.

Драко растянулся под простынями — ни больше ни меньше, как на ее стороне кровати, — натянув их до пояса. Верхняя часть его подтянутого тела была выставлена напоказ. Рельефный пресс, так верно подмеченный ее рыжеволосой подругой, поднимался и опускался вместе с его грудью в ровном дыхании. Бледные руки Драко были лениво раскинуты, одна лежала на животе, а другая закинута за голову. Одна его нога была вытянута под одеялом, а другая выставлена наружу и согнута в колене. По виду его обнаженного бедра, он не удосужился одеть хоть что-нибудь, после того как она ушла в душ.

Ухмыляясь, Гермиона подкралась поближе, чтобы рассмотреть его спящую фигуру. При дальнейшем осмотре она с облегчением обнаружила, что у него хватило здравого смысла вымыть очищающим кровать и себя, прежде чем свернутся калачиком под одеялом. Подойдя к прикроватной тумбочке, она ахнула, увидев время на часах. Она проторчала там почти два часа — неудивительно, что он заснул. Внезапно почувствовав себя плохишом, она решила подразнить его вопреки своим первоначальным инстинктам, пока он не проснется. Ведьма обнаружила, что сама себя обнадежила мыслями о том, что еще могло произойти в этот вечер и теперь почти сожалела о потерянном времени.

Гермиона мягко улыбнулась в его спящее лицо, его рот приоткрылся ровно настолько, чтобы он мог издавать размеренный храп. Она наклонилась вперед с намерением поцеловать его в щеку, но его дыхание сбилось, и он перевернулся на бок резко повернувшись к ней лицом бормоча себе под нос неразборчивые слова, все еще с закрытыми во сне глазами. Ее присутствие, должно быть, выбило его из дремоты, хотя и не настолько, чтобы полностью разбудить. В некотором смысле она могла ему посочувствовать. Ночуя в бегах так же долго, как и во время войны, несмотря на то что прошло достаточно лет в условиях относительного мира, она все еще иногда просыпалась от малейших шорохов и движений, если находилась в компании друзей. В какой-то степени это было одной из причин того, что большую часть времени она работала до полного изнеможения — так ей действительно удавалось немного поспать.

С этой мыслью ведьма нахмурилась и вернулась к своей первоначальной цели — найти одежду, которую можно надеть в постель. Насколько смущающим, не говоря уже о потенциально ужасающем, было бы для него внезапно проснуться и обнаружить, что она смотрит на него у края кровати? После того, как она побродила по их спальне и попыталась вспомнить, куда она переложила все свои ночные принадлежности, она, наконец, смогла сбросить полотенце и переодеться в свежие трусики и простой пижамный комплект из майки и шорт.

Гермиона уперла руки в бока и осуждающе поджала губы, снова увидев Драко, распростертого на ее стороне кровати. Именно на этой стороне были все важные вещи. Лампа, часы, пульт от телевизора! ...правда, у них в спальне его не было, но если бы он был, то именно туда он бы и поместился! Это была сторона управления и, очевидно, ее сторона. Покачав головой, она решила оставить все как есть на сегодня и забралась в кровать с противоположной стороны, придвинувшись к краю настолько близко, насколько смогла, не рискуя свалиться. Как только она устроилась поудобнее, то невольно застонала, осознав, что забыла выключить свет. Гермиона уже собиралась встать, но заметила знакомый фрагмент палочки на второй прикроватной тумбочке, которая в остальном была пуста. Нахмурив брови, она осторожно подняла ее и повертела в руке, словно желая убедиться, что она принадлежит ему. Она смущенно моргнула, затем еще немного осмотрелась с той стороны, которую в данный момент занимала, обнаружив небольшую кучку брошенной одежды Драко, которая выглядела намеренно сложенной рядом, вместе с его сегодняшними ботинками, аккуратно засунутыми под каркас кровати.

Медленная улыбка скользнула по ее губам, и она снова посмотрела на спящего блондина. Она не была уверена, почему он решил дождаться ее на ее месте, но он определенно сделал это нарочно. Гермиона усмехнулась и снова осторожно наклонилась к нему, рубцы и порезы от ее ногтей на его спине пересекались десятками и дюжинами царапин, чрезвычайно заметных и яростных. Она была осторожна, и ее поцелуй был всего лишь легчайшим прикосновением к его ближайшему обнаженному плечу. Легким взмахом одолженной у него палочки она пробормотала что-то и погрузила их в темноту.

Гермиона вновь забралась под простыни, по привычке запихнув его палочку себе под подушку, и снова устроилась поудобнее на краю кровати, повернувшись спинами друг к другу. Она улыбнулась и прошептала:

— Спокойной ночи, Драко.

* * *

Процесс пробуждения всегда был для него загадкой. В некоторые дни он мгновенно просыпался. В другие, казалось, ему требовался почти весь день, чтобы начать функционировать. Из-за стресса на работе и дополнительных забот о свадьбе и медовом месяце Драко плохо спал или подолгу не спал, и чаще всего ему доводилось испытывать именно последнее.

Это утро было немного другим.

Его самосознание и разум, проснулись первыми. До него донеслись звуки, затем ощущения света вокруг него, возможно, льющегося из окна, следующим было очень нежное, очень успокаивающее тепло, прижатое вплотную к его груди, а затем появилось чувство чего-то в его объятиях, что бы это ни было, пахло цветами и цитрусовыми. Потребовалось несколько минут, прежде чем все встало на свои места, но как только это случилось, его здравый смысл снова начал включаться, дюжина тумблеров щелкнула и привела его мозг в состояние легкой дремоты. Серебристые глаза приоткрылись, и изображение спутанных каштановых волос было единственным, что он смог разглядеть.

Моргая по-совиному, Драко вытянул шею, стараясь не делать резких движений, пока должным образом не оценит ситуацию. В тот момент, когда он увидел профиль Гермионы, все сразу вернулось на свои места. Его тело напряглось, хотя он был осторожен, чтобы не потревожить ее.

Последнее, что он помнил, как он ждал, когда она выйдет из душа — и ему реально нужно было отлить, — а его мозг совершенно не мог отключиться от прокручивания снова и снова того факта, что он лишил девственности принцессу Гриффиндора. Много лет назад он бы воспротивился этой идее, высмеял ее и еще раз воспротивился. Несколько лет назад он бы просто воспринял это как вызов и способ досадить тем, кого, как ему казалось, он ненавидел. Теперь яркие воспоминания о том, как она выглядела и что чувствовала, когда извивалась под ним, усиливали его и без того твердую утреннюю эрекцию, учитывая что его член упирался в ягодицы особы, которую он больше всего хотел трахнуть, и эта идея занимала сейчас все его мысли.

Драко застонал в ее волосы, осознав, что его руки обвились вокруг нее. Одна рука скользнула под нее, чтобы обхватить ладонью ее грудь, а другая легла ей на бедро, сильно прижимая нижнюю часть их тел друг к другу. Мерлин, она ощущалась превосходно, особенно с утра пораньше. Она была упругой и мягкой во всех нужных местах, а ее маленькое тельце излучало тепло, прижимаясь к его груди, вызывая у него желание оставаться в постели вечно.

Как будто услышав его мысли, она издала слабый звук, нечто среднее между вздохом и стоном, и поудобнее устроилась в его объятиях. Ее голова еще глубже зарылась в подушку, которую они в данный момент делили в центре кровати. Задница Гермионы подалась назад, чтобы крепко прижаться к его обнаженной промежности, и у нее вырвался еще один вздох, когда она, очевидно, нашла что-то, что ей понравилось в ее полусонном состоянии.

Глаза Драко закатились, рука на ее бедре крепко сжалась, чтобы зафиксировать ее извивающийся зад. ‘Пиздец’. Это слово продолжало звучать у него в голове сопровождаясь заметной пульсацией между ног. Его дыхание участилось, грудная клетка поднималась и опускалась немного быстрее, втягивая кислород, дабы снабдить конечности энергией, необходимой для того, чего он так отчаянно хотел сделать со спящей женщиной в своих объятиях.

С величайшей сдержанностью Драко оторвал руки с ее груди и бедра, очень неохотно убирая по одному пальцу за раз. Он старался высвободиться как можно осторожнее, хотя ее дыхание было таким глубоким, плотным и расслабленным, что он был уверен, что потребуется хорошая встряска, чтобы разбудить ее — он позволил себе краткий миг удовлетворения от осознания того, что довел ее до такого изнеможения. Драко был почти свободен, только рука покоилась под ней между изгибом ее талии и кроватью, которую оставалось вытащить, но вдруг она снова шевельнулась, перекатилась на спину и лениво растянулась. Он приподнял бровь, когда одна из ее ног закинулась на его, а рука выбросилась вперед, почти ударив его по лицу.

Она специально это делает?

Драко скептически оглядел ведьму, ожидая, что выражение ее лица изменится и маска спадет, а когда этого не произошло, он снова вздохнул. Нахмурившись от этой ситуации, он обдумывал имеющиеся у него перспективы. Пойманный в ловушку этой похитительницей одеял, которая своей рукой все еще неловко обнимала его шею и плечо, а ногой обвилась вокруг его ноги, и он со своей довольно сильно пульсирующей эрекцией прикрытый только маленьким клочком одеяла сверху, с правой рукой плотно зажатой под весом ее тела, вынужденно остался только с двумя вариантами из возможных.

Первым и наиболее желательным было бы ее разбудить, заняться с ней сексом, принять душ, заняться с ней сексом в душе и позавтракать, чтобы правильно начать день... возможно, также заняться с ней сексом на столе, в зависимости от того, насколько физически напряженными были предыдущие раунды.

И второй, именно тот, с которым он боялся, что придется согласиться в соответствии со всеми их предыдущими договоренностями. План состоял в том, чтобы разбудить ее, извиниться перед собой за очень холодный душ, одеть ее в холщовый мешок, чтобы ему не пришлось сегодня лицезреть ее соблазнительное тело, и начать паковать кое-какие вещи на медовый месяц; тот самый, о котором ему, вероятно, следовало бы рассказать ей в какой-то момент, потому как он откладывал этот разговор уже достаточно долго.

Решимость Драко таяла по мере того, как он позволял себе наблюдать за спящей женщиной. Само по себе это действие казалось странным, возможно, немного пугающим, пока он не вспомнил, что технически она теперь его жена, так что... не все так уж и жутко. Какая жена не хотела бы, чтобы ее муж смотрел на нее с таким вожделением? Только так он мог описать непрекращающийся поток импульсов, все больше и больше подталкивающих его к первому варианту.

Гермиона повернула голову, еще глубже зарываясь в подушку, на ее губах появилась легкая удовлетворенная улыбка. Сине-зеленое месиво засосов на ее шее вызвало в нем приступ собственничества, но в то же время создало внезапное удушающее давление в груди. Прошлой ночью был ее первый раз, и, как было очевидно по оставленным им отметинам, он потерял контроль сильнее, чем намеревался. Она была хороша в этом, вынуждая его терять голову. Салазар знал, что ведьма проникла ему под кожу быстрее, чем кто-либо другой.

Драко поднес свободную руку к ее лицу, убирая локоны с ее щеки и поглаживая кожу тыльной стороной нескольких пальцев, ухмыляясь, когда она вздохнула, и ее улыбка стала чуть шире от этой ласки.

‘Пиздец’. Он еще раз мысленно повторил свою мантру.

Должно быть, это было что-то укоренившееся в самом ее существе, что перевернуло все вокруг с ног на голову, потому что решение, к которому в конце концов пришел Драко, было наименее благоприятным для него. Он подписал соглашение, они обсудили, что произойдет после первой брачной ночи — оба были почти уверены, что вчерашняя ночь будет ужасной, омерзительной и совсем не такой, блядь, великолепной, какой она была на самом деле, — и он пообещал ей, пообещал соблюдать все, что написано на бумаге и подтверждено устно. Теперь, когда неудачный выбор был сделан, он должен был придумать наиболее деликатный способ пробудить ее, не напугав до усрачки тем фактом, что она прижималась к нему обнаженному в течение ночи.

Драко оглядел ее и свое тело, комнату и кровать в поисках каких-нибудь идей, которые позволят ему сохранить свои яйца целыми и невредимыми. Его внимание привлек небольшой намек на черный цвет, выглядывающий из-под одной из подушек, все еще лежащих на дальней стороне кровати. Он сосредоточился и с максимальной осторожностью, протянул руку, чтобы взять предмет. Как только кончики его пальцев коснулись древка, он понял, что на самом деле это была его палочка, спрятанная под подушкой. Он был уверен, что оставил ее на прикроватном столике, хотя в данный момент решил не задаваться этим вопросом.

Счастливо ухмыльнувшись про себя, Драко придумал третий вариант: окутать Грейнджер заглушающим заклинанием на небольшой площади, чтобы она не услышала, как он передвигается, и незаметно сбежать поутру после неловкости в спальне. Как только сегодня их ноги переступят порог комнаты, они не должны будут ничего говорить о случившемся, так что он может просто притвориться, что всего этого никогда не было, поскольку вчера она, казалось, была намерена сделать то же самое.

Хороший план? Отличный план.

Приняв решение, Драко так и сделал. Он закутал ее в модифицированный муффлиато и двигаясь достаточно медленно вытащил из-под нее руку. Как ниндзя, он скатился с матраса, ни разу не толкнув ее и не задев кровать. Оглянувшись несколько раз, Драко на цыпочках прошел по комнате, собирая кое-какую одежду, быстро принял обжигающе холодный душ, чтобы прогнать утреннюю одурь. Мысль о том, чтобы справиться с эрекцией самому, была решительно непривлекательной после прошедшей ночи. Взглянув на ведьму еще раз, стоя у двери в их комнату, он увидел, что она беспробудно спит, а на ее лице все еще сияет умиротворенная улыбка... Затем он ушел.

Вместе с тем появилось ощущение свинцовой тяжести в желудке.

* * *

Странное ощущение того, что твой разум играет с тобой злую шутку. Или насколько богатым может быть воображение, когда дело доходит до продумывания всевозможных ситуаций и предстоящих событий. В данный момент Гермиона размышляла о том, как в ее голове прекрасно освещенный участок коридора, ведущий к ее — нет, к их — новой кухне, мог выглядеть таким же пугающим, как марш смерти на встречу с создателем.

Женщина проснулась одна. Для Гермионы это вовсе не было в новинку. Она уже некоторое время оставалась свободной, и даже когда встречалась с Роном, у них не было особо интимных отношений, так что ночевали они вместе всего несколько раз и с большими перерывами. Когда она проснулась почувствовала себя разбитой, ведь легла спать на час позже чем обычно ложилась, даже по выходным. Она догадывалась, что большая часть ее сонного состояния связана с тем, насколько физически напряженными были весь предыдущий день и ночь. А вторая часть — следствие пробуждения в незнакомой комнате, где не было ничего примечательного, что могло бы ее заинтриговать.

Когда она пришла в себя, Драко уже не было, и Гермиона поначалу была этому благодарна. В конце концов, она проторчала почти два часа в ванной, перед тем чтобы выйти и встретить его в бессознательном состоянии после того, как они узаконили свой брак. Но чем больше она думала об этом, тем больше огорчалась. Она заснула с мыслью, что утром поговорит с ним о некоторых вещах, прежде чем все вернется на свои места. Возможно, так оно и было, подумала она, учитывая, с каким нетерпением он ждал возвращения к прежней рутине. Проснувшись, она обнаружила, что место Драко, её место, было холодным, а значит, его не было уже довольно долго. Сначала Гермиона подумала, что он вообще не дома, но учитывая, что сегодня выходной, да еще и следующий день сразу после их свадьбы... вряд ли он куда-то уйдет. И вот она... стоит у подножия ступенек и смотрит в коридор, который ведет на первый этаж их дома, где скорее всего блондин слоняется без дела.

Ведьма еще пару минут собиралась с мыслями, но в конце концов решила, что трусить в чертовом углу собственного дома — глупо и по-детски. Выпрямив спину, задрав нос и вздернув подбородок, она сжала руки в кулаки и направилась по коридору на кухню, чтобы приготовить себе завтрак. Поиски Драко были очень недолгими, а открывшееся зрелище совсем не пугало. Более того, оно было... обыденным и более чем странным.

Драко сидел за обеденным столом глубокого вишнёвого цвета — самым маленьким, который она смогла уговорить его купить, но всё равно слишком большим для них двоих, — с мрачной гримасой потягивал чай из кофейной кружки и читал "Ежедневный пророк", время от времени откусывая от тоста. Нет... не тоста, а просто... хлеба?

Гермиона вопросительно посмотрела на него.

— Малфой? Ты ешь хлеб на завтрак?

Глаза блондина метнулись к ее фигуре в коридоре, и он инстинктивно оценил ее и заставил себя вернуться к газете. Его быстрый взгляд отметил, что она, должно быть, исцелила или зачаровала отметины, которые он на ней оставил прошлой ночью, потому что ее кожа была такой же чистой, как и всегда.

‘Как будто их никогда и не было...’

Он вежливо ответил:

— К чему удивляться? Многие люди едят его на завтрак каждый день.

Ее брови поднялись выше, а голова наклонилась в сторону. Сегодня утром его речь была более жесткой, твердой и лишенной привычного налета, который он так любил использовать. Она не была язвительной, но очень резкой. Гермиона нахмурилась и прошла дальше в комнату, глядя на его тарелку.

— Да... но они обычно сначала поджаривают тосты.

Драко только хмыкнул и попытался сосредоточиться на чтении строк в газете. По правде говоря, он пялился на одни и те же три строчки текста, пытаясь понять смысл слов, с тех пор как услышал ее шаги на лестнице. Его плечи были напряжены в ожидании ее появления на кухне, и даже когда она появилась, он был настолько погружен в тревожные мысли, что она все равно застала его врасплох. Его идея оставить все, что происходило в спальне, очень быстро вернулась, чтобы укусить его за задницу.

— Э... Малфой...

— Что? — огрызнулся он.

Гермиона старалась не обращать внимания на его резкое поведение. Ей приходилось сталкиваться с ним ранним утром в офисе, и он никогда не был ярким лучиком сразу после восхода солнца, но она не могла отделаться от ощущения, что все это напрямую связано с прошлой ночью. В ее груди заныло при мысли о том, что они вернуться к тому, с чего начинали, особенно после того, как провели ночь вместе. Она тяжело вздохнула, испытывая отвращение к себе. Заискивать и пренебрегать собой перед мужчиной после того, как переспала с ним — даже если формально это был ее муж. Кто она такая, Лаванда Браун?

— Драко, где чайник?

Блондин моргнул, глядя на нее, она смотрела на него с любопытством и, казалось, даже не осознавала, что снова стала называть его по имени. Отлично, потому что слышать свое имя сейчас, как она его произносит, даже отдаленно не связывая его со множеством удивительно приятных воспоминаний.

— Я им не пользовался.

— Нет...- Гермиона снова моргнула, оглядывая кухню. На ней не было ничего, что можно было бы использовать для приготовления пищи, и, если она правильно помнила, его палочка все еще была наверху. По крайней мере, ей показалось, что она снова видела её на его тумбочке. — Но как тогда...

— Это горячая вода из-под крана...

Ее глаза расширились от понимания, она посмотрела на маггловскую плиту, а затем снова на блондина:

— О! Годрик, прости! Ты ведь не знаешь, как всем этим пользоваться, правда?

Драко боролся с румянцем, который грозил проступить на его лице от того, что его слабость была так откровенно высказана вслух. Он жестко ответил:

— Нет… об этом было указано в нашем контракте.

Гермиона стояла, уперев руки в бока, совершенно не обращая внимания на его тон, и позволила себе снова погрузиться в этот знакомый танец. Она с легкостью справилась со своим раздражением:

— Ну и какого черта ты меня не разбудил?

Драко пожал плечами, все еще не в состоянии прочитать статью, которую держал в руках, но перевернул страницу, чтобы сделать вид, что все равно добивается некоторого прогресса. Он посмотрел на нее с кривой усмешкой:

— И навлечь на себя твой гнев раньше, чем нужно? Зачем мне это делать? — Она хмыкнула, закатила глаза и уже собиралась сказать что-то особенно язвительное, пока он не добавил: — К тому же ты выглядела довольной, и я подумал, что тебе не помешает отдохнуть.

Весь воздух покинул ее легкие. Ее губы сжались в тонкую линию, а глаза сузились:

— Что ж... тогда спасибо. Но ты должен был меня разбудить. Ты прав, это было прописано в контракте... но я не позволю тебе умирать с голоду.

Он усмехнулся, складывая газету, понимая, что не добьется успеха, особенно когда в комнате находится она.

— Я не ребенок, Грейнджер, я уверен, что переживу утро с кусочком хлеба и... самым отвратительным чаем во вселенной.

Гермиона подошла к тому месту, где он сидел, взяла его кружку и с отвращением посмотрела на неё.

— Серьёзно, Малфой, кран? Это кощунство. — В порядке эксперимента она поднесла чашку ко рту и сделала глоток, немедленно выплюнув жидкость. — ФУ! Ужасная гадость!

Драко ухмылялся, сложив руки на груди, с нежностью наблюдая за ней и отмечая, как комфортно она ведет себя рядом с ним. Это была удивительная и приятная перемена в сравнении с обычной “заноза-в-заднице” Грейнджер, и он позволил себе наслаждаться, пока это длилось.

— Я тебя предупреждал.

— Бе-е, — она еще несколько раз причмокнула языком и губами, чтобы избавиться от привкуса. — А зачем ты вообще пьешь чай по утрам? Я думала, ты пьешь кофе до полудня.

— Обычно я так и делаю, — он выглядел удивленным ее замечанием, — Но... опять же, я не совсем уверен, как эта штука работает. И после просмотра это кажется немного более сложным, чем горячая вода из крана и этот... забавный парниша, который у тебя здесь имеется.

Он протянул ей перфорированную металлическую фигурку в виде человечка с альпинистским крюком, который был сделан для того, чтобы цепляться за край чашки во время замачивания чайных листьев, и потряс ею перед ней. Затем он кивнул в сторону того, что, как он знал, было кофеваркой, хотя и не решался до нее дотронуться из-за всех этих маленьких кнопок и примочек на ее лицевой стороне, выдвижных лотков и просто всех лишних деталей, которые там, казалось, были.

Насколько сложным это было на самом деле? Драко был уверен, что в конце концов справится, хотя и не хотел навлекать на себя гнев женщины, ломая что-либо, даже если бы он мог просто купить новое. Трата денег по какой-то причине выводила ее из себя... она была такой странной женщиной.

Гермиона вздохнула, но за этим вздохом скрывалась улыбка. Она отнесла кружку к раковине, демонстративно вылила жидкость и быстро отмыла ее.

— Он довольно милый, тебе не кажется? — Она усмехнулась, заметив, что он подошел ближе к раковине и небрежно прислонившись к стойке, наблюдает за ней.

— Очаровательный, — ухмыльнулся он.

Ведьма покраснела и демонстративно сосредоточилась на вытирании кружки:

— Еще раз извини, Малфой. Все это не очень сложно в управлении, я покажу тебе сегодня утром, если хочешь.

Драко пренебрежительно пожал плечами:

— Как я уже сказал, я выживу. День... два дня... может быть, три, если поднажму. Не торопись.

Гермиона фыркнула и легонько шлепнула его по руке:

— Я приму это за "да". Итак, начнем с кофе... этим утром я приготовлю нам яичницу и настоящие тосты, но покажу тебе, как все включить и как все выключить, чтобы ты не спалил наш дом дотла.

— Серьезно? Я могу управлять самыми замысловатыми горелками и варить одни из самых сложных зелий на свете, не говоря уже о том. Не говоря уже о том, что у меня в голове такая же обширная энциклопедия знаний о летучих ингредиентах, как и у тебя. С чего ты решила, что я сожгу наш дом?

Ведьма приподняла бровь и указала на плиту:

— Тот факт, что ты не смог даже включить плиту, вызывает некоторые сомнения. Ты, конечно, умеешь обращаться с плитой, Малфой? — На мгновение Гермиона пришла в ужас от мысли, что этот человек оказался неспособен к таким элементарным вещам.

Драко скрестил руки:

— Ну, я видел подобное... просто мне никогда не приходилось делать это самому.

Она моргнула.

— Конечно, у тебя в квартире была такая же?

— Естественно была.

— Так как ты... нет. Знаешь что? Не говори мне, я совершенно уверена, что не хочу этого знать.

Гермиона покачала головой, краем глаза заметив покрасневшее лицо Драко. Ей сразу стало не по себе. Его поза говорила сама за себя... и вена на голове, которая пульсировала в такт его стиснутым челюстям, когда она делала что-то, чтобы смутить, перехитрить или просто подействовать ему на нервы. Несмотря на то, что Гермиона до сих пор не определилась, был ли он тактичен, позволив ей выспаться, или труслив, заставив проснуться самостоятельно, у неё не было желания препираться, по крайней мере, пока: было ещё рано. Сначала она сварит кофе, а потом вернется к этому вопросу.

Протиснувшись мимо него, Гермиона отодвинула кофеварку от стены и розетки, в которую она была подключена. Когда он не сделал никакого движения, чтобы встать с места, к которому прислонился, она шлепнула его по бедру тыльной стороной ладони.

— Ну же, ты учишься или опираешься?

Драко слегка подпрыгнул от мягкого удара и вскинул бровь, бросив на нее взгляд. Она тоже выгнула бровь и вызывающе посмотрела в ответ. С минуту они смотрели друг на друга, она ждала, что он что-то сделает, а он пытался понять, прикалывается она над ним или нет. Он покачал головой и, наконец, рассмеялся, выпрямившись и одарив ее улыбкой, смущение начало таять.

— Учусь, профессор Грейнджер.

— Малфой... — вырвалось у нее прежде, чем она успела подумать об этом.

— Что?

Она повернула голову и увидела, что он выжидающе смотрит на нее, ожидая указаний.

— О, я имею в виду... Малфой. Это будет профессор... Малфой, верно? Технически...- Ее голос становился все тише и тише, пока наконец не оборвался на середине последнего слова. Она вновь вернулась к наполнению кастрюли водой для машины. Она должна прекратить это делать.

— А, да, пожалуй, ты права. — Он сказал это неубедительно, его обычная библиотека язвительных реплик подвела его.

Драко принял кофейник, когда она подала его ему, наблюдая за тем, как кончики его пальцев касаются ее руки, и по его телу пробежали мурашки. Судя по тому, как большие карие глаза смотрели на него снизу вверх, а нижняя губа была прикушена, он догадался, что она тоже это почувствовала.

Это был толчок, словно искра, пронзившая их обоих при соприкосновении. В его памяти всплыли воспоминания о ее обнаженной коже. Воспоминания о том, какой мягкой и податливой она была в его руках, как внутренняя поверхность ее бедер, словно шелк, облегала его талию, а ее женственные изгибы принимали его тело, — все это было еще очень свежо, очень живо в его памяти.

Ведьма была слишком увлечена всем. Все, чем она занималась или на что тратила хоть немного сил, делалось так сосредоточенно, словно напрашивалось на внимание. Просто она была такой. Если уж она что-то делала, то делала это как следует, и, если могла, то только с большим усердием. Как показал вчерашний вечер... она вела себя с ним вполне достойно. Даже если он физически руководил процессом, ее настойчивые стоны и мольбы, блаженное выражение лица, вздохи и множество других звуков вливались в него, и ему становилось все труднее — практически невозможно — думать о чем-то другом. Каждое ее теплое прикосновение, каждое дуновение тонкого аромата, который, как он наконец понял, был просто ее шампунем и мылом, а не духами, вызывали воспоминания о том, как она лежит под ним на пике экстаза, прижимаясь к нему изо всех сил, принимая его все глубже в себя и откровенно призывая именно его, а не кого-либо другого.

Драко совершил грубую ошибку.

Это была ошибка, он думал, что сможет спрятать любые воспоминания о Гермионе в дальний ящик и забыть о них. А за одну ночь все изменилось куда серьезнее, чем он предполагал.

— Вот, добавь это сюда.

Мягкий голос Гермионы вывел его из задумчивости, и воздух в комнате стал напряженным, осязаемым.

Драко шаг за шагом следовал её указаниям, начиная с добавления воды в резервуар и заканчивая подготовкой основы и фильтра. Задача была такой домашней и простой, но молчаливые взгляды, которыми обменивались эти двое, были полны тяжелых слов, которые каждый старался не произносить.

Гермиона сосредоточила все свои усилия на том, чтобы взять на себя роль наставника, объясняя устройства и функции в информативной и не снисходительной манере. Углубление в столь привычное занятие помогло ей отвлечься от постоянного тепла мужчины, стоящего у неё за спиной и заглядывающего ей через плечо, когда она что-то объясняла, или тянущегося мимо или выше неё, чтобы достать предметы, которые он хранил в неудобном для её роста месте, когда здесь всё было забито. Это помогало ей не думать о легких прикосновениях и подталкиваниях, которыми они не раз обменивались мимоходом за последние несколько недель, но теперь они обжигали там, где осмеливались прикоснуться. Это помогало ей не думать о том, что она сожалеет, что не может задать вопросы, мучившие ее разум.

Все ли было в порядке прошлой ночью? Сделала ли она что-нибудь не так?

— Грейнджер...

Ему понравилось? ... он выглядел так, будто ему понравилось...

— …Грейнджер...

Неужели он действительно считает ее красивой?

— …ер…

Осознавал ли он, что снова и снова повторял ее имя, когда кончал?

— Гермиона?

Ведьма вскинула голову:

— А?

— Яйца. Они выглядят готовыми, — Драко убрал свою руку с ее руки, которая помешивала взбитые яйца резиновой лопаточкой. Он посмотрел на нее с некоторым беспокойством, заправляя ее выбившиеся из прически волосы за ухо. — Ты в порядке?

Гермиона отпрянула от его прикосновения, но не потому, что оно было неприятным, а потому, что оно разбудило в ней слишком многое, слишком рано, и это ее удивило. Она не заметила, как его глаза внимательно следили за ее реакцией, и в очередной раз за это утро почувствовала себя ужасно. Гермиона не знала, что ей делать. Она не знала, как вести себя в этой ситуации, ведь никогда прежде не оказывалась в подобной.

Ведьма кивнула и поспешно выключила конфорку, накладывая ему яичницу и тосты, а также наполняя изъятую у него кружку свежесваренным кофе. Гермиона пододвинула к нему тарелку с блюдом и предложила сесть за стол поесть. Он неохотно вернулся к обеденному столу из вишнёвого дерева, хотя его глаза не отрывались от её фигуры. Она стремилась увеличить пространство между ними: чем дальше от него она будет, тем больше прояснятся её мысли.

— Я пойду оденусь. — Она поспешно проговорила это, вытирая руки о полотенце для посуды и направляясь обратно в сторону холла.

— Для чего? Куда ты идешь? — Драко развернулся на своем стуле, собираясь снова встать, но она помахала ему в ответ, и он заметил легкую панику, появившуюся в ее глазах. С неохотой он сел обратно.

— На работу...- Она заикалась, — офис. Я собираюсь пойти туда и кое-что доделать. Меня не будет несколько часов. Я так сильно переживала из-за свадьбы на этой неделе, что немного отстала от жизни и...

— Работа — сегодня суббота! А как же завтрак? А как же медовый месяц?

Гермиона разразилась задыхающимся смехом:

— Медовый месяц? Какой медовый месяц? Мы никогда не планировали медовый месяц. — Она не дала ему шанса ответить, прежде чем снова покачать головой и довольно быстро исчезла в коридоре. — Увидимся сегодня днем, Малфой.

— Я планировал... — Драко нахмурился и встал, чтобы проследить за ней, как она взбегает по лестнице и скрывается за углом.

Каждый мускул в нем побуждал его пойти за ней и убедить ее остаться — у одного мускула было несколько идей, как это сделать, — но он помнил, как она отшатнулась от него и как намеренно нашла способ не дать ему прикоснуться к ней. Сигналы, которые она подавала, были такими неоднозначными и сбивающими с толку... Может, им обоим будет полезно побыть отдельно несколько часов и привести мысли в порядок.

Волшебник снова уселся перед тарелкой с яичницей и тостами, которые она приготовила для него. Он улыбнулся, вспомнив, с каким ужасом она смотрела на то, что он пытался съесть на завтрак до ее прихода.

В одну минуту — заботливая и неравнодушная.

В следующую — пугливая и хладнокровная.

Абсолютно не в силах игнорировать ее.

Эта женщина действительно сводила его с ума.

* * *

-Мне очень жаль, Миона.

— Я уже говорила тебе, Рон, все в порядке. Мне все равно.

— Да, но ты так говоришь, значит, тебе НЕ ВСЕ РАВНО. Так что извини.

— Все в порядке, Рональд.

— Миона, я серьезно, мне очень жаль...

— Рональд Уизли, если ты скажешь "прости" еще хоть ОДИН раз...

— Прости!

Глаз Гермионы дернулся, и она раздраженно вздохнула, глядя на рыжеволосого мужчину, сидевшего напротив нее. Она успешно сбежала из своего нового дома, больше не столкнувшись с Драко, хотя подозревала, что он намеренно позволил ей уйти незамеченной. Каковы бы ни были его мотивы, она не собиралась долго задаваться этим вопросом. Ей нужно было время, чтобы подумать о некоторых вещах, которые возникли между вчерашним вечером и сегодняшним утром и которых ведьма не ожидала, и она с нетерпением ждала тишины и покоя в офисе, чтобы позволить своим мыслям развеяться.

Как и положено, ее бывший оказался на редкость не вовремя.

По какой-то причине Рон был сегодня в офисе и застал ее за холодным обедом, взятым из неаппетитного контейнера в кафетерии. Она взяла свою работу с собой, так как там почти никого не было, а эта часть расследования не была ни особо опасной, ни особо секретной, поэтому рядом с ней на столе лежали ювелирные инструменты и браслет, который она разбирала на части. Увлёкшись своим исследованием, она даже не услышала, как подошёл Рон, пока он не сел напротив неё и не начал извиняться за то, что пропустил церемонию накануне.

— Все в порядке, — повторила она с явным раздражением в голосе. — Обещаю, я не сержусь. Я понимаю, что у вас с Чарли были обязательства, которые нужно было выполнить. К тому же все произошло очень быстро.

Рука Рона легла на её руку, в которой были очень тонкие плоскогубцы, и она замерла, пока не подняла взгляд. Он подарил ей свою самую искреннюю улыбку, и уголки ее растянулись еще больше, когда она наконец-то улыбнулась.

— Я серьезно. Может, мне и не нравится, что тебе пришлось выйти замуж за этого мерзавца, но я бы ни за что не пропустил это событие по своей воле. — Улыбка рыжего дрогнула: — Держу пари, ты выглядела потрясающе.

Гермиона покраснела от тоски, прозвучавшей в голосе мужчины, и вынуждена была отвести глаза от многозначительного взгляда, которым он смотрел на нее.

— Даже лучше, чем ты можешь себе представить, Уизли.

Карие глаза женщины расширились, и она вскинула голову, рефлекторно отдергивая руку от руки Рона. Когда она обернулась, то увидела характерную походку своего нового мужа, одетого более небрежно, чем обычно, который подходил к столу, чтобы присоединиться к ним.

— Малфой! — Удивленное восклицание.

— Малфой. — В ответ раздалось тихое бормотание.

— Добрый день, — ровно поприветствовал Драко. Серые глаза сузились, и он почувствовал, что ему не терпится высказаться, но продолжал постоянно напоминать себе, что нужно быть вежливым. Вежливым, вежливым, вежливым. Он задался вопросом, существует ли вежливый способ ударить кого-то по лицу. Эта мысль заставила его ухмыльнуться.

— Что ты здесь делаешь?

Блондин отказался от того, что, как он был уверен, выглядело как самая зловещая ухмылка, направленная на Уизела, и снова посмотрел на брюнетку.

— Забираю свою жену.

Гермиона нахмурила брови:

— Для чего? Я же сказала, что увидимся сегодня днем.

Драко достал карманные часы и посмотрел на крошечный циферблат, после чего положил их на место.

— А сейчас уже полдень.

— Я не это имела в виду...

— Это не меняет того факта, что сейчас, на самом деле, полдень. Я приехал забрать тебя, чтобы мы могли отправиться в наш медовый месяц.

— Что?

'Он говорил серьезно?'

— Медовый месяц? — скептически спросил Рон. — Куда ты собираешься отправиться, чтобы ей понравилось там больше, чем здесь, рядом с друзьями? Ты не знаешь о ней ничего, чтобы понять, куда бы она хотела поехать, не так ли, Миона?

— Рон сейчас...

— Не будет сюрприза, если я сейчас все разболтаю, усек? К тому же, это не твоего ума дело, куда мы поедем.

Глаза Гермионы с любопытством перебегали от одного мужчины к другому.

Рон раздраженно фыркнул:

— Точно. Конечно, хорошее оправдание. Ты просто не хочешь признаваться при мне, куда именно, потому что знаешь, что я не буду таким же вежливым, как она, говоря о том, что это был плохой выбор.

— О, пожалуйста, — Драко закатил глаза. — Если ты всерьез думаешь, что я буду реагировать на твои попытки подколоть меня, то тебе нужно найти себе новое хобби. Некоторые из нас уже выросли из школьных разборок, Уизли... хотя, думаю, ты всегда был немного отстающим.

— Как скажешь, Малфой, но знай, что ты не сможешь просто подкупить ее, как любую из своих шлюх! Гермиону не интересуют деньги!

— Рональд!

— Ну, тогда тебе должно быть гораздо легче, потому что это, по крайней мере, означало, что у тебя был бы шанс с ней! Жаль, что ты не справился со всеми остальными задачами, о которых можно только мечтать...

— Драко!

— Почему ты...

Рон вскочил на ноги и обошел стол, сжав кулаки при одном только виде блондина. Рон и по сей день не понимал, почему он или кто-то из его предательской семейки гуляет на свободе. После всего ужасного, что Малфои и их родственники сделали с его семьёй и друзьями до и во время войны, Рону казалось возмутительным, что с них сняли всю ответственность за их действия только потому, что они были группой трусов, переметнувшихся на другую сторону в последний момент. Знать, что они на свободе, и самое главное, что самый заносчивый из них теперь женат на женщине, в которую он был влюблён, — это приводило Рона в ярость и заставляло его кровь бешено кипеть.

Драко окинул взглядом гневную и трясущуюся фигуру мужчины, на его лице появилась медленная, легкая ухмылка, но глаза были жесткими и внимательными. Левую руку он держал в кармане, а правая свободно свисала вдоль тела. Его палочка была надежно спрятана во внутреннем кармане пиджака, и вряд ли он успеет достать ее до того, как пылкий Рыжий нанесет ему физический удар, но на всякий случай он держал руку свободной.

Плавным движением Драко автоматически переместил свое тело так, чтобы какую бы глупость ни решил совершить другой мужчина, он стал бы преградой между ним и женщиной, стоящей теперь у него за спиной.

— Так, так, Уизли, я просто констатирую факты.

— Факты. Я покажу тебе факты...

Кулак Рона был наполовину поднят, а рука Драко уже направлялась к его палочке, когда Гермиона вклинилась между двумя мужчинами, положив руку на грудь каждому из них. На нее устремились жесткие серо-голубые глаза, и она вспомнила их первую потасовку.

— ХВАТИТ, ВЫ ДВОЕ! — прорычала ведьма.

— Но Миона, он это начал!

— А я ПРЕКРАЩАЮ! — Гермиона изо всех сил толкнула обоих мужчин, ни один из них не сдвинулся с места, но в любом случае они опустили руки. — Вы мужчины или мальчишки?! Я не могу поверить, что вы двое не можете вести себя как взрослые люди в присутствии друг друга. Рональд, тебе нужно перестать затевать с ним драки!

— Да, Уизли, я просто задумался о своем...

— И Драко! Прекрати его подстрекать! Я прекрасно знаю, что ты делаешь это специально. Тебя воспитывали с чувством собственного достоинства или как? Твоя мать была бы разочарована...

— Не вмешивай в это мою мать... — прорычал блондин.

— Тогда перестань быть долбанным мудаком!

Гермиона кричала, ее ругательства эхом отдавались в пустоте кафетерия и заставляли обоих мужчин смотреть на нее более чем шокировано. Гермиона почувствовала, как румянец пытается пробиться к ее щекам, но она отогнала его, предпочтя ухватиться за свое раздражение, а не за что-то другое.

— Вы оба ведете себя как гребаные дети! Мы все здесь охрененно взрослые люди и, если я не услышу ничего похожего на извинения из каждого из ваших идиотских ртов, я буду преследовать вас обоих до следующего года! Я ясно выразилась?!

Драко и Рон обменялись изумлёнными взглядами и оба посмотрели на миниатюрную Гермиону. Её руки были скрещены, а плечи покачивались в такт её гневным вздохам. Драко подумал, что она похожа на быка, и если бы он пригляделся, то вполне мог бы увидеть, как из её ноздрей вырываются клубы пара.

Рон нахмурился и первым кивнул.

— Да... ты права, Миона, — он посмотрел на Драко с укором, но протянул ему свою большую руку. — Я... изв... ня...сь

Гермиона огрызнулась:

— Что это было, Рональд? Я тебя не расслышала.

Рыжий несколько раз прочистил горло, пробуя слова на язык, и с отвращением пробормотал:

— Извини... Малфой.

Драко изогнул бровь, и ухмылка скривила его губы, когда он увидел, как легко Уизел струсил перед лицом этой ведьмы. Что за жалкое, ничтожное оправдание для...

— Драко...

Блондин вздрогнул от ее голоса, а когда посмотрел на нее, то увидел в ее глазах смертоносные кинжалы, полные злобы и ярости. Драко нахмурился, имея печальный опыт быть задетым в хаосе битвы некоторыми из ее более агрессивных приемов, предназначенных для Пожирателей смерти, которых она ненавидела. Неужели он действительно собирается это сделать? Он снова взглянул на ведьму, ее глаза сузились, и даже с такого расстояния он мог видеть, как в ее глазах вспыхивает золото, поскольку он все дольше откладывал свой ответ.

Блондин вздохнул и сжал руку Рона в крепком пожатии:

— Мне тоже очень жаль, Уизли.

Гермиона перевела взгляд с одного на другого и, удовлетворенная результатом, вернулась к холодному обеду и разобранному браслету. Собрав маленькие кусочки в тряпочку, чтобы сложить их обратно в атласный мешочек, в котором они хранились, она снова заговорила сквозь стиснутые зубы:

— Мне нужно отнести это в офис... а потом мы можем идти.

— Ты реально пойдешь с ним?!

Женщина закатила глаза, настолько раздраженная к этому моменту, что даже не потрудилась ответить. Гермиона просто сжала мешок в руке и потянулась, чтобы забрать то, что осталось от ее еды, но ее прервал Драко, выхватив у нее остатки еды, очаровательно расплываясь в улыбке.

— Я понял, дорогая. Встретимся в моем кабинете?

Гермиона недоверчиво посмотрела на него, но кивнула. Она бросила последний взгляд на Рона и сумела слабо улыбнуться ему, на что он тут же ответил:

— Увидимся по возвращении, Рон. Спасибо, что хотя бы дал мне знать, что собирался прийти.

Рыжий усмехнулся, слегка помахав ей рукой:

— Конечно. В любое время.

Драко наблюдал за происходящим. Это было вполне невинно: после столь бурной реакции Грейнджер на Уизли он был уверен, что она действительно покончила с романтическими чувствами, которые испытывала к нему... хотя тот и продолжал их питать. Однако ему и в голову не приходило, что заключённый с ведьмой договор даст ей возможность продолжать отношения с Уизли, если они решат, что это то, что им нужно. Его пронзила волна эмоций, а по позвоночнику пробежали мурашки от мысли о том, что она может переспать с рыжим.

Только одна воображаемая картинка, где Гермиона выглядит такой восхищенной, глаза остекленели от нового оргазма, губы разошлись в задыхающемся шепоте имени "Рональд" на ее губах, а не его собственного, и он не смог побороть яростную усмешку и гнев. Блондин дождался, пока Гермиона скроется из виду и не будет слышать, и грубо протиснулся мимо мужчины к мусорному баку, чем вызвал недовольное ворчание и хмурый взгляд аврора. Драко бросил остатки еды в мусорный бак и повернулся к нему лицом, холодным и каменным, лишенным своего обычного циничного комизма.

Он ткнул пальцем в грудь Рона и одарил его самым опасным взглядом, оскалив зубы, как животное, защищающее свою территорию.

— Руки прочь от моей жены, Уизел. Это будет единственное предупреждение.

Рон наблюдал, как блондин повернулся на пятках и пошёл в сторону своего кабинета. Рон потер место, куда Драко ткнул пальцем, массируя его с удивлением на лице. Если бы он не знал ничего лучше, то сказал бы, что Драко Малфой ревнует его, Уизли, к ведьме, которую совсем недавно звали Гермиона Грейнджер. Ведьма, которую блондин, как он был уверен, ненавидел на протяжении долгих лет их знакомства.

Если бы кто-нибудь заикнулся ему о том, что наступит такой день, он бы отвесил ему смачную оплеуху.